Пустые Истины

Глава 1. История рода.

Светлой памяти живых.

День сменяет ночь, а ночь день. Всё циклично, перемещаясь по спирали бытия, от жизни к смерти. Отец умирал. Тугой запах лекарств и разлагающейся плоти стоял в коммунальной квартире, недавно очень даже живой и весёлой моей «берлоги». Прошлая жизнь переместилась, словно в другое измерение. Проданный за бесценок родительский дом в селе, не спасал положения. Просвета не предвиделось. Отчаяние и безысходность не давали шанса замереть и оглянуться. В подобной ситуации думаешь только о том, как выкроить лишнюю минуту на сон.

После смерти мамы, отец сдал в течение трёх месяцев. Его полный рационализма ум, размеренная жизнь сменилась на плаксивое копание в своём внутреннем мире, существование которого до болезни даже не предполагалось.

И, вот, как итог – Рак. Такой безутешный вердикт, врачи выдали, после недельного обследования, намекая на плохую экологию. Мне же казалось, что болезнь появилась от безысходности, от волчьей тоски по прошлому. Операция, проведённая весной, лишь отдаляла неизбежную развязку. Передавленные лимфатические узлы гнали лимфу в ноги, и уже месяц папа передвигался, только опираясь на моё плечо.

Вдобавок ко всему, памперсы, используемые родителем на ночь и так красочно расхваливаемые по телевизору, были хороши лишь для нетребовательных младенцев. В быту от пролежней и раздражений они не спасали.

В моей давно устоявшейся картине жизни всё полетело в пропасть. Отчаянье притупилось от повседневности. Осеннее похолодание незаметно перевалило на зиму, а с таким трудом добываемое обезболивающее перестало нести облегчение. Болезнь, ломая отца, делала его желчным и злым. Кроме желания уйти в небытие вслед за мамой, другой потребности у него не возникало. Ужасно, но и я, и он, понимали, что предстоящий уход за грань – единственное, что сможет снять всё нарастающую боль.

Как можно простыми словами выразить отчаянье? Страх, скулящего существа, боящегося взглянуть за пелену настоящего... Другой образ на ум не приходит.

Мой сон был чутким и прерывистым из-за необходимости ежечасно переворачивать отца с одного бока на другой. Ввиду не решаемости проблем, уже и сам я трусливо подумывал о смерти как о простейшем избавлении от всех земных напастей. Это стало навязчивой идеей. В одну из ночей, я с огромной мольбой просил прийти воспетую в сказаниях прошлого «таинственную незнакомку» и забрать ненужную, опостылевшую жизнь, как мою, так и родителя.

Почему-то в памяти всплыло имя Мара. Славянский ужас чертога. Древнее пугало предков. Моё больное воображение, словно подвергнувшись давлению извне, завибрировало тихим перешёптыванием голосов. Мара…Мара. Зазвучала музыка. Сначала тихо. Потом всё громче и громче. Что-то не обычное. Пришло понимание, что это колыбельная. Колыбельная… для ангела.

Звуки то стихали, то вновь подымались рокотом прибоя. Я с ещё большей страстью начал просить аудиенции с вечностью.

«О всевышний. Добавь мне Боли… Ещё больше боли!» Неожиданно я успокоился. Время как будто бы замерло. В голове зашумело, поднялось давление и вспышкой накрыло оцепенение. В доли секунды, на смену моему сознанию ворвалось что-то чужое, неподконтрольное мне. Ломая волю, эта всепоглощающая сила уверенно уносила меня за зыбкую грань неведомого.

***

«Мара. Богиня всего, возникшего в яви. Мать всех основ. Дай мне выдержку и спокойствие принять свой путь. Я, Раяк, из ветви Маратов, прошу укрепить мои силы, дабы выдержать испытание, взятое на себя».

Так я, воин клана черных ангелов, прошедший полный цикл обучения в школе Анов взывал к покровительнице рода, богине сущего, почитаемой в моей семье превыше всего.

Сейчас я выполняю очередное задание общины. Не спится. Мысли роятся в голове назойливыми мухами. Мне только исполнилось два юбилея, но выгляжу я старше. Загрубелая кожа, упрямая складка между бровями и вечно оценивающий взгляд карих глаз наверняка набрасывают пару – тройку циклов к моему возрасту. Да и шрам, рассекающий щеку с левой стороны, не способствует образу наивного юноши, заставляя задуматься о моём роде деятельности. Удивительно, но испытание в виде школы боевых искусств, заставили меня преждевременно повзрослеть. Многих это пугает.

Я, расслабленно лежу возле костра в пещере, закрыв глаза и обдумывая свою непростую, довольно пресную жизнь в племени. Облюбованная мною расщелина довольно необычна. Везде, на всей её протяжённости, глаза только и делают, что натыкаются на свисающие грозди мелких, уродливых грибов. Температура внутри покрытых тёмным налётом стен, в течение всего сезонного цикла, остаётся постоянной. Мне зябко. Холод пещеры успокаивает боль от раздражающих надрезов на животе, где в области сплетений Ра находится закрепленная мною драгоценная безделушка. Чудная игрушка застывшего света! Прозрачная, как горная капля воды – слеза жизни. Переливающимися яркими всполохами на гранях, эта драгоценность заслуживает любования собою. Размером с лесной орех, она хранит в себе тайну нашего рода, научившихся сохранять в похожих линзах, загадочные порождения сущностей, рождаемых в данных пустотах. Эти необычные творения, проживающие в расщелине горы, куда я забрался, появились одновременно с первыми ангелами. Во всяком случае, так говорили в племени. Но лично я, этому не верю. Подозреваю, что данное событие произошло намного и намного раньше. И думаю, разросшиеся кучи грибов по всем стенам, сыграли не последнюю роль в появления духа Нави в этом, столь таинственном месте. Впрочем, старейшины общины отрицают влияние грибов на возникновении непонятного феномена. Возникновение духов они приписывают нашему светилу РаАтуму, через лучи создающему живое. Но как по мне, это наивный лепет. Обычная красивая сказка старших. Свет проникает везде, а кроме данной расщелины, подобные сущности нигде не появлялись. Да и такого количества грибов в других подземных пустотах я не встречал. Почему-то они росли именно здесь. Что этому способствовало, непонятно. Может и правда лучи РаАтума дали возможность появится солнечным духам археям – не знаю. Но именно из-за таких вот необычных постояльцев, пещера и заслужила своё название – колыбель духов. Сами же духи, если им каким – то образом удавалось зацепиться за разумного, развивались, впоследствии превращаясь во вполне самостоятельную сущность. Живя в теле, загадочное порождение Нави, проникалось переживаниями своего cосуда души, подстраиваясь под его жизненный цикл, через время усиливая навыки и наводя порядок в предоставленном теле.

Глава 2. Поступление в школу.

Ворочаясь и подбрасывая хворост в костер, копаясь в воспоминаниях, я думал о жизни. Кроме общих корней, после ухода с северных земель, где проснувшиеся горы и заснеженные вьюги забрали наши жилища, сохранилась у нас с давнишними соперниками и единая традиция: использовать в быту накидку, по форме напоминающую крылья. Сейчас любой из ангелов, отправляясь в поход, обязательно дополнит своё облачение соответствующим одеянием. Возможность укрыться на привале изделием из гибких сцепок китового уса, покрытого перьями птиц Лао, всегда вызывало у меня уважение к уму и предусмотрительности предков. Ведь надо было додуматься соединить в овалы пластины чудо-рыбы, перетянуть внутри ремнями, а затем, при необходимости, использовать как мягкую подстилку ночью и защиту от ветра при переходах.
Ну а пренебрежительное отношение дальних «родственников» к нам появилось как раз из-за различия в цветовой раскраске оперенья. Мы покрываем их черными перьями птиц, они – белыми. И живём мы лишь с того, что сами вырастили, а не как наша «родня», добывая пропитание с военных походов. В отличие от поклонников Ра, позволяющих себе праздно проводить время, используя работу захваченных дикарей, все из рода Маратов, пытаются жить с детьми природы в нейтралитете, рассчитывая лишь на себя. А к так называемым родственникам мы обращаемся лишь в крайних случаях, в лечении, где белокрылые достигли небывалого совершенства. Ну, а событие, заставившее меня оказаться в данной пещере, как раз и стало тем случаем.

В то утро к нам из укрепленного города светлых, прибыли два ангела жизни со своими рабами. Ещё с ночи я был на пастбище и поэтому их не видел. После осмотра больных, светлокрылыми был вынесен вердикт нашей болячке, как начинающийся РаК. Болезнь, отвергающая божественность «Ра», чужая и непредсказуемая в своем течении «К».

Об этом я узнал у моей спутницы жизни Инры, когда через посыльного, неожиданно был вызван к дому старейшей. Поговорить толком не удалось. Я лишь успел переодеться с пастбища, и сразу вынужден был бежать к хижине многоуважаемой Вары. Зайдя в дом главы, я замер в почтительном поклоне у входа. На изрезанном морщинами, породистом лице старейшины проступала слегка заметная растерянность. Выбившийся из-за широкой головной перевязи завиток седых волос спустился на глаза, но Вара этого не замечала. Ее взгляд был наполнен болью и тревогой.

– Раяк, подойди ко мне, – приказала верховная.

Я подошел.

– Поведешь двух светлых к себе в хижину, пусть определятся
с помощью твоей семье на месте.

– Слушаюсь, мудрейшая.

Развернувшись, я оценивающе посмотрел на стоящих возле священного костра двух белокрылых ангелов. Черты лица старшего из их команды казались размытыми.

Возраст до четырёх юбилеев. Ничем не выдающаяся личность одного из Маратов. Прямой нос, тонкие губы. Черные волосы собраны в жгут и спрятаны под крылья. Всё как у нас, только слишком много белого цвета. Я посмотрел на ауру его души и был удивлён плотностью потока, обволакивающего стоящую фигуру. В отличие от моей, тёмно-зелёной раскраски, аура у него так и сияла оранжевыми бликами.
Я хмыкнул. Такой насыщенной яркости гало, в своей жизни мне встречать доводилось не часто. Младший же из ангелов по возрасту подходил моему. Правда, кроме удивительно голубых глаз и белых одежд, он ничем и не выделялся. Не тренированное, худое тело, скрываемое безразмерным хитоном, говорило лишь о пренебрежении к еде и физическим играм. Тонкие запястья, дополняя образ, подчёркивали в нём скорее учёную личность, чем бойца, которого, по рассказам старейшины, я готов был видеть в каждом из их клана. Аура у него мерцала светло-оранжевыми красками. Не жёлтая, как у новичка, но и не насыщенная цветом, как у находившегося рядом напарника. Молчаливо взирающие на происходящее светлокрылые также с интересом косились в мою сторону. Особенно смущало любопытство старшего. Видно, диковинный темно-зелёный цвет моего гало и рельефная мышечная масса не могла оставить
их равнодушными. На их заинтересованные взгляды я не обращал внимания.

– Ну что, пойдем? – спросил я, обращаясь к ангелам.

– Пойдем, – подал голос старший врачеватель, и, учтиво поклонившись главе, тут же вышел со своим напарником впереди меня из хижины. Шли молча.

Передвигаясь по тропе к родительскому дому, я не произнес и слова, всё время думая о грустной участи, выпавшей на наше селение. Мысли только и могли, что крутиться вокруг постигшей нас болезни и способа избавления от неё. Мне казалось, что не всё в племени предпринято для избавления от страшной напасти. Ведь достойные лекари есть не только среди светлых. Например, я. Даже не обладая способностью к врачеванию, при моём присутствии больным, или чем-то расстроенным соплеменникам всегда становилось легче. Возможно это совпадение. Однако моя зелёная аура поглощала боль и неприятные эмоции. А светлокрылые, наоборот, изгоняли болезнь, выжигая светом. Что лучше? Забрать на себя или уничтожить? То-то и оно! Впрочем, не мне было решать вопрос о приглашённых из чуждого нам лагеря лекарях. На то есть совет старейшин. Одно хорошо. Как ни странно, но именно сейчас, смотря на врачевателей, мне стало понятно, почему я чужой Ра. Правда, понял я это будучи взрослым, а верховная – сразу же при моём рождении. Поэтому и подарок в виде имени такой несуразный – «Раяк». До встречи с ангелами я этого не понимал. Ну, а тут – озарение! Ведь аура у меня противоположна по знаку их силе!
А значение «К» – логос обратного. И этому есть прямое подтверждение. Моё гало, после контакта с болью, становилось плотней, насыщенней, а у больного возвращалось к норме. Это не однажды опробовалось на нашей с Инрой маленькой агуше. В моем присутствии она всегда успокаивалась, в одно мгновенье, прекращая плакать.

Глава 3. Школа.

Обучение вспоминалось неохотно. Учиться всегда не просто. Да и приобретаемый опыт часто оказывался не стоящим усилий. Впрочем, время проходит, заставляя забыть прошлое. Этапы жизни покрываются рябью. В памяти того периода зацепились лишь смешные и наиболее яркие моменты…

Одним из сложнейших упражнений для меня в школе стало управление душой. Умение в считанные мгновения перестраивать гало, работая в паре со своей сущностью. Взаимодействие давало возможность наносить как физические, так и ментальные удары за счет перераспределения ауры в определенную сторону. Всему этому обучали на занятиях ментального боя. Сложнейший и интереснейший для меня предмет, который вёл ответственный за группу, старший наставник Рагон. На первом, ознакомительном занятии именно он заставил меня удивиться, обратив на мою особу пристальное внимание.

– Раяк. Для чего тебе глаза?

– Чтоб видеть, учитель.

– Так глазами видишь ты, или твоя душа? – с усмешкой полюбопытствовал он.

– Не знаю, учитель.

– Ты можешь смотреть «через глаза». Не глазами, как твоим органом, а глазами как инструментом тела? Прикрыть глаза и смотреть сердцем? – буравя меня взглядом, пытался добиться ответа Рагон.

Я промолчал.

– Запомните, – немного чопорно продолжил наставник, развернувшись от меня ко всей группе. – Душа не ошибается. Это глаза обманывают вас. Когда вы сможете управлять аурой по вашему желанию, когда для понимания ситуации в бою, кроме своего восприятия реальности вы задействуете и возможности архея, только тогда ваша сила на порядок вырастет, – громогласным голосом начал вбивать нам в голову истины учитель. – Но для того, чтобы сущности начали помогать, вы должны сами измениться, добившись полного взаимопонимания с ними. Кто не сможет этому научиться за один сезон, будет с позором выгнан.

Адепты зашумели. Рагон же, перекрикивая галдёж, повысил голос:

– Кроме боя я буду учить вас искусству терпения. Когда вместо сил останется лишь характер. И больше ничего.

Повисла пауза. Ученики переваривали сказанное наставником.

– Ну а сейчас, вы разобьётесь на пары, и мы приступим к базовому упражнению с крестом и древком.

Вся команда будущих воинов вышла вместе с учителем на полигон.

Мне в напарники попался долговязый парень по имени Рашат. Он был взрослее многих на целый цикл, и с высоты своего роста посматривал на меня с каким-то высокомерием. Только потом я узнал, что Рашат приходился сыном верховной из племени Домян. Но на тренировках это ему поблажек не давало.

Выйдя на полигон, наставник раздал заранее приготовленные для нас кресты.

Видеть крест издали мне доводилось, а вот держать в руках это оружие – никогда. Плоская металлическая палка, заточенная с двух сторон резца и оканчивающаяся массивной рукоятью в виде утолщения. На ширину ладони от её конца – перекладина. Рукоять снизу перевязана мягкими ремнями для удобства. Именно подобие боевого креста, но только деревянного, учитель и выдал каждому из нас. Помахав им из стороны в сторону, я неожиданно понял, что такому вооружению буду безмерно рад. Тут же представил, как прохаживаюсь по селению, небрежно держа в руке отполированный крест. Как на меня все смотрят с почтением и страхом… М-да.

Дополнительно к кресту, выдав каждому из адептов ещё и по деревянной жерди, наставник продемонстрировал нам своё мастерство владения древком. То, что он с ним вытворял, трудно описать словами. Блестящее острие, закрепленное на длинном шесте, молнией сверкало в руках Рагона, то замирая, то вновь мелькая в замысловатых пируэтах вокруг учителя. Деревянные палки, розданные нам, были лишь имитацией оружия, находящегося в руках воспитателя.

У меня, как и у большинства адептов даже близко не получалось так виртуозно и легко управлять деревянной палицей, как это демонстрировал наставник. Я был зажат. Длинная жердь в моих руках крутилась сама по себе, а я в этом мало принимал участия. Видя это, Рагон подошел ко мне и попытался подправить стойку и движение при замахе и вращении оружием.

– Раяк. Ты не разрешаешь себе ошибаться. Твой страх не дает тебе двигаться вперед. Больше доверяй себе.

Чередующимися хлопками учитель заставил всех остановиться.

– Адепты! Основным оружием, которым вы будете сражаться, станет или крест, или древко. Выбор за вами. Но имейте в виду, если что-то пойдёт не так в овладении оружием, то это по одной из двух причин: или вы не очень настойчивы, или же не на том пути, – обводя взглядом притихшую толпу, с улыбкой пояснил наставник.

– Для своего выбора остановитесь и спросите внутреннего хранителя о происхождении разногласия. Ответ будет дан. Ему и следуйте, – с натужной весёлостью напутствовал воспитатель. – На другую возможность после этого не обращайте внимание. Решение принято. – Рагон оглядел опустивших головы учеников.

– Продолжайте идти своим темпом, даже если он черепаший. Не тревожьтесь. Виртуозность подождет! – закончил учитель, разворачиваясь и направляясь к стоящей в отдалении скамье.

После такого обращения, у некоторых учеников действительно начало хоть что-то получаться с длинной палицей. Ну, а как по мне, то я все-таки надеялся овладеть в совершенстве крестом. Уж слишком большие перспективы открывались при мастерском обращении с ним. Да и когда оружие за спиной холодит металлом, как-то спокойнее себя чувствуешь.

Достаточно помучив нас на занятиях с базовыми предметами, Рагон повел нашу тяжело дышащую группу к домам на деревьях, не забывая при этом поучать:

– Вы должны понимать, – наставлял он. – Вместе с вашей силой растет и ваша энергетическая сущность. Энергия движется вместе с кровью. Чем быстрее вы прогоняете её по своему сосуду, тем больше ваша душа перерабатывает так необходимую ей пищу. – Рагон, облизнув пересохшие губы сделал паузу.

– Движение – жизнь. А накопленная энергия эту жизнь увеличивает, – пояснил воспитатель, поправляя растрепавшиеся от ветра волосы.

Глава 4. Дорога к дому.

После ночи природа пробуждалась, снова наполняясь звуками. Ранним утром возле центральних ворот меня уже ждал мой сопровождающий, неторопливо перебрасывающийся словами со стражем. Увидев меня, он указал на приготовленный для похода баул с едой. Размеры последнего откровенно пугали.

– Раис. И эту тяжесть я буду тащить на себе?

– Ну, если давали. Почему бы не взять? На первом же привале переполовинем.

– Я же и треть дневного пути не пробегу!

– Ну ладно. Я тоже себе возьму.

Напарник нагнулся к мешку и вытащил из него такой же. Вздохнул. Стал наполнять едой. Когда размеры баулов сравнялись, он, опять вздохнув, пнул первый мешок в мою сторону.

– Цепляй под крылья, и побежали.

Распределив вес баула по всей спине, а затем, закрепив его мягкими ремнями, я чуть-чуть ослабил подпругу удерживающую крест, и неторопливо натянув сбоку крылья, потрусил на выход к воротам.

Проделав такую же процедуру, за мной проследовал Раис.

Ура! Впереди ждала давно предвкушаемая встреча с родителями. Итак. Да здравствует свобода! Я радостно проулюлюкал и с гордо поднятой головой, не спеша, побежал к находящимся в отдалении деревьям.

В ожидании предстоящего свидания с родными становилось радостно на сердце. И если бы не тяжесть мешка за спиной, жизнь показалась бы замечательной.

Выбежав за территорию школы, своего шакала я не увидел. Попытка позвать его, тоже ничего не дала. Скорее всего, он где-то охотился вдалеке от лагеря. Как мой милый Дар переживёт столь длинную разлуку? Было немного обидно за себя. Когда надо, животину днём с огнем не найдёшь!

Пробежав через зловонное болото, в самый пик жары, мы с моим сопровождающим решили сделать первый привал.

Уже распаковав баул, и жуя вяленое мясо козы, Раис начал меня поучать:

– Ты не задумывался, будущий воин веры, почему образ Мары ваяют с живого дерева, а не с камня, как это делают светлые ангелы?

– Нет. Даже мыслей таких не было, – с удобством устроившись на бревне, ответил я.

– Могу тебя заверить, что в камне образ, при соответствующем умении, получается гораздо красивее. Но! Мара – это ведь живое воплощение духа. То, что дало часть себя, и сделало само изменяющимся, – тоном, не терпящим возражений начал Раис. – Внутри дерева так же есть это молодое начало, обозначившее начало пути, дающее основу жизни растению. По годовым кольцам определяют, как оно росло, был ли год обильным на влагу или неблагоприятным. Новое нарастает вокруг, однако то первичное, с чего все началось, увидеть невозможно. Это и есть образ Мары. Логос, дарящий жизнь, – Раис ненадолго замолчал, пристально что-то рассматривая в траве.

– А то, что ваяют светлые ангелы, – мертво изначально, – с грустью заметил он. – И образ живого оно не передаст, как бы они ни старались, – немного смущённо улыбаясь, закончил свою речь воин.

– А рисунки Мары на лубе. Как Раис к ним относится?

– Так луб – это внутренняя кора липы. И окантовка образа на нём тоже из живого дерева. Нет там мертвого! А как представитель Маратов изобразил на древесине Мару, так это его внутреннее виденье. – Раис замолчал, а потом снова продолжил беседу. – Ведь ты, Раяк, заметил, что у дикарей тоже есть свои божки. И лица, нарисованные на стенах пещер, полностью совпадают с лицами многочисленных почитателей. Ни больше и ни меньше. Тот же низкий лоб, маленькие глазёнки. Забавно, правда?

Мой напарник с улыбкой смотрел на меня, как бы провоцируя на встречные вопросы. Но, не дождавшись их, вздохнув, заговорил снова.

– Ты думаешь, Раяк, что сверкающий РаАтум, или та же ночная АстаРа, могут иметь лик, похожий на наш? Смешно! У каждого светила своя особенная сущность, отвечающая за происходящее с ним! А сами они мертвы без управления. И только Мара смогла дать всему этому божественное начало «Ра». Умом это ни понять, ни охватить не возможно. Образы божественности, это ответная реакция благодарности за полученный дар жизни. Как ты благодаришь свою мать и тех, кто оставался с тобой добр в детстве, так и все мы кланяемся в пояс Маре. Богине, зародившей жизнь. Той, которая обозначила порядок в хаосе изменяющейся яви, – старший ученик раздражённо махнул рукой, отгоняя мошку. – Благодарность лежит в основе любых добрых побуждений, – уверенным голосом закончил ангел.

– Да, что-то я не заметил, Раис, чтобы ты был слишком добр. Особенно к пленным дикарям, – тут же попытался съязвить я.

– Ну да, добрым быть легче, – парировал товарищ. – Не надо думать, какую гадость ещё сделать близким.

Раис скорчил рожицу и кровожадно облизнулся.

Я рассмеялся.

– Но, если по-настоящему, то любое добро должно уметь себя защищать, – продолжил ангел. – Как бы ни было грустно, надо понимать, что любые чистые идеалы и ценности в будущем непременно подвергнутся атаке. Это может относиться как к твоим личным достижениям, так и к достижениям всего рода. И не трать времени, чтобы понять, почему так происходит. Просто знай это. Умей защитить то, что тебе дорого.

Раис замолчал, в задумчивости всматриваясь вдаль, и в тоже время как бы вовнутрь себя, вспоминая то тайное, что могло быть известно только ему одному. Его лицо разгладилось, стало красивее. A всегда чуть прищуренные, смешливые глаза, смотревшие на окружающих с долей лукавства, наполнились печалью.

– Засиделись мы с тобой, Раяк. Пора снова в дорогу.

Поднявшись, не спеша забросили уменьшившиеся после еды пожитки за плечи, сбоку закрепили крылья, и, в ускоряющемся ритме, двинулись в сторону моего селения.

Под вечер сделали второй привал. Разговаривать не хотелось. Устали.

– Раяк. После еды пробежимся до появления серпа АстаРы, а потом заночуем на дереве!

– Добро, напарник. Сейчас дожую, и снова двинемся в путь.

Набив брюхо, бежать стало тяжелей, но до вечера установленный ритм бега мы выдержали.

На дерево взбирались уже в полной темноте. Подвязав себя мягкими ремнями, до утра проспали без происшествий. Где-то раздавался душераздирающий рев раненного в сватке зверя. Рядом ухал какой-то хищник, но Мара и наши внутренние хранители берегли нас.

Глава 5. Охота.

С первыми лучами РаАтума мы с Раисом уже взбирались в горы. Место предстоящей охоты я продумал заранее. Вот, что значит бессонница от перевозбуждения. Решив удивить односельчан, на охоту мы вышли с желанием завалить пещерного медведя. Этого животного в племени очень боялись из-за огромного размера и злого нрава. Я же его не боялся, так как был с опытным напарником и в отличной физической форме. Бежать нам вначале пришлось по каменистым склонам, а потом, огибая большие стволы поваленных бурей деревьев, раз за разом преодолевая препятствия, перелазить через завалы буреломов. И так всю дорогу. Поднявшись на самую высокую гору в округе, я с каким-то новым ощущением посмотрел на оставляемое в долине село. Домики с высоты смотрелись маленькими, цветными пятнышками, отличающимися лишь расцветкой выгоревших тростниковых крыш, или же, в некоторых случаях, размерами.

«Еще немного, и я смогу стать полноценным чёрным ангелом», – с восторгом подумалось мне, – Тем, кто является связью между дикой явью и вот таким, как моё село, организованным проявлением нави. Мне стало как-то даже легче на сердце.

Бубнящий сзади Раис явно не был озадачен столь легкомысленным настроением. Идя за мной, он всё время ворчал, что выбирался на заслуженный отдых, а не на изнурительную охоту для каких-то гостей. Сразу видно: не выспался. Я его в чём-то понимал.

Ворчал Раис долго. И только спускаясь вниз в глубокую горную котловину, где обитали кровожадные звери, напарник собрался.

Мы медленным шагом пробирались к месту проживания свирепых животных.

Тёмный свод крон деревьев был недосягаем для света. Переплетаясь между собой, ветви отбрасывали на землю причудливые тени. Кроме желтоватого мха и мощных стеблей папоротника, под могучими стволами ничего не росло. Стояла давящая тишина. И лишь только наши едва слышные шаги нарушали это устойчивое равновесие звуков. Царство пещерных медведей! Сами звери были исполинами по размерам, но до безумия глупыми. Обитая в скалистых расщелинах, они никогда не заходили за отмерянные для себя участки, охотясь в пределах каких-то своих, выбранных только ими границ. Остановившись не далеко от места предстоящей охоты, оставшуюся часть дневного времени, мы с Раисом посвятили подготовке к нападению на смертельно опасного хищника. Вырезали две длинные жерди. Нанизали на них заранее приготовленные костяные наконечники, туго обмотав их сырыми ремнями. Также нашли между деревьями подходящую к охоте рогатину. Усилили её тупыми набалдашниками, полученными в деревне, и также плотно перемотали кожаными полосками. Целый вечер провели в наблюдении за пещерами и их обитателями.

На ночь залезли на раскидистое дерево, стоящее у самой границы владений медведей. Было не до сна. Переживали. Но звери нас игнорировали. Может, и чувствовали присутствие, но так высоко на дерево им было не взобраться. Да и не так велика для них добыча. Мелочь. Наблюдая за пещерами, дождались, когда в самое ближнее от нас логово вернётся хозяин. После этого заснули. Спали урывками. Утром начали подготавливаться к предстоящему действу. Перед охотой, приняли решение, разделится. Мне предстояло выманить хищника из его жилища, Раису же, сделать так, чтобы эта груда мышц превратилась в свежее мясо.

Добравшись до пещеры, я немного замешкался. Наверное, из-за парализующего страха. Но потом собрался. Уже не думая ни о чем, стал бесцеремонно бросать в чёрную пасть логова камни. Медведь проснулся и растревожено зашевелился в логове. Я тут же отбежал на расстояние в десять мер роста и замер. В своё время мне приходилось издали видеть подобных хищников, но зверь, которого мы с Раисом выманили из его лежбища, превышал все мыслимые и немыслимые размеры. Длиной в полтора роста ангела, высотой в половину воина, эта громадина не знала себе равных. Его состоявшее из одних мышц массивное тело, казалось, будто создано Марой лишь с одной целью. Убивать! Не зря в родном селении, подобных тварей называли «ночная смерть».

Охотясь далеко после захода солнца и так негостеприимно разбуженная мною под утро животина, жаждала крови нарушителя своего спокойствия. Тёмно-коричневый мех, по бокам сбитый от грязи и топорщившийся в разные стороны, привлекал внимание. Однако наполненные ненавистью глаза – пугали до икоты, непроизвольно заставляя опускать взгляд в липком страхе.

Хищник выбрался из просторного жилища и злобно уставился на подвернувшуюся добычу, разбудившую его. Тряхнул головой и перед прыжком от нетерпения, начал подгребать под себя мелкие камни у входа в логово.

– Сейчас прыгнет, – только и успел подумать я, как зверь неумолимым смерчем рванул в мою сторону. Раис же, спрятавшись недалеко от пещеры, лишь этого и ждал. Выскочив из-за скалы воин, изо всех сил бросил в спину направляющегося ко мне хищника копьё. Древко с хрустом вошло и застряло в теле громадины. Медведь резко развернулся. Теперь пришла и моя очередь бросать приготовленную тонкую жердь с удлиненным наконечником.

Злобное животное засуетилось, явно не ожидая, что из охотника само превратится в добычу.

Раненое, но от этого не менее грозное, оно вновь развернулось, и длинными прыжками понеслось в мою сторону. За ним, подпрыгивая и огибая большие камни, спешил Раис. Хищный зверь, не разбирая дороги, рвался добраться до моего тела. Мне было реально страшно видеть эту несущуюся гору мышц. Но страх как-то ушел на второй план. Что я испугался – это да. Но не сплоховал. Подхватив лежащую у ног рогатину, не задумываясь, выставил её на пути свирепого зверя. Разбираясь с неожиданно возникшей преградой, хищник даже не заметил, как подобравшийся сзади мой товарищ со всех сил вогнал резец креста ему в шею. Сил у животного еще хватило, на то, чтобы обернуться. Плохо удерживаясь на лапах, зверь, зарычал и тут же направился к новой цели. Я же, бросив рогатину, выхватил крест, и, не раздумывая, повторил удачный удар друга, проткнув шею гиганта со своей стороны. Пещерный медведь с трудом сделал несколько шагов, остановился и, тяжело дыша, завалился на бок. Снова поднялся и вновь не удержался на лапах.