Протектор

Часть первая. Смена ролей. Глава первая

— Даниэль?! — я с недоумением уставилась на здорового мускулистого типа в ярко-сиреневой майке, подчёркивающей цвет глаз. Если б не эти самые глаза, ни за что б его не узнала — но не думаю, что где-то ещё в мире есть кто-то с такими вот глазищами. А эти сапоги со шнуровкой до колен? Не говоря уж о кожаных штанах, подчёркивающих фигуру. Ещё в прошлом году он был мрачным нескладным подростком, ниже меня на полголовы, шугающимся шумных компаний. У него и приятелей-то не было, что уж говорить о друзьях.

— И тебе всего наилучшего, Кармина, — куда исчезло выражение страха, всегда появляющееся на его лице, когда я оказывалась рядом? Откуда взялись такие мускулы? Неужели можно так измениться? — Так и будешь меня разглядывать? Я знаю, что хорош, — он деланно потянулся, а меня неожиданно бросило в краску. Даниэль наблюдал за мной сквозь полуприкрытые ресницы.

Мир рухнул.

Даниэль Блэйк смутил Кармину Лайон.

— Ты не Даниэль, — наконец вымолвила я. — Кто угодно, но не Даниэль!

— Раз я не он, значит и моя помощь тебе не нужна, — Эль повернулся спиной, собираясь уходить. Чёрные волосы, завязанные в хвост, рассыпались поверх футболки.

— Постой! Это ты должен помочь мне?! Я думала, мы случайно столкнулись!

— Ты тупица, Кармина, — ни тени улыбки. — Как можно случайно столкнуться в два часа ночи в закрытом для посетителей баре?

— Хорошо, — я смирилась с тем, что выставила себя дурой. Но моё изумление было слишком велико. Как мог тот хилый пацанёнок стать столь потрясающим красавцем? — Но мне ничего не объяснили. Лейтенант Легси сказал, что мою мачеху убили, и велел мне немедленно ехать в этот бар и ждать помощи. Чем ты собираешься помочь мне?

— Ты будешь жить со мной. Наверху есть комната, можешь отнести туда свои вещи.

— Жить с тобой?! – поразилась я. – Погоди, ты это сейчас серьёзно, без шуток?! Легси не мог…

Даниэль молча смотрел на меня в упор, не смущаясь, не пряча взгляд.

– Или мог?..

Тогда он хмыкнул.

– Иди уже. Мне надо прибраться.

– Ты… работаешь здесь?

— Да, — Эль кивнул и взялся за метлу, стоящую в углу за стойкой. – И давай без истерик, очень прошу.

Я, ошарашенная и его наглостью, и тем, что он даже не предложил помощь с моими вещами, потащила свои сумки вверх по скрипучей старой лестнице, морщась от боли в спине.

Одна-единственная дверь, одна-единственная комната, одно-единственное окно, из которого, правда, лился мягкий свет полной луны. М-да... И здесь мне придётся жить неизвестно сколько времени? Ещё за одной дверью, спрятавшейся за шкафом, оказался смежный санузел. И на том спасибо, не придётся бегать вниз. Да и ванна есть — а не просто душ. Кроме шкафа, крошечной тумбочки и двух кресел, у окна стояла большая тахта — я бы сказала, трёхспальная. Хм, если других комнат нет... Как сказал Эль? "Ты будешь жить со мной?" Неужели это означает, что мы должны будем всё ближайшее время провести в одной комнате и… в одной кровати?

Год назад я была бы в ярости от одной мысли о подобной перспективе. Меня, Кармину Лайон, наследную принцессу Дионы, запихивают в грязную каморку, в одну постель с нищим побродяжкой! Невероятная нелепость. Правда, с тех пор многое изменилось. Нет, скандал по поводу жилья лейтенант Легси всё равно получит — и ещё какой — да и Даниэль тоже, но… Сложно признаться даже самой себе, что здесь мне наконец-таки перестало быть так страшно. И да, мне отчаянно нужна помощь. Просто чудо, что я добралась сюда живой и невредимой. Почти невредимой – я чувствовала, что под джемпером блузка присохла к ране на спине.

Пока я раскладывала вещи, снизу послышалось пение. Прекрасный, чудесный голос. Ещё один сюрприз. Эль — певец. Смешно. У него по музыке всегда стояло семь – и то, лишь потому, что мадам его жалела.

Одним пинком отправив последнюю опустевшую сумку под кровать, я села в кресло и закурила. Вообще-то, в интернате, где мы учились, курить было строго-настрого запрещено — но разве законы писаны для меня? Наследной принцессе Дионы никто не посмеет что-либо запретить.

Только сейчас я задумалась над тем, что делал Даниэль в моём классе. Интернат был очень дорогим и престижным, мало было внести кругленькую сумму за обучение и показать отличные знания на шести экзаменах — ещё необходимо иметь дворянское звание не ниже князя. Но Эль — безродная дворняжка, в этом можно не сомневаться. Ни манер, ни вкуса. Как же он попал к нам? И почему год назад бросил учиться? Нельзя сказать, что учился он хорошо — вот я всегда была первой по всем предметам — но и до двоек не опускался. Деньги кончились? Чушь. За обучение платят один раз на первом курсе — и сразу всю сумму. Пожалуй, я вижу всего одно объяснение — у него был высокопоставленный покровитель, который умер или перестал интересоваться мальчишкой — и его тут же выставили за дверь, чтобы никто не мог сказать, что диплом интерната "Пурпурная роза" получил недворянин.

Ёк-шанг, как же мне хотелось немедленно вернуться во дворец. Мой новенький диплом, только вчера полученный из рук ректора, с красивой тиснёной розой вдоль корешка так и остался валяться на столе, как и бальное платье, инкрустированное камнями, небрежно брошенное в спальне. Я даже не допила свой шоколад! Легси вытащил меня из-за стола уже в пижаме, сообщил, что на меня объявлена охота — и отправил сюда, к ёк-шанговому Элю, который смеет держать меня в этом гадюшнике!

Я было закипела, но вовремя вспомнила, что умирать пока не хочется. Моей матери, королеве Дионы, было сорок два, когда она родила, а отец был старше её на двенадцать лет. Медики утверждали, что моё рождение — настоящее чудо для до того бесплодной пары. Естественно, едва я родилась, как на меня было совершено первое покушение — у моего отца три младших брата, а у матери — сестра и брат, тоже намного моложе её. Каждому из них хотелось посидеть на троне, а тут бац — и нежданная наследница. К счастью, отец подписал какие-то там бумаги, по которым, если я умру до совершеннолетия, всё королевство переходит "Пурпурной розе", директор которой ненавидит всё, что связано не с его любимым интернатом, а денег на его счетах, наверное, ненамного меньше, чем в нашей казне. Невероятно умный ход, если учесть, что в интернате я проводила десять месяцев из тринадцати каждого года. Над моим здоровьем там просто тряслись.

Глава вторая

Проснувшись утром, я обнаружила, что осталась одна — Эль куда-то исчез. Встав, я заправила тахту — в конце концов, в интернате мы сами убирались в своих комнатах, никакой личной прислуги нам не полагалось — и начала одеваться.

Моего благоразумия хватило, чтоб не надевать белые брюки. Я ограничилась тёмно-зелёными, но зато расширяющимися книзу. Это очень выгодно подчёркивало красоту моих ног, а новый зелёный джемпер (вчерашний пришлось кинуть в стирку, спина-то тоже была в крови) не только дополнял наряд, но и заставлял глаза светиться. Они почти такого же оттенка, а я знала, как прекрасны могут быть мои глаза, если их правильно подчеркнуть. Пусть в бегах, но я принцесса!

Зеркала в комнате, конечно же, не было, и это доставило мне несколько не слишком приятных моментов, пока в ванной я всё же не обнаружила неровный осколок.

Я смотрела на себя и пыталась понять, как первый же встречный сможет не осознать, кто я такая. Казалось, абсолютно всё взывает к моей благородной крови. Аристократические черты лица, чуть заострённые скулы и подбородок, узкий изящный нос, тонкие губы, яркие зелёные глаза — не такие огромные, конечно, как у Эля — но всё равно очень красивые. А мои волосы? Такого цвета, да ещё в сочетании с глазами… Яркая медь, густо-красный, кроваво-алый. Именно так называют мой цвет в модных салонах. И стрижка у меня модная – вызывающе короткая. Не каждая может себе позволить такую, для этого нужно иметь действительно красивые черты лица.

Пытаясь разглядеть, как на мне смотрится одежда, я едва не выронила несчастный осколок, и одна из острых граней больно впилась мне в ладонь. Повезло ещё, что не порезалась!
Я поёжилась, представляя, как с моей руки падают тяжёлые густые капли, и постепенно собираются в лужу у моих ног. Когда Эль найдёт меня, будет почти поздно. Он будет рыдать над моим хладным телом…

— Эй! — что-то с силой дёрнуло меня за руку. Я вздрогнула и выронила всё-таки проклятое зеркало. Даниэль ловко перехватил его в полёте и положил на раковину. — Ты что, заснула, любуясь собой?

— Я понимаю, что тебе трудно это понять, но я, как и многие другие люди, умею думать. Просто задумалась, кретин! А ты меня напугал! Я чуть не порезалась, потому что у тебя даже зеркала нормального нет!

— Ты должна переодеться, — взгляд сиреневых глаз обежал меня сверху до низа.

— Что, не сможешь держать себя в руках, если я буду так одета? – хмыкнула я.

— Дура! Ты понимаешь, что эта дорогая красивая одежда, которая самым выгодным образом подчёркивает твои глаза и волосы?

— Конечно! — важно кивнула я. — Для того и надевала...

— Я, кажется, ещё вчера предлагал тебе выйти на дорогу и поорать о том, кто здесь. У кого ещё в королевстве зелёные глаза и красные волосы?

— Они не красные, – насупилась я.

— Конечно! — Эль закатил глаза. — Тебя больше устроит "изящный пурпур", "стремительный багрянец" или какие там ещё названия придумали твои придворные. Поэтому ты прямо сейчас снимешь с себя эту одежду, а взамен оденешь что-нибудь из шкафа. У тебя размер поменьше чем у меня, но, если закатаешь рукава и штанины, думаю, сойдёт. И хорошо, что волосы у тебя короткие, краски у меня мало.

— Краски?! — я в ужасе уставилась на Эля, надеясь, что он шутит, даже не став говорить ему, что пурпур – совершенно другой цвет.

— Да. Перекрасим тебя в чёрный.

— О нет! Я не позволю! Ты не имеешь права так со мной обращаться! Я буду делать то, что хочу!

Проклятый Даниэль не дал мне договорить — его руки упали мне на талию, срывая джемпер, а ещё через секунду я оказалась унизительно придавлена к раковине. Мои крики и попытки отбиться привели лишь к тому, что он намочил мне волосы и полил их какой-то липкой дрянью.

— Заткнись и не дёргайся, если не хочешь, чтоб покрашенными оказались не только волосы, но и лицо. Я не уверен, что краска легко смывается с кожи.

Пришлось подчиниться, кипя от негодования. Я отомщу тебе за это унижение, Даниэль!

— Вот и всё, — сообщил он, смыв с меня остаток краски, минут через двадцать. — В какой-то степени, так даже лучше, — он протянул мне зеркало, не переставая разглядывать. Уперевшись пальцем в подбородок, заставил меня поднять голову. — Вроде прокрасилось везде ровно. Чудесно. Повезло, что ресницы и брови у тебя просто тёмные, а то красить их каждый день такая морока, — он говорил так, будто бы ему приходилось это делать. Хм, интересно. И в какой же цвет можно перекрасить мальчика со жгуче-черными волосами? — Поменяй брюки, найди себе рубашку, и можешь спуститься вниз. Рубашку выбери синюю.

— Но синяя... — я возмущённо замахала руками.

— Знаю, — он скривился. — Не твой цвет. Правильно. Он пригасит цвет твоих глаз, не позволит им быть такими заметными. А это именно то, что нам сейчас нужно. Конечно, ты можешь весь день просидеть здесь одна, но не думаю, что ты будешь в восторге от такой перспективы, не так ли, Кармина?

Я мысленно сосчитала до десяти, прежде чем ответить.

— Хорошо.

— Я внизу, у меня уже клиенты пришли, — он кивнул напоследок и ушёл. Интересно, у него наверняка есть завсегдатаи — как он объяснит им появление в своей комнате девушки? И почему до сих пор не появился хозяин бара? Я прекрасно помнил, как в "Ласковую рощу", бар рядом с "Пурпурной розой", куда мы регулярно сбегали без спросу, с утра всегда приходил хозяин, да и отец рассказывал, что необходимо проконтролировать — забрать вчерашнюю выручку, проверить все ли сорта вина остались, наказать нерадивых слуг.

Размышляя, я оделась так, как велел Эль — и как не странно, осталась довольна. Закатанные рукава на рубашке позволили подчеркнуть гибкость кисти, а брюки, пусть и великоватые, смотрелись нарочито небрежным штрихом.

Спустившись, я обнаружила Эля за стойкой, а за столиками — несколько человек, в основном мужчин. Женщина, точнее девушка, была лишь одна — стройная, хрупкая блондиночка, сидящая нарочито прямо. Почему-то, хотя видеть этого я не могла, показалось, что глаза у неё голубые, и в них стоят слезы. Ногти впились в ладони, и только тогда я поняла, что она невероятно похожа на Лелею. Словно та сама вернулась ко мне.

Глава третья

Очнулась я на тахте. В баре.

Я испуганно вскочила. Мне что, всё приснилось?!

Я села и увидела свои кроссовки на полу. Некогда белые, сейчас они выглядели бурыми и заскорузлыми. Я, как в кошмарном сне, опустила руку и подняла один. Кровь. Это кровь… Много, безумно много крови. В нос вдруг ударил запах железа, меня замутило и тут же вырвало.

– Кэм?! – на лестнице раздались шаги, вошёл Эль. – Тебе плохо? Мутит? – потом он заметил валяющиеся кроссовки. – Ёк-шанг… Попей воды, – он принёс мне стакан, а сам убрал с пола, унёс обувь.

– Что случилось? – спросила я наконец.

– А ты ничего не помнишь?

Я испуганно покачала головой.

– Не знаю, как, видимо, среди приезжавших за тобой бандитов был маг, чёрную дверь можно открыть только изнутри, но, когда я вернулся, тебя не было. Я бросился следом за ними, успел догнать. Они подумали и решили, что черноволосая девчонка им не нужна.

– А… мои ботинки?!

– Из носа кровь у одного от стресса потекла, – отрезал Эль. – Отдыхай.

Я кивнула, чувствуя, как гложет меня ложь. Он явно убил, спасая меня. Как он сумел справиться? Я ничего не смогла сделать, не смогла ни вырваться, ни закричать… Какая из меня королева, если б не Эль, всё уже было бы кончено…

Я долго лежала, ревела в подушку, пока не уснула.

Проснулась я уже ночью, меня заботливо укрывало одеяло, спину явно сковывали свежие бинты, а сам Эль разметался рядом, я слышала его мерное дыхание.

Неважно, что им двигает. Он так старается защитить меня, заботится обо мне. А я…

Я снова заревела, пыталась бесшумно, но, неожиданно для себя, стала просто захлёбываться слезами, будто весь накопленный стресс выходил наружу.

– Кэм… – Даниэль обнял меня за плечи, прижимая к груди. – Я понимаю, ты очень испугалась. Но ты в безопасности рядом со мной. Никто больше до тебя не дотронется, я сделаю всё возможное для этого.

Я пыталась ответить, но слёзы душили меня, из горла вырывались рыдания, а Эль только сильнее прижимал меня к обнажённой мускулистой груди.

Наконец я нашла в себе силы оттолкнуть его.

– Я солгала тебе, идиот! Я сама, сама вышла из бара! Я хотела… – я снова захлебнулась рыданиями. – Я не достойна твоей защиты! Лучше бы они меня…

Он снова стиснул меня в объятиях, игнорируя попытки вырваться.

– Кэмси, я знаю, что ты солгала. И то, что тебя это тревожит – говорит о том, что всё же ты не совсем сука. Я рад, что ты призналась.

– Я поняла, – снова всхлипнула я, – сколько раз ты спасал мне жизнь в интернате.

– Не преувеличивай. Уберегал от травм и неприятных последствий – да, но жизнь твоя всё же не была под угрозой ни разу, в интернате очень хорошая система безопасности.

– Если эти… наёмники не вернутся, пришлют же новых?

– Да, но не сюда. Один мой друг увёз карету с телами и пустит всех по ложному следу. Но ты должна понимать, если они вспомнили обо мне и решили проверить твоего врага, то поместья твоих друзей, скорее всего, уже разобраны до пылинки. Значит, они будут искать и дальше. К счастью, здесь всё время вертятся черноволосые девчонки из деревни, работающие помощницами, так что только очень внимательный посетитель сможет отличить тебя от них, а посетители редко смотрят на прислугу.

Я очень хотела, чтоб Легси спрятал меня у Дрэйка — моего лучшего школьного друга. У него действительно огромное поместье, и что главное — оно находится вне территории Дионы, а значит, никто не смог бы получить орден на обыск. Но лейтенант настоял на своём варианте, и теперь я думала, что это было совершенно верное решение. Лишь бы Дрэйк не пострадал…

– А теперь слушай внимательно. С этого момента будешь работать в баре весь день, делать всё, что я скажу, — сиреневые глаза уставились в упор. – Это и вопрос безопасности, чтоб ты была у меня перед глазами, и твоё наказание.

Я оторопела. Я ему что, бродяжка какая-то, чтоб меня наказывать?! Ярость мгновенно накрыла меня с головой.

— Даниэль, — промурлыкала я, придя в себя, — ты понимаешь, что, когда я перестану скрываться, только от меня будет зависеть, что будет с тобой дальше? — я позволила себе оборвать реплику, предоставив Элю самому додумывать ответ.

— Вряд ли. Этот бар находится на тракте, принадлежащем королевству Орегоне, а значит, неподконтролен тебе. Это раз. А два — ты не станешь позориться и высылать свою армию против одного простолюдина, — он ухмыльнулся, а моё сердце сладко ёкнуло. В интернате он не умел так ухмыляться. Он выглядел наивным чистым мальчишкой, его улыбка всегда была солнечной и доброй — ну, разумеется, в те дни, когда я и мои друзья не делали каких-нибудь гадостей... Редко, в общем.

— Что ты имеешь в виду? Я отправлю за тобой пару-тройку солдат. Уверена, этого хватит, чтоб публично тебя выпороть и вышвырнуть.

— Возможно, если тебе не повезёт и нас вычислят, ты поймёшь, как не права.

Я презрительно фыркнула, но отвечать не стала. Вытерла слёзы и отвернулась.