Проклятая травница для дракона

Глава 1. На краю дыхания.

Утро в долине было тихим, пахло тмином, сушёной календулой и дымом. Эти запахи неизменно собирались над порогом лавки Эллиры Сайн, словно напоминание о той, кто в ней жила. Воздух здесь казался гуще, насыщеннее — не из-за Эфира, до границы которого было ещё несколько миль, — а от множества настоек, отваров и мазей, хранившихся на полках и вялившихся под потолком. Дом её был старый, с покосившимися ставнями и облупленной зелёной краской на двери, но внутри царил порядок — строгий, выверенный, почти военный.

Эллира вставала рано. До восхода. Привычка, появившаяся у нее еще в раннем детстве. За окном ещё только рождался свет, а она уже мыла руки — тщательно, будто собиралась на обряд, — и перебирала корни в ящиках. Каждому своё место, каждая сушёная ветка — на своей крючковатой полке, каждый флакон — с подписанной тряпичной меткой: от лихорадки, от укуса бледницы, от боли в костях.

Она жила одна.

С тех пор как Мира Сайн, её мать, исчезла, не оставив и тени — ни тела, ни письма, ни последнего взгляда через плечо, — Эллира заняла её место травницы. Потому что никто больше не знал, как смешать чистотел с малой гвоздикой так, чтобы не убить ребёнка, как правильно засушить клевер, чтобы он приобрел целебные свойства. Люди тянулись к ней сами. Сначала — с осторожностью. Потом — с доверием.

Она не брала серебра с тех, кто приходил с бледными от лихорадки детьми или с ранами, пахнущими гнилью. Деньги она зарабатывала иначе — сушила травы, делала мази, варила сиропы, продавала аптекарям в Меллиар. Имя её там знали. Говорили: «Это снадобья той самой девки, что возле Полей живёт. У неё даже сушёный корень душистей».

А она лишь хмурила брови и закрывала за собой дверь.

Жить у границы Эфирных полей — опасно для людей. Смертельно опасно. Слишком близко к тайне, слишком много слухов. Люди шептались: мол, Миру Сайн утащил Эфир, мол, она была Эйринари — проклятой, той, кого принял Эфир. Но к Эллире по-прежнему шли. Потому что она спасала. И потому что никто другой не мог.

И она не спорила. Ни с их страхами, ни с их суеверием.

В двадцать четыре года она знала больше, чем знал любой деревенский староста. Но шла по дороге с корзиной, как будто всё, что у неё есть — это листья мятной мелиссы и сосновая кора. Девка. Без мужа. Без ухажёров.

— Так и сгниёт среди трав, — бубнят на лавке старухи. — Ни детей, ни радости. Работой себя живьём в землю вгонит.

Но Эллира лишь пожимала плечами. В её взгляде, в этой смеси насмешки и неприступности, было что-то такое, что заставляло даже самых языкатых замолчать.

Она не собиралась замуж. Не сейчас. Не в этом мире.

Она хотела знать, куда исчезла её мать. Хотела понять, почему некоторые травы у границы Полей светятся в лунном свете. Почему в её снах иногда раздаются отголоски чужого дыхания — не человеческого, не звериного, но странно родного.

Она жила не среди людей, а на краю — и в этом крае держалась упрямо, как дерево, растущее у обрыва.

Сегодня было особенно тихо. Эфир не пульсировал в небе, как это случалось в ясные дни, когда его завихрения можно было увидеть даже отсюда, с крыльца. Но Эллира чувствовала, что он приближается.

— Кто-то придёт, — шепнула она себе, бросая в кипящую воду щепотку сушёной смолы. — Кто-то принесёт что-то важное. Или унесёт.

И вода зашипела, словно откликнулась.

Действительно, мужчина пришёл на рассвете, не постучав, не окликнув — просто распахнул дверь так резко, что та ударилась о стену, и вошёл. На руках он держал ребёнка — мальчика, лет десяти, с серой кожей, слипшимися от пота волосами и редким дыханием.

— Он умирает, — выдохнул мужчина. — Эллира. Ты дочь Миры? Спаси его.

Её сердце болезненно толкнулось, но лицо осталось спокойным. Она подошла и осторожно тронула лоб мальчика. Кожа пылала — не просто от жара, а от внутреннего огня, как если бы тело само себя пыталось спалить изнутри.

— Лихорадка. Глубокая, гниющая, — тихо сказала она. — Это не простая хворь.

Она взглянула на мужчину — глаза затуманены страхом, на плаще засохшая кровь. Бежали. Спешили. Возможно, с юга. Возможно, даже из селений ближе к Пределу.

— Я дам всё, что смогу, — произнесла Эллира, уже двигаясь к полкам. — Но без огненной травы он не проживёт и нескольких часов.

Мужчина, кажется, хотел что-то сказать, но лишь покачнулся, обессилев. Она не ждала ответа. Просто взяла нож, мешочек из плотной ткани, длинный крюк и вышла через заднюю дверь, оставив дом в тишине — нарушаемой только хриплым дыханием ребёнка.

Путь к границе Эфирных Полей она знала, как собственную кухню. Он был опасным, но не новым. Её мать ходила туда, и она тоже ходила — с осторожностью, с уважением. Потому что Эфир — не просто магия, не просто невидимая угроза. Это живая, древняя сила, не терпящая слабости и не прощающая ошибок.

Эфирные Поля начинались сразу за каменными метками, где уже не росла обычная трава. Там стелился странный покров, будто тончайшая плёнка из света и пепла. Люди говорили, что Эфир здесь звенит в ушах, если прислушаться. Что воздух тяжелеет. Но Эллира никогда этого не ощущала. Возможно, потому что она не боялась. Или потому что внутри неё жила та самая странная пустота, что осталась после матери.

Драконы. Да, они были там, за границей. Те, кто охранял Поля, кто жил в Аэсторе, в городе, недоступном для человека. Люди называли их чудовищами. Детей учили: дракон не подумает — он сожжёт, сокрушит, разорвёт. Им не нужен повод. Они не источают Эфир, но защищают его, потому что он часть их самих. Это и вправду было так — жизнь драконов зависела от Эфира, он был для них буквально кислородом. Люди веками верили, что драконы — жестокие звери, что смеются, убивая. Эллира, слушая всё это, лишь хмурила брови. Нет, она не верила, что они убивают без причины. Но и романтических иллюзий не питала — она понимала: если встретятся, может и не выжить. Поэтому избегала не только Эфира, но и их. Потому и шла всегда по краю, собирая нужное, не переступая границу Полей.

Глава 2. Тень на границе.

Прорывы над Эфирными Полями участились. Стали наглыми. Они появлялись, как язвы на теле — болезненные и без предупреждений. Эфирная ткань, хрупкая, рвалась с хрустом, который не мог услышать ни один человек, но драконы чувствовали его, как внутренний обвал. И с каждым разом боль становилась глубже.

Врассанны больше не прятались. Эти существа — ни тени, ни тела, ни души — появлялись, когда Эфир слабел, как стервятники, учуявшие запах крови. Но не просто приходили, они жрали — глотками, как чума. Всё, чего касались их когти, выцветало, теряло свойства: деревья, почва, Эфирные узлы — всё тускнело, мертвело. А если на пути оказывались драконы…

Они умирали. Не от ран. Не сразу. Они иссыхали. Без Эфира они теряли голос, форму, память. Сначала исчезала их драконья ипостась, просто растворялась, как и не было никогда. Затем пропадала и человеческая личность. Это было страшно — хуже, чем просто смерть.

Когда-то давно, тысячи лет назад, всё началось с желания — самого обычного, человеческого желания власти. Группа магов, не имевших Дара Эфира, попыталась подчинить его через кровь. Ритуал требовал жертв — и их было немало. Кровь текла в символы, что выжигались в земле, а тела клались к огню, к звёздам, к границе Поля. В итоге они разорвали Эфир. Открыли трещину в слое, что должен был быть непроницаем. И из этой трещины, как гной из раны, выползли Врассанны.

Они не разговаривали. Не вели переговоров. Ими двигал не разум — воля. Сердце Тьмы, как называли ту сущность, что управляет ими из-под земли, объединяло их всех. Один улей. Один пульс. Один голод.

Против них не годились заклинания. Эфир был для них пищей, водой и воздухом. И после их набегов становился совершенно непригодным, мертвым. Единственное, что работало против тварей — тактика, холодная сталь и драконье пламя, способное пережечь даже тень.

Драконы страдали. Они — дети Эфира. Без него — ничто. Он проходил сквозь них, как дыхание — сквозь лёгкие. Он лечил души, продлевал жизнь, питал огонь внутри. А теперь — исчезал. И с ним исчезали и они.

Вот почему Поля охраняли. Ценой собственной жизни. Из отчаяния. Из боли. Из инстинкта. Из страха исчезнуть навсегда.

Совет Двенадцати — высший круг, собранный из сильнейших драконьих родов. Из мудрых, яростных, древних. И среди них был один, чьё имя произносили с особым уважением, страхом, иногда — ненавистью.

Раэльгар Мирен. Главный стратег. Командующий защитными патрулями. Человек, с которым не спорят. Не потому что не смеют, а потому что это бесполезно.

Он был высокий, широкоплечий, мощный. И иногда слишком человечный, чтобы казаться полностью своим в стане драконов. Его движения были чётки, голос — низкий, глаза — холодны. Карие, глубокие, с хищной пронзительностью. Его темные волосы всегда находились в беспорядке от ветра. В нём не осталось ничего от юности. Ни веры, ни иллюзий. Особенно — в любовь.

Он верил только в одно: тактику. И — в друга: Тарвен был другим. Светлее — во всём. Не только в волосах, что отливали пшеницей, и не только в голосе, что мог разрядить любой зал советников одним саркастичным вздохом. Он был живым. Тем, кто ещё умел смеяться над глупостью жизни и, главное, — знал, когда вовремя замолчать.

— Я говорил тебе, что ты выглядишь, как тень, вылезшая из подвала? — лениво заметил Тарвен, появляясь в дверях штаба, в котором Раэль склонился над картой.

— Дважды, — не отрывая взгляда, отозвался Раэль. — Сегодня. И три дня назад.

— Хотел закрепить эффект. А то вдруг ты начал себя хорошо чувствовать. Не позволительно для главного стратега.

— У меня нет времени чувствовать.

— Тогда хотя бы притворись, что ты спал. — Тарвен кинул на стол свёрток. — Еда. И хлеб. Даже не каменный.

Раэль молча потянулся к чашке. Отпил. Вздохнул — устало, но без раздражения.

— Где прорыв?

— Три узла. Один — в западной гряде. Один — слишком близко к границе. И третий... — Тарвен понизил голос. — Южнее, чем должен быть. Там, где их никогда не было.

Раэль молчал. Тарвен знал: это значит плохо.

— Мы не отобьём юг без потерь, — добавил он. — Я не люблю терять людей. Ты тоже.

— Терпеть не могу. — Голос Раэля был ровным, почти отрешённым. — Поэтому пойду сам.

Тарвен посмотрел на него долгим, усталым взглядом.

— Вот это сейчас было очень геройски. Прямо чувствую: где-то в деревне упала дева в обморок.

— Где-то — возможно, да. Не здесь.

— Ты же понимаешь, что ты не бессмертен?

— Лучше скажи это Врассанну. Может, он испугается.

— А может, сожрёт.

Раэль усмехнулся — почти незаметно.

— Останешься за старшего?

— Ты и правда собираешься идти один?

— Прорывы стали не такими, как раньше. Я должен увидеть. Понять, что они меняют. И почему.

Он встал. Надел тёмный плащ с гербом рода Мирен — серебряным узлом эфира, вплетённым в крыло дракона. На его лице не было ни страха, ни напряжения. Только решимость, от которой обычно начинают чесаться пальцы на мечах у всех подчинённых.

Тарвен покачал головой.

— Ты упрямый, как гвоздь.

— Зато не ржавею.

И ушёл.

Так что сегодня Раэльгар патрулировал лично.

Западная гряда осталась позади. Он чувствовал, как Эфир дрожит под ногами — слабо, неуверенно. Где-то рядом была трещина. Он ощущал её кожей, будто грозу до первого грома.

Прорывы начали вести себя иначе. Появлялись там, где раньше было спокойно. Они больше не тянулись к слабым местам — они искали. Пульсировали. Что-то новое двигало ими. Что-то, чего он не понимал.

Раэль хотел увидеть это сам. Потому и шёл, один, без кортежа, без флагов, без титулов. Только меч за спиной, плащ до пят и глаза, в которых отражалось небо, такое серое, будто само собиралось прорваться.

Он подошёл к краю плато, откуда открывался вид на дальние поля. Там, где Эфир стелился тонкой дымкой — живой, дышащей, но уже тускнеющей.

И подумал: «Если они учатся... если Врассанны начали думать...»

Глава 3. «Дракона у меня еще не было».

Эллира резко открыла глаза.

Мир качнулся, будто под ней сдвинулась земля, будто её тело — это не она, а странная, неуправляемая оболочка. Боль гулким эхом отдавалась в черепе, пульсировала в висках. Она со стоном приподнялась на локтях, дёрнулась и замерла, проверяя: всё ли на месте. Ладони — целы. Грудь — дышит. Ноги... она может ими пошевелить. Значит, жива?

Но что за место?

Это точно не граница Полей. Воздух здесь был тёплым и насыщенным, почти плотным, пах дымом и мхом. Под пальцами — камень, тёплый от жара подземья. Она моргнула. Нет, не граница. Это... пещера?

Она умерла?

«Я точно умерла, — мелькнуло отстранённо, — Вот как это бывает. Без света. Без судей. Без ответа».

— Где я?.. — выдохнула она вслух и в тот же миг заметила его.

Мужчину.

Он сидел у дальней стены, чуть в тени, неподвижный, как изваяние. Тёмные волосы в беспорядке. Тёмные глаза, в которых отражался огонь. Черты лица резкие, почти хищные. Одежда... чужая. Не людская. Слишком точеная, неестественно гладкая ткань, странный фасон. Он смотрел прямо на неё — пристально, не отрываясь. Взгляд… внимательный. Чуть насмешливый. Словно она была чем-то вроде загадки или забавной зверушки.

Эллира отпрянула, сжалась, замерла. Голос сорвался на хрипоту:

— Вы… вы кто? Вы похитили меня?!

Он ухмыльнулся. Почти тепло.

— Похитил? Слишком много чести. Я тебя спас, глупая ты девчонка.

От его тона, странно успокаивающего, небрежного, в Эллире что-то разжалось. Напряжение чуть спало. Она попробовала встать, но сразу же осела обратно, как подкошенная — земля качнулась под ногами, тошнота подступила к горлу.

Мужчина дёрнулся — почти бросился к ней — но сдержался, остался на месте. Его голос прозвучал тише, но тверже:

— Не рыпайся. Тебя накрыло Эфиром как следует. Двигаться резко — не лучшая идея.

— Эфиром?.. — она тряхнула головой, но быстро пожалела об этом.

— Ещё и память отшибло? — Он подался немного вперёд. — Ты стояла в самой жиже Эфира, на той стороне. Там, где уже только смерть для вас — людей. Сколько времени ты там была?

Она вгляделась в его лицо, прищурилась.

— Вы... ты… не человек.

Мужчина слегка склонил голову — ждал этого вопроса.

— Проницательная. Что выдаёт?

— Всё. — Эллира улыбнулась криво. — Глаза, голос... запах. Слишком... не такой. Слишком древний. Ты дракон, не так ли?

Он ожидал страха, паники, отвращения. Но девушка смотрела на него прямо, даже с дерзостью, будто встреча с драконом — это нечто обыденное.

— Ты не боишься?

— А надо?

Он фыркнул, не удержался от смеха.

— Ты или храбрая, или глупая. Я ещё не решил, — а затем добавил спокойнее, — Я Раэльгар Мирен. Раэль.

— Я Эллира. — Она выпрямилась чуть выше, сжав руки на коленях. — И я хочу знать, зачем ты меня сюда приволок.

— Хочешь? — Раэль поднял бровь. — Вот ведь. А ты с характером. — Он подался вперёд, усмехаясь. — Я тебя мог бы там и оставить. Пускай бы Эфир дожрал, раз уж начал.

Она не ответила. Только посмотрела на него — серьёзно, без вызова, но твёрдо.

Раэль вдруг сменил тон. Что-то в её взгляде сбивало с привычного ритма.

— Ты... — он запнулся. — Ты как выжила?

Он всматривался в неё, будто в поисках трещин.

— Ты стояла за границей Эфира. Я видел. Чувствовал. Ты должна была умереть, раствориться. Тебя должно было перемолоть при такой концентрации. Ты...

Эллира беззаботно пожала плечами.

— Откуда мне знать? Может, Эфир был порченный. Может, я ему настолько не понравилась, что он меня даже жрать не стал. Или я совсем мало ступила…

Её тон — равнодушный — разозлил его. Почти оскорбил.

— Ты совсем ку-ку?! — его голос стал резким. — Эфир не имеет сознания. Он не выбирает. Если ты человек, ты должна была... тебя не должно быть. Концентрация там такая, что даже меня слегка вело. А ты... — он осёкся. Слово вырвалось прежде, чем он успел себя остановить: — Эйринари? Я думал, это только легенда…

Она вздрогнула.

Как будто это слово ударило её физически. Эллира отпрянула назад, глаза расширились от ужаса. Вены на висках заиграли, дыхание сбилось.

— Нет. Это и есть легенда! Нет! Замолчи, дракон! Я не проклята! Слышишь? Я не... Это просто случайность! Совпадение, ясно?

Голос её дрожал. Почти срывался.

— Я не выходила за границу! Поэтому осталась жива. Всё! Ясно?!

В её глазах был такой дикий страх, такое безумие, что Раэль замолчал. Не смог давить.

Но знал. Он чувствовал. Понимал прекрасно.

Она — одна из них. Эйринари. Проклятая. Шанс остаться живой после встречи с Эфиром у людей равен нулю. Даже меньше. Это нерушимая истина. Но Раэль не стал настаивать.

— Пусть по-твоему, — тихо сказал он. — Ты кто вообще? Что делала там?

— Я... — голос её задрожал, но она не отвела взгляда. — Травница из Меллиара. Мне нужна была огненная трава. Там мальчик... умирает.

Она посмотрела на вход пещеры. Солнце за гранью камней клонилось к закату. Её лицо помрачнело, губы сжались.

— Уже, наверное, не ждёт меня.

Раэль смотрел на неё молча.

Тёмные волнистые волосы, в беспорядке, но всё равно казались сплетёнными ветром. На голове — венок из трав, уже чуть завядший. Глаза — карие, влажные, блестящие от подступающих слёз. Круглое лицо, чуть вздернутый нос, потрескавшиеся губы… Природное изящество, даже в изнеможении. Красивая. Тьма побери — такая красивая! А рядом с ней... смерть? Нет. Не вяжется.

И всё же.

Что-то рвётся. Где-то — уже порвалось.

Эллира вдруг резко перевела взгляд на его плечо. Из-под разорванной ткани все еще сочилась густая, почти чёрная кровь, расплываясь пятном на рубахе. Она нахмурилась, глаза её наполнились решимостью, и она постаралась отогнать от себя мысли о ребенке.

— Не буду спрашивать, что с тобой случилось, но давай я тебя подлатаю, — сказала тихо, подходя ближе, — Тебе ведь ещё меня обратно нести.

Глава 4. Там, где начинается бег.

Эллира ворвалась в деревню почти бегом, чувствуя, как пульс стучит в горле. Платье намокло от вечерней влажности, дыхание рвалось на части, словно сама ночь преследовала её по пятам. Она не замечала взглядов, не отвечала на оклики — только лавка, только ребёнок. Только его жизнь.

Когда она распахнула дверь, первым, кого увидела, был Даир. Он держал сына за руку, сидел на стуле возле постели, в её лавке, в её доме. Будто и не шевелился весь день. Лицо его исказилось — сначала облегчение, как вспышка. Он поднялся, кинулся к ней… и замер. Отшатнулся. Глаза сузились, как у зверя, который не верит, что перед ним не опасность. Он ничего не сказал. Просто вернулся к постели мальчика, положил руку ему на грудь, будто защищал его от неё.

Эллира не стала спрашивать, отцу явно не до разговоров. Просто прошла мимо, в кухню, сжав зубы. Сердце билось глухо, неравномерно. Слишком много всего за один день. А теперь ещё и это… странный взгляд Даира, как гвоздь в позвоночник.

Отвар. Нужно отвар приготовить… Травы слишком мало, могло не хватить. Но всё равно кипятила воду, толкла коренья, высыпала огненную траву по одной штуке — единственное, что ещё хранило отблеск Полей — в керамическую чашу. Когда доварила, принесла ребёнку. Он был без сознания, лицо пепельное, дыхание почти не ощущалось.

Поила медленно, запрокидывая его голову, вынуждая глотать.

Даир следил за ней, напряжённый, как натянутая тетива.

— Он выживет? — спросил он резко.

— Надеюсь.

Его кулаки сжались, когда Эллира коснулась лба мальчика.

— Я проверяю жар, — объяснила она. Холодно. Почти испуганно. Взгляд Даира обжигал.

— А ты должна… прикасаться?

Она отдёрнула руку.

— Это… необходимо. Иначе я не узнаю, помогает ли отвар.

Он промолчал. Но в глазах — мутное, почти непереносимое подозрение. Она списала это на страх. Отец. Сын на грани смерти. Это всё — страх.

Они остались у неё на ночь. Время текло вязко. Каждая минута длилась, как вечность. Но под утро… мальчик Рик открыл глаза.

— Ты… ты добрая волшебница, — прошептал он, слабый, но с блеском в глазах.

Эллира села прямо на пол, заслонив лицо руками. Слёзы жгли. Он выжил. Выжил!

Прошедший день и ночь казались сном. С драконом, с Полями. Будто и не с ней. Она почти забыла. Почти. Иногда в голове, как короткая вспышка, возникали широкие плечи, когтистые лапы, темные глаза с вертикальными зрачками…

Рано утром Даир и Рик ушли. Мальчик прыгал, как ни в чём не бывало, даже улыбался. На прощание Эллира отдала им оберег из сухоцветов — на удачу, от дурного глаза. Даир не поблагодарил. Только кивнул. И больше не смотрел ей в глаза.

Эллира вернулась к работе. Не было ни усталости, ни голода. Она не спала, не ела, не пила уже сутки, но тело пело. Светилось. Её пальцы порхали над травами, по полкам, среди пузырьков и склянок. Голова ясная, сил — хоть отбавляй. Мысли не держались. Не хотелось думать. Не хотелось спрашивать себя: что это? Почему так? Это — последствия встречи с драконом? Или…

Ночь опустилась внезапно. Тёмная, как смоль. А травница все не присаживалась. И вдруг — стук в окно. Резкий, глухой. Она вздрогнула, но подошла — была не из робкого десятка. К тому же, люди частенько приходили к ней тайно.

Осторожно откинула ставню.

— Рик? — выдохнула.

Мальчик стоял на цыпочках, цеплялся за ставни.

— Ты что? Тебе плохо?

Он покачал головой. Шёпотом:

— Нет. Ты хорошая. Я… сбежал. От папеньки. Он с Андером говорил. Старостой. Они… — мальчик сглотнул. — Они говорили, что ты проклятая. Ведьма. Эйринари. Папа сказал, что почувствовал это от тебя. Когда ты вошла. Что ты… питаешься Эфиром, как… — Рик выплюнул это, будто ругательство, — как драконы.

Он снова сглотнул. Лицо его было белее луны.

— Они хотят… на костёр тебя. Пепел. Но ты же не такая. Ты хорошая. Я видел сон. Ты шла, а тьма перед тобой расступалась.

Эллира отпрянула. В горле пересохло. Руки задрожали.

— Беги домой, Рик. Быстро. Никому не говори, что был здесь!

Он исчез сразу, ведь был неглупым мальчишкой. Только хлопнула ставня, и в лицо хлынул холод.

Эллира стояла, сжав край подоконника.

Даир. Он знал. Ждал, пока она вылечит его сына, сидел в ее лавке всю ночь, — а потом сразу к Андеру.

Сегодня не было ни одного посетителя. Не было никого. Никогда такого не случалось. Слухи. Они уже поползли. А Эллира сидела в своей лавке и не подозревала, что ее уже приговорили к казни.

Эйринари. Выродки. Проклятые. Изгнанные.

Те, кого Эфир не убивает. Те, кто может с ним сливаться. Кто питает им саму плоть. Кто выделяет Эфир, как дыхание. Даже драконы так не могут. Только Эйринари. Люди их боялись сильнее, чем Эфира, ведь само их существование было опасно для человека. И, главное, Эйринари с каждым днем становятся сильнее.

Но ведь это легенды, сказки для детей. Никто в здравом уме не поверит в это. Никто не встречал их в реальности. Их… не существует.

Однако когда исчезла Мира, мать Эллиры, поговаривали, что она может быть Эйринари, дочь в это не верила и только смеялась над глупыми предположениями. Доказательств не было. Эллиру не тронули — слишком важна была, слишком сильна в травах, слишком нужна общине.

Эллира знала, какая участь ей уготована — костёр. Ее сожгут заживо. Оставшийся пепел — за границу Эфирных Полей. Откуп для Эфира и драконов. Жертвоприношение. Именно так легенды велели поступать с проклятыми. Но много сотен лет такого не происходило.

Холод скользнул по спине. Она всю жизнь боялась Врассанов. Опасалась драконов. А надо было бояться людей. Тех, кто дышал с ней одним воздухом, умолял спасти их детей, здоровался на рынке, улыбался в лицо.

Мысль рванула изнутри. Бежать. Сейчас. Немедленно.

Она металась по дому, запихивая всё в холщовую сумку. Бельё. Рубаха. Монеты. Травы — много трав. С ними она выживет. С ними — сила.

На прощание обернулась. Лавка, ее мир, ее душа, ее смысл, ее воспоминания о матери — неужели навсегда? Все внутри, казалось, погибает. Но все равно жить важнее. Оплакивать — потом.

Глава 5. Рёв в небе, огонь на коже.

Раэльгар пикировал вниз почти камнем, как горящий метеор. Воздух срывался с крыльев, ревел в перепонках, ломился в грудную клетку — и всё казалось неважным, кроме одной точки внизу. Она бежала.

Эллира мчалась по узкой тропе вдоль холма, всё ещё надеясь — чудом, наивно — успеть до Эфирных Полей. Юбка запутывалась в ногах, дыхание сбивалось, лёгкие горели от усилия. Она споткнулась, встала, побежала снова, но вскоре судорожно схватилась за бок и остановилась — всего на мгновение.

Этого хватило.

Позади её догнала толпа. Гортанные крики, топот, хлопанье факелов о камень.

— Прямо здесь её! Проклятая! Эйринари! — доносилось со всех сторон.

Сердце забилось глухо. Эллира резко обернулась. Толпа наступала — лица искажённые, глаза горящие ненавистью, крики сливались в единый гул.

Она понимала: не успеет. Это конец.

Дикий животный страх пронзил её, смерть наступала на пятки. От нее не останется ничего, кроме пепла.

И в ту же секунду, где-то высоко в небе, Раэльгар ощутил этот страх, не свой — чужой, вырванный из иного сознания, но острый, как будто он сам стоял на краю гибели. Его сердце вздрогнуло, и зверь внутри взревел, чувствуя то, что не должен был чувствовать.

Внизу, на краю тропы, она остановилась, встретившись взглядом с одним из тех, кто вышел вперёд.

Андер.

Старик с лицом, пересечённым морщинами — их староста — стоял перед ней, сжимая в руках факел. Эллира помнила, как помогала его дочери после тяжёлых родов, как спасла внучку от черной лихорадки. Но в его глазах сейчас не было благодарности — только злоба, слепая, ясная.

— Мы должны очистить тебя, — произнёс он. Голос его был таким ровным, будто он объявлял цену на зерно.

Она шагнула было в сторону, надеясь ещё раз рвануться вперёд. Но в следующий миг — не моргнув, не дрогнув — Андер метнул факел.

Пламя описало дугу и упало к её ногам.

Огонь с хрустом лизнул край её юбки, мгновенно впитавшись в ткань. Дым ударил в лицо, ноги тут же обожгло, и она упала на землю, захлебнувшись криком.

Раэль видел всё это с высоты. И не понимал — как можно быть такими слепыми? Как можно не заметить в небе огромного дракона? Мир словно обезумел.

Он слышал, как она вскрикнула. И в следующую долю секунды рухнул вниз, наотмашь.

Земля вздрогнула от удара. Раэльгар приземлился в трёх шагах от неё, расправив крыло и мгновенно накрыв Эллиру — от искр, от огня, от людей. Сбросил пламя с ее юбок. Огонь затрепетал, осел, потух. Вихрь воздуха сдул его остатки.

Эллира испуганно отползла назад, хватаясь за обожжённые ступни. Она дрожала.

Раэль стоял перед ней, заслонив собой от всех. Дракон — широкогрудый, покрытый сияющей чешуёй, с дымом в ноздрях. Он умышленно не принял человеческий облик. Пусть видят. Пусть знают, уроды, с кем дело имеют.

В его пасти зародился рык — глухой, низкий, древний. Зверь в нём вздымался, жаждал крови. Он не должен был убивать людей — это было правилом, клятвой. Но всё внутри сопротивлялось этому закону. Всё.

Люди замерли. Толпа больше не кричала. Только испуганный ропот, исподтишка.

Андер отступил на пару шагов.

— Она с драконом! — закричал он, указывая пальцем. — Я был прав! Не просто проклятая! Предательница!

Раэльгар зарычал вновь — и на этот раз в небо вырвалось пламя, длинный раскалённый поток. Люди в панике попятились. Кто-то побежал.

Он стоял между ней и остальным миром, стеной. Хотя сам не понимал, откуда это чувство, эта ярость, это желание разорвать всех, кто причинил ей боль.

Раэль сделал шаг вперёд — земля дрогнула. Ещё шаг — и люди, наконец, побежали. Обратно, в деревню, прочь, как крысы с тонущего корабля. Андер обернулся раз, другой, но не осмелился остаться.

Раэльгар снова обернулся к Эллире.

Она дрожала. Обняла себя руками. Её ноги были красными, кожаная обувь расплавилась, ткань одежды прилипла к ожогам. Он чувствовал её боль, ощущал её в собственных лапах, в животе, в сердце.

И это сводило с ума.

Она подняла на него глаза совершенно без страха. И — не отвела взгляда. Ни на секунду.

— Раэльгар, — прошептала она хрипло.

Он склонился к ней. Его морда была в двух ладонях от её лица.

И она вдруг дотронулась до него. Тонкие пальцы — едва-едва — коснулись чешуи между рогами.

Он замер. Его зверь замурчал. Не зарычал, не взвыл — замурчал, как котёнок, тянущийся к руке хозяйки. Нашедший свой дом.

Раэльгар хотел остаться так…. Но нельзя — её нужно уносить. Сейчас. Сию минуту. Он не знал, кто придёт следом, и сколько времени у них есть, не знал, откуда ждать опасность.

Он осторожно подхватил её лапами, стараясь не задеть ожоги. Эллира не то что не сопротивлялась — она вцепилась рукой в его лапу, пыталась удержаться в ней, не отпустить.

Взмыл в небо.

Дракон нёс её. А человек в нём не понимал зверя. Инстинкты вырывались наружу, не подчинялись логике. Дракон сам уже всё решил. И это злило. Но и странно успокаивало.

Их путь лежал в Долину Ветров — опять к нему, в пещеру, в тайное место, о котором не знал даже Тарвен. Второй раз за считанные дни она окажется там, где не был никто до нее.

Но сейчас это не имело значения.

У неё серьёзные раны. Ей нужно помочь. И понять, что теперь делать.

Потому что, откровенно говоря, ни одного цензурного слова для описания происходящего в его голове больше не осталось.

Раэльгар опустился на лапы перед входом в пещеру и, осторожно положив Эллиру на землю, тут же обратился в человека. Воздух дрожал от его дыхания, а взгляд был прикован к ней. Эллира сидела почти без движения, только редкая дрожь пробегала по телу. Кажется, шок начал ее отпускать, и боль заявила о себе в полную силу. Губы побелели, глаза блестели от слёз, которые она упрямо сдерживала.

— У меня... в сумке... — выдохнула она хрипло. — Есть настойка... Но быстро от таких ожогов не поможет. Надо несколько дней...

Раэльгар опешил. Эта странная девчонка — не рыдала, не причитала, не проклинала. Просто констатировала факт. Рационально, с врачебным спокойствием. И это поразило его.

Глава 6. В замке у дракона.

Раэльгар летел сквозь сгущённый воздух над предгорьями, и каждый удар крыла отзывался в груди болезненным эхом. Единственное, что он чувствовал сейчас — это вес чужого тела в своей лапе. И её пальцы, стиснутые вокруг когтя — неуверенные, отчаянные, до белых костяшек. Его зверь, дремлющий в глубине, довольно урчал, наслаждаясь близостью, теплом и чувством обладания. Раэлю не слишком нравилось это урчание — и всё же не пытался его заглушить. Если быть честным, не хотел.

Но под этим животным довольством клубилась вязкая и чёрная как смола — паника. Он боялся. Боялся за неё. Что Эфир навредит. Что она не Эйринари. Что он ошибся. А ещё — Тьма побери — он не знал, что делать дальше. Пока старался не думать. Просто лететь.

Они направлялись к самой окраине Эфирных Полей — туда, где концентрация Эфира была минимальна, но всё ещё достаточна, чтобы почувствовать его силу. Раэльгар приземлился, плавно превратившись в человека, и, не выпуская Эллиру из рук, шагнул по неровной траве.

Он даже не думал о том, чтобы поставить Эллиру на землю ее обожженными ступнями.

— Я могу идти, — упрямо произнесла она, дернувшись у него на руках. — Справлюсь. Правда.

Раэль покачал головой и сказал твёрдо, почти грубо:

— Нам сейчас твой героизм не нужен. — Он перевёл дыхание, глядя ей в глаза. — К тому же, если что-то пойдёт не так, мне легче будет перехватить Эфир на себя, если я буду... близко.

— Ты уверен?.. — Она замялась, в её голосе прозвучала тревога. — Я не знаю, правильно ли... А если он мгновенно убьёт меня?

Раэль резко дёрнулся. Настолько сильно, что чуть не выронил её. Под пальцами заныло — он слишком крепко сжал её.

— Не думай даже об этом, — глухо произнёс он. — Я смогу тебя вытащить.

Молчание. А потом — её тихий голос:

— Я всё-таки не понимаю… почему ты здесь? Почему? Какое тебе до меня дело? Серьёзно.

Он вздохнул и отвёл взгляд.

— Я не знаю, что тебе ответить, Эллира. Считай, это просто... акт благородства, и я не хочу, чтобы ты погибла. Такой аргумент тебя устроит?

Она усмехнулась — криво, с усталостью:

— Это не аргумент. Но пока сойдёт.

И вдруг — прижалась к нему крепче. Положила голову ему на грудь. Словно ища покоя. Словно боялась сама себе признаться, что нуждается в нём.

— Я готова, — прошептала она. — Если что — вытащи меня.

Раэль стиснул зубы. Не знал, от чего — от тревоги или от чувства, которое поднималось в нём, словно нарастающая буря.

— Обещаю, — сказал он. И сделал шаг вперёд. За границу.

Первое, что он почувствовал — не страх, не боль, не даже силу. А странную... тягу. Эфир метнулся к ним, словно магнит. Не просто потёк — хлынул. Это было неправильно. Драконам приходилось искать Узлы, приближаться, пить с усилием. А здесь — Эфир сам потянулся. Протянул нити. Вцепился.

Раэльгар напрягся.

— Эллира?! — Он встряхнул её, сердце колотилось. — Смотри на меня! Жива? Смотри!

Она дрогнула. Слабо пошевелилась. Распахнула глаза. Широко. Вдохнула резко, почти жадно — ещё и ещё.

— Дыши. Только дыши... — пробормотал он.

И тут он понял: Эфир тянется к ней. Только к ней. Он — дракон, древнее существо, созданное из Эфира — ощущал это со всей ясностью. Она была не просто проводником. Она сияла им изнутри. Как светом. Как песней.

— Поставь меня, — вдруг сказала она. — Сейчас.

Он автоматически опустил её на землю, но сразу же вцепился ей в локоть.

Перевёл взгляд вниз.

Её ноги. Босые. Без единого следа от ожогов, без красноты, шрамов. Как будто огонь и не касался её.

Раэль не мог оторваться. Она... поглощала Эфир в огромном количестве. Нереальном. Каждой клеткой. А он... он чувствовал, как напитывается от неё. Не от земли. Не от Поля, не от Узла, как обычно. От неё.

И этот Эфир был другим. Тёплым. Родным. Не таким, как всегда. Не свирепым и первозданным — а... осмысленным. Как дыхание жизни.

Правильным. Именно чувство необъяснимой правильности поглотило его полностью.

Но вдруг — Эллира качнулась. Её колени подогнулись. Голова откинулась, и голос сорвался с губ:

— Слишком много...

Он мгновенно подхватил её. Переступил границу обратно. Всё — в одном движении.

Опустился на колени, прижимая её к себе. Взял лицо в ладони.

— Ты как? — шептал он. — Эллира? Ты здесь?

Она выдохнула:

— Жива. Нормально...

И устало опустилась на него, закрывая глаза. Впервые — без страха. Без стен. Без маски.

Он гладил её по волосам, не зная, молиться или ругаться. Главное, она была жива. Здорова. Рядом.

Раэльгар Мирен стоял на краю утёса, вглядываясь в дрожащие от жары Эфирные Поля, и впервые за долгое, очень долгое, время чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он понятия не имел, что с ней делать.

К людям — исключено. Они ее растерзают, добьют, сожгут. Кулаки невольно сжались.

К драконам?.. Еще хуже. Если Совет узнает, кто она такая, что она умеет — её не просто разберут на части, её выпотрошат до капли. И не факт, что только в фигуральном смысле.

Она была не просто редкой находкой. Она была артефактом. Источником. Ключом. И даже Тарвен... даже он мог польститься в теории.

Оставить её в Долине Ветров? Одну? В его пещере, окружённой голыми скалами и ветрами, где за каждым шорохом — Врассанн?

Нет.

Вариант был один — забрать к себе, в замок на окраине Аэстора. Уединённое место, гостей там практически не бывало, кроме Тарвена. Прислуга — старая, обученная, верная. Даже под страхом смерти они не вымолвят и слова. Но был один вопрос, на который Раэль не знал ответа: согласится ли она? Лучше, наверное, просто поставить ее перед фактом.

Когда Эллира окончательно пришла в себя, он смотрел на неё долго, молча. Потом коротко сказал:

— Мы полетим ко мне в замок. Потом решим, как быть.

Она нахмурилась, не поднимаясь с ложа из мха и его плаща, которое он соорудил для неё в расщелине у склона.

Глава 7. Покой в хаосе.

Пролетело несколько дней с тех пор, как Эллира оказалась в замке Раэльгара Мирена — древнем, каменном, суровом и, как оказалось, вполне пригодном для жизни. Не прошло и суток, как она, не спросив разрешения, распорядилась у стражника, чтобы тот показал ей ближайшую кухню, а на второй день — велела допустить её к печи. Уже на третий — она варила отвары, сушила коренья, развешивала над библиотечными стеллажами пучки зверобоя, и вся южная часть замка приобрела устойчивый запах травяного дыма, терпкого и сладковатого.

Раэль, наблюдая за этим, только усмехался. Он привык к тишине, к точности, к выверенной системе — но в её хаосе было что-то живое, беспечное, настоящее. Эллира не ныла, не жаловалась, не устраивала истерик. Она приспосабливалась. Дышала. Жила.

А вот то, к чему она никак не могла привыкнуть — это к прислуге. Особенно к Вее, молчаливой женщине средних лет с добродушным лицом. Та ходила за Эллирой по пятам и умудрялась раз за разом оказываться в комнате до того, как Эллира сама просыпалась.

Она пыталась сопротивляться — особенно в вопросах причёсывания, — но Вея была непоколебима. Раз в день Эллира капитулировала. А потом злилась. На себя, на Вею, на драконов и их странные представления о женских обязанностях.

Раэльгар, заметив, что она носит только одно платье — то самое, обожжённое, — не выдержал и вызвал портных. Он ничего не сказал — просто однажды в её комнате оказались пять аккуратно развешанных нарядов, от тонкого шёлка до парчи. Эллира не приняла ни одного. Придворная портниха едва не лишилась чувств, когда Эллира отказалась от шёлков и вышитых лифов, и потребовала: «Просто. Без оборок. И чтобы удобно было наклоняться за травой. С глубокими карманами». Она собирала волосы в нетугую косу, вплетала в неё венок из свежих трав — и выглядела как воплощённый покой.

Он видел, как напряжение уходит из неё. Не сразу. Сначала — чуть мягче лицо. Потом — взгляд не отскакивал, а задерживался. Потом — она позволила себе уснуть на кресле в библиотеке, обняв фолиант, как подушку. Он понял: она расслабляется. А значит — доверяет.

И с каждой её улыбкой, с каждым лёгким жестом, Раэльгар всё яснее ощущал: это не просто зверь внутри хочет её. Не только жажда. Не инстинкт. Это он сам — Раэль, мужчина, человек, командующий, наследник древней крови хотел быть с ней рядом. Не как с Истинной, не по приказу судьбы. Хотел слушать её. Узнавать. Делиться тишиной. Хотел, чтобы она жила здесь, собирала свои травы, ругалась на Вею, не носила корсеты и продолжала держать его артефакты как подставку для полыни. Раньше он воспринимал Истинность как привязку, как что-то против воли, а теперь… Он влюблялся. Бесповоротно.

Но все-таки было то, чего он боялся до дрожи. Эфир внутри нее. Он чувствовал, как она фонит, как в ней гудит сила. Она не умела сбрасывать поток, он бился внутри неё, почти разрывал. Её начинало трясти по ночам. Она ела мало, спала плохо. На весь замок уже наложили магические заглушки, а всё равно — в узлах резонировало. Он знал, к чему это ведёт: перегрев, откат, срыв. Или ещё хуже — утечка. Она могла себя убить. Или её могли засечь.

Нужны были тренировки. А если кто и умел контролировать Эфир — лучше него — то это был только один человек.

Тарвен.

После их разговора в ту ночь, когда Раэль впервые произнёс вслух страшное: «Истинная», — Тарвен трижды едва не разнёс ему кабинет, но потом... замолчал. Понял. И сказал: «Можешь рассчитывать». И всё же, Раэль знал: с такими вещами лучше не рисковать.

Он стоял у окна в тот самый момент, когда Тарвен пересек барьер замка. В воздухе щёлкнуло, как будто в ладони ударили друг о друга. Дракон прибыл.

Раэль не обернулся сразу. Он услышал шаг. Голос раздался за спиной — спокойный, вкрадчивый.

— Ты меня звал.

Раэль повернулся, скрестив руки на груди.

— Да. Нам нужно поговорить. Сначала ты выслушаешь. Потом я решу — ударить тебя по лицу или нет.

— Очаровательное начало, — хмыкнул Тарвен, не двинувшись с места.

Раэль подошёл ближе. Его голос стал ниже:

— Слушай внимательно. Через десять минут ты её увидишь. Ей нужна помощь. Она фонит Эфиром так, что глохнут артефакты. Но… если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы поглотить ее Эфир без разрешения — я вырву тебе сердце и скормлю твоему альтеру. Без предупреждений. Без обсуждений.

Тарвен застыл. Он смотрел в глаза друга. Долго. Потом чуть склонил голову:

— Раэль... ты серьёзно?

Раэль только кивнул.

— Она моя. Это всё, что тебе нужно знать.

Молчание. Потом — тихо, почти священно:

— Понял. Принял. Без вопросов.

Через пару минут Раэль уже сидел в кресле, глядя, как в его личной библиотеке Эллира превращает учёные фолианты в опоры для своих сушилок.

— Ты уверена, что это — лучшая участь для древнего свода хроник Аэстора? — спросил он, лениво скрестив руки.

— Он идеально держит вес зверобоя, — отозвалась она, даже не обернувшись. — Лучше, чем твоя прислуга. Один из них пытался вымыть мне ступни.

Раэль фыркнул:

— Это традиция. Проявление уважения.

— Пусть проявляют его издалека. А лучше — письменно.

Он усмехнулся, но тут же заметил, как её пальцы дрогнули. Лицо стало чуть бледнее. Эфир. Он чувствовал, как волны пульсируют под её кожей.

— Ты плохо спишь, — тихо сказал он.

— Не до сна, — ответила она, всё ещё с шуткой в голосе. — Ты что-то бледнее обычного. Случилось что?

Раэль помолчал. Затем выдохнул:

— Придёт один человек. Мой друг. Тарвен. Он знает, кто ты. Я ему доверяю. Он может помочь контролировать то, что в тебе.

— И?

— Но если он хоть подумает дотронуться до твоего Эфира без твоего согласия…

Он подошёл ближе. Голос стал глухим.

— Я разорву его. Как дракон. И поверь, мне хватит одной секунды.

— Поняла, — отозвалась она спокойно. — Ты, вообще, милый… Но иногда слегка собственник.

Она прикусила язык тут же, но было поздно. Он всё услышал.