Пушистый купидон.

1

В императорском дворце всегда что-то случалось.
Но, к глубочайшему сожалению самого императора Равендаля Корвиса, — почти всегда без огонька.

Сегодня, к примеру, ему битый час докладывали о бюджете на ремонт магических фонтанов в южном крыле. Фонтаны значились в списке «особо пострадавших от пари между драконами и одним очень одарённым магом».

Император сидел на троне, устало подпирая подбородок кулаком, и пытался выглядеть грозой всего живого. На самом деле он считал в уме, сколько раз за эту неделю при нём уже произносили слово «смета».

— …и, разумеется, Ваше Величество, — монотонно бубнил придворный магистратор, — замена облицовочного камня с учётом зачарования от огня и когтей обойдётся казне…

— Достаточно, — пророкотал он вслух, и служащий послушно стих. — Я в курсе, что всё дорого. Но наша империя богата. А сокровищница не опустеет, если вместо камня уложим мрамор.

— Но Ваше Императорское Величество! А если драконы снова…

Равендал Корвис щёлкнул пальцами, и свиток с цифрами задорно вспыхнул зелёным пламенем. Магистратор вздрогнул, но поклонился, замолчав.

— Свободны, — добавил Равендал, и дворцовая свита послушной волной отступила к выходу.

Тронный зал опустел. Остался только один человек. Олкон, камердинер императора, стоял поодаль, как обычно — незаметен и неизбежен, как налог на роскошь.

— Чем Вам не понравилась смета, Ваше Величество? — откашлявшись, осведомился он.

— Мне не понравилось слово «смета», — буркнул Равендал, откидываясь на спинку трона. — И то, что в моей цветущей, мирной, процветающей Лаэнтарии единственная страсть — это новые мраморные плиты.

Олкон едва заметно склонил голову набок. На сморщенных от старости губах мелькнула и исчезла улыбка.

— Позвольте напомнить, Ваше Величество, что не так давно столица сотрясалась от другой, весьма бурной страсти. С участием трёх драконов и одного мага.

Глаза императора лениво сверкнули.

— Ах да, — протянул он. — Наше скандальное пари. Глупцы, — сказал Равендал, но уголки губ предательски дёрнулись. — Вызывать судьбу на дуэль. Ставить на кон замки, честь и собственную невесту… Кто вообще додумался сделать невесту предметом пари?

— По донесениям, инициатива принадлежала магу, лорду Эшрену Велмонту — сухо заметил Олкон. — Но драконы, как водится, не задумываясь его приняли.

— А согласись, Олкан, ловко этот маг обвёл драконов вокруг пальца.

— Замки он и правда выиграл, — согласился камердинер, — а вот невесту… потерял.

Император постучал пальцами по подлокотнику трона. Где-то высоко в витражи ударил солнечный луч, разбился на десятки цветных зайчиков, и один из них сел императору прямо на руку.

Равендал тоскливо посмотрел на радужный блик.

— Какая жалость, — совершенно несерьёзно произнёс он. — Такой полезный и талантливый подданный — и в таком щекотливом положении.

— С позволения, Ваше Величество, — поднял бровь Олкон, — я бы назвал это не щекотливым положением, а основательно испорченной репутацией. Вы ведь сами слышали: невеста расторгла помолвку.— Он сделал паузу и добавил с профессиональным бесстрастием: — Расторгла и исчезла в неизвестном направлении. Даже самая алчная мать теперь трижды подумает, прежде чем отдавать дочь за человека, который заключает пари на свою невесту.

— Вот именно! — неожиданно оживился Равендал. — Прекрасная, трагическая, безвыходная ситуация. Богат, молод, талантлив, но одинок и с сомнительной репутацией.

Он резко выпрямился на троне, глаза вспыхнули знакомым азартным огнём.

Олкон тихо вздохнул.

— Я узнаю этот взгляд, Ваше Императорское Величество.

— Какой ещё взгляд? — невинно поинтересовался император.

— Взгляд человека, который придумал что-то, из-за чего мне потом придётся спасать дворец от последствий, — без выражения ответил камердинер. — Позвольте предположить: Вы собираетесь вмешаться в судьбу лорда Велмонта?

Равендал хищно улыбнулся.

— Скажем так, мой дорогой Олкон… — он переплёл пальцы и с интересом посмотрел на пустой зал, как на доску для игры в шахматы. — Мне смертельно скучно. Империя процветает, драконы больше не враждуют, враги поугомонились. Но одна магическая партия, кажется, только началась. И будет крайне расточительно пустить её на самотёк.

Он повернул голову к камердинеру:

— Не заключить ли нам с тобой маленькое пари? — в голосе императора прозвенела та самая лёгкость, от которой у Олкона невольно начинало болеть всё — от головы до кончиков пальцев на ногах.

— Маленькое, — бесстрастно повторил камердинер. — С Вашим Величеством, как показывает практика, бывают только такие пари, после которых приходится менять крыши, переписывать законы и искать новых придворных лекарей.

Равендал усмехнулся, откинулся на троне и вытянул ноги, как ленивый дракон, что нежится на солнце.

— Преувеличиваешь, старый чёрт. Всего один раз лекарь сбежал в горы.

— Именно после маленького пари, — напомнил Олкон. — С участием двух герцогов, трёх иллюзионистов и одного очень впечатлительного министра финансов.

Их перебранку прервал осторожный стук в дверь.

— Войдите, — рыкнул император так, что двери сами распахнулись, не дожидаясь слуг.

На пороге возник молодой офицер стражи — безупречно выбритый, слегка бледный и явно нервничающий — ещё не известно, как воспримет император принесённую весть: как дурную, или наоборот — слишком интересную.

— Ваше Величество… доклад о… хм… случившемся в трактире «У Весёлой грозди», — отчеканил он, поклонился и вытянулся по струнке.

— А, — оживился Равендал. — Наши драконы и лорд Велмонт. Наконец-то что-то действительно забавное. Читай.

Офицер сглотнул.

— «Во время неофициального ужина, сопровождавшегося обильным употреблением шепотухи, два подданных драконьей знати — Лиор Тарвен и Сайрис д’Арэн…»

— Почему два? Насколько мне известно, драконов было три?