Разбей мое сердце

Глава 1

Май в Москве похож на нерешительного подростка – то дождь, то солнце, то ветер срывает с деревьев последние цветы черемухи.

Я всегда думала, что весна, это самое психологически сложное время года. Природа просыпается, гормоны бушуют, люди влюбляются и совершают глупости. А потом приходят ко мне на прием с разбитыми сердцами и просят объяснить, где они ошиблись.

Хотя пока что я только студентка четвертого курса психфака, и мои «пациенты» – это клиенты кафе "Синий лис". Наблюдение – первый навык психолога, а здесь есть на что посмотреть.

– Вер, ты опять людей рассматриваешь как лабораторных крыс? – Даша вытирает руки полотенцем и оценивающе смотрит на меня.

Дарья Сомова. Журфак МГУ, третий курс. Подрабатывает здесь, потому что раньше жила бабушкой, а сейчас с бывшим мажором, у них любовь. Умная, целеустремленная, но с заниженной самооценкой. Типичный случай – пытается доказать миру свою ценность через достижения.

– Не лабораторных, – поправляю, протирая столик у окна. – Просто любопытно наблюдать за поведенческими паттернами.

– Господи, иногда ты говоришь так, что хочется дать тебе по голове учебником нормального русского языка.

Даша смеется, но в ее смехе читается легкое раздражение. Защитная реакция на то, что она считает снобизмом.

На самом деле я не сноб – просто привыкла думать терминами. Когда изучаешь человеческую психику, мозг автоматически начинает классифицировать и анализировать.

Это как болезнь, от которой нет лекарства.

– Смотри, вон твой любимый типаж идет, – Даша кивает в сторону входа.

Поднимаю взгляд и вижу парня лет двадцати трех.

Высокий, спортивное телосложение, темные волосы слегка растрепаны – видимо, ехал на мотоцикле или в кабриолете. Джинсы, черная футболка, кожаная куртка перекинута через плечо.

Дорогие часы на запястье, телефон последней модели. Уверенная походка альфа-самца, который привык получать желаемое.

Но меня интересует не внешность. Меня интересует то, как он держится.

Подбородок чуть приподнят – классический признак высокомерия или компенсации низкой самооценки. Взгляд скользит по залу небрежно, но цепко – оценивает окружение, ищет угрозы или возможности.

Руки расслаблены, но готовы к действию. Мимические мышцы слегка напряжены в области глаз – признак постоянного контроля эмоций.

Интересно.

– Кто это? – спрашиваю, не отрывая взгляда от объекта изучения.

– Данил Серебренников.

– Да, ладно? Тот самый, который разбил зимой сердце моей Олечке? Я в шоке!

Олечка, подруга моя, у которой талант влюбляться в козлов. Вот, типичный представитель семейства парнокопытных.

– Даша морщится, словно произнесла что-то неприятное. – Жуткий козел и бабник. Видишь девушку рядом с ним?

Перевожу взгляд на блондинку в дорогом платье. Эффектная, стройная. Макияж, маникюр, укладка – потратила на подготовку часа три, не меньше. Держится за его руку собственнически, но в то же время неуверенно. Постоянно поглядывает на него, ищет одобрения.

– Диана, – продолжает Даша. – Дочка богатого папочки. Училась со мной на потоке, они вроде встречаются. Но это все странно.

– И что в этом странного? Они нашли друг друга.

– То, что у него никогда не бывает отношений дольше трех месяцев.

Наблюдаю, как парочка проходит к столику в дальнем углу. Данил отодвигает стул для девушки – хорошие манеры, воспитание. Но делает это автоматически, без теплоты. Как актер, исполняющий роль идеального бойфренда.

Диана что-то говорит ему, оживленно жестикулирует. Он кивает, улыбается, но взгляд уже блуждает по залу. Классический случай эмоциональной недоступности.

– А откуда ты его знаешь? – интересуюсь.

– Лучший друг моего Макса.

Ах, вот оно что. Максим Орловский – местная знаменитость, наследник империи. Красив, богат, недоступен. Каждая вторая студентка мечтает с ним встречаться. А каждая первая считает его полным ублюдком.

Что, в общем-то, одно и то же в психологии женского влечения. Но живет с ним Даша, потому что он стал другим. Верится с трудом, если честно. Но я готова поверить, что у него реальные чувства, Дашка хорошая, да и натерпелась она от него.

– В прошлом они были похожи, – добавляет Даша. – Оба считают, что им все можно. Разница только в том, что у Макса есть, точнее, были деньги, а у Данила – только наглость.

– Ты говоришь о нем так, словно он тебя лично обидел.

Даша не отвечает, быстро отворачивается.

– Просто держись от него подальше. Такие как он ломают девочек ради развлечения.

О, попала в точку. Моя Олечка сломалась, я помню ее слезы и сопли. Но, Олечка, она отходчивая, у нее уже другая любовь, а я жду очередных слез и соплей.

– Не волнуйся, я не из тех, кто ломается.

– Вера, ты изучаешь психологию, но это не значит, что ты застрахована от собственных ошибок. Наоборот, такие как ты думают, что все просчитали, а в итоге влюбляются сильнее всех.

Мудрые слова. Но Даша не понимает одной простой вещи: я не изучаю психологию – я живу ею. Для меня люди – это открытые книги, написанные на понятном языке. И этот Данил кажется мне особенно интересным изданием.

Достаю из фартука блокнот, направляюсь к их столику. Сердце не учащается, руки не дрожат – это всего лишь эксперимент. Изучение редкого экземпляра в естественной среде обитания.

– Добро пожаловать. Что будете заказывать?

Блондинка поднимает на меня взгляд и улыбается той натянутой улыбкой, которой богатые девочки одаривают обслуживающий персонал. Да, крошка, улыбайся, я не в обиде.

– Латте на кокосовом с карамельным сиропом, – щебечет она.

Записываю заказ, поворачиваюсь к Данилу. Он смотрит на меня внимательно, оценивающе. Глаза цвета крепкого чая. В них читается острый ум и что-то еще... Пустота? Нет, не пустота. Скорее, тщательно охраняемая территория.

– А вы что будете?

– Американо, без сахара, – голос низкий, с легкой хрипотцой. – И еще один вопрос.

Глава 2

– Ты вообще слушаешь, что я говорю? – голос Дианы пробивается сквозь мои мысли, как назойливый писк комара.

Поднимаю взгляд от телефона, на котором проверяю курс акций. Некоторые снова скачат, нужно будет продать часть завтра утром.

– Конечно, малышка. Ты рассказывала о новой сумочке.

Диана просияла. Удивительно, как легко эти богатенькие девочки ведутся на минимальное проявление внимания. Хотя она и правда милая – красивая, ухоженная, с хорошими связями. Отец крупный застройщик, мать вращается в светских кругах. Полезные знакомства, нужные контакты.

Именно то, что мне нужно прямо сейчас.

Осенью она встречалась с Максом. Знаю, потому что я сам же ему ее и подсунул, знал, что друг не устоит и бросит свою затею со спором на девчонку с журфака. – обычные они раз сходили в клуб, провели ночь, а потом Орловского как подменили, его посетило великое чувство.

Странно наблюдать, как мой лучший друг превратился из хладнокровного ловеласа в влюбленного щенка. Впрочем, каждому свое. У меня есть план, и в нем нет места сентиментальности.

– Слушай, а давай на выходных съездим к моим родителям в загородный дом? – Диана придвигается ближе и кладет руку мне на плечо. – Папа хочет с тобой познакомиться.

Отлично. Именно это мне и нужно.

– С удовольствием, – улыбаюсь, той улыбкой, которая безотказно действует на женщин. – Буду рад познакомиться с твоим отцом.

Диана довольно щебечет что-то о семейном ужине, что она оденет, а я снова погружаюсь в свои мысли. Строительство – хорошая сфера для инвестиций, особенно если ты знаешь ее изнутри. А я планирую изучить ее во всех подробностях.

Поступление в университет было первым шагом. Я сам сдал экзамены, без репетиторов и взяток – просто потому, что мне нужно образование. Не для отчета перед мамой и папой, а для реальных знаний.

Деньги делают деньги, но только у тех, кто умеет их делать.

Экономический факультет, связи, первоначальный капитал благодаря правильным знакомствам – у меня есть план на ближайшие пять лет. И Диана в нем играет важную роль.

Пока что.

Краем глаза замечаю движение у барной стойки. Официантка протирает столики, странная девчонка. Большинство девушек при виде меня либо начинают строить глазки, либо краснеют и отводят взгляд. А эта смотрела на меня так, словно я был экспонатом в музее.

«Профессиональная деформация», – сказала она приниая наш заказ. Изучает психологию.

Забавно. Интересно, к каким выводам она пришла? Наверняка что-то вроде «типичная содержанка» или «эмоционально недоступный нарцисс». Как же они любят навешивать ярлыки, эти будущие психологи.

Впрочем, в чем-то она была права. Я действительно не тот, кем кажусь. Но не в том смысле, в каком она думает.

– Данил? – Диана трогает меня за руку. – Ты опять отвлекся.

– Извини, – снова включаю режим идеального парня. – Просто задумался об университете. Скоро защита курсовой.

– Ах да, точно! – смеется она. – Иногда забываю, что встречаюсь с будущим олигархом.

Если бы ты знала, насколько ты права.

Но вслух говорю другое:

– Не олигархом. Просто успешным человеком.

– А разве это не одно и то же?

– Олигархи наследуют деньги. Я планирую их заработать.

Диана смотрит на меня с восхищением. Ей нравится моя амбициозность. Богатые девушки обожают мужчин с характером, особенно если у них самих характера нет.

Глупая и пустая, – думаю, продолжая улыбаться. – Но полезная.

Не то чтобы я получал удовольствие от того, что обманываю ее. Просто... это необходимость. Я не могу позволить себе роскошь искренних чувств. Не сейчас, когда каждый шаг должен приближать меня к цели.

Поднимаю взгляд и снова встречаюсь глазами с официанткой. Она несет заказ к соседнему столику, но успевает бросить на меня быстрый взгляд. В ее глазах читается любопытство и что-то еще... азарт?

Странно.Интересно, что же она во мне такого особенного увидела?

Впрочем, какая разница. Скоро мы допьем кофе и уедем. Я больше не увижу ее проницательный взгляд и не услышу неуместные вопросы.

Хотя почему неуместные?

«А вы не думали, что иногда люди бывают именно такими, какими кажутся? Просто... плохими?»

«Не думала. Потому что плохими не рождаются. Ими становятся»

Наивная маленькая психологиня. Если бы она только знала...

Но тут же ловлю себя на мысли: а что, если она права? Что, если я действительно не всегда был таким расчетливым? Что, если когда-то у меня тоже были иллюзии насчет любви, честности и прочих глупостей?

Хватит, – одергиваю я себя. – Сентиментальность – это роскошь, которую я не могу себе позволить.

– Данил, мы можем уже идти? – Диана допивает свой приторный латте. – У меня через час фитнес.

– Конечно.

Встаю, достаю кошелек. Оставляю чаевые – щедрые, но не слишком, чтобы не выглядеть выскочкой. Имидж скромного студента тоже важен.

Когда мы проходим мимо барной стойки, на меня строго смотрит Даша, это как раз та самая подруга Макса, из-за которой он разругался с отцом и теперь они счастливо, ну, я не это надеюсь, живут в убогой квартирке.

Даша смотрит с осуждением, но я не обращаю на нее внимание, а вот ее напарница с интересом. На этот раз в ее взгляде читается что-то новое. Вызов?

Забавно.

– До свидания, – останавливаясь рядом с ней. – Спасибо за... профессиональное обслуживание.

– Обращайтесь еще,– в ее голосе слышится едва уловимая насмешка. Словно она знает что-то такое, чего не знаю я.

Что за черт?

Выхожу из кафе, чувствуя странное раздражение. Обычно я легко читаю людей, предугадываю их реакцию. А эта девчонка... она какая-то странная.

– Странная официантка, – говорит Диана, беря меня под руку. – Она как-то... пристально на тебя смотрела.

– Не обращай внимания. Просто любопытная студентка.

Глава 3

Понедельник утром университет похож на муравейник: студенты снуют туда-сюда, опаздывая на пары, кто-то курит у входа, кто-то судорожно дочитывает конспекты перед экзаменом.

Выхожу из метро, направляюсь к главному корпусу. В кармане куртки лежит диктофон – привычка, которая появилась у меня еще на втором курсе. Записывать интересные наблюдения, анализ поведения, гипотезы. Материал для будущей диссертации, а пока – просто профессиональная болезнь.

Включаю запись.

«Понедельник, девять утра. Наблюдаю за поведенческими паттернами в стрессовой среде. Студент в красной куртке демонстрирует признаки тревожности – прикусывает губу, теребит рукав, избегает зрительного контакта. Вероятно, он не готов к предстоящему экзамену».

Останавливаюсь возле клумбы, делаю вид, что проверяю телефон. На самом деле ищу глазами знакомую фигуру. И нахожу.

Мой недавний знакомый из кафе стоит у входа в корпус. Джинсы, темная футболка, та же кожаная куртка, сегодня прохладно. Но он выглядит по-другому. Более... собранным. Деловым.

Интересно.

Делаю вид, что набираю сообщение, а сама продолжаю наблюдать. Он с кем-то разговаривает по телефону. Голоса не слышно, но по жестам понимаю, что это важный разговор. Левая рука в кармане, в правой – телефон, подбородок слегка опущен. Классическая поза для сосредоточенной работы.

«Субъект демонстрирует признаки высокого уровня самоконтроля. Жесты размеренные, экономные. Мимика сдержанная, но в области глаз читается напряжение. Возможно, разговор касается важных финансовых вопросов».

Заканчивает разговор, убирает телефон. Осматривается по сторонам – оценивает обстановку. Взгляд цепкий, аналитический. Как у хищника, который всегда начеку.

Интересно, он всегда такой настороженный или только в определенных ситуациях?

«Субъект демонстрирует повышенную бдительность. Возможные причины: врожденная недоверчивость, негативный опыт в прошлом либо деятельность, требующая постоянного контроля. Склоняюсь к последнему варианту».

Парень направляется в сторону главного корпуса. Походка уверенная, но не развязная. Плечи расправлены, но не напряжены. Руки свободно двигаются вдоль тела – признак внутреннего спокойствия.

Или отлично продуманная маска.

Следую за ним на расстоянии, продолжая говорить в диктофон.

«Манера двигаться указывает на высокий уровень самооценки, но без демонстративности. Это не показное самолюбование альфа-самца, а скорее уверенность человека, который точно знает, чего хочет».

Он останавливается у стенда с объявлениями. Читает что-то, хмурится. Достает телефон, фотографирует одно из объявлений. Затем быстро убирает телефон и направляется к лестнице.

Любопытно. Что могло его так заинтересовать?

Подхожу к стенду. Объявления об олимпиадах, конкурсах, стажировках... Вот оно. «Конкурс бизнес-проектов среди студентов. Грант на развитие стартапа – 500 тысяч рублей. Заявки принимаются до 15 мая».

«Субъект проявляет интерес к предпринимательской деятельности. Судя по реакции, информация для него актуальна. Возможно, у него уже есть готовый проект или идея».

Поднимаюсь по лестнице вслед за ним. Он идет на третий этаж, в аудитории экономического факультета. Я – на второй, к психологам. Но в последний момент останавливаюсь на площадке и смотрю вверх.

Вдруг он поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Наши взгляды встречаются. В его глазах читается удивление, а потом... узнавание.

Черт.

Быстро отворачиваюсь и делаю вид, что собиралась идти дальше. Но слышу шаги на лестнице. Он спускается ко мне.

«Субъект заметил наблюдение. Реакция... любопытство вместо раздражения. Нетипично».

– Мы не знакомы?

Поворачиваюсь и делаю удивленное лицо.

– А... точно ты же из кафе! С тобой еще была жеманная блондинка.

– Точно, блондинка была, – он спускается на мою ступеньку. – А ты... извини, не помню имени.

– А я и не называла свое имя, но я Вера.

– Вера, – он произносит мое имя медленно, словно пробует его на вкус. – И что ты здесь делаешь? Тоже учишься?

– Психфак, четвертый курс, – выключаю диктофон в кармане, надеюсь, незаметно. – А ты?

– Экономический, третий курс, – он изучает меня взглядом, а вот я посвятила час для изучения его личности по той информации, что нашла в интернете. – Странное совпадение.

– Почему странное? Москва не такая уж и большая.

– Не поэтому, – уголки его губ приподнимаются в едва заметной улыбке. – Просто в кафе ты смотрела на меня так, словно изучала. А сегодня я случайно встретил тебя здесь, и у меня сложилось впечатление, что ты снова меня изучаешь.

Черт. Он не так прост, как показалось.

– Может, у тебя мания преследования? – отвечаю с легкой насмешкой. – Это довольно распространенное расстройство, это лечится.

– Или у тебя ко мне особый интерес? – он делает шаг ближе. – Что, кстати, довольно лестно.

Между нами повисает напряжение. Не то враждебное, не то игривое. Как будто мы оба понимаем, что играем в какую-то игру, но правила еще не до конца ясны.

– Знаешь что, – говорю, принимая решение. – Раз уж мы встретились, может, ответишь на пару вопросов? Для курсовой.

– О чем курсовая?

– Психология современных отношений. Точнее, почему молодые люди избегают серьезных отношений.

– И что заставляет тебя думать, будто я их избегаю? – в его глазах что-то мелькает.

– А ты не избегаешь?

– Прямо в лоб, да? Ладно, спрашивай. Мне интересно послушать вопросы будущего психолога, – смеется. Короткий, сухой смешок.

Мы садимся на ступеньки. Достаю блокнот, делаю вид, что готовлюсь к серьезному интервью.

– Первый вопрос. Как долго длились твои самые продолжительные отношения?

– Два-три месяца, – отвечает без колебаний.

– Почему закончились?

– Стало скучно.

– Ей или тебе?

– Мне, – пауза. – Хотя, возможно, и ей тоже.

– Что именно стало скучным?

Глава 4

Солнце бьет в окна, смотрю на раскинувшийся внизу район Остоженки. Еще один солнечный московский день, еще один шаг к цели.

Рядом посапывает Диана. Аккуратно выбираюсь из постели, стараясь не разбудить ее. Подхожу к окну, провожу рукой по мраморному подоконнику. Мрамор. Настоящий. Не имитация.

Вчера был ужин у ее родителей. Первое знакомство прошло именно так, как я рассчитывал. Отец – Георгий Валерьевич, поначалу смотрел на меня с подозрением. Еще бы. Студент, без собственного бизнеса, без связей, встречается с его принцессой.

Но к десерту он уже предложил мне сигару и поинтересовался моими взглядами на инвестиции в недвижимость. Я был готов. Досконально изучил его компанию, знал все текущие проекты, даже подготовил несколько идей по оптимизации бизнес-процессов. Не навязчиво, просто к слову пришлось.

Мать Дианы, Виктория, тоже оттаяла, когда я вежливо поинтересовался авторством картины в гостиной. «Это малоизвестный французский импрессионист», – ответила она с удивлением. Я улыбнулся и назвал имя художника. Пара часов в интернете перед ужином стоила того, чтобы увидеть их удивленные лица.

Дом Луневых – именно то, к чему я стремлюсь. Трехэтажный особняк, мраморные полы, картины, антиквариат. Бассейн, сауна, тренажерный зал. И главное – ощущение силы, уверенности. Контроля и власти.

Нет, я не хочу получить это все за красивые глаза. Я не охотник за приданым. Но мне нужен старт. Нужен толчок, чтобы перейти на другой уровень. И Диана, точнее ее отец, могут мне его дать.

За ужином Георгий Валерьевич упомянул, что ищет менеджера проекта для нового комплекса в центре. «Молодого, с амбициями, но и с мозгами». Он смотрел на меня испытующе, а я делал вид, что не понимаю намека.

Рано еще. Пусть созреет сам, пусть сам предложит. Тогда позиция будет сильнее.

– Данил? – сонный голос Дианы прерывает мои размышления. – Ты уже встал?

– Да, малышка, – поворачиваюсь и улыбаюсь. – Думал тебя не будить, сегодня же суббота.

– Иди ко мне, – она томно потягивается, отбрасывая одеяло.

Послушно возвращаюсь в постель. Целую ее в шею, выслушиваю обычные сентиментальные глупости, которые она шепчет мне на ухо. «Ты такой особенный», «Я никогда не встречала таких, как ты», «Ты не как все».

Забавно, насколько предсказуемы эти богатые девочки. Они все думают, что особенные, что заслуживают особенного мужчину. Но на самом деле они все одинаковые – избалованные, капризные, поверхностные.

Мы занимаемся сексом, тело у Дианы шикарное, все как я люблю. И мне не нужны особые стимуляторы, молодой организм работает как часы. Я знаю де нужно поцеловать, надавить, задержаться, Диана реагирует, кончает быстро, а потом уже я отпускаю себя. Выхожу из нее, кончаю на живот, надо было конечно резинку надеть, но я все держу под контролем.

Диана кладет голову мне на грудь, выводит узоры пальчиками на коже, а я смотрю в потолок и думаю о Вере.

Странная девчонка. После нашего разговора на лестнице она не выходит у меня из головы. Это раздражает. Наверное, потому, что обычно я просчитываю людей наперед, а в ней есть что-то... непредсказуемое.

«О том, что я смогу заставить тебя влюбиться. Три месяца. Если за это время ты влюбишься в меня, я выиграла».

Смешно. Абсурд.

Любовь – это слабость, я знаю это лучше всех. Мать «любила» отца, а он ушел к молодой любовницы, оставив нас без гроша. Мать «любила» меня, но была слишком слаба, чтобы бороться с депрессией, и нашла утешение в бутылке. А потом просто не проснулась однажды утром, когда мне было шестнадцать.

Любовь – это иллюзия, которую придумали слабые, чтобы оправдать свою слабость.

Но игра... игра меня всегда привлекала. А Вера бросила вызов. Причем с такой уверенностью, словно уже знала исход.

– Данил, ты слушаешь? – голос Дианы возвращает меня к реальности.

– Прости, задумался о курсовой, – стандартная отговорка, которая всегда работает. – Что ты говорила?

– Я говорила, что мы могли бы пойти в «Синий лис» позавтракать. Помнишь, то кафе, где мы были в прошлый раз?

– А, да, – удивляюсь совпадению. – Хорошая идея.

– Там отличный кофе, – Диана потягивается. – И нам надо обсудить, когда мы поедем в Ниццу. Папа сказал, что яхта будет свободна в конце месяца.

Яхта. Ницца. Красивая жизнь. Все, о чем я мечтал.

– Конечно, малышка. Дай мне полчаса, и мы поедем. Беги пока в душ.

***

«Синий лис» встречает запахом кофе. Диана выбирает столик у окна – тот же самый, где мы сидели в прошлый раз. Случайность? Не думаю. Она любит ритуалы, предсказуемость. Это делает ее... скучной.

Украдкой осматриваюсь. Вера здесь. Протирает стойку, о чем-то тихо разговаривает с напарницей, это снова Даша, не могу выносить ее осуждающий взгляд, словно это я спорил на ее чувства. Та бросает в нашу сторону неодобрительный взгляд. Видимо, что-то рассказывает обо мне. Что-то нелестное, судя по выражению лица.

Вера кивает, но не смотрит в нашу сторону. Делает вид, что не заметила? Или действительно не интересуется?

– ...и тогда Кристина мне говорит, представляешь, что Артур ей изменяет, – щебечет Диана, не замечая моей отстраненности. – А я сразу поняла, что это неправда, просто Кристина всегда завидовала ей, еще со школы...

Киваю, делаю заинтересованное лицо, но мысли где-то далеко. Интересно, что Вера искала в интернете после нашей встречи? Наверняка пробивала меня по соцсетям. Что она там нашла? Я довольно осторожен с цифровым следом, но кое-что, конечно, есть.

– Милый, давай закажем, – Диана машет рукой, привлекая внимание официантки.

К нам направляется Вера. Походка спокойная, выражение лица профессионально-вежливое. Никаких эмоций.

– Доброе утро, – она достает блокнот. – Что будете заказывать?

– О, это снова ты, – Диана улыбается. – Помнишь нас? Мы были здесь в прошлый раз.

– Конечно, помню, – Вера вежливо кивает. – Латте на кокосовом с карамельным сиропом и американо без сахара?

Глава 5

Когда Данил демонстративно наклонился к своей блондинке и поцеловал ее прямо у меня на глазах, я не почувствовала ничего, кроме профессионального любопытства. Примитивная манипуляция – настолько очевидная, что почти трогательная.

Классический прием – вызвать ревность, чтобы проверить реакцию. Это говорит не о его уверенности, а об уязвимости. Он нервничает. Что-то его задело.

«Объект демонстрирует детское поведение, чтобы проверить эмоциональную реакцию. Типичный механизм защиты у людей с травмой привязанности».

Ставлю чашки на стол, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. Хотя внутри меня разливается особое чувство – азарт исследователя, напавшего на след редкого явления.

– Спасибо, – румянец на щеках Дианы выдает ее смущение. Она не ожидала, что кто-то проявит такие чувства на публике.

– Обращайтесь, – киваю, собираясь уходить.

– Вера, подожди, – окликает меня Данил.

Его голос звучит по-другому – не так, как когда он разговаривает с Дианой. Он звучит глубже, естественнее. Он играет роль, когда говорит с ней. Со мной – нет. Точнее, он играет другую роль. Более близкую к его настоящему «я».

Интересно.

Поворачиваюсь и вопросительно поднимаю бровь.

– Да?

– Как продвигается твоя... курсовая? – спрашивает с легкой иронией.

– О, очень интересно, – улыбаюсь, давая понять, что понимаю его игру. – Мой испытуемый демонстрирует классические защитные механизмы. Очень показательно.

Да, мой дорогой подопытный, я вижу тебя насквозь. Каждый твой жест, каждое моргание, каждую реакцию. Ты используешь эту блондинку, чтобы защититься от близости. Классический случай.

Пока Диана расспрашивает меня о моем исследовании, я внимательно наблюдаю за реакцией ее парня. Напряженный взгляд. Слегка учащенное дыхание. Рука сжимает чашку чуть сильнее, чем нужно.

Ему не нравится, что я обсуждаю его с Дианой. Это снова делает его уязвимым. Выводит из зоны комфорта. Хорошо. Именно это мне и нужно.

– Я даже поспорила с однокурсницей на тему своей гипотезы.

– А в чем суть спора? – интересуется Диана.

– В том, что любой человек, даже самый замкнутый и циничный, способен на настоящие чувства. При определенных обстоятельствах, конечно.

Прямой взгляд в глаза Даниле. Вызов брошен. Напряжение между нами почти физически ощутимо. Это не сексуальное напряжение – это интеллектуальная дуэль. Два хищника кружат друг вокруг друга, выискивая слабые места.

– А ты с кем-нибудь встречаешься? – спрашивает Диана, Данил на долю секунды напрягается.

– Нет. Пока что я сосредоточена на учебе и работе. Но я открыта для... экспериментов.

На последнем слове я бросаю на него быстрый взгляд. Реакция мгновенная – едва заметное расширение зрачков, мимолетное напряжение в челюсти.

Отхожу от столика, чувствуя его взгляд на своей спине. Вернувшись к стойке, незаметно включаю диктофон и тихо произношу:

«Испытуемый проявляет признаки заинтересованности и одновременно защитной агрессии. Демонстрирует привязанность к своей нынешней партнерше, но при этом внимательно следит за моей реакцией. Предполагаемый триггер – раннее травмирующее переживание, связанное с отвержением со стороны значимого взрослого».

Выключаю диктофон и смотрю на часы. До конца смены несколько часов, а потом нужно ехать домой. Отец обещал помочь с материалом для исследования.

Работа в кафе – моя маленькая тайна. Мама до сих пор не понимает, зачем мне, дочери двух профессоров, подрабатывать официанткой за копейки. «Если тебе нужны деньги, мы дадим», – говорит она, не понимая главного.

Дело не в деньгах. Дело в наблюдении. В опыте. В возможности изучать людей в естественной среде, а не в стерильных условиях университетской лаборатории.

«Я хочу быть самостоятельной», – отвечаю, обычно этого достаточно. Родители ценят независимость. Оба сделали академическую карьеру, не опираясь на связи и помощь родственников.

Бросаю последний взгляд на столик, за которым сидят Данил и Диана. Он что-то говорит ей, улыбается, но его взгляд периодически ищет меня в зале. Когда наши взгляды встречаются, он тут же отворачивается, делая вид, что увлечен разговором.

Данил Серебренников. Двадцать три года. Студент экономического факультета, третий курс. Перспективный, амбициозный, с острым умом и четким планом на жизнь. Уже сейчас торгует на бирже, имеет небольшой капитал. Сирота – мать умерла, когда ему было шестнадцать, отец ушел из семьи раньше. Вырос в небогатой семье.

Я знаю о нем больше, чем он думает. Мое университетское удостоверение открывает доступ к базам данных, а связи родителей в академических кругах позволяют узнать то, что обычно скрыто.

Психологический портрет Данилы прост и сложен одновременно. Прост, потому что типичен: травма привязанности, страх уязвимости, компенсация через достижения и контроль. Сложен, потому что за этой типичной картиной скрывается нечто большее. Нечто, что заставляет меня снова и снова возвращаться к его образу.

***

К концу смены кафе постепенно пустеет. «Сладкой парочки» уже давно нет, Данил ушел и ни разу не взглянул в мою сторону. Еще одна защитная реакция.

Переодеваюсь в подсобке, собираю волосы в высокий хвост, надела свободную рубашку, темные джинсы.

– Ты сегодня домой? – спрашивает Даша, заканчивая пересчитывать выручку.

– Да, отец обещал помочь с материалом.

– Слушай... Данил… – она делает паузу. – Будь с ним осторожна, Вер. Я вижу, как он на тебя смотрит.

– Не волнуйся, – улыбаюсь. – Это просто эксперимент.

– Эксперимент? – Даша хмурится. – Ты о чем?

– Долго объяснять. Но я знаю, что делаю.

– Иногда мне кажется, что ты забываешь: люди – не лабораторные крысы.

– Я помню об этом каждую секунду, – серьезно отвечаю. – Именно поэтому мне так интересно.

Попрощавшись с Дашей, выхожу из кафе, направляюсь к припаркованной в соседнем дворе машине. Серебристый BMW – подарок отца на двадцатилетие. Не последняя модель, но достаточно дорогая, чтобы привлекать внимание.

Глава 6

Смартфон тускло освещает комнату. Смотрю на экран, не веря своим глазам. Сообщение от Веры. Откуда у нее мой номер?

«Привет, Данил. Это Вера. Надеюсь, ты не против, что я нашла твой номер. Что касается нашего пари – предлагаю встретиться на нейтральной территории. Завтра, в 18:00, на Патриарших прудах».

Пальцы сами набирают ответ: «Привет. Как ты нашла мой номер?»

Медлю с отправкой, не хочу показывать, что сижу, уткнувшись в телефон. Жду ровно три минуты. Отправляю.

Она мгновенно отвечает: «У меня свои методы. Так ты придешь?»

Наглая. Самоуверенная. Непредсказуемая.

Черт, а ведь я до сих пор не могу выбросить ее из головы. После того как мы с Дианой вышли из кафе, я пытался сосредоточиться на планах, на предстоящей встрече с ее отцом. На поездке в Ниццу. Но вместо этого я думал о серо-голубых глазах.

Диана тогда спросила, почему я такой рассеянный. Я соврал что-то про курсовую.

Переворачиваюсь на другой бок, смотрю в стену. Дома пусто и тихо. Я привык к одиночеству, оно меня не пугает. Наоборот, только наедине с собой я чувствую себя... настоящим. Без масок. Без ролей.

Могу ли я позволить себе эту встречу?

Конечно, могу. Это всего лишь глупое пари. Игра, в которой я точно не проиграю. Любовь – это слабость, зависимость. А я давно научился ни от кого не зависеть.

Набираю ответ: «Хорошо. В 18:00 у входа в парк».

Отправляю сообщение и кладу телефон рядом. Нет смысла ждать ответа. Я и так знаю, что она довольна своей маленькой победой.

Пусть думает, что контролирует ситуацию. Это ненадолго.

Закрываю глаза, но сон не идет. Перед глазами всплывает ее лицо, когда она увидела, как я целую Диану. Ни тени ревности или смущения. Только любопытство.

Кто же ты такая, Вера?

Обычная студентка, работающая официанткой? Что-то не сходится. У нее слишком грамотная речь и проницательный взгляд. Она говорит и двигается как человек, привыкший к совсем другой среде.

Интересно, что бы показал поиск информации о ней в интернете?

Тянусь к телефону, открываю браузер. «Психология веры МГУ» – первый запрос, который приходит в голову.

Результаты удивляют. Третья ссылка – статья в научном журнале. Соавторы: А. В. Климов, Н. И. Климова, В. А. Климова. Название: «Нейробиологические маркеры привязанности в контексте травматического опыта».

Открываю, пробегаю глазами текст. Академический язык, сложные термины, графики. И фотография авторов – мужчина с аккуратной бородой, элегантная женщина средних лет и... Вера.

Климова. Дочь двух профессоров.

Черт. Я-то думал, она обычная девчонка, подрабатывающая в кафе. А она, оказывается...

Поэтому ей так интересен мой случай? Я для нее что, подопытный кролик?

Чувствую, как внутри поднимается злость. Не люблю, когда меня используют. Когда играют не по моим правилам.

«Профессор А. В. Климов – заведующий кафедрой клинической психологии, автор методики выявления защитных механизмов при посттравматических расстройствах».

Посттравматические расстройства. Она решила, что у меня травма? Что я – сломанная игрушка, которую интересно изучать?

Злость уступает место холодной решимости. Хорошо, Вера Андреевна Климова. Хочешь поиграть? Давайте поиграем. Но правила буду устанавливать я.

***

Утром от Дианы приходит сообщение: «Доброе утро, милый! Ты не забыл, что сегодня мы идем в театр? Заеду за тобой в 6».

Черт. Совсем вылетело из головы. В шесть у меня встреча с Верой на Патриарших.

«Доброе утро, малышка. Извини, но я вынужден отменить встречу. Неожиданная встреча с научным руководителем по курсовой».

Ложь слетает с языка легко, почти автоматически. Чувства вины нет – я давно научился его отключать. В конце концов, у каждого свои тайны.

К полудню еду в офис небольшой инвестиционной компании, где подрабатываю аналитиком. Зарплата небольшая, но я здесь не ради денег. Здесь я учусь тому, чему не научат в университете: реальному бизнесу, настоящим сделкам, умению чувствовать рынок.

– Серебренников, зайди ко мне, – Игорь Павлович, мой начальник, выглядывает из кабинета.

Захожу, сажусь напротив. Он протягивает мне папку с документами.

– Внимательно изучите эти отчеты. Что-то здесь не сходится.

Просматриваю бумаги, цифры складываются в моей голове в четкую картину. Годы работы с числами сделали свое дело – я вижу закономерности там, где другие видят хаос.

– Отклонение в третьем квартале, – говорю я через пять минут. – Падение доходности на 12 % при росте затрат на логистику. Скорее всего, проблема в новом поставщике.

Игорь Павлович кивает, на его лице появляется одобрительная улыбка.

– Неплохо для студента. Из тебя выйдет толк, Серебренников.

Благодарю и возвращаюсь за свой стол. «Из тебя выйдет толк». Сколько раз я это слышал? А за этим всегда следовало: «если будешь продолжать в том же духе». Никто не верит, что я уже чего-то стою. Все видят лишь потенциал.

Но это ненадолго.

Ближе к пяти я собираю вещи и говорю коллегам, что мне нужно успеть на важную встречу. За рулем просматриваю сообщения. Три от Дианы – обиженные, но с нотками заботы. «Ты совсем загонишь себя учебой», «Может, поужинаем вместе после твоей встречи?», «Я скучаю».

Отвечаю коротко: «Освобожусь поздно. Давай завтра».

И вот я уже еду в центр Москвы. Вечер теплый, но не жаркий. Идеально для прогулки по Патриаршим прудам. В метро многолюдно, но я не обращаю внимания на толпу. Мысли крутятся вокруг предстоящей встречи.

Что она задумала? Чего она хочет на самом деле?

Верхнюю пуговицу рубашки расстегнул, пиджак перекинул через плечо. Легкий майский ветерок доносит запах цветущих лип.

Подхожу к Патриаршим прудам ровно в шесть. Оглядываюсь в поисках Веры, но ее нигде не видно. Внутренний голос говорит, что это снова игра. Она наблюдает откуда-то, изучает мою реакцию на опоздание.

Глава 7

– Ты ничего обо мне не знаешь, – холодно отвечаю.

– Я знаю больше, чем ты думаешь, – Вера останавливается, поворачивается ко мне. – Например, я знаю, что ты сирота. Что твоя мать умерла, когда тебе было шестнадцать. Что отец ушел из семьи намного раньше. Что ты возвел вокруг себя стену, чтобы больше никогда не чувствовать боль утраты.

Меня словно ударили под дых. Мир на мгновение теряет четкость, перед глазами пляшут черные точки.

– Кто ты такая, черт возьми? – голос звучит хрипло. – Зачем ты копаешься в моей жизни?

– Я хотела понять, с кем имею дело, – она не отводит взгляда. – И теперь я знаю. Ты не бесчувственный. Ты просто боишься своих чувств.

Во мне поднимается злость. Горячая, всепоглощающая. Кто она такая, чтобы судить меня? Копаться в моем прошлом? Выносить вердикты?

– Послушай, Вера Андреевна Климова, – выделяю ее полное имя, наблюдая, как расширяются от удивления ее зрачки. – Да, я тоже умею гуглить. Ты думаешь, что знаешь обо мне все? Что я – просто интересный кейс для твоей научной работы? Бедная сиротка с травмой привязанности?

Делаю шаг к ней, и мы оказываемся лицом к лицу. Мы стоим так близко, что я чувствую аромат ее духов – что-то терпкое, с вишневой ноткой.

– Ты ошибаешься, – говорю тихо, но твердо. – Я не боюсь своих чувств. Я просто предпочитаю не тратить их на тех, кто этого не заслуживает.

Ожидаю увидеть в ее глазах страх, смущение, стыд. Но вместо этого... восхищение? Интерес? Что не так с этой девушкой?

– Вот оно, – шепчет она. – Настоящий Данил. Без масок. Без игры. Разве так не легче?

И что-то во мне ломается. Не знаю, что именно – может, усталость от постоянного контроля. Может, шок от того, как легко она меня раскусила. А может, просто желание хоть с кем-то быть... собой.

– Чего ты от меня хочешь, Вера?

– Правды, – она улыбается. – И чтобы ты позволил мне узнать тебя настоящего. Не того Данилу, которого видит Диана. Не того, которого видят преподаватели, коллеги, друзья вечеринок. А настоящего.

Мы молча смотрим друг на друга. Солнце почти село, над прудом начинает сгущаться темнота. В тишине слышно, как где-то неподалеку играет уличный музыкант. Саксофон.

– А зачем тебе это? – спрашиваю наконец. – Зачем тратить на меня время?

– Потому что ты интересный, – она пожимает плечами. – И потому что я тоже устала играть роли.

В ее словах слышится что-то настоящее. Что-то, что находит отклик во мне. И впервые за долгое время я чувствую себя... увиденным.

– Хорошо, – решаюсь. – Давай познакомимся поближе. Но с одним условием.

– Каким?

– Никакого копания в моем прошлом без моего ведома. Никаких психологических уловок. Если хочешь что-то узнать – спрашивай прямо.

Она на мгновение задумывается, а затем протягивает руку:

– По рукам.

Пожимаю ее ладонь. Мягкую, но крепкую. От этого прикосновения по телу разливается странное тепло.

– И еще кое-что, – добавляю, не отпуская ее руку. – Я все равно в тебя не влюблюсь. Так что готовься проиграть.

Она смеется – легко и непринужденно. И в этом смехе нет насмешки, только какое-то детское озорство.

– Поживем – увидим, – говорит она. – Лучше расскажи, что за сообщение ты получил от своей девушке вечером.

Я замираю. Откуда, черт возьми, она знает про сообщение?

– Не смотри так удивленно, – улыбается Вера. – У таких девушек как Диана, на парня который ей нравится, должны быть ежедневные планы, ей нужно стопроцентное твое внимание. Или думал, что я невнимательно читаю?

Расслабляюсь. Конечно, это логичное объяснение.

– Обычное сообщение. Спрашивает, не забыл ли я сегодня о театре, – отвечаю, решив быть честным.

– И ты отменил встречу с ней ради встречи со мной, – довольно кивает Вера. – Интересный выбор.

– Не обольщайся. Просто хотел прояснить ситуацию с нашим... пари.

– Конечно, – она снова улыбается, и в ее улыбке читается: «Я знаю, что ты лжешь, но подыграю тебе».

Мы продолжаем идти вокруг пруда. Она рассказывает о своем увлечении нейробиологией, о том, как мозг формирует наши эмоции, о химии любви. Я слушаю, задаю вопросы. И с удивлением понимаю, что мне... интересно.

Не потому, что это может пригодиться для карьеры. Не потому, что это часть какой-то стратегии. А просто потому, что это действительно увлекательно.

Когда на Патриарших зажигаются фонари, мы уже сидим в маленьком кафе неподалеку. Пьем чай, говорим о книгах, фильмах, музыке. Я узнаю, что она любит джаз, читает французских экзистенциалистов и обожает корейское кино.

Время летит незаметно. Только когда телефон вибрирует от очередного сообщения от Дианы, я понимаю, что мы сидим здесь уже три часа.

– Тебе пора? – спрашивает Вера, заметив, что я смотрю на экран.

– Наверное, – киваю, хотя внутри все протестует.

Расплачиваюсь за нас обоих, хотя она пытается внести свою долю. Выходим из кафе, останавливаемся на углу.

– Что ж, Данил Серебренников, – она смотрит на меня с легкой улыбкой. – Первый вечер нашего эксперимента подходит к концу. Какие выводы?

– Пока рано делать выводы, – отвечаю с притворным безразличием, хотя что-то внутри подсказывает мне, что я уже в опасной близости от проигрыша в этом споре.

– Тогда до следующей встречи? – она протягивает руку, словно для делового рукопожатия.

Я беру ее за руку, но вместо того, чтобы пожать, подношу к губам и легко целую. Не по-настоящему, конечно. Просто чтобы увидеть ее реакцию.

Но никакой реакции. Ни смущения, ни кокетства. Только спокойная, чуть загадочная улыбка.

– Аристократические манеры, – комментирует она. – Интересный выбор.

– Я полон сюрпризов, – отвечаю с усмешкой.

– Я тоже, – она делает шаг назад. – Хорошего вечера, Данил. И не забудь ответить своей блондинке.

Разворачивается и уходит, не оглядываясь. Я смотрю ей вслед, испытывая странную смесь раздражения и восхищения.

Глава 8

Открываю глаза и несколько секунд лежу неподвижно, наслаждаясь тишиной. Первые лучи майского солнца пробиваются сквозь занавески, заставляя меня щуриться.

Здесь, в дедушкином доме, она особенная – наполненная шелестом листьев, пением птиц и отдаленным лаем собак. Не то что в Москве, где даже ночью не умолкает городской шум.

Встаю с кровати, подхожу к окну. Распахиваю занавески, впуская яркий свет. Загородный участок утопает в зелени – свежей, изумрудной. Яблони в саду покрыты нежно-розовыми цветами.

В дальнем углу двора я замечаю дедушку. Валентин Михайлович в потертых джинсах и клетчатой рубашке что-то делает в своем саду. Даже издалека видно, как бережно его руки – руки хирурга – касаются растений.

Улыбаюсь. Дедушка никогда не меняется. Ему восемьдесят два года, а он все так же встает на рассвете и сразу идет работать в сад. «Земля лечит лучше любых лекарств», – говорит он. И я верю.

Быстро надеваю джинсы, футболку, накидываю легкую кофту, спускаюсь вниз. В доме пахнет кофе и свежеиспеченными булочками. Значит, дедушка уже успел позавтракать.

Наливаю себе кофе, беру булочку с корицей и выхожу на крыльцо. Воздух чистый, прохладный, наполненный ароматами цветов и влажной земли. Делаю глубокий вдох. Городская жизнь с ее бешеным ритмом, лекциями, подработкой в кафе и... экспериментом – все это кажется бесконечно далеким.

Данил.

При мысли о нем что-то внутри меня напрягается. С нашей последней встречи прошло уже две недели, но я по-прежнему анализирую каждый его жест, каждое слово, каждый взгляд. Мы виделись пять раз – в кафе, в парке, один раз в кино и даже ходили на выставку современного искусства.

Он был внимателен, остроумен, порой даже откровенен. Но всегда настороже. Каждый раз, когда мне кажется, что я приближаюсь к настоящему Даниле, он словно чувствует опасность и возводит новые стены.

– Вера? – голос дедушки вырывает меня из раздумий. Он подходит, опираясь на трость. После операции на тазобедренном суставе, которую ему сделали два года назад, он всегда ходит с тростью, хотя и уверяет, что это «просто для солидности».

– Доброе утро, дедуля, – улыбаюсь, целую его в щеку. От него пахнет землей, кофе и той особой стариковской чистотой, которую невозможно описать словами.

– Опять задумалась о своем эксперименте? – спрашивает он, присаживаясь рядом со мной на ступеньки крыльца. – По твоему лицу вижу – что-то не так.

– Все так, – вздыхаю. – Просто все сложнее, чем я думала.

Дедушка хмыкает и достает из кармана потрепанную трубку. Он давно бросил курить по-настоящему, но иногда достает эту старую трубку, просто держит ее в руках или посасывает мундштук. Привычка.

– Люди – не подопытные кролик, Верочка, – говорит, глядя куда-то вдаль. – Их нельзя изучать по учебнику.

– Знаю.

– Знаешь, но не понимаешь, – качает он головой. – Твой отец такой же. Все думает, что человеческую душу можно разложить на графики. А некоторые вещи не поддаются анализу.

– Например?

– Например, любовь, – дедушка улыбается, морщинки вокруг его глаз становятся глубже. – Или ее отсутствие.

Молчу, обдумывая его слова. Данил тоже говорил что-то подобное на нашей последней встрече. Что не все имеет глубокий психологический смысл. Что иногда люди просто делают то, что хотят, без особых причин.

Но я знаю, что это не так. У всего есть причина. Особенно у страха близости.

– Расскажи мне о нем, – просит дедушка. – Что он за человек, этот твой... подопытный парнишка? Мне уже его жалко.

– Данил, – произношу я его имя и чувствую, как оно ложится на язык. – Его зовут Данил Серебренников. Двадцать три года, студент экономического факультета. Умный, амбициозный, расчетливый. Строит карьеру, встречается с девушкой из богатой семьи ради связей. Циничный, замкнутый... на первый взгляд.

– А на второй? – дедушка поднимает бровь.

– На второй – испуганный ребенок, который боится, что его снова обидят и бросят.

Дедушка кивает. Он понимает. Сорок лет работы хирургом научили его видеть людей насквозь. Понимать их боль – и физическую, и душевную.

– И что ты собираешься делать с этими знаниями?

Пожимаю плечами

– Продолжить эксперимент. Доказать ему, что он способен чувствовать. Что он может доверять, открываться, любить.

– А если не сможешь?

– Смогу, – отвечаю с уверенностью, которой на самом деле не испытываю. – У меня есть еще достаточно времени.

Дедушка смотрит на меня с легкой грустью.

– А что потом? Когда эксперимент закончится, что будет с вами обоими?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я не задумывалась о том, что будет «потом». В моем плане четыре этапа: установление доверительных отношений, выявление триггеров, контролируемая эмоциональная нестабильность и формирование эмоциональной зависимости.

Но нет пятого этапа – того, что происходит после победы.

– Я... не знаю, – честно признаюсь. – Наверное, мы просто расстанемся. У него своя жизнь, у меня – своя. Он вернется к своей блондинке и амбициозным планам, а я – к учебе и работе.

– И тебя это устраивает? – дедушка смотрит мне прямо в глаза, и я чувствую, как его взгляд проникает куда-то глубоко внутрь, туда, где спрятаны мои истинные мысли и чувства.

– Конечно. Это же просто эксперимент.

– Пойдем, поможешь мне с яблонями. Заодно расскажешь, как вы познакомились,– дедушка хмыкает, но ничего не говорит. Вместо этого он медленно поднимается, опираясь на трость, кивает в сторону сада.

Мы идем по узкой тропинке среди высокой травы. Дедушка идет медленно, но уверенно. Я подстраиваюсь под его шаг и рассказываю о нашей первой встрече с Данилом в кафе, о том, как я заметила его защитные механизмы, и о нашем пари.

– Он так легко согласился? – удивляется дедушка, когда мы подходим к старой яблоне. – Обычно такие люди избегают подобных... экспериментов.

– Я его заинтриговала, – пожимаю плечами. – И, мне кажется, ему самому интересно проверить мою теорию. Доказать, что я ошибаюсь.

Глава 9

Мы продолжаем работать в саду, обсуждая более легкие темы: мою учебу, его здоровье, новости из мира медицины. Дедушка, несмотря на возраст, следит за всеми инновациями в хирургии. Иногда его приглашают консультировать по сложным случаям, и он всегда соглашается.

«Мозг должен работать», – говорит он.

К полудню становится жарко. Дедушка предлагает сделать перерыв и пообедать. Мы идем в дом, я помогаю ему приготовить простой обед – салат из свежих овощей с его огорода и холодный суп.

Мы едим на веранде, наслаждаясь прохладой и видом на сад. Две дедушкины собаки – Грей и Шер – лежат неподалеку в тени. Время от времени они поднимают головы, чтобы проверить, все ли в порядке, а потом снова засыпают.

– А как насчет тебя? – неожиданно спрашивает дедушка. – У тебя самой были серьезные отношения?

– Ты же знаешь – некогда. Учеба, работа...– я качаю головой.

– И эксперименты, – добавляет он с легкой усмешкой.

– И эксперименты, – соглашаюсь.

– А может, дело не во времени? – дедушка внимательно смотрит на меня. – Может, ты просто боишься?

– Чего бояться?

– Того же, чего боится твой подопытный. Привязанности. Зависимости. Боли, если что-то пойдет не так.

Его слова задевают что-то глубоко внутри меня. Что-то, о чем я предпочитаю не думать.

– Я не боюсь, – твердо говорю. – Просто я не встретила никого, кто бы меня по-настоящему заинтересовал.

– Даже этот твой Данил?

Молчу, не зная, что ответить. Данил... интересен. Это правда. Его ум, многогранность, защитные механизмы – все это вызывает у меня профессиональное любопытство. Но есть и что-то еще. Что-то, чему я не хочу давать название.

– Он интересен мне как объект изучения, – наконец отвечаю. – Не более того.

– Объекты изучения не снятся по ночам,– Дедушка качает головой.

– С чего ты взял, что он мне снится?

– Ты разговариваешь во сне, – улыбается дедушка. – Ты всегда разговаривала, с самого детства. Вчера ночью я проходил мимо твоей комнаты и услышал, как ты произносишь его имя.

Чувствую, как к щекам приливает кровь. Неужели это правда? Я не помню, чтобы мне снился Данила. Хотя... возможно, я просто не запомнила.

– Это ничего не значит, – стараясь говорить уверенно. – Мозг просто обрабатывает информацию во время сна.

– Конечно, – соглашается дедушка, но по его глазам видно, что он думает иначе.

После обеда мы продолжаем работать в саду. Я помогаю пересаживать цветы, поливать грядки, обрезать кусты. Физическая работа успокаивает мысли, и я на время забываю о Даниле, об эксперименте, о странном разговоре с дедушкой.

Но вечером, когда мы сидим на крыльце и смотрим на звезды, дедушка снова возвращается к этой теме.

– Знаешь, Вера, – говорит он, потягивая чай из большой кружки, – в моей практике был один случай. Молодая женщина, двадцать шесть лет. Поступила с острым аппендицитом. Обычная ситуация, рутинная операция. Но когда я начал оперировать, то обнаружил, что у нее не просто аппендицит, а перитонит. Тяжелый, запущенный.

Внимательно слушаю. Дедушка редко рассказывает о своих пациентах, а если и начинает, значит, случай действительно был особенным.

– Я провел в операционной почти четыре часа. Боролся за ее жизнь, как будто от этого зависела моя собственная. И знаешь, что самое странное? Я даже не видел ее лица перед операцией – она поступила уже под наркозом. Я не знал, кто она, какая она. Но почему-то чувствовал странную связь с ней. Как будто она была мне не чужой.

Дедушка делает паузу и отпивает чаю.

– Она выжила. Выздоровела. А через неделю пришла ко мне на прием – поблагодарить. И тогда я впервые увидел ее глаза. И понял, что пропал.

– Это была бабушка? – догадываюсь я.

Дедушка кивает.

– Да, твоя бабушка. Вера Николаевна. Затем она пришла ко мне в отделение работать, а через полгода мы поженились. И знаешь, что самое удивительное? Я никогда не планировал влюбляться. Я был уверен, что моя жизнь уже распланирована – работа, научная деятельность, карьера. Но появилась она и перевернула все с ног на голову.

Он смотрит на звезды, и я вижу, как в его глазах отражается их свет.

– К чему я это говорю, Верочка? К тому, что иногда жизнь преподносит сюрпризы. И тот, кто начинал как объект изучения, может стать... кем-то гораздо большим.

Снова молчу, не зная, что ответить. В голове проносятся образы: Данил, его насмешливая, даже наглая улыбка, внимательный взгляд, его рука, случайно коснувшись моей во время последней встречи... Странное тепло, разлившееся тогда по телу.

– Дедушка, – наконец говорю,– как с медицинской точки зрения определить симптомы влюбленности?

Он смеется – тихо, мягко.

– О, тут целый набор. Учащенное сердцебиение при виде объекта привязанности. Повышение уровня дофамина, серотонина и норадреналина в крови. Снижение критического мышления. Навязчивые мысли. Бессонница. Отсутствие аппетита или, наоборот, повышенный аппетит. Эйфория, сменяющаяся тревогой...

– Звучит как диагноз.

– Так и есть, – дедушка говорит серьезно. – Любовь – это своего рода болезнь. Но такая, от которой не хочется лечиться. Она может вылечить, но может и погубить.

– А как определить, настоящая это любовь или просто... увлечение? Химическая реакция организма?

– Время, – просто отвечает он. – Только время может показать, настоящая ли это любовь. Если через год, два, пять лет ты все еще испытываешь те же чувства, значит, это настоящее чувство. Если нет – значит, это была просто химия.

Задумываюсь над его словами. Время... Но у меня нет времени. У нас с Данилом есть всего три месяца. И достаточно времени уже прошла.

– А что, если времени нет? – тихо спрашиваю.

– Тогда прислушайся к своему сердцу. Оно знает ответ,– дедушка внимательно смотрит на меня:

Мы сидим в тишине, глядя на звезды. Где-то вдалеке лают собаки, шелестят листья, стрекочут цикады. Мирная, спокойная ночь в деревне.

Глава 10

В телефоне три простых слова. «Я скучал, Вера». Отправляю сообщение, но ответа нет. Я его и не жду.

Откинувшись на спинку кресла, смотрю в окно на вечерний город. Шумная, равнодушная, продажная – как и все в этой жизни. Москва продолжает гонку за деньгами, не замечая одинокую фигуру в полутемной квартире.

Две недели. Две недели прошло с тех пор, как Вера уехала из города. Странно, что я вообще обращаю на это внимание. С каких это пор меня волнует, сколько дней я не видел какую-то девушку? И почему именно ее?

Пальцы сами выстукивают это дурацкое признание. «Скучал». Что за сентиментальная чушь? Я никогда не скучаю по людям. Они приходят и уходят – инструменты для достижения цели, не более.

А цель у меня одна – финансовая независимость. Власть. Статус.

Все остальное – лирика для слабаков.

Телефон молчит, и я ловлю себя на том, что постоянно на него поглядываю. Что за бред? Когда Диана уехала в Ниццу, я даже не вспоминал о ней, если только она не писала первой. А сейчас сижу и пялюсь в экран, как влюбленный подросток.

Диана... С ней все становится сложнее. Каждый день она присылает фотографии яхты, моря, ресторанов. Демонстрирует жизнь, к которой я стремлюсь. Жизнь, которая должна быть моей целью. Но когда я смотрю на эти снимки, то чувствую только раздражение.

Как будто листаю дешевый каталог: красиво, но бездушно.

Еще месяц назад эти фотографии заставляли меня работать с удвоенной энергией. Сейчас же что-то внутри постоянно сомневается: а надо ли? Стоит ли игра свеч? И виновата в этом Вера, начинающий психолог, которая каким-то образом пробралась под мою броню.

Встаю, подхожу к окну. Пора прекращать это безумие. Ничего у нас с ней не получится, потому что ничего и нет. Просто эксперимент, который затянулся. Глупый спор, в котором мы оба перешли какие-то границы.

Надо положить этому конец.

Но как? Просто перестать отвечать? Или, может, лучше переспать с ней и покончить с этим наваждением? Да, секс все расставит по местам. После него станет ясно, что это просто химия, обычное физическое влечение. Ничего особенного.

Пара ночей – и я снова буду мыслить трезво. Меня вполне удовлетворит ее разбитое сердце. Я даже улыбаюсь этой мысли. Конечно! Все дело в том, что она недоступна.

Запретный плод сладок, особенно когда я сам ограничиваю себя этим дурацким пари. Но если устранить сексуальное напряжение – все встанет на свои места. Я снова смогу сосредоточиться на главном.

И все же... почему тогда я так часто вспоминаю не ее тело, а наши разговоры? Ее смех, ее глаза, то, как она слушает – внимательно, словно я единственный человек в мире, чьи слова имеют значение.

Как задает вопросы, которые никто другой не осмелился бы задать. Как видит во мне то, что я сам предпочитаю не замечать.

Чушь. Это все часть ее плана. Она психолог, она профессионально умеет создавать иллюзию понимания. Это работает с каждым – заставить человека почувствовать себя особенным, понятым, принятым. Старый трюк, и я не собираюсь на него вестись, я сам применяю их.

А вот переспать с ней – неплохая идея. Только нужно все сделать правильно. Создать атмосферу, чтобы она не испугалась и не отступила. В конце концов, я ей, кажется, тоже небезразличен. Замечал, как она смотрит на меня, когда думает, что я не смотрю. Как она даже немного краснеет от случайных прикосновений.

Вновь перечитываю наши сообщения и морщусь. Слишком откровенно, слишком уязвимо. Но пусть она знает, что я думал о ней. Это часть игры. Я должен показать, что ее уловка сработала, чтобы усыпить бдительность.

Откладываю телефон и открываю ноутбук. Нужно работать – курсовая сама себя не напишет, а сроки поджимают. Но чертовы цифры отказываются складываться в формулы. Мысли постоянно возвращаются к Вере, к ее предстоящему возвращению, к тому, как все будет.

Какая ирония: она думает, что может заставить меня влюбиться, а я планирую поскорее затащить ее в постель, чтобы избавиться от наваждения. Кто из нас циничнее?

Вспоминаю, как она наклоняет голову, что-то внимательно рассматривая. Как задумчиво помешивает кофе. Как солнце играет в ее волосах...

Стоп. Снова эта сентиментальная чушь. Я должен думать о ней как о женщине, с которой хочу переспать. Не более того. Какого черта я позволяю себе эти романтические фантазии?

С раздражением захлопываю ноутбук. Сегодня работы не будет, это очевидно. Слишком много мыслей о Вере, слишком мало – о финансовых моделях.

Когда все это началось? Когда она перестала быть просто «девчонкой-психологом» и стала... Верой? Когда я начал замечать, как меняется оттенок ее глаз в зависимости от освещения? Когда я стал с нетерпением ждать наших встреч?

Нет, я не предвкушаю. Я просто... поддерживаю эксперимент. Ничего особенного. Это не влюбленность, а любопытство. Интерес к необычному человеку. В конце концов, физическое влечение. Природа, химия, гормоны. Больше ничего.

Если я начну верить в эту чепуху про любовь, я проиграю. И дело не в нашем споре, а в жизни. Любовь – это слабость, а я не могу позволить себе быть слабым. Не тогда, когда у меня такие планы, такие цели. Не тогда, когда впереди столько работы, столько шагов к успеху.

Звонок в дверь прерывает мой внутренний монолог. Смотрю на часы – почти десять вечера. Кто мог прийти так поздно?

Открываю дверь и вижу Диану. Идеальную, безупречную Диану в облегающем платье, с идеальными волосами, свежим загаром. Красивую, как дорогая кукла.

– Сюрприз! – она бросается мне на шею. – Я вернулась раньше! Я скучала по тебе, милый!

От нее пахнет дорогими духами, шампанским и привилегиями – тем самым запахом роскоши, которым пропитаны все вещи в доме Луневых.

– Малышка? – машинально обнимаю ее, чувствуя странную отстраненность. Как будто обнимаю манекен. – Ты же должна была вернуться только через дней.

– Я больше не могла без тебя! – она отстраняется и заглядывает мне в глаза. – Ты совсем не скучал? Даже не спросил, как я долетела!

Глава 11

Поезд прибывает в Москву ровно в девять утра. Выхожу на перрон и чувствую, как шум и суета большого города обрушиваются на меня после двух недель деревенской тишины. Воздух здесь другой – густой, насыщенный выхлопными газами и спешкой миллионов людей.

Телефон вибрирует. Сообщение от Данилы: «Встретимся через час в том же кафе на Патриарших? Есть что обсудить».

Странная формулировка. «Есть что обсудить» звучит официально, по-деловому. Не так, как обычно пишет Данил. Где его привычная легкая ирония? Намеки? Игривость?

Отвечаю коротко: «Хорошо. До встречи».

По дороге домой анализирую свое состояние. Волнение? Определенно. Предвкушение? Тоже есть. Но есть и что-то еще – какая-то тревога, которую я не могу объяснить.

Быстро принимаю душ, переодеваюсь. Выбираю одежду тщательнее, чем обычно: хорошо сидящие джинсы, светлую блузку, легкую куртку, на случай если испортится погода. Ничего вызывающего, но и не слишком просто. Останавливаюсь перед зеркалом, критически оценивая свое отражение.

Почему мне важно, как я выгляжу? Это же просто продолжение эксперимента. Или нет?

В метро достаю диктофон и тихо делаю пометку: «Возвращение в Москву. Предстоящая встреча с объектом исследования вызывает нетипичное волнение. Возможные причины: длительный перерыв в наблюдениях, накопленные данные требуют анализа, либо... что-то еще».

Выключаю запись. «Что-то еще» – слишком расплывчато для научной работы. Но более точного определения у меня пока нет.

Кафе на Патриарших встречает привычным шумом и ароматом кофе. Данил уже сидит за нашим обычным столиком, но выглядит по-другому. Напряженно. Плечи слегка приподняты, пальцы барабанят по столешнице – признаки внутреннего беспокойства.

– Привет, – подходя к столику.

Он поднимает взгляд, и я вижу в его глазах что-то новое. Решимость? Настороженность? Трудно сказать.

– Привет, Вера. Хорошо выглядишь. Деревенский воздух пошел тебе на пользу.

В его голосе звучит привычная вежливость, но чего-то не хватает. Той теплоты, которая появилась в последние недели нашего общения.

Сажусь напротив, изучаю его лицо. Данил выглядит уставшим, хотя и пытается это скрыть. Под глазами небольшие тени, линия рта напряжена.

– Как дела? Ты говорил, что нам есть что обсудить.

– Да, – он откидывается на спинку стула, принимая более расслабленную позу. Но я вижу, что это наигранно. – Диана вернулась. Раньше запланированного срока.

В его словах нет эмоций, но я улавливаю подтекст. Возвращение блондинки что-то изменило в его планах. В наших планах.

– И как это повлияло на наш... эксперимент? – осторожно спрашиваю.

Данил усмехается, но улыбка не касается его глаз.

– А ты как думаешь? Не находишь, что за почти три неделе ничего не произошло? Может, пора подвести итоги?

Внутри у меня все холодеет. «Подвести итоги» звучит как приговор. Как конец.

– У нас еще есть время, – возражаю, стараясь сохранять нейтральный тон. – Условия пари – три месяца.

– Условия, да, – кивает он. – Но я подумал... может, стоит поторопиться? Перевести наши отношения на новый уровень?

В его взгляде появляется что-то хищное, оценивающее. Он смотрит на меня так, как когда-то смотрел на Диану в этом же кафе, – как на объект желания. Как на предмет который нужно использовать.

Мое сердце начинает биться быстрее, но не от предвкушения. От тревоги.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, ты понимаешь, – Данил наклоняется ближе. – Мы оба взрослые люди. Между нами явно есть притяжение. Зачем тянуть с неизбежным?

Химия. Неизбежно. Он говорит о близости как о логическом шаге в эксперименте. Как о пункте плана, который нужно выполнить.

– Ты предлагаешь заняться сексом ради эксперимента? – уточняю, чувствуя, как внутри нарастает странная боль.

– Разве не об этом ты мечтала с самого начала? – его голос становится мягче, почти интимнее. – Полностью покорить меня? Заставить потерять голову?

В его словах есть доля правды, но они звучат как насмешка. Да, поначалу я действительно планировала добиться его эмоциональной зависимости. Но сейчас эта мысль кажется... грязной.

– Данил, – медленно начинаю, – мне кажется, сейчас не самое подходящее время для...

– Время? – перебивает он. – Ради чего ждать? Ради честности? Мы оба знаем, к чему все идет. Ты хочешь меня, я хочу тебя. В чем проблема?

«В чем проблема?»

Проблема в том, что, когда он говорит эти слова, я не чувствую желания. Я чувствую разочарование. Боль. Как будто он превращает что-то важное в сделку. Я чувствую себя использованной.

– Проблема в том, что ты говоришь об этом как о... как о деловой встрече, – честно отвечаю.

Данил откидывается на спинку стула, в его глазах мелькает что-то похожее на удивление.

– А как я должен говорить? О любви? О чувствах? – он смеется, но смех звучит горько. – Мы же оба знаем, что это игра, Вера. Эксперимент. Не стоит усложнять. Не стоит углубляться.

Его слова попадают точно в цель, и я понимаю кое-что ужасное. Он прав – это был эксперимент. Я действительно планировала влюбить его в себя, изучить его реакцию, доказать свою теорию.

Но когда он говорит об этом так цинично, что-то внутри меня восстает против этих слов.

– А если для меня это уже не игра? – тихо спрашиваю, сама не понимая, откуда взялись эти слова.

Воцаряется тишина. Данил смотрит на меня с непроницаемым выражением лица, и я вижу, что он обдумывает мой вопрос.

– Что ты хочешь сказать? – его голос стал осторожным.

Молчу, пытаясь понять, что именно хочу сказать. Что чувствую. В голове крутятся обрывки разговора с дедушкой, его слова о ятрогении, о том, что сердцу не прикажешь.

«Объекты изучения не снятся по ночам». «Ты разговариваешь во сне».

Боже мой. Неужели дедушка был прав?

– Вера? – Данил ждет ответа.

– Я... не знаю, – честно отвечаю я. – Последние недели я анализировала наши встречи, твою реакцию и свою тоже. И поняла, что эксперимент... усложнился.