Рассказы

1. В морге не курят

Жанр: ужасы | мистика

«В морге не курят» - гласила табличка над дверью приемной. Небольшая комната с потолком под три метра и стеклянным тамбуром, скрытым за массивной металлической дверью с надписью «Прием тел»… Мда… Соглашаясь на работу, Сашка представлял себе все немного иначе.

Нет, понятное дело, не в Америке живем – обноски Советского прошлого в виде массивных письменных столов, неудобных стульев и некрасивых металлических тележек – это действительность бесплатной медицины. И все же медик-третьекурсник ожидал от удачно свалившейся подработки немного большего.

- Да ты не куксся, студент. Им зе ло яарог отану, зе ихашель отану! (что не убивает, делает сильнее) – Хлопнул его по плечу улыбчивый пожилой мужчина. – Вот увидишь, у нас тут тихо, таки не в Москве живем! – Мужчину звали Азом Адриеловичем Азамсоном. Хотя абсолютно славянская внешность и не выдавала в нем мощных еврейских корней, склонность к качественному черному юмору и любовь к еврейским поговоркам, к имени в придачу, не давали сомневаться в обратном. – Вот стол, вот стул. Садись-осваивайся. Работа не пыльная – принять, все по списку записать, раздеть, обмыть, бирку крепко прицепить и в холодильник откатить. Ну а если криминальный, то зови Аза Адриеловича – и я тут! Или в комнате отдыха, значит скоро приду. Мой сотовый записан с обратной стороны телефонной трубки.

- Я что, один здесь буду?

- Как так один? Никак не один! Ниже по коридору первый холодильник, там у нас сейчас шестеро квартируются. Во второй не лезь – сломался вчера, еще не чинили. Да ты не куксся, не куксся. Захочешь чайку-кофейку, бери трубку и иди на второй этаж. Только зайцем – налил чашечку и назад. Приемную нельзя надолго оставлять. Туалет там же.

- Но я же в первый раз!

- Молодой человек. – Аз Адриелович посерьезнел и поправил на переносице очки. – Что вы как девица на первом свидании. – Патологоанатом вздохнул и снова смягчил тон. - Ваш коллега заболел и вынужден был взять отгул, весь морг сегодня на вас надеется, вы уж не подведите. Нам вас рекомендовали как ответственного и вдумчивого юношу. Будьте любезны – соответствовать. Ну а если почувствуете, что не справляетесь – звоните Азу Адриеловичу – и я тут! Только не нервируйте почем зря, я спросонья не очень-то дружелюбен. Годы, молодой человек, годы…

Работа нравилась Сашке все меньше. Начинавшаяся как необычное приключение, сулившее не только деньги на вечеринку по случаю закрытия сессии, но и автомат по патанатомии, превращалась в какую-то откровенную подставу. Тел Сашка, разумеется, не боялся - анатомичка еще на первом курсе выбила из него всю брезгливость и страх. По крайней мере, так он считал. Но остаться один на один с бюрократической стороной вопроса не хотелось.

Сашка поплотнее запахнул халат. На дворе хоть и лето, но здесь, в приемной, было холодновато. Скорее всего из-за холодильников ниже по коридору, но может и из-за чего другого.

Ко всему прочему в помещении было еще и чрезвычайно тихо. Настолько, что жужжание галогеновых ламп казалось просто оглушительным. Дико хотелось курить и подступала сонливость. Но идти за кофе совсем не хотелось. Во-первых, второй этаж, во-вторых, холодильник ниже по коридору… себя обманывать было бессмысленно: тел Сашка не боялся, но было что-то жутковатое в одиночном дежурстве в морге.

Раздумья прервал резкий и противный трезвон – звонили в дверь с циничной надписью «Прием тел». Студента передернуло, он было метнулся к столу, за трубкой телефона, но остановил себя и, попытавшись принять невозмутимый вид бывалого санитара, пошел принимать поступившего.

Из-за открытой двери показались двое в форме – взрослый мужчина и некрасивая девушка с тяжелыми синяками под глазами. Сашка плохо в этом разбирался, но судя по количеству металла на погонах, старшей по званию была именно она.

- А где Степаныч? – не по форме и совсем не дружелюбно осведомилась полицейская.

- Я за него, что у вас? – Стараясь выглядеть профессионально, Сашка решил хмуриться и поменьше болтать.

Служители закона недоверчиво переглянулись.

- Степаныч где, спрашиваю? – В еще менее вежливой форме обратилась к нему сотрудница полиции.

- Заболел. Аз Адриелович спит наверху – позвать?

Услышав знакомое имя, ночные гости расслабились.

- Не, не надо. Будить старого патологоанатома-еврея – плохая примета. А нам бы только смену доработать и домой. Тебя как зовут?

- Александр. Александрович. – зачем-то добавил Сашка.

- Значит, будешь Санычем. – констатировала девушка. – Я Марина, это Егорыч. Сегодня нас еще сменят Тимофеич и Сергей Викторович.

- Почему?

- Что? – не поняла Марина.

- Почему Сергей Викторович, а не Викторыч?

Девушка рассмеялась, надо сказать, что улыбка немного скрашивала ее унылую внешность.

- А ты смешной, это хорошо. Принимай, давай: женщина, около двадцати, документов при себе не обнаружено, прохожие нашли в парке. Видимых травм нет, причины смерти очевидной тоже. Тело свежее, считай что первый труп не комом у тебя.

Пока она говорила и передавала Сашке бумаги, Егорыч закатил в приемное отделение тележку и, подтолкнув ее к мраморному помывочному столу, аккуратно переложил тело.

- Сервис. За знакомство, Саныч. Авансом.

- Авансом?

- Санитары сами закатывают тележки и перекладывают тела. Мы сюда не заходим. – Пояснила Марина. - Вот тебе еще и урок, авансом. Ты это, дверь сразу не открывай – там коммутатор есть на стене. Знаешь ли, всякое бывает, трупы иногда тоже ценность. Вот так запрутся к тебе ряженые какие-нибудь, тюкнут тяжеленьким по голове и весь холодильник под шумок вынесут.

- Зачем? – Сашка аж опешил от таких новостей.

Марина доверительно приблизилась.

- Ну, всякое бывает. Улики после убийства скрыть, родственников шантажировать, иногда совсем отмороженные психи попадаются. Степаныч рассказывал, что у вас тут один санитар мертвых женщин того-этого. Поймали, когда одну из них ночью пытался украсть, понравилась наверно очень. Вот через эту самую дверь. Так что ты осторожнее – от живых людей всего что угодно ожидать можно.

1.1

Оставшись один на один с большим черным мешком, Сашка совсем приуныл. Такое точно возможно только в нашей стране – оставить в морге за старшего, санитара студента-третьекурсника, абсолютно без практики. Кроме того о материальной ответственности за тела его как-то не предупредили.

Парень посмотрел на лоснящийся в свете ламп большой черный телефон – ничего примечательного, просто старая трубка размером с баклажан, установленная на станцию. Звонить или нет?

Еще раз пробежал взглядом переданные полицейскими бумаги – протокол, несколько листов свободным почерком. Девушка, молодая, найдена в парке, значит вероятность «криминала» почти 100%. Ну ладно, 70-80%, нынче смертность среди молодежи от инсультов, инфарктов и прочих сердечно сосудистых недугов весьма высока. А все алкоголь и курение… сейчас бы покурить…

Приступать к обязанностям совсем не хотелось. Более того, хотелось бросить все к чертям и пойти готовиться к экзамену по патологической анатомии. Вот только вероятность сдать ее, подставив преподавателя, «одолжившего» его, Сашку, моргу в качестве санитара, стремится к отрицательной бесконечности. Другими словами вариантов у студента не было.

Плотный черный полиэтилен зловеще отражал искусственный свет. Радовало то, что тело было свежим. Как сказала полицейская - не комом, а бывает и такое!

На занятиях в лекционном зале этого же морга и в анатомичке он видел разные трупы: после аварий, пожаров. Была даже женщина изрядно поеденная собственными котами, которая пожертвовала свое тело науке. В отсутствии родственников и тесных связей с внешним миром, она почти неделю пролежала в квартире в обществе пяти голодных котов. Неблагодарные твари объели ее лицо и живот.

После этого зрелища Сашка даже охладел к мемасам с котиками, которые одно время постоянно постил себе на стену, собирая десятки лайков от сокурсниц и просто знакомых девчонок.

И все же, открывая мешок для трупа, он задержал дыхание. Как оказалось, зря – оттуда легко и ненавязчиво пахло вишнево-цветочными духами. Кажется, кто-то из однокурсниц пользовался такими же. Но лицо девушки не показалось ему знакомым.

Сашка на минуту задержался, расстегивая мешок – красивая. Чистая кожа, высокие скулы – аккуратные, немного кукольные черты лица, которые еще нежнее делали легкие волны белокурых волос. Печальное созерцание красоты оборвали внезапно всплывшие в памяти слова Марины: «Степаныч рассказывал, что у вас тут один санитар мертвых женщин того-этого».

Сашка работал в перчатках, поочередно снимая с девушки предметы одежды и украшения, внося их в специальный лист и складывая в вакуумные пакеты. Добра было не много – из всей одежды на ней была лишь пара балеток, легкое платье, серебряная цепочка с кулоном-сердечком и серьги-гвоздики. Осталось снять нижнее белье.

Вопрос с осмотром красивых пациенток перед будущим врачом, а ныне третьекурсником Александром, еще ни разу не стоял. Все немного осложнялось еще и тем, что вопрос пальпации женского тела, стоял перед ним всего пару смутных раз.

В темноте.

После отвязной студенческой попойки.

Ругая себя за смущение и так некстати, вообще некстати, накатившее возбуждение, Сашка пообещал себе сразу после этого выпить чашку кофе и скурить, хоть в туалете, пару сигарет.

Когда с бельем и описью было покончено, он почти выбежал из приемной в коридор и, промчавшись мимо холодильников номер 1 и 2. Не замедлял шаг, пока не добрался до лестницы на второй этаж. Уже миновав первый пролет, он вспомнил про злосчастную телефонную трубку, оставшуюся на станции.

Можно было и не возвращаться, но он собирался подарить себе не пять, а пятнадцать-двадцать минут наедине с кофе и сигаретами без красивых мертвых женщин. Решив, что лучше не связываться со старым патологоанатомом-евреем, Сашка поспешил обратно. К его удивлению идти по коридору мимо холодильников было не так уж и дискомфортно.

Протяжный скрип раздался из приемной, когда парню оставалось лишь открыть дверь – сердце его моментально ушло в пятки, а сам он обратился в слух.

Воры… - Подсказал внутренний голос. – Что делать-то?

Телефонная трубка осталась в приемной, но всегда можно было просто подняться наверх и разбудить патологоанатома, кроме того в комнате отдыха наверняка есть еще один телефон. Все эти мысли пронеслись в голове Сашки мгновенно. Также как и пришедшее решение – нужно убедиться, что действительно воры. Морг располагался в старом здании, а в них, как известно, вечно что-то скрипит и шумит.

На счастье дверь в приемную была закрыта неплотно.

На цыпочках, почти не дыша, Сашка подкрался к ней и попытался рассмотреть помещение. Поначалу ничего видно не было, но в миг что-то темное мелькнуло в стороне от доступного угла зрения – большая тень! Кто-то явно передвигался возле помывочного стола, на котором лежало тело девушки. Сам того не ожидая, Сашка отшатнулся и громко, на весь коридор скрипнул мягкой резиновой подошвой кроссовок о холодный скользкий мрамор. Парень буквально каждой клеточкой тела ощутил, как кто-то за дверью настороженно напрягся.

Вариантов оставалось немного – нужно было действовать и Сашка, включив хмурого санитара, решительно и как ни в чем небывало шагнул в приемную.

- Ты еще кто? – слова вырвались совершенно непроизвольно.

Перед ним, виновато ссутулившись, стоял средних лет гость из ближнего зарубежья. Национальность его Сашка едва ли смог бы определить, но это был точно не тот, кого он ожидал увидеть. Субтильный и жилистый, смуглый, на голову или даже еще ниже Сашки, он производил впечатление плохо питающегося и очень тяжело работающего человека.

- Ты кто? – более спокойно повторил он свой вопрос. Ощущение опасности миновало, и пульс начал приходить в норму.

- Мишельге. – Тихо и даже смущенно произнес незваный гость, с ярко выраженным восточным акцентом. – Мишельге – помощник санитара. Полы мыть пришел.

- Полы мыть? Ночью? – Опешил Сашка.

- Ну да! Днем стройка, вечером поломойка. Жена у меня, дети четверо, работу работать надо, чтобы все в школу ходили, потом продукты-тетрадки еще покупали. Дома работы нет.

1.2

Кофе, сигарета и свежий ночной воздух.

Сашка сидел на подоконнике открытого окна в туалете и наслаждался всеми составляющими своего перерыва. Размышлял о девушке, о Мишельге и о странных злоключениях жизни, приведших его в этот морг именно этой ночью. Думал о том, что нужно будет обязательно выяснить, кто была эта девушка, все же, как не крути, она оказалась его первой пациенткой. Ну, если это конечно можно так назвать.

Дверь за спиной скрипнула и, шаркая тапками и зевая, в ее проеме появился Аз Адриелович. Мужчина, не глядя, махнул Сашке, мол, «кури дальше, не волнуйся», и направился к писсуарам.

Философское настроение было безвозвратно испорчено естественными звуками мочеиспускания, поэтому Сашка поспешил потушить сигарету, одним глотком допил кофе из бесхозной щербатой кружки с надписью «Winter is coming» и направился к выходу.

- Где халат потеряли, молодой человек? – Не прерывая своего занятия, осведомился патологоанатом. - Не иначе запачкали?

- Нет, внизу оставил, на теле.

- А что так? Боитесь замерзнет? – хохотнул мужчина, поправляя штаны.

- Нет, там девушку привезли. Я ее пока оформлял уборщик пришел. Накрыл, чтобы его не смущать.

- Уборщик? Витька что ль объявился?

- Нет, Мишельге зовут.

- Мишельге? – лицо патологоанатома вытянулось и побледнело. – Какой, бен кальба, Мишельге!!?

Минуты, которые они потратили на то чтобы спуститься на первый этаж и преодолеть коридор показались часами. Аз Адриелович, несмотря на свой возраст, бежал на ровне с Сашкой, а в том уж точно дури хватало.

«Дебил, как же можно было его там с ней оставить!» - ругал себя парень и одновременно пытался прикинуть, сколько же прошло времени с его ухода, и что за это время самозванец мог сделать с телом девушки. В ответ на последний вопрос, сознание податливо предлагало варианты разных зверств. Но ничто не могло сравниться с тем, что ждало их за дверьми приемной.

В начале, Сашка решил, что лживый Мишельге молится у промывочного стола, прижавшись к руке девушки. Он было кинулся к нему, но Аз Адриелович поймал его за свитер и потянул назад. В тот же миг до слуха парня дошли звуки, которые доносились оттуда – низкий рокот, нервный прерывистый рык и мерзкое чваканье-похрустывание.

- Он ее что… - голос Сашки осип до еле слышного шепота. – Ест?

- Александр, у вас зрение лучше. – Почти так же тихо ответил ему патологоанатом. – Посмотрите, у нее глаза, рот на месте?

- Что? А… нет… глаз и… - Все лицо было измазано кровью, но без потеков. Было отчетливо видно, что ее вытерли или еще хуже – слизали. На месте глаз зияли бордовые провалы, а от губ остались два неровных лоскута, за которыми виднелись белые зубы. Кроме того у девушки не было одного уха и части груди.

Почти теряя сознание, Сашка повис на плече у Аза Адриеловича и зашептал ему прямо на ухо.

- Нужно звонить в милицию, скорую. Вы слышите. Это сумасшедший…

- Тихо вы. Это же не человек.

- Да что вы несете!

- Присмотритесь, неужели не видите?

От добродушного Мишельге в образе существа обгладывавшего руку девушки действительно мало что осталось. Его рот стал шире, растянувшись от уха до уха, так что за несмыкающимися губами стал виден бесконечный ряд зеленовато-желтых, мелких клыков. Серая пелена заволокла глаза. Кожа приобрела оливковый оттенок и огрубела. Волосы на голове теперь плавно переходили в густой подшерсток на шее, загривке и далее скрывались под грязной, растянутой рубашкой. Пальцы рук вытянулись, словно к ним добавилось еще несколько фаланг.

- Штрига… - прошептал патологоанатом. – Настоящий штрига! Они умеют притворяться людьми.

- Что это? Что нам делать-то?

- Не шуметь. Штрига уязвим только когда питается – почти ничего не слышит и не видит, а убить его можно железом.

- Убить его!? – Сама мысль о том, чтобы подойти к этому существу ближе, чем он уже стоял, вселяла в Сашку не страх а панику. – Чем убить?!

- Пулей было бы идеально. Но я подозреваю, что у вас ее нет. Так что давайте думать.

- Нужны пули? Давайте вызовем полицию – у них есть и пули, и пистолеты.

- Не глупите, он таки почти доел. Всего-то пальцы остались. Они в основном кровью питаются, только перед пальцами устоять не могут, ну и глазами.

В этот момент штрига оторвался от пожеванной руки, которая выглядела так, словно ее засунули в блендер, и сонно, на четвереньках, точно ленивец переходящий дорогу, пополз под помывочным столом к другой. Добравшись, смачно откусил одну из фаланг пальцев и принялся всасывать выступившую кровь.

- Боже ты мой… - не сдержался Сашка и начал креститься.

- Бессмысленно. Вот если бы вы были священнослужителем, ну или я. А так, наш вариант только железо. Однозначно. Двигайтесь аккуратно, если увидите что он перестал жевать – просто замрите ненадолго.

Патологоанатом начал медленное движение по краю комнаты, попутно осматривая ее. Сашка же остался стоять на месте.

Как вести себя, когда сталкиваешься с немыслимым наяву? Закрыть глаза и досчитать до десяти? Ущипнуть себя? Или может быть попробовать принять все как есть, а потом уже разбираться?

Аз Адриелович привлек к себе внимание Сашки, размахивая длинным металлическим прутом, который использовался для открывания форточек, размещенных почти под потолком приемной. Одна из них была приоткрыта, видимо так это существо и проникло в комнату. Мужчина подошел ближе, протягивая с расстояния трех шагов 1,5 метровый кусок витого железа.

- Вот. Теперь убейте его.

- Я? – Опешил Сашка. – Я вообще не понимаю, что тут происходит.

- Ну-ка прекратить истерику. Держите прут, цельтесь в сердце, голова вряд ли подойдет.

- Да эта железяка тупая! Что если оно кинется на меня в ответ?

- Не кинется, он жрет. Пока жрет – не может кинуться.

- Вам это на занятиях патанатомии рассказали?

- Нет. – Мужчина замялся. – Бабушка рассказывала в детстве.

- Ах, бабушка…

1.3

Огонь успокаивает. Теплые переливчатые сполохи действуют как гипноз. Погружают в транс. Отсеивают тревоги.

Сашка сидел в хлипком старом кресле без подлокотников, невесть как оказавшемся в подвале морга и курил одну за другой. Студент смотрел на огонь, плясавший в маленькой печи крематория для биологических отходов. Настоящего, для тел, в их морге не было, как и в городе вообще. Поэтому тело Штриги пришлось предварительно расчленить. Аз Адриелович предложил поучаствовать в процессе в образовательных целях, но Сашке было тяжело даже пару слов связать.

Разглядывая язычки пламени, облизывавшие стекло печи, он все думал, не сошел ли с ума. Не было ли все случившееся ночью плодом его больного воображения?

Рассказывая о чудовище, явившемся в морг их маленького города прямо из средневековых еврейских сказок, патологоанатом пояснил, что девушка была выбрана жертвой не случайно. Скорее всего, его к ней приманили колдовством или она сама себе его приворожила, гадая на жениха в священный день.

Анализировать еще и возможность существования магии Сашка был просто не в силах. Все случившееся хотелось просто развидеть, ведь никто и никогда ему не поверит, при том, что с этим теперь придется как-то жить.

Девушку было решено поместить во второй холодильник с неисправной системой охлаждения, а потом списать повреждения на естественные и необратимые процессы, ну и техническую неисправность рефиджиратора, конечно. После того, как общими силами была приведена в порядок приемная, Аз Адриелович предложил Сашке не кукситься и идти в патологоанатомы. Обещал оказать всяческое содействие и поддержку в дальнейшем получении образования и профессии.

Но все, чего теперь хотелось Сашке – это закрыть чертову сессию и нажраться вусмерть.

Конец первого рассказа.

2. Ведьма из Шалфеево

Жанр: мистика | фэнтези

Филипп Андреевич вышел на балкон, картинно распахнув обе двери, хотя довольно было бы и одной, чтобы выпустить на свежий воздух его субтильную фигуру. Сразу за балюстрадой шумели кронами тополя и заливались сверчки, повествуя о скором наступлении ночи. В этот момент поручика охватила прохлада. Вечерняя прохлада, наполненная ароматами летних трав и в особенности шалфея, которого на сотни верст вокруг было море разливанное. К слову, от всего этого богатства и пошло именование их уездного городка - Шалфеево.

В Шалфеево и дышалось привольно и также жилось. В особенности вечерами, когда спадал летний зной. В особенности по четвергам, когда здесь, в доме генерала Чайкина-Соколовского слетались на суаре все важные птицы города.

Среди них по обыкновению были: юная Клавдия Леонидовна, жена престарелого городничего, уважаемого помещика Сергея Степановича Соловейкина; Павел Никанорович Стриженов – почтмейстер; доктор Пичугин, Святослав Ильич – начальник земской больницы; Аркадий Гаврилович Воробьев - крупный делец, владелец считай что всех торговых лавок в городе; собственно Анна Егоровна Чайкина-Соколовская, привечавшая знатных гостей в отсутствие мужа, да и он, Филипп Андреевич Вронский, отставной поручик, помещик и просто заядлый холостяк, страстью которого были лишь две вещи – коллекционирование бабочек и скупка разорившихся поместий.

По поводу своей отставки в столь низком звании он сокрушаться любил, ведь причиной ей служил трагический, но крайне занимательный несчастный случай, произошедший с ним в канцелярии при участии печатного пресса, лишившего поручика Вронского как есть всех пальцев левой ноги. Но, надо сказать, делал он это всегда не слишком усердно, с превеликой осторожностью! Чтобы кто не дай Бог не подумал, чего постыдного. А то ведь много дезертиров, да самострельщиков во времена Крымской войны было - ну как, уличит кто, чем докажешь, что не шельма?

По обыкновению, пили кофе, который купец да торговых дел мастер Воробьев выписывал для их суаре аж из самой Колумбии, и играли в вист. Но сейчас все чаще в дурака. То из-за Клавдии Леонидовны, которая, стоило заикнуться кому-то про вист, хваталась за голову, ссылаясь на мигрень и упрашивала чего полегче. Разумеется, мигрень! Как не заработать головные боли, если все время проигрываешь в любимую обществом игру. Чай не состояние, конечно, а все же обидно каждый раз уходить ни с чем, да и для статуса жены городничего не пристало. Собственная юность претила ей и заставляла и без того чувствовать себя неуверенно в этом единственном подходящем к ее положению кругу.

Но сегодня молодая дама изрядно запаздывала и партейку все же удалось разыграть без нее, чему Филипп Андреевич был несказанно рад.

- Поручик? Милый друг, извольте к столу для новой раздачи! – пропела из гостиной Анна Егоровна. Муж ее, генерал Чайкин-Соколовский, даже уйдя на пенсию по выслуге лет, не сидел на месте. Вечно был в разъездах по своим земельным и банковским делам, оставляя ведение хозяйства и домоседство жене. Но она и не возражала, да к тому же и нисколько не печалилась! Флиртовала со всеми и каждым в своей особой, матушкиной, назидательно-игривой манере. Вот вроде и кокотка, а все та же генеральша – палец в рот не клади.

В комнате витал аромат свежесваренного колумбийского кофе и французских духов, которые Анна Егоровна выливала на себя в большом количестве. К сожалению, могла себе позволить, потому как ее дочь, вышедшая замуж за французского дворянина, посылала их матери регулярно. И от этой бури ароматов голова у поручика Вронского кружилась и болела даже больше, чем у Клавдии Леонидовны от виста.

Вокруг круглого стола помимо гостеприимной хозяйки, точно рыцари Камелота восседали Стриженов, Пичугин и Воробьев. Все господа, уже вышедшие из того возраста, который можно считать молодым, но все же еще не старые, хоть и побитые временем. Воробьев, к примеру, был изрядно упитан и лыс, а Пичугин носил седые бакенбарды, настолько пышные, что вполне будут считаться неуместными в обеих столицах. Но то там, а не здесь.

Дверь в гостиную распахнулась без стука и в комнату влетела раскрасневшаяся от спешки жена городничего. Не говоря ни слова, матрона прошествовала к столу у серванта и, только налив и опрокинув в себя стакан воды, снизошла до объяснений своего неподобающего поведения.

- Господа, это что же творится! Да среди бела дня!

- Погодите, Клавдия Леонидовна, присядьте – проявил заботу Воробьев и, встав, отодвинул для дамы стул. Опомнились и другие господа, поднялись со своих мест.

- Благодарю, Аркадий Гаврилович. Ох, простите мне, но вы бы видели все своими глазами, тоже бы «Отче наш» позабыли - сказала дама, положа руку на сердце и переведя дух, продолжила. – Я задержалась в аптеке, покупала глазные капли для Сергея Степановича, как вдруг вошла она… и словно солнце зашло, будто потемнело все вокруг, вот вам крест, я даже перекрестилась тогда! Высокая, как каланча и вся в черных кружевах, да еще и шемизетка на ней, ох стыдно сказать, все видно… такие платья откровенные, знаете где носят? У нас таких заведений нет. Я, разумеется, сама не знаю, да мне про то сказывали. Прошла, значит, мимо, точно пава, даже не поздоровалась! И сразу к прилавку, и вперед меня встает, да говорит аптекарю что надобно. Я просто не нашлась что сказать. А аптекарь, точно кот перед рыбой - давай щуриться да кланяться: «сию минуту-с», говорит, «как прикажете-с», будто императрица она, не меньше, а меня словно и не было там никогда! Я, конечно, говорю, «позвольте», а она как обернется на меня, как зыркнет своими глазищами черными из-под вуали и улыбку свою тянет, хищную такую и молчит. А потом сказала, точно змея прошипела: «вас, дескать, заждались уже - поспешите». У меня как сердце схватило, как схватило… – голос Клавдии Леонидовны сорвался на слезы и Воробьев учтиво протянул ей свой платок. – Господа, я почувствовала, как руки немеют и давит в груди, а у меня ведь матушка под самый пост от удара скончалась. В общем, я как есть выбежала оттуда и словно в тумане была, пока сюда не добралась. Вот вам крест, не полегчало, пока не доехала. Уж не знаю, что это за пиковая дама, но такого ужаса в Шалфеево я отродясь не испытывала!

2.1

Мужчина деловито поправил манжеты и отхлебнул ароматный напиток из кофейной пары, элегантно отодвинув мизинец.

- Вы меня знаете, я в своем департаменте все держу на полном контроле. Для нас точность – это честь, а служба – гордость. Но иногда поневоле что-то да узнаешь. Знаете ли, конвертик плохо заклеился, на посылке веревочка перетерлась. То непорядок и требует исправления. Чтобы почтальонам неповадно было туда заглянуть и что-нибудь умыкнуть.

- Ох, да перестаньте же, мы вас ни в чем таком не подозреваем. Что вы там увидели? – не удержался поручик Вронский, на что получил неодобрительный взгляд Стриженова.

- Престранные посылки, господа и дамы. Престранные. Вот только вчера мы получили набор из диковинных приборов и колб, по виду так целая химическая лаборатория. До того получали много книг, притом все больше на латыни и греческом. Я в языках не силен, признаться, только лишь буквы разбирать и научен, да что мне… даже немецкий ни разу за всю жизнь так и не пригодился. Медицина там какая-то, да философия. И письма, вот буквально со всего света! Сегодня только из самого Парижа писаное пришло. Так и хотелось марку поддеть… - Стриженов опомнился и, покраснев, попытался сделать вид, что последнего не произносил, сконцентрировавшись на чашечке колумбийского кофе.

- Интересно. – Протянула Анна Егоровна. – И как же зовут ее, нашу новую соседку? Удивительно, что я никак с ней все еще не пересеклась.

- И вовсе ничего удивительного – отозвался Воробьев. – В моих лавках и магазинах она появляется все чаще под закрытие, а закрываемся мы, как вам известно, после заката. Вот только солнце заходит – и вот и она, наша постоянная покупательница, Елизавета Леопольдовна ее имя.

- Елизавета Леопольдовна Вильчурская? – задумчиво переспросила генеральша.

- Фи, какое нелепое сочетание! – взвилась жена городничего. – Это ведь надо к такой известной и приличной фамилии, такое имя и отчество! Вот уж точно, без согласия родителя браком сочетаться – только на беду.

- Кажется, слышала я об одной Елизавете Леопольдовне, - припомнила наконец хозяйка дома, - дочери отставного генерала, личного дворянина. Мне о том рассказывала моя давняя подруга, не буду называть имен, но она весьма приближенная к Ее величеству особа. Так вот, та девица умудрилась дважды опозориться! Сначала своей интрижкой с одним из великих князей, а потом еще и скандалом на его венчании. Представляете, явилась туда незваная в траурном платье, ворвалась посреди церемонии и устроила форменный беспорядок, крича на весь храм о своих любовях… что тогда творилось… Говорят, ее чуть не поместили в дом для умалишенных, но в последний момент великий князь сам похлопотал перед матушкой и выпросил у нее снисхождения… ох! Ведь выдали ту Елизавету за какого-то захудалого дворянина…

- Батюшки, ведь сходится! – вовсе не по-мужски охнул доктор Пичугин.

- А что, если она это и есть?

- Да не обязательно же она!

- Нет, не может быть столько совпадений! А что же дальше, дальше-то, что было?

- Ох, если это и правда она, то не к добру… О ней при дворе слухи разные ходили. И поговаривали о том, что она никаких методов не страшилась, чтобы своего добиться – великого князя увлечь, да и самой великой княгиней стать. Тщеславие этой барышне голову кружило. Тяжело детям личных дворян в жизни устроиться, сами знаете. И про чары темные там тоже слухи были, будто бы она в дружбе с каким-то английским эзотериком Кроули, который даже взял ее в ученицы.

- Ах! А что, если это она последнего князя Вильчурского в могилу свела? – поделилась подозрением жена городничего.

Все вздрогнули, когда в дверях гостиной раздался стук и за ними появился Семен фарфоровым чайным сервизом на мельхиоровом подносе.

Клавдия Леонидовна три раза перекрестилась. Глядя на нее, и Стриженов потянулся, но на полпути передумал.

- Что так долго?

- Простите, барыня. Там Иванищев опять пришел, на ремонт церковной крыши просить. Изволите гнать, как в прошлый раз? Я уж сказывал, что вы отдыхать изволите, но он говорит, что в третий раз пришел и теперь нипочем не уйдет.

— Вот так вечерок. – Заметил Пичугин и расхохотался. – А что, матушка, вдруг недаром поп именно сегодня к вам явился? А все же ему, божьему человеку, про все это бесовское должно быть больше известно? Ведь, как говорится, знай своего врага в лицо!

- Иванищеву-то? Да ему бы лишь бы денег выпросить. Будто ему прихожане мало подают. Хотя вот если бы в храме душевнее службу вел, а не бубнил бубном себе под нос, так может и подавали бы больше. Так нет, угораздило генерала один раз ему пожаловать на золочение иконостаса, так он теперь за каждым гвоздем сюда кланяться приходит. И не отвадишь ведь! – пожаловалась генеральша.

— Это что! Вот к мужу моему в управу надоели уже просители ходить. Все требуют мост через реку починить, так на что чинить? Бюджет на то в казне не резиновый, а мост пока стоит. Ведь есть и поважнее дела – нет, ходют и ходют. У Сергея Степановича от них только грудная жаба тревожится. И ведь как чувствуют, мы только собрались забор в поместье справить – они снова тут как тут, со своим этим мостом.

- Ладно. Пусти Иванищева, послушаем, что скажет. Только заставь сапоги прежде отмыть. Снова запачкает мне все ковры.

Семен вежливо склонился и тотчас скрылся за дверью.

- А знаете, - хмуро сказал Воробьев, припоминая, - я ведь намедни посылал к княгине престранные покупки. С моего птичьего двора ей доставили тринадцать черных петухов… и еще черного козла. Причем нужен ей был непременно черный и непременно молодой. Запомнил потому как странная просьба, пришлось во все свои дворы приказчика послать, чтобы разыскать.

Клавдия Леонидовна охнула и прикрыла рот, словно страшась, что туда что-то ненароком залетит.

- Да как же это. Она что же и здесь, в Шалфеево свое бесовство творить собирается? И зачем же ей это? Что забыла-то она здесь?

- Как что? – Ухмыльнулся поручик, смутно нащупав что-то важное в этой мистической беседе. – Известно что! Судя по всему, эта дама только до одного охотница, титул ей да богатства подавай. А поскольку титул теперь при ней, подавай второе. А кто у нас самый богатый? Всем известно, что ваш муж, Клавдия Леонидовна, Сергей Степанович Соловейкин.

2.2

В дверь вновь постучали, и за ними показался совсем еще молодой священник, должно быть бывший моложе всех присутствовавших в этот вечер в гостиной. Худой и сильно изможденный, словно только начал оправляться после затяжной болезни, он держался скромно и подчеркнуто вежливо.

- Отец Федор, а вот и вы. Заходите, милости просим! Позвольте угостить вас чаем с ромашкой?

- Благословите батюшка! – подскочила к нему жена городничего и смиренно склонившись, поцеловала предоставленную руку, а следом за ней подошел за благословением и Стриженов.

- Доброго вечера и прошу прощения, за столь поздний мой визит. Я, матушка, надеялся вас застать одну, кроме того, Семен передал, что вы изволите отдыхать.

- Простите и нас, отец Федор. Это моя вина, не хотела вас смущать, мы здесь в карты играем. Знаю, не лучшее занятие, но что поделать – грешны. Вы все по поводу крыши? Я уже передала мужу вашу просьбу. Вот, только вчера в письме о том напоминала. Он все еще в Москве, но, думаю, в скором времени вернется и мы сможем помочь вашей беде.

- Дай то Бог, дай то Бог.

- Отче, - обратился к нему поручик Вронский, - у нас здесь вышел спор. Как вести себя православному человеку, если на своем веку ему не посчастливилось с ведьмой-колдуньей столкнуться.

Отец Федор задумчиво потер только начавшую набирать густоту бороду и, наконец, молвил:

- В двадцать втором стихе девятнадцатой главы книги Левит, говорится: «Не ешьте с кровью; не ворожите и не гадайте» и еще в книге пророка Михея 5:12 сказано, «исторгну чародеяния из руки твоей, и гадающих по облакам не будет у тебя». Думаю, то нам ясно говорит сторониться всякой бесовщины и ведовства.

— Это всенепременно, но что, если встретишься с ведьмой и она против тебя зло затеет? Что тогда?

- Да, отче! – поддержала поручика Клавдия Леонидовна. – Как уберечься?

- А здесь, сестра, вспомни псалом 22 – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, так как Ты со мной» и ничего не бойся, потому что так и есть. Православному человеку, истинно верующему и перед Господом чистому, нечего бояться таких ужасов. Думаю, то плод воображения больше и злых людей фантазии. В средние века в Европе и Америке много людей больных, а не одержимых на костер свели из-за глупых страхов и собственных нечистых целей. Думаю, если даже половина из них справедливо обвинена была и, то не Богоугодное дело. Ведь в Книге Бытия говорится, что Господь обещал помиловать Содом и Гоморру, если Авраам найдет там хоть десять праведников!

Все призадумались. Но Клавдия Леонидовна была теперь полна решимости докопаться до истины.

- А что же, Священное Писание не говорит нам о том, что делать с ведьмами, которые точно ведьмы? Неужели там нет такого, отче?

- Ну, - замялся отец Федор – есть, разумеется. Вот, например, хм… как бишь там было-то… в книге Исход 22:18 сказано «Ворожеи не оставляй в живых», но такое указание всегда нужно рассматривать в канве повествования. Что ж, Анна Егоровна, благодарю вас за чай и вас господа. И за беспокойство извините, никак не хотел помешать вашему вечеру. Дозвольте зайти, когда генерал вернется, матушка? Я, признаться, не знал, что он только решить мою проблему может. Вовсе и в мыслях не было вас попусту беспокоить!

- Ну, что вы отец Федор…

Едва Семен закрыл дверь за священником, в зале загудели голоса.

- Слышали, что сказал отец Федор - в живых не оставлять! – Неожиданно кровожадно выступила жена городничего. – Все, потому что только зло от ведьм и упадок. Я слышала, что они хоть весь город могут с ума свести и к нечистому отправить.

- Склонен поддержать Клавдию Леонидовну, - поддакивал ей поручик – как-никак тринадцать черных петухов и козел! Кто знает, на что способна ведьма с эдаким арсеналом.

- Право, как можно! – Призывал Воробьев, который пришелице явно симпатизировал. – Вдову на растерзание? Да что же подумают о Шалфеево, когда слухи пойдут.

- А вы бы помолчали лучше, Аркадий Гаврилович, - осадил его Вронский, - вы так-то, если рассудить, поставщик оружия в данной ситуации.

- Погодите, господа. – Остановила их генеральша. – Что же мы, звери с вами? Нам ясно, в самом деле, только одно, что эта дама одним только своим приездом внесла смуту. Бесспорно, что нам такие соседи не нужны. Полагаю дело это можно решить вполне малой кровью – указать Елизавете Леопольдовне на то, что ей здесь не рады и попросить ее из города. Уж на это мы способны и вполне имеем право.

- Все правильно, Анна Егоровна, - подхватил ее мысль поручик. План в его голове к тому моменту оформился окончательно. – Мы, как сознательные горожане просто обязаны это сделать. Вы только подумайте, эта женщина мало того, что темная лошадка, так еще и явно продемонстрировала нам свое отношение своей скрытностью и хамским поведением по отношению к юной Клавдии Леонидовне. Жене городничего, на минуточку! Я, как мужчина, готов даже ради того понести потери – я выкуплю ее землю и старый дом… да! Я выкуплю все ее наследство в Шалфеево, чтобы у этой женщины не было повода вернуться!

Услышав такое, Клавдия Леонидовна пустила слезу и не жалела рук на аплодисменты.

- Филипп Андреевич, то поступок настоящего мужчины. Я вас теперь безмерно уважаю!

Доктор Пичугин тихо поправил сползшие на кончик носа очки и мысленно присвистнул, наблюдая за созревающем на его глазах планом выдворения ведьмы из их города.

Бедная, бедная женщина… она ведь и не знает, с кем связалась…

2.3

В десять часов по полудни следующего дня на каменный мост через глубокую речку Ключная, что отделяла город Шалфеево от большой дороги на Москву и запустелого поместья князей Вильчурских, въехали четыре кареты с господами и дамами, видными представителями городской элиты.

Въехали с одного края, да другого так и не достигли.

***

- Ну, что они тебе? – про гундосил Ацебрук и лениво перевалился на другой бок, щурясь от дневного света. – Будто первые такие или последние? Вот уж еще души на свою совесть брать. Были бы то хоть душегубы какие…

- Так-то душегубы и есть. – Огрызнулась Лизавета. – Людоеды. Поделом им.

— Вот уж карты разложила и все поняла, да? – прыснул кот-фамильяр и серьезно посмотрел на свою хозяйку-ведьму. – Да что тебе с них? Ну, лжецы. Ну, склочники. Ну, жадобы и подлецы, пусть даже воры и разлучники. Когда ты такой мелочью промышляла? Нам кто посерьезнее нужен, чтобы душу твою выкупить. Диктатор какой-нибудь или может черная вдова. Поехали во Францию, говорю тебе. Нюхом чую - что-то вот-вот начнется в той части света. Там уж поживимся как следует!

Ведьма только поджала губы и отвернулась к котлу. Там, в зеленом бульоне плавали, время от времени всплывая на поверхность, пять куколок, навязанных из кукурузных рылец.

- Скучаешь?

Промолчала.

- Мы если в этом доме застрянем, впустую жизнь проживем. А я говорил тебе, что ведьме нельзя влюбляться. Такая любовь обречена…

- Знаю. – Огрызнулась девушка. – Ладно, так и быть, прощу. Но не всех. Доктора этого прощу и торгаша. Хотя нет, торгаша не прощу. Он даже бедняков обманывает. Доктор хоть зла никому не делает… хотя все одно распутник. Лишу его мужской силы, вот что! И пусть дальше людей лечит, только теперь без помех.

- А генеральшу?

- А ее за что прощать?

- Ну… так она тоже ничего плохого. Вроде.

- Да она ж в городе главная змея! Все зло здесь с ее попустительства. Вот такое закрывание глаз на несправедливость, оно может и похуже некоторых грехов.

- Лиза, Лиза… и что бы твой князь на это сказал? Думаешь, ему нужна вся эта месть? Ну, разорили они его отца, ну да и что с того? Отец его тоже жестоким человеком был, может и поделом ему. Что ты взъелась-то на них всех?

Девушка задумчиво поводила в котле поварешкой и затем решительно выловила одну из фигурок, да выложила ее на пол.

- Оклемается доктор. А что князь бы сказал — уже не важно. Нет его. Даже тело его уже наверно горное зверье по норам, да гнездам растащило. Но и это пустое. Не в отце его дело и не в деньгах. Понимаешь… он же любил этот город за что-то… вот я и почту его память, сделав Шалфеево лучше. Тут красиво. – добавила она немного подумав. – Поживем здесь еще с годик, воздухом подышим и поедем к этим твоим французам. Раз уж ты там что-то «нюхом чуешь».

Конец второго рассказа.

3. Другой принцип

Жанр: фантастика | криминал

В этом старинном зале с высокими колоннами и блестящим мраморным полом, только судейская ложа и скамья присяжных все еще напоминали о традициях прошлого. В остальном, все было полностью подчинено духу времени: паровые экраны для демонстрации визуальных материалов, сферические галопроекторы для дистанционной дачи показаний и, конечно же, БА2118 Безинтеллектуальные Андроиды, просто машины для выполнения механической работы в зале суда - принести, убрать, задержать, вывести.

Заседание шло уже несколько часов, рассматривалось дело об убийстве семьи; злоумышленник проник в дом с целью наживы, но не учел, что семья вернулась из отпуска на неделю раньше – сопротивление, оказанное отцом семейства и наркотическое опьянение преступника, привели к ужасным, кровавым последствиям – убийца не оставил в живых даже младенца.

Со стороны потерпевших не было никого из близких. Только несколько друзей и соседей пришли дать показания, кто по повестке, кто по зову совести. Это трагичное дело вел пожилой, но весьма уважаемый судья. Злые языки любили порассуждать за его спиной, что потому он и не покидает своего поста так долго, что за всю жизнь, наполненную рабочими буднями и даже выходными, с засиживанием в кабинете до поздней ночи, живым и нужным, старый судья чувствовал себя только в этих гротескных стенах.

Скамья подсудимых была пуста, в отличие от зала и скамьи присяжных – люди любят кровавые истории о своих соседях, посмотреть на процесс сбежалась, казалось, половина города, в зал пустили даже журналистов, которые, стоило кому-то заговорить, сразу же пускались жадно это фиксировать. От того, показания преступника были представлены в записи, дабы не поднимать волнения среди и без того возбужденной толпы.

- Выслушав все материалы дела, присяжные пришли к единому мнению и проголосовали по всем пунктам. – Александр, молодой щуплый парень, как и другие, был выбран слепым методом при помощи стандартного протокола юстиционного ИИ. Более того, путем повторной жеребьевки ему выпала роль старшего присяжного заседателя, что было очень некстати из-за ужасного состояния его здоровья; парня который час мучили головная боль, тошнота, озноб и кашель, от так некстати приключившейся простуды. - По обвинению в убийстве с особой жестокостью четверых человек, среди которых двое взрослых, подросток тринадцати лет, а также… а также младенец, мы, присяжные, единогласно считаем подсудимого Алекса Буро, виновным без смягчающих обстоятельств. – Зал вокруг зашумел и наполнился вспышками – судья призвал к порядку, но вместо того, чтобы продолжить дело, внезапно обратился напрямую к старшему присяжному заседателю.

- Скажите, господин… - судья, сдвинул пару страниц в планшете перед собой, чтобы посмотреть имя старшего присяжного, - Быстров, неужели за все время ведения дела ни один из присяжных не отклонился от общей точки зрения? Ведь убитый все же напал на господина Буро и нанес ему серьезную черепно-мозговую травму. Вы выслушали здесь показания нескольких специалистов, которые утверждали, что эта травма в купе с его состоянием, вызванным приемом психотропных веществ, почти наверняка сказалась на психике подсудимого и привела к временному помешательству, закончившемуся тем, к чему в итоге привело. Неужели ни один из вас не нашел в себе сочувствия к этому бездомному сироте, которого тяжелая зависимость толкнула на совершение преступления?

По залу прошелся удивленный шепот. Было крайне странно слышать такое от судьи. Александр, к которому был адресован вопрос, поначалу смутился; его и без того очень напрягало внимание, внезапно свалившаяся роль огласителя вердикта присяжных, так теперь нужно было еще и на личные вопросы отвечать при половине города и толпе журналистов.

– Но он же забрался в этот дом… я хочу сказать, его никто не заставлял. Он мог выбрать другое место, не дом, в котором есть дети, пусть и все уехали… у него был выбор, даже когда его уже застукали на месте. Не знаю… он мог просто убежать, но кинулся в драку! А потом, после того как отец семейства его оглушил и связал, он ведь снова мог убежать, но вместо этого пошел мстить.

- И что вы думаете по этому поводу? – судья с интересом подался вперед и снял очки, которые мешали смотреть вдаль. – Почему он не ушел, как вы говорите?

- Ну, - криво усмехнулся Александр, всем телом ощущая сотни взглядов впившихся в его спину и затылок. – Думаю, его разозлило это… и он с собой не справился. Я считаю, э, точнее на основе всего того, что мы сегодня видели в материалах дела… он на самом деле хотел отомстить и причинить вред, как можно больше вреда. Он ведь в доме все крушил и поджег его еще потом. – Мужчина зажмурился и потер висок. Голова раскалывалась неимоверно и от этого внимания, и болтовни, болела еще и еще сильнее. - Вы сами подумайте, они его планы нарушили… а потом еще и унизили, связали и оставили одного и где? В туалете! В луже собственной крови, дожидаться полицию. Будто он не опасен вовсе. Еще и смеялись над ним … наверно. - Зачем-то добавил он. – Я хочу сказать, подсудимый виновен и заслуживает наказания. Вы же и без меня знаете, что он убил даже трехмесячную девочку, хотя та точно над ним не смеялась. Просто он не хотел… наверно… чтобы она осталась одна. Псих он, вот что.

- То есть вы считаете, что это было милосердие с его стороны?

- Милосердие? – Александр почти рассмеялся. – Нет, это была паранойя и наркотики. Мы же все слышали мнение психиатра, разве нет? Наркотики разрушают личность, а этот парень принимал их, должно быть, еще со школы.

- Значит, вы абсолютно уверены, что подсудимый не заслуживает снисхождения, даже несмотря на тяжелые условия жизни, социальную неадаптированность, в которой виновато общество, ведь он очень рано потерял обоих родителей? Даже несмотря на тяжелую болезнь – наркозависимость и тот факт, что его выгнали с последнего места работы, и он из-за этого не мог получать пособие по безработице?

- К чему вы клоните? Да, у него была нелегкая жизнь, но когда он освободился от веревок и выбрался из туалета, он не побежал прочь, а пошел на кухню, взял нож и молоток и отправился на поиски владельцев дома, а потом так же спокойно отыскал детей. Это уже была не вина общества, а его личный выбор.

4. Цена настоящего

Жанр: триллер | любовный роман

Заголовки газет

La Tribune «Андрэ Дэко – мессия или антихрист. Каких последствий ждать от Алгоритма Бога?»

Les Echos «Так не доставайся же ты никому! Кто получит алгоритм Деко?»

Le Figaro «Да что он себе позволяет! Андре ДэкоVS Euronext Paris»

***

Искры в бокалах, искры в отполированных поверхностях столов и хромированных подносах официанток. Искры в глазах, в бриллиантах украшающих дам. Черт побери, как им удается так выставлять освещение?

Андре не питал слабости к дорогим украшениям и часам, но время от времени все же появлялся в ювелирных бутиках. Чаще всего его туда затаскивал Жан, находящийся в вечных поисках новых пассий и дорогих побрякушек, которые позволят ему уложить их в постель, без траты времени на пустую болтовню. Там, на бархатных подушках, возлежали миллионы евро, томно поблескивавшие в свете волшебных ламп, которые все делают дороже. Наверняка даже фольга от Lindt под ними смотрелась бы на пару тысяч.

- Ставки сделаны, ставок больше нет.

Жан слегка толкнул его в бок.

- Ты где летаешь? Сейчас спущу все до цента, а ты даже упустишь момент, чтобы глаза закатить.

- Да мне вечности не хватит ждать, пока ты спустишь свой последний цент.

Жан фыркнул в ответ и вернулся к картам. Дела шли неплохо – дама и король треф, на столе уже была десятка и туз той же масти. Впереди еще три карты и три шанса на стрит, флэш или даже флэш-рояль. Андрэ умел играть в покер, но не любил азартные игры. Возможно, потому что почти всегда выигрывал. Карты – это случайные числа, а о числах Андрэ знал все. У них не было друг от друга секретов.

Зал казино блистал как елочная игрушка. Игрушка из золота инкрустированная рубинами. Светлое дерево, красный бархат, сусальное золото в растительном орнаменте кованых люстр, бра и лестничных перил – два этажа роскоши и азарта всего в пяти километрах от Парижа. Все казино выселены за сотый километр, но законы святы лишь для тех, кто в них верит.

Андре беззастенчиво разглядывал гостей, опершись на игровой стол. Пожилой мужчина за соседней рулеткой, поймав на себе его взгляд, расплылся в улыбке и приподнял бокал, словно говоря «мы с тобой вместе – ты и я на этом празднике жизни, мой друг!».

Андре все никак не мог привыкнуть, что его узнают в лицо. Он не любил фотографироваться и до последнего времени старался сделать все, чтобы не попадаться в объектив. Но треклятые журналисты раскопали в недрах Сорбонской библиотеки его выпускной альбом и целую неделю со всех газет и экранов на него смотрел прыщавый девственник с носом непропорционально большим для худого лица. Дошло до того, что ему даже пришлось нанять личного имидж-менеджера. Юная, но по-взрослому строгая Жюстин, первым делом занялась его фото в СМИ. Наняла трех фотографов и устроила ему сессию с переодеванием и гримом, после чего разместила в его соц-акаунтах, которые сама же и создала.

Новый Андрэ Дэко, приятный молодой человек со скромной улыбкой и нескромным капиталом. «Ах, какой душка!» умилялись девушки под его постами в Facebook и instagram, сетях о которых Андрэ знал только в рамках капитализации акций их управляющих компаний.

Алгоритм Бога – структурная единица большого кода, способная предсказывать рост и падение котировок на основании потока данных напрямую поступающего из сети интернет. Точные данные на 6 часов вперед. Это то же самое, что вернуться в прошлое и поставить на победившую лошадь. Алгоритм Бога – это зверь, созданный руками Андрэ Дэко, который будучи подключенным к сети навсегда изменит мир.

Но ключ от клетки мужчина отдавать не спешил.

Вчера – тихий умник, за три года после выпуска из университета построивший первую по величине инвестиционную компанию во Франции. Сегодня – миллиардер, филантроп и просто красавец, который готовится перейти на новый этап финансовой значимости.

Перейдет, как только озвучит имя нового владельца Алгоритма Бога.

- Две пары. Дама старшая карта.

Жан расстроено стукнул открытой ладонью по столу.

- К черту все! Достало! Не везет и все. Мне нужно выпить, прежде чем проигрывать дальше. Пойдем в бар, в глазах уже рябит от всего этого сукна и карт.

- Ты говорил, что я не буду скучать?

Жан Эрсан расплылся в улыбке.

- Говорил.

- Так вот, друг мой. С сожалением должен констатировать, что впервые за десять лет дружбы ты совершенно бессовестно меня обманул.

Жан рассмеялся и, приобняв Андрэ за плечи, повел его в сторону бара, притаившегося у лестничного пролета.

- Я не шучу. Ты говорил о новых ощущениях и возможностях, о запретных плодах, но вместо какого-нибудь родео на крокодилах я получил совершенно банальный вечер в казино среди старых пердунов и их напомаженных длинноногих кляч. Казино, Жан? Серьезно? Да кто в наше время ходит в казино!

- А мы не в казино! – Лицо Жана освещала совершенно счастливая улыбка. – Мы… мы в чистилище. Только представь, прямо сейчас сам апостол Петр взирает на нас свысока, у самых врат рая, и решает, достойны ли мы пройти дальше.

Андрэ сложил руки на груди и нахмурился. Жан не казался пьяным и, насколько он мог судить, еще ничего сегодня не принимал.

- И что бы все это могло значить?

Жан картинно приложил палец к губам и бесцеремонно постучал по барной стойке открытой ладонью.

- Бармэн! Водку с содовой и не надо льда!

Меньше минуты понадобилось бармену, чтобы выполнить просьбу гостя.

- Вам месье?

- Нет, благодарю. Я не пью.

- Вот именно! – почти ткнул в него пальцем Жан. – Не пьешь, питаешься одной травой, бегаешь по утрам, бабы нет, даже визиток борделей у тебя нет. Я недавно спрашивал, что ты мне сказал?

- Я не хожу в такие заведения. – Терпеливо ответил Андрэ.

- Вот, ей Богу, ты прям Гитлер какой-то! Он тоже не тр*хался, мясо не ел… ты мясо ешь?

4.1

У подъезда «Шат нуар касино н ресорт», закрытого загородного клуба для бесстыдно богатых скучающих пенсионеров, стоял тонированный CADILLAC ESCALADE. Машина откровенно не вписывалась в контингент местной парковки, общая ценность которой составляла, должно быть, годовой бюджет небольшой африканской страны.

Темнокожий водитель внедорожника даже не обратил внимание на пассажиров, просто тронулся с места, как только захлопнулась дверь. На молчаливый вопрос Андре, Жан только кивнул, мол, все нормально, так и должно быть, и достал из кармана водительского сиденья небольшой макбук.

Кусочек меха на деле оказался кроличьей лапкой, в которую была вмонтирована флешка. Жан вставил ее в разъем и открыл в браузере личный кабинет своего банка. Через несколько минут ему позвонили.

- Да, подтверждаю. Все как условлено. Ввожу ключ. Жан-Аполинер Эрсан, подтверждаю перевод. – Четко произнес он для голосовой идентификации.

Закончив манипуляции со счетами, он вернул бук на место и убрал кроличью лапку в нагрудный карман. На телефон водителя пришло SMS, и тот, не оборачиваясь, кивнул.

- Теперь ты мне расскажешь, куда мы едем?

Жан развернулся к нему всем телом и зажмурился, собираясь с мыслями.

- Андрэ, мы знаем друг друга больше десяти лет. И я доверяю тебе даже больше, чем своему бухгалтеру. Черт, да я доверю тебе свою жизнь! Мне нужно, чтобы ты это знал. – Жан перевел дыхание, его почти трясло от волнения. - Для нас, с нашими аппетитами и возможностями, на этой планете осталось не так уж и много, согласись. Мы похожи, мы в постоянном поиске нового – мы ныряли в Тулуму в Мексике, покорили Канченджанга, прыгали… да откуда только не прыгали. Мы ненасытны, но нам нужен не адреналин, нам нужно больше! Нужно быть первыми или одними из первых, единственных. Нам нужна вершина, превосходство над другими.

- Заканчивай продавать, я покупаю! – рассмеялся Андрэ, - К чему ты ведешь?

Жан блаженно улыбнулся.

- Есть кое-что, что действительно не доступно другим. Только очень маленькому, узкому кругу. Но, чтобы получить право быть причастным к этому, нужно рискнуть всем.

- Что ты имеешь ввиду?

Жан выудил из нагрудного кармана пиджака кроличью лапку.

- Здесь все. Все мое состояние, все активы и пассивы к которым ведет только этот цифровой ключ. Кто владеет ключом - владеет всем.

- То есть, если я сейчас вырублю тебя, то стану в два раза богаче, ты к этому ведешь?

- Нет, ты меня слишком любишь, чтобы так поступить. – Жан с улыбкой вернул лапку в карман и ласково похлопал по нему. — Кроме того, я не сдамся без боя. На самом деле я пытаюсь сказать, что в то место, куда мы едем, можно попасть, только рискнув всем. Так они защищают свои интересы и интересы своих клиентов. Каждый клиент может пригласить только одного друга, также поручившись за него своим состоянием. И сегодня я поручаюсь за тебя. О том, что ты увидишь, нельзя говорить никому, нельзя обсуждать ни с кем, кроме того, кто тебя привел. Если ты предашь меня, я потеряю все.

- Если тебе нужен какой-то ответ, то я скажу: что бы я не увидел, это останется только между нами.

- Отлично! – Жан расслабленно откинулся на сиденье. – Я сам буду там во второй раз. В первый я был, так же как и ты. По понятным причинам я не скажу тебе, кто привел меня. Уверен, тебе это понравится также, как и мне. Черт возьми, да я просто в нетерпении!