Просто няня

Глава 1

— Так, котята мои дорогие, внимание на меня! — я хлопнула в ладоши, пытаясь перекричать весёлый гвалт. — Представьте, что у вас было пять сочных, красных яблочек. Пять! — для наглядности я растопырила ладонь, демонстрируя свой не самый свежий маникюр всему второму «Б». — И вот, значит, к вам в сад прискакала белка. Наглая такая, с пушистым хвостом. И одно яблочко — цап! — утащила. Сколько яблочек у вас осталось?

Класс на секунду затих. Тридцать пар глаз уставились в потолок, на свои пальцы, куда-то в глубины своего детского сознания. Я обожала эту тишину, когда маленькие шестерёнки в их головах начинали крутиться. Но идиллию, как всегда, разрушил один маленький засранец. Простите, вундеркинд.

— Дарья Ивановна, а можно уточнить вид белки? Это была обыкновенная Sciurus vulgaris или, возможно, её канадский подвид? И вообще, постановка задачи некорректна. Белки предпочитают орехи и семена, а фрукты едят только в случае острой нехватки основной пищи. Это нелогично.

Я медленно вдохнула, надув щёки, и так же медленно выдохнула, мысленно отправляя этого юного всезнайку в долгое путешествие по реке Дон, без весла. Марк Соколов. Моя персональная головная боль и ходячая «Википедия» в идеально отглаженных брючках. Восемь лет от роду, а заноза и занудство как у профессора на пенсии.

— Марк, дорогой мой, это была особенная, сказочная белка, — я натянула на лицо свою самую обаятельную улыбку, ту, что мама называла «обезоруживающей». — В нашем волшебном лесу белки едят всё, что плохо лежит, особенно яблоки из математических задачек. Так сколько яблок-то осталось?

— Четыре! — неуверенно пискнул кто-то с задней парты, и класс тут же радостно подхватил.

— Молодцы! Золотые мои! — я захлопала в ладоши, изо всех сил игнорируя громкий, полный вселенской скорби вздох Марка. Он явно был разочарован моим антинаучным подходом.

Работа в элитной частной школе «Перспектива» была тем ещё аттракционом. Сюда привозили детей на машинах, каждая из которых стоила как весь мой родной квартал в Ростове-на-Дону. Мои простые, «казачьи» методы преподавания с прибаутками и примерами из жизни вызывали у детей искренний восторг, а вот у их родителей и некоторых моих коллег — плохо скрываемое недоумение. Они привыкли изъясняться на языке «компетенций», «образовательных траекторий» и «личностного роста». А я что? Я человек простой. Для меня главное, чтобы ребёнок понял, а не вызубрил параграф, не вникая в суть.

Сразу после уроков я, как подбитый истребитель, завалилась в каморку Светы, школьного администратора и моей единственной подруги в этом серпентарии. Света, в отличие от меня, была здесь своей — всегда на высоченных шпильках, с идеальной укладкой и телефоном, разрывающимся от сплетен столичного бомонда.

— Свєтка, всё! Я скоро начну выть на луну, — драматично выдохнула я, плюхаясь на стул напротив неё. — Этот Соколов-младший меня в могилу сведёт. Он сегодня мне лекцию про рацион белок прочитал! Не ребёнок, а поисковая система с ножками!

Света грациозно отхлебнула кофе из крошечной чашечки и посмотрела на меня взглядом, полным сочувствия и лёгкого превосходства.

— Дашенька, я же тебя предупреждала. Ты хоть знаешь, кто его папа?

— Знаю, — буркнула я, ковыряя заусенец. — Какой-то там строительный магнат. Нефтяной король? Или кто он там?

— «Какой-то там»? — Света закатила глаза так, что я испугалась, как бы они у неё там не остались. — Даша, Андрей Соколов — это человек, который строит половину Москвы! Он привык, что все вокруг него ходят на цыпочках и дышат через раз. А своего Марка он просто обожает. Считает его непризнанным гением. Любая жалоба на сыночка — и он тебя с землёй сровняет. Купит школу и сделает тебя ответственной за полив фикуса в холле.

— Гений, которому не мешало бы научиться общаться с живыми людьми, а не только с «Алисой» в колонке, — проворчала я. — Он же абсолютно не приспособлен к жизни в коллективе.

— Просто будь с ним помягче, Даш. Улыбайся, хвали его интеллект. Тебе же проблемы не нужны, так ведь?

— Проблемы мне даром не сдались, — согласилась я, вставая. — Но и делать вид, что всё прекрасно, когда у меня на глазах растёт маленький эгоистичный сноб, я не могу. Совесть не позволит. Ладно, прорвёмся! Не таких быков за рога брали!

Я с присущим мне донским оптимизмом отмахнулась от её предостережений. Ну что он мне сделает, этот папа-миллионер? Подумаешь! Дети — они и в Африке дети. К каждому можно найти ключик.

Ох, как же я ошибалась. Моя уверенность испарилась без следа на следующий же день.

На большой перемене я разливала детям компот, когда мой слух уловил тихие, сдавленные всхлипы. В дальнем углу игровой комнаты, сжавшись в комочек на пуфике, сидел тихий и скромный Егорка из небогатой, по местным меркам, семьи. А над ним, словно хищная птица, нависал Марк Соколов. В руках у Марка сиял новенький планшет, который стоил, наверное, как моя годовая зарплата.

— Ну что ты разревелся, как девчонка? — с ледяным превосходством в голосе бросил он. — Я же тебе просто по фактам объяснил, что твой планшет — это доисторический хлам. У него даже процессор двухъядерный и разрешение экрана ниже, чем у моих смарт-часов. Тебе его что, в музее техники выдали?

Егор зарыдал в голос, закрыв лицо маленькими ладошками. Остальные дети замерли, превратившись в зрителей этого жестокого спектакля.

Внутри меня будто лопнула струна. Одно дело — спорить с училкой про белок, демонстрируя свой не по годам развитый интеллект. И совершенно, кардинально другое — унижать слабого, самоутверждаясь за его счёт. Моя фирменная «обезоруживающая» улыбка сползла с лица, уступив место выражению, которое мой дед-казак называл «Щас кто-то огребёт».

— Марк, — мой голос прозвучал непривычно тихо, но так, что даже дети в другом конце комнаты обернулись. — А ну-ка извинись. Немедленно.

Он вскинул на меня свои умные, но абсолютно холодные глаза, в которых не было ни тени раскаяния.

Глава 2

Дверь в кабинет нашей директрисы, Елены Викторовны, распахнулась так, словно её вышибли ногой. Без стука, естественно. Висевший на стене портрет какого-то бородатого учёного мужа испуганно подпрыгнул. Я от неожиданности икнула и вжала голову в плечи, чисто на автомате.

На пороге, заполнив собой весь проём, стоял он. Андрей Соколов. Собственной персоной.

Я, конечно, поддалась любопытству и погуглила папашу моего маленького тирана, Марка. Но ни одна, даже самая глянцевая фотография из интернета, не передавала этой… мощи. Высоченный, плечистый, в идеально сидящем костюме такого цвета, который я бы назвала «мокрый асфальт в лунную ночь». Стоил этот костюм, наверное, как моя скромная однушка в спальном районе. Короткая стрижка, упрямый подбородок и холоднющие серые глаза. Сейчас эти глаза смотрели на меня так, будто я была не учительницей начальных классов, а жвачкой, прилипшей к подошве его сияющего ботинка за тысячу евро.

Елена Викторовна, обычно гроза всей школы, тут же сдулась, как проколотый шарик, и превратилась в трепетную мышку.

— Андрей Игоревич, здравствуйте! Какая радость! Проходите, пожалуйста, присаживайтесь… — защебетала она, указывая на стул для посетителей, который рядом с Соколовым выглядел как детский стульчик из «Икеи».

Он её попросту не заметил. Сделал два шага ко мне, и я почувствовала, как в кабинете резко упала температура. Воздух как будто сгустился.

— Вы — Дарья Ивановна? — его голос, низкий и ровный, без единой эмоции, мог бы замораживать воду.

— Она самая, — пискнула я, но тут же взяла себя в руки. Так, Потапко, не дрейфить! Я заставила себя расправить плечи и посмотреть этому ледяному человеку прямо в глаза. Мама всегда учила: «Даша, никогда не прячь глаза. Ты не золотой рубль, чтобы всем нравиться, но и не дырявая копейка, чтобы тебя ногами пинали».

Уголок его рта едва заметно дёрнулся в подобии усмешки, но глаза остались такими же холодными.

— На каком основании вы позволили себе унизить моего сына перед всем классом?

Ну, началось. Наезд был такой прямой и бесцеремонный, что я на секунду потеряла дар речи. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как где-то в глубине души закипает моя горячая донская кровь. Унизить? Да он хоть в курсе, как его драгоценное чадо вчера другого ребёнка до слёз доводило?

— Прошу прощения, а не могли бы вы уточнить, в чём именно заключалось унижение? — я позволила себе самую капельку своего южного говора, чуть растягивая гласные. Пусть знает, что я не из тех, кто в обморок падает от строгого взгляда.

— Вы заставили его копаться в земле! Выставили его на посмешище! Мой сын пришёл домой в слезах, потому что какая-то… учительница, — он буквально выплюнул это слово, — решила устроить ему показательную порку.

— Во-первых, не «какая-то», а Дарья Ивановна, — я говорила спокойно, но внутри всё клокотало. — А во-вторых, это была не порка, а урок труда и биологии в одном флаконе. Ваш сын, который может процитировать наизусть параграф о фотосинтезе, испугался пересадить один-единственный цветочек. Потому что, о ужас, можно испачкать ручки в земле. Вы сами не находите это немного… странным для восьмилетнего мальчика?

Брови Соколова поползли вверх. Кажется, такого ответа он не ожидал. Видимо, он привык, что при его появлении все сразу падают на колени и начинают биться головой об пол, вымаливая прощение. А тут какая-то учительница в простенькой блузке и смешной юбке в горошек смеет ему возражать.

— Мой сын станет программистом, а не садовником! Ему не нужно уметь возиться в грязи!

— А программисту обязательно нужно уметь доводить одноклассника до истерики, потому что у того планшет «неправильной» фирмы? — мой голос предательски дрогнул от возмущения. — Ваш сын растёт очень умным, я не спорю. Но он растёт абсолютно нечутким, понимаете? У него эмпатия на нуле. Он не умеет дружить. Он не уважает никого, кроме себя и своих навороченных гаджетов. И никакие деньги, Андрей Игоревич, не купят ему ни друзей, ни простого человеческого тепла. А тот несчастный цветок мы сегодня спасали всем классом. Все вместе. И даже тот мальчик, которого Марк вчера обидел, помогал ему. Вот это, я считаю, и есть настоящий урок. А не унижение.

В кабинете повисла такая тишина, что было слышно, как за окном чихнула ворона. Елена Викторовна, кажется, вообще забыла, как дышать. Я стояла, тяжело дыша, и смотрела прямо в ошарашенные серые глаза Соколова. Ну всё, Даша, договорилась. Сейчас тебя вместе с твоим фикусом вышвырнут из этой элитной школы. Можно паковать чемоданы и возвращаться в Ростов.

Андрей молчал. Он смотрел на меня долго-долго, и я видела, как выражение его лица меняется. Ледяная ярость медленно сходила на нет, а на её месте появлялось… что-то другое. Удивление? Задумчивость? Я не могла разобрать. Казалось, он впервые в жизни столкнулся с человеком, который не испугался его статуса и миллионов. С тем, кто посмел сказать ему в лицо правду о его сыне. Горькую, но очевидную.

Он медленно опустил взгляд на свои идеальные руки с дорогими часами. Потом снова посмотрел на меня.

— И что вы предлагаете? — его голос прозвучал совершенно иначе. В нём больше не было стали, только глухая усталость и… растерянность.

Я даже моргнула пару раз, не веря своим ушам. Он не орёт. Не угрожает увольнением. Он… спрашивает совета? У меня? У «какой-то учительницы»?

В этот момент я вдруг поняла, что мой маленький урок ботаники дал совершенно неожиданные всходы. И не только для маленького Марка, но и для его всемогущего отца. Похоже, этот разговор это начало чего-то очень интересного.

***

Я уставилась на него, как на восьмое чудо света, и мысленно прокручивала в голове его вопрос. Мне не послышалось? Этот мужчина, который только что метал в меня молнии из своих серых глаз, теперь спрашивал моего совета? Ну всё, приехали. Кажется, где-то в мире сейчас плачет один очень растерянный бизнес-консультант, потому что его работу бесплатно выполняет учительница начальных классов.