Пятиминутка ненависти

Пролог

Все мы хотим жить, и неудивительно, что каждый

норовит найти причину, чтобы не умирать.

Двадцать лет назад

Выпущенная каким-то дебилом шальная пуля попала мне в правое плечо.

"Ну вот и приплыли. Похоже песец пришёл к котёнку", — философски решил я, скосив глаза, чтобы осмотреть рану, которая мне катастрофически не понравилась.

Разворотив мышцы, пуля задела подключичную артерию, и теперь эта рваная дыра безжалостно и неотвратимо извергала из себя фонтанчики ярко-алой крови. Я ощутил, как вместе с кровушкой из моего тела уходят силы, хотя точно знал, что эффект кровопотери проявится лишь через несколько минут. Но унизительно-гадкое чувство всепоглощающей паники своё дело сделало. Мысль о том, что потеряв сознание, я окажусь в руках безумных фанатиков и стопудово не выдержу местных пыток, гвоздём засела в моей голове. А эти уроды пытать умеют, как никто, всё же многовековой опыт за плечами имеют.

Трясущимися руками я попытался перетянуть раненую руку резиновым жгутом, вот только из этой затеи ничего не вышло. Место ранения было слишком высоко и, орудуя здоровой рукой, приходилось затягивать резинку наискосок, через подмышку и шею. Жгут никак не желал пережимать нужное место, соскальзывая вниз и тревожа рану. Можно было бы остановить кровь, сильно прижав артерию в ямке над ключицей, но для этого нужен был второй человек. Жизнь покидала меня с каждым движением и нажать сам себе в нужное место я уже был не в силах.

Повстанцы перестали лупить из автоматов почём зря, и теперь до моих ушей доносились лишь редкие короткие очереди. Судя по всему, воспользовавшись неожиданным затишьем, они не торопясь перемещались по близлежащим улочкам, пытаясь определить моё последнее в этой жизни убежище.

Эта мысль заставила меня прекратить напрасную суету с раной, и схватиться за подсумок с гранатами. Меньше всего на свете мне хотелось попасть в руки этих уродов живым — в руках оказались две Ф-1 с выдернутыми кольцами. Зажатые в кулаках ребристые тела гранат, принесли мне душевное успокоение. А может это уже нахлынула апатия от потери крови, не давая тратить последние силы на излишнее волнение. Голова в миг просветлела, а мысли стали стройные и хрустально прозрачные. Боль в ране ощутимо утихла и особо не тревожила, даже когда я, помогая себе здоровой рукой, переполз от окна ко входу глинобитного домика.

Повстанцы почти прекратили огонь, лишь закреплённый на джипе пулемёт периодически коротко взлаивал очередью. Видимо, стрелок делал это больше для поднятия собственного духа, чем реально надеялся в кого-нибудь попасть.

Крыша в доме отсутствовала и перевернувшись на спину я уставился в небо. Странно, но оно было таким же глубоким и ярким, как и в России. И эта небесная высь, неожиданно ставшая частью меня, поддержала умирающего в чужой стране наёмника, воевавшего под чужим флагом и за чужие интересы. Услышав голоса за дверью, я широко раскинул руки в стороны, и почувствовал, как с обеих гранат отскочили спусковые рычаги.

Где-то на самом краю восприятия я услышал победные крики ублюдков, что вломились в дом. Но уже через пару мгновений, когда они разглядели лежащие на моих раскрытых ладонях гранаты, их радость сменилась воплями ужаса. До последней секунды я видел лишь лазурную глубину небосвода, и когда пришло время, без колебаний шагнул ему навстречу.

***

Надо мной склонилось до боли знакомое лицо.

— Ты?! Тебя же убили! Не может… — слова застряли в моём горле.

— Хех, я тоже об этом слыхал. Но, как говорится, не верь слухам. Я всего лишь сменил место жительства, Рау, — непринуждённо ответил мой друг, Сашка Фролов с позывным Кудесник.

Передо мной сидел на корточках тот самый Кудесник, которого убили полгода назад. Я лично присутствовал на его похоронах, и в тот дождливый денёк в невзрачном дешёвом гробу лежал именно он, собственной персоной. Говоря более точно — только верхняя половина его тела. Всё, что было ниже груди разорвало в такие мелкие клочья, что их даже искать не стали. Такова доля бойца, иногда от тебя остаётся только именно такая "доля".

— И… где же ты теперь обитаешь? — шальные мысли заметались в моей голове, как мелкий мусор, подхваченный ветром.

"Я брежу!" — тихая паранойя перешла в откровенную панику.

— В хорошем месте, Раушан. Может и ты там когда-нибудь побываешь, — бывший напарник весело помахивал перед моим лицом какой-то бумажкой и ножом, — Да ты не дёргайся, приятель, всё будет нормуль. Только, будь так любезен, вот тут внизу подпиши.

Я зажмурился что было сил.

"Кудесник мёртв. Мертвее не бывает." — как мантру, чуть ли не по слогам мысленно произнёс я, и снова открыл глаза, — "Тогда какого хрена он сейчас ведёт со мной беседы и протягивает мне нож?"

— Придётся кровью подписывать, Рау, закон тут такой, — словно прочитав мои мысли, осклабился мой умерший друг.

— Где это тут? — я резко сел, чтобы оглядеться, но ничего, кроме обступившего нас со всех сторон плотного серовато-белого тумана, не обнаружил, — Мы где, Саня?

— В междумирье, Раушан. Давай подписывай договор быстрее, да и двинемся отсюда, каждый в свою сторону. Лично мне это место жуткую тоску навевает.

Заметив, что я недоумённо уставился на зажатое в его руке узкое лезвие стилета, он пояснил:

— Да ткни себя куда не жалко и брызни кровью на бумагу.

Ко мне начала возвращаться способность хоть что-то осмысливать.

— Договор, скреплённый кровью? — я с подозрением уставился на друга.

— Взрослый мужик, а в демонов веришь, — улыбнулся в ответ Кудесник и, внезапно уколов меня кончиком лезвия в руку, быстро прижал к выступившей капле крови бумагу, — Прости, Рау, я не знаю, что тебя ждёт, но поверь, что так будет лучше для всех. Тебе дали шанс прожить новую жизнь.

Сашка хмыкнул и его лицо начало медленно утрачивать чёткость, оплывая бесформенными пятнами, пока не исчезло, оставив после себя только чёрную пустоту и два, горящих голубым светом, глаза.

Глава 1

Сильный удар раскрытой ладонью в грудь, треск ломаемых рёбер — борзый мальчонка врезается в ростовое зеркало, кроша его в мелкие осколки, сползает по стене вниз и затихает на грязном полу.

Ну здравствуй, бар "За пазухой у Ангела", вот и я.

За пять лет моего отсутствия тут не изменилось ровным счётом ничего. Ещё при входе на меня пахнуло хорошо знакомым ароматом свежего пива и другими аппетитными запахами, а в предбаннике встретил "дежурный" отморозок, пытавшийся разжиться дармовой монетой с помощью глупых угроз. И даже за барной стойкой всё так же маячила небритая рожа Евангелиста. Эту кличку Ангел Живков получил за своё имя, и называть его так позволялось только друзьям из ближнего круга.

"Надеюсь, я все ещё вхожу в этот круг."

Я помахал рукой, привлекая его внимание, и показал три растопыренных пальца. Ничуть не выказав удивления моим появлением, он молча кивнул и полез под стойку за бутылкой "Столичной". Я присел на высокий табурет и облокотился на столешницу.

— Слышь, бродяга, — проскрипел за спиной чей-то голос, — Ты зачем моего приятеля обидел?

— Завянь, Колбасник, этот парень не вашего полёта клиент, наваляет и не вспотеет, — ответил вместо меня Евангелист, аккуратно наливая водку в стакан, — Но если всё же захочешь с ним схлестнуться, то валите оба на улицу, мне тут погром не нужен.

Он катнул по стойке в мою сторону хайбол [2] с водкой и спросил:

— Рау, ты же за испорченную мебель и битую посуду платить не собираешься?

— Не собираюсь, Ангел. Мои правила не поменялись, за всё платит проигравший.

— Вот об этом я и толкую — ты никогда не платишь. Слышал, Колбасник? У тебя денег хватит со мной расплатиться?

Я отпил маленький глоток из стакана, и расслабленно выдохнул. В голове всплыла давно забытая фраза — "Дом, родной дом". Которая тут же была задвинута в дальний уголок сознания предчувствием очередной разборки. Негромкое сопение за спиной подсказало, что обладатель скрипучего голоса никуда не делся, и мне пришлось разворачиваться в его сторону, медленно поднимая голову. Сначала в поле моего зрения попал огромный живот, затем тройной подбородок… а вот наконец и лицо. Бритая голова с обвислыми, как у бульдога щеками, губы-пельмени и широко растопыренные, переломанные уши.

— Ты, собственно, чего хотел-то? — я одним махом осушил стакан, поставил его на стойку, и начал медленно привставать, решив перед мордобоем немного покуражиться, — Не беси меня, мурло, а то ведь я загрущу. А я так загрущу, что всем вокруг станет грустно. И больно.

Мой плащ, слегка придержанный кончиками пальцев за отворот, распахнулся с левой стороны, явив толстяку рукоятку пистолета, торчащего из наплечной кобуры. Впрочем, незваный собеседник на него даже не взглянул. Он впился поросячьими глазками в моё лицо.

— Примите мои глубочайшие извинения, господин Рау, ошибочка вышла, не признал со спины. С приездом вас, — взбледнувший на морду боров опустил голову и попятился назад и вбок, тягуче проговаривая нелепые оправдания, — А тот дурачок и не друг мне вовсе, так… виделись пару раз.

Я плюхнулся обратно на табурет.

— Смотрите-ка, и понты бандитские куда-то сразу пропали. Вот и славненько. Проследи тогда, чтобы твой знакомый, когда закончит пузыри из носа выдувать, отдал хозяину денежку за порчу имущества, — снова взятый в руку хайбол, качнулся в сторону Ангела, — И запомни на будущее — я не господин, а капитан Диких котов.

Выпучив глаза, жирдяй замер и уставился на меня, как на неведому зверушку. Внимательно обследовав свой стакан и убедившись в его пустоте, я вздохнул и переместился поближе к Ангелу, показывая этим толстяку, что наша беседа окончена.

— Не стоит беспокоиться, господин капитан, сей момент заплачу за этого дебила, — пробормотал боров, суетливо засучивая правый рукав, и вытянув руку вперёд, бросился мимо меня к Евангелисту, переводить деньги посредством вшитого в запястье чипа.

"Хосподя… Тут что, до сих пор таким старьём пользуются?"

Кивнув самому себе, я растянул глупую улыбку до ушей, и катнул опустевшую посудину хозяину бара. Тот снова наполнил его на три пальца.

"Вот и на кой надо было сюда возвращаться? Отсталый, никому не нужный мир, с такими же, никому не нужными обывателями. Воспоминания о прошлом? Ну да, пока был молодым тут жить было весело. Пока не погибли все, кто был мне по-настоящему дорог. Валить надо отсюда побыстрее, зря я поддался ностальгии, ничего хорошего тут меня не ждёт. Разве что, только приличная водка."

За всё время существования бара Ангел так ни разу и не проговорился, откуда он достаёт настоящую "Столичную". Три последующих минуты я наслаждался вкусом настоящей, непалёной водки. Целых три минуты покоя и тишины. А потом из тёмного провала, ведущего в подсобку, появилась Райса. Вот тут-то тишина с покоем и закончились.

— Ра-а-ау!

Впрочем, водка тоже подошла к концу.

"Мда… Не задался мой приезд с самого начала. Райса, Райса… Ты всё такая же оглушительно громкая…"

***

"Твою же маму… Где это я?"

Причиняя невыносимую боль, рой мыслей бился изнутри о стенку черепа. Во рту было так сухо, что мне показалось вся слизистая там пошла глубокими трещинами, а привкус вызвал в мозгу образ чего-то давно протухшего. Глаза пока открывать не торопился, опасаясь увидеть какую-нибудь хрень. Понятия не имею, где сейчас находится моё отравленное алкоголем тело, и я не был уверен, что хочу это узнать.

— Рау, дай попить! — от резанувшего по моим ушам вопля Райсы, моя голова рефлекторно дёрнулась, но тут же рухнула обратно на подушку.

Я обхватил звенящую внутри башку руками и застонал:

— Да, ё-моё! Чтоб тебя, милая… Когда же ты научишься нормально говорить, — последняя фраза была риторической, поэтому я пробормотал её себе под нос.

Райса с рождения страдала от частичной глухоты, и привычка постоянно орать с годами только окрепла. Однажды наша прежняя компания сбросилась и купила ей на пятнадцатилетие дорогущий слуховой имплант. Все наши надежды на нормальное с ней общение рухнули в одночасье. Выйдя из дверей биомеханической мастерской, она проорала на всю улицу: "Ребя-я-ята! Вы бы видели, какой себе местный механик член забабахал!"

Глава 2

Я обошёл ховербайк вокруг, то похлопывая по его зализанному корпусу ладонью, то приседая на корточки, чтобы рассмотреть детали, скрытые за обтекателями. Больше всего он мне напомнил чёрную пантеру — ещё не оторвавшую задние лапы от земли, но уже вытянувшую своё мускулистое тело в струну прыжка. В этом агрегате гармонично сплелись дикая мощь и хищная грация.

Сдвинув крышку энергоотсека в сторону, я с удивлением увидел внутри сверхмощную батарею, помеченную логотипом всё того же "Заслона". Мама дорогая, девятьсот киловатт, вот уж воистину — доминируй и унижай.

"Мда… не, ну его к чёртям собачьим. Не жили богато, не хрен и начинать."

Перекинув ногу через седло, я вцепился руками в руль и через пару секунд перевёл грустный взгляд на Ангела, который до сих пор стоял в дверях, привалившись плечом к косяку.

— Слушай, я конечно же тебе благодарен, но… — с неподдельным сожалением я провёл пальцами по приборной доске и тяжело вздохнул, — Это слишком дорогая игрушка, Ангел. Даже для капитана Диких котов.

— Тебе же понадобится транспорт, или как? — спросил он и, бросив мне браслет управления ховером, снова скрестил руки на груди, — Ну так какого чёрта ты передо мной выкобениваешься? Не узнаю прежнего Рау, тот был намного наглее.

Евангелист наконец прошёл в комнату и, поставив бутылку на столик, по-хозяйски развалился на диване.

— И где посуда? — прищурившись, спросил он.

— Сей момент, — улыбнулся я и, покинув сиденье ховера, направился к напольной стойке с музыкальными аудиокристаллами.

Сильно толкнув один из них внутрь, я с видом заправского фокусника, выудил из образовавшейся ниши два стакана и саморазогревающуюся упаковку шашлыка с парой вилок.

— Ты так и не ответил на мой вопрос. Поведай мне, транспортный магнат, где ты такую прелесть отхватил. В жизни не поверю, что купил.

— Зачем покупать то, что можно получить задаром, — горько усмехнулся Ангел, разливая "Столичную" по стаканчикам, — Я лучше промолчу, Рау, это был не лучший момент в моей биографии.

Присев напротив Ангела в неглубокое кресло, я дёрнул за клапан упаковки и выждал положенные пять секунд. Затем снял крышку, которая послужила второй тарелкой, и разделил ароматно пахнущее дымком мясо на две порции. Отсалютовав друг другу поднятыми стаканами, мы дружно опрокинули в себя их содержимое.

— Тогда расскажи мне подробнее об этих Кояма, — попросил я его после того, как закусил водку хорошо прожаренным куском шашлыка.

— Всё, что мне о них известно, я тебе уже выложил. Если хочешь собрать о них информацию, то придётся лично встретиться с нашими старыми знакомыми из центра.

— Ты про банду Файна?

— И про них тоже. Но я имел в виду братьев Дужкиных.

— Они до сих пор работают в полиции?

— В том-то и дело, что нет. Полиции на Сабатоне больше не существует — упразднена за ненадобностью. Они теперь в Службе безопасности Кояма, — Ангел усмехнулся, — Были капитанами, стали шестёрками.

— Где мне их искать?

— Погоди секундочку, — рука Евангелиста нырнула в нагрудный карман.

Вытащив оттуда визитницу, он достал из неё пачку пластиковых прямоугольников и, развернув их веером, вытянул чёрно-белую карточку с пафосно-золотым текстом.

— Держи. На службу к ним лучше не соваться, проще и безопаснее проследить их по дороге домой. Они сменщики друг у друга, так что увидеть их вместе ты вряд ли сможешь.

Я кивнул, привстав, чтобы спрятать визитку в задний карман штанов. Попозже посмотрю, сейчас есть дела и поважнее.

— Чего сидим? — поинтересовался я у собеседника, пододвинув пустой стакан поближе к бутылке, — Наливай, а то закусь стынет, и водка греется.

Ангел усмехнулся, прекрасно понимая, что мясо остыть попросту не успеет, и начал разливать по второй порции. Третий заход и в этом мире всегда был за ушедших, поэтому мы с ним отсалютовали друг другу стаканчиками и молча выпили. Поставив опустевшую посуду на стол, мы ещё немного помолчали. Не знаю, о чём думал в данный момент Ангел, а вот мне почему-то вспомнился случай, когда мы насмерть сцепились с файнами, которые хотели нагло забрать у нас кусок территории. В тот раз мы впервые потеряли своего друга — Малыш Хлю получил смертельный удар ножом прямо в сердце. Его похороны стали точкой невозврата; если раньше из рядов нашей банды можно было, хотя и с некоторыми оговорками, выйти, то теперь путь на выход был закрыт наглухо для всех — кто не с нами, тот против нас.

Первым нарушил тишину, прервав мои воспоминания, Ангел:

— Слушай, Рау, я тут прикинул, что сразу соваться к братьям тебе не резон. Эти твари могут тебя слить своим новым хозяевам просто из страха перед тобой. А если те начнут копать, то сразу узнают, что ты только что прилетел на Сабатон и сразу полез расспрашивать о том, что тебя ни коим боком не касается. Для начала лучше посети вечерком "Бешеный койот", там до сих пор собирается офисный планктон из "Санса Индастриз". Можно напрямую пообщаться с людьми, работающими на Кояма и разузнать о ситуации, не привлекая к себе ненужного внимания.

— Ты хочешь сказать, что "Койот" всё ещё на плаву? — спросил я, одновременно показывая пальцем на пустой стакан.

— А тебе уже не хватит, Рау? Я так понимаю, что ты прямо сегодня помчишься в центр.

— Ты же знаешь мою норму, Евангелист, не жмись.

— Да уж, вчера узнал твою норму. Ты же знаешь… — передразнил он меня, — … что мне не жалко, но тебе же за руль.

— Кто это тебе сказал? — усмехнулся я, снова показывая ему на стакан, — Пешочком пройдусь, вспомню молодость, посмотрю, что нового появилось, а заодно и развеюсь.

Скривив рот в усмешке, Ангел показал мне большой палец и профессионально наполнил оба стаканчика ровно на три пальца.

***

Оставшись в комнате в одиночестве, я налил себе из оставленной Ангелом бутылки, но пить пока не стал. Достав коммуникатор и нажав нужную комбинацию, услышал дежурный вопрос:

Глава 3

Надо отдать Алисе должное, она даже не дёрнулась посмотреть наверх. Ей потребовалось всего две секунды, чтобы взлететь на второй этаж по невысокой двухпролётной лесенке. Хладнокровная сука, но, как ни странно, очень предсказуемая.

Этих мгновений мне вполне хватило для её встречи — сместившись к лестнице, я мощно пробил рукой на упреждение и, естественно, попал ей в солнечное сплетение. Теперь Алиса лежала в позе эмбриона, пытаясь вдохнуть обратно, выбитый из неё воздух. Хотя моя бывшая и первоклассный боец, но она ещё и полная дура. Я же прекрасно помню о её возможности ускоряться на пару-тройку секунд, потому что лично оплатил ей установку этого импланта. Который, кстати, обошёлся мне очень дорого и вовсе не по причине его огромной цены. Не было ни у кого таких имплантов и быть не могло. Кроме Диких котов. Но чего только не сделает влюблённый идиот, чтобы удивить и порадовать свою девушку? Вот и я в своё время "позаимствовал" этот имплант с Аванпоста Диких котов во время одного из плановых посещений. Когда об этом узнал Арчи, то… лучше даже не вспоминать, что со мной потом сделали. После чего ещё и колоссальный долг повесили, за который, кстати, я расплачиваюсь до сих пор.

Мелькнула дикая мыслишка, а не вырезать ли мне эту чудесную штуковину прямо сейчас, да и сдать имплант обратно нашим медикам. Может тогда интендантская служба наконец-то закроет мою "ипотеку"? И плевать мне, что для этого придётся разобрать Алису на фарш — спишу на случайные потери или обвиню в нападении. Впрочем, как неожиданно эта мысль родилась, так же скоропостижно она и скончалась.

— И я очень рад тебя встретить, — произнёс я, присев перед скорчившейся на полу девушкой.

Покрутив в руке небольшой нож, который выпал из её ладони, я хотел было положить его во внутренний карман жилетки, но передумал. Интересно, откуда она умудрилась его достать? Вопрос отпал, когда я поднял валяющийся рядом коммуникатор — в чехле сбоку зияла тонкая щель. Хмм, всего-то? А я уже представил, что она себе ножны под кожу вживила в каком-нибудь интимном месте. Разочарованно вздохнув, я протянул ей комм:

— Держи, убивашка. Вот не думал, что ты в киперы подашься, да ещё и так высоко поднимешься в их системе.

— Ты что тут забыл, гад? — с видимым усилием вытолкнула из себя через сжатые зубы Алиса.

— У вас, дорогая моя, договор с моей фирмой, — я не глядя перебросил нож через перила, — Название "Шредингер и сыновья" тебе ни о чём не говорит?

Девушка медленно села, обхватив руками прижатые к груди колени.

— Так ты из этих? — тихо спросила она, — На котов теперь шестеришь?

— Пора выполнять взятые на себя обязательства, Лисёнок, — проигнорировав её дешёвый выпад, обратился я к ней, используя её старое прозвище, — А то ведь я не только тебе башку откручу, а всю вашу шайку барыг на атомы распылю. Доходчиво объяснил?

На моём лице появился хищный звериный оскал, и я провёл возле свой шеи острым когтем, мгновенно выпущенным из-под ногтя большого пальца. Явно не ожидавшая такой метаморфозы, Алиса резко отшатнулась назад, коротко вскрикнув от страха.

Наказание за то самое воровство было не только финансовое, но и физическое — моё тело буквально нашпиговали различными кошачьими органами и имплантами. На себе коты старались не экспериментировать, для этого у них был я, единственный выживший после пересадки спинного мозга человек, подписавший с Дикими котами договор ещё будучи ребёнком. А попробуй тут не согласись, умирать в десять лет не очень-то хочется. Получивший случайное пулевое ранение в верхний отдел позвоночника, мой предшественник уже был при смерти. И по всей видимости умер во время операции, потому что в его теле оказался я. Покойный Кудесник не соврал, мне действительно представился шанс на новую жизнь. И я уцепился за этот шанс всем, чем только можно. Главный медик котов, Арчи, потом долго удивлялся, что я выжил, ведь по всем канонам этого мира мне предстояло сдохнуть. Не быстро, конечно, а успев послужить подопытным материалом для кошачьих медиков.

Посмотрев в полные животного ужаса глаза Алисы, я убрал когти и улыбнулся.

— Поговорим о делах?

Она часто-часто закивала.

— Тогда пошли вниз. И оденься уже, меня твои прелести давно не волнуют.

Алиса поднялась на ноги и, затравленно косясь в мою сторону, начала медленно спускать по лестнице.

***

— Лично мне об этом ничего не известно, — заявила мне бывшая, лениво потягивая налитое в бокал вино.

Надо же, как быстро она справилась с паникой. Хотя, когда наши взгляды встречались, в её глазах ещё метались искорки страха.

— А кому известно? — поинтересовался я, взяв бутылку со столика и делая вид, что рассматриваю этикетку.

Чтобы узнать марку вина, мне абсолютно не требовалось брать бутылку в руки, потому что обонятельные рецепторы уже доложили мозгу, что Алиса пьёт кьянти.

— Может твоему сожителю? Он же скоро должен заявиться?

В комнате, где мы сидели, присутствовал и другой запах. Стойкий запах самца, причём хорошо мне знакомого самца. Интересно, она мне о нём сама скажет или постарается утаить имя?

Мой вопрос застал её врасплох; от резкого непроизвольного движения рукой вино выплеснулось на её платье.

— Шпионил за мной? — сузив глаза в злом прищуре, выпалила Алиса.

— Зачем? — сделав удивлённое лицо, я поставил бутылку обратно на столик, — С кухни несёт жареным мясом, а ты его отродясь не ела. Значит автоповар приготовил его по расписанию для твоего любовника.

— А может у меня любовница? — огрызнулась девушка.

В ответ я громко рассмеялся:

— Ну если твоя пассия любит раскидывать грязные носки где попало, то ты нашла себе слишком брутальную любовницу.

Краем глаза я заметил, как лицо, шея и руки девушки пошли красными пятнами.

— Ничего не меняется, ты даже злишься по-прежнему. А нет, прости. Грудь и задница у тебя немного обвисли.

И хотя эта фраза была сказана, чтобы ещё больше вывести её из равновесия, я всё равно выругался про себя:

Глава 4

Кренги были Дикими котами, которые стали не только изгоями у своего вида, а ещё и предателями. Как говорится, нет хреновых народов, есть хреновые особи. И самые хреновые из них — это проповедующие идеологию превосходства их вида над другими. Ну, это мне было знакомо ещё по прежней жизни, потому что нациков всех мастей и у нас хватало. С особым удовольствием мочил их, будучи ещё наёмником ЧВК "Black wolves" на Земле. Хех… был волком, стал котом. Ирония посмертия, однако.

Ещё во время моих первых тренировок у Диких котов, Арчи рассказывал мне о них хоть и нехотя, но зато подробно. Может быть кому-то это и покажется странным, но фелисы очень стыдились того, что кренги их порождения. В общем, из информации полковника я понял одно — кренги, как и я, были модификацией. Неуёмная жажда сделать что-то лучшее, чем есть ты сам, до добра не доводит, особенное если у тебя есть неограниченные ресурсы и время. А у Диких котов и того, и того было в избытке. В итоге получилась группа неуправляемых котов-фанатиков, которые вознамерились переделать мир под себя.

Вся разница между мной и ними заключалась в том, что мне вживили кошачьи рефлексы, а кренгам попробовали поставить человеческие. Как оказалось, это была самая большая ошибка за всё время существования расы фелисов. Люди всегда жаждали власти — это константа человечества, правило, работающее вернее всякого закона физики. Если человеку никто не вручает власть, он берет её сам. И расставаться с ней никто не спешит, невзирая ни на какие, даже самые возвышенные моральные принципы.

В итоге получилась полная задница, с которой я уже сталкивался два раза и оба раза умер. Первый раз неожиданно и по незнанию — перепутал на задании кренга с фелисом и, дав тому возможность пройти мимо меня, был убит в спину. А вот второй раз был намного интереснее, про него-то мне и напомнил в разговоре коммандер Гров. Мы с напарником должны были загнать кренга в ловушку, живцом для которой выбрали меня. В результате меня убили, но Драк смог-таки убить того урода, хотя попутно и взорвал половину поселения. Хорошая вещь девять жизней, но… думается мне, что с моей работой они скоро закончатся.

Я спрятал клыки и немного отпустил когти на Гошином горле:

— Рассказывай, тварь, что вы сделали с Магнусом.

— Я. С ним. Ничего. Не делал, — раздельно произнёс Киров, — Я лишь дал консультацию.

Мой коготь вошёл в его плечо на всю длину словно в масло. Гоша завизжал, но его кабинет обладал хорошей звукоизоляцией. Да и народа поблизости не осталось, так что я со спокойной душой вогнал ему второй коготь в низ живота, чуть повыше его хозяйства, но не глубоко, а всего на пару сантиметров. Гоша мгновенно замолчал, округлив глаза, и часто-часто заморгал.

— Рау, прошу, не надо, — прошептал он так тихо, что даже я едва его расслышал.

Мои когти, впившиеся под подбородок, заставили его вздернуть башку вверх, и встретиться с моими глазами. Я и сам-то иногда вздрагиваю, когда вижу себя в зеркале, находясь в боевом режиме. Глаза с вертикальными зрачками заглянули в лицо Гоши, и тот, загипнотизированный бесчувственным взглядом судорожно сглотнул, давя рвущийся из горла крик.

— Расскажи мне всё, что знаешь, — так же тихо прошептал я, — И назови тех, кто знает остальное.

***

— Вот такие дела, друг мой Ангел, — закончил я свой рассказ, глядя, как тот неторопливо подвешивает связанного и мычащего сквозь кляп Гошу на потолочный крюк.

Снятая с крюка минуту назад боксёрская груша лежала на бетонном полу и служила мне мягким диванчиком. Впрочем, я на неё опустился неосознанно, потому что в помещении нашего схрона кроме металлических шкафов были и кресла, и натуральный диван, и стол. В своё время мы здесь обживались капитально, ведь иногда нам приходилось находиться тут неделями.

— Значит он тебе больше не нужен? — обматывая второй конец верёвки вокруг металлической стойки, спросил Евангелист.

— Пока не особо, — безразлично ответил я.

— Ну тогда его ждёт незабываемая ночка.

В глухом голосе Ангела было столько кристально чистой ненависти, что, взглянув на Гошу, я увидел на его лице липкий животный ужас.

— Только не убивай, он ещё может пригодиться, — задумчиво ответил я.

Хоть я и забрал из Гошиного сейфа всё, что там было, но частенько бывает такая информация, которую никогда не будут хранить на вирткристаллах. Пока что я получил с Гоши информацию только по Магнусу и немного о кренге, который к нему приходил. А ведь в "Кобру" захаживают очень интересные люди и грешно бы было не выудить у её менеджера сведения о сильных мира сего.

— Я-то не убью. Райса может не удержаться.

Я чуть не подскочил на месте от негодования:

— Ты вообще нормальный? Сам орал на меня насчёт Райсы, а теперь хочешь приволочь её сюда?

— Тут безопасно, да и она давно мечтала поквитаться с людьми, что Магнуса таким сделали. Если узнает, что мы с тобой эту мразь прикончили, нам житья не будет.

Не понимаю я Евангелиста. Он любит Райсу до беспамятства, но в тоже время пытается ей помочь в делах с её парнем, причём ещё и бывшим. Чудны дела твои, хосподи.

— Я не ослышался? Ты сказал мы? Я вообще не собирался никого убивать, — картинно выпучив глаза, я посмотрел на Ангела в упор, — Ты меня к своим делишкам не приплетай, я впервые вижу этого типа, что сейчас болтается под потолком. Ты откуда его притащил?

И чуть не заржал, когда увидел уже непритворно выпученные гляделки Ангела. Я покачал головой:

— Туго доходит?

— …

— Совсем отупел за своей стойкой?

Я заметил, как из глаз Евангелиста исчезает мутная пелена непонимания.

— Понял тебя, Рау. Этот упырь сам сюда в гости пришёл.

— Молодец. С опозданием, но до тебя дошло. Случись заваруха, а она случится, ты и Райса ко мне никакого отношения не имеете. К тебе зашёл старый друг, посидели, выпили и на этом всё, разбежались.

— Но куда этого-то девать? — он ткнул пальцем в сторону висящего Гоши.