Развод на годовщину свадьбы

Глава 1

Черные лодочки на высоком каблуке, небрежно брошенные на пороге нашей с мужем квартиры, принадлежат не мне.

Я несколько мгновений пялюсь на них и в какой-то момент даже думаю, что зашла не в ту квартиру.

Но нет, квартира определенно наша. Справа стоит полка для обуви, слева — шкаф для зимней одежды. А впереди, прямо в центре, валяются любимые туфли Гордея. Мы давно купили новые, но они так и стоят на полке для обуви. По привычке муж ходит на работу в старых.

Но сегодня он дома.

Судя по лодочкам — не один.

Судя по звонкому женскому смеху, доносящемуся из глубины нашей большой квартиры, меня он не ждет.

Не трудно представить, что происходит в нашей спальне. То, что смех доносится оттуда, понимаю, когда делаю несколько шагов вглубь квартиры.

Самое время порадоваться, что мы съехали из той хрущевки, в которой жили двадцать лет назад. Там жутко скрипели полы и прийти домой, сделав сюрприз, было невозможно.

Гордей пытался несколько раз, но я сразу его подлавливала. Слышала скрип половиц и уже ждала, что он “неожиданно” появится в дверном проеме.

А теперь… меня никто не слышит. Судя по приглушенным голосам и причмокиваниям — у них там дело поинтереснее.

Я подхожу к самой двери. Она приоткрыта на несколько сантиметров. Недостаточно для того, чтобы заметили меня, но достаточно для того, чтобы все увидела я.

Муж лежит на нашей общей кровати в обнимку с моей крестницей. Лизу с ее копной свежеокрашенных в рыжий волос, я узнаю безошибочно. Она, игриво забросив ногу на бедро Гордея, улыбается и тянется к нему:

— Ну так что с разводом, Горь?

— Я же уже говорил — подождать надо.

— А ты уверен? В смысле… уверен, что она и правда больна?

— Да, видел диагноз. Все неутешительно, три месяца — максимум.

— И тогда сможем пожениться?

— Так, чтобы пожениться, не обещаю. Траур, все дела, но жить вместе сможем… через какое-то время.

Я чуть не расхохоталась вслух сквозь слезы, проступающие на глазах. Даже сейчас, даже лежа в общей кровати с другой Гордей думал о том, что скажут остальные. Думал о чертовой репутации, словно он не похерил ее своей связью с моей крестницей.

Господи…

Лиза ведь приходила к нам совсем маленькой. Он покупал ей конфеты и шоколадки, баловал, когда она была ребенком, а теперь вот… они лежат в одной кровати и никому из них не стыдно за то, что они делают, и о чем говорят.

— А деньги, Горь? Ты говорил, на нее многое переписано.

Я зачем-то достаю телефон и включаю диктофон. Хочу иметь записи всего, что здесь происходит.

Глава 2

— После смерти Лены все станет моим, — будничным тоном произносит Гордей.

Я чувствую себя свидетельницей своих похорон, которые не состоятся, потому что я не больна. Несколько месяцев я думала, что умираю от неизлечимой болезни, прощалась с жизнью, пыталась успеть сделать все, что в моих силах, чтобы сегодня узнать, что в клинике перепутали результаты анализов.

— Она подписала документы. Все, что на нее переписано, отойдет мне.

— Осталось только подождать, верно?

— Верно, малыш.

— А тот браслетик? Помнишь, мы видели в магазине. Ты когда мне его купишь?

— Тот браслетик… — Я слышу какую-то возню, стук, а потом тихое: — вот он.

То, как пищит от восторга Лиза, получая подарок от моего мужа за то, что раздвигает перед ним ноги, навсегда фиксируется в моей памяти. И на диктофоне тоже. Я жму на красную кнопку, отключая запись. Все, что я хотела и не хотела, я услышала. И тщательно все записала.

Теперь, когда “Горя” — и как только ей в голову пришло так его называть — решит разводиться, у меня будут доказательства его измены.

— Что мне сделать, чтобы тебя порадовать? — от Лизиного голоса становится противно.

Я отступаю, когда снова слышу причмокивания. Иду сначала на кухню, собираясь забрать ключи от машины, но взяв их в руки, передумываю. В голове внезапно рождается идея.

Яркой вспышкой возникает желание отомстить. Обвести уже скоро бывшего мужа вокруг пальца так же, как он обвел меня. Обобрать до нитки, сделать больно, растоптать и унизить. Если он и дальше будет думать, что я больна, то у меня получится.

Я разжимаю пальцы и оставляю ключи от автомобиля на месте. Безшумно иду к выходу, минуя оставленные Лизой блядоходы.

Мои кроссовки с амортизированной подошвой смотрятся на их фоне нелепо, но зато я не сплю с чужими мужьями.

Выйдя на лестничную площадку, сталкиваюсь с Олькой — нашей соседкой и моей хорошей подругой. Это она же мне и позвонила, рассказала, что пока я там неизвестно где прохлаждаюсь, муж мой водит к себе малолетних шалашовок. А я решила проверить, потому что пару недель назад услышала то, что слышать не должна была. Правда, не поверила. Оказывается, зря.

Она заглядывает за мое плечо, а затем переводит взгляд на меня.

— Изменяет, да?

***
Девочки, рада приветствовать вас в своей новинке. Если вам нравится — поддержите книжку лайками и комментариями)

Глава 3

— Это Лизка была? — Олька удивленно на меня таращится, будто не может поверить.

Я коротко киваю и взмахом руки прошу ее помолчать, потому что звоню своему лечащему врачу.

— Елена Анатольевна? Вы что-то забыли?

Забыла…

Очень хотелось бы забыть. Очки, сумку, деньги, что угодно, лишь бы повод, по которому я звоню ему, изменился. Но я, к сожалению, ничего не забыла. Забыл мой муж. Сменить локацию нашей спальни и кровати на отель для одноразовых встреч.

— Нет, я… у меня к вам небольшая просьба. Вы не могли бы… остаться моим лечащим врачом?

— Но, как я уже сказал, вы не больны.

— Да, я знаю, я просто…

Просто было сложно принять тот факт, что жизнь изменилась. В одночасье той прежней Лены, которая доверяла безоговорочно мужу и знала, что он ни за что ее не оставит, не стало. Ей на смену пришла я. Растерянная и дезориентированная, жаждущая отомстить, женщина.

В отражении зеркала, что висело на стене у подруги, я никак не изменилась. Все та же Лена. Взрослая, уверенная в себе, с идеальной укладкой и макияжем, что помогал скрыть возникшие от недосыпа синяки под глазами.

— Елена…

— Да-да, простите. Я вам все объясню, хорошо? При встрече. Вы можете записать меня?

— Елена… у меня очень загруженный график. Я не могу пожертвовать пациентом с симптомами и записать вас вместо него.

— Да, да, я понимаю, но… я могу заплатить. Двойную-тройную цену, неважно. Скажите сколько?

Разницы, сколько платить, действительно не было. У меня здесь жизнь рухнула, пара десятков тысяч, которые я все равно сниму с карты предателя-мужа, ничего не решали.

— Давайте так, Елена. Мы с вами встретимся в субботу. Часов в десять. Локацию я вам скину позже. До тех пор… что я должен сделать?

— Не говорите никому, что мои анализы перепутали.

— Это не то, что я собирался предавать огласке.

— Я понимаю, я имею в виду… совсем никому.

— Вашему мужу…

Конечно, он бы спросил. Все-таки, это Гордей отвез меня в эту клинику, когда я внезапно потеряла сознание. Он же и разговаривал с доктором, решал вопросы с документацией, оплачивал. У нас не было секретов друг от друга. По крайней мере, я так думала до сегодняшнего дня. Теперь я знаю, что секретов не было только у меня, а у него…

У него молодая любовница и браслетик ей в подарок.

Я пытаюсь припомнить, когда Гордей в последний раз дарил мне украшения, и не могу. Почему-то в последние несколько лет я получала вполне практичные подарки. Новый телефон, ноутбук, новую мультиварку. Даже цветов не было, хотя дела у Гордея определенно шли в гору.

Наверное, я просто не заслужила. Или не умела говорить так, как Лиза, с заискиванием. И радоваться, как она, пища от восторга, я тоже не умела. А еще наверняка в постели не такая же. Не зря ведь Гордей больше меня не трогал.

Боже…

Сколько, оказывается, замечаешь, когда узнаешь, сколько времени из тебя делали дуру.

— Ему тоже… Ни слова.

— Хорошо.

— Спасибо вам.

Я спешу отключиться. Не то, чтобы Никита был любопытным и стал задавать вопросы, но отвечать сейчас не хотелось ни на что.

— Ты что-то задумала? — спрашивает Оля, когда я кладу трубку.

— Что-то задумала. Правда, пока понятия не имею что. Но говорить ему, что я все знаю сейчас… Оль, он сказал ей, что нужно немного подождать. Всего несколько месяцев, пока я умру.

Подруга таращится на меня так, будто я сказала, что завтра уезжаю в космос и она больше никогда меня не увидит.

— Я не знаю, что делать, но очень хочу ему отомстить. Пусть ждет, надеется и радуется, что меня скоро не станет. Потом я хочу увидеть его лицо, когда он все узнает.

Меня разрывает от злости. Она собирается глубоко внутри и сдавливает горло спазмом. Я хватаю со стола бутылку воды и жадно выпиваю сразу половину. Легче не становится ни на грамм.

— А дети, Лен?

— Мы так и не сказали им. Планировали после дня рождения Димки, но Ирка еще не вернулась, так что они не в курсе.

— Лен, это Димкина машина? — неожиданно спрашивает Олька.

Она задергивает штору и зовет меня к себе. Выглядываю аккуратно, и правда машина Димки и сам он появляется спустя пару минут.

— Он же все узнает сейчас, — дергаюсь к двери, но Оля меня останавливает.

— И пусть. Пусть увидит, как папочка развлекается. Заодно и сына проверишь — расскажет он тебе или нет.

Проверять сына я не собираюсь, но торможу. Идти сейчас наружу — дать понять, что я все знаю. А отсюда — весь план насмарку. Олька выглядывает в глазок, пока я думаю, как отвлечь сына. Позвонить ему и попросить приехать? Он-то, может, и сорвется, но сначала все равно зайдет к отцу.

— Лен… а Димка твой сюда не идет. Зато вот Лизка вышла и зашла в лифт.

Глава 4

— Нет, он… — потрясенная, замолкаю.

Вариантов, почему Дима забирал Лизу из нашей с Гордеем квартиры было множество. И ни один из них не дотягивал до правды, потому что меня не было дома.

Обычно Лиза приходила ко мне. Не часто, конечно, все-таки, она девушка уже взрослая, ни к маме, ни тем более к крестной, просто так не прибегает. Но иногда она заезжала. Привозила коробку вкусных конфет, и мы трепались о жизни. Лиза искренне говорила, что с мамой у них так не получается, а я… я верила.

Она казалась несчастной, обделенной Маринкиной любовью девочкой. И подозревать, что это не так, причин не было, потому что Маринка и правда больше внимания уделяла себе и своим ухажерам, чем дочери. Лиза была предоставлена сама себе. И я ее жалела, пока она без зазрения совести спала с моим мужем.

А, может, и приезжала она вовсе не ко мне?

— Да знал он, Ленка! Иначе зачем ему еще забирать ее из дома? Небось, Гордей и попросил приехать, чтобы самому с ней не светиться.

Все выглядит логично, да, но поверить в то, что сын все знает и поддерживает мужа, я не могла. Димка, который всегда, при любых обстоятельствах, стоял за меня горой, просто не мог меня предать.

— На, — Оля протягивает мне мой телефон. — Звони сыну, спрашивай, чем он занимается. Если соврет — точно в курсе. Если скажет правду — у тебя будет повод спросить у мужа, почему Лиза была у вас дома, пока не было тебя. Заодно и посмотришь, как будет выкручиваться.

Новенький телефон тяжелой ношей ложится в ладони. Я купила его совсем недавно после того, как упала в обморок и разбила свой.

Гордей, помнится, тогда не смог поехать в магазин со мной. Настаивал на онлайн-покупке, но я хотела новую модель и большой экран и мне нужно было убедиться, что новый гаджет будет удобным.

Я хотела поехать с ним, а ехала одна. На такси, потому что боялась обморока снова.

И потом, после покупки, просила приехать Олю, потому что у меня вдруг закружилась голова.

Господи…

Тогда мне казалось, что я умираю. Что в какой-то момент я просто закрою глаза и не проснусь.

А теперь я знаю, что все симптомы связаны с недосыпом, стрессом из-за открытия кафе-кондитерской, о котором я всегда мечтала, с недостатком витаминов и перестройкой организма, который близится к климаксу.

Так, оказывается, бывает, что кто-то и в сорок пять рожает, а кто-то и в сорок уже не сможет. Нет, врач мне еще дал несколько лет на раздумья. Подумайте, мол, о детях.

Если хотите еще — самое время сейчас, потому что потом уже не получится.

Я, конечно, не хотела. Димки и Ирки мне достаточно, хоть они уже и выросли, но рожать спустя восемнадцать лет после последних родов я точно не хотела. Было страшно.

А теперь…

Теперь я даже не знаю. Может, и надо? Жизнь ведь не заканчивается в сорок два. По крайней мере, мне ничего заканчивать не хотелось. Я планировала стать счастливой обладательницей сети кафе-кондитерских с десертами по авторским рецептам и не собираюсь откладывать эти планы.

Сейчас даже будет легче, потому что Гордею не нравилась эта идея. Ему не прельщала жена-кухарка, как он часто говорил. “Я — известный бизнесмен, успешный, а ты… ты будешь печь печенья? Курам на смех, Лена!”.

Мы долго спорили. Он дал слабину лишь тогда, когда я узнала о диагнозе. Сам предложил, даже помещение нашел. Я так радовалась, думала, мы вместе будем бороться за мою жизнь, а выходит… он не то, что не верил, что я поправлюсь, а даже ждал, когда умру.

— Лена! — Олька толкает меня в бок. — Звони, давай.

Набираю сына. Один гудок, второй и третий. Он отвечает тогда, когда я теряю надежду на ответ.

— Да, мам, — как-то устало.

— Дим, привет. Я это… ты где сейчас?

— Я… эм… — он мнется. — К пацанам еду. Встретиться договорились.

— Один?

— Да.

Я прикрываю глаза.

— Мам, что-то случилось?

Предательство. Ваше. Твое, отца. Может, еще и Ирка в курсе? Одна я, как слепая, ничего не знала и не замечала.

— Нет, я просто… будь осторожен на дороге.

Отключаюсь, пока наружу не вырвались рыдания, сдавливающие грудь. Так плохо мне не было, кажется, никогда. Осознание, что все вокруг обо всем знали, тяжелым грузом ложится на плечи. Я чувствую, как горблюсь под весом новостей.

— Он знал, да?

— Не знаю, Оль. Сказал, один едет.

— Ну точно! Знал!

— Или высадил ее, — цепляюсь за последнюю соломинку надежды.

— Ага, потерял по дороге. Все, Лен… хватит искать оправдания. Не веришь — проверь! Но пока не убедишься, что сын ничего не знал — не смей ему доверять!

— Оль… Димка же… он не мог, нет.

Поверить в предательство мужа легче. Такое случается сплошь и рядом. Даже большая и сильная любовь может закончится предательством. Но чтобы и дети туда же…

Глава 5

Видеть, как вытягивается лицо Гордея при виде меня, одно удовольствие.

Когда живешь с человеком не один десяток лет, знаешь его мимику, взгляды, выражение лица до мелочей. Я без труда улавливаю страх во взгляде и судорожный выдох через приоткрытые губы.

— Лена?! Ты что здесь делаешь?!

Олька за его спиной шокированно таращит глаза и проводит большим пальцем вдоль своей шеи. Мне становится смешно, хотя смешного в ситуации мало. Он мне изменил. Каких-то полчаса назад спал с другой. А теперь боится, что я узнаю раньше времени?

— Да, вот… вернулась раньше времени. Забежала к Ольке, она меня на лестничной площадке встретила.

— Да? — спрашивает муж с подозрением. — Ты… как себя чувствуешь сегодня? Все хорошо?

Господи, как же искренне он интересуется. Сколько ни пытаюсь разглядеть в его голосе или взгляде подвох — никак не получается. Он такой же, как и всегда. Высокий, статный, привлекательный до безумия. И обходительный, заботливый прямо до тошноты.

Когда я только узнала о диагнозе, очень переживала, что Гордей оставит меня наедине с проблемой. Так ведь бывает. Женщины болеют, мужья уходят к другим, не возятся, не остаются. И наоборот тоже, к сожалению, бывает часто.

Но у нас было по-другому. Вместо непонимания я получила поддержку и любовь. И продолжаю видеть этот трепет во взгляде, обеспокоенность. Если не знать, что у Гордея любовница, то он… как будто бы до сих пор любит.

Отворачиваюсь, присаживаюсь на диван. Не могу на него смотреть. И в глаза его лживые тоже не могу.

— Леночка…

Господи…

Хочется оттолкнуть его руки, когда прикасается, когда нежно поглаживает по спине.

— Все нормально, — отсекаю. — Просто… голова закружилась.

Вру безбожно, но мое вранье — ничто по сравнению с его предательством.

— Тебе что-то нужно, Гордей? — Оля, видимо, осознав, что я держусь из последних сил, влезает в разговор.

— Я это… — он начинает мямлить, запинаться.

Ощущение, что пришел, а почему — не придумал.

— Стук слышал, подумал, может, чего случилось?

— А ты почему дома? — спрашиваю, потому что вдруг вспоминаю, что звонила мужу после звонка подруги и он заверил, что работает.

— Пришлось приехать за документами.

— Ты уже уезжаешь?

— Да, только забегу заберу документы, а ты… тут будешь?

— Нет, пойду домой, — встаю и вижу, как он растерянно бегает взглядом по комнате.

Хочется едко усмехнуться. Видимо, не успел прибраться после своей малолетней любовницы.

— А хотя нет, — сажусь обратно на диван. — Устала. Побуду с Олей.

— Хорошо, я тогда пошел.

Он быстро чмокает меня в лоб и покидает квартиру Оли, а она, закрыв за ним дверь, тут же обрушивается оскорблениями:

— Какая же сволочь! Какая сволочь! — возмущается. — Это он пришел, чтобы что? Проверить, дома ли я? Или, может, убедиться, что я не подсмотрела? Еще и… он же не убрал даже, да? Поэтому так быстро побежал. И ты ему позволишь?

— А что я могу сделать? — устало произношу. — Оль… я отомстить хочу. А месть это блюдо, которое подают холодным. Я могу сейчас устроить скандал, вышвырнуть его вещи из квартиры и подать на развод. Но тогда… кем я тогда буду? Престарелой женщиной, которой изменили?

— Престарелой, тоже мне скажешь, — фыркает Олька. — Ты в самом расцвете, сейчас еще витаминки эти свои пропьешь, станешь вообще бабой огонь.

О том, что огонь, кажется, готов погаснуть, умалчиваю и встаю с дивана. Думаю, у мужа было достаточно времени, чтобы собрать постель и отправить ее в стирку. Надеюсь, хотя бы сам додумается запихнуть ее в стиральную машинку. Хотя я все равно потом все выброшу и куплю новое.

Гордея в квартире нет. Это я понимаю сразу, как переступаю порог. Слишком уж тихо, да и туфлей, его любимых, изношенных, тоже не вижу.

Тихо прохожу внутрь, будто снова крадусь, хотя точно знаю, что любовницы мужа здесь больше нет.

Толкаю дверь в спальню и замираю. Потому что ничего здесь не изменилось. Постельное белье осталось, даже заправил его Гордей так себе. Единственное, что убрал — презервативы, но мне почему-то кажется, что он их в мусорное ведро на кухне выбросил.

Не знаю зачем, но иду туда. Нажимаю на педальку и удивленно смотрю на использованный презерватив с упаковкой. И я бы не заметила, наверное, если бы… если бы не видела его здесь с Лизой.

А теперь получается, мне еще и презервативы за ними выбрасывать?

Задуматься над этим не получается. Отвлекает телефонный звонок. Достаю телефон из заднего кармана и удивленно смотрю на контакт, пытающийся ко мне дозвониться. Лиза. Давно не звонила. Видимо, решила, что пора. Сразу после того, как переспала с моим мужем.

***

Дорогие, если вам интересны книги данной тематики, приглашаю вас в другие свои истории:

"Развод. (не) Наша дочь" — https://litnet.com/shrt/rlbb

Аннотация

— У тебя дочь, Назар, — проговариваю с дрожью в голосе. — Дочь от другой женщины.

— Я не хотел, чтобы так вышло.

— Как долго ты собирался скрывать?

— Всю жизнь.

Восемь лет брака. Мы были счастливы.

Но у моего мужа есть дочь от любовницы.

И ей ровно столько же, сколько было бы нашей дочери, если бы у врачей получилось ее спасти.

Глава 6

Лиза

У Лизы катастрофически не было времени. Деньги на новую сумку, которую она заказала несколько недель назад, нужны были уже сейчас. А Гордей сказал, нужно подождать. Несколько месяцев и тогда…

Ждать Лиза не умела. Да и не хотела. Роскошной жизни она жаждала уже сейчас. Мама, конечно, обеспечивала ее по высшему разряду. Новейшие телефоны, недешевые украшения, брендовые сумки и шмотки. Но всегда было к чему стремиться.

Она знала, что Гордей богат. Успешный бизнесмен, видный мужчина, симпатичный, а рядом с ним… нет, тетя Лена была ничего, но до нее ей было далеко.

Старая она уже была. А потом оказалось, что умирает.

Об этом Лиза узнала случайно.

Подслушала разговор Гордея с лечащим врачом, когда у них оставалась и… решила, что пора действовать.

Завладеть вниманием недолюбленного мужика оказалось проще простого. Пара взглядов из-под опущенных ресниц, и вот он уже зажимал ее в коридоре собственной квартиры, пока жена находилась в каких-то метрах.

Тогда-то Лиза и поняла, что это ее шанс устроиться в жизни поудобнее.

Для виду она, конечно, поломалась. Даже пощечину ему залепила после поцелуя и возмущенная убежала. Так надо было. Она знала, что после такого он будет видеть в ней не только временное развлечение, а женщину.

И Лиза не ошиблась. В следующий раз, когда она приехала, тети Лены не было дома. Зато дома был Гордей. Она заранее позвонила, узнала все и приехала под предлогом якобы подождать тетю Лену. Уселась на кухне, куда он ее проводил, закинула ногу на ногу и принялась ждать, когда же он не выдержит.

В том, что это случится, она не сомневалась. Не прошло и получаса, как Гордей появился на кухне. Посмотрел на нее тяжелым взглядом, а затем подошел. Близко-близко, остановился буквально в паре метров и, схватив ее за руку, поднял с места.

Тогда у них все и случилось. Пока тетя Лена летела к ней по просьбе из другого города, она спала с ее мужем.

Испытывала ли Лиза угрызения совести? Нет. Каждый хочет найти свое место под солнцем. Лиза не была исключением. Так что когда тетя Лена приехала, Лиза целомудренно сидела на кухне.

За тем же столом, где каких-то полчаса назад переспала с ее мужем. Сидела и рассказывала о том, что влюбилась и что любовь ее неразделенная.

Как и всегда, тетя Лена выслушивала, давала советы, переживала за нее. А Лиза плела, что приходило в голову, потому что то, за чем она приехала, она уже получила.

Уехала она тогда быстро.

А на следующий день ей пришло смс-сообщение от Гордея. Он прислал ей название и номер отеля, время, когда ей нужно было прийти, но она лишь усмехнулась и заблокировала его.

А через пару дней он приехал к ней лично. Подкараулил у подъезда, посадил к себе в машину и, повернувшись к ней, спросил:

— Как долго ты будешь играть со мной?

Лиза натурально смутилась, закусила губу, отвернулась. Играла недотрогу до конца.

— Я тебя спрашиваю, — повернул ее лицо к себе.

— Нам больше не стоит видеться, — пропищала.

Даже слезу удалось из себя выдоить. Конечно, Лиза была не уверена до конца, что это сработает, но Гордей оказался одним из многочисленных мужчин, которые попадались ей на пути. И неважно, что старше. Все они думали примерно одинаково, одним и тем же местом.

— Не стоит видеться? — прорычал Гордей и сверкнул недовольным взглядом. — А зачем ты передо мной хвостом виляла, м? Разве не этого добивалась?

После этого между ними завязался роман. Лиза тщательно строила из себя невинную, ждала, когда Гордей будет с ней честным. Она ждала, когда он расскажет о болезни жены и дождалась. После — они стали планировать будущее вместе.

Лиза не давила, не дергала Гордея по пустякам, поддерживала, пригревала на груди, когда ему было тяжело и хотелось выговориться. Она умела терпеть и ждать и все, что позволяла себе — легкие слезы, потому что они не могли быть вместе официально. Не могли пойти в кино или ресторан.

И все же, Гордей даже здесь пытался. Увозил ее в загородные небольшие комплексы, пока говорил жене, что едет в командировку. Развлекал ее, был с ней. Там их никто не знал, там они не встречали знакомых и все было безопасно.

Они скрывались и Лизу это неимоверно бесило. Она хотела большего, она хотела быть женой, возможно, в будущем мамой. Почему нет? У Гордея дети уже выросли.

Дима был одного с ней возраста, а Ирка чуть младше, но они оба уже не нуждались в пеленках, распашонках. Больше детей у них с женой не было.

Тетя Лена, насколько Лиза знала, больше не могла забеременеть. А вот она могла. Молодая, здоровая, полная сил.

Она бы подарила Гордею ребенка. Не без выгоды, конечно. Он был бы наследником. Одним из, но над этим Лиза тоже планировала поработать.

***

Звонок ей на телефон поступил неожиданно. Она как раз стояла на кухне и любовалась новым подаренным Гордеем браслетом, как на экране высветился неизвестный номер. Она обычно не поднимала, но тут ответила.

Глава 7

Лиза встревоженно обернулась, взглянула Диме в глаза и поняла, что он ревнует. Такие взгляды Лиза ловила часто. Все-таки, она была видной девушкой и мужчины рядом с ней всегда ее ревновали.

Гордей только доверял ей по непонятной причине. То ли не привык к ревностям, то ли у него был такой характер. Мысли о том, что он просто ее не любит и не ценит, Лиза отгоняла прочь. Будь это так, он бы не пошел на риск и не спал бы с ней в квартире, где спит обычно с женой.

— О чем ты? — Лиза невинно хлопнула ресницами и закусила губу, уловив во взгляде напротив огонек.

— Что ты здесь забыла, пока мамы нет?

— Я не смогла дозвониться к твоей маме и приехала, — пожала плечами, стараясь звучать не нервно.

Так, в конце концов, и было. По соседству с Леной жила ее приставучая подружка Оля. У той ни семьи не было, ни работы нормальной, так что Лиза все время переживала, что она увидит ее и Гордея. Правда, она бы и так смогла увидеть, потому что он вышел ей навстречу. Стоило Лизе подняться по ступенькам, как дверь распахнулась и Гордей втащил ее внутрь. Со стороны все могло быть понятно, так что Лиза волновалась, а теперь еще и Дима…

— И провела там больше часа?

— Я и раньше так делала, — пожала плечами. — Я думала, что дождусь тетю Лену.

— И зачем же ты приходила?

— Хотела денег занять, — стыдливо призналась. — Я сумку себе заказала, а мама, она… не дала, в общем, сказала, что пора бы мне и самой заработать.

— А что не так? — удивился Дима, будто работал и зарабатывал.

Лиза-то знала, что нет, что никто в семье Громовых, кроме Гордея, не работал. Ни дочка его, которая только училась да по клубам тусила, ни Дима, который вечно проваливался со стартапами, ни даже его жена. Хотя она, как раз пыталась. Какие-то то ли торты собиралась печь, то ли пирожные.

Гордею эта затея категорически не нравилась, но перед смертью он решил поддержать увлечение жены. Сказал, что если она будет занята кофейней, то у нее меньше времени останется на него. Лизу это вполне устраивало. Да и после смерти тети Лены кофейню можно было прибрать к рукам.

— Я, между прочим, работаю, — отрезала Лиза, сложив руки на груди. — Блог веду. Мне деньги с рекламы идут.

То, что там этих денег было кот наплакал, Лиза предпочла умолчать.

— Вот я и собиралась занять. У меня проект большой сорвался, так что крупной суммы, как я рассчитывала, не будет. Вот и хотела у матери твоей занять.

Он смотрел на нее с подозрением. Ни единому слову не верил, но Лиза продолжала настаивать на своем, потому что если признаться… весь их план с Гордеем пойдет коту под хвост. Будет лучше, если никто не узнает.

Громкий звонок мобильного нарушил повисшую между ними тишину. Они оба взглянули на экран. Простое “мама” подняло в Лизе тревожность. Она забеспокоилась, а затем, пока Дима еще не успел ответить, быстро положила руку ему на ногу и, повернувшись, попросила:

— Можешь ничего не говорить маме?

— Это почему? — прищурился.

— Потому что она наверняка решит так же, как и ты, — Лиза аккуратно погладила Диму по ноге, затем еще раз и еще.

Он заерзал в кресле, но кивнул.

Руку Лиза не убрала. Ждала, пока он поговорит с мамой.

— Да, мам.

— ***

— Я… эм… — он мнется. — К пацанам еду. Встретиться договорились.

— ***

— Да.

Лизу очень бесило, что она не могла слышать, о чем говорит Лена. Ей было интересно. Что она спрашивает, почему вообще звонила именно сейчас.

— Мам, что-то случилось? — в голосе Димы явно слышалась обеспокоенность.

— ***

Лиза встрепенулась тоже. Замерла, остановив легкие поглаживания по его ноге. Прислушалась, но все было тщетно. Она ничего не слышала, кроме стучащего в висках собственного сердца.

— Мам, ты…

Дима удивленно уставился на экран, на котором звонок уже оборвался.

— Что-то случилось, Дим? — участливо спросила Лиза.

— Да мама… позвонила, спросила, где я, но голос у нее был. Словно расстроенный или больной.

Лиза знала, что ни Дима, ни Ирка ничего о болезни не знали. Она так и не поняла, почему они с Гордеем скрывали это от детей. Им ведь было не по десять лет, взрослые уже, самостоятельные, должны понимать, что люди в возрасте их матери могут умереть.

— Я слышала, тетя Лена открывает кофейню. Это непросто, Дим. Ей наверняка сложно. Ты просто поддержи маму, вот и все.

Его взгляд, наконец, сосредоточился на ее руке. Он шумно выдохнул, сглотнул так, что у него дернулся кадык и посмотрел на Лизу так, что у нее не осталось ни малейших сомнений — она ему нравится.

И это было плохо. Нет, хорошо в моменте, потому что он ее прикрыл, но плохо в целом, потому что потом, когда матери не станет и на ее место придет она, Диме это не понравится и он может создавать проблемы. А проблем в семейной жизни Лиза не хотела.

Глава 8

— Мне деньги нужны, теть Лен, взаймы, конечно.

Хладнокровный тон, которым Лиза это произносит, поражает.

— Я сумочку заказала, очень дорогую, а мне не перевели еще деньги за несколько последних постов. Мне… на месяц где-то, может, полтора-два. Выручай, пожалуйста.

Я смотрю на мусорное ведро, убираю ногу с педальки и с грохотом захлопываю тумбочку.

— У меня нет денег сейчас, Лиза.

Очень хочется сказать, чтобы звонила своему “Горе” и просила у него. У мужа, вроде бы, нет проблем с финансами, не может купить ей сумку? Браслетик же купил. Или Лиза боится наседать?

— Что у вас там, теть Лен, случилось чего? Такой грохот…

Случилось. Ты мужа у меня увела. Я вдруг чувствую такое сильное желание схватить ее за волосы и приложить несколько раз, что с трудом сдерживаю свои эмоции и контролирую слова.

— Тумбочку неудачно закрыла. Лиз, правда, нет денег. Я вот только подруге заняла, она планирует купить машину, так что…

— А у мужа вашего вы взять не можете?

— А ты? — спрашиваю неожиданно даже для себя.

— Что?

— Позвони Гордею, спроси. Номер у тебя должен быть, я помню, когда-то записывала тебе в телефон. Он не кусается, Лиз, займет.

Тебе так даст. Отплатишь на коленях. Или в коленно-локтевой, как “Горя” больше с ней любит, понятия не имею. Но стоит только представить, внутри все заливает кипятком от эмоций.

— Я… ммм… неудобно как-то его отвлекать. Работающий все-таки человек, может, на переговорах сейчас.

— Я тоже работаю, Лиза. У меня кафе-кондитерская открывается, если ты помнишь.

А еще смертельный диагноз, исхода которого вы с моим мужем так тщательно ждете. Или, потому мне и звонишь? Как можно больше бабок вытащить, чтобы никто не знал. Даже “Горя”.

— Помню, — отмахивается.

— Я наберу Гордею, Лиз, скажу, что ты мне звонила, попрошу его занять.

Кто бы знал, как мне в этот момент хочется увидеть ее лицо. Но это, к сожалению, невозможно.

— Хм… не нужно, теть Лен, я сама.

— Мне не сложно, даже не смей отказываться! — настаиваю. — Я прямо сейчас наберу и минут через десять сама ему позвони.

— Я… ммм… у мамы возьму, ладно?

— Ну, как хочешь. Гордей бы помог, все-таки ты ему как дочь.

В трубке повисает пауза. Видимо, Лиза не находит, что сказать.

— Это все, Лиз? Мне пора.

— Все.

Она отключается, не попрощавшись. А я несколько мгновений смотрю на телефон, а затем захожу в контакты, ищу номер клининговой службы, которую вызывала, когда узнала о диагнозе.

Мы никогда не пользовались такими услугами, потому что я всегда все успевала. И приготовить, и убрать, и даже разработать бизнес-проект по открытию кафе-кондитерской. Гордей тоже много работал, и я считала, что мой вклад не очень значительный, минимальный. Ну разве это сложно приготовить домашней еды, закинуть одежду в стирку, погладить и сложить ее потом в шкаф? Несложно. Это моя прямая обязанность, как жены, когда мужчина обеспечивает в семье доход.

Но сейчас… я и пальцем не пошевелю, чтобы все здесь прибрать. Мне даже в ванную руки помыть противно зайти, как представлю, что они могли и там…

— Алло, здравствуйте. Скажите пожалуйста, могу ли я заказать клининг? На сегодня.

— К сожалению, так быстро, наверное, не получится. У нас ребята на объекте заняты, а другая смена отдыхает сегодня.

— Я заплачу по двойному-тройному тарифу. Мне нужно, чтобы к вечеру все убрали.

— Хм… посмотрю, что можно сделать и позвоню вам, хорошо?

— Буду ждать звонка.

Девушка отключается, а я с отвращением осматриваюсь. Кажется, что они трогали здесь все. Чашки, тарелки, вилки, стол и стулья.

К горлу подкатывает тошнота, в глазах мутнеет. Я прикладываю ладонь к стене — единственному месту, в котором я уверена, и начинаю глубоко дышать. Так, как меня учил доктор, если вдруг начинается паническая атака.

После того, как я узнала о диагнозе, я познакомилась и с паничкой. Меня накрывало нечасто, но если накрывало, то я думала, что умру преждевременно от нее. Никита помог. Рассказал, как справляться, если я вдруг оказалась одна. И я справляюсь, вспоминаю все, что он мне говорил и с трудом, но все-таки переключаю фокус внимания на коридор, затем на входную дверь.

Окончательно успокоившись, обуваюсь и выхожу на лестничную площадку. Снова иду к подруге. Она, к счастью, на смену еще не ушла. Пропускает меня внутрь, смотрит… с сожалением. Даже после того, как мне поставили диагноз, она так на меня не смотрела, как сейчас.

— Я что, выгляжу так жалко? — спрашиваю у нее.

— Видок у тебя так себе. Он что-то сказал?

— Он уже ушел, — усмехаюсь. — Видимо, струсил со мной разговаривать. Зато его сучка не струсила. Звонила мне, чтобы денег занять.

— Что?!

Глава 9

Гордей

— Никита Львович, неужели и правда никаких шансов?

Пока у Гордея было свободное время, он решил заехать к доктору. Он делал так всегда. В обход Лене ездил к нему, чтобы поговорить и узнать о реальном положении вещей. Гордей не хотел, чтобы доктор держал жену в неведении, но было бы лучше, если бы она не знала, что ей, к примеру, завтра умирать. Пусть живет пока, радуется жизни, открывает свою эту бесполезную кофейню.

Гордей понятия не имел, чего ее так тянет к этим десертам. Сама она их не ест, да и в семье их никто особой любовью к сладкому никогда не страдал. И вот на тебе. Кондитер. Курсы она закончила, обучение какое-то дорогущее прошла у повара из Франции. Он никогда ничего ей не запрещал, потакал всем запросам, но не думал, что она это не для личного, домашнего, а в массы понесет.

Гордею, если честно, было немного стыдно за это и он искренне надеялся, что кофейню она открыть не успеет. Просто… у всех жены, как жены. У кого-то домашними делами занимаются, в салоны красоты ходят да в благотворительных вечерах участвуют. У кого-то юристы, адвокаты, политики, в конце концов. А у него — повар-кондитер? Засмеют ведь, не поймут такого увлечения.

— Ничем вас порадовать, к сожалению, не могу, — ответил Никита. — И я вас уже просил хотя бы предупреждать о своем визите и не приезжать спонтанно. Я могу быть на операции, на приеме.

— Мне много времени не нужно. Пять-семь минут, вы же уходите на перерывы?

Врач посмотрел на него… как-то по-другому. Из полуопущенных бровей, нахмуренно и недовольно. А еще словно… с интересом.

Он будто… что-то знал, чего не знал Гордей и это неимоверно бесило. Никита вообще ему не нравился.

Своей надменностью, вечной типа занятостью, хотя сколько Гордей не приходил, врач всегда был в кабинете без пациентов. А в дни, когда у Никиты, по его же словам, были операции, Гордей так и вовсе ни разу не попадал. Но Сабуров, по отзывам, лучший врач-онколог. Так что выбора не было, приходилось терпеть его заскоки.

— И что, совсем ничего нельзя сделать?

Доктор тяжко вздохнул, покрутил между пальцев карандаш и ответил тем самым тоном, которым отвечает наверняка всем пациентам и их родственникам.

— К сожалению, медицина не всесильна. Мы делаем все возможное, но как я и сказал ранее, мы не можем помочь, только облегчить состояние вашей жены.

— И никакие операции ей не помогут? Может, за границей. У нас есть деньги, вы только скажите, экспериментальные методики, новые препараты.

— Скажите, Гордей, вы правда хотите вылечить вашу жену?

Вопрос застал его врасплох. Гордей едва не поперхнулся от возмущения. Это что же получалось, его подозревали в неискренности?

— Что?!

Голос подвел, выдал легкое волнение и страх, что Никита мог видеть его с Лизой. Но где? Гордей четко следил за собой и за тем, где именно встречается с Лизой. Ни в какие рестораны с ней или отели они не ходили.

Встречались или на съемной посуточной квартире в одном из отдаленных районе города или, вот, у него сегодня.

Но это было исключением. Гордей знал, что жена не приедет и потерял бдительность.

Зря, как оказалось. Не отвлеки ее подруга, она бы лично застала их с Лизой.

Еще и в их общей кровати.

— Вы о чем это, Никита Львович? Хотите сказать, я желаю смерти своей жене?

На него смотрели с удивлением и явной заинтересованностью. Поерзав на диване, резко ставшим неудобным, Гордей чуть подался вперед. Он ждал и боялся услышать ответ одновременно.

— Я уже говорил с вами, Гордей. Если мы начнем экспериментировать, то можем лишь ускорить смерть Елены.

— Но ведь есть шанс?

— Он слишком крохотный. Менее пятидесяти процентов. Поймите, ее случай неоперабельный, опухоль распространена на большом участке мозга.

Гордей кивал, слушая то, что уже и так знал. Ему просто нужно было убедиться, понять, что выхода действительно нет, что ни одна операция, даже экспериментальная, если Лена на нее пойдет, не поможет. Она не хочет, отказалась пробовать, но вдруг…

Эти мысли не давали ему покоя. Он столько натворил, столько сделал, что если вдруг Лена чудом выздоровеет, вся его жизнь, годами выстроенная репутация, рухнет, как карточный домик.

Он не желал смерти жена и искренне хотел бы, чтобы она смогла излечиться, но вместе с тем он не понимал, как должен действовать, если это случится.

Устало потерев переносицу, уронил голову на руки. Не сдержался. Путаница в его жизни не давала покоя. Лена, дети, Лиза, взявшаяся словно ниоткуда как раз тогда, когда он нуждался в поддержке.

— Все, что вы можете — быть рядом с ней сейчас.

— С кем?

— С вашей женой, — терпеливо ответил Никита.

Гордей поджал губы и поднялся со своего места. Пора было уходить. Он так сильно запутался, что даже не заметил, как едва не проговорился.

— Мне пора, — произнес он, подойдя к столу и протянув руку доктору на прощание.

Глава 10

— Задержался, — сын бросает на стол телефон и плюхается на стул напротив. — Пробки — пипец.

Не знаю, что хочу рассмотреть в Димке, но взгляда оторвать не могу. Он смешно морщится, как делает это с подросткового возраста и с улыбкой смотрит на меня. Берет в руки меню, делает беглый заказ. Не похож на того, кто скрывает от матери измену отца, но я своими глазами видела, как Лизка садилась к нему в машину.

— Ты как, мам? Что за клининг?

Изначально Димка хотел приехать к нам домой, но так как там орудовал клининг, я перенесла встречу в кафе на нижнем этаже. Я часто заглядывала сюда, чтобы купить вкусный латте, а после болезни как-то все откладывала, да и вообще пыталась отказаться от кофе.

Сейчас это ни к чему, так что я с наслаждением потягиваю большой латте и отвечаю:

— Надо бы прибраться. У меня нет сил, так что вызвала клининг.

— Нет сил? — переспрашивает. — Ты здорова? Выглядишь бледной.

— Все нормально, устала просто, витаминки попить нужно, — на этот раз отвечаю без укола вины за вранье. — Ты о чем-то хотел поговорить?

— Да. Мам… — он ерзает на стуле, нервничает. — В общем… мне деньги нужны. Я хочу Аню порадовать, подарить ей подарок. Дорогой.

— Отцу почему не позвонил? Я деньгами не заведую, ты же знаешь.

— Знаю, но мы с папой поцапались, не хочу ему звонить.

— И когда успели?

— В прошлый раз. Он сказал, что больше не даст бабла на стартапы.

— И правильно. Дим… пора завязывать. У тебя девушка, скоро семью заведешь, а работы нормальной так и нет. Отцовским делом ты заниматься не хочешь, работать — тоже. Стартапы это хорошо, но они не приносят денег, Дим.

Он хмурится и ничего не говорит. Утыкается в свою чашку с кофе.

Димка был тем самым долгожданным и выстраданным ребенком. Отсутствие денег, сложная беременность, сохранение первые четыре месяца, когда нам даже гарантий не давали, что я смогу выносить его до конца срока. Я все это с ним прошла, а потому теперь, глядя на то, что он расстроен, я испытываю те же чувства.

Хочется, как и в детстве, посадить его к себе на колени, погладить по голове, подуть на ранку и сказать, что все обязательно будет хорошо. Только вот Димке уже не два годика, а двадцать. Взрослый, сильный, способный. Но тратит свою жизнь на стартапы, идеи которых ему подкидывают непутевые друзья.

— Дим, а что за подарок-то?

Мне становится интересно. Не помню, чтобы Аня когда-то требовала от него дорогих подарков. Она и квартиру предлагала снять подешевле, чтобы не тянуть деньги из отца. Хотела, чтобы Дима сам, но в итоге Гордей все же вмешался и снял им большую двушку в центре. Престижно, красиво и безумно дорого. А, главное, бесполезно. Это никак не сподвигло Диму работать.

— Сумка, — вдруг говорит Дима.

Сумка…

Про сумку я сегодня уже слышала и отчего-то мне не нравится, что я слышу о ней снова. Закрадываются неприятные подозрения, но как спросить о них, чтобы не напрямую — не знаю.

— У вас все хорошо, Дим?

— Да, мам, все прекрасно. А что?

— Подумалось, с чего Ане хотеть дорогую сумку?

— А почему нет? Она ей понравилась, а я подумал, что было бы неплохо купить.

Сын врет. Я поджимаю губы и сдерживаю тяжелый вдох.

— Попроси отца, Дим. Возможно, он даст.

***

Сегодня вечером будет еще продочка:)

Глава 11

Сын обиделся.

Я видела это в его плотно поджатых губах и в не понимающем взгляде. Раньше я никому из детей не отказывала. Нужны деньги? Вот, пожалуйста. Помощь? Конечно, все сделаю. Поддержка? Кто, как не мама.

А теперь…

Не хочется.

Мне кажется, я больше не способна испытывать эмоции. Что-то там, глубоко внутри меня, умерло, когда я увидела Гордея с Лизой. Два близких человека. Муж и крестница спокойно предавали меня за моей спиной. И не просто предавали, а ждали моей смерти, планировали жизнь после.

И сын…

Я присматриваюсь к нему внимательней. Пытаюсь понять, где упустила воспитание. Могла ли сделать что-то, чтобы вбить в его голову элементарные понятия морали? Они ведь с Аней давно вместе, живут уже, дело близится к свадьбе.

Неужели, как и отец, туда же.

Даже девушку выбрали одну и ту же.

— Как Аня, Дим?

— Учится, работает, — пожимает плечами. — Все, как обычно.

То, с каким равнодушием он о ней говорит, лишь подтверждает догадки.

Прятать взгляд в чашке больше не выходит. Кофе я допила, десерт доела, с сыном разговор не клеится. Я просто устала. Быть надежным плечом, опорой и поддержкой, когда на это плюют в ответ.

— Мам… точно все хорошо? — неожиданно обеспокоенно произносит Дима. — Ты выглядишь… растерянной.

— Хорошо. За клининг переживаю, одних их там оставила, а у нас же вазы, знаешь, папины любимые.

— Тебе, наверное, пора? Присмотри за ними, чтобы не разбили ничего, а то отец будет недоволен.

— Да, пора.

— Мам… заплатишь за меня? Я на мели пока.

— Заплачу, — отвечаю по инерции.

Достаю из сумки кошелек, оттуда, аккуратно сложенную купюру. Ставлю на стол. С Димой выходим вместе, прощаемся сухо. Обычно я веду себя с сыном по-другому. Очень много расспрашиваю и не меньше рассказываю, напоследок могу еще и денег дать, потому что знаю, что Гордей старается ограничивать Диму. Это на Ирку он не жалел ничего, а для Димы в последнее время зажимает. Зато я поддерживала сына, как могла, но теперь… не буду.

Поднимаюсь наверх, захожу в квартиру. В нос тут же ударяет запах моющих средств. Я морщусь, но прохожу дальше. Невооруженным глазом видно, что кухня уже блестит, а вот в гостиной, где как раз и выставлены редкие сосуды, купленные Гордеем на каких-то аукционах.

Будет очень жаль, если какая-то из них разобьется.

Очень-очень жаль.

Я подхожу к одной из. Стою долго, смотрю. Как и в первый раз, не могу найти ничего красивого. Ваза, как ваза. Странная, слишком большая, не вписывающаяся в интерьер.

Не долго думая, пинаю ее ногой. Она падает не сразу. Со второго пинка. Валится на землю, разбивается. На грохот прибегают сотрудники клининга. Смотрят шокировано. Переглядываются.

Я знаю, о чем думают. Что вина ляжет на них.

— Вы не поранились? — уточняет молодой парнишка, сразу же снимающий перчатки и шагающий ко мне.

— Нет, все в порядке, я просто… голова закружилась, я пошатнулась, удержалась за вазу и вот…

Смотрю на осколки с сожалением.

— Вы уберете?

— Да, конечно, — поспешно соглашаются.

— Я пойду… от запаха моющих голова кружится.

Выхожу на лестничную площадку, прикладываю руку к груди, где бешено колотится сердце.

Правда, подумать над содеянным долго не получается. Трезвонит телефон. Я роюсь в сумке и, достав, отвечаю, не глядя.

— Елена Анатольевна? — я все-таки смотрю на экран.

Никита. Мой доктор, от которого я думала, зависит моя жизнь.

— Да, Никита, я слушаю.

— Давайте сегодня встретимся? Вы свободны?

Я задумалась. Клининг в квартире пробудет еще минимум два-три часа, а потом… мне тоже нечем заняться, потому что с сегодняшнего дня я решила, что не притронусь ни к готовке, ни к уборке. Удобная Лена закончилась. На смену ей пришла больная, бледная и скоро умирающая. Пусть Гордей думает, что еще немного мне осталось.

— Да, свободна, когда?

— Через полтора часа.

— А где?

— Я буду ужинать в Орхидее, ресторане, который на проспекте, знаете?

— Знаю. Я приеду.

— Хорошо, до встречи.

Выбранное место если и удивляет, то я быстро от него отмахиваюсь. Забегаю домой, беру из шкафа платье, забираю косметичку и иду к Ольке.

— Ты что это… решила во все тяжкие? Отомстить?

— Боже упаси, опускаться до его уровня я не буду, но…

Объяснить подруге, почему я вдруг решила так одеться, не могу. Просто вдруг захотелось. Произвести впечатление, что ли. Никита ведь видный мужчина, холостой. Я не то, чтобы интересовалась, но знаю, что на семью у него времени не остается, так что с ней пока так и не сложилось.

Глава 12

— Сегодня приходил ваш муж.

После этих слов я почти не слышу остальную часть фразы. Смотрю на Никиту растерянно и ошарашенно. Первое, о чем думаю — Гордей все знает. Знает, что я здорова, что не умираю, что их тщательно составленному с Лизой плану не суждено сбыться.

Но так мне кажется только в первые мгновения. Дальше я понимаю, что Никита что-то говорит еще. Прислушиваюсь и до меня доходит, что ничего Гордей от него не узнал. И от этого осознания вдруг становится так легко, что я выдыхаю и обмякаю на стуле, а затем, умостив локти на столик, уточняю:

— О чем спрашивал?

— О ваших шансах на выздоровление. О новых методиках лечения, о том, есть ли шанс отвезти вас за границу.

Я не могу сдержать усмешку. Надо же… какой заботливый. Переживает, ищет варианты лечения жены. Наверное, со стороны все так и выглядит.

— И что вы ему сказали?

— Посоветовал проводить с вами больше времени.

Ответить мне не позволяет официант, принесший заказанный мною салат. Я несколько мгновений смотрю на красиво уложенные листья, насыпанный мелко нарезанный пармезан, на зерна граната, выложенные на фигурно нарезанном мясе и понимаю, что не хочу его есть.

Той Лены, которой нужно было следить за питанием, потому что она вот-вот умрет, больше нет.

— Простите, — останавливаю официанта. — А можете принести пиццу? Формаджи.

— Хорошо, — кивает.

— Салат заберите.

Он на несколько мгновений теряется, явно не зная, что ему делать.

— Мы оплатим салат, — вдруг говорит Никита. — Просто унесите тарелку.

Официант кивает, но видно, что растерян. Таких странных клиентов у него, похоже не было, а я… я впервые не думаю о том, что обо мне подумают, как на меня посмотрят и, что возможно, надо мной будут насмехаться.

Я больше не умираю. Это куда важнее мнений окружающих.

— Вижу, вам не сильно-то нравились салаты.

— Терпеть их не могу, — признаюсь, с аппетитом посматривая на заказанную им сочную вырезку.

— Хотите? — указывает на тарелку.

— Нет, — мотаю головой и перевожу взгляд с блюда на него. — Итак, вы не сказали мужу, что я здорова. Почему?

— Вы попросили.

— И вас это не удивило?

— Только до прихода вашего мужа.

— Вот как. И что же он такого сделал, что вы решили ничего ему не говорить?

— Знаете… он не убедил меня в своей искренности.

В груди неприятно щемит. Все, все вокруг видят в Гордее неискренность и одна я, как слепая, доверяла, пока самолично не увидела его с другой. Да и то, в первые мгновения была мысль, что все это — неправда. Что это воображение моего больного мозга. Хорошо, что я вовремя вспомнила об отсутствии диагноза.

— Вы сомневались раньше?

— Скажем, у меня были подозрения. Но после разговора окончательно понял, что его интересует не ваша жизнь, а ее конец.

— Он хотя бы играл хорошо?

— Достаточно убедительно для тех, кто хочет ему верить.

Я опускаю взгляд в стол. Это похоже на удар. Тяжелый и хлесткий, хотя уверена, что у него нет причин меня бить. Он просто констатирует факт. Наверное, все и правда было очевидно. Просто я… не замечала.

А теперь услышать это со стороны… как еще одно подтверждение собственной слепоты и безграничной верности.

— У вас совместный бизнес? Или…

Никита замолкает, видимо, ответив на свой вопрос, так и не произнося его вторую часть. От стыда меня спасает официант с пиццей, которую я начинаю увлеченно накладывать в тарелку, лишь бы не встречаться с понимающим взглядом напротив.

— Лена, вы очень сильная женщина, — как-то неожиданно говорит Никита.

— Вы пытаетесь сделать мне комплимент, чтобы я не упала духом и не потеряла уверенность в себе?

— Тогда бы я начал с красоты.

Его слова неожиданно сбивают меня с толку. Я нервно улыбаюсь, снова прячусь за едой, а потом вдруг вспоминаю, что я, вообще-то, уверенная в себе женщина, сильная, независимая, очень привлекательная, ведь не зря же я сегодня красиво оделась, укладку сделала, накрасилась, в конце концов.

Вот он и заметил. А я стушевалась.

Как девочка, ей-богу.

Не двадцать ведь давно, за сорок.

— Наверное, это было неуместно, — Никита пытается разрядить обстановку.

— Нет-нет, просто…

Оказывается, я никогда с момента замужества не сидела вот так, в ресторане, с другим мужчиной, не мужем. И уж тем более мне не делали комплименты в столь внезапно оказавшейся интимной обстановке.

Поверить не могу, что еще утром я уходила от Никиты, слезно его благодаря за разбирательство, а уже сейчас сижу с ним в ресторане, ем пиццу, которую не позволяла себе в последние месяцы, чтобы не усугубить симптомы болезни, и ловлю на себе заинтересованный взгляд напротив.

Глава 13

Наверное, мне стоит беспокоиться о том, что Лиза и Ирка меня увидят в компании с другим мужчиной, но я… я даже не думаю об этом.

Вместо этого я смотрю за тем, как они взаимодействуют друг с другом, как хихикают над меню, о чем-то оживленно болтают.

Они никогда прежде не дружили. Ирка учится в хорошем университете, отличница, старается, чтобы в будущем устроиться работать туда, куда мечтает. А Лиза… у нее изначально не сложилось с учебой, еще с самой школы. Она пропускала занятия, училась на двойки и Марина часто жаловалась.

У моей дочери не было ничего общего с Лизой, так что все их взаимодействие сводилось к сухим приветствиям на каких-то совместных праздниках.

А тут… они сидят за одним столом, над чем-то активно смеются, и я совершенно не понимаю, в чем дело.

— Хотите уйти? — спрашивает Никита.

Растерянно киваю. Возможно, я чрезмерно подозрительна, но после предательства мужа не могу нормально реагировать на общение Лизы с моей дочкой. Мне кажется, что Ирка тоже… не на моей стороне.

Официант приносит счет и по инерции вручает его Никите. Он оплачивает, после чего официант счет забирает, и я не могу посмотреть, сколько должна.

— Скажите сумму, я отдам половину.

Лезу в сумочку, достаю бумажник. Вижу, как Никита поднимается и встаю следом, не отрывая головы от кошелька. Правда, деньги достать он мне так и не позволяет. Накрывает своей большой ладонью мои руки и мягко говорит:

— Не надо.

Чувствую себя… странно.

Последние двадцать лет я прожила с мужем и логично, что счета оплачивал постоянно он. Я могла платить за себя только на встречах с подругами или если куда-то шла одна. В остальное время все счета всегда оплачивал он. Но это не одно и то же.

Никита — посторонний мужчина. Человек, который был моим врачом длительное время.

— Я настаиваю, знаете ли.

— Я приму оплату в другом эквиваленте. Не денежном.

— И в каком же? — спрашиваю уже по пути к выходу.

Так получается, что я иду рядом с Никитой, а так как он довольно высокий и широкоплечий мужчина, то меня за ним не видно для девочек, хотя они так увлечены беседой, что не видят ничего вокруг.

— Давайте перейдем на “ты”, — с улыбкой говорит Никита. — Это и будет ваша плата за ужин.

— Я так не могу.

— А я не могу взять с тебя денег. Елена, я позвал тебя сюда сам, так что и платить мне. Не ищи в моих поступках какого-то двойного подтекста.

Он с такой легкостью переходит на ты, что выкать ему дальше у меня просто не получается.

— Тогда в следующий раз плачу я, — говорю это и только потом понимаю, что именно сказала. — Я имела в виду, что…

— Не переживай. Не думаю, что мы встречаемся последний раз. На следующий прием принесешь мне кофе. Все-таки, мне придется оставить тебя своей пациенткой. На какой период времени, кстати?

— Я пока не знаю. Ненадолго. Я помню, что отбираю время твоих пациентов.

— Я запишу тебя на обед.

— Тогда я принесу не кофе.

— Мне подходит.

Удивительно, но только когда мы выходим на улицу, общаться с Никитой становится легче. То ли потому что мы не в зале, где на нас пялятся другие люди, то ли потому что я в принципе не люблю рестораны и мне в них не очень комфортно. Но на улице, прохаживаясь по проспекту, мы успеваем договориться обо всем, а затем Никита вдруг спрашивает:

— Ты за рулем или на такси?

— За руль мне пока нельзя.

— Точно, — кивает. — Мне снова нужно научиться воспринимать тебя, как пациентку.

— Ты так быстро разучился?

— Можно сказать и так, — увиливает от ответа, достает телефон, а затем показывает мне экран с открытым приложением такси.

— Не стоило.

— Стоило. Я бы мог отвезти сам, но не уверен, что так стоит делать.

— Не стоит.

Муж уже наверняка дома. Время позднее, а он в последнее время не задерживался. Приезжал пораньше, привозил мне фруктов. Интересно, сегодня тоже? И насколько он в шоке, не застав меня дома. Зато застав клининг и разбитую вазу. Или клининг уже не застал?

Такси приезжает быстро. Никита садит меня в такси, закрывает дверцу и машет на прощание. Со стороны, будто провожает со свидания, на деле же меня дома ждет муж.

Я еду немного уставшей. Все-таки, болезнь испарилась, а симптомы, мучавшие меня давно, еще нет, потому что лечение в виде витаминов мне назначили только сегодня и я успела их только купить.

— Сколько я должна? — спрашиваю у водителя и лезу в сумочку, но он сообщает, что уже все оплачено.

Я выхожу из такси, хлопаю дверью и иду в подъезд. Поднимаюсь на лифте, засовываю ключ в замочную скважину и понимаю, что не могу открыть. Значит, Гордей дома.

Звоню в дверной звонок. Слышу шаги по ту сторону двери, а затем щелкает замок. Я молча захожу в квартиру, разуваюсь. Чувствую на себе взгляд Гордея, но никак на него не реагирую.

Глава 14

Я смотрю на Гордея, и внутри все холодеет. Он говорит о вазе так, будто она не имела ценности. Хотя еще минуту назад чуть не бился в истерике, возмущаясь тому, что она разбилась. Так же он планирует говорить обо мне? Сперва театрально сокрушаться, а потом — ну, все равно пора было, она болела…

Я сглатываю. Вижу, как он смягчается, тянет ко мне руки, как и всегда, чтобы обнять, но я отступаю. Это привычный жест, привычная забота от него. Но теперь я вижу все иначе. И не могу позволить ему к себе прикоснуться.

— Ты поздно, — замечает, окидывая меня взглядом. — Ужинала где-то?

— Да. — Я не уточняю, где. Пусть думает.

Вижу, как он мрачнеет и недовольно поджимает губы. Гордей — собственник. Всегда им был. Даже сейчас, даже после измены. Даже считая, что я скоро умру, он не может смириться с мыслью, что я не сидела дома, не варила ему борщ и не гладила рубашки. А была где-то там, возможно, с кем-то.

— Ты же помнишь, что тебе нельзя переутомляться. В любой момент… тебе может стать хуже, а рядом не окажется медицинского персонала.

Он так участливо это произносит, что если бы не я не знала, как он планирует жить после моей смерти, поверила бы. А так… только делаю вид. И в конце концов, признаюсь, потому что он и так может узнать от Ирки или своей Лизки, если они успели меня заметить в ресторане:

— Я была с врачом.

— С Никитой? — он не скрывает удивления.

Я киваю, и он мгновенно меняется в лице. Я вижу ревность. Нет, он не думает, что между нами что-то есть. Он слишком самоуверен для этого. И уверен, что я не способна на измену, что я слабая, больная, зависимая. От него, от нашей семьи и отношений, который давно изжили себя. Но сама мысль, что кто-то другой заботится обо мне, не дает ему покоя.

— Что вы делали в ресторане?

— Случайно встретились. Я пришла поужинать, а Никита меня заметил.

Я почти не вру. Со стороны, наверное, именно так и выглядело, особенно для Лизки и Ирки, которые пришли позже нас и могли видеть только как мы вместе уходим или как ужинаем.

— Случайно, значит. И как ужин?

— Обычно.

— Ты перестала следить за питанием? — спрашивает так, будто ему это еще важно.

— Никита сказал, это бесполезно.

— И ты поверила?

— Он мой лечащий врач.

— И все равно он не может помочь тебе.

Внутри меня начинает закипать злость. Гордей смотрит на меня сверху вниз, как на сломанную игрушку, которой осталось немного. Жалеет. Пытается держать под контролем, пока я ему нужна.

— Все нормально, Гордей, — я мягко улыбаюсь. — Скоро тебе не придется обо мне беспокоиться.

Я внимательно наблюдаю за ним, стараясь уловить хоть какие-то эмоции. Он замирает на секунду, словно анализирует мои слова, а затем его взгляде мелькает что-то похожее на тревогу, но тут же исчезает, сменяясь привычным выражением превосходства.

— Дурочка. В мире, знаешь, случаются еще чудеса, — отшучивается, якобы давая мне надежду.

А мне интересно, о каких чудесах он думает? Что я умру быстрее?

От ответа меня спасает резкий звонок его телефона.

Гордей раздраженно морщится, достает смартфон из кармана и смотрит на экран. На его лице отражается доля замешательства, проскальзывает легкая улыбка, а затем он коротко бросает:

— Я должен ответить.

Я киваю, делая вид, что мне все равно. Хотя на самом деле мне очень хочется знать, кто звонит и почему это так сильно его напрягает.

Гордей разворачивается и, вместо того чтобы ответить прямо здесь, направляется в ванную. Закрывает дверь, щелкает замком, наверное, чтобы мне не пришло в голову зайти.

Меня охватывает азарт. Осторожно подхожу ближе, задерживаю дыхание и прислоняюсь к двери. Но едва успеваю что-то разобрать, как Гордей включает воду. Шум заглушает все слова, не давая мне даже догадаться, о чем идет речь.

Но я и так знаю. Сердце предательски сжимается, дыхание сбивается, и я чувствую, как внутри меня поднимается липкий, удушающий страх. Он наверняка говорит с Лизой. Только вот о чем? Обо мне? О том, что скоро случится то, чего они ждут?

Я представляю, как она спрашивает: «Ну, что, ско-о-ро-о-о?» — растягивая гласные, как будто обсуждает погоду. А он? Он отвечает ей своим низким, уверенным голосом, может быть, даже с легкой улыбкой: «Да, осталось немного. Еще пару месяцев, и все будет нашим».

Меня трясет. Я хватаюсь за дверной косяк, чтобы не осесть прямо здесь, в коридорчике. Господи… Меня накрывает резким осознанием, что мысленно они уже похоронили меня. Обсуждают это, пока я хожу по той же квартире, дышу тем же воздухом, еще живая. Еще способная чувствовать боль.

На кухне вибрирует мой телефон. Я отхожу от двери ванной, сгребаю со стола свой телефон и вижу на экране имя “Марины”.

Не отвечаю, потому что мой лимит “делать вид, что все прекрасно”, закончился. Хочется устроить истерику, перебить посуду и разбить оставшуюся вазу о голову Гордея. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы так не сделать.

Глава 15

— Ты куда? — муж выходит из ванной как раз в тот момент, когда я набрасываю на плечи верхнюю одежду.

Смотрит на меня странно, хмурится. Я не помню, когда в последний раз выходила из дома после восьми.

Наверное, это было в какой-то прошлой жизни, потому что в этой максимум, куда я могла пойти — на встречу с подругами. И это было, преимущественно днем, потому что у кого-то есть дети, у кого-то ревнивые мужья.

Гордей меня не ревновал, но как-то особого желания идти куда-то ночью не было. Да и возраст не тот. Когда тебе за сорок, не впору ходить по ночным клубам или ресторанам. Вот я и не ходила.

— Марина позвонила, попросила приехать.

— Сейчас?

— Мне показалось, она расстроена.

— Дай мне пару минут, я переоденусь и вместе поедем.

Гордей начинает суетиться, а мне почему-то вдруг становится смешно. Интересно, если бы я сказала, что еду к любой другой подруге, а не матери его любовницы, он бы как-то по-другому отреагировал? Мне кажется, да.

— Не стоит, я уже вызвала такси.

Не дожидаясь ответа, выбегаю из квартиры и, когда выхожу из подъезда, действительно сажусь в такси, которое уже меня ждет.

Марина живет неподалеку. В паре кварталов от нас, так что ехать к ближайшему ресторану буквально пять минут.

По приезду расплачиваюсь с водителем и выхожу на улицу. Хлопаю дверцей, как мне кажется, слишком сильно, и мысленно извиняюсь перед таксистом. Настроение у меня ни к черту. Кажется, что все вокруг предали. Муж, сын, вероятно, дочь тоже. Про Лизу молчу. Я всегда считала ее второй дочкой. Родной и близкой. Пока не увидела в постели с мужем.

В ресторан захожу рано, приходится ждать Марину, но это даже хорошо. Я успеваю обо всем подумать. Прокрутить в голове несколько вариантов нашего разговора.

Марина приходит не как обычно, одетая с иголочки, а в домашнем костюме, без макияжа и укладки. Обычный хвостик на голове, уставший вид. Весь мой запал отстаивать себя пропадает, потому что мне отчего-то кажется, что никто нападать на меня не собирается.

Марина присаживается напротив. Заказывает воду и бокал вина. Смотрит на меня то ли виновато, то ли агрессивно, никак не могу уловить эмоции на ее лице, но в последнее время мы мало общались. Я со своей болезнью боялась куда-то выбраться, а она… не знаю даже, но почему-то мне не звонила. Может, потому что ее дочь спит с моим мужем. Просто раньше я этого не знала.

— Ты же все знаешь, — Марина не спрашивает, а утверждает.

— Знаю что?

— Что Лиза и Гордей… — она запинается, прячет взгляд в салфетках на столе, а затем смотрит на меня. — Они любовники, Лен.

— Вот как…

— Ты ведь знала?

— А что? Выгляжу не удивленной?

— Если бы не знала, отреагировала бы по-другому.

— И как же? Начала бы реветь и рвать на себе волосы? Устраивать истерику с битьем посуды?

Неожиданно для себя понимаю, что ничего из этого я так и не сделала. Вазу любимую Гордея разбила — это единственное, что я себе позволила.

— Нет, но… когда я узнала, я была в шоке.

Я усмехаюсь. Тот день, когда Марина узнала, я прекрасно помню. Мы праздновали день рождения Димки, собрали большую толпу гостей, заняли весь ресторан. Прямо перед поздравлением на сцене мне стало плохо, и я отошла в уборную, где услышала разговор Марины с дочерью.

“— Лиза, это ничем хорошим не кончится, — голос Марины, нашей с Гордеем подруги детства, звучал предупреждающе. — Ты так и останешься любовницей. Они вместе с самого детства. Гордей никогда не разведется с Ленкой. Он скорее руку себе отрежет или ногу. Так ему удобнее будет, чем без Лены.

— Ему не придется разводиться. Скоро все и так решится.

— Откуда такая уверенность?

— Осталось подождать несколько месяцев и мы с ним будем вместе, — самодовольно сообщала Лиза. — Ему даже разводиться не надо. Тетя Лена неизлечимо больна. Так удачненько все сложилось. Он как раз собирался ей сообщить, а она ему о болезни. Ну он и смолчал. Подождем немножко. Так лучше, чем начинать сейчас процесс. Это же с ней всем делиться. Родственников у тети Лены немного, но может что-то перепасть маме и сестре. Деньги могут туда пойти, а так — все останется в семье. В нашей с Гордеем новой семье.

— И ты хочешь сразу же выскочить за него замуж? Ты о моей репутации подумала вообще?

— Мам, ну конечно же я не буду торопиться… все же, нужно будет выдержать траур, но да, я стану главной в этой семье. Куда мне спешить? Вся жизнь впереди, — голос той, которая разрушила нашу семью, доносится уже отдаленно.”

Я вспоминаю этот разговор, будто слышала его каких-то пару минут назад. И поражаюсь, как не поняла все сразу, как вообще могла воспринять это за шутку. А я ведь и правда решила, что они видели, как я захожу в кабинку и как закрываюсь. Мой мозг словно не хотел воспринимать полученную информацию. И даже то, что Лиза говорила о болезни, никак на меня не повлияло, а ведь о том, что я больна, знал только Гордей, Оля и мой лечащий врач.

Глава 16

— Я бы хотела, Лен. Но это правда. Лиза сказала мне вчера. И она уверена, что это ребенок Гордея.

— А что, есть другие варианты?

Марина сначала не понимает, о чем я, затем спохватывается, будто вдруг поняла, что сказала что-то не то, а затем смеется.

— Да, я… в том смысле, что других вариантов нет. Сформулировала, конечно.

Она говорит что-то еще, а я понимаю, что мне неинтересно.

Какая, к черту, разница, что она скажет? Гордея это ребенок или… соседа какого-нибудь. Того факта, что мой муж спал с другой это не изменит.

— Лен… — Марина участливо всматривается в мое лицо. — Мне правда жаль… если я хоть что-то могу сделать, ты только скажи.

— Пусть сделает аборт, — проговариваю, отрывая взгляд от входной двери, куда, оказывается всматривалась, будто ждала, что вот сейчас кто-то зайдет и скажет, что все это шутка.

Перевожу взгляд на Марину, вижу, как она меняется в лице, смотрит на меня так, словно не верит, что я это сказала.

— Что?

— Аборт, Марин… пусть Лиза сделает аборт. Зачем ей ребенок? Гордей женат, у него двое взрослых детей. Хочет еще? Так… с законной женой пусть планирует.

— Но… ты ведь не хотела и потом… — она растерянно хмурится. — Ты ведь больна?

Мне хочется рассмеяться. Расхохотаться от боли, которая тисками сжимает мое сердце.

— В смысле, что… Гордей же все равно хочет ребенка, а тут вот как все сложилось.

— Удачно, да, Марин?

— Я не в том смысле, — поспешно говорит она. — Просто ты ведь не сможешь больше… родить. А он хочет.

Вот оно, оказывается, как все просто. Я, оказывается, уже не могу родить, а ее молодая здоровая дочка вполне! К тому же, я умираю, могу и место освободить. Тем более, дети выросли, давно съехали, особо отцовской помощи не требуют. Единственное, что мешает голубкам быть вместе — я.

— И Лиза уже беременна. Удачно все, Марина. Осталось только венки заказать и место на кладбище для больной подруги купить и все, жизнь дочери можно устраивать.

— Зачем ты так? — говорит даже укоризненно, поджимает губы. — Я ведь… не со зла.

Сначала я так и подумала, что Маринка, возможно, решила рассказать мне, поделиться, чтобы я знала. Так ведь, в конце концов, и поступают верные подруги, но… мне почему-то не верилось, что она переживает обо мне.

Скорее, протаптывает дорожку дочери, стараясь подвинуть больную подругу.

Я поднимаю руку, чтобы позвать официанта. Я ничего не заказывала, только попросила стакан воды, но прошу счет.

— Ты сможешь… — она поджимает губы. — Оплатить мое вино?

Я не отвечаю, потому что официант как раз приходит с папочкой. Приносит общий счет, куда включен бокал Мариныного вина, к которому она так и не притронулась.

Я бросаю купюру на стол, покрывающую с лихвой весь счет. Марина при этом молчит, а я вместо того, чтобы уйти, как планировала, спрашиваю:

— У тебя какие-то проблемы?

Марина хмурится, потом смотрит на уголок купюры, торчащей из папки и мотает головой.

— Нет, я просто забыла дома кошелек, а деньги все с карты сняла.

Я прекрасно знаю, что у Марины около четырех карт разных банков, потому что она работает, у нее несколько ювелирных магазинов, где делают украшения под заказ. Наши с Гордеем новые обручальные кольца как раз оттуда. Мы сменили их на прошлую годовщину. Нам их подарила Марина. Ей нужны были первые выставочные работы для продвижения своего бренда, а нам очень понравились кольца. Утонченные, символические. Помнится, я первой убедила Гордея сменить наши старые на новые. А теперь думаю, может, зря?

— Лен… — она закусывает губу. — А ты правда больна?

***

— Ты быстро сегодня.

Вместе с тихим шепотом на талию ложится тяжелая горячая рука. Еще утром мне была важна поддержка мужа. Я хотела, чтобы он вот так, по-свойски обнял, прижал к себе, занялся со мной сексом, в конце концов, ведь болезнь была, да, но ведь и я была женщиной. А теперь…

— Не надо.

Убираю его руку со своей талии, отодвигаюсь.

— Плохо себя чувствую.

Слышу тяжелый выдох, возню. Пара минут и Гордей чуть-чуть тянет на себя одеяло.

— У Маринки все хорошо? Ты так резко сорвалась и быстро вернулась.

— Позвони ей, спроси. Она и твоя подруга тоже.

Повисает тишина. Не знаю, о чем думает Гордей, а я раз за разом прокручиваю слова Марины в голове.

“А ты правда больна? Не подумай, что я спрашиваю, чтобы убедиться, я просто… шокирована! Ты ничего мне не сказала”

Наверное, и к лучшему, что не сказала, но понимаю это только сейчас. Как и то, какие люди меня все это время окружали.

“Я правда больна, Марин. И Гордей скоро будет свободен, не переживай. Богат и свободен. Идеальный кандидат в мужья для твоей дочери”

Глава 17

Гордей

— Да! — рявкнул недовольно в трубку, совсем не заботясь о том, что может разбудить жену.

Она, в конце концов, полночи не спала, просидела в ванной, а потом, когда вышла, легла на краешек кровати и пролежала там так довольно долго. Даже не укрылась. Просто лежала, словно о чем-то думала.

И Гордей тоже думал.

Какого хрена приключилось и почему ему тоже не спалось, он не понимал. Просто лежал, смотрел в потолок, а потом все-таки укрыл Лену и, убедившись, что она не сбрасывает одеяло, отвернулся и уснул.

А теперь его разбудил телефон. Будильник он так и не поставил, забыл, так что кто-то с работы решил его донять. А ведь он был директором. Он и только он решал, когда ему приходить на работу, но его помощник так, очевидно не думал.

— Гордей Борисович, у нас тут чп, нужно срочно ехать на объект, там что-то с оборудованием, строители бастуют.

— И что? — Гордей спросонья ничерта не понял.

— Как что? Вам ехать нужно, со мной они по телефону отказались разговаривать. Сказали, там что-то не так и хотят видеть только вас.

— И что ты предлагаешь мне? Тридцать километров ехать, чтобы поговорить с парой строителей? Скажи, что уволишь их нахрен, да и все!

Гордей отключился. Устало растер лицо и кое-как встал с кровати. Спину от сна в неправильной позе сводило спазмами, а голова от недостатка сна раскалывалась.

Он посмотрел на жену, мирно посапывающую на кровати и даже позавидовал ее крепкому сну. Он тут орал, как ненормальный, а ей — хоть бы что. Лежит себе, словно…

У Гордея засосало под ложечкой. Он вдруг остановился, замер посреди комнаты и развернулся к кровати, всматриваясь в лицо Лены тщательней. Отсюда было видно только ее неподвижную позу, так что ему пришлось подойти ближе. А затем и наклониться к ее лицу, но и так ничего не было понятно. Она не двигалась, ее веки не подрагивали, словно…

— Господи…

Гордей едва не упал, когда Лена неожиданно открыла глаза и посмотрела на него. Он отошел на пару шагов, зацепился за тумбочку и с трудом удержался на ногах.

Лена обеспокоено приподнялась на локтях и посмотрела на него удивленно.

— Все в порядке?

— Да, я… поцеловать тебя хотел, прежде чем уйти, — нашелся с ответом. Не говорить же, что хотел проверить, жива ли она.

Лена нахмурилась, а затем откинулась на подушку и отвернулась.

— Я еще посплю.

Несколько минут Гордей так и стоял, держась за тумбочку, а затем, раздраженно отдернув руку, пошел к выходу из спальни. Надо же… она даже не соизволила его поцеловать на прощание.

После кофе стало легче. Мозг включился в работу, и Гордей перезвонил своему помощнику.

— Ну что там, Лева?

— Все то же, Гордей Борисович. Отказываются. Увольнение их не пугает.

Гордею хотелось сказать “Ну и уволь их всех к херам”, но он сдержался, потому что работать кому-то надо. У них и так проблемы в последнее время появились с персоналом. Те требовали повысить зарплату, те с безопасностью выносили мозг. Гордею это все не нравилось, так что разговаривал с персоналом преимущественно не он, а его заместители. Но теперь…

— Я приеду, — зачем-то на это подписался.

Сборы прошли быстро. Затем схватил ключи и выехал. Уже по дороге пришлось искать адрес. Он даже помощнику собрался звонить, чтобы уточнить, туда ли едет, но в конце концов нашел. Ну а что? Он все помнить должен, что ли? У них этих объектов… и персонала, и других локаций, которые они только будут использовать под застройку…

Дорога выдалась непростой. Он то и дело останавливался на заправках, чтобы выпить кофе, а когда, наконец, доехал, то его взгляду предстала очень невеселая картина. Люди сидели без дела. Кто-то курил, кто-то просто говорил, а ведь в этот момент каждому из них шла зарплата! За что он, спрашивается, платил?!

— В чем дело? — сразу перешел к главному.

Мужики даже не засуетились, посмотрели на него равнодушно и дальше занялись своими делами. Только один к нему вышел. Его он уже видел, главный здесь, руководит стройкой.

— Здравствуйте, — он протянул Гордею руку в перчатке. — Мы вас ждали.

— Да? Незаметно. В чем проблема? Почему остановили стройку?

— Так… парня у нас увезли, вам не сказали? Из-за бракованного инструмента травмировался.

Мужик стал рассказывать ему о том, как это произошло, в чем именно проблема и так далее. Сыпал терминами, в которых Гордей нихрена не понимал, говорил о необходимости контроля и замены. Чего именно, он так и не понял. Зато понял, что совсем ничего не знал о ходе строительства.

Да он и не должен! У него для этого есть специально обученные люди. Они и разбираются. И инструменты тоже покупают они. С чего они взяли, что Гордей может им помочь, он так и не понял. Но стоял, слушал, а в конце просто сказал:

— Все решим!

И улыбнулся, пожал руку, наплел еще кучу обещаний. Его провожали, как кого-то важного. Он и был важным для них, главным, настоящее руководство. Гордею это льстило.

Глава 18

Мне удается услышать, что Гордей уезжает на один из объектов совершенно случайно. После того, как Гордей разбудил меня своим взглядом и присутствием, я уже не смогла уснуть, а потому встала, приняла душ и почти вышла из комнаты, но услышала разговор мужа с помощником.

А теперь смотрю за тем, как машина Гордея выезжает с территории.

Я медленно подхожу к окну, прячась за занавеской, и вижу, как его машина сворачивает на дорогу. Смотрю ему вслед, пока он не исчезает из поля зрения, а потом закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

У меня есть время.

По крайней мере, часов пять, пока он не вернется. А значит, пора действовать.

Я быстро переодеваюсь, выбирая что-то удобное, но не слишком повседневное. Деловой костюм был бы слишком официальным, а вот легкие брюки, свитер и плащ — самое то. Вполне уместно, если мне вдруг придется соврать, что я просто решила зайти в офис к мужу "просто так", соскучилась по атмосфере работы.

Но я не просто так туда еду.

Я вызываю такси и, пока жду машину, проверяю в телефоне новости о компании Гордея. Официально все стабильно — новые проекты, расширение, строительство жилых комплексов. Но вот что-то мне подсказывает, что на самом деле все не так гладко.

Такси подъезжает быстро, и я сажусь, открывая приложение, чтобы смотреть за приближением к нашей компании.

Когда-то она была нашим общим детищем. Мы с Гордеем строили ее вместе, он всегда был лицом компании, а я — больше тенью, но не менее важной частью. Я вела бухгалтерию, контролировала финансовые вопросы, пока он занимался стратегией.

Но в какой-то момент он отстранил меня. Сначала постепенно, затем решительно. Сказал, что мне лучше сосредоточиться на доме и семье. Я согласилась — мне казалось, что это правильно. Мы тогда мечтали о втором ребенке, и я действительно не хотела разрываться между работой и личной жизнью.

А теперь… Теперь, похоже, он об этом не вспоминает. Теперь он хочет третьего ребенка, но не со мной. Теперь у него будет третий ребенок. С другой.

От этой мысли меня передергивает.

Через двадцать минут такси останавливается у здания компании.

— Подождать вас? — спрашивает водитель, но я качаю головой.

— Нет, спасибо.

Если мне придется отсюда удирать, я найду другую машину.

Я вхожу в холл, и меня охватывает странное чувство — смесь ностальгии и предчувствия чего-то не очень хорошего. Здесь ничего не изменилось — те же строгие линии интерьера, холодные мраморные полы, стеклянные двери. Только теперь я чувствую себя чужой в месте, которое когда-то было моим.

Девушка на ресепшене смотрит на меня с удивлением.

— О, Елена Анатольевна… — Она улыбается, но в ее взгляде читается непонимание. — Вы к Гордею Борисовичу?

— Нет, — отвечаю я так спокойно, будто это самое естественное дело в мире. — Мне нужно в IT-отдел.

Она моргает, явно не ожидая такого.

— В IT?

— Да, — я мягко улыбаюсь, опираясь на стойку. — У меня… пара вопросов.

Она явно колеблется, но потом решает, что раз я жена ее босса, значит, имею право.

— Хорошо. Вам вызвать кого-то из отдела или…

— Нет, я сама зайду. Мне так удобнее.

Я направляюсь к лифту, пока она не передумала.

IT-отдел находится на восьмом этаже. Гордей всегда относился к этому подразделению с пренебрежением — он был человеком старой закалки, не любил всю эту "компьютерную возню". Но именно эти ребята хранят все цифровые данные компании. А если мне нужно что-то узнать, то лучше начинать именно с них.

Лифт останавливается, и я выхожу в коридор.

Здесь всегда было немного тише, чем в других частях офиса. Программисты — народ замкнутый, сидят по своим капсулам, уткнувшись в мониторы.

Я захожу в общий кабинет, и несколько пар глаз отрываются от экранов.

— Здравствуйте, — говорю я с легкой улыбкой.

Первым меня узнает один из ведущих специалистов — Антон. Мы с ним когда-то не так, чтобы дружили, дружбу я с мужчинами, все же, не заводила, но общались хорошо. Он помогал мне, когда я не могла справиться со своей частью работы. Правда, работал он тогда в финансовом, а не в IT.

— Оу, Елена Анатольевна… Вам чем-то помочь?

— Да, — я киваю и опускаюсь на ближайший стул. — Скажи мне, Антон, как у нас дела с финансами?

Он моргает.

— В смысле?

— В буквальном, — я смотрю ему прямо в глаза. — Насколько все… хорошо?

Он явно нервничает, смотрит на коллег, хотя они не могут нас слышать, потому что сидят далеко, потом снова на меня.

— Ну, это скорее вопрос к финансистам…

— Я знаю. Но мне кажется, что вы тоже можете кое-что рассказать. Вы же мастера искать все, что нужно.

— А оно… точно нужно?

Он смотрит внимательно, затем кивает на свой кабинет. Нас и так не могут слышать, но Антон страхуется дополнительно.

Глава 19

Гордей

Гордей вышел из переговорной, расстегивая манжеты рубашки. Совещание вымотало его хуже обычного — все эти подрядчики, юристы, кипа бумаг, претензии. Все, как всегда, придется решать самому. Он остановился у стойки, где помощник протягивал ему расписание встреч, на которые ему, честно говоря, идти не хотелось от слова совсем.

В отпуск бы сейчас, как и предлагала Лена месяц назад. Бросить все и смотаться на моря. Тогда он отказался, потому что не хотел уезжать с женой и оставлять Лизу, а теперь вот… задумался.

— А, глянь-ка, Лева, мне путешествия на двоих. На море куда-то, к теплу… чтобы солнце, пляж и никаких идиотов с переговорами.

Его помощник замер, нахмурилися и поджал губы.

— Что, Лева? Почему у тебя такой вид, будто ты помидор зеленый съел?

Помощник сглотнул, поерзал на месте, а потом выдал:

— Ваша жена в IT-отделе.

Гордей нахмурился. Вчера об этом ему говорил юрист, сегодня — помощник. А завтра? Секретарша? Почему он не знает о передвижении собственной жены от нее самой?

– Она что там забыла? — резко спросил, как будто его помощник мог быть в курсе.

Лева пожал плечами.

— Вроде бы просто разговаривает с сотрудниками.

— Какими сотрудниками?

— Ну… — Лева закусил губу, явно не зная, как сказать аккуратно. — Видели ее с Егором.

Гордей моргнул. Егор… этот парень был одним из ведущих айтишников. Молодой, перспективный, чертовски уверенный в себе. Когда-то он мелькал на общих встречах, но Гордей особо его не запоминал. А теперь вот вдруг вспомнил. И даже внешность его всплыла в воспоминаниях. Высокий, поджарый… неужели Лена туда ходит к нему?

Он раздраженно качнул головой.

— И что она там делает?

— Никто не знает.

И вот тут-то Гордей и понял, что задал этот вопрос вслух. Раздраженно пихнув планшет Леве, отправил его работать, а то тоже… приноровился, как и остальные, нихрена не делать.

– Понял. Иди работай.

Лева кивнул, но оставил его с неприятным осадком. Второй раз. В IT-отдел. К Егору или бог его знает к кому еще.

В груди что-то сжалось — ерунда, конечно, но хрен там. Поднявшись на нужный этаж, Гордей вышел из лифта в коридор и неожиданно увидел ее. Лену.

Она выходила из отдела рядом с этим самым Егором — чуть повернутая к нему, с легкой улыбкой. Он смотрел на нее, как Гордею показалось, слишком внимательно.

Паренек был молод — лет на десять моложе Гордея. И слишком раскованный, судя по всему. Не зря ведь он так веселился и даже смеяться начал, когда Лена что-то сказала.

«Что, сука, веселого?» — пронеслось в голове.

Гордей нахмурился, напрягся, но не успел подойти, потому что его отвлек звонок телефона. Лиза.

Он собирался сбросить, потому что его законная жена прямо сейчас, судя по всему, собиралась сесть в лифт на другой стороне коридора и куда-то уехать с парнем, который годится ей едва ли не в сыновья! Но сбросить он не смог. У них с Лизой как-то не ладилось в последнее время и подливать масла в огонь ему не хотелось.

— Любимый! — тут же услышал в трубке и как-то резко захотелось подальше отодвинуть телефон. Что-то… его напрягало.

Гордей выдохнул, отпуская непонятное чувство, засосавшее его под ложечкой, когда он увидел Лену в компании с другим, и спросил:

— Что случилось?

— Мне нужна твоя помощь.

Он поджал губы, попытавшись вспомнить, когда здоровая молодая Лиза звонила ему просто так, а не чтобы попросить помощь. А еще вдруг напрягся, вспоминая, когда же ему в последний раз звонила умирающая жена. Вообще звонила, не попросить помощь, а поговорить. И не смог.

— Лиза, я занят.

— Ты всегда занят, — обиженно проворковала в трубку. — А у меня, между прочим, важный разговор для тебя, Гордей. Очень важный. Это изменит все.

— Если это об очередной сумочке, браслетике или…

— Нет! — голос Лизы звучал уверенно. — Этот разговор о том, что важно для нас обоих, но для тебя — в первую очередь.

— Ладно… давай вечером. В четыре я тебя заберу и поедем… куда-нибудь.

В городе они светиться не могли, но Гордей периодически брал Лизу за город, вез в ресторан и они там разговаривали.

— Буду тебя ждать, любимый.

Гордей не ответил. Сбросил звонок и посмотрел туда, где только что стояла Лена. Но там ее уже не было. А к концу дня он уже и думать забыл об утреннем эпизоде, потому что его затянули рабочие вопросы. Такое ощущение складывалось, что у них идиоты работали. Кто-то в последнее время рылся в их отчетностях, но никто не мог понять, откуда растут ноги.

Он как раз собирался уезжать, потому что уже опаздывал к Лизе, но зачем-то, кто бы его спросил зачем, он решил подняться в IT-отдел.

Злость подкатывала к горлу, пока он поднимался на этаж. Второй раз за день. К Егору. Хрен знает, зачем. Поговорить ему хотелось или убедиться, что Лена уже ушла. Он был в этом уверен. Ну что ей там делать едва ли не до вечера?

Глава 20

Лена

Я не сразу понимаю, что он только что сказал. Не сразу доходит, что Гордей на полном серьезе сейчас обвиняет меня в том, что у меня есть любовник.

Любовник.

Я смотрю на него. На его лицо, перекошенное от злости. На его сжатые кулаки, на губы, поджаты так, что в уголках появились морщины. И вместо того, чтобы взорваться, вместо того, чтобы накричать на него, мне вдруг хочется рассмеяться.

— Любовника? — переспрашиваю я, не скрывая иронии.

Гордей делает шаг вперед, будто пытаясь подавить меня своим присутствием.

— Ты что, думаешь, люди слепые? Думаешь, никто не видит, как ты тут с молоденькими айтишниками воркуешь?

Я моргаю.

— Воркуешь?

— Да! — почти рычит он. — Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Вся компания говорит только об этом!

— С чего бы им говорить об этом? Я каждый год прихожу в IT-отдел, чтобы проверить отчетности, Гордей. Ты разве забыл, что я хорошо разбираюсь в финансах, а IT-отдел здорово помогает все структурировать и проанализировать.

Вижу, как в его взгляде мелькает осознание и с горечью понимаю, что еще год назад все было по-другому. Я спокойно приходила в IT-отдел, брала отчеты, составляла графики, анализировала. Гордей знал об этом, а теперь, уверена, судит по себе. Если он смог изменить, то и я обязательно смогу.

— Ты вообще себя слышишь? — мой голос мягкий, чуть удивленный, именно такой, какой был бы у прежней Лены, если бы муж устроил ей сцену ревности.

— Что?

— Ты правда думаешь, что я могу изменить тебе? — я чуть прикасаюсь к его рукаву, как делала раньше, когда он приходил раздраженный, и мне нужно было его успокоить.

Гордей смотрит на меня внимательно, пристально, словно пытается разгадать что-то, чего нет.

— Лена…

— Ты меня знаешь лучше всех. Разве я способна на это?

Он медлит, и я вижу, как в нем борются две эмоции. Первая — это подозрение, которое уже засело в его голове. Вторая — его привычка видеть во мне ту Лену, которая всегда была на его стороне, была верной, преданной женой.

Я легонько сжимаю его запястье, успокаиваю. А сама внутренне переживаю шторм.

— Ты устал. Тебя вечно дергают с работы. Давай сегодня просто поедем домой и забудем об этом разговоре?

Я вижу, как он сглатывает, как пытается подобрать слова, но в итоге просто вздыхает.

— Просто все говорят…

— И что? Пусть говорят. Разве нам с тобой это важно?

Он молчит, но его плечи расслабляются.

— Давай так, — продолжаю я, будто ничего не случилось. — У нас скоро годовщина. Давай сделаем что-то особенное? Просто ты и я. Без работы, без этих разговоров. Как раньше.

Гордей смотрит на меня с явной растерянностью. Видимо, такой поворот он точно не ожидал.

— Как раньше?

Я киваю.

— Мы можем поехать в ресторан, провести вечер вместе. Вспомнить, как все начиналось.

Он немного напрягается, словно не знает, стоит ли соглашаться.

— Ты правда хочешь этого? Ты ведь говорила, что хочешь праздник. Большой и пышный, с гостями.

Я улыбаюсь чуть шире, тянусь и касаюсь его щеки — как когда-то давно. Как когда-то, когда он еще был верным мужем, а я любящей женой.

Господи, так легко поверить в иллюзию, когда человек рядом смотрит на тебя вроде бы по-прежнему. И ревнует почти так же сильно, как и тогда, когда вы встретились впервые. Я отворачиваюсь, смаргиваю, чтобы не утонуть в этой чертовой иллюзии, которую он мне дает, возможно, сам не подозревая.

Я действительно, как он и говорит, хотела праздник. Чтобы сообщить всем и каждому о том, как сильно люблю этого человека. Сейчас же… я хочу разделить это мгновение только с ним. Хочу видеть выражение его лица, когда вместо подарка он узнает о том, что у него больше ничего нет.

— Я передумала, хочу провести этот день наедине с тобой.

Он кивает, почти автоматически, но я вижу, что мой ответ его удовлетворяет. В его глазах вспыхивает что-то похожее на уверенность.

— Хорошо. Давай выберем ресторан, я забронирую.

— Я уже выбрала. Сюрприз, но тебе понравится.

— И никаких гостей?

— Ни единого. Гордей… это день только для нас, верно? Не для посторонних. Я… отозвала разосланные заранее приглашения.

— Хорошо.

— Елена Анатольевна, — из кабинета выходит Егор. — Мы продолжим или на сегодня все?

Я смотрю на мужа. Жду ответа от Гордея, ведь я предложила ему провести время вместе.

— Я… не могу сегодня, Лен. Вызвали на объект, понимаешь? Там что-то снова стряслось, надо ехать.

— Я скоро подойду, — отвечаю Егору.

— Прости, Лен, — он как-то нервно клюет меня в нос и быстро прощается, будто забыв о том, что пять минут назад устроил мне здесь сцену ревности.