Путь Ариадны

Пролог

Посвящается моим детям — Кристине и Марку, без которых этот роман был бы завершен еще пару лет назад.

Но в особенности тому, кому еще не посвящала ни одну книгу. Маркуше — моему голубоглазому сыночку, который показал совершенно иную сторону материнства. Эта история родилась еще за год до твоего рождения, но начала я писать ее тогда, когда еще не знала о том, что ты уже под моим сердцем. И так получилось, что я назвала тебя в честь главного героя романа, а не наоборот.

Мой маленький Марк, всегда оставайся сильным, смелым и отважным. Никогда не бойся трудностей и не сворачивай с намеченного пути.

Звуковая дорожка романа:

Данный роман — писательская фантазия автора и носит развлекательный характер, не имея цели оскорбить или унизить кого-то. Все события, персонажи и имена вымышлены, любые совпадения случайны. Некоторые вещи могут не совпадать с реальностью, и это полностью моя вина из-за отсутствия юридического образования. Но, благодаря изучению матчасти, я максимально постаралась, чтобы читателю не бросались в глаза несостыковки.

Приятного чтения!

Пролог

Они похожи на ангелов, когда спят. Особенно в снегу.

Тишина абсолютная. Только ветер шепчет что-то в обледеневших иголках сосен, а под шагами поскрипывает снег — хрустальный, нетронутый, идеальный. Он лучший союзник. Он не судит, не выдает. Лишь молча принимает мои подношения и укутывает их в белоснежный саван.

Я опускаюсь на колени. Она уже не дышит, но я не тороплюсь. Ритуал требует уважения. Сморщившись, с отвращением откидываю ее нелепую розовую куртку в сторону. Она вносит диссонанс в мое творение. Хаос. Мешает сосредоточиться на идеальной картине.

Ее тело, бледное и хрупкое, почти сливается со снегом. И лишь алое кружево лифчика и трусиков кричит на этом фоне дерзким, запретным цветом жизни. Цветом крови, что еще не пролилась. Я выбрал этот комплект специально для нее. Он был последним, что она надела по своей воле.

Пальцы в тонких черных перчатках поправляют прядь ее светлых волос. Они должны лежать идеально. Я откидываю голову и вдыхаю воздух, острый, как лезвие. Воздух смерти и чистоты. Ее страх уже улетучился, растворился в ночи, оставив после себя лишь пустую, прекрасную оболочку. Я поймал этот миг — переход от трепета к вечному покою. В этом и есть главное таинство.

Снежинки садятся на ее ресницы, и на секунду мне кажется, что она моргнет. Но нет. Она застыла, как скульптура. Совершенное, хоть и неоконченное творение.

Я достаю из кармана бритву. Стальную, отполированную до зеркального блеска. Легкое движение — и алая роса расцветает на ее запястье, медленно стекая на ослепительную белизну снега. Алый шепот на белом. Жизнь на смерти. Нет зрелища прекраснее. Это — моя подпись. Печать, которую никто, кроме меня, никогда не поймет.

Из ее сумочки извлекаю студенческий билет. Читаю имя. Милое. Героиня сказок. Подходящее для ангела. Привычно скольжу взглядом по дате рождения и замираю. Замираю от восторга. Она самая молодая. Самая хрупкая. Самая чистая из всех моих кукол. Та, что стояла на самой грани между девочкой и женщиной. И это я перевел ее через эту грань. Подарил ей вечную юность, навеки запечатав ее в самом расцвете.

Я бережно, с почти религиозным благоговением, кладу билет во внутренний карман — коллекция пополняется. И я уже знаю, что эта жемчужина займет в ней особое место.

Вставая, я еще раз окидываю взглядом картину. Ангел в алом на белоснежном алтаре. Картина настолько идеальна, что я еще долгое время не могу оторвать глаз. Каждая линия, каждый контур — безупречны. Снег тихо ложится на ресницы, которые больше не дрогнут, на губы, что больше не произнесут ни слова. Это законченное произведение.

Но истинный художник никогда не останавливается на одной картине. Где-то там, за чертой зимнего леса, уже готовится следующий шедевр. Девушка с волосами цвета спелой пшеницы и глазами, как осколки неба. Она еще не знает, что станет моим главным творением. Что ее страдания сложатся в самую прекрасную из всех возможных симфоний.

И я единственный, кто сможет ее услышать.

Глава 1

В тот день все изначально пошло не так.

Началось все с неудачного макияжа, расползающейся стрелки на телесных колготках, мозолей на пятках, опоздания гостей, ворчливой матери и не выглаженной белоснежной скатерти на президиуме молодоженов. А закончилось рухнувшим трехъярусным тортом, разбитыми бокалами, истеричным женским визгом, и гостями, насильно пригвожденными к полу сотрудниками следственного комитета.

— Всем оставаться на своих местах! — раздался грубоватый мужской голос. — Руки за голову!

Все произошло быстро и настолько реалистично, что первые пару секунд я надеялась, что это глупый розыгрыш от гостей или моего новоиспеченного мужа. За несколько минут до этого он отошел со словами «жди меня, малыш, я скоро вернусь». Мельком повернула голову туда, где со мной рука об руку сидел Олег. Как бы не гипнотизировала его стул взглядом, его там не оказалось.

Никогда в жизни еще не ощущала себя настолько ничтожно и растерянно.

Диджей не сразу сообразил выключить грохочущую из колонок попсовую песню. И еще с минуту копошился в миниатюрном ноутбуке, подумав, что это очередной номер ведущего или типичный розыгрыш с ментами от гостей. Ведущий же, в свою очередь, бросил парочку вопросительных взглядов в мою сторону, я в ответ растерянно покачала головой. После он тут же подбежал к аппаратуре, нервно поправив удушающую бабочку на шее, и обратился к коллеге, который все еще растерянно листал плей-лист. Не найдя подходящего трека, диджей понял, что все, что происходило на его глазах — незапланированная акция, и тут же выключил звук.

В ушах раздался болезненный звон непривычной тишины и глухого стона гостей.

Фотографа и видеографа силовики едва ли не силой заставили убрать камеры, а затем прижали их к стене и заложили руки за голову. Та же участь коснулась и ведущего с диджеем.

Продолжила стоять за президиумом молодоженов с бокалом шампанского в дрожащей руке. Глаза беспомощно скользили по родственникам и всем остальным гостям свадьбы, уловив застывший ужас на их лицах, прижатых к полу. Сердце бешено заколотилось к груди, а бокал с теплым шампанским едва не выскользнул из рук.

— Что происходит?!

— Это какая-то ошибка!

— Товарищи-полицейские, это какое-то недоразумение!

— Это шутка такая? Вы типа стриптизеры, да? Ребятки, давайте вы нас освободите, и мы вместе посмеемся…

Со всех сторон посыпались недоуменные вопросы, но они так и остались без ответов.

Я была единственной, кого не пригвоздили к полу.

Некоторое время в помещении раздавался лишь недовольный стон гостей, который тут же пресекался грубым басом сотрудников СОБРа. Я не сомневалась, это были именно они. Мужчины в черной экипировке с массивными бронежилетами, устрашающими шлемами с забралом и внушительными калашами. Их тяжелые пыльные берцы грубо прижимали к полу всех мужчин, присутствовавших на свадьбе. Женщины же со слезами на глазах боязливо опустились на колени, послушно прижав трясущиеся руки к затылку.

Все происходило словно в замедленной съемке типичного ментовского сериала. Словно мы присутствовали на задержании особо опасного преступника. Я до последнего надеялась, что полиция ошиблась. Что вот-вот всех поднимут с пола, извинятся за беспокойство, и мы продолжим праздновать нашу долгожданную свадьбу.

Но ничего подобного не происходило.

— Товарищ майор, его здесь нет, — громогласно сообщил один из сотрудников СОБРа вышестоящему, и какой-то мужчина тихо выругался под нос.

Я была настолько обескуражена, что не сразу и заметила, как к президиуму молодоженов подошли трое мужчин в гражданском. Лица двоих из них я и вовсе не запомнила. А вот того, что был по центру, в расстегнутой черной кожаной куртке, старым продольным шрамом над бровью и стеклянными серыми глазами, заметила сразу. Мужчина лет тридцати пяти подошел ко мне и протянул через стол молодоженов удостоверение в красной обложке. В нем испуганные глаза уловили звание «майор юстиции» и должность «старший следователь первого отдела по расследованию особо важных дел главного следственного управления СК РФ по городу Москве».

Меня бросило в жар, и я едва устояла на ногах.

— Специальная группа СК РФ. Старший следователь майор Одинцов, — произнес он как по команде громко, четко и слаженно, словно проговаривал должность сотню раз на дню. Затем хмуро оглядел мое платье и надпись на фотозоне за моей спиной, состоящую из скрещенных имен молодоженов. — Ростовецкая Анфиса Андреевна, полагаю?

По позвоночнику пробежали мурашки, и я нервно сглотнула остатки слюны. За считанные секунды горло лишилось влаги, а влажные пальцы едва удерживали дрожащий бокал с шампанским. Все, на что я была способна в тот момент — кивнуть одним подбородком.

— Анфиса, Господи! Что ты натворила?! — жалобно воскликнула моя мать.

— Товарищ майор, это какая-то ошибка… — тут же раздался недоуменный голос Глеба — лучшего друга моего мужа.

Но мужчина в легкой кожаной куртке даже и не обратил внимания на крики гостей, продолжив сверлить меня неоднозначным взглядом. Все нутро сжималось под натиском его безразличных серо-стеклянных глаз. В какой-то момент мне показалось, что он пытался загнать меня в угол как испуганную мышь.

Глава 2

— Ты шутишь?! Какие показания?! — раздался позади недоуменный голос Кристины вместе с ее постукивающими каблуками. — Детка, ты устала, тебе нужно отдох…

— Если ты это серьезно, то я еду с тобой, — тут же решительно заявил Ермаков. Догнав меня, он окинул недоверчивым взглядом все еще недоуменных оперативников. — Тебе понадобится юридическая помощь.

— Глеб, я поеду одна, — твердо заявила, покосившись на него.

— Анфиса! Фиса! — послышался приближенный голос матери, как скрежет по металлу. Я поморщилась, на мгновение прикрыв глаза. Она бежала с отдышкой в груди и продолжала кричать. — Что ты задумала?! Немедленно прекрати! Товарищ… товарищ следователь, моя дочь никуда не…

— Граждане, спокойно! — громко проговорил Одинцов, вскинув руки в останавливающем жесте. Пару-тройку секунд он хмуро оглядывал собравшихся вокруг меня людей. — Гражданка Ростовецкая сама в праве решать, что ей делать. Мы вас правильно поняли?.. Вы прямо сейчас готовы проехать с нами в отдел?

Уверенно кивнула, взглянув на следователя. Правоохранитель был выше меня сантиметров на двадцать, отчего я была вынуждена запрокинуть голову. Ржевская опустошенно выдохнула, прикрыв лицо ладонями. Мать заикнулась, пытаясь возразить, но Глеб вовремя остановил ее одним жестом руки. Следователь молча переглянулся с оперативниками и взглянул на фирменные смарт-часы на левом запястье. На черном экране высветилось время — пятнадцать минут седьмого.

— А как же… как же повестка? — впервые подал голос моложавый опер приблизительно моего возраста. Он растерянно оглядел старшего следователя и второго напарника светло-зелеными глазами, в надежде отыскать ответ на прозвучавший вопрос.

— Время уже позднее для допроса, — устало произнес лысый оперативник, как бы намекая старшему по званию, что хотел бы уехать домой вовремя. — Можем пригласить вас завтра во второй половине дня сразу после обыска.

Я пустила хмурый взгляд в сторону сорокалетнего мужчины, а тот в ответ лениво почесал лысину.

— До конца рабочего дня больше трех часов. Мы успеем провести допрос и составить протокол. А повестку, Краснов, нарисуешь задним числом, вам не впервой, — твердо заявил следователь, бросив грозный взгляд на напарников. — Или я один здесь хочу дело раскрыть?

Лысый оперативник раздраженно отвел взгляд в сторону, спрятал руки в карманы и молча пошел к выходу из ресторана. Блондин на мгновение замешкался, но вскоре ушел вслед за напарником.

— Товарищ следователь, дайте нам пять минут, — вмешался Глеб, уводя меня за локоть в сторону.

Мужчина коротко кивнул и собрался выходить из ресторана, но моя мать побежала вслед за ним с кучей вопросов на ходу. Мы с Глебом отошли в сторону, проводив их обеспокоенным взглядом. У Кристины в тот момент зазвонил смартфон, она поднесла его к уху, послала мне воздушный поцелуй и исчезла в просторах банкетного зала.

— Как ты можешь поехать в участок в таком состоянии? Вся зареванная, еще и в этом платье, — тихо спросил Глеб, хмуро окинув меня взглядом. Но, встретив в моем лице непоколебимую решимость, тут же громко выдохнул и устало провел ладонью по лицу. — Было бы намного проще, если бы я поехал с тобой. Но раз ты так…

— Просто скажи мне, что следует говорить, а что нет, — нетерпеливо перебила я, глядя Ермакову в упор.

Он взъерошил волосы, отвел тяжелый взгляд в сторону и прочистил горло.

— Для начала, где твой паспорт?

— У Кристины, вместе со свидетельством о браке, — сообщила я, кивнув в сторону банкетного зала.

— Они не начнут допрос без установления личности, — произнес Глеб, понизив голос.

Его темно-карие глаза обеспокоенно и нервозно бегали по моему лицу, а руки активно жестикулировали, помогая словам. Никогда прежде не видела его таким взволнованным. Ермаков был старше меня лет на семь, но в тот момент в полуосвещенном коридоре его глаза казались темнее обычного, морщинки вокруг рта и глаз еще глубже, а взгляд напоминал уставшего от жизни старика.

Я вдруг вспомнила, как мы впервые познакомились. Кажется, это было около трех лет назад. На дворе стояло самое ненавистное мною время года — осень (или начало зимы по-сибирски). Я тогда слегла с острым циститом и температурой под сорок, ловила самолетики и не могла даже руку поднять без чьей-либо помощи. О покупке лекарств и вызове врача на дом не могло идти и речи. Олег тогда как назло был в командировке, а Глеб уже в тот момент был заместителем директора в его компании. Именно Ермаков тогда примчался к нам домой с охапкой лекарств и цитрусовых. Правда, в полу лихорадочном бреду я приняла его за наглого грабителя, который бесцеремонно ворвался в квартиру с помощью запасных ключей. Так мы и познакомились. Естественно, полноценное наше знакомство состоялось чуть позже, когда мое бренное тело сменило болезненный вид на более презентабельный. Но с тех пор ничего не изменилось — Глеб все также помогает мне в любом вопросе.

Вот и в тот роковой день я внимательно глядела на его худощавое лицо с остро-очерченными скулами, густыми бровями, непропорционально узким носом и широким лбом с тонкой прослойкой пота. Смотрела и кивала как китайский болванчик на каждое сказанное им слово.

— Анфиса, прошу тебя, запомни: все, что ты скажешь в присутствии следователя и оперативников, может быть использовано против тебя. Много не говори, все только по существу. Тебе задают вопрос — ты даешь конкретный ответ.

Глава 3

Около трех месяцев назад

Когда сообщили, что меня отправят в командировку в Сибирь, я до последнего не узнавал с чем предстоит иметь дело. Ясно было одно — местные правоохранители не справлялись, делали все формально, либо же не имели соответствующего опыта раскрытия преступлений. Да и, глядя на мой послужной список, вряд ли бы начальство отправило меня в такую-то глушь по мелочевке.

Чего только стоят мои крайние дела о Красногорском серийном маньяке с пятью жертвами, включая двух несовершеннолетних; и дело о серпуховском массовом убийце, который за ночь расстрелял семью из семи человек, включая детей, с особой жестокостью изнасиловал женщину и ее четырнадцатилетнюю дочь, а после хладнокровно добил штыками тех, кто еще дышал после пулевых ранений. За тринадцать лет работы в следственном комитете, у меня накопились сотни раскрытых дел о различных серийниках, массовых убийцах и других не особо приятных личностях.

И ни одно из тех дел вспоминать решительно не хотелось. Особенно те, где получал различные увечья, шальные пули при задержании и даже огнестрел с переломом плечевой кости. Какие-то дела раскрывались как по маслу, словно я следовал по крошкам, оставленными убийцей; а какие-то расследовались не так быстро, растягиваясь на долгие месяцы.

Расследование убийств — дело тонкое, требующее холодной головы, рационального мышления и чистого разума, не засоренного посторонней информацией. Оно не терпит необоснованной спешки, погони за собственным хвостом и новыми звездочками на погонах. Именно поэтому некоторые мои коллеги разводились с женами, спивались чуть ли не на рабочем месте и, в конце концов, сдавались. Впрочем, и я был не исключением.

Но все же научился абстрагироваться от внешнего мира, расследуя дело. Трупы жертв для меня уже перестали быть трупами в буквальном смысле. Они были лишь проходным билетом для поимки убийцы, его индивидуальным почерком и уникальным следом. Порою казалось, что я разучился сочувствовать, переживать и проявлять какие-либо эмоции по отношению к потерпевшим и близким жертв. Словно превратился в тех самых психопатов, за которыми гнался добрую половину жизни. Осознал это лишь тогда, когда стал намеренно посылать оперативников проводить допросы с родственниками погибших. Вероятно, чтобы лишний раз не смотреть на размазанные сопли и не слушать бессвязный лепет, временами прерываемый горькими рыданиями. Подобные допросы почти всегда не давали никаких зацепок и редко приводили к какому-то логичному результату.

За пару дней до вылета, начальник главного следственного управления СК РФ по Москве хмуро вручил материалы дела, по-отцовски похлопал по плечу и глянул на меня с каким-то странным сочувствием. Сибирский федеральный округ всегда был рассадником преступности, поэтому я ни капли не удивился командировке в Иркутск. Не питал никаких иллюзий сколько по времени займет та поездка. Это была далеко не первая моя командировка, не считая мелких подмосковных городов, поэтому прекрасно знал, что в этом случае что-либо планировать по времени было бесполезно. Как минимум, месяц, а как максимум... да хер его знает. Все зависит от состава преступления, готовых результатов оперативно-розыскной деятельности, компетентности сотрудников, которых мне дадут в подчинение и еще целой кучи факторов.

Но, когда я едва сел в самолет и раскрыл материалы дела для ознакомления, сразу же понял — домой вернусь не скоро. Слухи о новом иркутском маньяке, который кошмарил местных, ходили уже долго. Но, как это обычно бывает, из сибирской провинции на официальном уровне мало что доходит до Москвы. Местные прокуроры опасались признавать, что на их территории орудует маньяк, а они его мало того, что проглядели, так еще и поймать его не могли долгое время.

Миловидная девушка на ресепшене четырехзвездочной гостиницы любезно приняла ключи от моего номера. Она игриво подмигнула мне, а я с трудом оторвался от ее глубокого выреза на блузке, открывавшего вид на пышную троечку. Удивительно. В Москве далеко не каждая девушка будет подмигивать и улыбаться встречному мужчине. Тем более, когда он клиент недешевой гостиницы в самом сердце города.

У выхода меня уже ждал черный Форд Мондео со спецокрасом. Я мысленно скривился, уловив знакомую красную полосу и скромный герб СК на дверях. В нашем случае лишнее внимание было ни к чему.

— Здравия желаю, товарищ майор! Добро пожаловать в Иркутск! — радостно воскликнул водитель автомобиля, протянув руку для рукопожатия. — Оперуполномоченный старший лейтенант Краснов. Можно просто Матвей. Как долетели?

Старшему лейтенанту на вид было от силы не больше двадцати пяти, быть может и меньше. Словно только вчера окончил юридический и заступил на службу в СК. Я ответил на рукопожатие, вежливо кивнул и заглянул в его моложавое лицо со сверкающей обаятельной улыбкой. Слишком уж рад он был меня видеть.

Парень был чуть ниже меня, имел худощавое, но подтянутое телосложение. У него были широко поставленные зеленые глаза, что говорило о нем, как о человеке любознательном, коммуникабельном и даже в некоторой мере назойливом. Стрижка у него была обыкновенный полубокс с переходом с коротких на длинные светло-русые пряди. Как обладатель курносого носа, Краснов был, вероятно, инфантильным, но при этом оптимистичным и легким на подъем. У него был невысокий покатый лоб и тонкие прямые брови, вероятно ошибки парня не пугали, а лишь закаляли характер. Верхняя губа у него была фигурной, а нижняя чуть распухлой, и подобная фигурность могла говорить об его энергичности и предприимчивости. Парень явно знал, чего хотел от жизни и добивался своего любыми путями. В целом, он обладал всеми чертами лица и достоинствами внешности, которая нравилась всем наивным неопытным девчонкам. Чего только стоила его обаятельная мальчишечья улыбка с ровными зубами, которая не оставит равнодушной любую женщину.

Глава 4

Все трое мужчин молниеносно встали из-за стола при виде молодой эффектной девушки. Я же остался сидеть в кресле с невозмутимым видом, и на их фоне почувствовал себя невоспитанным моральным уродом. Но подрываться с места было уже слишком поздно, да и выглядело бы это чересчур странно, словно я поддался стаду баранов. Некоторое время мы все молча глядели в ее сторону. Оказалось, не я один не мог оторвать от нее взгляд. И дело было далеко не в ее резком появлении, а в том, что я и предположить не мог, что профайлером в нашу группу назначат настолько привлекательную девушку.

Оглядев ее, я уже тогда сообразил, что у нас будут проблемы.

Первым делом нас всех ослепила ее белозубая и обаятельная улыбка. После я заметил ее длинные стройные ноги, облаченные в черные капроновые колготки, осиную талию, подчеркнутую тонким ремнем из кожзама, и черное облегающее платье из велюра с откровенной длиной. Умеренно эротический вырез в зоне декольте, открывавший вид на твердую двоечку, никого из присутствующих не оставил равнодушным. Вырез тот был вполне себе сносным и в достаточной степени не вульгарным. Но в сочетании с коротким платьем, которое облегало каждый сантиметр ее стройного тела, он давал полет бурной фантазии. Она сделала пару шагов в сторону стола, и стук ее батильонов на высоком каблуке с платформой, раздался по всему помещению.

— Нет, в самый раз, — ответил Сергей Дорофеев с чарующей улыбкой на устах. Он тут же подскочил с места и любезно отодвинул ей стул. — Присаживайтесь.

Девушка благодарно кивнула в ответ, смахнув с плеч волосы золотисто-медного оттенка. Пышной густой волной они легли ей на спину, прикрыв поясницу. Безусловно, волосы были крашеными, но тот цвет чертовски ей шел, превратив ее в роковую красотку, как магнитом привлекавшую тысячу взглядов. Профайлер вывалила две толстые папки с документами на стол, села и с немым вопросом на лице взглянула в мою сторону.

Лицо у нее имело идеальную форму овала и, судя по физиогномике, девушка была развита интеллектуально, быстро схватывала информацию на лету и слыла в школьные годы заядлой отличницей. Тонкий подбородок выступал вперед, нос идеально ровный и прямой, брови были в меру густыми, скулы подчеркнуты с помощью макияжа, а редкие желто-янтарные глаза подведены изящной черной стрелкой. Профиль заостренный и, вероятно, она была проницательна, весьма сообразительна и замечала мелкие детали. Кожа была бледной, но не болезненной, скорее причиной тому была анемия.

Сколько ей было лет… двадцать пять? Вряд ли бы к расследованию подобного масштаба допустили столь юного и неопытного профайлера. Тридцать, тридцать три?

Я собрался не сразу. В нос ударил приятный аромат ее духов, в меру приторный и беспощадный, а испытывающий взгляд янтарных глаз едва ли не прожог дыру на моей переносице. Поэтому я облизал губы и неловко прокашлялся в кулак.

— Добрый день, я…

— Одинцов Марк Александрович, старший следователь и все такое, — с улыбкой отозвалась профайлер, жестикулируя руками, и я уловил ее красный маникюр. — Мы все о вас все знаем и очень вас ждали. Золотарева Злата Анатольевна, один из лучших криминальных психологов Сибири.

Я мысленно усмехнулся, насколько ее имя и фамилия подходили к образу жгучей рыжей красотки. Но вместо этого максимально сухо произнес:

— Один из? Значит по Сибири разгуливают еще парочка криминальных психологов получше вашего? Так почему же они не в моем кабинете?..

Злата удобно устроилась за столом, согнув руки в локтях, и протянула их вперед, отчего ее плечи слегка приподнялись. В меру пухлые, в меру притягательные губы с матовой помадой пудрового оттенка растянулись в снисходительной улыбке.

— А вы, товарищ майор, всегда прячете смущение за маской скептика и неисправимого циника?

Гребаные профайлеры. Еще не успела зайти, как уже просканировала всех с ног до головы. Я нервно стиснул зубы, отчего желваки на скулах напряженно заиграли, и без надобности поправил черный расстегнутый пиджак. Мое поведение, безусловно, не осталось без ее зоркого взгляда.

Капитан Смирнов и старший лейтенант неловко отвели взгляд в сторону, а Дорофеев заценил едкий вопрос и продолжил довольно улыбаться.

— Предлагаю оценить ваш профессионализм непосредственно в деле, а не на словах, — процедил я с невозмутимым каменным безразличием, чтобы не оставить девушке и шанса на считывание эмоций с моего лица. — Какую работу вы проделали за две недели?

Золотарева слегка прочистила горло, открыла одну из пухлых папок с видом прокурора и оглядела всех взглядом с ноткой интриги.

— Итак, что мы знаем об убийце? — задала вопрос она с раздражающим тоном учителя начальных классов.

— Что мы знаем об убийце? — передразнил я, с интересом подался вперед и сложил ладони в замок.

— Пока ничего определенного, — ответила на свой же вопрос девушка. — Но мне все же удалось кое-что разузнать о нем. Преступник не оставляет следов и поэтому, вероятно, ему не больше сорока. Убийцы чуть моложе подвержены влиянию эмоций, и не могут контролировать себя. Также ему следует быть в хорошей форме, чтобы расправляться с девушками, тащить на себе их трупы по сугробам вдоль трасс. Рост у него приблизительно от ста восьмидесяти сантиметров. Он довольно симпатичный, машина не из дешевых….

— Слишком слабый профиль, — уверенно изрёк я, не дав профайлеру ни единого шанса договорить. — Вы только что описали половину города.

Глава 5

Наконец, глаза уловили адрес на семиэтажном здании причудливой формы «улица Володарского, 11». Огромная надпись на массивном сером крыльце гласила: «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ». А чуть ниже буквами поменьше: «Следственное управление по Иркутской области».

Матвей помог выбраться из автомобиля, который почему-то припарковали не на самой территории управления, а не доезжая главных ворот. Мимо проходившие люди странно озирались в мою сторону, с любопытством оглядывая платье. У некоторых были такие квадратные глаза, будто я и вовсе была без одежды.

Я вернула младшему оперативнику куртку, поправила сумочку на плече, поудобнее захватила подол платья и решительно приготовилась отбиваться от атаки пищащих комаров. Два оперуполномоченных едва ли не сразу достали сигареты и принялись раскуривать их с двумя другими сотрудниками СК, которые с нескрываемыми ухмылками оглядывали меня с ног до головы. Я с силой сжала челюсть и отвела взгляд в сторону, сделав вид, что не заметила их ухмылок.

— Сбежавшая невеста что ли? — донесся вопрос одного из них.

Поблизости раздавался приближавшийся надрывный плач ребенка. Но я попыталась сосредоточиться на ленивых разговорах правоохранителей, потягивавших сигареты у железного забора следственного комитета.

— Почти. Новоиспеченная супруга Иркутского маньяка, — вяло отозвался Дорофеев. — Или как там его прозвала желтая пресса…

Я нервно сглотнула слюну. Мерзкое ощущение, когда тебя причисляют к чему-то (или в моем случае к кому-то) страшному, не зная всей истории.

— Да ну?! — удивился второй сотрудник.

— Пару дней назад одна газета назвало его Сибирским душителем.

— Да не, Иркутский душитель больше подходит.

— Думаешь? Жертвы-то по всей Сибири…

— Ну, это еще не доказано. Только предположения.

— Почерк-то один.

— Вчера Петров вообще назвал его Арийским маньяком. Не, ну тоже подходит…

— Пройдемте.

Я была настолько обескуражена тем разговором, что не сразу и услышала, как старший следователь позвал меня. Трудно было распознать его спокойный голос среди ехидных и хрипловатых правоохранителей. Уловила лишь его удаляющуюся спину и догнала за считанные секунды. Пока мы шли до главных ворот, слух все еще резал непрерывный детский плач, который приближался с каждой секундой. Мать трехлетнего мальчика, закатившего истерику, уже испробовала все методы по успокоению ребенка. Как только они остановились в нескольких шагах от нас, женщина присела перед сыном на корточки и громко пригрозила:

— Если ты не перестанешь плакать — тебя заберет этот дядя-полицейский. Посмотри… вон, тетя себя плохо вела и теперь ее забирают в полицию!

Я состряпала недоуменную мину.

Следователь, который в это время распахнул калитку, чтобы пропустить меня на территорию СК, невозмутимо глянул на мальчика. Тот практически мгновенно перестал плакать, размазав по лицу горькие слезы маленьким кулачком. Мать мельком улыбнулась мужчине, благодарно кивнув, и молча удалилась с ребенком за ручку.

— Никогда так не делайте, — вдруг произнес Одинцов, когда мы вступили на территорию управления. Я удивилась, услышав его спокойный рассудительный голос. — После таких случаев нас боятся с самого детства. А это играет не самую лучшую роль в раскрытии преступлений.

«А что, собственно, не так? Есть все основания вам не доверять!», — хотела сказать я, но с трудом сдержала порыв мыслей.

Нервничая, я пересчитывала каждый скол на темно-синей плитке, пока ступеньки здания следственного управления не закончились, и следователь не распахнул передо мной с тошнотворным скрипом главную дверь.

После любопытных, унизительных взглядов и бесконечных вопросов к Одинцову по поводу моего платья и статуса, у меня сняли отпечатки пальцев. Аргументируя это тем, чтобы после обыска квартиры разобрать мои отпечатки со следами Олега. Наконец, спустя полчаса меня завели в просторный и прохладный после проветривания кабинет старшего следователя и усадили на стул прямо напротив широкого коричневого стола. По правую руку от меня расположился моложавый опер за соседним столом, который был намного скромнее того, который стоял по середине. Матвей включил гудящий процессор и долго вглядывался в черный монитор, ожидая, когда он, наконец, включится. С минуту он гипнотизировал его взглядом, запустив пятерню в светло-русые волосы с обыкновенной стрижкой: переход от коротких волос на затылке к длинным на темени и у лба. А как только экран запестрил разноцветными красками, парень принялся вводить данные моего паспорта для установления личности. Некоторое время в воздухе раздавалось лишь монотонное гудение процессора и бесконечные щелчки клавиатуры.

Старший следователь едва ли не сразу опустил на свой стол сумку-дипломат из черной кожи. С невозмутимым видом вытащил планшет в черном чехле, пару шариковых ручек и папку с неизвестным количеством бумаг. Затем в его руках появился потрепанный миниатюрный блокнот с имитацией под коричневую кожу с кучей исписанных страниц. Судя по лопнувшим краям, записная книжка служила уже не первый год.

— Перед началом допроса я должен разъяснить вам ваши права, — неторопливо начал Одинцов ровным и спокойным голосом, продолжив невозмутимо раскладывать вещи. — В частности, право не свидетельствовать против себя и своих близких родственников, закрепленное 51 статьей Конституции. Вы, как свидетель, не в праве давать заведомо ложные показания, либо отказываться от дачи показаний. За дачу заведомо ложных показаний, либо отказ от дачи показаний вы можете понести ответственность в соответствии со статьями 307 и 308 Уголовного кодекса Российской Федерации. Также вы должны быть предупреждены, что ваши показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае вашего последующего отказа от этих показаний.

Глава 6

Ответ майора заставил недоуменно глянуть на него. В тот момент я молилась всем богам, чтобы он не заметил страха, затаившегося в моих глазах.

— Что вы… Что вы имеете в виду? Это… это просто какое-то совпадение, — я нервно усмехнулась, и мое состояние явно не осталось без внимания зоркого правоохранителя. — Если бы мой муж хотел меня убить, то в его намерения не входило бы жениться на мне! И вообще… вы… вы так и не сказали, в чем его обвиняют?

Одинцов со стальным и непоколебимым спокойствием облокотился об стол двумя руками, подавшись чуть вперед. В тот момент я была рада, что между нами была хоть какая-то преграда.

— Не обвиняют, а пока что подозревают. Но, чтобы снять все подозрения, ваш супруг должен явиться к нам на допрос. А Власов всячески игнорировал звонки сотрудников СК, также три раза не явился на допрос по повестке.

— Я ни о чем таком не знала… — призналась честно. — Но ведь это не говорит о его причастности к преступлениям, верно? У вас нет доказательств. Я уверена… Уверена, что его подставили. Не знаю… конкуренты, к примеру. Он имеет вполне успешный бизнес, много постоянных клиентов, и конкуренты захотели таким образом устранить моего мужа. Вы же должны рассматривать все версии?..

— Вас никогда не смущало, почему ваш супруг выезжал в рейсы исключительно в зимний период с октября по апрель?

— Нет, никогда не думала об этом, — честно ответила, уже не в силах смотреть в глаза следователю. — Все происходило спонтанно, случайно… Кто-то из водителей заболеет, уйдет в запой или срочно куда-то уедет по семейным обстоятельствам. Это… это просто бред какой-то.

— Быть может, все происходило спонтанно лишь для вас? — предположил Одинцов, самодовольно вскинув бровь. — Вы проверяли, существовали ли те заболевшие водители? Сомневаюсь. Зачем владелец транспортной компании будет сам выезжать в рейсы, когда у него есть большой штат сотрудников? Или, судя по этой логике, в весенние и летние месяцы никто из водителей не болел и не отлучался? — он подался вперед, с напором взглянув мне в глаза. — Анфиса Андреевна, прошу вас вспомнить все мельчайшие подробности о муже. Все, что казалось подозрительным, но вы не придали этому значения. Речь о психопате, который убивает невинных девушек… ваших ровесниц.

Я покачала головой, прикрыв лицо руками. Его убедительный и совершенно спокойный голос сводил с ума, разрушая по кирпичику и без того хрупкое сомнение.

Раз, два, три. Вдох. Раз, два, три, выдох.

— Матвей, воды.

Сделав долгожданный глоток, ощутила, как прохладная жидкость постепенно спустилась по пищеводу. Стало легче, но ненамного.

— Я могу узнать, как… как они были убиты? — зачем-то спросила, все еще гипнотизируя светлую плитку на полу опустошенным взглядом.

Оперативник вновь сел за компьютер, продолжив составлять протокол допроса. А я с силой сжала прозрачный пластмассовый стаканчик в руках. Он скукожился с громким характерным хрустом под давлением моей дрожащей ладони.

— Причина смерти — механическая асфиксия, — констатировал следователь, спрятав руки в карманы черных слаксов. — Все без исключения девушки были задушены, также присутствуют четкие следы сексуализированного насилия. У преступника определенно фетиш на голубоглазых блондинок и изощренная, я бы даже сказал маниакальная форма сексуальной асфиксии. Удушение привлекает маньяков лишь потому, что жертва лишается жизни не сразу, а постепенно. Они поддерживают ее в полуобморочном состоянии достаточно долго, пока не насладятся процессом, — проговорил Одинцов таким спокойным и рассудительным голосом, будто вещал не об убийствах, а о погоде на завтра. — Девушки были найдены не сразу, кого-то нашли уже на активной и прогрессирующей стадии разложения. Неизвестно сколько еще жертв нам предстоит найти вдоль сибирских трасс…

— Вы говорите какие-то страшные вещи… Мой муж… он не такой. Он ни разу не поднимал на меня руку, не говоря уже об удушении, — растерянно пролепетала я, болезненно прикусив губу до крови. — Если бы Олег испытывал такую тягу к удушениям, то за все три года я бы заметила что-то подобное в его поведении. Поверьте, я бы… я бы сразу же… Для меня это неприемлемо… и ненормально! Я бы не вышла замуж за такого зверя!

— Поверьте, он не зверь, а самый настоящий человек, и все его действия вполне можно подвергнуть анализу. Вы ошибочно полагаете, что убийцы не от мира сего. Что их сразу можно вычислить среди близких, друзей, знакомых, — сообщил следователь, все еще глядя на меня в упор. Было дико неудобно находиться под таким его внимательным взглядом, пробирающим до мурашек. — Они очень одиноки, и о своих, скажем так, специфичных увлечениях никому не распространяются. Это совершенно обычные люди, находящиеся среди нас, создающие свои семьи. У них может быть одна супруга на всю жизнь, десять любимых детей и безоговорочно хорошая репутация среди ближайшего окружения. Взять того же Чикатило…

— Нет, не нужно, хватит! Я поняла! — воскликнула, вскинув руки в останавливающем жесте.

— У вашего супруга весьма удобная работа для…

Я мгновенно подскочила со стула, едва не наступив на подол свадебного платья.

— Нет! Послушайте… У вас нет… у вас нет вещественных доказательств! Вы не… не можете так голословно его обвинять! Его мог подставить любой другой дальнобойщик!

Старший следователь сложил руки на груди и молча подошел на расстояние вытянутой руки. Его невозмутимое лицо не отображало ни единой эмоции, а внимательный взгляд спокойных глаз цвета какао с молоком пугал и настораживал. В воздухе раздался едва уловимый аромат спелого граната, но я была слишком возмущена и напугана, чтобы концентрироваться на новом запахе.

Глава 7

Краснов молча проводил меня до первого этажа пустующего здания. Мы прошли мимо скучавшего дежурного на КПП, и на часах напротив входа я уловила время — без пятнадцати одиннадцать. Улица встретила привычным пронзительным ветром и оживленным проспектом, несмотря на относительно позднее время. Летом в это время город практически не засыпал: иркутяне старались ловить пролетающие относительно теплые денечки. Оперативник вновь любезно одолжил куртку, и я благодарно кивнула, потому как рой назойливых комаров окружил нас, как только мы вышли из здания. Я едва ли не сразу принялась вызывать такси через приложение на телефоне, не сходя с крыльца СК.

— Пройдемте к воротам. Машина не заедет на территорию, — предупредил парень. В тот момент я отчетливо услышала отголоски мяты, едва-едва исходившей от него. — Вы не передумали? Я бы мог вас подвезти, мне не сложно.

Его настойчивость начинала откровенно раздражать.

— Нет, спасибо. Уже поздно, не хочу вас напрягать, — отмахнулась я, когда мы вышли с территории следственного комитета, пройдя через ворота.

Пальцы судорожно набрали адрес на смартфоне. Оперуполномоченный молча достал сигарету и зажал ее меж зубов. Краем глаза заметила, как загорелся небольшой оранжевый кружок, и Краснов сделал первую затяжку. Я затаила дыхание, опасаясь ощутить соблазнительный табачный дым. Выпрашивать еще и сигарету у мента как-то не хотелось.

— Вы, наверное, по привычке указали домашний адрес? — усмехнулся парень, кивнув на экран моего телефона.

Я глупо улыбнулась, крепко сжав челюсть, и удивилась внимательности сотрудника. Они уже и адрес мой наизусть знают?! Черт, ну конечно знают… они же будет проводить обыск.

— Точно… спасибо. А то бы сейчас уехала… — нервно хихикнула и принялась судорожно менять улицу на ненавистный адрес.

Вот черт, теперь менты знают куда я поехала…

Сигаретный дым мгновенно окутал волосы, и помогал ему в этом встречный байкальский ветер. Я едва сдерживала повышенное слюноотделение, вызванное непреодолимым желанием отобрать у парня сигарету и как следует затянуться.

Матвей глянул на меня обеспокоенно и вскользь, как бы украдкой, с неловкой улыбкой на устах. А после выдохнул сигаретный дым, который серым облаком растворился в свете уличных светодиодных фонарей.

— Понимаю, возможно то, что я сейчас скажу прозвучит глупо… Но вы не пугайтесь Марка… то есть, товарища майора. Он всегда спокоен и умеет находить аргументы, поэтому с ним… ну, как это сказать… сложно. Я же вижу, на вас лица нет после допроса.

— Как-то не готовила меня жизнь к тому, что моего мужа будут подозревать в таком… в таких страшных преступлениях, — честно ответила, смахнув с лица парочку надоедливых пищащих насекомых.

— Признаться честно, я и сам первое время не знал как с ним работать, — рассказал Краснов, глядя на белое здание на противоположной улице. — Но прошло уже месяца два или около того, как он приехал… и мы просто свыклись друг с другом.

— Вы очень откровенны для оперативника, — смутилась я, улыбнувшись одним уголком губ.

Лицо Матвея озарила широкая улыбка, после чего на щеках вновь образовались небольшие ямочки. Он подавил короткий смешок, запустил руку в волосы, взъерошив светлые концы, и всего на мгновение опустил взгляд. После сделал глубокую затяжку и с наслаждением выдохнул табачный дым. Я повернула голову в противоположную сторону, чтобы не встретиться с облаком соблазнительного дыма.

— Возможно потому, что работаю только второй год и не успел еще повидать всего того, что видели капитан Смирнов или тот же Дорофеев, — признался парень, сверкнув в мою сторону малахитовыми глазами. Благодаря яркому свечению уличных фонарей они выглядели особенно выразительно.

В тот момент к воротам следственного комитета подъехал белый хёндэ, десять минут назад отобразившийся на моем смартфоне. Я отдала черный бомбер владельцу, Матвей принял его с легкой улыбкой и продолжил держать в руках.

— Спасибо… за все, — неловко промямлила я. Было решительно непривычно благодарить полицейского. — До свидания.

— И вам спасибо за помощь следствию, — отозвался Краснов, благополучно усадив меня на заднее сидение машины. — Доброй ночи, Анфиса Андреевна.

Когда молчаливый водитель тронулся с места, я облегченно выдохнула. Несколько часов находиться под пристальным вниманием следователя и оперативников, тот еще аттракцион. Я отчетливо ощутила, как кончики пальцев бросило в мелкую дрожь, они все никак не могли согреться, и далеко не от прохладного ветра, а от нервной обстановки в целом.

Разблокировала телефон и, пока было время, мельком просмотрела звонки и входящие сообщения. Пять звонков от матери, чей номер я так и не добавила в телефонную книгу, один звонок от Глеба с двумя сообщениями и двадцать смс от Кристины с кучей вопросительных знаков и недовольных эмоджи. Коротко и по существу ответила друзьям. Звонить было чрезвычайно лень, да и я была не любителем разговаривать в такси при незнакомом человеке.

Наконец, водитель завернул в арку серого панельного дома, от одного вида которого в легких заканчивался воздух, превращаясь в немой крик. Остановился возле восьмого, ненавистного мною, подъезда, и я нехотя вышла из машины. Тело категорически отказывалось слушаться, и дело было вовсе не в усталости. На ватных ногах доковыляла до домофона и собралась нажать на знакомую комбинацию цифр, которую не набирала около пяти лет. Как вдруг, дверь отворилась, и из подъезда вышел незнакомый паренек в застиранной серой футболке и спортивных штанах. Он недоуменно оглядел меня с головы до ног, и все еще странно оглядываясь, побрел дальше.

Глава 8

Около трех месяцев назад

— Да говорю вам, товарищ следователь, не мог я этого сделать! — оправдывался очередной подозреваемый, вскинув ладони. Его плечи без конца нервно подпрыгивали, и от волнения мужчина постоянно оттягивал толстое горло засаленного серого свитера. — У меня же тоже две дочери. Да и потом…Я физически не смог бы…

Пятидесяти пятилетний таксист отвел смущенный взгляд в сторону, почесав седой облысевший затылок. Я уже и не помнил какой по счету был тот допрос за прошедшие две недели.

— На словах все мы не смогли бы убить нескольких девушек, — невозмутимо ответил я, продолжив наблюдать за его поведением.

— Вы не понимаете… — он опустил голову, нервозно теребя пальцы. — У меня это… половое бессилие…

Я откинулся на спинку кресла и устало провел рукой по лицу.

— Можете быть свободны.

— Так а че… это самое… мне даже никакие справки не нужно предоставлять, чтобы подтвердить, шо я это…

— В случае чего мы с вами свяжемся, — произнес я отстраненно, принявшись составлять протокол допроса на компьютере.

— А это… выезжать-то мне можно за город на заказы? — растерянно спросил мужик, встав со стула.

— Да, у нас имеются все ваши данные, до свидания, гражданин Ермолов.

Он попрощался и закрыл дверь кабинета, а я устало прикрыл веки и потер пульсирующие виски. Всю последнюю неделю меня не покидало стойкое ощущение, что копали мы не там. Допрошены были все таксисты Иркутска и даже области, и ни один из них не подходил на роль серийного убийцы. У половины из них было алиби, у кого-то даже железное — сидели в спецприемниках за пьяное вождение, употребление веществ, драку на дороге и иные противоправные деяния. Кого-то не было в городе и в области на момент преступлений, кто-то из них лежал в больнице по состоянию здоровья, а кто-то и не помнит даже в какие смены он работал в зимние месяцы.

Я бегло составил очередной протокол, распечатал его сложил в толстенную папку с остальными допросами, в которых не было ни единой зацепки. А после вышел из кабинета и заглянул в оперативную комнату к ребятам. Дело близилось к ночи, поэтому в помещении были все члены спецгруппы. В комнате господствовала звенящая тишина, прерываемая лишь щелчками клавиатуры, перелистыванием бумаг и время от времени гудящим старым принтером.

— Товарищ майор, а мы с Дорофеевым приехали недавно и всем по кофейку захватили. Вы будете? — спросил старший лейтенант Краснов, поднявшись с рабочего места.

— Матвей, я же просил называть меня по имени, — устало бросил я, подойдя к десертному столику, где стояла одинокая чашка кофе в пластмассовом стаканчике с крышкой. — Мы не в армии, в конце концов.

Парень коротко кивнул, подавив неловкую улыбку. Капитан Дорофеев с невозмутимым лицом заполнял протокол устного опроса возможных свидетелей, а капитан Смирнов, нацепив очки с тонкой серебристой оправой, распечатывал трехтомный недельный отчет о проделанной работе. Золотарева даже не обратила внимание на мой приход. Или, наверняка, лишь сделала вид. Она продолжала изучать нераскрытые дела десятилетней давности с похожим почерком, но взгляд ее так и кричал об усталости.

Немного отпил содержимое стакана, заранее предположив, что там окажется кофейная жижа, которую нужно давать лишь во время пыток. И не прогадал. Кофе оказался омерзительно холодным, вдобавок еще и горчил. Я приложил немалые усилия, чтобы сглотнуть ту пургу, что продают под видом кофе. Но выбора не было, в десять вечера его нигде не продавали.

— Через пять минут жду всех у себя, — произнес я, словил взгляды всех членов группы и вернулся в кабинет.

Пяти минут ждать не пришлось. Ребята завершили межэтапную работу и подтянулись за стол переговоров. Последней соизволила прийти профайлер. В тот день она была в красном, вызывающем и донельзя облегающем мини-платье и туфлях на шпильке того же оттенка. За две недели я уже привык к ее внешнему виду, поэтому изо дня в день реагировал максимально хладнокровно. Но вот коллеги все так же пожирали ее взглядом как в первый раз, в особенности холостые Дорофеев и Краснов.

— С таксистами покончено, — уверенно заявил я, все еще ощущая на кончике языка тошнотворный привкус дешевого кофе. А затем устало откинулся на спинку кресла, и указательный палец некоторое время недовольно барабанил по подлокотнику. — Я изучил похожие уголовные дела по Иркутской области за последние пять лет. Злата просмотрела дела за последние десять и даже пятнадцать лет. Пока ни одного совпадения. Как я и предполагал, убийца местный, раз достаточно хорошо знает здешние леса и трассы. Отправил запросы к коллегам из близлежащих областей. Надеюсь, как только они пришлют похожие дела, ситуация немного прояснится. Вполне возможно, преступник специально уезжал «тренироваться» на местных девушках, чтобы не вызывать подозрения у Иркутских властей. Поэтому версия, что маньяк — дальнобойщик, должна быть проработана. Андрей, что узнал по поводу местных дальнобоев?

Капитан Смирнов прочистил горло, бегло поправив серебристую оправу очков.

— Местные транспортные компании сотрудничают со следствием, хоть и не охотно. Директора предоставляют анкетные данные всех сотрудников, так же графики рейсов, отпуска, больничные, маршруты и так далее. Но есть проблема с одной компанией.

Я направил хмурый взгляд на капитана из Петербурга.

Глава 9

Я завел двигатель черного Форда Мондео с красными декоративными полосами —служебного автомобиля, который предоставили нашей группе на время проведения расследования. Завернул на главный проспект города и пожалел о времени, выбранном для той поездки. Восемь утра — самый расцвет час пика, и я совсем забыл учесть это при планировании поездки.

В салоне автомобиля раздавался беспощадный приторный аромат парфюма Золотаревой с нотками ванили. Она потянулась к магнитоле, с минуту скакала по радиоволнам, пока не нашла максимально попсовую девчачью песню с розовыми соплями. Девушка удовлетворенно откинулась на спинку сиденья, а ноги ее, облаченные в привычный черный капрон, дергались в такт песне. Впрочем, весеннее удлиненное пальто цвета увядших листьев хотя бы на время прикрывало ее очередное вызывающее изумрудное платье с открытым декольте.

— Нет, мы не будем это слушать, — отрезал я, притормозив на светофоре, и одним нажатием подушечки пальца выключил радио. В салоне раздалась долгожданная тишина.

— Почему нет? — удивилась девушка с неподдельным интересом.

— Потому что сейчас раннее утро, и я хочу провести его в тишине, сосредоточившись на работе.

— Ты выпил уже два стакана кофе и все еще не проснулся? — фыркнула Золотарева, махнув рукой. — Ну, хорошо. Если тебе не нравится эта песня, включи другую.

— Когда это мы перешли на «ты»? — поинтересовался я и вскинул бровь, нетерпеливо барабаня подушечками пальцев по рулю.

Злата прыснула, как пятнадцатилетняя девчонка.

— Да брось, мне тридцать три, и я не настолько стара, чтобы выкать ровесникам. В комитете при сотрудниках — окей. Но не при личной встрече.

— Мы не на личной встрече, Злата, а на рабочей, — строго произнес я, завернув за угол нужной улицы. Навигатор показывал, что до места назначения оставалось около двенадцати минут.

— Мда, не думала, что московские следаки такие душнилы.

Она театрально закатила глаза и показательно переплела руки на груди. Я повернул голову в ее сторону, одарив не самым приятным взглядом. В ответ девушка пожала плечами и широко улыбнулась, продемонстрировав ровные отбеленные зубы.

— Ладно, ладно, прости. Но ты тоже в нашу первую встречу прожевал меня и выплюнул, — призналась Золотарева, но в ее голосе отсутствовал какой-либо намек на обиду. — Я, кстати, не думала, что к нам из Москвы пришлют молодого следователя. Думала, вот приедет какой-нибудь старый шестидесятилетний дед и будет меня за задницу щипать.

Злата коротко усмехнулась собственным словам, мельком косясь в мою сторону.

Мое лицо отображало абсолютное спокойствие. Профессиональная деформация, так сказать. Когда ты сам читаешь людей по эмоциям, жестам и физиогномике, как открытую книгу, то невольно сам начинаешь подозревать, что они могут считывать тебя в ответ. Поэтому я всегда осторожничал, и невозмутимое выражение вошло в абсолютную привычку. К тому же, Золотарева отлично считывала людей, в этом я уже успел убедиться.

— А ты переживаешь, что к тебе никто не пристает? — в ответ усмехнулся я, мельком поглядывая в навигатор.

— Вообще-то, как раз наоборот, — заверила профайлер, направив взгляд в лобовое стекло. — Я всегда была мишенью для мужских взглядов. К этому еще можно привыкнуть, а вот к тому, что незнакомые мужики позволяют себе дотронуться до меня… нет. И да, предугадывая твой вопрос, я не собираюсь одеваться по-другому. Это мой стиль, выработанный годами, и в этой одежде я ощущаю себя комфортно… ощущаю себя собой. И плевать, что думают обо мне другие. Иммунитет к хейту у меня выработался еще со времен универа.

Я глухо усмехнулся и задумчиво почесал костяшкой указательного пальца губной желобок.

— Зачем ты вообще пошла в эту сферу? За семь лет добиться того, чтобы тебя приглашали в госструктуры помочь с расследованиями, это серьезный показатель. Либо ты карьеристка, либо… фанатеешь от психопатов.

Девушка тяжело выдохнула и спустя минуту ответила:

— Полагаю за тем же, зачем и ты. Еще в универе я практиковалась на деле Ангарского маньяка — Попкова. Изучила его биографию, профиль. Ездила к нему на интервью, как лучшая студентка курса, где журналисты задавали ему вопросы. А на примере Кулика — иркутского монстра — писала дипломную на тему «психологический портрет серийного преступника». В БГУ только ленивый не писал курсовые и дипломы на «местных» психопатов. Кому-то на курсе Попков приходился троюродным дядей, а Кулик двоюродным дедушкой. Такое было сплошь и рядом, и все мы выбрали профилирование. Это было до жути интересно.

— Ты настоящий фанатик серийников, — заключил я.

— Мне просто повезло, что на момент моей практики Попков еще был в СИЗО. И потом… что в этом плохого? — она беззаботно пожала плечами. — Трудно всю жизнь прожить в рассаднике маньяков и не знать о них ничего. К тому же, я убеждена, что абсолютному большинству интересны серийные убийцы. Просто кто-то об этом не говорит в открытую, а кто-то даже связывает жизнь с погоней за ними. Да всем интересно покопаться в мыслях серийника, и узнать, что творится у него в голове! Что за чем следует и так далее. Разве нет?! Мы с тобой мало чем отличаемся — я помогаю узнать серийников получше, сузить круг подозреваемых, а ты их ловишь и сажаешь за решетку.

Я хотел было возразить, что справлялся в большинстве своем без профайлеров, и что следователи тоже своего рода психологи-криминалисты. Но мы уже подъехали к нужному офису, и это был не самый подходящий момент для жаркой дискуссии. Офис транспортной компании с не особо оригинальным названием «Транс-Сибирь» располагался на окраине центра Иркутска, что уже говорило о немалом бюджете компании. Помимо него в пятиэтажном деловом центре располагались и другие офисы как небольших фирм, так и совсем маленьких контор. Нам пришлось пройти три лестничных пролета и длинный узкий коридор с бесконечными кабинетами с пестрящими табличками компаний, прежде чем я постучался в нужную дверь. Нас встретила молодая брюнетка в деловом костюме, оглядев слегка недоуменным взглядом.

Глава 10

У знакомого подъезда встретил видеодомофон со всевидящим «глазом» по середине. Я сильнее натянула широкий капюшон на волосы и встала в профиль, избегая камеры. Повозившись в сумочке Кристины, достала ключи и приложила небольшую синюю кнопочку к домофону. Дождавшись писка, и уловив на экране надпись «входите», я потянула дверь на себя, стараясь не светить лицом в камеру.

В самом подъезде камеры ожидали на каждом шагу: в предбаннике, в лифтовом холле, в трех лифтах, на каждом этаже и наш собственный видеоглазок на входной двери. Я абсолютно точно знала, они записывали не только изображение, но и звук, поэтому действовала максимально осторожно. В нашем доме скрыться было нереально, учитывая, что каждый собственник жилья имел круглосуточный доступ к камерам через приложение на смартфоне. Не знаю как, но в случае чего, следственный комитет или полиция по любому смогут получить доступ к видеонаблюдению. В этом я почему-то не сомневалась.

Мне удалось аккуратно проникнуть в квартиру, не привлекая лишнего внимания, и не поднимая взгляд в камеры, напичканные в каждом углу. Действовала максимально тихо, чтобы не разбудить соседей по лестничной площадке, а их было не мало — четырнадцать квартир на этаже. Наше гнездышко — если его еще можно было назвать таковым — находилось на самом последнем двадцать пятом этаже.

Когда впервые зашла туда, обомлела от красоты. Прежде мне не удавалось бывать в квартире с панорамным балконом в восемь метров длиной, откуда Иркутск открывался как на ладони. А закаты какие там были чудные… завораживающие! К тому же, балкон тот был двухэтажный, где дополнительным уровнем служил технический двадцать шестой этаж — вот такой подарок сделал застройщик всем тем, кто купил квартиры на последнем этаже. Для меня тогда это было чем-то невероятным.

Сама же трехкомнатная квартира выглядела как идеальная картинка из «Пинтереста»: встроенная графитовая кухня в стиле модерн без ручек, совмещенная с просторной гостиной; небольшая уютная спальня, в которую поместился лишь встроенный шкаф с тремя зеркальными дверьми-купе, узенький туалетный столик с овальным зеркалом и настенный плазменный телевизор, висящий напротив кровати. А широкая двухместная кровать была для меня чем-то космическим и нереальным — парящая или летающая кровать с подсветкой с приятным теплым оттенком! Туалет и ванная комната — были моим особым удовольствием — сделаны в стиле модерн из серого керамогранита в сочетании мебелью из светлого дерева; а также душевая кабина с ванной, где я слушала расслабляющую музыку, наслаждаясь горячей водой и пенкой. Еще была святая святых — кабинет Олега, который в скором времени он хотел переделать под детскую. Там все было обставлено максимально просто: минималистичный рабочий стол с ноутбуком, небольшой диванчик с телевизором и приставками, и моя особая любовь — белое кресло-кокон с несколькими подушками, где я любила читать книги, смотреть фильмы и дремать с подушкой в обнимку.

В нашей квартире были все удобства современного человека: посудомоечная и стирально-сушильная машины, робот-пылесос с функцией влажной уборки, паровая швабра, беспроводной пылесос для кухни и даже парочка роботов мойщиков окон. Олег никогда не жалел денег для хозяйства и моего бытового удобства. Стоит ли говорить, что его квартира была для меня какой-то нереальной картинкой из мечты, после старой разваленной хрущевки родителей и университетской общаги, кишащей ползающими вредителями всех видов и размеров?

По дороге домой судорожно вспоминала все просмотренные фильмы и сериалы про полицейских, и никак не могла найти ответ на вопрос: существуют ли технологии определения свежести отпечатков пальцев? Гуглить было довольно подозрительно. В наше время все пользователи всемирной паутины находятся под условным колпаком. Да и в случае чего, ментам не составит особого труда изъять мои гаджеты и проверить все, что так или иначе относится к делу. Поэтому запрос в гугле по поводу отпечатков пальцев они сочтут весьма и весьма подозрительным.

Рисковать я не стала.

Наверняка разглядывать отпечатки начнут прямиком с ручки двери. Поэтому я натянула рукава толстовки на пальцы и вошла вовнутрь. Затем последовала на кухню, еле как достала из шкафчика аптечку и натянула смотровые медицинские перчатки приятного синего цвета, оставшиеся еще после карантина во время ковидных ограничений.

Облегченно выдохнула, сняла капюшон и огляделась. В воздухе еще витал аромат свадьбы: гостиная пропахла стойкими ароматами лаков для волос, которые незадолго до выхода набрызгал на мою укладку стилист по прическам; ламинат в коридоре и в спальне был усыпан маленькими блестками от свадебного платья, которые переливались от различных преломлений света; на кухонном столе красовались остатки еды и пустые тарелки, а кухонная мойка из темного камня была заставлена грязными фужерами из-под шампанского и сока.

Руки буквально чесались тут же начать наводить порядок, проветрить квартиру и запустить робота-пылесоса перемывать все полы в доме с функцией повышенной влажности. Сделав первый шаг к балконной двери, я замерла. Прежде всегда ругала Олега, что он, выходя из дома, запирал все окна, неважно на сколько часов мы уходили. Будто опасался, что сквозь открытые окна балкона нас могли обокрасть на двадцать пятом этаже. Я же, напротив, распахивала все, что можно, чтобы прийти в проветренную и свежую квартиру.

Но в тот день была важна каждая деталь. Даже такая странная на первый взгляд мелочь, как удушающий запах лаков. Поэтому я отбросила идею проветривания, вместо этого распахнула холодильник и вытащила недопитую бутылку кока-колы. Прохладная жидкость прошлась по пищеводу и расслабила изможденный организм, а сахар будто и вовсе придал дополнительный заряд бодрости.

Глава 11

Вышла из подъезда с вещами в руках и раздражающе гремящим пакетом с мусором. Людей практически не было, город еще спал. На удивление, не было даже ветра, но воздух был достаточно прохладным. Отойдя от нашей башни, я завернула за угол дома, чтобы выбросить пакет в чужой мусорный контейнер, и тут же краем уха уловила Глеба, выходящего из автомобиля. Он заблокировал двери, машина пропищала с характерным звуком, и мужчина направился в сторону подъезда.

Я мигом вжалась в стену соседнего дома, опасаясь, что он мог меня заметить.

— Я тебя увидел, — тихо произнес парень, ускорив шаг.

Но было уже поздно. Я показалась из-за угла, все еще пряча лицо за медицинской маской.

— Какого хрена, Ростовецкая? Ты проблем хочешь?! — сокрушался Ермаков, нахмурив лоб. Он подбежал ко мне за считанные секунды, удивленно разглядев мой образ, и говорил чрезвычайно тихо, чтобы камеры не записали звук.

— Все в порядке, Глеб.

— Я вижу, как у тебя все в порядке… Ты же говорила, что поедешь к Кри… — парень одним нервным жестом провел рукой по лицу и громко выдохнул. — И как много улик ты там оставила? И что… что у тебя с руками?!

— Я постаралась сделать вид, что меня там не было, — честно призналась я. — Руки… это я… поранилась немного.

— Немного?! — прохрипел Глеб, вопросительно изогнув бровь. — Ростовецкая, ты же понимаешь… — он сделал паузу, прикрыл глаза на мгновение и продолжил более спокойным голосом. — Ты же понимаешь, что я не смогу тебя отмазать в случае чего? Если вдруг они обнаружат свежие замытые следы крови… Ты… ты хорошо замыла?

— А ты что тут делаешь? — с недоверием спросила я, оглядев обеспокоенное лицо парня.

— Приехал следить за обыском, чтобы менты ничего себе не присвоили и произвели обыск по закону. Ты же знаешь, я им не доверяю. Зато Олег доверяет мне. К тому же, у меня есть ваши запасные ключи, — твердо заявил Глеб, и его темно-карие глаза раздраженно заискрили. — А ты куда собралась?

Я неопределенно пожала плечами.

— Буду искать съемную квартиру. Жить у матери не вариант. Денег на первое время хватит.

— Хорошо, возможно, это даже правильно, — согласился Ермаков, коротко кивнув. — Советую тебе не сообщать никому адрес своего временного проживания. Мало ли, для безопасности. Если что вдруг случится, я всегда на связи… смогу помочь деньгами и со следователем поговорю, если нужно будет.

— Спасибо тебе, — искренне поблагодарила я. — Олег не писал и не звонил?

— Нет, — Глеб отрицательно покачал головой. — Вряд ли он будет звонить мне, слишком опасно. А тебе писал?

Я поразмыслила пару секунд, решая, говорить об этом Глебу или нет. Но после решила, что Ермаков заслуживал знать правду. Поэтому достала телефон и показала ему сообщение от Олега. Его карие глаза быстро пробежались по строчкам, он нервно сглотнул слюну и поправил неизменный синий галстук на шее.

— Анфиса, — прохрипел он как-то неуверенно и обеспокоенно. — Будь осторожна. Неизвестно что всплывет в ходе обыска. Тебе лучше идти, менты приедут с минуты на минуту.

Благодарно кивнула и побежала в сторону проспекта. Глеб дождался, пока я дойду до остановки и скрылся за дверью нашего подъезда. Удостоверившись, что Ермаков зашел в дом, я перешла дорогу по пешеходному переходу и подошла к пекарне, находящейся прямо напротив нашей башни. До ее открытия был целый час, но времени ждать на улице у меня не было. Поэтому я приспустила маску на лице, сняла капюшон, оставшись в одной черной бейсболке, и постучала в стеклянную дверь с вывеской. Забинтованные ладони болезненно изнывали от тяжести сумок, и стучать в стеклянную дверь костяшками пальцев было весьма затруднительно.

Открыли не сразу. Какой-то парень, приблизительно мой ровесник, нехотя отворил дверь, с подозрением оглядев мою сумку и рюкзак за спиной. Он поправил поварской колпак и вытер руки об зеленый фартук.

— Доброе утро. Извините, мой междугородний автобус опаздывает, а ключи от съемной квартиры я уже бросила в почтовый ящик, — убедительно произнесла я, натянув свою самую милую и невинную улыбку. — Не могли бы мы впустить меня на пару часиков?

— Мы открываемся через час, — безразлично ответил повар.

— Я тихо посижу за столиком и никому не помешаю. Обещаю, я скуплю у вас все виды пирожков и не обижу двойными чаевыми, — моя улыбка перешла на новый уровень и стала белозубой, что бывает лишь в крайних случаях.

Парень нехотя согласился и впустил меня. Он заранее предупредил, что я могу расплатиться и поесть только через час, когда заработает касса. Я понимающе кивнула и расположилась за столиком возле панорамного окна, которое открывало вид на наш дом.

Шли минуты, а я не теряла время. Искала съемные квартиры в популярном приложении для поиска недвижимости и попутно писала хозяевам. Решила для себя, что поеду в первую попавшуюся квартиру, чей хозяин ответит первым. Когда пекарня официально открылась, понабрала всего свежего с приятным запахом выпечки и парочку стаканчиков с черным дешевым пакетированным чаем. Купить-то я купила, а вот есть решительно не хотелось. Произошедшие события напрочь отбили весь аппетит. Меня хватило лишь на горячую самсу, все остальное завернула с собой.

Следователь и оперативники в сопровождении сотрудников полиции приехали ближе к восьми утра. Парочка черных Фордов Транзит с ярко-красной полосой и надписью «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ», а также три стареньких полицейских УАЗика испугали и заинтриговали весь двор. Местные жители с интересом выглядывали из окон, прохожие странно озирались. Некоторые особо любопытные даже подходили к правоохранителям и о чем-то спрашивали, кто-то просто останавливался возле подъезда. Впрочем, знакомые оперативники времени зря не теряли, и пригласили на обыск нескольких особо любопытных прохожих в качестве понятых.

Глава 12

Около трех месяцев назад

Я увлеченно листал несколько похожих уголовных дел, присланных коллегами из Новосибирской области, Красноярска, Томска и Кемерово. Некоторые сканы прислали пару дней назад, какие-то вчера, а какие-то буквально пять минут назад. Руки дошли до них только сейчас. Я принялся изучать их, закончив составлять очередной недельный отчет для начальства. Когда приступил к изучению, на мониторе компьютера нарисовалось еще одно уведомление на электронной почте от коллег из Омска. Еще одно закрытое дело. По одному похожему убийству в каждой области.

— Не может быть… — пробубнил я тихо, почти неслышно.

Компьютерная мышь активно щелкала левой клавишей, а резиновое колесико интенсивно прокручивалось вниз. Глаза увлеченно бегали по строчкам, пока в один момент не заметили едва покачивающуюся люстру над головой. Я быстро проморгал, и списал все на усталость.

Даты возбуждения дел варьировались от трех до пяти лет. Места преступлений — лесополоса вдоль трасс. Одно из главных совпадений: все убийства были совершены с ноября по март, то есть, в самый разгар зимы. Трупы молодых блондинок, предположительно, до двадцати пяти лет, найдены в неестественных позах с различными увечьями от диких животных. Нижнее белье, документы и смартфон отсутствовали. Все личности жертв установлены: три проститутки и двое студенток, работавших официантками. Дела поспешно закрыли по причине….

— Какого…

Я протер глаза и чуть подался вперед, внимательнее вглядевшись в монитор, чтобы удостовериться, что мне не показалось. Когда дело дошло до аутопсии, все стало на свои места.

Но ураган мыслей так невовремя прервала Злата. Я и не заметил, как она без стука ворвалась в кабинет и с грохотом бросила на стол белую папку с уголовным делом. Вскинул на нее хмурый, практически раздраженный взгляд, полный вопросов.

— Это убийство в Иркутске трехлетней давности можно смело приписать нашему маньяку, — уверенно заявила Золотарева голосом прокурора. — Мы были правы, эти три девчонки далеко не первые. Почерк едва ли не один в один. Только вот есть одно «но».

— Перерезанные вены? — тут же догадался я, подорвавшись с кресла.

— Откуда ты… — Злата недоговорила, проводив меня удивленным взглядом.

Быстрым шагом распахнул дверь, высунул голову в оперативную комнату и громко произнес:

— В кабинет. Живо!

Оперативники недоуменно переглянулись, но тут же беспрекословно покинули рабочие места и направились вслед за мной. Капитана Смирнова в тот момент не было, он выехал в какую-то мелкую контору по перевозке грузов. Как только озадаченные ребята сели за стол переговоров, я вскинул мрачный взгляд и прочистил горло.

— Дорофеев и Краснов, вы одни из первых видели аутопсию трех жертв и побывали на местах преступлений?

— Я был на местах преступлений всех трех девушек, — тут же ответил Сергей Дорофеев, все еще не понимая, о чем шла речь.

Я натянуто улыбнулся, испустил короткий смешок и мельком глянул на люстру. Она все еще медленно покачивалась из стороны в стороны. Да что с ней не так?!

— Скажи мне, пожалуйста, были ли у всех трех жертв перерезаны вены вдоль всего предплечья?

Капитан робко пожал плечами, нахмурившись.

— У первых двух девушек вообще трудно было что-то разобрать…

— Были или нет? — нетерпеливо повторил я, глядя на него из-под опущенных ресниц.

— Ну, вроде как были… Точно не помню. Да их тела обмякли после таяния снегов так, что там…

От раздражения я громко хлопнул ладонью по столу. В кабинете воцарилась напряженная тишина. Напряжение то было осязаемым, его можно было с легкостью ощутить, потрогать и запросто уколоться.

— Тогда какого хера… — начал я, с силой сжав челюсть. — Ни в одном отчете это не указано?! Кто подумал, что это неважно для следствия?! Или вы меня за идиота держите?!

— Нам сказали не указывать это, — признался Матвей, и тут же словил укоризненный взгляд Дорофеева. — Но почему и зачем не доложили. Приказ сверху.

Я громко выдохнул и откинулся на спинку кресла, нервно проведя рукой по лицу.

— Да эти перерезанные вены по сути никакой роли не играют, — спустя минуту осмелился ответить старший оперативник, избегая моего взгляда. — Тут и ежу понятно, что преступник попытался выставить все как суицид.

— Вообще-то, эти детали важны, — впервые вступила в диалог Злата Анатольевна, взглянув на Дорофеева. — Наш убийца не настолько глуп, чтобы при подобном составе преступления пытаться выставить все как суицид. За этим стоит что-то другое…

— Коллеги из Омска, Кемерово и Красноярска так не подумали и закрыли дела по причине самоубийства, — с раздражением добавил я, все еще сжав челюсть.

— Сомнительный выбор для суицида, — возмутилась профайлер. — О чем они вообще думали, когда закрывали…

— Серии, — задумчиво добавил я, глядя куда-то сквозь стол. — Они боялись серии. Все жертвы были убиты в разных уголках Сибири с разницей в один, два и три года. В Иркутске пять лет назад был абсолютно похожий случай. И власти именно поэтому запретили указывать в отчетах, что у новых жертв также были перерезаны вены… чтобы никто не заподозрил серию.

Глава 13

Два месяца назад

— Это самое крутое заведение нашего города! — торжественно заявила Злата, взмахнув рукой.

Мы поднялись по широкой лестнице, застеленной красным ковром, и попали в ресто-бар, который был похож на сотни московских. Вокруг звучал приятный расслабляющий блюз, но не настолько громко, чтобы посетители слышали не только друг друга, но и собственные мысли. Освещение было темным, как в большинстве подобных заведений, но более-менее комфортным. А серебряные неоновые вывески чуть ли не на каждом шагу служили дополнительным источниками света. Время было около девяти вечера, поэтому народ только собирался. Меня смутило, что посетителей мужского пола было едва ли не больше, чем девушек, но виду я не подал.

Золотарева повела меня вглубь зала, где располагались двуместные столики с мягкими диванчиками красного и черного цветов. Я шел за ней и все еще не мог поверить, что согласился пойти. К тому моменту, находился в Иркутске уже второй месяц, маньяк был все еще на свободе, а силы с каждым днем недосыпа покидали меня.

— Кристина! — воскликнула незнакомая блондинка с высоким зализанным хвостом на макушке, направлявшаяся в нашу сторону. — Ты представляешь?! Я его не купила! У меня уже голова болит от этих магазинов! Свадьба уже через два месяца, а я все еще не могу найти…

Она пробежала мимо, едва задев мое плечо, и чуть не накинулась на шатенку в строгом черном пиджачке. Та что-то усердно записывала в журнал, стоя за барной стойкой, и как только увидела блондинку, тут же сочувственно улыбнулась.

— Ты мне всех посетителей распугаешь… — шепнула ей девушка в пиджаке, крепко обняв подругу.

Я продолжил глядеть блондинке вслед, и не мог вспомнить, где видел ее прежде. С учетом того, что моя жизнь в Иркутске ограничивалась управлением, гостиницей и ближайшими кофейнями, я предположил, что видел ее где-то в тех местах. Но все же ее глаза молочно-голубого оттенка даже в столь скудном освещении показались весьма знакомыми… Детское лицо с милыми чертами и едва заметные расплывчатые очертания родинки над губой.

Где я ее видел?

— Ты чего встал? — крикнула Злата.

Пока я глядел блондинке вслед, Золотарева уже заняла свободный столик на двоих, даже и не заметив мимо пробежавшую девушку. Я покачал головой и сел напротив Златы, которая уже накинулась на меню. Мельком пролистал страницы, выбрал парочку блюд, безалкогольный напиток и сделал заказ.

— Ты не будешь пить? — с удивлением спросила Золотарева, поджав губы.

— А ты хочешь споить меня и воспользоваться? — усмехнулся, поправив черный приталенный пиджак.

— Ты только что рассекретил мой план, — произнесла она заговорщическим голосом. А после прищурилась и чуть наклонилась вперед. — Всегда носишь табельное в подобные заведения?

Я проводил взглядом мимо прошедшую официантку с милым личиком.

— Мне так спокойнее. И, к тому же, кобура с заряженным пистолетом хороший стимул не пить, чтобы не потерять контроль.

Мы поблагодарили официантку, которая принесла нам напитки и первые блюда, и сразу же с аппетитом накинулись на них. Я мельком глянул на «Цезарь с креветками» у Златы и мысленно скривился. Даже от одного названия этого салата уже мутило, настолько он приелся. Поэтому заказал легкий салат с отварной телятиной и свежими овощами.

— Расскажи о себе? — неожиданно задала Злата самый предсказуемый вопрос. Вопрос, который я не любил, потому как не мог рассказывать о себе неразрывно от СК. Но она тут же вскинула руку в останавливающем жесте, когда я уже было хотел высказать свои мысли вслух. — Погоди… дай мне шанс. Ты не женат. Возможно, дело близится к разводу или ты сейчас проходишь через бракоразводный процесс. Судя по тому, как ты без конца мониторишь соцсети двух девушек, я могу предположить следующее. Они обе носят твою фамилию, но одна из них не замужем и, вероятно, приходится тебе сестрой. Ни одну ее фотку ты не лайкнул, и вы друг на друга не подписаны… Значит не состоите в близких отношениях, но что-то заставляет тебя снова и снова заходить на ее страничку и тайно наблюдать за ее жизнью. Похоже на чувство вины… А вот со второй сложнее… По документам она все еще носит твою фамилию, но ник в соцсетях уже поменяла на девичью. И у нее есть пятилетний сын, который как две капли воды похож на тебя. На фотки своей бывшей жены тебе наплевать, потому как снова и снова ты пересматриваешь в ее профиле лишь фотки сына, — профайлер с видом победителя отпила алкогольный коктейль. — Так что у тебя с сестрой, Марк?

Я устало откинулся на спинку черного диванчика, поборов желание закатить глаза.

Гребанные профайлеры. Ничего от них не утаишь.

— Золотарева, ты не на работе находишься, хватит считывать меня и мою личную жизнь. И когда ты успела подсмотреть, у кого в соцсетях я сижу в свободное от работы время?

— Ох, это несложно, — отмахнулась девушка, надменно фыркнув. — Ты даже когда куришь на улице возле СК, достаешь телефон и заходишь только на те две странички. Даже не замечаешь кто вокруг тебя стоит.

— Мы собрались здесь, чтобы о моей личной жизни поговорить? — с сомнением спросил я, вздернув бровь.

— Хорошо, не хочешь говорить об этом — не будем, — спокойно ответила девушка, вскинув ладони. — Тогда… расскажи про свою работу в московском управлении. Чем оно отличается от нашего? Много у вас там криминальных психологов?