Пульс миров

1. Со вкусом крови

Когда Ноктис открыл глаза, он почувствовал, что в его городе что-то изменилось. Тонкий запах её крови прокрался и щекотал нёбо, так что в пору было захлебнуться слюной.

— Фэррон, — прорычал Кэлум. Он же запретил ей возвращаться. Тут нет места тем, кто не подчиняется… А Клэр всегда была слишком своевольной, слишком свободной, как кошка в стае волков.

Её чёрную шкуру и фигуру, бесшумно крадущуюся тенями, он помнил, как занозу, впившуюся под ноготь. Фэррон — изгой среди стаи оборотней. Она не подчинялась их вожаку, а даже тот склонял голову перед Кэлумом — главой клана вампиров и их города.

Ноктис встал с кровати, прислушиваясь к своим ощущениям. Солнце уже зашло, и он мог отправиться по следу этого сладкого запаха. Ответ, отчего тот так сильно бил в его голову, Ноктис узнал спустя час, когда шёл по улице на окраине города. Алые капли следом тянулись сюда по каменной мостовой.

***

Дверь скрипнула, что заставило её перевернуться на живот и напрячься, будто кошку перед прыжком. Лайтнинг увидела черный силуэт в дверном проеме.

— Хреново выглядишь, Фэррон, — сказал спокойный голос, от которого мурашки пробежали по спине.

Клэр меньше всего хотела встречаться с Кэлумом в таком состоянии. Она представила себя сейчас: бледная, со спутанными влажными волосами на лице, корчится на кровавых простынях.

Её ранил охотник — три серебряные пули в живот. Она выцарапала их, вот только Луна давно была на исходе. К закату Клер поняла, что не сможет обратиться и скоро сдохнет. Все, что оставалось ей, приползти в свою старую нору и ждать смерти. Но даже тут удача покинула её. Вместо милосердия забвения явился этот ублюдок… Кэлум — вампир, решивший, что он хозяин города и всех его жителей.

В стае многие хотели её подчинить, это был всего лишь инстинкт завладеть свободной самкой. Но Кэлум хотел не трахнуть, а залезть под самую кожу. Заставить дать клятву верности, отчего её так и распирало злостью.

Клэр вздернула голову и зарычала:

— Иди к дьяволу, Кэлум, дай мне хотя бы сдохнуть спокойно.

Ноктис повел носом. Самый прекрасный запах — запах её крови, щекотал кончики нервов. Губы невольно разомкнулись, показывая идеальные зубы, острые и аккуратные клыки, и он прикусил нижнюю губу.

— Все так плохо? — протянул он насмешливо и сделал шаг в комнату, вопреки её наставлению.

Клэр вздрогнула и отстранилась. Голова кружилась, а во рту пересохло. Она не готова была сейчас давать Ноктису отпор, а он поймал её за ворот рубашки, встав коленом на кровать, и посмотрел в голубые глаза:

— Ты ведь хочешь жить? — улыбка и насмешка острее его клыков.

Он был безупречен в своем идеальном костюме-тройке, таком неуместном в её лачуге, что ей непременно захотелось заляпать кровью белоснежный ворот этой рубашки:

— Не настолько, чтоб терпеть тебя… — огрызнулась она, вцепившись пальцами в его руку.

Ноктис выдавил злую усмешку этому сопротивлению. Он не будет её спрашивать, просто сделает… И у Фэррон не останется выбора…

Он ведь прекрасно понимал, что между ненавистью к ней и любовью слишком тонкая грань. Задевали бы Ноктиса её отказы, если он все это время не желал, чтобы Клэр согласилась стать частью его дома.

Кэлум дернул манжет и открыл запястье, затем противоестественно надкусил собственные вены. Прежде чем она поняла этот жертвенный жест, он подсунул ей рану под губы. До того жажда её была безликой, но, когда холодная кровь коснулась пересохшего горла, Клэр поняла, чего хочет больше всего.

Он наблюдал, как измученная девчонка прильнула к его запястью с нежностью первого поцелуя. Руки её обвили Ноктиса, хотя прежде она не позволяла ему даже смотреть в свою сторону. Так самым сложным стало оторвать Клэр от себя. Стащить окровавленную рубаху и пальцами изучить нежность её кожи, вылизать каждую рану и дать пережить агонию под собой, чтобы она могла возродиться.

Только тогда ей стало легче, и наконец Клэр успокоилась в его объятьях.

— Кто тебя подстрелил? — спросил он тихо, прижимая девушку к своей груди. Она не слышала его сердце, своего тоже.

— Хочешь его отблагодарить? — прозвучала её слишком слабая попытка огрызнуться.

— В начале, возможно, но потом… Убить, — нараспев протянул он, прикусывая с осторожностью и наслаждением край её уха.

Клэр судорожно вдохнула. Только сейчас, прижимаясь голым телом к его холодной коже, она ощутила, насколько попала. Так что и не выбраться вовсе.

***

Ноктис открыл глаза и почувствовал её тонкий запах, ускользающий от него в дымке. Поднявшись на локтях над подушками, он никого не обнаружил.

«Опять сбежала?» — первое, что постыдно подумал он и подсознательно потянулся за нитью, связывающую их. Ноктис — её мастер, и после того, как он обратил Лайтнинг, ей было не так-то просто от него избавиться. Связи в их мире — вещь реальная, противостоять которой сложно.

Её сердце еле слышным колокольчиком отозвалось с другого конца нити. Совсем рядом — на кухне его особняка. Ноктис только теперь заметил одежду своей волчицы, раскиданную по комнате. Её бельё под своей ладонью.

Воспоминание о прошлой ночи тут же заставило его расслабленно откинуться на подушки. Он всего-то пару недель как её обратил, а Фэррон уже вольготно хозяйничала в его особняке. А ещё, как все новообращенные, была вечно голодна. Стоило подняться, пока она не напала на первого встречного, и отвлечь её.

Ноктис с кривой улыбкой поднял кружевные трусики. Может быть, она пыталась так ему отомстить, считая, что превратила его жизнь в Ад. Но, чёрт побери, до сих пор он ни о чём не жалел.

Оборотни — одни из самых верных существ в их проклятом мире. По их меркам эта верность не эгоистична: они верны семье, стае. Их связь основана на биохимии. Своих партнёров они берегут и держат в клетке клана, не подпуская к ним чужаков. Ноктис понимал, от чего Клер бежала, не связываясь ни с одним из волков.

Вот только у вампиров всё было ещё сложнее и эгоистичней: их связь — глубже. Они привязываются не к телу, а к душе. Полюбив однажды и потеряв смертного, им приходится ждать почти вечность, пока тот не переродится… Ноктису действительно почти повезло сделать Лайтнинг бессмертной.