Развод, дракон и вдовец-император

Пролог

ПРОЛОГ

– И вы настолько любили свою Ольгу, что много сотен лет не женились и не заводили постоянную женщину?

– Да. Настолько любил.

Пронзительные зеленые глаза, похожие на два изумруда, впились в мое лицо, не отпускали. Я терялась под взглядом Ашина и чудилось – он говорит столько, сколько не скажут ни фразы, ни эффектные, трепетные клятвы и комплименты.

– И вы не думали снова жениться? Полюбить кого-то другого? Найти себе женщину?

– Не думал и не любил. Никогда.

Молчание между нами – сладко-острое, как шоколад с перцем, и вязкое, как зыбучий песок, заставило обоих быстро сглотнуть. Мы сделали это одновременно, будто сговаривались о чем-то. И вновь погрузились в звенящую невысказанными вопросами и ответами тишину.

Он стоял близко, совсем рядом, едва касался меня плечом и рукой. И меня как кипятком обдавало. Я его та-ак мощно сейчас чувствовала. Мужчину - сильного, волевого, красивого. Благородного по-своему и очень отважного. Совсем не таким я себе представляла жестокого Российского тирана – императора, который убивает ни в чем не повинных драконов, что не нашли себе всадников быстро. Совсем не так его описывали повстанцы и совсем не так характеризовали враги. Он был другим абсолютно. Мудрым, терпеливым, спокойным и излучал эту незыблемую силу настоящего мужчины… такую, от которой ты таешь, теряешься и колени слабеют.

Наши руки внезапно соединились. Ашин вздрогнул и слегка отодвинулся.

– У Туранга сейчас гон. Наяда. Я не должен… Я не могу.

Его глаза говорили другое. И губы, и все тело мужчины, которого я тоже хотела. Я ведь хотела! Хотела!

Я чуть двинулась в сторону Ашина. Он не отступил – замер, как вкопанный: молча, не шевелясь.

Так и стоял внушительной и непоколебимой каменной глыбой. Напряженный, очень взбудораженный и красивый сейчас, как никогда.

Зеленые глаза просто сияют, черные волосы слегка растрепались и густыми кудрями рассыпались по плечам. Массивная и поджарая фигура казалась еще более рельефной – каждый мускул взбугрился под тонкой одеждой.

Я смотрела, и не могла шелохнуться. Ашин тоже ничего не предпринимал. Только желваки его время от времени перекатывались по высоким «породистым» скулам – настолько сильно император сжал челюсти.

– А как же вы раньше… ну это… во время гона Туранга… Вы же мужчина… В расцвете сил…

Я смутилась, спрятала взгляд – сама испугалась насколько интимным и даже пошлым получился вопрос. Намеком, но слишком уж ясным и чересчур откровенным.

Ашин чуть прокашлялся и вдруг взял мой подбородок рукой, заставив посмотреть на себя.

Он даже чуть улыбался – не злился и не стеснялся.

– Нормально, Наяда. Приемлемо. Я взрослый и зрелый мужчина и вполне могу справляться с гормонами. Это не так сложно, как кажется, если себя сдерживать и осознавать – что ты не только тело, эмоции. Что ты куда больше, сильнее, чем любые порывы, желания…

– Если можете, тогда почему так резко убрали свою руку?

Император сверкнул взглядом, в один шаг приблизился, взял меня за руку, сжал ладонь горячими пальцами, наклонился и… поцеловал.

…А у меня земля ушла из-под ног. Губы Ашина казались мягкими и очень горячими, его руки сжимали так крепко, что я могла на них просто повиснуть. За какие-то жалкие секунды он словно забрал весь мой воздух из легких и неожиданно наполнил - своим жаром, теплом и дыханием… Сбивчивым, очень знойным и пьянящим, как крепкая выпивка…

Тело обмякло в объятиях мужа, пускай и формального до этого времени, ноги практически не держали. Я ухватилась за плечи Ашина и сама углубила наш поцелуй. По телу императора прошлась дрожь, и, кажется, по моему тоже. Это было настолько чувственно, насколько непредсказуемо-мощно, что у меня тормоза отказали. Я еще сильнее прильнула к Ашину. По коже будто струились разряды: приятные на грани болезненности, они будоражили, встряхивали… И где-то под диафрагмой собрался тугой комок жара…

Однако император внезапно отстранился: возбужденный и каменный – я чувствовала его всего-всего, каждую выпуклость и понимала, что он очень сейчас меня хочет.

Ашин неспешно шагнул назад и между нами повисла напряженная, даже не звенящая – а какая-то гулкая тишина.

Где-то за окном перекрикивались птицы, по-моему, тоже о чем-то любовном, вдалеке шумел штормовой ветер, перебиваемый раскатами грома. О чем-то шептались кроны деревьев и шушукались кустарники во дворе, словно стайка кокетливых фрейлин.

Драконы иногда подавали голоса…

Император прокашлялся, прочистил горло и произнес с легкой хрипотцой:

– Ты должна бы уже решить для себя, чего ты хочешь, попаданка Наяда. С кем ты, с мятежниками или со мной. С теми, кто хочет всех примирить или рассорить внутри нашей страны. А потом мы поговорим откровенно. Пока ты не готова к подобному.

Он коротко облизал губы, вытянулся, словно шест проглотил, и стремительно двинулся к двери…

***

…Я вздрогнула, приходя в себя от воспоминаний о вчерашнем вечере в обществе императора, моего фиктивного мужа, с которым я чувствовала себя больше женщиной, чем с тем, кому отдала многие годы жизни в другом мире…

Однако же мой дракон настойчиво звал.

«Ная! Микаэль говорит, что они тут. Я жду тебя возле окна. Командуй. Если бежим – то бежим. Избавишься от своего муженька-императора. Официально может и нет, но от его общества – точно. Не придется уже делать вид, что нормально относишься к фиктивному браку. Ашин нас пока не засек. Решайся только быстрее. Владимиру могут рассказать другие драконы и планы сорвутся. Да и твой муж способен не дать тебе забрать сына или еще что похуже…»

Я встрепенулась, встряхнулась и подорвалась с кровати. Заметалась по комнате, соображая, что делать, как быть и следует ли вообще действовать хоть как-то. Муж меня предал и продал, император дал нам развод и мой благоверный радостно отправился осваивать долю попаданца-богача, с теми деньгами, что за меня выручил. Сына я быстро выдерну из постели, и мы сможем вместе сбежать…

1

ГЛАВА 1

Сорок один год назад

Ашин

– Николай! Они уводят драконов! Николай! Проснись! Николай!

Лом недавно настроил окна мира так, что через них можно было общаться и по громкой связи, в том числе. На ночь я всегда включал этот режим, ограничивая круг людей, что имели право со мной связываться. Это были лишь самые близкие: сыновья, дочь, Аяна, губернаторы, которым я доверял и Владимир.

Я поднялся, быстро натянул брюки, накинул рубашку и устремился наружу.

Долгорукий – мой личный адъютант – получил по окну мира известие, что император уже на ногах и выскочил из спальни, как угорелый, едва не сбив с ног тройку гвардейцев, что дежурили и отправились меня охранять.

На драконьем лугу царил хаос.

Гвардейцы и дракологи – подчиненные Владимира – палили во все стороны сгустками плазмы. Это новое оружие придумали Аяна и Лом – Петр Павлович Ломоносов, наш лучший ученый. Невестка тогда пошутила: мол, еще бы ракеты баллистические изобрести – и, считай, практически мое время.

Я заметил, что многие сарканы-гвардейцы и просто охранники поднялись в небо на ящерах. Туранг встретил меня тоже. Подбежал – огромной черной скалой, чуть приоткрыв красные перепончатые крылья.

Владимир подоспел, слегка запыхался и принялся сбивчиво пояснять:

– Ты помнишь этих убогих детишек, что какое-то время учились в Британии?

– Сарканы, что отправились туда по обмену?

– Ну да. Вот часть этих молодых идиотов и идеалистов, что практически одно и то же, были настроены в Британии против империи. И главным аргументом врагов стало…

– …Что мы убиваем ни в чем не повинных драконов, которые не смогли найти себе всадников? Так?

– Да. В общем, эти недоделки устроили самый грандиозный побег из возможных. Их драконы вызвали братьев на соседний луг, где ждали мятежники на своих ящерах. Затем они улетели, забрав большинство драконов, что шли на утилизацию. Но часть мы все-таки успели остановить. Нескольких убили.

– Драконов?

– Да. Все равно их на утилизацию. А сарканов поймали.

– Их можно допросить прямо сейчас?

– Тех, кто совсем тяжело ранен, отправили к медикам. Те, кто легко – к вашим услугам.

– Хорошо. Доставьте их во дворец. В одну из допросных с максимальной изоляцией.

– Да, ваше величество. Все будет сделано.

Владимир, наконец-то, вспомнил субординацию. До этого забыл даже правильно поприветствовать. Впрочем, я никогда раньше не слыл сторонником формализма, и теперь становиться им не планировал совершенно. Владимир служил верой и правдой, не раз выручал, и был лучше всех. Этого мне казалось достаточным.

А лизоблюдов и жополизов среди придворных, как собак нерезанных.

Чего-чего, а этого добра всегда с лихвой поставляют благородные семьи.

Драколог явно планировал извиниться за прежнее неуместное панибратство, но я хлопнул старого товарища по плечу:

– Брось! Мы пуд соли съели на пару. Нам ли разбираться – кто выше, кто ниже по лестнице власти. Веди ко мне пленных.

Владимир подорвался исполнить приказ. Я жестом подозвал к себе Долгорукого.

– Иди, разбуди Тарлана с Аяной. Ее дракон может нам пригодиться в общении с некоторыми беглецами.

– Александр нужен?

– Нет, пускай отдыхает. Мы ему все утром расскажем.

Я посчитал, что младшему сыну нет необходимости подрываться с постели. Да и вообще – я старался его почаще щадить, больше заботился, потому что любовь к Аяне у Саши так и не проходила. Парень оказался, как и я – однолюбом. И очень страдал, глядя на счастье брата.

Спустя несколько долгих минут мы собрались в секретном допросном зале. Все стены тут изолировались при помощи поля из удерживаемых энергией дракона специальных частиц. В результате – никто не мог ни подслушивать, ни подсматривать нас в окна – силуэты изменялись буквально до неузнаваемости.

Тарлан с Аяной пришли первыми и выглядели запыхавшимися, румяными, заполошными. Видимо, занимались супружескими делами… Теми самыми, что делают ночью. Я усмехнулся. Здорово, что сын, наконец-то, обрел счастье и успокоился. Больше не бегает сайгаком по бабам, и не прыгает из постели в постель, пользуясь тем, что сарканы абсолютно не болеют половыми инфекциями. Смотрит только на собственную жену, и Аяна отвечает мужу взаимностью.

Следующим явился Владимир с гвардейцами и привел пленников, закованных в кандалы, укрепленные в энергии дракона.

Те не особо сопротивлялись и дергались – прекрасно понимали, что уже проиграли. Но вот то, что я услышал от этих сарканов стало для всех нас полнейшей неожиданностью. Не думал, что все уже настолько запущено.

Когда-то мой мудрый прадед сказал: «Хочешь победить врага, что сильнее – воспитай его детей так, как тебе нужно». Вот именно этот момент я и упустил. Не надо было позволять неокрепшим умам учиться в Британии, где нас ненавидят и лишь делают вид, что честно сотрудничают. Не надо было позволять янки промыть им мозги, как тем захочется. Задумка понятна – начать у нас новую гражданскую войну, а под сурдинку смут, хаоса и мятежей, атаковать как-нибудь или предложить помощь. Разумеется, за соответствующую плату: либо часть империи в подарок, либо возврат территорий Америки, которую мы вернули индейцам. Всегда проще победить сильного противника, если действовать исподволь, изнутри, лишая его покоя и сна.

Я посмотрел на шестерых пленников.

– Еще тринадцать едва живые и находятся сейчас в лазарете, – пояснил на мой взгляд Владимир.

– Ну и что? Чего вам тут не хватало? К чему эти мятежи и странные выходки? – спросил я у всех и каждого дуралея.

Те гордо вскинули головы – что-что, а лицо держать мы умеем, мы – это наш великий народ.

– Мы против варварства и тирании! – выпалил самый дерзкий из пленных.

Остальные тотчас его поддержали: более решительные принялись тихо поддакивать, менее – только строили глазки.

Гвардейцы покосились на меня с видом: мол, мы можем сейчас же их урезонить. Тарлан приподнялся, держа руку на поясе, где крепился плазменный пистолет. Но я сделал всем резкий знак – «стоп».

Образы героев

ИМПЕРАТОР РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ НИКОЛАЙ АШИН БОЛГАР-РОМАНОВ

ГРАФ ЭМИЛЬ ЛЬВОВИЧ ПОТЕМКИН, ГЛАВА ПОВСТАНЦЕВ

НУ КАК ВАМ? КАКОЙ ХОРОШ?

Ну и добавлю.

ЕГО ВЫСОЧЕСТВО ТАРЛАН БОЛГАР-РОМАНОВ, САРКАН, БОЕВОЙ ГЕНЕРАЛ, НАСЛЕДНИК ПРЕСТОЛА

ВТОРОЙ ВАРИАНТ ОБРАЗА.

КАКОЙ ЛУЧШЕ?

ЕГО ВЫСОЧЕСТВО АЛЕКСАНДР БОЛГАР-РОМАНОВ, САРКАН

2

ГЛАВА 2

Полтора года назад

Наяда

По всему магазину гремела ужасная музыка. Не знаю уж зачем пригласили эту никому не известную певицу с авторскими песнями на юбилей крупной торговой сети, но звучало кошмарно. Ни голоса, ни особенной мелодии. Только по ушам били динамики.

Сын раскапризничался – и были причины. У него, бедолаги, уши болели. Я подошла к мужу и подергала его за рукав:

– Да, пойдем уже, все равно приз ты не выиграешь! Все розыгрыши заранее расписаны. Сто процентов победит кто-то свой: родственник или друг работников магазинов.

– Нет! Я верю в честную лотерею!

– Папа! Пойдем! У меня очень болят уши!

– Хотите – уходите, а я остаюсь!

Мы заткнули уши и стояли у входа. Я ненадолго отвлеклась и вдруг обнаружила, что ни мужа, ни сына уже рядом нет. В толпе людей, что жаждали выигрыша, найти своих оказалось не так просто. Вокруг сновали «голодающие» с бутербродами – на открытие подготовили угощение, кто-то придвигался поближе к сцене – словно это хоть как-то могло им помочь, кто-то, напротив, удалялся от грохота.

С огромным трудом я все-таки обнаружила, что сын с мужем отошли к вешалкам с одеждой, а меня даже не удосужились предупредить. Я добралась до них и высказалась прямо:

– Ты опять уходишь, ни слова не говоря! Снова делаешь вид, что меня нет?

– Я думал, ты видишь – куда мы пошли с Ильей!

– Я сто раз просила тебя предупреждать!

В этом был весь Павел: если мы переходили дорогу, он устремлялся вперед, а следую я или нет – не так уж и важно. Когда Илья был еще совсем маленьким, муж забирал мальчика в детском садике, и они шли играть к соседям в песочницу. Я ждала дома, переживала, искала – муж не брал телефон, а в садике говорили, что сын и Павел давно уехали восвояси. Иногда я уже просто доходила до паники: ребенок и супруг просто пропали, уже часа три, как должны быть на месте, но ни их, ни вестей от них никаких нет. Пару раз думала обращаться в полицию… А затем обнаруживала Павла с Ильей в соседнем дворе: веселых и радостных.

Сто раз ругалась и возмущалась!

Но ничему Павел так и не научился.

Я демонстративно крутанулась на пятках и устремилась подальше, в глубину магазина. Когда сын заметил, что я куда-то ушла, сразу начал искать меня и волноваться. Муж тоже пошел, но уже позже. Я пряталась за внушительными стеллажами с товарами и наблюдала за своими мужчинами.

Ребенок переживал, дергался, волновался. Муж же спокойно обходил помещение.

Я вышла к ним навстречу и произнесла:

– Мне надоело подобное обращение!

– Я, между прочим, беру трубку! – возмутился Павел.

Я вытащила сотовый из сапога, где его прятала, и обнаружила штук шесть не отвеченных вызовов от супруга.

– Идем, поговорим, – Павел потянул меня в дальний угол. Там стояли прилавки с батарейками, аккумуляторами, термокружками и прочим подобным.

Внезапно мир вокруг крутанулся, и как будто превратился в калейдоскоп: я видела точки, пестрые узоры, косички.

При этом вроде бы оставалась на месте.

Затем мы словно очутились под землей, и почва над нами раскололась на части, раскрылась словно гротескный цветок. Мы даже толком и испугаться-то не успели, задаться вопросом – что за чертовщина творится в самом обычном городском супермаркете.

Я выскочила, огляделась и обнаружила… перед собой живого гигантского дракона.

Нет, правда! Это был настоящий дракон.

И мне бы испугаться, начать думать, что сплю. Но я услышала в голове приятный мужской голос:

– Моя маленькая всадница, я так долго тебя ждал…

И стало так приятно, спокойно и радостно... Словами не передать…

Я оглянулась, убедилась, что сын и муж очутились поблизости, и подошла к дракону без всякой опаски.

Он стоял на огромном, зеленом лугу. Я в своем пальто и вязаной шапке тут выглядела просто смешно, в летнюю-то жару. Я сбросила верхнюю одежду и почему-то одной рукой обняла Илюшу, который подбежал и прижался, а другой – погладила теплую морду своего Багайтура.

Ящер был размером с иной дом, имел чуть удлиненную морду рептилии, острые зубы и очень умные, ясные, как голубое небо, глаза. Сам же он казался призрачно-белым, даже чуть переливался перламутровыми бликами.

Сложно описать, что я в тот момент ощущала. Это как любовь с первого взгляда, только не к мужчине – к собственному дракону… Своему… дракону. Части тебя…

Звучало дико странно и необычно. Но меня переполняло уютное, как кашемировый плед, теплое и какое-то безусловное ощущение: любви, привязанности и единения…

А пока мы знакомились, чувствовали друг друга, как никого раньше, я прижимала своего Илью… а Павел смотрел на все со стороны, вокруг появились всадники, ящеры… Целое гигантское поселение сарканов…

Мы – сарканы, вот что появилось в мозгу. И лишь потом я начала понимать, что мысли будто перетекали от ящера ко мне. Я могла разговаривать с ним на уровне телепатии, а могла просто перехватывать образы, определения, знания…

***

Три месяца спустя

Ашин

– Почему вдруг настолько срочное собрание? – уточнил я у Тарлана, который в последнее время занимался изучением депеш от мятежников. Точнее – от наших лазутчиков в их рядах.

Сын вызвал всех сразу же после завтрака.

Владимира, его первых помощников, глав губерний, большую часть императорской фамилии, генералов сарканов и человеческих, доверенных адьютантов и ведущих ученых. Кто-то пришел лично, а кто-то присутствовал по связи через окно мира.

Даже Ивана, моего сводного брата сын неожиданно пригласил на совет. Хотя обычно ему поручали скорее хозяйственные проблемы империи, нежели политические: внутренние ли, внешние ли… Иван всегда был твердым хозяйственником: рачительным, грамотным и разумным. А вот политиком – никаким.

Слово взяла Аяна, как и обычно, если именно она при помощи разных своих научных штуковин колдовала над присланным разведчиком видео.

3

ГЛАВА 3

Наяда

– Та-ак… Наяда, ты готова? – уточнил у меня Эмиль.

– Да! – выдохнула я, крепко хватаясь за рога Тура.

«Не бойся, моя маленькая всадница, все будет отлично!».

Дракон радовался, что мы опять отправлялись в полет. Мы тренировались каждый день, чтобы, в итоге, участвовать в каком-то грандиозном сражении. Эмиль был настроен очень оптимистично и почему-то абсолютно не сомневался в победе. Остальные же верили в своего лидера, хотя все знали, что силы не сопоставимы, да и оружия у императорского войска не в пример больше.

Граф Эмиль Львович Потемкин был, без преувеличений, выдающимся сарканом. Высокий, белокурый, плечистый и крепкий, он чем-то напоминал мне русского витязя из легенд. Голубые глаза, благородные, славянские черты… И со мной он всегда обращался как-то по-особенному. Я понимала, что очень важна вожаку, точнее – для его какого-то грандиозного плана, о котором он не рассказывал даже ближайшим сподвижникам. Но муж был уверен, что Потемкин Эмиль еще и как мужчина во мне очень заинтересован. Иногда и мне самой чудилось, что так и есть. Он чуть дольше меня прижимал иногда, помогая спуститься с дракона после тяжелой и изнурительной тренировки. Время от времени неожиданно приобнимал, без разрешения и всякого повода. И, общаясь, часто стоял так близко, что я ощущала дыхание предводителя на лице. Павел закатывал мне адовы сцены ревности, если мы с Эмилем гуляли где-то наедине.

Граф Потемкин был тайным любовным интересом многих женщин в поселении, но… я… я относилась к нему только лишь как к приятелю. У меня не было к нему чувств, как к мужчине. К тому же, мне всегда нравились жгучие брюнеты. Но и к Павлу чувств у меня оставалось все меньше. Мы отдалялись друг от друга все сильней и сильней, и я ничего не могла с этим поделать.

– Та-ак, летим, набираем скорость! Вперед! – командовал Эмиль по громкой связи окна мира.

Я слушалась.

Мы стремительно ворвались в облака, спрятались в них, и Эмиль распорядился:

– А теперь перекидывай отряд по памяти, как ты видела его на лугу.

Я напряглась. Приходилось править драконом, хотя Тур и летел практически самостоятельно, но именно я задавала параметры: скорость, направление, высоту… и одновременно мне нужно было вообразить отряд и как бы передать образ ящеру.

Это выглядело довольно-таки сложно, поэтому мы и тренировались так много.

Я сейчас не наблюдала воинов повстанцев, и в этом заключалась еще одна трудность. Портал ящера работал из точки в точку. Промахнулся с местом – солдаты никуда не попали.

С масштабированием и ориентировкой на местности у меня, прямо скажем, был полный затык. Поэтому я пользовалась дедовским методом – брала себе ориентиры – отсюда до сюда. От высокой сосны до голубого цветка, который чуть наклонился в правую сторону, благо зрение саркана подобное позволяло. Это помогало зафиксировать место положения отряда для Тура. Точно также я для себя описывала и конечную точку пути – куда солдаты должны угодить.

Я полностью сконцентрировалась на цели и попыталась сделать, как требовалось.

Мы выскочили из облаков, обнаружив, что отряд остался на том же месте.

Значит, с ориентирами все-таки промахнулась или не совсем точно описала их ящеру.

Я вздохнула, и Эмиль среагировал:

– Ничего-о! Не волнуйся, все хорошо! Когда солдаты в зоне видимости, у тебя получается. Теперь будем обучаться дистанционно и работать без зрительного контакта. Давай еще раз. Готова?

– Да.

– Ускоряемся, набираем высоту…

Я решила испробовать иной метод.

Как бы «сфотографировала» в памяти место, где находится отряд, а затем – точку, куда мы планировали его перебросить. Не описывала, не цеплялась за мелкие детали, а воображала конкретно картинку.

Однако мы снова и снова, выходя из облаков, видели, что солдаты так никуда и не попали.

– Все отлично! Ная, ты молодец! Я еще не видел такого саркана, чтобы у него все выходило с первого раза. Ты умница. Просто надо потренироваться.

Мне было с ним легко и спокойно. Эмиль, действительно, умел, как никто, утешить и настроить как требуется. Рядом с ним мне было даже не страшно от мысли, что все это нужно для битвы и я даже стану принимать в ней участие…

– Все нормально. Повторяем еще раз…

Он на меня никогда не кричал, не критиковал, а лишь только поддерживал.

…С шестого раза все-таки получилось. Я аж выдохнула и слабо вскрикнула.

– Умничка! Ты молодец, Ная! Повторим!

И мы повторили.

Все опять получилось, хотя я боялась, что второй раз может уже и не выйти.

Думала, что первый – просто случайность.

Срослось и в третий, и в четвертый, и в пятый…

Правда, у меня от напряжения аж шея болела, и руки свело – так я вцепилась в рога Тура, чтобы удержаться на ящере и от нервозности.

Но это были уже такие сущие мелочи!

Я понимала – как следует действовать и получалось из раза в раз, без осечек.

Мы часов пять упорно повторяли свой трюк, пока все не начало получаться уже более-менее машинально, когда задействуешь скорее мышечную память.

До уровня инстинктов, как мы с Туром делали, если видели отряд, пока не дошло. Но у нас оставались недели две на тренировки.

– Ладно, все. Отдыхаем! Летим купаться!

Эмиль задорно присвистнул и «газовал». Его буро-коричневый Микаэль вытянул шею и резво рванул к озеру. Я отдала приказ Туру – и мы нагнали Потемкина на его ящере почти сразу же. Я думала – Микаэль сядет на берег, но он вдруг на скорости врезался в водную гладь. Брызги фонтанами полетели в разные стороны, тем более, что ящер греб по воде крыльями. Мириады радуг рассыпались арками над драконом и его бравым всадником.

Было эпично и очень эффектно. Красиво и, по-своему, даже волшебно.

Мы с Туром остановились и приземлились на берегу.

Эмиль встал в седле, сбросил одежду и спрыгнул с дракона в одних нижних брюках, что выполняли роль трусов у мужчин. Вошел в воду красиво – свечкой, без брызг и вынырнул лихо, хохоча и подразнивая.

4

ГЛАВА 4

Наяда

Точного времени грядущего сражения нам не сообщали. Ходили разные слухи, назывались разные даты с приличным разбросом. Но я чувствовала, что день икс уже близок. Эмиль стал более серьезным и собранным, уже практически не шутил и куда чаще, чем прежде общался по окну мира с «союзниками». Я не знала – кто они. Граф сказал лишь, что это – люди порядочные, неравнодушные и поддерживают нас исключительно ради того, чтобы поставить крест на тирании Ашина и убийствах ни в чем неповинных драконов.

Император, по рассказам Эмиля и многих других, казался мне просто дьяволом во плоти.

– Неужели правитель реально так плох, но процарствовал больше пятисот лет? – спросила я как-то раз у Потемкина.

Тот аж лицом потемнел и осунулся. Поиграл желваками, и я заметила, что черты Эмиля ожесточились. Он поджал губы и горячо произнес:

– Никого не слушает, гнет свою линию! Убивает драконов лишь только за то, что тем не нужен всадник, и они вполне способны жить самостоятельно, без сарканов.

– Ничего не понимаю! Если драконы могут жить самостоятельно, это же даже для казны выгодно! Насколько я знаю, ящеры на абсолютном попечении империи. Их кормят, за ними постоянно ухаживают. Разве не так? Все это стоит и очень немало. Ящеры едят сто-олько мяса! Плюс дракологи, их работа тоже ведь не бесплатная. Какой же смысл?

– Политический смысл! – резко и очень гневно ответил Эмиль. – Свободные драконы подадут пример остальным, и некоторые захотят жить тоже без всадников. Разрушится вековая легенда о том, что якобы без сарканов ящеры дичают, становятся неуправляемыми и опасными. А, значит, драконы сами начнут выбирать – жить им с людьми, когда их всем обеспечивают, или же пользоваться полной свободой. Станет меньше сарканов на ящерах, меньше войска, а это ухудшит обороноспособность империи. Даст другим странам возможность, наконец-то, вздохнуть и может уйти от тирании Болгар-Романовых.

– Но разве Германия и Франция не добровольно присоединились к России?

– Они – да. А остальные земли? Которые были завоеваны на ящерах?

– Но ведь империя дает им технологии!

– Технологии должны быть достоянием всего мира! То, что русские делают их заложниками своего жестокого режима, только показывает, что без этого шантажа ни одна провинция с ними бы не осталась.

– Ну-у-у даже не знаю. Мне кажется, нужны исторические данные. Про драконов, про договор с Болгар-Романовыми. В конце концов – выслушать Зилант! Она же прародительница драконов! Кому, как не ей знать – в чем тут загвоздка!

– Зилант с простыми сарканами не общается. Поверь мне, я уже не раз пробовал. И думаю, что это как раз доказательство того, что все сказанное мной – правда!

– Ну почему сразу уж доказательство? А вдруг она реально просто не хочет? Может же она не хотеть общаться с простыми сарканами? Разве нет? Если по вашей версии драконы такие умные и свободолюбивые…

– А ты не думала еще вот о чем? Смотри. Если появятся свободные ящеры, их могут переманить в других странах, сделать своими драконами или создать новую ветвь. И уже тогда не только Болгар-Романовы будут иметь войско сарканов… А? Что ты на это скажешь, Наяда?

– Мне кажется, нужно выслушать все стороны. Устроить переговоры. Ты говоришь, что одичавших драконов не существовало. Но я летала по соседним поселениям и там некоторые сарканы из охранников рассказывали, что были и их даже видели.

– Или они врут и им все внушили.

– Или вас обманывают те, кто поддерживают? Ты об этом никогда не думал, Эмиль? У них ведь тоже вполне могут быть собственные шкурные интересы и планы… Как Болгар-Романовы способны хотеть господства, так и твои союзники.

– Вот и разберемся в честном бою с императором и его лучшими гвардейцами. Поверь, побеждает всегда тот, кто прав.

– Или тот, у кого больше войска…

– Я что-то не пойму, ты за нас или нет? – возмутился Потемкин, взял за плечи и чуть придвинул, пытливо заглядывая в глаза.

– Сейчас, вы – моя единственная семья. Вы подобрали меня после попадания и сделали частью этой общины. Но это не значит, что я полностью разделяю идею воевать против своих же сограждан.

– Мы не будем воевать. Один большой бой – а дальше все решится. Я тебя уверяю. И не против сограждан, а исключительно против военных.

– Но как? Если верить окну мира, у императора куда больше воинов, да и сарканов в его армии больше.

– Увидишь. Это пока наша тайна.

– Но ведь вы тоже используете драконов?

– Да! Используем! Но они на это идут добровольно и очень любят собственных всадников.

– Может и в императорских войсках также.

– Уверяю тебя, что это не так. По крайней мере, драконы, которых утилизировали, их братья и сестры уж точно не рады.

Эмиль был убежденным противником императора и его политики и в отношении ящеров. Ему чудилось – власть держится лишь на сарканах, и поэтому правитель так боится дать волю драконам.

Я же то думала, что Потемкин считает правильно, то сомневалась и почему-то все чаще.

В общем, мы все ждали какой-то отмашки или мне только так казалось со стороны.

Эмиль постоянно связывался с «союзниками» и делал это в комнате, защищенной от прослушивания и подглядывания особенными частицами, которые содержались в энергии дракона.

Павел переживал обо всем куда больше, чем любой воин в нашем поселении, которое Эмиль назвал Новая Москва.

Чем ближе подходило время сражения, тем все сильнее дергался мой муж и все чаще пропадал где-то в окрестностях.

Тогда я не придавала этому значения. Ну гуляет, ну пытается проветрить голову, ну может на меня злится за общение с Эмилем.

Кто бы мог подумать, что все обернется самым невероятным и неожиданным образом.

***

День икс наступил абсолютно неожиданно. Помните фразу: «Как прошел день?» «Такое ощущение, что он прошелся по мне».

Да, день икс буквально на нас наступил.

5

ГЛАВА 5

Ашин

Мы еще ночью получили подтверждение того, что британцы велели графу Потемкину начинать битву утром. Поэтому готовились и находились на «низком старте».

Мы с Тарланом ждали в палатке в разбитом на полигоне военном лагере, когда в нее вбежал один из гвардейцев. Выглядел парень обескураженно и это еще очень слабо сказано. Взгляд бегает, ни на чем остановиться не может, жесты резкие, внезапные и суматошные.

А вот это уже совсем интересно. На атаку повстанцев гвардейцы так не отреагировали бы. Что же стряслось?

Британия решила публично объявить Россию государством-террористом?

Это же у них, у стран старого света, привычка судить соседние государства и неважно, что никому из них не давали на то права. Самопровозглашенные властелины планеты хоть и мелко летают, зато кричат очень громко. Практически как домашние курицы.

Не дал британцам дешевое сырье для производства – естественно, террорист.

Не согласился продавать им то, что считаешь стратегически важным – террорист однозначно.

Подавил мятеж в собственной провинции, спровоцированный британцами – террорист без вопросов.

Мешаешь колонизировать соседние государства – ужасный террорист.

Ату его, ату!

Драконы только у тебя, а у них – исключительно самомнение и самовозвышение?

Да, конечно, ты террорист! Защищайся!

– Ваше величество, там э-э-э…

– Эстетика? Эбонитовые палочки? Эдем? – Тарлан подначивал растерявшегося парня. – Эркюль Пуаро из книг альтернативной России моей жены? Лично пожаловал, чтобы нас поприветствовать?

Сын иногда бывал чересчур требовательным. Не терпел, когда воины оказывались не в состоянии собраться в сомнительной или неожиданной ситуации.

– Перестань! – осадил я Тарлана. – Ну что там?

– Идемте, вам лучше самим все увидеть.

Я двинулся за гвардейцем, и он повел нас к самой границе полигона, которую охраняли несколько вооруженных сарканов. Те расступились и выставили перед собой пленника.

Я узнал этого мужчину сразу же! Это был муж Наяды! Той самой, из-за которой у меня и мирные ночи теперь проходили весьма проблематично.

– Ваше величество, он явился от мятежников и уверяет, что хочет перейти на нашу сторону, если вы сохраните ему жизнь и жизнь его сына.

– Где сын? – сразу заинтересовался я.

– Вот пусть он вам сам все и объяснит.

– Ваше величество! – муж Наяды поклонился мне в пояс, как делали многие годы назад и это было первое, что я отменил, едва только принял правление государством.

– Не стоит таких приветствий, – пробурчал я. – Так, где ребенок?

– Он… он… В общем, мятежники готовят большое сражение! Им должна помогать британская армия! Эмиль утверждал, что там все готовы и лишь ждут, когда подвернется удачный момент, дабы дракон моей жены – Багайтур – перебросил их отряды прямо в ваши ряды. Планируется эдакий вероломный обман. Мятежники нападут, атакуют и будут сражаться. А затем буквально в центр вашего войска телепортируют большие отряды британцев. Задача взять в плен императора и его сына. За жизнь одного или другого начать торговаться, требуя поставить во главе Российской империи графа Потемкина. Могу я за это получить помилование и хотя бы какие-то средства к существованию? Мы с семьей – попаданцы из параллельной России. У нас тут ни денег, ни крова, вообще ничего. Поэтому мы и якшались с мятежниками… У нас ведь банально не было выбора…

Гвардейцы, что привели ко мне этого перебежчика, аж брови приподняли от удивления.

– Кхм… Ну во-первых, мы все это уже знаем. Во-вторых, идем, поговорим в другом месте.

Я дал знак гвардейцам вести Павла в нашу палатку. Сам крутанулся на пятках и двинулся первым.

По поводу удара в спину не волновался. Гвардейцы свое дело знают отлично – наверняка, обыскали мужчину как следует. Да и все, что я усвоил за века своей жизни, говорило, что шпион или убийца из Павла такие же, как опереточный певец или актер.

В лагере на нас поглядывали с интересом, но задать вопрос никто не решился.

Аяна общалась со своим Эйзерханом, неподалеку Можайский инструктировал Халифа. Они контактировали при помощи окна мира. Лом создал уникальный прибор для коллеги. Тот крепился внутри уха Халифа и улавливал смутные картинки и образы, а затем преобразовывал их в слова. Получалось не так чтобы, не телепатия, но договориться уже вполне получалось. Да и сам дракон очень старался – подстраивался под новую связь, максимально четко мыслил и воображал.

Аяна смеялась: мол, прибор как Гугл-переводчик – иной раз такое брякнет – хоть стой, хоть падай. Однако это было уже хоть какое-то общение, без посредничества кого-то из других ящеров. Тем более, что не все они друг друга «слышали» – в основном, братья из общего выводка.

Можайский получал кровь сарканов, чтобы жить также долго, как и Халиф. В общем, все складывалось неплохо.

Я счел, что генеральская палатка – самое то для грядущего разговора, поэтому прямиком двинулся туда. Тем более, хотя никто и не знал, но поле из особенных частиц, что содержались в энергии дракона, было и вокруг нашей палатки. Оно не позволяло подслушивать и при подглядывании любопытные видели совсем не то, что внутри.

Тарлан с удивлением воззрился на Павла.

– Что он тут делает? – уточнил у меня.

Сын тоже наблюдал этого мужчину на видео, присланном лазутчиками из лагеря мятежников, и, видимо, хорошо помнил, кто он такой.

– В общем, я готов вам рассказать обо всех слабых и сильных сторонах войска Эмиля. Какой дракон наиболее медленный, какой слабее, а какой заметно сильнее других. Какого следует особенно опасаться. У какого быстрее всех заканчивается энергия. С союзниками связывался только Эмиль, но о лагере и поселении я все могу вам поведать! Мне нужно лишь помилование для себя и ребенка!

Мы не прерывали поток речей Павла, хотя все, что он сказал, и так уже знали. Когда же муж Наяды, наконец-то, закончил, я еще раз спросил:

6

ГЛАВА 6

Наяда

Перед боем меня здорово лихорадило.

Раньше я не ощущала близости настоящего сражения, когда пули свистят рядом и сама смерть заглядывает буквально в глаза. Я воспринимала будущий бой, как нечто неизбежное, но очень далекое и при этом не совсем для себя реалистичное.

И вот вдруг, неожиданно оно стало вопросом пары-тройки часов.

Упало, как сосулька, что угрозой висит с крыши и внезапно именно на тебя срывается в оттепель.

Нет, я слышала от других поселенцев про схватки. Боевые истории там не травил разве что немой или младенец. Но это тоже выглядело скорее обычными байками – так слушаешь о болезнях знакомых, зная, что у тебя все нормально, ибо сам недавно детально обследовался…

Я словно со стороны наблюдала за собой и за всем, что творится в лагере Эмиля.

И еще было какое-то зудящее ощущение. Вроде такого, когда возвращаешься домой, а там отопление зимой отключили. Ты об этом пока еще знать не знаешь, но понимаешь – что-то там, в «тылу» не в порядке.

Я всем телом чувствовала – что-то с тылом, но и предположить не могла, что случилось. А если бы сказали – вряд ли поверила бы, пока не увидела все собственными глазами.

Я многого ожидала от Павла, но чтобы такое… Нет, никогда, даже вообразить не могла.

Он казался мне эгоистом, мелочным, временами сварливым, не всегда честным и справедливым, и каким-то отдаленным в последнее время. Но предателем мужа я ни разу не представляла.

И неважно – правы мятежники или же император. Не имеет абсолютно никакого значения – на правильной ли стороне конфликта мы оказались.

Главное, что я – семья Павла, и мне нет хода из поселения, потому что тут мой дракон.

Я бы мужа и после развода не бросила.

Палатки разложили, как зонтики – на раз-два. И они оказались настолько комфортабельными, удобными и вместительными, что я поразилась.

Прямо складные домики с гостиными, спальнями, кухнями и всем остальным.

Мы с Багайтуром пока расположились на полянке. Я постоянно смотрела в окно мира, Эмиль занимался построением и приказаниями…

После закатил речь о нашем предназначении, которая почему-то вдруг показалась фальшивой. Вернее, я видела, что граф в нее верит: неистово, с какой-то практически фанатичностью. Эмиль умел, кроме всего прочего, обратить в свою веру и многих других: воины слушали его с искренним воодушевлением.

Но чем дольше он произносил пафосные фразы, чем больше вливал в них благородного смысла и чем больше взывал к нашему чувству вселенской справедливости и гуманности, тем меньше мне хотелось участвовать в битве.

Чудилось – я это все уже где-то слышала... Ну пусть не в таком виде и даже не здесь. Но в моей старой реальности точно подобное было. Хотя бросали в толпу подобные фразы не настолько экзальтированные идеалисты, как граф Потемкин.

Все эти разговоры о том, что творится несправедливость в масштабе планеты, и вообще в России всех не по детски тиранят, из-под которых вечно торчали уши жадных богатеев из-за границы, которым лишь бы заполучить дешевые ресурсы…

У меня было прямо-таки дежавю с нашей так называемой пятой колонной.

Однако же выбора уже не оставалось.

Да и я себя убеждала, что это только рефлексия.

Мне страшно, мне непривычно, я очень растеряна, поэтому и ищу – где тут выход из положения. И все мне кажется не таким, неправильным.

В моей версии Земли нет драконов, и никто не пытался их освободить, сделать так, чтобы ящеров не убивали.

Словно в каком-то оцепенении я наблюдала, как войско под предводительством Эмиля взмыло в небо и… неожиданно для нас всех их встретила императорская армия. Насколько я поняла – планировалось лететь к месту ее расположения, но вдруг оказалось, что нас опередили и заранее знали о нападении.

Конечно, это было не все войско, каким обладал император России, однако вполне себе внушительная армия…

Сарканы, солдаты и их предводители сошлись на глазах в грандиозном сражении.

Воздух вспарывали вспышки плазменных сгустков, пули и ливни драконьего пламени. Словно огненные дожди проливались.

На Земле пехота на бронемашинах – энергомобилях, созданных для военных – тоже не давала спуску друг другу. Выстрелы гремели повсюду, пахло порохом, огнем и… горелой человеческой плотью.

Столбы земли взмывали в высь коричневыми фонтанами, откуда-то осыпался пепел и капала кровь…

Бррр… Это было просто ужасно.

Все вокруг выглядело гротескной постановкой в театре смерти. Внутри меня страх спорил с оцепенением. Я не хотела верить, что это взаправду и не верить уже просто не получалось…

И тут мне пришло сообщение от Эмиля прямо с картинками и картами – откуда забирать огромные отряды британцев и куда нужно их перебросить.

Я сосредоточилась и передала изображения Багайтуру.

Однако же ничего не случилось.

Подкрепление так и не появилось.

Я пробовала раз за разом, отчаянно.

Эмиль писал вначале спокойно.

– Давай же! У тебя все получится! Ты все умеешь!

– Ну же! Наяда! Ты очень нужна нам! От тебя нынче зависит наша судьба и вся судьба нашей Великой России!

– Наяда! Соберись! Вы все сможете!

Спустя минут тридцать полетели уже отчаянно-требовательные приказы:

– Ная! Ты обязана все сделать!

– Ная! Мы ждем! Ты нас подводишь!

– Ная! Ты можешь всех погубить!

От напряжения у меня болело уже все. Голова раскалывалась, шея отваливалась, спина стала каменно-ватной. Однако же я ничего не могла сделать.

Затем Эмиль резко перестал со мной связываться, и я испугалась, что его просто убили.

Однако же спустя минут двадцать ужасной тишины в «окне мира» пришло сообщение, которое просто выбило почву у всех из-под ног.

– Наяда. Союзники сообщили, что каким-то образом император узнал о наших планах и заставил Эйзерхана совместно с Халифом искажать твои порталы для британцев. Их закинуло куда-то на Крайний Север, и теперь они просто замерзают в глуши. Помочь им у нас нет возможности. Я иду ва-банк! Ная! Если, что, просто сдавайся. Ашин, каким бы он ни был правителем, как человек довольно-таки разумный и вряд ли он казнит женщину с ребенком. Тем более, что непосредственно ты в битве участия не принимала. Ты попала в мое поселение и вынуждена была действовать по моим правилам, и только. Я заставил тебя участвовать в битве так, как именно мне было выгодным. Это реальное честное оправдание. Скажи об этом прямо Ашину, и он тебя, наверняка, сразу помилует.

7

ГЛАВА 7

Наяда

Жизнь в лагере на два часа просто остановилась. Люди слонялись туда-сюда, кто-то тихо переговаривался, кто-то остекленел и сидел в ожидании…

Я видела, как на энергомобилях увозят раненых и убитых. Старалась туда особенно не смотреть – было страшно и непривычно. Одно дело, когда наблюдаешь покалеченные тела, обожженных людей и оторванные конечности на экране, в кино… И совершенно другое, когда это становится реальностью. Когда еще недавно ты с этими людьми говорила, обсуждала нечто совсем бытовое. Вроде того, как лучше пристроить к дому мансарду или поменять лестницу на крыльце…

Этот гротескный контраст у меня просто в голове не укладывался.

Ведь еще день назад мы с этими воинами смеялись, шутили, купались…

А теперь… теперь это были тела. И я не знала – кто жив, а кто нет.

Брр…

Суета вокруг меня почти прекратилась. Все ждали поединка, который решит все.

Время шло медленно, будто заснуло, вокруг нас воцарилась непривычная тишина.

Только птицы щебетали в кронах деревьев и порой слышались звериные голоса…

…Внезапно небо над нами словно поменяло свой цвет, и как по волшебству на нем развернулся экран. Я вспомнила, что один из худородных дворян из поселения неподалеку рассказывал про такие новые технологии, якобы их только-только опробуют.

Выглядело, как рекламные экраны у нас на Земле, только без «физического телевизора». Якобы ученая невестка Ашина – Аяна, кстати, моя соотечественница и Лом – местный научный гений – создали эдакий генератор виртуальных плазменных экранов. Подложкой служила энергия дракона – куда ж без нее в моем новом мире.

Мы наблюдали густой лес, а над ним – императора Ашина с Эмилем.

Правителя России я видела в окне мира, так что узнала его сразу же, без проблем. Что удивило – император не прибегал к технологиям улучшения внешности в «сети». Он выглядел сейчас также, как на «картинках».

Кто-то из ближайших ко мне воинов ткнул пальцем в небо и произнес:

– Да это же тайга!

– Сибирь? Но как они могли туда угодить? – поразилась я.

«Их перенес Эйзерхан, мой старший брат. У нас общий отец, а матери разные», – пришла информация от Багайтура.

«Значит, они далеко, и никто не сможет помочь или же помешать?» – уточнила я.

«Именно так. Кстати, на этом же самом месте состоялась известная всем дуэль между императором Ашином и его братом Этельбером».

«Когда Ашин убил Этельбера?»

«Нет. Этельбер погиб значительно позже, после дуэли кюреш, которую проиграл императору».

«Ашин убил поверженного, побежденного?!!»

«Вовсе нет. Сейчас эта история здорово поросла быльем и небылицами. Но я больше верю драконам, они редко приукрашивают и придумывают. Халиф утверждает, что Этельбер просто неудачно упал после успешного приема брата».

«Кхм… И Ашин не мог это подстроить?»

«Может и мог. А может и нет».

Не выходило у меня составить единое мнение. То император казался мне не таким уж и плохим, даже благородным, как в случае этой схватки, то виделся настоящим злом во плоти. Убить соперника, которого все равно победил.

Не нарочно? Это надо еще выяснить!

«Халиф сейчас добровольно служит империи. Почему ты думаешь, что он не обманывает?» – все-таки уточнила я у Багайтура.

«Не знаю. Я просто верю собратьям».

Драконы, даже невзирая на то, что некоторые находились по разные стороны конфликта, общались и полностью доверяли друг другу.

«Халиф все лично видел? Своими глазами?»

«Почти».

«Что значит это почти?»

«Он в то время был ослаблен, едва двигался. На дуэли лично не присутствовал, но ему рассказывали собратья о том, что случилось».

«Ага. Те самые, что служат империи».

«Хих. Твое дело – верить или же нет».

Багайтур ни на чем не настаивал, а значит, и сам не мог быть уверен на сто процентов.

Мда… Странный этот саркан, император.

Искалечил в поединке дракона брата, как рассказывал мне граф Потемкин. А потом убил и самого Этельбера, якобы «случайно» завалив его приемом во время кюреш.

Однако же сейчас он поступил справедливо, вызвав Эмиля на честную схватку.

Или все-таки нет?

Я наблюдала за тем, как сарканы кружили друг вокруг друга, и пока что даже лассо не стали выбрасывать.

Какое-то время длилась эта психологическая дуэль, а затем – резко перешла в бой.

Я не поняла – кто хлестанул первым, вытащив специальное лассо из-за пояса, чей дракон первым пошел на таран…

Но мне стало ясно – Ашин согласился на этот «справедливый» поединок лишь по одной причине – он был сильнее, ловчее и гораздо более опытным воином.

Каждый удар лассо, по которому шли разряды плазмы, попадал в цель, если бил император. Эмиль же практически не попадал. Ашин лихо лавировал на драконе, будто огромный ящер под ним совсем не имел ограничений ни в весе, ни в ловкости, ни в скорости, ни в маневренности. Это было где-то даже красиво, если бы не становилось смертоносным.

Не прошло и пары минут, как Потемкин превратился в ужасное кровавое месиво. Но не сдавался. Эмиль не такой!

Я начала от души сочувствовать предводителю, хотя и понимала – его песенка спета. Эмиль еле-еле держался в седле, по его рукам растекались ожоги, и кожа слезала с них драными лоскутами. Сквозь длинные пропалины в одежде Потемкина обильно проступали кровь и сукровица, а местами – и даже куски плоти.

В лицо император не бил – соблюдал какую-никакую, но спортивную порядочность. Не атаковал он и ниже пояса…

Но я все больше разочаровывалась в Ашине.

Он убил брата, покалечил Халифа, а теперь издевался над графом Потемкиным. Мучил его перед тем, как убить.

Знал, что Эмиль вряд ли попросит пощады. И вместо того, чтобы его просто вырубить, наносил все новые и новые глубокие раны. По крайней мере, так все это выглядело со стороны.

Наконец, Потемкин потерял сознание, завалился в седле и тотчас стек вниз. Микаэль рванул за всадником, Ашин тоже. Как ни удивительно, но поймал Эмиля именно он. Положил на седло впереди себя и, подняв руку в воздух, провозгласил. Точнее – попытался что-то сказать, но звука мы не услышали совершенно.

8

ГЛАВА 8

Ашин

Кричать во время боя было бессмысленно. Я пробовал несколько раз – бесполезно. Эмиль практически не слышал моих слов. Поэтому я обращался к дракону. Туранг передавал Микаэлю мои предложения сдаться почти постоянно. Но Эмиль не зря слыл упрямым и очень отважным – он бился со мной до последнего, до предела. Хотя сразу было ясно – кто побеждает. И мне пришлось наносить противнику удар за ударом. Я старался не попадать в жизненно важные органы, делал все, чтобы от боли Эмиль просто вырубился. Он – саркан, ожоги пройдут быстро. Я мог бы даже снести ему сейчас голову. Но толку? Этим я лишь только подтвержу – какой я гад, тиран и даже садист.

Нет, нам нужно было сейчас договариваться, чтобы ликвидировать раскол в государстве. Иначе он начнет только шириться, углубляться, а на место Эмиля придет кто-то другой. И этот другой вполне может быть уже не таким порядочным и жаждущим справедливости, как фанатично настроенный против нас граф Потемкин.

Британцы ведь способны не только промыть мозги, но и попросту купить нового лидера. И вот тогда уже все станет значительно хуже. Тот, кто вполне себе хорошо осознает, что его дело неправое и он сам – неправ, но действует вопреки этому против нас – куда хуже, чем идеалист граф Потемкин, которого еще вполне можно переубедить.

Потребуется время и демонстрация много чего. В том числе – и факта драконьего безумия, как называли его специалисты-дракологи. Только время могло нас теперь рассудить. И Эмиль был мне как раз очень выгоден. Он не боролся исключительно и лишь ради власти, не стремился любой ценой занять трон. И мотивы им двигали вполне себе благородные.

Потемкин не принял предложения сдаться и мне пришлось его все-таки вырубить. После чего, я поймал бесчувственного Эмиля, и Эйзерхан перекинул нас прямо к императорскому дворцу. Там я сдал графа с рук на руки медикам, пока Тарлан и Александр орудовали в поселении мятежников.

Я вызвал Долгорукого и уточнил:

– Что там с нашим помилованным? Этим Павлом?

– Он полетел за сыном в поселение повстанцев. Тарлан сообщил, что вернется Павел с женой. Вроде как она тоже туда прибыла после вашей дуэли с графом Потемкином.

У меня сердце заколотилось и в груди стало тесно.

Наяда… Я ее скоро увижу. Вот только, как она на меня сейчас среагирует? Как на врага? Как на победителя своего любимого главаря?

Как она ко мне вообще теперь отнесется?

На некоторое время я даже забыл о том, что придется вообще-то договариваться с Потемкиным. И сделать это нужно как можно скорее, чтобы британцы не объявили, будто мы его зверски убили, а мятежников просто-напросто стерли с лица Земли.

В чем, в чем, а в искусстве сочинять красивую ложь и опутывать ей неокрепшие молодые умы, странам старого света пока не было равных. Я ни секунды не сомневался, что подлые британцы уже заготовили для всех новую сказку. О том, как мы жестоко подавили мятеж, как казнили причастных и даже подозреваемых – всех, кто общался с повстанцами Эмиля и поддерживал с ними торговые связи. Как мы запытали Потемкина на дыбе или на чем там еще, эдаком доисторическом, о чем я сам до сих пор вспоминал с содроганием?

Да, были тяжелые, жестокие времена, когда без подобных вещей никуда. И, к слову, в странах наших «друзей», которые спали и видели нас побежденными, расчлененными и колонизированными, все происходило куда более жестко. У нас, например, никогда не отрывали гениталии и толпе не бросали, а народ не неистовствовал на подобных мероприятиях, как полоумный. Да и суд Линча придумали не мы.

Но доказывать что-то – только все портить. Оправдываешься – уже значит ты в чем-то виновен. Такова, к сожалению, человеческая психология.

Поэтому мне следовало как можно быстрее пообщаться с пришедшим в чувство Эмилем.

А я только и мог сейчас, что прикидывать – как увижу Наяду и что она обо мне думает.

Хорошо, хоть другие не замечтались.

– Можно, ваше величество?

Никифор, наш бессменный придворный медик, появился на пороге моего кабинета, где я бессмысленно метался из угла в угол, не в силах ни на чем сосредоточиться, потому что Наяда была совсем близко, и вот-вот мы могли лично встретиться.

– Да, Никифор, ты как нельзя более вовремя! – от души похвалил я врача. – Что там с Эмилем? Все будет нормально?

– Ну не обещаю, что он останется таким же красавчиком. Шрамы на шее все равно будут заметны. Но в целом, он уже вполне может разговаривать. Мы обезболили его, стянули раны, где требуется и наложили повязки. Двигаться ему не особо полезно, но, учитывая переливания крови сарканов, он вполне сейчас договороспособен.

– Вели привести его ко мне как можно скорее! – распорядился я.

– Да, ваше величество!

«Отец, я прибыл в императорский замок. Веду Павла, Наяду и их сына».

От сообщения Тарлана у меня в голове образовалась полная каша.

Я посмотрел на Никифора, который уже выходил из кабинета, затем – зачем-то в окно, хотя знал, что помещение защищено по-особенному. И как меня в окне никто не увидит, так и я не разгляжу тех, кто снаружи.

Потом я сделал уже совсем странное. Вернее, странное для себя нынешнего. Во времена, когда только ухаживал за Ольгой, я нередко изучал самого себя в зеркале. С тех пор немало веков миновало. Теперь я смотрелся туда исключительно, чтобы встретить посланников других государств или вельмож в подобающем виде.

Я не задумывался больше – насколько я вообще привлекателен, как мужчина для женщин.

И вдруг эта мысль снова пронзила, а следом за ней – пришла неуверенность. Да, Эмиля вон даже Никифор отчасти шутливо, но назвал все-таки красавчиком. Потемкин был весьма популярен у женщин. Выдержу ли я подобную конкуренцию?

Да, Эмиль получит заметные шрамы, но некоторых женщин это лишь привлекает. Говорят, подобные штуки нашему брату придают особенную мужественность и мощь…

Аяна как-то заикнулась в своем фирменном стиле: мол, шрамы – это же настолько брутально и эротично…

9

ГЛАВА 9

Наяда

Я ощущала себя лишь наблюдателем на параде событий собственной жизни.

Только что меня развели, помиловали и даровали свободу. Не сходя с места – связали условием – выйти замуж за российского императора.

Затем Эмиль, как это ни удивительно, попытался оспорить меня у Ашина.

Моего мнения никто особо не спрашивал, и это раздражало, заставляло злиться на мужиков. Мной пользовались как разменной монетой, как каким-то бессловесным существом, у которого нет права выбора, нет чувств и нет собственных желаний.

Однако же я взяла себя в руки и очень старалась не подавать виду. Поведение обоих мужчин, которые почему-то на меня претендовали, выглядело не самым адекватным и уважительным.

Впрочем, у меня выхода не было. Да и какой смысл сейчас ерепениться? Я в сложном, можно сказать – патовом положении. Мы проиграли, мятеж подавлен, и граф Потемкин временно заключает с императором перемирие. В этой схеме я – один из виновников. Ведь именно благодаря мне британцы должны были помочь повстанцам выиграть битву. Я – ключевой игрок в этой партии, и об этом все хорошо знают. План Эмиля опирался как раз на моего уникального ящера – Багайтура.

Император сейчас проявил милосердие. Чем оно мне аукнется дальше, я не знала, но, тем не менее…

В тот момент мне казалось, что все из-за Багайтура – и не более. Я не верила, что император Ашин может быть заинтересован во мне, как в женщине. Эмиль – этот, кажется, действительно, да. Он аж в лице изменился, когда император заявил о предстоящей фиктивной свадьбе.

Я же подумала, что все это, может быть, даже и к лучшему.

Спустя время, Ашин должен меня отпустить. Он публично обещал дать мне развод. Потемкину я никогда ничего не обещала. Надо устроиться в этом мире самой, вместе с сыном, чтобы больше от мужчин не зависеть.

Вот о чем я думала все это время. Старалась, как могла, держать марку. Не психовать, не начинать с кем-то спорить, хотя возражения просто душили.

А вдруг император возьмет и потребует исполнения брачных обязанностей от новой супруги?

Как ни удивительно, но эта мысль не вызывала у меня сильного отторжения. Ашин был приятен мне, как мужчина. Красивый, статный, крепкий и мужественный. Он как раз был очень в моем вкусе. Я предполагала, что под кафтаном кубики пресса, бицепсы и все остальное как надо. Он словно весь был соткан из литых мышц и это бросалось в глаза, хотя Ашин носил довольно-таки много одежды.

Темный очень шел императору, подчеркивал глаза и кудрявые волосы.

Он, действительно, вызывал у меня симпатию и даже волнение. Сердце временами пропускало удар, когда чудилось – Ашин мной любуется. Но я одергивала себя – вряд ли такой властный и богатый мужчина реально заинтересовался такой, как я.

Скорее всего, Ашин тоже заметил, что Эмиль ко мне явно неровно дышит, и решил сыграть еще и на этом.

Пока заключались договора, подписывались разные там документы, мы ждали и, к несчастью, немного расслабились. А этого делать пока что не стоило. В том, что случилось чуть позже, я винила, прежде всего, себя: собственную беспечность и рассеянность.

Когда находишься на рубеже исторических событий, решений, в месте встречи противоборствующих сторон, никогда нельзя терять концентрацию.

Но тут сказалась еще и усталость. Я потратила уйму сил на попытку перекинуть воинов британцев туда, куда указал мне Эмиль. Затем нервы, перелеты туда-сюда и обратно. Я буквально с трудом держалась на ногах.

Однако ничто меня не оправдывало. Потому что под угрозу попало самое дорогое, самое ценное в моей жизни: мой замечательный, любимый сынишка.

После разговора с императором мы начали выходить из кабинета, и тут произошло то самое, чего никто не мог даже вообразить.

Потемкин подал знак Тренину - мол, все хорошо, мы договорились. Барон ответил - дескать, все понял. И все расслабились, думая, что худшее осталось уже позади…

Даже Потемкин стал выглядеть намного более спокойным.

Но тут Тимур выскочил из кольца гвардейцев и сцапал Илюшу за горло.

Я дернулась, хотела рвануть к сыну, мой мальчик замер, словно окаменел.

Тарлан схватил меня и не позволил сдвинуться с места. Ашин выступил вперед, к Тренину, рядом с ним на каталке ехал Эмиль, невзирая на раны и плохое самочувствие.

– Мы договорились, отпусти мальчика! – резко приказал граф Потемкин.

– Ты мне не командир! – рыкнул Тренин. – А теперь слушайте мои условия! Я отпущу пацана на границе, как только окажусь в Великой Британии. Причем, я должен туда улететь на собственном драконе – Памире!

– Что ты творишь?! Мы заключили временный мир с императором и его воинами! Немедленно отпусти ребенка! – заорал Эмиль, теряя терпение и покрываясь бордовыми пятнами. Попытался встать из коляски, на трясущихся руках приподнялся, но рухнул обратно и застонал.

– Он – британский шпион в твоем лагере, – тихо ответил вместо Тренина император. – И отпускать его вместе с драконом, разумеется, никто не планирует!

– Вам же хуже! – рыкнул барон и выпрыгнул в окно вместе с Ильей.

На секунду все просто опешили, хотя и понимали – ящер Тренина подхватил его в воздухе после призыва.

Я вырвалась из хватки Тарлана – не представляю, как только хватило сил – и подбежала к окну. Багайтур тут же подлетел по первому зову.

Я никогда еще не прыгала на дракона прямо из окна, но сейчас я ни секунды не задумывалась над опасностью – просто сиганула, и оказалась… в седле, неожиданно для себя. Хотя лобок немного ушибла.

Впрочем, это была сущая ерунда!

Я, император, Тарлан и гвардейцы рванули в погоню за Трениным на своих ящерах.

Барон резво влетел в облака, и мы поспешно последовали за ним.

«Если хоть кто-то слишком приблизится, я сброшу мальчика вниз!» – прилетело на окна мира, я так понимаю – нам всем. Потому что и Тарлан с императором прочли в своих устройствах сообщения и переглянулись.

Мы нагнали Тренина очень быстро, но он держал Илью за шею одной рукой и явно грозился либо его убить, либо сбросить.