Пролог судьбы

Пролог судьбы

Пролог судьбы

Металлический ритм поезда резал тишину зимнего леса. Снег хрустел, смешиваясь с хриплым дыханием старика.

Старик лежал в сугробе, прикрывая голову руками. Трое в капюшонах с меховой опушкой били его ногами, смеясь и выкрикивая матерные шутки.

Воздух дрогнул, будто пространство над стариком треснуло. Из разлома хлынул фиолетовый свет, и они увидели Его.

Нимнас возник как кошмар — нездешний, чужой. Его пальцы сжали горло ближайшего бандита, даже не коснувшись кожи.

— Чёрт! — заорал второй, выхватывая нож. Лезвие расплавилось, едва приблизившись к ауре Нимнаса.

— Точнее, — усмехнулся маг, — демон. Но вам-то от этого не легче.

Третий кинулся бежать, но тут же упал. Взвыл — его кожа покрылась трещинами, как высохшая глина.

Все стихло.

Нимнас стоял над тремя телами, обёрнутыми в сизый дым. Его пальцы ещё сияли от энергии. Бандиты застыли с выпученными глазами — алые вишни, вмерзшие в снежную глазурь.

— Зачем? — старик выполз из-под насыпи, цепляясь за шпалы, покрытые ледяной коркой. — Они ж… люди… Нельзя так…

— Люди? — Нимнас обернулся, и его плащ из мерцающей фиолетовой паутины окутал фигуру. — Люди убивают детей, сжигают святыни, насилуют женщин. Его рука взметнулась, и труп ближайшего бандита охватило кобальтовое пламя. Снег вокруг замер, превратившись в стеклянные слезы. — В моих мирах за такие преступления сдирают кожу лентами и заставляют есть собственные языки. Три века боли и криков для каждого. — Он наклонился, и в его глазах отразились тысячи казней. — А здесь... Почему нельзя?

Старик отполз к рельсу, оставляя за собой алый росчерк.

— Потому что… здесь правит — Он! — выдохнул он, прижимая ладонь к потёртому полушубку.

— Кто? — Нимнас шагнул вперёд. Снег взрывался под его сапогами, обнажая чёрную землю, словно прокажённую кожу.

Старик, кряхтя, достал из-за пазухи предмет на холщовой веревке, напоминающий молнию.

— Он! — ткнул он в воздух символом, и Нимнас ощутил, как адала обжигает грудь.

— Железка? — усмехнулся маг. Тень от его черных, как смоль, волос, доходящих почти ему до колен, скользнула по лицу старика.

— Нет. Светоч. Любовь. — Старик поднял символ.

Нимнас рассмеялся.

— Любовь? — он пнул обугленную кисть бандита, превратив её в пепельную требуху. — Это она тебе ребра сломала? Или, может, плевала в лицо?

Старик поднялся, опираясь на шпалу. Снежинки таяли на его ресницах, смешиваясь со слезами в солёные ручьи.

— Нет… — он вытер лицо окровавленным рукавом. — Эти… — кивок на пепел, — несчастные псы. Жалеть их надо…

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

— Жалеть? — Нимнас провёл рукой по воздуху, и пространство треснуло, обнажив видение: женщина в платье, залитом багрянцем, хрипит под сапогами. Девочка с косичками, её крик режет тьму. — Их тоже жалеть? Тех, кто смеялся, разрывая твоих?

Старик зажмурился, но образы впились в веки кровавыми когтями.

— Хотел… — прошептал он, рука дёрнулась к пустому поясу. — Нож точил… Ружьё искал… Мечтал — кишки их на фонарях!

— Сделай! — Нимнас взметнул руку, и пепел бандитов сплёлся в окровавленный дробовик. — Бери. Убей тех, кто сейчас пьёт твою боль в подвале. Их щенков. Их сук. — Он впихнул оружие в дрожащие руки. — Станет легче.

Старик выронил дробовик, будто тот жёг ладони.

— Не… не мне… не им… — он затряс головой. — Ружьё… не судья. — Взгляд упёрся в Нимнаса, как клинок в щит. — А ты… с чего взял, что ты — судья?

— Потому что вижу, — он коснулся виска. — Вижу их родословную зла. Прадеда с петлёй в руках. Прабабку, топящую младенцев в проруби. — Он разжал ладонь, и над ней поплыли тени — убийцы, их отцы, деды… змеиное гнездо из веков. — Я всегда выжигаю корни.

Старик засмеялся — сухим смехом.

— Корни… — он плюнул кровавой слюной. — Ты лес спалил, а теперь удивляешься — откуда пепел в глазах?

Он сорвал Светоч с шеи и швырнул в снег. Символ зашипел, выжигая в сугробе идеальный круг.

— Он Змея не мечом победил! — старик топнул ногой в снег. — Любовью! Ты… сам стал Змеем!

— Ты… — маг поднял руку, заряженную смертью, но старик шагнул вперёд, подставив грудь.

— Убьёшь? — дыхание старика пахло дешёвой водкой и медью. — Станешь ими?

Пространство завибрировало.

— Я… Не стану.

Маг разжал пальцы, и энергия ушла в землю, прожегши бездонный колодец.

— Рехнулся ты тут, дед, среди ёлок.

Нимнас махнул рукой.

— А тебе-то все это зачем? — старик прищурился, кровь стекала по бороздам морщин. — Кто ты?

— Как звали твою дочь?

— Малая… семь весен… — старик смахнул слезу, смешав её с кровью. — И её… тоже… Бог рассудит. — Он повернулся, сгорбившись. — Уходи. Знаю, кто ты.