Простушка для мажора

Глава 1

Ну, вот и всё!

– С сегодняшнего дня я – студентка заочного отделения, – рапортую подруге.

На губах – радостная улыбка, но в душе полный раздрай.

Обидно ли мне? Очень.

Я целый год проучилась на очном отделении, мечтала со второго курса найти подработку и осесть в городе. А после окончания университета и вовсе забыть наш захудалый посёлок, как страшный сон.

Но у судьбы свои планы…

Нет, не так. На самом деле судьба тут совершенно ни при чём, а вот моя мачеха – очень даже. Именно она стала инициатором того, чтобы меня перевели на заочку, а вот её драгоценные деточки остались учиться на очном отделении.

– Может, ещё сможешь вернуться на очное? – Ульяна пытается утешить меня.

– Я бы с радостью, но папа… Он – единственный близкий человек у меня. Ты же знаешь, сначала мама, потом бабушка… – я поджимаю губы, прикусывая их изнутри, чтобы подавить рвущийся из горла всхлип.

Отворачиваюсь, чтобы подруга не видела моего состояния, но Ульяна всё видит и всё замечает. Она нежно касается рукой моего предплечья и слегка сжимает в знак поддержки.

– В общем, если я взбрыкну и уеду в город, наплевав на всё, то папа вряд ли будет со мной общаться после этого. У них с Оксаной и так полно проблем…

Подруга участливо заглядывает мне в глаза и, кажется, что-то хочет сказать, но не успевает, потому что у неё звонит телефон.

– Я в буфет, заберу ключи и вернусь, – шепчу Ульке и спускаюсь на первый этаж.

Прохожу через холл и сворачиваю в сторону буфета.

Нахожу глазами нужный столик, за которым восседают мои сводные брат и сестра, и уверенным шагов иду в их сторону.

Антон и Агата – двойняшки. Они на три года старше меня, а породнились мы после того, как мой отец женился во второй раз.

За столом родственнички сидят не одни: с ними ещё несколько студентов, и среди них самый популярный парень нашего университета – Роман Градский. Помимо скверного характера и полного отсутствия манер у парня есть ещё один огромный недостаток – он встречает с Агатой, моей сводной сестрой.

И они друг друга стоят, скажу я вам.

Подхожу к нужному столику и останавливаюсь как раз за спиной сладкой парочки.

– Привет, – говорю просто, чтобы привлечь внимание, так-то мы сегодня уже виделись. – Я за ключами, – обращаюсь к Антону, который как раз сидит напротив и смотрит на меня во все глаза.

Вряд ли брат в восторге от моего появления, ведь в прошлом году мы ни разу не пересекались в стенах университета. Я учусь на педагога, а вот Агата и Антон – будущие юристы, к тому же старшекурсники. И меня они считают пустым местом, но только мне плевать.

Я и сама не горю желанием видеть этих двоих: избалованных великовозрастных деточек, которые тяжелее столовой ложки ничего в жизни не поднимали. Ещё и шикуют за счёт моего отца.

Но сейчас мне просто необходимо получить ключ от квартиры, чтобы забрать свои немногочисленные вещи и не опоздать на автобус.

– Антон! – слегка повышаю голос. – Ключи! – обхожу столик и становлюсь рядом с братом.

Протягиваю ладонь в надежде скорее получить желаемое и уйти отсюда.

– Какие ключи? – блеет Антон и переводит взгляд на сестру, но Агата только пожимает плечами. – И ты кто такая вообще?

Теряюсь на мгновение: так значит? Решили сделать вид, что не знают меня, но зачем?

– Я очень спешу, ну, пожалуйста, – переступив через себя, предпринимаю ещё одну попытку.

– Тох, кажется, она тебя очень даже знает, – усмехается Градский и проходится по мне оценивающим взглядом.

Агата тут же надувает губы и пытается вернуть к себе внимание парня, но Роман, кажется, забыл о том, что справа от него сидит его девушка.

– Да ладно, имя спросила у кого-нибудь, – братец небрежно машет рукой в мою сторону.

– Агата? – обращаюсь к сестре.

Разговаривать с этой стервой нет никакого желания, но без ключей я точно не уеду никуда, а завтра мне уже нужно быть дома.

– Да она следит за вами, ребята! – выкрикивает один из прихвостней Градского.

Большинство студентов мгновенно забывают о том, зачем находятся в буфете. Еда отходит на второй план, а помещение наполняется тихим шёпотом. По телу бегут мурашки от липких взглядов нескольких десятков глаз, меня едва не передёргивает от отвращения.

– Агата, – произношу срывающимся голосом, – Антон, – поворачиваюсь к брату. – Просто отдайте ключи.

Я снова протягиваю открытую ладонь и застываю в таком положении на несколько невероятно длинных мучительных мгновений. Чувствую себя жалкой попрошайкой, кажется, никогда в жизни ещё так сильно не унижалась.

– Да ладно, вам, ребят, – голос Градского разрывает тишину.

Слышится какой-то царапающий барабанные перепонки шелест, но я не обращаю на него внимания, потому что всё оно сосредоточено на лицах сводных.

– Вот, держи, – произносит Роман.

Я вздрагиваю от его голоса, потому что он звучит слишком близко. Парень поднялся из-за стола и теперь стоит рядом со мной, а в моей ладони красуется смятая синяя купюра.

– Это что? – отшатнувшись, роняю на пол деньги.

– Ха-ха! – ржёт кто-то за моей спиной. – Впервые в жизни бабки увидела, испугалась!

Остальное стадо дружно подхватывает, хохот становится всё громче.

– Попрошайка! – летит в меня со всех сторон, но больше всего шокирует то, что Градский невозмутимо наклоняется, поднимает валяющуюся возле моих ног банкноту и снова пытается вложить её в мою ладонь, которую я так и не убрала.

– Шик! – слышу писклявый голос сестрицы.

Оборачиваюсь и вижу, что эта гадина фотографирует меня с протянутой ладонью. Мгновенно реагирую и прячу руку за спину, но тут же соображаю, что у меня деньги Романа.

Бросаю короткий взгляд на этого избалованного мажора и не вижу в его лице ни капли насмешки. Неужели и вправду искренне хочет оказать помощь?

Впрочем, это не важно, ведь именно благодаря Градскому в ушах не прекращая, звучит это глупое «попрошайка», а глаза непроизвольно наполняются слезами.

Глава 2

Роман

– Итак, с началом нового учебного года, – заплетающимся языком тянет Тоха.

Поднимает вверх бокал и опрокидывает его в себя полностью. Он и так уже в «зюзю», но всё никак не угомонится.

– Было бы чему радоваться, – возмущённо фыркает Агата, моя девушка.

Мы встречаемся с весны, хотя обычно я не приветствую длительные отношения с противоположным полом.

– А ты бы хотела продолжать сидеть в нашей глухой дерёвне и пахать в огороде, как проклятая? – резонно замечает Антон.

– На это есть Сенька, – всё в том же высокомерном тоне замечает Агата и демонстративно поправляет длинные белокурые пряди тонких волос.

– Ну да, ну да, – вздыхает друг, – тебе удаётся провести всех, а вот я…

– Что ты? – девушка пытается перекричать громкую клубную музыку. – А кто всё лето провалялся якобы больной? – она рисует кавычки в воздухе, и все дружно взрываются от смеха.

– Да уж, не повезло вам с этим захолустьем, надо в город перебираться, если хотите хоть чего-то добиться в жизни, – замечает Свят, ещё один мой корефан.

– Ууу, – дружно тянут близнецы, – мы над этим работаем.

– Да ладно вам, ребят, – лениво встреваю в разговор, – тоже мне проблема: жизнь в деревне. Меня вот отец всё лето из фирмы не выпускал, я света белого не видел из-за бесконечных бумажек, отчётов, договоров и прочей мутотени бюрократической, а вы тут из-за какого-то огорода ноете.

– Чего? – весь стол начинает гудеть после моих слов. – Ты серьёзно, Ром? – толкает меня в бок Агата.

– А что? – развожу руки в разные стороны. – Я считаю, что и в деревне, если не лениться, можно жить нормально, разве нет?

– Ты сам-то дальше города выезжал куда? – бросает Тоха возмущённо.

– Разумеется: Мальдивы, Бали…

– Так, всё! – ударяет по столу друг. – Я не могу это слушать!

– Да ладно тебе, не ной! – хлопаю Антона по плечу. – Просто признай, что ты – ленивая задница, – откровенно потешаюсь над парнем.

А он мне даже ответить толком ничего не может, тянется за очередной порцией выпивки. Пытается нахмурить свои светлые брови, но кроме смеха его действия ничего не вызывают.

– Чё ты ржёшь? – вопит обиженно. – Сам-то был хоть раз в деревне, а? Слабо тебе прожить там хотя бы месяц?

Антон смотрит на меня с вызовом, но мне плевать на него. Я бы в принципе не общался с этим мягкотелым чудиком, если бы не его сестра.

– Интересное кино… – задумчиво произносит Свят.

В отличие от Антохи друг трезв, как стёклышко, а ещё очень любит всякого рода авантюры. Как и все мы.

– Как дела, братва? – за наш стол присаживается ещё часть компании. Парни танцевали с какими-то левыми тёлками, ещё и за стол их приволокли. – Чё такие кислые? – спрашивает Ник – тоже наш одногруппник и кореш.

– Да вот Ромчик с Тохой поспорить решили, сможет ли Град месяц в деревне протянуть? – вещает Свят громогласно.

Хочу его прибить, прямо здесь, мордой об стол.

– Ты чё несёшь? – рявкаю на друга.

– Да ладно… – восхищённо тянут остальные, к ним присоединяется ещё парочка девчонок, кто-то успевает записать наш разговор на камеру телефона.

Трындец короче…

– Ну, тогда надо придумать условия: поехать в деревню без тачки и бабок, – загибает пальцы Никита.

– Так, стоп! – рявкаю и поднимаюсь из-за стола. – Вы не так всё поняли!

– Ооо, – тянет толпа разочарованно, – Град решил слиться.

– Ни хрена! – закипаю, теряя терпение. – Я при своём мнении остался: в деревне плохо только ленивым задницам.

– Так и докажи это, – подначивает меня Свят.

– Окей, месяц, значит? – бросаю с вызовом.

За свои слова я привык отвечать, пусть даже кто-то тупо меня неправильно понял. Не могу допустить, чтобы потом говорили, что Роман Градский – трепло.

– А как же универ? – надувает нереально пухлые губы Агата.

Ухмыляюсь. Серьёзно? С каких это пор Стукину волнует учёба?

– Дам бабла потом преподам на зачётах и всё, – отвечаю лениво.

Это меня сейчас меньше всего волнует, а вот тот факт, что придётся менять привычную среду обитания – очень даже. И волнует, и радует одновременно.

Несмотря на то, что мне всего лишь двадцать два, я давно уже пресытился всеми этими благами цивилизации: клубы, деньги, девочки, крутые тачки. Со временем это всё надоедает и хочется чего-то нового, так почему бы не попробовать? К тому же, я всегда могу вернуться, если что-то пойдёт не так.

– Надо хату найти, – бубню себе под нос, и тут-то Антон оживает.

– А я знаю, – мямлит пьяным голосом. – Бабкина хата, да? – пытается сфокусировать взгляд на своей сестре, но залитые алкоголем глаза слушаться хозяина не хотят.

– Сенькиной бабки? – брезгливо морщится Агата, и мне тоже становится не по себе.

Я грязь и бардак не люблю, с детства матерью к порядку приучен, и если там в хате жуткий срач, меня вывернет на этого Сеньку сразу же.

– Кто такой Сенька? И чё за хата? – спрашиваю у близнецов, но вместо ответа эти двое начинают ржать, как кони.

– Ща всё порешаем, Град, – Антон вынимает из кармана джинсов телефон и набирает чей-то номер.

– Тош, подожди, – пытается его остановить сестра, – ты же сегодня, ну… забыл? – она пихает его в бок, однако Стукин не реагирует. В хламину просто, как ещё не вырубился?

– Алле, – бормочет в трубку. Видимо, на той стороне провода кто-то ответил. – Короче, – парень встаёт из-за стола и идёт в сторону туалетов. Там музыка потише.

– Ром, а как же мы? – вешается на моё плечо подруга. – Ты уедешь на целый месяц, может, мне с тобой поехать?

– Зачем? – отстранившись, смотрю на девушку, надеясь на то, что она пошутила.

Вот её мне ещё рядом не хватало, от Агаты я тоже не прочь отдохнуть.

– Град, а как ты без бабла там будешь? – цепляется Ник.

– Заработаю, – отвечаю самоуверенно.

Я не хлюпик какой-нибудь, железо в зале тягаю, вполне сгожусь для физической работы. Да и что там сложного-то?

Глава 3

Подъём в пять утра – не самое страшное, что может быть в жизни студентки. Тем более, теперь я учусь на заочном, а основная моя обязанность на данный момент – это козы, куры и огород, с которого скоро, к счастью, будет снят оставшийся урожай.

Но сегодня мне просыпаться не хочется, однако будильник продолжает настойчиво звонить. Беру в руки телефон и пытаюсь отключить назойливую мелодию, но спустя пару минут телефон начинает трезвонить с новой силой.

Всматриваюсь в экран и понимаю, что никакой это не будильник, а Антон – где взять сил, чтобы не рифмовать. Из-за этого гада и его сестрицы я уехала в посёлок без своих вещей, и мои сумки теперь стоят на съёмной квартире сводных.

А сейчас наглый братец звонит мне, как ни в чём не бывало? Совсем охамел.

Бросаю взгляд на часы – половина первого, нормальный вообще, ночью названивать?

Отвечать не хочется, но язык так и чешется отчитать идиота, поэтому я снимаю трубку.

– Ты в своём уме, Стукин? Ты время видел? Я, между прочим, за вас тут отдуваюсь, пока вы там в городе прохлаждаетесь, и вообще, не смей…

– Сень, Сень, остынь, а, – как ни в чём не бывало произносит братец. – Лучше скажи, ты бабкину хату никому ещё не сдала?

– Бабушкину хату? – тяну, не веря своим ушам. – Нет, и не собиралась…

Хатка старенькая, и даже наши местные в здравом уме её снимать не станут, она пустует уже немало лет после смерти бабушки, которая оставила её мне. Оксана уговаривала отца продать жильё, но папа упёрся (наверное, единственный раз на моей памяти), и не стал ничего предпринимать.

И вовремя хатку тоже не ремонтировал, а потому сейчас там всё сильно обветшало, по сути, ценность имеет только участок.

– Я нашёл тебе квартиранта, – сообщает Антон довольным, но невнятным тоном. Похоже, брат не совсем трезв.

– Антон, видишь ли. Я не против иметь собственную копейку, но объективно говоря это жильё нельзя сдавать за плату.

– Тогда пусть квартирант тебе ремонтик какой забацает, разве плохо? – Антон знает, на какую точку надавить.

– Нет, не плохо… – тяну, в мечтах развешивая на стареньких стенах новые обои. Да хотя бы эмульсионкой освежить, уже хорошо будет. Если ещё и за чужой счёт…

– Тогда завтра встречай соседа, – сообщает радостно.

– Подожди, как завтра? А прибраться, там же давно не жил никто, и папе сказать нужно…

– С дядей Сергеем я поговорил, он не против, так что гуд бай, систер, – Антон противно ржёт и вешает трубку.

Ну, понятно. Как и всегда, всё решили без меня. А мне Антон просто по пьяни решил позвонит, чтоб ему пусто было.

Интересно, и что за квартирант такой согласен жить в спортанских условиях, да ещё и ремонт за свой счёт делать?

С этими мыслями я засыпаю, но нормально отдохнуть мне так и не удаётся. Под утро на весь дом раздаётся детский плач. Ворочаюсь ещё минут пять, но потом всё же встаю, принимая очевидное: поспать мне сегодня больше не светит.

Накинув на плечи лёгкий халат, плетусь в соседнюю комнату, где спят мои младшие сёстры по отцу.

Когда мне было десять, моей мамы не стало. А спустя пять лет папа женился во второй раз, на продавщице из местного магазина.

Я не знаю, как Оксане удалось окрутить отца, ведь на маму женщина совершенно не похожа, но очень скоро она вместе со своими взрослыми детьми перебралась в наш дом.

А потом умудрилась, несмотря на возраст, родить ещё двоих. И всё бы ничего, но почему-то детей родила Оксана, а вставать к ним по ночам должна я.

Вот и сейчас, маленькая Машенька, которой всего полтора годика, расплакалась, а никто будто и не слышит.

Укладываюсь рядом с сестрёнкой на кровать, на противоположной стороне которой спит Алиска – её скоро исполнится три.

Вообще кровать большевата для таких малышек, особенно для Маши, но мачеха моя, как только младшей стукнул годик, детскую кровать продала. Двуспалка и так была у нас, и Оксана решила, что мелкие и на ней спать смогут вдвоём. Одним словом, мачеха – женщина очень предприимчивая.

Не замечаю, как засыпаю рядом с успокоившейся малышкой. И даже вижу какие-то красочные сны: правда, в последнем мне почему-то снится Роман Градский. Парень смеётся надо мной и обзывает попрошайкой.

– Приживалка, спит тут, а коз я доить должна? Орут, спать не дают, заразы рогатые… – доносятся сквозь сон обрывки ругани.

Медленно размыкаю глаза и вижу над собой перекошенное от злости лицо мачехи. Выкрашенный в рыжий цвет волосы всклокочены и торчат в разные стороны, на лице ноль косметики, и выглядит Оксана в таком виде весьма непрезентабельно.

– Маша плакала под утро, я пришла её успокоить, – бурчу недовольно, усаживаясь на постели.

– Ой, вот не надо оправдываться, – фыркает Оксана и подбоченивается. – Хамка.

– Я тебе не хамила, – зыркаю на женщину и встаю с кровати, чтобы обойти её и выйти из комнаты.

Так, стоп! Что она сказала?

Приживалка?

Я?

– Я – не приживалка, – шиплю, резво развернувшись. – Это дом моего отца!– тычу пальцем вниз.

– Ну-ну, мечтай больше. А твой отец во всём меня слушается, – кивает мачеха и с победным выражением лица первая выходит из комнаты.

О том, что здесь вообще-то спят её дети, женщина не думает, иногда кажется, что ей вообще не малышек плевать.

А вот насчёт папы она права, у меня иногда складывается впечатление, что Оксана его околдовала, но, увы, я в такую чушь не верю. Однако влияние мачеха на отца имеет сильное – факт.

Умывшись и переодевшись в рабочую одежду, я плетусь на хоздвор. Козы действительно орут нереально, потому что обычно я их кормлю в начале шестого, а сейчас уже восьмой час.

Раздав корм и сено молодняку, принимаюсь за дойку.

Раньше мы с папой держали только огород, ну, курочек ещё. Но когда родилась Алиска, выяснилось, что у девочки особая форма аллергии на материнское молоко и смесь, и подходит ей исключительно козье молоко.

Отец вполне мог себе позволить приобретать продукт у местных козоводов, ведь работал он тогда агрономом в местном техникуме. Но мачеха решила, что это невыгодно, а излишки молока можно ещё и продать (и откуда у обычных коз возьмутся излишки?).

Глава 4

– Опаньки! – выдыхает нахал и противно скалится, буквально облизывая меня взглядом.

Я запакована по самое горло, но чувствую себя голой от его пронизывающего взгляда, и как он это делает?

– Вот так встреча… – тянет Градский, останавливаясь сбоку от меня.

С другой стороны пристраивается его дружок, буквально загоняя меня в ловушку.

– Я… – блею жалко, не зная, что сказать этим двоим бугаям. По сравнению с ними чувствую себя малявкой, от страха даже поджилки трясутся.

– Ты знаешь эту лапочку? – друг Градского касается пальцем выбившейся из моей причёски чёрной пряди волос и отбрасывает её в сторону.

– Да был один случай, – щёлкает языком Роман.

Ну да, его дружка тогда в столовой не было вместе с остальными.

– Очень интересно, – тянет второй, впиваясь взглядом в моё разрумянившееся лицо. – А я не знал, что ты любишь экзотику, – парень шарит глазами по моему наряду, а мне почему-то становится неловко.

Никогда не зависела от мнения всяких избалованных мажоров, а тут вдруг не знаю, куда деться от стыда.

– Она мне должна, – стерев с лица ухмылку, заявляет Градский.

– Она?

– Я? – произносим с дружком Романа одновременно.

– Да что с неё взять?

– Ну, не скажи, – теперь уже Градский тянет ко мне свои лапы, по которым я, не раздумывая, ударяю.

– Кыш! – шиплю дикой кошкой, чем только ещё больше веселю парней.

От собственного бессилия становится не по себе, и кажется, что через миг меня уже закинут в багажник и увезут в неизвестном направлении, но к счастью, открывается калитка и на улице показывается отец.

– Что здесь происходит? – басит он, а у меня из груди непроизвольно вырывается вздох облегчения.

Я же уже приготовилась Богу душу отдать, не зная, чего ждать от этих городских пижонов. Быть может для репутации Градского моя выходка оказалась смертельной? Я же понятия не имею, по каким законам живут эти папенькины сыночки.

Если смотреть со стороны, то мне они кажутся какими-то инопланетянами. Помимо дорогой одежды и прочих цацок от них за версту несёт самоуверенностью. Будто это не простые парни, а хозяева жизни.

Причём, судя по всему, и моей тоже.

– Тааак, – отец окидывает взглядом парней и спрашивает: – квартиранты?

– Да. Один. Квартирант, – произносит Градский, заставляя мою челюсть упасть на землю.

– Сенюшка, ключи принеси от бабушкиного дома, молодой человек временно поживёт в нём. Антон говорил, что вы согласны в качестве оплаты подработать… – говорит папа Градскому, но окончание фразы я не слышу, потому что под ошарашенный взгляд Романа скрываюсь за калиткой и мчусь в дом.

Оказавшись в своей комнате, вынимаю из шкатулки ключи, но обратно возвращаться не спешу. Пытаюсь переварить происходящее.

Что за подстава от сводного?

И главное, самому Антону неужели не стрёмно? Ведь он Градскому заявил, что не знает меня.

Оставив верхний рабочий халат в ванной, выхожу из дома в сарафане. Нет, я не из-за мажоров о своём внешнем виде задумалась, просто…

Просто, мне так комфортнее.

Во дворе встречаю отца. Интересно, а может, парни уже уехали, и не придётся мне соседствовать с этим нахалом?

Это было бы идеально, потому что не видеться с Градским не получится. Хата бабушки хоть и старая, но она дорога мне, как память, и я не позволю какому-то мажору навести там свои порядки. Тем более, этому мажору. А значит, теперь я буду вынуждена контролировать всё лично и пересекаться с Романом весь ближайший месяц.

А так не хочется…

– Дочь, отдай ключи этому лохматому, – отец машет в сторону ворот, и я понимаю, что никуда парни не уехали.

Неохотно плетусь к калитке, открываю бесшумно, насколько это возможно и даже получаю фору секунд в десять, чтобы рассмотреть мажоров и не быть при этом пойманной с поличным.

А папа дал очень чёткое определение Градскому, у парня и правда стрижка далека от идеальной. Волосы взлохмачены и небрежно уложены на одну сторону. И кажется, что он просто забыл дорогу в парикмахерскую, но что-то мне подсказывается, что это не так. При всей общей небрежности его волосы выглядят довольно стильно, впрочем, как и всё остальное.

– Кхм, – прокашливаюсь, привлекая внимание парней, которые до этого стояли ко мне спиной и рассматривали улицу. – Вот, – протягиваю связку с ключами перед собой, чтобы не было необходимости подходить к парням слишком близко.

– Так это получается, ты и есть Сенька? – грубиян Градский явно не знает, что такое вежливость.

– Для тебя я не Сенька, а Есения, – огрызаюсь дерзко и крепко сжимаю ключи, опустив при этом руку. Просто так не отдам, пусть нормально попросит.

– Так, лады Град, мне пора возвращаться, – дружок Романа ударяет его по ладони, они обнимаются на прощание и хлопают друг друга по спине. – Ты же без бабок? Помнишь уговор?

Прислушиваюсь, пытаясь понять, почему это Роман решил пожить в сельской местности, да ещё и без денег.

Парень, имени которого я так и не узнала, вынимает из багажника спорткара увесистую дорожную сумку и передаёт её Градскому.

– Тут интернет хоть есть? – спрашивает так, будто и не надеется получить ответа, поэтому я молчу. – Короче, ждём от тебя фотоотчётов, желательно с кричащими подписями: хочу домой! – скалится брюнет.

– Да иди ты! – зло выплёвывает Роман. – Умник хренов!

После обмена любезностями и громкого ржания, парни всё-таки прощаются, и друг Градского уезжает. А Роман разворачивается и двигает в мою сторону.

– Ну что, Цветочек, – фыркает, скептически разглядывая мой пёстрый сарафан, – давай сюда ключи, я так понимаю, вот эта хата – моя? – Град скашивает глаза в сторону соседнего дома. Вполне себе приличного, с тремя окнами по фасаду и нормальным современным забором.

– Нет, – скалюсь, не пытаясь скрыть довольной ухмылки. – Вот эта, – торжественно машу рукой в сторону покосившегося деревянного забора и ветхого жилища в самом центре двора.

Глава 5

Роман

– Если хочешь получить ключи, то будь добр, попроси нормально, – произносит пигалица с натянутой на губы улыбкой.

Смотрит на меня с вызовом, хотя по глазам вижу, что непросто девчонке даются её жалкие потуги казаться смелой.

– Чего?! – напираю на эту мелочь, пугая хмурым взглядом.

Боится, как пить дать, боится. Голову в плечи вжимает и даже на мгновение зажмуривает чернющие глазища, но потом снова распахивает их и гордо вскидывает голову.

– Я могу повторить для непонятливых: ты не в городе, – медленно покачивает головой, сложив при этом руки под аккуратной, но достаточно заметной грудью.

Я девчачьи прелести люблю, а потому залипаю на приподнятую уверенную двоечку и глупостей, которые лепечет Цветочек, не слушаю.

– Э-эй! – щёлкает перед моим лицом тонкими пальчиками. – Ты куда это уставился?

Медленно скольжу взглядом по острым ключицам, поднимаюсь к изящной шее, любуюсь красивой формой чуть пухлых губ и…

Опять этот взгляд. Вот, блин, засада. Вполне себе симпатичная девчонка, особенно, если снять с неё все эти деревенские тряпки. И ведь могла бы скрасить мой досуг в этом захолустье, но нет, от такого взгляда все пошлые мысли из головы как ветром сдувает.

Шумно выдохнув, девушка недовольно фыркает, и больше не говоря ни слова, двигается в сторону калитки.

– Так, стой, – перехватываю её руку. – Давай договариваться, – улыбаюсь своей фирменной улыбочкой, от которой обычно все девчонки без ума.

Но только не эта.

Как её, там? А, Сенька, точно. Так вот эта самая Сенька смотрит на меня, как на пациента психбольницы и укоризненно покачивает головой.

– Достаточно просто сказать «пожалуйста», но ты, видимо, не привык к такой форме общения, – произносит тоном занудной училки.

Интересно, а на кого она учится в нашем универе? Или случайно там оказалась?

Можно бы, конечно, у Агаты или Антона спросить, но этим двоим больше доверия нет.

– Подожди, а ты Стукиным кто? – спрашиваю вдруг, сам того не ожидая.

Из-за внезапного спора, неожиданной встречи с «попрошайкой» из универа, которую я никак не ожидал здесь увидеть, я совершенно забыл о том, как жёстко прокололись Тоха и моя девушка. Кажется, теперь бывшая, потому что я терпеть не могу, когда мне врут, пусть даже в таком, на первый взгляд, безобидном вопросе.

– А они не рассказали, да? – Сенька меняется в лице при упоминании этих двоих.

– Они говорили, что у них родители в деревне живут…

– Да не деревня это! – вспыхивает, словно спичка.

– Хорошо-хорошо! – поднимаю ладони в примирительном жесте.

Никогда ни перед кем не унижался и ни о чём не просил, привык свою правоту доказывать силой и связями, используя по максимуму возможности своих родителей.

Но сейчас, глядя на этот деревенский Цветочек, я сильно сомневаюсь, что привычные методы могут с ней сработать. А потому придётся мне действовать хитростью, если уж я хочу выиграть этот дурацкий спор.

– Так что по поводу близнецов? – произношу как можно мягче. – Кто они тебе?

Лицо расслабляю, чтобы не пугать мелочь своим хмурым видом.

– Сводные, – выплёвывает ядовито.

– Даже так… – складываю руки на груди.

Конечно, они говорили, что родом из деревни, что есть тут некий Сенька, которого я считал то ли дальним родственником, то ли наёмным работником.

И никак не мог себе представить, что это девушка…

К тому же, достаточно милая девушка, смугленькая, правда, будто живёт круглый год в солярии. Интересно, а ножки у неё такие же стройные, как и талия? Под сарафаном, к сожалению, не видно.

– Значит, так, Есения, – сканирую мелочь взглядом, – мне нужны ключи, поэтому… – шарю по карманам в поисках налички, но тут же вспоминаю, что из-за дебильных условий нашего спора, я приехал в деревню без денег.

Всплеснув руками, взъерошиваю волосы и делаю несколько шагов сначала в одну сторону, потом в другую.

Мне надо придумать, как быть, потому что разговор с этой деревенщиной не клеится ни хрена. Она реально тупая, или притворяется?

– Пожалуйста, – произносит еле слышно. Прям умирающий лебедь.

– Чё? – торможу резко.

– Можно просто сказать «пожалуйста», – повторяет девчонка.

Закипаю, сжимая кулаки от негодования. Не буду я её ни о чём просить ни её, ни кого-либо другого.

Пинаю ногой свою спортивную сумку, из ноздрей буквально валит пар.

И можно было бы вернуться в город, но мне, во-первых, не на чем, а во-вторых, я же тогда проиграю, не прожив в этой деревне ни единого дня. Не в моих правилась сдаваться без борьбы, а потому из двух зол надо выбрать меньшее: проиграть спор или просто попросить девчонку так, как она этого хочет.

Ещё раз перевожу взгляд на ветхую халупу, старые деревянные окна, покосившийся забор. Как в таком безобразии вообще жить можно?

– Внутри прибраться нужно будет, – окончательно добивает мой настрой на приятное времяпрепровождение Цветочек. – Я не успела, Антон ночью сообщил, что нашёл квартиранта. И кстати, он сказал, что ты в качестве оплаты сделаешь ремонт в моей хатке, – добавляет хитро прищурившись.

– Охренеть, блин! Урою этого баклана, как только выиграю, – взрываюсь от бурлящих внутри эмоций. – А что ещё этот урод сказал?

– Что ты будешь работать у нас, это он папе пообещал, – лучезарно улыбается девчонка, считывая мою реакцию.

Видит, что я зверею, и всё равно продолжает смотреть с превосходством.

– Кстати, что за спор?

– Тебя не касается, – отрезаю грубо. – Давай ключи…

Пытаюсь сделать вдох, чтобы добавить ещё одно слово, но грудную клетку буквально сжимает тисками. Во рту дикая сухость, язык онемел, не шевелится совершенно.

– Пожалуйста… – добавляю хриплым, чужим голосом.

И как теперь в зеркало на себя смотреть и не плеваться? Я унизился перед какой-то деревенщиной, и всё ради возможности пожить месяц в старой развалюхе.

Скажи мне кто ещё пару дней назад, что я вляпаюсь в подобное – ни за что бы не поверил.

Глава 6

– Ксюш, ты присядь-присядь, – доносится до меня бормотание папы, стоит переступить порог кухни.

Мачеха с видом, будто собралась умирать, медленно опускается на стул, а отец хлопочет вокруг, наливает чай, подаёт бутерброды.

Мне его так жаль, ведь он сам очень сильно устаёт. И похудел за последние годы, зато Оксана всё шире и шире становится в размерах. Но при этом из раза в раз продолжает манипулировать чувствами отца.

Когда моей мамы не стало, папа очень тяжело переживал потерю. Во второй раз он женился ради того, чтобы у меня была мать, по крайней мере, так утверждал отец. Хотел, как лучше, а получилось в итоге просто ужасно.

Зато теперь он боится, что снова останется один, поэтому и трясётся над своей любимой жёнушкой, а она и рада пользоваться его добротой, только знает, вздыхает и жалуется на здоровье.

– Приятного аппетита, – присаживаюсь за стол и придвигаю к себе чашку с чаем, который мне любезно налил папа.

Это так приятно, что он иногда вспоминает обо мне, а ведь раньше, когда мы жили вдвоём…

Встряхнув головой, прогоняю ненужные воспоминания. Не хватало ещё расплакаться от нахлынувших чувств при мачехе.

– Девочки уже в саду? – спрашиваю, чтобы как-то заполнить образовавшуюся паузу.

Находясь в собственном доме, я испытываю неловкость и чувствую себя здесь чужой.

Слёзы вновь подкатывают к горлу, но я глотаю их вместе с чаем, обжигая рот горячей жидкостью. Морщусь, однако, даже такая мелочь не укрывается от пристального взгляда Оксаны.

– Что такое, Есенюшка? – произносит приторно-сладким голосом. – Не вкусно? – смотрит на меня с наигранным сожалением. – Ну, вот, поэтому я и прошу тебя всегда готовить, ты ведь у нас такая умничка. Да, Серёж?

Мачеха заливается соловьём, а мне хочется просто встать и убежать куда-нибудь подальше от этой змеи. Наедине она со мной всегда очень грубо разговаривает, а при папе вечно находит какой-нибудь повод нагрузить новой работой. Причём, так у неё всё получается гладко, что и не подкопаешься.

– Да, Сеня отлично готовит, – поддакивает папа.

Серьёзно?

– Это просто бутерброды, что тут готовить? Их нельзя испортить, – отвечаю, поднимая вверх кусок хлеба с колбасой.

– Эх, какая же я растяпа, даже бутерброды умудряюсь испортить, – продолжает свою низкопробную игру Оксана.

– Дочь, а ты этому лохматому отнеси, что ли, перекусить, Антон говорил, что парень в переплёт попал, готов работать за пропитание, – папа резко меняет тему. – Правда, выглядит он слишком хорошо для оказавшегося в беде человека, но мало ли, – добавляет задумчиво.

Вот наплели, а. И Антоха, и Градский, но я не такая доверчивая, как папа, и вижу, что Роман преследует иные цели.

Ещё и какой-то спор всё время упоминает.

– Может, тогда тебе принять предложение бывшего шефа и выйти на работу? – в разговор вклинивается мачеха. – Раз уж по хозяйству будет теперь помощь.

Ну да, ну да.

Сама же в своё время папу уговорила уволиться, посадила возле своей юбки. Грезила огромным хозяйством, думала, озолотится на козах и молочной продукции.

– Он всего на месяц приехал, – выпаливаю без задней мысли. – А потом обратно уедет, в город.

– А ты откуда знаешь? – Оксана недовольно прищуривается.

– Услышала случайно его разговор по телефону, – ориентируюсь молниеносно. Не хватало ещё, чтобы Оксана меня в чём-нибудь нехорошем обвинила.

Она и так с моих семнадцати лет отцу твердит, что за мной нужен глаз да глаз, иначе я в подоле принесу.

Нормальная?

Лучше бы за Агатой своей так следила, но нет, её деточки – образец добродетели, ведь они выросли с матерью. А я такая несчастная сиротка, материнской ласки недополучила и потому теперь за мной нужен особый контроль.

– Отлично! Серёж, ты слышал? Можно тогда на подработку согласиться, как раз месяц вахта, – едва не потирает руки в предвкушении женщина. – А через месяц уволишься.

Её глаза горят алчным огнём, не удивлюсь, если Оксана уже подсчитывает мысленно, куда потратит ещё незаработанные папой деньги.

Перевожу взгляд на отца: хмурится. Кажется, тоже не в восторге от идеи мачехи, но ничего не говорит в ответ.

– Ладно, потом решим, а ты пока всё-таки отнеси этому городскому завтрак и узнай заодно, что он умеет, – даёт поручение папа. – И мне с собой перекус собери, на планок поеду.

Отец встаёт из-за стола и уходит переодеваться, я тоже быстро допиваю чай и поднимаюсь следом. Да, мне неприятно сидеть с Оксаной за одним столом, да ещё и вдвоём, но дело не только в этом.

Под пристальным взглядом мачехи кусок в горло не лезет, к тому же я знаю, что стоит папе уйти, и женщина тут же начнёт цепляться ко мне. Она вечно находит, к чему придраться, а ведь я даже пыталась с ней поначалу найти общий язык. Но и это Оксана обернула в свою пользу, превратив меня в домработницу.

Уложив по контейнерам бутерброды, беру тот, что предназначен для Градского и молча ухожу с кухни.

Минуя двор, через калитку в огороде попадаю на участок бабушки. Тихонько подхожу к входной двери и уже заношу руку, чтобы постучать, но неожиданно слышу какой-то шум и ругань.

Что там этот мажор устроил, хочет окончательно разрушить моё наследство?

Конечно, я понимаю, что в хате давно никто не жил, и уборки там предостаточно. Воображение красочно рисует, как Градский двигает мебель и намывает шваброй пол, но интуиция подсказывает, что такое вряд ли возможно. Разве что, в моих фантазиях.

А ещё внутри нет удобств. Никаких. Абсолютно.

Бабуля сначала упиралась, когда папа предлагал поставить в хате унитаз или ванну, да хотя бы воду провести. Всё говорила, что нечего устаивать не пойми что, все так живут, ну и далее.

А когда её здоровье стало ухудшаться, мы её просто забрали к себе.

Мама тогда ещё была жива…

– Цветочек? – дверь перед моим лицо резко открывается, и на пороге появляется Градский.

Парень морщится, сканируя меня недовольным взглядом. Вижу, что ему не нравится мой внешний вид, но я сюда не для того пришла, чтобы мной любовались. К тому же, он меня уже видел сегодня, чего опять пялится?

Глава 7

Парень лезет в свою дорожную сумку, видимо, за сменной одеждой, а я предусмотрительно выхожу за дверь. Конечно, в хате не одна единственная комната, но мне всё равно неловко находиться в помещении, зная, что за стенкой парень посторонний переодевается.

– Я готов, – бурчит Градский буквально через несколько минут.

Оборачиваюсь и оцениваю внешний вид стоящего в дверях мажора: футболка, джинсы, кроссы. Всё то же самое, только темнее, чем те шмотки, в которых Роман приехал.

– Ты в этом работать собираешься? – восклицаю удивлённо.

– Да, а что? – хмурится Градский. – Тебе что-то не нравится?

Его прямой взгляд направлен на меня, и из-за этого становится не по себе. Почему Роман всё время так странно смотрит, будто препарирует, или что ещё хуже, пытается раздеть?

– Нет, то есть да… То есть… – встряхиваю головой, пытаясь поставить мозги на место.

Не знаю, что ответить. Да он вопрос некорректно поставил, чего привязался?

Набираю в грудь побольше воздуха и выдаю:

– Дело не в нравится или не нравится, просто мы идём чистить сараи, – объясняю, словно нерадивому ученику. – И уже через несколько минут твои дорогие шмотки превратятся…

– А какое тебе дело, во что превратятся мои вещи? – нахал бесцеремонно перебивает меня, делает шаг вперёд и буквально становится вплотную.

– Н-никакого, – отрицательно качаю головой так интенсивно, что она начинает кружиться.

Меня слегка ведёт в сторону, но Градский успевает подхватить меня за локоть.

– Эй, ты куда собралась, Цветочек? – спрашивает проникновенно, и кожа снова покрывается мурашками. – Ты замёрзла что ли? – ничто не способно укрыться от внимания этого мажора.

– Ничего подобного, – вздёргиваю нос, высвобождая руку от захвата.

– Тебя кормят вообщё, чё такая тощая? – продолжает допрос Градский.

Но отвечать на его бредовые вопросы я не собираюсь, поэтому разворачиваюсь, не говоря ни слова, и иду к калитке.

Через пару минут мы уже на хоздворе.

– О-хо! – выдыхает парень, оглядываясь по сторонам. – Раз, два, три… – кивает, подсчитывая загоны для коз.

– Пятнадцать, – опережаю Градского. – Пятнадцать загонов. Их нужно почистить, разумеется, не все сразу, сегодня начнём…

– Да ладно тебе, я за один день всё расчищу, – отмахивается от меня. – Где веник?

– Какой веник? – непонимающе смотрю на парня.

– Обычный. Я чем чистить должен, там же сено, наверное, подмести надо. А, метлой, да?

– Ооо, – хватаюсь за голову и поворачиваюсь в ту сторону, где у нас стоит сельхозинвентарь. – Я знала, что будет непросто, но чтобы настолько…

– Что ты там бормочешь, деревня? – фыркает Роман.

– Сараи чистят вилами, – произношу медленно и чётко, чтобы до этого городского мажорика каждое слово дошло. – Веником двор подметают, ясно?

– Ясно, – пожимает широкими плечами, будто это не он сейчас глупость сморозил. – Пусть будут вилы, мне не принципиально. Только, вилы – это что?

Изобразив фейспалм, подхожу к инструментам и показываю Градскому вилы, а заодно сразу демонстрирую, как их использовать.

– Подожди-подожди, ты со мной, что ли, вместе чистить будешь сараи эти свои? – возмутившись, парень двигается ко мне. – Так не пойдёт.

– Я в посёлке с детства живу, а хозяйством с пятнадцати лет занимаюсь, коз дою, кормлю их, пасу. И сараи почистить могу, если вдруг отец занят и вовремя не успел нанять кого-нибудь для этой цели.

Бросаю на парня усталый взгляд: я с ним вожусь битый час, а ведь уже могла бы небольшой кусочек работы выполнить. Я люблю, когда у меня появляется свободное время, тогда можно с учебником каким-нибудь спрятаться на чердаке или в саду, чтобы мачеха не увидела.

– Не катит, – мешает моим сладким мечтам об отдыхе Градский. – Я вместе с девчонкой работать не стану.

– Это ещё почему, чем девчонки хуже? – упираю руки в бока и с вызовом смотрю на парня.

– Не хуже. Но это не бабское дело, вот это вот всё, – Роман пытается повторить движения, с помощью которых я демонстрировала ему, как мы будем расчищать загоны.

Присматриваюсь к парню: вроде не шутит. Но мне всё равно не верится, что у такого избалованного жизнью мажора могут быть принципы.

Папа, конечно, тоже старается не перегружать меня работой, но он всё время или на планке, или на каких-нибудь шабашках, подработках. А мачеха в его отсутствие грузит меня по полной, не стесняется.

– В общем, ты стой тут, а я сейчас быстро раскидаю тут всё, – Роман заглядывает в один из загонов и оценивает фронт работы. – А потом мы с тобой, Цветочек, гулять пойдём. Есть тут у вас бар приличный или на крайняк, парк?

Хлопаю глазами, но отвечать на вопросы парня не спешу. Я шокирована тем, как быстро он принимает решения. Причём не только за себя, но и за меня.

– Подожди, я, во-первых, гулять с тобой не собираюсь, а во-вторых, если Оксана в окно увидит, что я стою и прохлаждаюсь…

– Да кто такая эта твоя Оксана, что ты её боишься? – презрительно морщится Градский.

«Твоя будущая тёща» – хочется съязвить. Ведь Роман встречается с Агатой, и если у них всё сложится, то…

– Мачеха моя, – признаюсь зачем-то, хотя вполне могла бы промолчать.

– Оу, – только и произносит Градский, а потом принимается за работу. – Ну, от тётки какой-то я тебя отмажу, не парься, Цветочек.

Мне приятно и одновременно непривычно то, как называет меня Роман. Слышала бы сейчас своего парня моя сводная сестра, думаю, мне бы не поздоровилось.

Но Агаты здесь, к счастью нет, и я могу расслабиться хоть немного. Однако вторые вилы всё равно беру в руки и иду в соседний сарай.

– Я не понял! – рычит на меня Градский. – Я непонятно выразился? Лопату положила, быстро!

Я вздрагиваю от его грубого голоса, это так непривычно, что тебя ругают, но вместе с тем, пытаются заботиться.

– Это вилы, – исправляю парня.

– Да мне без разницы, я не буду работать вместе с девушкой, сам всё почищу, – продолжает настаивать на своём.

Глава 8

Роман

С трудом перевернувшись на другой бок, пытаюсь подняться с кровати, но нифига не получается. Всё тело ломит так, будто по мне проехались катком, и даже встать сил нет, а блин, в туалет-то хочется.

Ещё и удобства все, как назло, на улице.

– Здесь все так живут! – фыркнула мелкая деревенщина, когда я пару дней назад поинтересовался у неё по поводу сортира. – Не нравится – скатертью дорожка обратно в город. Тебя здесь особо ничего не держит, как я успела заметить.

Зануда!

Мне кажется, что девчонка подслушала парочку моих разговор по телефону, и теперь подозревает что-то. Но рассказывать ей про спор я не собираюсь, зачем? Её это дело точно не касается.

Собравшись с духом, свешиваю с кровати сначала одну ногу, потом вторую. Чувствую себя старпёром, честное слово. А самое обидное, что Есения меня предупреждала вчера о том, что я сегодня не смогу даже с койки подняться, но я не поверил.

Сараи я позавчера, разумеется, не дочистил, и гулять по посёлку со мной Цветочек не согласилась. К тому же, на горизонте её мачеха нарисовалась, мамаша Агаты и Антохи. Жуткая бабёнка, я вам скажу, ведьму напоминает и внешне и по характеру.

Разоралась на Есению, а когда я попытался заступиться за девчонку, обматерила меня и в дом обратно утопала.

На следующий день, правда, меня пригласили на завтрак. Отец Есении любезно рассказал, как пользоваться летним душем и даже пригласил в субботу к ним в баню.

Правда, пока я сидел на кухне, заметил неприметную дверцу в какое-то помещение, и что-то мне подсказывает, что это ванная комната.

Но меня туда, конечно же, никто не пустит.

Однако, мелочь меня обманула, получается, и не все в сельской местности без удобств живут?

Спросить бы с неё за враньё, но никто мне такой возможности не предоставил, снова отправили расчищать сараи.

Грязные, мать вашу, сараи!

Джинсы убиты, кроссы тоже в усмерть засраны, футболка грязная, и в этих шмотках я теперь не на нормального парня похож, а на какого-то бомжа, честное слово.

Всеми «добрыми» словами, которые только знаю, я вспоминал Антоху и Свята, которые раскрутили меня на спор. И видимо так разозлился, что доделал работу к концу второго дня.

Зато теперь, как безногий инвалид, и шагу ступить не могу.

Потираю уставшие мышцы, и едва переставляя ноги, выползаю на улицу. До сортира вроде бы рукой подать, но я плетусь минуты три, не меньше.

Сделав свои дела, возвращаюсь обратно в хату. Беру со стола бутылку воды и жадно осушаю её.

Сейчас бы пожрать…

Усаживаю пятую точку обратно на кровать и беру со старой расшатанной тумбы свой айфон. Вчера я с горем пополам выпросил у Есении её номер телефона, зато теперь он очень мне пригодится.

Набираю девчонку.

Сигнал не ловит.

Пытаюсь въехать, что за фигня, ведь вчера я нормально разговаривал по телефону с Агатой, хотя с превеликим удовольствием не делал бы этого.

Мало того, что эта дура мне порядком поднадоела, она ещё и взялась иметь мои мозги и наговаривать гадости на сводную сестру.

Я такой дурак, не понимаю, что она в Есеньке конкурентку видит?

Сам-то Цветочек ни слова плохого не сказала на своих родственничков, хотя и видно, что они неприятны ей.

Шарю по настройкам телефона, но только спустя долгую одну минуту вспоминаю, что установил вчера одну прогу на мобильник. Ради этого половину окрестности оббегал, чтобы поймать инет.

Дело в том, что в этой хате какой-то дурной потолок с тридцатисантиметровым слоем глины, там мне сказала Сенька. И этот самый слой глушит сигнал, мешая мне нормально по вечерам смотреть видосики.

Я и так надеялся в деревне нормально почилить, а в итоге, превратился в раба. Можно мне хотя бы вечером расслабиться?

Отключаю прогу для стабилизации интернет сигнала и снова набираю номер Цветочка.

На кой-то хрен считаю гудки: три, четыре… Не отвечает.

Ну, мне не в лом позвонить ещё раз.

– Алло, – когда мелодичный голос начинает литься из динамика, я в первое мгновение ничего не отвечаю.

Слушаю, раскрыв рот, и не верю, что Есения снизошла до меня.

Эх, Градский, слышали бы твои мысли друзья…

Она – всего лишь обычная деревенщина, и в ногах должна ползать, чтобы получить хоть чуточку моего внимания, а не наоборот.

Но у нас всё почему-то именно наоборот.

– Я проснулся и готов к т… – замолкаю на полуслове, потому что к труду я ни хрена не готов. – К завтраку, – молниеносно исправляюсь и растягиваю губы в улыбке.

Остаётся подождать всего лишь пару минут, и на пороге этой чахлой хаты появится Цветочек с хавчиком. Разложит вкусняшки на столе, которые сама же приготовила. А я уверен, что сама, вряд ли та рыжая карга умеет так зачётно готовить.

В хатке мне Есенька тоже помогла прибраться, хорошо, что тут никакого хлама не было, а просто пыль из-за того, что в помещении долго никто не жил.

Вообще, я никогда девушек не оценивал с точки зрения их хозяйственных способностей. Зачем? Вещи постирать может стиральная машинка, квартиру убрать клининг или на крайняк робот-пылесос, а жрачку приготовить – повар в ресторане.

Но сейчас почему-то при одной только мысли о том, что Есения там для меня старается возле плиты, в груди разливается приятное тепло…

– Нет, я не приду! – коротким предложением девушка разбивает мои мечты в пух и прах.

– Ч-что значит, не придёшь? – заикаюсь от волнения и растерянности.

– То и значит, – пыхтит недовольно в ответ. И голос у неё какой-то запыхавшийся. – Во-первых, ты опять пытаешься мне приказывать, забыл, как просят нормальные люди? – бросается претензией.

Да что ж такое, а? Воспитывать меня взялась и манерам учить глупая деревенщина!

– А во-вторых, я занята, приди сам, отец вроде не против вчера был, чтобы ты заходил к нам. Всё, я за-ня-та! – бросает трубку, не попрощавшись.

И она утверждает, что это я невежливый.

Глава 9

– Почему так долго? – возмущается Градский.

Он ходит вдоль остановки в ожидании автобуса и раскидывает своими крутыми кроссовками камешки.

– Задерживается, – равнодушно пожимаю плечами. – Так бывает.

– Так бывает, – передразнивает меня Роман.

Я сижу на скамейке под козырьком и стараюсь не следить взглядом за парнем, который то и дело мельтешит у меня перед глазами. Стараюсь, но оно само собой как-то получается.

Минут через десять к остановке подъезжает автобус. Градский оживает, видимо, надеясь поскорее оказаться в общественном транспорте.

Глупец, ещё не знает, что его там ждёт.

Пассажиры выходят, потом заходим мы с Романом.

Находим свободные места в самом хвосте, усаживаемся.

Водитель трогается с места, поднимая за собой клубы пыли.

Проехав несколько десятков метров, тормозим.

– Чё за хрень? – хмурит брови Градский.

Я пожимаю плечами, а сидящая рядом с парнем бабулька осуждающе качает головой.

И правильно, нечего грубыми словами направо и налево разбрасываться, не оглядываясь.

Автобус тем временем останавливается, и в салон проходит пожилая женщина. Цепким, натренированным на пустые места взглядом она осматривает салон. На лице – разочарование.

Все места заняты.

Мы с Градским сидим как раз возле вертикального поручня, поэтому я подскакиваю и зову женщину присесть.

– Садитесь, я постою, – мило улыбаюсь.

Уступив место, отхожу в сторону.

На кочке меня слегка подбрасывает.

– Невоспитанный, – фыркает бабулька на уткнувшегося в телефон Романа.

Удивительно, но парень с первого раза смекает, что к чему.

– Садись давай, – поднимается, буквально силой усаживает меня на своё место, а сам становится возле поручня.

Я бы поспорила с Градским, но здесь не место и не время, поэтому я пока молчу. Потом выскажу ему всё по поводу его нахальных рук, которые только что трогали меня за талию.

Автобус едет дальше, периодически поскрипывая и подпрыгивая на кочках, Роман матерится себе под нос, и на очередной ухабине чуть не падает в проход.

– Давно не ездил на автобусе, – натянуто улыбаюсь сидящей рядом бабульке, потому что смотрит она на Градского с нескрываемым подозрением.

– Блин, – парень прикладывает ладонь ко рту, – укачало на хрен, – выплёвывает брезгливо.

Делать нечего, поэтому я встаю с места и уступаю место этому горе-попутчику.

Конечно, Градский опять пытается спорить, но когда автобус входит в очередной поворот, Роман заваливается на место.

– Квёлый какой, – причитают сидящие рядом женщины.

И парень их слышит, а потому заводится с пол оборота.

Неожиданно он перехватывает пальцами моё запястье и дёргает на себя, усаживая к себе на колени.

– Так-то лучше, – довольный, выдыхает мне в висок.

– Совсем уже? – пытаюсь освободиться.

– Тшш, не рыпайся, так всем лучше будет, – продолжает успокаивать меня наглец.

На мгновение бросаю взгляд на соседок и замечаю, что женщины удовлетворённо киваю.

Ну, приехали…

– Руки убери! – рычу на Градского полушёпотом.

– И не подумаю, – гад ещё сильнее впивается пальцами в мою талию.

– У меня синяки из-за тебя останутся, – хнычу, елозя пятой точкой на коленях у парня. – Пусти…

– Я уберу руки, если ты перестанешь дёргаться и выбросишь из своей головы эту глупую идею, – ставит условия Роман.

Мне кажется, по-другому он не умеет. Вечно у него какие-то претензии к окружающим, какие-то выдуманные, известные и выгодные ему одному правила.

– Ладно, – быстро капитулирую, лишь бы поскорее освободиться от крепкой, стальной хватки.

Капкан размыкается, позволяя мне вздохнуть с облегчением.

Так мы едем до самого города.

Я чувствую себя неловко, плюс мышцы затекают от неудобного положения: приходиться сидеть неподвижно, чтобы не коснуться парня ненароком.

Чувствую невероятное облегчение, когда одна из сидящих рядом с нами женщин выходит из автобуса. Не мешкая, усаживаюсь на её место и отворачиваюсь к окну.

В глаза Градскому я теперь смотреть не смогу, мне не по себе от того, что я сидела у него на коленях.

Парню, скорее всего, плевать, но не мне. Думаю, для него обычное дело – тискать постороннюю девушку.

Выйдя из автобуса, расправляю складки на юбке, обнаруживаю, что блузка у меня слегка перекошена. Как так-то?

– Неужели, – тянет восторженно Градский.

Он стоит на автобусной остановке и, раскинув руки в сторону, делает глубокий вдох.

– Фу, выхлопные газы. Забыл? – морщусь, глядя на этого извращенца.

Нормальные люди за город едут, чтобы свежим воздухом подышать, а этот наоборот кайфует от городской загазованности.

– Я дома… – выдыхает восторженно.

Забавный такой, как ребёнок.

– А давай на такси? – предлагает с деловым выражением лица.

– У меня столько денег нет, – отрицательно качаю головой.

– А… – похлопывает ладонями по карманам джинсов, – и у меня… Но есть одна идея! – глаза парня загораются энтузиазмом.

Он хватает меня за руку и тянет в сторону парковки такси, которая находится как раз рядом с остановкой.

– Ты что задумал?

– Всё будет норм, – отмахивается от меня Градский.

Выбирает машину, галантно открывает для меня дверь, сам договаривается с водителем.

Спустя время мы останавливается возле новой многоэтажки.

Роман расплачивается за проезд с помощью приложения в телефоне.

– Забыл совсем, что карта привязана, – поясняет для меня зачем-то. – У вас-то в деревне не вариант было воспользоваться.

– А почему? – спрашиваю, совершенно не стесняясь показаться глупой.

– Ну, как почему? – усмехается парень, а сам тем временем что-то ищет у себя в кармане.

Мы уже вышли из машины, и теперь стоим возле двери подъезда.

– У вас же только нал в деревне вашей, – Градский достаёт ключ, прикладывает его к домофону и открывает дверь.

Глава 10

Закрыв за собой тяжёлую дверь подъезда, выхожу во двор.

Подниматься с Градским в его квартиру я отказалась наотрез. Зачем мне это?

К тому же, нужно ехать к сводным, пока они не смылись куда-нибудь, ведь сегодня выходной.

Спустя минут десять спускается Роман. Оглядывается по сторонам, ища меня взглядом.

– Роман, – зову, помахав рукой парню.

Я стою под большим деревом и, видимо сливаюсь с окружающей обстановкой, раз Градский меня даже не заметил.

– Чё? – хмурится, размашисто шагая в мою сторону. – Какой Роман? Ты меня полным именем зовёшь, что ли?

Он так возмущается, что я невольно сжимаюсь вся изнутри. Не сделала ничего плохого, но заведомо чувствую себя виноватой.

– Вообще, меня все Град зовут, – выдыхает, остановившись в полуметре от меня. – На крайний случай просто Рома. Но, блин, Роман… Ещё бы отчество добавила, правда.

Он так забавно ругается, что я потихоньку расслабляюсь.

– Хорошо, – чтобы не тратить время попусту, принимаю решение немного смягчить атмосферу между нами. – Как скажешь, Рома.

Я говорю обычным тоном, никакого особого смысла не вкладывая в свои слова, но Градский меняется в лице.

– Скажи ещё раз, – приказывает в своей обычной манере.

– Что сказать, Рома? – переспрашиваю, делая вид, что не поняла его.

– Вот, да, – выставляет указательный палец вперёд, – так и называй.

Тихонько прыскаю в кулачок, когда парень отворачивается.

Он дико раздражает меня своей наглостью и вечными приказами, но вместе с тем забавляет детской непосредственностью.

И это так мило.

– На моей машине поедем обратно, тут парковка закрытая рядом, подождёшь пять сек?

– Хорошо, – соглашаюсь, будто у меня есть выбор.

Через несколько минут появляется спортивная навороченная тачка Градского. Ровно такая, какую и положено иметь избалованному папенькиному сыночку.

Я не жду, что парень откроет передо мной дверь, ну, не его это – вежливость.

Сама усаживаюсь в салон и напоминаю адрес, по которому сводные снимают квартиру.

Понимаю, что Рома встречается с Агатой и прекрасно осведомлён, где девушка живёт, но мало ли. Вдруг у Градского память слишком короткая, и ему свежим загородным ветром все воспоминания выдуло.

Спустя время мы подъезжаем к съёмной квартире Стукиных.

Странное волнение, несвойственное мне обычно во время общения со сводными, сковывает внутренности. Я ведь привыкла к нападкам Агаты и Антона, но обычно старалась давать отпор или вовсе игнорировать этих двоих.

Ну, кроме того случая в буфете…

А сейчас со мной вместе приехал Градский, и мне неловко, что сводные при нём могут начать меня троллить.

Будто меня волнует мнение этого мажора…

Неужели волнует?

А ведь он, скорее всего, встанет на сторону Стукиных, они же друзья.

С таким не самым весёлым настроем я выхожу из машины. И Рома идёт следом, наверное, хочет увидеться с девушкой своей.

Перед глазами почему-то возникает картинка, как Агата при встрече повисает на шее у Градского, и они страстно целуются. Внутри становится совсем тоскливо и тошно, настроение окончательно ухает вниз, ноги с трудом передвигаются.

В машине Градского было так уютно, спокойно, и даже музыка, которую слушал мажор, не раздражала меня.

А сейчас совсем не по себе: одиноко и грустно, и с чего я вдруг расклеиваюсь?

Уставившись в пол, не глядя перед собой, поднимаюсь на второй этаж.

Останавливаюсь перед нужной дверью и уже заношу руку, чтобы нажать на дверной звонок. Я ведь специально не стала сообщать сводным о своём приезде по телефону, чтобы они из вредности не смылись из дома.

Пальцы уже практически касаются кнопки, но в последний момент Градский перехватывает мою кисть и опускает вниз.

– Что такое? – я резко разворачиваюсь и тут же перестаю дышать.

Парень стоит слишком близко, а я каким-то неведомым образом оказываюсь прижатой к прохладной бетонной стене.

– Ты убежала от меня куда? Так не терпится встретиться с родственниками? – спрашивает с сарказмом. – Еле угнался за тобой.

Надо же, а я и не заметила, что одна поднялась на этаж.

– Н-ничего я не убегала, – резко качаю головой и ловлю приступ головокружения.

Делаю глубокий вдох, но становится только хуже, потому что вместе с кислородом я впускаю в лёгкие тонкий древесный аромат мужского парфюма.

Он такой умопомрачительный и приятный, что хочется вдыхать его снова и снова…

– А что с твоим лицом? – полушёпотом спрашивает Градский. – Ты что-то сникла резко, это из-за встречи со сводными?

– Нет! – выпаливаю торопливо, потому что…

Потому что Рома говорит правду, я действительно расстроена из-за предстоящей встречи. Но мне не нравится, что парень читает меня, как открытую книгу.

– А мне кажется, что да, – шепчет, неожиданно касаясь пряди волос возле моего лица.

Он аккуратно накручивает её на палец, играя, а я даже не сопротивляюсь, стою, словно заколдованная, и рассматриваю лицо парня. Густые брови, чётко очерченный контур губ, пронзительный взгляд тёмных глаз.

И эти его волосы, которые непослушными прядями падают на лоб. Неожиданно я ловлю себя на мысли, что хочу зарыться в них рукой и отбросить назад, чтобы не мешались.

А потом провести подушечками пальцев по колючей щетине, но это всё только в мечтах, в жизни я себе подобного никогда не позволю.

– Возможно, – сдаюсь, тоже переходя на шёпот.

Неведомым мне образом забываю о том, где мы находимся. Весь мир перестаёт существовать и концентрируется в одном моменте.

По позвоночнику проносится табун бешеных мурашек, а во рту мгновенно пересыхает. Неосознанно провожу языком по обезвоженным губам, совершенно не предполагая, какую реакцию вызову этим необдуманным действием.

Градский смотрит на меня так, будто сейчас съест, только вместо страха я испытываю дикое волнение. Предвкушение чего-то неизвестного разносится по телу горячими потоками, концентрируясь в нескольких точках одновременно.