Проводник для ведьмы

Глава 1. Очередное слушание

1

Очередное слушание

«- Красивый мальчик. Просто реально шикарный. Совершенно не в моем вкусе, но что-то в нем есть не совсем обычное и странное». – Я внимательно разглядывала присланного мне в помощь проводника, расслабленно стоящего на пороге моего маленького домика.

Дело в том, что я опальная магичка, Высшим Советом лишенная большой части своих достаточно немалых сил. Когда-то давно, практически в другой жизни, я являлась достаточно неплохим магом в несколько специфической области. Маг времени, пространства, искажения реальности и по странному стечению обстоятельств целитель. После одного для меня закончившегося крахом дела, в котором лично не участвовала, я была лишена всех своих основных магических сил кучкой Высших, решивших, что я недостойна носить столь высокое звание магистра-временщика. Полностью лишить меня магической мощи не решились, без подобных сил одаренные люди не живут, а убивать меня не собирались. Вот уже в течение 15 лет я влачу жалкое существование деревенской целительницы, травницы, знахарки.

Чертыхнувшись про себя, я снова перевела взгляд на стоящего рядом со мной молодого парня. По крайней мере, на него хотелось смотреть и довольно пристально. Высокий, под два метра ростом, а глазомер у меня хороший, наследие прошлой жизни, слегка сутулый, как и все чересчур долговязые парни, с неплохо развитым плечевым поясом, выдающим не праздное существование паренька. Не совсем в моем вкусе, как я уже упоминала ранее, однако мой взгляд чем-то зацепил. Удивляли длинные, чуть вьющиеся, находящиеся в легком беспорядке волосы до плеч, снежно-белого цвета. Именно белые, а не седые, при близком рассмотрении. Не совсем правильные черты худощавого слегка вытянутого лица, с бледной кожей. Огромные глубоко посаженные глаза редкого ярко-желтого цвета, обрамленные белесыми ресницами, высокие резко очерченные скулы, узкие бескровные губы, сжатые в тонкую линию, упрямый подбородок с побелевшим от времени едва заметным тонким шрамом, пересекающим линию челюсти и уходящим куда-то за ухо, длинная шея с хорошо просматривающимся кадыком. Худой, даже чересчур для моего претенциозного вкуса, не люблю когда талию мужчины можно обхватить женскими руками. Зато само телосложение не подкачало: достаточно широкие плечи, обтянутые темной синей рубашкой, легкомысленно расстегнутой на груди, поверх которой небрежно накинута потертая, но все еще крепкая кожаная куртка черного цвета. Узкая талия, украшенная ремнем и на нем целый арсенал из дротиков, метательных кинжалов, звездочек в простых ножнах. Стройные длинные ноги, обтянутые черными кожаными штанами того же цвета, что и куртка. Картину дополняли короткие полуботинки на высокой тракторной подошве. Экипирован парень, тоже оказался не хило. На правом бедре красовались еще одни ножны с кинжалом, из-за голенища ботинка выглядывал опять-таки еще один нож, запястье тоже было перемотано и явно не из-за ранения. А еще чересчур молодой, как дополнение к его внешнему облику, от силы лет 19-20.

Проводник. Редкая, довольно странная профессия для людей, практически не одаренных другими магическими талантами. И очень опасная, так как эти люди умели непостижимым для меня образом создавать порталы в любом месте. Они помогали другим людям, естественно за деньги, проходить куда угодно, только закажи. Однако это сопряжено с огромным риском для жизни, не только подопечного, но и самого проводника. Потому среди них нет людей в возрасте, только молодежь. Многие проводники работали нелегально, то есть проводили за собой не только обычных граждан, но и других субъектов, находящихся вне закона. Многие переносили с собой еще и контрабанду. Раньше мне как-то не приходилось пользоваться услугами подобных людей, моя основная магия чем-то сродни магии проводников, хотя я не умею создавать порталы в классическом виде, я просто разрываю пространство, если мне нужно переместиться в другое место. Да и возможности у меня шире, не только телепортация, но и временные складки мне подвластны. Однако сейчас я просто связана по рукам и ногам.

Проводника мне любезно прислали для возможности моего перемещения с места заключения на арену заседаний, где должно слушаться мое дело, в очередной раз. Раз в пятнадцать лет мне дается право на апелляцию или пересмотр степени моего наказания, а еще оговариваются сроки текущего наказания, вероятность послабления в возможности моих передвижений и т.д. и т.п. и каждый раз новый проводник, не смотря на то, что количество их конкретно ограниченно. На этот раз молоденький парнишка, с пронзительными желтыми волчьими глазами. По сравнению с ним я уже древняя старуха, хотя маги как каста живут неимоверно долго. Мне самой, например, 77 полных лет, а внешне я смотрюсь лет на 30 с небольшим.

На очередной смотр-заседание я собиралась не долго. Заседание рутинное, а так как я не намеревалась просить о снисхождении, то вполне обычное. Заранее зная о том, что в этот раз председательствовать будет не особо благоволящий мне член совета, я не старалась. Все равно бесполезно.

Запахнув на груди коротенькую шубку из белой козы по причине зимнего времени, я коротко взглянула на ждущего меня, проводника:

- Я готова.

Юноша только молча кивнул, делая шаг ко мне. Очередные тактильные прикосновения, как же я их не люблю. Нет, вообще против прикосновений я ничего не имею, но лично к себе не разрешаю прикасаться, кому попало. Я маг временщик и для меня любое прикосновение чревато выпадением или в прошлое этого человека, или в будущее. Я не могу предсказывать в полном объеме, но иногда и у меня случаются… э-э-э, случались подобные неприятности. Все время забываю, что все мои способности к столь необычной сфере деятельности магов, для меня закрыты где-то лет на 100, и это если надо мной не смилостивятся мои мучители, то и намного больше.

Глава 2 Ссыльная поселенка

2

Устало опустившись на низкое крыльцо перед домом, поставила в ногах корзинку с припасами, коими меня наделили в деревне, близ которой находилось мое одинокое жилье опальной затворницы, и тяжело устало вздохнула. Наказание проходило достаточно неплохо. С памятного совета прошло больше двух лет, скоро мне предстояло пуститься в пятилетнее странствие по округу, хотя я этого не слишком и жаждала, привыкнув к своему одинокому существованию в стороне от основных поселений. Я и впрямь притерпелась, так как в бытность свою преподавателем в университете, в основном проводила свободное от работы время именно одна, среди лабораторных банок, склянок, плошек, колбочек и всевозможных свитков.

В преддверии будущего путешествия мне пришлось усиленно заняться самообразованием, благо мне не запрещали читать учебники по травознайству и разные травники и лечебники. Будучи магом временщиком, целительству ранее я не уделяла должного внимания, хотя навыки, полученные во время полевых странствий, остались. Да и первые пятнадцать лет отмеренного мне щедрыми хулителями срока не предполагали особой лекарской практики. Тогда за мной тщательно следили, не выпуская дальше поселения, в котором мне пришлось прожить первые 15 лет своей ссылки.

Сейчас мне пришлось многое вспомнить, так как только поначалу, когда началась моя практика, местных жителей едва ли не волоком тащили ко мне, пока они не разобрались, что пришлая каторжанка весьма ценное приобретение в их нелегкой трудовой поселковой жизни. Уже к концу первого года вся деревня от мала до велика, паслась у меня, надеясь на качественную лекарскую помощь. А я никому и не отказывала, ни людям, ни скотине. Бралась за любую работу, которая могла выгнать меня из дома, забыть о своей странной и нелепой судьбе. Старалась, чтобы меня сами звали к себе, а не напрашивались на приглашение домой. Старалась следовать когда-то озвученной инструкции.

Вот и сейчас я только-только притащилась из, соседней с моей, деревни, где помогала повитухе с тяжелыми родами, а заодно посмотрела коровку у соседей. Откинувшись спиной на стену своего беленого домика, постарались благодарные крестьяне, я устало наблюдала за тем, как садится далекое солнце, окрашивая горизонт в красно-багряные тона летнего вечера. Отметив краем глаза какое-то движение по дорожке, ведущей от деревни к моему пригорку, на котором стоял мой неказистый с виду домик, я с недоумением более внимательно посмотрела на узкую змейку дорожки и едва слышно чертыхнулась. По тропе и впрямь уверенно шагал человек. Мгновенно ощутив дикое желание провалиться на месте, тихо и обреченно застонала, закатывая глаза к постепенно темнеющему небу.

Вот дали Боги силищу, а умишком обделили. И говорила, и молила, и грозила, а все без толку. Где-то с начала лета повадился ко мне ходить один из приезжих работников с лесоповала, недюжинной силы я вам скажу, парень. Его привели ко мне с достаточно тяжелым увечьем, со сломанной ключицей, перебитыми сухожилиями на правой руке, ранами по всей правой половине лица. Оказалось, на него упало дерево, задев оболтуса только ветвями, на его счастье. На снятие основных симптомов мне понадобилось около месяца, потом я отправила лесозаготовщика в деревню, но тот, вылечившись окончательно, повадился мне помогать по хозяйству. Вот уже в течение двух месяцев не могу выгнать, слов просто не понимает, а работы не чурается. Не помогало и то, что мы совершенно из разных слоев общества. Немногословный парень упрямо приходил или вечером или ранним утречком, делал всю тяжелую работу и уходил, с тоской обреченного глядя на меня сиротинушку.

Прикусив губу, я обреченно ждала его сиятельную особу, на ходу придумывая, чем его занять в очередной раз. Мне казалось, что на приусадебном участке идеальный порядок, а тот все находил работу и повод притащиться снова. Зная, что переубедить не удастся, я выпрямилась, пытаясь придумать, чем его занять в очередной раз, чтобы не путался под ногами. Невольно скосив глаза на огород, состоящий сугубо из лекарственных трав, я заметила бочку для полива. Легко вскочив на ноги, мигом оказалась рядом, и довольно потерев руки, коварно улыбнулась. За мое отсутствие бочка обмелела, а оставшаяся на дне вода зазеленела, чем не повод отчистить ее и снова заполнить. Дождя нет уже несколько недель, значит, у парня есть работа. Хитро прищурившись, я с успокоенной совестью стала дожидаться влюбленного обалдуя. Увидев в руках подошедшего лесоруба букетик полевых цветов, немного обалдела от подобного знака внимания от всегда косноязычного парня. Не став отказываться от столь неожиданного подарка, тем не менее, без лишних околичностей, отправила того на работы.

Оставаться во дворе лишние минуты не стала, моему поклоннику только повод дай, и тот загрузит томными, многообещающими взглядами, да тяжелыми протяжными вздохами. Подхватив корзинку, с букетом, зажатым под мышкой, поспешила в дом. И только внутри вздохнула свободнее. Отчего-то мой кавалер стеснялся заходить внутрь и всегда поджидал с наружной стороны крыльца одобрения с моей стороны на выполненную им работу. Без одобрения не уходил, а потому приходилось таким вот своеобразным образом провожать добровольного помощничка.

Поставив корзину у печи, нашла кувшин и поставила цветы в воду. Решив не обижать искреннего в своих чувствах парня, оставила букет на столе в горнице. Мой дом состоял из двух небольших помещений, выполняющих разные функции, в зависимости от того, чем я в данный момент занималась. Большая, центральная комната вмещала в себя функции столовой с большим круглым столом по центру, кухни, с массивной печью с лежанкой в углу, прятавшуюся за тяжелой шторой, здесь я спала в холодное и зимнее время, гостиной с широким топчаном у окна и столиком неподалеку. А еще здесь я принимала своих редких пациентов и держала в высоком буфете необходимые высушенные травы, готовые настойки, долгоиграющие отвары, пахучие мази, пропитанные разными зельями тряпицы, а также перевязочный материал, медицинские приборы и многое другое. В самом дальнем углу многофункциональной центральной комнаты находилась дверь в еще одну, на этот раз совсем небольшую горницу, где я поставила узкую девичью кровать у самого окошка с веселенькими занавесками, там же поместился узкий шкаф для одежды и сундук, в котором я прятала постельное белье и нательные одежды. Ни украшений, ни книг я с собой не брала, кроме нескольких травников и разрешенных лечебников, во избежание лишних обысков и потом усиленного контроля над моей персоной. По сути, на место каторги прибыла практически без ничего, только с парой теплых вещей. Весь имеющийся скарб приобрела уже здесь у благожелательно настроенных крестьян, а потому не имела ничего из прошлой привилегированной жизни.

Глава 3. Странная встреча

С ненавистью посмотрев в окно, я плотнее закуталась в теплую шерстяную шаль, любезно предоставленную мне хозяйкой дома, где я застряла на целую неделю по причине заметающей все дороги, снежной вьюги. Усевшись в высокое плетеное кресло, вернулась к созерцанию потрескивающего в камине, должного успокаивать нервы, огня. На исходе был мой третий год странствий по округу. В принципе я привыкла и к лишениям, и вынужденному типу заработка. Денег за свои лекарские способности я старалась не брать, только по необходимости, так как никто из властей не пытался мне предоставлять необходимые лечебные ингредиенты бесплатно. Летом было легче, зимой наоборот, не все пускали в свой дом осужденную, пусть и с неплохими лекарскими задатками.

В последний раз мне в принципе повезло. Я остановилась в более-менее зажиточном доме, где меня угораздило застрять по случаю разгулявшейся непогоды. У хозяйки заболели дети, и я принялась за их лечение. Заодно, вот уже третий день подряд я рассказываю сказки вставшим с постелей погодкам, мальчику и девочке, вместо того, чтобы двигаться дальше.

Хозяева, видя мое бедственное положение, пока не торопились выгнать знахарку за порог, терпеливо снося мое присутствие рядом. Помощи по хозяйству они от меня не принимали, но и не отваживали от меня детей, как от прокаженной. И на том спасибо. И вообще относились с достаточной долей почтения.

Мне не возбранялось менять внешний облик, а путешествовать в образе шестидесятилетней женщины все же как-то сподручнее, меньше посторонних неприятных вопросов и косых взглядов в спину. Так что, приняв подобный образ примерно два года назад, я так и путешествовала. И мне спокойнее, и другим безопаснее. Молодая опальная знахарка может вызвать ненужные кривотолки, а еще и злые помыслы. В то время как благообразная, но еще крепкая старушка наоборот, вызовет к себе больше расположения. А то, что я ссыльная, знали только в префектурах, где мне приходилось отмечаться, появляясь во всех мало-мальски крупных городках и волостях. Там я была вынуждена появляться в своем истинном обличие.

Зима меня застала на самой окраине Горнорудного округа, на границе с Севастской областью. Здесь зимы считались более мягкими, но отличались многочисленными снегопадами и вьюгами, в одну из которых мне и удалось так не вовремя угодить.

Вынужденное безделье начинало меня постепенно тяготить. Переведя взгляд на готовившую поздний обед, хозяйку, а то уже перед глазами замельтешили черные пятна и заплясали огненные чертики, я тяжело вздохнула. Я находилась на первом этаже дома, греясь у обширного, пусть и простого камина, как лучший гость в доме. В углублении с правой стороны от камина, располагались сложенные впрок дрова. На камине стояли два подсвечника с целыми восковыми свечами. На узком подоконнике тоже стояла толстая незажженная свеча. Возле камина, на небольшом каменном возвышении расположились несколько большим массивных кастрюль, предназначенных для готовки еды для животных. Посреди помещения, чуть подальше, стоял массивный квадратный стол, за которым, тридцати восьмилетняя Агата, занималась обедом. Я с интересом, в который раз пригляделась к этой молодой еще и очень жизнерадостной женщине. Крепко сбитая, с широкими бедрами, но хорошей фигурой, она не отставала в работе от своего мужа. Оба вели достаточно обширное хозяйство, выращивая тонкорунных овец и продавая шерсть и мясо на местном рынке.

Прищурив глаза, я снова глубоко вздохнула. Вот уже в течение двух последних дней Агата то и дело посматривала с тревогой в окна, особенно те, что выходили во двор, словно повторяя за мной. А когда ее супруг появлялся зачем-то в доме, вопросительно вскидывала брови. Складывалось впечатление, что мои хозяева кого-то ожидают и явно давно. Они старались не подавать вида и всегда обращали внимание на меня, словно пытались скрыть свою тревогу.

В личную жизнь случайных хозяев я старалась не лезть, приютили и хорошо. Не сегодня-завтра я уйду и навсегда исчезну из их размеренной жизни.

Однако их тревожное ожидание передалось и мне. Встав в очередной раз с кресла, я снова подошла к окошку, за которым ничего не было видно из-за белого марева. Конечно, я могу уйти в любой момент, но замерзнуть где-то по дороге мне совершенно не хотелось, просто из-за того, что я сбилась с курса и ушла не в ту сторону. Чертыхнувшись, я снова уселась в скрипнувшее подо мной кресло.

- Скоро обед, моя госпожа, - Агата вскинула голову, с сочувствием поглядев на мою недовольную физиономию.

- Спасибо, Агата. – Я постаралась благодарно улыбнуться.

Тут раздался дробный топот маленьких ножек и со второго этажа кубарем скатились по добротной деревянной лестнице двое детишек восьмилетнего и девятилетнего возраста. Они с гиканьем и криками поскакали сначала к матери, а потом, завидев меня, поторопились в мою сторону.

- Тетушка Сабина, тетушка Сабина! Мы уже проснулись.

- Я рада. – Я искренне улыбнулась ребятишкам. Поначалу робкие, они осмелели, но не были навязчивыми и прилипчивыми.

- Тетушка Сабина, а чем вы будете сегодня заниматься? – Первой поинтересовалась девочка, более смелая, чем брат.

- Да ничем особенным, - я вздохнула, невольно покосившись на заснеженное окно. В который раз уже.

- А вы расскажете нам сказку? – Это подал голосок более робкий братец.

- Обязательно, Матео. – Протянув руку, я потрепала его по светловолосой голове, растрепав отросшие вьющиеся локоны.

- А о чем? – Девочка пристроилась на скамеечке для ног, преданно ловя мой взгляд.

Глава 4. Тревожные вести

Как же я люблю позднюю весну и самое начало лета, когда деревья еще стоят окутанные ароматами клейкой смолы, а листья сплошь яркие, нежные, зеленые, пахучие и молодые, омытые чистой росой. Когда хочется стоять, забыв обо всем на свете и вдыхать ароматный благоухающий воздух, словно проникающий внутрь, в самую душу, в самую суть. Когда солнце, нежное, местами робкое, застенчивое, игривое; местами яркое, резвое, мягкое. Когда так громко стрекочут кузнечики, летают тяжелыми бомбочками майские жуки, резвятся очаровательные бабочки, а вода в озерах и реках холодная и кристально чистая после схлынувших весенних паводков. Когда воздух дрожит от прозрачности, кажется, дотронься и он зазвенит. Когда хочется смеяться без причины, когда перестаешь думать о прожитых годах, когда все окружающее кажется прекрасным и величественным, когда сбываются самые потаенные мечты.

Я шла по лесной дороге, радуясь, утру, солнцу, весне, деревьям вокруг, легкости дорожной котомки за плечами, скорому окончанию пути. Меня ждал последний переход, прежде чем я вернусь в свою маленькую избушку на краю леса, и заброшенного среди бескрайнего мира села. На моем пути оставался лишь один мало-мальски крупный городок, где мне предстояло зарегистрироваться и найти нескольких клиентов для получения подтверждения нахождения в городке. Горная область оказалась довольно масштабной по продолжительности, хотя как раз численностью населения не особо располагала.

Направляясь к городку Марону, я надеялась пополнить лекарскую сумку необходимыми мне травами и сборами, коими поиздержалась по дороге. Весной по нескольким районам прошел мор, покосивший крупный рогатый скот и мне пришлось заниматься вплотную их спасением. Я знала, в городке есть префект, который подпишет мои бумаги и может, подскажет, где можно найти необходимую мне клиентуру.

Еще в середине весны я отказалась от полюбившегося мне образа старушки в годах, вернувшись к истинному виду, так как энергетические показатели восстанавливались медленнее, когда мне пришлось тратить силы на поддержание иллюзии и к тому же нашлись люди, на которых моя качественная иллюзия не влияла никоим образом. Из-за опасения ненужных сплетен, пришлось лишь частично корректировать внешность, особенно когда приходилось расхаживать по дорогам крупных немногочисленных городов.

Сейчас я выглядела немного моложе своего истинного облика и напоминала служанку, идущую на наем. Свои отросшие волосы я спрятала под косынку, а тело упаковала в простое платье до щиколотки теплого коричневого цвета, с расшитым цветочным орнаментом лифом, из-под которого виднелась белая легкая льняная рубашка с круглым воротом, присборенным у горла и длинными пышными рукавами. По случаю погожего денька туфли я сняла и шагала босиком, совершенно не опасаясь простудиться. Перекинутая через плечо, видавшая виды холщевая сумка, била по бедру, но к этому я уже привыкла и не обращала внимания на временное неудобство. Оружия, кроме короткого кинжала, больше приспособленного для сбора трав и раскапывания корешков, я не носила, да и пользоваться не умела. На широкой двойной юбке я нашила в свое время множество карманов, в коих носила наиболее важные сборы, ингредиенты, сушеные травки, притирки и прочую дребедень. Где-то здесь разместился и тощий кошель с деньгами. Внешне я выглядела лет на 22-25, практически мой истинный вид. Идеально красивой я себя не считала, но иногда позволяла забыть прожитые годы и окунуться в беззаботную юность. К сожалению, с каждым прожитым годом подобные желания у меня появлялись все реже и реже. И не только из-за испорченного отрочества и молодости. Я всегда считала себя ответственной молодой женщиной, не способной на глупости.

Однако даже в простых нарядах я выглядела аристократкой, хотя и пыталась изжить подобный минус в свете моего теперешнего кочевого образа жизни. Мне очень шли головные уборы, потому я не чуралась платков. Идя по лесной дороге, я наслаждалась тишиной, покоем, одиночеством.

Конечно, молодая красивая девушка не должна расхаживать по дорогам одна, но я не простая девчонка из местного села. Сейчас я, конечно, утратила былой лоск и налет помпезности, но все равно, несмотря на пыль дорог, умудрялась ухаживать за собой. Мое лицо с классическими чертами обветрилось и потемнело от солнца, а руки шелушились от постоянной работы с травами и зельями, да и ходить босиком я любила. Отец бы в обморок упал при виде того, во что превратилась его нелюбимая дочь и как это она бережет нашу родовую честь. Он ни разу не подошел ко мне во время процесса, не приходил в тюрьму, не пытался связаться с каторжанкой. Единственная уступка – документы на апелляцию и то под давлением обстоятельств под именем личный советник короля Гордон Грий.

К городку, вернее к зажиточному предместью я подошла уже в сумерках, а потому не стала спешить за каменные стены, решив остановиться в ближайшем постоялом дворе. Однако свободных мест в единственном в округе постоялом дворе не оказалось, по случаю ярмарки местного значения, совпавшего с религиозным праздником. Странствуя по городам и весям, я совсем упустила из виду праздники, которые старалась обходить стороной и отсиживалась в деревнях или на хуторах, пока те не проходили сторонкой. С другой стороны мне необходимо было попасть в город именно сейчас и не позже. Находясь в дороге меня, догнало письмо, переданное через посыльного голубя от Гордона Грия, в котором тот извещал меня о том, что будет ждать в своем поместье, расположенном неподалеку от моего последнего городка. О чем тот желал со мной поговорить, осталось загадкой, но по манере изъясняться даже в письменной форме, было ясно, если я не появлюсь, меня просто сотрут в порошок.

Зато мне повезло в том, что я уже в переполненной людьми таверне, где собралась поужинать с горя, нарвалась на женщину, которая рассказала, что здесь в предместье есть работа именно для меня. Что доподлинно произошло в доме, куда меня направили, никто толком не помнил, из-за давности произошедшего, только вот уже в течение двух лет там болеет хозяйская дочь. Кого только не приглашали к девочке, все без толку. Даже местных магов, но те ничего не нашли и вынесли вердикт, что вся болезнь от меланхолии.