Проданная жена дракона

Глава 1

На пятую годовщину свадьбы я подготовила для мужа новость о долгожданной беременности. Он же привел в наш дом свою истинную.

И тем самым превратил мою жизнь в ад.

Я помню тот день. Так ярко, словно кто-то раскаленной кочергой выжег его в моем сознании. Лето. В воздухе стоит сладкий запах яблок и трав. И я сижу в кабинете доктора Моррис, не в силах поверить услышанному.

– Три месяца, моя дорогая Хельга, – говорит он, усмехаясь в пышные седые усы. — И как это вы пропустили?

И правда — и как? Женские дни у меня не прекращались, только были непривычно скудные. Тошноту я списывала на летнюю жару, а чувствительность к запахам… проигнорировала, в общем.

– Вы уверены? – я все никак не могу поверить. В горле стоит ком, к глазам подкатывают слезы и, увидев короткий кивок, я не выдерживаю. Начинаю безудержно всхлипывать, закрыв лицо руками.

– Ну, ну, моя дорогая. Вам теперь нельзя нервничать, – он едва заметно хмурится. – Я пропишу вам кое-какие укрепляющие настои. Принимайте их два раза в день и если снова увидите кровь…

Я послушно успокаиваюсь и киваю несколько раз. Внимательно слушаю каждое слово. Кладу руку на живот, не в силах поверить, что там растет наш с Савиром ребенок. Представляю, как муж обрадуется. Сначала наверняка не поверит, как и я, а потом…

Губы сами собой растягиваются в улыбке.

Путь до дома проходит в каком-то трансе. От эмоций в буквальном смысле потряхивает — едва получается усидеть на месте. Представляю лицо мужа, его реакцию. Нашего младенца в его больших и сильных руках.

Савир — генерал. Опора Саарвинийской армии, защита Южных земель. Сколько я скучаю по нему, пока он сражается с Измененными на границе нашей страны, столько же я им горжусь.

В голове сам собой встает его образ. Высокий, статный. С пронзительными карими глазами и копной черных волос. Кожа у него загорелая, как и у всех южан, грубая от постоянных схваток. Он не отсиживается за спинами низших чинов — первым идет в бой и ведет за собой.

Настоящий дракон. Мой муж, моя опора.

Зажмуриваюсь, подставляя лицо солнечным лучам. Сердце сладко трепещет от радости при мысли, что он приедет именно сегодня ночью — обещал на годовщину. И я сразу ему расскажу.

День проходит в приятных хлопотах. Слуг у нас полно, но мне все равно не сидится без дела. Мне нравится своими руками добавлять этому дому уют и тепло. Они в маленьких деталях: горшки с цветами, картины на стенах, шторы, сшитые моими руками, пряный запах корицы с кухни.

А сейчас я еще мысленно прикидываю масштаб работ по обустройству детской. Полгода. Осталось так мало времени!

Вечером иду в свою комнату и долго не ложусь спать. Жду. Глаза слипаются, и я даже проваливаюсь в короткое забытье, когда наконец-то слышу скрип двери.

– Тейра Валкерис, – шепотом произносит служанка, застыв в проеме. – Вы просили сообщить, когда приедет ваш муж.

Я вздрагиваю и с трудом разлепляю глаза. Тру ладонями лицо, стирая остатки сна, словно паутину.

– Спасибо, Нелейра. Можешь идти.

Она колеблется. Смотрит на меня с каким-то странным выражением, а затем кивает и уходит. Я же накидываю халат и направляюсь вниз, чтобы поприветствовать мужа. Уже на лестнице слышу голоса.

Савира узнаю сразу — речь у него по-военному отрывистая, грубая. Фразы короткие, бьют сразу в цель, как и его оружие. Но сейчас почему-то он звучит несколько иначе. В голосе улавливаются бархатные нотки, которые прежде я никогда не слышала.

Замедляю шаг, когда улавливаю женский смех — нежный, словно перезвоны колокольчиков. Гости? Но ведь он даже не предупредил… В письме, что я получила неделю назад, была лишь дата приезда. И всё.

Зябко передергиваю плечами, пытаясь прогнать волнение. Уверена, что всему найдется объяснение. Но ноги сами несут меня вниз все быстрее, дурное предчувствие сковывает грудь. Последние ступени преодолеваю за считанные секунды и сразу направляюсь в гостиную.

Кажется, голоса доносились оттуда. Сейчас они стихли, и эта тишина набатом звучит в моей голове. Пытаюсь успокоиться. Мне ведь нельзя волноваться. Нельзя.

Сглатываю ставшую вдруг вязкой слюну. Мягко подхожу к открытой двери и замираю в проеме, чувствуя, как внутри что-то ухает вниз.

Мой муж сидит в кресле возле камина, а его ладони жадно скользят по бедрам сидящей на его коленях девушки. На ней дорогое струящееся платье, что сейчас приспущено на плече. Савир перехватывает ее руку, что собственнически скользит по его крепкой груди и целует подушечки пальцев. Нежно. Трепетно. Ей в глаза смотрит не отрываясь.

Его лицо меняется настолько, что я едва его узнаю. Медленная, хищная усмешка касается его губ. А взгляд… он смотрит так, словно с неба сошла богиня и упала прямо в его руки.

Воздух с трудом протискивается в мои легкие. Он пропитан страстью моего мужа к другой, их взаимным притяжением. Душный, тяжелый, вязкий, словно ядовитый газ. В груди мучительно пусто и горько, словно сердце вырвали.

Не могу смотреть, но и отвернуться не получается. Сжимаю руку в кулак, чувствую, как ногти впиваются в ладонь. Боль не отрезвляет. Лишь добавляется к той, что я уже испытываю.

Мой собственный дом вдруг кажется мне чужим. Неприветливым, мрачным. Стены давят, от пола веет могильным холодом.

Делаю судорожный вдох, и в этот момент Савир меня замечает. Медленно поворачивает голову, и на его лице проскальзывает недовольство.

– Хельга, что ты здесь делаешь?

Глава 2

Замираю под его прищуренным взглядом, в котором больше нет ни капли тепла. Девица даже и не думает вставать с моего мужа. Бесстыже прильнула к нему всем телом, разглядывая меня с плохо скрываемой жалостью.

Ее тяжелые, темные волосы шелком рассыпаются по спине, и Савир словно неосознанно проводит по ним рукой. Нежно гладит, пропуская пряди сквозь пальцы.

Мне тошно, мерзко. Хочу, чтобы все оказалось сном. Просто очередным кошмаром, что беспокоят меня в последние дни все чаще.

– Я вышла встретить тебя.

Мой голос предательски дрожит, но я пытаюсь взять тебя в руки. Я его жена. Это наш дом. Как он смеет так себя вести?

– Что здесь происходит?

– Леира — моя истинная, – жестким голосом говорит он. Словно предупреждение выносит.

Слова ощущаются, как пощечина. Судорожно втягиваю воздух и несколько раз быстро моргаю, чтобы не дать волю слезам.

Истинная. Мой муж обрел истинную — пару, предназначенную судьбой и богами. И темный узор метки на ее руке теперь значит для него больше, чем все прожитые вместе годы.

Я не знаю, что сказать. Голова вдруг становится какой-то пустой, а во рту разливается горькая обида. Я ведь люблю его… по-настоящему. Так, что дыхание перехватывает. Всю себя отдавала и с замиранием сердца ждала каждую нашу встречу. Мечтала растить наших детей, пока он защищает границы Сарвинии.

С громким звоном мечты трескаются и оседают острыми осколками в моих легких. Дышать больно. В его колючем взгляде лишь холод, хотя я всегда считала их цвет теплым.

– Я провожу тебя, Хельга, – Савир мягко отстраняет Леиру и поднимается с кресла. Прямо на моих глазах целует ее — глубоко и жадно. Затем выдыхает в ее полуоткрытые губы.

– Я распоряжусь о временных покоях. Завтра переедешь в мои.

Негодование спиралью закручиваются внутри. Он ведет себя так, словно меня тут не существует. Словно я мебель или служанка. Даже не думает о том, чтобы пощадить мои чувства.

Неужели я заслуживаю узнать обо всем именно так? “Его” покои уже пять лет как “наши”, и моих вещей в них куда больше, чем его.

Не могу больше тут находиться. Я разворачиваюсь и на негнущихся ногах иду в сторону лестницы. Низ живота каменеет, и я невольно кладу на него руку. Едва не застываю на месте, пораженная мыслью.

Ребенок!

Савир ни за что не должен о нем узнать. Драконы имеют все права на потомство, и я, обычная человечка, лишусь его сразу же после рождения.

Страх острыми когтями схватывает мое сердце — куда более сильный, чем все эмоции до этого. Мысли, словно встревоженные рыбы, мечутся в голове. Подобные случаи редки, но зачастую ребенка растит новая избранница дракона. Настоящей матери разве что разрешали быть у него нянькой. Или и вовсе выкидывали из дома, как ненужную вещь.

Неужели так будет и со мной?

Нет, нет, нет, пожалуйста!

Муж стремительно настигает меня, хватает за локоть и ведет в покои. Хватка у него стальная, но боли не чувствую. Из-за страха все тело словно онемело.

Мы молчим всю дорогу. Савир нетерпеливо заталкивает меня в спальню, из-за чего я едва не спотыкаюсь. В комнате почти темно — мрак разгоняет лишь тусклая масляная лампа. Постель, из которой я вылезла всего несколько минут назад, разворошена.

А кажется, что целая жизнь прошла.

– Я не так планировал тебе рассказать. Зачем ты спустилась? – спрашивает он. Голос ровный, спокойный, словно ничего особенного не произошло.

– Мне не спалось, – отступаю на шаг и потираю то место, где он меня держал. Зябко передергиваю плечами. Мне хочется кричать, обвинять его… но все дело в том, что даже обвинить его не в чем. Такова драконья натура — желание быть с истинной перевешивает все остальные.

Он не виноват, я не виновата, никто не виноват. Просто… так бывает.

Но оттого вдвойне больнее и обидней.

– Мне жаль, Оля, – называет именем, которое я почти перестала считать своим. В голосе ни капли сочувствия. Там вообще никаких эмоций. – Я любил тебя. Даже сейчас…

Он тяжело вздыхает и замолкает, а мне с каждым мгновением становится только горше.

– Я… понимаю. Утром я уеду.

Ожидаю увидеть на его лице согласие или облегчение, но его глаза почему-то опасно сужаются.

– Как это — уедешь?

Глава 3

Его реакция удивляет настолько, что я даже не знаю, что ответить. И правда. Он привел в дом другую женщину, поселит ее в нашей супружеской спальне… и как это я должна уехать?

– Ты — моя женщина, Хельга. И я тебя никуда не отпускаю. Найду куда пристроить, – следующие его слова вызывают еще больше противоречия внутри. Мое нутро дрожит от признания, в то время как разум до крайности возмущен.

Я словно сломанная мебель, которую вроде некуда поставить, но и выкинуть жалко. Первые ростки моей злости посеяны, восходят на благодатной почве. Обида сжимает горло стальной рукой.

– Сомневаюсь, что твоя истинная этому обрадуется, – ровным голосом пытаюсь образумить его. Мне нужно бежать, причем как можно скорее — пока он не узнал о беременности. Быть няней собственного ребенка — не самое страшное. Некоторые истинные попросту не смиряются с наследниками от другой женщины.

Рисковать я точно не буду.

– Леира примет любое мое решение, – уверенно говорит он. – Мы истинные.

– Я хочу развод!

– Разумеется, мы разведемся. Не думала же ты, что останешься моей женой?

Открываю и закрываю рот, не зная, что сказать. Неосознанно перевожу взгляд на окно. Второй этаж. Можно ли вылезти, не навредив ребенку?

Он ловит мой взгляд и своим безошибочным генеральским чутьем читает мои намерения. Хватает меня за руку, что-то шепчет себе под нос, и по моей светлой коже ползут золотые руны. Больно, неприятно. Дыхание в груди замирает, из груди невольно вырывается отчаянный стон.

– Что это? – восклицаю я, пытаясь отстраниться. Но хватка его сильна.

– Чтобы ты не наделала глупостей, Хельга, – отвечает он, сверкая недобрым взглядом. Тусклый свет лампы выхватывает из темноты его лицо, делая каким-то хищным и чужим. – Завтра обо всем поговорим.

Он выходит, тихо прикрыв за собою дверь. Я бросаюсь к окну, распахиваю настежь створки, вдыхая ночную прохладу. Воздух касается разгоряченных щек. Высовываю руку, но она словно натыкается на барьер. В воздухе зажигаются руны, похожие на те, что я видела на своей руке.

Я ударяю по преграде кулаком несколько раз, не в силах поверить. Он запер меня в доме? Использовал защитный барьер, чтобы меня в нем удержать?

Тревожный спазм сковывает живот, вновь заставляя его окаменеть. Чувствую, как по щекам текут слезы. Забираюсь в кровать, накрываясь одеялом с головой. И только тогда позволяю себе тихо разрыдаться.

Я оплакиваю свои неоправданные ожидания, разбитые мечты, растоптанное сердце. Купаюсь в страхах о собственном будущем. Не знаю, чего ожидать.

Вскоре истерика заканчивается. В полной темноте таращусь сухими глазами в потолок, слушая надрывные женские крики из гостевых покоев.

– Еще, Савир, еще! О, дааа, любовь моя…

Внутри меня выгоревшая пустошь. Ничего не осталось.

Кладу руку на живот и приговариваю:

– Мы справимся. Мы выберемся отсюда и будем счастливы. Мама тебе обещает.

Забываюсь в тревожном сне, а утром просыпаюсь оттого, что кто-то заходит в мою комнату. Дверь громко ударяется об стену, заставляя меня буквально подпрыгнуть на кровати.

– Вот значит, как? – в руках Савира распечатанное письмо. На конверте мое имя. Отправитель… приглядываюсь и чувствую внутри ледяную волну ужаса. Доктор Моррис. Не припомню от него писем, а значит, это новое. И мой муж попросту взял и вскрыл послание, что предназначалось мне!

– Не понимаю, – хриплым со сна голосом говорю я.

– Не понимаешь? – от ярости его голос подрагивает. Швыряет письмо на кровать, а сам нависает надо мной. – Ничего не хочешь мне рассказать?

__

Дорогие читатели! Добро пожаловать в мою новую историю :) Буду очень признательна, если вы поддержите ее звездочкой!

Она пишется в рамках литмоба "Продана дракону": https://litnet.com/shrt/buSg

Визуалы к истории

Знакомлю вас с героями истории:

Хельга Варкелис


В моем Телеграм-канале есть анимированный визуал (ссылку на него можно найти на страничке "Обо мне" или в набрав annareigns в поиске в самом ТГ)

Ее муж Савир Варкелис

Обложка

Глава 4

Дрожащими пальцами разворачиваю послание и с первых строк понимаю, что случилось худшее. Памятка для беременных. Забыл мне вчера на руки выдать. Меня начинает нестерпимо мутить, и я прикрываю глаза, чтобы сдержать тошноту. Рот быстро наполняется слюной, на лбу и руках выступает холодная испарина.

– Как ты могла, Хельга, – Савир берет меня за плечо и встряхивает, – скрыть моего ребенка?

Не “нашего”. Его.

Мое состояние он то ли не замечает, то ли ему плевать. Только лелеет внутри мой мнимый обман, сжимая пальцы на моей коже.

– Я только вчера узнала, – стараюсь звучать твердо, но мой голос подрагивает. – Спустилась ночью, чтобы тебе рассказать. Но момент оказался… неудачный.

На его лице дергается какой-то мускул. Несколько секунд он смотрит на меня, а затем отстраняется.

– Жду тебя через десять минут в столовой. Не опаздывай.

Командует, как своими солдатами. Раньше я чувствовала его неоспоримый авторитет, а сейчас… угрозу. Он привык контролировать все и вся, а сейчас хочет подчинить себе мою жизнь. Забрать ребенка, о котором я так мечтала.

Есть мне не хочется, но выбора нет. Неподчинение спровоцирует только еще более жесткий контроль. Я его знаю. Если хочу выбраться, то действовать нужно осторожно.

Поднимаюсь с кровати и умываюсь холодной водой, чтобы хоть немного привести себя в чувство. В зеркало на меня смотрит бледное, сосредоточенное лицо. Волосы у меня светлые, глаза голубые, кожа светлая и тонкая, как и у всех северянок. Сейчас она тронута легким загаром, но даже с ним я выделяюсь на фоне южан.

Это лицо не всегда было моим.

Иногда мне кажется, что всю жизнь прожила в Аэргоре, хотя с моего перемещения прошло всего пять лет. Я родилась совсем в другом месте. Там, где не было места магии, драконам и прочим существам.

Меня звали Ольга, и я была детским хирургом. С личной жизнью как-то не сложилось — сначала все свое время посвящала учебе и ординатуре, после чего с энтузиазмом принялась за работу.

На ней же моя жизнь и оборвалась, едва мне исполнилось тридцать. Двое суток без сна, сложная операция, которую больше некому было провести… а все потому, что за такие копейки работать никто не шел. Правильно, зачем достойно платить тем, кто жизни спасает?

Девочке, что привезли ко мне после аварии, было восемь. Перелом со смещением, внутреннее кровотечение, и счет шел на минуты. В такие моменты я умела собраться. Отбрасывала усталость, посторонние мысли, вытягивала из организмы все ресурсы, что в нем еще оставались.

Так случилось и в тот раз. Моя рука не дрожала, голос звучал уверенно до самой последней минуты. И только увидев, что состояние стабилизировалось, я позволила себе медленно выдохнуть.

Пошатываясь от усталости, я добрела до ординаторской. Свалилась на кушетку, а очнулась уже в теле Хельги — благородной северянки, что волей судьбы должна была выйти замуж за Генерала Варкелис.

Я тогда гостила в его доме и сразу призналась, что не являюсь его невестой. Его это не смутило.

“Я плохо знал Хельгу”, – сказал он мне в пока еще непривычной суровой манере. Тогда я его боялась до спазмов в животе. – “Но наш брак позволит укрепить отношения между Саарвинией и Норхаделем”.

Чистая политика и никакой любви. Савир обещал мне поддержку и защиту. Согласился отсрочить свадьбу, чтобы мы узнали друг друга лучше. По моей просьбе. А затем принялся завоевывать с рьяностью генерала, которому приказали взять очередную крепость.

Сказать по правде, поначалу его напор пугал. Но чем больше я его узнавала, тем больше влюблялась. Трепетно, беззаветно… и когда настал момент принести клятвы у алтаря, я делала это с улыбкой. Глядя в его теплые карие глаза, что обещали любить меня вечно.

Вот только срок годности нашему “вечно” подходит через пять лет.

Я надеваю голубое домашнее платье и спускаюсь в столовую ровно через десять минут. Замираю в дверях, когда вижу по правую руку от Савира Леиру. Вилка замирает на полпути к ее рту, когда она кидает на меня острый взгляд.

Меня вновь начинает мутить — то ли от запахов, то ли от открывшейся картины. Почему-то не подумала, что здесь будет она. Неужели и при разговоре собирается присутствовать?

Она моему появлению рада не больше. С громким звоном опускает вилку обратно в тарелку и кидает на моего мужа вопросительный взгляд. Хотя нет, требовательный, скорее.

– Садись, Хельга, – командует муж. – Поешь. Тебе нужно хорошо питаться.

Мои губы сжимаются в тонкую линию. Какая забота. А еще мне нельзя волноваться, но с его появлением я только это и делаю.

Из дома мне не уйти, значит, нужно ослабить его бдительность. Рано или поздно ему придется меня выпустить. Нужно подготовить побег. Собрать сумку с вещами первой необходимости, чтобы всегда была под рукой.

Сажусь как можно дальше от них и беру булочку.

– Хельга беременна, – во всеуслышание объявляет Савир, и моя рука замирает на полпути ко рту.

Глава 5

Ловлю на себе полный ненависти и презрения взгляд его истинной. Ее зрачок становится вертикальным, а по рукам идет рябь чешуек. Драконица.

Хуже и не придумаешь. Что мужчины, что женщины — собственники до мозга костей.

И сейчас она смотрит на меня, как на угрозу. Угрозу своему счастью.

– Какая радость! – цедит она, не отрывая от меня потемневший взгляд. – Людям так редко удается понести от драконов. Однако смески слабы и бесполезны. Вдруг там вообще… – она презрительно морщится, – девочка?

Меня переполняет гнев. Перевожу взгляд на Савира, но он даже бровью не ведет. Намазывает масло на булочку с таким видом, словно мы тут погоду обсуждаем. Леира и не думает останавливаться. Обращается к нему, но взгляд от меня не отрывает.

– Я рожу тебе много сильных детей, любовь меня. А это недоразумение стоит отдать в воспитательный дом. В Саарлионе, откуда я родом, растят достойных драконов.

Тошнота с каждой секундой только усиливается. Мне хочется вцепиться ей в волосы и хорошенько приложить лицом о стол. Вот только ничего я этим не добьюсь, только хуже сделаю.

– Это мой дом, – стальным голосом произносит Савир. – Здесь все будет так, как я сказал.

Леира смотрит на меня еще пару секунд, а затем поворачивается к моему мужу. Сбрасывает гнев, как змея кожу и певуче соглашается:

– Конечно, дорогой.

Не верю в ее смирение ни на секунду. Интуиция буквально вопит об опасности. В этом доме она меня теперь на каждом шагу ждет.

– Хельга, ты совсем не ешь, – угрожающе тянет Савир, и меня вновь охватывает безотчетный гнев. Да что он пристал со своей едой? Пусть в глотку засунет себе.

– Мне нездоровится.

– Слуги готовят для тебя комнату на первом этаже. Там сможешь отдохнуть. После обеда приедет лекарь. Осмотрит.

– Я хочу прогуляться в саду.

– Ты должна лежать.

Чувствую себя бездушным инкубатором. Ешь, лежи, не разговаривай, не имей мнения. Савиру плевать на то, нужно мне. Думает только о том, что, по его мнению, нужно ребенку. Пытаюсь вспомнить, а было ли вообще что-то, что он делал… для меня.

Опускаю лицо, а в сознании спиралью закручивается черная дыра. Руки начинают дрожать, а к глазам подступают слезы. Кого я любила все эти годы? Своего мужа или образ благородного рыцаря, который сама себе и придумала?

Нет, было и хорошее. Просто я сейчас слишком зла, чтобы припомнить хоть что-то.

Было же?

Собственная идеальная жизнь вдруг кажется грандиозным обманом. Под ногами нет опоры, собственный дом стал чужим. Я в нем посторонняя. С трудом беру себя в руки. Не хватало еще разрыдаться у них на глазах.

Хотя сомневаюсь, что они бы заметили. Сидят, воркуют вполголоса, словно меня тут нет. Пьют чай из чашек, что я купила полгода назад на местном блошином рынке. Поедают шарлотку, что тут начали готовить по моему рецепту.

Истинная моего мужа говорит что-то про безвкусные шторы и то, что надо бы сделать ремонт, а он кивает. Смотрит на нее так внимательно, словно боится малейшую эмоцию пропустить. Ловит каждое слово.

Как же горько, как же противно. В душе поднимается буря, разрывает меня на куски. Нужно собраться. Нельзя быть слабой ни телом, ни духом. Только так я смогу спастись. Но перед этим надо кое-что выяснить.

Встаю из-за стола и обращаюсь к мужу.

– Савир, могли бы мы поговорить? Наедине.

Он словно выныривает из дурмана. Неохотно переводит взгляд на меня и отрывисто командует:

– Иди в мой кабинет.

Ждать приходится долго. Почти час. В кабинете у него почти ничего лишнего — письменный стол, пара кресел, книжный стеллаж до самого потолка. Сейф с документами. Где-то там лежат и мои. Код знает только мой муж и экономка — преданная этому дому женщина, с которой у меня неплохие отношения.

Но против Савира она не пойдет. Надо что-то придумать.

Тихое тиканье часов действует на нервы. Мне уже начинает казаться, что он попросту забыл, но тут дверь распахивается. Я выпрямляюсь и устремляю на него взгляд. Шаг у мужа широкий, военный. Движения резкие.

– Слушаю, – он опирается бедром о столешницу и складывает руки на груди. Мне не по себе, что приходится смотреть на него снизу вверх. Сразу чувствую себя какой-то просительницей.

Встаю и только потом начинаю говорить.

– Я знаю, что ты все уже все для себя решил, – произношу твердо. – Что ожидает меня?

Он склоняет голову набок, а затем приближается. Мое сердце начинает биться быстрее, дыхание учащается. Впервые эта реакция вызвана страхом. Раньше я таяла в руках мужа, а сейчас ужас холодной волной проходится по телу, заставляя меня мелко дрожать. Хочу отступить, но ноги словно онемели.

Савир заправляет выбившуюся прядь мне за ухо. Проводит большим пальцем по моей нижней губе, и я все-таки отстраняюсь. Икры касаются кресла, и я едва не падаю.

– Я свое решение не менял. Останешься в этом доме, будешь растить моего сына. Я не откажусь от тебя, Хельга.

– Так уверен, что будет мальчик? – настороженно слежу за каждым его движением.

– У меня сильное семя. Будет сын, – говорит он. А мне хочется горько рассмеяться. Все законы генетики плакали рядом с его самоуверенностью. – Дитя драконов, достойный наследник рода Варкелис. Будет лучше, если он не узнает, кто его мать.

Глава 6

Смотрю на мужа во все глаза и не могу поверить услышанному. Мой ребенок не узнает, кто его мать? Я выношу его, рожу, буду кормить, прижимать к груди, любить… а его “мама” достанется другой женщине? Леире, что будет его ненавидеть просто за факт существования?

Мой ребенок будет искать ее любви. Будет чувствовать себя ненужным, отверженным в собственной “семье”. Мое сердце уже сейчас обливается кровью так сильно, словно Савир с размаху всадил в него кинжал.

Оседаю в кресло, так как ноги не держат. Прижимаю руку к животу, словно пытаясь защитить свое дитя. Это мой ребенок! Мой! Он заслуживает любви. Заслуживает знать.

Слова мужа доносятся как сквозь толщу воды. Кажется, он говорит, что через неделю снова уедет. И я должна найти подход к его истинной. К новой хозяйке дома. Что она меня любить не обязана, а вот все обитатели дома должны быть преданы ей. Исполнять прихоти, быть надежным тылом…

Горько смеюсь. Савир ведь даже не понимает, насколько больно мне делает. Не понимает, чем я возмущена. Он ни на секунду не пытается представить, каково мне — еще недавно любимой жене, что носит ребенка, на которого больше не имеет права.

В его мире все замечательно. Правильно. Так как всегда должно было быть. Дом — полная чаша, истинность, долгожданный наследник. Что там до чувств какой-то человечки?

Эта мысль разъедает меня кислотой по пути в свою новую комнату. По-прежнему большую и светлую, но вот только теперь это моя тюрьма.

Мне хочется кричать, перевернуть мебель, разбить окна — хоть как-то показать свой протест. Но я могу только терпеть. Демонстрировать смирение. Потому что скоро он снова уедет, и мне нужно будет продумать побег.

Три следующих дня я не выхожу из своей комнаты. Чувствую какое-то оцепенение. Еда в горло не лезет, сон не идет. Ночами слышу страстные крики Леиры — кажется, их комната прямо надо мной.

В те моменты, когда мне все же удается заснуть, я просыпаюсь с криками от кошмаров. Мне снится, что дом горит. Что я заперта в этой комнате. Рядом с кроватью люлька, в ней мой новорожденный ребенок.

Я прижимаю его к груди, зову на помощь, но никто не отзывается. Никто не приходит.

На четвертый день я наконец-то беру себя в руки. Сны кажутся мне пророческими — на помощь мне действительно никто не придет. Буду сидеть в этой комнате — сгину. А я теперь отвечаю не только за свою жизнь.

Намереваюсь вновь поговорить с Савиром, чтобы он разрешил мне выйти хотя бы в сад. Но едва подхожу к двери, как та распахивается, едва меня не ударяя. На пороге стоит Леира и гаденько мне улыбается.

На ней дорогой наряд и драгоценные серьги, которые муж обещал мне подарить на пятую годовщину. Я помню, как они мне понравились, но стоили так дорого, что я попросилась не тратиться. Он тогда еще согласился, что это нерациональная трата денег.

Но вот если будет повод…

– Ну здравствуй, Хельга, – тянет она, и я выныриваю из воспоминаний.

– Леира, – скупо приветствую я. – Чем обязана?

– Разговором.

Выражение ее лица не сулит мне ничего хорошего. Чувствую укол беспокойства — за последние дни это самая яркая эмоция, что я испытывала. Испытываю желание захлопнуть дверь, но вместо этого отхожу в сторону.

В конце концов, пока Савир здесь, вряд ли она решится навредить мне или тем более ребенку. Он не потерпит неподчинения даже от истинной.

Она заходит в комнату, толкая меня плечом.

– Савир уехал по делам. Будет вечером, – произносит Леира. – А у меня есть к тебе предложение. От которого ты вряд ли сможешь отказаться.

Глава 7

Сомневаюсь, что хоть одно предложение Леиры может меня заинтересовать. Но выгнать ее я не могу. Замучаюсь потом разгребать последствия.

– И какое же?

Она закрывает дверь и делает несколько медленных шагов внутрь комнаты, словно слова подбирает. Ее темный взгляд скользит по обстановке, нос неприязненно морщится.

– Я вижу, что тебя раздирает боль. И прекрасно тебя понимаю. По-женски. Мой истинный не тот мужчина, от которого так просто можно отказаться…

– Савир мне не нужен, – жестко отрезаю я. – Вы истинная пара, и я не стою у вас на пути.

Почти правда. Мое сердце все еще кровоточит. Но эта боль не идет ни в какое сравнение со страхом за ребенка.

– Не стоишь? – с коротким смешком спрашивает она и поворачивается ко мне. – Он не разведется с тобой, пока ребенок не родится. Хочет дать ему свое имя.

Глаза Леиры гневно сверкают. Она вообще ведет себя так, словно ее выдержка висит на волоске.

Душная тошнота подкатывает к горлу. А я еще задавалась вопросом, почему он не несет бумаги на развод. Как мило, что он поделился этой информацией со своей истинной, но не со мной. Я же тут совсем… не участвую.

– Ближе к делу, – говорю я, сложив руки на груди.

– Я хочу тебе помочь. Дам тебе деньги. Много денег. И помогу уехать.

Смотрю на нее с подозрением. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. А, значит…

– …однако есть одно условие, – продолжает она. – Ты должна избавиться от плода. Отвезу тебя в одно место, там его выкорчуют быстро и безболезненно. Еще десять штук потом себе родишь. Вы, люди, без конца плодитесь.

Каждое ее слово подобно кинжалу, пропитанному ядом. Мне в буквальном смысле становится дурно.

– Вон! – цежу я, указывая на дверь. Понимает она меня. По-женски. Ага, как же. Как ей вообще могло в голову прийти предложить подобное?

Она словно не слышит. Лицо искажается от ненависти, в голосе слышится бессильная ярость. Невольно отступаю, защищая руками живот.

– Я бы и так дала тебе уйти. Правда, Хельга! Больше всего на свете хочу, чтобы тебя здесь не было! Но, думаешь, я позволю своему мужчине гоняться за тобой и твоим выродком? Неееет, он должен быть уверен, что твое чрево пусто!

Леира указывает пальцем на мой живот, и ее буквально трясет. Она угрожающе наступает на меня, сжимая одну руку в кулак. Мне становится по-настоящему страшно. Мы с ней одной комплекции, но по силе с драконицей я не сравнюсь. Она сильнее любого мужчины без второй ипостаси.

– Убирайся! – кричу я, надеясь, что хоть кто-то услышит. Вмешается. Вдруг Савир уже вернулся? Пусть он усмиряет свою змею.

– Тебя изгонят, как только он родится, – продолжает она дрожащим голосом. Совсем себя не контролирует. – Я уж позабочусь! Если ему вообще позволят это сделать. Так что тщательно следи за тем, что делаешь и как говоришь, северянка. Ты в этом доме чужая. Всегда была! Савир мой! И этот дом тоже мой! По праву истинности, по праву…

В дверь раздается стук, и мы одновременно к ней поворачиваемся. Моя грудь тяжело вздымается, сердце стучит где-то в горле.

– Войдите, – хрипло велю я. Дверь открывается и на пороге появляется Дейлара — экономка. Ей под пятьдесят. Некогда черные волосы теперь полностью белые, на загорелом лице глубокие морщины. У нее худое и сильное тело, царственная осанка, стальной голос, а еще просто огромное сердце.

Сейчас ее лицо непривычно бледное и сосредоточенное. Сразу понимаю, что она слышала каждое словно.

– Тейра Варкелис, – обращается ко мне. – Я к вам. По важному вопросу, касаемо… эм… обустройства детской. Помните, мы договаривались?

Мы ни о чем не договаривались, но я облегченно киваю несколько раз.

– Как закончите, зайди ко мне, – велит Леира экономке. Смотрит на меня еще пару секунд, а затем выходит. Ярость тянется за ней змеиным хвостом. Кажется, что даже воздух подрагивает.

Дейлара ждет пару секунд, а затем быстро подходит ко мне, обнимает.

– Мне так жаль, тейра Хельга, так жаль, – шепчет она. По ее щекам текут горячие слезы. – Самым худшим врагам такого не пожелаешь.

У нее только одна дочь, которая родилась… с особенностями. Муж почти сразу их бросил, посчитав жену дефектной, и ей пришлось тащить все на себе. Нередкая история, даже для моего мира. Дейлара сильная и несгибаемая, мне всегда хотелось брать с нее пример.

Сейчас особенно.

Она ждала в этом доме наследника почти так же сильно, как и я. Все говорила, что не терпится с младенцем понянчиться. И она же посоветовала пойти к доктору Моррис, когда я в очередной раз отказалась от еды.

– Она не даст моему ребенку родиться, – шепчу я вслух то, о чем даже подумать боюсь. – А если и даст, то вскоре избавится. Савир слеп и глух к тому, что происходит.

Дейлара тяжело сглатывает.

– Мне страшно за вас. Забирайте документы и бегите. Код от сейфа — дата вашей свадьбы.

– Я не могу покинуть особняк. Защита не выпустит.

– Я… – вижу, с каким трудом ей дается каждое слово. Она фактически предает сейчас своего хозяина, что много лет назад дал ей кров и работу почти в безвыходной ситуации. – Попробую разузнать, можно ли что-то сделать.

Я сжимаю ее в объятьях так крепко, как только могу. Тихо вздрагиваю от рыданий.

– Спасибо тебе, спасибо, – всхлипываю в ее волосы.

– Тейр Савир уедет через три дня. Подготовьтесь.

В моей душе впервые за последнее время загорается надежда. Греет меня изнутри подобно солнцу.

Следующие дни провожу как на иголках. Савир захаживает ко мне только единожды — перед отъездом. Я смотрю на его идеальные черты, сильную грудь, облаченную в строгий генеральский мундир. Мое сердце, что однажды трепетало, теперь покрыто корочкой льда.

Он словно это чувствует. Злится — я вижу это по его лицу.

– Ты будешь меня ждать, Хельга? – спрашивает. Он это не всерьез же?

Раньше я прижималась лицом к его груди, обещая скучать каждый день. Сейчас молчу. Он вздыхает, и его черты слегка смягчаются.

Глава 8

Поднимаюсь по лестнице на второй этаж в полной темноте, стараясь не шуметь. Собранная сумка стоит у выхода, Дейлара покинула дом в поисках мага. Мое сердце бьется так сильно, что вот-вот проломит грудную клетку.

Дверь в кабинет Савира не заперта. Двигаясь на ощупь, я медленно подхожу к сейфу. И только нащупав его холодную металлическую поверхность, позволяю себе зажечь свечу. Дрожащими пальцами набираю код, и замок с мягким звуком щелкает.

От облегчения я даже глаза прикрываю на пару мгновений. Боялась, что Савир поменял код. Но нет. Кажется, его самоуверенность простирается намного дальше, чем мне казалось.

Мои документы лежат примерно в середине внушительной стопки бумаг. На то, чтобы их найти, уходит десять минут. Я тревожно прислушиваюсь к малейшему шороху, но в доме стоит могильная тишина. Лишь напряжение трещит в воздухе, наполняя меня плохим предчувствием.

Когда нахожу лист со своим именем, то тут же гашу свечу. Паленый запах свербит в носу, ужасно хочется чихнуть. Задерживаю дыхание, а сама торопливо складываю документы в карман платья. Фух!

Все так же в темноте пробираюсь обратно. От страха ладони холодные, влажные, дыхание прерывистое. Держусь только на мысли, что остался последний рывок. Нужно только спуститься и ждать появления экономки.

Выхожу в коридор, неслышно закрывая за собою дверь, вглядываюсь в непроглядную темноту. Чувство такое, что из нее на меня кто-то смотрит. Гулко сглатываю и иду к лестнице. Но не успеваю и первый шаг на нее ступить, как зажигается свет.

Застываю, словно заяц в свете фар. Конечности немеют от ужаса. Леира совсем рядом — ее глаза сужены, ноздри раздуваются, а руки сложены на груди.

– А я все думаю, что тут за крысы бегают по поместью, – кривит лицо она, надвигаясь на меня. – Думала, можешь провести меня, да?

Сердце ухает вниз. Нужно подобрать слова, чтобы договориться с ней. Нужно… но каким-то шестым чувством понимаю, что никогда не найду с ней общий язык.

– Я уйду, Леира, – быстро говорю я, облизав пересохшие губы. – Получу развод. Я обещаю. Больше ты меня не увидишь. Ты же женщина. Будущая мать. Ты бы тоже защищала своего ребенка!

Смотрю на ее лицо. Лихорадочно блестящие глаза. Вырывается то ли крик, то ли мольба, то ли приказ:

– Пойми же меня!

Слова стукаются, словно горох о стену. Несколько секунд стоит тишина, заполненная моим тяжелым дыханием.

– Я и защищаю, – кривит губы она. – Всех своих будущих детей!

Словно змея, Леира бросается вперед. Я кричу, цепляюсь руками за перила, но она с нечеловеческой силой отрывает меня от них. А затем резко отпускает.

Меня прошибает паника, когда чувствую под спиной пустое пространство. Резкую боль, когда все мое тело обрушивается на ступени. Мир вертится перед глазами, ломает меня. Чувствую себя словно в мясорубке.

Все длится считанные мгновения, что кажутся мне бесконечными. А когда оказываюсь внизу, то чувствую только боль. Она охватывает каждую клеточку моего тела, но сильнее всего ощущается внизу живота. Ноющая, страшная…

Сворачиваюсь, прижимая к нему руки. Сама не понимаю, что плачу. Хрипло, надрывно — от боли и несправедливости. От страха за ребенка. Зову слуг, но никто не приходит.

Рядом слышатся шаги, и я мутным взглядом вижу домашние туфли Леиры.

– Не хотела по-хорошему, тварь? – шипит она. Пинает в живот, но попадает по рукам, и я снова хрипло кричу.

Боль усиливается, становится нестерпимой. По бедру течет что-то теплое. Быстро, неотвратимо. “Нет, нет, нет”, – бьется в сознании, наполняя меня отчаянием.

В помещение кто-то забегает, и как сквозь толщу воду слышу голос Леиры:

– Наконец-то! Какой кошмар, Хельга упала с лестницы! Скорее позовите кого-нибудь!

Я словно в аду.

Кто-то велит запрячь карету, меня тащат к двери, оставляя кровавый след на полу. Но стоит моему телу соприкоснуться с проемом, как словно на стену наталкиваюсь. Руны ярко горят в воздухе, не выпуская меня из дома.

Я могу только корчиться от боли, истекая кровью в ногах моей соперницы. Моя юбка намокла, и металлический запах висит в воздухе. Я уже не плачу — вою. Отчаянно, зло, мучительно. Мое тело в агонии, душа тоже.

Обхватываю себя руками, словно это как-то может помочь. Исправить. Отказываюсь принять.

– За лекарем! Живо! – кто-то из слуг догадывается сам выбежать из дома. Время стремительно уходит. Меня мутит, слабость накатывает волнами. Глаза сами собой закрываются, и я сама не замечаю, как проваливаюсь в беспамятство.

***

Открываю глаза и долго пытаюсь понять, где нахожусь. Белые стены, горький запах, грубая накрахмаленная ткань. В голове туман, в теле — заторможенность, в глаза словно песок насыпали. Горло ощущается наждачной бумагой.

– Очнулись? – спрашивает кто-то справа от меня. Поворачиваюсь и вижу полную женщину в голубом платье и белом фартуке. – Ох, ну и повезло вам, тейра. Думали, что не выкарабкаетесь. Сейчас вашего мужа позову. Он как раз приехал.

– Что случилось? – хрипло спрашиваю я. Сама свой голос не узнаю, словно сорвала.

– Так вы не помните ничего? С лестницы упали, выкидыш случился. Да срок уже большой был, крови много потеряли, – тараторит она. И добавляет с видимым осуждением: – Кто ж в темноте в вашем положении по дому-то ходит?

Воспоминания накрывают резко, сдавливают грудь подобно могильной плите. Ни вдох, ни выдох не сделать. Я задыхаюсь, нахожу ладонью живот, сжимаю грубую ткань. Слезы текут бесконтрольно.

Опустошение. В душе и теле. Чувствую себя вывернутой наизнанку. Разбитой. Сломленной.

– Да не реви ты так, – слышу голос женщины как сквозь толщу воды. – Другого родишь, все забудется. Не затягивай только. А то сколько тебе уже, двадцать пять?

Начинаю трястись сильнее. Разве эту боль возможно забыть? Сделать вид, что ничего не случилось? Она теперь на всю жизнь со мной — словно кусок сердца вырвали. Женщина лишь смотрит на меня и качает головой.

Глава 9

Савир не утруждает себя расспросами о моем самочувствии. Его колючий взгляд скользит по скудной обстановке палаты, а затем останавливается на мне.

– Я сутки летел обратно без отдыха. Поэтому без предисловий. Леира мне все рассказала, – припечатывает он. – В том числе и про твой обман.

Щеки слегка пощипывает от соленой влаги, но я даже не пытаюсь ее утереть. Чувствую себя раздавленной, уничтоженной, пустой. Поддержки мне не дождаться. Они вообще похожи на погребальную процессию, что пришли кинуть в меня прощальную горсть земли.

– Что именно рассказала? – дрожащим от эмоций голосом спрашиваю я. – То, как она меня с лестницы скинула?

От болезненных воспоминаний меня внутри на куски рвет.

– Не придумывай. Леира не виновата, что ты упала с лестницы. Но так даже лучше. Теперь нас ничего не связывает.

– Так даже лучше? – хрипло повторяю я. Во рту горький привкус лекарств и предательства. – Это ведь был и твой ребенок.

– Теперь я в этом не уверен…

– Доктор Моррис сказал, что ребенок не был драконом! – победно выкрикивает Леира из-за его спины. – Обычный человек. Дейлара, подтверди!

Экономка бледнеет настолько, что ее лицо почти сравнивается по цвету со стеной. Бездумно теребит юбку серого платья. Смотрю и думаю, что если она меня предаст, то мое сердце просто не выдержит.

Закрываю глаза, когда слышу тихое:

– Д-да, тейр Варкелис. Он так сказал.

Могу ли я ее винить? Если бы Савир выяснил, что она помогала с побегом, то вышвырнул бы ее на улицу вместе с больной дочерью. Но сейчас, в этот самый момент, я ненавижу их всех — так сильно, что хочу стереть с лица земли. Они убили моего ребенка. Убили, так и не дав мне подержать его на руках.

Боль, обида, раздирающая душу тоска сплетаются во мне в тугой узел. Я открываю глаза и смотрю прямо на Савира. В карие глаза, что когда-то любила, а сейчас хочу выдрать голыми руками.

– Ребенок был твой! – почти рычу я. – Ты встал на сторону женщины, что убила наше дитя. Сбросила меня с лестницы, добила пинком в живот. Нет тебе прощения ни как мужчине, ни как дракону!

В его глазах мелькает какое-то опасное выражение. Он подается ко мне, но словно себя останавливает.

– А ты! – поворачиваю лицо к Леире. Выглядит она так, словно готова голыми руками меня убить. – Боги не простят тебя за содеянное. Ты недостойна стать матерью, недостойна носить в своем чреве дитя! Ни от истинного, ни от любого другого мужчины…

– Ах ты тварь! – она подается вперед, но Савир ее удерживает. Перехватывает за плечи.

– Думай, кому и что говоришь, – цедит он. – Твое горе сильно, и лишь поэтому я не стану тебя наказывать.

Я на грани истерики. Справедливости не добьюсь, так хоть душу облегчу.

– И что? Что ты мне сделаешь? Воткни в меня нож — я не почувствую!

– Савир, накажи эту дрянь! – вопит Леира, пытаясь освободиться от хватки своего истинного. – Чтобы я больше ее не видела! Продай ее на рудники или в бордель! Пусть знает свое место, подстилка!

Он не отвечает. Держит ее стальной хваткой, а сам будто не чувствует сопротивления. Неотрывно смотрит в мои глаза. Меня буквально пронизывает отвращением. Убийца. Он ведь тоже в этом виноват.

Думает, что весь мир крутится вокруг его воли. Запер меня в доме со своей истинной змеей. Эгоистичный кретин!

Леира разворачивается в его руках. Кладет ладони на его щеки, ловит взгляд.

– Савир, прошу тебя, – с трагическим надрывом в голосе шепчет она. – Продай ее. Продай эту потаскуху. Выбирай: либо она… либо я!

Они смотрят друг другу в глаза несколько секунд. Воздух трещит от пролетающих между ними искр. А затем он кидает на меня последний взгляд и уходит, уводя ее за собой.

– Простите, Хельга, – почти одними губами шепчет Дейлара. По щекам ее текут слезы. – Мне так жаль… Прошу, поймите меня…

– Уходи… – прошу я, закрывая глаза. Внутри так пусто, словно там кислоту разлили. Слышу, как она вздыхает. Быстрым шагом идет за своими господами, словно боится быть уличенной в жалости ко мне.

А на следующий день за мной приходят. С невольничьего рынка.

Глава 10

Я потеряла много крови, а потому едва держусь на ногах. Но тейра Зирайя заставляет стоять, пока ее помощницы надевают на меня фривольное платье. Тянут во все стороны, как куклу, колют булавками, словно я бездушный манекен.

– Выглядишь просто чудесно, милочка, – воркует она, обходя меня по кругу, как породистую лошадь. – Не могу поверить, что этот болван запросил всего лишь пятьсот. Поставлю за тысячу — с руками отхватят.

Она зычно смеется собственной шутке, а у меня внутри все словно умирает. Савир продал меня ей — жирной свинье, завернутой в дорогой Эстрелисский шелк золотого цвета. За 500 монет.

Боже…

Она небрежно обмахивается документами, на которых значится мое имя. Жалуется, что слишком жарко. Лицо у нее раскраснелось и покрылось мелкими бисеринками пота. Алые волосы спрятаны под какой-то тюрбан в тон платья.

Смотрю на свое лицо в отражении и не могу поверить, что это все происходит со мной. Губы у меня белые, под глазами темные круги, волосы спутаны. Но Зирайя все равно говорит, что я красавица. Редкий алмаз. Только вот немного косметикой подправят.

Меня сажают на покачивающийся табурет и начинают красить. Губы обводят алым, как какой-то шлюхе. Наносят румяна и тушь. А когда не могу сдержать слез, то она с чувством отвешивает мне пощечину.

– Радуйся, что я за тебя такую цену поставила. Кто-то при деньгах тебя купит. Иначе скину в два раза и достанешься всякому сброду. Так что улыбайся, девочка, улыбайся.

И сама растягивает губы в улыбке, словно показывая мне пример. Безумно хочу плюнуть ей в рожу, но жаль, что далеко отошла. Пусть потом избивают — потеряю товарный вид.

Мне колотит от ненависти, несправедливости, боли, отчаяния. Савир продал меня. Продал. После пяти лет брака, когда я отдавала ему всю себя, любила, заботилась о доме, готовилась подарить ему ребенка…

Убийца. Предатель. И монстр.

И самое ужасное, что по закону ему ничего не предъявить. В Аэргоре жестокие порядки. На каждой земле свои законы, и Саарвиния — единственное место, где жену можно продать. За измену, бесплодие, да даже просто непослушание.

Женщина вообще тут является бесправной собственностью, что переходит от отца к мужу. Так случилось и с Хельгой. Отец привез ее к Савиру пять лет назад, дождался свадьбы, а затем вернулся на Север, к делам.

Я с ним только один раз виделась — на собственной свадьбе. Ужасно переживала еще. Не знала, как сказать, что Хельги больше нет. Но он даже не заметил. Разразился гневной тирадой, что из-за меня ему пришлось проторчать здесь на месяц дольше.

Назвал ужасной дочерью. А еще “отрезанный ломоть”.

Я радовалась, когда он уехал. А сейчас все бы на свете отдала, чтобы у нас с ним были хорошие отношения. И он вызволил бы меня из этой дыры. Защитил.

Но помощи ждать неоткуда.

Девицы заканчивают меня красить и берут духи. Прыскают на грудь, что поднята корсетом чуть ли не до ключиц. Выхватываю флакон и успеваю несколько раз щедро сбрызнуть себя с ног до головы. Запах сладкий, удушающий, едва могу дышать.

– Ах ты, идиотка! – Зирайя замахивается для очередной пощечины, но опускает руку. На одной стороне уже алеет неестественное алое пятно — даже косметика не помогает. Мое лицо портить больше не будет.

Мы обе прекрасно понимаем, зачем я это сделала. Драконы ненавидят резкие запахи, а, значит, будут меня избегать. Для жирдяйки это плохо — именно они самые обеспеченные покупатели. Сложнее продать.

Для меня хорошо — проще будет потом сбежать. Сейчас точно не получится. Я то и ходить толком не могу, не то что бежать. А если и каким-то чудом удастся, то тут же найдут, притащут обратно, изобьют и продадут по себестоимости. Как и сказала Зирайя — сброду.

– В клетку ее! – командует она, и в комнату заходят двое мужчин. Тащат меня куда-то по темному коридору. Спустя несколько мгновений вижу свет — такой яркий, что на несколько секунд ослепляет. Гул голосов наполняет создание, а проморгавшись я вижу и сам рынок.

К горлу подкатывает тошнота. Люди… в основном женщины, в клетках высотой не более полутора метров. Не разогнуться, не встать. Выставлены словно товар. Деревянные дощечки с ценниками. Гам. Шум. Вонь.

Меня накрывает истерикой. Бьюсь в руках бугаев, но ни на миллиметр не получается сдвинуться. Меня заталкивают в клетку, что стоит ближе всего к проходу между рядами. Какой-то мужик в кожаной броне подходит к ней и засовывает в рот остаток пирога. Вытирает руки об одежду. А закончив жевать, скалится гнилыми зубами.

– Опять Зирайя торопится выставить товар. Даже попробовать не успел.

Забиваюсь в дальний угол клетки, глядя на него с ужасом. Горячие слезы катятся по щекам.

– Тысяча, – говорит один из верзил, что притащил меня сюда. – Без торга.

Мужик в броне кивает. Кажется, он тут продавец. Хлопает пару раз сверху по клетке и говорит:

– Такая диковинная птичка быстро уйдет.

Проходит час. Второй. Я беру песок, что намело на пол клетки, и начинаю теперь им лицо. Стираю алую помаду с губ, остатки туши. Выгляжу наверняка, как какой-то клоун из фильма ужасов, но мне все равно. Лишь бы прекратили смотреть на меня… так.

Липкие похотливые взгляды скользят по моему лицу и телу, а затем останавливаются на ценнике. Дорого. Уходят. А меня мутит с каждым часом все сильнее. Под палящим солнцем я просто лежу на дне клетки, чувствуя себя так, словно уже наполовину мертва. Ужасно хочу пить, но воду тут дают по расписанию.

Как мне сказали, для дисциплины.

Мне кажется, я какие-то галлюцинации вижу. Миражи. Словно рынок объят пламенем, как и все, кто тут находится. Огонь подбирается к клетке, я чувствую его жар. А затем…

Слышу то, что заставляет меня очнуться от этого кошмара наяву.

Глава 11

– …перевязки менять сгодится, – говорит кто-то справа от меня, и я поднимаю голову. Говорят, конечно, не про меня, а другую женщину, что находится всего в нескольких метрах. Приподнимаюсь на руках и пытаюсь сесть. В глазах на секунду темнеет, и я зажмуриваюсь.

А когда отпускает, цепляюсь за металлические прутья своей клетки и пытаюсь что-то рассмотреть. Марево такое, что воздух дрожит у земли. Я замечаю высокого мужчину с зачесанными назад седыми волосами по плечи. Форма военная, но не такая, как у моего бывшего мужа. Слишком опрятная.

Этот мужчина явно не махает мечом, сражаясь с Измененными.

– …скину до пятидесяти, – называют ему цену. – Уже неделю сидит, а толку нет. Только еду и воду переводит.

– Я не хочу на войну, – надрывно кричит женщина из своей клетки. Голос у нее глубокий и хриплый.

Но ее мнение никого не интересует. Седовласый отсчитывает монеты, и мужчины хлопают по рукам. Продано. Вот так просто. Меня передергивает от отвращения.

– Кервесская линия… повозка приедет через полчаса… – слышу обрывки фраз, а у самой в голове столько мыслей крутится. Кервесс – один из самых дальних городов от той точки, где несет службу Савир.

Меня в любом случае продадут — и, скорее всего, как развлечение для какого-то толстосума. Но что, если у меня получится взять судьбу в свои руки?

– Тейр! – кричу, когда мужчина проходит мимо. Он неуверенно поворачивается, ища источник звука. – Тейр, прошу, подождите!

Едва не плачу от облегчения, когда он замедляет шаг, а затем замечает меня и останавливается. Подходит ближе, разглядывая меня с непроницаемым лицом.

– Я умею менять перевязки, – хрипло кричу на пределе возможностей. Горло сухое, словно наждачка. – Обрабатывать и зашивать раны. Накладывать жгуты. Оказывать первую помощь. Знаю расположение органов…

Мой голос срывается, и я добавляю едва слышно:

– Прошу, выкупите меня.

На его лице проступает колебание.

– Сколько? – спрашивает “моего” продавца.

– Тысяча, – чуть ли не сплевывает он. – И не монетой меньше.

– Пожалуйста, – молю я, продолжая цепляться за прутья. Уже заранее читаю в его взгляде отказ. – Я отработаю каждый золотой. Если вы этого не сделаете, то отсюда мне одна дорога. И вы прекрасно понимаете какая. Прошу. Вы не пожалеете.

– У меня столько нет, – отрезает он. – Мне жаль.

Чинно кивает, словно мы на каком-то приеме, а затем продолжает путь. Смотрю в его спину, и пустота внутри только разрастается. Упираюсь лбом в клетку и сдавленно дышу. Хочу заплакать, но в глаза словно песка насыпали.

Губа трескается, и я чувствую металлический вкус крови. Все тело заполняет отчаянием, безысходностью. Сижу так несколько минут, а затем слышу:

– …северяночка?

Снова вскидываю голову и вижу… самого настоящего борова. Никак иначе назвать эту массивную тушу язык не поворачивается. От него несет острым, почти непереносимым запахом пота и перегаром. Глаза скользят по мне с такой неприкрытой похотью, что мне становится дурно.

Чуть ли не облизывается. Хотя нет. Облизывается. Медленно проводит языком по нижней губе и поправляет штаны. Меня передергивает от отвращения.

– Она самая, – охотно подтверждает продавец. – Кожа белая, как молоко. Нежная. Грудь стоячая.

– Хмм… – задумчиво тянет он. – Дай хоть пощупать. А то знаю я вас, проходимцев.

– Девка тысячу стоит, – сплевывает на землю продавец, пока я буквально задыхаюсь от подступающей паники. – Есть столько?

– Деньги не проблема, – важно заявляет он.

– Тогда покажи.

Боров раздраженно вздыхает и лезет за кошелем на поясе. Живот нависает, приходится сначала его приподнять. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет, что забыл его дома. Или денег в нем окажется недостаточно.

Однако мне не везет. Кошель огромный и до упора заполнен золотом. Тысячи три на вскидку, не меньше. Глаза торгаша алчно загораются. Он улыбается во все свои двадцать гнилых зубов, а затем говорит:

– Прошу, милостивый тейр…

Направляется к моей клетке, выбирая из связки ржавых ключей нужный.

__

Приглашаю в еще одну историю нашего литмоба: Деспот от Оксаны Владимировой

https://litnet.com/shrt/49hu

Муж продал меня дракону за полмиллиона рублей. Захотел поменять машину. Теперь я в другом мире являюсь собственностью деспотичного императора.
Он хочет меня? Смешно! Вернее, не смешно, а страшно. Огромный, страшный мужик контролирует буквально каждый мой вздох. Но я не собираюсь быть послушной. Говорите, он меня накажет? Только не бросайте меня в терновый куст!
В смысле за такими, как я, ведётся охота? А что значит я страховка императора? А с чего ради у меня появилась магия?

Глава 12

Оглядываюсь по сторонам, ища, чем можно защититься. Как сквозь толщу воды слышу щелчок в замке. С неприятным, пронизывающим скрипом, дверца открывается, и в проеме тут же появляется толстяк. Он наклоняется, пытается пролезть внутрь, но клетка просто не рассчитана на такие габариты.

Мое сердце ускоряется. В кровь выбрасывается адреналин, обдавая удушливой волной. Сдохну, но не дам ему себя облапать. С отчаянным рыком делаю выпад рукой, швыряя ему в лицо горсть песка со дна клетки.

Боров издает невнятный звук и пятится назад, закрывая лицо руками. Не будь у меня такой слабости, то можно было бы наподдать ему между ног, толкнуть на торгаша и бежать не разбирая дороги. У меня даже все мышцы на теле напрягаются, требуя действовать немедленно.

– Ах ты, сука! – взрывается боров, потирая глаза.

Лицо краснеет, изо рта во все стороны брызги слюны. Продавец отходит подальше, даже не скрывая усмешки. Кажется, все происходящее его забавляет.

– Брыкаться любишь, да? – хрипит толстяк. По моему телу проходит волна страха и отвращения. – Посмотрим, на сколько тебя сегодня ночью хватит! Я ее…

– Беру, – на долю секунды опережает его чей-то голос. Низкий такой, до нутра пробирающий. Не знаю почему, но у меня волосы на затылке дыбом встают.

Поворачиваюсь к источнику звука, но, как назло, в той стороне солнце. Заставляет щуриться и прикладывать к глазам ладонь козырьком. Там стоят двое. С замиранием сердца узнаю в одном из них недавнего седовласого военного. Рядом с ним мужчина — высокий, с длинными черными волосами и в ослепляюще белоснежном кителе.

Возможно, тоже генерал? Неужели дал деньги?

Боже, спасибо, спасибо.

– А ну, пошли прочь, отребья, – ревет жирдяй, продолжая тереть глаза. – Полторы тысячи за девку. Ух и попляшешь ты у меня сегодня, дрянь!

Вокруг воцаряется странная тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием борова. Только и вижу блеск стали на солнце, а через секунду он захлебывается собственной кровью. Падает на землю, дергается в судорогах, замирает.

И все это в мертвой тишине — словно рынок внезапно опустел.

Запоздало замечаю на себе капли его крови. Внутри все куда-то ухает, делает кульбит. Смерть… я видела много смертей. Разных. В прошлой жизни. Но почему-то сейчас мне становится не по себе. Сижу на полу клетки в каком-то ступоре, не в силах отвести от тела глаз.

Как свинью прирезали. На глазах у всех.

– Приберите здесь, – ровным голосом велит мужчина в белом, возвращая меч в ножны одним отточенным движением.

– Конечно, конечно, – лебезит продавец. – На чье имя записать… эм… девушку?

– Аарон Элварис.

– Понял. Сейчас все сделаю… – по шагам слышу, что возвращается вглубь барака, из которого меня привели этим утром. За документами идет.

Вскидываю голову, когда имя, наконец, доходит до меня. Аарон Элварис. Владыка Южных земель. Самый сильный дракон Саарвинии. Удивительно, как я сразу не поняла. Савир же мне рассказывал. И про белый китель, и про огненный темперамент, которого все опасаются.

Однажды он даже был в нашем доме — буквально через пару недель, как я появилась в этом мире. Савир тогда велел мне оставаться в комнате и строго-настрого запретил выходить. Не хотел, чтобы я путалась под ногами, пока они решают “мужские дела”.

Выныриваю из воспоминаний, когда работорговец возвращается. Протягивает бумаги Владыке, но забирает их седовласый. Пошатываясь, я выбираюсь из клетки, не веря, что худшее и в самом деле позади. Хотя так ли это?

Аарон мажет по мне взглядом неожиданно ярких голубых глаз. Едва заметно морщит нос. Наверно, духи не по нраву.

– Таскаешь их как котят с помойки. Не армия, а приют для обездоленных, – цедит он. Я замираю. Это он сейчас обо мне?

– Да, Владыка, – покорно соглашается седовласый. Подает мне руку, чтобы помочь идти. Я с благодарностью цепляюсь за нее.

– Издохнет по дороге — вычту из твоего жалования.

– Да, Владыка… – все тем же тоном соглашается он.

Аарон разворачивается и уходит. Смотрю ему вслед, не зная, что и думать. В душе смятение одно. Впрочем, какая разница, что он там сказал. Помог и на том спасибо. Вряд ли мы еще пересечемся. На фронте Владыка бывает редко — только если происходит сильный прорыв.

Седовласый дает мне флягу. Вода в ней теплая, с каким-то странным привкусом, но я выпиваю всю до последней капли. Затем направляемся на выход с рынка, где меня сажают в телегу с навесом из белой ткани. Внутри уже несколько девушек. Одна горько рыдает, лица остальных же непроницаемы. Смотрят на меня исподлобья, словно заранее записали во враги.

– Введу вас в курс дела, – заявляет седовласый. – Меня зовут Фарэд Риванор. Правая рука Владыки. Сегодня каждую из вас купили от его имени, чтобы вы послужили на благо Саарвинии. Вы отправитесь в Кервесс. Там вам расскажут, в чем будут заключаться ваши обязанности. Ничего сложного. Уход за ранеными, смена повязок…

– Я не на войну, не хочу умирать, – слышу истеричные всхлипы, и Фарэд отвлекается. Выражение его лица становится жестким.

– Запомните правила. Неподчинение приказам, дезертирство и предательство караются смертью. Устроите драку — отправитесь в карцер. Распутствовать нельзя. Пить алкоголь тоже. Всем все ясно?

Раздается нестройный хор голосов. Фарэд спрыгивает с телеги, и почти сразу она трогается, увозя меня на войну.

Глава 13

Путь занимает несколько дней. Я почти привыкаю к бесконечной тряске, палящему солнцу, скудной еде и теплой воде с тошнотворным привкусом. Как мне объясняют, в нее что-то добавляют, чтобы убить заразу.

В доме Савира такой необходимости не было. Воду добывали из-под земли — вкусную, холодную. Настолько, что на таре моментально образовывался конденсат, а зубы сводило.

Впрочем, я готова хоть из лужи хлебать, лишь бы снова там не оказаться.

Всю первую часть пути я провожу в лихорадке. Подозреваю, что заразилась чем-то в больнице. Здесь нет ни градусников, ни лекарств, ни даже мокрого полотенца, а потому я просто валяюсь в полузабытье в углу повозки.

Меня колотит, выворачивает суставы, а в глаза словно песка насыпали.

– Может, выкинуть ее? – осторожно предлагает та, что рыдала в начале пути. – На черную хворь похоже. Все перемрем.

Что за «черная хворь» я не знаю. Но на третий день мне становится лучше, и разговоры смолкают. Точнее, я перестаю быть главным объектом обсуждений.

Одна из женщин сбегает ночью, во время привала. Утром ее отлавливают и казнят. Не на наших глазах, к счастью, но все мы прекрасно слышим ее оборвавшийся крик в лесу. У меня внутри все словно обрывается вслед за ним.

– Дезертирство — смерть, – напоминает наш сопровождающий еще раз, окидывая наши испуганные лица мрачным взглядом. Предупреждение выносит. Затем повозка снова трогается в путь.

Настроение у нас становится подавленным. Но, как ни странно, это событие нас сплачивает. Переглядываемся между собой, после чего впервые за эти дни начинаем знакомиться.

– Меня Элайя зовут, – буркает девушка лет двадцати пяти. Волосы у нее черные, цвета вороного крыла, взгляд пронзительный. Кожа грубая от ежедневной работы, на лице шрам. – Отец продал. Сказал, что не тянем лишний рот. А с таким шрамом мужа мне не видать.

– Герра, – представляется следующая. Сама она не красавица, но фигура ладная. Голос молодой и звонкий. Заводной такой. – Послала я муженька. Надоел он. Устала. А он меня возьми и продай.

Герра закатывает глаза и переводит взгляд на соседку. Так и продолжаем. Называют имена, обиду выплевывают — на мужей, на отцов, что бесцеремонно избавились от них. А меня буквально трясет от несправедливости.

Женщина здесь уязвима во всех смыслах. Товар. Вещь. Облапали — ты виновата. Не нужно было глаза строить. Измена! Позор!

Не родила ребенка? Плохая жена, место тебе на невольничьем рынке.

Мужу поперек слово сказала? Да как ты вообще посмела иметь свое мнение? Мужчина — добытчик, а ты только и годишься, чтобы тапки в зубах приносить.

Когда доходит очередь до меня, то у меня ком в горле встает.

– Хельга. Муж встретил другую, – коротко говорю я.

– Брешешь поди, – тут же отвечает Герра. – Ни за что не поверю, что такую, как ты муж так просто на рынок отдал. Руки у тебя нежные, явно не портки дома стирала. Уж нашел бы, куда пристроить. Признайся, с другим спуталась?

Меня пронзает вспышкой злости. И где вот тут искать справедливость, если даже такие же “подруги” по несчастью записывают в распутницы просто за внешний вид? Ждет, что буду оправдываться, что-то доказывать? Вот только душу перед ними обнажать я не обязана. Слишком свежи раны на ней, не хочется бередить.

– Думай что хочешь, Герра, – отвечаю я. – Каждый по себе меряет.

У нее глаза неприязненно сужаются. Презрительно фыркает, и я понимаю, что подругами нам не быть. Невольно задаюсь вопросом, а не попала ли в точку? Может, и в самом деле изменила, а не признается?

Впрочем, плевать мне. Мы едем туда, где каждый день может стать последним. Какое мне дело до чужих грехов?

К исходу шестого дня мы, наконец, прибываем в Кервесс. Здесь нас ждут целые сутки отдыха. Ради них нам даже комнату сняли. Одну на всех, с несколькими узкими двухъярусными кроватями, но после непрекращающейся тряски даже это неплохо.

Я наконец-то могу помыться. Смываю больничный запах, что въелся в кожу, шлейф удушающе сладких духов. Столько дней прошло, а так не выветрились. Смотрюсь на себя в зеркало и не узнаю. Словно вмиг повзрослела. Похудела, осунулась. Под глазами залегли темные круги.

Скорее Ольга, чем Хельга. В прежнем мире я постоянно была такой — бледной, измотанной. Потухшей.

Но ничего. Я еще верну свой свет.

На следующий день мы уже присоединяемся к большому военному отряду, что держит путь к границе. Туда, где драконы почти безостановочно сдерживают нападения Измененных — порождения черной магии, что выползают из мертвых земель.

Говорят, раньше они были людьми. Магия их изменила, наделила небывалой силой, но забрала человеческий разум и облик. Савир не делился деталями. Берег меня. А потому я знаю о них лишь по байкам от слуг.

Черная броня покрывает тело, длинные когти, лицо, спрятанное тенями, алые глаза. Одним словом, монстры.

У Сарвиинии самый протяженная граница с мертвыми землями, поэтому набеги происходят почти не прекращаясь. Помимо Южных земель есть еще четыре: Зельтария на Западе, Эстрелис на Востоке и Северный Норхадель. В центре — Сар-Драэн.

Я там не была, но мечтала посмотреть. Отправиться в путешествие с Савиром…

Мотаю головой, понимая, что мысли вновь зашли не туда. Мои соседки уже вовсю болтают с солдатами, что сопровождают отряд. Ловлю на себе любопытные мужские взгляды и тут же отворачиваюсь.

Женщин здесь мало, и внимание неотвратимо. Но как бы в какие проблемы не вылилось. Нужно быть осторожной, не выходить никуда одной. Из всех, с кем я познакомилась, почему-то больше всех расположила девушка со шрамом. Элайя, кажется. Спокойная, рассудительная.

Поэтому когда мы наконец-то приезжаем, и нам предлагают разместиться в палатках по двое, я первая подхожу к ней. Брюнетка хоть и смотрит настороженно, но соглашается. Мы забираемся внутрь, почти не разговаривая. Места очень мало — две узкие лежанки, да и все на этом. Своих вещей у нас.

Завтра выдадут, говорят.

Глава 14

Перед выходом убираю волосы в тугую косу и умываю лицо холодной водой, чтобы проснуться окончательно. Пребываю в каком-то нервном возбуждении. Больше пяти лет я была покорной женой, и даже не смела думать о каком-то другом занятии.

Не то, чтобы я не хотела. Савир запретил. Сказал, что буду только его позорить. Что, он, генерал, не может собственную жену обеспечить? Сначала я, конечно, рвалась. Хотела снова чувствовать себя полезной. Но…

Когда мы подходим к входу в шатер, большинство девушек уже стоят там. С удивлением замечаю распущенные волосы и кокетливые взгляды, направленные по сторонам. Кажется, некоторые, особенно Герра, уже оценили достоинства своего нового положения.

Много мужчин, почти никакой конкуренции. Выбирай любого.

Пока мы ждем, я тоже тайком осматриваюсь. Интересно, как тут все устроено. Все, что замечаю сейчас — только вонь, грязь, грубые ругательства. Палатки простираются так далеко, что и не видно, где заканчивается лагерь.

Савир рассказывал, что граница постоянно двигается, а потому воинам приходится сохранять мобильность. Мертвые земли уже несколько городов поглотили и продолжают двигаться вглубь.

Тарвелис, где я раньше жила, теперь стал один из приграничных, но Савир говорил, что переживать не о чем. Его защищает ландшафт — прямо перед ним возвышается горный хребет, отделяющий его от границы. Несмотря на это, мне все всегда было не по себе.

– Все в сборе? – едва не вздрагиваю, услышав громкий крик. Из шатра выходит женщина лет сорока — высокая, крепкая. Голос грубый, слегка хриплый, словно у нее бронхит. – Заходим. Смотрим внимательно. Повторяем. Нет у меня времени с вами возиться, поняли?

Мы киваем вразнобой. Девушки топчутся у входа, поэтому я иду первой. Почти сразу понимаю, что здесь держат только тяжело раненных. Они лежат прямо на земле, на каких-то матрасах, укрытые белыми простынями. Одежды на них нет.

Насчитываю пациентов тридцать, не меньше. И рядом с ними только двое замученных девиц. Неприятные запахи ударяют в нос, и я радуюсь, что не успела позавтракать. Слышу за спиной шаги, а затем причитания:

– Ой, не могу, не могу.

Кто-то из девушек выбегает, и ее тут же начинает выворачивать.

– Меня зовут тейра Вессиан, – громко представляется женщина. – Пока лекарей нет, я вам все здесь покажу…

Всего таких шатров оказывается три. И на них пять лекарей и четыре медсестры, если на современный лад. На деле тут же даже названия у этой профессии нет. “Девок сюда позовите”, – примерно так говорят.

Нас девять, и, как оказывается, нас очень ждали. Добровольцы не идут, а потому был выделен бюджет на покупку рабынь. Очень удобно: раз заплатил и распоряжайся как хочешь. Жалование платить не нужно. По крайней мере, нам о нем ничего не говорят.

Тейра Вессиан показывает весь базовый уход за ранеными. Работа тяжелая, требующая много усилий. Теперь понимаю, почему у нее такие накаченные руки. Не со всеми рекомендациями я согласна, но сейчас не время строить из себя выскочку.

Приживусь, обвыкнусь, получу больше доверия — тогда больше шансов, что меня выслушают и услышат. Ну а пока… пока нужно это доверие заслужить.

Я чувствую странную решимость, словно наконец-то начинаю выбираться из скорлупы, в которую была заточена пять лет. Вспоминаю, наконец-то, кем я была.

Нам выдают форму: серое платье из плотной ткани, сверху — подобие врачебного фартука. И уже через час велят приступать к работе. Подхожу к первому больному и вспоминаю все, чему меня учили. Пытаюсь разговаривать с ним. Мягко, успокаивающе, отвлекая от боли. Спрашиваю про семью, про то, где он вырос. Улыбаюсь, когда все заканчивается, и вижу слабую улыбку в ответ.

Уже и забыла, как много для этого всего нужно сил — физических и моральных. Направляюсь к следующему. И еще к одному. Краем уха слышу шипение:

– Тсс, не напрягайся ты. Пусть выскочка эта дальше делает всю работу…

Оборачиваюсь и вижу Герру. На ее лице неприятная усмешка и, судя по всему, она еще даже от своего первого пациента не отошла. Болтает со своей подружкой, с которой поселилась в одной палатке.

Ищу взглядом тейру Вессиан, но не нахожу. Кажется, возиться с нами действительно не собираются. В душе кипит раздражение. Всегда ненавидела таких людей — только и умеют паразитировать на других. Однако я пытаюсь отстраниться от эмоций. Возвращаюсь к работе.

Так длится до поздней ночи. Почти без отдыха, лишь с короткими перерывами на еду и естественные нужды. Мы с Элайей залезаем в палатку, не чувствуя ног. Я уверена, что усну, едва голова коснется подушки, но вместо этого начинается страшное.

Недалеко от нас происходит прорыв.

__

Приглашаю в еще одну историю нашего литмоба: Дерзкое сокровище дракона от Анастасии Офлиди

https://litnet.com/shrt/zsw4

Изменил жених? Наказала со вкусом его и любовницу. Разлучница оказалась королевских кровей и мстит от души! Что значит магию запечатают? В каком смысле продадут? Кому? Дракону? Этому упёртому непрошибаемому ящеру, не ведающему пощады и снисхождения?Попала по полной! Только я же ничего не сделала. Я вообще не из этого мира. Верните меня обратно, немедленно!

Глава 15

Мы подскакиваем на узкой лежанке, взбудораженные звуком магической сирены. Такой непривычный, тревожный. У меня от него мурашки по коже. Натягиваю платье, дрожащими руками заплетаю косу.

Сквозь ткань палатки видно всполохи огня. Запах дыма заполняет легкие. Снаружи слышатся крики, ругань, а затем наше убежище трясется, словно от сильного порыва ветра. Слышим хлопанье массивных крыльев. Драконы.

– Быстрее, быстрее! – слышу чей-то рев прямо перед входом в палатку. – Пошевеливайтесь, девки нерасторопные! Вы сюда спать, что ли, приехали?

Элайя свернулась на кровати, закрыв уши ладонями. Дрожит, плачет. Молится своим богам. А у меня словно второе дыхание открывается. Подхожу к ней, помогаю сесть. Встаю на коленях сзади, начинаю косу заплетать.

– Все будет хорошо, – говорю, хоть и сама в это слабо верю. Слезы подступают к глазам, и я шмыгаю носом. Тут же ругаю себя за слабость. Я поплачу, когда все закончится. Не сейчас.

Мы выходим из палатки через несколько минут и сразу попадаем в хаос. Сирена только усиливается, словно и так непонятно, что вокруг царит опасность. Слышу драконий рев. Прищуриваюсь от яркого драконьего пламени, что падает с небес в каком-то километре от нас. Оттуда слышится скрежет и такой пронзительный вой, что у меня все волоски на теле дыбом встают.

– Пойдем, – хватаю Элайю за руку и веду к лекарскому шатру. У нее начинается самая настоящая истерика, и я не выдерживаю. Резко останавливаюсь и отвешиваю ей пощечину. Она тут же замолкает, хватается за щеку рукой. Смотрим друг на друга: она — с ошеломлением и обидой. Я — с решимостью, которую вовсе не испытываю.

– Мы потом поплачем. Вместе. Договорились? – кричу я, потому что от грохота вокруг ничего не слышно. – Только запомни — мертвые не плачут.

Она медленно кивает. Идет за мной, утирая слезы руками.

Мы прибываем вовремя. Тейра Вессиан грубым голосом раздает указания. Приносят носилки с первыми ранеными, и тут даже меня начинает мутить. Это не больница, не стерильная операционная. Да и раны… Рваные, с набухшими черными венами по краю.

Мое нутро вибрирует. Словно чужая боль наполняет.

Целители осматривают поступивших, каким-то образом сразу определяя, кому больше не помочь. Их оставляют прямо на земле. Умирать.

– Почему они это делают? – дрожащим голосом спрашиваю ту, что уже была в лагере, когда мы приехали.

– Раны не совместимы с жизнью, – блеклым голосом отвечает она.

Но я точно знаю, что это не так. Бросаюсь к первому попавшемуся парню — на вид ему не больше двадцати. Рана на боку, но, судя по всему, жизненно важные органы не задеты. Он болезненно стонет, лицо его становится белым, покрывается мелкими бисеринками пота.

Быстро его осматриваю. Да, рана выглядит отвратительно, но его можно спасти! Других-то нет! Некоторые выглядят хуже, но за их жизнь борются.

– Займись работой, девка, – кричит мне лекарь. Слова рождают внутри злость, неприятие.

– Я и занята!

– Бездарная, несмышленая девка! Рожей одарили, а мозгами нет? – взрывается он. – Завтра лично засажу тебя в карцер. Если выживешь!

– Выживу, – сквозь зубы цежу я. Проверяю пульс — слишком слабый. Дышит тяжело. Парень закатывает глаза, и его голова безвольно падает на сторону.

Внутри словно что-то падает. Чувствую непонятное разочарование и чувство вины. Распирают изнутри, причиняя почти физическую боль.

– Нет, нет, нет, – причитаю я. Кладу ладони на его грудь и начинаю делать непрямой массаж сердца. Наклоняюсь, вдыхаю воздух в его раскрытый рот.

– Идиотка! – кричит целитель.

– Это же пустяковая рана! – кричу я. Не хочу сдаваться. Почему-то чувствую, что не могу подвести этого парня. У него же целая жизнь впереди. Я чувствую.

– Она пропитана тьмой! Разъедает его изнутри!

Продолжаю, кусаю губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания. В моей груди точно шар растет, пока всю меня целиком не заполняет. Лопается, обдавая горячей волной, стремится к рукам.

Сама не понимаю, что происходит. Из-под ладоней исходит свет, оплетая тело больного. Кожа начинает шевелиться, словно под ней копошатся черви. Я замираю, не зная, что происходит. Почти сразу из раны начинает сочиться густая черная жидкость.

Парень вдруг делает глубокий вдох, словно только что научился дышать, а меня куда-то ведет. Заваливаюсь набок, но меня кто-то ловит.

– Как ты это сделала, девка? – целитель оттаскивает меня от него. Трясет за предплечья. Словно пытается ответы выбить.

Меня мутит до мушек перед глазами, но я все равно нахожу в себе силы огрызнуться.

– Меня Хельга зовут.

– На, Хельга, – он почти с силой вставляет мне в рот горлышко фляги. – Восстанавливающий настой. Сейчас силы появятся, но завтра откат будет. Пей.

Я глотаю горькую жидкость, от которой сжимается желудок. Шумно дышу, чтобы не вывернуло.

Целитель поднимает меня на ноги одним рывком. Как ни странно, силы в них действительно появляются. Тащит в сторону раненых, словно я бездушная вещь. Кажется, это отношение к женщинам сквозит здесь во всем. И во всех.

– Я могу сама идти!

Он смеряет меня недовольным взглядом, но отпускает. Кивает на первого раненого.

– Давай, Хельга. Повтори то, что ты сделала.

И я повторяю. Раз за разом. Всю ночь. Все утро, наполненное запахом дыма, смертями и тишиной. Покрытая грязью, чужой кровью, пеплом. До мушек перед глазами, трясущихся рук и звона в голове. Наша линия выстояла, смогла откинуть Измененных. Но какой ценой…

Обещанный откат я ловлю уже ближе к обеду. Просто понимаю, что больше и шага не могу ступить. Сердце колотится где-то в горле, в голове нарастает шум. Предупредить никого не успеваю — просто падаю в обморок. И растворяюсь в блаженной тишине.

__

Еще одна история нашего литмоба: Проданная генералу. Второй шанс для дракона от Симы Гольдман

https://litnet.com/shrt/4ak1

Глава 16

В себя я прихожу лишь на третьи сутки. Платье на мне влажное от пота, на лбу — мокрое полотенце. Судя по всему, Элайя оставила. Самой девушки нет, вижу только ее аккуратно застеленную лежанку.

Каким-то образом целитель узнает, что я очнулась, приходит через пару минут. Критически оглядывает и говорит, что нужно еще отдыхать. До вечера.

Я пытаюсь выяснить, что произошло, были ли еще нападения. Горло сухое, словно туда песка насыпали. Ищу взглядом флягу и нахожу возле подушки. Приподнимаюсь на локте и жадно пью. Все тот же мерзкий привкус, но эта вода мне кажется самой вкусной на свете.

– Атаку удалось отбить, – чеканит он. – Повезло, что дар так вовремя проснулся. Очень повезло.

Оглядывает, как какую-то невиданную зверушку. Расчетливо, словно заранее пытается предугадать цену ее редкой шкуры.

– Что это за дар?

В ужасе той ночи мне было не до выяснения всех деталей. Я не исцеляла раны — просто изгоняла тьму. Раньше о таком не слышала.

– Дар покровителя Сар-Драэна, бога Солнца. Очень редкий. Говорят, нужно принести большую жертву, чтобы он тебя услышал, – он молчит пару секунд. И почти мягко: – Отдыхай, Хельга.

Целитель уходит. Я падаю обратно на кровать и смотрю куда-то перед собой. В голове пусто… только и бьется мысль. Солеран, покровитель Сар-Драэна, услышал меня. Бог Солнца, Жизни и Света. Принял жертву…

Рука непроизвольно скользит на живот. Жертву. В душе так больно, словно кто-то рану наживую вскрыл.

Будь у меня выбор, согласилась бы я поменять жизнь своего ребенка на сотни или тысячи других? Получить дар, что противоборствует тьме?

Нет. Ни одна мать не пошла бы на это.

Но выбора мне не дали.

Задыхаюсь от спазмов в груди, плачу. Выплескиваю все, что накопилось. Боль, обиду, злость, горечь. Пока внутри ничего не остается. Я не забуду, не прощу. Но жизнь дает мне шанс наполнить себя новым смыслом. И я хватаюсь за него — так крепко, как только могу.

Следующие дни выдаются тяжелыми. Раненых много. Я и не представляла, что за одну ночь их может быть столько. Меня эксплуатируют, по-другому и не скажешь. Раны, которые раньше казались смертельными, без тьмы становятся просто царапинами.

Края наскоро сцепляют магией, а затем заматывают плотными бинтами — на большее не хватает ресурса. Потом они часто расходятся, когда повязку приходится менять. Предлагаю их зашивать, но мою идею встречают без энтузиазма. Главным аргументом моей некомпетентности является, конечно же, пол.

Тогда иду на крайние меры. Сообщаю главному целителю то, что никому кроме Савира не решалась. О своем прошлом. О жизни в другом мире, годах учебы и практики. Тейр Фалкар, на мой взгляд, является тут самым адекватным. Внимательно выслушивает и несколько раз кивает, словно в его голове только что пазл сошелся.

– Покажешь, что умеешь, – только и говорит он. – Но о своем происхождении помалкивай. Мало ли что.

Не знаю почему, но стоит мне с ним поделиться, как внутри проходит волна облегчения. Словно мне нужно было, чтобы хоть кто-то тут знал. Тейр Фалкар — суровый мужчина лет сорока, меня не жалеет. Но мы с ним срабатываемся. Хоть на равных он меня и не держит, но к мнению прислушивается. Хоть что-то.

Мои дни превращаются в сплошной круговорот ранений. Я никогда в жизни так не уставала. С утра до ночи в лекарских шатрах. А в периоды прорывов вообще круглые сутки — только на отварах и держусь. Не остается времени ни на что. Ни на общение с Элайей, хотя я вижу, как она вечерами бегает на свидания к какому-то молодому дракону. Ни на шепотки Герры за спиной.

Теперь я знаю, что драконов лечить проще. Стоит изгнать тьму из раны, как включается их регенерация. Некоторые крепкие мужики воют, как дети, когда мне приходится рану зашивать. Другие безмолвно сжимают в зубах ремень, когда лишаются ноги.

И к каждому нужно найти подход.

Проходит несколько месяцев. Наша граница становится одной из самых надежных. Генерал даже запрашивает разрешение у Владыки на продвижение внутрь мертвых земель. Пока мы ждем ответ, в лагере царит небывалое возбуждение.

Я просыпаюсь рано и повторяю ежедневную рутину. Встать. Умыться над тазом. Натянуть провонявшее платье — за все это время его только несколько раз удалось постирать. Как и нормально помыться.

Раз в неделю мы с другими девушками идем к реке, где можем хоть как-то привести себя в порядок. Я выбираюсь чаще — ночью, тайком, потому что больше не могу терпеть вонь и грязь.

Мечтаю о нормальной ванне. Говорят, в шатрах высших офицеров они есть. Бадьи, которые наполняют водой из колонки и нагревают потом магией.

Моя жизнь мне теперь кажется бесконечной чередой лишений. Кажется, что в ней больше ни единого светлого луча не будет. Война не закончится. Меня не отпустят. Сбегу — казнят.

Мысли о семье теперь кажутся далекими и неосуществимыми. Словно другая жизнь. Мужского внимания мне хватает. Даже слишком. Настолько, что в голенище сапога я теперь всегда ношу нож.

Так, на всякий случай.

Некоторым хватает одного отказа. Другие проявляют настойчивость, как, например, средние и старшие чины. Не сосчитать, сколько раз мне предлагали зайти вечером в палатку, чтобы “рану осмотреть”. Особо наглые пытались зажимать — прямо на глазах у всех.

Из-за этого всего я нахожусь в постоянном напряжении. Расслабиться не могу. Чувствую себя выжатой, вывернутой наизнанку. Не знаю, сколько еще продержусь. Мне кажется, что еще немного и внутри произойдет взрыв.

И в эту ночь в мои сны вновь врывается старый кошмар. Тарвелис, где я раньше жила в доме Савира, в огне. Им охвачено все — улицы, дома, невольничий рынок. Видения настолько яркие, словно я сама там нахожусь.

Просыпаюсь от собственного крика и резко сажусь на лежанке. Бужу свою соседку, но она почти сразу отворачивается и засыпает. А у меня больше сна ни в одном глазу.

Ворочаюсь до утра, чувствуя натянутую в груди струну. А через несколько часов приходит весть.

Глава 17

Савир Варкелис

Лечу к объятому черным дымом горизонту, игнорируя ноющую боль в крыльях и усталость. Никогда и никуда так не спешил. Внутри все сжато в пульсирующую пружину, а в такт ей бьется лишь одна мысль. Хоть бы успеть.

Готов на все, лишь бы вытащить из пылающих руин ее. Леиру. Ту, чей зов услышал раньше, чем пришла пугающая весть. Ту, что сейчас посылает мне волны ярости и животного ужаса.

Сражается. Защищает наш дом.

Другого от моей истинной можно было и не ждать.

Смотрю на возвышающиеся справа горные пики и не могу понять одного. Как? Как исчадия тьмы смогли преодолеть их и пройти границу незамеченными? В Тарвелисе никто не ждал нападения. Даже я.

Впрочем, сейчас это неважно. Лишь бы успеть, лишь бы спасти. Лишь бы ее искаженное гневом лицо не было моим последним воспоминанием о ней.

Мы расстались на дурной ноте. Уже даже не помню почему. Наши отношения напоминают эти горные пики: скандалы, что ощущаются словно падение в пропасть с огромной высоты. Примирения — страстные, острые, как и эти вершины.

Ничего общего с Хельгой.

Ее любовь омывала подобному теплым морским волнам. Озаряла дом даже в самый пасмурный день. Дракон блаженно замирал, точно ящерица под лучами яркого солнца. И лишь позднее я узнал, что ее тепло принадлежало не мне одному.

Ни капли драконьей крови, – так сказала Леира. Дейлара подтвердила с бледным лицом. Отводила взгляд, словно вину испытывала. Скорее всего, знала о похождениях моей жены, но молчала.

Ребенок Хельги не был моим.

Подстилка. Обычная человеческая подстилка. Стоило это раньше понять. Как сейчас помню алую пелену ярости, что застлала глаза. Как посмотрел на нее совершенно иначе. Грязная. Оскверненная чужими прикосновениями, понесшая в себе чужое дитя.

Пока я каждую секунду рискую жизнью на границе, она посмела спутаться с другим. Нагло врать, глядя на меня своими влажными от слез глазами. Проклинать мою истинную прямо на моих глазах.

Мусор. Иначе и не назвать. Ей не место в моем доме — ни как любовнице, ни как служанке. Правильно Леира говорит. Продать… единственное, что остается.

Истинная — единственная, кому я могу доверять. Единственная, на кого я могу положиться. Моя сила, моя слабость, моё всё. Леира не подвела. Сама вышла на посредника с невольничьего рынка. Я не торговался — плевать за сколько и кому ее продадут.

Нравится быть шлюхой? Пусть наслаждается.

Мне осталось лишь поставить на бумагах свою подпись и перевернуть страницу этой мерзкой истории. Выставить мусор и дверь закрыть.

Скоро у меня появится наследник. Леира драконица, к тому же предназначенная мне судьбой. Не пройдет и месяца, как она понесет. Возможно, уже беременна.

Однако этого не происходит. Ни через месяц, ни через второй. И даже спустя полгода радостная весть не торопится посетить наш дом. Она нервничает. Срывается на мне. Даже ходила на невольничий рынок, чтобы узнать, кто выкупил Хельгу.

– В этой дряни была черная магия, я носом чую, – рычала она, трясясь от бессильной ярости. – Она прокляла нас! Нужно было убить ее.

– Полгода не такой уж и длинный срок…

Кажется, это и было последнее, о чем мы говорили. Две недели назад. Я должен был вернуться через несколько дней, но сейчас лечу, молясь всем богам, чтобы успеть.

Внутри все полыхает огнем, когда чувствую ее боль. Отчаяние.

Еще совсем чуть-чуть. Потерпи, родная. Уже вижу первые крыши домов, объятые пламенем. Слышу твой зов.

Устремляюсь вниз как раз в тот момент, когда внутри что-то обрывается. Взрывается настолько яркой болью, что не могу сдержать рев. Там, где совсем недавно я ощущал ее, свою истинную, теперь образовывается бесконечная пустота. Словно какой-то жизненно важный орган вырвали.

Отказываюсь верить, что Леиры не стало. Направляюсь туда, где чувствовал ее в последний раз. Глаза пеленой застилает. От ярости тело дрожит. Разорвать. Уничтожить. Любого, кто посмел причинить ей вред.

Ее тело лежит в саду возле дома. Остекленевший взгляд смотрит в затянутое дымом небо, волосы разметались по траве. На груди рваная черная рана — точно такая же, как и внутри меня.

Не верю. Не верю. Не верю.

Хватаю ее лапой, несу в сторону лагеря, что только начали разбивать в отдалении. Там должен быть лекарь. Он все исправит. Вернет ее!

Агония спиралью закручивается внутри. Сердце отказывается принять то, что очевидно разуму. Я видел множество ран. Леира умерла, и ее не вернуть.

Вереница беженцев тянется вглубь страны — все, кто успели выскочить за ворота. Почему Леира не ушла? Почему не превратилась в дракона и не улетела?

Боль разрывает нутро на куски. Превращает в кровоточащее месиво.

Приземляюсь возле лекарского шатра, едва не сдувая его мощью крыльев. Вижу Морриса — хоть одно знакомое лицо. Оборот занимает от силы пару секунд.

Поднимаю тело Леиры на руки. Еще теплое. Голова безвольно мотается из стороны в сторону. Чувствую ее дурманящий запах. Вдыхаю так сильно, что голова начинает кружиться. Словно без него я сам в тот же миг умру.

– Спаси ее! – рычу целителю.

Моррис смотрит на меня с острым сожалением. И в ответ лишь мотает головой.

__

Еще одна история нашего литмоба: Драконья собственность от Евгении Ломановой

https://litnet.com/shrt/X6Er

Помогите! Спасите! Меня украл дракон! Требует от меня супружеский долг, потому что меня ему ПРОДАЛИ! Я вам не мешок картошки! Верните меня немедленно домой! И учтите — я так просто не дамся!У меня осталось всего две недели до свадьбы, я просто обязана вернуться домой, к жениху. Надо только выбраться из замка дракона, пройти через Мертвые земли, по пути не попасться оркам и попасть на прием к королю.Ой, как бы все успеть! И даже самый бешеный, дикий, ненормальный дракон меня не остановит!

Глава 17.2

Внутри все рушится в адову бездну. Падаю на колени, прижимая к себе тело истинной. Сам не понимаю, что кричу. Не уберег. Не защитил. Опоздал.

Полгода. Нам было отведено так мало.

Вспоминаю первый раз, когда увидел ее — прогуливающуюся в тени деревьев. Зеленое платье струится по телу, глаза сощурены, а темные волосы шелком раскинулись по плечам. Нашел ее буквально по запаху. Подошел, взял за руку и больше не смог отпустить.

Она забралась под мою кожу, заполнила своим дурманящим запахом, окутала страстью и любовью. Моя драконица. Вспоминаю, как любовно водил пальцами по линиям метки, что начала проявляться после первого прикосновения. Ощутил растущую силу, что дарует истинная связь дракону.

А теперь ничего этого нет. Я уничтожен. Обессилен.

– Мне так жаль, – доктор Моррис сокрушенно качает головой. Его голос доходит, как сквозь толщу воды. – Пойдемте в шатер. У меня есть настой… как раз для таких случаев. Он ненадолго замедлит отток сил.

Киваю. Силы мне нужны. За Леиру буду мстить. Жестоко, беспощадно, так, чтобы ни одной темной твари не осталось. Уже сейчас чувствую этот огонь внутри. Он сжигает все дотла, превращая нутро в пустошь.

Следую за ним в шатер и осторожно кладу тело Леиры на землю. Дрожащей ладонью закрываю ей глаза. Моррис что-то мешает в высоком стакане, а затем подает мне. Зелье, вкус которого ни один дракон не захотел бы почувствовать.

После завершения метки устанавливается связь. Усиляет внутреннего дракона. Драконов, как в нашем случае. Однако после гибели истинной пары, силы стремительно покидают тело. В первые дни резерв может уйти до нуля, но затем возвращается. До прежнего уровня. Как было до… нее.

Отвар замедляет отток сил. Позволяет продолжить сражение.

Выпиваю его в несколько глотков, чувствуя, как горечь распространяется по всему телу.

– Мне так жаль, – сокрушенно повторяет Моррис. – Вы столько делаете для защиты Саарвинии. Неужели боги слепы? Сначала забрали вашего ребенка, а теперь еще и истинную…

– Ребенка? – внезапно охрипшим голос повторяю я.

– Да, сильный должен был быть дракон. Мальчик, – заторможенно произносит он. – Простите, зря я вновь напоминаю об этом… Хорошо, что хотя бы Хельгу удалось вытащить из лап смерти. Как она сейчас? Должно быть, вернулась на Север, к семье? Хорошая девушка, так обрадовалась, когда… Простите, генерал. Не слушайте меня. Болтаю сегодня лишнее.

Смотрю на него не мигая. Горечь внутри превращается в кислоту. Разъедает. К горлу подкатывает тошнота. Зелье начинает работать — внутри все словно изморозью покрывается.

Доктор Моррис продолжает что-то потерянно бормотать. Руки у него по локоть в крови, волосы стянуты на затылке, а в глазах затравленное выражение. Он гражданский лекарь. Смерти, трупы, гарь — все это мой мир. Он к нему не привык.

– Дракон, – медленно повторяю я. – Мальчик.

Каждое слово царапает горло.

– Да, генерал.

– Леира тоже была там… когда все случилось с Хельгой?

– Конечно. Так переживала за нее… – он качает головой. – Нам всем крупно повезло, что экономка так быстро догадалась привести мага. Снять какую-то защиту. Ваша жена… простите, бывшая жена потеряла много крови. Без госпиталя не выжила бы.

В голове крутится страшная мысль, но я запрещаю себе о ней думать. Сглатываю ком в горле — словно битое стекло там.

– Спасибо, что спасли ее, – говорю все тем же хриплым голосом. – С Хельгой все хорошо. Она там, где и должна быть.

Боги… должно быть, ее выкупили в бордель или чьей-то игрушкой. Мою Хельгу. Что носила в себе моего ребенка. Возможно, прямо сейчас за этими стенами сейчас лежит и ее бездыханное растерзанное тело.

Нужно найти ее. Хотя бы ее я должен спасти.

– Отрадно слышать, – целителя зовут, но он колеблется, словно хочет сказать что-то еще. – Найдется у вас еще минутка?

– Разумеется.

– Ваша истинная. Недавно она приходила ко мне. Хотела узнать, почему не может понести ребенка. Она упомянула странную вещь — драконица перестала отзываться. Осмотр не показал ничего критичного… кроме, пожалуй, одного.

Закрываю глаза, потому что каждое упоминание о Леире причиняет боль. Она переживала, что так и не могла забеременеть. А я не слушал. Говорил, что поводов для волнения нет.

Про дракона она вообще решила не говорить. Должно быть, я был с ней слишком черств. И уже ничего не исправить.

– Имя, дарованное Владыкой и защищающее ее от тьмы стало слабо. Едва держалось…

Резко распахиваю глаза и вперяюсь в него гневным взглядом.

– Дважды подумайте, что хочешь сказать, Моррис, – едва ли не рычу я. В душе поднимается яростная буря.

Целитель замирает под моим взглядом, а затем пятится.

– Простите, что отнял ваше время, генерал…

Не отвечаю — боюсь, что иначе не сдержусь. Разворачиваюсь на выход, кидая последний взгляд на Леиру. Место, где я ее оставил, пустует. Вынесли, вероятно. Кинут в общую могилу, как… как…

Гнев только растет. Она заслуживает совсем не этого. Не позволю купать ее имя в этой грязи. Этому Моррису давно пора в отставку — уже ничего не смыслит и несет всякий бред.

Имя, дарованное одним из Владык, защищает жителей драконьих земель от вторжения тьмы в разум. Без него любой может стать Измененным. Я лично проверял ее — привычка, сложившаяся за многие годы. Проблем не было. Этот старик просто спятил.

– Генерал, – слышу чей-то крик. Ко мне бежит один из младших офицеров, размахивая листом. – Владыка прислал подкрепление. Говорят, он и сам сюда летит. Будут через несколько часов. Нужно сдержать тьму до их прибытия.

Киваю.

– Отыщи тело моей истинной. Его вынесли пару минут назад. Похороните с почестями, – резко говорю я. И сам до сих пор не верю, что ее не стало.

– Слушаюсь!

На пару мгновений закрываю глаза. Лишь на пару. Нет времени собирать себя по кускам в единое целое. Нужно действовать.

Остановить тьму. Даже если это будет стоить мне жизни.

Визуал -- Аарон

Дорогие мои! Принесла вам визуал Аарона Элварис, Владыки Юга.

Глава 18

Оля/Хельга

Новость о нападении сродни удару под дых. Я думаю не о бывшем доме и его обитателях, а почему-то о рабынях на невольничьем рынке. Как представлю их — запертых в клетках без возможности убежать, спастись. По улицам бродят Измененные, огонь лижет ноги…

– Собирайся, Хельга, – нетерпеливым тоном говорит тейр Фалкар, вырывая меня из кошмара наяву. – Ты летишь с нами.

Наша линия за последние полгода отличается значительным снижением смертности. Разумеется, для всех это заслуга генерала и главного целителя. Поэтому я почти не удивляюсь, когда приходит приказ Владыки — отправить подкрепление в Тарвелис.

– Я не могу лететь, – севшим голосом произношу я.

Приказ ясно говорит отправляться немедленно в драконьей ипостаси. Но у меня ее нет. И я боюсь высоты. В своем мире даже на самолетах не летала из-за этого. Как представлю, что мне посадят на трясущуюся спину летающего ящера, что понесет на меня на высоте птичьего полета…

Все эти месяцы я держалась, а сейчас готова удариться в истерику.

– Отставить эти свои бабские капризы, – жестким голосом велит он. Слова ощущаются словно пощечина. – Ты полетишь. И точка.

И точка.

Сейчас все на взводе. Хуже момента для спора и не придумаешь. Но я все равно пытаюсь. Драконы не носят на себе людей. Я могу добраться верхом дня за три.

Ни один аргумент не достигает цели. Фалкар ставит меня перед фактом, что меня потащат в любом случае. В общем-то, его логику я понять могу — чем быстрее окажемся на месте, тем больше жизней я успею спасти.

Но я в любом случае не смогу изгнать тьму из каждого. Мои ресурсы конечны. Хватит на сутки, после чего я в очередной раз свалюсь. И не смогу спасти вообще никого, если со мной что-то случится. Остальные безипостасные же добираются по земле!

Но никому нет дела до моих страхов и переживаний. Просто вещь, которую можно закинуть на спину, привязать ремнями, а затем резко взмыть в воздух, слушая ее крик. Зажмуриваюсь, молюсь всем богам, цепляясь за наросты на шкуре. В крови чистый адреналин, а сердце стучит так, словно сейчас грудную клетку проломит. Из глаз текут слезы, которые тут же сдувает ветер по вискам.

Каждая мышца моего тела напряжена. Каждый вдох и выдох даются с неимоверным трудом. Каждая секунда тянется бесконечность, складываясь в часы.

Мы идем на снижение, уже когда солнце успевает скрыться за горизонтом. Я сама себе кажусь ледяной статуей. Голова раскалывается — то ли надуло, то ли мышцы заклинило. И едва я встаю на одеревеневшие ноги, как тут же оказываюсь в аду.

В разы хуже, чем любой из прорывов, что я уже пережила. На горизонте Тарвелис охвачен огнем. Всюду раненые — военные, гражданские. Палаток, одеял, провизии не хватает. Слышу детские крики, плач, мат, скрежет монстров в городе, драконий рев.

Полный хаос. Командования нет, его должен принять генерал из Кервесса. Невольно задаюсь вопросом, где Савир. И… Леира. Скорее всего, она улетела, а генерал Варкелис попросту не смог оставить свою линию фронта.

Вот бы так оказалось, и мы не встретились.

Взглядом нахожу лекарский шатер. Делаю первый шаг к нему.

– Подожди, Хельга, – кричит мне тейр Фалкар. Кивает на генерала, что прилетел с нами. Вижу его в окружении нескольких людей в военной форме. В основном мундиры синие и коричневые, но есть и еще один. Не такой кипенно-белый, как в первую нашу встречу, но все равно выделяется на фоне этого безумия.

Владыка. Сюда прилетел Владыка.

На долю секунды он поднимает глаза, и наши взгляды пересекаются. Чувство такое, словно по нутру ножом полоснуло. Быстро отворачиваюсь обратно к тейру Фалкар.

– Все плохо, да?

– Плохо, – скупо отзывается он. Своим драконьим слухом он улавливает явно больше, чем я. – Ждем приказ. Передохни.

Отдыхаю я пару минут. Вот только вместо того, чтобы расслабиться, чувствую вину и желание чем-то занять руки. Перебираю содержимое сумки на плече, что собирала в спешке. В ней звенят флаконы с восстанавливающими зельями, лежит фляга с водой и смена белья.

Еще влажного — даже высохнуть после стирки не успело, а запаса нет.

Подходит генерал и что-то тихо говорит тейру Фалкар. Из-за шума не разобрать. Тот кивает и ведет меня за собой.

– Приказ Владыки. Спасти раненого. Любой ценой, – вводит в курс дела.

Видимо, кто-то важный. Общий лекарский навес остается позади, и мы идем в отдельный шатер. Похож на офицерский. На носилках на полу лежит мужчина — рваные раны на груди, пропитанные тьмой, бледная кожа, черные волосы, облепившие влажную от холодного пота кожу.

Несмотря на это, я его сразу узнаю. Савир Варкелис. Мой бывший муж.

__

Дорогие мои! Вижу, что у этой книги очень много замечательных читателей, а звездочек мало. Если история вам нравится, то буду очень признательна за ее поддержку ⭐ Спасибо!