Проклятый

Пролог

Над серебристой гладью озера плыл туман. Предрассветное небо было еще темным, но скользящие по нему облака уже затронули первые лучи солнца, горделиво выплывающего из-за светлеющего горизонта. Вокруг было непривычно тихо, словно все живое решило затаиться на это краткое мгновение рассвета. В камышах не шумел ветер, водная гладь не тревожилась медленной рябью, оставленной рыбьим плавником. Птицы замерли в густых ветвях склонившихся к самой воде деревьев. Одинокая цапля, поджав к телу длинную лапку, спала на заросшей осокой кочке, когда внезапно до ее слуха донесся слабый всплеск. Мгновение и она проснулась. В тот же миг небо озарили первые лучи солнца, пробившие толщу тумана. Птица взмыла в небо, громко хлопая крыльями, и устремилась прочь от нарушителей покоя, когда в песчаный берег с хрустом врезался нос длинной ладьи, с борта которой, осторожно, стараясь не производить лишнего шума, стали спрыгивать вооруженный люди в кожаных доспехах.

Следом за первой к берегу пристала вторая лодка, а за ней и третья. Высадившиеся торопливо поднимались по песчаной насыпи вверх, туда где, еще находясь во власти сна, расположилось большое богатое поселение с доброй дюжиной добротных домов и деревянных пристроек, за которыми, словно разбросанные по земле листья, горбились низкие домики крестьян.

Первый из воинов крадучись поднялся наверх. Присел на корточки и торопливо огляделся, всматриваясь в спящие окна домов. Прошло некоторое время, прежде чем он, обернувшись назад, махнул рукой тем, кто, находясь порядком ниже, ждал его сигнала. И тут волна одетых в легкий доспех, высоких, крепких как на подбор воинов потоком полилась на мирное поселение.

Никто не оказал им сопротивления. Нескольких караульных, выскочивших на шум, буквально смели за считаные мгновения. Скоро рассветная тишина наполнилась леденящими душу звуками – удары мечей, крики, плач и стенания…

Поселение было взято еще до того, как утро полностью вступило в свои права. Когда солнце полностью вышло, осветив золотом озеро и прибрежный лес, для его обитателей все было кончено.

Горели огнем подожженный амбар и несколько крестьянских домов. Устланная трупами немногочисленных защитников земля перед домами была багровой от пролитой крови. Напавшие грабили дома, выводили скот и молодых женщин, одетых в одни сорочки, с растрепанными волосами, причитающих, плачущих и, тем не менее, смиренно идущих за своими поработителями.

Посреди двора стоял высокий воин. Его тронутые сединой черные волосы теребил набежавший ветерок. Сняв с головы шлем, он смотрел на объятые пламенем дома. Его лицо выглядело на редкость умиротворенным. Так с ним всегда случалось после боя.

- Ульф, - возникший рядом высокий крупный воин вытер со лба пот. Светлые пряди обрамляли еще молодое живое лицо с глубоко посаженными серыми глазами, - надо убираться отсюда. Уже почти все загрузили на корабли.

- Я вижу, Свенд, - кивнул вождь в ответ, но почему-то никак не мог оторвать свой взгляд от охваченного пламенем высокого дома местного старосты. Огненные языки вгрызались в замысловатые узоры охранных рун, покрывавшие высокие двери. И ведь не помогли заклятья ведунов, вырезавших их под шепот молитв…

С каким-то странным сожалением, Ульф подумал о том, что тот, кому принадлежало это поместье, сейчас лежит в горящем доме, зарубленный его, Ульфа, рукой. Совсем молодой староста, оказавший достойное сопротивление…

Ульф невольно вспомнил глаза молодого мужчины. Даже в минуту смерти в них не было страха. Это были глаза сильного человека. Достойного противника. Такого убить честь для любого воина. И все же, отчего-то вождю было не по себе.

«Я становлюсь излишне мягким. Наверное, старею», - подумал Ульф и уже вслух добавил: - Огонь – хорошее погребение, - он намеревался было идти в сторону берега, туда, где на спокойных волнах качались его нагруженные награбленным корабли, когда рядом мелькнула тень, словно сотканная из дыма и пепла. Ульф почувствовал, как что-то острое коснулось его шеи и невольно потрогал это место рукой. Взглянув на пальцы, вождь увидел кровь.

- Всего-то порез, - произнес он и взглянул на ту, кто нанесла ему удар.

Перед ним стояла молодая женщина в рваной одежде. Он увидел кровь на ее ногах. Глаза женщины горели безумием. Схватившись за рукоять тонкого костяного ножа, она стояла перед ним, ощерившаяся, с лихорадочно блестящими глазами и с ненавистью смотрела ему в лицо. Но, прежде чем женщина смогла повторить выпад и нанести новый удар, ее перехватили чьи-то руки. Свенд на этот раз оказался проворнее. Нож был выбит из женской руки и отброшен в сторону.

Истошно завопив, она принялась извиваться, пытаясь вырваться, а Ульф просто стоял и смотрел на нее. Затем, внезапно, осел и повалился на землю. Свенд в удивлении едва не выпустил дьяволицу из рук и миг спустя истошно завопил, внезапно осознав, что на его глазах только что произошло нечто ужасное.

Сбежавшиеся на крик воины окружили своего предводителя. Один из них, совсем еще юный, только вышедший из детского возраста, упал перед Ульфом на колени, и едва заглянув в застывшие глаза мужчины, внезапно издал страшный рык и поднял забрызганное кровью лицо.

- Кто? – закричал он, вскакивая на ноги.

- Она! - Свенд дрожащими руками толкнул свою пленницу вперед. Женщина упала на колени, рядом с мертвым вождем, но тут же подняла глаза на окруживших ее захватчиков и дико рассмеялась.

- Трор, она безумна! – сказал кто-то из толпы, обращаясь к сыну вождя. Тот подскочил к женщине и, схватив ее за волосы, с силой дернул вверх, заставив подняться на ноги.

- Дура! – прошипел молодой воин и со всего размаху ударил ее по лицу. Удар оказался такой силы, что голова женщины откинулась назад. Она непременно бы упала, если бы Трор не продолжил ее держать.

- Что ты сделала с моим отцом? – зарычал юноша, глядя в ее глаза, полные безумия. Женщина согнулась от боли, при этом продолжая смеяться. Трор успел увидеть, что сотворили с ней люди Ульфа, но сейчас почти не испытывал жалости. Не когда рядом с ним лежало тело отца. Мертвого отца!

Глава 1

Несколько лет спустя

Распахнув настежь тяжелые дубовые двери, я вышла во двор, подставляя лицо теплым ласковым солнечным лучам и улыбаясь бесконечному синему небу, опрокинувшемуся над головой. Теплый ветерок ласково коснулся моих волос и полетел дальше, туда, где высокие черные сосны, словно сказочные великаны, стоя на утесе, вглядывались в волнующееся море. Я же поспешила за угол дома, миновала кузню, поздоровавшись с кузнецом по имени Эгиль и, пробежав мимо длинного здания, где жили дружинники отца, оказалась на залитой солнцем площадке. На вытоптанной траве взмахивая мечами и бросая по мишеням ножи и копья, тренировались наши воины.

Дружина у отца была малочисленна. Но людей вполне хватало для того, чтобы охранять наши земли и ходить под парусом единственной отцовской ладьи. Те времена, когда он торговал или отправлялся с набегами, давно уже миновали, и теперь дружина была призвана охранять наши земли. Разглядев среди упражняющихся мужчин брата, я забралась на плетень и стала молча наблюдать за ним.

Мой брат был красив. Высокий, отлично сложенный, крепкий с гривой каштановых волос, с худощавым лицом, на котором, словно два озера, светились добрые синие глаза. Двигался он с легкостью опытного воина, молниеносно делая выпады, парируя встречные удары, умело уклоняясь от своего противника, которым был не кто иной, как наш отец Гуннар. А он когда-то в молодости ходил под началом одного из величайших воинов севера и считался не последним в его дружине.

Конечно, сейчас отец уже не тот, что в молодые годы, но он все еще быстр и уж точно куда более опытен, чем его сын.

Я видела, что Олав уже порядком устал. Его движения были слегка заторможены, рубашка на спине взмокла от пота, а меч с каждым разом поднимался все тяжелее. Бой скоро закончится, поняла я и, спрыгнув на землю, прошлась вдоль ограды, следя за тем, как один из воинов отца метает ножи в подвешенную на столбе мишень. Делал он это настолько ловко, что я застыла и невольно залюбовалась отточенными и резкими движениями северянина.

- Отец, - услышала я голос Олава и повернув голову посмотрела на брата. Олав перевел дыхание и опустил меч.

- Что скажешь? – спросил он, пристально глядя на Гуннара. - Сегодня я дрался лучше?

Отец стянул с себя пропитанную потом рубаху и посмотрел на сына.

- Лучше, - прозвучал сдержанный ответ. - Только все равно тебе пока не место среди воинов Коннора Кровавого. Ты еще слишком…

- Что слишком?! - Олав помрачнел и едва сдержался, чтобы не швырнуть свой меч под ноги отцу. Но тут брат заметил меня, и выражение его лица смягчилось. Я же стремглав подбежала к брату, повисла у него на шее, звонко поцеловав в разгоряченную после боя щеку. Гуннар кивнул мне и удалился с поля, оставив нас с братом и я успела мысленно порадоваться тому, что своим появлением предотвратила очередную неприятную ссору между отцом и сыном.

- Фу! Ты весь мокрый! – рассмеявшись, отпрянула от Олава, глядя ему в глаза и замечая ответную улыбку брата. - Пойдем, я полью тебе воды, - добавила и наморщила нос. - Ты плохо пахнешь! – я шутливо толкнула его в бок, но он только усмехнулся в ответ и пошел за мной к бочкам с водой, расставленным на солнце. Там Олав снял рубашку и, повесив ее на забор, подошел ко мне. Я уже стояла, ожидая его с ведром воды в руках, зачерпнутой из одной бочки. Брат склонился, подставляя свою спину и я, смеясь, окатила его водой.

- Еще! - попросил Олав.

Я поспешно зачерпнула из бочки и снова полила ему спину. Олав распрямился, встряхнув мокрыми волосами, отчего во все стороны полетели брызги. Я едва успела закрыть лицо руками и весело засмеялась.

- Так хорошо, - сказал брат и, щурясь, поднял глаза к небу. - Уже скоро лето. Воздух совсем теплый.

Я поставила на место ведро и повернулась у Олаву.

- Слушай, - начала я нерешительно, - а ты серьезно намереваешься уехать с Коннором? – спросила у Олава и невольно зажмурилась, ожидая вспышки гнева у брата. Он всегда злился, когда при нем заговаривали об этом вожде, в дружину которого он мечтал попасть, но куда так упорно отказывался отпускать его отец. Поэтому я удивилась, когда он спокойно ответил мне короткое – «да».

- А как же отец? – уже смелее поинтересовалась я.

- Если не отпустит – сбегу! - Олав упрямо тряхнул головой. Влажные волосы густым каскадом рассыпались по его обнаженной спине. - Они скоро приедут к нам, - продолжил он, - не далее, как на этой неделе. Я знаю, что отец собирается выделить Коннору часть своих людей. Не зря же он их сейчас так усиленно натаскивает. Чем я хуже? Я с пяти лет обучаюсь искусству боя на мечах. Я лучше, чем многие из его людей, и он это знает, но упорно отказывает мне.

Я положила руку на грудь брату, туда, где с силой билось молодое, полное жизни, сердце. Каждый его стук отдавался в моем собственном, словно единый удар, сливаясь в одно целое. Я понимала Олава как никто другой. Понимала его стремление чего-то добиться самому. Он не хотел судьбы, уготованной его родителем. Тяжело быть торговцем, когда душа рвется в полет. Но я также понимала и нашего отца. Он боялся за Олава, боялся потерять его. Ведь он был его единственным сыном. У многих северян в семьях было несколько детей. У нашего отца были только я и Олав.

- Все будет хорошо, - сказала я, мягко успокаивая брата. - Не волнуйся, отец примет правильное решение.

- Сомневаюсь, - ответил Олав. Было заметно, что его настроение постепенно начинает портиться. Стоило брату нахмуриться, как по его гладкому лбу пробежали тонкие морщинки.

- Ему тяжело судить, - добавил Олав, - а я помню те времена, когда он ходил в набеги!

Я промолчала, не зная, что сказать. По-своему он, конечно, был прав, но где-то в глубине души я и сама не хотела, чтобы Олав ушел вместе с войском Коннора. Как и отец, мне было страшно, что старший брат может оказаться неудачлив. Только я никогда не позволяла себе высказаться об этом при нем. Да и все равно это вряд ли бы помогло.

Глава 2

Утром следующего дня сразу после завтрака Коннор и его приближенные вожди отправились на задний двор туда, где ждали отбора люди из дружины Гуннара. Сначала торговец хотел дать королю тех своих людей, которых выбрал сам, но Коннор решил иначе.

- Позволь, я сам отберу людей из твоей дружины, - сказал он.

- Как пожелаешь, - ответил Гуннар и в его голосе прозвучало почтение.

Я проследила взглядом, как гости и отец с братом покинули зал, после чего отдала приказ рабам убирать со столов. Когда была унесена грязная посуда и вычищены зал, я вышла из дома и направилась в сторону заднего двора, привычно миновав кузню и здание молодых дружинников.

Лязг мечей услышала еще издали. Когда моему взору открылась тренировочное поле, я увидела двух воинов, сражающихся на мечах. Обступившие их дружинники стояли плотным кольцом и с интересом следили за происходящим, а стоявшие немного в стороне Коннор и мой отец наблюдали за исходом поединка. Я огляделась, пытаясь найти Олава, и почти сразу увидела его среди дружинников отца, которых смотрел король. В удивлении приподняв брови, я подошла к брату. Он сперва не заметил меня, напряженно вглядываясь в происходящий у него на глазах поединок, и тогда я тронула Олава за рукав.

- Кири? – обернувшись проговорил брат.

- Что ты тут делаешь? – спросила я тихо. - Разве отец разрешил тебе принимать участие в показательных боях?

- Конечно, нет, - ответил Олав, - и не разрешит. Только вот я его больше слушать не собираюсь, - он понизил голос. - Ты понимаешь, Кири, это мой шанс! И я не могу упустить его! Отец не сможет отказать королю, если тот захочет взять меня под свое начало.

- С ума сошел, - я покачала головой, но отговаривать упрямого Олава не видела смысла, потому что это было бесполезно. Слишком долго брат грезил мечтами служить у короля. И никакие разумные доводы ни с моей стороны, ни со стороны отца, не могли остудить молодую, горячую кровь.

- Коннор уже выбрал двоих, - сообщил мне брат, кивнув в сторону стоящих у плетня дружинников, которых я знала как одних их лучших отцовских бойцов. Гойло и Ормульв, как и прочие другие, смотрели на проходящий перед ними поединок. Я бросила взгляд на сражающихся. От Коннора выступал какой-то здоровенный, с гору ростом, воин, против которого отец выставил Регнера, довольно молодого своего дружинника, совсем мальчика. Но глядя на то, как Регнер заставляет потеть этого громилу, стало понятно, что мальчишка придется по душе королю и место на одном из его кораблей ему обеспечено.

Регнер все же проиграл, но, несмотря на это, Коннор все же взял его. Я услышала одобрительный гул голосов, следивших за боем мужчин. Переговариваясь, они твердили друг другу, что из мальчишки получится отличный воин.

- Следующий, - сказал кто-то и, к моему ужасу, Олав выступил вперед и уверенным шагом направился к месту для поединков. Первым моим желанием было остановить брата. Но, конечно, я не посмела сделать это и опозорит и Олава, и отца. Гуннар нахмурился, но ничего не сказал сыну, когда тот, встав перед королем на одно колено, склонил голову в знак приветствия и почтения.

Коннор не был удивлен. Казалось, он даже ждал этого. Губы северного владыки тронула едва заметная усмешка.

- Что ж, Олав, - произнес Коннор, - я рад, что ты решил присоединиться к моему войску, но сначала позволь проверить тебя. Уверен, твой отец хорошо подготовил тебя, - сказав это Коннор покосился на Гуннара. Лицо торговца ничего не выражало, но я-то знала, что сейчас творится в его душе!

- Когда-то Гуннар был одним из лучших, - добавил король, обращаясь к Олаву.

«Боги, отведите от беды!» - взмолившись про себя, я прижала руки к сердцу, наблюдая за происходящим.

Коннор выставил против Олава одного из своих воинов. В отличие от предыдущего громилы, этот был невысокий, поджарый, с узким лицом и загорелым обнаженным торсом. Кто-то дал моему брату меч, я не заметила кто это был. Скорее всего кто-то из людей отца. Олав взмахнул мечом, примиряясь к чужому клинку, а я пожалела, что брат не взял свой. Видимо, боялся сглазить. Боялся, что Коннор не воспримет его всерьез.

Напрасно.

Я едва взглянула на противника моего брата и сразу поняла - этот достаточно хорош несмотря на подозрительно слабый вид и телосложение.

Мужчины встали друг против друга. Олав с силой ударил рукоятью меча по деревянному щиту, вызывая своего противника и едва успел опустить руку, когда человек Коннора напал. Сделал он это настолько стремительно, что я едва успела ахнуть, а бой уже начался.

Первый удар Олав отразил, выставив перед собой меч. Затем брат с силой оттолкнул нападавшего и стал атаковать. Его удары сыпались на противника один за другим, почти не позволяя последнему перевести дух. И я испугалась, что брат быстро устанет.

Наверное, мне стоило молиться, чтобы Олав проиграл. Но я была уверена, что этого не произойдет.

Вот человек короля будто опомнился и изловчившись ловко отбросил Олава назад. Теперь пришла очередь его выпадов.

Затаив дыхание, я следила за своим братом, тайно гордясь тем, что отец хорошо обучил его. В толпе воинов, следивших за происходящим боем, слышались одобрительные вскрики. Сам Коннар смотрел на Олава с явной приязнью и удовлетворенно кивал седой головой на каждый его удачный удар. Я почувствовала, как по моим губам растекается улыбка, а голова сама поднимается выше, от распиравшего меня чувства гордости за брата.

Бой закончился стремительно. Расколов удачным ударом щит противника, Олав опрокинул его на землю и разоружил. Я едва не подпрыгнула на месте, довольно захлопав в ладоши, но вовремя сдержалась и только позволила себе снисходительно улыбнуться, словно никогда не сомневалась в силе и умении своего брата.

Олав подал руку поверженному противнику и помог ему подняться на ноги, в то время как Коннор оглядывал своих воинов, выбирая ему следующего противника. Кажется, король всерьез решил испытать моего брата.

Глава 3

Из всех воинов, которых предложил Гуннар, Коннор выбрал двадцать человек. В их число вошел и Олав, которого едва ли не сразу определили на корабль Трора под его непосредственное начало. Уже к утру готовили отплытие, и к вечеру все корабли были готовы пуститься в плаванье.

В тесных трюмах трепыхались куры и несколько поросят, стояли бочки с засоленным мясом, рыбой и прочим провиантом. Весь день воины занимались тем, что готовили оружие, затачивали мечи, чистили одежду. Мой брат, собрав котомку со своими вещами, перенес его на большой корабль, принадлежавший Трору.

После заката вожди и их приближенные собрались в большом зале на прощальный пир, организованный отцом, как дань уважения Коннору Кровавому. Весь день после отбора я занималась подготовкой к пиру. Тех, кто не поместился в доме, а таких было большинство, устроили во дворе. Были разожжены костры, вынесены столы и лавки.

Проследив, чтобы всем всего хватило, я вернулась в большой зал, когда там уже вовсю царило веселье. Играли музыканты - отец держал троих для подобных празднеств - и даже был один акробат. Протиснувшись мимо стоявших близко друг к другу столов, я подошла к Олаву, сидевшему рядом с отцом. Поклонилась Коннору и Гуннару, заметив, что оба, рьяно обсуждавшие что-то до моего прихода, как-то резко замолчали.

Отец посмотрел на меня с какой-то непонятной тоской, но ничего не сказал. Я подсела к брату, про себя отметив, что Трор почему-то отсутствует за столом. И хотя мне это показалось странным, почувствовала невероятное облегчение оттого, что не придется весь вечер терпеть на себе его пристальные взоры.

Пред Олавом стояла наполненная чаша с вином. Специально для дорогого гостя, отец велел достать из погреба хранившиеся там уже долгие годы вина, которые и подали сегодня на стол короля. Когда-то давно, во время набегов, он привез их из далеких теплых стран, и вот только теперь кувшины были распечатаны. Гуннар определенно хотел произвести приятное впечатление на короля и судя по раскрасневшемуся от выпитого лица последнего, ему это удалось. Остальные вожди и дружинники пили мед или пиво.

- Ты совсем не пьешь и не ешь, - обратилась я к брату, кивая на полную тарелку, стоявшую перед ним. Олав посмотрел на меня.

- Что-то кусок не лезет в горло, - сказал он.

Я с пониманием положила руку на его плечо. Мысль о том, что завтра он уедет и что, скорее всего, мы теперь долго не увидимся, огорчала меня. Ведь я так привыкла к его поддержке и опеке. Я грустно улыбнулась, глядя на брата.

- Главное, береги себя, - шепнула, склонив к нему свое лицо.

- Да уж, постараюсь, - ответил Олав и приобнял меня за плечи. Я расслабилась в его руках и позволила себе поверить в то, что все пройдет благополучно. Что он, конечно же, вернется невредимым.

Остаток празднования я провела рядом с ним. Пила вино, танцевала, не переставая при этом следить за порядком. Но выученные рабы прекрасно справлялись со своими обязанностями и работали едва ли не с радостью по той простой причине, что уже завтра смогут вздохнуть с облегчением, когда все это воинство во главе с Коннором Кровавым, покинет наш гостеприимный берег.

Когда перевалило за полночь я, уже порядком захмелевшая, поцеловала брата в щеку и незаметно для остальных, вышла из зала, оставив за закрытой дверью гомон пьяных голосов и песни уже порядком выпившего певца, шкрябавшего на своей лангелейке какую-то непонятную мелодию. Именно шкрябавший, потому как назвать музыкой эти жуткие звуки я бы не смогла. Но северянам нравилась, а все потому, что все они были пьяны еще сильнее, чем музыкант.

Пройдя по длинному коридору, я оказалась перед дверью в свою комнату. Толкнув ее рукой, я вошла в темноту и уверенным шагом направившись к маленькому столику, стоявшему у закрытого ставнями окна. Нащупав свечу, зажгла ее при помощи огнива и поставила на подоконник. Тусклый желтый свет внезапно осветил высокую фигуру, стоявшую у двери. Неожидая подобного я судорожно вскрикнула и бросилась открывать ставни, намереваясь выбраться во двор, но не успела даже прикоснуться к ним, когда чья-то рука перехватила меня за талию и оттащила к кровати. Меня бесцеремонно швырнули на одеяло. Я тут же перекатилась назад и уперлась спиной в деревянную стену, выставив перед собой руки, словно пытаясь защитится от неизвестного человека, проникшего в мои покои.

Я сразу же узнала его. По спине пробежал неприятный холодок, и я поняла, что боюсь стоявшего передо мной мужчину.

- Если не будешь кричать, мы просто спокойно поговорим, и я уйду так же незаметно, как вошел сюда, - сказал Трор и подошел ближе.

Я поджала под себя ноги, опасаясь, что он захочет прикоснуться ко мне. Трор правильно оценил мою реакцию и не сделал попытки сесть рядом. Боюсь, что тогда я бы не сдержалась и точно завопила во все горло. Моим единственным желанием сейчас было оказаться как можно дальше от этого страшного человека. Чем был порожден мой страх, я не понимала. Но все тело сейчас дрожало от ужаса и бессильной ярости, хотя я усиленно старалась не показывать этого.

- Что ты хочешь? Те, кто хотят просто поговорить, не приходят словно воры в чужие комнаты, - сказала я, стараясь придать голосу спокойные, равнодушные интонации. - Ты понимаешь, что если прикоснешься ко мне, я скажу отцу, а он, в свою очередь, расскажет все королю и тогда тебе несдобровать, кем бы ты ни был бы для Коннора. Я дочь вождя, а не какая-то девка для забав! – последнюю фразу я почти выкрикнула, едва не сорвавшись на визг. Нет, определенно мне недоставало храбрости быть спокойной и достойной своего отца.

Трор смотрел на меня сверху вниз. Его лицо выражало крайний интерес. Выслушав меня, он сказал:

- Если бы я просто хотел с тобой развлечься, Кири, дочь Гуннара, я бы сделал это и плевал бы я на последствия, - по его тону я поняла, что он говорит правду. - Я всегда беру то, что хочу, будь то земли, золото или женщины, - добавил он.

- Тогда чего ты хочешь? – спросила я, осознав, что опасаться насилия не придется. Это немного успокоило меня.

Глава 4

Море, серое, бескрайнее обступало корабль со всех сторон. Казалось, ему нет конца. Лишь у горизонта оно сливалось с не по-весеннему хмурым небом.

Олав уже несколько дней не видел землю. Все это время он или спал, или ел, или сидел на веслах, как и остальные. На второй день плаванья, корабли попали в сильный шторм. Олав помнил, как огромные серебристые волны швыряли их корабли из стороны в сторону. То подбрасывая вверх, когда они оказывались на самом гребне, то швыряя вниз, в мрачную черноту, похожую на пропасть, из которой, казалось, не было спасения.

Но шторм прошел, опасность миновала. Все корабли оказались целыми, никого из людей они не потеряли, и это было большой удачей. Люди на ладье Трора не переставая твердили, что это добрый знак. Что путешествие обернется победой и радовались помощи богов.

Когда они, спустя несколько дней причалили к небольшому одинокому островку, затерянному посереди моря, даже король не забыл напомнить всем, что подобная удача благоволит лишь к тем, кто угоден богам, а значит, этот поход просто был обречен на успех.

Олав заснул, лежа спиной к костру, отдыхая от качки. До этого он долго лежал, закрыв глаза, прислушиваясь к шуму прибоя и вспоминая свой дом, который теперь был слишком далеко, воспоминая отца и сестру. Рядом глухо трещали сухие ветки, пожираемые пламенем, тихо переговаривались дозорные, сидящие у костра. И хотя этот остров был необитаем, Трор решил выставить своих людей даже на берегу. Олав посчитал это излишними мерами предосторожности, но вслух, конечно же, никогда не посмел бы сказать это своему вождю.

«Кто рискнет напасть на такое войско?» – подумал он засыпая.

На рассвете, пополнив запасы пресной воды, корабли снова двинулись в путь. Прошло еще несколько дней, прежде чем в небе над своей головой Олав увидел птиц.

- Чайки! – воскликнул он и с большим рвением налег на весла. Сидевший рядом воин по имени Свенд, усмехнулся, заметив оживление и радость в глазах молодого воина. Остальные спокойно гребли вперед ничем не выдавая свои эмоции.

Когда впереди показалась земля, тонкой светло-зеленой полосой нарисовавшись на горизонте, Инне, кормчий Трора, сменил гребцов на тех, кто без дела сидел на палубе, ожидая своей очереди. Корабль ринулся вперед с новыми силами. Олав подошел к правому борту, забросил в море ведро и, вытащив его, опрокинул себе на спину. Встряхнул мокрыми волосами и передал ведро другому, а сам стал наблюдать, как медленно приближается земля, словно вырастая из воды.

- Кажется, у нас сейчас будет возможность пополнить запасы съестного, - сказал кто-то из дружинников Трора, когда берег приблизился настолько, что с корабля можно было различить дома довольно большой деревни, ютящейся на отрывистом песчаном берегу. Олав поспешно набросил тунику и прочную кожаную куртку, настолько толстую, что она могла уберечь от вражеских стрел, пристегнул к поясу ножны. Оглянувшись, он увидел, что все дружинники на корабле уже облачились в доспехи и приготовили оружие. Едва их корабль врезался в песчаную отмель, как Трор первым перемахнул через борт и стал быстро подниматься к поселению. Олав поспешил за ним, как и остальные дружинники. Один за другим корабли приставали к берегу, из них высыпали люди и молча, не издав ни единого звука, темной лавиной поднимались наверх.

Корабли были замечены жителями деревни еще издалека, поэтому, к тому времени, как северяне ворвались в поселение, их ожидали вооруженные крестьяне и горстка воинов, очевидно, из дружины местного вождя. Поднявшись наверх, Олав огляделся, с каким-то тайным облегчением заметив, что женщины и дети успели скрыться. На защиту своего имущества встали только мужчины, но они были слишком плохо вооружены, хотя, подумал Олав, даже если бы у них были мечи и кольчуги, сдержать подобное войско все равно было бы им не по силам.

Люди Трора не спешили нападать и крестьян и Олав с каким-то удивлением смотрел на своего предводителя, который, раскрыв руки, словно для объятий, медленно вышел вперед.

- Мы не тронем вас. Нам нужны вода и пища.

Крестьяне переглянулись. Кажется, никто из них не ожидал подобного от вооруженных чужаков.

Не ожидал такого от Трора и Олав. Он посмотрел на молодого вождя, затем, услышав крики, доносившиеся с берега, обернулся и увидел, что Коннор и люди с корабля короля, уже выбираются на берег и торопятся присоединиться к людям Трора.

- Итак, что вы решили? – спросил Трор, опуская руки.

- Они ничего не могут решать, - раздался голос со спины и Трор обернувшись, увидел своего короля.

Люди Коннора ринулись на крестьян, а сам северный предводитель подошел к своему любимому воину и хмурясь прорычал:

- Мы никогда не договариваемся со слабыми. Мы берем все, что нам надо!

Олав продолжал стоять на месте, как и дружинники Трора. Сын Гуннара заметил, что лицо его вождя исказила злая гримаса. Неожиданно он понял, что между Коннором и Трором своеобразное противостояние.

- Не трогай крестьян, - сказал Трор. По одному взмаху его руки, его дружинники тут же обнажили мечи.

- Не смей мне перечить. Ты мой человек и ты давал клятву! – прорычал в ответ Коннор.

Его люди бросились на крестьян и Олав на миг просто зажмурился, понимая, что произойдет дальше.

- Зачем? – услышал он слова Трора, прорвавшиеся через крики бедных людей. – Ты будешь возвращаться домой рядом с этими берегами. Что ты найдешь здесь после бессмысленной резни? Пищу? Кров? Воду? Нет! Это будет мертвое поселение!

Олав опустил голову не желая видеть того, что происходило. Неожиданно он вспомнил о том, что и его отец прежде ходил в набеги с Коннором.

Нет, совсем иначе он представлял себе новую жизнь.

Первая же волна дружинников Коннора смела защитников, разбив их ряды до одиноких, обреченных групп. С кораблей на берег спускались новые и новые воины. Когда подоспела основная масса людей Коннора Кровавого, по сути, сражаться уже было не с кем. Тогда они принялись бродить среди тел, выискивая раненых и добивая их.

Глава 5

После совета, проведенного на берегу, было решено, что первым разведать обстановку пойдет корабль Трора, а остальные останутся в нескольких милях пути ниже по течению.

Коннор Кровавый прекрасно понимал, что появление такого огромного количества военных кораблей может сыграть плохую шутку. Боллтрол славился своими мощными укрепленными стенами и воины, скрывшись за ними, могли месяцами выдерживать осаду, а Коннор этого совсем не хотел. Не в его характере было сидеть под крепостными стенами, он любил действие. Только битвы, песня стали, и свист стрел могли насытить душу его и души его людей.

- Мы обманем их, - сказал он, вышагивая перед костром, - только как?

Алое пламя бросало кровавые блики на лицо короля и светлую одежду, раскрашивая ее кровавыми потеками, словно предвещая скорую битву.

Олав следил Трором. Молодой вождь сидел среди вождей и слушал слова своего короля.

- Зачем обманывать? – раздался голос из толпы. - Мы просто нападем на рассвете и снесем этот город с лица земли!

- Да, да, - подхватили еще несколько человек, - воинам не пристало хитрить! За нами сила!

Некоторое время северный король молчал, позволяя своим людям выкрикивать глупые предложения. Он стоял и лишь усмехался в бороду, осознавая, что подобная тактика не принесет пользы. Не всегда сила дает нужный результат.

Но вот наслушавшись криков, Кровавый король вскинул руку, и дружина смолкла.

- Вы не правы, - покачал головой Коннор, - стоит их стражникам заметить приближение наших кораблей, как они закроют ворота, и мы не сможем попасть внутрь. Вы хотите держать осаду? Я – нет.

- Да, но послушай, - встал один из вождей, крепкий широкоплечий воин по имени Эгир, - что если перед закатом нам высадить часть людей и пустить их лесом. Мы окружим город и ворвемся в него вместе с последними лучами солнца. Эти глупцы - слабые воины. Вся их сила – высокие стены да ров с кольями. Мы сметем их войско и завладеем всеми богатствами! Нас много, и мы лучшие воины севера!

Эгир вскинул вверх руки и его дружинники тут же закричали, потрясая в воздухе обнаженными мечами, поддерживая своего вождя.

- Это, конечно, идея, - Коннор кивнул Эгиру, - только при этом полягут многие из нас. - он взглянул на своего вождя и вкрадчиво спросил: - Ты хочешь потерять большую часть своих людей?

Эгир покачал головой и сел на место. Северянин снова подняли крик. Кто-то неуступчиво твердил, что не боится смерти! Кто-то призывал быть благоразумным и послушать короля, еще часть, меньшая, молчали, внимая голосам других.

- Здесь нужно что-то другое, - Коннор задумчиво потер подбородок, - еще есть идеи? – спросил он.

Теперь поднялся Трор. Толпа, галдевшая до этих пор, замолчала даже без призыва своего короля. Все взгляды устремились на молодого вождя и на миг над лагерем опустилась такая тишина, что было отчетливо слышно, как трещит пламя в кострах и как ветер поет над лесом, вторя мелодии тягучей реки.

- Ты прав, Коннор, - сказал Трор. - Город можно и нужно взять только хитростью. Поэтому предлагаю пустить один корабль вперед, чтобы под видом торговцев наши люди проникли в город. Затем ночью, когда все будут спать, появитесь вы. К тому времени мы перебьем всю стражу и откроем для вас ворота.

- Ты под словом «мы» предлагаешь себя и своих людей? – уточнил король. Он присел на специально поваленное дерево. Оно заменяло вождям скамью. Посмотрел на Трора, затем на своих вождей, на лицах которых читалось явное одобрение предложенному плану.

Олав, сидевший в стороне среди людей Трора, заметил, с каким уважением смотрят на молодого северянина люди Коннора. Так же он заметил недобрый взгляд, которым одарил король своего лучшего воина, когда думал, что никто не следит за ним. Олаву это показалось подозрительным.

- Да. Именно себя, - сказал Трор спокойно.

- Хочешь забрать для себя все самое лучшее, пока мы будет терпеливо, словно какие-то трусы, сидеть под воротами, ожидая, пока ты нам откроешь их и отдашь то, что не смог забрать сам? – услышал Олав голос из толпы. Он без труда узнал в говорившем дружинника Коннора, по имени Дуб. Задиристый, неухоженный мужичонка, уже не очень молодой, этот северянин вечно нарывался на драку, задирая людей Трора, особенно выделяя кормчего Инне. И почему-то, к удивлению Олава, король никогда не приструнивал его, словно и не замечал этих нападок. Или делал вид, что не замечает?

- Если ты так переживаешь за свою долю, - Трор повернулся к Дубу, - я возьму тебя с собой. Еще один меч нам не помешает, - губы северянина дрогнули в усмешке.

В толпе раздались короткие смешки. Все знали, что Дуб не отважится ступить на корабль Трора, особенно после того, как перессорился почти со всей его командой, исключая только, почему-то, Олава. С ним Дуб никогда не конфликтовал, попросту не замечая новенького, хотя Олав за это на него не обижался, а даже радовался такому стечению обстоятельств.

- Так что? – Трор пристально посмотрел на Дуба. Тот промолчал и сел на место, злобно сверкая глазами из-под кустистых бровей.

Тогда сын Ульфа продолжил:

- Таким образом, мы провернем все, отделавшись малой кровью. Я отбирал своих людей годами и каждый из них для меня важен. Они – моя семья, - произнес Трор. - Что толку в храбрости, если некому потом будет делить золото и рабов? Хитрость – это ум, а не слабость, как считают некоторые, - воин выразительно взглянул на группу под предводительством Кунна, именно они кричали громче всех за открытое нападение. Кунн и его дружинники промолчали и этим было все сказано.

Тогда Трор посмотрел на короля. Коннор довольно улыбнулся своему лучшему воину, выказывая таким образом свое одобрение.

- Тогда предлагаю проголосовать, - сказал Трор, обведя всех присутствующих долгим взглядом, - кто за – поднимает руку.

Олав увидел лес поднятых вверху рук и присоединился к большинству.

- Вот и прекрасно, - Трор довольно усмехнулся и сел на дерево рядом с королем. Коннор дружески похлопал воина по плечу.

Глава 6

Направляясь к воротам, Олав шел, устало переступая через окровавленные тела, укрывавшие двор перед башнями. Он почти не смотрел себе под ноги, то и дело задевая руку или ногу мертвецов. Рядом с ним шагал Свенд. Великану посчастливилось выйти из этой битвы почти без единой царапины, не считая той раны, что он получил в башне, и ухмыляясь, Свенд поглядывал по сторонам на дело рук своих. По мнению Олава, зрелище было ужасным. Он старался не замечать тела, но их было слишком много. Люди Коннора выискивали своих убитых. Позже их тела сожгут в центре города. Хоронить иначе не было ни времени, ни смысла.

Город был взят.

Олав остановился у самой воды, сел на прибрежный валун, торчавший из песка, и вытянул ноги. Он единственный не пошел разорять и грабить дома, да еще Свенд, почему-то шедший за ним, присматривавший за младшим товарищем с таким видом, словно боялся за его разум. Но Олав не чувствовал ничего, словно его эмоции отключились. Великан опустился рядом с Олавом на камень, бесцеремонно подвинув его, и уставился на реку.

- У нас мало погибших, - сказал Свенд.

- План Трора удался, - согласился Олав.

- Да. Но много раненых, - кивнул великан.

Олав промолчал. Он не видел Трора с того самого момента, когда вождь убил Дуба. После этого Трор исчез, растворившись в гуще сражения, а Олаву уже стало не до него. В гуще сражения он забыл обо всем, желая только одного – выжить.

Защитники города сражались достойно, но все равно потерпели поражение. У Коннора оказалось больше людей, да и то, что они напали внезапно, помогло. К тому же люди короля были натренированными бойцами, закаленными в многочисленных набегах и сражениях. У дружинников города не было ни единого шанса, а напуганные горожане не оказали ни малейшего сопротивления в своем желании сохранить жизни.

На корабли начали переносить награбленное и заводить рабов. Олав оглянулся на причал, по которому сновали одетые в доспехи воины короля. Кто-то тащил на себе мешки с добром, кто-то вел пленных. Олав следил за происходящим, когда к ним подбежал запыхавшийся Тью. Северянин остановился около воинов и перевел дыхание.

- Идемте за мной! – сказал он.

- Что произошло? – удивленно вскинул кустистые брови Свенд.

- Трор вызвал на поединок Коннора! И он зовет тебя в свидетели, сын Гуннара! – от этих слов внутри у Олава все похолодело. Обменявшись со Свендом взглядами, они резко подскочили и поспешили за Тью, бежавшим впереди.

Миновав ворота, они пронеслись по улицам, мимо почерневших от огня остовов некогда высоких надежных домов, и свернули на главную площадь, где собралось столько народа, что, казалось, негде было упасть камню. Свенд вышел вперед и локтями стал расчищать им проход. Кто-то из присутствующих попытался возмутиться, но стоило крупному Свенду зло сверкнуть глазами, как возмущение проходило само собой.

- Что происходит? – то и дело слышал вокруг себя вопросы Олав, пока следовал за своим соратником. В спину ему дышал наступавший на пятки Тью.

Когда они выбрались в центр, Олав увидел, что на открытом пятачке, окруженные своими людьми, стоят Коннор Кровавый и Трор. Рука вождя была перевязана, так же, как и грудь. Оба воина смотрели друг на друга без привычной приязни. Коннор широко раздувал ноздри, как взбесившийся жеребец, а глаза Трора, казалось, метали молнии, хотя внешне оба оставались спокойными.

- А, вот и ты, - увидев подошедших Свенда и Олава, Трор махнул последнему рукой, призывая подойти. Олав поспешил на зов.

- Олав, сын Гуннара, - произнес Трор, - я призываю тебя в свидетели.

- В чем спор-то? – спросил Свенд, но Трор только бросил на него один взгляд и великан закрыл рот.

- Меня хотел убить твой человек, - сказал Трор, обращаясь к Коннору, - и этот воин, один из моей дружины, был свидетелем подлости.

- Твой воин? – усмехнулся Коннор. - Этот мальчишка первый раз участвовал в битве. Он не состоит в твоей дружине и не давал тебе клятву верности. Ты даже сам не знаешь его толком, так почему я должен верить его свидетельству? Возможно, это заговор?

- Так ты хочешь заранее объявить всем, что сын твоего друга Гуннара лжец? – в голосе Трора прозвучала сталь.

- А я еще не слышал его слов! – ответил северный король и обратил свой взгляд на застывшего Олава. - Расскажи-ка нам, Олав, сын Гуннара, правда ли то, что утверждает мой вождь Трор о том, что якобы один из моих людей, воин по имени Дуб, попытался убить его в пылу схватки? Причем он попытался сделать это не так, как подобает истинному воину, а напал подло со спины?

Олав спокойно посмотрел в глаза Коннору, выдержав его взгляд. А взгляд короля говорил о том, что Олаву стоит промолчать. Но он был сыном своего отца и не смел лгать. Не хотел выгораживать подлеца, даже осознавая, к чему все это может привести.

- Да, - ответил Олав и добавил решительно, - более того, я хочу рассказать вам всем, что знаю имя того человека, который отдал Дубу такой приказ.

По толпе прошелся шепоток. Олав увидел удивленный взгляд своего вождя, устремленный на него.

- И кто же это? – спросил Коннор, при этом взглянув на Олава так пристально, словно хотел прочитать его мысли. Глаза короля сказали, если не знаешь – не лги, а если знаешь – молчи. Олав судорожно сглотнул. Правда оказалась намного сложнее и слова не шли из его раскрытого рта. Время словно остановилась. Олав понял, что сейчас решается судьба, или даже судьбы, его, Трора, а может быть, даже отца и Кири.

На лице Коннора промелькнуло облегчение. Он уже был уверен, что Олав смолчит, когда тот произнес:

- На нашем последнем привале ночью я отошел по нужде в лес и был свидетелем такого разговора, - и он рассказал все, что услышал, прячась в кустах.

По мере того как сын Гуннара говорил, лицо Трора становилось все бледнее, а в рядах, окруживших короля и его вождя дружинников, стали раздаваться возмущенные вскрики. Кто-то не верил словам Олава, кто-то сказал, что такое возможно, но основная масса молча смотрела на реакцию споривших. Коннор скалил зубы и неотрывно глядел прямо в лицо своему лучшему вождю. Когда Олав замолчал, Трор на мгновение закрыл глаза. По его лицу пробежала легкая тень.

Глава 7

Когда корабль Трора причалил к пристани, несколько мальчишек, удивших на берегу рыбу, побросали свои удочки и с криками бросились бежать к поселению, не узнав в чужаках, гостивших у них прежде воинов. Олав сошел на берег вслед за Свендом и Трором, с какой-то жадностью принялся разглядывать родные утесы и покатый берег, осознавая, как сильно соскучился. Еще немного, понимал он, и он снова увидит отца и сестру, обнимет их… Только теперь Олав понял, как в действительности скучал все это время по своему дому.

Переглянувшись со Свендом, сын Гуннара увидел по глазам воина-великана, что тот понимает чувства, охватившие сейчас Олава, поднимавшегося от берега к поселению и старавшегося не сорваться на бег.

- Так всегда бывает, когда приходишь из первого похода, - Свенд добродушно хлопнул Олава по плечу. Тот только ухмыльнулся.

Трор медленно поднимался по склону, его люди следовали за ним. Когда они уже оказались на вершине, навстречу им вышли вооруженные дружинники Гуннара. Но их нахмуренные взгляды мгновенно погасли, едва предводитель увидел и узнал в одном из стоящих за спиной Трора сына своего хозяина. Олав выступил вперед и встал рядом с Трором.

- Олав? – только и произнес кузнец Эгиль, примкнувший к дружинникам Гуннара.

Напряжение тотчас спало, когда Олав, улыбаясь, вышел к людям своего отца. Его обступили его со всех сторон. Оружие было опущено и воины, добродушно посмеиваясь, хлопали хозяйского сына по спине, приговаривая, как сильно он изменился за то время, пока был вдалеке от дома. Олав только согласно кивал, чувствуя, как в груди нарастает волнение от скорой встречи.

Незаметно Трор и его люди приблизились.

- Отец дома? – спросил Олав, когда с приветствиями было покончено.

- Нет, - ответил ему Болли, замешавший Гуннара во время его отсутствия во главе дружины, - уехал по делам к нашему соседу. Будет вечером.

- А Кири? – поинтересовался Олав.

- Госпожа дома, - Болли сделал шаг в сторону, пропуская Трора и Олава вперед. Всей ватагой они направились к дому через поселение. По пути Олав отметил мальчишек, тех самых, что подняли переполох. Дети стояли у плетня, провожая заинтересованными взглядами прибывших гостей. Олав подмигнул самому младшему. Тот смущенно шмыгнул носом и спрятался за спиной своего более старшего друга, но почти сразу, высунув свой любопытный нос, продолжил и интересом следить за чужаками.

В поселение воцарилась суета. Узнав среди незваных гостей сына своего вождя, люди выходили, чтобы посмотреть на него. Кто-то дружески окликал Олава по имени, кто-то просто улыбался, радуясь благополучному возвращению купеческого сына. При этом все неизменно радовались тому, что мнимая опасность миновала и те, кто сперва показался врагами, на деле оказались друзьями.

Когда Олав и Трор вошли в дом, крестьяне разошлись, занявшись прерванной работой. Дружина Трора, за исключением Свенда, осталась во дворе.

Переступив порог дома, где он не был, казалось, целую вечность, Олав прошел в широкий зал, где обычно проводились пиры и где его отец принимал у себя гостей, или просителей. Сейчас зал был пуст. Тихо трещал очаг, поднимая столб дыма прямо к отверстию в крыше. Олав невольно улыбнулся, понимая, что здесь, за время его отсутствия, ничего не изменилось.

Молодой мужчина огляделся, ища взглядом сестру, но ее тут не оказалось. Это показалоь Олаву странным, ведь Кири всегда помнила законы гостеприимства и должна была встречать гостей, даже в отсутствие отца. Но девушки не было. Тогда, предложив Трору и Свенду отдохнуть и присесть на лавку, сын Гуннара поспешил из зала в сторону маленькой комнатки Кири, надеясь найти ее там. Трор проводил его задумчивым тяжелым взглядом, но не сказал ни слова, решив просто подождать, когда девушка выйдет сама.

Когда Олав вышел из зала, Трор подозвал одну из молоденьких рабынь, чистившую стол. Девушка с поклоном приблизилась, взглянула как-то странно, словно боялась. Последнее совсем не удивило северянина. Трор разглядел в настороженных голубых глазах налет страха и одновременно море любопытства. А еще он понял, что заинтересовал ее.

Трор медленным движением достал из кошеля на поясе длинные яркие бусы и протянул их рабыне. Она удивленно посмотрела на него, не понимая, что от нее требуется взамен.

- Я давно не был здесь, - сказал Трор, - но помнится мне, в прошлый мой приезд здесь не было такой красавицы. Держи, - и он вложил украшение в ее руку.

Девушка схватила бусы и улыбнулась на добрые слова. Нежный румянец окрасил ее щеки.

— Это потому что меня купили только месяц назад, - ответила она, - что угодно господину? – у нее оказался звонкий, почти детский голосок.

- Расскажи мне последние новости. Что здесь происходило интересного за время нашего отсутствия, - попросил Трор и подмигнул ей. - Ты же наверняка знаешь!

Девушка еще сильнее покраснела и принялась говорить.

Первыми ее словами была новость о скором замужестве дочери Гуннара.

*********

Олав миновал коридор, прежде чем остановился у крепкой дубовой двери. Он легко толкнул ее рукой и очутился в светлой маленькой комнате. Кири сидела с шитьем в руках, задумчиво глядя на свои руки, когда Олав тихо окликнул ее. Резко подняв голову, она в удивлении воззрилась на брата, определенно не ожидая его видеть, затем лицо ее вспыхнуло от радости и, откинув в сторону рукоделие, Кири вскочила и бросилась к нему на шею.

- Олав! Ты вернулся! – вскрикнула она. Затем, расцеловав брата, отстранилась и стала пристально осматривать его. - Я так рада, что ты невредим! – сказала она, окончив свой беглый осмотр и убедившись, что брат не ранен и вполне здоров.

- А отец, - она широко улыбалась, - если бы он только знал, что ты сегодня вернешься, то никогда бы не уехал. Мы так ждали тебя! – добавила она и еще раз, крепче прежнего, обняла Олава, стиснув его крепко в своих объятиях.

- Мы только прибыли, - ответил Олав, - я уже знаю, что отец вернется к вечеру.