Проходимка в Академии. Уроки истинной привязанности

1. Я дам вам испытательный срок

— МИСС, вы меня слышите? — щёлкнул перед моим носом пальцами ректор.

Я моргнула.

— Да, конечно, извините.

— Итак, мисс… — господин Алистер Кромвель, ректор, суровый мужчина с аскетичным лицом, заглядывает в бумаги. — …Джемильтон, вам нужно срочно во что бы то ни стало поступить в нашу академию, я правильно понимаю?

— Именно так, — обрадовалась я.

— Увы, вынужден отказать.

Вердикт как обухом по голове.

— Почему?

— А вы как думаете? В нашей академии строжайшая дисциплина. Вы опоздали на вступительные экзамены на четыре месяца — целая вечность по меркам магического образования. Следующий набор только через год.

— Но я не могу ждать! — страх ледяными щупальцами оплетает сердце.

Процесс разрушения необратим, и если я не остановлю его в ближайшее время, последствия будут фатальными для меня.

— Прошу вас, дайте мне шанс, — нервно облизываю пересохшие губы. — Не хотелось бы терять время, вы же знаете, что это самый ценный ресурс.

— Я думаю иначе, мисс… — снова заглядывает в бумаги. — …Джемильтон, как раз время будет работать на вас, — тонко намекает на то, что я не подхожу и не стоит дальше тужиться, — и вы как следует подготовитесь.

Это означало: двери для меня закрыты. Он даже имя моё не хочет запомнить.

— Я заплачу, сколько? — прямолинейно предлагаю, лихорадочно хватаясь за сумочку как за соломинку. — У меня есть средства, скажите, сколько?

Не давая возможности возразить, быстро снимаю с пальца родовой перстень, как от сердца отрываю — это память отца.

— Вот, — кладу на стол перед ректором.

— Что это?

— Хорошо, — забираю перстень обратно, — я сейчас тогда сбегаю в ближайший обменник и…

— Мисс… — шипит, закатывая глаза. — …Джемильтон, вы, похоже, думаете, что деньги решают всё? Нет. Смею заверить, что это не так. Всего доброго, точнее, до следующего семестра, — указывает на дверь.

— А что тогда решает? Вопрос жизни и смерти? — сжимаю в кулаке фамильную драгоценность.

В кабинете повисла полнейшая тишина. Алистер, будто прозрев, внимательнее посмотрел на меня. Его глаза задержались на моих волосах, словно только замечая характерную особенность: полную потерю пигментации. Белоснежные пряди, выбившиеся из общей массы темных волос, выдавали наличие признаков разрушения — дара, который медленно меня убивает.

И я не имею возможности его нейтрализовать, не став парой для того, с кем произошёл… контакт.

— Сколько прошло времени с начала изменений?

— Метаморфозы очень быстрые — только десять дней, — признаюсь, не вижу смысла скрывать.

Ректор нахмурился, стуча наконечником пера по столу.

— Позвольте только встать в пару с одним из магов.

Ведь метаморфозы можно остановить с помощью прямого контакта с тем, кто к этому причастен. Есть, разумеется, ещё один способ — физический контакт, но это последнее, о чём я бы хотела думать.

— Пары — это редкость. В настоящее время маги всё больше обособляются, действуют поодиночке и не идут на ментальный контакт. Я не могу кого-то заставить это сделать.

Опускаю взгляд, чувствуя крах.

— Единственное, что я могу сделать, это… — Алистер медленно потянулся в кресле, скрипнувшем под его весом, к массивному дубовому столу, сцепив пальцы в замок. В полумраке кабинета его глаза блестели как два куска льда. — …Назначить испытание. Если вы его пройдёте, то, вероятно…

— Я готова! Проведите его прямо сейчас, — мой шёпот прозвучал хрипло и взволнованно, даже ладони вспотели.

Ректор озадаченно покачал головой, разглядывая меня: девчонка, серая мышь, ничего не смыслящая, с мутными целями. Я бы тоже не верила. Он имел полное право выставить меня за дверь, да ещё и навечно занести моё имя в инфернальный список.

С каждой секундой подо мной трещал тонкий лёд.

— Хорошо, — пододвинул обратно бумаги с края стола. — Можете попытаться.

— Спасибо! Спасибо вам…

— И кто вам нужен? Надеюсь, знаете? — его пальцы щёлкнули, вызывая мерцающую голограмму списка студентов и преподавателей.

— Кассиан Нокфоер.

Тишина.

Ректор напряжённо поворачивается, сводит брови.

— Почему именно он? А не за личным ли интересом вы пришли, мисс Джемильтон?

Кровь приливает к лицу, окрашивая щеки пунцовым. Меня буквально раздавило возмущением, но нельзя было винить его за такие выводы. Кассиан Нокфоер был не просто сильнейшим магом академии и опытным инструктором, но и самым завидным женихом столицы — наследником древнего рода, чей магический лимит исчислялся астрономическими цифрами. Его имя было на устах всех девушек высшего света, каждая из которых мечтала заполучить его в мужья. Но мне он нужен был по другой причине.

Я бы вообще никогда не согласилась с ним столкнуться во второй раз, но вынуждена. Не по своей воле.

— Никакого другого интереса, господин Кромвель. Это вышло случайно, — густо краснею, то ли от злости, то ли от стыда, — между нами ничего не было, если вы об этом.

Мне нужно всего лишь оказаться в радиусе его магического поля. Когда он уберёт защитные щиты, я проникну в ядро его силы и нейтрализую привязку, которая и вызывает метаморфозы в моих энергетических структурах. Это должно остановить разрушение. Звучит просто, но мои руки дрожали, несмотря на все попытки прогнать сомнения. Вопрос в другом: откроет ли мне доступ к своей святыне, то есть менталу, дракон?

— Я поверю тебе, Вивьен… — после долгого раздумья отвечает ректор. — Но у меня есть одно условие.

— Конечно.

— Если вы пройдёте испытание, и даже если… — потирает переносицу, показывая, что он не совсем верит, что у меня что-то выйдет, — …получится остановить изменения, вы исчезнете из академии. Навсегда.

Осмыслив его условие, я широко улыбаюсь.

— Считайте, что я уже пакую чемодан, господин Кромвель.

Ректор пролистывает список адептов. Его пальцы замерли на знакомом имени, которое я бы предпочла стереть из памяти раз и навсегда.

Визуал

Вивьен Джемильтон

Кассиан Нокфоер

2. Как. Ты. Посмела!

Великий Создатель, не думала, что это будет так сложно.

“Как. Ты. Посмела!” — вот что читалось в его взгляде.

Прошёл год, как ушёл мой отец. После его смерти моя жизнь изменилась кардинально. Я осталась один на один с огромным ворохом проблем: долгами, огромной усадьбой и словно вороньё слетевшимися врагами отца. Несмотря на то, что последние несколько лет его поразило, как шептали доктора и целители, “безумие” — апатия и увлечение бессмысленными занятиями — я уже тогда фактически несла всё хозяйство и управление на себе.

Мы не всегда были в таком упадке. Было время, когда отец занимал высокое положение в обществе. Он был одним из тех, кто ковал невидимые, но прочные сдерживающие барьеры между нашим миром и хаосом, что так и норовил прорваться и захватить всё. Имя отца числилось в списках самых важных встреч, конференций, тайных совещаний и даже ужинов, где решались судьбы не только нашей страны, но, как я теперь понимаю, и гораздо большего.

Но случилось то, что случилось. Разумеется, власти не оставили меня на растерзание нищеты, и я быстро попала под покровительство своего опекуна Харбора Дистонтьери.

Я благодарила судьбу за это, иначе угодила бы в неприятную ситуацию, ещё хуже — стать игрушкой в руках врага. Впрочем, неприятностей мне не удалось избежать, когда на открытом вечере среди шишек Риверхейма я стала свидетелем этого злосчастного разговора между младшим и старшим Нокфоейрами обо мне, а потом и скандала.

Оказалось, Кассиан не один, кто так думал так ужасно обо мне.

Когда посыпались фразы в сторону ушедшего отца, полные язвительных замечаний о «старых порядках» и “устаревших методах” о том он “ненормальный и чёкнутый”. Я вся горела от возмущения. Как они смеют так говорить о моем отце, человеке чести и достоинства, который всю свою жизнь посвятил служению стране?! Хотелось высказать всё, что о них думаю, и я ответила:

— Мой отец держал защиту, пока многие почивали на лаврах, он не покладая рук!

Они замолкли, а опекун схватил меня и вывел в коридор, обрушив гнев.

— Если не хочешь утонуть в нищете, тебе придётся закрыть рот на замок и быть послушной и покладистой, поняла? Я так много сил трачу, чтобы найти тебе достойного мужа. А ты это не ценишь. Терпи, поняла?

Гнев и стыд смешались в одно. Он был прав с одной стороны, но с другой… Никогда я ещё не чувствовала себя такой преданной, униженной и беспомощной. Обида опалила лёгкие и горло от невысказанных эмоций.

И это ответ на преданность отца, за все усилия. Он жизнь за это отдал, а они так…

И мне придётся всю жизнь глотать эти унижения в сторону папы.

Несправедливость разорвала душу в клочья.

Я не помнила, как скользнула обратно в тёмный коридор и понеслась прочь, как выбежала на террасу. Ледяной ветер вместе с мелким колючим снегом хлестнул по лицу, взметнул волосы. Сама не своя, я ринулась с лестницы и побежала прочь, подальше от этого места. Бесы меня понесли через озеро в сторону ворот.

Я не помнила, как оступилась и сорвалась с берега, а ледяные недра воды сошлись надо мной тяжёлой ледяной толщей, вонзая тысячи игл в тело. Мутная обжигающая тьма поглотила как голодный зверь. Отчаянная инстинктивная попытка всплыть наверх разбилась обо что-то твердое и холодное — ледяную толщу, нависшую надо мной словно приговор. Это был конец, я попала под лёд, и сил не хватало его пробить. Вскрик, вырвавшийся из груди, тут же захлебнулся в ледяной воде, и она с отвратительной легкостью заполнила легкие. Наверное, моё тело нашли бы только по весне, когда растаял лёд, но всё обернулось иначе. Сквозь оцепенение меня что-то подхватило, сильная надёжная хватка, уверенные руки обхватили талию, вырывая из ледяного плена.

Сознание возвращалось медленно, принося муку и одну сплошную боль. Сквозь муть и резь я слышала крепкие ругательства, чувствуя настойчивый горячий рот на своих губах, раз за разом, пока боль не пронзила лёгкие, выталкивая воду из желудка. Вонзая пальцы в заледеневшую, покрытую инеем землю, я надрывалась кашлем, тёплый пиджак опустился на мои плечи.

Жёсткие пальцы обхватили мой подбородок и грубо повернули, заставляя смотреть в глаза тому, что меня вытащил..

— Какого дьявола ты в воду прыгнула, идиотка?! — рыкнул Кассиан Нокфоер в моё лицо.

Моргнула обледенелыми ресницами и, трясясь от холода, я замотала головой.

— Я не… — голос пропал.

А потом случилось это…

То, чего не могу объяснить до сих пор. Его взгляд сверлил, словно желая испепелить на месте. Ярость клокотала в тёмных безднах, темнее зимней ночи, но из-под этой бури гнева пробивались искры неприкрытого беспокойства.

В груди словно сдавило стальным обручем, крик обжег горло, пламя густой лавой наполнило всё нутро, заставляя задохнуться.

Кровь закипела, и взгляд заполнило алым маревом.

Пальцы крючками непроизвольно сжались в кулаки. Кожу будто лизало пламя, в животе завязался тугой узел. Взгляд Кассиана проникая сквозь броню отчаяния и боли. Я чувствовала его, меня будто расплавили и смешали с его сутью, создавая нечто новое, пугающее и чуждое.

Страх и боль во мне встретились с таким же испепеляющим огнём в его глазах.

Мои мысли разлетелись на осколки, а чувства оголились, став уязвимыми и болезненно острыми. Я видела в его взгляде отражение собственной паники и вместе с тем — обещание избавления от мук. Я хотела оттолкнуть его, вырваться из этого плена, но тело, предав разум, расплавленное в его руках, тянулось навстречу, жаждая поглотить этот всепоглощающий огонь, надеясь обрести в нем долгожданное успокоение, слиться воедино.

3. Считайте, что учитесь здесь

И всё же это было всего лишь испытание, если он такой сильный, с чего бы ему переживать? Напротив, большая возможность самоутвердиться за счёт какой-то девчонки с улицы.

Раздумывать дальше мне не дали шёпотки за спиной. Определённо, адепты за Кассиана, вот и сейчас кучка девушек в первом ряду посылает всевозможные сигналы восхищения дракону, уверенные, что я испытание заведомо провалила, как только переступила порог академии.

Впрочем, все разом смолкли, когда свет стал меркнуть. Нет, на улице по-прежнему ясный день, но вот на арену будто опустились поздние сумерки, пролились, будто чернила в воде, тени со всех сторон, погружая всех в полумрак.

«И обязательно нужно нагонять столько жути? Мне и так было безумно страшно».

Но самое страшное оказалось впереди: когда глаза Нокфоера начали заполняться густой чёрной смолой. Повеяло ледяным дыханием смерти.

Как я и предполагала, один за другим разрушитель начал выставлять барьеры, слои, состоящие из различной магической субстанции.

Я вязко сглотнула. Из рассказов отца я знала, что обычный маг с разрушающей энергией имел, как правило, сине-фиолетовый спектр, обычно состоящий из десяти слоёв, не более. Они, как годичные кольца, плотно наслаивались на ауру. Количество слоёв зависело от генетики, врождённых и приобретённых способностей, личной силы и возраста.

«Зрители» затихли, а моё дыхание застряло где-то в лёгких, глаза расширились от ошеломления.

У Кассиана имелось больше десяти слоёв. Гораздо больше.

Сине-фиолетовый переходил в красный спектр, что говорило о безмерной силе, и к этой силе прибавлялась драконья ипостась.

Что ж, сама ведь вызвалась, стоило думать.

— Ваша задача, — Кромвель завёл руки за спину, — нейтрализовать хотя бы внешний спектр. Если сделаете это, считайте, что учитесь здесь.

Я сжала и разжала похолодевшие пальцы. Алистер занизил планку для видимости, ведь мы оба знаем, что пройти я их должна все, чтобы стать свободной.

Литые плечи Кассиана напряжены, взгляд нечитаем, лицо озаряет алое свечение, отражаясь в тёмной бездне красными всполохами, тяжёлые челюсти плотно сжаты, брови сведены, бешеная энергетика давит, глаза гипнотизируют и не выпускают. Взгляд, от которого не хватает воздуха в лёгких.

Я всё-таки сдаюсь. Невольно делаю шаг назад. Мне не справиться, это же ясно как белый день, и на что я рассчитывала? Вивьен, очнись и брось эту безумную и опасную затею.

Ожидание затянулось, воцарившееся молчание давило на уши. Сердце, казалось, разорвётся от напора.

Соберись, Вив! Ты же прошла сюда, так что же теперь? Что тебе терять?

Миг слабости отпустил. Делаю глубокий вдох и приступаю. Первый слой нейтрализовать мне непросто.

Моя собственная природа ощущалась свежей прохладой, как молния в ливне, она медленно потекла по венам, отзываясь на мой призыв. Я направила силы к первому, самому внешнему слою Кассиана — его называли защитной капсулой, состоящей сразу из пяти слоёв — ощущая, обволакивая его словно пузырь.

Отец учил меня, что нейтрализация — это не разрушение, хотя между ними есть некоторые сходства, но это не одно и то же. Это перенаправление энергии, поиск слабого места в структуре и деликатное смещение магических масс, хотя, по сути, такое же устранение чего-либо.

Магия Кассиана сопротивлялась, пульсировала словно живая. Я чувствовала, как его сила пытается оттолкнуть мою.

Облизала пересохшие губы, стараясь не обращать внимания, как ему не нравится, как меня сильно лихорадит от смеси чувств, страха и сомнения, сместила сразу всю капсулу и продвинулась.

Второй спектр слоёв представлял собой более плотную магическую оболочку, я начала нейтрализовывать центры один за другим, нежно, как будто боясь разбудить спящего зверя. Мои пальцы слегка подрагивали, пот выступил на висках. Концентрация требовала всех моих сил. Я не собиралась вставать к нему в пару, но если барьеры пропустят, то это будет определено. А они пропустят, потому что есть эта проклятая привязка. Каким-то образом это случилось на том озере без усилий.

И вот наконец почувствовала едва заметный сдвиг в сторону красного, самого опасного спектра. Время будто исчезло, тишина оглушала.

И там, где я должна была остановиться, двинулась вперёд. Спектр дрогнул, пропуская беспрепятственно. Кассиан, не ожидая от меня такой прыти, напрягся, но поздно.

…Я его почувствовала.

Ошеломление сменилось восхищением, а вместе с ним что-то невообразимо мощное хлынуло на меня, окутало белоснежным жидким сиянием. Я бездумно поддаюсь этому потоку, позабыв и об осторожности, и о том, что должна была сделать. Разум затопило экстазом. Но тут сознание и позвоночник внезапно обожгло словно раскаленным железом, правую лопатку обдало жаром.

Я беззвучно вскрикнула и рухнула на пол, хватаясь за грудь. Лихорадочно тяну воздух, но не могу сделать вдох. Меня закрутило в водовороте паники и страха.

— Лекаря сюда, немедленно! — раздался громогласный голос Кромвеля, когда я в безуспешной попытке пыталась оживить лёгкие.

Наконец в лёгкие влился воздух, и я задышала. Кто-то приблизился, попытался помочь подняться.

4. И зачем мы сюда? 

Пальцы впиваются в локоть капканом. Мы идём, точнее, я бегу, едва успевая за мужским шагом. Мне катастрофически нужно обо всём подумать, всё осмыслить, но Нокфоер не дал даже короткой передышки.

Я сама виновата, разинула рот и упустила момент, когда нужно было действовать, но эта странная сила, которая ворвалась в меня, она во всём виновата. Я не собиралась проводить с ним большую часть времени — это испытание похуже метаморфоз, происходящих со мной!

Я же не виновата, что удалось зайти так далеко, но теперь он вымещает на мне злость вместо того, чтобы поработать над своей защитой. Хотя здесь я не совсем права, защита его мощнейшая, но ни одна сила не может стать преградой для нейтралов при таком совпадении. Даже не верится, что это вообще возможно с ним.

Мы миновали коридор, прошли под сводами высокого потолка какого-то помещения и повернули в открытую дверь. Пустые столы и доска говорили о том, что это одна из аудиторий.

— И зачем мы сюда?

В ответ Кассиан Нокфоер грубо толкает меня к стене.

Возмущение захлестывает, но я не успеваю открыть рот. Дракон резко разворачивает меня спиной к стенке, в которую я упираюсь выставленными вперед ладонями. Да что он, чёрт возьми, делает?! Ректор велел дать мне инструктаж, или это он и есть? Тогда я требую объяснений!

Я не успела ничего осмыслить, Кассиан собрал мои волосы и отбросил со спины.

— Что ты…

Рванул мой жакет с плеч. Распахиваю от ужаса глаза, дергаюсь, но слух оглушает треск блузки, дракон бесцеремонно оголяет мою спину, несчастные пуговицы сыпятся на пол, прохладный воздух обдает кожу, поднимая волоски на затылке. Вздрагиваю от прикосновения горячих пальцев, они уверенно скользят по моим позвонкам от основания шеи по руслу вниз, с напором гладят лопатку. Это слишком… порочно, откровенно и нахально, что у меня пересыхает во рту и икрит в глазах.

Стук сердца отдаётся в голову шумом, окружение плывет, мир сужается до следа от пальцев его рук и…

Горячий толчок дыхания обдаёт шею и тут же сменяется твёрдым прикосновением чувственных губ, они оставляют влажный след. С жарким поцелуем в шею Кассиан толкается бёдрами в мои ягодицы.

Жгучие искры скользят по всему телу, жар приливает к лицу. Шок, оцепенение, наслаждение, собирающееся томительной свинцовой тяжестью внизу живота.

Веки тяжелеют и я закрываю глаза. Здравомыслие приказывало очнуться, но тело давало совсем другие сигналы. Это неправильно и возмутительно, и…

Сильные руки обхватывают мою талию, вплотную притягивая к твердому телу.

— Нет! — резко разворачиваюсь, вжимаясь спиной в стену, грудь вздымается в частом дыхании. Кассиан тоже дышит тяжело, в его взгляде туман, он смотрит так, что меня бросает в лютый жар.

— Ты ведь этого хотела? В чём проблема? Или тебе ещё и денег надо?

ЧТО?! Слова как пощёчина, снова теряю воздух в лёгких. Искры из глаз.

— Знаешь что, — зло шиплю я, — ты глубоко ошибаешься, у меня уже есть жених, и я ему верна.

— Верна? — глаза дракона сужаются, в них клубится густая тьма, раскалённая огнём. — Интересно, что скажет твой… — нагло оскалился, — когда увидит метку. Боюсь, он разочаруется.

— Метку? Какую ещё метку?! — это заявление отрезвляет в секунду, разбивая вдребезги. Инстинктивно хватаюсь за шею, пальцы шарят по коже, ищут то, чего не должно быть. — Ты лжёшь! Нет никакой метки!

С ужасом замечаю, что в распахнутом вороте блузки виден край кружевного лифа, только поздно спохватилась. Нокфоер делает шаг вперед.

— А это что? — поддевает кулон на цепочке, протягивая свою наглую лапищу, прежде чем я успеваю хоть как-то прикрыться.

— Не трогай меня, — рыкнула, запахиваясь.

Дракон сводит брови и перехватывает меня, рывком притягивая, моя грудь упирается в его твердую грудь. Чувствую, как вершинки становятся чувствительными и твёрдыми, хочу остановиться, но не могу: всё тело стало ватным и слабым под его напором. А аромат его тела, свежий цитрус на морозе, окутывает, заполняет голову и впитывается в кожу. Взгляд карих глаз прожигает насквозь, будто видит все мои тайные страхи и желания.

— Просто посмотри в зеркало. И расскажи своему «жениху», как сильно ты хранила ему верность, когда… — Он делает паузу, наслаждаясь моим смятением. — Когда дрожала в моих объятиях.

Я задыхаюсь от ярости. Да как он смеет! Хочется стереть с его лица эту самодовольную ухмылку.

Меня трясёт, пульс зашкаливает, колени подкашиваются, но самое ужасное — по телу растекается сладкое желание, оно опускается по бёдрам к самым стопам ног. Это обескуражило, ошеломило и напугало.

Я бью его по плечам и отталкиваюсь, ринувшись к двери, на ходу запахивая жакет. Вылетаю в прохладный коридор. Щёки пылают, губы горят, меня всю лихорадит. След от его губ всё ещё горит на коже, в волосах запутался его запах.

Хотелось исчезнуть, раствориться, сгореть. В груди бушует, меня ещё никто не касался так и не целовал. Как я могла позволить ему это сделать? Но я не ожидала, всё произошло слишком быстро. Нужно убираться из этой чёртовой академии и держаться подальше от него. Глаза запекло от досады. Получается, чем больше я пытаюсь от него отделаться, тем больше вязну в этих зыбучих песках по имени Кассиан Нокфоер.

Прикрываю веки, делаю судорожный вдох.

Нет, побег не решит моей проблемы, если я сейчас покину эти стены, то путь будет навсегда закрыт, нельзя так горячиться и идти на поводу у эмоций. Он ведь просто хочет меня запугать! Что ж, почти получилось, больше я на такое не поддамся.

Позади послышались шаги. Хватаюсь за пуговицы жакета, начиная быстро и решительно застёгиваться, скрывая лихорадочную дрожь в пальцах.

5. А ты и с ним тоже?

Кассиан

Я буравлю взглядом стену, ярость прожигает насквозь, кислотой заполняет вены. В голове пульсирует один лишь зверский инстинкт — разорвать, уничтожить, превратить в кровавое месиво того, кто посмел…

Вдох-выдох. Сквозь зубы. Бессмысленно. Ничто не вернет назад то, что произошло на площадке. Эта дрянь… Эта чертова шлюха пробила броню, вторглась в личное пространство.

— Гадина… — рычу, сжимая кулаки до хруста костей.

Внутри бушует ураган ярости, смешанный с грязным животным возбуждением?

Резкий разворот. Чёткий шаг.

Девчонка ждет. Стоит как ни в чем не бывало. Наглая самоуверенная выскочка, посмевшая полезть в мою жизнь. Я не верю своим глазам, этому фарсу. Метка на ее шее — это доказательство. Откуда? Как? Всё ложь! Подделка. Она её просто нарисовала! Только почему её вкус, которой обжигает язык до сих пор — вкус дикой ягоды, вкус гибели — был более чем реален?

Вивьен Джемильтон…

Шаг. Она вздрагивает. Глаза как у испуганного олененка, пальцы судорожно сжимают разорванную ткань блузки.

Скриплю зубами, желваки ходят ходуном.

Проходимка прикидывается невинной жертвой. Я же прекрасно помню ее на том вечере — извивалась словно змея вокруг меня, а потом прыгнула в озеро, чтобы привлечь моё внимание. А я, идиот, поверил, полез спасать. Подстава. Все это подстава.

Разворачиваюсь, направляясь к выходу.

— Ты куда? — в спину жалобное. — А как же инструктаж?

Да как она смеет? Дрожь пронизывает тело, нервы на пределе, еще секунда — и взорвусь. Где выдержка? Где контроль над зверем внутри? Все насмарку! Какая-то дешевка смогла вывести меня из себя, довести до белого каления.

Но пусть не радуется. Она поплатится. Я лично позабочусь о том, чтобы эта проходимка вылетела из академии, как пробка из бутылки. А сейчас…

— Заткнись, — цежу сквозь зубы. — И держись от меня подальше.

Лицо замухрышки каменеет и бледнеет. А что такое? Не нравится?

— Тогда я скажу об этом господину Кромвелю, — гордо заявляет.

Усмехаюсь. Ясно всё с ней. Засовываю руки в карманы и сокращаю дистанцию.

Девчонка не дрогнула, не шелохнулась. Она действительно чокнутая, инстинкты самосохранения отсутствуют напрочь.

— А ты и с ним тоже? — ухмыляюсь открыто, порочно скользя по её кукольному лицу взглядом, смотрю на тонкую шею, которую она пытается прикрыть, притворяясь скромницей. Некая домашняя овечка, решившая заглянуть в клетку к хищнику, ну-ну.

До Джемильтон мои слова, видимо, доходят не сразу, а когда доходят, синеющие глаза темнеют, даже завораживают, напоминая грозовое небо. Резкий взмах руки, и щёку опаляет хлёсткая пощёчина.

Несмотря на хрупкий внешний вид, удар был сильный, у меня из глаз искры посыпались. Я замираю, ощущая жгучую боль на коже. Ярость вспыхивает внутри как порох. Мои пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Я медленно поворачиваю голову и смотрю на неё в упор почти невидящим от огненной бури взглядом.

Хватаю её за запястье стальной хваткой. Она дёргается, вырвавшись, и… таращится взглядом, полным гнева, испуга и… обиды. Обожгла как лёд раскалённые нервы.

Джемильтон воспользовалась моим коротким замешательством, оторвав от меня полный смятения взгляд, развернулась и пошла прочь по коридору. Я дёрнулся и жёстко себя осадил. Ещё не хватало за ней…

Стук удаляющихся каблуков отдаётся вместе с сумасшедшим ритмом сердца.

Воздух вокруг искрит от ярости. Она давно скрылась из виду, но я продолжаю пялиться в пустоту.

Академия — мой оазис, мой мир, где я на вершине, где правила устанавливаю тоже я. И тут появляется ОНА. Проскальзывает между пальцев словно песок, навязывается в напарники.

Я, дракон с разрушающей силой, мне не нужен никто. Так почему терплю ее присутствие, этот взгляд?.. Не понимаю, как не придушил её там, у стены. И что вообще на меня нашло? Она совершенно не в моём вкусе, и что за монашеские тряпки были на ней?

Провожу пальцами по горевшей коже щеки, где остались красные следы.

Проходимка посмела меня ударить. Как такое возможно? Вызвала во мне эмоции и воспользовалась этим. Но больше всего волновала метка. Нужно немедленно проверить, подделка это или…

Сжимаю челюсти и незамедлительно разворачиваюсь, шагаю по коридору, каждый шаг — как удар молота.

Десять дней! Десять гребаных дней она в моей голове. Сам виноват, допустил, что хаос вырвался из-под контроля, вызывая магическую нестабильность. И что в итоге? Мои волосы… обесцветились. Пришлось плести выдумку про нарушение правил, про барьер. Пришлось жертвовать своими баллами. Да я его перешагиваю каждый раз, как финиш на кроссе. Но никогда хаос меня не ломал! А тут… какая-то дешёвка достала!

А если метка настоящая?

Тогда пожалеет, что вообще родилась на свет!

Эта дрянь заплатит. За каждую секунду моего времени, за каждую седую прядь в моих волосах. Она думала, что победила? Что вывела из себя? Да, она добилась своего, хаос бы её побрал!

Этот ожог на щеке — лишь напоминание о моей ошибке, о том, что я позволил эмоциям взять верх. Но больше этого не повторится. Я верну себе контроль и потерянные баллы.

Врываюсь в комнату словно вихрь, срывая пуловер на лету. Иду в ванную слепо, спасение в холодной воде, лишь бы унять дрожь. Но взгляд в зеркало — как удар под дых. Сердце замирает, а затем бешено колотится, кровь стучит в висках. За плечом, словно вытатуированный самим хаосом — зловещий рисунок. Черные, как обугленные корни древа, линии, расползаются по лопатке, взбираются по позвоночнику гибкими лианами и душат шею в сложном плетении.

6. Но у меня нет времени!

Вивьен

В салоне мобиля было тепло, в то время как по стёклам бежали ручьи пролившегося на Ривенхейм ливня, размазывая очертания зданий и башен, погружая столицу в серую массу. Погода вторила тому смятению, что творилось во мне.

Нервно сжимаю в пальцах сумочку.

Кассиан Нокфоер… само имя звучало как приговор. Его лицо с хищными чертами и пронзительными карими с бордовым оттенком глазами вставало передо мной, словно выжженное клеймом.

По позвоночнику пробежал неприятный холодок, словно кто-то провел ледяным пальцем от затылка до поясницы. Он не дал мне ни одного шанса. Буквально изгнал из академии. Пусть я и не собираюсь там учиться, но внутри бушует возмущение. Хотелось отплатить ему тем же.

Ладонь горела до сих пор, даже синяк остался на внутренней стороне ладони и пальцах, приобретая багровый оттенок. В удар я вложила всю силу, но что ему от этого?! Дракон как будто и не почувствовал боли, а я только повредилась.

После этого инцидента я отправилась к ректору. На что он ответил, что ничего страшного, дракон перебесится, и завтра я могу вернуться и приступить к занятиям.

Но у меня нет времени! Опекун дал мне сутки.

Сжимаю пальцы в кулаки и прикрываю веки, шумно вдыхая через нос. Жгучая холодная злость вытеснила отчаяние. Буду просить об отсрочке, если нужно. Даже если придется встать на колени. В конце концов, на кону не просто моя жизнь, а судьба имени моего отца.

Сутки. Мне нужны ещё одни сутки. Это единственное, что сейчас вертится в голове. Нужно действовать, и действовать быстро, не позволять эмоциям взять верх. Нужно найти другой путь к ментальному ядру Кассиана. Какой?

Думай, Вивьен.

В голове лишь обрывки его фраз, ощущение его губ на шее как цунами разносится по телу дрожью.

Дыхание застревает комом в груди, когда спину начинает печь.

Хватаюсь за сиденье, в ужасе округляю глаза.

Это ещё что?

Я морщусь от нестерпимых ощущений, таких, будто на спину льют кипяток.

— Всё в порядке, мисс? — водитель, сбитый мужчина в тёмно-коричневой фуражке с козырьком, бросает тревожный взгляд в запотевшее зеркальце заднего вида.

— Да, — натянуто улыбаюсь и сжимаю зубы. — Просто немного укачивает.

— Постараюсь быстрее, — выворачивает руль.

А у меня всё плывёт перед глазами от агонии, меня бросает то в жар, то в холод, и снова в жар, на висках и лбу проступает пот.

Когда мобиль останавливается у ворот усадьбы, расплатившись с водителем, я выхожу и направляюсь к парадной, ледяные капли жгут лицо, стекают за воротник. Влетаю в дом, проношусь через пустующий холл, лишь бы никто не заметил моего прихода.

— Мисс, господин Харбер Дистонтьери ждёт важных гостей и…

— Не сейчас, Бет, скажи, что я занята, — бросаю на ходу служанке.

Стрелой взлетаю по лестнице на второй этаж и поворачиваю в свою комнату.

Запираюсь. Меня лихорадит и будто выворачивает наизнанку. Судорожно стягиваю влажный от дождя жакет, скидываю испорченную блузку и медленно поворачиваюсь к зеркалу.

И не верю своим глазам.

На лопатке словно к шее тянулся страшный пугающий рисунок, напоминая сплетение ветвистой розы. Ледяной ужас сковал. Осторожно касаюсь рисунка, но пальцы будто онемели, словно прикоснулись к чему-то опасному.

Откуда оно взялось? Чувствовала, как этот узор пульсирует под кожей, словно живое существо, поселившееся во мне. В голове мелькали обрывки слов Кассиана о какой-то метке.

Неужели…

Сердце бешено колотится, отбивая панический ритм в висках.

Громкий стук в дверь заставляет вздрогнуть и охнуть.

— Вивьен, — доносится мужской, вызывающий дикую тревогу баритон. — Вивьен, что происходит? — дёргает за ручку двери. — Немедленно открой!

— Сейчас, — распахиваю шкаф, хватаю первую попавшуюся одежду.

Сбивчиво застегивая пуговицы кофточки, я бросилась к двери, инстинктивно хватаясь за несчастную ручку, за которую с другой стороны уже дергал мужчина. Холодный металл обжег пальцы.

Щелкнув замком, я распахнула дверь.

Харбер буквально завалился в дверной проем. Харберу под пятьдесят, и возрастные изменения налицо. Встревоженный взгляд мерил комнату, пальцы рассеянно пронизали жидкие, залитые лаком пшеничные волосы. Взгляд метнулся ко мне, зрачки черными точками в голубых радужках заметались, отмечая мои влажные растрёпанные волосы, открытую шею, которую я мигом прикрыла волосами, распуская по плечам, чтобы он не заметил метку. Иначе будет катастрофа.

За несколько лет, прожитых бок о бок, я успела его хорошо изучить. Когда происходило что-то неординарное, его тут же накрывала волна тревожности и паники, и на этой почве он совершал самые опрометчивые ошибки. Сейчас, глядя на его лицо, я понимала — случилось что-то серьезное: мускул в микровенках левого глаза дёрнулся, скулы сжаты, глубокие морщины бороздят лоб.

— Что-то срочное? — выдавливаю из себя улыбку, пряча жгучее волнение.

— В мой кабинет, быстро, — бросает короткое.

Выхожу в коридор, но вижу лишь спину удаляющегося мужчины. Нехорошее предчувствие поднимается изнутри словно ядовитый газ. Собираюсь с духом, делаю глубокий вдох и на ослабевших ногах выхожу следом.