Продавец слов

1

Отрадно спать — отрадней камнем быть.

О, в этот век — преступный и постыдный —

Не жить, не чувствовать — удел завидный...

Прошу: молчи — не смей меня будить.

(Микеланджело Буонарроти;

Перевод Ф.И. Тютчева)

«Я должен выспаться!»

Что-то дребезжало над ухом. Это был не будильник. Нет. Он помнил, как отключил его. День на учебе выдался ужасным. Ночью — работа. Кто бы ни звонил в такую рань, он явно нарывался на хороший, смачный и звонкий подзатыльник.

Парень в постели хмурился и противился. Боролся и цеплялся за сон. Раздражающий звук мобильника заставили его потянуться, не открывая глаз.

— Матвей, — лениво пропела Вика возле его уха. Она лежала на его груди.

«Черт, рука затекла!»

Матвей попытался освободиться от груза на теле. Вытащил руку из-под головы Вики, аккуратно перенес ее на подушку. Телефон продолжал протяжно вибрировать и издавать писклявый раздражающий звук.

— Угу, — лениво простонал Матвей в трубку. Не услышав ответа по другую сторону, он положил телефон обратно на низкую прикроватную тумбочку.

— Кто там с утра пораньше? — сквозь сон спросила Вика.

— Спи, — тихо попросил ее Матвей, наугад целуя не то в макушку, не то в висок.

«Сойдет!»

Вика повернулась на другой бок в сопровождении легкого протестного мычания, мерно засопела, проваливаясь в дему.

Матвей следом погрузился в сон, теплый и светлый. Там было его детство. В последнее время он часто вспоминал девство. Вот оно и снилось почти каждую ночь. Точнее утро. И пиявки. Не самые приятные существа, что повстречались на его жизненном пути. Но они врезались в его память. Вцепились своими присосками глубоко и надежно, и теперь не отпускают его, задерживаясь в памяти, медленно поглощая его кровь.

Матвей вспомнил золотистый летний закат и теплый душный вечер и то, как он крутил педали на велосипеде. Сзади сидела она. Еще одна пиявка только в человеческом обличие. Во сне лицо Матвея тронула легкая улыбка. Он продолжал крутить педали, направляя велосипед дальше по пустынной улице. С каждым оборотом становилось труднее.

«Тяжелая, однако, пиявка, — вскользь подумалось Матвею, — в реку ее и деру! Но я этого не сделал. Знай, я все наперед, точно бы оставил ее на том берегу».

— Мать! — протяжно позвала пиявка Матвея. Ее голос уверенный и писклявый, с годами совсем не изменился.

— Чего тебе? — небрежно бросил Матвей попутчице.

— А у меня получится катить нас двоих? — поинтересовалась она, дрыгая ножками.

«Как меня это тогда бесило! Своими подергиваниями она сбивала ритм, заставляя меня прикладывать больше сил».

Матвей на секунду подумал, что надо было тогда заставить ее сделать это. Пусть бы везла его домой. А не наоборот.

«Я бы посмотрел на то, как бы она справилась. Да еще это слово «катить», словно мы внутри шара, как хомяки».

— А?

Пиявка снова дернула ногой и пяткой угадила прямо в колесо. Матвей ничего не успел понять. Все вокруг стало крутиться, а земля ушла из-под ног, точнее из-под колес. Колес Матвей тоже не чувствовал. Слетел.

Кто-то рядом закричал. Она кричала, пока летела вниз с крутого берега реки в воду. Сначала Матвей, потом Данька и напоследок на них налетел велосипед, утрамбовывая, погружая на глубину. В реку.

Матвей по собачьи добрался до берега. Огляделся. Дрожал. Заднее колесо велосипеда торчало из воды совсем рядом.

— Дана!

Тишина.

— Данька!

Носясь, словно ужаленный пчелой, вдоль берега, Матвей продолжал звать:

— Дана!

В стороне послышалось бульканье. Матвей направился туда. Это она. Это точно она. Вот и белая майка. Она держалась за какую-то растительность руками. Не отпускала.

— Данька, давай руку, — она, вот-вот и заплачет, покачала головой, боясь отпустить то, за что держалась.

«Точно! Она не умеет плавать».

Во сне Матвей вспомнил, как смог подобраться к ней. Схватил руками за майку и принялся тащить на берег. Его потянуло назад.

— А ну отпусти живо! — скомандовал Матвей.

Данька закрыла глаза и упорно мотала головой.

— Отпускай, кому говорю!

— Я боюсь, — сквозь слезы и всхлипы произнесла она.

— Мы так утонем!

— Ну и что!

«Дура!»

— Отпускай! Живо!

И она отпустила. И принялась визжать, как резаная. Матвей вытянул ее на берег. Взглядом проверил торчит ли еще велосипедное колесо.

«На месте».

Было бы большей катастрофой вытаскивать металлического коня со дна.