"Жезлы Абсолютной власти", 1 и 2 части

Вступление к 1 части

Представление от автора.

Уважаемый Читатель!

Прежде чем мы перейдем к чтению второй книги "Жезлы Абсолютной власти" трилогии "Золотой Колаис" , напомним содержание первой книги "Божества Колаиса". Если кто не читал ее - ничего страшного -можете ознакомиться с этим Представлением и продолжать читать "Жезлы Абсолютной власти!.

Братья-близнецы были разлучены в 5-летнем возрасте, один из которых (Ариант-сай) был похищен королем готов Филимером, носившим римское имя Марий Алкивиад, им и воспитывался до 20 лет. Другой близнец (Антир-сай) оставался с отцом, Дием.

Если первый, кого в Риме звали Кай Валент, позабыл о родном отце, о брате, то второй близнец всегда помнил брата, страстно желая его вернуть.

Антир свято верил отцу, что тот 15 лет истово искал похищенного Арианта, обращаясь ко всем жрецам и авгурам, ибо Дий был не просто жрец, а Высочайший, перед которым преклонялись остальные главари сакральных культов.

Да, и как не верить, ведь Дий создал таинственную, хорошо защищенную обитель Караниу (авторский вымысел), где поклонялись Красоте и Любви, самого сына сделал царем тавров и королем готов, осыпал богатством, чтобы ни в чем не нуждался второй близнец (Антир), увлекавшийся оружием и открывший школу алаунов, ратников «Побратимов».
Наконец, взял с собой в Рим, заверив, что едут они ловить Филимера (он скрывался под римским именем Марий Алкивиад) и возвращать Арианта в родовое гнездо.

Но в Риме не получилось это сделать: Филимер скрылся от возмездия, Ариант (Кай Валент) после дуэли успел уйти в Херсонес.

Да и не было возможности у Антира, выдававшего себя за Кая Валента, даже встретиться с братом, потому, что… Антир влюбился, и всего себя посвятил избраннице – Фабии Глории, из семьи знатной, богатой, но не царской. Антир добился, чтобы Дий, отец, возвел Глорию в божественный статус, даровал ей титул царевны Орис, в результате чего она стала невестой короля Антира. Хотя же Глория была…невестой его брата, Арианта, Кая Валента.

К несчастью – опозоренной невестой. В ночь Сатурналий, когда надевали маски и шумел карнавал, Глория, молившая богиню у храма Весты подарить любовь в лице мифического героя, о ком она с детства мечтала – попалась в руки насильнику под маской кентавра.

Подруга детства этрусских кровей Аулия Велиана подсказала подруге не вены себе резать, а обдурить жениха с помощью колдовства, которым владела бабка Аулии. Но, как обдурить, когда жертва ночи Сатурналий забеременела!

А тут богиня Веста, слепая Фемида, подарила Глории вымоленную любовь, которую она вначале увидела в Кае Валенте, кто стал ее женихом в результате интриг приемного отца, Филимера-Алкивиада, но потом убедилась, что любит его брата-близнеца - Антира.

Брак с Фабией Глорией и Каем Валентом лопнул, чему «помогла» Аулия, бывшая его любовница. Благодаря ей Каю открылась чудовищная правда о позоре невесты, которую он, будучи опоен наркотиком, под маской кентавра испоганил на плитах храма.
Ничего не получилось и с вынашиванием ребенка.

Сами близнецы не знали, что их кровь без доноров в этом мире, поэтому, иметь детей они не могли. У Глории, поэтому, случился выкидыш. Антир не только помог бывшей невесте брата (Антир умел лечить женщин), но и забрал ее у Арианта, назвав своей невестой. Он не считал Глорию опозоренной, поскольку виновником ее позора был его брат, родная кровь. Впрочем, с «родной кровью» пришлось побороться за любовь к римлянке.
Она, имевшая право выбирать, выбрала Антира.

Оставив женщин в Риме, Дий с сыном, Антиром, и их людьми возвращается морем в Херонес, на корабле прокуратора Фабия Марка Виктора, бывшего противника Кая Валента. Марка от смерти спас Дий, но приказал сыну всем говорить, что это он, Кай Валент, возродил к жизни наследника славной фамилии.

Это основной римский сюжет первой книги «Божества Колаиса» трилогии Золотой Колаис..

Вторая книга – «Жезлы Абсолютной власти» - перед вами, уважаемые читатели. Братья встретятся, но… как это произойдет?! А в сюжет постепенно вплетается нереальное, мистическое – это встреча братьев с погибшей матерью, оживление коня с мордой дракона – Колаиса, и другие тайны, касающиеся как братьев, так и их отца – Дия.

Некоторые географические и прочие пояснения:

- Херсонес Таврический - существовал в р-не Севастополя, на Гераклейском п-ве.
- Палакий – Неаполь Скифский, находившийся в р-не Симферополя, Петровские скалы.
- Джанака – Джанкой ( арийское название).
- Боспор Киммерийский - современная Керчь.
- крепость Асурос – древняя крепость, существовавшая на месте Сурожа (Судака).
- Караниу – вымышленная обитель, которую авторы поместилми в горах Агармыша.
- Харайти – авестийское название горы Карадаг.
- Хавейи – действительно существовали в районе Херсонеса, но место точно не локализовано.
- Храм Афродиты Апатуры – такие храмы были на Боспоре и в Херсонесе. Апатура означает – «обманщица».

Прочие объяснения будут даны в конце каждой главы, если потребуется.
Титулы: «король, герцог, барон», поверьте мне, исследователю и лингвисту – чисто древнерусские, славянские названия.

А теперь, действующие лица :

- Дий, жрец, отец божественных близнецов. Ну, очень загадочная фигура.
- Ариант ( форма произношения: Ариант – сай (т.е. царь), Ариантис, Арис.
- Антир (Антир-сай, Антирис, Тири) – они братья-близнецы, дети Дия
- Элин, жрица Высочайшей Лейто – невеста Арианта.
- Фабия Глория, царевна Орис – невеста Антира.
- Колаис, Дивноголов – собрат близнецов, говорящий крылатый конь-дракон.
- Марция, она же Подоха, жрица богини Девы – нага, женщина-змея.
- Савлий –барон-алаун, оруженосец Антира.
- Винитар - наместник Палакия, герцог сакрального права, номарх (полководец) царя Арианта.
- Аулия Велиана – дочь этрусков, подруга Глории.
- Марк Виктор Фабий – римский прокуратор (казначей), брат Глории.
- Аретта – названная сестра близнецов, царица амазонок.
- Фемиста - жрица в обители Караниу.
- Торес – алаун, слуга Антира.
- Герострат – слуга Арианта.
- Бипп – пес, породы кани-корсо, любимец братьев.
Алауны – ратники-арты, обладавшие поистине мистическим искусством боя, реальные.
«Зарихалька» - «зористая галька», дословно с атлантского. Или «звездный кристалл».
В книге, которую я называю исторической феерией (а феерия – это и романтика и фэнтези) использованы слова санскрита, выведенные кириллицей (клановый язык).

До встречи в 1 главе «Жезлы Абсолютной власти», второй книги «Золотой Колаис»!

Глава 1. Он изгой, он сбежал, его ловят

…Бипп скрипел оскаленными зубами, издавая жуткие хлюпающие звуки: «О-опоп, о-поп». Рядом с Биппом сидел отец, глаза его, невидящие, вращались бельмами, его открытый черный рот исторгал вопли: «Кто у тебя в команде, кого ты взял? Это готы!» Бипп рванулся вперед и клацнул зубами, зажав в челюстях правую руку…

Кай Валент застонал от жуткой боли. Дернулся, просыпаясь. Не сразу до него дошло, где он, что с ним? Сквозь муть в глазах смотрел в лицо, склонившееся над ним.

- Бипп…

- Какой Бипп?! Валент, очнись! У нас на триреме готы! – кричал ему в лицо перепуганный взъерошенный Гай Аврелий. – Кого ты нанимал в команду? Кого ты взял?

Окончательно проснулся Кай Валент. Вспомнил, он на корабле, а эти хлюпающие звуки – удары весел по воде.

Какой жуткий сон привиделся: слепой отец с черным ртом, Бипп, бедный пес, оставшийся на вилле. Его призрачные челюсти напомнили Каю о ране, она горела огнем под повязкой, не первой свежести.

Лежал Кай Валент на разостланном плаще, уснул, как есть, обутый в кальцеи, одетый в тунику трибуна латиклавия.

*****

Вчера, когда они отплыли из Рима, чудом удрав от преторианцев кесаря, Гай Аврелий, радостный, что он в безопасности, вывалил из походного мешка съестные припасы, где было и вино в запечатанных кувшинах. Напились до умопомрачения. Даже Герострата напоили.

Вообще-то, Кай Валент изменил свое отношение к личному рабу.

Благодаря Герострату, на судне в целости-сохранности находился, упрятанный в сумку, золотой Колаис. Непромокаемую эту сумку раб спустил на нижний ярус, где трудились таламиты, гребцы. Большинство из них сидели по щиколотку в воде; гребцы, кого дразнили слепцами, поскольку они не видели своих весел, подчинялись только звукам весельной песни.

Герострат оставил сумку у ног первого в ряду таламита, показал ему кулак - по заросшему лицу гребца струями бежал пот, - и сказал: «Отвечаешь головой! Эта сумка – капитана «Орла». Он тебя вознаградит, будешь богатым, как я…или будешь рыб кормить».

Таламиту было всё равно, оставили у его ног сумку или греческий огонь. Таламит горланил свою со всеми песню-вой, натружено работая веслом.

Герострат часто мотался проверять, на месте ли сумка?

Его хозяин, кого команда триремы называла капитаном, триархом, напившись до чертиков, болтал несусветное: его – де никто не понимает, даже отец, Марий Алкивиад, все вокруг ополчились против трибуна. За что? За то, что он хочет объединить все народы мира, а мир обнажил против него меч! Вот даже Герострат спалил храм Афродиты.., нет, Атлантиды… Хозяин так и не смог вспомнить, какой храм сжег тезка его раба.

Кай Валент, - а пьяные глаза у него смешные, - прижимал палец к губам, попадая пальцем себе на подбородок, плел непонятное Герострату:

- Я украл Золотого Колаиса у самого…Дия…Ты знаешь, кто он? – глаза господина уподобились глазам дикого барса, видел такого Герострат в зверинце. Подумав, Кай Валент выдавил из себя: – Он колдун! Герострат…он превратит тебя в Афродиту…хм, в Артемиду…..А меня он не тронет.., нет. Почему?..Я украл у него Золотой Колаис…А этот конь с крыльями бабочки…игрушка его детишек…Малепусеньких таких…эльфов!

- Может спать будем, господин мой?

- С тобой спать? Ты в уме, головастик? Я сплю с мадоннами…- господин крутил в воздухе замысловатые жесты своих холеных ладоней. - …С кем, не помню…да, была сучка…Аулия Велиа-ана….Была…Ее крысы сожрали…Была Глория…Герострат, как мне больно…кентавр вырвался…она моя невеста… Глория красавица…Ты думаешь, не люблю ее ? Люблю.., никому не отдам…Гер, я..женюсь на Глории, назло отцу…какому отцу? Отцу Глории – Элию Антонию Фабию…Кесаря ненавижу.., хотел украсть мою невесту…Я ее не отпущу…женюсь!.. Гер, я тебе отдал ожерелье…розовый жемчуг, где оно?...Спрятал в сумку…О, Гер, я тебя награжу…за такой подвиг! …Она – моя жена…Глория, моя жена, по праву руки…какой? Не помню, Гер, наверняка...правой руки….Гер…дай ухо…скажу страшную тайну…Я хочу убить врага…Его зовут…сын Дия….Ан…Антир…он – исчадие ада…Элин, пес, хотел выкрасть…Мою Элин…Я на ней тоже женюсь…Чего смотришь, Гер? И тебя женю…На Аулии Велиане…Она сучка, а ты сделаешь ее весталкой…О,о, Гер…никто меня не любит…Никто! Даже мой отец меня не любит…Он меня…презирает…чую нутром…Давит, давит…как конь с золотым брюхом…А чего я не сармат, Гер? У них – наложниц и жен…как звезд над тобой…Так бы женился на всех и на этой…

Кай Валент запнулся. И вдруг упал лицом на колени раба, задыхаясь, завыл от непонятной боли.

С трудом Герострат, сам хорошо выпивший, затащил господина в палатку, стоявшую на корме, под вздыбившемся рыбьим хвостом корабля. В палатке уже дрых Гай Аврелий.

Кая Валента трусило, будто стоял он голым на морозном ветру. Герострат совал к его губам, ронявшим проклятия, кубок с водой. Господин выворачивался, дышал прерывисто. Раб испуганно таращился в его неестественно раскрытые глаза, словно он умирал.

Кай Валент, икая, зашептал:

- Плохо мне, Гер… Что я пил? Вино черно-тинтовое? …Нет, Аврелий, зараза, подсунул дешевую дрянь…

Стал Герострат умолять господина выйти обратно на палубу и вырвать, два пальца в рот и вино выльется из нутра.

Внутренности горели, как в огне, а на рвоту не тянуло. Не знал Герострат, что пить до беспамятства его господину категорически нельзя, не принимает его организм вино в большом количестве.

Только под утро Герострату удалось уложить господина: он так страдал, катаясь по палатке, что капали слезы из пьяных глаз раба. Но, слава Богам, боли оставили Кая Валента и он, лежа ничком, забылся в страшном сне.

Люди Гая Аврелия покатом, тоже пьяные, спали на корме.

Герострат ползком вылез под светлеющее небо. На палубе, сплошняком закрывавшей ряды гребцов, прохаживались матросы. Заметил, странные они какие-то, разговаривают на чужом языке, дисциплину не соблюдают, часто регочут, поигрывая ножами. Герострат слышал от Кая Валента, что матросов на судне двадцать пять человек. Но у него двоилось в глазах, ему чудилось – их сотня!

Глава 2. Послание родному отцу

Вдали, в синей дымке, громадина длинных гор. Берег. Там Греция? Или Фракия?

Неожиданно Кай Валент обнаружил - трирема стоит, не слышно волынщика, гребцы застопорили весла…

Готы развалились на палубе, жрут припасы римлян, за глоток вина бьют друг другу морды; вина оказалось мало.

Рулевой стоял у края палубы, глядя на берег. Явно, ждут кого-то.

Закинув голову к мачте, Кай Валент едва сдерживал стон, рука разболелась не на шутку.

Гай Аврелий жалобно мямлил:

- Такую стратегию завалили…А в Херсонесе меня ждут..соратники…В Риме ждут…Моей правой рукой был Марк Фабий…Мой лучший друг…А ты его зарезал…Всё рухнуло…Эй, ты, прорицатель Калхас, какого мне сказал, что я – будущий император?

Превозмогая боль, Кай засмеялся:

- Тебе приснилось, легат? Когда я тебе говорил такое ?

- Когда? Когда Тита убил…Что он тебе сделал? Дурак был, да, а ты ему: «Кай Валент тебе должен?» …получи! Швырнул в него кошельком и …кинжалом в сонную артерию…

Кай Валент покосился на легата.

- Ты перегрелся на солнце, Аврелий! Я Домиция не убивал. Он сбежал вместе с тобой.

- А ты догнал нас! Еще лицо до глаз закрыл черной тканью. Сказал мне: «Я не могу оставить римский народ без его триумфатора!» Твои слова? Твои, Валент!

- Ты меня с кем-то перепутал, Аврелий. Я за вами не гнался… сонную артерию перерезать могу, да… ничего больше.

- Я пьяный был, да? Твои глаза, твой голос. Фигура твоя…А, когда ты успел переодеться в черное?

Кай Валент смотрел на своего офицера, как на Сократа, который приказал высоко подвесить себя в корзине – образ такой из комедии Аристофана, - якобы, я всезнающий, до меня вам не дотянуться, все знаю, а вы…неучи.

- Отстал бы ты, любитель буффонады!

Гай Аврелий замолчал, уставясь на море.

Рулевой закричал своим людям, - Кай Валент понял, - «Нас наградят! Это от Кробита! На щиты подняли Редгара, наместника нового короля! С нами Один!», - готы простирали руки в сторону берега, радостные; прыгали, потрясая оружием.

Оттуда летела под парусом в бело-красную полоску кубара, легкое судно варваров. Ветер им был попутный.

Переводчик, воспользовавшись, что о нем забыли, подбежал к пленникам.

- Нам каюк, Аврелий! Готы говорят, нового короля подняли на щиты. То от них судно…Сейчас нас зарежут…

Он вцепился в веревочные путы на груди Кая Валента, заговорив с затаенной злобой:

- Трибун, если ты не признаешься, они тебя кверху ногами привяжут на вороне и будут окунать в море…пока язык не развяжешь…Так они говорят, а нас сразу убьют.

- Не понял, Кай, чего они от тебя хотят?

Переводчик, оглянувшись на готов, прошептал своему офицеру:

- Трибун латиклавия – сын Филимера! Он не признается…Легат, мы военные люди, но лучше погибнуть в бою, чем сдохнуть блохастой собакой за этого гота!

Лицо Гая Аврелия вытянулось.

- Кай Валент – гот?!

Трибун, услышав очередной бред Гая Аврелия, изобразил драконовскую улыбку.

- А ты не знал, легат? Я не простой гот. Я – сын Филимера! Меня избрали! Я – их король!

- Ты, рехнулся? Какой король?

- Всея Сарматии! – расхохотался Кай Валент.

Он лихорадочно соображал, почему его назвали сыном Филимера? Может с кем-то перепутали? Доказывать им, что ты не гот, гордый Кай Валент не собирался. Пусть будет, что будет, и пошли все они… на все десять сторон!

Вскоре кубара, свернув парус, ударилась крутым бортом о борт «Орла».

На палубу триремы один за другим взмыли десятка три воинов в черных одеждах, вооруженные мечами, дротиками, небольшими щитами. Среди них выделялся молодой главарь в красном плаще, с раскрытой на груди, как у скифов, рубахе. Прямые космы белых волос падали на плечи. Лицо скуластое, жестокое, и взгляд волчий.

К нему сразу подбежал рулевой, сгибаясь в поклоне, рукой указывая на пленников и что-то бурно доказывая.

Не обращая внимание на него, и на его команду, замершую в поклонах, каменным шагом подошел к мачте.

Переводчик стоял не жив, не мертв.

Когда вновь прибывшие готы окружили мачту с привязанными пленниками, Аврелий шумно выдохнул.

- Прощай, Кай Валент…Было очень приятно проехаться с таким королем, от которого - толку, тьфу, - он сплюнул, - О всемогущий Марс, прощай моя стратегия!

Кай Валент, следивший за «волком», - так обозвал про себя готского вожака, - спокойно встретил его прищуренный, воистину, звериный взгляд.

Главарь перевел глаза на Гая Аврелия.

- Кто ты? Имя, звание? - спросил на латыни.

- Гай Аврелий Луций… Легат Августа Первого Италийского и Одиннадцатого Клавдиева легионов! – ответил тот, как на плацу.

«Волк» презрительно сплюнул ему под ноги, и обратил прямой, в упор, взгляд на Кая Валента.

- Тебя как зовут?

- Представься первым! – холодно ответил ему трибун. Он всегда полагал, если попался, как муха в сети паука, так лучше умереть без писка. И вдруг… заметил в вырезе черной рубахи «волка», на его худой шее золотую гривну с раскрытыми крыльями. Точная копия той гривны, что была оберегом Каю с его малых лет, только гривна варвара без драгоценных камешков.

И не просто удивился, растерялся. Как это понимать? Кто этот гот, откуда у него образок крыльев Золотого Колаиса?

«Волк», перехватив взгляд пленника, а его глаза расширились, полыхнув синей молнией, - отступил на шаг назад. Вдруг сказал на сарматском языке.

- Я – тервинг Редгар, номарх. Ты?

- Марий Кай Валент, трибун латиклавия Первого Италийского легиона, – трибун задрал упрямый подбородок, одарив «волка» презрительной усмешкой.

Гай Аврелий вскрикнул, увидев, как гот выхватил из ножен острый кинжал, занес его над трибуном…- тот улыбался…

- и одним махом срезал с него путы, сорвав их остатки с ног.

Глава 3. Русалки под нами...Русалки!

Трирема шла в попутном ветре к Гераклейскому мысу.

На полотнище огромного паруса раскрытые могучие крылья орла с надписью «Да здравствует мое правосудие» видны издалека. С двух сторон трирему сопровождали либурны Равеннской эскадры, которая патрулировала западную часть Понта.

Кого встречали либурны – не понятно. На их палубах стояли матросы с капитанами, но легионеры там не замечены.

Гай Аврелий выскочил к самому носу корабля, вытянулся триумфатором, подняв руку в приветственном жесте. Но на либурнах никак не отреагировали. Они просто сопровождали «Орел».

На два шага позади легата стоял трибун латиклавия, сцепив руки за спиной. За ним три легионера, оставшиеся в живых от команды Гая Аврелия.

Легат Августа вернулся к трибуну, глядя в его безучастное лицо с немым вопросом: «Что происходит?»

- Видимо, выбирают другого заговорщика, - равнодушно ответил Кай Валент.

Он смотрел на город, возвышавшийся на мысу, похожий на беломраморное гнездо огромного грифа, так кучно в нем стояли дома под красными крышами. Сердце ныло. В этом городе, по рассказам отца, он родился. Отчая колыбель всегда вызывает трепет в душе, ностальгию, но ничего похожего к Херсонесу Кай не испытывал; но таки рылся в тайникам детской памяти. Увы, его манили образы непонятных огромных залов в зеркалах и …тепло женской груди…Ма..ма… Надо обязательно найти стелу матери. Её мирское имя Лавиния...

В этом городе у него дом, короче, - дыра. И никого из знакомых лиц. Элин…навряд ли она успела приехать раньше него…

************

Обворованные готами первого рулевого, римляне не имели возможности одеться, как подобает военным лицам. На них только и оставались, что туники, пурпурные офицерские пояса с мечами да кальцеи на ногах. Красные полосы на туниках, конечно, указывали на их звание, но не более. Туники, однако, были чистыми, их заблаговременно «постирало» море. Но сами небритые, усы отросли; у трибуна латиклавия темной ниточкой, у легата Августа – черными колечками.

Гай Аврелий заметался перед глазами, то и дело вскидывая руки жестом утопающего.

- Ничего не пойму! Глава Херсонесской оппозиции Флавий Максим обязан встречать меня с эскортом. Легионеры при параде, музыка, ковровая дорожка…

Флавий Максим? От отца Кай Валент знал, их дом находится впритык к дому Флавия Максима. Кто он такой?

- О-о, Максим – глава совета, архонт, местный аристократ, богатый крот! Он не мог меня подставить. На мое правление Максим делает большую ставку. Мы подписали договор…

- Ты рискуешь, Аврелий. Легионеры могут поднять на щиты любого другого оппозиционера.

- Нет другого! – гаркнул в лицо трибуна. - Если только Максим не переметнулся на сторону моих врагов! Тебе сказать, трибун, не поверишь! Тот, кто ввел в город гарнизон двух моих легионов. Да, Марий Алкивиад! Удружил Требониану!...Защитил от готов Филимера…А тот…тю-тю….А как поведет себя новый король.., как его?

- Антир-сай! – раздался за спиной Кая Валента низкий голос Редгара. - Король Антир!

Гай Аврелий вытаращился на Редгара.

- Ты знаешь, на что новый король способен?

- Я лично не видел короля Антира. Но извещен моим отцом, Антир-сай правит герулами, они в Палакии сидят, и Нижней Таврикой, синдами, самым жутким племенем тавров.

Не счёл нужным Кай Валент обернуться к готу, хотя же чувствовал, тот смотрит ему в спину, и свои слова адресует больше ему, нежели легату.

Гай Аврелий подошел к готу, въедаясь бешеным взглядом в его спокойное лицо. Ощущая себя на грани провала, готовый был схватиться за любую соломинку.

- Чего замолчал? Говори всё, что знаешь?

Редгар усмехнулся: а еще хотел погнать в шею его команду, натравить своих легионеров. Теперь, не иначе помощи просит? Ответил, глядя в спину трибуна; ну, и выдержка у того!

- Отец мне говорил, король Антир, будучи у тавров, часто гостил в Херсонесе. Они дружны с Максимом…

- Во-он, как! А-а, Флавий, лиса хитрая, мне ничего не докладывал.

- Король Антир помогает городу, вносит пожертвование в храмы, в казну города. Он часто поддерживает деньгами римский гарнизон…

- Благодетель твой король! – подал ехидный голос трибун.

Жестом ладони легат велел своему подчиненному помолчать.

- И что? Не тяни, я должен знать, на чем основана дружба твоего короля с Максимом Флавием, главой херсонесской оппозиции?

- На деньгах! - не выдержал Кай Валент. Взглянул на Гая Аврелия. – Ты вчера родился, легат Августа? Власть без денег – лодка без весла! У тебя есть золото заплатить легионерам за неудобство поднимать тебя на щиты? На, что ты надеешься, глава римской оппозиции? На свою грубость?

Гай Аврелий набычился.

- Многое ты знаешь, трибун! Флавий Максим – будущий мой тесть! Я сделаю его дочь императрицей.

Глаза Кая Валента блеснули лукавыми огоньками.

- О, как интересно! Она красива?

- Да, хоть уродина…Я с ней помолвлен.

Кай Валент расхохотался.

- Аврелий! Когда ты успел? Я думал, ты по мальчикам, так и останешься бобылем!

Легат Августа, не обращая внимания на смех и дерзость трибуна, полу обнял гота за плечи.

- Ты.., как тебя?

- Тервинг Редгар…

- Редгар, тоже так считаешь? Деньги делают всё?

- Всё делает вера, легат! – холодно ответил Редгар. – Я верю, - в той жизни меня возьмет в своё воинство великий Один! А в этой жизни я служу честно! Я исполняю волю моего короля.

Кай Валент усмехнулся, облизнув губы, пропитанные соленой пыльцой волн и продолжал разглядывать приближавшийся мыс и город на нем. Как они ему оба надоели! Решив покончить с пустой болтовней, сказанул, что в голову стукнуло:

- Аврелий…Похоже, в городе праздник намечается…, музыка, не слышишь? Наверняка, твою невесту украл король Антир, дружок Флавия…Почему бы и нет?...Ведь твой кесарь, Требониан Галл, хотел украсть мою невесту. Или ты не знал?

Глава 4. Как ты не подавился?!

Вдруг из-под днища корабля со скоростью дельфинов появились обнаженные бледные девичьи тела. Они закружили вокруг тонущих, поднимая их на свои узкие длинные спины.

С расширенными от ужаса глазами, остатком разума понимая - сейчас перестанет дышать, Кай перевернулся в воде, оказавшись под русалками. Стремительно качая сомкнутыми ногами, незнакомки подхватили его. Вынесли на поверхность моря. Поддерживая голову, поплыли к берегу.

Недалеко от них еще две русалки несли на своих спинах Редгара.

С триремы за ними следили с криками испуга и восхищения. А суеверные люди говорят: русалки только утаскивают на дно, однако они еще и спасают юношей.

Кай закашлялся и его перевернули, не позволяя окунуть лицо в воду. Он кашлял, плевался, приходил в себя…Не сразу понял, что обнимает за плечи нагую девушку, плывущую впритык с другой; на них он лежит ничком, кашляя им в затылок. Светлые длинные пряди густых волос стелятся в воде, щекочут ему нос, поневоле расчихался, - брызги, как от пса, нахлебавшегося воды. Приподнял лицо.

Диво - дивное! Его на себе несут настоящие русалки, только бесхвостые. Они плыли плечом к плечу, как по струночке .Ладонь Кая скользнула по девичьим грудям.

«Привет, Херсонес! Чем еще удивишь?»

*************

О-о, берег близко. Кай Валент обнял двумя руками ту, что ближе, отталкивая другую. Свободной ногой уперся в подводный камень.

- Приплыли, ундины!

Соседняя русалка круто развернулась в воде, уплывая вглубь, а эту Кай держал, как ценную добычу. Поднявшись на ноги, по колено в воде, поднял и её, скользкую, замершую. Валун выступал из воды недалеко от берега.

Глубоко дыша, - в висках ломило, - Кай подтянул свою добычу к валуну, перевернул русалку и шлепнулся на нее всем телом, поскользнувшись на подводной гальке. Соленые брызги оросили обоих и без того мокрых.

Бросилось в глаза: ее приоткрытый рот и стиснутые зубки, не видно, чтобы устала. Губы идеально созданы для поцелуев, изящно очерченные, пухлые, розовые. Русалочьи, цвета хризолита, с черным ободком, с блестящими белками глаза смотрели на него бесстрастно, неподвижно. Какое благородное лицо, с тонким носом – неземная красота, подводная! Густые вьющиеся волосы прилипли к высокому лбу.

Надо поблагодарить красавицу за спасение. Еще не отдышавшись, Кай припал ртом к этим изумительным губам, глотая соленый привкус молозива, вкус детства….Откуда эта шальная память?!

Чтобы дева не вырвалась, обвил ногами под водой ее бедра .

Смотрел в русалочьи глаза, до жути равнодушные.

После Элин эта вторая красотка в его жизни, кто не закрыла глаз при поцелуе. Но глаза Элин застилает дурман удовольствия, глаза ее горят страстью, полной отдачей.

Эти же русалочьи очи смотрели на него так, будто он целовал кошку, а не ее: без тени каких либо эмоций. Или она не живая? Или ей не по нраву вкус его рта?

О,о, скорей всего она не удовлетворена глубиной, русалка ведь… Увеличить втягивание двумя толчками, успев глотнуть воздуха, задохнуться можно! И всё равно, выражение глаз не меняется, вот упрямая попалась…В поцелуях Кай находил удовольствие, как при дегустации вина, поцелуи его пьянили. Но русалочка не желает расцепить зубы, боится впустить его поближе к ошеломительному восторгу? Надо помочь невинной деве, обмануть ее, дескать – воздуха не хватает, - удалось! Языком Кай прижал ее язычок, но тут же подумал, а не щелкнет ли она зубками, больно сделает…Близость девичьего нагого тела, безудержное лобзание рта ввергло Кая в неадекватное состояние, - как сказала бы Элин: возбудился, о легкодоступный!

Русалка поняла, спасенный ею нахал впадает в восторг, оживает, как Феникс из пепла, и тогда она двумя пальчиками, воистину железной силы, нажала на болевую точку у него за ухом…

Вмиг пришел в себя Кай Валент, отпустив ее горящие огнем губы, страшно удивившись: так снимать возбуждение способна только Элин…Выходит, не она одна знает про разные там контактные точки….

- Насосался, вампир? - с очаровательных уст неожиданно слетела несусветная грубость. - Наглотался, капрас? Как ты не подавился?

- Лучше б я утонул, о моя ундина, так?

- Лучше бы ты побрился, лишайник! Потом кидался ртом в миску с маслом! Котяра лохматый! Слезь, прилип, что ли? Так я позову моих подруг, они тебя вынесут на берег вперед ногами! Бесстыжая твоя рожа!

Кай Валент был обезоружен. Он освободил русалку, хотел помочь ей подняться. Она вдруг скрутила ему фигу, и сама грациозно выпрямилась.

********

На берегу стоял мокрый и жалкий Редгар, отплевываясь, держась за горло. Тоже наглотался, козел!

Русалка, игнорируя прилипшие к ее сияющей тонкой нагой фигуре мужские взгляды, пошла в море. На некотором отдалении, по грудь в воде, ее ждали трое подруг, таких же белокурых дев.

Зеленоглазая красавица обернулась, не стесняясь своего открытого по пояс тела.

- Я – Аретта, чтоб ты знал, лакающий капрас! - она говорила на вульгарной латыни с заметным акцентом. - Завтра на агоре гражданская присяга молодых сопляков, а после – большой праздник, чтоб был там! Мне на глаза не попадайся заросшим, кикимора! А то сама тебя побрею. Тупой бритвой буду брить!

По щиколотку омываемый тихими волнами, Кай Валент ошарашено смотрел на странную русалку.

Она вдруг ринулась к нему, высоко подпрыгивая в воде. Ее огромные глаза вспыхнули озерами слез. Припала к его груди, всхлипывая, пальчиками царапая щетину на скулах.

- О, о, сарва авахаса артхам! О, всё шутки ради! – ошеломила новой в себе внезапной переменой.- Твам катарас, твам вирадж бхага! (Ты другой, ты лучезарный бог.)

Она полагала, ее не поймут? Она не знала, что «лучезарный бог», благодаря Элин, знает язык Вед – санскрит.

Аретта сделала несколько шагов назад, не отпуская горящим взглядом Кая, и упала спиной на воду, уплывая к своим подругам.

Глава 5. Я назову тебя Дракон

Возвращаться на корабль, где засели готы и где Редгар обещал вкусно накормить, Каю Валенту претила гордость. Лучше помереть с голоду, чем взять еду из рук проклятого гота.

Бедный Герострат, немилосердно страдавший от недоедания, тащил черную сумку, и успевал держать в поле зрения пространство вокруг господина, - тот шел впереди, - чтобы никто вдруг опять не пристал к нему. Особенно женщины. Слава богам, херсонеситки не висли у него на шее, как в Риме, но часто хватали за руку, называя «Юлианом». Явно, зажиточные мадонны, увешанные украшениями. Одна даже остановила свою лектику, - ее несли четыре раба, - выглянула из-за занавески, - печальное бледное красивое личико, и поманила пальчиком господина. Но он сделал вид, что не заметил, быстро свернул за угол.

Герострат понимал господина: ему уже в печенках сидят такие преследования. Ладно там, женщины.

От самого гарнизона их сопровождали два варвара, Герострат их сразу заметил: высокие, в красных штанах с золотыми узорами, в черных, раскрытых до пояса рубахах. Физиономии длинные, как и волосы, завязанные конским хвостом на макушке – чудища какие-то! Вооруженные мечами и кинжалами, что торчали у них за поясом, а на лбу и на одной щеке нарисованы синей краской какие-то знаки.

При встрече с ними люди испуганно переходили на другую сторону. Не иначе, головорезы какие-то. Они эдак беспечно болтали на своем тарабарском языке, и шли, что называется, след во след Каю Валенту. Куда он, туда они.

А господин не замечает, все его интересуют стелы, мраморные скульптуры, фрески на стенах…

*********

Кай Валент остановился напротив высокой дубовой двери двухэтажного дома, окинув взглядом высоту стен. Внутренний двор покрыт стеклянной крышей. Наверное, это и есть дом Максима Флавия? Больно богатый, если не сказать – роскошный. Фасад весь в красочной мозаике.

Герострат, оставив возле господина две сумки, одну с его бельем, другую с Колаисом, сбегал до конца высокого забора. Угол заканчивался поворотом на широкую дорогу. Следующие дома были на другой стороне улицы, намного скромнее, одноэтажные.

Раб вернулся к господину. Что-то они заплутали? Возле этого высокого дома Флавиев нет других богатых домов.

Куда идти, понятия не имели.

За спиной Кая Валента неожиданно раздался голос, заставивший обернуться. Перед трибуном латиклавия стоял офицер младшего состава. Его он видел в обществе Гая Аврелия. Офицер с натянутой деревянной улыбкой произнес:

- Так вот твой дом, трибун. Ты стоишь возле него…

Кай Валент смерил его насмешливым взглядом. Понятно. Гай Аврелий послал ему в вдогонку офицера, чтобы трибун латиклавия не блуждал по городу в поисках своего дома.

Поблагодарив офицера, кивком головы Кай приказал Герострату проверить, что с дверью? На ней не было замка.

Раб потрогал задвижку, да, она свободно выдвигается.

- Господин мой, а у нас были воры…

Кай Валент толкнул задвижку в сторону, и она вышла из паз в камне; дубовая дверь открылась.

Герострат попросился первым войти, вдруг там лиходеи? Миновав темный коридор, покрытый красным деревом, увешанный светильниками, - если их зажечь, будут освещать весь коридор, - они ступили на яркую разноцветную плитку внутреннего двора.

Понятия не имел Кай Валент, что зашел в дом загадочного Юлиана, куда направил его тот самый офицер, якобы от имени Гая Аврелия, а на деле, по тайному приказу Максима Флавия, архонта города, кто заранее был предупрежден басилевсом Агелой.

**********

Довольно обширный внутренний двор, с высокой застекленной крышей, сплошь уставленный вазами и кадками, в которых росли маленькие елочки, папоротники, благоухали алые и белые розы, поражал идеальной чистотой. Роз было много, они заплетали высокую арку прохода вглубь двора, а посередине небольшой мраморный бассейн с журчащей водой, лившейся изо рта позолоченной рыбины. Пришлось согласиться: дом великолепен.

Красотой поражала, украшенная скульптурными головами хищных птиц белая мраморная лестница на второй ярус. Она выводила на длинный балкон, откуда высокие двери вели в комнаты. За порядком здесь явно следили. Но кто?

Под аркой, переплетенной розами, был длинный проход…на конюшню.

Кай Валент рассмеялся. А что? Пожалуй, не плохое жилье.

Вдруг на эхо его голоса наложилось тихое ржание и шумное фырканье.

Бросив сумки, Герострат кинувшись под навес, распахнул низкие белые ворота стойла.

Кай Валент подошел ближе. У обоих чуть не случился шок.

В стойле стоял жеребец. Очень похожий на несейскую породу, с тонкими ногами и крутой шеей. Умная глазастая морда, трепетные ноздри; принюхивается к людям. Грива, ухоженная, свисала ниже шеи, хвост длинный, с высоким изгибом. Но не это удивило.

Кожа жеребца, поддернутая легким ознобом, отливала солнцем.

- Колаис! - ахнул Кай Валент, обегая жеребца восхищенными глазами. - Откуда? Откуда он?

Перепуганный Герострат сдвинул плечами.

- Я с вами зашел, о, мой господин.

Кай Валент осторожно прикоснулся ладонью к морде жеребца. Тот, вместо того, чтобы испугаться незнакомца, мягко захватил его ладонь нежными влажными губами.Он просит угостить? Но чем, чем тебя угостить, диво дивное?

Сами голодные.

В кормушке, однако, лежала большая охапка свежего сена, рядом стояло корыто с зерном.

Жеребец закивал, приветствуя нового хозяина, не иначе в нем узнал прежнего владельца… Кай Валент обхватил его морду, пылко поцеловал. По коже жеребца пробежала золотая волна озноба.

- Как тебя зовут, красавец? Я назову тебя…Дракон!

Жеребец фыркнул, переступая с ноги на ногу.

Перевел дыхание Кай. Да на таком красавце промчаться по городу – верх удовольствия! Завтра же он, отринув неприязнь к верховой езде, поедет на нем на агору, куда его пригласила таинственная русалка Аретта.

Глава 6. Опять отец солгал....

Герострат не сидел, сложа рук, пока господин разбирался с сарматом, следившим за ними, обследовал все комнаты и большой зал наверху.

Зал поразил раба обилием высоких зеркал на стене напротив окон, смотревших во двор. За счет этих дорогущих зеркал, - даже потрогал их холодную поверхность, - зал залит солнцем. С мозаичного потолка свисали люстры. Таких Герострат нигде не видел. Утыканные толстыми высокими свечами, они переливались, как кубики льда. То был хрусталь, чего Герострат не знал.

Пол…Раб побоялся шагнуть дальше – сплошное зеркало, - до того начищена его золотистая деревянная, в еле заметную елочку, основа.

Зал без мебели, только в конце с потолка ниспадали узкие полотнища: красного и синего цветов. На полотнищах золотом горели непонятные кресты с загнутыми концами. Между этих полотнищ стояли два кресла с высокими спинками. Впервые Герострат видел такие красивые кресла, блестевшие, будто маслом смазанные, спинки кресел наверху переходили в щиты с коронами на головах каких-то существ.

Герострат только плечами сдвинул: чертовщина какая-то! Надо зал показать господину.

Побывал Герострат и в других комнатах. То были спальни, одна другой краше, богаче, вычурнее. При каждой спальне, - раб хлопал в ладоши в полном восторге, - купальни: мраморные, разных цветов, похожие на большие раковины. Такие же умывальники на высоких ножках. Ложа для отдыха и столики с зеркалами. Герострат даже проверил, есть ли вода в кранах? Во всех купальнях журчала вода: горячая, холодная, лилась из пасти рыб, леопарда, даже из пасти коня, морда которого похожа на драконью морду Золотого Колаиса.

Офонаревший от всего увиденного, помчался докладывать господину. Сразу понял: Кай Валент не в духе. Стоял возле кустов роз, рывками снимая со стеблей распущенные бутоны, – алые и белые лепестки усеяли мозаику плит. Увидев сияющее лицо раба, ногой сбил небольшой вазон с мелкими цветами, и выдал свирепо:

- Узнаю, кто мне развел сад Семирамиды, зубами вырывать заставлю! Что еще, Гер?

Раб подумал - рано радоваться своему открытию, поэтому сдержанно доложил про зал. Кай Валент не сразу согласился посмотреть.

Поднимаясь по лестнице, заметил, - лак на перилах исцарапан, явно кинжалом, - какие-то значки, похожие на петельки с кружочками. Что это? Не иначе, как магические знаки защиты…среди которых буква «Д». Кай Валент знал сарматскую грамоту.

В зал вошел в наихудшем расположении духа. Раб думал, господин будет в восторге, ведь какие здесь зеркала! Тот сразу устремил безжалостный взгляд на кресла.

Герострат присел от неожиданности - проехавшись по зеркально начищенному полу, как по льду, Кай Валент подскочил к полотнищам. Сорвал их с ненормальным возгласом:

- Свастику они мне тут развесили, готские ублюдки! Собаки, измываться надо мной?! Кто это? Узнаю – горло перегрызу!...Гер! Выброси это тряпье на улицу!

Зашвырнув скомканные стяги на середину зала, Кай схватился за массивное кресло. Корона на фоне щита, венчавшая голову грифа, привела трибуна в бешенство. Выхватив кинжал из ножен на поясе, он вонзил острие в хищный клюв крылатой химеры…Клинок сломался, как сухая ветка!

- Ах, ты сарматская Медуза!

Герострат втянул голову в плечи, когда тяжелое кресло с грохотом перекинулось. За ним упало второе кресло, на герб которого Кай не обратил внимания. Это кресло он перевернул, налегая на него всем телом и сам грохнулся коленями об пол.

Как с ума сошел Кай Валент, выкрикивая проклятия в адрес таинственного благодетеля, мечом ринулся разбивать зеркала. В одно время мистическое почудилось Каю: это в звоне осколков разлетается сверкающим дождем его туманное детство…

Герострат улизнул за дверь. Сплошной треск дорогих зеркал, крик и нелестные слова господина – всё смешалось. Раб молился, хоть бы сам бешеный господин не поранился.

Слава Богам, обошлось!

Кай Валент, выпустив пыл гнева, вышел задумчивым.

Тогда Герострат прошептал про спальни и купальни при них. Выбирай, что душе угодно!

Купальни? Ванная? Кай Валент не поверил. Ворвался в самую большую опочивальню, выдержанную в золотисто-синих тонах, оттуда – в ванную комнату. По телу пробежал озноб. О, это именно то, что сейчас важнее всего: вода горячая! Швырнул меч на узкое мраморное ложе. Крикнул рабу помочь раздеться.

*******

Вдох-выдох, и, открыв краны на полную, смешивая температуру воды, уже стоял в глубокой голубой раковине. Когда она наполнилась, полностью погрузился в воду, чувствуя, как оживают тело и душа. Герострат нашел пахучие травы: лаванду и полынь. Высыпал их в воду. Услышав запах полыни, Кай чертыхнулся. Этот аромат был знаком Элин, она предлагала своему нежному богу полюбить полынь.

Ничего сравнивать, итожить не хотелось: просто наслаждался горячей водой. Разве, что подумал: эта херсонесская «дыра», пожалуй, лучше его римской виллы.

Герострат радостно доложил, в комоде обнаружил свежие простыни и весь набор для бритья и стрижки. Показал небольшую коробочку с мазью, мыло…О, и оно пахло полынью!

«С ума сойти!» - фыркнул Кай. Кому-то очень хочется, чтобы он насквозь пропитался ароматом сарматских степей!

******

Когда замотанный в простынь, сидел перед зеркалом, а Герострат колдовал с бритьем, - случилось нечто. Рука Кая лениво потянула к себе ящички вычурного комода. В ящичках разная ерунда: браслеты, платочки, новые мужские подвязки, пуховички, флаконы с душистой водой, терракотовые фигурки эллинских и варварских богов. Но в одном из ящиков валялся клочок пергамента с небрежно нацарапанным текстом.

Кай достал бумагу. И, замер, читая написанное по-гречески: «Марий Алкивиад»…Всё бы ничего. Но под именем отца стояла приписка другим почерком, мелким, ровным:

«….Я тебя достану, вор и убийца!»

Кровь отхлынула от лица. Это уже похоже на угрозу.

Глава 7. Я дала тебе право выбора

Герострату Боги дали не только тонкое чутье в багаже положительных качеств, но и острый слух.

В дверь входную били молоточком, - Герострат услышал из спальни. Бросив жалобный взгляд на господина, как на малыша, кого невозможно успокоить, понесся открывать дверь.

Как-то подзабыл раб Кая Валента, прежде надо отворить слуховое оконце, посмотреть, кто там? А он сразу, выдвинув засовы, распахнул дверь. Не успел даже рассмотреть, кто эта женщина, ворвавшаяся в коридор дома, оглянулся в ужасе: откуда она?

Закутанная в белые ткани, как приведение, она оттолкнула Герострата и помчалась прямиком к лестнице, оттуда – в господские покои, теряя на бегу широкую накидку, или это была палла, - так и не понял раб.

Выглянув на улицу, убедившись, там больше никого нет, Герострат закрыл дверь на два засова, и…замялся. Бежать следом за странной гостьей? А может она ему привиделась? Ведь промелькнула бесшумно, только одеяние ветром задело. Запах ее одеяния смутил: горьковато - сладкий запах, будто овеяло дымом горевших костей.

*********

Кай не чувствовал слез, они не обжигали щеки, щекотно лились до подбородка. Он не помнил, чтобы раньше, даже в туманном детстве, так яростно рыдал. Плакал, да. Но отец, Марий Алкивиад, едва увидев глаза мальчика на мокром месте, орал на него: «Ты – мужчина! Чтоб я не видел твоей слабости! Будешь реветь, превратишься в бабу!» Кай верил отцу, и очень боялся стать бабой, кто, по его рассказам, непременно лохматая, клыкастая и толстая.

Сейчас его никто не отдергивал, и он удивлялся своим слезам, от которых подушка повлажнела. Может он превращается в бабу? Но как успокоиться? Тело сотрясал озноб, в груди спазма боли, в мозгах помутнение.

Прикосновение к плечу он ощутил тогда, когда затылка коснулось бурное дыхание. Перевернулся на спину, решив: это – рабу вздумалось утешать?

Но его мокрые щеки стиснули холодные ладони, лицо опалили огнем поцелуев, иссушая слезы. Женские губы были упругие, пахли сладкой кровью, словно она сочилась сквозь нежную кожицу, шептали эти губы: «Тише, тише, все минет, все минуло…ты здесь…». От ее тела разило воском, полынью и дымом …горелых костей. Кай не успел опомниться, она уже лежала поверх него. В тунике, облегавшей ее длинное, непомерно худое тело, без округлостей груди, только соски, как крохотные сосновые шишки. Она была сильна, в ее сумасшедших порывах, наверняка призванных сходу его одурманить, сквозила непонятная уму жадность. Словно, она, невесть откуда свалившаяся ему на голову, век не ласкала мужчину.

Кай не предпринял попытки вырваться, оттолкнуть ее. Конечно, взорвалась дикая мысль: вот и ее подослали к нему, так сказать, на плотский десерт.

Но ее поведение смутило. Подосланная для утех гетера или луперка не налетит, как одержимая, с поцелуями и объятиями, без всякой прелюдии, без показа себя: вот я какая красавица…

Незнакомка уподобилась раненой птице, стенала, плакала. Шептала: «Милый, любимый, проклинай меня, но подари надежду видеть тебя, целовать, дышать тобой…Не отталкивай, молю, не отталкивай…» Ее сумасшедшие ласки вмиг погасили боль души. Весь этот ужас с обманом и махинациями отца откатился в небытие. Вмиг просохли слезы. Самое невероятное, что одурманило Кая Валента – он узнал в ласках незнакомки…Элин. У нее только получалось заворожить своей дерзостью и пылким темпераментом, она только знала магические точки на его теле, только руки Элин способны не хаотично, а со знанием сокровенной страсти мгновенно свести с ума.

Кай задыхался от вожделения, полностью отдавшись во власть незнакомки, скинувшей с себя тунику, освободившей его от банной простыни. Он не мог вспомнить, как это всё ловко у нее получилось, он забыл себя, и сам мучил ее жадными поцелуями.

Желал ли он женщину за время разлуки с Элин, Кай не знал. Наверное природа негодовала, если позволил неизвестной особе себя обнимать, подчинять чужой воле.

Их близость походила на пир во время чумы, в колдовских тенетах похожая на сумасшедшую гонку страсти: кто – кого. Она не позволяла ему расслабиться, улететь в умопомрачительное «ничто», тискала известную точку «запрета», вновь увлекая, до задыхания, как жеребца на перегоне. Каю начинало казаться, она успокоится лишь тогда, когда он лишится голоса, силы или просто задохнется.

В какой-то миг дурманящего опьянения Каю почудилось, - он с Элин, сильной, неутомимой, и тогда с его губ сорвалось признание в любви. Незнакомка зарычала: «Огонь твоей души.., он погаснет.., как всегда угасал.., как было прежде…Слова твои на кончике языка…В душе нет любви ко мне…Ты не любишь меня.»

К чести Герострата, остановившегося перед дверью опочивальни, он сразу отступил назад, не проявляя любопытства. Он понял, странная быстроногая женщина - на ложе господина, и он не отверг ее.

*********

Солнце клонилось к горизонту, когда, наконец, безудержная жадная страсть сразила красавицу полным упадком сил. Кай, страдая от жажды, вообще не чувствовал, на каком он свете.

В багряных отблесках заката, незнакомка, поплетшаяся вглубь спальни, показалась Каю старше Элин. Светлые волосы, распущенные по пояс, прямая гибкая спина. Ее худоба была врожденной, маленькие бедра, ноги…Кай ужаснулся: никогда он не видел таких длинных ног, словно начинались у нее от линии груди. Эти ноги, не иначе лишенные кости, обвивали его, как змеи, стискивая до боли, а руки творили ниже ягодиц несусветное… Груди вообще нет, но ее соски…Соски ее царапали его кожу. Она не рожала и не кормила грудью, Кай это понял.

Когда она вернулась с кубком розового вина, - подозрительно, где только взяла? - он рассмотрел ее лицо с удлиненным тонким носом. Глаза затаенной хищницы – желтые, или скорей всего – змеиные глаза, взгляд ядовитой особи. Зато рот очень красивый, она постоянно облизывала алеющие губы, будто снимала языком вкус его поцелуев.