Раб пламенной химеры

Глава 1

Жарко.

Удушающе, невыносимо жарко.

– Ты должна избрать достойнейшего, Селенай, – матушка плавным небрежным движением подняла руку, и Шанья вложила в раскрытую ладонь лорнет. – Ты же не желаешь повторения казуса, приключившегося с твоей бедной кузиной Аларой?

Матушка качнула головой, выражая должную степень сочувствия. Она поднесла лорнет к глазам, словно находились мы не на балконе второго этажа, но на дальних трибунах главной Арены и внизу шёл настоящий кровавый бой, а не разминка вялой демонстрацией достоинств рабов. Маму, казалось, не беспокоили ни иссушающий жар, разлившийся патокой в зыбком, ломком воздухе, ни колючие вездесущие песчинки, от которых не было спасения нигде на этой раскалённой добела планетке. Разумеется, встречались на Атриуме и благодатные оазисы, острова изменённого климата, сочной зелени и комфорта, но всяко не здесь, где рукой подать до Арены и разбитого вокруг её стен стихийного городка.

– В самый ответственный момент… пшик, – тонкие матушкины губы сжались в жёсткую неодобрительную линию. – Алара кричала едва ли не громче, чем тот, кто оказался недостойным… правда, по иной причине.

Алара кричала от удивления, досады, разочарования и, что скрывать, обиды преизрядной. А избранный ею мужчина – потому что смерть в огне мучительна и отнюдь не мгновенна.

Впрочем, в пламени химеры сгорали быстро. Куда как быстрее, нежели в обычном огне. И после лишь горстка пепла оставалась последней памятью.

Как же жарко…

– Алара могла бы вести себя более сдержанно. Жаль, что подобный инцидент вовсе случился, к тому же в нашем роду, но ей следовало быть осмотрительнее в своём выборе. Брать первого, кто приглянется…

На самом деле на балконе куда свежее, чем внизу, за парапетом и незримой пеленой силового барьера. Барьер обеспечивает не только внешнюю защиту, но поддерживает температуру и уровень влажности, комфортный для присутствующих. И жар грызёт лишь меня.

Срок подошёл. Ещё три месяца назад по нашему календарю. А я не хотела выбирать, молчала, отпиралась, тянула время и вот результат.

Результат выступал испариной на коже, расползался тёмными пятнами по светло-зелёной ткани платья, отражался на искусанных украдкой губах и мучил почти нестерпимым желанием окунуться с головой в ледяной источник.

Или хотя бы ведёрко со льдом попросить.

Я могу.

И мне всё принесут по первому требованию, торопясь исполнить любой каприз дорогой гостьи.

А матушка усмехнётся едва заметно, эдак снисходительно – для неё моё состояние не секрет, она видит распрекрасно, что её дочь, того и гляди, сама загорится факелом, – но не проронит ни слова. Быть может, позднее перескажет мою историю другой кузине, коих у нас великое множество, как сейчас наставительно перечисляет ошибки Алары. И добавит всенепременно, что её непутёвой легкомысленной дочери следовало быть осмотрительнее в своём выборе и не оставлять всё на последний момент.

– Госпожа Эйшан!

– Господин Даван! – матушка опустила лорнет и обернулась к вышедшему на балкон хозяину дома и поместья.

Господин Джад Даван немолод, грузен, убелён благородной сединой и потому двигался неспешно, скупо, подчёркивая что почтенный возраст свой, что высокое положение, потом и кровью добытое на этой планете. За ним следовала его дочь и наследница, рослая статная дама старше меня годами. Она глянула на меня с удивлением и поморщилась непонимающе. За годы, проведённые подле отца в поместье, Висанна Даван перевидала множество представительниц нашей расы, из нашего рода и других, и неплохо разбиралась в состоянии молодых химер. И оттого недоумевала искренне, почему я сижу в широком кресле, вцепившись в шёлковые подушки, сглатываю сухим горлом и потею самым откровенным, недостойным образом. Она знала, как разрешается эта особенность нашей расы, и не могла взять в толк, почему мне не купили мужчину раньше. Разве не для того мы и нам подобные прилетают на Атриум – за рабами, чья участь сгореть в пламени химеры прежде, чем оно сожрёт её саму?

За спиной Висанны маячили две безмолвные тени, высокие, широкоплечие и полуобнажённые. Человеческие женщины не нуждались в мужчине для разделения огня – что вовсе не означало, будто стоило себе отказывать в маленьких удовольствиях.

Джад обошёл расставленные полукругом кресла, приблизился к занятому матушкой. Она подала руку, и он облобызал воздух над её унизанными кольцами пальцами.

– Бесконечно счастлив лицезреть вас вновь, госпожа Эйшан, – Джад выпрямился и обратил на меня благожелательный вопросительный взгляд, словно не знал, кто я. – А это, полагаю, ваша прекрасная дочь? Младшая, верно?

– Да. Селенай, – представила меня матушка.

– Господин Даван, – я склонила голову, выдавила улыбку, сколь подозреваю, жалкую, вымученную донельзя.

– Висанна, моя дочь, – как и моя мама, Джад следовал неписаным правилам, требующим представить друг другу даже тех, кто знал всех присутствующих если не лично, то хотя бы понаслышке.

Мы с Висанной обменялись учтивыми кивками, и Джад опустился в соседнее кресло.

– Желаете прохладительных напитков, госпожа Селенай? – любезно осведомилась Висанна.

– Да, благодарю.

Глава 2

– Госпожа Эйшан с планеты Хименна. Она посещает наш дом уже в… песчаная бездна меня поглоти, я уже и не упомню, в который раз. Как старшая в своём роду, она регулярно привозит на Атриум дочерей, племянниц, сестёр и прочих родственниц близких и дальних, дабы прикупить для них мужчин. Мужчин химеры… так себя называет коренное население Хименны… выбирают либо очень тщательно, либо хватают первого приглянувшегося красавчика. Смотря по тому, насколько каждую припрёт.

Улыбка Висанны была быстрой, скользящей и напоминала оскал пустынного драмма. Впрочем, в поместье Джада Давана давно уже не находилось желающих прекословить его дочери, заправляющей что хозяйством, что рабами рукой не менее твёрдой, жёсткой, нежели у её отца. Разве что новички спорили по первости да по дурости.

Но дурость та выветривалась быстро.

– Сегодня госпожа Эйшан прибыла с младшей дочерью. Судя по тому, что мне передали, девицу припёрло сильно. Странно, что так затянули… но нам же лучше. Девчонка захочет всенепременно, просто не сможет справиться с собой, и наше дело предложить ей в нужный момент дополнительную услугу.

За дополнительную плату, которая вылезет нежданным сюрпризом по окончанию визита. Висанна проворачивала эту схему так часто, что Кир удивлялся невольно, как те старшие химеры, что прилетали на Атриум постоянно, до сих пор не смекнули, в чём дело. В конечном итоге платили ведь они, а не их младшие родственницы, позарившиеся на любезно подкинутую им смазливую мордашку.

– Что ж, – Висанна обвела задумчивым взглядом мужские лица перед собой, – добровольцы есть?

– А что делать-то надо? – донеслось с заднего ряда от одного из недавних новичков.

Эти химер видели в первый раз и о требованиях, предъявляемых к добровольцам, представления имели смутные.

– Тебе наглядно продемонстрировать? – Висанна приподняла тонко выщипанную бровь.

В заднем ряду глумливо хрюкнули, но от озвучивания скабрезной шутки вслух воздержались.

– Ваша задача – удовлетворить нашу гостью так, чтобы она и расслабилась, и вас не запекла до состояния обугленной головёшки. Пламя химер полностью высвобождается при соитии, имейте в виду. Если приглянетесь ей, то, возможно, вас она и выберет.

– Чтоб запечь до состояния обугленной головёшки? – не унимался кто-то из новичков.

Имён новичков Кир не запоминал. Зачем, если, может статься, они так и останутся пожизненными новичками? А то и мёртвыми новичками.

– Какая ещё головёшка? – усмехнулась Висанна. – Говорят, от сгоревшего только горстка праха остаётся. Но большинство из вас в любом случае сдохнет. Не сегодня, так завтра, не в объятиях химеры, так на арене. Какая вам разница? А так хоть проведёте несколько дней в сытости и неге, потрахаетесь напоследок и сдохнете счастливыми. Или кто-то станет меня уверять, будто смерть в бою на потеху толпе, с перспективой размазать собственные потроха по песку арены благороднее?

В заднем ряду громко посопели и промолчали.

– Вот то-то же, – удовлетворённо хмыкнула Висанна. – Значит, добровольцев нет?

Кир огляделся.

Если кто и мечтал втайне пойти добровольцем, то изъявлять желание вслух не торопился.

План созрел мгновенно.

Кир поднял руку.

– Ты? – удивилась Висанна.

– Я, – Кир выступил вперёд. – Отчего нет?

– Действительно, – хохотнул стоящий позади Мите, высоченный зеленокожий мириец. – С твоей-то рожей…

Химеры отдавали предпочтение человеческим мужчинам – или внешне максимально похожим на таковых. Их химерам и представляли. Те же, кто заявленным критериям не соответствовал, оставались в бараках, наблюдать за спектаклем через окошки, затянутые плёнкой силового барьера.

– Рожа в самый раз, – оценивающий взгляд Висанны прогулялся по телу Кира. – Ей должно понравиться. Готовься, – и Висанна повернулась к наставнику для обсуждения последних указаний.

Согласно схеме, отработанной за последние годы до мелочей, Кира поставили так, чтобы с балкона его было не видно и можно было незаметно проскользнуть с арены в дом. Ему и самому следовало держаться незаметно, не привлекать внимания гостий. Он участвовал только в разминке – в общей массе движущихся полуобнажённых мужских тел одного от другого отличить несколько сложнее, чем когда их лишь двое посреди песка. Рассмотреть юную химеру Кир не пытался. Потом поглядит.

Или вовсе смотреть на неё не будет, если вдруг она окажется не слишком хороша собой.

В нужный момент Висанна подала знак наставнику.

Тот – Киру.

И он направился в дом. Постучал в дверь, невидимую под выносом балкона, и рабыня, загодя оставленная по другую сторону порога, открыла массивную металлическую створку.

Висанна встретила его на первом этаже, проводила на второй, где располагались хозяйские и гостевые апартаменты.

Химера ожидала в ванной комнате. Стояла, прижавшись поясницей к умывальнику, чуть ссутулившись, и смотрела на него исподлобья мрачным настороженным взором. Довольно высокая, почти одного с ним роста, и на вид немного старше, чем предполагал Кир. Платье хоть и длинное, но по сравнению с нарядами, в коих порой щеголяла Висанна и иные клиентки, выглядит скромным, непривычно закрытым. Каштановые волосы убраны в одну из тех причёсок, с которой часть локонов остаётся свободно лежащей на плечах. Глаза зелёные, но издалека кажутся тёмными, что ночное небо над степями Эговии. Губы тонковаты, рот, пожалуй, крупноват и в целом лицо её не попадало под стандарты женской красоты, что принятые на родине Кира, что местные. Человеческой, по крайней мере.

Глава 3

Рабыня, впустившая Кира в дом, ожидала у лестницы, покорно склонив черноволосую голову. Висанна взмахом руки поманила девушку и показала знаками, чтобы та сопроводила ушедшую вперёд гостью до балкона. Рабыня кивнула и исчезла, а Висанна вцепилась в руку Кира мёртвой хваткой.

– Что-то не выглядит она удовлетворённой.

Вряд ли от пытливого, намётанного взора Висанны укрылось, что ничем-то полезным они в том углу не занимались. Всяко не тем, чем требовалось.

– Здешний климат слишком жаркий для неё, – и врать не пришлось. Разве что совсем чуть-чуть. – Она его с трудом переносит, даже в зоне действия климатических регуляторов.

– Эта Селенай и сама по себе странноватая, – неожиданно смягчилась Висанна. – Помню, как Эйшан привозила к нам старшую дочь… уж она-то чётко знала, чего хочет, и раба выбирала тщательно. И советов матери слушалась, но в конечном итоге всё решила сама. А эта… сидит словно варёная, глазками хлопает и еле-еле слова цедит, будто их из неё под пытками вытягивают.

Кир промолчал.

Химера всего-то не хочет никого убивать. Желание похвальное, благородное, пусть и лишённое смысла в контексте всей этой ситуации. Кир тоже когда-то не хотел. Но кто его спрашивал?

Или убей. Или умри.

Третьего не дано.

А со статусом постельного раба у Кира как-то изначально не сложилось.

– Выберет она тебя?

– Да.

– О-о, ты так уверен? – насмешливо протянула Висанна.

Нет. Но не признаваться же?

– Да.

– Хорошо, – Висанна кивнула скорее собственным мыслям, нежели на его ответ. – Отец расстроится… он хотел выставить тебя на большой Арене на открытии следующего сезона. Ты неплохо себя показал в прошлом сезоне на малых…

Слишком неплохо. Заодно и насмотрелся на то, что на аренах этих происходит. И наслушался, что творится на главной.

– Да? – Кир изобразил удивление и удостоился нового насмешливо-вопросительного взгляда.

– Ты не знал?

– Нет, – соврал Кир.

– Странно… но значения уже не имеет, – длинные бирюзовые ногти пробежались по его руке от локтя до плеча, царапая кожу. – Если и впрямь выберет, то придётся отцу выставить другого… какая, в сущности, разница?

Действительно. Тот или этот, он или кто-то другой – арене безразлично, чья кровь оросит её песок.

– Но мне жалко с тобой расставаться, – усмешка превратилась в игривую улыбку, не имеющую, впрочем, сколько-нибудь серьёзных намерений.

В своё личное пользование Висанна предпочитала приобретать вышколенных, обученных постельных рабов и до бойцов с отцовской арены не снисходила ни под каким предлогом.

Висанна сама проводила Кира до двери. Он ступил на горячий песок, встал так, чтобы как можно незаметнее примкнуть к шеренге. Очередной отработанный условный сигнал от госпожи, и наставник склонил голову, подтверждая, что всё понял и сделает как заранее оговорено.

Кир встал в восьмую пару.

И на балкон старался не смотреть.

Уверенности нет. И если не выберет – или авторитарная мать отговорит, о влиянии госпожи Эйшан на своих подопечных Кир наслышан, – значит, нет.

Только и останется, что сдохнуть бесславно на Арене под рёв беснующейся толпы. Или в другом месте, худшем, чем все арены Атриума, вместе взятые.

Задумавшись, Кир пропустил удар, и лезвие меча Грава рассекло кожу выше локтя. Пустяковая царапина, на которую в настоящем бою никто и внимания не обратил бы, но в постановочных спаррингах для услаждения взора химер первая кровь была верным символом поражения.

Грав отступил и воздел меч к небу, обозначая свою победу. Кир отбросил бесполезный щит и всё-таки посмотрел на балкон.

По отстранённому лицу старшей химеры видно распрекрасно, что ни бой, ни его участники её не впечатлили. Господина Давана затянувшееся представление утомило и лишь мысли о скором пополнении и без того немалого состояния заставляли его терпеливо внимать происходящему. Висанна не сводила пристального взгляда с Селенай. Молодая химера жалась в своём кресле, кусала губы и смотрела нерешительно то на Кира, то на мать.

Не выберет.

Не рискнет пойти против маминого мнения.

Господин Даван бросил быстрый взгляд на госпожу Эйшан, убеждаясь, что долгожданный выбор сейчас не свершится, и наклонился было вперёд, чтобы дать отмашку следующей паре. Кажется, предпоследней. Но Селенай вдруг резко повернулась к матери, перегнулась через подлокотник и сказала что-то, что расслышать с арены возможным не представлялось. Маска холодной надменной невозмутимости, не отлипавшая от лица Эйшан ни на волос, внезапно сползла, являя растерянное, недоверчивое удивление. Она посмотрела на дочь. Затем, не веря глазам своим, на арену. И снова на дочь.

Спросила о чём-то.

Селенай облизала искусанные губы и ответила, махнув рукой в сторону арены. Широкий зелёный рукав крылом подбитой птицы плеснул по воздуху.

Господин Даван замер. Висанна торжествующе улыбнулась. Грав, опустив меч, вопросительно покосился на наставника. Тот едва заметно повёл плечом – ждём окончательного хозяйского вердикта.

Глава 4

Общие черты у мужчин, конечно же, были. Новоприбывший тоже человек – или выглядел таковым. Они с Киреном схожего роста, телосложения и возраста, сколь возможно судить о последнем по внешности. На нём ошейник и обычная для дома Давана набедренная повязка, он избавлен от металла доспехов и спешно отмыт от пота и песка арены. Волосы светлые, коротко остриженные, глаза синие и на лицо он не столь вызывающе привлекателен.

Я поднялась с кушетки. Матушка оглядела нового раба с ног до головы и едва заметно усмехнулась. Она не видела Кирена так близко, как я, но нужно обладать совсем уж плохим зрением, чтобы не отличить его от новоприбывшего.

– Ситуация становится более интригующей, – матушка шагнула к Джаду, заново осмотрела приведённого мужчину. – Что это?

– Раб, госпожа Эйшан.

– Да уж вижу, что не песчаный змей. Но какой раб?

– Совершенный лицом и телом, ловкий, обученный и готовый служить своей госпоже.

– Это не тот раб, – усмешка пряталась в уголках маминых губ, однако едва ли укрывалась от цепкого, напряжённого взора Джада.

– Этот ничуть не хуже, а во многом и лучше. Он вышел победителем в своём поединке…

– Постановочном поединке.

– Вестлериец не справился даже с такой малостью. И этот обойдётся вам вполовину дешевле.

– Вы собирались вернуть всю сумму, уплаченную за вестлерийца.

– Обязательно верну, – Джад закивал суетливо, похожий на игрушечного болванчика. – Взгляните на него поближе, госпожа Селенай, разве он недостаточно хорош?

Для такой, как вы.

Вслух ничего подобного Джад не произнёс.

Но невысказанное окончание фразы повисло в душном воздухе, столь же явное, ощутимое, что сухие сквозняки, порождаемые климатическими регуляторами.

Я ясно видела в карих глазах Джада одно-единственное желание – поскорее всучить этой дурной заартачившейся химере раба на замену и пусть она наконец уберётся из его дома и с Атриума. Какая ей разница, кого сжигать, ту смазливую мордашку или эту?

– Кажется, вы обещали привести не меньше пятерых на выбор, – напомнила матушка.

– Я и так заставил вас ждать… да и госпоже Селенай, должно быть, уже не терпится вернуться домой.

– Меня тоже изрядно утомил этот визит. Хотелось бы в скором времени оказаться на Хименне, а не задерживаться в вашем доме без острой необходимости. Но вы так настойчиво предлагаете другого раба, несмотря на очевидные изъяны первого, что ваше упорство не может не вызвать любопытства. Неужели этот ваш покупатель персона столь важная, что вы ни при каких обстоятельствах не желаете уступать обещанный ему товар другому покупателю?

– Даже если я назову его имя, оно останется для вас пустым звуком, – терпение Джада на исходе, каждое слово он выдавливал с вымученной, недовольной любезностью, грозящей треснуть в любой момент.

– Бесспорно, – матушка обернулась ко мне. – Селенай, выбери уже кого-нибудь, и отправимся домой.

– Я выбрала, мама.

– Похоже, тебе его не заполучить. Возможно, оно и к лучшему.

О да, к лучшему.

Лучше просто не бывает.

Крошка Селенай сделала выбор по своему разумению – и неважно, из какого семени разумение это произросло, – но вот незадача, желаемое ей взять нельзя. Только и остаётся, что покорно склонить голову, признавая поражение, принять что дают и позабыть поскорее о нелепой этой ситуации, собственной глупостью порождённой.

Или упрямо стоять на своём до конца, раз уж решилась прекословить матери.

Подхватив юбки, я развернулась и направилась к двери. Двери в доме Джада не автоматические, и я распахнула створку, вышла в коридор.

– Селенай!

– Госпожа Селенай!

Захлопнула дверь прежде, чем охранник по знаку хозяина метнулся за мной, защёлкнула и заблокировала простенький замок и бегом припустила к лестнице, расположенной рядом с гостевым покоем. Спустилась на первый этаж, гадая, где сейчас Висанна, в доме или в здании на другой стороне арены. Я знала, что в нём, одноэтажном, наполовину утопленном в земле, жили рабы. Не все – охрана, прислуживавшие в доме и личные рабы Висанны обитали здесь же, на хозяйской половине.

Я оглядела короткий пустынный коридор с закрытыми дверями по обеим сторонам. Как назло, никого из слуг, у кого можно было бы справиться о местонахождении Висанны. Может, хоть она прояснит некоторые моменты сложившейся ситуации. В конце концов, она всё затеяла, она поспешила отдать мне Кирена, словно ей не терпелось избавиться от него.

Повернулась, решая, куда идти – или не идти. Сделала шаг. И застыла, ощутив, как на лицо легла ладонь. Ладонь накрыла рот, прижала, заодно привлекая вплотную к остальному телу, затаившемуся позади меня. Я вцепилась в чужую конечность в попытке убрать её от лица, дёрнулась, замычала протестующе.

– Тише, – прозвучал у самого моего уха голос… Кирена.

* * *

Следовало признать, всё шло по плану.

Глава 5

Матушка позволила рабам подняться на борт.

Отдала команду на взлёт.

Выслушала переданное через бортовой коммуникатор разрешение беспрепятственно покинуть поместье Джада Давана и качнула головой, зная, что ни единый её жест не укроется от внимания архары. На меня мама почти не смотрела, заставляя теряться в догадках, сколь сильно она недовольна что поведением неразумной дочери своей, что сложившейся ситуацией.

Со мной Кирен держался предельно осторожно, аккуратно, как положено держаться с потенциально опасным, нестабильным веществом, способным рвануть в любое мгновение. До крайних мер он не довёл бы, даже если бы захотел – причинить вред химере не так-то просто, как кажется. Тем более химере в моём состоянии. Нынче причинить себе вред я могла разве что сама. Едва ли Кирен был настолько хорошо осведомлён обо всех особенностях нашей физиологии, но и просто прикасаться ко мне ему очевидно неприятно, не говоря уж о большем. И как он намеревался помогать, если с трудом может за руку меня держать? Или таким и был его план изначально – уговорить купить именно его, а после устроить побег и угнать наш корабль? Ещё и приятеля с собой прихватить, своевременно оказавшегося в нужный момент в нужном месте. Наверное, следовало предупредить беглецов, что, поднявшись на борт хименского звездолёта, покинуть его без дозволения моей мамы уже не выйдет.

Корабль взлетел, оставляя внизу многогранник поместья и иссушенную землю. И, прежде чем вошёл в верхние слои атмосферы Атриума, матушка слегка повела рукой. Стены, до той поры глядевшиеся гладкими, металлическими, как на обычном звездолёте, поплыли, возвращаясь к исходной форме. Потемнели, изогнулись, где-то расширяясь, где-то, наоборот, сужаясь, набухли вспучившимися сосудами вен и артерий. В коридоре стало теснее, сумрачнее, словно в густом лесу под сенью крон. Рабы замерли, не дойдя до мостика, закрутили головами, изумлённо рассматривая творящиеся на их глазах метаморфозы. Матушка степенно обернулась к ним, глянула на меня. Освободиться из рук Кирена нетрудно, я лишь дёрнула локтём, сбрасывая его пальцы, и отступила в сторону. Из обеих стен выросли тонкие гибкие стебли и на концах их набухли багровые бутоны.

– Вам известно, господа, что на Хименне многое бывает не тем, чем кажется на первый взгляд? – осведомилась матушка.

Бутоны увеличились в размерах, плотно сомкнутые лепестки чуть раскрылись и прицельно плюнули в мужчин бурой кашицей. Тёмные пятна налипли на открытые участки кожи, разрослись стремительно, поглощая одну часть тела за другой, прижимая руки к туловищу, переплелись между собой в плотный непроницаемый покров, какой не всякое оружие возьмёт. За считанные секунды рабов спеленало в тугой кокон, они и понять ничего не успели. Вот оба таращились растерянно на подвижные кляксы на своей коже, а вот уже застыли большими мухами в паутине, оплетённые ею от щиколоток до рта, удерживаемые в вертикальном положении плетями лиан, выросшими из коконов и протянувшимися к стенам.

– Я могу вернуть вас господину Давану, – продолжила матушка. – Он, несомненно, будет рад этому возврату.

Раб на замену что-то промычал в паутину, облепившую нижнюю часть его лица, дёрнулся, но лишь покачнулся беспомощно в натянувшихся до хруста плетях.

– Могу вышвырнуть в шлюз. Сейчас или чуть позже, когда выйдем в открытый космос. Так или иначе, но рассчитывать на благополучное приземление вам не стоит.

Кирен возмущённо глянул на меня. Я качнула головой.

А чего он хотел? Взять меня в заложницы, беспрепятственно угнать наш звездолёт, покинуть Атриум и полететь куда ему заблагорассудится? Надеялся, что то оружие, похожее на короткую дубинку, с которым ходили охранники Джада, ему поможет? Сейчас эта дубинка, явно украденная у одного из тех охранников, топорщилась горбом под застывшим тёмным покровом, вместе с рукой примотанная к бедру Кирена.

– Могу отдать архаре, – мама ласково погладила неровную стену и под её ладонью почерневшая поверхность набухла сильнее, затрепетала. – Архары всеядны и способны поглощать и перерабатывать многие виды отходов.

Раб на замену забился вновь и, приподнятый лианами, повис над полом.

– Но за одного из вас заплачено и немало, – матушка говорила неспешно, с паузами, словно в раздумьях. – Вероятно, даже переплачено. Обещанную половину от выплаченной суммы господин Даван не вернул. Безусловно, его вины в том нет… хотя обеспечение безопасности гостей в его доме могло быть и получше. Виданное ли дело – бунт рабов, нападение беглого раба на мою дочь, захват звездолёта и всё под крышей дома господина Давана, в присутствии гостей. Что ж, господа, – по маминым губам скользнула быстрая улыбка и я заметила, как напрягся Кирен. Похоже, смекнул наконец, в какой переплёт угодил. – Моей дочери по-прежнему нужен достойнейший, а желания сию минуту возвращаться на Атриум у меня нет. Да и деньги уже потрачены. Посему сойдёмся на том, что один из вас идёт комплектом к другому, что естественно за такую-то сумму. Как это говорят, плюс один?

Матушка вопросительно глянула на Шанью, держащуюся в стороне, и та закивала, подтверждая.

– Располагайтесь, господа, – мама развернулась и направилась дальше по коридору. – Пойдём, Селенай.

Я последовала за ней.

– Ты получила что хотела, – матушка заговорила, когда оставшиеся в коконах рабы скрылись за поворотом услужливо вильнувшего коридора. – Ты пожелала этого раба… как там его…

– Кирен.

Глава 6

Каюта, выделенная рабам, выглядела ровно так, как положено выглядеть обычной каюте на нормальном корабле, не имеющим привычки изменяться прямо на глазах, превращаясь в нечто среднее между чьими-то внутренностями, древним замшелым подземельем и тропическим лесом. Гладкие серебристые стены, ровный, льющийся с низкого потолка свет, две койки по разным сторонам каюты и отдельный закуток под отхожие нужды. Даже имитация двери наличествовала. Правда, её вид изнутри сильно отличался от вида со стороны коридора. Расположение коридоров и палуб корабля, как показалось Киру, избытком статичности тоже не страдало. Всё на хименском звездолёте беспрестанно перемещалось, шевелилось и вырастало, появлялось и исчезало порой быстрее, чем мозг успевал воспринять очередное изменение. Кир, разумеется, знал о существовании живых кораблей, но скорее как о факте, одном из непостижимых явлений, коими изобиловала галактика.

Видеть своими глазами не доводилось.

Бывать на борту тем более.

И нельзя сказать, чтобы ему нравилось увиденное.

Удивительно, спору нет. Необычно, даже слишком. И, возможно, в чём-то по-своему удобно. Но находиться на борту органического корабля, понимая, что, по сути, находишься внутри огромного живого существа, – так себе ощущенье.

– Что-то ты быстро, – прокомментировал Тойд, едва Кир вернулся – или его вернули, – в каюту для рабов. Тойд полусидел, полулежал на койке, опёршись спиной об изголовье, расположенное под тупым углом. Бёдра его прикрывало такое же полотенце, какое было на Кире. – Химера была так горяча, что ты за пару минут показал ей вспышку сверхновой?

Отвечать Кир не стал. Прошёл к свободной койке, лёг, заложил руки под голову и уставился в потолок.

Упрямая девчонка.

Ещё и с обвинениями набросилась.

И целоваться наотрез отказалась.

Уронила своё полотенце, продемонстрировав крупные татуировки на теле, а после выгнала.

Матери Селенай такой расклад не понравится.

Не понравился.

Эйшан объявилась часа через три-четыре. Как подозревал Кир, перед выходом корабля из гиперпрыжка. Старшая химера вплыла в каюту степенно, истинной полноправной госпожой. Длинное её, старомодного фасона платье, убранные в сложную причёску каштановые волосы и обвивавшее шею жемчужное ожерелье не казались неуместными среди полудюжины ползущих за ней чёрных, бугристых щупалец.

Кир встал, придерживая норовящее сползти полотенце. Тойд, помедлив, тоже.

– Как погляжу, с моей дочерью ты показал себя столь же плохо, как и на арене, – без лишних преамбул начала Эйшан. – Я предупреждала её, что ты едва ли похож на достойнейшего, но Селенай решила показать норов. Момент ею выбран не самый подходящий…

По интонации ясно, что неподходящим было выбрано вообще всё, не только момент.

– Я не требовала от тебя многого… особенно в свете уже тобою совершённого, – на Тойда Эйшан не смотрела, словно его здесь не было. Щупальца сгрудились у края подола и шевелили тупыми кончиками, будто ожидая команды броситься на рабов. – А ты и с такой малостью не справился. И что прикажешь с тобой делать?

Перебирая возможные варианты окончания собственной жизни, Кир в последнюю очередь рассматривал вероятность быть съеденным и переваренным органическим кораблём. Говоря откровенно, он её, вероятность эту, вовсе не рассматривал. Кто бы вообще предположил подобный исход? Никто. Даже на Атриуме, где чего только не увидишь.

– Что скажешь?

– Она отказалась, – не факт, что в данной ситуации честность была лучшей политикой, но другие идеи голову Кира не посетили.

– Отказалась? – в ярких синих глазах старшей химеры отразилась насмешка, без лишних слов намекавшая, что сморозил он глупость.

Тойд и тот с недоумением на Кира глянул.

Молодой, крепкий, вроде не урод, а девушка, которая должна была сама на шею броситься и умолять удовлетворить её любым способом, выставила его вон.

– Да, госпожа.

– Надо же… так желала именно тебя, а теперь вдруг отказалась…

– Она… госпожа Селенай не нуждается в моём присутствии во время полёта, – поспешил исправиться Кир. – Она захотела побыть одна, пока корабль не прибудет на Хименну. От меня она не отказывалась.

– Вот как? – наигранное, нарочитое удивление насквозь пропитано насмешкой. – Что ж… поверю тебе на слово.

Два щупальца поднялись над прочими, замерли на уровне талии Эйшан.

– На Хименне нет рабства, – продолжила химера совсем другим тоном, ровным, деловым. – Посещающие наш мир с разного рода визитами получают статус гостей, имеющий ограничения как по времени пребывания на планете, так и по свободе передвижения. У каждого гостя должно быть подтверждённое приглашение от одного из родов химер или организации, берущих на себя заботы по размещению гостя и ответственность за его благополучие. Так же принимающей стороне надлежит следить, чтобы гость вёл себя должным образом и соблюдал правила пребывания на Хименне. Незваных гостей мы не любим. Гостей, тайком проникших к нам через заднюю дверь или окно, – тем более. Обсуждать условия продления срока пребывания мы не будем, вас этот вопрос не касается. Рабы, с Атриума ли, с любой другой планеты, гостевого статуса не получают. Срок их пребывания на Хименне ничтожно мал, что для присвоения гостевого статуса, что для оформления соответствующих документов. Да и о каких документах с Атриума может идти речь? Поэтому рабам присваивается статус особого движимого имущества. Что это значит для вас? Вам не потребуются приглашения и документы, которых у вас и так нет. Вы остаётесь собственностью нашего рода, никто не имеет права вами распоряжаться, кроме ваших непосредственных владелиц и меня как главы этого рода. Срок вашего пребывания не то чтобы ограничен… скорее никто не ожидает, что раб химеры проживёт дольше десяти дней. Будучи имуществом, вы не имеете никаких прав, включая право голоса, строго выполняете всё, что вам велят ваши владелицы, и шагу не ступаете без их разрешения.

Глава 7

Дом химер, белоснежный, словно вершины Северных гор, окружало кольцо тонких, что иглы, башенок, издалека похожих на частокол перевёрнутых сосулек. Лишённые окон, башенки не вырастали из приземистого здания и не примыкали к нему, раскинувшемуся двумя широкими крылами, но торчали чуть наособицу, будто и впрямь выполняли функцию заградительного сооружения. А может, действительно выполняли – в конце концов, что Киру известно об устройстве местных домов?

Ничего.

По крайней мере, дом выглядел именно домом, рукотворным статичным сооружением, не шевелящимся, не обрастающим щупальцами и не скрывающим за удивительно чёткой, правдоподобной иллюзией нутро живого существа.

Внутри дом просторен, полон света, воздуха, окон в пол и растений в горшках разных размеров, отчего больше похож на оранжерею. Или это Кир настолько отвык от такого количества живых растений вокруг? На Атриуме если и доводилось что зелёное видеть, то разве что платье на Висанне. И от голубого неба насыщенного сочного оттенка, не размытого бесчисленными куполами и щитами, тоже отвык. От чистого свежего воздуха, не пропитанного зноем, от ласкового тёплого ветерка, не несущего с собой тучи колючих песчинок. От ощущения простора и восхитительной пустоты, не забитой под завязку другими рабами и охранниками.

Стены в светлых тонах, местами расписаны узорами с цветочными мотивами – нынче цветочки ассоциации вызывали не самые приятные. Впрочем, если приглядеться, можно заметить затаившиеся среди стеблей и листьев змеиные тела, искусно вплетённые в узоры. Минимально обставленные помещения соединялись одно с другим широкими проёмами без дверей, и назначение каждого угадывалось далеко не сразу, если вовсе угадывалось. Тойд и вторая химера, темноволосая, зеленоглазая и прехорошенькая, вскоре скрылись в одном из проёмов, но Селенай за ними не последовала, повернула в другую сторону. Миновала пару-тройку помещений и остановилась перед двустворчатой дверью. Распахнула одну створку, вошла первой. Огляделась с мрачной настороженностью, будто ожидала увидеть полный бардак и разруху.

Комната как комната. Просторная, как всё в этом доме. Большое, выходящее в сад окно, вместо штор обрамлённое незнакомым Киру вьющимся растением с крупными листьями. Длинный диван у стены, усыпанный вышитыми декоративными подушками, и два невысоких кресла. Столики. И снова растения в горшках.

– Это мои покои, – помедлив, сообщила Селенай. – Гостевой покой. Там спальня, – она махнула рукой в сторону проёма, отделённого от гостиной занавеской из крупных золотистых бусин. – Туалетная комната… то есть ванная. Гардеробная…

– Комната для рабов? – уточнил Кир.

– Что? – она обернулась к нему, глянула непонимающе. – А, нет, у нас ничего подобного не предусмотрено. Раб… ты будешь жить здесь. Порой бывает так, что рабы и покоев госпожи не покидают ни разу. Еду доставят. Если тебе потребуется что-то срочное, тоже.

– Например?

– Не знаю, – Селенай беспомощно пожала плечами. В светлых штанах и рубашке навыпуск, со свободно распущенными волосами, она больше походила на обычную вестлерийку, нежели на химеру, существо по определению отличное от многих иных рас. И, пожалуй, волновала несколько сильнее, чем Кир ожидал. Она ведь химера. И не так идеально красива, как та, с которой ушёл Тойд. – Вдруг тебе захочется… чего-то особенного, что было недоступно в доме Джада.

– В доме Давана недоступно было почти всё.

– Можешь пользоваться ванной, – с ответом на его замечание Селенай не нашлась и поспешила вернуться к первоначальной теме. – Есть монитор, подключение к внутрипланетарной сети, библиотека. Выход в сад… не запрещён, но следует соблюдать осторожность. Некоторые из растущих в саду растений ядовиты.

И почему он не удивлён?

– И кусаются?

– Кто?

– Растения. Некоторые. Как на вашем корабле.

Она нахмурилась, затем перевела взгляд на руки Кира. Шагнула к нему, нахмурилась сильнее. Поймала его правую руку, перевернула ладонью вверх, коснулась подушечкой большого пальца чёрных линий на коже.

– Это матушка сделала? – спросила так, словно вживлённая в раба семенная коробка не была для неё в порядке вещей.

– Да. Аналог ошейника, как она… госпожа Эйшан сказала.

– Зачем?

– А зачем на рабов цепляют ошейники?

– Те, кого привозят на Хименну, получают временную метку. Семенная коробка это… на крайний случай, если раб неблагонадёжен, когда есть подозрения, что с ним не всё может пройти гладко.

– Я напал на тебя и пытался захватить ваш корабль. Думаю, это вполне себе признак моей потенциальной неблагонадёжности, – Кир осторожно высвободил руку. Пальцы Селенай сейчас были не такими горячими, как на Атриуме, и сама она не источала того резкого, душащего жара, ощутимого даже на расстоянии, но встревоженное её внимание к ошейнику по-хименски не особо радовало. Будто ей больше не на что обратить внимание, кроме как на коробку.

– Я скажу маме, чтобы она её изъяла.

– Не надо.

– Незачем было вовсе её вживлять. Какая в том нужда?

– Не стоит, не беспокойся, – Кир отступил, и Селенай поджала губы, запирая готовые сорваться возражения, одарила его колючим взглядом исподлобья.