Проклятые

Глава 1. Темнее, чем тени

Прошло два месяца.

С тех пор, как Эрика и Кай сидели на скамейке над обрывом и впервые за десять лет заговорили о прошлом, он начал писать часто. Его сообщения были тёплыми, уважительными, без давления. Иногда — с ноткой флирта, чаще — с искренним интересом.

«Привет. Нашёл старую станцию в Румынии, говорят, слышно дыхание под землёй. Ты бы оценила.»
«Смотрел вчера твоё видео из Орегона. Мартин опять взвизгнул на 4:26? Обожаю это.»
«Здесь на рассвете над замком идёт туман. Кажется, будто кто-то медленно летает сквозь башни.»
«Если когда-нибудь решишь выбраться за пределы США — я рядом. Неважно где.»

Он присылал фото: туманные улицы, забытые станции, закрытые часовни. Иногда голосовые — низким голосом, с бархатистой мягкостью: рассказывал, где был, что видел, как бы с намёком: ты бы там сняла идеальный выпуск.

Эрика… читала.
Отвечала редко. Сухо.
Иногда — через день. Иногда — односложно.

«Спасибо. Красиво.»
«Мы в Монтане, заняты.»
«Звучит жутко, хорошее место.»

Иногда она вовсе не отвечала. И каждый раз, когда делала это, внутри что-то болезненно ёкало.
Она не хотела быть грубой. Просто — боялась.
Она всё ещё винила себя за то, что выжила.
И не понимала, почему Кай выжил так же. Мама рассказывала ей, что парня нашли без царапин. Вся одежда — рваная и в крови. Но сам он был цел.

Мартин понимал. Он видел, как Эрика читала сообщения — и откладывала телефон. Видел, как она делала скрин и стирала его. И терпел, пока не выдал:

— Ты иногда ведёшь себя как капризная ведьма из культа одиночек.
— Мартин…
— Тебе пишет симпатичный, талантливый, заботливый мужчина с глазами как утренний лёд, а ты его игноришь.
— Я не...
— Хочешь — но колется. Вот и сидишь, как дура. Боишься привязаться — и снова потерять. Ну так скажу тебе как специалист по романтическим провалам: кому-то из нас должно повезти.

Эрика закатила глаза, но, отвернувшись к окну, надолго задумалась. Мартин, как обычно, попал в точку.

…

Детройт. Метро-Сеть. Здание бывшего коммуникационного центра.

Официально — закрыто в 1994 году.
Формально — техническое здание связи с подземными линиями.
На форумах — одно из самых странных мест Детройта.

Реддит кишел историями.
«Я там слышал, как кто-то говорил по телефону. Все линии были выключены.»
«Комната с привязанными к потолку стульями.»
«Каждый раз, как я туда захожу — внутри становится очень тихо. Неестественно тихо. Как будто здание слушает.»

Получить доступ было непросто. Помог местный диггер — с ключом и отмычками, договорённостями и паролями. В итоге — разрешение на ночь.

Они вошли в 00:14.

Эрика шла вперёд — капюшон на голове, камера в руке, фонарь — крепкий, с холодным светом. Она говорила в микрофон бодро, уверенно:

— Коммуникационный центр. Закрыт в 1994. Легенды гласят, что здесь слышали звонки… даже после отключения всего оборудования. Люди видели силуэты. Один даже исчез.

Внутри было темно, холодно и глухо. Воздух пах железом, пылью и чем-то прогнившим, как будто старый кабель тлел внутри стен.

— Камера включена, — тихо сказал Мартин, проверяя стабилизатор.

— Микрофон работает, — ответила Эрика. Голос был ровный. Внутри — азарт.

Они стояли в основном холле.
Вокруг — высокие стены из облезлого бетона, покрашенные когда-то в синий. В углу — ржавый автомат с расплавленными кнопками, с выбитыми стеклянными панелями. На полу — сигаретные пачки, обувь без пар, грязные противогазы, переломленные клавиши от старых коммутаторов.

Провода свисали с потолка, будто высохшие лианы. Некоторые шевелились от сквозняка, издавая скребущие звуки. Вентиляция дышала. Или это не она?

— Эрика… — Мартин уже начал дёргаться. — Ты уверена, что мы хотим сюда?

— Абсолютно, — её лицо сияло.

Они двинулись по коридору.
Он был узкий, стены шершавые, как будто отпечатались ладони и ногти.
На каждой двери — номера. Некоторые были выдраны. Некоторые перечёркнуты.
Мартин шагал тише. Эрика — уверенно, словно по знакомой тропе.

— Ну давай, заброшка, удиви нас, — прошептала Эрика, не выключая запись.

Внезапно в одном из кабинетов скрипнул стул. Глухо, как будто кто-то аккуратно его сдвинул.

Мартин вздрогнул.
— Это… это ветер?
— Не уверенна, — она уже светила в ту сторону, камера нацелена — Мы в блоке обработки. Здесь был основной канал связи, — проговорила она в микрофон.

Из-под двери одной из комнат сквозил холодный ветер. Когда она направила туда фонарь — дверь заскрипела и медленно, как в кино, приоткрылась сама.

— …всё нормально… это просто здание… оно старое… — пробормотал Мартин, поправляя фокус.

Они шли глубже. И чем дальше — тем страннее становилось.

Стулья были прибиты к полу. Спинки — к потолку.
На пыльном полу — свежие следы. Два размера. Оба не их.
Кто-то недавно ел. Пакет с картошкой фри. Горячий.

— Это… — Мартин побледнел. — Кто-то здесь. Недавно.

— Это и круто, — прошептала Эрика. — Мартин, ты только снимай хорошо.

— Эрика… это уже не “круто”. Это жутко.

Тишина сгущалась. Обычные звуки заброшек исчезли — не было больше скрипа, шума, хруста. Всё стало густо тихим, как будто здание затаило дыхание.

Свет от фонарей всё хуже пробивал тьму. Комнаты, даже самые маленькие, казались чернильными ямами. Луч света гас в них, как в вате.

— Я не знаю, как это возможно, — шептал Мартин. — Комната три на три метра. Но фонарь не достаёт до стены. Это ненормально.

— Не отвлекайся. Там впереди нужная нам дверь, — Эрика указала.

Они подошли. Металлическая дверь. Тяжёлая. Полуоткрытая.
Краска облупилась. Кто-то царапал её изнутри.

— Это она. Самая обсуждаемая. Все пишут — не заходи туда просто так.
— А ты, конечно, хочешь туда зайти, — нервно хохотнул Мартин.

Глава 2. Кровь на памяти

Они всё ещё сидели на скамейке. Океан внизу был будто бы слишком тихим. Над горизонтом уже висела лёгкая серо-лиловая дымка, и ветер усиливался, трепал волосы, гонял запахи хвои и соли.

— Кай... — начала Эрика, глядя куда-то вбок, в кусты, — я знаю. Я понимаю, что эта тема для тебя неприятна. Но мы встретились спустя столько лет. И у меня… накопилось куча вопросов. Про то, что тогда произошло.

Она говорила быстро, перебивчиво, словно боялась, что не успеет всё выговорить. Руки нервно тёрли колени, волосы, растрёпанные ветром, она то и дело заправляла за уши.

— Ты… ты вообще помнишь, что всех наших перерезали как... как скот? — голос сорвался. — Я до сих пор не понимаю. Это было так быстро. Почему меня не убили? Почему только мы выжили?

Он уже открыл рот, но она не дала вставить ни слова.

— Мне важно это проговорить, Кай. Понимаешь? Я боюсь, что уеду, и мы больше не увидимся. И я больше никогда не смогу это обсудить. А внутри — столько лет только гул.

Он посмотрел на неё внимательно. Улыбнулся — едва, мягко.

— У меня совсем другие планы, Эрика. Я не хочу, чтобы мы исчезали друг у друга ещё на десять лет. И если тебе так важно... я расскажу. Всё, что помню.

Она замерла, затем слабо улыбнулась. Её глаза были напряжены, но благодарны.

Он опустил взгляд, затем аккуратно коснулся её руки. Ладонь тёплая, пальцы слегка дрожали.

— Помню не всё. И, возможно, именно это и пугает.

Он немного поёжился. Волосы упали на лоб, и он небрежно отбросил их назад.

— Всё началось с того, что свет стал странно приглушаться. Не резко — будто кто-то медленно накручивал фильтр на объектив. Мы все выпили тогда, но... я не был пьян. Меня всегда плохо брал алкоголь, ты знаешь. Я только держался с бокалом в руках, чтобы не казаться лишним.

Он смотрел прямо вперёд, в океан. Голос всё ещё был низким, звучным, но теперь в нём чувствовалась тугая натянутость.

— Я стоял ближе к выходу. Хотел выйти и покурить — просто проветрить голову. Что-то не давало покоя. Но не успел. Это случилось... внезапно.

Он замолчал, дыхание стало чуть сбивчивее. Эрика не перебивала. Она лишь немного подалась вперёд, слушая.

— Всё рухнуло за секунды. Крики. Кровь. Звук... как будто кто-то рвал мокрую ткань. Или резал ножом... плотную кожу. Всё начало брызгать. Я... увидел, как Рэнди упал. Не просто упал. Его как будто... кто-то разорвал пополам. Я замер. А потом — Катрина. Голова. Просто отлетела. Без лица. Я не мог понять, что происходит. Только слышал: хлюп, хруст, сиплые крики. Тела разваливались, как будто кто-то их резал изнутри.

Он замолчал. Его пальцы слегка сжались на скамейке.

— Я... понял, что если не побегу — всё. И я выбежал. Сквозь крики, через лужи, через части тел. Под ботинками — скользко. Кровь. Органы. Кто-то ещё хрипел. Кто-то просил о помощи. Я даже не помню, кого переступил, Эрика. Я не знаю….

Эрика молчала. Она почувствовала, как сердце начало стучать громче, в такт его словам. Образы всплывали без приглашения.

— Я бежал. Бежал и не думал. Лес. Ветки. Тьма. Потом свет фар. Машина. Люди. Они вышли, я не помню, что говорил. Меня трясло. Они вызвали полицию.

Он слегка втянул губу, посмотрел на неё.

— Потом начался ад. Допросы. Психиатры. Подозрения. Они думали, что это я. Но... улики были на моей стороне. Время смерти. Место. Они не могли объяснить, как я мог быть там — и уже через пару минут быть у дороги. Никто не может так быстро бежать. Даже в истерике.

— Тебя подозревали?.. — прошептала Эрика.

— Да. Серьёзно. Но доказательств не было. Сказали: «Маньяк». Но кого-то так и не нашли. Всё будто исчезло.

Он на мгновение сжал её руку. А потом отпустил.

— Я поздно узнал, что ты выжила. Искал. Пытался. Но ты сменила номер. А твои родители сказали, что ты уехала в Канаду к родственникам и... я решил, что ты не хочешь меня видеть.

— Это правда. Я уехала. Хотела просто забыть. Даже не вернулась обратно. Там, в Канаде, была тишина. Но в голове — всё кричало.

Она посмотрела на него — в лицо. В глаза. Он не выглядел напуганным. Он был раздражён. Это читалось в складках губ, в чуть дёргающемся веке.

— А мне... — продолжила она, — мне повезло. Так они говорили. Нашли среди тел. Вся в крови. Без царапин. Говорили, что чудо. Или случайность. Я ничего не помнила. Только крики и странные звуки.

Он помрачнел.
— Да. Это. Что бы это ни было. Непонятно. Мне казалось, оно не человек.

— Вот и я думаю, что это было что-то. Не кто-то. И я до сих пор ощущаю, что это может быть там, в заброшенных местах, где мы с Мартином снимаем. Я ищу. Понимаешь?

— Скорее нет, чем да. Я не хочу искать. Я не хочу знать — Он сглотнул — Знаешь, сердца у некоторых были... надкусаны. Или полностью выедены. Просто... представить, как у Джесс что-то ело сердце — у меня до сих пор мурашки.

Он поёжился, наконец отвёл взгляд.

— Хотя, если хочешь — можем сделать выпуск. С моим интервью. С вставками: «Кай, выживший в кровавой жатве».

Она усмехнулась сквозь дрожь.

— Нет. Подписчики знают, что я там была. Но подробности — это моё. И не для контента.

— Хорошо. Даже рад. Я не люблю публичность. Если бы любил — сам бы пел свои песни.

— Ну вот! А я тебя подловила. Видишь, ты всё-таки хочешь быть в тени.

Он чуть улыбнулся, но глаза были усталые.

— А если серьёзно... — он чуть повернулся к ней, снова коснулся руки. — Что скажешь? Я уезжаю скоро, ты тоже. Но мы можем переписываться. Звонить. Или я приеду — просто скажи где ты, и я вылечу. Кофе. Вино. Болтовня. Почему бы и нет?

Его голос был почти интимным. Не громким, но обволакивающим. Он говорил это только ей. Пальцы слегка гладили её руку.

Эрика замерла. В глазах — растерянность. В голове — гул. Она... не знала, что сказать.

— Нууу... я не против общения. Думаю, можно. Ну... немного. Но всё же да. И... если хочешь... ну... можешь прилететь. Иногда.

Глава 3. Прогулка над обрывом

Сообщение пришло рано утром:
Кай:Так что, сегодня днём не хочешь прогуляться? Я знаю одно место.
Кай:Парк у обрыва. Очень красиво. Заеду, если хочешь.

Эрика смотрела на экран телефона с минуту. Было странно. Неприятного ощущения не было, наоборот — лёгкое волнение. Но вместе с этим что-то внутри не давало сразу ответить. Они не общались десять лет. И вот вдруг — кофе, прогулка, общение. Он был слишком... открытым. Слишком спокойным. И слишком рад её видеть.

— Это же просто встреча, — пробормотала она себе под нос, открывая мессенджер.

В этот момент дверь в номер приоткрылась, и в щель заглянул Мартин — с кофейным стаканчиком и кроссовками в руках.

— Ты опять сидишь с этим подозрительно милым лицом. Кто написал?

— Никто, — слишком быстро ответила она.

— А. Ну тогда я никому не расскажу, что этот «никто» зовёт тебя на прогулку. И, похоже, будет заезжать.

— Мартин...

— Я знал! Ты краснеешь! Это он! Альбинос из ада?

— Не называй его так, — сказала Эрика, но губы дрогнули.

— Ладно, ладно, — он сел на край кровати. — Ты хочешь пойти?

— Не знаю. Я... Это всё странно. Мы не общались. Вообще. С тех пор.

Мартин сделал театральную паузу, затем отпил кофе.

— Тогда точно надо идти. Иначе ты всю жизнь будешь прокручивать в голове: «А что, если бы я поехала в этот парк и умерла от передозировки флет уайта?»

Эрика усмехнулась.

— Ты драматичен.

— Нет. Я заботлив. И вообще, я тебя отпускаю со съёмок. Можешь официально зачислить эту прогулку как расследование: "Поведение подозреваемого через десять лет".

— Спасибо, начальник.

— Главное — если он начнёт говорить латинские заклинания, просто бей капучино по лицу и беги.

Она всё же написала «Окей. Можно». И отправила. Спустя пять минут пришёл ответ:
Кай:Буду в три. Захватим кофе по дороге.

…

Он приехал ровно в три. Ниссан, серебристый, чистый — но не новый. На нём — свободная бежевая футболка, тёмно-зелёная куртка на молнии, тёмные джинсы и кроссовки. Волосы — мягко взъерошены, как будто он не стал их расчёсывать специально. Он улыбнулся, открывая ей пассажирскую дверь.

— Поехали?

В машине пахло кофе и мятной жвачкой. Они заехали в кафе на вынос — он заказал ей капучино, себе флет уайт с сахаром. Потом — коробочку картошки фри, рыбные палочки и куриные кусочки. Смеялись, пока спорили, кто получит больше соуса. Он шутил, она слегка улыбалась, но держалась на расстоянии — внешне спокойна, внутри напряжена.

По дороге он рассказывал ей про места, где был за последний год — Токио, Берлин, Чили. Эрика слушала его голос — он был звучный, бархатистый, но негромкий. Её память среагировала почти мгновенно: именно этот голос она слушала долгими вечерами в колледже. Они тогда сидели у фонтана, и он рассказывал, как впервые написал свою песню. Он говорил тихо, как будто только для неё. Это ощущение не исчезло.

Они прибыли в парк ближе к четырём. Он раскинулся на высоком прибрежном холме, с дорожками среди сосен и густого кустарника, с деревянными скамейками и обзорной площадкой у самого края обрыва. Ни толп, ни шума — только ветер, солнце, и океан далеко внизу. Небо уже начало проясняться, лучи прорезали облака.

Сели на скамейку у края. Кай положил коробку с едой между ними, открыл упаковку, и они начали неспешно жевать, глядя вниз. Он вытянул ноги, слегка задел её руку. Она чуть отодвинулась, не глядя на него. Сердце стучало немного быстрее.

Продолжили есть. Его рука снова случайно коснулась её — на этот раз, когда они тянулись за картошкой. Она снова чуть отдёрнулась, но на этот раз — неуверенно, как будто не знала, зачем.

Он это заметил. Но ничего не сказал.

— Ты с Мартином давно знакома? — вдруг спросил он, разрывая паузу.

— Лет восемь. Мы начали блог вместе.

— Он твой парень?

Она рассмеялась.

— Если бы. Мы — крепкая гетеро дружба, без всякой романтики.

Он улыбнулся, но глаза у него блестели — как будто что-то внутри отступило.

— Я тоже один. И, кажется, уже давно.

Эрика смотрела вдаль, на солнце, на обрыв, на воду. Её голова была полна воспоминаний — голоса, струны, пальцы, шёпоты на старой скамейке в колледже.

Она не знала, что чувствует. И что чувствовать можно.

— Ты, кстати, так и не рассказала — почему именно такой жанр? Мистика, исчезновения... не самая уютная тема, — сказал он между глотками кофе.

Эрика сделала паузу, потом ответила.

— После... колледжа... что-то во мне поменялось. Я не решила избегать таких тем. Наоборот. Меня потянуло внутрь, с головой. Хотелось понять. Что-то, наверное, не закрылось внутри. Я... не знаю. Я не могу отпустить, пока не пойму.

— Что?

— Что там тогда случилось. Кто это был. Почему все погибли — а мы нет?

Он посмотрел на неё. Ветер поднял прядь её волос, и она откинула её за ухо. Он молчал.

— Тебя не устраивает версия полиции? — спросил он тихо.

— Маньяк? Которого не нашли? Дело закрыли. И ты... ты просто сбежал.

Он сжал пальцы, нахмурился.

— Я... я не хочу сейчас об этом.

Он отвёл взгляд к океану. Ветер стал чуть сильнее. Они оба молчали.

Глава 4. Лос-Анджелес. Побережье. Вечер.

Солнце медленно клонилось к горизонту, прячась за полосами плотных облаков. Небо наливалось серо-розовым светом, ветер с океана становился прохладнее, солёнее. Эрика шла вдоль берега, вглядываясь в неспешные волны, как в мысли, которые не торопились собираться в слова. Она была одна, без камеры, без микрофона, просто в выцветших чёрных джинсах, сером свитшоте и лёгкой ветровке. Рыжие окрашенные волосы были собраны в небрежный хвост, у лица выбивались пряди — солёный ветер играл ими как хотел.

Место было тихое, не туристическое. Кофейный киоск стоял у самой кромки пляжа, с парой деревянных столиков и видом на океан. Эрика уже собиралась идти мимо, когда взгляд зацепился за знакомый силуэт.

Мужчина в тёмно-синей, свободной куртке на молнии, в светло-серых брюках и белых кедах стоял у стойки. Его волосы — светлые, с мягкой естественной волной — спадали на уши. Он держал в руках стакан и, кажется, ждал свой второй заказ. Его профиль был ей слишком хорошо знаком, чтобы сомневаться.

— Кай? — она остановилась, голос вырвался сам.

Он обернулся. Его лицо осветилось узнающей улыбкой.

— Эрика? Серьёзно?

Он шагнул к ней, легко, без колебаний, и быстро обнял — коротко, но искренне.

— Как же давно мы не виделись! — сказал он, улыбаясь. — Ты почти не изменилась.

— Ну разве что цвет волос... — усмехнулась она, тронув хвост рукой. — А ты постригся. Помню, у тебя были длиннее.

— Слишком жарко для них стало, — хмыкнул он. — Ты гуляешь?

— Да, решила устроить себе день без камер и локаций.

— Тогда, может, капучино? Тут приличное. За мой счёт.

— С удовольствием, — кивнула Эрика.

Они устроились за столиком у самого края площадки. Кай поставил перед ней капучино, себе — тоже, с двумя пакетиками сахара, которые он без колебаний высыпал внутрь и размешал. Он был выше её почти на голову, с широкими плечами, но в то же время казался очень расслабленным — как человек, привыкший к пространству и людям. Лицо — светлое, с ровными скулами, почти прозрачными бровями и ясными, немного уставшими голубыми глазами. Его кожа была светлой, как у настоящего альбиноса, а руки — большие, сильные, с длинными пальцами.

— Я, кстати, видел пару твоих видео, — сказал он, поднимая на неё взгляд. — Довольно круто. Вы с напарником в каком-то старом театре снимали... прям крипово.

Эрика оживилась.

— Правда смотрел? Мы стараемся. Начали как шутку, а потом всё завертелось. Сейчас уже почти миллион подписчиков. Ездим по всей стране — госпитали, леса, гостиницы, даже в одном туннеле с призраками были. Я в кадре, мой друг Мартин — оператор, монтажёр, соавтор. Мы вместе с ним всё делаем. Публикуем и шортсы, и длинные выпуски, иногда даже лайвы. Это немного... странно для профессии, которую мы получали, но мне нравится. Я в этом чувствую что-то настоящее.

Он улыбнулся чуть шире, но сдержанно. Было видно, что он рад за неё, но сам не склонен говорить много.

— Классно, что ты нашла то, что тебя цепляет.

— А ты? Чем занимаешься? Где вообще живёшь?

Кай откинулся на спинку стула и сделал глоток кофе.

— Пишу музыку. И тексты. По заказу. Знаешь, иногда звёзды хотят песни, но не хотят сесть и написать. Я — один из тех, кто это делает. Ничего эпичного. Работаю с агентствами, иногда напрямую. Оплата норм, проектов немного. Так что катаюсь по миру. Тут, там...

— Вау. А ты не хочешь, чтобы о тебе знали?

— Мне хватает тех, кто знает. Остальные — пусть поют, — ответил он с лёгкой усмешкой. — Ты ведь тоже была в группе, помнишь?

— Конечно помню. У тебя тогда был период, когда ты только в кожанке ходил.

— А ты вечно ломала струны.

— Потому что играла с душой! — фыркнула Эрика и на секунду рассмеялась.

Кай улыбался — тепло, с чуть заметной ностальгией. Его глаза мягко блестели, и видно было, что встреча с ней его действительно порадовала. Он смотрел на неё, не отводя взгляда.

Он взглянул на неё немного внимательнее, потом отвёл взгляд к морю.

— Я рад, что ты в порядке.

Она кивнула и тоже посмотрела на океан. Ветер чуть усилился, волосы коснулись её щёк.

— Никогда не думала, что увижу тебя здесь, — сказала она тихо. — Это... неожиданно.

— Я так же. Просто проезжал мимо, остановился на кофе. И вот ты.

Тут зазвонил его телефон.

Он достал его из кармана, глянул на экран и извинился взглядом.

— Да? Слушаю.
(пауза)
— Куда подойти?
(глубже вдохнул)
— Зачем?
(поморщился и понизил голос)
— Понял. Скоро буду.

Он отключился, на секунду задержался, будто хотел досказать что-то.

— Прости, дела зовут. Слушай... ты надолго в ЛА?

— Думаю, ещё побуду. У нас тут пара заброшенных отелей в списке.

Он кивнул, достал телефон, открыл контакты.

— Дашь номер? Напишу тебе завтра. Может, найдём время на прогулку?

— Конечно, — сказала она и продиктовала.

Он записал, быстро пересмотрел, кивнул.

— Рад был тебя видеть, Эрика. Очень. Ты... всё такая же.

— И ты, Кай.

Он встал, махнул ей, и через минуту растворился в вечернем потоке людей.

…

Её гостиница была небольшой, уютной, с минималистичным интерьером. Эрика сняла куртку, закинула вещи на стул и села на край кровати. Она чувствовала лёгкую усталость, но при этом была довольна. Сняла кроссовки, легла на спину, глядя в белый потолок. Мимо проехала машина, фары скользнули по потолку мягким светом.

Всё это было странно. Тепло. Вспоминалось по-разному. Улыбка Кая, его спокойствие, легкий уклон в шутки. Она не думала, что увидит его снова. И уж точно не вот так — случайно, у киоска на берегу.

Экран мигнул. Сообщение.

Кай:Завтра удобно прогуляться?

Она долго не отвечала. Просто смотрела. Потом улыбнулась — чуть заметно — и поставила телефон на зарядку.

Глава 5. Алтарь

Комната оказалась больше, чем казалась снаружи. Потолки были высокими, стены из грубого серого бетона, местами покрытые пятнами плесени и обломками краски.
Запах был тяжелый — как из пыльного чулана, где хранились мокрые тряпки, клей и что-то металлическое.

То, что они увидели в центре комнаты, напоминало алтарь, собранный из всего, что попалось под руку.
— Стулья, столы, шкафчики — были выстроены в башню, уходящую почти под потолок.
— Они были связаны проводами, утянуты верёвками, скреплены гвоздями и шурупами.
— В щели между досками кто-то запихал рваные одеяла, тряпки, обрывки старой формы, и — хуже всего — волосы. Много волос. Тёмные, блондинистые, седые, слипшиеся. Они торчали из всех щелей, болтались в пыльном воздухе, словно затаённые пауки. Некоторые были завязаны узелками.

Мартин побледнел.
— Эрика… это, мать его, что?..

— Потрясающе, — прошептала она, сияя. — Ты только посмотри. Все детали. Кто-то это СДЕЛАЛ. С умыслом. С композицией. Это же… материал века.

Мартин дрожал. Он стоял в метре от порога, прижав камеру к груди.

— Я тебя очень прошу… пошли отсюда. Это ненормально. Эрика. Посмотри на ЭТО. — Он ткнул пальцем в свисающий пучок волос. — Это ж люди были. Или что? Маньяки? Сектанты?

— Мартин, ну сколько лет мы это снимаем? Ты всё ещё паникуешь. Вспомни Тибодо в Луизиане. Алтарь из кукол, помнишь?

Он вздрогнул.
— Тот самый, где маньяк кормил похищенных детей и думал, что они — его «живые игрушки»?

— Да! Его потом посадили на пожизненное. Мы тогда с тобой тоже орали, а потом это был самый вирусный выпуск месяца.

— Ну вот только нового маньяка нам сейчас и не хватало, — пробурчал Мартин, наводя камеру. — Господи, я проклят.

Эрика радостно, почти грациозно заходила вокруг конструкции, снимала всё на телефон: крупные планы волос, узелков, гвоздей. Мартин шёл за ней, глядя в объектив, как в щит.

— Только не подходи близко, Эрика. Всё это может развалиться и… — в этот момент он случайно задел один из выступов локтем.

ГРОХ.

С металлическим лязгом что-то упало с высоты и гулко ударилось об бетон. Эхо отозвалось в стенах, будто гигант вздохнул сквозь железо.

— Аааа! Чёрт! Я не хотел! — заорал Мартин. — Я СЛУЧАЙНО! Уходим! Пожалуйста!

— Тихо! — резко прошипела Эрика. — Слышишь?

Эхо ещё не стихло, как из тишины вынырнул шорох. И — хриплый звук.
Как будто кто-то скребся под тряпками у стены.

Они оба повернулись. Из груды одеял и лохмотьев что-то зашевелилось.

— Я ухожу! УХОЖУ! — уже почти плача пробормотал Мартин и развернулся на бег.

— Да стой ты, трус! — крикнула ему Эрика. — Опять сбежишь, как в Кливленде 2017? Или может как в Такоме?! Возвращайся! Здесь просто кто-то спит под тряпками!

Она подошла к куче и легко пнула её носком ботинка.

— Сюда! Быстро!

Мартин, дрожа как осиновый лист, вернулся в комнату только потому, что боялся заблудиться один. Он шёл сзади, прижав микрофон к губам и шепча:
— Я тебя ненавижу, Эрика. Искренне. Глубоко. Больше ты меня не уговоришь. Даже не смотри в мою сторону.

В этот момент из тряпья раздалось высокое, прерывистое хрипение — странное, нечеловеческое.

Эрика отпрянула.
И в следующий момент из-под тряпья выскочили три крысы.

Но это были не обычные крысы.

Они были размером с кошку, полностью лысые, с толстыми мордами и кривыми, неестественно длинными хвостами.
Их глаза блестели, и они издавали не писк, а рычание, как будто кто-то пытался скопировать звук агрессии.

Мартин завизжал:
— ААААААА СРАНЫЕ КРЫСЫ МАТЬ ИХ!!!

Он отскочил к двери, а Эрика…
рассмеялась.

Громко.
До слёз.

— Всё! Материала хватит! — сквозь смех выдохнула она. — Снимаем завершение, и домой. Ну это ж был шедевр.

Мартин, злой, трясущийся, шёл за ней обратно.

— Ненавижу. Идём, психопатка. У тебя душа из железа. А у меня кишечник — из фольги!

Они почти дошли до выхода, когда раздался громкий грохот и низкий, гулкий звук, похожий то ли на рёв, то ли на тяжёлый вдох под землёй.

Теперь уже оба бежали.

— АГА! — заорал Мартин. — ВОТ ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ РЖАТЬ НАД ТОБОЙ! И вообще сегодня я сплю у тебя!
— Только если поменяешь трусы, — хохотала Эрика. — И душ примешь, смердящий мой воин!

…

Гостиница.

Пончики, бургеры, жирные коробки и чай. Мартин — в пижаме с динозаврами. Эрика — в шортах и майке с надписью Don’t scream, film it.

Они лежали на полу, смеясь, и обсуждали:

— Эти крысы были с завода. ГМО мутанты, не иначе.
— А алтарь? Кто это построил? Зачем волосы?
— Психопат. Сектант. Или бедный диггер с душевными ранами.
— Серьёзно, только новых маньяков нам и не хватало...

Мартин повернулся к Эрике:

— Ладно, давай серьёзно. Почему ты Каю всё ещё отказываешь? Он звал тебя! Везёт тебя! Платит! Красавчик! Единственный минус — возможно, у него микроскопический и кривой прибор. А вдруг?
— Мартин! - подавилась пончиком Эрика - Не обсуждай Кая и его кхм… прибор, пока я ем!
— Прости. Просто хотелось бы знать, что у твоего… ммм… Мистера Загадочного Альбиноса всё в порядке.
— Ты невозможен.

— Ну так чего ты не едешь?

Эрика пожала плечами.

— Я не решила. Не хочу ехать без тебя — Во-первых — это нечестно по отношению к каналу. Во-вторых — я одна задолбаюсь все снимать и монтировать — И потом… с ним не то чтобы некомфортно. Но и неуютно. Он вроде бы притягивает. А потом… пугает и отталкивает.

Мартин с сарказмом:

— Конечно. Страшный, высокий, богатый, с хорошим вкусом. Да жуткое существо. Особенно когда приглашает в а Ирландию. Просто демон. С вином и бицепсами.

Эрика закатила глаза.
Но потом замолчала.
Её правда волновало: почему с Каем некомфортно?
Он был идеальным по картинке. Но…
Что-то в нём было слишком. Слишком гладкое. Слишком нацеленное.
И слишком знакомое.
Ей казалось, что она должна чувствовать себя — иначе.

Глава 6. Тропики и мысли, от которых не убежать.

Воздух в зале ожидания был прохладным, но это не мешало Эрике ощущать, как где-то внутри неё нарастало медленное, настойчивое тепло — словно маленький костёр, раздуваемый ветром мыслей, которые она не могла — и, быть может, не хотела — остановить.

Мартин сиял. Он сидел, раскинув ноги в мягких кедах, с чашкой кофе и своей фирменной полунасмешливой, полуобворожительной улыбкой. Его глаза бегали по залу, как будто даже аэропорт Детройта был поводом для вдохновения. Он выглядел так, будто родился для бизнес-класса, хотя ни разу в нём не летал.

— Я до сих пор не верю, что ты меня уговорил, — сказала Эрика, сверкая глазами на Мартина, пока они сидели в зале ожидания аэропорта Детройта.
— А я до сих пор не верю, что ты согласилась, — с довольной ухмылкой ответил он.

Они ждали посадку на рейс в Коломбо — столицу Шри-Ланки.
Кай и правда оплатил всё. И не просто эконом — бизнес-класс. Ни Эрика, ни Мартин никогда в жизни так не летали.

— Повторю ещё раз, — сказала она, сдвинув кепку на глаза. — Я согласилась из-за пещер, ясно?
— Угу. И совсем не из-за того, что нас пригласил высокий, богатый и таинственный Кай, у которого тело бога и голос радиоведущего, — протянул Мартин с фальшивой невинностью.
— Прекрати.
— Я просто уточняю, что твои ночные стоны — это от восхищения геологией.

Эрика фыркнула. Но нервничала по-настоящему.

Пещеры и правда были интригующими.
Они находились рядом с городом Элла, среди джунглей.
Местные жители боялись даже приближаться.
Легенда гласила, что в них обитает существо по имени Кадияра — нечто змеино-ящеричное, что выходит только после заката и уносит с собой тех, кто осмелился войти. Несколько туристов пропали за последние годы. Место официально закрыли.

На форумах кто-то описывал найденные огромные органические остатки, отпечатки лап, и даже полинявшую шкуру, оставленную существом.
Именно поэтому Эрика согласилась на поездку.
И совсем не потому, что Кай пригласил обоих, а не её одну, как делал раньше.
Она честно врала себе, что не хотела увидеть видеть его на пляже — в шортах, с мокрыми волосами, приносящим ей коктейль.

Что не представляла, как он мажет ей спину кремом, медленно опускаясь от плеч к пояснице и чуть ниже…

…и не снилось ей, как он легко засовывает пальцы под ткань бикини, с тихим шепотом в затылок.

И уж точно она не просыпалась возбуждённой, с жаром под кожей, глухо раздражённой, что это был только сон.

Она бешено нервничала. И Мартин это видел.

Мартин видел всё. Он ничего не говорил, но видел. И не упускал случая поддеть:

— Если ты его пошлёшь, я отдам его Госпоже Женив. Оформим переход в Орден Голубых Устриц. Он белоснежный, как раз под дресс-код.

Эрика хохотнула, но что-то внутри сжалось — коротко, почти незаметно.
Она не хотела, чтобы Кай доставался кому-то ещё.

…

Полет прошёл гладко, почти сонно: шампанское, маски для сна, мягкие подушки и пледы с логотипом авиакомпании. Всё вокруг было из мира бизнес-класса, в который они обычно не попадали.

Эрика спала у окна, уткнувшись щекой в ладонь, с открытым ртом и растрёпанными волосами, а Мартин мирно дремал, свернувшись в шар и обняв дорожную подушку, как плюшевого единорога.

Когда самолёт приземлился, и они вышли по трапу, тропики ударили в лицо, как тёплая, ласковая пощёчина.

Воздух на Шри-Ланке был плотным, бархатистым, ароматным. Он нёс с собой запах жареных специй, влажной земли и фруктовой кожуры, и даже солнце, хоть и палящее, обжигало не враждебно, а будто любовно, как старый друг.

Аэропорт Бандаранаике встретил их прохладой стеклянных залов, запахом ванили и лимона, деревом с инкрустациями и мягкой, неторопливой музыкой, доносившейся из динамиков. Люди — смуглые, доброжелательные — двигались неспешно, с лёгкими улыбками и ловкими движениями рук. Один из них подал Эрике бутылочку воды, а Мартину помог с чемоданом.

Эрика уже переоделась: на ней были белые льняные шорты, немного мнущиеся, но подчёркивающие её стройные ноги, растянутая майка с выцветшим рисунком старого мотеля в Аризоне, тёмная кепка, резиновые шлёпанцы, и простые серьги-кольца, которые блестели в свете.

Мартин щеголял в широких шароварах цвета индиго, жёлтом поло с крошечным крокодилом, белых очках, и в панаме с ананасами, которая, казалось, жила своей жизнью на его кучерявых волосах.

На выходе из аэропорта они увидели Кая.

Он стоял у колонны, легко выделяясь из толпы — как мираж.
Высокий, сильный, бледный, как слоновая кость, в белом льняном костюме, который сидел на нём идеально.
Под расстёгнутой рубашкой угадывались очертания мускулистой груди, но не броско — изящно, как скульптура.
На ногах — лёгкие светлые шлёпанцы, на носу — светло бежевые очки, почти слившиеся с лицом.
Он казался нарисованным акварелью.

Эрика поймала себя на том, что не может отвести взгляд.

— Привет! Рад вас видеть! — он распахнул руки, обнял её — сдержанно, но тепло. Потом пожал Мартину руку с искренней улыбкой.

— Добро пожаловать. Машина ждёт. Вам понравится, обещаю.

Белый джип был просторным, с затемнёнными стёклами и кондиционером, пахнущим лаймом и кожей. Они ехали вдоль побережья, а за окном тянулась лента: песчаные пляжи, бирюзовая вода, резные лодки на берегу, дети, бегущие по обочине, джунгли вдалеке, шум волн.

Кай вёл сам. Мартин устроился на пассажирском сиденье, Эрика — за ним, у окна.

— Ну как вам перелёт? Не слишком утомительно? — спросил Кай, глядя на них в зеркало.

— Это было потрясающе, — Мартин расплылся в улыбке. — Я впервые не чувствовал себя мешком картошки в самолёте. Спасибо тебе от нас обоих. Вообще, мы считаем, что ты супер парень. Правда, Эрика?

— Что?.. А. Да, конечно, — вынырнула Эрика из своих мыслей.

— И скажи мне, — добавил Мартин, хитро щурясь, — ты так и не раскроешь, кому ты пишешь песни?

Глава 7. Океан, который всё слышит

Дом просыпался неспешно. Солнечные полосы пробивались сквозь занавески и ложились на пол мягкими бликами, воздух пах сандалом и кокосовым мылом. В холле было прохладно — плитка под босыми ногами всё ещё хранила ночную свежесть. Из открытых окон доносилось щебетание птиц, шелест листвы, отдалённый плеск воды в бассейне. Мир напоминал сон, в котором пока не нужно просыпаться.

Эрика вышла из душа чуть позже Мартина. Она чувствовала лёгкую усталость в теле, остаточную негу после ночи и странное, тихое покалывание под кожей — как будто внутри всё ещё звенит.

На ней был слитный купальник с вырезом на спине и ярким принтом в виде акварельных морских рыб и кораллов — насыщенно-синие, бирюзовые и солнечно-жёлтые цвета смешивались, как будто вода играла на ткани. Поверх купальника она надела короткое лёгкое платье из тонкого хлопка с открытой спиной — кремово-бежевое, с мелким узором в выцветшие листья. Волосы не стала укладывать — просто вытерла полотенцем и собрала в низкий небрежный пучок. На висках кое-где выбивались рыжие пряди.

Кожа пахла кремом с ванилью и капелькой цитруса. Она не надушилась — только тело, солнце и океан.

Настроение было хрупким. Спокойствие сменялось щекочущим тревожным ожиданием. Всё будто разом стало слишком тихим, слишком красивым, слишком живым.

Мартин уже бегал по террасе босиком, с полотенцем на плечах и панамкой на макушке. Он был в восторге.
— Так, мои райские феи, — выкрикнул он весело. — Я иду приручать бассейн. Если меня утащит крокодил, снимай с этого рилс!

Эрика лишь усмехнулась и отошла к балюстраде. Воздух был влажным, но лёгким. Вдалеке шумел океан, а в саду росли высокие тропические деревья с узорчатой листвой и светло-красными цветами. На бамбуковой ограде висела гирлянда из морских раковин, и когда дул ветер, она тихо позванивала.

Она стояла у перил, прислонившись плечом к колонне, когда Кай появился. Он шёл по веранде босиком, в белых плавательных шортах и светлой майке без рукавов, в которой контуры его плеч и груди угадывались, но не выпячивались. Волосы чуть взъерошены, как будто он только что вышел из душа, и просох под утренним ветром. Он пах кожей, солью и чем-то древесным, чуть табачным.

В руке он держал два стакана. В них — густой, прохладный коктейль цвета манго, украшенный ломтиком лайма, крошкой из сушёного ананаса по краю и короткой деревянной трубочкой.

— Доброе утро, — сказал он низко, спокойно, и протянул ей один из стаканов. Голос был хрипловатый после сна, и от этого особенно личный — Ты как?

— Пока не растаяла, — ответила она и взяла коктейль, стараясь не смотреть на него слишком открыто.
Напиток оказался прохладным, насыщенным, сладко-терпким. Она сделала глоток и почти улыбнулась.

— Пойдём на пляж? Пока не стало слишком жарко. Мартин вон уже выторговывает у местных гекконов гражданство, — сказал Кай и кивнул в сторону сада.

Эрика кивнула. Они сошли с веранды и медленно пошли по тропинке, проложенной между пальмами и кустами гибискуса. Мягкий песок начинался сразу за бамбуковым забором, по нему было приятно идти — как по подушке. Солнце ещё не жгло, а только тянуло кожу тёплыми нитями. Ветер доносил запах океана, йода, какой-то цветущей травы и лёгкого древесного дыма — кто-то жёг кокосовые листья неподалёку.

Пляж был почти безлюден. Песок — белый, с розоватым отливом. Вода — прозрачная до дна, с легким аквамариновым отблеском. Волны накатывали мягко, медленно, будто лаская берег. Кай расстелил плед, они сели.

Он лежал на локтях, немного откинувшись назад, и смотрел на неё — не изучающе, а как будто узнавая. Тонко, без нажима. Но Эрика чувствовала: он считывает каждое её движение, каждый взгляд, каждую паузу между глотками.

— Ты избегаешь меня, — сказал он тихо. Спокойно. Не упрёком — наблюдением.

Эрика ощутила, как что-то внутри сжалось. Она сделала ещё один глоток.
— Я… просто занята. У нас блог, съёмки...

Он перевёл взгляд на горизонт, потом снова на неё. В его голосе не было раздражения — только сдержанная мягкость.
— Я не давлю. Просто хочу понять. Я мешаю тебе?

Она молчала, потом медленно покачала головой.
— Нет. Ты не мешаешь. Просто… сложно. Ты напоминаешь о том, что давно не живо. О том, что я старалась не вспоминать. О той ночи.

— Я бы всё отдал, чтобы вернуться туда и вытащить всех. Чтобы мы туда даже не поехали. Но я не могу изменить прошлое. Могу быть здесь. С тобой. Сейчас.

Он сказал это не как обещание, а как факт. И она смотрела на него — видела морщинку на лбу, немного прищуренные глаза от солнца, бледные ресницы и крепкие руки, лежащие на коленях. Он не приближался, но был рядом. Присутствием, вниманием, намерением.

— Что мне сделать, чтобы ты не отстранялась? — спросил он, чуть тише.

Эрика вздохнула. Взгляд её скользнул к волнам.
— Я не знаю. Наверное… просто не торопи меня. Не пугай.

Он кивнул.
— Мне и самому немного страшно. Но мне важно быть рядом. А не в стороне.

Она повернулась к нему. Их взгляды встретились, и это был не бой, не поединок, а что-то уязвимо настоящее.

Эрика слегка прижала свою ладонь к его руке. Он не пошевелился — только посмотрел вниз, на её пальцы.
— Хорошо, — сказал он. — Как скажешь.

Из-за дома послышался визгливый голос Мартина:
— Я нашёл геккона! Он смотрит на меня, как Эрика, когда я беру второй десерт!

Они оба рассмеялись. Напряжение на миг рассеялось.

Они молча смотрели на океан. Волны размеренно катились к берегу, а ветер шевелил волосы Эрики, вырывая тонкие пряди из небрежного пучка и перекидывая их через плечо. Воздух был влажным и тёплым. Сладковатый — пахло солью, ветром, свежесрезанным ананасом и едва уловимой терпкой древесной пылью от старых деревьев в саду.

Кай молчал некоторое время, потом чуть повернул голову. Его голос прозвучал мягко, почти шёпотом:

— Почему ты такая осторожная, Эри? Это… только из-за той истории?