Развод. Мой (не)верный

Глава 1 Аника

— Аника Алановна, сколько мы с вами знакомы? — спрашивает врач и сосредоточенно водит по моему животу датчиком.

— Не помню, — на мгновение теряю концентрацию. — Около двух лет, наверное. Какое это имеет значение к моей задержке?

— Самое прямое, — улыбается Виктория Алексеевна. — У нас все получилось.

— Это «да»? — переспрашиваю, не веря своим ушам. Три года неудачных попыток. Три года обманутых ожиданий и слез.

— Да. Поздравляю, вы беременны, — она увеличивает область на экране и показывает мне моего малыша. — Вот он. Пока еще совсем крошечный. Недели четыре.

— Можно мне фотографию?

— Конечно. Вытирайтесь, — врач дает мне салфетки, распечатывает несколько снимков и уходит за стол, заполнять карту.

Я смотрю в окно на безоблачное небо и благодарю всевышнего. Слезы текут по моим щекам, а улыбка не сходит с лица. У нас с Гришей получилось… Мамочки, я не верю. Сердце колотится как сумасшедшее. Захлебывается от счастья и радости. Хочется скорее поделиться с мужем этой новостью. Я даже достаю телефон, представляю, как Гриша обрадуется. Нет, я хочу видеть это своими глазами.

Убираю телефон и одеваюсь. Сажусь напротив Виктории Алексеевны и аккуратно убираю волосы за уши. Волнуюсь жутко, даже руки трясутся.

— Скажите, а это уже точно-точно?

— Точно, — она снова улыбается и пишет что-то на листке бумаги. — Вот список анализов. Как придут результаты, будем становиться на учет.

— Хорошо. А назначения? — боюсь что-то упустить или сделать неправильно.

— Все после анализов. Теперь самое главное беречь себя. Никаких нервов и переживаний. Только положительные эмоции. Так и передайте мужу.

— Обязательно, — зажмуриваюсь от счастья, боясь снова разрыдаться. — Муж меня так любит… И я его очень сильно.

Выхожу из медцентра и словно крылья вырастают за спиной. Это лучший день в моей жизни, и я очень хочу поделиться им с самым дорогим человеком. Сажусь в машину, где меня ждет личный водитель и набираю номер Григория.

— Да, любимая, — муж отвечает почти сразу, словно только и ждал моего звонка.

— Привет. Не сильно занят? — уточняю осторожно, чтобы не отвлекать его от важных дел.

— Для тебя я всегда свободен, — в его усталом голосе слышится улыбка. — Что ты хотела?

— Ты можешь сегодня приехать домой пораньше? — придумываю на ходу идеальный план.

Гриша на мгновение задумывается. Уверена, смотрит на часы.

— На пару часов, возможно, и получится. Все нормально?

— Все лучше некуда, — смеюсь я, а голос дрожит от счастья. Прикладываю ладонь на плоский живот. Только бы не догадался и не испортил сюрприз.

— Какая ты загадочная сегодня, — хмыкает муж.

— Просто... у меня для тебя подарок.

— Та-а-ак... — тянет игриво. И я совершенно точно знаю, о чем он думает сейчас. — Я надеюсь, ты оставила его в спальне?

— Нет, но тебе понравится, — смеюсь я. — Он будет ждать на кухне. И пахнуть чесноком и базиликом.

— Подарок, пахнущий чесноком... звучит странно, но интригует.

— Приедешь вовремя и сам все увидишь, — дразню его. — В спальне может быть тоже…

Вспоминаю, что у меня есть комплект белья, не одетый ни разу. Ждал особого случая. Может как раз сегодня этот день и настал?

— Это угроза или мотивация? — Гриша чуть понижает голос.

— Это сюрприз.

Сбрасываю звонок и убираю телефон в карман. Предвкушение наполняет меня до краев. Так и вижу мужа, вернувшегося домой. Накрытый к ужину стол со свечами. Его любимое блюдо. Классическая музыка и легкое вино. Все должно быть идеально.

— Давайте заедем в магазин, — говорю водителю.

Он ловит мой взгляд в зеркале и с улыбкой кивает.

У меня столько появилось энергии, что хочется перевернуть мир, но я ограничиваюсь ужином. Покупаю все необходимое и спешу домой. У меня осталось не так много времени, а хочется, чтобы сегодня все было идеально. Чтобы сегодняшний вечер мы оба запомнили навсегда, как новый важный этап нашей семьи.

Остаток дня трачу на то, чтобы приготовить ужин, убраться и привести себя в порядок. Стараюсь для Григория, чтобы его порадовать, чтобы увидеть, как горят его глаза, глядя на меня.

По квартире плывет аромат мяса с травами. Фирменный рецепт моей мамы. Гриша очень любит это блюдо. И меня. Надеюсь, меня все-таки больше. А теперь еще и нашего малыша будет любить.

Времени все меньше. Накрываю на стол и иду переодеваться. Черное платье с глубоким декольте. Под него то самое эротичное белье. Волосы оставляю распущенными, как муж любит. Наношу макияж с акцентом на глаза, добавляю пару капель духов и возвращаюсь в гостиную.

Еще полчаса. По коже проходит неприятный озноб. Обхватываю себя за плечи и отхожу к окну. Смотрю на ночной город и нервничаю, словно что-то может пойти не так. Как будто Гриша может не обрадоваться нашей беременности. Но нет, это неправда. Я знаю. Я уверена в своем муже на сто процентов. И даже больше…

Звонок в дверь врезается в мои мысли. Рефлекторно смотрю на часы и улыбаюсь. Уже приехал? Зажигаю свечи, кладу в карман тест на беременность и иду к двери. Открываю и застываю от неожиданности.

На пороге не Гриша, а какая-то светловолосая девушка. Она смотрит на меня с вызовом. Надменный взгляд скользит с ног до головы и останавливается на лице.

— Вот ты какая, Аника Князева, — вишневые губы расплываются в ухмылке.

В общем да, это я, но…

— Простите, мы знакомы?

Глава 2 Аника

Девушка смотрит на меня снисходительно, словно я какая-то ущербная. Становится не по себе, и в то же время раздражает. С чего вдруг, она позволяет себе так со мной разговаривать? Сколько ей? Не больше двадцати, а уже такая дерзкая.

— С тобой мы не знакомы, а вот с твоим мужем очень даже… — бросает едко, видимо намекая на что-то. Но мне сейчас не до угадаек. Я вся в других эмоциях, в предвкушении встречи с мужем и нашей общей радости.

— При чем здесь муж? — хмурюсь я, все же пытаясь найти связь и до меня постепенно начинает доходить. — Так вы знакомая Гриши?

Все встает на свои места. Только вот почему он не предупредил? Ведь знал, что я хочу провести время вдвоем.

— Можно и так сказать, — девушка неопределенно пожимает плечами. — Меня зовут Кира…

Не могу сказать, что мне приятно. Все в ней слишком отталкивающее, вызывающее невольную агрессию. Поэтому я пропускаю ее слова мимо ушей.

— Странно, муж не говорил, что ждет гостей, — отхожу от двери, освобождая дорогу. — Проходите, сейчас я ему позвоню.

— Не стоит, — Кира проходит мимо меня в квартиру и оборачивается. — Я пришла не к нему, а к тебе.

— Ко мне? Зачем? — закрываю за ней дверь и складываю руки на груди.

В голове проносится сотня вариантов, но ни один не кажется более-менее здравым. Приглашаю Киру пройти в гостиную. Нервничаю. Но не от ее визита, а потому что она может испортить мой сюрприз. Тест на беременность прожигает карман, хочется поскорее остаться одной и встретить Гришу. Посторонние нам сегодня не нужны. И точка!

— Красивый интерьер, — оценивает Кира, рассматривая все вокруг. — Но простовато, как по мне. Я любою больше ярких цветов.

Она ведет себя так, словно собирается купить нашу квартиру, но придется ее расстроить, продавать мы ничего не собираемся.

— А мы с мужем не любим, — вздергиваю подбородок, начиная раздражаться.

Здесь все целиком и полностью сделано моими руками. Каждая деталь, каждая мелочь. Я, как дипломированный дизайнер, вложила всю душу в наше с Гришей гнездышко. И никому его не отдам.

— Думаешь, так хорошо знаешь своего мужа? — Кира поворачивается ко мне и впивается ледяным взглядом.

Отвечать не вижу смысла, да и желания нет. Меня не трогают ее намеки. Я знаю своего мужа достаточно хорошо.

— Может уже расскажете о цели визита?

Она кивает и проходит к накрытому столу.

— У вас какой-то праздник?

— Да, но вас это не касается, — в моем голосе все больше напряжения. С трудом удается сохранять лицо. Хочется вышвырнуть эту девушку за шкирку и захлопнуть дверь.

— Вино, свечи, как мило…

Кира проводит пальцем по белоснежной скатерти, греет ладонь над пламенем свечи, берет в руки бутылку вина. Моего любимого. Раздраженно веду плечами, кажется, что Кира коснулась меня, а не бутылки. Неприятно, будто руки у нее грязные.

— Говорите, пожалуйста, поскорее, чего вы хотите, и уходите, — не выдерживаю я. Забираю из ее рук бутылку и ставлю на место с глухим грохотом. — Сейчас уже Григорий придет. И нам хотелось бы побыть вдвоем.

— Конечно, — она натянуто улыбается.

Я наливаю себе воды из графина и жадно пью. От нервов в горле пересохло, а ладони стали влажными.

— Я – любовница твоего мужа, — раздается голос за спиной и жаркой волной врезается в меня.

— Что? — дергаюсь, как от удара и оборачиваюсь. — Этого не может быть.

Бокал вылетает из моих рук, бьется об пол и разлетается на осколки.

— Это шутка такая? — нервно сглатываю, пытаясь найти аргументы. — Ты ему в дочери годишься.

— Прямо как в дешевом кино, — Кира закатывает глаза и криво усмехается. — Может и гожусь, но в постели он явно не папочка. Хочешь расскажу сколько родинок на его заднице?

Что она несет? В ушах звенит. Слова сливаются и превращаются в сплошной гул. Не хочу ничего слышать. Это неправда! Гриша не может так со мной поступить. Никогда. Ни за что. Нет!

— Хватит! — рявкаю я, но голос предательски срывается. — Я тебе не верю. Уходи, пожалуйста.

— Придется поверить, — на самодовольном лице появляется торжествующая улыбка.

— Нет. Гриша мне не изменяет, — качаю головой и зажимаю уши руками. —Он не стал бы… Он любит меня…

— Я думала такие наивные давно вымерли, — Кира подходит ко мне, звонко цокая каблуками. Этот звук эхом стучит в ушах, словно вколачивая гвозди в крышку моего гроба. — На вот, полюбуйся, как он тебя «любит», — она протягивает мне телефон, а в нем фотографии.

Дрожащими пальцами листаю. Они вместе с Гришей… В постели!

Сомнений быть не может, это точно он. Его широкая спина. Тату на позвоночнике, крылья расходятся по обе стороны. Мой дракон… мой защитник…

Не мой?

Не только мой…

Мне становится плохо. В ушах звенит сильнее, а перед глазами пляшут черные точки. По коже ползет неприятный холод, а к горлу подкатывает тошнота. От предательства любимого мужа больно и гадко. Дышать становится нечем. На негнущихся ногах ухожу в уборную.

Едва успеваю склониться над раковиной, как меня выворачивает наизнанку. Тело словно избавляется от всего лишнего. Не только физически. Перед глазами всплывают картинки нашей с Гришей любви. Знакомство, его ухаживания, сказка, которую он мне подарил. Свадьба, как у принцессы… Все это время я чувствовала его любовь и ни разу не усомнилась. Я не могу принять такую правду. Я не хочу ее принимать.

Слезы дрожат на ресницах, но я не позволяю себе разрыдаться. Мой муж не мог. Это какая-то ошибка. Нужно просто разобраться во всем. Внутри все дрожит, но я беру себя в руки. Умываюсь и выхожу. Кира все еще в квартире. Будто у себя дома. Сидит на стуле, закинув ногу на ногу, и ест виноград. Мой виноград!

— Ты же не против, что я у тебя тут похозяйничала? — прикусывает зубами виноградину и скалится с вызовом.

Подхожу к ней и забираю тарелку.

— Уходи из моего дома, — выдавливаю из себя и указываю на дверь.

— Вот уж нет, я не для этого я пришла.

Глава 2.1

— Ты что здесь делаешь? — шипит он, глядя на Киру.

— Помогаю тебе.

Я смотрю на него. В голосе нет ни крика, ни слез. Кажется, внутри меня вердикт уже вынесен, но я все еще ищу возможность оправдать мужа.

— Аника, не надо, — Гриша идет ко мне, но я выставляю руку вперед и качаю головой.

— Ты ее знаешь?

Он меняется в лице. Но молчит, хотя его реакция уже красноречивее любых слов.

— Анника, нет... Я все объясню... но не сейчас.

— Просто скажи, — я перебиваю, тихо, но отчетливо. — Ты спал с ней?

Он морщится, как будто я ударила.

— Все не так. Это гребанная ошибка.

Я не двигаюсь и, кажется, не дышу.

— Да или нет?

Напряжение в груди нарастает с каждой секундой. Мне сложно даже дышать, но я ни за что не покажу мужу, в каком нахожусь состоянии. Он не увидит ни одной моей слезы.

— Аника, послушай, это не так… — голос Григория звучит мягко, обезоруживающе, но сейчас на меня не действует эта магия.

— Просто ответь, — настаиваю упрямо.

Наш немой диалог глазами затягивается, а внутри происходит маленький армагеддон. Мне нужен его ответ. Любой ответ. Чтобы все для себя понять и принять окончательное решение. Я не буду жить с предателем. Никогда. Ни за что.

— Да, — тихо говорит Гриша и мой привычный мир рушится до основания.

Я физически чувствую, как меня скручивает изнутри. Как рвутся толстые канаты, что крепко связывали меня с этим мужчиной. Как часть меня, которая принадлежала ему, корчится в агонии и медленно умирает. Все, что было между нами, мгновенно обесценивается и теряет краски. Все это уже не важно. Муж своей изменой разрушил все.

Я на секунду закрываю глаза. Все тело сжимается словно тугая пружина. Вдох-выдох, вдох-выдох. Только дышать. Только не плакать. Я смогу.

— Поздравляю. Ты скоро станешь отцом, — смотрю мужу в глаза. — Ты же так мечтал о сыне. Правда, не со мной.

— Что за бред? — Гриша оборачивается к любовнице, но мне это все больше не интересно.

Разворачиваюсь и иду на кухню. Внутри глухо и пусто. Меня будто выключили. Не чувствую ничего, эмоциональный вакуум затягивает меня и становится безразлично. Может и к лучшему. Пока лучше так. Нужно как-то пережить этот момент.

— Аника, подожди.

Гриша идет за мной. Я не останавливаюсь, но слышу его шаги позади. А следом глухой звук падения. Оборачиваюсь. Кира лежит на полу. Какая досада… но мне отчего-то ее не жаль. Ничего не шевелится внутри. Я словно очерствела.

Григорий кидается к ней:

— Кира? Какого… — поднимает ее на руки и кладет на диван. Наш диван. — Черт, Кира, открой глаза!

Я молча наблюдаю за ними и едва сдерживаю язвительный комментарий.

— Что ты стоишь? — Гриша бросает на меня взгляд. — Принеси воды.

Я не отвечаю. Еще секунду смотрю на любимого до дрожи мужчину, который только что раздавил меня безжалостно. Убил во мне все, что распустилось благодаря ему. Потом медленно и бесшумно иду к двери.

Надеваю куртку, беру сумку, документы и телефон. Переобуваюсь в кроссовки и выхожу из квартиры, ключи оставив на комоде. Замок на двери щелкает, отрезая меня от прошлой жизни. В одно мгновение я теряю все…

— Аника! — раздается за дверью голос мужа, но я уже на лестнице. И каждый шаг вниз звучит как последнее слово в нашей истории, которую я теперь сама сотру.

Глава 3. Григорий

Да что же это?! Я чувствую себя идиотом. Бледная Кира лежит на диване, стонет, одной рукой держась за небольшой округлый живот, а вторую приложив ко лбу.

— Я сейчас вызову тебе скорую, — сообщаю ей и достаю телефон, а сам смотрю в сторону, куда ушла Аника. Надо срочно объяснить ей все, пока не надумала невесть что.

— Не надо, — Кира хватается за мою ладонь, как за спасательный круг. — Просто посиди со мной немного. Это скоро пройдет. Со мной так случается, когда я волнуюсь. Врач говорит, нервничать совсем нельзя…

Она страдальчески прикрывает глаза. А я пару мгновений держу ее за руку и резко отдергиваю, словно обжегшись. Что за нахер вообще? Стряхиваю ладонь и отхожу на пару шагов. Смотрю в одну точку, будто меня кирпичом по башке огрели. И Ани куда-то убежала, в этой суматохе я даже не понял, в какой комнате она закрылась. Сейчас соберу мысли в кучу, и мы поговорим. Она поймет… Должна…

На работе последние дни были сложными. Недавно я открыл еще один филиал своей компании в соседнем городе и фактически жил в дороге или в офисе. Торможу теперь страшно. И я чертовски обрадовался, что жена решила устроить какой-то сюрприз. Я соскучился по ней. Пока ехал, придумывал продолжение нашего вечера. Моя Аннушка, хрупкая, теплая, домашняя в моих руках на смятых простынях в нашей спальне… А тут такое. Как? Откуда? Я уже и думать забыл об этой «ошибке»… Откупился и дело с концом. Я реально надеялся, что получится? Идиот…

— Гришенька, ты где? — передергивает от уменьшительного суффикса. Стискиваю зубы и подхожу ближе.

— Воды дать тебе? Или таблетку какую? — обращаюсь к Кире.

— Воды, если можно.

Иду на кухню. По дороге останавливаюсь около красиво накрытого стола, на свечи, на остывший ужин. Все это для меня. Аннушка старалась. А мне теперь застрелиться хочется.

«Ты спал с ней?»

«Да»

И в любимых глазах так много боли. Я не смог солгать, глядя в них.

В память врезалась только эта часть диалога. Теперь жена знает о моей оплошности. О моем падении, которого я сам не помню. Это не оправдание. Я виноват. И не хотел, чтобы ее коснулась эта грязь. Это лишь мой грех и мне с ним жить. Но тайное стало явным. Зачем?

Твою мать!

Меня резко взрывает от злости. Одним резким движением смахиваю все со стола. Посуда с грохотом разлетается, соус пачкает стены, со звоном бьются бокалы и вино.

— Ани! — кричу ее имя, но в ответ тишина. — Аннушка… — хрипло. — Я все объясню, слышишь? — вновь кричу. — Иди ко мне. — Но ко мне никто не приходит.

Жену надо срочно найти. Успокоить. Как-то облегчить боль. Трясу головой, выгоняя из нее всю злую муть. Делаю несколько резких шагов и буквально напарываюсь на Киру.

Охнув, она впивается пальцами в мои плечи, а я на автомате ловлю ее за талию, чтобы не упала. Тут же убираю руки, делаю шаг назад и рассматриваю аккуратный беременный живот. Пазлы в усталом мозгу начинают складываться, но все же не хватает нескольких деталей.

— Зачем ты пришла? — спрашиваю строго и складываю руки на груди.

— Ты же не отвечаешь на мои звонки, — ее губы трогает провокационная улыбка. — А я соскучилась…

— Не отвечаю, потому что все тебе сказал несколько месяцев назад. Добавить мне нечего, — чеканю каждое слово. — Что ты наговорила Анике?

Только сейчас понимаю, какую змею пригрел на груди, когда взял на работу. Кира работала у меня несколько месяцев. Идеальный сотрудник, ни одного нарекания, ни одной жалобы. А потом… Я не знаю, как мы оказались в одной постели. Помутнение какое-то!

— Только правду, — Кира закусывает губу. — Про нас и нашего ребенка…

— Нет никаких нас! — взрывает меня. — И быть не может! Я женат. И жену свою люблю.

Последняя фраза догоняет меня стремительно.

— Подожди, что? — недоуменно хмурюсь. — Это бред!

— Нет, Гришенька, это наш малыш… — Кира кладет руки мне на плечи. —Поздравляю, ты скоро станешь отцом.

Не верю я в это. Чушь какая. Скидываю ее ладони и нервно веду плечами.

— Сначала ты сделаешь тест-ДНК, а потом поговорим.

Обхожу ее и заглядываю в каждую комнату нашего с Аникой гнезда. Здесь она в каждом квадратном сантиметре. Ее ловкие пальцы, ее талант дизайнера, ее тепло, только самой жены нигде нет. Нет ее сумки в прихожей. Нет любимых кроссовок.

Ушла… Куда? Ночь на дворе!

Обуваюсь и выхожу в подъезд. В каком-то отупении игнорирую лифт и спускаюсь с одного этажа на другой и так до первого, проверяя, вдруг она стоит где-то тут и плачет. Я обниму, постараюсь объяснить. Тупая ошибка, недоразумение. Не то, что стоит нашей любви и семьи. Я никогда не упрекал ее за то, что у нас нет детей. Мы не торопимся, все еще будет хорошо. Но она так смотрела на меня…

Резко выдохнув, вставляю сигарету в рот, с одной затяжки выкуриваю сразу половину и до тошноты давлюсь горьким дымом.

Прохожу через двор, зову Анику. Не откликается. Прохожие странно на меня косятся, но мне наплевать на каждого из них.

Хлопаю по карманам. Телефон остался в квартире. Снова курю, соображая, куда она могла пойти. Родители в другом городе. Ее отец не то, чтобы был очень рад нашему браку. Он просто принял решение любимой дочери, а за меня поручился его друг Мирон.

Иногда они работают вместе. Скажем так, он помогает нашей команде наемников подчищать следы. Если узнает, что я обидел его дочь, будет война, а я обещал, что не дам ему такого повода. Пипец заваруха может закрутиться, но мне плевать. Главное найти Ани и вернуть домой. Я без нее не смогу. Я без нее не я.

Подруги? У меня есть их номера, надо вернуться и всех прозвонить.

В квартиру возвращаюсь на лифте. Тут же нахожу телефон и первым делом набираю жену, но со мной говорит робот. После десятого дозвона трубу хочется швырнуть об стену. Сдерживаюсь, звоню подругам Аннушки. И снова разочарование. Ее нет ни у одной из них. Какого?

Где же, ты моя родная? Ночь уже. Ты там совсем одна… Без меня. Никогда себе не прощу, если что-то случится. Если хоть один волос упадет с твоей головы.

Глава 4 Аника

Иду по городу, не разбирая дороги и кутаясь в тонкую куртку. На улице не холодно, но я дрожу, как в лихорадке. И двигаюсь на автомате. Главное подальше от дома и от мужчины, который меня предал. Я так верила ему, в нас. А он… одним выстрелом убил сразу двоих. Меня и нашу любовь.

Непрошенные слезы все же прорываются сквозь заслон и горячими каплями текут по щекам, оставляя жгучие дорожки на коже. Больно и гадко. От кого угодно я могла ожидать предательства, только не от мужа.

Мутная пелена мешает видеть тротуар. Судорожно всхлипываю и вытираю слезы рукавом. Люди идут мимо, а меня будто не замечают. Будто я перестала существовать. Может так и есть. Я не чувствую себя больше. Одна оболочка, а внутри все умерло.

Надо взять себя в руки и подумать, где переночевать. Гостиница отпадает сразу, там муж найдет меня без труда. А я пока не готова к встрече. Листаю список контактов на телефоне. Все, кому я могу позвонить, есть у Гриши. Он появится там еще быстрее, чем я. Надо придумать что-то еще.

Сворачиваю в сквер и медленно бреду вперед, обхватив себя руками. Мне не страшно, вокруг люди. Фонари мягким светом освещают путь. Красиво, но я не вижу ничего, перед глазами, только Гриша, который сжимает в объятиях Киру.

Мой Гриша!

Он обещал всегда любить. Еще утром целовал меня жадно, прежде чем уехать на работу. А сам… с ней…

Смотрю в пустоту, а перед глазами Кира. С животом. С ухмылкой.

«Я беременна. Мы с Гришей будем родителями»

Он знал, как я боролась за нашего малыша. Как надеялась. Как жила мечтой от цикла к циклу. И все равно… спал с ней. Предатель. Ненавижу. Не прощу!

Острая боль пронзает нижнюю часть живота. Резко, до звезд перед глазами. С губ срывается стон, а я сгибаюсь пополам и едва не падаю. Морщусь и хватаюсь за спинку первой попавшейся лавочки. Все тело сжимается от боли, а мир вокруг расплывается.

— Девушка, вам плохо? — рядом раздается взволнованный женский голос.

— Да, — цежу сквозь зубы. — Вызовите скорую, пожалуйста.

Боль новой волной проходит по животу. Словно спазм. Страшно. Я медленно оседаю на лавку, и вся сжимаюсь. Головой понимаю, что это конец, но все еще пытаюсь удержать малыша.

Слезы сплошным потоком текут из глаз, а я даже не пытаюсь их остановить.

— Только не это, пожалуйста, — шепчу как мантру. — Только не забирай у меня еще и ребенка. Я не переживу.

Держу руку на животе, стараясь защитить моего малыша.

Скорая приезжает быстро. Я сразу говорю, что беременна и срок маленький. Меня даже не осматривают, а сразу помогают сесть в машину. Скорая с мигалками срывается с места.

— Кому можно сообщить? — уточняет фельдшер, заполняя бумаги.

Я задумываюсь на пару мгновений. И неожиданно вспоминаю про Ингу. Мою заказчицу. Она недавно купила квартиру у моря, но еще не переехала. Доделывает ремонт по моему дизайн-проекту. Мы достаточно тепло общаемся, и Гриша ее не знает… Называю ее номер, а свой телефон отключаю. Все. Точка!

В больнице меня сразу забирают в смотровую. Врач осматривает меня и здесь же делает УЗИ. Осторожно водит датчиком по животу и хмурится. А я, кажется, больше не дышу. Мое сердце колотится так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди.

— Тонус матки есть. Небольшая отслойка плодного яйца тоже, но не критично, — она внимательно смотрит на меня. — Эмбрион в порядке. Пока.

— Его можно сохранить? — с надеждой спрашиваю я.

— Конечно. Я напишу, что принимать и как. Самое главное полный покой. Никаких нервов и волнений. Слишком опасно на ранних сроках.

— Спасибо, — шепчу сквозь слезы. — Я все сделаю. Обещаю. Только сохраните его.

— Для начала вытирайте слезы, все будет хорошо, — врач уверенно улыбается. — Главное настрой.

Сижу в коридоре и жду заключение. Кровотечение остановили. Ребенка спасли. Успокоительное вкололи. После него я немного заторможенная, но такая равнодушная. Думаю даже вернуться домой и обо всем рассказать мужу. В конце концов он отец и должен знать. Но быстро отказываюсь от этой идеи. Предатель не достоин быть отцом моего ребенка. Тем более у него скоро свой родится. Вот и пусть, а я буду заботиться о своем.

Цокот каблуков раздается неподалеку. Поворачиваю голову и вижу Ингу. Она буквально бежит ко мне. Смотрит испуганно и растерянно.

— Как хорошо, что ты еще не уехала, — жалобно всхлипываю я.

— Что случилось? Почему гинекология? — она мельком осматривает меня и ищет глазами то ли врача, то ли мужа.

— Все хорошо. Беременность удалось сохранить.

— Беременность? — Инга удивленно вскидывает брови. — А где виновник?..

Конечно, она сразу замечет, что Гриши нет. И скрывать правду бессмысленно.

— Его больше нет…

— В смысле? Ани, не пугай меня, — Инга пораженно осаживается на лавку рядом со мной. Кажется, я немного перегнула.

— Мы с Гришей расстались, — поясняю я, подбирая слова. — У него есть другая, она беременна и...

— Все понятно, — морщится подруга. — Не продолжай. Никогда бы не подумала…

Я тоже. Но слышать это неприятно. Даже под успокоительным.

— Можно я поживу у тебя? Мне надо прийти в себя.

— Конечно, даже не обсуждается, — отмахивается Инга. — Я как раз еду в новую квартиру. Ты там еще не была после ремонта.

Выдавливаю из себя улыбку и киваю. Кладу на живот ладонь. Там маленькая жизнь и это единственное, что сейчас важно. Единственное, что не дает мне опустить руки. Все к лучшему. Все так, как должно быть. Мне нужно думать о себе и о ребенке. А бывший муж пусть остается с любовницей. Отныне мне все равно.

Глава 5. Григорий

Она ждет поцелуя. Реально ждет! И не понимает, что я уже убил ее несколькими разными способами в своей голове и сейчас меня не остановили бы даже мои принципы. Я слишком зол.

Мне давно не было так сложно держать свои эмоции под жестким контролем. Это отработанный годами навык. По специфике своей работы мне часто приходилось оставаться равнодушным или даже убедительно казаться веселым, чтобы спасти много жизней. В животе Киры тоже жизнь. Ребенок — единственная причина, почему я все еще не придушил эту девчонку, но я все же перехватываю ее ладонью за шею, жестко и грубо. Она пугается, ее зрачки, приоткрытый рот и бледность кожи выдают страх до капли. Улыбаюсь.

— Что ты сказала моей жене? — ровно повторяю свой вопрос. Ту чушь, что она несла ранее, стираю из памяти. Мне нужна более адекватная информация.

Контроль над всем, в том числе над собственным голосом, это тоже отработанный навык. Кира расслабляется, на щеках снова появляется румянец.

— Правду, — шепчет она с придыханием.

— Правду? — переспрашиваю у нее.

— Конечно. Ты сам бы никогда этого не сделал, а я должна защищать право нашего ребенка на отца. Твоя жена пустышка, Гриш, она никогда не родит тебе, а у нас будет сын. Такой же умный и сильный как ты, — щебечет Кира. От ее сладкого тона у меня скоро слипнется задница.

— Значит тот пьяный секс стал причиной твоей беременности? — задаю следующий вопрос и очень внимательно слежу за ее эмоциями.

— Я так рада этому. Гриш, нам ведь было хорошо, я так люблю тебя. Зачем тебе эта невнятная старая тетка?

А моей жене двадцать шесть…

— Откуда ты узнала, что у нас сложности с зачатием? Я никому и никогда об этом не говорил, — стараюсь зацепиться хоть за что-то.

Кира облизывает губы, ее взгляд дергается в сторону, затем в пол, и снова возвращается ко мне.

— Ты же сам говорил в ту ночь. Совсем не помнишь?

Нет! Я ни хрена не помню, кроме того, как проснулся с ней в одной постели.

— Знаешь, как говорят? Что у трезвого на уме… — улыбается Кира. — А мы тогда здорово надрались. Это было весело, — смеется она. — Ты отпустишь меня? Я что-то тебе покажу.

Убираю руку. Кира идет за своим телефоном и открывает для меня папку с фотографиями с того вечера. Листает те, что я уже видел, пока не попадается несколько новых снимков. Ну, как новых, все оттуда же, просто раньше я их не видел. Она говорит, нашла в телефоне, сохранила сюда. Смотрю и мне становится дурно. Я никогда не перекладываю ответственность за свои ошибки на других, но меня все равно корежит от этих кадров.

— Хорошо, допустим все так. Чего ты хочешь?

— Тебя, конечно, — Кира делает вид, что я спросил что-то очень тупое. — Я хочу семью с тобой. Хочу, чтобы у нашего сына был отец, — повторяет она. — Тем более, ты был у меня первым мужчиной.

Че-го?!

Нет, я знаю, что ей едва исполнилось двадцать, но девственница… и я, бухой?

Бред! И семья у меня уже есть. И другой мне не надо. Без вариантов!

— Для начала тебе, как минимум, придется доказать мне, что я отец. Завтра утром мы поедем делать тест ДНК, — ставлю ее перед фактом.

— Нет! — вскрикивает Кира. — Я не позволю.

— Я не спрашиваю, — поднимаюсь и направляюсь к двери.

Мы говорим буквально несколько минут, а мне кажется, прошла уже целая вечность. Но я не мог не задать ей эти вопросы прямо сейчас, пока эмоции оголены, пока она не успела закрыться.

— Пока я не рожу, я не позволю тебе ничего сделать. Ты не имеешь права. Вот родится сын, делай свой тест, если тебе не станет стыдно, ведь я уверена, что малыш будет похож на тебя, — на полном серьезе упирается Кира.

Ладно, стоп. Вот теперь в этой «милой» беседе нужна пауза. Я должен найти жену, это приоритет. С первого раза не вышло, но я не планирую останавливаться.

— Ты остаешься здесь до тех пор, пока я не вернусь, — быстро обуваюсь, не глядя на Киру. Мне нужно еще раз пройтись по улицам, глотнуть свежего воздуха и сделать что-то полезное.

— Тебе приготовить ужин? — мурлычет она.

Зло смотрю на нее и выхожу в подъезд, закрывая дверь на тот замок, который открывается только снаружи.

Спускаюсь на улицу, осматриваюсь, стараясь еще раз проанализировать, куда могла пойти Аника. В этом городе у нее не так много подруг. Я увез ее в южный город. Обещал защиту, обещал счастье. А сам…

Иду по ночным улицам и набираю по очереди женщин, с которыми общалась моя Аннушка. Тем самым подругам я уже звонил, и в этот раз набираю всех вплоть до мастера маникюра. Женщины могут быть непредсказуемы на эмоциональном подъеме, я обязан проверить все варианты.

Я так же пытаюсь найти ее через приложения, установленные на мобильный, но, конечно, жена не в сети, да и живет со мной не первый день.

Телефон в руках как раскаленный кирпич, обжигает ладони и бесит отсутствием результата. Сердце колотится так, что в висках гудит. Я за каким-то чертом еще и еще набираю ее номер, слушая раздражающий голос робота.

Захожу в мессенджер, вижу маленькую аватарку с фото моей Аннушки, и дышать становится еще труднее. Моя жена. Моя!

Я же люблю тебя, Ани. Я потерял тебя? Нет, я с этим не согласен! Ты же умная девочка у меня. Нам просто надо поговорить, спокойно, как мы умеем. Я знаю, что мы во всем разберемся.

Еще никогда я не чувствовал себя таким опустошенным и бесполезным. Весь опыт, все навыки вдруг перестают мне помогать. Я стою посреди тротуара и читаю нашу последнюю переписку. Еще несколько часов я был счастливо женат и торопился домой на праздничный ужин, а теперь не могу найти любимую женщину. Она словно исчезла с этой планеты. Только я не сдаюсь. Буду искать на других, или в соседних Галактиках, если придется, но найду, верну домой и мы все обязательно починим.

Я долго ищу ее, но понимаю, что нужны другие способы. Возвращаюсь домой. Кира навела порядок на кухне и устроилась на нашем с Аникой диване как на своем.

— Адрес мне свой скажи, — требую у нее, даже не пытаясь выйти из собственных размышлений.

Глава 6 Аника

Просыпаюсь в чужой постели и растираю лицо ладонями. Ночь была долгой и тяжелой, утомительная дорога по серпантину выжала из меня последние силы. Провалилась в сон едва коснувшись подушки. Но сон был тревожный. Полный переживаний и призраков прошлого. То и дело вспыхивали картинки из нашей жизни с Гришей. Яркие и болезненные. Успокоилась только под утро, а сейчас почти десять.

Непривычно, обычно я встаю рано вместе с Гришей и провожаю его на работу. Но все это в прошлом. Мне нужно перестроиться на свой собственный ритм. На наш с малышом распорядок.

Осторожно тянусь, прислушиваясь к ощущениям, и смотрю по сторонам. Комната светлая и просторная. Одна из гостевых спален Инги с видом на море. Окно приоткрыто, прохладный воздух едва шевелит легкую тюль и приносит с собой солоноватый аромат моря. Слышно, как оно дышит. Как же я его люблю. Даже настроение поднимается.

Улыбаюсь и поднимаюсь с постели. Стараюсь без резких движений. После вчерашнего инцидента приходится беречь себя и выполнять все предписания врача. Подхожу к окну, отодвигаю тюль и распахиваю створку. Жадно дышу и смотрю на бескрайнюю морскую гладь. Как же хорошо!

Я беременна. Я счастлива. Все остальное не важно. Мне нужны только положительные эмоции. Немного зарядившись ими, закрываю окно и включаю кондиционер. Выхожу из комнаты и прислушиваюсь к звукам в квартире. Тишина. Инги не слышно совсем.

Прохожу на кухню. На барной стойке записка. Подруга написала, что ушла по делам и квартира полностью в моем распоряжении. А еще на столе чай с лимоном. Специально для меня. Улыбаюсь и беру чашку в руки. Вдыхаю цитрусовый аромат и отпиваю пару глотков. Чай прохладный и очень вкусный. Медленно пью и дышу новым днем как шансом начать все с начала.

Принимаю прописанные лекарства и пишу подруге записку, что пойду гулять на набережную.

Собираюсь и выхожу из квартиры. Погода восхитительная, солнце и небольшой ветер приятно обдувает, будто бы ласкает кожу и волосы.

Иду вдоль моря. Волны лениво плещутся, словно ничего не случилось. А внутри меня до сих пор буря. Она не угасает, как я ни пытаюсь ее усмирить. Не могу просто взять и перестать думать о муже. Эти три года были самыми счастливыми в моей жизни. Гриша стал для меня всем. Мы стали единым целым, а сейчас приходится отрывать от себя по живому. Больно. Очень больно. Но и жить с предателем еще больнее.

Аккуратно присаживаюсь на большой, нагретый солнцем камень, и глажу ладонью пока еще незаметный живот.

— Вот так, малыш. Мы остались вдвоем. Но мы же справимся, правда?

Ответа не жду. Он у меня внутри. Я уже знаю его, но все еще надеюсь, что может измениться. Смотрю на горизонт и думаю, что делать дальше. Вариант вернуться к мужу я сразу исключаю. Жить здесь? Я бы, наверное, хотела. Может вообще исчезнуть?

Криво усмехаюсь. Гриша все равно найдет. Это вопрос времени. Прятаться бесполезно. Мне нужны силы, чтобы противостоять его натиску. Вчера по дороге я сделала все, как он меня учил для того, чтобы затеряться, но все равно это не навечно. У меня есть родители, братья, сестра, их я не могу вычеркнуть из своей жизни. Да и не хочу. Но эта ниточка всегда будет вести ко мне.

Ловлю себя на мысли, что соскучилась. Достаю кнопочный телефон и набираю номер мамы.

— Мам, это я, — стараюсь придать голосу непринужденности.

— Аника? А что за номер? — настораживается мама.

— Я свой телефон утопила нечаянно, — вру первое, что приходит в голову. — Пришлось купить временный.

— Ясно. Детка, как ты? Мы с папой только о тебе говорили.

— Соскучилась очень, — честно признаюсь я.

— Мы тоже. Приезжайте с Гришей.

Я замираю на секунду. Не хочу говорить сейчас. Не по телефону.

— Он не может. У него сейчас работы много. Очень.

Мама мягко вздыхает:

— Тогда приезжай одна. Мы соскучились. Погостишь хоть пару дней.

Я киваю, будто она может меня видеть, и понимаю, что этот вариант мне нравится. Я хочу к родителям. Хочу домой как маленькая девочка, которая больно ударилась и бежит к маме, чтобы родные руки исцелили.

— Хорошо, я приеду.

Инга находит меня на берегу. Мы гуляем, потом обедаем на набережной и идем по магазинам. Я ничего не взяла из дома и теперь мне нужны какие-то базовые вещи.

А вечером мы сидим на балконе в квартире Инги, ужинаем под красивый пейзаж на закате. Море шумит, волны набегают на берег, а мы пьем чай и разговариваем.

— Ты решила, что будешь делать дальше? — осторожно спрашивает Инга.

— Да. Я поеду к маме, — улыбаюсь безрадостно. — Буду зализывать раны.

— А потом?

— Не знаю, — зябко веду плечами. Дальнейшая перспектива слишком туманна.

— А как же твой… муж?

Я смотрю вдаль и спокойно отвечаю:

— Объелся груш.

— Думаешь, он не попытается тебя вернуть?

Я не думала об этом, потому что уверена, что сделает для этого все. Но я не прощу. Просто не смогу больше доверять. А без доверия отношения мне не нужны.

— У него не получится, — вздыхаю огорченно. — Разбитую чашку не склеить.

Допиваю чай и ухожу в квартиру. Мне не по себе. Вроде решение принято, но дается оно слишком непросто. Пытаюсь найти в себе опору, но там слишком зыбко.

Складываю немногочисленные вещи в сумку. Тихо и уверенно. Ласково глажу живот. Сегодня была у врача, лечение помогает. Тонуса почти нет. Лететь врач разрешил, значит я все делаю правильно.

Покупаю билет с карты Инги непосредственно перед рейсом, чтобы у Гриши не было возможности меня перехватить. Он не дурак и мониторит все, что может. Внезапность — единственное мое оружие, которое еще может как-то сработать.

Пока едем в аэропорт, не могу думать ни о чем, кроме того, что мне нужно домой. В место, где пахнет булочками и мамиными духами. Где я не преданная жена, а любимая дочь. Где можно быть собой, где всегда поддержат и не осудят.

Глава 7. Григорий

Голова чугунная. Я не сплю сколько…?

Протерев глаза, в которых есть четкое ощущение даже не песка, а битого в мелкую крошу стекла, вглядываюсь в угол экрана планшета. Цифры плывут, это плохо. Моргнув еще пару раз, могу разглядеть время. 6:30 утра. Считаю. Я не сплю сорок два часа. Научил жену на свою голову!

Ладно, разберемся, а пока все же надо лечь, чтобы были силы найти свою женщину, сначала дать ей по заднице за то, что исчезла, а затем нормально поговорить.

Отодвигаю от себя все гаджеты и три грязные кружки из-под кофе, не до порядка сейчас.

В нашу спальню не захожу. Без Аники постель будет пустой и холодной. Поганые мысли уже заполняют мою голову, это не поспособствует сну.

Ложусь на диван, ставлю будильник, чтобы поднял меня ровно через три часа, и закрываю глаза. Есть специальные техники для того, чтобы засыпать при острой необходимости. Мы учим своих бойцов даже такому. Сон в полевых условиях не роскошь, это необходимость. Ясный мозг работает так как нужно, и снижает риски ошибок до минимальных.

Дыхание на ровный, монотонный счет. С каждым разом оно становится все медленнее. Осознанно расслабляю каждую мышцу в теле. Даю себе возможность ощутить, как голова продавливает подушку, как меня окутывает теплом покрывала с дивана. Мысли все еще пытаются прорваться, но ускользают, тонут в темноте, которой меня накрывает. Как по щелчку выключаюсь. По следующему щелчку, а точнее по звуку будильника открываю глаза, проверяю внутренние системы. Я чувствую себя гораздо лучше и готов двигаться дальше.

Принимаю контрастный душ. Ложусь на пол в коридоре и делаю несколько быстрых отжиманий на кулаках, чтобы разогнать кровь по телу. Мою кружки, в одну из них выплескиваю остатки кофе из кофеварки и выпиваю его залпом. Мотор в груди заводится, кровь разогревается. На голом торсе высыхают оставшиеся капли холодной воды. Я окончательно прихожу в нормальное рабочее состояние и беру в руки планшет. Пробиваю жену повторно по всем программам, которые разрабатывал Мирон для нашей компании, если ее так можно назвать.

Мы — тренировочная база для частных охранников, спецотрядов узкого назначения, для тех, кто в личных целях хочет подтянуть оборонные навыки. Мы открыли залы для женщин и учим их самообороне. У нас подростки занимаются с опытными тренерами и бойцами, чтобы показывать высокие результаты на соревнованиях и уметь защищать близких. Ворон говорит, мы создаем из мальчиков мужчин, и я с ним согласен.

На юге страны нашу сеть развиваю я, но с тем условием, что детей я пока не беру. Моя специализация очень сильно отличается от того, чем занимались Ворон, Мирон и даже Рустам. Я всегда был тем, кто внедрялся в различные группировки, к которым иначе было не подобраться. Я отыгрывал свои роли, доставал информацию, устраивал провокации, организовывал охрану и координировал наступающие группы изнутри. Я могу работать со взрослыми мужчинами сам, всем остальным в моих филиалах занимаются опытные бойцы. И сейчас я сталкиваюсь с тем, что моей специализации не хватает на то, чтобы развернуться масштабнее, но я знаю, к кому могу обратиться.

Ворон, Мир и Рус пока отпадают. Это дойдет до семей, будет много вопросов, а я не готов ответить на них, потому что не разобрался еще с тем, как все же оказался в постели с этой девчонкой. Никогда не попадал в такие истории. Считал их абсурдными, а мужиков идиотами. Теперь идиотом оказался я. Так себе ощущение, особенно, когда теряешь женщину, которой дышишь, которую с таким трудом забрал из семьи с тремя братьями и отцом. А у него в распоряжении частный крематорий…

Смеюсь, представив, как старший Тагаев живьем усаживает меня на лопату, как в той старой детской сказке, и заталкивает в печь, а его сыновья наблюдают за этим и глумятся.

Передергиваю плечами и делаю дозвон своему человечку.

— Воланд, подъехать можешь? — Спрашиваю без расшаркиваний.

— Что брать? — профессиональный, короткий вопрос становится мне ответом.

— Только себя, — а то я его знаю. Притащит с собой свой демонический арсенал, от которого даже Ворона с Русом иногда передергивает.

Он больше ничего не говорит. Через двадцать минут оказывается в моей квартире.

— Ты на самом деле очень вовремя набрал, — поясняет, снимая обувь. — Я уже почти уехал в Славянск. У меня там спецкурс сегодня.

— Я помню, успеем. Моя жена пропала, — честно озвучиваю проблему. — Я все перепробовал из доступного.

— Ясно, — вздыхает он. — Вот поэтому я не женюсь.

Угу. Слышал я уже от нашего Охотника такую фразу, а потом он познакомился с дерзкой следачкой…

Воланд взламывает городские камеры, и мы получаем доступ к видео. Они приводят нас в сквер, оттуда в БСМП. Вижу, как Ани заходит в здание, а через некоторое время выходит оттуда. В ней что-то неуловимо меняется. Далеко, сложно понять, но я чувствую. И сразу возникает вопрос: что моя жена вообще там делала? На проблемы со здоровьем она не жаловалась, я не мог такое пропустить. Хмуро пересматриваю этот момент. Можно попросить Мирона, чтобы влез в базу больницы и нашел для меня информацию, но я бы сначала услышал свою женщину. Наши отношения всегда строились на доверии, мне хочется сохранить его хотя бы в некоторых моментах, раз я умудрился похерить остальное.

Мы продолжаем поиски. Двигаемся разными маршрутами, пока не упираемся в конечную точку — Сочи.

Я знаю, что у Аники был там проект, я стараюсь интересоваться, но не лезть в ее работу. Она хотела свободы в самореализации и творчестве, а я — чтобы она была счастлива. Так и договорились. А сейчас, судя по всему, мне надо как раз туда. Проблема только с адресом, у нас есть лишь район, но это не то, что может меня напугать.

Благодарю Воланда и вместе с ним покидаю квартиру. Рассаживаемся по тачкам, я объезжаю чертовы краснодарские пробки и вылетаю на трассу. Навигатор показывает, что на трассе пробки и ехать я буду долго. Проклятый сезон! Все хотят на море.

Дышу, курю и лечу вперед, пока есть такая возможность. Потом долго ползу или вовсе стою вместе с потоком туристов, а затем снова газ до упора, плевать на правила, мне нужно увидеть свою жену.

Глава 8 Аника

Сижу в аэропорту в ожидании рейса и смотрю в окно. Там, за стеклом беготня, суета. Люди куда-то спешат, торопятся, ругаются между собой, а в Вип-зале спокойно и немноголюдно. Работает климат-контроль, создавая комфортную температуру.

Пытаюсь расслабиться, но получается плохо. Мысли одолевают разные. Сомнения гложут. Так и подмывает отказаться от поездки. Чувствую, что, если сейчас улечу, никогда уже не вернусь. Головой понимаю, что все правильно. Так и должно быть. Но глупое сердце обливается кровь от одной мысли о разлуке с любимым.

Зависаю на мгновение, пытаясь воссоздать нашу жизнь, если я передумаю и вернусь. Понимаю, что это дно. Я больше не смогу верить Грише. Всегда между нами будет висеть его измена. Это пятно уже не смыть. Эти осколки никак не склеить. Мы просто изрежемся все, но цельной чаши все равно не получится.

Выдыхаю и поднимаюсь на ноги. Все же я улетаю. Как бы не было больно и страшно, лучше обрубить сразу, чем резать по кусочкам. А Гриша… пусть будет счастлив без меня. Искренне хочется пожелать ему этого, но я не могу. Слишком мало прошло времени. Слишком больно.

Включаю телефон и пишу маме сообщение с номером рейса. Лететь мне чуть больше трех часов. Думаю, успеют меня встретить. А если нет, возьму такси. Не проблема.

Поднимаюсь на борт, занимая свое место у окна. Преимущество бизнес-класса в том, что я сижу одна. Словно в коконе. Мне нужно это одиночество. Не хочу ни с кем разговаривать.

Самолет взлетает, а меня начинает мутить. Пытаюсь поспать, но не выходит. Переживания захлестывают с головой. Выпиваю разрешенные успокоительные и стараюсь дышать ровнее.

— Вам что-нибудь нужно? — участливо спрашивает стюардесса.

— Сладкий чай с лимоном, пожалуйста, — вымученно улыбаюсь я.

Пью свой чай и смотрю в иллюминатор. С каждой секундой улетаю все дальше от мужа и чувствую, как ниточка, что крепко связывала нас, растягивается и истончается. А скоро совсем порвется. Мы станем сначала чужими друг другу. А потом незнакомыми. От этих мыслей сердце рвется на лоскуты. Я слишком сильно люблю его. Но я выдержу.

Допиваю чай и упрямо закрываю глаза. Все же удается поспать немного. Родители встречают меня в зале. Мама радостно причитает, промакивая глаза салфеткой, а отец сдержанно, но крепко обнимает меня.

— Оборванец твой где? — беззлобно хмыкает он. Давно смирился с моим выбором, но все же не упускает возможность укусить Григория.

— Пап, ты же знаешь, у него работа, — стараюсь говорить беззаботно, но голос все равно неприятно вибрирует. Не умею я врать. Особенно родителям. Всегда была хорошей девочкой, а сейчас приходится учиться быть плохой.

— Знаю я какая у него работа, — снисходительно закатывает глаза.

Не любит он Гришу, а за что и сам не знает. Просто не дотягивает до его стандартов, претендентов на мою руку. Но никак не вмешивается в нашу жизнь.

— Все хорошо? — мама вмешивается в наш разговор. — Ты какая-то бледная.

— Укачало немного, — машу пальцами на лицо. — Мне надо умыться.

Иду в уборную и брызгаю на лицо холодной водой, чтобы немного прийти в себя. Тошнота отступает. Включаю телефон и пишу сообщение Инге, что все в порядке. Я долетела.

Ответ приходит практически сразу. Пишет, что муж приходил к ней. Все же нашел меня. Инга рассказала ему всю правду. Может и к лучшему. Не успеваю ответить, как телефон оживает в руке.

Номер незаписанный, но я без труда узнаю Гришу. Знаю его телефон наизусть.

— Хорошая попытка, но нет... — говорю себе под нос. Сбрасываю звонок, выключаю и бросаю телефон в унитаз. А затем смываю, чтоб наверняка. Хочется, чтобы это была точка в наших отношениях, но зная Гришу… он так просто не сдастся.

Пару минут, чтобы выровнять дыхание и выхожу к родителям. Все вроде бы так же, но все же внутреннее равновесие нарушилось. Снова меня потряхивает, как бы ни старалась скрыть.

— Детка, все точно хорошо? — вкрадчиво спрашивает мама, пока идем к машине. —Ты не выглядишь счастливой.

Она как локатор улавливает все эмоции. Но я не готова пока к откровениям. Нужно переварить в себе.

— Мам... — с укором тяну я.

— Мне-то хоть не ври. Я тебя знаю больше, чем ты сама.

Она права на самом деле. Но сейчас я не готова это признавать. Ничего не отвечаю и только крепко обнимаю самого близкого человека на свете.

Когда подъезжаем к дому, настроение поднимается само по себе. Оказывается, я и правда очень скучала. Сестра выбегает их дома, чтобы нас встретить.

— Аника моя приехала, — Зарина кидается в объятия.

Разница между нами три года, но ее почти не заметно. Давно все смазалось, и мы как ровесницы. Смеюсь беззаботно и обнимаю сестру. Целую в щеку и зажмуриваюсь от переполняющих эмоций.

Отстраняюсь и вижу, как старый пес медленно бредет к нам, повесив голову и сильно размахивая хвостом.

— Бандит, — широко улыбаюсь и присаживаюсь на корточки. — Как ты, дружище? — Треплю его по большой лохматой голове, чешу за ушами. Я подобрала его, когда еще сама была ребенком. Сколько ж ему лет? Морда стала седая совсем.

— Сдал он в последнее время, — вздыхает Зарина. — Ветеринар говорит осталось недолго…

Старость. Я все понимаю и лишь вздыхаю.

— Тебя ждал, — вмешивается отец и проводит по его голове ладонью. — Дождался все-таки, чертяка…

Едва сдерживаю слезы и утыкаюсь в шею старому другу. Он облизывает мое лицо и преданно смотрит в глаза. Лучший друг. Тот, кто никогда не предаст.

— Пойдем в дом, — ворчит мама. — Оставь собаку в покое.

Улыбаюсь и качаю головой. Ничего не меняется. С детства мы с сестрой таскали в дом всякую живность, а мама не одобряла, но и не ругала.

— Я попозже приду, — обещаю Бандиту и поднимаюсь на ноги. Он все понимает. Во взгляде отражается вся мудрость мира.

В доме все, как всегда. Ничего не изменилось. А запах дома ни с чем не перепутать.

— Твоя комната все еще твоя, — сообщает Зарина. — Пойдем скорее, разберем вещи

Глава 9. Григорий

Знатно обматерив пространство, Ворон возвращается к нормальному диалогу. Я стою в пробке по дороге в аэропорт, нервно барабаня пальцами по рулю и стреляя взглядом по зеркалам. Водители на местных дорогах горячие, особенно нетерпеливые могут попробовать «перелететь» пробку и вписаться кому-нибудь в зад, тогда мы тут застрянем еще часа на два. А я не могу позволить себе такую роскошь, с каждой потерянной минутой моя жена все дальше от меня.

— Где ты сейчас? — хрипло спрашивает Ворон.

— В аэропорт еду. Надеюсь повезет и билеты будут.

— Тормози, Гриша, какой нахер аэропорт? Ты сдурел? — Заводится матерый наемник. — Тормози где-нибудь.

— Да я и так почти стою, — снова смотрю в зеркала. Навигатор показывает аварию впереди, а следом за ней ремонт дороги. Как в лучших традициях дорог на юге.

— Вот и стой! — рявкает друг. — Как ты умудрился раздраконить родственников? Нормально же у вас все было.

— Тут без ста грамм не разберешься, — совсем невесело усмехаюсь я. — Если коротко, я умудрился «изменить» жене. Та девчонка предъявила Анике себя, фотографии и свой беременный якобы от меня живот. Я ни черта не помню о той ночи, но факты поганые… Аника уехала к своим, даже слушать меня не стала. Я должен ее догнать, понимаешь?

— Да, брат, это ж надо… — подвисает Ворон. — Тест ДНК сделал уже?

— Если бы! Эта мелкая дрянь сопротивляется. Говорит, пока не родит, не позволит, а я не могу силой беременную девчонку на анализы тащить.

— Согласен, силой нельзя. Купить если? — накидывает варианты друг.

— Нет. Она уперлась. Я еще и вроде как первым у нее оказался. Паш, да я бы никогда, даже бухой! Ты меня знаешь, не ходок я. Да и она девочка совсем, — оправдываюсь.

Но это ведь чистая правда. Есть у меня мужицкие принципы, нельзя так с девочками поступать, это подло.

Выдыхаю и закуриваю. Тошнит уже от сигарет, просто занять себя чем-то надо, и я не затягиваюсь, заполняю рот дымом, чувствуя мерзкую горечь. Выпускаю его в приоткрытое окно.

— Я тебя понял, Гриш, — серьезно, без попытки постебаться отзывается Ворон. — Но ехать туда сейчас — это очень плохая затея. Дай Анике остыть, ее семье все переварить. Старший Тагаев не дурак, он бы абы за кого дочь не отдал, но разбираться в этой не самой красивой ситуацией надо на трезвую голову. А вы горите оба сейчас. Поверь моему опыту, ничего хорошего не получится. И ты подумал, на кого оставишь бизнес на время поездки? Ты только новые залы открыл, и за базой в Сочи надо смотреть. Бойцы там наворотят такого, что потом все заново придется отстраивать. Нет, притормози. Надо решить, кто вместо тебя на месте останется.

— Ты мне просто ждать предлагаешь? — психую я.

— Иногда это лучшее решение, — прохладно подтверждает друг. — Я подумаю, что сейчас мы можем сделать, чтобы не случилось войны с кланом Тагаевых. Нельзя нам с ними ссориться, да и незачем. Все будет нормально.

Я сбрасываю звонок. Мы вроде поехали, но теперь мне придется свернуть в другую сторону. Прав Ворон, надо остыть. Мой мозг в агонии все последние дни, а Тагаевы — не те люди, к которым стоит приходить на таких эмоциях, чтобы ни случилось.

С Воландом списываемся, договариваемся встретиться на основной тренировочной базе, но сначала я выстраиваю маршрут к той самой больнице, в которой была моя Ани. Мне присылают сообщение с ее новым номером.

Умница девочка, только я все равно тебя уже нашел.

Грустно улыбнувшись, набираю. Сначала гудки, а потом со мной снова разговаривает робот.

— Сука! — луплю ладонью по рулю, злясь на этот чертов голос. Как же он меня достал!

Пробиваю расположение номера. Москва, аэропорт, дальше движения не было, но мне дальше и не надо, я лишь убеждаюсь, что жена добралась, а там родители ее заберут.

Нахожу свободное парковочное место у больницы. Бегом преодолеваю ступеньки и ложусь на собственные предплечья, перевешиваясь через стойку регистратуры. Девушка оттуда смотрит на меня с заметным волнением.

Кладу перед ней паспорт с заранее заготовленными внутри купюрами. У меня нет сил спорить с ними, доказывать, что я муж, и имею право знать, что с моей женой.

Девушка аккуратно прячет деньги и ищет Анику в базе.

— Она была у гинеколога, — тихо сообщает мне. — В диагнозе угроза выкидыша.

Чуть притормаживаю, киваю и за секунду в груди будто взрывается бомба, обжигая все внутренности такой новостью. Выкидыш — это же..?

— Ты не ошиблась? — внешне я все еще спокоен. Не стучу пальцами по стойке, не меняю дыхание, хотя сердце лупит по ребрам так, что они вот-вот треснут.

— Нет, все верно, — но на всякий случай она все же перепроверяет информацию и подтверждает ее для меня кивком головы.

— Но все же хорошо? — голос звучит хрипло, а слова царапают горло, как наждачкой. — Угроза — это же не выкидыш?

— Нет. Беременность удалось сохранить.

— Спасибо, — мягко улыбаюсь и отхожу от стойки.

Вот сейчас отпускает. Дышать становится легче.

Моя девочка, как ты все это сама? Зачем, маленькая моя?

По внутренностям болезненно лупит отчаяние. Чувствую ее эмоции, они наполняют меня и бьют наотмашь. Ненавижу себя за то, что не смог быть рядом в такой момент. Что из-за меня чуть не случилось непоправимое.

Выхожу к своей машине, сажусь за руль, еще несколько секунд смотрю в собственные глаза, чуть развернув зеркало, а затем устало улыбаюсь. Улыбка переходит в нервный смех. Стучу ладонью по рулю. Меня просто рвет на куски от эмоций. И картинка сразу складывается: настроение ее, ужин праздничный, и эта… Кира со своим животом.

Мля-а-а…

Черт! Черт! Черт!

Еще несколько резких ударов по рулю.

Я отцом стану. Отцом!

Закрываю глаза, чувствуя, как пульс молотит в горле. Дышать трудно, злости на Киру становится еще больше. Не придушить бы заразу при встрече!

Еду на базу, понимая, что в этот раз взять все свои эмоции и чувства под контроль у меня не получится. Это просто невозможно! И я в зале для бокса вымещаю все на кожаном мешке, слушая, как скрипят и звенят цепи от сильных ударов.

Глава 10 Аника

Дверь открывается и входит… Мирон. Старый друг отца. Сразу попадает в лапищи Зейна, а я облегченно выдыхаю.

— Дружище, какими судьбами? — брат жестом приглашает его пройти.

— Мимо ехал, решил нанести визит вежливости твоему отцу. Надеюсь, он дома?

— Дома, проходи, — Зейн кивает в нашу сторону.

— Мирон! — отец выходит из-за стола и идет приветствовать друга.

Они обнимаются и хлопают друг друга по спине, я лишь напряженно наблюдаю.

— Поужинаешь с нами?

— Не откажусь, — улыбается Мирон и пожимает руки оставшимся мужчинам. Затем все же замечает меня.

— Аника! Ты тоже здесь? — удивляется он. — А где Гриша? Приехал с тобой?

Я рефлекторно напрягаюсь и пытаюсь выдавить из себя улыбку. Все хорошо. Это совершенно обычный вопрос. Никто же не знает о наших проблемах. Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы немного успокоиться.

— Нет, он не смог.

— Вот как? — отвечает Мир и как-то странно усмехается. Будто бы знает про нашу размолвку и осуждает. А мне плевать. Вздергиваю подбородок и отворачиваюсь.

Мама приносит для гостя тарелку и приборы.

— Мирон, как семья? — с улыбкой интересуется она.

Я знаю его жену, Лию. Мы почти ровесницы. Очень приятная девушка.

— У нас все хорошо. Дочка подрастает, жена беременна, сынишку ждем.

Голос Мирона мягкий, чуть хрипловатый, но уверенный. Невольно цепляет за живое. Напоминает о том, о ком я всеми силами стараюсь не думать. Раздражает. Стискиваю зубы сильнее. Настроение стремительно портится.

— Дети — это счастье, — заключает отец. — Смотри, какая у меня большая семья. И тебе такой желаю!

— Спасибо. Эльвира — героиня. Преклоняюсь, — улыбается Мирон. — А нам. Как Бог даст.

Беседа получается теплая, почти семейная. Это так сильно контрастирует с тем, что творится у меня внутри. Не могу я проникнуться атмосферой за столом. Мне плохо здесь. И плохо именно из-за Мирона. Он пришел и словно принес с собой частичку другого мира. Того, из которого я сбежала.

— Какие планы у тебя? — спрашивает отец.

— Поступил заказ, — уклончиво отвечает Мир. — Будем тренировать молодняк.

— Курсантов, что ль? — хмыкает Камал.

— Ну, почти. Сына разгильдяя туда пристрою, — Мирон снова кидает на меня взгляд, значения которого я не понимаю.

— Серьезно? — Баха недоверчиво округляет глаза. — Сколько ему уже?

— Двадцать один.

— Время летит...

— А тренировать кто будет? — спрашивает Зейн.

— Гриша, — осторожно вставляет Мир и косится на меня. — В том числе.

А затем все дружно поворачиваются ко мне. Я впервые слышу об этом.

— Ани, а ты чего молчала? — хмурится отец.

— Потому что ничего не знаю, — выходит грубее, чем я хотела.

— Я сам только недавно узнал, — спокойно поясняет Мирон.

— Ну что, значит зятек все-таки приедет? — хмыкает отец и хлопает себя по коленям. — Ждем с нетерпением!

От одной мысли, что муж войдет в этот дом, становится дурно. Я не могу. Не хочу его видеть. Слишком мало времени прошло. Слишком кровоточит еще рана, им нанесенная.

— Нет! — вскакиваю на ноги, нечаянно толкая стол, бокал с соком падает и заливает скатерть. — Ноги его в этом доме не будет. Никогда!

Все замирают. В доме повисает гробовая тишина и все смотрят только на меня. Щеки предательски вспыхивают, а внутри неприятно лихорадит.

— Что случилось? — шепчет мама и опускается на стул.

Я не отвечаю. Поджимаю губы и сбегаю к лестнице. Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю в свою комнату. Падаю на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Даю волю слезам. Они текут из глаз нескончаемым потоком, но облегчение не приносят.

Слышу, как открывается дверь, и кто-то входит в комнату. Зажмуриваюсь и сильнее вжимаюсь в подушку. Не хочу ни с кем говорить

— Эй. Что случилось? — Зарина садится на кровать и мягко гладит меня по голове.

Я отстраняюсь и смотрю на сестру. Между нами никогда не было секретов, и сейчас я не могу скрывать от нее ничего. Рассказываю с самого начала. Про ребенка, про Киру и ее фотографию, а потом про разговор с Гришей. Говорю все, как есть. Не утаивая ничего.

— Во-первых, я тебя поздравляю, — улыбается сестра и обнимает меня. — Ты станешь мамочкой.

— Спасибо, — я сама расплываюсь в улыбке.

— А, во-вторых, мне не верится, что Гриша мог так поступить.

— Думаешь я вру? Он сам признался, — шмыгаю носом и, как в детстве, вытираю слезы рукавом.

— Нет, конечно, не думаю, — пожимает плечами Зарина. — Но все равно…

Оставляем эту тему в покое и болтаем о более нейтральных вещах. Через полчаса в дверь стучится мама.

— Что с вами двумя? — подозрительно смотрит на нас с сестрой. — Почему лица скорбные?

Мы заговорчески переглядываемся и молчим. А она качает головой.

— Аника, Мирон хочет с тобой поговорить. Спустишься?

— Нет, не хочу, — отворачиваюсь я.

— Дочка, это невежливо. Выслушай гостя и отпусти.

— Хорошо, — закатываю я глаза. — Сейчас приду.

Мама уходит, а мне требуется еще пара минуть, чтобы найти в себе силы и подняться. Иду в ванную и умываюсь холодной водой. Несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Все хорошо? — спрашивает сестра, обнимая меня сзади. — Хочешь я с тобой пойду?

— Нет. Я сама справлюсь, — говорю уверенно, глядя себе в глаза. — Я уже не маленькая.

Вытираюсь и выхожу из комнаты. На негнущихся ногах спускаюсь по лестнице, а сердце лупит по ребрам. Что Мирон хочет мне сказать? Что-то передать от мужа? Мне ничего не нужно!

Глава 11. Григорий

Столичный воздух сильно отличается от нашего, южного. Он тяжестью оседает за ребрами при каждом вдохе, пока я иду на парковку к машине старого друга. Или это не воздух?

Однажды Аника появилась в моей жизни, и я пропал. Я когда улыбку ее увидел в первый раз, думал у меня крыша съедет. Она едва косилась на меня, опустив ресницы, а я уже понимал, теперь я уязвим, мне есть, за что бороться и есть, что терять, ведь она будет моей, она уже моя.

Никогда не думал, что наемник, столько раз державшись за руку со смертью, видевший всю грязь темной стороны нашего мира, может по-настоящему влюбиться с первого взгляда. И именно это сейчас давит на мои ребра — ощущение, что я вот-вот потеряю самое ценное в своей жизни, женщину, которую безумно люблю. Это чувство распирает, сжигает, взрывает мои внутренности ежесекундно. Оно превращает все внутри меня в месиво из крови и плоти, но я готов выдержать что угодно, лишь бы вернуть Ани домой и во всем разобраться.

Я двигаюсь на чистой злости, на адреналине вместо крови и кислорода. У меня ощущение, что я вступил в опасный бой с неизвестным мне противником. Выбора не было, иначе я бы обязательно подготовился. А теперь…

Ворон протягивает мне широкую ладонь, отвлекая от размышлений. Пожимаю и бросаю сумку в багажник его агрессивного внедорожника. Будто и не прошло три с небольшим года с тех пор, как я уехал. Внешне друг совсем не изменился, и машина все та же. Не помню я, сколько лет он на ней ездит. Любимая.

— Хреново выглядишь, — замечает Гаранин.

— Плевать. Мирон приехал? — Это волнует меня больше, чем мой внешний вид.

— Нет еще. Мы сейчас на базу поедем, он как раз доберется.

— Окей, что за работа, что за новый проект? — Пытаюсь хоть немного переключиться. Не могу сказать, что сейчас мне интересно предложение друга, но это лучше, чем съезжать крышей в ожидании информации.

Ворон только делает вдох, чтобы начать рассказ, как его мобильник звонит на подставке. На фото контакта Егор, старший сын Гаранина. Так повзрослел, с ума сойти можно. Почти мужчина уже, взгляд серьезнее стал, а улыбка все такая же шальная.

— Пап, у нас проблема, — раздается его нервный голос на весь салон.

— И ничего не проблема, — на заднем фоне слышится звонкий голос маленькой Аленки. — Ты все придумываешь. Ой, тут тоже водичка, — хихикает самый главный ураган в семье Ворона.

— Какая водичка? — Гаранин интересуется с такой интонацией, что напрягаются, наверное, даже птицы за бортом его машины.

— Мокрая! — взвизгивает Аленка. — Не догонишь, не догонишь… — все удаляется и удаляется ее голос.

— Пап, я перезвоню, — бросает нам Егор и исчезает.

Мы с Пашкой переглядываемся. Он закатывает глаза и посмеивается, я улыбаюсь. В этой семье никогда не будет покоя и скуки.

Поговорить у нас снова не получается. Повторный звонок от Егора ждем уже вместе.

Как только телефон начинает вибрировать, Ворон тут же отвечает. Аленка хнычет уже совсем рядом с братом.

— Ай, хватит пинаться, — шипит на нее Егор. — Папа, займись воспитанием дочери! — рявкает парень.

— Займись воспитанием дочери, — повторяет Аленка.

— В общем, пап, мама попросила…

— В общем, мама попросила… — снова повторяет Алена. Мне кажется, Егор сейчас взорвется.

— … с близнецами погулять. Пока я покупал им сахарную вату… — пытается продолжить Егор.

— … пока я покупал им сахарную вату… — эхом звучит его младшая сестра.

— Я сейчас тебя обратно зашвырну! — шипит на нее Егор.

— Лучше уточку мне достань, — не унимается мелочь.

Не знаю, что у них там происходи дальше, но Алена затихает, а Егор, наконец, может продолжить свой рассказ:

— Это мелкое лохматое чудовище решило, что ей нужна уточка. Живая! — рычит он. — И не придумала ничего лучше, как плюхнуться в озеро. Воды немного нахлебалась, но мордаха радостная, будто миллион выиграла. Мама меня убьет, — обреченно вздыхает он. — Алена мокрая вся и грязная. Че делать, а?

— За детьми смотреть, а не в телефоне виснуть, — ровно отвечает Ворон, но я вижу, как нервно дергается его веко. — Я еду на базу, привози их ко мне, разберемся.

— Спасибо! — Радостно выкрикивает Егор.

— Пап, пап, — пищит Аленка, — а ты мне уточку купишь?

Ворон не успевает ответить дочери. Егор отрубает связь. Друг смотрит на меня взглядом, наполненным смесью смеха, усталости и любви к своей семье.

У нас тоже так будет. Я все решу обязательно.

Мы паркуемся у главной тренировочной базы. Я вхожу в один из залов и глубоко вдыхаю его особенный запах. Здесь проходят подготовку взрослые, часто матерые бойцы для разных целей от частной охраны до небольших специальных отрядов. Этим мы занимаемся, наверное, всю свою жизнь, только теперь масштабы стали иными.

Ворон бросает в меня боксерские перчатки и предлагает спарринг, чтобы сбросить напряжение. Мы разминаемся и вступаем в бой, пока бисеринки пота не начинают блестеть на висках. Физически становится немного легче. Я благодарю друга за поединок. Как раз приезжает Мирон, а следом за ним к нам несется то самое «лохматое чудовище» в мокрой одежде и желтых кроссовках. Врезается в отца и оказывается у него на руках. Аленка показывает язык старшему брату, а ее близнец смотрит на меня, а затем обходит всех нас и поднимает взгляд на покачивающийся боксерский мешок. Сжимает маленький кулачок и стучит по плотной коже.

Они разные очень с Аленой, хоть и похожи внешне.

— Давай, я покажу, как надо, — присаживаюсь рядом с ним. Он кивает. Помогаю ему встать в стойку, накладываю свои руки поверх его и помогаю нанести несколько ударов. — Нравится?

— Да. А можно еще? — Задрав голову, он смотрит на меня.

Я перевожу взгляд на Ворона, спрашивая разрешения. Все же это его ребенок. Паша кивает, и мы с малым еще немного тренируемся, пока Аленка подставляет Егора без грамма совести, и вертит двумя взрослыми мужиками.

Ворон уносит дочь в сторону душа. А я пока занимаюсь с Пашкиным мальчишкой, думаю о собственном ребенке. Я мог бы потерять его раньше, чем узнал о существовании. Это адски страшно. Страшнее, чем умереть самому.

Глава 12. Аника

Мирон смотрит внимательно, но спокойно. Не давит и не грузит, но я все равно волнуюсь. Сама не знаю почему.

— Ты хотел поговорить? — складываю руки на груди. — Это «он» тебя прислал?

— Я разве похож на гонца? — Мир лишь немного ухмыляется, но взгляд все равно остается мягким. — Я сам приехал. Потому что вы оба мои друзья и мне не все равно.

Неопределенно пожимаю плечами. Его упрекнуть мне не в чем. Он действительно хороший друг, но все же вряд ли мой.

— Мне нечего тебе сказать. Я все решила, — вздергиваю подбородок. — В ближайшее время я подаю на развод.

— Так сразу? Без суда и следствия?

— Он сам все признал, — сильнее обнимаю себя за плечи. — Я не буду жить с предателем.

— Я тебя услышал, — Мирон поднимается на ноги.

— А ты бы как поступил на моем месте? — наши глаза встречаются. — Если бы узнал, что Лия тебе изменила?

Его взгляд тяжелеет и темнеет, но Мир не отвечает на мой вопрос. Да и не надо. Все написано на его лице.

— Аника, я не собираюсь лезть в ваши отношения. Но прошу тебя, по-дружески, не пори горячку. Подожди с разводом. Дай нам время разобраться во всем.

— В чем? Все и так ясно.

— Не все так однозначно…

Он уходит, так и не договорив, а я иду к окну и провожаю его спину задумчивым взглядом. Что Мирон хотел сказать? На что надеется? Зачем сбивает меня с решительного настроя?

Позже, вечером после того, как братья с семьями тоже разъезжаются, родители зовут меня в гостиную для серьезного разговора. Глупо было надеяться, что они забудут о моем срыве за столом.

— Что происходит? — спрашивает мама, сцепляя пальцы в замок.

Вздыхаю. Скрывать шило в мешке бесполезная затея. Все равно родители все узнают, может и лучше, что от меня. Собираюсь с мыслями и рассказываю ситуацию в общих чертах. Коротко и емко. Только суть.

— У Гриши есть другая женщина. Он мне изменяет.

— Я так и знала, — мама недовольно кривит губы. — Подавай на развод немедленно. Пусть катится…

— Какой еще развод? — морщится папа. — Из-за девки? Ты с ума сошла?

Мы с мамой недоуменно переглядываемся.

— Всякое бывает, — отмахивается он. — Разводиться из-за такой ерунды глупо. Поэтому развода не будет. Даже и не думай.

— Как это не будет? — хлопаю ресницами, не понимая реакцию отца. Он что, издевается?
— Потому что у вас семья. А в семье бывает всякое, — терпеливо поясняет отец. — А если каждый будет разводиться из-за такой ерунды, то семей и не останется.

— Но, папа!

— Я все сказал. Погостишь немного и вернешься к мужу. Лично тебя отвезу.

— Я не вернусь к нему, так и знай! — упрямо вздергиваю подбородок.

— Ерунды? — вступается мама. — Ты считаешь измену ерундой? — Она вскакивает с дивана и накидывается на отца. — Может ты и сам мне изменял?

— Никогда! — папа вынужден уйти в глухую оборону. — Эля, ты что? Сомневаешься во мне?

— До этого дня не сомневалась, а вот сейчас… — она подозрительно прищуривается и упирает руки в бока. — Не ожидала я от тебя такого. После стольких лет…

— Не говори глупости, — хмурится отец. — Я слишком уважаю свою женщину и семью, чтобы замарать ее подобной подлостью.

— А Гриша, значит, не уважает, — осторожно вставляю я.

— Хватит! — рявкает папа. — Сначала я сам поговорю с Гришей. А потом решу, что с вами делать.

Облегченно выдыхаю. Главное, чтобы они не узнали про ребенка. Тогда мне развода точно не видать, как своих ушей. Отец слишком трепетно относится к этой теме. Придется скрывать пока.

Перед сном ко мне заглядывает Зарина. Забирается с ногами на кровать и загадочно смотрит.

— Какие у тебя планы на послезавтра?

— Зар, ты чего, — с немым укором смотрю на нее. — Какие еще планы?

— Я так и знала, — растекается в радостной улыбке. — Тогда поехали в торговый центр?

— Зачем?

— Ну как зачем? — сестра начинает юлить, и я очень четко это улавливаю. — Тебе надо развеяться, погулять, переключиться на что-то другое…

— В чем дело? — спрашиваю прямо. — Я же вижу, что ты что-то задумала. Если это встреча с Гришей…

— Как будто на нем свет клином сошелся, — закатывает она глаза. — Да и папа все равно пошлет с нами охрану. Поехали?

— Ну хорошо, — вздыхаю я, так и не придумав здравую причину для отказа. — Но, если что…

Специально не договариваю, но Зарина лишь смеется и клянется, что никакого Гриши у нее и в мыслях нет. Приходится поверить.

В торговом центре народу не много. Рабочий день все-таки. Ходим по бутикам, плавно перемещаясь от одного к другому и обсуждаем новые коллекции. Зара успевает что-то померить, а мне почему-то ничего не нравится. Да и настроение немного не шоппинговое. Ровно до того момента, как я попадаю в детский магазин.

Здесь меня накрывает каким-то странным трепетом. Мне хочется везде и сразу. Все посмотреть и потрогать, но сестра тянет меня за собой.

— Зар, в чем дело? — возмущаюсь я.

— Аника, мне нужно на час отъехать, — говорит она внезапно. — Прикроешь?

— В смысле отъехать, — недоумеваю. — Куда?

— Я не могу пока рассказать, — сестра складывает ладони в молительном жесте. — Пожалуйста, Анечка… Это очень важно для меня.

— Ладно, но не больше часа.

Выдыхаю и развожу руки в стороны. Делать нечего, придется отпустить. — Обещаю, — пищит Зарина и целует меня в щеку, охраннику сообщает, что скоро придет и удаляется.

Мы остаемся вдвоем во всем детском магазине. Есть хоть чем заняться. Брожу по отделу детской одежды, и сама не замечаю, как на губах появляется улыбка. От того, что эти крошечные человечки на вешалках настоящие. Они словно доказывают, что у меня внутри есть жизнь.

Тянусь рукой к крошечному белому комбинезону с ушками на капюшоне. Мех мягкий, как облако. Я нежно глажу его. Глупо выглядит, наверное, но очень хочется все потрогать, приложить к себе, представить, как мой малыш будет выглядеть в таком.

Рядом пинетки, тоже пушистые и смешные. В виде желтых уточек. Такие аккуратные и нежные, словно связанные бабушкой. Улыбаюсь и ловлю на себе взгляд охранника. Мгновенно становлюсь серьезной, а он делает вид, что увлечен витриной с бутылочками. Спасибо ему за это.

Глава 13. Григорий

Мы подъезжаем к КПП с красной табличкой с золотыми буквами. Когда-то давно я учился в похожем месте, таблички с тех пор явно не меняли. Любят в нашей армии стабильность, только пока я ни черта не понимаю, мужики так и не объяснили, что они затеяли в этот раз.

Мирон показывает дежурному документы. Подтянутый, серьезный парень кивает и пропускает нашу машину на территорию. Ворон выходит, оглядывается по сторонам и потягивается с довольной улыбкой. Вылизанный плац, елки и идеально побеленные бордюры. Ностальгия, мать ее!

— Вы собираетесь объяснить мне, что происходит? — смотрю то на одного друга, то на второго.

Слышу, как с лязгом за моей спиной закрываются ворота как намек на то, что я должен буду захотеть сбежать после того, что они мне расскажут. Посмеиваюсь, сложив руки на груди.

— Теперь можно, — кивает Мирон.

— Я жду, — напоминаю им.

— В общем, ты ж знаешь, что вояки бывшими не бывают, а ФСБшники тем более, — издалека заходит Мир.

— В курсе, но хотелось бы ближе к сути. — Мои мысли все же сейчас не здесь, они с женой, и я не готов к сюрпризам.

— Ко мне обратились, — Мирон указывает взглядом наверх, намекая на высшее руководство, вероятно, его структуры. — И попросили на территории этого учебного заведения организовать обучение и тренировки для группы особого назначения: парней, которые будут служить в антитерроре. Знакомо, правда? — Другу больше не весело.

— У-гу, — мне тоже. — Кого отобрали в группу из местных?

— Группа смешанная. Было проведено тестирование среди курсантов. Мы отобрали несколько человек. Сам понимаешь, они должны были быть согласны. В группу так же войдут парни из нашей школы. Егор Гаранин, — я удивленно смотрю на Ворона, он кивает, подтверждая, что я не ослышался, и его сын действительно будет тут учиться. — Мой Демьян, — еще сильнее удивляет меня Мирон. — Святослав из клуба боев без правил. Помнишь его? — Киваю. Этого блондина сложно забыть. — Юго. Этот мажор напросился сам, я не стал возражать, у него есть все данные для этой работы. И младший брат Филиппа, приемника Ворона.

— Сумасшедшая команда, — кручу головой.

— Это как раз хорошо. Нам ли не знать, — посмеивается Ворон.

— Как ваши пацаны угодили в группу? — Не понимаю я.

— Это долгая история. Мы тебе позже обязательно расскажем. Поверь, это взвешенное решение, — объясняет Мирон.

— Догадался уже. От меня что нужно? — Все еще не понимаю я.

— Парни будут жить в казармах, носить форму, все как полагается. Учиться тоже будут здесь и на нашей базе. Педагогический состав для этой группы еще подбирается. Ты должен обучить их психологии работы с террористами, психологии переговоров, мастерству отыгрывать разные роли на результат. В общем, делать то, что хорошо умеешь. И как ты понимаешь, вариантов отказаться не много.

— Их нет, — прекрасно понимаю я.

Когда просят те, на кого можно указывать только взглядом, даже у тех, кто давно ушел в наемники, не остается выбора. И это неплохо, потому что люди «оттуда» тоже иногда нам помогали. Мир прав, не бывает в нашей системе бывших. Все между собой связаны.

— Хорошо, — соглашаюсь с ними. — Теперь я могу ехать?

— Тебя подкинуть куда-нибудь? — предлагает Мир.

— Да, давай через Руса, — смотрю на часы. — Должны успеть пересечься.

Мы возвращаемся к машине и мчим к Рустаму в оговорённое заранее место. У него день сегодня загруженный, но отказать друзьям он не мог. Быстро передаю ему все, что знаю о Кире, документы пересылаю по почте. Он листает, задает еще несколько вопросов и обещает заняться этим сегодня ночью.

— Куда ты теперь? — Интересуется Ворон.

— Дела, мужики. Де-ла.

Пожимаю им ладони, вызываю такси и еду на еще одну встречу, уже только мою. В столице у меня есть один хороший знакомый, помощь которого мне необходима.

Подбираю его и еду в торговый центр. Зарина говорила, что они с сестрой собирались туда.

Пробегаю по этажам, пока не замечаю ее. Жена стоит ко мне боком и перебирает крохотные разноцветные вещички в магазине с детскими товарами. Смотреть на это физически больно. Я должен быть там, с ней, выбирать одежду для нашего ребенка. Вот она, на расстоянии нескольких шагов, и подойти нельзя, все станет только хуже.

Медленно выдыхаю и обещаю себе, что уйду через минуту. Я приехал сюда с иной целью, но увидел ее и ноги вросли в бетон. Моя. Моя Аника. Моя женщина. Моя жена!

Она, будто почувствовав мой взгляд, поворачивает голову и застывает с голубой распашонкой в руках. Комкает ее, облизывает губы…

— Ани, — делаю шаг к ней.

Я же не подросток, чтобы убегать за угол. Еще шаг. Ее взгляд тяжелеет и наполняется слезами. Я торможу. Не собираюсь давить на жену и отступаю. Не сейчас. А через секунду между нами появляется помеха — ее запыхавшаяся младшая сестра.

Оглядываюсь. За к ним личный охранник Тагаевых. Считать произошедшее не составляет труда. Девочки ссорятся, а я делаю несколько шагов назад. Все хорошо, так сейчас правильно. Я разберусь во всем и заберу ее, а пока встаю рядом с парнем, которого привез в ТЦ.

— Хоть один волос упадет с ее головы, — с неприкрытой угрозой говорю ему.

— Все будет нормально, Гриш. Ты меня знаешь, а я знаю свою работу, — спокойно отвечает он.

— Она беременна, — предупреждаю сразу.

Можно было показать ему фотографии жены, но правильно, если видишь объект охраны вживую, в естественных условиях, так сказать.

— Учту. Буду предельно внимателен и осторожен.

— Отчеты в полночь каждый день. Я уехал.

Разворачиваюсь и быстро иду к лифтам, не оглядываясь на жену и ее сестренку.

Чтобы не сходить с ума, обдумываю свою новую работу и сворачиваю к рынку с животными. Я обещал одной маленькой девочке утку.

Брожу туда-сюда, погруженный в свои мысли. Нахожу птичий блок и иду к женщинам с утятами. Пушистые комочки копошатся в коробке. После короткой беседы и проверки ветеринарных документов покупаю Алёнке утенка. Пусть растет на ее глазах, а малышке будет небольшая ответственность за живое существо, раз уж она его выпросила.

Глава 14. Аника

Зарины все нет. Где же эта девчонка? Нервно смотрю на часы. Опаздывает уже на полчаса. Набираю ее еще раз, но абонент по-прежнему не доступен. Как так можно?

Небрежно бросаю костюмчик вместе с вешалкой и поднимаю глаза. На миг мир вокруг замирает, и я вместе с ним. Потому что вижу перед собой Гришу. Недалеко, но и не близко. Он стоит около колонны и смотрит на меня в упор.

Похудел, под глазами залегли тени, а губы стали жестче. Не хочу всего этого замечать, но невольно все равно чувствую его боль. Ему тоже непросто, но назад ничего не отмотать.

Нас разделяет стеклянная стена и несколько рядов с вещами, но кажется, что настоящая пропасть. Ее не преодолеть уже. Сердце болезненно сжимается и бьется где-то в горле, а на глаза наворачиваются слезы. Зачем он пришел? Глупо поверить, что случайно. Скорее всего ждал или следил за мной.

— Ани, — читаю по его губам. Гриша медленно идет ко мне, я напрягаюсь и по инерции делаю шаг назад. Отступаю. Не собираюсь конфликтовать, лучше сбежать и сохранить нервы.

Нет. Не подходи.

Гриша считывает мое состояние без труда и останавливается. Не приблизится, если я не захочу. Чувствую его на расстоянии. Чтобы разговаривать нам давно не нужны слова. И от этого еще больнее. Мучительно осознавать, что больше никогда ничего не будет.

— Аника! — голос сестры раздается за спиной.

Оборачиваюсь и складываю руки на груди.

— Зара, ты обалдела? — накидываюсь на нее и забываю обо всем. — Ты время видела?

— Прости-прости-прости, — тараторит она и складывает ладони в умоляющем жесте. — Я немного не рассчитала. Пробки, чтоб их…

— Какие пробки? Где тебя носило?

— Пойдем в кафе, там все расскажу, — сестра берет меня за локоть и тянет за собой. — Есть хочу умираю.

Я по инерции оборачиваюсь туда, где еще недавно стоял Гриша. Его нет, словно и не было никогда. Может мне показалось? Не помню, чтобы когда-то мой муж сдавался так просто. Даже немного обидно становится, но я быстро гашу эти эмоции жестким «все равно» и иду за сестрой в кафе. Охранник сопровождает нас и не позволит никому приблизиться.

Сидим в кафе и ожидаем заказанные блюда. Зарина улыбается во все тридцать два, а глаза сияют.

— Где ты была? — откидываюсь на спинку дивана и складываю руки на груди. Пришло время допроса с пристрастием.

— Ездила на встречу с подругой… — отводит глаза в сторону. Потому что врет и не краснеет. Но меня ей не провести. Я слишком хорошо знаю это состояние, чтобы не догадаться. Сестра совершенно точно влюбилась…

— Кто этот несчастный? — прямо спрашиваю я.

— Ты о ком? — пытается юлить, но со мной этот номер не пройдет.

— Зар, у тебя все на лбу написано. Большими буквами.

— Я не могу сказать, — улыбается, но в глаза не смотрит.

Нам приносят салаты и напитки. Пока официант расставляет все на столе, разговор прерывается, но как только мы остаемся одни, я продолжаю.

— Если отец узнает, он тебя убьет.

— Не узнает, — Зара выразительно смотрит на меня. — Если ты ничего не расскажешь.

— Да я-то не расскажу, — смеюсь негромко. — Но шило в мешке не утаить.

Она лишь пожимает плечами. Наивная.

— Расскажи о нем. Мне интересно, кто покорил сердце моей сестренки.

— Да нечего рассказывать… У нас ничего нет, — вздыхает сестра, ковыряясь вилкой в салате. — Что бы я ни делала, он просто не обращает на меня внимание.

— Почему?

— Считает, что я маленькая…

— Может так и есть? — уточняю осторожно.

— Ани, и ты туда же! — возмущается она и обиженно отворачивается.

— Прости, я не хотела… И, конечно, прикрою тебя. Но взамен, ты тоже должна будешь меня прикрыть.

— Без проблем, — с готовностью кивает и мгновенно оживляется. — А куда тебе надо? С Гришей встретиться?

— При чем тут Гриша? — настала моя очередь возмущаться. — Забудь о нем. Мне нужно будет съездить к гинекологу, только так, чтобы родители ничего не узнали. Иначе развода мне не видать…

— По рукам, — усмехается Зарина, но как-то уж больно загадочно.

Едем домой почти без покупок и разбредаемся по своим комнатам. Заре нужно готовиться к зачету, а я просто устала и хочу отдохнуть. Растягиваюсь на своей кровати и прикрываю глаза. Так хорошо и спокойно, хочется сказать умиротворенно, но внезапно перед глазами появляется лицо Гриши. Наша сегодняшняя встреча с бывшим мужем. Хмурюсь и пытаюсь отогнать непрошенное воспоминание, но не получается. Оно словно въелось в мозг.

Раздраженно выдыхаю и сажусь на постели. Поспать не получилось, может стоит заняться работой? Переодеваюсь и спускаюсь на кухню, там всегда есть какие-то дела. Мама привычно суетится у плиты. Всегда удивлялась, как она все успевает.

— Можно тебе помочь? — спрашиваю я, опускаясь на стул.

— Конечно, вот держи овощи, — кладет передо мной доску и нож. — Порежь на салат.

Послушно шинкую. Быстро и аккуратно, как учили с детства. А мысли все равно утекают к Грише. К нашим совместным вечерам. Когда он готовил свое фирменное мясо с золотистой корочкой, а я вот так же резала овощи.

— Ты что ревешь? — голос мамы звучит словно сквозь вату. — Лука же нет.

— Что? — мгновенно прихожу в себя и вытираю соленые дорожки с щек. Сама не заметила, как позволила слабости выбраться наружу. Все это гормоны.

— Ты же любишь его? — спрашивает мама.

— Очень люблю, — выдыхаю обреченно. — Именно поэтому и не прощу.

***

Любимые, мы с Анной приглашаем вас в нашу НОВИНКУ, которая так же является частью этой вселенной.

История Демьяна Авдеева, сына Мирона из романа «Позволь мне остаться».

«Я знаю твой секрет»

https://litnet.com/shrt/lB8z

Глава 15. Григорий

Алан назначил встречу в ресторане. Пока добираюсь, прикидываю в голове варианты разговора. Я не боюсь его, не боюсь говорить ему правду, но я так же знаю, на что этот человек способен, поэтому во мне включается переговорщик и я настраиваюсь на самые сложные варианты развития событий, как и всегда.

Спокойно паркую свою машину на свободном месте, выхожу, делаю глоток теплого, свежего воздуха и уверенно иду в заведение. Этот ресторан примечателен тем, что держат его тоже всем нам знакомые люди, и готовят здесь, наверное, лучшее мясо во всей столице. Для нас приготовили отдельную кабинку, изолированную от основного зала по всем правилам ведения закрытых переговоров в подобных местах.

Администратор провожает до дверей, уточняет, какой напиток принести мне сразу. Прошу кофе покрепче и бутылку воды. Не сплю почти в последнее время, доза кофеина начинает заметно увеличиваться.

В кабинке только Алан с непроницаемым лицом. Лишь черные глаза выражают все его недовольство ситуацией.

— Здравствуй, — протягиваю ему руку.

— Здравствуй, Гриша, — с колоритным акцентом отвечает он и пожимает мою ладонь. — Давно не виделись. Хотелось бы встречаться по иным поводам.

— Согласен, — сажусь напротив.

Официант приносит мне кофе и воду, уточняет у Алана, ничего ли ему не нужно, и удаляется, плотно закрыв за собой дверь.

— Скажи, Гриша, что ты мне обещал, когда просил руки моей дочери? — Алан, сцепив пальцы в замок, устраивает его на столе.

— Я помню все, что обещал. — Это чистая правда, но Алана такой ответ не устраивает, и мне приходится продолжить. — Я обещал оберегать ее сердце. Я обещал любить ее. Я обещал заботиться о ней. Я обещал, что она никогда ни в чем не будет нуждаться. Я обещал сделать ее счастливой.

— И что же пошло не так? — хмыкает тесть.

— Если бы я знал, Алан, — качаю головой. — Мы думаем, это подстава. Ищем.

— Мне наплевать, подстава это или нет. И мне абсолютно наплевать, куда ты суешь свой член. Моя дочь не должна касаться этой грязи! — Он ударяет ладонью по столу. — Ты не смог скрыть свой загул? Ты, Гриша! Если так случилось, ты обязан был предусмотреть все. Любовницу надо было ликвидировать сразу. Ты забыл, чем я занимаюсь?

— Она не любовница, Алан. Я не снимаю ответственности с себя, но я абсолютно не уверен, что все так, как выставляет эта девчонка. Где-то я промахнулся, не проверил, не досмотрел. Со всеми бывает.

— Со всеми, — соглашается он. — Но это не должно было касаться Аники. Я не хочу видеть, как страдает мой ребенок.

— Я все исправлю.

— У тебя нет выбора, — впервые с начала нашего разговора в его словах слышится отчетливая угроза. — не позволю Анике страдать. Я дам тебе шанс только потому, что она любит тебя. Все еще любит. Как хочешь, отмывайся от этого. Как хочешь, решай. Если она будет настаивать на разводе, я уступлю. Или избавлюсь от тебя. Мне без разницы. Ты понял меня?

— Понял, Алан. Я люблю твою дочь, и я не предал бы ее…

— Я не вижу смысла в дальнейшем разговоре, — прерывает меня тесть. — Я жду разрешения ситуации. Губы Аники снова должны улыбаться рядом с тобой и при мыслях о тебе. Ты взял ответственность за мою дочь. Ты обязан сдержать слово. Иначе, я сдержу свое.

— Мы разберемся.

Алан кивает и поднимается. Я вместе с ним. Пожимаем руки и расходимся. Хорошо, военных действий избежали и пока он относительно на моей стороне.

Решать в моменте не получается. Рустам ищет информацию, я терпеливо жду. Если кто-то и может найти, то только он. Ни одного прокола в его послужном списке.

Время идет, а ситуация не меняется. Это бесит, жутко раздражает, но выбора нет. Спешка только навредит. Анику не видел неделю, но думать не прекращаю о ней ни на секунду. Только работа спасает.

Ушел с головой в подготовку наших курсантов, все еще не веря в то, что мы в это ввязались.

Лекции у нас проходят отдельном корпусе. Сегодня первая по моей специализации. Захожу в аудиторию и сразу вижу знакомые лица.

— Добрый день, — здороваюсь с группой. — Сидите, — останавливаю поднимающихся со своих мест парней, — приступим сразу к делу. Сегодня мы поговорим об основных принципах ведения любых переговоров с террористами. Я думаю, что некоторые из вас с ними уже знакомы, но напомнить азы никогда не будет лишним. Вы должны помнить, когда в игру вступает переговорщик, он остается наедине с опасным, вооруженным, злым и напуганным противником. А напуганный человек способен на хаотичные, безрассудные действия. Даже если он или они уверены в себе, даже если вы не видите очевидного страха, он есть, он животный, первобытный. Именно он диктует, как выжить в критической ситуации. Если на месте работает спецподразделение, значит ситуация именно такая. Вы становитесь теми, от кого зависит жизнь заложников, силовиков и ваша собственная. Знание психологии, хорошая актерская игра, умение оставаться уверенным даже в самой сложной ситуации — это то, чему нам с вами предстоит научиться. Никаких шуток, парни. Там, где вопрос стоит о том, чтобы спасти чью-то жизнь, все должно быть филигранно и максимально серьезно. Если Демьян сейчас не прекратит улыбаться, он отправится на любимое армейское развлечение — «вертолет», а затем придет и расскажет нам всем, как ему там было весело, — не прерывая начатую лекцию, осаживаю сына Мирона.

Полтора часа с небольшим перерывом мы говорим с парнями о самых важных моментах нашей работы. Разбираем ошибки других переговорщиков, которые заканчивались масштабными трагедиями. Я показываю им видеохроники с тех событий. Жалеть нежную психику мальчиков — это в детский сад, здесь серьезная подготовка бойцов. Не все пока это понимают, но мы будем работать.

Отпускаю группу и прошу задержаться Демьяна.

— Чего ты добиваешься? — Спрашиваю у парня, когда все покидают аудиторию.

— Ничего, — он беспечно пожимает плечами.

— Дёма, — понижаю голос, — ты понимаешь, что это серьезно?

— Понимаю, но я сюда не просился. Меня силой в это дерьмо затолкали. Папа решил, раз он носил погоны, то и я должен? Да я даже не жил в этой стране!

Глава 16. Аника

Дни медленно тянутся за днями и лениво складываются в недели. Головой я понимаю, что делаю все правильно, а сердце болезненно сжимается при мысли о муже.

Гриша пропал. Не звонит и не пишет. Можно свалить на то, что не знает номера, но это же глупо. Хотел бы, узнал. Последний раз мы с ним виделись в торговом центе, и то мельком. Меня это угнетает. Я скучаю по нему очень... Физически больно без его прикосновений. Без его тепла, я будто голая.

Раньше мы никогда так надолго не расставались. Разлука невыносима для нас обоих. Но сейчас все изменилось. Сейчас я должна научиться жить без Гриши и думать в первую очередь о ребенке. Что я и делаю.

Записаться на прием к одному из лучших врачей труда не составило, а вот улизнуть из дома без охраны тот еще квест. Но мы с Зариной справились. Смеясь и дурачась, как в детстве, садимся в такси и называем адрес. Машина плавно трогается с места, увозя нас обеих на встречу с малышом.

— Отец нас убьет, — смеется Зара, размахивая пальцами, чтобы немного охладиться. — Ну ты, конечно, и придумала.

— По-другому нельзя, — улыбаюсь я. — Если они узнают, то не дадут мне развестись.

— Ты все еще этого хочешь? — вопрос сестры очень простой и очевидный, но в то же время очень сложный и болезненный.

— Я уверена, что так будет правильно.

Я не хочу развода. От одной мысли об этом в груди болезненно стягивает, но и жить после измены не смогу. Это мучение для нас троих. Кто-то должен быть сильнее. Придется мне.

Такси останавливается напротив входа. Мы выбираемся на улицу и поднимаемся в здание. Очень пафосное и дорогое. Не люблю чрезмерную роскошь, но врач, к которому хочу попасть, официально принимает только здесь. Приходится идти на компромисс.

— Можно ваш паспорт? — спрашивает медсестра за стойкой. — Нужно завести карту.

Отдаю документ и терпеливо жду, пока она все оформит. Здесь светло и прохладно, но все же немного не по себе. Нервно оглядываюсь по сторонам. Постоянно кажется, что за мной кто-то следит, но никого подозрительного не наблюдается. Паранойя уже развилась на фоне постоянного стресса.

— Доктор вас ждет, — улыбается медсестра, возвращает паспорт и указывает нам с Зарой дорогу. — Я провожу.

Около кабинета просит нас подождать и заглядывает внутрь.

— Игорь Александрович, к вам Князева Аника, — от фамилии мужа по коже пробегают мурашки, но я не подаю вида. — Да, хорошо, — медсестра оборачивается к нам. — Можете проходить, доктор вас ждет.

— Спасибо, — натянуто улыбаюсь и вхожу в кабинет. Зарина следует за мной.

— Добрый день, — мужчина в белом халате поднимается на встречу. — Меня зовут Воронцов Игорь Александрович, — он расплывается в кошачьей улыбке и протягивает мне ладонь.

— Очень приятно, — невольно улыбаюсь в ответ. — Аника… Алановна. А это моя сестра Зарина.

— Взаимно приятно, — кивает он и жестом приглашает присесть за стол.

— Что-нибудь хотите?

Не понимающе смотрю на него.

— Чай, воду, — снова улыбается и вокруг глаз появляются мелкие морщинки.

— Нет-нет, спасибо, — отмахиваюсь я и присаживаюсь на стул.

Игорь Александрович садится на свое место и берет в руки мою пустую карту.

— С чем пожаловали?

— Я хочу наблюдаться у вас по беременности. Вот, — я отдаю ему папку с моим анамнезом. Там есть все. От и до.

Он внимательно читает, а я рассматриваю его. Он совсем не старый и довольно привлекательный. Правильные черты лица, под футболкой угадываются мышцы, значит следит за собой. А еще у него красивые пальцы. Не такие, как у Гриши, а длинные и утонченные. Словно он создан для музыки.

— Если вы закончили и не нашли во мне изъянов, предлагаю перейти к осмотру.

Поднимаю на него глаза и понимаю, что он смотрит на меня и улыбается. Становится неловко, даже щеки предательски вспыхивают.

— Простите…

Торопливо вскакиваю на ноги, а Зарина хихикает.

— Раздевайтесь по пояс и проходите на кресло, — Воронцов показывает на ширму.

Я начинаю паниковать. Раздеться… Чем я только думала? Если Гриша узнает, что врач мужчина. Да еще и такой… Стоп. Торможу сама себя. Мне все равно, что скажет Гриша, теперь я сама за себя.

— Смелее, я не кусаюсь, — подбадривает Игорь, но получается противоположный эффект.

Неловко. Я мнусь за ширмой, никак не решаясь забраться на кресло. Но все же нахожу в себе силы и сажусь на кресло. Щеки мои пылают, а внутри все дрожит от волнения.

— А это кто? — спрашивает Зарина, кивая на фотографию на столе.

— Мои девчонки, — Воронцов тепло улыбается. — Жена и дочь.

Он женат! Судя по всему счастливо. Мне становится легче. Пружина внутри разжимается и снова дышу полной грудью.

— Аника, расслабьтесь, больно не будет. Я просто возьму анализ, — обещает Игорь и проводит какие-то манипуляции. Его касания осторожные, не причиняющие дискомфорт. — Все, теперь давайте посмотрим на УЗИ.

Он убирает какие-то пробирки и приглашает меня прилечь на кушетку. Подчиняюсь. Игорь накрывает меня пеленкой, живот намазывает гелем и водит по нему датчиком. Мы с Зариной смотрим в дублирующий экран над головой.

— Плодное яйцо в матке. Эмбрион визуализируется. Сердцебиение есть. Послушать хотите?

— Конечно, — едва сдерживаю слезы, когда по кабинету разносится ритмичный стук. Это мой ребенок. Мой долгожданный малыш.

— Смотри, он дергается, — улыбается Зара.

— Живой же…

— Все хорошо. Развивается согласно сроку. Есть небольшой тонус, но не критично. Угрозы прерывания нет, — заключает Игорь. — Но это не значит, что надо расслабляться. Первый триместр самый опасный в этом плане.

Он протягивает мне салфетки, чтобы вытереться.

— И что делать?

— Я сейчас все подробно напишу. Какие витамины принимать, какие анализы сдать для постановки на учет. И свой телефон для экстренных случаев.

— Спасибо, — ухожу обратно за ширму, чтобы одеться.

Сажусь на стул и нервно ломаю пальцы. Воронцов протягивает мне рекомендации и направления на анализы.