Развод не дам. Карма

Глава 1

Марат

Аэропорт Джона Кеннеди только в первый раз поражает воображение. Когда идёшь по нему десятый раз уже не так впечатляет. Скоро домой, стажировка подходит к концу. Соглашаясь, не думал, что стану так скучать по Москве. Каринка прислала фотографию грамоты — получила за участие в английской олимпиаде. У них сейчас глубокая ночь, а то позвонил бы, поздравил. Здесь принято хвалиться успехами детей, как своими собственными. Я не хвастаюсь, просто горжусь. Жаль, что с сыном отношения на ещё большем расстоянии: Алёна переехала с мужем в Испанию. Разрешение на выезд я дал без проблем, но с условием — позволять общаться с Костей. Она возражать не стала, только общение наше… Слишком поверхностное. Оно и понятно, откуда взяться теплоте, когда видимся два раза в год, а в остальное время пытаемся поддерживать видимость переписки? Ему девять, возраст сложный, но это не моё решение — жить в другой стране. Первый год после развода с Агатой я часто с Костиком виделся, а потом Алёна личную жизнь устроила и махнула хвостом.

Вздыхаю, идя через толпу к выходу. Первый год после развода помнится смутно. Пил, едва не вылетел с работы, жалел себя, ненавидел себя, снова жалел. Пытался вымолить прощение у Каринки. Ревновал Агату. Вёл себя пиздец как жалко, вспоминать стыдно. С тех пор отношения строить не пытался, ни к чему. Секс — да, для здоровья и разрядки. И так хорошо живётся, нахуй углубляться в дебри.

Двери уже в нескольких метрах, когда девушка, идущая впереди, вдруг резко подгибает ногу и начинает падать. Хватаю, не успев подумать. Выпрямляю, улыбаюсь: красивая. Кареглазая шатенка с очаровательной родинкой на щеке.

— Всё в порядке? — спрашиваю на чистейшем английском. Она нервно ведёт плечом, отпускаю. Смотрит вниз, раздражённо цыкает.

— Каблук подвернулся. — Водит каблуком по полу туда-сюда, мрачно констатирует: — Супинатор сломался. Чёрт, только второй раз надела эти туфли!

— Сочувствую. Может, угостить вас кофе, чтобы немного подсластить горечь потери?

— Кофе? — Она мрачно смотрит на меня. Потом на туфли. — Тут и виски будет мало.

— Можно и виски. — Подхватываю её чемодан, поправляю свою сумку, сползшую с плеча. — Марк.

Странным образом «Марат» у американских коллег преобразилось в Марк, я спорить не стал. Пусть называют так, как удобно, без разницы.

— Валери. — Протягивает руку, серьёзно пожимаю. — Ты — пилот?

— Да, — киваю и начинаю пробираться к выходу. — А ты?

— Врач. Прилетела на симпозиум. — У неё лёгкий акцент, не могу разобрать, какой. То ли южные штаты, то ли великобританский. — Выступаю с докладом через два дня.

— Через два дня я буду в небе над Атлантикой.

— Звучит интересно.

— И выглядит тоже. Как-нибудь покажу тебе небо в кабине пилота.

— Конечно, — саркастично отвечает она. Смотрю сверху вниз. Мне до плеча, но хрупкой не выглядит. Взгляд уверенный, походка — тоже, несмотря на сломанный каблук.

— Ты хирург? — открываю перед ней дверь, пропускаю вперёд.

— Умею обращаться со скальпелем.

Валери не выглядит охотницей за приключениями, но что-то в её взгляд чётко даёт понять, что эту ночь она не против провести со мной. Не спрашивает, куда мы едем, когда садится в такси. И ни слова не говорит, когда поднимаемся в мой номер. Нравится такая покладистость. Взрослые люди, которые понравились друг другу с первого взгляда.

Наливаю обоим виски, пока она уходит в ванную. Возвращается в халате, берёт свой стакан. В вырезе видны тонкие ключицы, невысокая грудь приятно обтянута тёмно-синим вафельным хлопком.

— Ты чётко даёшь понять, чего хочешь, — хмыкаю, откровенно рассматривая. Пальцы на ногах очень аккуратные, покрыты бесцветным лаком.

— А что, есть смысл в прелюдиях? Я могу поломаться для видимости, если ты хочешь почувствовать себя завоевателем.

От её слов пробирает горячая дрожь. Соприкасаемся стаканами, выпиваем. Её губы влажно блестят, и на вкус — терпкая вишня. Ладонь ложится на шею, зарывается в волосы, я притягиваю к себе, целуя глубже. Желание проходит волной жара по телу. Приходится сделать усилие, чтобы остановиться.

— Не скучай, я быстро.

Правда быстро. Раздеваюсь, бросая одежду на стиралку. Становлюсь под душ, размазываю пену, быстро смываю. Сердце колошматит о рёбра. Быстро вытираюсь, обматываю полотенце на бёдрах, выхожу. Валери уже лежит в постели, халат — на банкетке в изножье кровати. Кожа в свете ночника кажется матовой. Одеяло натянуто по грудь, в руке — новый стакан, на тумбочке стоит бутылка и лёд. Подхожу к кровати и останавливаюсь, давая рассмотреть во всей красе. Она смотрит открыто, не смущаясь. Приподнимает бровь, останавливая взгляд на полотенце. Медленно его снимаю, кладу рядом с халатом. Под откровенным взглядом член начинает подниматься.

— Нравится? — Голос проседает. Подхожу ближе, беру свой стакан.

— Нравится, — кивает она и откидывает одеяло в сторону. Один глоток, стакан возвращается на тумбочку, а я достаю из неё презерватив и упираюсь коленом в кровать. Моя очередь рассматривать. Аккуратная круглая грудь, плоский живот, полоска волос на лобке, а ниже всё гладкое. Как люблю.

— Нравится? — спрашивает насмешливо. Отвечаю поцелуем. Терзаю губы, смешивая вкус, влажно вожу языком, ложась сверху. Она горячая, жжётся. Скользит подо мной, извивается, сладко постанывает, когда пальцы начинают ласкать клитор. Как хорошо настроенный инструмент, звучит идеально. Внутри приятно тесная, и пахнет так, что голова кругом. Удобнее устраиваюсь между широко разведённых ног, оттягиваю нижнюю губу, ловлю взгляд. Одной рукой упираюсь в изголовье, другой помогаю себе.

Охуенная. Она охуенная. Движется так, как необходимо, стонет в такой тональности, что волосы на затылке приподнимаются. Гладит, сжимает, подмахивает, моментально подстраиваясь под нужный ритм. Тело живёт своей жизнью. Бёдра непрерывно двигаются, губы водят по шее, ловят соски. Так хорошо, что пульсирует в паху почти болью. Валери уже стонет в голос, упираясь затылком в подушку. Ещё, ещё и ещё. С силой насаживаю на себя. Оргазм простреливает позвоночник, яйца поджимаются с такой силой, будто никогда не опустятся обратно. Она сжимает внутри, пульсируя, словно досуха выпивает. Падаю рядом и довольно улыбаюсь. Перевожу дыхание, восстанавливаю силы для второго забега. Валери скрывается в ванной, выходит из неё полностью одетая. Привстаю на локте.

Глава 2

Лера

Когда Полинка позвала в гости, сперва хотела отказаться. Её попытки свести с кем-то уже поперёк горла, честное слово. После долгого рабочего дня, когда стоишь на ногах над прозекторским столом, хочется надеть пушистые носки, забраться на диван с ногами и смотреть какой-нибудь американский сериал под бутылочку вина. Но подруга была настойчива и обещала какого-то сногсшибательного мужика.

— Знаю я твоих идеальных мужиков. От них зубы болят, как от сладкого. А я только недавно кариес на восьмёрке вылечила.

— Этот не идеальный! Не, на внешность конечно шикарен, чуть хуже Карена. Но вот в прошлом у него развод и два ребёнка.

— Ох, нашла неидеальность. Нахер мне такое счастье?

— Он умудрился ребёнка ещё и на стороне заделать, пока в браке был.

— Поль, пиар-менеджер из тебя никакой. Даже не так: ты худший пиарщик года. Кого такое мудло заинтересует?

— Так и я о том! Он сейчас прям солнышко! Одинокий, задумчивый. Так и просит всем своим видом приласкать и подлечить душу.

— Поль, я похожа на жилетку? Скорее, в ещё большие комплексы загоню и буду права.

— Просто посмотри. Мне кажется, вы бы смогли стать отличной парой.

— Я приду только ради тебя. Не жди, что он меня заинтересует, я не люблю подобных мудаков, пусть они сто раз раскаялись.

И вот теперь я сижу напротив Марата, смотрю на его губы и понимаю, что отлично помню, как он целуется. Слишком хорошо целуется, зараза. Та короткая встреча в Нью Йорке долго ещё вспоминалась. Обычно я не прыгаю в постель к первому встречному, но тут наложилось одно на другое: стресс перед конференцией; мысли об одиночестве в течение длинного перелёта, которые завершились уверенностью, что я ещё очень даже ничего; сломанный каблук и красавчик с лондонским акцентом. И секс был хорош, даже очень. Повторила бы, только правда хотелось выспаться.

— Чем ты занимаешься? — спрашивает он непринуждённо. Рука с бутылкой замирает у моего бокала, в глазах — насмешка. В прошлый раз не разглядела, какого удивительно бирюзового цвета его глаза. Сдвигаю бокал, чтобы налил.

— Лера у нас страшный врач! — Полина смотрит на нас с видом заправского сводника.

— Патологоанатом, — отвечаю и внимательно наблюдаю за реакцией. Горлышко брякает о стакан.

— Со скальпелем, значит, умеешь обращаться, — хмыкает он и приподнимает бровь.

— В случае чего могу идеально кастрировать, — отвечаю, сладко улыбаясь. Да, он красив, да, у нас был секс, но это не значит, что я должна снова прыгнуть в его постель, в полёте расставив ноги.

— Жестоко, — улыбается он ещё шире. Как скулы не свело?..

— А что дети, Марат? Общаешься или просто платишь алименты? Или не платишь, потому что бывшая на них жировать будет?

Отрезаю кусочек мяса, отправляю в рот. Кажется, или на мгновение в глазах печаль мелькает? Надо же, это интересно.

— С дочкой общаемся, сын живёт с мамой в Испании. Видимся редко. И да, алименты я плачу обоим. У тебя, как понимаю, детей нет?

— И уже не предвидится. Не у всех жизнь заключается в детях.

Давно смирилась с тем, что матерью мне не стать. И тему эту развивать, тем более с незнакомым мужиком, не собираюсь.

— А мы хотим детей, да, Карен? — Полина трётся щекой о его плечо. — Но позже.

Можно говорить «позже», когда тебе двадцать три. Когда тридцать шесть уже не так оптимистично настроен. До сих пор удивляюсь, как с Полиной подружилась. Познакомились банально, в очереди к гинекологу, и уже два года дружим, без оглядки на разницу в возрасте.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю Марата. — Мне тридцать шесть.

— Правда? А я думал, двадцать пять. — И снова эта лучезарная улыбка. — Тридцать девять. Идеально, правда?

— Смотря для чего.

— Да для всего. Для секса самый возраст: уже знаешь, что и как хочешь от партнёра, а партнёр — не восторженный щенок, который только и умеет, что в одной позе три часа трахать.

— Какие откровенные разговоры для первой встречи, — тяну насмешливо и отпиваю вина. Полусладкое, мягкое, приятное. Карен усмехается, Полина смотрит во все глаза, а я о них вообще не сразу вспоминаю.

— Предпочитаю говорить прямо. Или нужны прелюдии? Могу поломаться, сделать вид, что не знаю, что такое секс, если тебе так будет проще.

— Только для секса? — игнорирую его выпад, хотя под кожей пробегают колкие мурашки и скручиваются внизу живота. Я помню, как он может трахать, и хорошо, что это не три часа, потому что после такого интенсивного марафона с Маратом я едва ли смогла бы ходить.

— Для отношений тоже. Потому что к нашему возрасту уже есть опыт, мы уже успели научиться на ошибках. К сожалению, часто на своих.

— Может, сразу предложение сделаешь? — фыркаю, приступая к салату.

— Нет, я слишком мало тебя знаю, чтобы знакомить с родителями. — Он говорит серьёзно, но в глазах пляшут черти. Невольно улыбаюсь, качаю головой. Ужин продолжается под нейтральные разговоры, но я чувствую его взгляд на себе. Полина зовёт на балкон покурить. Я хоть и бросила год назад, иду постоять за компанию, отлично зная, что ждёт впереди.

— Что это было? — шипит подруга, оглядываясь через плечо в комнату. Карен наверняка то же самое спрашивает у Марата. Расскажет или нет? Я пока не собираюсь.

— А что? Сама же привела его, чтобы познакомить.

— Но не так же! У меня было такое чувство, что вы прямо сейчас друг на друга наброситесь.

— Ну да, — скептично хмыкаю. — Он хорош, конечно, но не моё ни разу.

— Да ну? — щурится Полина. Но больше ничего не говорит. Докуривает электронную сигарету, возвращается в гостиную.

— Ещё вина. — Марат тянет бокал. На этот раз лёгкое, белое. — Или предпочитаешь виски?

— Только в стрессовых ситуациях.

Наши пальцы едва соприкасаются. Кожу печёт. Может, переспать с ним ещё раз? Ни от кого не убудет, а меня уже сто лет качественно не трахали, если бы не Марат, забыла бы, что существует такой зверь — оргазм. И что можно получить его с мужчиной, а не с любимой игрушкой.

Глава 3

Марат

Сердце до сих пор стучит глухо. Лера, значит. Давно не получал такого удовольствия от простого разговора. Всю дорогу еду и улыбаюсь. Хочу ещё раз увидеть. Посмотреть в наглые глаза, послушать едкие ответы. Мозг — это всегда сексуально, а Лера сшибает с ног этой сексуальностью. Не только и не столько про постель: уверен, она идеально и языком оттрахает до оргазма. Поправляю привставший в джинсах член. Жаль, конечно, что сегодня повторить не получилось, но я добьюсь повторения. Да и она явно не против.

Утренний рейс, потом ночной, и снова ночной, дневной… Только через неделю получается полтора дня выходных. Договорился с Каринкой пройтись по магазинам. Она хочет какие-то кеды с аниме героем, знать бы, как он выглядит. У торгового центра стоит Агата. Мягко улыбается, что-то говорит Каринке. В уголках глаз лёгкие морщинки от улыбки, и вся она светится. Долгое время привыкал, что Агата теперь другая. Даже что машину водит привыкал. У них теперь семья с картинки: муж, жена, дочь, сын и собака. Мог бы я там быть, вместо нового мужа, но дело давнее, не стоит ворошить.

— Привет, — говорю, подходя.

— Привет. — Агата убирает волосы с лица, смотрит спокойно. Прошло время, когда каждая встреча ножом на лоскуты резала. Теперь оба общаемся если не как друзья, то не как враги точно. — Как дела?

— Ничего нового. — Пожимаю плечами. Последние полгода Агата осторожно выспрашивает, один я или нет. Как будто свести с кем-то хочет. Сговорились они, или чувство вины гложет, что она счастлива, а я один? Ладно тебе, Агат, не надо в альтруистку играть. Выбирай себя, я уж как-нибудь выживу.

— Когда отпуск?

— А когда каникулы? Слетаем с Каринкой на несколько дней в Тунис. Посмотрим, где Звёздные войны снимали.

— Марат, мы же обсуждали… — начинает Агата и недовольно морщится. Помню: отпуск она согласовывает с мужем, чтобы не совпадал с моим.

— Скажи, когда, и я куплю тур.

Не собираюсь с ней спорить, пусть решают сами. Я просто заберу дочку и всё. А она отдаст сына родителям мужа и поедет с ним отдыхать. Оставляю Агату и полдня гуляем с Каринкой. Едим мороженое в кафе, заходим в хобби центр и час проводим за настолкой, покупаем кеды и кучу всего сверху. Пока Каринка мерит очередную толстовку, рассматриваю тонкие газовые шарфики, пропускаю между пальцев.

— Ну как, па?

Каринка крутится передо мной, отвлекая от мыслей, но те возвращаются к вечеру. О Лере думал слишком часто для единоразового секса. Карен номер не дал, сказал — раз она не захотела, нечего лезть. В принципе, согласился. Не хватало ещё навязываться. А всё равно увидеть хочется. Знаю, где она живёт, но дом, и только. Вдруг повезёт?

По дороге покупаю букет пионов, паркуюсь у её подъезда — повезло, что было место. На лавочке рядком сидят бабушки — находка для шпиона. Подхожу к ним, широко улыбаясь.

— Здравствуйте. Скажите, а Лера же в этом подъезде живёт?

— В этом, — кивает один из божьих одуванчиков. — Только она ещё на работе.

— Много работает, да, — подхватывает вторая. — А вы ей кто?

— Надеюсь, будущий муж, — улыбаюсь и холодею. Вот ляпнул, так ляпнул. Кто за язык тянул? Разнесут теперь везде… — Только вы ей не говорите, мы пока о таком не думали.

— Давно Лерке пора замуж, — заявляет третья. — Такая красивая, умная, и одна. Вы же москвич?

— На жилплощадь не претендую! — поднимаю руки, смеюсь. Сердце ёкает, когда её вижу — вышла из-за угла. Бросаюсь к машине, достаю букет и жду, когда подойдёт. Не заметила, оно и к лучшему: не сбежит.

— Прекрасные цветы для прекрасной девушки, — говорю, возникая перед ней. Останавливается, поднимает глаза, под ними — тени. Обречённо вздыхает. Под прицельным взглядом бабушек натягивает улыбку. Бурчит «спасибо». Не такую встречу ждал, даже немного обидно.

— Не пригласишь на чай? — спрашиваю без особой надежды. Лера равнодушно пожимает плечами.

Она живёт на третьем этаже из пяти. Квартира небольшая, двухкомнатная, с крохотной кухней. Здесь не уютно, а пусто как-то. Холодно. Цветы опускаются в трехлитровую банку, сумка с грохотом опускается на столешницу.

— Слушай, у меня сегодня было пять вскрытий, одно из которых — ребёнок. Поэтому давай обойдёмся без хождения вокруг да около. Чего ты хочешь? Снова переспать? Как видишь, мне сейчас не до этого.

— Просто хотел тебя увидеть, — говорю с нарастающим раздражением. Вообще-то тоже всю неделю не крестиком вышивал! С другой стороны, свалился, как снег на голову. Нахуй сдался такой красивый…

— Увидел? — Она легко усмехается. — Ладно, прости. Удивил. Чая нет, кофе будешь? Садись, я сейчас.

Она ставит чайник на маленькую двухкомфорочную плиту, выходит. Тут очень тесно, не развернуться, и явно сто лет не готовили. Даже духовки нет. Присаживаюсь на край табурета, упираясь плечом в стену. Узкая мойка, маленькая плита, узкая столешница. Невысокой Лере в самый раз, а вот мне места мало. Она возвращается в длинной футболке со знакомым персонажем. Такого же Каринке взяли недавно. На толстовке. Штаны на Лере широкие, растянутые на коленях. Волосы небрежно забрала в хвост, кажется, даже причёсывать на стала.

— Кофе, — повторяет она, глядя сперва на меня, потом на чайник. Достаёт две разномастные кружки, сахарницу, открывает холодильник. Невольно вздрагиваю: на пустой полке в центре на большой тарелке окровавленое сердце.

— Работа на дом, — хмыкает Лера, скосив глаза. Тут же их закатывает: — Да ладно тебе, что, субпродукты не нравятся? Очень зря.

— Ты его есть будешь? — спрашиваю брезгливо.

— Буду. Не криви так красивые губки, я тебе не предлагаю.

— Считаешь мои губы красивыми? — охотно ухожу от неприятной темы. Подперев подбородок рукой, улыбаюсь. Доходит: мы вдвоём на крохотной кухне, за окном уже темнеет, и свет, который горит над вытяжкой, предаёт всему интимный оттенок.

— Напрашиваешься на комплимент? Не дождёшься.

— Почему? Я же тебе понравился, иначе ничего бы не было.