Расколотый Горизонт

Капитан Жан-Люк Пикар проснулся от тишины. Не от той благодатной тишины, что царила в его каюте между сменами, когда мягкое гудение систем жизнеобеспечения убаюкивало, словно дыхание спящего гиганта. Эта тишина была другой. Звенящей. Абсолютной. Словно на одно бесконечное мгновение вселенная затаила дыхание, и он, Жан-Люк Пикар, остался в самом центре этого вакуума.

Холодный пот выступил на лбу. Сон ускользал, оставляя после себя лишь фантомный отголосок — образ расколотой чаши и голос, шепчущий не слова, а само чувство неискупленной вины. Уже которую ночь его преследовало это ощущение долга, который он не помнил, но который давил на душу свинцовой тяжестью.

— Компьютер, время, — его собственный голос прозвучал в пустоте очень странно, показавшись капитану хриплым и чуждым.

— Ноль три часа сорок семь минут, — бесстрастно ответил компьютер.

Пикар сел на кровати, проведя рукой по лицу. Он был человеком логики и порядка, капитаном флагмана Федерации, исследователем, а не мистиком. Но интуиция, отточенная десятилетиями службы на краю неизведанного, кричала ему об опасности. Не о той, что можно встретить фазерами и фотонными торпедами. О другой. Той, что приходит изнутри.

Он встал и подошел к иллюминатору. Безмолвный левиафан из металла и мечты, «Энтерпрайз-D» чертил свой путь сквозь бархатную пустоту, усеянную алмазной пылью далеких звезд. Они были его страстью, его призванием, его любовью и мечтой всей жизни. Но сегодня, глядя на них, он впервые за долгие годы почувствовал не восторг первооткрывателя, а холодное, почтительное оцепенение. Словно смотрел на величественное надгробие.

Сигнал вызова на мостик прозвучал резко, как трещина на стекле. Пикар уже знал. Что-то началось.

Когда он вошел на мостик, атмосфера была пропитана сдержанным напряжением. Коммандер Райкер стоял у своего кресла, скрестив руки на груди, а его лицо выражало необычайную серьезность. Уорф на посту тактика застыл, словно клингонская статуя, готовая к бою. Лишь Дейта, невозмутимый в своей андроидной природе, спокойно обрабатывал данные, но даже в его движениях сквозила неестественная поспешность.

— Доложить, — приказал Пикар, чей голос вернул привычную твердость.

— Капитан, мы перехватили сигнал бедствия, — начал Дейта, устремив свои золотистые глаза на консоль. — Источник — сектор 11-8, также известный как Нейтральная аномалия.

На мостике повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гулом консолей. Нейтральная аномалия. Не просто запретная зона, а шрам на лике пространства, кладбище кораблей и надежд. Место, которое Звездный флот приказал обходить за сотни световых лет, занеся в карты как непреодолимую опасность.

— Сигнал старый? — нарушил молчание Райкер. — Эхо из прошлого?

— В этом и заключается основная нелогичность, коммандер, — ответил Дейта, повернув голову к капитану. — Сигнал несет стандартный идентификационный код Звездного флота. Корабль — USS Горизонт, класс Конституция-II, пропал без вести восемьдесят три года назад. Однако, согласно временной метке, сигнал был отправлен… через шестнадцать часов из нашего будущего.

Пикар почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с температурой на мостике. Глас вопиющего в пустыне времени.

— Воспроизвести, — приказал он.

Из динамиков полился звук, от которого замирало сердце. Это был не четкий сигнал, а агония, пропущенная через жернова статики и временных искажений. Женский голос, срывающийся на крик, перемежался с треском и воем.

— …помогите… не слушайте их… это ловушка для души… они питаются… сожалением… Жан-Люк… ты должен…

Сигнал оборвался.

Имя. Она назвала его имя.

— Советник Трой? — голос Пикара был едва слышен.

Диана Трой стояла бледная, как полотно, прижав ладони к вискам.

— Капитан… я никогда не чувствовала ничего подобного. Это… не просто боль или страх. Это целый океан отчаяния, хор из тысяч голосов, страдающих на протяжении десятилетий. Но в самом его центре… одна-единственная точка. Непоколебимая, как маяк. Она ждет. Она ждет именно вас. — Диана перевела дыхание. — И она лжет. Или говорит правду. Я не могу различить. Это чистое, дистиллированное искушение, капитан. Обещание ответа на вопрос, который вы даже не задавали.

Пикар смотрел на главный экран, где мерцали координаты проклятого сектора. Приказ был ясен. Забыть. Пролететь мимо. Но голос, назвавший его имя… чувство неискупленной вины из его сна…

— Сэр, — начал Райкер осторожно, — протокол однозначен. Мы не можем рисковать флагманом Федерации ради призрачного сигнала из зоны, где исчезло как минимум четыре корабля. Это может быть ловушка ромулан, ловушка кого угодно.

— Мы не оставим воинов Федерации, даже если от них осталось лишь эхо, — низко пророкотал Уорф. Для него это был вопрос чести, простой и незыблемой.

— Вероятность успешного завершения спасательной миссии в условиях зарегистрированных темпоральных флуктуаций стремится к нулю, — добавил Дейта. — Любое наше действие внутри аномалии может привести к непредсказуемым и, возможно, катастрофическим изменениям в нашей собственной временной линии.

Они были правы. Все они. Логика, безопасность, протокол — все было против этого шага. Но есть нечто большее, чем логика. Есть кредо. Тот свод неписанных законов, что делает офицера Звездного флота тем, кто он есть. Жертвенник, на который он сам себя возложил в день присяги.

Пикар выпрямился, его взгляд был тверд, как хромосталь.

— Мистер Уэсли, проложите курс к источнику сигнала. Мистер Ла Форж, подготовьте варп-ядро к работе в экстремальных условиях. Мистер Уорф, красная тревога.

Он обвел мостик взглядом, задержавшись на лице Райкера. В глазах первого офицера читалось беспокойство, но и молчаливое понимание.

— Есть вещи, которые мы делаем не потому, что они безопасны, Номер Один, — тихо сказал Пикар, словно отвечая на незаданный вопрос. — А потому, что мы не можем поступить иначе.