Проклятый граф. Том Vii. На крючке ярости

1

Огромный средневековый замок высился на склоне холма.

Мимо него текли годы, декады и века, мимо него неспешно скользила вечность, оставляя свой отпечаток на каменных стенах. Менялись поколения обитателей, люди рождались, взрослели и умирали, миновали радостные и страшные события…

Замок стоял, непоколебимый, строгий и уверенный, вечный и неизменный, всегда на том же месте, всегда готовый принять и взлелеять новое поколение своих хозяев.

Было время, и на три столетия он будто выпал из жизни, он был почти законсервирован, замкнут в одной точке, как и его хозяин, но они прошли – и жизнь снова потекла по каменным венам. Замок ожил, замок зазвенел голосами, заискрился смехом и, казалось, стал еще прекраснее, чем прежде.

А может, и не казалось?

В то время, когда хозяин древнего строения безжизненно сидел в холле, его вотчина пугала воображение, казалась не прекрасной обителью дворянина, а скорее тюрьмой, мрачной темницей, каменным склепом для живых, нечастных узников, и подходить к нему не рисковал никто.

Сейчас же, когда стены замка были заново отстроены, окна вымыты, а комнаты вычищены, когда даже старые дубовые двери, казалось, сияли новой древесиной, ни у кого из случайных посетителей не возникло бы и мысли о каких-то мрачных тайнах, прячущихся за высокими стенами. Трудами хозяина замка, стараниями его обитателей к древнему строению была проведена хорошая дорога, соединяющая его с большим миром и, чудилось, ничего ужасного, скрытного и страшного быть здесь просто не могло.

Никаких пленников случайные посетители увидеть здесь не ждали и не подозревали и, пожалуй, очень удивились бы, узнав, что пленник здесь все-таки есть.

Он сидел в самом глубоком подвале замка, ниже, чем можно было спуститься из основных помещений, ниже, чем можно было представить; сидел, скованный по рукам и ногам, с железным ошейником на шее и хладнокровно считал минуты своего бесконечного заточения.

Свобода ему не светила, и он знал это – он был осужден пожизненно, а если учесть, что жизнь его была бесконечной, то и заточение растягивалось на вечность.

Впрочем, сидеть так долго, как хотелось его врагам, пленник не собирался.

Мимо него текли, сменяясь один за другим, годы, он сидел здесь уже долго, подпитывая так и норовящие угаснуть силы лишь жалкими подачками, какими кормили его тюремщики, да неукротимой внутренней яростью.

Они сделали все, чтобы он не мог выбраться.

Сделали все, сковали его, опасаясь его силы, выстроили стену, которая должна была бы помешать ему бежать в поместье друга, чей подвал был соединен с этим, они замуровали в стене рядом меч, тянущий из него силы – они сделали все! Но не учли наличия у него силы, неподвластной проклятому мечу.

Его дух был несгибаем, сила его воли не могла быть сломлена, а ярость придавала ему сил, зажигая вновь так и норовящий угаснуть внутренний огонь и, пользуясь этими силами, единственными, что остались у него, он потихоньку начинал возрождать в своем теле былую мощь.

Конечно, они не знали об этом, не предполагали, что он может быть на это способен. Конечно, он не демонстрировал своих способностей тем, кого так ненавидел…

Прямо перед пленником внезапно, вынырнув из тьмы, возник силуэт высокого молодого человека с длинными черными, завивающимися мелкими кольцами волосами, и он криво улыбнулся. Эти визиты за последнее время уже стали для него привычны.

- Желаете провести партию, господин виконт? – голос его звучал хрипловато, не так, как прежде: проклятый ошейник на шее мешал нормально разговаривать.

- Как обычно, господин пленник, - в тон ему отозвался парень и, легко поведя рукой, заставил возникнуть перед узником невысокий, как раз на уровне его скованных рук, столик с шахматной доской на нем. Себе же он создал стул, на которой тотчас же и присел.

Фигуры были уже расставлены, и пленник, чуть сузив желтые глаза, с видимым трудом покачал головой – ошейник мешал ему делать и это.

- Могли бы и позволить пленнику сыграть белыми, месье Роман, - голос его так и сочился ядом, однако, на собеседника его это, по-видимому, впечатления не произвело, - Начинайте.

Роман, согласно опустив подбородок, мягко коснулся одной из фигур, переставляя ее. Противник его, тонко улыбнувшись, взял мизинцами скованных рук одну из собственных и хладнокровно ответил на вызов.

- Одно меня удивляет… - партия уже вовсю шла, однако, виконт предпочитал молчать, и пленник решил заговорить сам, - Вы приходите ко мне с завидным постоянством, часто играете со мною, скрашивая мое одиночество… Но всегда молчите. Насколько мне известно, это не в вашем характере, почему с вашей стороны я подвергнут такому остракизму?

- Потому что ты излишне хитер, песик, - хладнокровно отозвался парень, - Один раз из-за тебя я уже поругался с родными, когда ты отобрал у нас с Виком меч*, второго раза не хочу. Но поиграть с великим гроссмейстером мне всегда интересно, тем более, что с памятного раза я еще не одержал ни одной победы.

Названный «песиком» молодой человек, молодой мужчина, ибо пребывание в плену сделало его визуально старше, хмыкнул и вновь аккуратно переставил фигуру.

- Потому что та твоя победа была глупой случайностью, мальчик. Я был утомлен предыдущим поединком, был отвлечен… Ах, да что теперь, - он обезоруживающе улыбнулся, - К чему вспоминать прошлое, когда у нас с тобой есть славное настоящее? Расскажи… - пленник немного подался вперед, с жадным интересом вглядываясь в лицо собеседника, - Что происходит наверху? Почему ты не играешь с маленьким наследником, неужели он перестал увлекаться шахматами?

Роман ухмыльнулся и, сбив вражескую фигуру с доски, весело пожал плечами.

- Ты, я смотрю, потерял тут счет времени, Чес. «Маленькому наследнику» уже двадцать один год, и сейчас у него есть занятия, увы, более интересные, чем шахматные поединки… - парень вздохнул с наигранной грустью, - Приходится играть с тобой, мучая собственные глаза лицезрением твоей рыжей шевелюры. Хотя, кажется, в подполе она немного потускнела? Или ты внезапно вспомнил, что ты оборотень?

2

Красивый молодой человек, сидящий за письменным столом в одной из комнат замка, нахмурился и, приложив линейку к листу бумаги, решительно провел карандашом вдоль нее прямую линию. Окинул получившийся график взглядом и, тяжело вздохнув, выразительно сплюнул сквозь зубы, принимаясь стирать изображенное.

От интересного занятия его отвлек чей-то негромкий, знакомый смех.

- Все возишься с уроками?

Парень быстро повернулся и, сдвинув брови, покачал головой.

- Ан, какого черта? Я же просил тебя быть осторожнее – ты бы хоть дверь закрыл, прежде, чем появляться!

- Да ладно тебе, - беловолосый мужчина, мгновением назад возникший в комнате друга, негромко фыркнул, демонстративно прикрывая распахнутую дверь, - Я двадцать раз успею обратиться, если к тебе кто-то пойдет. Помощь не нужна? – взгляд его прозрачно-зеленых глаз красноречиво указал на жалкие попытки юноши решить тригонометрическую задачу. Тот отмахнулся, вновь склоняясь над листом бумаги.

- Сам справлюсь. Какие новости?

- Зависит от того, что ты имеешь в виду, - собеседник его присел на край большого кресла и, облокотившись на собственные колени, заинтересованно склонил голову набок, - Ты так и не рассказал родителям?

Лицо молодого человека помрачнело. Несколько секунд он еще тщетно пытался делать вид, что полностью погружен в решение задачи, но потом бросил карандаш на стол и скрестил руки на груди.

- Нет, - голос его звучал удивительно ровно, - Ан, я взрослый человек, маг, я сам могу принимать такие решения. В конце концов, мой дед, становясь бессмертным, тоже никого не спрашивал!

- Но у твоего деда не было семьи, могущей дать ему тот или иной совет, Анри, - Анхель, который, побывав у Чеслава, теперь поднялся к другому своему другу, чуть прищурился, - Не было меня… То есть, я-то рядом с ним был, но советоваться он со мной не собирался. А тебе, по-моему, все-таки стоит им сообщить.

Анри фыркнул, откидываясь на спинку стула. С его точки зрения, идея была не самой удачной.

- Чтобы спровоцировать скандал? Мама до сих пор меня считает маленьким несмышленышем, как будто мне по-прежнему шесть… - парень тяжело вздохнул и, мотнув головой, небрежно махнул рукой, - Узнают лет через десять, когда увидят, что я не меняюсь. В конце концов, мама с папой тоже выпили такое же зелье, замедлив бег времени, как и Людовик, почему я не имею на это права?

- Я тебя не виню, - Ан, заметив, что приятель занимает оборонительную позицию, примирительно поднял руки, - Просто, сам будучи взрослым человеком…

- Хватит! – юноша вскочил на ноги, гневно сдвигая брови, - Я устал постоянно слышать от других, что они, видите ли, взрослые люди, я сам уже давно не ребенок! Мне двадцать один год, Ан, я взрослый по всем законам, я могу…

- Анри! – Анхель, уже давно привыкший к вспыльчивому нраву своего друга, вздохнул, откидываясь на спинку кресла, - Я очень рад, что ты помнишь, сколько тебе лет, мальчик, правда. Но хотелось бы, чтобы ты не забывал и о моем возрасте – мне тысяча пятьсот тридцать лет, сынок, так что будь добр уважать старика в моем лице.

Парень, довольно быстро остыв, выдохнул через нос и, упав обратно на стул, привольно свесил одну руку с его спинки. Человеком он был и в самом деле вспыльчивым, но, тем не менее, и довольно отходчивым, а на своего лучшего друга долго злиться не мог и подавно.

- Я об этом никогда не забываю, месье Мафусаил, - легко отозвался он и, окинув собеседника пытливым взглядом, прищурился, неожиданно серьезнея, - И все-таки, Ан, какие новости? Ты ведь, я полагаю, был у Чеслава?

По губам мужчины медленно расплылась довольная, тонкая улыбка – быстрый ум приятеля ему чрезвычайно импонировал, особенно в свете того, что на воспитание в нем этой способности в немалой степени повлиял и он сам. В конце концов, не зря же он дружил с этим мальчишкой еще с тех пор, как ему было шесть лет, не зря он учил его тому, чему сам научился за свою неимоверно долгую жизнь… А Анри был благодарным учеником. Знания юный маг впитывал, как губка, черпал их отовсюду с невероятной жадностью и, достигнув возраста в двадцать один год, по магическим умениям уже почти сравнялся со своим великим дедом – мастером Альбертом.

- Догадливый мальчишка, - бросил Анхель, не зло и даже не насмешливо, а просто констатируя факт, - Да, я был у него. Едва не натолкнулся на твоего дядюшку – Роман как раз заявился сыграть с ним в шахматы.

- Ну, что ж, я с ним сейчас не играю, приходится учиться у гроссмейстера, - рассудительно отметил парень и слегка кивнул собеседнику, - Ну?

Мужчина помрачнел. Сообщить своему молодому другу о том, что узнал, ему хотелось безмерно, однако, в данной ситуации он несколько колебался. Не рассказать – значило бы предать его, а рассказать – значило бы предать Чеса, и делать ни того, ни другого Ан не хотел.

- Чес… - он замялся и тяжело вздохнув, ненадолго прикрыл глаза, - Мне трудно решить, как поступить, Анри. Если я скажу тебе то, что сказал мне он – я предам его. Но, если не скажу…

Анри понимающе кивнул. Парнем он был неглупым, можно даже смело сказать – умным, и действительно отличался немалой догадливостью, поэтому сообразить, о чем идет речь, в принципе, способен был.

- Если не скажешь – предашь меня, - задумчиво протянул он, - Любопытно. Полагаю, к Чеславу возвращаются силы?

Анхель вздрогнул, распахивая глаза. Такой степени догадливости от друга он все-таки не ждал.

- Возвращаются… - тем не менее, тихо отозвался он, - Медленно, постепенно, но… Я смог принять человеческий облик там, в подземелье. Смог, потому что он начал сопротивляться Нейдру, начал обуздывать его…

Парень нахмурился – масштабы катастрофы он прекрасно сознавал.

- Это плохо, - показывать, тем не менее, страха или волнения, Анри не пожелал, - Что еще?

- Он хочет разрушить замок, - собеседник его совсем помрачнел: выдавать планы друга ему было очень неприятно, - Сказал, что вскоре выберется из подземелья, и сравняет Нормонд с землей, похоронив под ним всех его обитателей. Ты… понимаешь, почему я сказал тебе это.

3

Анри мерил резкими шагами коридоры замка, стремясь как можно скорее покинуть его. Он был в ярости, он никак не мог обуздать собственный гнев и знал лишь один способ немного успокоиться – пройтись по лесу и вдохнуть свежий, холодный воздух.

Природа всегда успокаивала его, всегда проливала бальзам на истерзанную собственной вспыльчивостью душу.

Быть таким раздражительным парню не нравилось – ему порой казалось, что он забыл выйти из подросткового возраста, ему хотелось стать более взрослым, более спокойным и уравновешенным, но… Разве Винс сейчас проявил себя уравновешенным? Разве дед вел себя спокойно? Нет! Они не дали ему и слова сказать, не захотели слушать его оправданий, они просто накинулись на него, смешали с грязью и растоптали!

Юноша стиснул кулаки, ощущая, как душу словно ножом режет острая ярость. Как они могли! Он, дурак, думал, что Винсент поймет его, думал… думал… да черт уже знает, о чем он думал, сейчас все неважно!

- Анри!.. – знакомый женский голос заставил парня на мгновение закрыть глаза, тотчас же прибавляя шаг.

- Не сейчас, мама! – бросил он и, злясь сам на себя, стремглав бросился к выходу из замка. Обижать мать он не хотел.

Молодая девушка, совершенно не изменившаяся за пятнадцать прошедших лет, как раз вышедшая из комнаты своих младших детей, проводила старшего сына растерянным взглядом. Потом грустно вздохнула и покачала головой.

Вспыльчивый нрав первенца был ей хорошо известен, как было известно и то, что в последнее время парень старался сдерживать себя, не раздражаясь по пустякам. Однако, сейчас его, по-видимому, что-то сильно задело… Но что?..

Анри вылетел из замка и, захлопнув за собой тяжелую, массивную дверь, почти пробежал несколько шагов, затем резко останавливаясь. Вокруг, устилая собою холм, раскинулась снежная белизна, чистая и прекрасная, спокойная и умиротворяюще-равнодушная.

Он глубоко вздохнул. Одеться, выскакивая из замка он не успел, и теперь холод постепенно пробирался под его легкую домашнюю рубашку, хватал за запястья и лодыжки, заставляя непроизвольно успокаиваться.

Парень наклонился и, зачерпнув ладонью снег, протер им разгоряченное лицо, ненадолго прикрывая глаза. Да… так хорошо. Спокойнее, еще спокойнее… вот, он уже совсем-совсем…

- Маленький наследник большого замка, - внезапно коснувшийся его слуха чей-то незнакомый, насмешливый голос, заставил парня распахнуть глаза и, ничего не понимая, завертеть головой, озираясь.

Он был уже не на холме, не перед входными дверями своего родового поместья. Он был… но где?

Анри нахмурился, пытаясь сообразить, как и куда его занесло. Вокруг было темно, немного прохладно – не так холодно, как на улице, но все-таки неуютно, - и, пожалуй, сыровато. Под ногами был камень. Незнакомый голос, что обратился к нему, разнесся эхом под невидимыми сводами… Хм.

Парень стиснул зубы и, щелкнув пальцами, раскрыл ладонь. На ней, освещая небольшой участок окружающего пространства, вдруг загорелся маленький огонек, похожий на пламя костра – трюк, которому он научился лет в двенадцать и которым до сих пор умело пользовался.

Свет пламени выхватил из тьмы темные каменные стены, каменный пол… чьи-то скованные ноги, руки, железный ошейник на чьей-то шее и, наконец, - насмешливые желтые глаза под огненно-рыжей шевелюрой.

Анри замер. Бывать здесь ему прежде не доводилось, встречаться с этим человеком – тем более, однако, кто это, он догадался сразу.

- Рыжая тварь… - молодой человек выразительно сплюнул на пол у ног пленника, - Как я оказался здесь?! Ты же обессилен!

Рыжий ослепительно улыбнулся.

- Ну, не настолько же, чтобы не поймать маленького глупца на крючок его собственной ярости. Ты так зол, мальчик… мм… Анри, если я не ошибаюсь?

- Не ошибаешься, - Анри приподнял подбородок, глядя на собеседника свысока, - А ты – Чеслав. Рыжий оборотень, ненависть к которому я впитал с молоком матери, чертова тварь, которого не касается моя жизнь и моя ярость!

- Не касается? – Чеслав попытался немного приподнять подбородок сам, однако, ошейник не пустил его, - Отчего же… Анри, я ведь не пытаюсь задеть или обидеть тебя, нет-нет… Я лишь хочу посочувствовать. Ведь они не правы, не правда ли? – желтые глаза немного сузились, - Они оскорбили тебя… Им наплевать на то, что ты уже не ребенок, они все еще видят в тебе малыша! Это так раздражает, - он сочувственно шевельнул головой, пытаясь покачать ею.

Анри, чья злость на родных еще до конца не угасла, гневно выдохнул. Слова оборотня пробуждали его ярость вновь, подпитывали ее, заставляя злиться все сильнее, заставляя вести себя опрометчиво и говорить то, чего говорить не хотелось.

- Они не хотят понимать… - он закусил губу, хмурясь и опуская взгляд, - Не хотят понять, что я могу принимать решения, что я взрослый!..

- Конечно, - оборотень сочувственно прищелкнул языком, - Бедный мальчик, а ведь ты сильно изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Это было мельком… но я запомнил. Знаешь, а ведь Анхель рассказывал мне о тебе, - он вновь широко улыбнулся, - Говорил, как ты стал храбр, умен и благороден. Обидно, что родные не хотят этого замечать… - он тяжело вздохнул и внезапно оживился, - Но я могу рассказать тебе кое-что, поделиться знаниями! Наклонись ближе, мальчик.

Анри недоверчиво повернул голову вбок. Стать предателем, поддавшись на какую-то провокацию Чеслава ему совершенно не хотелось, прислушиваться к его советам он не собирался, но, с другой стороны… выслушать то, что ему скажут, ведь совсем не значит следовать этим словам!

Парень легко взмахнул рукой, в которой удерживал пламя и маленький огонек, взлетев вверх, замер на несколько метров выше пола, рассеивая неверный свет вокруг. Молодой человек, всем видом излучая недоверчивость, шагнул ближе к своему собеседнику и немного склонился.

- Ну… - начал, было, он, но закончить не успел.

Оборотень, обессиленный, скованный, внезапно подался вперед и, ухватившись руками за ворот рубашки собеседника, дернул его к себе, приближая свое лицо к его и легко дуя на него.

4

Роман тяжело вздохнул и, вытянув руки, лег грудью на стол. На душе у него было муторно – племянника парень любил и переживал за него совершенно искренне. Впрочем, для такого его состояния была и еще одна причина.

- И снова виноват я, - парень обреченно закрыл глаза, - Может, сразу меня расстрелять, чтобы я уже не мучился? Я же ходил к нему, постоянно виделся с ним, но… проморгал.

- Это не твоя вина, Роман, - Альберт нахмурился, сцепляя руки в замок и кладя их перед собою на стол, - Винить скорее следует меня. Не взирая ни на что, не взирая на то, что колдовать ты немного способен, в первую очередь ты – интантер, мальчик мой. Почувствовать возвращающуюся силу мага может только маг, это я, я должен был следить за Чеславом! – он скрипнул зубами, сжимая руки сильнее, - Но я этого не сделал. Не подумал, что ему достанет хитрости и коварства восстановить силы, да еще так быстро, не подозревал, что он может оказаться способен!..

- Довольно! – Людовик, решительно вмешиваясь в беседу дяди и брата, пару раз стиснул вытащенный из кармана эспандер – игрушку, которая всегда помогала ему думать, - и с хлопком положил его на стол, - Хватит уже заниматься самобичеванием! Кто бы ни был виноват – мы имеем то, что имеем и вопрос теперь один… как помочь Анри?

В гостиной воцарилось молчание. Собравшиеся за столом люди переглядывались, обмениваясь безмолвными соображениями, не зная, что сказать и что решить.

- Неужели все так серьезно? – черноволосый лохматый мужчина, кажущийся обеспокоенным едва ли не больше прочих, перевел взгляд с Альберта на Эрика и покачал головой, - Неужели Чесу могло достать сил, чтобы совершить такое… Винсент, - взгляд его скользнул дальше, к хранителю памяти, - Винсент, ты же умеешь работать с сознанием! Почему ты не можешь вытурить Чеслава из разума Анри??

Мужчина тяжело вздохнул, подпирая щеку кулаком. Давать долгие и пространные объяснения ему не хотелось – не то было время, чтобы читать лекции, - однако, выбора ему не оставляли.

- Я умею работать с памятью, Ричард, - он немного сдвинул брови, - С сознанием… опосредованно. Но и это не может помочь, потому что эта магия намного древнее и глубже, чем мои умения. Магия дыхания или Вздох Дьявола – один маг на несколько долгих мгновений окутывает своим дыханием другого, вынуждая его вдохнуть… и тем самым проникает в его мозг. На физическом уровне, Лэрд, а не на ментальном. Теперь каждая капля кислорода, поступающая в легкие, поступающая в кровь Анри, контролируется Чеславом, и он в любую секунду может перекрыть ему доступ к воздуху! Учитель когда-то рассказывал мне об этом, отзывался с отвращением об этом виде магии – убийство всегда претило ему, поэтому сам он этим не пользовался. Но как побороть ее знал… - мужчина тяжело вздохнул, - Я не помню, говорил ли он об этом мне. Рассказывал ли способ справиться с этим чертовым Вздохом, учил ли меня такому… Я был нерадивым учеником, - Винсент помрачнел, - И вот когда мне это аукнулось.

Великий маг, внимательно выслушавший своего предка, покачал головой.

- Только не говори об этом Анри, - вежливо попросил он, - Не хотелось бы запугивать парня еще больше, он итак, по-моему, слово боится сказать. Чеслав преподал ему жестокий урок…

- И поплатится за это! – Ричард Лэрд, с размаху стукнув кулаком по столу, раздраженно выдохнул, - Я не позволю, ни за что не позволю ему мучить Анри, это… это… Черт бы его побрал! – он запустил руку в лохматые волосы и взгляд его исполнился беспокойства, - Как он сейчас?..

Почему-то сразу становилось ясно, что спрашивает мужчина не про Чеслава. Эрик, который на протяжении всего разговора предпочитал отмалчиваться, скупо улыбнулся и чуть дернул плечом.

- Он в своей комнате, отдыхает… я надеюсь. Татьяна пошла к нему. Хочется думать, что Анри не будет с ней излишне груб – мне бы этого не хотелось.

…Анри сидел на своей кровати, подобрав под себя ноги и бездумно смотрел в окно, когда дверь тихонько отворилась, пропуская девушку.

Он услышал ее, почувствовал ее приближение, однако, поворачиваться не стал, не желая сейчас взирать на мать.

Последняя присела рядом с сыном на кровать и ласково провела ладонью по его волосам.

- Как ты? – голос ее звучал негромко, мягко, и молодой человек, сдаваясь этой нежности, ненадолго прикрыл глаза, подставляясь под материнскую руку.

- Знаешь, мама… - отвечал парень тоже тихо, совсем не желая обижать ее, - Лучше бы ко мне относились как к предателю, чем как к тяжелобольному.

- Я не считаю тебя предателем, - Татьяна чуть нахмурилась и, убрав со лба сына несколько прядей волос, опустила руку, - Я знаю, что ты вырос очень вспыльчивым, Анри, и подозреваю, что это в тебе от Чарли… не зря же он заслужил прозвище Бешенный, он всегда вспыхивает, как фитиль, стоит поднести спичку. Ты знаешь его с детства, ты похож на него вспыльчивостью… Но сердце у тебя доброе и мне это известно. Когда ты был ребенком, ты сочувствовал всем и каждому, даже тем, кого боялся, поэтому меня не удивляет, что ты решил помочь неизвестному… даже не человеку, пауку! Думаю, ты сам испугался, когда он вдруг принял человеческий облик?

Анри не стал спорить. Это воспоминание из детства, миг спасения Анхеля, отпечатался в его памяти, наверное, навсегда, навеки, и забыть его он не мог.

Он кивнул и, подавшись вперед, уткнулся лбом в плечо собеседницы.

- Правда, мама… Я тогда напугался, а он был удивлен тем, что вместо Чеслава видит мальчишку. Но, клянусь, он не пытался причинить мне вред! Он помог мне добраться до замка, он постоянно поддерживал меня, заботился обо мне ничуть не меньше, чем вы все! Мама, - парень поднял голову, взирая на девушку снизу вверх, - Мама, он мой друг! Правда, друг, он не пытается манипулировать мной или что-то в этом роде, не пытается освободить Чеслава – он просто дружит со мной, вот и все!

- Я понимаю, - Татьяна вновь ласково провела ладонью по сыновним волосам, - Понимаю, Анри, правда, понимаю. Ты подружился с ним, ты видишь его хорошую сторону… жаль, что мы знаем его другим. Знаем, что он совершал, на что был способен когда-то и на что может быть способен сейчас. Я не пытаюсь заставить тебя отвернуться от него, сын! – заметив в глазах парня протест, она поспешила объясниться, - Я просто хочу, чтобы ты понял нас. То, что ты обманывал нас пятнадцать лет, то, что ты лгал столько времени… это больно сознавать. Но сейчас, в свете того, что с тобой произошло…