Проблема майора Громова.

От автора.

Здравствуй, Дорогой Читатель!

Жизнь — это калейдоскоп мгновений, переплетенных в сложную мозаику опыта. Каждый день — новая глава, написанная невидимыми чернилами судьбы. В этой книге, которую пишу, есть место и радости, и печали, и надежде, и разочарованию.

Позвольте же мне, скромному наблюдателю этого мира, поделиться с вами своими мыслями и переживаниями. Возможно, в этих строках вы найдете отголоски собственных чувств, утешение в трудную минуту или просто пищу для размышлений.

Пусть каждая прочитанная страница станет для вас маленьким открытием, новым взглядом на привычные вещи. Ведь именно в мелочах кроется истинная красота жизни, а в искренности слов — сила, способная изменить мир.

Если вам понравилась история, пожалуйста, поставьте «Нравится». Это поможет другим найти и оценить её.

Не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы всегда иметь к ней доступ. И подписаться на страничку, чтобы не пропустить новинки.

И самое важное — делитесь своими впечатлениями в комментариях! Это не только полезно для других читателей, но и помогает мне понять, что стоит улучшить или изменить.

Глава 1. Алиса.

— Только вздумай дернуться, и я лично тебя застрелю, — холодное дуло пистолета прошлось по виску, заставляя замереть на месте.

— Когда я выберусь отсюда, ты будешь первым, кого я выпотрошу.

Знаю, что дергаю тигра за усы опасно для жизни, но у этих придурков с одной извилиной есть приказ меня не убивать, максимум сломают что-нибудь.

Вспоминаю школьную болтовню о том, что нет кары ужаснее, чем столкнуться с бывшим когда ты одета как бомж. Как же они ошибались тогда. Есть вещи гораздо хуже.

К примеру, когда какой-то амбал с безумным огнем в глазах приставляет к твоему виску пистолет, при этом улыбается, будто открыл какое-то научное открытие.

Чокнутый садист.

Три месяца. Целых три месяца меня держат в этом помещении, как подопытного зверька. Берут мою кровь на анализы и изучают, как подопытную крысу.

— Киска решила показать зубки? Мы с тобой ещё очень хорошо обращаемся. Вот если попадешь к нашему боссу он быстро тебя научит держать язык за зубами.

Озноб прошелся по коже, вызывая давно забытые эмоции. Как же я ненавижу их!

Мысли путались из-за лекарств, но одно было ясно — нужно бежать. Вырваться из этой клетки, а потом… потом — уничтожить этих уродов, раз и навсегда вырвать жало из их поганой глотки. Только как?

Главарь этой шайки, крутой дядька с большими яйцами и властью. А я всего лишь сирота, загнанная в угол крыса.

«Жизнь — это театр, и у каждого в нем своя роль», — шепчет циничный голос внутри. Но в этой пьесе моя роль предрешена: жертва. Даже слепой увидит, кто выйдет из этого кровавого балагана победителем. И, увы, это буду не я.

Мой помешанный отец был ученым-генетиком, у которого хорошо так подтекал чердак. Я бы сказала, основательно. Стал одержим идеей создать идеального человека. Именно из-за его экспериментов я оказалась тут. Циничный психопат, который идет по головам ради своих целей, наплевав на всех.

Когда влиятельные дяденьки из Европы узнали о его персоне, они предложили ему работу. После этого он уехал, а маме пришлось бежать со мной на руках.

Пять месяцев прошло со дня её гибели. Два месяца я скрывалась от головорезов Майского, которому нужны были живые эксперименты моего отца.

— Думаешь, у тебя есть выбор? — голос за спиной прозвучал как ледяной ветер. — Ты всего лишь наша подопытная крыса.

Сжала кулаки, ногти впиваются в ладони, оставляя следы. Боль отвлекала, помогала сосредоточиться.

Спасибо моему папе, чтоб его поездом зашибло, но один из плюсов его сыворотки — это умение быстро включать голову и отключать лишние эмоции.

В голове крутился план, но он был слишком рискованным. Если провалюсь, меня ждет нечто хуже смерти.

Дверь распахнулась, в комнату шагнул охранник в маске, в огромных ладошках был поднос с едой. Точнее, с тем, что можно было так назвать. Стакан воды, кусок черствого, как камень, хлеба, которым, казалось, можно было убить, и крошечный ломтик яблока.

А вот и шанс. В детстве мне удалось посетить пару занятий по театральному искусству, посмотрим, что удалось запомнить.

Я маленькая и уставшая девушка, опускаю голову, стараясь не двигаться лишний раз, но мои глаза внимательно следили за каждым движением охранника.

Воспоминания о маме нахлынули с такой силой, что казалось, снова слышу её голос: «Беги, не оглядывайся». Но тогда я не смогла. Её слова были как свет в темноте, но тьма была слишком густой. Они нашли меня. Настигли, как хищники, терпеливо выслеживающие жертву. И заперли тут.

Сейчас, под холодным дулом пистолета, кровь закипает в жилах. Они думают, что контролируют меня, но это их ошибка. Я — не простая подопытная. Я — оружие, созданное моим отцом, и это оружие они не смогут остановить. Я знаю их слабости, их страхи. Я знаю, как использовать каждую деталь, чтобы уничтожить их изнутри.

— Ешь, — бросил он, ставя поднос на стол.

— Сам-то пробовал эту еду? — тонкие запястья обожгло болью когда доставала свои руки из этих наручников.

Никогда не любила свои худощавые руки, но сейчас просто обожаю. Мама всегда говорила, что я как мышка, маленькая юркая и пролезу куда и где угодно.

Эти идиоты отвлеченные на разговор между собой, даже не заметили ничего. Господи, спасибо Майскому за то что для своих черных дел выбирает настоящих идиотов.

В тот момент, когда один отвернулся, мне удалось схватить вилку.

Вилка против пистолета, конечно, не то оружие, с которым стоит идти, но эффект неожиданности творит чудеса.

Одному как раз и досталось этим хлипким кусочком металла в шею. Как же он хорошо визжал. Даже захотелось тут остаться и послушать его, но, увы, не всем мечтам суждено сбыться. Ключи висели на джинсах дырявого.

— Прости, — прошептала, выбегая в коридор.

Хотя кого я обманываю... Мне было его совсем не жаль. А вот второй охранник оказался глупеньким, замер как истукан смотря как сверкают мои пятки. Я уже говорила, что обожаю Майского?

Коридор, тянувшийся предо мной, казался бесконечно длинным и узким, в таком, если меня окружат, выхода не будет.

Вот они что, пересмотрели боевиков? Почему, если кого-то похищают, прячут именно в таких злачных местах? Еще этот тусклый свет ламп, мерцающий, как в фильмах ужаса.

Бежала вперёд, не оглядываясь, каждое движение отзывается болью в ногах. Ключи в моей руке глухо звякали, будто напоминая о том, что времени у меня почти не осталось.

— Блять, поймай её, если она сбежит, босс лично повесит тебя за яйца на столбе, — крик одного из охранников был слишком далеко.

Когда меня сюда провели, первые пару дней держали в одном из кабинетов, надеясь, что я буду хорошей девочкой, но они, видимо, плохо знают, как устроены женщины.

Тогда моим надзирателем был другой пес Майского, вполне умный, если бы не стал распускать руки, когда его кобура с оружием висела на нем. Как итог — один прямой выстрел в колено.

Потом мне выделили других людей для охраны, но те тупенькие и, когда переводили в другую камеру, не додумались завязать глаза. На стене перед новой камерой висел план здания.

Глава 2. Алиса.

— Откройте, пожалуйста! — стучу в дверь, тяжело дыша, словно загнанный зверь.

Уже несколько дней я в бегах. Как загнанный заяц, петляю по городу в отчаянной попытке спастись от преследователей. Каждую минуту жду, что они поймают меня опять.

— Пожалуйста, откройте... — стучу громче, вкладывая в голос всё своё отчаяние.

За дверью раздаются тяжелые, уверенные шаги. Они приближаются, становясь всё громче и отчетливее. Что же там за шкаф живет?

Ручка со скрежетом скользит по металлу, дверь медленно, с пронзительным скрипом, распахивается. В проеме появляется массивная мужская фигура. Шкаф явно будет меньше.

Взгляд невольно упирается в мощную мужскую грудь, покрытую темной тканью, которая кажется почти живой.

— В бога не верю, пылесос не нужен, — басит мужчина, с явным раздражением подчеркивая свою независимость.

— Прошу вас, помогите мне, — перевожу взгляд выше, задерживаясь на густой аккуратной бороде. — Вы даже не понимаете, в какой беде я оказалась. — голос дрожит не от страха, а от дикой усталости. Незнакомец прищуривается, будто пытаясь разглядеть в моей панике хоть каплю правды, но лишь отчерчивает границы собственного недоверия.

Бог ты мой, как он в дверь пролазит? Бочком?

— Мне неинтересны твои истории, иди в полицию, — скрестив руки на груди, ещё раз осматривает.

— Если не впустите, они найдут меня, — почти шёпотом произношу, надеясь хоть на каплю сочувствия, что-то в его взгляде меняется. Мгновение колебания — и, наконец, он шагнул в сторону.

— Ладно, заходи, но только до рассвета, — произносит он с лёгким раздражением. Я быстро перелезаю через порог, пока он не передумал и за шкирку меня не выкинул из своей квартиры.

Кажется я в безопасности, хоть на этот вечер.

Внутри пахло крепким кофе и чем-то терпким, мужским. Квартира оказалась неожиданно уютной, вдалеке от входной двери виднелся заполненный книгами стеллаж. Не то, чего ожидаешь увидеть за дверью такого богатыря.

Точно богатырь. Он чем-то даже внешне напоминает того самого известного Илью Муромца. Разве что татуировки густо покрывали его мощные руки, уходя под рукава простой черной футболки, говорят, что он из этого века, а не вымышленной реальности мультика. Рисунок вырисовывался сложным переплетением кельтских узоров и скандинавских рун.

Он обернулся, заметила короткую стрижку, открывающую лоб, и пронзительный взгляд светло-карих глаз.

— Что у тебя случилось? — голос оказался на удивление мягким, почти бархатным, что совершенно не вязалось с его грозной внешностью.

— Мой отец — самое настоящее дерьмо, лишенное эмпатии, — стараюсь говорить уверенно, хотя внутри сгораю от злости, тот человек, который должен был защищать, подставил. — Он свалил из страны когда я была маленькой и оставил меня с мамой решать свои проблемы.

В глазах промелькнула искра интереса. Кажется, я все-таки зацепила его подозрения.

— Как тебя зовут?

— Алиса, — чуть тише представляюсь.

Мне удается почти успокоиться, но тут в дверь раздается громкий, настойчивый стук.

Думала хуже уже быть не может... Сглазила.

— А вот и наказание за благие намерения, — недовольно брякнул мужчина и уже громче: — Кто там?

— Откройте! Мы знаем, что она здесь! — звучит знакомый голос за дверью, полон ненависти и угрозы.

Пятый этаж, есть шанс выбраться через окошко, и даже если повезет не убиться.

Мужчина оборачивается ко мне с немым вопросом: «Почему от тебя столько проблем?»

— Первая дверь, прячься там, — шипит почти в приказном тоне, — секунду, замок заел.

Мгновенно следую его указаниям, юркнув в указанную дверь. Внутри темно и тесно, воздух застыл. В кладовке я ещё не пряталась. Сердце стучит в ушах, перебивая звуки снаружи. Прижимаюсь к двери, пытаясь успокоить дыхание.

Мужчина, похоже, уже открыл дверь. Слышу только глухие реплики, наполненные угрозами. Их голоса настойчивы, полны злобы. Конечно, ведь по моей вине у них минус один охранник. Я бы тоже, наверное, злилась.

— Посмотрите внимательно на фотографию. Вы точно её нигде не видели?

— Повторяю в пятый раз, эту девушку не видел, — раздражённо говорит мой спаситель. — Слушай, я с дежурства как выжатый лимон. Что она натворила?

— Её ищет босс. Она кое-что у него украла. Вот визитка, если увидите, сразу звоните по этому номеру.

Какие гады. Хотя чего ожидать от этих псов? Дверь закрывается, и я наконец-то могу вздохнуть с облегчением.

— Они ушли, можешь выходить, Сонька Золотая Ручка.

Неуверенно приоткрываю дверь и тут же врезаюсь в сильную грудь. Знакомое ощущение, словно это уже происходило. Мужчина смотрит на меня с неприкрытой злостью, его глаза мечут молнии. Кажется, еще секунда моего молчания — и воздух вокруг него начнет искриться от напряжения или он меня сам с пятого этажа скинет.

— Немедленно объяснись! — строго говорит собеседник, не давая мне и слова вставить. — И не смей лгать или лично накажу.

— Ничего я у них не крала. Мой отец генетик, и чем-то пичкал мою мать, пока она была мной беременна, вот я и родилась с некоторыми отклонениями от нормы, — последнюю фразу договариваю уже шёпотом.

— Какими отклонениями и зачем ты им сдалась тогда?

— А вот это вам не стоит знать уже, в любом случае я сейчас же уйду.

Мужчина шагнул ближе, его дыхание обжигает мою кожу. В глазах его все еще пылал гнев, но в какой-то миг что-то изменилось.

— Где же я так провинился? Ладно я помогу тебе, — произнес он, и его голос стал тише, но не менее настойчивым.

А вот это уже лишнее. Единственное, что я усвоила: попал в беду — помоги себе сам. Он и так рискует, если люди Майского узнают, ему крышка. А мне бы не хотелось стать чьей-то причиной смерти.

Да и зачем ему просто так помогать? На принца, который действует из чистого альтруизма, он не тянет.

— Эм, нет, дорогой, — неуверенно произнесла я. Сама справлюсь, как и всегда.

— Матвей, — представился богатырь, протягивая руку.

Глава 3. Матвей.

— Слушай, я, конечно, всё понимаю, тебя задолбали женщины, и ты решился на эксперимент и попробовать себя в роли трансвестита, но это не могло подождать до обеда?

Сестра, как всегда, актриса без «Оскара», но у неё явно грандиозный талант, жаль, что только не родилась в Голливуде. Её талант и харизма делают каждое выступление незабываемым.

Вечером написал сообщение о том, что нужна помощь и что нужно мне привезти из женской одежды, без лишней информации. Ну как я ей ещё должен был объяснить, что ко мне вчера вломилась испуганная девица и попросила помощи? Да и впутывать её в это безобразие не хотелось, тем более пока сам не понимаю, что за хрень происходит.

Я майор, видал многое, но впервые ко мне трусливым зайцем в почти в истерике ломилась девушка, прося помощи. Я даже не сразу понял, что ей нужно, но, судя по её виду, явно нужна была милостыня.

— Женя, блять, что ты несешь?

— Здравствуйте, — а вот и спящая красавица проснулась.

— Доброе утро, — говорю тихо, — кофе на столе, завтракай, потом Женя покалдует над тобой, и поедем.

И угораздило тебя, Громов, опять влезть в какую-то авантюру. Под меня и так капают, пытаясь спихнуть с должности, а теперь ещё эта бедовая свалилась как снег на голову.

Это не Алиса, а самая настоящая лиса, причем проблемная лиса. Хрупкая, почти невесомая девочка с тонкой смуглой кожей и огромными кофейными глазами, которые в тот момент казались почти звериными.

И ведь сначала хотел послать к черту, ведь обещал себе, что решаю проблемы только на работе, но что-то подтолкнуло ей помочь.

Стареешь, майор Громов. Стареешь.

— Сейчас мы поколдуем над твоим образом. А ты брысь отсюда! — Сестра загадочно улыбнулась, ещё одна хитрющая лиса.

Да, Женя когда-то в далеком прошлом была первоклассным визажистом, теперь имеет свой бизнес по производству косметики. Но до сих пор не понимаю, как можно скрыть такую яркую внешность. На нее хоть мешок из-под картошки надень, всё равно заметная.

Слишком яркая и необычная. Может, правда, её в ковёр завернуть?

Сменив домашнюю одежду на куртку и шапку, вышел на улицу. Первым делом осмотрелся. Парковка была пуста, если не считать одинокого серого кота, который, заметив меня, пулей метнулся прочь.

Подкурил сигарету, внимательно осмотрел машины возле дома. Ни одной подозрительной. Люди, заходившие в подъезд, были соседями. Их лица все были знакомы.

После нескольких минут наблюдения, наконец-то переступаю порог квартиры. Сестра что-то взволнованно спрашивает у Алисы, а я быстро направляюсь в комнату. Там, на старом столе, среди пыли и забытых вещей, я нахожу свой старый телефон и сим-карту. Это не айфон, но на первое время сойдет.

— Мы готовы, — Женя заходит первой, следом за ней Алиса. — Ну как тебе?

Сестра действительно оказалась на высоте.

Тонкие, почти кукольные черты лица стали более выразительными и резкими. Глаза цвета кофе, которые всегда притягивали внимание, теперь сияли благодаря новым голубым линзам. А смуглая кожа, словно по волшебству, стала на три тона светлее, придавая её облику особую изысканность и утончённость. Густые темно-русые волосы сменились на парик черного цвета.

Нет, все-таки ковер был бы лучше.

Узкие черные джинсы подчеркивали ее стройные ноги, а белая шелковая блузка мягко облегала фигуру, придавая ей элегантность. Завершали образ туфли-лодочки на тонкой шпильке, которые не только добавляли несколько сантиметров роста, но и придавали уверенности и грации каждому движению.

— Спасибо, Жень, — девушка внимательно рассматривает своё отражение в зеркале, её глаза светятся радостью.

— Не за что. Вот, держи. Это средство для снятия тональника. Наноси на лицо и зону декольте. А это для рук. — Видя её недоумение, сестра поясняет: — Это моя новая разработка. Обычным гидрофильным маслом такой тональник не смыть.

А сестренка и правда гений. — Возле дома никого нет, так что можем спокойно выходить. Жень, пожалуйста, не уходи сразу после нас, а подожди хотя бы сорок минут.

Прихватив сумку со сменной одеждой для Алисы и какой-то мелочью, выходим на парковку.

— Куда ты собираешься меня отвезти?

— К брату. Там побудешь, пока я разберусь с твоими и своими проблемами.

Леса. Бескрайние, густые, почти непроходимые чащи, где кроны деревьев смыкаются, создавая плотный зелёный купол, скрывающий всё вокруг. Солнечные лучи едва пробиваются сквозь эту плотную завесу, создавая причудливую игру света и тени. Воздух здесь густой и влажный, наполненный ароматами хвои и прелой листвы.

Алиса, сжавшись в кресле, едва дышала. Она не могла отвести взгляд от мелькающих за окном деревьев, которые, казалось, тянулись к ней, пытаясь поглотить.

— Долго нам ещё ехать? — нетерпеливо спросила девушка, оборачиваясь ко мне. Её голос звучал напряжённо, выдавая желание поскорее добраться до места.

— Примерно четыре часа, — спокойно сказал, глядя на дорогу. — Мой брат живёт в другом городе.

Антон когда-то давно был членом одной из группировок, после ушел с головой в бизнес, но и сейчас имеет там тесные знакомства. Так что, если меня не будет рядом, Алиса точно останется под хорошей защитой.

Не отрывая взгляда от дороги, украдкой посмотрел на профиль Алисы. Она сидела рядом, маленькая, изящная, как фарфоровая куколка. Красивая зараза.

— Тормози! — внезапно крикнула девушка выворачивая руль в сторону. Вздрогнул, словно от удара током, не задумываясь, резко нажал на тормоз. Раздался оглушительный визг, который эхом разнёсся по салону, заставив нас обоих напрячься.

— Какого хуя ты творишь?

Словно мираж, в двадцати метрах перед нами материализовался огромный олень.

Мощные рога, покрытые густой сетью солнечных бликов, сверкали, как драгоценные камни. Рядом с ним, словно пушистые облачка, бежали два оленёнка, их хвостики, развевающиеся на ветру, добавляли сцене динамики и жизни.

Медленно разворачиваюсь к притихшей мышке, впиваясь взглядом в её глаза.

Глава 4. Матвей.

— А вот и наши гости, Зефир, — объявил хозяин дома, встречая нас у порога.

На ступеньках лестницы, сидя на корточках, с лёгкой улыбкой на лице, сидел брат. Рядом с ним, возвышаясь словно белая скала, стоял огромный семидесятикилограммовый алабай. Его белоснежная шерсть блестела на солнце, а глаза смотрели с дружелюбным любопытством, словно оценивая новых гостей.

Антон медленно поднялся, осторожно стряхивая с себя собачью шерсть, и, наконец, нежно погладил собаку по голове.

— Встречай, — отдал команду Антон.

Огромный белый ком, казалось, только этого и ждал. С оглушительным грохотом он вырвался из-за крыльца, словно пушечное ядро. Его стремительное приближение разрывало воздух, заставляя меня инстинктивно отступить назад.

Брат нашел коробку с крошечными щенками в лесу за домом несколько лет назад. Они были такими маленькими и беспомощными, что он не мог оставить их на произвол судьбы. Пристроил всех, кроме одного — самого слабого щенка, которого назвал Зефиром.

Прошло время, и Зефир превратился в невероятно красивого, но пугающего монстра. Белоснежная шерсть, словно чистый снег, контрастировала с мощью и силой, напоминавшей быка. Но, несмотря на эту красоту, он вёл себя как дикий зверь, лишённый всех манер. Его поведение внушало страх всем соседям, а Антон не мог поверить, что маленький, слабый щенок, которого он когда-то спас, превратился в такого гиганта.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, — Алиса вскрикнула, не сдержав эмоций, и сразу бросилась к машине.

Это и неудивительно. Зефир, едва завидев новых людей, сразу же бросается к ним, как неудержимый танк. Он сметает всё на своём пути, стремясь облизать каждого с ног до головы.

— СТОЯТЬ! — рявкнул на собаку, голос мой, усиленный наигранным гневом, эхом разнесся по поляне. Пес замер на мгновение, но лишь затем, чтобы тут же снова броситься вперед, не обращая внимания на мои слова.

Мощные лапы врезались в грудь, выбивая воздух из легких. По инерции отлетел назад, ударившись спиной о твердую землю с такой силой, что воздух вырвался из легких с громким хрипом. Зеленая трава мягко приняла мое тело, но боль была настолько острой, что перед глазами вспыхнули искры.

Лежал, корчась от удушья, и смотрел, как огромный пес, рыча и обнажая острые зубы, высунул язык и начал облизывать мое лицо. Горячее дыхание обжигало кожу, слюна стекала по щекам, оставляя липкий след.Повезло, что под раздачу не попала Алиса, её бы он сломал как хрупкую игрушку.

— Антон, прекрати ржать и лучше помоги мне! — попыталась увернуться от его шершавого языка, подставив руку, но безуспешно.

В конце концов, Антон, не в силах удержаться от смеха, подошёл и, наконец, заставил Зефира отстать от меня. С огромным усилием он потянул собаку на себя, в то время как я, отдышавшись, снова встал на ноги, стараясь привести себя в порядок.

— Извини, брат, — сказал он, сдерживая улыбку, — он просто такой добряк.

Но доброта Зефира оставляла в этом случае желать лучшего. Холодный пот пробегает по спине, взглядом нашел Алису. Девушка, всё ещё дрожа, держалась за дверную ручку автомобиля, готовая вот-вот в любую секунду туда запрыгнуть.

— Может, пора ему ошейник надеть? — предложила она, укрываясь дверью как щитом.

— Это хорошая идея. Зефир, похоже, совсем забыл о манерах, — кивнул, пока она в нашей компании обязательно нужно установить некоторые правила. Особенно пока Алиса будет находиться под опекой этого пушистого здоровяка.

Антон быстро нашел ошейник, наклонившись, попытался надеть его на Зефира. Собака, зная его намерение, отпрянула назад, оглядываясь с недоверием. Взглянув на меня, брат подмигнул:

— Если ты сможешь его удержать, я надену ошейник.

Схватил Зефира за холку. Чудовищная сила пса заставила чуть наклониться, но его покладистый характер не проявился. Похоже, он только дразнил нас, наслаждаясь нашей растерянностью.

— Быстрей! — крикнул я, когда Зефир снова сделал попытку вырваться.

Некоторыми трюками всё-таки удалось надеть ошейник, и радостный лай собаки моментально наполнил воздух. Алиса, увидев это, не сдержала вздох облегчения, подошла ближе, но всё ещё держалась за моей спиной.

— Теперь он будет более послушным, — сказал Антон, поглаживая Зефира. — Надо просто немного времени, чтобы привык.

Зефир, почувствовав на себе ошейник, несколько раз сперва дернулся, но затем, казалось, смирился с новым статусом заключенного. Он стал более уравновешенным, но его энергичность по-прежнему излучалась в каждом движении. Теперь он не отставал от Антона, покорно следуя за ним по участку.

Пес, виляя хвостом, медленно подошел ближе. Взгляд был добрым, а голова слегка наклонена в сторону. Чуть помедлив, все же прикоснулась к его голове.

— Ну вот видишь, — сказал Антон, подмигнув девушке, — он просто требует немного любви. Более того, нельзя забывать о том, что он всё же остается псом с характером.

— Не алабай, а раздолбай. И это пес-охранник. — Зефир облизнул Алису.

Несмотря на свои размеры, он излучал столько тепла и доброты, что мог стать источником бесконечного счастья в жизни окружающих.

— Он ещё щенок, Матвей, — медленно произнёс брат, не отрывая взгляда от её лица. — А ты, должно быть, та самая загадочная Алиса. Антон — твой телохранитель. Это пушистое чудо — Зефир.

Алиса посмотрела на «щенка», который осторожно кружил возле неё, виляя хвостом.

— Приятно познакомиться и с тобой Зефир тоже, — Она протянула руку, чтобы потрепать его мягкую шёрстку. Собака завиляла хвостом с такой силой, что её хвост превратился в размытое пятно. Зефир радостно ткнулся носом в её ладонь, словно говоря: «Это я, твой новый лучший друг!»

Антон, наблюдая за их взаимодействием, не смог сдержать улыбки. Он тихо добавил:

— Зефир любит, когда его гладят.

— Ты знаешь, — чуть смущённо добавила она, не отрывая взгляда от Зефира, — я всегда мечтала о собаке. Но у меня никогда не было возможности.

Глава 5. Алиса.

— Ну что ты, родная, больно не будет, — повторяет он, но его голос звучит фальшиво, как скрип старых половиц. Грубые мужские руки, покрытые шрамами и ссадинами, скользят по голове, слегка цепляясь за волосы.

Меня тошнит, выворачивает наизнанку, даже желудок пытается освободиться от чего-то ядовитого.

Рядом стоит второй мужчина. Его силуэт кажется размытым, но его присутствие, как холодное дыхание, проникающее под кожу. Он проверяет, насколько крепко мои запястья прикованы к твёрдой кушетке, и усмехается, когда я пытаюсь вырваться.

— Может, и будет, — произносит шёпотом, в его голосе нет ни капли нежности. Его слова как приговор, как неизбежность, от которой не уйти.

Лежу на кушетке, ощущая холод металла, впивающегося в спину. Из вены торчит капельница, из которой медленно капает раствор, изобретенный моим отцом. Это яд, который медленно разрушает меня изнутри.

За дверью кто-то разговаривает. Слышу обрывки фраз, но не могу разобрать, о чём они говорят. Кажется, они обсуждают, что нужно принести. Что-то ещё, что-то новое. Страх сжимает сердце, как липкий туман окутывает разум.

В дверь входит человек в белом халате. Смотрит на меня пустым взглядом. Он проверяет показания приборов, что-то записывает в блокнот и кивает, словно подтверждая свои мысли.

В катетер медленно вставляют иглу. Можно было вскочить и разнести всех к чертям, но нельзя. Где-то там, в другой комнате, находится кто-то очень близкий и родной. Ради этого я оказалась тут.

Лекарство начинает действовать, проникая глубже и разрушая изнутри. Его яд распространяется, с каждым мгновением сил на сопротивление не остается.

Кровь кипит в жилах, разнося по телу невыносимую боль. Голова разрывается изнутри, каждый удар пульса отзывается острой, невыносимой болью. Не могу больше терпеть это. Внутри всё кричит, требуя выхода. Хочется орать, разрывая лёгкие, забиться в истерике, биться, царапаться, чтобы хоть как-то облегчить эту невыносимую боль. Я умоляю, я кричу: «Остановите это! Пожалуйста, остановите!»

— Алиса… — знакомый шёпот ворвался в тишину, словно нежный ветерок, коснувшись кожи. Он был таким близким, что казалось, протяни руку — и пальцы почувствуют его мягкое прикосновение. Этот голос окутывал, словно тёплое одеяло, даря мгновенное ощущение безопасности и уюта. — Алиса!

Резким движением подскакиваю, словно подброшенный пружиной, сердце колотится так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. В голове пульсирует, мысли разбегаются, как испуганная стая птиц. Неожиданный, сокрушительный удар отбрасывает меня назад, и я падаю на кровать. Воздух выбивает из лёгких, боль обжигает изнутри, а ужас сковывает каждую клетку тела.

— А-у-у-у-у-у, — жалобный стон вырывается из груди, руки тянутся к месту удара.

— «Блять», «Ты что, совсем с ума сошла?» — звучат одновременно два мужских голоса.

Секунда. Две. Три. Глаза медленно адаптируются к густой, почти осязаемой темноте. Только сейчас, с трудом осознавая реальность, понимаю, что это был просто сон. Очередной кошмар, один из тех, что преследуют меня уже пару недель.

Шестое чувство вопит хуже мартовского кота, пронзая сознание острой болью. Кричит, что что-то не так, что опасность рядом.

— А зачем врываться в комнату к спящей девушке? — голос звучит резко и холодно, выдавая крайнее недовольство.

— Ты кричала, — объяснил Матвей.

— А-а-а, просто кошмар приснился.

— Просто кошмар приснился, — недовольно повторил Антон, уходя из комнаты, и уже на ходу бросил брату: — Я за льдом, пока твоя бедовая успокоилась.

Вскакиваю в панике, чтобы уступить место травмированному мужчине, которого случайно задела. Он мне помог, а я как таран ему с черепа в нос зарядила. Но почему я такая невезучая? Даже кошмары отходят на второй план.

— Прости, я не хотела, — осторожно касаюсь его подбородка, стараясь не причинить больше боли. — Как ты?

Осматриваю Матвея, густая борода приятно покалывает кончики пальцев. Его лицо бледное, нос чуть припух, но, кажется, перелома нет. Это немного успокаивает, но всё равно страшно.

— Кхм, всё хорошо, ты лучше скажи, как себя чувствуешь?

Как же давно меня не спрашивали о том, как я себя чувствую! Забота приятна каждому, и я не исключение. Она наполняет, что я не одинока.

Снова возвращаюсь в детство, когда мама была рядом. Каждое утро начиналось с её тёплого взгляда, запаха свежеиспечённых булочек с яблоком и аромата крепкого чая. Эти простые моменты возвращают меня в то время, когда мир казался уютным и безопасным, а счастье было в самых простых вещах.

— Всё хорошо, — чуть смутившись, ответила, отводя взгляд в сторону.

Звук шагов приближался, в комнату вошел Антон, неся в руках два пакетика со льдом. Его удивленный взгляд скользнул в нашу сторону. Он протянул один пакет льда Матвею, второй мне, бросив на меня мимолетный взгляд, вышел из комнаты, оставив нас наедине.

— Держи, а то завтра будешь похожа на единорога.

Лед приятно холодил кожу, притупляя боль. Матвей приложил его к переносице, его лицо немного расслабилось. В комнате повисла неловкая тишина, прерываемая лишь моим сбивчивым дыханием. Не знаю, что сказать, как извиниться за свой безумный ночной полет.

— Может, тебе что-нибудь принести? Чай, например? — предложил Матвей, прерывая молчание.

Оу, кажется, кто-то пьян. В стельку. В дребедень. Взгляд слегка расфокусирован, но, нужно отдать должное, мозги еще соображают, и даже язык почти не заплетается. Удивительно.

Хотя чтобы такого громилу уложить, нужно что-то крепче алкоголя.

Чай? Какой чай после ночного кошмара? Я бы сама не отказалась от порции чего покрепче и желательно в огромном количестве. Но увы, я и алкоголь — две вещи несовместимые. Стоит просто сделать пару глотков обычного красного вина, а перед глазами уже мушки пляшут, а язык бежит быстрее мозга, а задница бежит на поиски подвигов.

Глава 6. Алиса.

Пока мужчины решали свои проблемы, мне предстояло найти всё об отце. Антон разрешил взять его ноутбук, а сам пошел провожать Матвея и заодно погулять с слишком эмоциональным Зефиром.

Необходимо было найти любую информацию о деятельности отца за последнее время, узнать о его связях и, самое главное, о том, где может находиться его лаборатория.

Пальцы быстро забегали по клавиатуре, просматривая онлайн-базы данных, архивы новостей и социальные сети. Каждый найденный обрывок информации анализировался, но отказывался собираться в целую картину.

Но все же кое-что нарыть удалось.

Под вечер уставшая, но довольная проделанной работой, откинулась на спинку кресла. Картина начинала проясняться. В дверь постучали.

— Войдите, — быстро закрыла страницу поиска, потянулась, решила размять затекшие мышцы.

Антон тихо приоткрыл дверь и шагнул в комнату. Лицо озарила едва заметная улыбка, придавая его облику загадочности.

— Как ты себя чувствуешь, ты целый день не выходила из комнаты? — действительно не выходила, но в этом вся я, когда чем-то увлечена, даже армагеддон меня не отвлечет от дела. — Матвей уже вернулся и хочет с тобой поговорить.

«Прекрасно», — пронеслось в голове. «Только Громова мне сейчас не хватало. Интересно, он будет рад моей инициативе или придушит сразу?»

— Я искала информацию об отце и его новом начальстве, — все равно он узнает, историю браузера я не чистила. Явка с повинной ведь очищает карму, да?

Антон кивнул, отступая от двери, чтобы пропустить Матвея. Тот вошел, окинул меня пристальным взглядом, не церемонясь, присел на край стола.

Неужели настолько не доверяет, что стоял за дверью весь наш разговор?

— Ну и что нашла, детектив? — спросил Громов чуть резче, чем обычно.

Недовольный? Может, на работе что-то произошло, но вопрос тогда: каким тут боком я и зачем весь гнев на мне проецировать? Или он недоволен тем, что я все-таки полезла в это дело?

— Отец сейчас в Берлине, работает на «Фарма», производят лекарства, думаю, там и проводит свои эксперименты, — именно в далеком прошлом его работа привлекла тогда конкурентов Майского. — Новый его руководитель — местный олигарх, который свалил в Германию ещё в девяностых. Некий Жиров Алексей Юрьевич.

— И зачем ты это делаешь? — перебил Громов, его тон стал еще более жестким. — Я сам разберусь, а твоя задача — сидеть тихо и не высовываться.

— Если надеешься, что я буду сидеть как мышь, то ты сильно ошибаешься.

И так слишком долго боялась и пряталась по углам. Кажется после похищения я лишилась этого чувства.

— Алиса, — не выдержав, вмешивается Антон, — Матвей прав, тебе стоит сейчас успокоиться.

Легко говорить, когда ничего не потерял. А я из-за этого садиста лишилась всего, что было мне дорого. Теперь сижу в чужом доме, у незнакомых мужиков, и жду, когда они смогут мне помочь.

М-да, Алиса, хуже уже быть не может.

Если бы я только могла видеть, что ждет меня впереди, я бы, закричала от ужаса. Но я была слепа и глуха к предупреждениям.

Снизу уже замахиваются для того, чтобы постучать.

— Успокоиться? Ты серьезно? — почти кричала, не в силах сдержать эмоции. — Я должна сидеть и смотреть, как этот ублюдок продолжает жить своей жизнью, пока моя разбита вдребезги? Я сама разберусь с ним.

Найду доказательства, притащу их в участок на блюдечке с голубой каемочкой, и тогда посмотрим, кто должен сидеть на жопе ровно.

Антон вздохнул и отвернулся, а Громов сверлил меня ледяным взглядом.

Сейчас он скажет что-то неприятное, возможно, даже обидное. Но мне было все равно. Пусть говорит. Я оглохла для его упреков, ослепла для его недовольства. Жиров Алексей Юрьевич? Что ж, скоро мы встретимся.

В голове уже вырисовывался план. Берлин. «Фарма». Жиров. Три кита, на которых держится мое будущее. Или, скорее, его отсутствие. Пора выбираться из этой трясины. Пора действовать. И пусть попробуют меня остановить.

— Жиров — серьезный человек, а Берлин — не детская площадка, — в голосе Громова звучала непривычно холодная сталь. — Или хочешь опять стать подопытным кроликом? Нет? Тогда сиди и позволь мне тебе помочь.

Обидно? Очень. Почему Матвей не понимает этого? Воспринимает меня слабой девочкой, вечно нуждающейся в защите. Я взрослая женщина и могу принимать сама решения.

— Мне плевать, — процедила сквозь зубы, чувствуя, как каждое слово обжигает горло. — И если для этого мне придется сжечь Берлин дотла, я это сделаю, но он заплатит за то что разрушил мою жизнь.

Громов усмехнулся, но в его глазах видела не иронию, а скорее бессилие. Он видел эту искру в моих глазах, этот огонь, который я была готова разжечь, чтобы дойти до конца.

— Ладно, делай что хочешь, — наконец сдался он. — Но знай: я предупреждал. И если что-то пойдет не так, я не смогу тебе помочь. Антон, я уехал, у меня работа. Попробуй ты вбить в ее голову, чтобы была тише воды.

Смотрю, как его фигура удаляется, а внутри поднимается буря, готовая разразиться настоящим штормом. Он просто не понимает ничего. Не понимает, через что я прошла.

Антон остался стоять, тяжело вздыхая. Его взгляд выражал сочувствие, но и он, как и Громов, не понимал глубину моей ярости. Они видели лишь последствия, но не саму причину, этот разъедающий душу гнойник, который требовал хирургического вмешательства.

— Алиса, выслушай, — начал он мягко, — ты должна понимать, что Матвей волнуется. Берлин — это не место для личной мести. Там действуют другие законы. И в конце концов, с мужчиной должен разбираться мужчина, а я что-то не заметил у тебя утреннего стояка.

Молча смотрела на него, не желая вступать в дискуссию. Что он мог знать о моих потерях? О боли, которая сжирала меня изнутри? Пусть говорит, пусть пытается образумить. Мой план уже был в действии, и ничто не могло меня остановить. Берлин. Жиров. Я иду.

Можно, конечно, попытаться выманить отца и в Россию, но проще обнять дикобраза. Он слишком труслив и не сунется сюда. Хотя... Может стоит так сделать.

Глава 7. Матвей.

Решил помочь на свою голову, а теперь не знаю, как это сделать, чтобы и самому не встрять по самую задницу, и эту хрупкую упрямую девочку спасти. Хотя пару раз уже проскакивала мысль приковать её наручниками к кровати, чтобы хоть на миг подумала головой.

Ну какая же невыносимая. Бесит то, что лезет на рожон, не обдумывая все последствия своих действий. Эти ублюдки её размажут без сожаления.

И в то же время восхищает то, как она упрямо идет к своей цели. Не сломалась даже после всего, через что прошла.

Надеюсь, Антон хоть мозги ей в порядок приведет и объяснит, что на этом поле должны сражаться мужчины, а не маленькие девочки с бараньим весом. Даже если эти маленькие девочки супер прокаченные.

Вот куда Алисе лезть в разборки, да еще с Жировым? Знал его со слов старшего командования, и вывод неутешительный. Мерзкий гондон и слишком склизкий. Пять лет проходил подозреваемым в деле по организации ОПГ и каждый раз, когда его готовы были прижать за яйца, выходил сухим из воды.

— Разрешите войти?

Капитан Борисов принес очередной отчет о деле Литовского. Задача у отдела была одна: найти то, за что можно его посадить повторно. Желательно надолго и желательно далеко.

Борисов положил папку на стол и выжидающе посмотрел. Молча указал на стул.

Литовский Тарас – ещё одна головная боль, он как заноза, которую не вытащить, а она всё гниет и гниет. И вот, ко всему прочему, Алиса. Девочка, решившая, что может играть во взрослую игру.

— Что у нас по Литовскому? – спросил откинувшись на спинку кресла.

— Пока ничего нового. Все так же скользкий, как угорь. Прямых доказательств нет. Но люди говорят…

— Люди всегда говорят, — перебил я. – Мне нужны факты, Борисов. Факты, которые можно положить на стол прокурору. А не бабьи сплетни. И что там по номеру с визитки?

Борисову дал ещё личное задание, те кто приходил за Алисой оставили визитку с номером.

— Номер зарегистрирован на компанию Майского Станислава, тридцать девять лет, на первый взгляд всё чисто, но три года назад проходил как подозреваемый по делам с незаконным хранением оружия, его охрана избила парня, девушки обвиняли в изнасиловании и принуждении к проституции. Есть ещё одна муторная история, три любовницы заявили на него, а потом забрали заявление. Одна из любовниц была связана с неким Титовым.

Подкупил девок, а те в свою очередь закрыли рты, тут всё ясно. Не ясно с другими делами.

Борисов кивнул и вышел. Вздыхая, потер переносицу. Голова раскалывалась. И все из-за этой упрямой девчонки, полезшей туда, куда не просят.

Проглатываю очередную таблетку обезболивающего. Мигрень меня когда-нибудь добьет.

Жиров — новый босс, Майский, еще и Литовский как бонус.

Титов… Фамилия знакомая. Где-то мелькала. Порылся в памяти, как в старом пыльном шкафу. Точно! Один из бывших ученых Майского.

Черт бы подрал эту Алису. Заварила кашу, а расхлебывать мне. И самое обидное, что я сам в это влез, как дурак, из-за своего гребаного синдрома спасателя. Думал, присмотрю, отведу от греха подальше. А она, видите ли, решила бороться с преступностью в одиночку.

Но до чего же хороша, зараза.

Майор, пора тебе к психологу.

Нужно было дернуть Антона, пусть займется ею вплотную. Он умеет убеждать, когда надо. А у меня, кроме желания придушить эту сорвиголову, ничего не остается. Но сначала Жиров. Нужно что-то накопать, чтобы хоть немного его прижать. И Майский. Слишком много совпадений.

Взял телефон, набрал номер старого знакомого в прокуратуре.

— Привет, Миша, есть пара вопросов по одному делу… Да, старые грешки. Нужно копнуть поглубже. Жиров и Майский фамилии тебе что-нибудь говорят? — Миша пообещал поднять архивы. Хоть какая-то надежда.

Теперь отчеты и Литовский.

Адвокат договорился, чтобы он вышел по УДО за хорошее поведение.

Знаю я его хорошее поведение. В тюрьме намутил бизнес и создал новое опг.

Литовский на свободе – это как граната без чеки. Знал, что этого следовало ожидать, но всё равно как обухом по голове. Придется удваивать усилия, чтобы не дать ему вернуться к старым делам. Или, что ещё хуже, отомстить мне и моим близким.

Надо было поговорить с Алисой, хотя бы попытаться достучаться до здравого смысла. Но как? Слова, кажется, на неё не действуют. Может, Антон сможет. Он хотя бы выслушает её. А я… Я только злюсь, видя, как она рискует собой, не понимая, во что ввязалась.

Решено. Сначала Жиров с Майским, затем Литовский. И Алису, нужно вытащить из этой грязи, пока не стало поздно.

Набрал номер Антона. Короткие гудки. Не берет. Наверное, опять с Алисой возится. Ладно, перезвоню позже. Сейчас нужно сосредоточиться на Жирове. Знакомый в прокуратуре копает, Борисов тоже что-то ищет. А я пока просмотрю все старые дела,по которым проходил Литовский. Может, хоть какая-то маленькая зацепка, которая выведет на что-то серьезное.

Перелистал дела. Ничего. Как сквозь землю провалился. Слишком чисто. Слишком идеально. Так не бывает. Значит, хорошо подчищает следы. Или кто-то прикрывает его задницу. И этот кто-то такой влиятельный как и он сам . Надо будет узнать, кто вел с ним дела раньше. Может, там найдется человек, который знает больше, чем говорит.

В идеале вытащить отца Алисы в Москву. Мелькнула мысль. Только как? Под покровительством своего нового начальника он имеет хорошую защиту.

Вечером Антон все-таки перезвонил. Голос уставший. С Алисой, как всегда, бесполезно разговаривать. Уперлась рогом и стоит на своем. Сказал, что попробует еще раз. Надеюсь, у него получится. Иначе придется принимать радикальные меры. Но какие? Закрыть ее под домашний арест? Не вариант. Она сбежит. Остается только надеяться на Антона и на то, что прокуратура что-нибудь нароет на Жирова.

Вызвал Борисова. Отдал приказ: установить круглосуточное наблюдение за Литовским. Любая мелочь, любая встреча – всё фиксировать. Искать компромат, зацепки, всё. Пусть даже записывают, сколько раз он бегает в туалет. Будет под колпаком, пока я занят, решая другие задачи.

Глава 8. Титов.

— Сука! — вновь провалился очередной эксперимент.

С того самого мгновения, как я ступил на европейскую землю, удача словно отвернулась от меня. Все дети, которых я пытался изменить, умирали, едва достигнув трех месяцев. Их хрупкие организмы не выдерживали вакцины. Мы провели миллионы исследований, но введенная сыворотка отторгалась организмом. А потом органы, как карточный домик, один за другим отказывали.

Может, проблема заключалась в самих детях? Мы отбирали самых здоровых из детских домов, проверяли их семьи и генетику до мельчайших деталей, но, черт возьми, все усилия вновь увенчивались неудачами.

Я вложил в этот проект всю свою жизнь. Ради него отказался от семьи, друзей, нормального существования. Мои коллеги, некогда полные энтузиазма, теперь смотрели на меня с сочувствием, а то и с презрением. Они называли меня безумцем, одержимым идеей фикс. Слишком много было поставлено на карту, слишком много было вложено.

Может, нужно изменить состав сыворотки? Попробовать другой метод введения? Или, может быть, искать детей не в Европе, а в другом уголке земного шара? В отчаянии я готов был ухватиться за любую соломинку.

— Ну что тут у тебя? — Жиров развалистой походкой зашел в кабинет.

Это тот самый случай, когда фамилия очень говорящая. Дело даже не во внешних параметрах партнера, а именно в характере. Он жадный, вечно ему всего мало. А я из кожи вон лезу, чтобы дать ему тот результат, на который он рассчитывает.

— Очередной провал, — процедил я, не отрывая взгляда от графиков, усеянных красными линиями. — Всё по той же схеме. Отторжение, отказ органов, смерть.

Недоволен? Это мягко сказано. Жиров — человек сложный, его мысли трудно постичь, но за годы совместной работы я научился избегать его гнева.

Поджал губы, его взгляд сжигал всё вокруг. Он в ярости. Теперь точно отправит меня на дно какого-нибудь озера кормить рыб.

— Разочаровываешь. Это нехорошо, — произнес он, легко поднявшись с кресла и шагами заполнив комнату, обдумывая, как меня казнить. — И что мне с тобой делать? Ты десятки лет работаешь без результата. Я думал, что нашел гения, а передо мной — неудачник.

— Дайте мне еще один шанс, и я обещаю результат.

— Еще один шанс? — Его усмешка в любом другом случае вызвала бы панику, но я держусь. — Мне дешевле найти нового ученого.

Был у меня лишь один страх — страх смерти. А Жиров был способен сделать ее поистине мучительной.

— Позвольте мне сменить направление, — выпалил я, — отказаться от вакцины. Есть другие пути, генная инженерия, например. Это займет больше времени, но…

— Ты тратишь мои деньги впустую, — перебил Жиров, его голос был холоден как лед. — У меня нет времени на твои эксперименты. Твой последний шанс — это вакцина. Ты должен найти способ заставить ее работать. И у тебя есть два месяца.

Он повернулся и вышел, оставив меня наедине с моими провалами и страхом. Два месяца. Невозможно. Если я не смогу добиться успеха, Жиров с легкостью избавится от меня.

Диана и ее сестра Дина.

Мысль о бывшей жене и ее сестре настигла меня, как мгновение, озарившее темный уголок памяти. Именно жена однажды зажгла искру идеи о сыворотке, что могла бы изменить наш мир. Это произошло в одном из отельных номеров, когда мы, погруженные в разговор о будущих детях, столкнулись с горькой реальностью.

У нее был диагноз, и врачи ей не рекомендовали иметь детей, но кто их слушает? Их предостережения, несомненно, были продиктованы незнанием тонкостей генетики. Они настоящие идиоты, ничего не понимающие в генетике, а я мог тогда создать идеальную сыворотку, которая изменила бы человечество.

У ее сестры было бесплодие, хороший материал в случае неудачи. Только сын Дины после успешного эксперимента погиб в десять лет, и сейчас у меня только одна надежда. Диана и дочь.

Но она тогда сбежала, забрав у меня ребенка. Алиса выжила и стала даже лучшей версией, чем я планировал. Мой лучший живой эксперимент.

Диана была исключительной женщиной. Она выдержала. Но, увы, была слишком упрямой, чтобы понять меня. Если бы мне удалось провести глубокое исследование над Алисой, я бы стал истинным гением нашего времени. Я бы был равен Богу.

Точно. В этом и заключается решение. Мне нужно вернуть жену и дочь.

Но тут возникает препятствие. Майский… Он стал моим личным кошмаром. Подставил его, подделал отчеты, слил информацию Жирову, чтобы получить финансирование и ресурсы для своих исследований. А он, как верный пес, до последнего верил в меня. Если я сунусь в Москву, он меня не просто убьет, он будет пытать.

Риск был огромен, но другого выхода не оставалось.

Алиса — ключ к успеху, чертов Грааль, способный оправдать все мои неудачи. Заполучив ее генетический код, смогу понять, как сыворотка прижилась в ее организме, как избежать фатальных ошибок. А значит, смогу спасти себя.

Нужно составить план. Аккуратно, шаг за шагом. Жиров дал мне два месяца, но у меня нет времени на промедление. Сначала нужно узнать, где сейчас Диана и Алиса. Найти их будет непросто, после побега они словно испарились. Придется задействовать все свои связи, даже те, которыми я поклялся никогда больше не пользоваться.

Майский. Он — главная проблема. Но и без Алисы я обречен. Нужно просчитать каждый свой шаг, каждую возможную ситуацию. Подготовить пути отхода. И, возможно, найти способ использовать его гнев в своих целях.

Я достал старый телефон, спрятанный в сейфе. Номер, который я не использовал годами. Звонок. Короткие гудки. Сердце бешено колотилось в груди.

— Слушаю, — хриплый голос на другом конце провода.

— Мне нужна информация. Диана… и Алиса. Найди их. Цена не имеет значения.