Развод. Жизнь в новых красках

1

Глава 1

— Камилла! Черт, Камилла, стой! — рывок, но я, словно пружина, отскакиваю от его грязных рук.

— Не смей больше никогда ко мне прикасаться! Последний! Сегодня ты видишь меня последний раз! Детей у нас нет, на развод подам заявление через нотариуса. Видеть тебя не могу!

— Я все тебе объясню…

— Ты это своей заднеприводной рассказывай. Она — следующая претендентка на звание лохушки, — делаю жест, словно снимаю что-то с головы, — передаю корону, можешь ее поздравить.

Слава что-то ещё говорит, но я ничего больше не слышу. Торможу проезжающее мимо такси, сажусь и прошу отвезти меня в Москву.

Больше в Калуге меня ничего не держит.

— Девушка, ехать почти три часа… дорого выйдет.

— Везите, — отвечаю монотонно, а сама ложусь на заднее сидение. Отдам часть накоплений, но доеду спокойно, в тепле и хоть немного вздремну.

Кажется, что умру, если сейчас не дам телу хоть немного отдохнуть. И засыпаю мгновенно.

Во сне возвращаюсь к уродливым воспоминаниям, которые бы никогда не хотела больше вспоминать…

***

Серый дождливый день раздражает своей мрачностью. Уставшая, после ненавистной работы официанткой, в то время как имею образование художника-реставратора, иду домой, до нитки промокнув под дождем.

Сегодня не смогла взять ночную смену. Сил просто не осталось. Да и ощущение, будто заболеваю.

Звоню Славе, но он не берет трубку. Какая-то обида окутывает внутренности. Почему он даже подвезти меня не может, когда ночь на дворе? Неужели ни на секунду не задумался о том, как я дойду до дома ночью, в грозу…

Я работаю как проклятая, а он строит из себя айтишника, вкладывая деньги в крипту и мечтая вот-вот разбогатеть.

Как же все это достало…

Открываю дверь в квартиру и замираю в немом оцепенении, когда вижу… Славу, обнимающего какую-то девицу и дико вколачивающегося в неё сзади.

Тошнота мгновенно подкатывает к горлу. Становится трудно дышать.

Силой захлопываю дверь с обратной стороны и выбегаю из квартиры. Лицо заливают слезы. И нет, даже не из-за самой измены. Наши отношения уже давно потерпели крах. Мне обидно, что я до последнего была рядом с человеком, несмотря на все его неудачи. А он… даже элементарно не уважал меня!

Слышу позади громкие крики Славы, но шок отключает все когнитивные функции мозга: я не слышу и не вижу ничего, что имело бы важность. Я просто иду, расплываясь в ощущении растоптанности и безнадеги.

***

— Девушка-а, де-е-евушка, мы приехали, куда именно везти надо? — слышу сквозь сон на заднем плане.

Открываю глаза, умирая от головной боли.

— Мы где? — потираю голову, одупляясь.

— В Караганде! Как это где, девушка? В Москве! Вы ж сами просили сюда везти, — отвечает недовольный таксист, и до меня, наконец, доходит.

Вбиваю в навигаторе ближайший отель и прошу довезти туда.

— Десять тысяч, — объявляет таксист, а у меня глаза на лоб лезут.

— Сколько? Вы что, на золотых колесах меня сюда везли?

— Платить будете? — грубо рявкает мужик, отчего хочется слиться с воздухом и раствориться.

— Держите, — отдаю две сложенные пятитысячные купюры, на которые неделю работала, а потом выхожу из машины.

Смотрю на отель и уже заранее боюсь туда заходить: кричащие вывески и визуальное превосходство заведомо предупреждают оборванок обозначить для себя границу и не соваться в сие элиту.

Но у меня-то выбора нет…

Не на лавке же под дождем ночевать?

Захожу внутрь и подхожу к ресепшену. Девушка оглядывает меня скептическим взглядом, но все равно улыбается. Я улыбаюсь в ответ вплоть до той самой секунды, когда не слышу, что сутки в этом отеле стоят семь тысяч рублей.

Сглатываю образовавшийся комок и нервно вытираю вспотевшие ладошки. Никогда ещё я не боялась остаться на улице одна без еды, воды и крова.

Если я сейчас отдам эти деньги, то завтра мне нечего будет есть.

Нервно разворачиваюсь и иду к выходу. В глазах невольно собираются слёзы. Что ж за несправедливость-то такая жизненная? За что все это мне в один день?

Слезы сливаются с каплями дождя. Психую. Вытираю телефон от капель, пока ищу в навигаторе другой отель. На улице темно. На удивление, даже фонари не горят, хотя в столице такого вообще не должно быть.

Эх. Периферия… Это в центре пафос и роскошь, а тут сойдет и так…

Снова смахиваю рукавом кофты слёзы с глаз, как слышу сигнал машины. Резко поднимаю голову и осознаю, что стою на проезжей части… а на меня несется здоровенный черный внедорожник.

2

Глава 2

Прочесав меня передней частью автомобиля, водитель круто выруливает машину и резко останавливается. Падаю, не сумев удержать равновесие, и отмечая при этом дикую боль в ноге.

— Ты что, совсем рехнулась? — кричит разгневанный водитель иномарки, приближаясь ко мне.

Поднимаю голову, сидя на земле, и смотрю на него снизу вверх: красивые темные волосы аккуратно уложены наверх, классическое черное пальто прямого кроя распахнуто, позволяя рассмотреть его рельефную фигуру, обтянутую свитером.

— Я-я? Вообще-то это в-вы меня сбили! — заикаюсь, испуганно таращась на мужчину.

В голове проносится мысль, что могла повредить его машину, и теперь он заставит меня выплачивать долг.

— Ты что, из тех мошенниц, что под дорогие машины прыгают, чтобы бабла сгрести? — окидывает высокомерным взглядом.

Ты? С каких пор мы перешли на «ты»? Мгновенно зверею, вспоминая все то, что пережила вчера. Кажется, словно вся несправедливость мира падает мне на голову. А тут ещё и хам стоячий.

— А ты что, из тех ублюдков, которые деньгами нажраться не могут? Так сядь в своем замке и охраняй их, чтобы не дай Бог мошенница никакая не попалась! — выдаю гневную тираду, после чего пытаюсь встать, но ногу простреливает дикая боль, заставляющая снова завалиться обратно.

Но на этот раз не на холодную мокрую землю. А в теплые мужские руки…

Поворачиваю голову и утыкаюсь взглядом в его красивое лицо. Его губы в сантиметре от моих. Такие пухлые, красивые.

— У меня что-то на зубах? — улыбается наглец.

Отталкиваюсь от него, опираясь на здоровую ногу и отворачиваюсь. Лицо заливает краской. Господи, я что, пялилась на его губы?

Идиотка!

— Ага, для скупого миллионера слишком желтые, — хмыкаю под нос и пытаюсь сделать хотя бы шаг.

Не выходит. Со стоном валюсь и хвастаюсь за первое попавшееся…

— Если не отпустишь — задохнусь. Я тебя держу.

Смотрю на свою руку, сжимающую его горловину на свитере и размышляю о пространственных перемещениях.

Как бы я хотела сейчас исчезнуть и появиться где-нибудь на другом конце вселенной!

— Вижу, что не притворяешься, — смягчает он голос. — Прости, всякого навидался. Давай я помогу тебе. Где ты живешь?

Пару секунд анализирую сказанное, остываю и уже спокойно отвечаю.

— В Калуге, но туда не вернусь.

— А здесь у кого остановилась?

Молчу, уставившись на свои руки. Нервно тереблю ими застежку сумки.

— Понятно, — звучит хриплое над ухом, прежде чем я выпадаю в осадок и кричу, что есть мочи, потому что оказываюсь на руках у мужчины.

— С ума сошел! Отпусти-и! — бью его плечи, спину, а он лишь смеется.

— Да уж, никогда ещё меня не били за спасение и помощь!

— И что, многих вот так таскал? — рычу в ответ.

— Ну-у… немало. Правда они полегче были, — продолжается издеваться мужчина.

— Что? — глаза по ощущениям становятся размером с орбиту. Он что, толстой меня назвал?

— Извиняюсь спросить, и что ж стало с этими несчастными худышками?

Он открывает дверь и сажает меня на заднее сидение машины.

— Откормил, — произносит возле уха, уперев руки о сиденье по обе стороны от меня, заставляя нервы трепетать, — и сдал в место, где им гораздо лучше.

Сердце начинает вырываться из груди, но уже не из-за близости мужчины, а от страха.

Мужчина отстраняется и, видимо, увидев моё бледное испуганное лицо, заливается смехом.

— Кошачий приют для них самое лучшее место, поверь, — подмигивает, после чего закрывает дверь и обходит машину, чтобы сесть за руль.

Кошачий приют? Откормил… Вот же идиотка.

Теперь уже сама улыбаюсь, поглядывая в сторону водителя.

— Куда вы меня везете?

— А ты чего выкать стала? Успокоилась?

— Да, — смущенно. — В больницу поедем?

— Ко мне поедем, поздно уже. Не думаю, что ты бы захотела остаться всю ночь в неотложке на неудобной кровати, прежде чем тебя определили бы в место подостойней. Завтра я вызову врача на дом, он осмотрит твою ногу и даст заключение.

— Мне подойдет неотложка, — перебиваю его. — Все нормально, я привыкла.

— Нет, — безапелляционное. — И… не перебивай, когда мужчина разговаривает. Это очень бьет по мужскому. На будущее…

Никогда не задумывалась над этим, но, кажется, я правда его задела. Стал более серьезным, сосредоточенным. Аж неловко.

Доезжаем до его дома где-то через час. Частный сектор за МКАДом с огромным трехэтажным домом.

— Проходи, — открывает мне дверь, но я не смелюсь двинуть ногой. Боль только сейчас немного отступила. — Блин, прости, — спохватывается резко мужчина, и через секунду я уже держусь за его мощную шею и вдыхаю аромат амбры и перца.

3

Глава 3

Просыпаюсь рано и, несмотря на свое разбитое состояние, по привычке иду готовить завтрак. Нога, на удивление, болит уже меньше, поэтому, сделав пару уверенных шагов, открываю дверь и делаю шаг в коридор.

Смутно вспоминаю вчерашнюю ночь и бреду в сторону лестницы. Он точно нес меня по ней, а кухня, обычно, на первом этаже бывает.

По пути оглядываю дом: в бело-серых тонах, со сдержанным интерьером, с красивым мраморным полом и большими хрустальными люстрами на высоких потолках. Очень красиво… Дом роскошный, но при этом какой-то… холодный.

Почему-то я уверена, что здесь не жила женщина: нет присущих нам декораций, зеркал и прочей утвари.

Аккуратно спустившись по винтовой лестнице, я быстро нахожу кухню. Она тоже поражает своим размером и количеством различных «прибамбасов». Открыв холодильник, беру нужные ингредиенты для омлета и блинчиков, а также достаю сгущенку и варенье.

Быстро справляюсь с завтраком и уже раскладываю его на тарелки, когда слышу за спиной хрипловатый голос Артема.

— Я бы каждый день так просыпался.

Поворачиваю голову и ловлю на себе его пристальный взгляд.

Мужчина стоит, облокотившись о дверной косяк, и вытирает полотенцем влажные волосы. Лицо заливает краской, когда спускаюсь от глаз ниже…

Он стоит в одних лишь спортивных штанах, низко сидящих на его бедрах. Залипаю на его рельефном теле, перекатывающихся мышцах, каплях воды, стекающих по бугоркам… и мечтаю оказаться на их месте.

Стоп, что?

Заметив его ехидную улыбочку, резко отворачиваюсь, не сумев сдержать смущение.

— А ты милаха, когда смущаешься, — слышу очень близко за своей спиной.

Сердце предательски барабанит по перепонкам. Почему я веду себя как подросток при виде красавчика школы?

Может, потому что этот мужчина действительно чертовски красив?!

Но я давно не школьница, не наивная простушка. Мне, вообще-то, муж вчера изменил, а я чуть в обморок от вида пресса не падаю!

— Я помогу, — шепчет на ухо, и я замираю с тарелками в руках.

Ощущаю его дыхание на своей шее и закрываю глаза. Он не касается меня, но я плавлюсь даже от этой близости.

Наверное, измена мужа довела меня до такого шока, что я теперь с эмоциями не дружу.

Точно!

Вздрагиваю, когда ощущаю его еле осязаемые прикосновения к рукам. Он плавно скользит от локтей к кистям, после чего накрывает их своими ладонями и забирает у меня из рук тарелки, а потом, как ни в чем не бывало, отходит и ставит их на стол.

Не в силах повернуться, стою ещё несколько секунд, успокаивая дыхание.

— Сварить тебе кофе? Какой любишь?

Медленно поворачиваюсь и ставлю цель смотреть только в глаза. Не сметь опускать взгляд ниже!

— Если можно, я сварю в турке, — стараюсь улыбнуться, но выходит с натягом.

— Эмм, слушай, у меня даже была где-то, — принимается рыться в ящиках, а я в это время раскладываю приборы.

— Нашел! — подходит ко мне вплотную, нежно касается руки, поднимает ее и кладет на ладошку турку. — Подойдет? — хрипит, смотря на мои губы.

Инстинктивно закусываю верхнюю, и его глаза тут же темнеют. Выражение лица меняется на сосредоточенное.

Хватаю турку и отворачиваюсь к плите, при этом все также отчетливо ощущаю жжение в области затылка. Кухня пропитана его энергетикой… он заполняет ею все пространство, заставляя вспоминать о нём, даже когда дышу.

Ощущение, словно у меня овуляция. Потому что такого притяжения я сроду к мужчине не ощущала. И уж тем более к Славе!

Стараясь немного отвлечься на кофе, делаю заученные ежедневной практикой движения и ставлю готовый ароматный напиток на стол.

Артём уже сидит за ним и, облизываясь, смотрит на блины.

— Приятного аппетита, — улыбаюсь уже увереннее и ловлю то же самое в ответ.

— И тебе, Камилла. Аромат блинчиков с самого утра… Что вообще может быть лучше?

Он за два раза уплетает омлет и переходит к блинам. Обильно поливая сгущенкой, откусывает и закатывает глаза, издавая стон наслаждения.

— Божественно… Спасибо, Ками.

— На здоровье.

Ками… А мне нравится. Напряжение медленно уходит, и я присоединяюсь к завтраку. Внутри теплится приятное ощущение.

Впервые в жизни меня поблагодарили за приготовленный завтрак.

— Как твоя нога? — спрашивает в перерывах между жеванием.

— Сегодня гораздо лучше.

— Врач всё равно приедет и осмотрит тебя, поэтому даже не думай свинтить сегодня.

— Спасибо, что приютили, но мне нужно найти работу. Я приехала сюда, чтобы начать жизнь с чистого листа.

Артём вопросительно смотрит на меня, но, к счастью, вопросов по этому поводу не задает.

— Чем ты занимаешься? Возможно, я бы помог тебе с трудоустройством?

4

Глава 4

— Это — раритетные картины семьи, передающиеся из поколения в поколение. Они очень хрупкие, поэтому я бы очень хотел, чтобы ты бережно их восстановила. Справишься?

Завороженно смотрю на стены, увешанные огромными старыми картинами, каждая из которых хранит в себе целую историю. Их величественные рамы, покрытые патиной времени, кажутся мне настоящими окнами в прошлое.

Я делаю шаг вперед, почувствовав лёгкое волнение, и ощущаю, что он тоже делает его за мной.

Стараюсь не думать о нашей близости и сосредотачиваю взгляд на полотнах – их цвета, их детали – они требуют внимательного изучения. Я представляю, как каждую из них предстоит вернуть к жизни, и внутри всколыхает огонь.

Артем

Не могу оторвать от нее взгляда, словно завороженный. Эта девушка, в прямом смысле нагло влетевшая в мою жизнь, второй день не дает моему сердцу покоя.

Словно загнанное в угол, оно бьется о стены, силясь вырваться, прыгнуть ей прямо в руки, но я понимаю, что могу напугать ее.

Ощущение ее на своих руках встрепенуло прежние, давно забытые ощущения влюбленности.

Хмыкаю.

Неужели в тридцать пять все ещё можно влюбиться?

Однако когда смотрю на неё и завороженно разглядываю черты ее лица, изгибы тела, не могу отрицать очевидного.

Особенно теперь… Я очень ценю эту комнату и ее нахождение рядом с реликвиями моей семьи добавляет в этот момент особую магию.

Каждый штрих на картинах кажется более ярким и живым, когда я осознаю, что не один – рядом стоит та, кто понимает и разделяет моё восхищение.

— Это просто… Невероятно, — разворачивается, озаряя тёмное пространство комнаты своей улыбкой.

Ее длинные чёрные ресницы, обрамляющие большие красивые глаза, так невинно хлопают, что хочется потрогать… поселиться на одной из них и видеть мир с ее ракурса.

— Когда мне можно начать? — воодушевляется Камилла, немного подпрыгивая на здоровой ноге от нетерпения.

— Сегодня, — хрипло, — с одним условием.

Она вопросительно хмурит свои красивые брови.

— Ты будешь жить здесь, пока не закончишь. Плачу по миллиону за реставрацию каждой.

Камилла

Рот растягивается в новом удивлении.

Чего?

Жить у него? Миллион за картину? Это что такое вообще?!

— Я…мне… нет! — наконец, выдаю то, что должна была сказать сразу же.

— Да, — улыбается наглец.

— Что? Я сказала нет!

— Что ж. Ты правда предпочитаешь отказаться от девяти миллионов, от бесплатного жилья только потому что… — наигранно задумывается, — боишься влюбиться? — светит своими красивыми зубами, ощущая себя Ален Делоном, блин.

Хотя кого я обманываю…

— Нет! — упираюсь, скрестив руки на груди.

Он хищно подбирается ко мне ближе, а я инстинктивно отхожу подальше, пока не упираюсь в стену. Чувствую его дыхание над ухом и грудью соприкасаюсь с его прессом.

— Поспорим? Если за неделю ты сама не захочешь меня поцеловать, можешь уехать. Но сейчас… не пущу, — говорит, прикасаясь губами к мочке моего уха и чувственно сжимая мою талию, разгоняя волну мурашек по телу, а потом резко отстраняется.

Он идёт к выходу, а я стою, не дыша. Не знаю как выйти из этого состояния оцепенения.

Он что сейчас, губами к моей мочке прикоснулся? К уху?! Боже… Потираю мочку руками и облизываю пальцы.

Вроде не горькая…

Господи! Да что я делаю?! Совсем крыша поехала. Тридцать лет, а мозгов нет.

— Идешь? — оборачивается у двери, — Хочу показать тебе дом, прежде чем на работу поеду.

— Ага, — семеню за ним, а сама с ума схожу от смущения.

И как, прикажешь, жить с тобой здесь неделю, если ты уже сто раз нарушил мои личные границы?!

И подсознание, запертое глубоко внутри меня, яростно кричит и стучит по невидимым стенам: «А типа ты этого не хотела!».

Хотела ли?

Или это постшоковое состояние после того, как узнала об измене мужа и сейчас хочу доказать и ему, и себе, что

«Не для тебя-то ягодка росла»!

5

Глава 5

После того, как Артем уезжает на работу, становится спокойнее. Нервное напряжение, достигшее своего предела в присутствии этого мужчины плавно спускается к срединной отметке, позволяя мне чувствовать себя немного раскованнее.

Сделав ещё один круг по дому, я останавливаюсь возле пинакотеки и, осторожно открыв дверь, вхожу.

Работа предстоит колоссальная, но меня это совершенно не пугает… Пугает перспектива остаться в его доме и… не захотеть уйти.

Внутренняя «я» бьет тревогу, напоминая о том, что я все еще замужем!

Достаю телефон и набираю сообщение Артему, который любезно оставил мне номер своего телефона и попросил писать о любых нуждах.

Делаю короткий список необходимых для реставрации инструментов, лаков, красок и реагентов и отправляю ему.

Что ж. Раз на сегодня работать не с чем, приготовлю обед, а может быть и ужин.

Несколько часов колдую на кухне, пока на столе не стоит полная кастрюля борща, миска котлет, пюре из батата и салат.

От безделья прибираюсь в доме, принимаю душ, собираюсь и, посмотрев на часы, понимаю, что пора накрывать на стол, чтобы ужинать.

Когда последняя тарелка стоит на столе, слышу хлопок закрывающейся двери и шебуршание пакетов. Иду навстречу и прикрываю рот рукой.

— Ты что, все магазины мира скупил? — хихикаю, пытаясь забрать несколько пакетов, но он не позволяет.

— Не нужно, они тяжелые. Я решил набрать продуктов и купил все, о чем ты просила в сообщении, — улыбается в ответ, ставя пакеты в коридоре.

Подхожу и по привычке помогаю снять с него пальто, как всегда делала мужу.

Артем удивлено поворачивается, но пальто снять все же позволяет.

— Ты знаешь, я ведь могу привыкнуть, — томно проговаривает с хрипотцой в голосе.

— Привычка, — пожимаю плечами, на что он хмурит брови, но ничего больше не спрашивает.

Вешаю на вешалку пальто, успокаивая бешеное сердцебиение.

Спокойно.

Резко разворачиваюсь и влетаю в его грудь.

— А знаешь к чему я ещё мог бы привыкнуть? — шепчет на ухо, уже привычно щекоча шею. — К аромату еды на кухне, к запаху твоих духов в моей ванной и… к поцелуям до и после работы, — его голос понижается до пугающего минора, давая сигнал мозгу начать немедленное отступление.

— Хм, — осторожно отстраняюсь, уперевшись ладошками в его грудь, — ну последнего не будет, чтобы ты к этому привык, а к остальному, — пожимаю плечами, — может и привыкнешь за неделю, но не думаю, что твои повара и уборщицы не смогут сделать так же, поэтому… пошли уже ужинать, — хочу немедленно капитулировать, но он не дает…

Хватает за запястье и сам ведет меня на кухню… за руку.

Пульс бешено отстукивает чечетку. Запястье горит от его прикосновения. Лицо полыхает так, что, кажется, ещё немного, и я закиплю.

— Я умру сейчас. Пожалуйста, не говори, что это борщ, — страдальчески стонет мужчина, заставляя не просто нервничать, а конкретно так переживать.

— Не любишь борщ?

— Шутишь? Мне его последний раз мама готовила, — садится за стол и сразу же налетает на еду.

— Приятного аппетита, — не сдерживаю улыбку и присоединяюсь к нему.

— Черт, почему так вкусно?

— У тебя что, нет домработницы? Или повара? Или ты не один…

— Один я живу, — перебивает, — разве не заметила? Дом убирает клининговая компания, потому что не хочу, чтобы это делал один и тот же человек. Не доверяю я никому, Камилла.

— Это я уже поняла, — чешу затылок, вспоминая наше знакомство.

— Мне жаль, что наговорил тебе тогда гадости. Просто всякого навидался. И лживых людей гораздо больше, чем чистых и невинных, поверь мне.

Ох, как же верю! Особенно про лживых… таких как Слава.

— А повар? Ты же чем-то питался до моего приезда.

— Сам готовил что-то простое, либо заказывал еду из ресторанов.

— Эмм…

— Я брезгую едой, приготовленной незнакомыми людьми, если, конечно, это не шеф-повар. Так понятнее?

— Ну. Я на звание не тяну…

Он осекается и снова принимается за борщ, будто я отберу его сейчас.

— Твоя еда вкусная, — говорит, кусая булочку хлеба.

— Прожуй сначала, — смеюсь и снова отмечаю, что он первый, кто действительно благодарно отнесся к тому, что я готовлю.

6

Весь ужин болтаем обо всем и ни о чем. Я узнаю, что он работает генеральным директором и по совместительству учредителем успешной строительной компании. Он был женат десять лет назад и, спустя год, развелся с женой. Она изменила ему…

Я о Славе рассказать не решилась. Как-то стыдно даже стало… Он постоянно намекает на поцелуи, а если поймет, что я замужем… перестанет.

А я, черт возьми, не хочу, чтобы переставал… Или хочу…

В голове каша, не позволяющая здравому смыслу и эмоциям прийти к консенсусу. Но одно я знаю точно. Когда он узнает о том, что я замужем — явно не обрадуется. А может вообще обвинит в том, что будучи замужней, я отвечала на его «флирт».

Мы постепенно привыкали друг к другу…

Я каждый день готовила нам завтрак, занималась реконструкцией картин, полностью погружаясь в процесс. Иногда даже настолько, что пропускала момент приезда Артёма и заставала его воодушевленно наблюдающим в дверном проеме.

— Тебе безумно идёт занятие любимым делом и… этот чертовски везучий карандаш на голове тебе тоже идёт, — сказал он как-то один вечер.

— Почему везучий? — удивленно засмеялась я.

— Потому что он постоянно прикасается к твоим волосам.

Я не знала, что именно меня к нему располагало, но одно могла сказать точно — этот мужчина невероятен. Мы много разговаривали, делясь своими мечтами и целями. Вместе обсуждали разные темы: от фильмов до количества лягушек, обитающих в пруду. Могли часами сидеть и рассматривать друг друга.

Он каждый вечер привозил кучу продуктов и разные подарки. Я не хотела их брать, но перспектива ходить в одних и тех же джинсах меня очень пугала. Поэтому я наплевала на юношескую гордость и, сказав «спасибо», приняла каждый из них.

А ещё… вчера, мечтательно наблюдая за тем, как он работает в своём кабинете, я забыла одну маленькую вещь — он всегда и все замечает.

Например, новый светильник возле телевизора, несколько картин на стенах, аромат зажженной свечи специально перед его приездом… Он видит каждый мой жест по отношению к нему. И я стараюсь отвечать ему хотя бы с половинной отдачей.

Вот и вчера. Нагло поймав меня за подглядыванием, он весь вечер мучал меня неудобными вопросами, из-за которых в итоге мы уснули вдвоем на диване.

Наверное, стоит отметить, что сегодня утром я проснулась в его объятиях. Его рука лежала на моем животе под футболкой, а губы находились в миллиметре от моих. Я разглядывала его спящее лицо и поражалась идеальности черт его лица.

Господи… А ведь я всего шесть дней у него, но уже так вляпалась.

***

— Я в душ, а ты пока выбери какой-нибудь фильм. Давно хочу посмотреть, но один не люблю. Составишь компанию? — говорит Артем после ужина.

Киваю, смущаясь как подросток.

Он уходит, а я иду на кухню, чтобы приготовить закуски, потому что уже знаю, какой фильм хочу посмотреть с ним — «Моё прекрасное несчастье». Я читала книгу, но вот фильм не смотрела, времени никогда не хватало из-за работы.

Быстро делаю бутерброды, режу сыр, высыпаю в чашку чипсы и беру сок. Откручиваю его и хожу по кухне в поисках бокалов. Ставлю сок на край и тянусь к верхней полке, чтобы достать стаканы, которые, как назло стоят очень глубоко.

Становлюсь на носочки, цепляю бокал и… задеваю животом сок. Он заливает всю столешницу и мое платье в области живота и бедер.

Судорожно вытираю все со стола, а потом перехожу и к себе.

Блииин.

Платье полностью пропитано сладкой жидкостью, да ещё и просвечивает теперь, неприятно прилипая к коже.

Периодически отдирая его от живота, несусь в ванную. С разбегу открывая дверь, залетаю внутрь и резко торможу, когда вижу…

Артема, стоящего ко мне спиной полностью обнаженного, вытирающего полотенцем волосы. Его рельефная спина и косые мышцы, плавно переходящие к поясу и… ягодицам блестят от оставшихся на них капель воды.

Понимаю, что нагло пялюсь на него лишь тогда, когда он ошеломленно разворачивается и встречается со мной черным, затуманенным взглядом.

Тут же отвожу глаза, но с места не двигаюсь. Кажется, меня пригвоздили к этому месту и начисто отшибли мозги, ведь в голове отчетливо стоит картина его обнаженного торса и… того, что ниже.

Умираю от спирающей воздух энергетики. Задыхаюсь от нехватки кислорода.

Краем глаза вижу, что он приближается, и хочу выбежать. Уже разворачиваюсь, но Артем успевает первым, протянув руку и захлопнув дверь ванной прямо перед моим носом.

Он стоит сзади и тяжело дышит. Я чувствую, как он прижимается ко мне и ощущаю вонзающуюся в поясницу эрекцию.

— Если ты думаешь, что после того, как сама пришла в мою ванную, я отпущу тебя, то ты либо глупышка, либо опытная куртизанка, — резко разворачивает меня, и, не дав времени на размышление, наклоняется и захватывает мои губы своими.

В этот момент мне абсолютно все равно на всё. Я здесь, я с ним. И я проживу этот момент, наслаждаясь каждой его секундой.

7

Глава 6

Камилла

Артем целует так остро и нетерпеливо, словно я лакомство, которое ему было недоступно, и теперь он, наконец, до него добрался.

Где-то подсознательно понимаю, что надо бы оттолкнуть, что нельзя! Но мой язык уже сплетается с его в страстном танце. Он чередует нежные почмокивания с глубокими движениями языка, и я выпадаю. Таю, растворяюсь в его руках.

Он не отпускает. Стискивает в своих объятиях, скользя по моей талии и бедрам, постепенно поднимаясь к груди. Одновременно хочу этого и не могу… Наслаждаюсь и умираю из-за внутренних барьеров!

Нехотя разрываю поцелуй и судорожно глотаю воздух.

— Ты сказал, что я должна сама тебя поцеловать, — с придыханием.

Он прикасается к моему подбородку и двумя пальцами приподнимает его.

— Я тебя обманул, — снова наклоняется и на этот раз не дает вести ни на секунду. Полностью захватывает инициативу в свои руки, которые, впрочем, нагло опускаются на мои ягодицы, сильно сжимают их, после чего подхватывают, заставляя обвить его торс.

— Ах, — стону от ощущения небольшой боли и огромного удовольствия.

— Всю неделю с ума сходил от желания это сделать.

Поймав мой стон губами, он яростно вбивается в мой рот языком и куда-то несет. Провожу ладонями по телу, исследуя каждую витиеватую жилку. Он спускается поцелуями к моей шее, позволяя вдохнуть и распахнуть глаза.

И только в этот момент я понимаю всю серьезность ситуации. Мы стоим в душе. Артем абсолютно обнажен, а я…

Опускаю голову вниз и стону одновременно от удовольствия и безнадеги. Моё платье спущено, а соски давно обосновались между его губ. Он умело посасывает их, выбивая из головы назойливые мысли благоразумия.

— Так… нельзя, — шепчу, не в силах что-то сделать. — Остановись. Прошу тебя, так нельзя, — уже громче.

Артем немного медлит, но все же отстраняется. Смотрит на меня поплывшим взглядом, будто сожрать хочет.

— Ты же не остановишь всё, когда мой член готов взорваться под тобой? — хрипит мне в грудь.

— Мы.. так нельзя. Слишком рано. И мы. Мы ведь даже не особо знакомы. И вообще. Ты думал, что я мошенница. И я, — тараторю отрывисто, едва успевая заглатывать воздух, которого критически не хватает.

А бешеное сердцебиение не дает сложить отдельные фразы в нормальное предложение, поэтому работаем с тем, что имеем.

Тем более… что он нагло прерывает мои аргументы одним своим — теплым и сладким.

Он целует меня нежнее. Понимает, что после этого уже ничего не будет, но словно не хочет прекращать. Смакует каждое движение языка.

— Ты с ума свела меня, — произносит в губы, часто дыша и уткнувшись о мой лоб своим. — Как вихрь ворвалась в мою жизнь. А я и рад. Всегда бы в таком вихре жил. Эта неделя была лучшей в моей жизни.

— Ты не знаешь о чем говоришь, — отталкиваю и спрыгиваю на пол.

Отворачиваюсь, чтобы лишний раз не соблазняться, но он как назло обнимает сзади, утыкаясь мне в шею лицом и эрекцией в поясницу.

— Так хочу тебя, Ками, — трется щетиной о чувствительную кожу.

— Я не готова, — делаю шаг к выходу, и он не идёт следом. Отпускает.

Выбегаю из ванной и несусь в свою комнату. Запрыгиваю на кровать и, повернув голову, разглядываю себя в зеркало: растрепанные светлые волосы, лицо красное, губы опухшие, шея… в засосах…

Боже-е-е. Роняю голову на ладони и хнычу.

Я даже не развелась ещё! Господи, как же ему вообще рассказать-то об этом?! Особенно теперь! Когда ответила на его поцелуй и чуть не переспала с ним!

8

Глава 7

Утром просыпаюсь ни свет, ни заря, чтобы по обыкновению приготовить завтрак. Смущение вчерашнего дня не отпускает ни на минуту. Думаю лишь о том, как смогу снова смотреть ему в глаза…

И каково моё удивление, когда вижу полуголого Артема в одних спортивных штанах, низко сидящих на бедрах с отчетливо выпирающей… кхм.

— Доброе утро, — улыбаются и машет мне деревянной лопаточкой.

— Доброе утро, — смущаюсь. — Ты что делаешь?

— Не видишь? — пританцовывает у плиты. —Готовлю яичницу!

Подхожу и с улыбкой наблюдаю за пригорающей желтой жижей.

— Ты когда-нибудь это делал? — сдерживаю кулаком смех.

— Не-а, — поворачивается и так пристально смотрит в глаза, что плавлюсь моментально.

Пока мы стоим, сжирая друг друга глазами, наша потенциальная еда превращается из жёлтого месива в чёрное.

— Тёма, яица! — кричу ему, и тут же выключаю печку.

Пока вожусь со сковородкой, Артём стоит и, ухмыляясь, пялится на меня.

— Чего? — смущаюсь, отворачиваюсь и продолжаю мыть сковородку.

— Ничего, просто меня очень давно Тёмой не называли…

Застываю, выронив из рук сковородку. Выключаю воду и медленно разворачиваюсь.

Артем подходит ко мне снова непозволительно близко и поднимает мой подбородок.

— Мне нравится, — гладит большим пальцем линию скул.

Закрываю глаза, поддавшись моменту, и просто получаю удовольствие от его прикосновений и близости.

И разочарованно хмыкаю, когда останавливается.

— Знаешь, Ками, — хрипит на ухо, зажав меня у столешницы, оперев на неё по обе стороны руки, — у тебя есть удивительная способность довести меня до температуры кипения, а после этого наглым образом поставить в холодильник. Слышала, что так нельзя делать? Вредно…

Мурашки разбегаются по всему телу от его голоса и того, что именно он говорит.

Понимаю, что дразню его, но и он… Он тоже это делает. Стискиваю ноги, потому что дико хочется его прикосновений там… Но понимаю, что если прикоснется — оттолкну.

Это вообще законно жить с такими противоречиями в голове?

Наклоняюсь и выскальзываю из кольца его рук.

— О, а это что? — подхожу к столу и вижу аппетитные круассаны.

— Я с утра сходил в пекарню, купил тебе, чтобы поела свежеиспеченными. Наверное они даже тёплые ещё.

Смотрю на него и не могу скрыть щенячьего восторга.

— Специально для меня? Чтобы я тёплые поела? — кажется, я плачу. Потому что как только говорю его, голос предательски дрожит, а из глаз капают соленые капли.

— Ты чего? — подбегает Артём, сгребая меня в охапку. — У меня сердечный приступ будет, ну серьезно. Хватит катать меня на эмоциональных качелях, — обнимает моё лицо ладонями и опускается к нему.

Слизывает соленые капли с лица, а после покрывает эти места короткими поцелуями.

— Тебе что, подарков не делали? Почему такая реакция?

Не делали… У родителей не было денег, а Славе моя радость никогда и не нужна была.

— Просто от тебя это очень трогательно, — хнычу, и только потом понимаю, что для того, чтобы плакать в футболку мужчины, нужны две вещи: мужчина и футболка!

С наличием второго проблемки, именно поэтому я нагло лапаю его накаченный голый торс, а он, довольный, словно наевшийся кот, наблюдает за этим.

Перевожу взгляд со своих рук на его глаза и обратно, а потом резко одергиваю их и хочу отстраниться, но он не позволяет.

— Может хватит узнавать друг друга? Я каждую секунду хочу целовать тебя, радовать и делать счастливой. Может, позволишь, наконец? Сними броню, со мной она тебе точно не нужна.

9

Упираюсь ладонями в его грудь и стараясь спрятать сексуальные наклонности мозга относительно этого прикосновения, а потом силой отталкиваю, пока эмоции не дали передумать.

Артем отворачивается, но ничего не говорит. Поражаюсь его выдержке при достаточно волевом мужском характере. Вспоминаю, как он отчитал меня за то, что перебила его и понимаю, что мужчина с внутренним стержнем уже несколько раз прогибается под меня, а я носом кручу-верчу.

— Я не могу, — единственное, что говорю ему перед тем, как уйти в пинакотеку.

Нужно забить голову работой! А завтра пойду к нотариусу и заверю заявление о разводе. Отправлю его Машке и пусть заставит своего нерадивого братца пойти с ним в ЗАГС. Ну а если не пойдёт, то придётся идти в суд…

Надеюсь на его благоразумие. Предатель!

Аккуратно провожу кисточкой с растворителем по раме и с удовольствием наблюдаю за тем, как пузырится краска. Осторожно ее очищаю, шлифую, покрываю специальным праймером и начинаю красить…

К вечеру ноги и руки затекают от напряженной кропотливой работы, и я все же решаюсь вынырнуть из своего укрытия.

Выхожу в гостинную, но никого не вижу. Опускаюсь на диван и включаю телевизор, а сама при этом думаю лишь об одном — где Артем?

Он в своей комнате, в кабинете или вообще уехал? Он обиделся, расстроился и больше не хочет меня видеть? Что ж, это было бы весьма логично. Но в таком случае я не смогу находиться в его доме. Просто не смогу.

За эти несколько минут съедаю себя заживо дурацкими мыслями. Уже хочу встать и пойти собирать вещи, как слышу звук закрываемой двери.

— Освободилась? — бодро спрашивает меня Артем.

Я поворачиваю голову, чтобы поддержать его негласное перемирие и ответить в такой же манере, но застываю с открытым ртом.

— Чего? Между прочим я полотенце оставил, — подмигивает мне и плюхается рядом со мной практически голым, за исключением того самого «полотенца».

— И что это ещё?

— Я вообще люблю дома в боксерах ходить. Да и ты уже все видела. Между прочим, для нашего «дружеского» равенства, мне тебя тоже нужно полностью голой увидеть. Знала? — закидывает ногу на ногу, а я отворачиваюсь, лишь бы не увидел, как его тело на меня влияет…

Разведусь и все расскажу ему! А потом пусть решает что делать дальше — приму любой исход.

Но сейчас… не могу с нами так поступить.

И его сейчас понимаю… Он бесится и думает, что это поможет мне быстрее к нему привыкнуть.

Глупо. Потому что за эту неделю я привыкла к нему так, как не привыкла к Славе за все годы брака.

— Тём, — обращаюсь с нему так, как не имею права, но все равно не выдерживаю. Кажется, словно это дает мне право ощущать его немного ближе. — Можешь просто обнять меня? Я фильм нашла, очень хочу с тобой посмотреть.

Он несколько секунд задумчиво на меня смотрит, откидывает голову, потирая глаза, а после этого раскрывает руки.

— Иди сюда, наказание моей потенции.

Ложусь перед ним и позволяю ему меня обнять сзади.

— Надеюсь, ты все же в боксерах, — смеюсь.

— Не узнаешь, пока не проверишь, — целует в макушку.

Несильно кусаю его руку, а после этого сильно обнимаю ее.

— Приятного просмотра, Тём.

— Приятного просмотра, Ками.

Кажется, электрические разряды, витающие в воздухе, могут убить кого-нибудь стороннего. Напряжение чувствуется на уровне подсознания. Наша химия плещет из нас. Энергетика поглощает все окружение.

Я не слышу звуки, не вижу мелькающие картинки фильма.

Все, на чем я концентрируюсь — на его ладони, поглаживающей мой живот. Сначала через футболку, затем — пробравшись под неё, позволяя в полной мере ощутить вибрации импульсов в моменты его прикосновений.

Теплая ладонь, скользящая по талии, обжигает. Перебирая пальцами, он задевает нижнюю линию груди под спортивным топом.

— Разве на ночь не снимают все утягивающие грудь приспособления? — томно спрашивает на ухо.

— Снимают…

— И?

— Сними, — произношу это быстро, пока не передумала.

Артем не дает мне шанса передумать, запускает мягкие теплые ладони вдоль спины, гладит и, пропуская пальцы под застежку топа, одним движением его расстегивает.

Растирает места касаний застежки подушечками пальцев, вызывая мурашки.

Как же приятно…

Не совсем осознаю в какой момент со спины он перешел на грудь, потому что сгораю уже от касаний к груди. Вложив ее в свою ладонь, он аккуратно сжимает ее и потом снова разжимает.

— Идеально, — шепчет мне в шею, кутаясь в волосах. — Хочу спать только так.

— У тебя спина затечет, — отвечаю хрипло, не узнавая свой голос.

— Мне все равно. Это будет до тех пор, пока ты не решишься спать в моей кровати. Для начала меня устроит и тут, главное — вот так, — сжимает меня своими руками, прижимая ближе, когда, кажется, ближе уже просто некуда.

10

Глава 8

Артем

Просыпаюсь утром от щекочущих нос ощущений. Открываю глаза и натыкаюсь на вкусно пахнущие белые волосы Камиллы. Крепче обнимаю ее и утыкаюсь носом в шею.

По телу разливается приятное тепло. Нехотя провожу параллели, визуализируя в памяти прошлые отношения с Катей.

Вечные недовольства… Постоянное стремление потратить больше, чем вообще возможно заработать. Установление планки среди успешных подруг, до которых сама не дотягиваешь, потому что, элементарно, не работаешь ни дня.

Вспоминаю ее недовольное лицо, когда заговорил о совместных завтраках. Перекошенное настолько, будто лимон кислый ей в рот засунул. Но пик был в тот момент, когда я начал разговор о детях.

Какие ей дети, если у неё вечеринки, фотосессии, благотворительные вечера и куча подруг, ждущих, когда же я ей изменю, чтобы захапать такого идиота себе.

А я правда ощущаю себя идиотом. Сейчас. Раньше я был настолько влюблен, что ничего не видел. И ведь влюбился в неё, когда она ещё не испортилась деньгами.

Как же до банального все просто. Муж-миллионер и распустившаяся охотница за деньгами. Такими заголовками перестроили все журналы города, но я и тогда в упор ничего не видел.

Спасибо, Кате, что показала так, чтобы все таки смог «разглядеть», когда скакала на члене моего лучшего друга.

Сука.

Я готов был со всем смириться. Даже на детях не настаивал, ничего делать не заставлял, но она, словно наглая блоха, которую пустил на шею, а она залезла на голову и там же и нагадила.

Наверное поэтому увидев такую слабую измученную Камиллу, в сердце что-то щелкнуло. А когда она приготовила завтрак, потом обед, а потом и ужин, бегом встречала меня с работы, самозабвенно работала над картинами и поддерживала любой мой разговор, я поплыл окончательно. И для этого совсем не обязательно встречаться с человеком годами. Мне хватило недели, чтобы понять, что она абсолютная противоположность Кати.

И я чертовски рад этому. Единственное, что не дает мне покоя — ее испуганный взгляд и недоверие. Она не открывается мне полностью, и меня это злит до чертиков.

Аккуратно перекладываю ее голову на диван и встаю. Уже иду в сторону кухни, как слышу раздавшуюся трель ее телефона.

Совсем не хочу ее будить, поэтому отключаю звук, но перед этим мельком замечаю имя звонившего.

«Муж».

Силой сжимаю в руке телефон, успокаивая разбушевавшуюся в теле злость.

Внутренний голос говорит, что поэтому она и не хотела определенности в наших отношениях, но, сука, это же не мешало ей засовывать язык мне в рот и извиваться, когда я мял ее грудь.

Стараюсь держать себя в руках и не делать поспешных выводов. Хочется спросить у неё самой.

Камилла

Просыпаюсь от навязчивого ощущения опустошенности. Все ночь я ощущала себя в тепле крепких объятий Артема, но под утро стало ужасно холодно. Ощутив себя в коконе заботы и ласки, вряд ли когда-нибудь захочешь добровольно из него выйти.

Встаю с дивана и пробегаюсь глазами по холлу. Артема нет. Иду в сторону его кабинета и застаю его сидящим в кресле в идеальном классическом костюме. Единственное, что смущает — рука, старательно растирающая виски, и напряженный взгляд.

— Доброе утро, ты на работу? — подхожу ближе, мечтая снова почувствовать его ласку.

— Доброе утро, Камилла. Да, скоро выезжаю, — говорит отстраненно, что мгновенно режет слух.

Может, на работе что-то случилось?

Касаюсь ладонью его плеча и слегка разворачиваю.

— Я испугалась, когда не увидела тебя рядом утром.

Его глаза загораются, и он делает тяжелый глубокий вдох, а потом встает и тянет меня на себя.

Висну на его массивной шее, втягивая полюбившийся запах. Его грудь тяжело и томно взымается, а дыхание щекотит мне щеку, вызывая волну мурашек по телу. Становлюсь на носочки и тянусь к его губам, но столбенею, когда слышу:

— И когда ты собиралась сказать мне, что замужем?

— Я-я…

— Думала развлечься и укатить обратно к мужу?

Страх липкими щупальцами проносится по телу, останавливаясь в районе горла. Он все знает. Тело начинает дрожать, и он чувствует это.

— Почему ты трясешься? — злится. — Разве я обязывал тебя к чему-то? Почему ты не рассказала?

— Потому что хочу развестись! — психика не выдерживает, и слезы начинают капать из глаз.

— Сейчас захотела? Вчера, сегодня? Когда? Если ты хотела этого изначально, почему не сказала? — его взгляд становится отстраненный, а руки, лежавшие на талии, падают.

— Потому что боялась такой реакции, — истерика подкатывает к горлу, но я изо всех сил держу ее в узде.

— Лгунья, — огибает меня и идет на выход из комнаты.

— Что теперь будет? — кричу ему в спину.

— Ничего, — жестко выдает он. — Я не буду состоять в отношениях с замужней женщиной. Мне жаль твоего мужа. Когда-то я тоже был на его месте. Хорошо, что я узнал о нём до того, как мы переспали.