Пышка для ледяного принца

1

Ада

«Принц поцеловал принцессу, и жили они долго и счастливо. Конец». — Я захлопнула книгу и улыбнулась.

Сидеть в подвесном кресле, которое мягко укачивало, пить ароматный сливочный кофе и читать сказки — было моим способом начинать день. На столике рядом стояли мои любимые пирожные, с ванильным кремом и розовой посыпкой. Я ела их аккуратно, маленькими кусочками, как полагается девочке из хорошей семьи, которой всегда нужно быть идеальной.

В зимнем саду было тепло, влажно и зелено. Воздух напоминал дыхание лета, хотя за стеклянной стеной мела метель — где-то там над куполом столицы бушевала стихия, а здесь, внутри, царствовала лень, сахар и счастье.

Я откинулась на спинку кресла, лениво жмурясь от света ламп и совершенно не готовая к тому, чтобы в мою жизнь вломились...

Топ. Топ. Топ.

Сперва я услышала шаги. Потом крики. А потом двери распахнулись с таким пафосом, что одна из орхидей на подоконнике испуганно дрогнула.

— Аделаида!

О, чёрт.

Если мама зовёт меня полным именем, значит либо умер кто-то очень важный, либо они нашли в моём шкафу контрабандные комиксы для взрослых.

Я нехотя повернула голову.

В дверях стояли мои родители. Позади них советник Олик с очень трагичным лицом и целая толпа слуг с паникой в глазах.

— Диамина сбежала! — задыхаясь, выпалил отец. — Сбежала! С механиком! На грузовом шатле! Улетели в закат, как в дешёвой драме! Мир под угрозой! Союз под угрозой!

До меня как-то туго доходил смысл его слов.

— Улетела? — переспросила я, откусывая от пирожного. — Ну... круто. А я тут при чём?

Ответом мне был групповой нервный срыв.

— Аделаида! — завизжала мама.

— Ада! — машинально поправила я, слизывая с губ крем. — Ну сколько можно...

— Ада, — затараторила мама, хватаясь за голову, — если союз с Хааретией не будет заключён, безопасность всей солнечной системы под угрозой! Ты должна выйти замуж за принца!

— Чего-чего? — Я резко встала. Пирожное упало. Кофе расплескался. — Вы с ума сошли?

Олик, бесстрастный как морозилка, вышел вперёд и поклонился:

— Принцесса Аделаида, ваша мать говорит о необходимости заключения брака с наследником Хааретской Империи. Через три часа вы должны быть на борту крейсера.

— Да это же шутка такая! Да?! — Я в панике оглянулась на родителей. — Где скрытые камеры? Кто-нибудь скажите, что это просто розыгрыш!

— Это не обсуждается, Ада! — отец был уже на грани. — Империя может пасть!

— А я могу отказаться? — прошептала я, уже отступая. — Я не хочу замуж… я ещё не готова!

Попытка к бегству была блестящей. Я развернулась и метнулась к выходу, но меня тут же схватили. Стальные пальцы служанок вцепились в плечи и талию. Кто-то вежливо, но решительно снял с меня туфлю, которой я пыталась отбиваться.

— Приготовьте её к полёту и встрече с принцем, — всхлипнув, скомандовала мама.

Меня крепко держали и вели как преступницу.

В комнате уже суетились стилисты, слуги, визажисты. С меня ловко сняли халат, уложили в кресло, где начали феячить над волосами. Я протестовала, пока в рот не вставили аппликатор с успокоительным.

— Да я не хочу замуж! — возмущалась я. — Я не знаю этикета! И вообще... я толстая! Принцу не нужна такая жена!

— Вы прекрасны, принцесса, — бормотала парикмахерша, вплетая мне в волосы диадему.

На меня надели свадебное платье. Традиционное, большое, пышное. Грудь и талию туго затянули корсетом. Дышать было невозможно. В глубине души я надеялась склеить ласты от нехватки кислорода до того, как прилечу к принцу.

Но вот, спустя пару часов, я стояла перед трапом крейсера.

Папа плакал, мама всхлипывала, советник шмыгал носом.

— Прости, милая, мы не хотели…

Мама обнимала меня как будто в последний раз, и я чувствовала, как её тушь отпечатывается мне на щеке.

Я молчала. В голове царила пустота и... немного ярости. В сторону сестры. Ах ты крыса. Сбежала счастливая и оставила меня вместо себя?

— Надеюсь, пирожное застрянет тебе в горле, Диамина, — пробормотала я под нос, поворачиваясь к крейсеру.

На борту было тихо. ВИП-каюта встретила меня ароматом лаванды, мягким светом и одиночеством. Я сбросила туфли, упала в кресло и вздохнула. На коленях уже лежал планшет, а на экране красовался он.

Мой будущий муж. Политический.

Серебристые волосы, холодные глаза, острые скулы, губы странно полные. Красивый. Холодный. Суровый. Наверное, в душу мне плюнет на первой встрече.

Я закатила глаза смирившись со своей участью.

— Ну что, ледяной принц… — пробормотала я, откусывая кусок от последнего пирожка. — Встречай свою булочку.

И тут мне вспомнился финал утренней сказки: «Принц поцеловал принцессу и жили они долго и счастливо. Конец».

— У меня будет без «поцеловал». Без «жили». Без «счастливо». Просто — конец.

2

Принц Кейлар Ар’Ралис

Я шагал по переговорному залу взад-вперёд, стиснув зубы и кулаки, и мечтая что-нибудь разбить о стену.

— Принц Кейлар, — спокойно сообщил ии-помощник. — Ваш уровень стресса превышает допустимые параметры. Рекомендуется выполнить дыхательные практики.

— Рекомендую тебе помолчать, — процедил я сквозь зубы и всё-таки опёрся на край длинного стола. Мрамор был холодным. Очень уместное напоминание о том, кто я есть. И кем обязан оставаться.

Я главный наследник Хааретии. Всегда должен быть строгим. Безукоризненным. Всегда собранным, предсказуемым, сдержанным. Но у меня, на мою же жизнь, были другие планы. Идеальный побег, выстроенный до миллиметра, продуманный шаг за шагом.

Всё началось полгода назад.

Официально, я готовился к помолвке с Диаминой, старшей дочерью правителя Земной Империи. А неофициально… я отправил на Землю Эйлана, моего лучшего друга и талантливого механика. Неформальный, весёлый, остроумный и по-человечески обаятельный, он подходил для моего плана идеально.

Он должен был соблазнить Диамину. Влюбить её в себя. А потом, при первой возможности, сбежать с ней в свободные сектора Галактики.

Удивительно, но план сработал.

Диамина исчезла. По сообщениям разведки, она и Эйлан сейчас где-то в туманностях Ифэля, скрываются среди торговцев редких сплавов, и, судя по снимкам, более чем счастливы.

А я? Я рассчитывал, что после скандала и дипломатического провала отец откажется от идеи моего брака. И трон передадут младшему брату Риару. Ему это куда нужнее. Он обожает дворцовые игры, политические интриги, торжественные церемонии. Всё то, что я терпеть не могу.

Я же мечтал об обратном. Путешествия. Исследования. Стать первым учёным, ступившим на ледяную поверхность Лейтариса-9, расшифровать сигналы подводных цивилизаций. Писать научные статьи, спорить на форумах, жить в экспедиционной капсуле с раскладной койкой и тёплым чайником.

А теперь… всё накрывается.

Потому что Земля отправила мне младшую дочь в качестве невесты.

— Принц Кейлар, — напомнил ии с деликатной настойчивостью. — Крейсер на подлёте. Имперский караул построен.

Я выпрямился. Лицо — камень. Спина — ровная. Взгляд — ледяной.

Как и положено наследнику Хааретии.

— Иду.

Коридоры дворца звучали иначе, когда ты шагал по ним к своей собственной свадьбе. Даже если не собирался жениться. Даже если оплакивал в душе планы, которым не суждено было сбыться.

Трап крейсера опустился с гулким металлическим вздохом. Белоснежные ступени, вензеля Звёздного Союза, позолота — всё идеально. Театрально. Чуждо.

Я встал прямо, заложив руки за спину. Всё, как учили.

Первой показалась нога. Обутая в туфлю на каблуке, обтянутую белыми чулками. За ней тяжёлые, многослойные юбки. Кружево. Атлас. Перламутровая отделка. Всё платье будто светилось.

И вот, наконец, показалась и моя невеста.

Невысокая. Полная. Бледная, как сливочное мороженое, с румянцем на круглых щеках. Волосы уложены в незамысловатую причёску, тонкая диадема блестит на свету. Платье на ней сидело плотно, корсет подчёркивал полную грудь. В этом пышном платье, она была похожа… на тортик. Кремовый. Мягкий. Воздушный.

Я почти улыбнулся, но тут же одёрнул себя. Не время для умиления.

Аделаида подняла голову. И пошла.

Уверенно. Медленно. Гордо.

Подол шелестел. Платье колыхалось, как парус. Она не выглядела испуганной. Даже не дрожала.

Она остановилась напротив меня и чуть прищурилась.

— Не ждали, да? — пробормотала она. — Ну, мне и самой не верится.

— Видимо, сюрпризы, любимая традиция вашей семьи, — холодно ответил я.

Она усмехнулась. Без страха.

— Лучше быть сюрпризом, чем скучным долгом.

Я чуть приподнял бровь. А тортик-то с характером.

Мы прошли по коридорам к тронному залу. Служители империи уже ждали нас. Ароматы цветов смешивались с дымом тяжёлых благовоний. Отец сидел на троне, величественный и грозный. Ни малейшего намёка на то, что свадьба — вынужденная мера.

Аделаида не смотрела на него. Она смотрела вперёд. В одну точку. В пустоту. И только изредка бросала на меня взгляды, будто проверяя, а вдруг я сейчас тоже сбегу?

Я не сбежал.

Пока.

Мы остановились у алтаря. И я сжал пальцы в кулак.

«Поцеловал принц принцессу, и жили они долго и счастливо. Конец», — вспомнилось как в детстве я читал земные книги.

Вот только у нас не будет «поцеловал». Не будет «долго и счастливо». Просто конец.

3

Ада

Вот и встретила я своего ледяного принца. Такой холодный, что его можно прикладывать на синяк вместо компресса. А ещё у него взгляд как камень — тяжелый. Безжизненный. К тоже в них абсолютно нулевое желание жениться. Ну ничего, милый, ты не один такой. Счастья во мне сейчас столько же, сколько в пыльной вазе в пустой гостиной.

Когда я ступила на трап, юбки путались в ногах, туфли предательски скрипели, а в животе появилась маленькая ядерная паника. Но я подняла голову и пошла, как будто я не сбежавшую сестру заменяла, а сама хотела поскорее выскочить замуж.

Он стоял внизу. Высокий. Безупречный. Наглухо застёгнутый в этот свой официозный серебряный мундир, как консервная банка, ей богу. С серебристыми волосами, аккуратными скулами и губами, которые, кажется, забыли, как улыбаться.

Ко всему прочему, он посмотрел на меня, будто я явилась на похороны его мечты. Хотя может, так и есть.

— Не ждали, да? — ляпнула я первое, что пришло в голову.

Он ответил ледяным:

— Видимо, сюрпризы — любимая традиция вашей семьи.

И вот с этого началась наша чудесная свадебная история.

Церемония была... красивая. Если ты сторонник стерильной эстетики и симметричных колонн. Зал сиял безупречным, холодным светом, как зубы стоматолога. Пахло цветами и какими-то странными благовониями, от которых щекотало в носу.

Всё происходило как будто не со мной. Я смотрела на это, будто со стороны. Как во сне, жутком таком, страшном сне.

Сначала была клятва. Голографические планшеты. Нас попросили приложить ладони, отсканировать отпечатки и проговорить стандартную присягу.

Я почти споткнулась на фразе: «Союз отныне нерушим…» — и чуть не расхохоталась.

Потом мы обменялись браслетами. Тонкие серебристые обручи с личными идентификационными кристаллами. Надеты строго, точно, без единого слова.

А затем... поцелуй.

Ну, теоретически. Потому что в реальности это был не поцелуй. Это было... ничего. Он приблизился на пару сантиметров, я машинально тоже подалась вперёд… и всё. Контакт был примерно на уровне радиоволны.

Никакого соприкосновения губ. Ни-че-го.

Он даже не моргнул.

Я уже думала, что на этом можно с облегчением выдохнуть и расползтись каждому по своим углам — он в свою башню из принципов, я в ванну с валерьянкой. Как вдруг из-под потолка раздался вкрадчивый, вежливый, омерзительно бодрый голос:

— Поздравляем с заключением союза! Сейчас вы будете доставлены в брачную капсулу. Подготовка завершена.

— Что? — я чуть не подавилась слюнями. — Подождите. Что за капсула?!

Принц замер. Не повернулся. Не взглянул. Только плечи его будто стали ещё жёстче.

— Эй! — я шагнула к нему. — Принц! Кейлар! Вы не находите нужным хотя бы объясниться? Это что, часть обряда? Или вы, хааретийцы, так по-особенному издеваетесь над землянами?

Молчание. Глухое, как стена. Только тихий, усталый выдох. Как будто я утомила его уже окончательно.

Через пару минут нас сопроводили к лифту. Внутри он был белый, светлый и жужжал, как сытая пчела.

Мы спустились. Я нервно кусала губу и смотрела на принца, на всякий случай, вдруг оживёт. Но нет. Он был статуей.

Перед нами распахнулись двери. С шипением. И… нас буквально втолкнули внутрь.

Я обернулась и увидела, как створки беспощадно замыкаются за моей спиной.

— Что за... — начала я, но слова застряли где-то в горле.

Я осмотрелась.

Капсула была светлой. Бело-золотистые тона, гладкие поверхности, освещение мягкое, как на закате. В центре, на пьедестале, возвышалась огромная круглая кровать. Просто... огромная!

За прозрачной перегородкой душ и джакузи-бассейн с пузырьками. У другой стены обеденный стол и два мягких кресла, как в роскошной ВИП-каюте на имперском крейсере. И всё.

Ни полки с книгами. Ни терминала связи. Ни укромного уголка, где можно было бы... спрятаться от всего этого абсурда.

— Что-то мне это не нравится... — прошептала я.

Кейлар шагнул внутрь, огляделся с явным отвращением, как будто его заперли в камере пыток.

И тут снова заговорил бодрый голос:

— Добро пожаловать в брачную капсулу. В следующие 25 дней вы будете находиться здесь без возможности покинуть её пределы. Цель: закрепление союза и зачатие наследника.

Я в состоянии шока сделала шаг назад.

— Питание будет предоставляться пять раз в сутки. Меню составлено с учётом рациона, содержащего натуральные афродизиаки и стимуляторы репродуктивной активности.

Мир пошатнулся. Серьёзно. Не метафорически. А физически. Пол уходил из-под ног.

Я посмотрела на принца.

Он стоял, как будто проглотил железную штангу. Взгляд в пол. Лицо мертвенно спокойное.

Ни одной эмоции.

А я... я осела на пол. Медленно, осторожно, утопая в пышных юбках свадебного платья. Просто села прямо у входа, потому что ноги стали ватными.

— Простите, — прошептала я в пространство. — А можно… отмену? Возврат? Возмущённую речь? Апелляцию в Звёздный трибунал?

Принц не пошевелился.

А я вдруг захотела заплакать. Только не от страха. И не от стыда.

От бессилия.

Я не знала, что делать дальше. Я не знала, как отменить этот цирк. Я не знала, почему он молчит. И почему всё это похоже не на романтичный роман, а на дико затянувшуюся злую шутку.

4

Ада

Мне было натурально плохо. Капец как плохо. Жарко. Душно. Тяжело. Корсет на свадебном платье так сдавил грудь, врезался в бока и не давал нормально дышать.

А мой новоиспечённый муж — благородный, безупречный, холодный как лёд в бокале — молчал. Просто сидел. Мраморная скульптура со стальным позвоночником и лицом лишённым каких либо человеческих эмоций.

И, честно, именно это бесило сильнее всего. Не жар, не платье, не то, что меня насильно загнали в роскошную брачную клетку — а он. Его спокойствие. Это невозмутимое, надменное, невозможное молчание.

Я выдержала. Тридцать... нет, тридцать семь минут. Потом встала. Немного пошатнулась — от жары, от корсета, от злости. Сделала круг по комнате. Шёлковый шлейф платья волочился по гладкому белому полу, как предатель.

Ходить было тяжело. Дышать ещё тяжелее. Но я не собиралась превращаться в истеричную невесту, даже если вся вселенная прямо сейчас жаждала этого спектакля.

Я упрямо подошла к стене, туда, где встроенная панель будто звала меня. Коснулась. Щелчок. И о чудо створка разъехалась в стороны.

На вешалках, аккуратными рядками, висела одежда. Я сначала обрадовалась, показалась, что это что-то домашнее, халатики там, костюмчики.

Но нет. Там был целый бутик... пошлости.

Кружево. Полупрозрачные халатики. Короткие, как воспоминания о прошлой, спокойной жизни. Кружевные сорочки, трусики с бантиками и без бантиков. В общем ассортимент на любой вкус и настроение. Стиль — "жена из эротических фантазий".

Я хотела эффектно закрыть панель. С силой, всей накопившейся злостью. Но она, зараза, закрылась с мягким щелчком. Предательница.

— Отлично, — прошептала я сквозь зубы. — Просто. Прекрасно.

Тем временем мой «муж» сидел в кресле. С таким видом, будто не он сейчас в свадебной капсуле с земной женой, а просто зашёл на чаёк. Локоть на подлокотнике. Палец мерно постукивает по столешнице. Глаза в пол.

Я не выдержала, повернулась к нему:

— Не хочешь что-нибудь сказать? Например: «Добро пожаловать, жена. У нас тут особый вид тюрьмы»? Или: «Не переживай, я тоже в шоке»?

Он молча поднял голову и посмотрел на меня. Взгляд был… холодным.

— Ты ведь знал? — я сделала шаг ближе. — Про капсулу, про 25 дней, про меню из афродизиаков. И ничего не сказал. Ни слова!

— Я не посчитал нужным.

— Конечно. А зачем?! Это ведь такая мелочь!

Он пожал плечами. Абсолютно невозмутимо. И вдруг сказал:

— Удивительно, как много шума может издавать один вредный тортик.

— Тортик?! — у меня отвисла челюсть. — Вредный?!

— Слишком сладкий, немного навязчивый и опасный для здоровья. Но, полагаю, многим такое нравится.

— Ах ты… беспардонная, ледяная глыба!

— Спасибо, я стараюсь.

И всё, он замолчал, отвёл взгляд и снова уставился в стол, как будто я галлюцинация, а он занят внутренними философскими переживаниями.

Прошло ещё несколько часов. Может, два, может, десять. Я потеряла счёт времени, измученная жарой, равнодушием моего «мужа» и, простите, отсутствием нормальной одежды.

Платье липло к телу. Корсет давил. Подмышками чесалось.

Я сдалась. Подошла к креслу. Осторожно. С вежливой ненавистью.

— Эй, ледяной принц. Мне нужна помощь.

Он удивленно поднял бровь.

— Со шнуровкой. Корсет давит, я задыхаюсь.

Пауза. Я была на сто процентов уверена, что он сейчас откажется помогать. Выскажет что-нибудь про честь, дистанцию и традиции.

Но... он встал. Подошёл. И, о чудо, начал расшнуровывать это орудие пыток.

Пальцы у него были холодные. Удивительно ловкие. Шнурок за шнурком он ослаблял корсет. Иногда касался кожи — чуть-чуть, едва. Но каждый раз по моей спине пробегали мурашки.

Я старалась не дышать. Не двигаться.

— Ты как хочешь, принц, — сказала я тихо, — а я так больше не могу.

Я выудила из враждебного шкафа максимально длинный и приличный халат. Он был кремовый, с запахом, почти до середины бедра.

И пошла в душ.

Закрыла за собой стеклянную дверь. Повернула регулятор. Сделала воду погорячее, чтобы пар хотя бы немного скрыл моё тело. Хотя особо в этом смысла не было, перегородка-то прозрачная.

Я тёрла шею, плечи, смывала этот ненавистный день и свою обиду.

И чувствовала взгляд.

Неожиданно. Остро.

Кейлар не отворачивался.

Сидел всё так же в кресле. Лицо спокойное. Без эмоций. Но смотрел. Прямо на меня.

Я фыркнула и отвернулась. И только потом до меня дошло, каким именно местом я к нему повернулась.

Но уже было всё равно. Пусть смотрит.

5

Кейлар

Это была свадьба лишь формальностью. Сканом отпечатком, сухим обменом клятв, которые, по сути, ничего не значили. Мы оба знали: это не любовь, не страсть, не наш выбор, просто политическая сделка. Земля и Хааретия заключили союз, и я получил в жены младшую дочь земного правителя вместо той, от которой я избавился.

И всё же, когда я впервые увидел её, что-то во мне дрогнуло.

В ней не было той холодной сдержанности, к которой я привык. Она не боялась говорить, не боялась злиться. Её тело… такое пышное, сильное, чувственное, абсолютно не соответствовало стандартам Хааретии. И в этом было что-то вызывающее. Настоящее. Женственное.

Я сидел в кресле, пока она носилась по капсуле, фыркала, бормотала под нос язвительные реплики. Не реагировал. Хотя внутри меня что-то шевелилось — раздражение, усталость, и странное... любопытство.

Когда она ходила по комнате, шлейф её забавного платья волочился, как у королевы. Она дышала тяжело, щеки порозовели, грудь вздымалась под корсетом, и это привлекало внимание сильнее, чем хотелось бы. Я не позволял себе откровенно смотреть. Но периферийное зрение рисовало опасно соблазнительные детали.

Затем был шкаф.

Когда она открыла панель и увидела кружево и полупрозрачные халатики, лицо её вспыхнуло так, будто там обнаружилась коллекция вибростимуляторов.

Она бормотала под нос что-то злое, раздраженное. И как-то странно мило было видеть, как она пытается захлопнуть створку с демонстративной злостью.

Потом последовал диалог. Саркастичный. Ехидный. О, она умела язвить. Назвала меня ледяной глыбой. Я не удержался и сравнил её с вредным тортиком.

Но она была уязвима. Раздражена. Растеряна. И всё же не сдавалась. Это подкупало.

А потом она подошла ко мне. Попросила помочь.

Я встал, подошёл. И стал развязывать корсет. Пальцы двигались быстро, ловко. Иногда я прикосался к её коже, не то чтобы намеренно... Она была тёплая, мягкая. Словно в это платье заточили живое солнце.

А ещё она дрожала. И я не был уверен — от волнения или от желания ударить меня в нос.

— Ты как хочешь, принц, а я так больше не могу, — пробормотала она, — не могу.

И ушла в душ, унося с собой запах ванили и упрямства.

Я остался. Сел в кресло. И смотрел, откровенно разглядывал. Понимал, что хотя бы из вежливости, мне надо отвернуться, но не мог. Смотрел в упор. Буквално ловил взглядом каждое движение.

Особенно когда она повернулась ко мне спиной, большие, круглые ягодицы, нежная розовая кожа, которая с каждой минутой становилась краснее из-за горячей воды… Это было прекрасно.

И когда она наконец вышла...

Халат. Этот чертов халат. Видимо, она выбрала самый закрытый вариант из предложенных. Но он всё равно он едва доставал до середины бедра. Его тонкая ткань струилась по её пышной фигуре, ласкала бёдра.

Грудь под халатом жила своей жизнью, красиво подрагивала от каждого движения. Румянец не сходил с её лица, влажные волосы падали на плечи. Она была... необъяснимо прекрасна.

С большим трудом я отвёл взгляд. И всё же краем глаза то и дело ловил, как халат немного разъезжается при движении. Как декольте угрожающе расширяется. Как она кусает губу, нервно оглядываясь.

И мне приходилось напоминать себе: 25 дней. 25 чертовых дней. И потом мы разойдёмся по разным углам империи.

Ужин был накрыт в полумраке. Блюда выглядели изысканно, но пахли... возбуждающе. Афродизиаки. Мягкие, коварные

Ада почти не притронулась к еде. Но вино...

Она прям приросла к бокалу. Пила так, будто надеялась утонуть в нём.

И я, на удивление, понимал её. Пил тоже. Один бокал. Потом второй. Молчание между нами стало другим. Уже не напряжённым, а... тёплым. Лёгким. Почти интимным.

Периодически она нервно смеялась над чем-то своим. Тёрла плечо, щурилась. Ловила на себе мой взгляд и не пряталась. А я опять смотрел на неё слишком откровенно. Губы. Щёки. Грудь, которая немного выскальзывала из-под халата.

Потом она встала.

Прошла к кровати.

И легла.

Я остался за столом. Долго. Слишком долго. Мне нужно было время, чтобы сбросить напряжение, отогнать мысли, уложить свои эмоции по полочкам.

Потом пошёл в душ.

Вода была холодной. Нарочно. Я стоял под ней, сжимал зубы, приказывал себе быть человеком, а не животным.

Надел просторные шёлковые штаны. Без рубашки. И лёг на противоположный край кровати.

Мы лежали в тишине.

Дышали.

И тут:

— Телесный контакт отсутствует. Включен режим принудительного слияния.

Что?!

Кровать тряхнуло. Бортики поднялись. Сверху опустился купол. И... края кровати начали заворачиваться внутрь.

Через три секунды и Ада оказалась на мне.

Халат сполз с её плеча, открывая не только кожу, но и одну грудь. Полную, розовую, соблазнительную.

Она посмотрела на меня с паникой. А потом густо покраснела.

— Я… я не специально… — пробормотала. — Я тяжёлая, да? Прости.

Я закрыл глаза, вдохнул её аромат — ваниль, пар, женщина. И прошептал:

— Ерунда. Так даже… приятнее.

Её грудь упиралась в мою. Я чувствовал её соски, твёрдые, возбуждённые.

А между её бёдер моя нога. И я ясно чувствовал: там горячо, очень горячо.

Я сжал простыню под собой. Силой воли заставил себя не шевелиться. Потому что мне хотелось схватить её. Сжать. Притянуть.

Она такая мягкая. Податливая. Соблазнительная. Моё тело хотело её.

Но я не шевелился. А она... устало опустила голову. Уткнулась носом в мою шею.

И прошептала:

— Терпи, муж… осталось ещё 24 дня.

6

Ада

Я лежала на нём.

На нём!

На этом высокомерном, хладнокровном, невозмутимом красавце-принце, который обычно смотрит на меня так, будто я сбежавшая лабораторная обезьяна.

Он лежал подо мной, не шелохнувшись, но я-то чувствовала его. Его кожу. Его дыхание. Его бедренную мышцу — чётко и ярко, между моих ног. И, как назло, я ведь не надела бельё! Ну кто знал, что кровать буквально решит, что мы недостаточно сблизились?

Я попыталась пошевелиться — без толку. Нас накрыл этот чертов купол, бортики сомкнулись, и мы оказались в коконе…

Мне было капец как неловко.

И жарко.

И, надо признать, немножко приятно.

Его кожа была тёплая. Пах он свежестью, таким спокойным, мужественным ароматом, как после душа и дорогого мыла. И как назло, халат на мне начал предательски сползать. Сначала с плеча, потом совсем. Моя грудь… ну, скажем честно — она нашла себе уютное местечко на его груди.

Потрясающе, Ада. Теперь то контакт прямо-таки максимальный! И ведь не поправить никак…

А он просто лежал. Внешне спокойный, как удав. Только губы были чуть приоткрыты. Красивые. Полные. Очень… уух… соблазнительные!

И вот в этот момент, будь я смелее, я бы, наверное, решилась. Скользнула бы пальцами по его шее. Коснулась бы губ. Прижалась бы ещё ближе…

Но я была не смелая.

Я была в шоке и очень смущённая!

И, кстати, лёгкая дрема меня всё-таки накрыла. Просто потому, что вино + тёплый, крепкий, ароматный мужик под тобой = седативный эффект.

Проснулась я оттого, что кровать вдруг дёрнулась. Купол исчез, бортики поползли вниз. Мы… отползли друг от друга. Как два подозрительных кота.

— Я… я не специально… — пробормотала. — Я тяжёлая, да? Прости.

— Ерунда. Так даже… приятнее.

И всё! Всё-ё! он даже смотрел не на меня, а куда-то в сторону… Приятнее ему, ага…

Мужчина-стена. Мужчина-бревно. Мужчина-ноль реакции на происходящее!

Я сдалась, расслабилась, устало легла на него окончательно. Уткнулась носом в шею. Пахнет приятно…

— Терпи, муж… осталось ещё 24 дня.

А потом я вырубилась. Просто от переизбытка эмоций. Всё таки катание на эмоциональных горках и переизбыток вина дали о себе знать.

Утро.

Я открыла глаза. Он уже не спал.

Сидел за столом, спина прямая, волосы рассыпались по плечам — такие серебристые, блестящие, гладкие. В руке чашка кофе. Боком к свету, выглядел как картина эпохи возрождения — гордый, красивый, недосягаемый.

А я… выглядела как разварившийся пельмень. Голова трещала. В горле пересохло.

И в моём животе громко, очень громко заурчало. Принц чуть повернул голову, посмотрел. Я покраснела.

— У меня… буря в животе, у людей такое бывает, — пробормотала я, кутаясь в халат.

Он кивнул.

— Еда подана.

Какой обходительный. Хоть бы улыбнулся. Я шлёпнулась за стол.

На подносе всё такое... утончённое. Пирожное, омлет, овощи…

С трудом наковыряла себе что-то нейтральное: хлебец, какой-то фрукт. Зато кофе был то, что надо крепкий, бодрящий, чёрный как сердце моего муженька.

Ели мы в молчании. Как в браке с двадцатилетним стажем — ни слова. Только взгляд исподтишка и хруст хлебцов.

День.

Скука.

Я понежилась в джакузи — это было прекрасно. Пузыри, тёплая вода, ароматные масла. Там можно было забыть, что твой муж — ледяной айсберг, а постель стала ареной стыда.

Потом полежала с планшетом, почитала «Детективы о галактической невесте» — дико в тему.

Попыталась завести разговор.

— Тебе здесь… нравится?

Он поднял взгляд от своего планшета.

— Это временно.

— Как и наш брак, — выпалила я.

Он промолчал. И я опять чувствовала себя глупой.

Идиотка, Ада. Что ты вообще хотела? Чтобы он начал петь тебе серенады?

Вечером снова эта коварная еда. Ели опять молча.

Потом душ. Я копалась у гардероба, как маньяк. Мне нужно было что-то приличное. Закрытое. Чтобы в случае чего, у меня ничего не вывалилось.

Но гардероб был словно собран развратной инопланетной богини. Кружево, шёлк, полупрозрачные пеньюарчики, которые будто кричали: «возьми меня, я готова!»

Господи, мне просто нужно было что-то с рукавами и штанинами!

В конце концов нашла какой-то неоново-розовый пижамный комбинезон — единственное, что закрывало всё, включая моё достоинство.

Я надела его. Подошла к кровати. Принц уже там лежал, спиной ко мне, в тех же шелковых штанах. Опять без рубашки.

И я просто плюхнулась рядом.

Постаралась не прикасаться. Не дышать громко.

Между нами была тишина. Напряжённая. Густая. Такая, что её можно было резать ножом.

И в этой тишине я думала только об одном:

Осталось 24 дня… Или уже 23. И кто знает, смогу ли я продержаться вот так до конца ­— без поцелуев, без прикосновений… и с этим образцом мужского совершенства рядом. Всё таки немного хотелось…

— Нам нужно обмануть систему, — сказал он таким голосом, будто обсуждал вечерние новости.

Я повернулась к нему лицом. Он тоже развернулся ко мне.

— В смысле?

— Кровать. Чтобы она не включила режим... — он замялся, а я мысленно продолжила: слияния. — Нужно создать минимально достаточный телесный контакт. Например… держаться за руки.

На секунду мне стало смешно. Как в старых земных романах. Такие чинные, целомудренные. Ручку подайте, сударь, авось в кокон не закатает.

— Ну… давай, — пробормотала я, сглатывая и чувствуя, как уши предательски нагреваются.

Он протянул руку, сильную, длинную, с красивыми пальцами. Ладонь оказалась чуть прохладной, но удивительно мягкой. Мы переплели пальцы. Осторожно. Как будто могли обжечься.

И это был всего лишь жест. Невинный. Почти детский. Но откуда-то изнутри ко мне подкрался трепет. Сердце глухо бухнуло. Потом ещё раз. И ещё.

Чёрт, я держу его за руку. Мы лежим. Держим друг друга за руки. Это так… интимно? Почему так интимно?

7.

Кейлар Ар’Ралис

Клянусь всем холодным законам Хааретии, еще одно такое принудительное слияние — и я не выдержу.

Нет, серьезно. Я сдерживал себя. Долго. Осторожно. Точно инженер, балансирующий на грани катастрофы. Расчеты, контроль, нейтрализация опасностей — всё работало, пока не появился фактор «Ада».

Ада, сладкий кошмар в соблазнительном теле. Ада, катастрофа в форме земной женщины. Ада, от которой даже воздух в лёгких начинал пылать.

Когда кровать вновь заключила нас в кокон, а я оказался сверху, между её мягкими, прелестными бедрами, я потерял связь с логикой. Сдержанность превратилась в туман. Я чувствовал её тепло подо мной, вокруг меня. Её запах — тёплый, чуть сладкий, с едва уловимой пряностью — будто намеренно создан, чтобы сводить меня с ума. Её тело такое мягкое, поддатливое, отзывалось на прикосновения. Я хотел её. Безумно хотел.

Моя ледяная выдержка, то, чем я всегда гордился, трещала, крошилась, осыпалась ледяной крошкой. Годы воспитания, утренние медитации, академические дебаты о добродетели и дисциплине — к черту всё это.

Я хотел прильнуть к ней. Опустить руку вниз, отодвинуть тонкую ткань с её бёдера, пройтись по этим горячим, нежным складочкам, прижаться губами, попробовать, её на вкус. Утопить себя в этом жаре. Услышать, как она зовёт меня по имени. Сладко, дрожащим от удовольствия голосом.

Я зажмурился. От этих мыслей в теле закручивалась спираль боли и сладости. Меня буквально ломило. Член ныл, требовал внимания, продолжения, разрядки. Но я не мог. Не имел права. Она была моей женой — но только формалььно. На практике — несчастная девочка, заброшенная сюда из-за чужих решений. Жертва. Пусть и гордая, дерзкая, но всё равно жертва.

А я? Малознакомый ей мужчина. Обязательства без любви... Контракт без желания. Если я сейчас поддамся, если трону её, она испугается. Может замкнуться. Может возненавидеть меня.

Или… может она захочет меня тоже?

Нет. Не думать. Не гадать. Не испытывать судьбу.

Я с огромным усилием, почти физическим рывком, оторвался от неё. Слез. Отодвинулся. Отвернулся. Лежал, уставившись в потолок, с пульсирующим, но не тронутым телом. Всё горело. И всё-таки я удержался.

Не знаю, сколько так пролежал, едва не сгорая от внутреннего пламени. Было ощущение, будто сам стал плавильным котлом.

Потом я услышал лёгкое сопение.

Я обернулся.

Она уснула.

На боку. Ко мне спиной. Тело расслаблено. Волосы рассыпались по подушке. И это... было красиво. Пугающе красиво.

Плавный изгиб бедра. Комбинезон натянулся на ягодицах, врезаясь по краю, оставляя одну из них почти обнаженной.

Я задержал дыхание.

Провел рукой в воздухе, над её бедром… не касаясь, но почти. Пальцы дрожали. Я мог. Мог бы коснуться. Погладить. Пощупать. Сделать хоть что-то.

Но не сделал.

Просто лежал. Смотрел. Молчал. И тихо сгорал.

Потом медленно пришел сон.

***

Проснулся первым.

И сразу замер.

На моей груди, как пушистый и очень тёплый зверёк, уютно устроилась Ада. Спала. Тихо сопела. По-хозяйски закинула ногу мне на бедро. Её рука лежала на моей талии.

И я перестал дышать. Точнее, стал дышать медленно. Очень. Осторожно. Так, будто любое движение может разрушить этот хрупкий, сладкий момент.

Тело отозвалось мягким теплом. Я закрыл глаза. Опустил подбородок. Уткнулся в макушку. Вдохнул.

Булочка. Сладкая. Теплая. И с цветочной нотой. Может, жасмин? Может, ваниль? Или что-то совсем земное, неизвестное мне, но пугающе родное.

Я не хотел, чтобы она просыпалась. Не хотел, чтобы этот момент заканчивался.

Мне было спокойно. Тихо. Уютно.

Я, холодный принц Хааретии, лежал с девушкой с Земли, и впервые за долгие годы чувствовал, что мне не нужно быть идеальным. Не нужно сдерживать каждую эмоцию. Не нужно защищаться.

Просто лежал. Просто вдыхал её аромат.

Потом, чуть позже, я обязательно соберусь. Встану. Оденусь. И вновь натяну ледяную маску на лицо.

Но сейчас…

Сейчас — тишина. Тепло. И Ада, сладкий земной тортик, у меня на груди.

Я снова провалился в сон.

Проснулся я уже в одиночестве, но грудь ещё хранила призрачное тепло. Несколько секунд я лежал, вглядываясь в потолок, сжав пальцы в кулак. Было приятно. Чертовски приятно. И непривычно.

Я медленно встал, стараясь не думать о том, как это было — чувствовать, как её дыхание щекочет мне шею. Как нога, закинутая на бедро, медленно двигалась во сне. Как её мягкая грудь касалась моей кожи сквозь тонкую ткань… Я резко выдохнул, сжал зубы. Прекрати. Не сейчас.

Из душа доносились приглушённые звуки. И песня. Я замер, прислушался. Что-то странное, с весёлым мотивом и словами вроде «хрюкает поросёнок» и «попа в розовый горошек». У меня невольно дёрнулся уголок губ. Что за чертовщину она там поёт?

Когда она вышла — волосы влажные, тело укутано в белоснежный халат, — я увидел на её лице ту самую улыбку. Неробкую, не защитную. Просто... тёплую. По-настоящему искреннюю.

— Доброе утро, ледышка, — усмехнулась она. — Выспался?

— Если не считать, что меня душили во сне мягкими объятиями, — сухо сказал я, но голос мой звучал мягче, чем я ожидал.

— Привыкай, Хааретский принц. Это ещё не самое страшное, что тебя ждёт.

Она указала на пол возле кровати, где уже была разложена колода карт.

— Считай, что ты попал в учебный лагерь земных развлечений. Итак, сегодня мы учимся играть в "дурака".

Я сел напротив, сложив руки на коленях. В голове крутилась мысль: какая же она всё-таки… живая. И солнечная. Как утренний свет, пробивающийся сквозь облака. Карты, совершенно бессмысленные цветные штуки, лежали между нами, а она деловито их тасовала, хмуря лоб.

— Вот смотри. У каждого по шесть. Козырь здесь. Цель — остаться без карт. Не вздумай думать, что я тебя пощажу только потому, что ты высокий и красивый.

— Я разве говорил, что рассчитываю на поблажки?