Развод. Личное дело майора Ханина

Глава 1

Пролог

Арина

То, что происходит сейчас между мной и Макаром похоже на сцену из фильма ужасов.

Ханин отказывается понимать, что я ему говорю. Более того, пытается выставить меня истеричкой.

- Я попросила тебя собрать вещи и уйти. Зачем доводишь ситуацию до крайности? – спрашиваю и встаю в позу на пороге комнаты. Не даю мужу войти в супружескую спальню.

По встревоженному выражению его лица понимаю, что наглец еще чему-то удивляется!

Хоть бы деланно удивился, тогда бы я подумала о прощении, а так свободен.

- Ариша! – взывает ко мне предатель. – Я думал, ты уже успокоилась. Голубева же сказала, что не я отец ребенка, - муж осекается, увидев мой свирепый вид.

- Ты видел ее затравленный взгляд? Она боится тебя, поэтому не призналась! – нахожу объяснение поступку женщины.

Муж неодобрительно качает головой.

- Ничего такого не было. И если ты увидела черную кошку в черной комнате, это еще не значит, что она там есть! – Ханин смотрит на меня так, будто мысленно кричит: - Ну что, Ханина Арина Романовна, я тебя сделал? Один-один. Ничья?!

-Ты меня только что дурой назвал?..

- Милая, тебе послышалось!

- Еще и глухой тетерей? – спрашиваю со смертельной обидой в голосе.

- Девочка моя, не переворачивай мои слова и поступки. Прошу, - терпеливо повторяет майор, взывая к моему уснувшему рассудку. А усыпила мой бедный разум яростная ревность. И виной всему Ханин - мой драгоценный супруг.

- Могу только догадываться как долго ты пользовался моей доверчивостью, - шиплю в ответ.

Любимый потирает бровь, и я понимаю, что он не готов сдаться. Данный жест сулит одно – супруг не выйдет из комнаты, пока не будет прощен, и меня такой расклад не устраивает!

- Ариша, детка, давай примем душ, смоем с себя напряженный день, ляжем в кровать и спокойно обсудим ситуацию, - скашивает глаза на супружескую кровать.

- В кровать? Думаешь, я тебя когда-нибудь приму после другой женщины? Нет.

Тут же вспоминаю про постель.

- Ах! – ахаю я, в мгновение ока поднимаюсь на ноги и сбрасываю постельное белье на пол.

- Ты чего? Белая горячка? – любимый смотрит на меня с беспокойством.

- Вдруг ты ее сюда водил?!

- О боги! Что ты еще раскопала? Ворот рубахи в помаде или стринги Веры, которое я унес с корпоратива еще зимой, и спрятал дома в надежном месте!

- Вера носит стринги? – спрашиваю, округляя глаза.

Кадык дергается на крепкой мужской шее, и я вижу, что благоверный теряет дар речи. Что бывает с ним крайне редко. Значит, ситуация - дрянь, и я перешла красную линию. А он боится обидеть меня. И в данной критической ситуации уже не контролирует словарный запас, поэтому выбирает молчание, как оружие против меня.

- Арина… - муж протягивает ко мне руки, и я уворачиваюсь от них, но всё же приходится сдать позиции, отступить к кровати. – Не прикасайся ко мне. Никогда. - Бессильно падаю на кровать, сижу, закрыв лицо ладонями.

- Хватит! У таких как Вера нет стрингов, я же пошутил. Не переворачивай мои слова, никогда не используй против меня! – взрывается внезапно побагровевший майор. – Голубева просто чего-то недоговаривает, а ты считаешь, что она скрывает правду рождения ребенка. Это бред. Включи логическое мышление, обдумай ситуацию, вспомни факты, соедини их в одну картинку. Мы ездили с Голубевой в командировки шесть лет подряд, служили локоть к локтю, плечо к плечу, поэтому она так много знает обо мне. И про родинку на животе и бедре осведомлена, потому что мы на озере отдыхали. Точнее не отдыхали, а принимали активное участие в тимбилдинге.

- Тимбилдинг? Теперь это так называется? - шепчу я, как можно громче, чтобы муж услышал ремарку.

- Что??? – рычит. И я гляжу на супруга. Он сейчас чертовски сексуальный, дикий. Глаза горят как у зверя в ночи. Любо-дорого смотреть.

- Ничего, - пожимаю губы. - Тебе послышалось.

- Давай обсудим недоразумение как взрослые, включив понимание и чувство юмора. Малыш, мы же еще никогда не ругались, это у нас впервые за шесть лет. Не хочу с тобой ссориться и разговаривать на повышенных тонах. Ты же знаешь, Машуня этого не любит.

- И не надо прикрываться дочерью! Ты сегодня уйдешь, и мы больше никогда не поругаемся. Не хочу жить с мужчиной, который своего ребенка зовет «недоразумением». Разведемся полюбовно, кредит за квартиру на тебе, выплачивал его ты, значит, она твоя. Я не претендую. Выйду на службу, мне как матери – одиночке дадут какое-нибудь жилье.

- Черт с ней с квартирой. Как Машу будем делить?

- Мы не будем делить мою дочь. У тебя есть своя! – выпаливаю гневно.

- Достала ты меня! Упертая как ослица. Арина, у меня сейчас чертова туча проблем на службе. Хоть ты не заставляй нервничать! – голубые глаза мужа застывают на моем лице. В его взгляде лед и гнев.

Узнаю своего мужчину - он не может решить личный вопрос, поэтому включил режим «майора Ханина» - общается со мной как с преступницей, с позиции – он во всем прав.

Глава 2

Накануне

Арина Ханина (Воронова)

- Маша, домой! Кушать! – вывешиваюсь ярким красным флагом в форточку, зову пятилетнюю дочь на обед.

На улице лето, чудесное время года, когда солнечные дни длиннее ночей. Ясная погода, бесподобное и бесконечное синее небо над головой. Деревья носят свой самый шикарный наряд – зеленый и пышный, куда ни глянь под ноги – везде цветы. А если высоко задрать голову, что можно поймать бабочку или птичку… что и делает сейчас Машка!

Носится по двору, хлопает в ладоши, пытаясь прихлопнуть какую-то несчастную пичугу.

- Арина, детка, тебя поддержать? – слышу веселый голос мужа позади себя.

- Нет, спасибо. Плавали. Ты как приклеишься к «месту поддержки» загребущими ручищами, так больше не отклеишься! А у меня планы другие на сегодня! Уборка, готовка.

- Правильно понимаю, что любимый муж в планы не входит?

Не обращая внимания на издевательский тон майора Ханина продолжаю зазывать дочь с улицы.

- Ма-ша!

- Милая, ты мешаешь работать! – бурчит муж за спиной. – Не могла бы звать дочь каким-нибудь иным способом? На дворе двадцать первый век!

- Меня мама звала кушать, выглядывая в окно!

- Твоя мама жила на первом этаже в частном доме, а мы на четвертом в двадцатиэтажном жилом комплексе на несколько тысяч квартир, и сейчас весь двор слышит твой крик!

- Ничего страшного, соседи уже привыкли, - бурчу себе под нос.

- Ну да. Вслух они ничего не скажут, чуть что ты запугиваешь их, что приведешь к ним Машу в гости. Я бы тоже на их месте хранил молчание.

Бесячий диалог получается у нас с мужем.

Как же достает майор Ханин своими нравоучениями!

Если бы он имел на это право, то я бы так не злилась, но он лишился его давным-давно.

Закрыл меня дома, запрещает выходить на службу в полицию. Заставляет охранять четыре стены нашей новенькой трешки, выданной майору на службе.

Ко всему прочему, вместо того, чтобы помогать воспитывать дочь-пятилетку, на которую нет управы, хотя бы в выходной день, он читает мне нотации.

Разворачиваюсь резко, гляжу на светло-русую голову Ханина, торчащую из-за монитора.

- Про какие методы ты говорил? Уверен, что они сработают с Машей? Чьим кумиром является мультфильм «Маша и Медведь». Почему-то моя дочка думает, если показывают мультфильм каждый день по телевизору, значит, надо повторять поведение персонажа. Я сама ей внушила, что всё, что в телевизоре – правильно априори. Теперь расхлебываю. И каждый день ругаю того, кто вылепил из мультяшной Машеньки самого страшного зверя в лесу! Даже Мишаня от нее шарахается. Впрочем, как и мы от своей, иногда.

- Методы? – Ханин приподнимает голову, и я вижу любимое загорелое лицо мужа. А загорелое оно у него потому, что он только что из командировки вернулся. Восемь дней провел в Сочи. Без нас!

- Методы. Как дочь с улицы затащить домой обратно, чтобы при этом не было никому больно? – вопросительно гляжу на Макара.

Муж работает сегодня дома. В свой единственный выходной строчит отчеты по проделанной работе за весь месяц. Он сосредоточен, поэтому не сразу понимает, что я прошу у него помощи.

- Мак! Я понимаю, ты устаешь. Работаешь много, один тащишь всю нашу семью. Я сто раз предлагала тебе взять деньги у моего дяди или разрешить мне выйти на работу, - начинаю помогать ему, вывожу на конструктивный диалог.

- Ты еще предложи пойти мне работать на твоего дядю. К нему в охрану, например!

- Почему нет?..

- Почему сама не идешь?

- Я хочу служить людям. Следователем стала по велению души. А деньги я бы с удовольствием взяла, но раз ты не берешь, то и я не могу. Вон, что зимой вышло, когда мама Маше шубку подарила. Нас засмеяли все друзья. Мы с тобой выглядели как бомжи в пуховиках возле нарядной Кремлевской елки по имени «Маша» в сиреневой шубке из ламы.

- Не смешно вышло, - бубнит муж.

- Именно! Или всей семьей берем деньги или живем как живем.

- Выбираю второй вариант! – рявкает недовольно муж.

- Ты не в «Поле чудес», чтобы сделать выбор лишь один раз, можешь еще передумать. Тогда у тебя появится время играть с нашей малышкой, воспитывать ее. Она безумно скучает по тебе! – пытаюсь достучаться до майора.

- Закрыли тему. Моя дочь любит меня без этих всяких «сюси-пуси».

- Закрыли, - отвечаю грустно. – Если ты считаешь, что у Маши нормальное воспитание, она совсем не отбилась от рук пока жила у дедушки, и ей достаточно твоего поцелуя на ночь, то да.

- Знаешь, как делают цивилизованные мамы, у которых ребенок играет во дворе в сопровождении няни? – парирует тут же самый любимый мужчина на свете.

- Как?

- Отправляют эсэмэс няне! - муж самодовольно лыбится. Как индюк гордится своим хвостом, так и он сейчас бахвалится блестящим умом.

- Милый, ты такой сильный, умный, красивый. Мачо. Хороший человек, достойный майор полиции. Видишь за километры, просчитываешь последствия…

Глава 3

Арина

Передо мной стоит Машуня. Лыбится, гладит животик грязными лапками, кровожадно выдыхает:

- Пирожки!

Так только волк радовался встрече с бабушкой в «Красной шапочке», как Машка – пирожкам.

- Вашу привела! – няня Лера, она же Мальвина из-за цвета тонировки волос, соседка, пятнадцатилетняя девица, зарабатывающая на выгуле собак и детей, подталкивает мою в спину.

И в этот момент я понимаю, что вижу две детские головки.

- Лера! Что это? – показываю на вторую девочку, которую крепко держит за руку моя дочь.

Малышка одинакового роста и комплекции с моей спряталась за спиной дворовой подружки.

С высоты полета коршуна вижу две идентичные русые головки. Тон русого оттенка один на двоих. У обеих девочек абсолютно одинаковые прически - почти на макушке сделаны два хвостика в форме невысоких антенн.

Почерк Мальвины – она сооружает шедевры детям нашего жилого комплекса. За что ей благодарны все мамочки, и денег, капающих в карман подростка от этой «благодарности» хватает Лере на оплату учебы в одной из лучших школ Москвы.

Не выдерживаю, протягиваю руку и ощупываю осторожно антенну чужой малышки.

Вашу Машу! Даже по шелковистости волосы имеют один и тот же процент схожести.

- Что. Это? – тычу пальцем в чужую девочку.

- Арина Родионовна! Я сто раз говорила Машке, чтобы она ничего не тащила с улицы в дом, - громко заявляет Лера.

- Не ори. Наушники сними, - стучу пальцами по большим наушникам, одетым на голову девицы. – Лера, я сто раз тебе говорила, Арина Родионовна – няня Пушкина, а я – Романовна!

Девчонка в джинсах и топе нехотя снимает наушники, выключает звук, и тут же наезжает на свою подопечную.

- Пигалица! Чо ты меня подставляешь? Зачем чужого ребенка привела с собой?

- Я не пигалица! – ругается моя дочка в ответ. Пыжится, супится, делает бровки домиком и губки надувает.

- Милая, Машенька, зачем ты девочку привела? – пытаюсь достучаться до дочки по-хорошему.

- Потому что она красивая, как я. Фотогигиеничная как мы с Машей. (Это она сравнивает себя с прототипом из мульта).

- Детка, это не повод! – выдыхаю с болью и делаю недовольное лицо.

- Она тоже любит пирожки! – вскрикивает дочь.

- Конфетка моя, бомжи и дворовые собаки тоже любят сосиски, ты же не приводишь их домой.

- Она кушать хотела! Ты звала. А у нее нету дома пирожков! И она тоже кушать хотела.

- Понятно, - для меня веский аргумент, когда ребенок голоден.

- Арина Родионовна, так я пошла? Сами разберетесь со вторым экземпляром? – интересуется нагло Мальвина.

- А-а! Бесишь. Теперь я понимаю, почему не все доверяют тебе своих пушистых любимцев. Из-за твоего халатного отношения к подопечным.

- Подумаешь, пару раз не тех кобелей привела с прогулки.

Маленькая зараза! Да из-за ее безразличия у соседки с тринадцатого чуть инфаркт не случился, когда ее Мася изменила Мусику с соседским псом, которого притащила Мальвина. А когда Мася родила нагулянных детенышей, соседка неделю плакала, но помёт продался отлично, это её утешило.

- Ладно, иди. Сама разберусь. А тебя оштрафую на десять процентов!

Мальвина водружает на голову наушники, врубает свою дурацкую музыку и с недовольным лицом сбегает вниз по лестнице.

- Девочка… - осторожно беру за руку малышку, вытаскиваю из-за Машки. – Не бойся. Я мама Маши. Меня зовут Арина.

Когда девчонка делает два шага вперед, я громко вскрикиваю:

- А-а! Чур меня!

На меня смотрит реальный двойник моей дочери.

Огромные голубые глаза, курносый нос, пухлые губки бантиком, пухлые щечки.

Девчушка немаленьких размеров, как и моя, тоже видать любит покушать. Крепкая, сбитая.

Смотрит исподлобья.

- Что случилось? – доносится голос приближающегося к дверям супруга. Слышу дыхание мужа у себя над плечом.

- Близняшки… - констатирует спокойно.

- Ты дурак? Я рожала только одного ребенка.

- Клон? – спрашивает на полном серьезе.

- Издеваешься? В нашей стране запрещено клонирование!

Медленно разворачиваюсь к мужу, скольжу по его лицу.

- Что?.. – спрашивает шокировано.

- Встань-ка рядом с ней! – требую исполнения приказа безоговорочно.

- Не буду! – упирается благоверный.

- По-хорошему прошу, иначе ночью не буду с тобой «играть»! – шантажирую. Ну или привожу веский аргумент.

Встает. Скашивает глаза на «плод» неизвестно чьей любви.

Чем дольше смотрю на этих двоих, тем отчетливее понимаю, что эта девочка похожа на моего мужа больше, чем моя на него.

Глава 4

Арина

- Эй! – вхожу на кухню, да так и подвисаю, девчонки забрались на стулья, встали на коленки, и сгребают с большой тарелки пирожки. Токсик бегает вокруг стола, мурчит. И добрая приблудная душа Викуся бросает ему пирожок на пол. Жирное отродье из теста летит прямиком в стену и оставляет на обоях мерзкий развод.

Ёжусь. Две Маши на один квадратный метр перебор даже для меня.

Когда-то я мечтала стать следователем, полицейским для того, чтобы спасать мир от бандитов.

Теперь же спасаю окружающий мир от собственного ребенка и ее двойника.

В кого Маша такая? Ума не приложу.

Муж ни черта не помнит про свое прошлое. А может, нарочно не рассказывает потому что оно было грустным. Всё что мне следует знать, его родители умерли, когда ему было двадцать.

Меня сотню раз одолевало желание изучить его родословную, узнать откуда родом его родители, как прошло детство мужа, но хорошо зная супруга, я понимала, если полезу в это дело без спросу, то меня щелкнут по носу как минимум. Как максимум, перестанут мне доверять.

Теперь же ситуация складывается таким образом, что я понимаю, зря щепетильничала.

Правильно делают некоторые женщины, что проверяют телефоны и социальные сети мужиков. Последних нужно держать на коротком поводке, иначе произойдет несчастье как в нашей семье.

«Несчастье» по имени Вика уплетает пирожки за обе щеки, и похожа на хомяка. Бросаю быстрый взгляд на свою дочурку, констатирую, что все хомяки в сборе.

Улыбаюсь счастливой материнской улыбкой – Машке понравились пирожки, а я сегодня экспериментировала, вишню добавила к яблоку, дочь терпеть не может вишню.

Хотя обожает собирать ее в саду у мамы. Забирается на самую высокую лесенку, приставленную к вишневому деревцу и срывает ягодки, бросая их в ведро, прикрепленное к лестнице.

Не суть, что половина ягод летит прямиком в лицо деда, который старательно держит лестницу. Главное, Машка счастлива, а синяки дедушки заживут.

Нервно сглатываю и сажусь напротив Виктории, достаю из кармана шортов мобильный телефон, снимаю девчонку. Она вскидывается на меня, смотрит волчонком.

Улыбаюсь вымученной улыбкой.

- Отправлю фото на конкурс «Какая девочка съест больше пирожков», - моментально придумываю игру.

Успокаивается, опускает голубые глазищи вниз.

- Машенька, - замечаю, что моя надкусила второй пирожок. – Ты еще первый не доела!

- Так ты говоришь, конкурс. Я «победю»! – бубнит моя, вытирая пальчики, перемазанные жиром, об салфетку, и тянет ко мне пальчики.

- Тебе чего?

- Ты же тоже будешь? Кушай пирожок!

- Милая, я вчера съела бургер, сегодня на диете.

- А моя мама каждый день ест бургер, - Вика впервые подает голос.

- Вот как?! Почему она ест бургер каждый день?

- У нее «нету» времени. Она всё время на работе, - тараторит малышка, и я удивляюсь тому, что даже голоса у девочек похожи. И умненькие обе, развитые не по годам.

- Как зовут твою маму?

- Вера.

- Красивое имя, - мечтательно смотрю в окно, и в это время в дверь звонят. Подрываюсь, бегу, чтобы опередить мужа, но он как спрятался в комнате с ноутбуком и телефоном, закрыв плотно за собой дверь, так и притих.

Надеюсь, собирает вещи! Не думает же он, что я прощу его.

Не успеваю открыть второй звонок, как в дверь начинают барабанить, при том стучат кулаками и ногами.

Вздрагиваю от неприятных звуков.

Похоже, вместе с маленькой незваной гостьей в дом пришли неприятности. И благодарить надо Машеньку.

Решительно открываю дверь и натыкаюсь взглядом на «свое прошлое».

Не может быть! Только не она!

Цепенею от ужаса. Передо мной стоит блондинка, с неопрятными темными корнями, с перекошенным лицом. На вид ей лет тридцать пять.

За ней двое полицейских. Не успеваю ничего сказать и тем более сообразить, как ребята набрасываются на меня, заламывают руки как преступнице. Один из парней достает из кармана серебристые наручники.

Округлив глаза смотрю на шоу, которое разворачивается у меня на глазах.

- Она украла моего ребенка! – Голубева тычет в меня пальцем.

- Вера! Это недоразумение. Я всё объясню!

Но не успеваю объясниться, так как слышу клацанье наручников у себя на руках.

- Это бред какой-то! Вы хоть разберитесь для начала! – скулю я. Мимо проходят соседи, ахают, охают и мне становится так стыдно, что слезы выступают на глаза.

Неожиданно Вера бросается на меня, хватает за грудки, шипит мне в лицо.

- Ты узнала чья она дочь и хотела извести малышку?

- Чокнулась? Вику Маша привела к нам на обед. Я даже не знала, что ты переехала в наш комплекс. Зачем?!

Вся трясусь от непонимания того, что здесь происходит.

Глава 5

Арина

Захожу на собственную уютную кухню, выполненную в светло-бежевом цвете, и замечаю одну деталь, которая моментально превращает мою любимую комнату в ненавистную.

Сотрудница, работающая с мужем уже шесть лет спина к спине, сидит на моем стуле. Надо же, какая наглость, даже стул Вера выбрала именно мой. Прислушиваюсь к ее словам.

Соседка пытается уговорить свою дочь уйти.

Но Викуша такая же упёртая, как моя дочь, поэтому отнекивается:

- Неть! Не пойду. У нас конкурс пирожков!

- Таких не бывает, - увещевает ее блондинка за тридцать.

- Бывает! – встреваю я. – Кстати, Виктория, - касаюсь шелковистых хвостиков малышки, ты заслужила первое место!

- А я-я-я-я??? – Машин крик врезается мне в уши.

- Ты делишь первое место с Викой! – говорю, и сама не понимаю, что сказала.

Голубоглазые девчушки смотрят на меня ошарашенно, округляют без того огромные глазищи, теперь они у них с блюдца.

Беру телефон и снова фотографирую малышек, на этот раз ставлю их рядом.

- Я не разрешала! – рявкает мать второго «исчадия» нашего двора.

- Это для конкурса. Надо же итоги вывесить на плакате и награды дать, - продолжаю общаться в игровой форме. Машка привыкла, к моим выкрутасам. Викусе нравится мое поведение также. Только незваная гостья недовольна мною.

Ну и черт с ней! Это я сегодня высказываю претензии, не она.

- Машуня, поиграйте в комнате. Покажи подружке игрушки. Конечно, если найдешь! – вспоминаю, что из-за сегодняшней суматохи никто не собрал игрушки в пластиковые боксы, размещенные в комнатах.

Раньше мы держали ящик только в детской, но по мере того, как Маша росла и распространяла щупальца своего влияния по всему дому, боксы появились везде, даже в ванной комнате.

- Маш, не шумите только, и Токсика с собой заберите! – смотрю на мехового звереныша и замечаю его испуганные глаза. Похоже, вторая «Маша» его уже испугала не на шутку, когда бросалась в него пирожками. Токс - нежное создание, не привык к подобному обхождению. – Ладно. Ты оставайся. – Сердце сжимается смотреть на тоскливый взгляд котенка. Малыш трется о мою ногу, почувствовав заботу и защиту, благодарит.

- Знаешь, - соперница пытается подняться на ноги, - ты не удержишь меня силой. Я тоже пойду.

- Конечно пойдешь! Признаешься, как ты провернула такой грандиозный план, и пойдешь на все четыре стороны, - отвечаю и для пущей убедительности хватаю в руки скалку.

Скалка лежала слишком близко, манила. Грех было ею не воспользоваться, хотя бы в устрашающих целях.

Перевожу взгляд на соперницу.

Голубева вся дрожит. Выдает себя с потрохами.

Чего испугалась?

Получается, что виновна!

- Хватит! – рявкает за моей спиной муж. – Арина! Перегибаешь палку, - Макар берет меня за плечи и как мебель переставляет к стенке. Затем подходит к столу, садится напротив сослуживицы.

- Вера, завтра же пойдем в клинику и сдадим анализ ДНК, только так моя жена перестанет подозревать нас с тобой! – сообщает Ханин приказным тоном, нисколько не сомневаясь в том, что сейчас босс он.

Я же изучаю скрупулезно парочку голубков. Замечаю, как страстно Верочка испепеляет начальника яростным взглядом.

Понятно. Между ними не всё гладко. Заразы. Не успели договориться. Делаю мысленно неутешительный вывод.

- Ханин, послушай! – в зрачках женщины плещется неприязнь. – Ты должен был предупредить жену. Сказать заранее, что мы с дочкой переезжаем в соседний подъезд. Если бы Арина была вооружена информацией, то у нее не случился бы припадок!

Волна ярости и злости обрушивается на меня, теперь я начинаю дрожать. Припадок? Серьезно? Эмоционирую. И тут до меня доходит суть сказанных женщиной слов.

Сердце замирает в груди. Становится нечем дышать.

- Ты знал?! – взрываюсь я.

Ханин полуоборачивается ко мне, сводит хмуро брови на переносице, глядит мне в область лба. На большее не решается. В голубых глазах майора плещется дикая ярость вперемешку с шоком. Такой испытывают преступники, пойманные на месте преступления, но явно не ожидавшие попасться. Они ведь были уверены, что умнее остальных.

- Ну знал. Она же моя подчиненная. Я сам ходатайствовал, чтобы Голубевой поскорее выдали нормальную квартиру. Она же в коммуналке с дочкой ютилась всё это время. Зачем, я тебе это говорю, ты не поймешь, каково жить с ребенком в доме, когда в санузел ходишь по расписанию.

Нервно сглатываю информацию. Прокашливаюсь, прогоняя в горле ком.

Я сейчас как наш Токсик, он вечно нажрется собственной шерсти, потом откашляться не может. Вот и я пытаюсь выплюнуть из себя всю ту ложь, которую майор пихал в меня шесть лет.

- Лжец! Знал и не сказал, - шепчу еле слышно и замолкаю. Спорить на тему коммуналки не берусь, не имею на это права, априори.

Муж не выдерживает моего уничтожающего взгляда и переводит взгляд на плиту.

Глава 6

Арина

То, что происходит сейчас между мной и Макаром похоже на сцену из фильма ужасов. Ханин отказывается наотрез понимать, что я ему говорю. Более того, пытается истеричкой выставить меня.

- Я просила тебя собрать вещи и уйти. Зачем ты доводишь ситуацию до крайности? – встаю в позу на пороге комнаты, не даю мужу войти в супружескую спальню.

- Я думал, ты уже успокоилась. Голубева же сказала тебе, что не я отец ребенка.

- Ты видел ее затравленный взгляд? Она боится тебя, поэтому не призналась!

- Ариша, детка, давай примем душ, смоем с себя этот напряженный день, ляжем в кровать и спокойно обсудим ситуацию.

- В кровать? Думаешь, я тебя когда-нибудь приму в кровати после другой женщины? Нет.

- Арина… - муж протягивает ко мне руки, и я уворачиваюсь от них, но приходится сдать позиции, отступить к кровати. – Не прикасайся ко мне.

Бессильно падаю на кровать, сижу, закрыв лицо ладонями.

- Хватит! Не переворачивай слова Голубевой! – взрывается внезапно побагровевший майор. – Вера просто чего-то недоговаривает, а ты считаешь, что она скрывает правду рождения ребенка. Это бред. Включи логическое мышление, вспомни факты, соедини их в одну картинку. Мы ездили с ней в командировки шесть лет, потому что работали над одними делами. Поэтому она так много знает обо мне. И про родинку на животе и бедре – это мы на озеро ездили с отделом.

- Не верю, - шепчу я.

- Почему?

- Лицо у тебя слишком милое, когда о Вере говоришь.

- Опять двадцать пять! Давай обсудим недоразумение как взрослые. Малыш, мы же еще никогда не ругались, это у нас впервые за шесть лет. Не хочу разговаривать с тобой на повышенных тонах.

- И не надо. Ты сегодня уйдешь, и мы больше никогда не поругаемся. Не хочу жить с мужчиной, который своего ребенка зовет «недоразумением».

- Когда я такое говорил? Ты наговариваешь на меня, - защищается наглец. Сам назвал Вику – недоразумением, а теперь оправдывается. - Разведемся полюбовно, кредит за квартиру на тебе, выплачивал его ты, значит, она твоя. А я выйду на службу, мне как матери – одиночке дадут жилье.

- Как Машу будем делить?

- Мы не будем делить мою дочь. У тебя есть своя!

- Достала ты меня! Упертая как ослица. Арина, у меня сейчас туча проблем на службе. Хоть ты не заставляй нервничать! – молит меня муж и его голубые глаза кружат по моему лицу.

Отмечаю, что муж давно испарился, и его место занял майор. Мужчина, стоящий напротив это уже не любящий и справедливый Зайка, а майор Ханин, включивший режим Хана, и общается он со мной как с преступницей. Я априори не права и должна замолчать. Не мешать Хану жить так, как он хочет!

Холодный, мрачный. Чужой мужик, не родной муж.

Склоняю голову набок, и копна светлых волос падает на плечо. Вглядываюсь в симпатичного наглого мужика с обезумевшим от гнева взглядом. Ледяная радужка превратилась в голубой лед, и ее уже ничто не растопит.

Может, причина в Голубевой?

Она свободна и требует у майора, чтобы он развелся со мной и женился на ней. Вот она ему и расшатала нервы. Поэтому он как чумной ходит в последнее время, а прикрывается службой.

- Арина, не молчи, ты меня пугаешь! От твоего ума одни проблемы!

Похоже, я угадала! – испепеляю Макара взглядом. Мысленно прокручиваю все теории заговора. - Голубки решили, что проведут меня? Один раз у них это уже получилось, когда я ушла в декретный отпуск, а потом не смогла вернуться обратно в отдел. Майор настоял на том, что Маше нужна мама, а не тетя выходного дня. Ханин аргументировал свое решение страхом за наследницу. Говорил, что дочурка не будет нас обоих узнавать, потому что мы будем вечно на службе, вне поля ее зрения. Так и говорил: - нельзя служить в органах и принадлежать себе и семье!

Смотрю на красивое каменное лицо мужа, на пугающую ярость в глазах цвета холодного осеннего неба, и вворачиваю в мужа очередные гневные слова:

- Чем вы с Веркой занимались в Сочи? У нее тоже прекрасный загар, - Следили за целью.

- Загорать и купаться в море - это теперь называется слежкой за объектом?!

- Да, - выдыхает он.

- Да ты издеваешься! Шесть лет измен прикрываешь службой и командировками! – теряю рассудок от боли. От того, каким тоном со мной говорит супруг. Привык что я как глупенькая женушка потребляю любую информацию из его уст.

Хватит. Баста. Теперь всё будет по-другому!

Я больше не Арина Ханина, а Арина Романовна Воронова, и не позволю втаптывать себя в грязь. Моя мама – заслуженный педиатр, а отчим (родной дядя) строительный магнат. Одна я хожу как замарашка.

- Ты уничтожил меня, растоптал нашу любовь. Ничего не поделаешь, так бывает в жизни, когда мужчина влюбляется в другую женщину. Когда-нибудь я смогу понять тебя, по крайней мере, обещаю приложить усилия к пониманию того, почему ты выбрал не меня. Но запомни, майор, я никогда не прощу тебе предательства Маши. И она не простит, что ты предпочел ей другую дочь.

Муж замирает. Не дышит. Не в состоянии поверить, что всё что сейчас происходит не шутка. Реальность.

Глава 7

Макар

Тяжелое утро. Просыпаюсь не от звонка будильника, как привык, а от того, что ломит каждую косточку. Я и забыл, что их так много в человеческом теле.

Лежу как собака у дверей спальни жены, у меня на пузе разлегся Токсик.

А проснулся я оказывается от взгляда, изучающего меня.

Дочь сидит на корточках напротив, в трусиках и в маечке, на русой головке полный бардак, трет заспанные глазки, пытаясь понять, откуда в доме шелудивый пес завелся. Я чешу руки, потому что накрылся не тем одеялом, а у меня аллергия на хлопок.

- Папа, тебя мама выгнала? Ты плохо себя вел? Она поставила тебя в угол? – интересуется дочь.

- Типа того, - с трудом поднимаюсь, по стеночке. – Ты зубы почистила?

- Я хотела, но зубная щетка в унитаз уплыла.

- Зачем?! – просыпаюсь от странной информации.

- Из сонных ручек выпала!

- Понятно. Идем, я тебе новую дам, - веду дочку впереди себя, держу ее за маечку, чтобы она с правильно пути не сходила.

Кажется, сегодня будет самый тяжелый день в моей жизни. Не выспался. На работе трудности. В личной жизни проблемы.

В нашей ванной одна раковина, большая, немецкая. У меня никак руки не доходят до ремонта. Жена уже год просит поставить детскую раковину, чтобы дочке не приходилось забираться на приставную скамеечку. Но у меня вечно нет свободного времени, поэтому Маше приходится стоять на ярко-желтой подставке, чтобы доставать до раковины.

Вдвоем чистим зубы, смотрим друг на друга. Улыбаемся. Я по-умному, с закрытым ртом, Маша, как умеет, поэтому яркая клубничная паста разлетается повсюду. Паста на зеркале, на полу, на раковине, на мне.

- Покажи зубки!

Машка изображает крокодила с открытой пастью. Хвалю:

- Молодец, доча, теперь беги.

Дочка убегает, топоча маленькими слоновьими ножками, а я остаюсь, чтобы принять душ.

Спустя десять минут в дверь долбятся.

- Ханин, ты издеваешься надо мной! Я в туалет хочу.

- Блин, не можешь потерпеть? Я бреюсь.

- Можешь с небритой рожей лица идти на работу, всё равно все знают уже что ты мерзавец!

- О чем ты?

- Придешь на службу, узнаешь!

- Ведьма, - впопыхах делаю небольшой порез на подбородке. – У всех мужиков – женщины, а у меня исчадие ада. Видимо, в тот день, когда раздавали жен, у Высших сил был выходной.

Недовольно хмыкаю, иду на выход. Едва открываю дверь, как жена влетает в туалет, чуть не сбивая меня с ног.

Ёшкин кот! Всё-таки надо было сделать ремонт и добавить ещё одну ванную комнату или разделить ванную с туалетом. Как обычно, виноват сам.

Сегодня у меня запланирован рабочий день в офисе – сдача отчетов и череда оперативок и совещаний. Так сказать, совещательный день. Принимаю решение надеть деловой костюм.

Просить жену, чтобы погладила, смысла нет. Ненароком сожжет мой лучший костюм. Принимаю решение сделать всё своими руками.

- Мама завтракать зовет! – в комнату вбегает доча. Уже расчесанная, с заколочками, в синем платьице. С виду прям девочка-девочка. Приличная и любимая. Папина радость.

В футболке и трико отправляюсь на кухню.

- Где моя еда?

- Вон! – жена показывает на тарелку, не глядя на меня.

Жаль. Сегодня она такая аппетитная! На ней черное трико в обтяжку и серый топик – майка. Светлые волосы закручены в непонятное сооружение на голове в форме пизанской башни, но прическа совсем не портит жену и не умаляет ее сексуальной привлекательности.

Маша забирается на стул, начинает переставлять тарелку с овсяной кашей туда-сюда, Арина садится рядом с дочкой – ест свой йогурт. Скашиваю глаза на свою тарелку. Пережаренные сырники аппетита не вызывают, но сказать это жене сейчас, значит вызвать огонь на себя.

Покорно сажусь, ем.

Ну как ем? Давлюсь. Сверху сырники почти черные, внутри сырые.

Молюсь всем богам на свете, чтобы желудок сегодня не подвел.

- Ариш… Детка… Всё забыто?

- Машенька, на десерт банан или яблоко? – обращается к дочери, не обращая на меня внимания.

Веду себя как забитый мышонок в комнате, полной людей. Выжидательно молчу, борюсь с отрыжкой, жду, когда мой бедный организм усвоит завтрак «мести».

- Нет мамочка, я буду шоколадку и печеньку.

- Можно мне банан… или яблоко? – интересуюсь очень тихо, чтобы не вызвать у фурии агонию.

- Нет! – рявкает Арина, встает резко и уходит из кухни, забирая с собой чашку с черным кофе.

Дочь двигает ко мне тарелку с кашей, и я уплетаю ее за обе щеки.

- Ну всё я на работу, - ставлю в известность семью, вытираю губы салфетками, поднимаюсь на ноги, иду в зал, где меня ждет рабочий ноутбук и светло-серый деловой костюм с розовой рубашкой.

Глава 7.2

Арина

Едва муж скрывается за дверью, как я стремительно одеваюсь. Синие джинсы, лимонного цвета футболка. На ногах белые кроссовки. Волосы собраны в низкий хвост. Кручусь у зеркала, заканчиваю последние приготовления, два взмаха кисточкой туши, пару мазков персиковым блеском для губ. И я готова. Застегиваю на тонком запястье золотые наручные часы, подаренные дядей давным-давно. Но не ношенными мною ни разу.

- По мужикам? – в зеркале появляется личико Машуни, на щеках яркий румянец, запыхавшаяся вся.

- Чего?..

- Вика так говорит, когда тети во дворе в зеркальце «смотрют»!

Боже! Я со стыда готова сгореть. Это надо же чему Вера свою дочурку учит. Что же она каждый день красится перед зеркалом и говорит: «По мужикам»?

- Милая, эта Вика не очень хорошая компания для тебя. Понимаешь? Будет лучше, если ты прекратишь с ней общение.

- Нет!!! – рычит дочь.

- Позже обсудим, - в моем голосе металл, включаю «маму». – Ты сандалики почему до сих пор не застегнула? – опускаю глаза и нарочито серьезно показываю, что жду.

- Не хочу! Я как ты пойду! Хочу, как ты!

- Ма-ша! Раньше можно было сказать? Нас бабушка ждет! Мы же опоздаем. А потом поздно будет, у бабули режим, лекарство, сон. Даже ради нас ей нельзя нарушать график.

- Если мы не придем, то серый волк к ней придет? – Машутка стягивает с себя платье.

- Ёшки-матрёшки! – смотрю на свои кроссовки.

Если сейчас пройду в комнату дочери в кроссовках, она запомнит и будет гулять всю оставшуюся жизнь в уличной обуви по коврам.

Нехотя, со стонами, стягиваю с себя кроссовки, возвращаюсь вместе с дочерью в детскую, где стоит огромный шкаф-купе, в котором спряталась миллион и одна вещь Марии.

- Почему серый волк должен прийти к бабуле? – интересуюсь у дочери, пока достаю из шкафа синие джинсы и желтую футболку. Точно такой же комплект как на мне, только крошечный, Машкин.

- Как в сказке. Мы же пирожки ей везем. А волк знает, и уже ждет.

- Ой, Маша! Руки подними, футболка сама себя не наденет. Готово, - отчитываюсь, с трудом переодев дочь, веду ее к зеркалу. – Довольна? – Из зеркала на нас смотрят две матрешки – большая и маленькая. В синих джинсах, ярко- желтых футболках. – Теперь ты как я!

Кивает русой головкой.

- Всё, кроссовки на липучках обувай! Я шнурки не нанималась завязывать тебе весь день, - командую наследнице.

- Хорошо, мамуля, - дочь бежит в холл.

Выдыхаю, убирая вещи дочери в шкаф. Закрыв дверцу, осматриваю комнату. Здесь всё сделано с любовью, так, чтобы каждому члену семьи было комфортно. После развода мне будет не хватать уюта этой квартиры.

Снова вспоминаю про предстоящий развод и на душе скребут кошки. Вскидываю глаза. Понимаю, что скребут не кошки. Машка подкралась и скребет ногтями об стенку шкафа.

- Раздражает. Не надо так делать. Поехали.

Спустя пять минут выходим на улицу, садимся в такси, едем к бабушке.

Глава 8

Макар

Только вернулся из командировки, где последние двое суток провел на ногах. Вчера вместо отдыха работал весь день, не покладая рук. Думал, сегодня отчитаюсь, и возьму отгул на пару дней. Отосплюсь. Отдохну. В баньку схожу.

А вышло то, что вышло. Теперь вообще не знаю, когда и где буду спать в следующий раз!

Паркую автомобиль на стоянке перед управлением. Выхожу, закрываю машину, и в этот момент раздается трель мобильника, отвечаю.

- Майор Ханин слушает.

-Товарищ майор. Вас срочно вызывает к себе полковник Журавлев, - басит дежурный на том конце трубки. – Оперативное совещание уже началось.

Злость вспыхивает в груди. Мало того, что Арина оставила меня без ноутбука и данные придется восстанавливать, так еще я и на оперативку опоздал. Ясное дело, из-за жены!

- Буду через две минуты, - бросаю сухо. Хмурюсь.

Михалыч ждет меня, чтобы получить информацию по слежке в Сочи. Не терпится узнать результаты. Понимаю. Тороплюсь, чтобы доложить.

Рывком открываю дверь здания, и меня обдувает теплым воздухом.

Пытаюсь привести мысли в порядок, но не очень получается. Желудок болит, живот крутит. Не мешало бы таблеточку выпить, на всякий случай. Но уже не успеваю. Все ждут меня одного.

Ведьма Арина!

Недовольно хмурюсь...

В лифте поднимаюсь на четвертый этаж, выхожу на красную ковровую дорожку, бравым шагом направляюсь в кабинет, где меня ждет гильотина.

- Разрешите? – спрашиваю резво, открывая дверь кабинета.

- Заходи. Как раз о тебе говорили... – интригует меня Журавлев.

С чего бы?

За приставным столом сидит как сыч Евгений Сидоров. Воспитатель личного состава. Его надменный и внимательный взгляд утюжит меня. Сидор неодобрительно качает головой, отворачивается.

Не понял…

Смотрит, будто я ему что-то должен!

Подхожу к столу, устраиваюсь напротив Сидорова, не забываю в ответ полоснуть по нему мрачным взглядом.

- Ханин, говорят, ты разводишься с женой? - хмуро спрашивает полковник, впиваясь в меня цепким взглядом.

- Чего???

- С Ариной Вороновой разводишься! – повторяет Журавлев, и его едкий взгляд застревает в моей печени.

- Ложь!

- Твоя жена звонила моей жене в семь тридцать утра, плакала, жаловалась на тебя. Просила помощи.

- Даже если бы это было правдой, то какое это имеет отношение к служебным обязанностям? - сухо интересуюсь я, едва сдерживаясь.

Я такой сейчас злой, что попадись мне под руку Арина, точно бы поставил в угол. Она совсем заигралась, перепутав личное и деловое общение.

- Как оказалось, прямое, - сурово констатирует Михалыч, отрывая меня от занимательного занятия – придумывания кары для жены.

- Это моё личное дело! - зло огрызаюсь.

- Было, - поджимает губы. – А теперь стало общественным, - разводит руками. – Потому что чрезвычайное происшествие произошло в вверенном тебе отделе.

- Что за бред?! - не выдерживаю я.

Последнее, что бы хотел, обсуждать свои личные дела в кабинете начальника. Да еще и в присутствии хмыря Сидора! Он же растреплет всем.

Утро сегодня однозначно не задалось.

Плохая примета – спать у порога. Надо будет запомнить на будущее.

Хмуро свожу брови на переносице и крепко сжимаю челюсти.

Полковник, это не подчиненные в твоём отделе, никуда не пошлёшь! Терплю. Молчу.

Глава 9

Макар

- С какой стати я должен отчитываться по делу, по которому не прохожу? Мало ли чего придумала обиженная женщина, – цежу сквозь зубы.

- Заводить шашни в отделе со своей подчиненной это последнее дело, Ханин! К тому же ты женатый мужик, - ожесточенно произносит начальник. – Похоже, был. Слишком решительно настроена твоя жена. Правд я так и не понял до конца, Арина Романовна хочет развестись с тобой или раздавить тебя как таракана. При возможностях ее семьи я бы испугался на твоем месте.

- Вы не на моем месте, – нервно отшатываюсь.

- Только этого не хватало. Бог уберег! Ты на мои нравоучения не обижайся, прими к сведению, исправь ситуацию.

- На что вы намекаете? Чтобы я Голубеву уволил или сам написал рапорт?

- Ты мне это брось. Не угрожай и не шантажируй. Я не девочка, чтобы на мекать на что-то. Я твой начальник и авторитетно заявляю, ты должен решить вопрос с Верой и Ариной. Разберись с бабами, с которыми ты запутался. Будь мужиком, выбери одну.

- Ваше авторитетное мнение основано на ошибке и истерике Арины! – огрызаюсь в ответ. Радуюсь тому, что вне стен службы мы с Журавлевым кореша, иначе послал бы он меня катиться колбаской по Малой Спасской за мой вызывающий тон.

- По твоему мнению это ошибка? – начальник достает из принтера распечатанные документы, бросает их на стол.

- Зачем вы распечатали фото моей дочери? В двух экземплярах.

- Именно! – встревает Сидоров. – Значит, признаешься в измене?

Еле сдерживаюсь, злость рвется наружу. Сжимаю крепко кулаки.

- Так, Хан. Тьфу ты! Макар, брось ты мне здесь зубы заговаривать! – выдает Михалыч. Одна девочка – дочь Веры, вторая – твоя. А почему они похожи, ты нам расскажи. От тебя лейтенант Голубева дочку родила?!

- Теперь понимаю, почему она ее фото никогда не показывала, прятала Викторию ото всех, на детские праздники не приводила. То аллергией прикрывалась, то слабым иммунитетом. Знала, как только увидят, все поймут, из чьего семени создание это на свет появилось, - снова Сидор подает голос.

Его спрашивали?! Упырь.

Выражения глаз Журавля не вижу. Опустив голову, собираюсь с мыслями.

Внезапно вспоминаю, что несмотря на суровый тон старшего товарища Михалыча, я заметил как в уголках его губ промелькнула усмешка: «Дескать, рождаемость в стране поднимаем! Молодец. Так держать. Но надо бы исправить ситуацию».

- Нет. Не от меня Голубева Вику родила, - чеканю и откидываюсь на спинку кресла. – Не было у нас в Верой отношений. Вы же знаете, я ее выходки терпеть не могу. Бесит она меня.

- Ты это брось. Женщина как женщина. Красивая, но как мать-одиночка затюкана жизнью. Кобель какой-то сделал ей ребеночка и сбежал. Мать его! – пронзает меня дотошным взглядом. Так и чувствую в себе зачатки кобеля – рычать уж больно хочется.

- К сожалению, у меня другие сведения, - холодно бросает начальник, - из первых уст, так сказать, от твоей жены.

Перевожу затравленный взгляд на Женьку.

Жилистый вёрткий смотрит на меня во все свои глазенки темные. Злорадствует. Старые счёты сводит.

Подавляю в себе желание сорваться с места, схватить подонка за грудки и тряхануть так, чтобы всю его поганую сущность вытрясти.

Сейчас для меня это непозволительная роскошь!

Ситуация явно складывается не в мою пользу.

Скриплю зубами от злости.

- Чего молчишь? Сказать нечего? – хмуро бросает начальник.

Поворачиваю голову в его сторону.

Когда Михалыч успел так заматереть?

Мы с ним не в одной операции бок о бок участвовали. Не раз выручали друг друга. А попав в крутой кабинет, он вдруг мне не верит. Верит всем, кроме меня.

Моя утроба очень громко булькает. А в горле встает отрыжка. Изжога огнедышащим драконом пытается меня сожрать.

- Могу идти? Решать проблему? Или могу делом заняться? – безэмоциональным голосом спрашиваю я.

- Так, Ханин! Ты еще не ответил по существу вопроса, - шипит Журавлёв.

- Я сказал – нет. Не мой это ребенок!

- Если ты так уверен в этом, почему отказался пройти тест ДНК?

- Я?! – поднимаю глаза на полковника. – Голубева отказалась давать материалы дочки.

- Так ты надави на нее. А то получается, что вы заодно! Никакой разницы для твоей жены нет в том, кто из вас идет в отказ. Важны только факты. Ведь ты сам пораскинь умишком, как могло так получиться, что девочки выглядят как однояйцевые близнецы?!! Я тебя спрашиваю! – рявкает и бьёт кулаком по столу.

Сидоров вздрагивает. В его глазах мелькает испуг.

- Я не в курсе ребенка Голубевой. Не имею к этому никакого отношения, - машинально отвечаю я. – Пусть сама решает свои проблемы.

- Достал ты меня, Ханин! Проблемы у тебя, не у нее. Если наверху узнают, - указательным пальцем тычет в потолок. – Не миновать строгих выговоров с занесением в дело. - Но это еще куда не шло! А вот место свое из-за тебя не собираюсь терять, - Вытирает салфеткой пот с раскрасневшегося лица. – И не смотри на меня так! Мне до пенсии осталось пять лет. И на оперативную работу я уже не гожусь по состоянию здоровья. А у меня семья, дети, внуки… Всех кормить надо!

Глава 10

Макар

Рву дверь отдела на себя. Делаю шаг, солнце бьёт прямо в глаза.

Чёрт!

Зажмуриваюсь. И прямо кожей чувствую, как взгляды присутствующих впиваются в моё лицо.

Мать твою! Все в курсе!

Решительно захожу внутрь. Нервный и злой.

- Жалюзи опустить не пробовали? – с сарказмом бросаю я и падаю в своё кресло.

Хватаю рабочую папку со стола. Открываю. Печатные буквы на документе расплываются перед глазами.

- Упырь! – припечатываю я и швыряю папку на стол.

- Кто? – раздается откуда-то сбоку.

Кошусь на Дэна, который тут же прячет глаза в монитор компьютера. Ловлю на себе сочувствующий взгляд Марины Воробьевой. Той, что заменила Голубеву, когда Вера ушла в декрет. Смотрю на сотрудницу пристально. Маринка смущается и опускает голову.

Сжимаю челюсти. Злость распирает изнутри.

Журавлёв, Воронова, Голубева, Воробьева - развели тут «птицеферму»!!! Где только набирают кадры!

Морщусь.

Ну, Хан, давай думай! Думай!Как будешь выпутываться из этого тупика?!

Пальцами сжимаю виски, но это мало помогает. В голове, как назло, ни одной путной мысли.

Кстати, Голубева после декрета вышла на работу в другой отдел. Говорили, дескать, работа там ее устраивает. Ни командировок тебе, ни переработок! И ей одиночке с малолетним ребенком предоставлен удобный график.

Прямо курорт какой-то!

Раньше меня это объяснение устраивало.

А теперь есть к ней вопросы. Но она уже не моя подчиненная. Все осложняется. Не могу на неё надавить, потому что её непосредственный начальник мой злейший враг - Коршунов Василий.

- Хан, - слышу глухой голос Дениса, - тебе уже сообщили плохую новость?

- Что. Еще?! – гаркаю я.

- Твоя жена…

- Она и тебе звонила?!

- Нет. Журавлеву и Ваське…

- Упырю Коршуну? Зачем. Арина когда-нибудь включает мозги?..

- Василий согласился взять твою супругу к себе в отдел! – Дэн довольно улыбается, припечатывая меня новостью.

- Что? – взрываюсь я. – Надеюсь это злая шутка. Розыгрыш.

- Нет. Журавлев взял твою жену в отдел твоего врага. Ты же отказался работать с родственницей бок о бок.

- А-а! – бью кулаком по столу.

- Что-то не так?

- Ничего. Справлюсь…

- В свете открывшихся событий, Голубева и Ханина глотки друг другу перегрызут. Интересно Васька в курсе инцидента? – шепчет Воробьева. И шепчет так ядовито, что я понимаю, как сильно она радуется.

Припоминает Голубевой травлю, которую та устроила, вернувшись из декрета, когда хотела отвоевать своё место.

- Хочу посмотреть на это, - фамильярно сообщает Леха, еще один мой коллега.

- Этого не избежать! – вторит ему Марина.

- Заткнитесь все! – рявкаю я.

Замолкают, но как только я начинаю делать вид, что работаю, глядя в темный монитор, снова шушукаются.

Понимаю, что сплетни распространяются также быстро, как мыши. Поэтому открываю чат, в котором зарегистрированы многие сотрудники. Наивные полагают, что руководство не в курсе, где они общаются, а для нас это хлеб насущный. Знать, что думают и говорят наши люди. «Атмосфера в коллективе – это главное», - любимые слова Журавлева.

Валя: «Святая невинность Голубева одурачила всех, только Ханина ей перышки быстро прочистит».

Катя: «Это точно. В свое время Коршунов взял Верочку только чтобы насолить Ханину, теперь Хан отыграется на Ваське».

Дрон: « Глянь-ка на Голубеву – мать-одиночка, прибеднялась всё это время. Фасад невинности рисовала, чтобы все ее жалели. Ей даже квартиру вне очереди дали, подвинув многих, кто нуждался. Сама оказалась хитра как лисица. Всё это время с чужим мужиком жила второй семьей».

Ваня: «Наверное, Хан и протекционировал, чтобы ей квартиру дали».

Аня: «Жуть. Вы девчушек видели? Реально, будто близнецы».

Иван: «Я наивный всегда желал Верочке счастья, со своим другом ее знакомил. А она лгунья беспросветная. С Аришкиным мужем кувыркалась».

Катя: «Жалко Арину. Классная баба. Готовит здорово! Тут такое. Муж кобелем оказался. А она наивной женой гулящего мужа».

Марина: «Успокойтесь все! Если у вас есть стыд, прекратите обсуждать личную жизнь начальства! Наш Хан всё разрулит и поставит своих баб на место!»

Дрон: «Ой, Марина, прекрати. Разберется он? Возьмет ситуацию под свой контроль? Он на службе Хан, а в личной жизни профан. Все помнят, как Верка бегала за ним шесть лет назад, а потом нарисовалась молоденькая блондинка с изумрудными глазками и толстым кошельком дяди, он и переметнулся на темную сторону – к богатым. Чего он может сам без денег тестя и протекции Журавля?»

Глава 11

Арина

- Приехали, барышня, - сообщаю дочке, расстегивая ремень безопасности, которым пристегнута Машуня к детскому креслу в такси.

- Приехали? – радостно интересуется доченька, засовывая головку желтого жирафа в детскую сумочку.

Сейчас Машка похожа на кенгуру, прячущего кенгуренка под своим брюхом. Смешная. Умиляюсь.

Выбираемся из такси, направляемся к подъезду, по очереди здороваемся со всеми соседями. Мы же вежливые девочки.

Нас тут все знают и любят, потому что наша бабушка создала нам ореол славы. Мы ведь потомки ее любимого сына Романа – грозы всего района, прославленного в свое время молодого хоккеиста, которому судьба так и не позволила вырасти и стать взрослым.

Мой папа умер в двадцать лет от сердечного приступа во время товарищеского матча между хоккейными командами. Он был нападающим, хорошим снайпером, подающим большие надежды.

Но у судьбы были на него свои планы.

В наследство от него остались мы с Машуней.

На лифте поднимаемся на нужный этаж. Дверь открываю своим ключом, не хочу тревожить бабулю. А домработница – соседка по совместительству, судя по времени, уже ушла домой.

- Заходи! – подталкиваю Машку, рассматривающую соседнюю дверь, за которой слышен страшный лай собаки.

Песель там мелкий, но шкодливый и лает противно, визжит как резанный на весь подъезд, если рядом с квартирой кто-то ходит.

- Испугалась? – смотрю на огромные глаза дочурки.

- «Неть», - мотает русой головкой. – Собаку купи!

- У нас дома есть кому тявкать, - обрываю нереальные мечты дочери. В данный момент имею ввиду себя, но не уточняю. А еще не уточняю, что в скором времени у нас и дома не будет, потому что придется выезжать из квартиры после развода.

Дочь обиженно надувает губы.

- Вырастешь, хоть контактный зоопарк заводи! Дед тебе в помощь, - наливаю ложку меда в свой отказ.

- А когда я вырасту?

- Когда лифчик у тебя появится, тогда будешь готова своего песеля заводить! – усмехаюсь я, глядя в абсолютно серьезные небесно-голубые глаза малышки.

- Пришли?! – слышу слабый голос бабушки, исходящий из комнаты.

- Да, бабуля! – кричу громко.

Сердце разрывается от боли и жалости – бабушка сильно сдала, смотреть на нее без тоски в сердце невозможно. Всё чаще лежит, потому что ноги сильно болят. Много спит, потому что давление выгрызает ее сосуды изнутри.

Снимаем обувь на пару с дочей, моем руки, идем в комнату. Перед дверью я, как всегда, останавливаюсь, считаю до пяти, настраиваюсь на позитив.

Бабушка очень чувствительная и сразу улавливает, что я чувствую, думаю, когда гляжу ей в глаза. Она не должна читать в моих жалость.

- Привет, родная! – выдыхаю радостно и захожу в комнату.

- Ариша, девочка моя, как я соскучилась.

- Я тоже, - подхожу, усаживаюсь на кровать рядышком, наклоняюсь, даю себя поцеловать. Целую в ответ. Лицо у бабули прохладное, кровь не греет ее как раньше. Страшно осознавать это.

Маша пытается забраться на широкую кровать прабабки с ногами, и я на нее шикаю.

- Поцелуй бабулю и иди на кухню рисовать.

- А что нарисовать бабуле? – Маша ластится, заглядывает в глаза прабабушке.

- Что хочешь, милая.

- Я деда нарисую, - дочь тычет в фотографию умершего дедушки.

- Хорошо, беги.

Едва дочь убегает, оставляя нас наедине, как бабушка берет меня за руку. Ее руки прохладные, морщинистые, но такие родные, что тепло заполняет меня всю.

- Девочка моя, Аришенька, что случилось? – в хриплом голосе так много нежности, что она цепляет меня и я плачу.

- Не хочу тебя расстраивать…

- Ты же знаешь. Если я что-то не знаю про тебя, когда ты не договариваешь, то расстраиваюсь намного больше, - говорит с печалью в голосе и показывает глазами на пузырьки с лекарствами, стоящими на тумбе.

- Как же хочется вернуться в детство, чтобы дед был жив. Прийти к вам, вырвать из бороды деда седой волосок, сказать «трах - тибидох», и любое мое желание исполнилось бы. Я бы загадала тебе здоровье, а дед исполнил бы мое желание.

- Милая… - бабушка касается моего лица, смахивает слезы пальцами. – Это всё майор, да? Говорила я тебе не надо было выходить замуж за человека не нашего круга, - запричитала бабуля. – Он тебя не понимает совсем, потому что мужлан, а ты у нас натура тонкая, творческая, ранимая.

- Не в этом дело, ба. Я кое-что узнала.

- А я всегда говорила тебе, не нужно интересоваться мужниной жизнью, меньше знаешь, легче спишь.

- Пока я верила ему и жила, зарывшись головой в песок, Ханин такое натворил, что ему прощения нет! Я развожусь, ба.

Бабуля смотрит на меня опешив.

- Аришенька, - гладит по руке. - Чтобы мужчина не сделал, надо его проучить и простить. Наказание должно быть в зависимости от вины. Но нельзя вот так просто бросаться мужчинами. Женщин одиноких много, быстро подберут. А ты где другого возьмешь? Машенька наша будет расти беспризорницей!

Глава 12

Арина

Месть моя будет сладкой, теплой и своевременной.

- Что принёс-то? – бабушка подталкивает меня тихонько в бок. А я сижу застывшая, в окно смотрю, как облака бегут куда хотят. Мечтаю стать такой же свободной и независимой от мужа, как эти перистые облака, похожие на лошадок.

- Неверный он у меня оказался. Ветреный. Дочь у майора есть пятилетняя, которую ему коллега родила.

- Позор какой! – поддакивает бабуля.

- Да-а!

- Что планируешь делать? Молчать и обманываться дальше, верить ему или на развод подашь?

- Ума не приложу, что делать. Для начала на службу вернусь. Буду маячить у него перед глазами круглосуточно, чтобы на других баб не смотрел. Если будет видеть перед собой жену, то сможет противостоять напору барышень. А то придумали вешаться на мужчину в командировках. Он же с этой Голубевой по командировкам мотался шесть лет назад!

- Ну командировка, не значит, измена. Что ты Аришенька напраслину наводишь на эту Голубеву.

- Звать-то ее как?

- Вера.

- Красивое имя для любовницы.

- Ой, ба, еще ты не начинай защищать эту змеюку!

- А кто еще на ее стороне? – смотрит на меня вопросительно.

- Мой муж. Он про Голубеву слова плохого не говорит, святой ее считает. Ведь она с мужиками не встречается, только флиртует. Ни разу не была замечена ни в одной порочащей ситуации. Правда, дочь ее утверждает обратное!

- Пятилетняя дочь? – бабушка изумляется.

- Да, Вика рассказывает, что, когда мама красится перед зеркалом, всегда приговаривает «пойдем по мужикам».

- Неужели веришь пятилетке?.. Машеньку нашу возьми.

- А ты не доверяешь правнучке? – спрашиваю с обидой в голосе.

- Я бы проверяла это самое «доверие», когда речь идет о Машуне. А если Вика – дочь нашего майора, тогда и ее.

- Знаешь, бабуля, я внезапно вспомнила, что очень голодная, утром лишь йогуртом перекусила. Пойду я приготовлю бутерброд себе и дочери. Тебе что-нибудь принести?

- Иди уже, - бабушка понимающе улыбается.

Подрываюсь с места, бегу на кухню.

Какая же я балда! Тридцать минут дочь не проверяла, верила, что она притихла, потому что рисует Гринча. Так-то она сообщила нам, что ушла рисовать деда. Но почему-то вместо него всегда выдает Гринча. Он, как и дед, ее любимый сказочный пушистик. Его она обожает рисовать - то он машину ворует, то рождество, то мамины бусы уносит. Вживую.

- Матерь Божья! – шепчу, едва переступаю порог комнаты. – Доченька, кто тебя просил фиалки пересаживать?

- Им было неуютно в горшочке, их много, он один. Я видела, как ты это делаешь. А бабушке помощь нужна, - дочь сладко улыбается, грязными лапками поправляет волосики, упавшие на лоб.

У меня перед глазами полный хаос – земля на полу, на столе. Фиалки разодраны и «рассажены» в четыре чашки, туда же и земля присыпана.

- Мария Макаровна, ноги в руки взяла, и потопала к бабуле. Развлекай ее, сказки про Гринча рассказывай, про шалуна Токсика. Только про пересадку цветка ни слова, иначе бабуле пересадка сердца понадобится.

Машка, удивленная моим недовольством, неохотно двигается на выход.

- Давай. До свиданья! – слегонца подталкиваю ребенка под попку.

- А бутерброд??? – лупит на меня ярко-голубые глазищи.

- Горе-садовникам не положено!

Закрываю дверь и как чудо-женщина ускоряюсь. Летаю по кухне, устраняю следы чрезвычайного происшествия.

Уставшая, но удовлетворенная проделанной работой, присаживаюсь на стул, достаю телефон, набираю Васю Коршуна.

- Здравствуй, Василий. Узнал?.. - замолкаю, жду реакцию.

- Меня уже Журавлев вызывал, говорит, ты в мой отдел просишься.

- И-и? Берешь?

- Ты же совсем зеленая, Арина. У тебя опыта ноль. Как закончила учиться, сразу дома села с ребенком. Домохозяйка из тебя думаю хорошая вышла, если Хан… - вовремя замолкает.

- Договаривай уже, что хотел сказать – если Хан выбрал тебя, не Веру.

- Заметь, я этого не говорил. Но ты должна знать, что все в курсе. И если ты просишься в мой отдел, чтобы свести счет с любовницей мужа, то я не против.

- Не против чего?..

- Я за любой хаос в жизни моего врага. Добро пожаловать, Арина Романовна. Медицинскую комиссию уже прошла?

- Сегодня же пройду! – настроение мгновенно взлетает ввысь.

- Отзвонись, как поставят штамп «Годна».

- Хорошо, товарищ майор. Минутку… Василий ответь мне на один вопрос…

- Про Голубеву? Начинается! – тянет недовольно.

- Почему она ездила с моим мужем в командировку в Сочи, почему не поехала Марина Воробьева?

- Женская солидарность. Подставить соперницу под пулю.