Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Авторские права

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Хроники Нижнемирья

Хроники Нижнемирья

Дом Пламени

Им правит Владыка Каел. Его приверженцы отмечены алыми знаками. Они — завоеватели, воины, и верят, что высшее право — это право сильного. В отсутствие Каела правление осуществляет Старейшина Киту. На момент начала нашей истории трон Дома Пламени занимает Владыка Каел.

Дом Теней

Им правит Владыка Самир, отмеченный чёрными знамениями. Их предназначение — постигать искусство владения метками, дарованными Древними, и черпать в их силе магию. Пока Самир покоится в своём склепе, правление переходит к Старейшине Савве. Моя история начинается в тот миг, когда Самир погружён в вещий сон.

Дом Судьбы

Им правит Владычица Балтор, что дремлет в своей усыпальнице. Их клеймо — синее. Они — провидцы, получающие видения от Вечных, и всеми силами стараются направить путь Нижнемирья согласно высшей воле. В отсутствие Балтор домом правит Старейшина Лириена. Она же является и Оракулом Древних, чья обязанность — передавать видения и возвещать их волю.

Дом Слов

Им правит Владыка Келдрик, погружённый в сон. Их знак — пурпурный. Они — учёные и летописцы, изучающие всё, что можно познать в Нижнемирье, за исключением тайн меток на коже, ибо это — стезя Дома Теней. Пока Келдрик спит, правление осуществляет Старейшина Торнеус.

Дом Крови

Им правит Владыка Золтан, что покоится в своём склепе. Их отметины — белые. Они — вампиры, хранители Древних в месте их заточения. Они одновременно поклоняются им и являются их тюремщиками. В отсутствие Золтана домом правит Старейшина Томин. Сайлас, Жрец, некогда был старейшиной этого дома, но пожертвовал своим титулом, чтобы взять в жёны Элисару, ибо брак между равными по статусу невозможен.

Дом Лун

Им правит Владыка Малахар, пребывающий в вечном сне. Их знак — зелёный. Они — оборотни и существа, посвятившие себя дикой природе. Пока Малахар спит, домом правит Старейшина Элисара.

Древние

Изначальные существа, олицетворяющие собой Нижнемирье. Именно от этих шести богов произошёл весь остальной мир. Они заточены в кровавом источнике под Святилищем Древних. Если они умрут, Нижнемирью придёт конец. Каждому дому Нижнемирья покровительствует один из Древних.

Старейшины и Правители:

Элисара. Старейшина Дома Лун. Родилась в 15 году до нашей эры на землях юго-западной Италии. Супруга Сайласа.

Торнеус. Старейшина Дома Слов. Родился в 1789 году в Швеции. Известен как Доктор. Женат на Валерии, которая также живёт в Доме Слов.

Лириена. Старейшина Дома Судьбы. Родилась в Испании в 314 году. Также служит Оракулом Древних, передавая ниспосланные ей видения.

Савва. Старейшина Дома Теней. Родился в Киевской Руси в 1022 году.

Томин. Старейшина Дома Крови. Родился в Бухаресте в 1618 году.

Киту. Старейшина Дома Пламени. Родился в Дании в 625 году.

Глава 1

Нина

— Мои глубочайшие извинения. Я Золтан, Владыка в Белом. Я — Владыка Крови.

Ангел — Золтан — выпрямился после поклона. Он сложил за спиной свои переливчатые, почти прозрачные крылья. Они отсвечивали, словно были соткаты из утреннего света и лунной пыли.

— Ох, — выдавила я. Это был весь мой гениальный ответ.

Передо мной стоял ещё один Владыка. Я-то знала, что остальные короли и королевы погружены в сон. Ведь мир был обречён. У меня самой было так мало времени, чтобы осмыслить всё, что со мной приключилось. Мне и в голову не приходило: теперь, когда угроза миновала, они могут проснуться.

Чёрт побери.

Моя жизнь, казалось, была намертво запрограммирована на движение от плохого к худшему. От простого к безнадёжно сложному. Ангел наблюдал за мной через свою идеальную, угловатую фарфоровую маску. Как и у всех остальных, её прорези для глаз были чёрными-пречёрными. Они не показывали ни единой крупицы того, что скрывалось за ними.

Я вдруг осознала, что веду себя откровенно невежливо.

— Простите. Я правда извиняюсь. Для меня большая честь встретиться с вами, честное слово. — Я сделала шаг назад. Мне отчаянно хотелось отступить ещё дальше, обрести хоть какую-то дистанцию. — Я просто немного в шоке.

— И ранена, как я вижу, — он на мгновение взглянул на Владыку Каела. Потом цыкнул, словно одёргивая огромного непослушного пса. Его маска вновь повернулась ко мне. — Могу себе представить. Я и сам чувствую, будто проспал целую главу из летописи нашего мира.

Золтан приложил изящную руку к груди. Он снова слегка склонил голову.

— Я не знаю, кто вы, и приношу за это свои извинения. Я не ведаю, как всё это пришло к такому концу.

— История, скажу я тебе, перцовая, пернатый. А ты ввалился в самый разгар второго сезона. Даже вводную не посмотрел, — проворчал Горыныч. Его крылатое змеиное тело по-прежнему защищающим кольцом возвышалось надо мной. Словно мать-тигрица, прикрывающая детёныша.

Золтан поднял взгляд на него.

— Я… понимаю, — было очевидно, что он ровным счётом ничего не понял.

— Владыка Каел требует, чтобы ты удалился, Золтан. Ты здесь не нужен, — встряла в разговор Илена.

Я на мгновение почти забыла о Каеле и Самире.

— Меня огорчает, что ты, похоже, не рад меня видеть. Но, несмотря на твои возражения, я позволю себе не согласиться. — Золтан повернулся к Каелу. — Ибо я застаю тебя готовым ввергнуть наш мир обратно в хаос. Мир, который знает спасение от силы… пару недель, по моим прикидкам? И ты хочешь уничтожить его снова? По какой причине, брат?

— Самир — причина её возвышения. Она осквернена и служит его воле, — настаивала Илена.

Горыныч ехидно хихикнул. Он придал её словам грязноватый оттенок. Я локтем ткнула змея в бок. К счастью, трое мужчин были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить.

— Тогда скажи мне, как это произошло? Каким образом Самир даровал девушке те отметины, что украшают её лицо? — спросил Золтан. Он на миг бросил на меня взгляд. — Мне и впрямь странно видеть, что на ней нет маски. Но, как я уже отметил, я отсутствовал и, чувствую, пропустил великое множество деталей. Ты знаешь, Каел, каким образом Самир стал причиной её возвышения? Какие методы он использовал?

— Нет. Владыка Каел не нуждается в частностях. Истина очевидна.

— Неужели? — Золтан теперь полностью развернулся ко мне. Он сделал шаг в мою сторону.

Горыныч зашипел на него сверху. Он грозно захлопал хвостом, словно разгневанный кот. Золтан вскинул руки в жесте капитуляции и снова слегка поклонился.

— Я не причиню вам вреда, сударыня. Клянусь.

Я сглотнула комок в горле и кивнула. Горыныч успокоился.

— Смотри у меня, дружок. Никаких резких движений.

— Принято к сведению.

Золтан приблизился. Он сократил дистанцию между нами до пары шагов. Затем протянул руку. Я, замешкавшись, медленно вложила свою ладонь в его. Его прикосновение было тёплым, как солнечный луч. Он поднял мою руку и склонился так низко, что его маска коснулась моей кожи. На тыльной стороне ладони остался почти невесомый, но пылкий поцелуй.

— Как ваше имя, сударыня? — спросил он, отпуская мою руку.

Лицо моё пылало. Я поняла, что ужасно краснею.

— Нина.

— Скажите мне, сударыня Нина… как вышло, что вы стали… такой?

Я сдержанно усмехнулась.

— Это долгая история. Наверное, её лучше оставить для другого раза. Сейчас эти двое готовы прикончить друг друга.

— Вполне справедливо, но я настаиваю. Мне необходимо знать хотя бы в общих чертах. Скажите же… каковы ваши отношения с чернокнижником? Какова природа вашего знакомства?

Я вздрогнула и отвела взгляд.

— Ладно, попробую вкратце. Я вошла в Источник Вечных и вышла оттуда смертной. Каел решил, что я какая-то угроза для миропорядка. Он поклялся меня убить. Самир спас мне жизнь и забрал в свой дом. Он ни разу не причинил мне боли. Ни единого раза. Я помогала ему в библиотеке, и мы… я не знаю. Он никогда не просил меня сделать что-либо, связанное со всей этой ерундой. Каел не угомонился. Он выследил меня и убил. Я умерла. Самир похоронил меня в Источнике, и… я вышла оттуда вот в таком виде.

— Хм. — Золтан слегка откинул голову, разглядывая меня.

Он молчал довольно долго, изучая меня. Я пыталась не покраснеть снова под этим пронзительным, хоть и невидимым взглядом.

— Увлекательно… чрезвычайно увлекательно. Бедное дитя… вы всё это время жили в страхе, не так ли?

— Да. Так и есть.

— И вот, едва вы подумали, что обрели своё законное место в этом мире, Каел является снова. Чтобы убить вас во второй раз? Всё из-за обвинения в сговоре с чернокнижником, который просто поделился с вами кровом?

— Бинго! Попали в точку, как говорится, — прошипел Горыныч.

Золтан бросил взгляд на змея. Но, казалось, не понял и не оценил его реплику. Он снова посмотрел на меня.

— Чем ещё чернокнижник поделился с вами, моя юная сестра?

Глава 2

Каел

Моё колено впивалось в холодную землю. Я стоял на коленях, словно военнопленный, а не Владыка. Я наблюдал за тем, как Золтан обнажал свою истинную природу. И я понимал — это представление устроено не для меня. Это был самый простой способ показать Нине, кем он является на самом деле. Золтан всегда любил драматические жесты. Как и все мы, впрочем.

Судя по широко распахнутым от шока глазам Нины, представление достигло цели. Но на меня оно не произвело особого впечатления. Я сражался с Королём Крови на поле боя множество раз. Дракон и архангел были старыми знакомыми. Мы прекрасно изучили все уловки, которыми могли причинить боль друг другу.

Казалось, теперь у нас снова появился повод скрестить клинки. Конечно, при условии, что в Золтане хватит чести освободить меня от сковывавших цепей. Ангел держал в своих руках магию, которая удерживала Древних на дне их кровавого озера. Если бы он пожелал, я бы больше никогда не встал на ноги. Для него это было бы пустяковой задачей.

— Освободи его, Золтан, — потребовала Илена от моего имени.

— Нет, брат. Не пока ты не успокоишься. Не пока ты не увидишь ошибочность своих рассуждений. — Золтан остановился прямо передо мной. — Я понимаю твою ненависть к Самиру. Я знаю твоё желание заставить его заплатить за преступления. Но на этом человеке и без того лежит столько грехов, что за них уже давно следует потребовать возмездия. Не стоит приписывать ему те, которых не было.

— И ты уже всё успел понять? Только что проснулся, а уже уверен в каждой мелочи? — Мои эмоции всё ещё бушевали. Я чувствовал симпатию к Илене, которая после всей этой истории будет совершенно измотана. Возможно, она проспит несколько дней. — Ты только что пробудился из своего склепа. Ты лёг туда, добровольно отдав умирающий мир под власть безумца, который его обрёк.

— Самир. Твои эксперименты… — Золтан даже не обернулся на упомянутого чернокнижника. — Удалось ли тебе когда-нибудь преобразовать чернила, что мы носим, в другие цвета?

— Не вижу, почему это имеет значение, — ответил Самир.

— Уволь меня, брат, — мягко настоял Золтан.

Самир тяжело вздохнул и скрестил руки на груди.

— Нет. Мне это ни разу не удалось. Я научился перестраивать знаки по своей воле, но не могу изменить их тон. Даже между двумя ещё живущими Домами. — Самир звучал крайне недовольным. Ему явно не нравилось признавать это. — Даже между синим и фиолетовым, чьи природы столь схожи.

— Значит, ты ни разу не нашёл способа создать бирюзовые чернила?

Самир замолчал на очень долгое время. Его взгляд устремился к джунглям на окраинах руин. Я узнавал эти места, но под влиянием новой сновидицы они стали для меня чужими.

— Я даже не приблизился к успеху, Золтан. Моя работа была обречена с самого начала.

— Но зачем ты тогда продолжал? — спросил ангел.

— Я хотел спасти этот мир. — Чернокнижник сделал паузу, прежде чем закончить. — После всего этого времени я всё ещё не желал умирать.

Золтан снова повернулся ко мне.

— Так скажи же мне, Король Пламени. Как тогда Самир мог быть ответственен за её возвышение? Он не мог даровать ей чернила, что она носит. Ты думаешь, он лжёт нам о своём провале?

Нет. Я так не думал. Самир никогда не признавал поражения. Даже ради поддержания более масштабной лжи. Его эго не позволило бы этого. После минутного раздумья я покачал головой. К тому же, если бы он мог управлять бирюзовыми чернилами, он, несомненно, даровал бы Нине больше, чем просто знаки на её лице.

— Тогда ты думаешь, он управляет Древними теперь? — Золтан слегка склонил голову набок. Его светлые волосы ниспадали вдоль идеальных линий его белой маски. Его тихий голос был таким же проницательным, каким я его помнил. Этому человеку не нужно было говорить громко, чтобы быть услышанным. — Ты думаешь, он влияет на их разумы?

Я сжал кулаки в грязи, где был вынужден упираться руками. И снова покачал головой. Контроль над нашими первозданными создателями был силой, далеко превосходящей возможности даже Самира.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы признать свою неправоту.

— Владыка Каел никогда не был чужд подобным мыслям, — вступила Илена, вновь обретая контроль над собой. А я — над своей яростью. — У него всегда хватало чести признать своё поражение. Хорошо. Возможно, Самир и не ответственен за то, что она носит знаки королевы. Но ответь ему на это, Золтан. Как ты можешь быть так уверен, что он не управляет ею? Она провела много времени под его опекой. Ты спал и был слеп к происходящему в этом мире. У него было более чем достаточно времени, чтобы склонить её к своей воле.

Золтан издал задумчивый гул и повернулся взглянуть на Нину.

— Полагаю, ты сам ответил на своё же опасение, брат.

— Каким образом? — спросила за меня Илена.

— Я не вижу девушку, «склонённую к воле» чернокнижника. — Золтан жестом, ладонью вверх, указал на Королеву Глубин. Она всё ещё стояла под защищающим крылом своего причудливого и уродливого змеиного спутника. Девушка выглядела измождённой, испуганной и, более всего, — разгневанной. — Разве ты видишь, как она сейчас прячется за спиной чернокнижника? Целует его руку? Я — нет. Пристрастия Самира не являются для нас всех секретом, Каел. Если бы он захотел завести себе сновидицу-питомца, разве ты думаешь, что она свободно разгуливала бы по округе? Разве он смог бы устоять перед искушением?

— Это иллюзия. Чтобы удержать нас от войны.

— Тогда он потерпел жалкое фиаско, не так ли? — Золтан снова слегка склонил голову. — Ибо вот ты здесь, ищешь как раз её. Ты видишь насквозь то, что называешь обманом. Скверный план для человека, известного своим блестящим умом, если его так легко предугадать.

Я прошипел низко в горле. Чтоб тебя, ангел. Чтоб тебя предали самым тёмным безднам.

Золтан продолжил. Он видел, что его линия рассуждений и нейтральный статус возымели действие.

— Ты когда-нибудь знал Самира столь сдержанным? Он жаждет обладать всем, что ему принадлежит. Если бы он захотел обладать девочкой, она была бы его рабыней. Его не заботили бы война или наше мнение. Пятеро из нас едва могли угрожать ему во время Великой Войны. Если бы у него была Королева Глубин в рабынях, думаешь, мы вдвоём представляли бы для него сколь-либо значительную угрозу?

Глава 3

Нина

Я смотрела, как Владыка Каел и Илена исчезли в вихре пламени. Самир повернулся ко мне. В ответ я впилась в него взглядом, полным ненависти. Всем существом я желала, чтобы он просто ушёл. Я всё ещё не была готова говорить с ним. Не после того, что он сделал с Гришей.

Мой взгляд был полон такой ярости, что Самир даже вздрогнул, встретившись со мной глазами. Казалось, в моих глазах затаились настоящие лезвия. Он отступил на шаг назад. Сложил руки в латных перчатках. Склонился в глубоком поклоне.

— Завтра, моя драгоценная, ты сможешь вырезать тот самый кусок сердца, которого так жаждешь.

И с этими словами Самир исчез в клубах чёрного дыма.

Я тяжело вздохнула. Подошла к краю зеркального пруда и прислонилась к прохладному камню. Мне нужна была опора покрепче, чем хвост Горыныча. Я прикрыла глаза ладонью. Хотелось кричать. Или плакать. А может, и то, и другое сразу.

Я была совершенно измотана. Выбита из сил. Только что я пережила изнурительный бой с Владыкой Каелом. Он избил меня до полусмерти. А потом я стала свидетельницей того, как спор о моей судьбе разгорелся между двумя, а затем и тремя сторонами. Всё становилось только сложнее. Только запутаннее.

А теперь выяснилось, что суд над Самиром назначен уже на завтра. Не то чтобы это стало неожиданностью. Всё, что происходило со мной с момента моего прибытия, было одной сплошной грудой неожиданного дерьма. Причём совершенно нежеланного. Но одно оставалось неизменным — всё происходило слишком быстро. К чёрту всё в моей нынешней жизни. Абсолютно всё.

— Я вижу, сама мысль о предстоящем суде причиняет вам великое страдание.

Голос прервал мои мысли. Я вздрогнула.

— Позвольте предположить, если я не переступаю границы дозволенного. Дело не только в вашей привязанности к обвиняемому, верно? Кто был тот, кого он убил?

Ах, да. Золтан всё ещё был здесь. Я подняла взгляд на ангела. Он стоял на почтительном расстоянии. Всё ещё опасался Горыныча. Наблюдал за мной, заложив руки за спину. Эта поза подчёркивала его стройную фигуру. Он был мускулист, но при этом худощав. Как футболист — ни грамма лишнего жира.

Его красота по-прежнему казалась нереальной. Отчего в нём сквозила какая-то потусторонняя, тревожная черта. Теперь я понимала, почему люди столетиями падали ниц перед такими, как он.

— Оборотень, которого он убил, был моим лучшим другом.

Золтан тихо выдохнул. Склонил голову.

— Сударыня… мне искренне жаль. Что же побудило его совершить этот поступок? Ревность?

Я фыркнула с недоверчивой усмешкой. Самир? Ревновать к Грише?

— Нет. Хотя, будь это так, я уверена — он бы на это решился.

У меня не было ни тени сомнения в этом. Самир убил бы любого, кто слишком приблизится ко мне. Я не питала никаких иллюзий насчёт его натуры. Связь с таким человеком была обоюдоострым мечом.

— Что же тогда?

— Пророчество. То, которое ему дала Лириена. Она сказала, что некий король восстанет, чтобы уничтожить меня. И что друг станет моей погибелью. Самир убил Гришу, чтобы предотвратить это. Он сделал это, пытаясь не допустить... Не дать Владыке Каелу или кому-либо другому использовать Гришу против меня.

— Он сделал это, чтобы защитить вас.

Золтан задумчиво посмотрел в сторону.

— Какая горькая трагедия. Совершенно очевидно, что он любит вас. И по той боли, что я вижу в вас, всё более явственно проступает истина. И это чувство взаимно. Не будь этого, вы бы не обременяли себя той мукой, что читается в ваших глазах. Вы бы просто возненавидели его.

— Пожалуйста. — Моё сердце ёкнуло. — Вы не должны никому говорить о своём выводе.

— Боюсь, эта тайна недолго будет оставаться тайной. Но я сохраню её.

— Что вы имеете в виду?

— Это написано у вас на лице.

— Владыка Каел этого не видит.

— Владыка Каел попросту ослеплён собственной ненавистью. Когда он успокоится и найдёт время по-настоящему на вас посмотреть, он всё поймёт.

Золтан тихо рассмеялся.

— Это ещё одна причина, по которой мы скрываем свои лица. Возможно, и вам стоит последовать нашему примеру.

— Эти маски глупы. А моя была ещё и уродлива.

— Тогда создайте свою.

Я и не знала, что могу. Я удивлённо моргнула. Покачала головой.

— Нет. Они всё равно остаются глупыми.

— Как пожелаете. Должен признаться, так приятно вновь видеть выражение лица собрата по королевской крови. Видеть ваши глаза и понимать, что вы чувствуете. Вы не слишком скупы на эмоции. Очень скоро весь мир узнает, что вы любите чернокнижника.

Я содрогнулась.

— Я сама не знаю, люблю ли.

— Тогда позвольте мне развеять ваши сомнения. Это написано на вас ярче, чем чернила ваших новых знаков.

Я закрыла глаза. Опустила голову. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Не от Золтана как такового — а от всего этого. От всей этой ситуации.

— Я не знаю, как мне простить его.

— Гнев и любовь — не одно и то же. Они могут сосуществовать в сердце одновременно.

Золтан издал короткий понимающий звук. С лёгкой усмешкой покачал головой.

— А теперь я должен попросить у вас прощения. За тысячи лет я так привык наставлять. Порой забываю, что мои советы не всегда желанны. Как, впрочем, и моё присутствие здесь, в вашем доме. Я всё же незваный гость. Я позволил любопытству завлечь себя сюда. Но это не оправдание.

Я улыбнулась.

— Теперь я понимаю, откуда у Сайласа такие манеры.

— А, вы знакомы с моим регентом?

В голосе Золтана послышалась заинтересованность.

— Боюсь, я ещё не успел навестить его дома. Я был слишком увлечён поисками того — или той, — кто спас наш мир.

— Он больше не ваш регент. Но да, я его знаю.

Странное чувство — вдруг оказаться тем, кто делится информацией, а не только получает её.

— Он женился на Элисаре и снял маску.

Золтан прикрыл рукой свою маску. Простонал.

— Ну, конечно же. Что ж, он немедленно вернёт свой прежний статус.

Глава 4

Сайлас

Я почувствовал возвращение моего короля и повелителя в тот самый миг, когда Золтан поднялся из своей гробницы. Я заранее размышлял о том, сколько времени потребуется другим владыкам, чтобы пробудиться от многовекового сна. Ответ оказался простым — совсем недолго.

Я не удивился, что первым очнулся мой собственный король. Он был последним, кто смирился с неминуемым концом нашего мира. Именно он сохранил самую твёрдую веру в то, что всё обязательно наладится.

Когда Золтан не явился в Святилище Вечных, я без тени сомнения понял, куда направился этот вампир-ангел. Увидеть новую сновидицу.

Для каждого из пробуждающихся владык должно было стать ясно, по какой причине они восстали от сна. Лишь одно событие могло вырвать их из долгого забытья — возвращение мёртвого дома.

По моему опыту, владыки чувствовали присутствие друг друга. Они были связаны неким глубинным, внутренним образом. Подобно тому, как связаны между собой Вечные. В конце концов, все они черпали свою силу от создателя. Они должны были ощутить присутствие Нины так же отчётливо, как любой из нас чувствует тепло близко горящей свечи.

Я не винил Золтана за то, что он отправился на разведку. Нина была объектом немалого любопытства. Весь мир гудел от слухов и новостей о новой королеве. Бездна продолжала отступать, и наш мир постепенно исцелялся. Он возвращал себе былые размеры и великолепие. Целые города и сельские просторы, когда-то поглощённые пустотой небытия, возвращались на свои места.

В лесах и городах теперь бродили новые твари. Создания, не похожие ни на каких, что я видел прежде. Они были искажёнными, мультяшными и одновременно ужасающими. Эти существа рождались из самых глубин сознания Нины.

Творения Влада не были и наполовину столь же фантасмагоричными и извращёнными, как грёзы современного ребёнка.

Как-то утром я столкнулся с существом, способным принимать облик любого предмета обихода. Я обнаружил его в весьма неудачный момент, когда собрался попить послеобеденный чай. Оно притворялось моим чайником. К счастью, следы от укусов на моей руке зажили довольно быстро. Хотя яд ещё долго причинял жгучую боль.

Возвращение сновидицы вновь сделало Нижнемирье непредсказуемым. Оно стало неизведанным даже для таких древних созданий, как я.

Элисара жаловалась мне целый час на некоего массивного роботизированного цыплёнка. Он изрыгал зелёное пламя, бесчинствовал в её лесах и уничтожил несколько рощ. Те самые рощи, которые её стая считала своим домом.

Мне с трудом удалось сдержать смех, когда я это представил.

Впрочем, теперь обезумевшие новорождённые чудовища должны были стать наименьшей из проблем Элисары. С возвращением Золтана стало ясно, что другие последуют за ним в кратчайшие сроки. Я подозревал, что Малахар, её король, вскоре последует за Королём Крови.

Элисара, без сомнения, будет страшиться возвращения Малахара.

Это не значит, что Элисара не почитала Малахара. Она была предана ему больше, чем любой другой старейшина, служивший своему владыке. И потому, само собой разумеется, ни один старейшина не был так глубоко ранен потерей своего короля.

Возможно, за исключением одного лишь Торнеуса. Тот упал в Нижнемирье уже после того, как король Келдрик погрузился в сон. Он предпочёл не встречать конец мира лицом к лицу. Виктория, предшественница Торнеуса, так и не смогла оправиться после его ухода.

Каждый из королей и королев Нижнемирья отступил в свои склепы, чтобы встретить пустоту в тишине. И у каждого на то были свои причины. Да, причиной было давящее бремя небытия, нависшее над ними. Но для каждого та эмоция, что подтолкнула их к этому шагу, была своя.

Для Королевы Балтор ею стала всепоглощающая скорбь по умирающему миру, который она так сильно любила. Она ушла первой. Владычица Судьбы обладала самой прямой, наименее замысловатой мотивацией.

Для Келдрика же мир более не представлял интереса. Ибо то, что не может расти и учиться, не имеет для него ценности.

Для Малахара роковым стало признание собственного поражения. Именно это заставило короля оборотней лечь в свою гробницу. Для его сородичей поражение была непростительным грехом — хуже убийства или предательства.

И последним ушёл Золтан. Для него это стало принятием судьбы, уготованной им Вечными. Ангел верил, что влияние Вечных проявляется во всём сущем. Следовательно, так должно было завершиться существование их мира. Его история была трагедией веры.

Но о, как же была жестока ярость Элисары к Малахару, когда тот заполз в свой склеп! Он, как яростно кричала тогда Элисара, «поджал свой прогнивший хвост и отступил, как побитая собака».

Она будет в бешенстве, когда он вернётся. Малахар заплатит за своё бегство кровью.

Мои отношения с королём Золтаном были совершенно иными.

Вся сущность оборотней была подчинена их страстям. Их эмоциям. Что бы они ни чувствовали, то они и делали. Здравый смысл и рациональность мало значили в их глазах. Я был благодарен их импульсивности. Ибо именно отсутствие логического темперамента спасло мне жизнь в ту ночь, когда Элисара решила взять меня в любовники, а не в трофеи.

Я с теплотой вспоминал ту ночь. И всегда буду.

Нет, мой орден не был орденом страсти или импульса. Мой дом — это дом тщательных размышлений, доводов и слов. Дом пространных, завуалированных изложений намерений. Там, где простой кулак или объятие могли бы достичь того же результата.

Возможно, я провёл слишком много времени среди зверей из дома Элисары. Возможно, моё презрение к холодности жрецов Дома Крови за долгие годы возросло до небес.

Не стоит понимать меня превратно. Я был счастлив возвращению Золтана. Он был добр, даже в своей эзотерической тьме. Я обожал своего короля и находил великое умиротворение в присутствии вампира-ангела. Того, кто был самым преданным слугой Вечных.

Даже несмотря на то, что именно его сила удерживала Вечных в плену в их глубинах, не было никого, кто любил бы своих первозданных создателей так же сильно, как он.

Глава 5

Нина

Как именно я должна была готовиться к суду над своим возлюбленным — тем, кто убил моего лучшего друга — когда я была новорождённой королевой в этом подземном мире чудовищ?

Понятия не имела.

Единственное, в чём я была абсолютно уверена, — всё это отвратительно.

Проснувшись тем утром, я чувствовала себя так, будто меня вывернули наизнанку. Я ужасно спала. Всю ночь ворочалась с боку на бок. Не могла заткнуть тот неистовый внутренний спор, что бушевал в моей голове. Он накрывал меня с головой и увлекал за собой, как морская пучина.

Самир убил Гришу. Чтобы защитить меня. Он любит меня. Но он убил Гришу у меня на глазах. Он чудовище и садист. И я люблю его.

Снова и снова я спорила сама с собой о чернокнижнике. Я жаждала простить его. Я жаждала его возненавидеть. Я отчаянно хотела наконец определиться. Но было одно чувство, которое я уже не могла отрицать… я любила его. По-настоящему.

— Почему бы тебе не сказать ему о своих чувствах? — поинтересовался Горыныч с моей груди, где он устроился, свернувшись калачиком, словно кот.

Я почесала ему за ушком. Он с довольным видом потянулся навстречу ласке, весело подёргивая хвостом.

— Это будет предательством по отношению к Грише, — ответила я тоном, столь же мрачным, как и моё настроение.

— А разве так будет? Что ж, тогда, похоже, тебе придётся выбирать, не так ли? Мужчина, которого ты любишь, или твой мёртвый друг. Хотя, возможно, Самиру приготовят бетонные тапочки и сбросят на дно моря — теперь, когда он у нас снова есть! — и тогда это уже не будет иметь значения!

Существо пыталось меня подбодрить, но тщетно. Я согнала его с себя и села на кровати. Чёрная стеклянная роза по-прежнему стояла на столе, где я её оставила.

Порывшись в подушках, я нашла записку. Взяла её и перечитала. Слова могли волшебным образом измениться за ночь. В Нижнемирье было возможно всё, особенно если замешан Самир. Я бы даже не удивилась.

Но, к странному своему разочарованию, они остались прежними.

«Поступай, как должна. Самир».

Своим странным и эгоцентричным образом он давал мне разрешение поступить так, как я считаю нужным. Тоска и сердечная боль накатили на меня одновременно. Я вдруг с ясностью осознала, что хочу кричать на него. Бросать в него чем-нибудь. Но я также отчаянно хотела поговорить с ним. Я скучала по нему.

Немалая часть моей души жаждала попытаться всё это распутать. Решить — ненавижу я его или прощаю. Так или иначе, я не могла больше оставаться в этом подвешенном состоянии. Где я одновременно чувствовала и то, и другое, и ни то, ни другое.

Поднявшись, я пошла прочь. Решила прояснить голову единственным известным мне способом. Я бродила по своему новому дому — который понемногу становился всё больше похож на мой родной Барнаул и всё менее на ацтекские руины, хотя их влияние всё ещё явно читалось — в поисках ванной.

Там был душ. Настоящий душ.

Конечно, он был вырублен из камня. Вода лилась из отверстия в стене на каменную плиту, словно элемент ландшафтного дизайна в саду. До современных удобств ему было далеко. Но он был восхитителен. Он помогал расслабиться. Вода была горячей. По счастливому стечению обстоятельств у меня было мыло. Большего мне сейчас и не требовалось.

Я подобрала маленького ящерка, забравшегося в душ, и посадила его на столешницу. Существо напоминало помесь хамелеона с омаром. Судя по красноватому свечению, просвечивающему сквозь кожу на горле, оно, возможно, даже умело дышать огнём.

До сих пор было странно осознавать, что я «материализовала» его силой мысли. Что это чудовище, рождённое моим собственным разумом. Оно было симпатичным по-своему. Мне захотелось остановиться и дать ему имя. Но зов горячей воды оказался сильнее.

Я ступила под горячии струи и позволила им окатить меня с головой. Пар окутал меня. Я закрыла глаза с долгим облегчённым вздохом.

По крайней мере, душ давал мне время подумать.

Любовь к Самиру не отменяла содеянного им. Неотвратимая правда моих чувств не стирала память о том, как он испепелил лицо Гриши всполохом чёрного пламени. Ничто не могло притупить осознание того, что Самир был способен на самые ужасные поступки. Даже если сам считал их оправданными.

Но Самир сам добровольно предстал перед этим судом. Он сказал, что добровольно сложил с себя полномочия Владыки, чтобы понести возмездие. Он мог бы бороться. Найти какую-нибудь надуманную причину, почему он был вынужден так поступить. Особенно учитывая, что Каел готовился к войне.

Самир, со своим тысячелетним опытом и изощрённым умом, наверняка знал с десяток способов, как избежать ответственности. Он мог бы сослаться на древние законы, о которых я и понятия не имела, или найти какие-нибудь формальные поводы для отсрочки, особенно в такое неспокойное время, когда Каел готовился к войне. Мир Нижнемирья был полон условностей и тайных правил, мне недоступных. Но вместо этого Самир отрёкся от престола в пользу Каела и позволил всему этому случиться.

Почему?

Было очевидно, что ему плевать на чьё-либо мнение о себе. Самира абсолютно не волновало, что старейшины, Каел или, вероятно, даже Золтан думают о его морали или чести. Он не видел никакой проблемы в лишении жизни, особенно если считал это оправданным.

Так зачем же допускать этот суд?

И тут до меня вдруг дошло.

Это было не для их блага… это было для меня.

Так вот в чём был его расчёт! Весь этот спектакль он затеял ради одного человека — ради меня. Он дал мне в руки единственный меч, который мог его поразить, — меч правосудия. И теперь мне предстояло выбрать: обрушить его на голову Самира или опустить. Он вынуждал меня сделать этот выбор публично, на глазах у всего Нижнемирья, не оставляя места сомнениям и проволочкам. Он ненавидел неопределенность так же сильно, как и я.

— Ах ты ж сукин сын!

Я со всей силы шлёпнула ладонью по каменной стене душа.

— Только сейчас дошло? Ты милая, но не слишком сообразительная, — поддразнил меня Горыныч, устроившийся наверху, у самого истока водопада.

Глава 6

Нина

Чёрт побери, ну и жизнь у меня выдалась.

Когда я переступила порог распахнутых дверей и вошла в помещение, которое здесь называли главным залом, я не знала, чего ожидать. То, что открылось моему взору, словно сошло со съёмочной площадки «Властелина Колец». Огромный костёр пылал в самом центре комнаты. Его пламя освещало резные деревянные балки, которые взмывали ввысь на два этажа. Свет ложился резкими бликами и отбрасывал густые тени на стены. Каждая поверхность деревянных конструкций была покрыта затейливой резьбой. Переплетения узлов напоминали искажённые, мрачные кельтские орнаменты. Повсюду виднелись фигуры и чудовища. Драконы, казалось, были главным повторяющимся мотивом. Они встречались на каждой балке, на каждой опоре.

На одном из концов зала, на каменном возвышении в несколько ступеней, стоял массивный стол. Он был прямоугольным и таким же грубым, как и всё убранство комнаты. Казалось, будто его вытесали из цельных стволов деревьев. Стол стоял перпендикулярно остальному пространству зала. За ним, на дальней стороне, словно судьи на трибуне, восседали знакомые мне фигуры. В центре, затмевая всех своими размерами даже без доспехов, сидел Владыка Каел. На нём был его обычный наряд из нагромождений кожи и мехов. Это делало его похожим на викинга, коим он, по-видимому, и являлся. Я снова задалась вопросом: что было раньше — Нижнемирье или Земля? И кто у кого скопировал викингов?

Элисару и Лириену я узнала с первого взгляда. Их силуэты были мне хорошо знакомы. И невозможно было не заметить сияющего ангела, стоявшего за своим креслом с расправленными за спиной крыльями. Белые, перламутровые перья отбрасывали призрачное сияние на всё вокруг. Свет от них был мягким, но пронзительным. Увидев меня, Золтан склонил голову в приветствии. Я с облегчением отметила, что Томина, похоже, уже освободили от его обязанностей. Надоедливого коротышку нигде не было видно. Чему я была только рада. Я просто улыбнулась Золтану в ответ. При этом я чувствовала себя слишком уж на виду. Все присутствующие повернулись, чтобы посмотреть на меня.

За столом был ещё один человек. Одет он был во всё чёрное. Я его не узнавала. На его лице красовалась чёрная металлическая маска, скрывающая половину лица. Он показался мне смутно знакомым, но вряд ли мы были представлены друг другу раньше. Было очевидно, судя по цвету его одежды и металлической маске, что он из дома Самира. Это было видно сразу.

Торнеус, как и говорил Элвин, опаздывал. Но где же был сам Самир? Мне потребовалась секунда, чтобы найти его в отсветах пламени. Мои глаза прищурились, всматриваясь в тени. Вот он. В кресле, стоящем напротив стола, ближе к центру комнаты, у подножия лестницы, на которой восседали все остальные. Чернокнижник полулежал в кресле, откинувшись на спинку. Он закинул ногу на колено и подпер голову рукой. Его вид был видом смертельно скучающего человека.

Я направилась к столу. При каждом шаге я говорила себе, что я здесь на своём месте. Я пыталась сделать вид, что это была полная ерунда, что я не нервничаю. Что я не сбита с толку и имею хоть малейшее представление о происходящем. Было время, ещё не так давно, когда я бы в ужасе бросилась прочь из этой комнаты. Когда вид этих людей, сидящих за столом и уставившихся на меня, ввёл бы меня в состояние паники. Я бы искала укрытия. Я бы пыталась спрятаться.

Но теперь я стала одной из них, так или иначе. Медленно, но верно этот факт доходил до моего тугодумного сознания. Я была одной из правителей Нижнемирья. Как бы странно это ни звучало.

Стулья за столом были окрашены и соответствовали цветам домов. Каждый был украшен грубыми деревянными резными фигурами. Мой стул представлял собой закрученную композицию из крылатых змеев. Он был поставлен рядом с человеком в чёрной маске и костюме. Рядом с неизвестным мне представителем дома Самира.

Я робко уселась в кресло. Я улыбнулась в ответ Элисаре, которая молчаливо меня приветствовала. Дело действительно было плохо, если даже Элисара надела меховую накидку. Обычно она ходила в лёгких платьях.

— И тут довольно прохладно, да? — пронеслось у меня в голове.

Боже, как же я рада, что мой змей невидим. Никто не слышит этих мыслей.

— Заткнись, Горыныч. Прошу тебя.

Сайлас маячил в тенях зала. Он бросил мне мягкую, сочувственную улыбку. Он, вероятно, понимал и разделял мои переживания. Он знал, каково это — оказаться в самом центре политики Нижнемирья без подготовки. Я была рада, что он здесь. Даже если ему не было позволено сидеть за столом с остальными. Даже если он не мог помочь мне напрямую.

Взглянув на угрюмого и сердитого на вид человека в чёрном рядом со мной, я протянула ему руку. Я изобразила самое дружелюбное выражение лица, какое только смогла.

— Нина. Приятно познакомиться. Кажется, мы не встречались, — сказала я.

Мужчина взглянул на меня. Его видимый глаз широко раскрылся, выражая настороженность. Он бросил быстрый взгляд на Самира, сидящего в стороне. Словно спрашивал разрешения.

— О, ради всего святого… — Самир с драматическим вздохом начал речь. — Да. Тебе позволено говорить с ней теперь, Савва. Времена изменились, если ты этого не заметил. Всё изменилось.

Ну, Самир сегодня был раздражён. Это было слышно по каждому его слову. Полагаю, у него были на то веские причины, учитывая обстоятельства. Учитывая, что сегодня его судили.

Получив выговор от своего повелителя, Савва взял мою протянутую руку и пожал её. Его рукопожатие было твёрдым.

— Превосходно, госпожа Нина. Наконец-то познакомиться с вами, — у мужчины был низкий голос, вполне подходящий его внешности. Что-то в нём подсказывало мне, что он, вероятно, вспыльчив. Я поняла, что он идеально вписывался в дом Самира. — Я старший в доме Самира и его регент, когда он погружается в сон. Савва.

Правая рука Самира? Хм. Я никогда об этом не задумывалась раньше. Мне было не до политики в Нижнемирье. Я была слишком занята тем, чтобы выжить. Чтобы просто дожить до следующего дня.