Развод. Она между нами

Глава 1

Лейла

Создаётся впечатление — у нас с Борисом начался новый этап, и мы будто были слепые котята к друг другу. По-новому открываемся, исследуя с разных сторон друг другу.

Мамочки, я словно парю на крыльях любви, настолько всё невероятное и животрепещущее. Сногсшибательный секс каждый день, на каждой поверхности нашей квартиры. И уже, кажется, до этого мы недооценивали друг друга полноценно, и сейчас открылись глаза — каждый по-другому взглянул на своего партнёра.

Я не знаю, что произошло с Борей в ту ночь, но супруг готов был съесть меня заживо. Муж вёл себя так, будто месяц сидел на сухом пайке и надорвался на вкусное и жирное мясцо.

Моё сердце готово было взорваться от нахлынувшей эйфории, то, как ненаглядный муж выговаривал слова страсти и любви. Это было невыносимо и неприлично приятно. Вот уже почти три недели, как у нас с ним до скрежета зубов розовые пони и единороги в отношениях. Я нутром чувствую, что между нами больше не стоит Людмила. Она улетучилась, испарилась как страшный сон. И это неописуемо радует, потому что чувствую себя единственной и неповторимой, которую Боря любит каждый день, час, секунду.

И вот сейчас я как идиотка улыбаюсь, читая его сообщение:

“Приглашаю сегодня вечером в ресторан “Бархат”. Будь готова в 7 часов.”

— Лейла Талгатовна, вы меня слышите? — меня вырывает из погрязших мыслей голос начальника — Стефана Власова.

— Простите. Что-то сказали? — глупо улыбаюсь я.

Власов выгибает одну бровь, внимательно меня разглядывая, особенно жжёт кожа в районе груди.

“— Глаза у меня, вообще-то, не там”, — мысленно обращаюсь к начальнику.

Начальник с утра собрал всех сотрудников на совещание, чтобы раздать всем план работы на день.

— Я сказал, что отчёт по нашему последнему проекту нужно сдать к завтрашнему утру, — напоминает Стефан, всё ещё держа меня под пристальным наблюдением.

— Да, конечно, я всё помню, — заверяю его, стараясь не выдавать волнения. Опять пронизывает ощущение, что Власов читает мои мысли, и видит в моих глазах больше, чем хотела бы показать.

Весь день провожу в состоянии, близком к эйфории, не в силах выбросить из головы вечерние планы с Борисом. Мысли о нашем свидании в ресторане "Бархат" переплетаются с рутинными задачами на работе. Каждый звонок, каждое письмо напоминает о том, что скоро, совсем скоро, я снова увижу мужа и улечу в наше маленькое счастье вдали от всех.

Уйдя с работы, я с нетерпением еду домой, представляя, как предвкушение сегодняшнего вечера разбавит напряжённый рабочий день. В моём воображении каждый шаг ближе напоминает долю секунды перед сверкающим всплеском ярких красок, которые с треском разрывают обыденность. Я не могу дождаться момента, когда снова окажусь в его объятиях, готовая окунуться в вечер романтики и наслаждений.

А ещё случилось кое-что, чего я боюсь говорить даже самой себе вслух...

Принимаю наскоро душ. Выбираю в гардеробе платье, цвета бордо. Оно облегает мою фигуру, подчёркивая изгибы и добавляя уверенности в себе. Волосы укладываю в небрежные локоны, которые слегка касаются плеч, придавая лёгкости образу. Добавляю макияж — немного туши, чтобы выделить глаза, и тёплый оттенок помады на губы. Взглянув на своё отражение, чувствую себя готовой к нашему особому вечеру.

Мой телефон оживает на туалетном столике. Опускаю взгляд на экран, где горит сообщение Бориса:

“Я тебя жду внизу”

Прочитав, улыбаюсь. Хватаю телефон и маленькую коробочку с тумбочки, и спешу надеть туфли на тонком каблуке, которые завершают мой образ. Ещё раз взглянув на себя в зеркале, удовлетворённая видом, тороплюсь покинуть квартиру и, наконец, встретиться с Борей.

Спустившись, выхожу из подъезда. Сразу привлекает внимание чёрный автомобиль и Борис, с пышным букетом алых роз в руках. Муж, небрежно облокотившись своим бедром о капот, стоит одетый в элегантный чёрный костюм. Выглядит столь же шикарно, как и знаменитый французский актёр Ален Делон. Его взор задерживается на мне, и я вижу, как на лице Бориса расцветает улыбка, полная восхищения. Он подходит ближе, берёт меня за руку и касается губами моего виска, игриво шепча на ухо:

— Ты выглядишь потрясающе, Лейла.

В ответ я лишь улыбаюсь, чувствуя, как тепло разливается по моему телу от слов супруга. Принимаю цветы, ныряя носом в букет, вдыхая тонкий аромат роз.

— И ты тоже, — мягко отвечаю я. Взявшись за руки, мы садимся в машину и отправляемся в ресторан.

В «Бархате» царит уютная атмосфера: приглушённый свет, мягкие мелодии, доносящиеся издалека. Заказав нашу любимую пасту карбонара, мы погружаемся в беседу, немного флиртуя друг с другом. Всё идёт просто сказочно и нереально, погрузившись в романтическую атмосферу. В этот миг я погружаю руку в клатч, чтобы извлечь ту самую коробочку, где лежит положительный тест.

Да, тест на беременность! Сегодня на работе я не смогла удержаться и проверилась в уборной. Увидев две полоски, я едва не воскликнула от бескрайнего счастья на всё здание: «Я беременна!». Эту весть я приберегла именно для вечера, чтобы осчастливить мужа. Он так долго желал и ждал этого момента, что боюсь, сам взорвётся эмоциями и прокричит что-то громогласное.

В предвкушении волнительного и важного мгновения я вынимаю коробочку и только собираюсь положить её на стол, как нашу идиллию внезапно нарушает неожиданный посетитель:

— Какая встреча! — приторно-сладко восклицает женский голос рядом с нашим столиком. Даже нет необходимости поднимать голову, чтобы узнать подошедшую к нам. Я это определяю только лишь по истошному запаху духов, исходящего от этой особы.

Людмила.

Сначала поднимаю взгляд на мужа, чтобы узреть его реакцию на неё. Борис превращается в каменную статую, сжимая плотно губы. Затем перевожу на Людмилу, нависающую над нашим столиком. Она в ярко-красном платье, с ярко-красными губами, которые растянула в фальшивую улыбку. Её кошачий взгляд с наглостью осматривает меня с головы до ног, затем впивается в Бориса.

Глава 2

Лейла

Стоит такая тишина за нашим столом, что, кажется, зажги спичку, и всё вспыхнет синим пламенем. Я пытаюсь поймать взгляд Бориса, но он застыл, смотря в одну точку, будто наблюдает за чем-то важным, недостижимым.

Глаза опять находят проклятые часы. Они меня медленно убивают и уже не кажутся красивым аксессуаром, который выбирала с душой и любовью для самого родного и любимого человека. В руке сжимаю коробочку с тестом. Коробка неимоверно жжёт ладонь, причиняя адскую боль. Моя новость на фоне Бориных часов — просто меркнет, обретая серое и унылое очертание.

Пытаюсь успокоиться и глубоко вдохнуть, но едва ли могу это сделать. Образы нас счастливых, сидящих за столом, теперь уже кажутся далёкими и недоступными. Только что наша идиллия была прочной, но теперь она превратилась в призрачное воспоминание. И оно исчезает, стоит мне лишь прикрыть глаза, из которых скатываются горошинки слёз. Изо всех сил сдерживаю желание разрыдаться, боясь устроить истерику в общественном месте.

— И как давно вы с ней, м? — осевшим голосом спрашиваю, найдя в себе силы, выдавить несколько слов, чтобы только не слышать убийственную тишину. Да, убийственную! Потому что прямо сейчас на моих глазах умирает наш брак. Всё! Финита ля комедия. Вот и сказки конец, а кто слушал, молодец...

— А ты как давно с ним? — Боря даже не думает оправдываться, принимает атакующую позицию.

Горько усмехаюсь над его вопросом. И не вижу смысла оправдываться. И так всё ясно — он предал, и здесь уже бессмысленно выяснять.

— Тебе понравилось? — оставляю его без ответа, задаю самый больной и гадкий вопрос, который может только ранить ещё сильнее, но зачем-то спрашиваю.

— А тебе? — зло шипит. Глаза мужа горят огнём. Желваки ходят ходуном, ноздри раздуваются. Злое выражение лица Бориса меня не пугает, наоборот, хочется надавать ему лещей, чтобы стереть всю надменность мужа.

Прикрываю ладонью глаза, устало облокотившись локтем о поверхность стола.

— Я не хочу ругаться и кричать. Давай мирно и без истерик разойдёмся. Пожалуйста, не приезжай ночевать домой. Тем более тебе есть, где проводить досуги, — горько усмехаюсь, а у самой внутренности превращены в фарш, и там так больно, что хочу кричать в голос.

Уже более не говоря, встаю со стула, забираю клатч и собираюсь уйти прочь. Я поднимаюсь с места, опрокидывая стул, и несколько посетителей оборачиваются на шум.

— И куда ты одна? — Борис хватает меня за запястье, отчего посетители незамедлительно замечают резкость моего мужа.

Я выдёргиваю руку из его хватки, оглянувшись на заинтересованные взгляды окружающих. Сердце колотится в бешеном ритме, и я чувствую, как во мне закипает злость, но стараюсь её подавить. Противно, что дотрагивается до меня своими руками, которые обнимали Людочку. Даже дышать одним воздухом становится противно.

«Не здесь, не сейчас», — повторяю себе, стараясь успокоиться.

— Куда мне – это уже не твоё дело, Боря, — тихо, но твёрдо отвечаю, чтобы не привлекать ещё больше внимания посторонних. Слова даются нелегко, как будто отрываю по кусочку своего сердца, но я знаю, что должна быть сильной, хотя бы ради неродившегося малыша.

Борис смотрит на меня с явным недоумением, но я понимаю, что ему больше нечего сказать. Его молчание говорит громче любых слов. Я поворачиваюсь и спешу к выходу, чувствуя, как ноги подгибаются от волнения и обиды. Мир вокруг кажется нереальным, словно сцена из плохого фильма, где зритель остаётся в полном одиночестве, когда гаснет свет.

Выйдя на улицу, я машинально поправляю волосы и пытаюсь сосредоточиться на бесшумном ночном городе. Свежий воздух обжигает лёгкие и вдали слышен слабый шум машин, как тихое напоминание о пульсирующей жизни вокруг.

Я останавливаюсь, сделав глубокий глоток свежего воздуха, который немного отрезвляет. Воспоминания о недавнем разговоре ещё эхом звучат в голове, но знаю, что больше не стоит возвращаться в ресторан. Ведь за дверями заведения осталась только боль от предательства. Впереди неизвестность, но я понимаю, что это шаг к новому началу новой жизни, где нет больше меня и Бориса. И надеюсь, я смогу пройти этот нелёгкий путь с гордо поднятой головой.

Ладонь машинально опускается на живот, и я, не сдержавшись, начинаю горько плакать от досады и обиды, что стягивает невидимой цепью моё горло. Теперь точно не одна и должна думать за обоих, как не упасть в пропасть бездны.

Не знаю, куда иду, но знаю одно: позади я оставляю не только Бориса, но и ту женщину, которой когда-то была я. В душе зреет неясное ощущение свободы, как будто теперь смогу стать кем-то новым.

— Лейла! — вдруг раздаётся за спиной голос мужа, и я сильнее напрягаюсь, чтобы только не показать ему свою слабость и уязвимость.

Делаю глубокий вдох, не оборачиваясь на зов Бориса. В его голосе есть крошечная капля отчаяния, но я не намерена поддаваться, не после всего. Ноги упрямо продолжают двигаться вперёд, а сердце борется с желанием вернуться и попытаться всё исправить. Но в мире не бывает волшебных палочек, и то, что произошло, изменить больше нельзя. Теперь мне предстоит жить в новой реальности, где нет места для наших совместных вечеров и планов. Мне нужно думать о себе и о маленьком существе, которому предстоит появиться на свет. Об этом ли мечтала, когда выбирала часы, которые теперь прокляты в моих мыслях?

— Да подожди, — уже ближе звучит голос Бориса. — Лейла, постой… — почти умоляюще просит он. Голос Бориса полон противоречий: в нём звучит боль, сожаление и всё та же неуверенность, как будто он ещё сам не решил чего хочет. Я замираю, борясь с желанием повернуться и встретиться с ним взглядом. Но знаю, что это лишь очередная игра, иллюзия, которой не стоит поддаваться. На самом деле, всё кончено и продолжения не будет. По крайней мере, я этого не хочу, не после его подлого предательства. Осознание, что Борис предпочёл меня Людмиле, просто выкручивает и заставляет корчиться от неистовой боли.

Визуализация

Рады видеть всех в нашей новинке! Мы продолжаем бурную и интригующую историю Лейлы и Бориса. Будем безгранично Вам благодарны, если вы поставите книге звездочку (это где количество звезд, а не на странице чтения, внизу главы) и добавите в библиотеку. Кто не читал первую часть, милости просим перейти по ссылке и познакомиться с героями поближе.

Исаева (Шарафутдинова) Лейла Талгатовна (28 лет). Девушка из консервативной семьи, где родители строго придерживаются национальных и религиозных обычаев. Брак с Борисом они до сих пор не одобрили. Домохозяйка, хранительница семейного очага. Умница и красавица, да и просто золотце. Но, оценит ли это золото Борис? Будем разбираться.

Исаев Борис Аркадьевич (32 года). Бизнесмен, мачо-гарпачо, да и просто красавчик)) Был женат на Людмиле, но из-за измены Люси они развелись. Очень тяжело переживал развод, но помогла выйти ему из депрессии наша героиня Лейла. Когда нашу Лейлу родители насильно собирались выдать за богатого дяденьку ее национальности, у Бори проснулись героизм и джентльменство - он предложил руку и сердце нашей Лейле.

Жарких Людмила Дмитриевна (31 год). Тёмная лошадка, нет, точнее хитрая лисичка-сестричка, которая пытается забраться в теремок Лейлы и Бориса. Была замужем за Борисом, но решила найти выгодную партию, изменила, и укатила в закат, оставив Борьку с разбитым сердцем.

Первая часть здесь https://litnet.com/shrt/hgn6

Глава 3

Борис

Ушла. Точнее, убежала.

Твою мать!

Разношу бумаги на столе. Они, шурша, приземляются белыми хлопьями на пол. С размаху поддаю листы пинком и ничего. Вяло летят, бессмысленно. Ярость не выплеснешь, невесомые клочки такие же измятые, как и я. Сколько себя не пинаю – бесполезно. В молоко.

Это конец.

Долбанная Люда. Чтоб ты провалилась, тварь. Принесло тебя не в ту минуту. Только налаживаться начало и всё – вдребезги, блядство! Такое блядство, что завыть впору. Догоняю злость, смахиваю следом канцелярию. Врассыпную. Так их, твою мать!

Всё в хлам! И мою жизнь тоже. Нашу жизнь …

Пьяно отхожу к стене, сползаю. Тяну удушающий галстук, рву на груди рубашку. Дышать нечем. Нечем … Хватаю ртом воздух, а он не проходит в лёгкие. Выжгло.

Как можно было забыть часы, а? Рехнулся ли я тогда, что ли, не знаю. Понесло ведь. Идиот.

Их Лейла так долго выбирала. Заказала у эксклюзивного часовщика, гравировку сделала. Это штучный экземпляр, специально под меня деланный. А я их забыл. У Люды забыл, придурок.

Слепо шатаюсь. Добредаю до шкафа, тяну оттуда вискарь. Пара обжигающих глотков и ни хрена не легче. Сильнее разволакивает. Хоть вой, хоть плачь.

Смахнуло не глядя. Чёртова бывшая!

Впервые жалею, что встретил ее вновь. Ну нахрена!!! Всё было так хорошо. Из дерьма вылез, в бизнесе полный ажур, жена — красавица. Чёрт меня дёрнул. Где-то сидел бес и нашёптывал. Нашептал, м-м-х …

Хоть задушись теперь.

Раздирает внутри, растаскивает на атомы.

Где она теперь? Куда ушла?

Лейла только с виду терпеливая. Хотя я так признателен, что она всё это время терпела мой заёб с Людой. Другая бы сразу ультиматум поставила, а моя тонко вывела. Я влюбился заново, как мальчишка.

Такая она у меня девочка, такая маленькая. Мой восточный цветок. Ведь люблю её. Клянусь, что люблю. Только она много значит, только она в сердце.

Горю без Лейлы. Пылаю.

Тру грудину. За ней ломит и палит. И это нихрена не вискарь. Опрокидываю ещё половину стакана. На взорванные эмоции ведёт, как малолетку. И вместе с действием алкоголя начинает просыпаться ревность.

Что там Люда сказала? Из отеля с Белицким …

И что она там делала? Что она там с ним делала???

Дрожь сотрясает от макушки до пяток. Лейла же даже не оправдалась. Просто встала и ушла. Мне знать не положено, да … А какого хрена-то?

Выхватываю трубу и жму дозвон жене, пусть скажет. Ведь есть же что? Вряд ли бывшая выдумала, что видела их вместе. Сука этот Стефан. Не хватает ему девок, на жён чужих зарится. Слепой? Не видит, что кольцо на пальце. Или ему наплевать.

Так, мне тоже наплевать, равно как и что он олигарх. Морды у всех одинаковые. И пусть свою побережёт. Считаться ни с кем не собираюсь.

Почему она не отвечает. Звонки же проходят. Она же видит, что звоню. Неужели трудно.

Отшвыриваю айфон. Трудно, конечно. Она обижена, я зол, как дьявол. Но говорить нужно, как без этого. Как-то успокоиться и обсудить.

За собой знаю, что Люду не трогал. Мой грех только в том, что пытался забыться, а как до дела дошло, так слился сразу. Сколько мужиков ошибаются не счесть. Я не худший вариант. Да, признаю, повёлся, раскиселился и немного зашёл в реку, куда не заходят дважды. Так, там даже полтора не было, ног не промочил, там пальцы окунул и всё.

Не смог.

Бывшая незакрытый гештальт. Будь она проклята. Ведь не нужна ни разу, а магнитом тянуло. Что хотел? Показать, что у меня всё отлично. Видишь, я справился? Не сдох без тебя, не спился и не скурвился. И бизнес, и статус, и рядом женщина любимая. Это хотел?

В глубине душе признаюсь – да.

Сначала это желал, а потом понял. Да херня всё.

У нас разные жизни, мы, по сути, разные люди и, всё. Людмиле своё, а мне своё. Нечего друг другу доказывать. А вот почему она так со мной … Почему потянуло, так и не понял. Женские штучки, наверное. Может, тоже пыталась закрыть тот самый гештальт, не знаю.

Плевать на неё теперь. Не нужна. Точка.

Пусть делает что хочет. Её дело.

Мне нужно вернуть мою девочку. Мою Лейлочку. Мою желанную и любимую.

Разорвёт сейчас надвое. Как же тяжко. Как же мне плохо без неё.

Вернись. Верни-и-сь! Немо ору в потолок. Призываю на помощь невидимую силу и жду чуда. Только его не будет. Она не придёт.

Как заведённый тычу в имя абонента, засыпаю сообщениями, пишу, что хочу увидеться и поговорить. В ответ тишина. Будто пропала. Исчезла и, всё.

Пара глотков допом и …

Она к нему, что ли, поехала?

А куда ещё?

Мысль херачит по позвонку, дёргает током в двести двадцать. Неужели так? Непроизвольно сжимаю кулаки и плыву взглядом. Всё размазывается. Стекленею.

Одолевает тряска. Мелкая, липкая и противная. Если да, то …

Убью. Поубиваю их нахрен. Я не пущу Лейлу к нему. Не позволю, чтобы была с ним рядом. Ревность вьюном закручивает. Сжимает в пружину, стягивает. По глотке разливается кислота, а внутри потоком несётся желчь.

Она не сможет. Нет. Она не сможет, я знаю. Лейла не Люда, не будет искать постельных приключений. Ведь это так … да?

Пульс выносит на поверхность. Он носится как угорелый, биение через край. Мне хочется бежать и искать жену. Хочется взять её за руку и вытрясти признание, что всё же произошло. Отчаянно желаю услышать правду!

В стену стакан. В пол стул. Всё в куски! В осколки!

Нет! Не-ет! Не верю. Не верю, что она может так поступить.

А если, да? Подленькая мысль сеет большое сомнение. Опускаюсь на пол и зажимаю голову руками. Вцепляюсь в волосы, стягиваю сильнее. Может, хотя бы боль отрезвит. Бесполезно. Лишь сильнее захлёстывает.

Матери и отца у жены в нашем городе нет. Подруги … Не тот случай, чтобы Лейла трепалась с ним о личном. Не поедет. Значит, она …

Бля-я-ядь…

Нет…

Да…

Тянусь к айфону. Последний звонок Лейле. Если не ответит, то …

Глава 4

Лейла

— П-привет, — заикаясь, приветствует Таня, расширив серые глаза. — Ты чего?

Открыв дверь, подруга шокирована моим внезапным появлением. Как в тумане мои ноги притащили к Татьяне. Я даже близко не хотела идти домой, где всё бы напоминало о прежней жизни, которая разбилась на мелкие осколки, и восстановлению не подлежит. В груди опять жжёт, думала, прогорело и больше не будет болеть, но нет, ещё что-то осталось и по новой доставляет нестерпимое мучение.

Мы с Таней всегда понимали друг друга без слов. И поэтому, видя моё состояние, подруга тянется ко мне и заключает в свои тёплые объятия.

И меня прорывает, плача на её плече.

— Т-ш-ш, — поглаживая по спине, пытается успокоить. — Хватит заливать порог, идём внутрь.

Танька заводит в свою квартиру, и тут я вспоминаю про Игоря — мужа подруги.

— О, здорово, Лейла! — басит Игорь, выйдя в коридор. — Ты чего такая хмурная? Случилось, что? — уже спрашивает настороженно, всматриваясь в моё заплаканное лицо.

— Ничего смертельного, — отмахиваюсь, шмыгая носом.

— Слушай, ну раз ничего серьёзного, значит, просто надо расслабиться, забить на всё и выпить по бокалу вина, — говорит Игорь, надеясь немного разрядить обстановку. Его простая и спокойная забота, которая сквозит в каждом слове, неожиданно согревает меня.

— Раздевайся и проходи, — мягко подталкивает подруга.

Помыв руки в ванной, я прохожу на кухню, где Таня с Игорем хлопочут, накрывая на стол. Замечаю на столе бутылку красного вина и два бокала и моментально вспоминаю:

— Тань, я не буду вино.

— А чего это? Завтра на работу?

— Нет, не поэтому, — топчусь на месте, не зная, как сообщить подруге.

— Та-а-ак, — она даже прекращает нарезать фрукты, чтобы посмотреть на меня внимательнее. Разгадав моё молчание, Таня округляет глаза. Её удивление сменяется понимающей улыбкой. Она подходит ко мне, кладёт руку на плечо и шепчет:

— Ты ведь… Господи, Лейла, ты беременна, да?

Я киваю, чувствуя, как очередная волна эмоций захлёстывает меня. Таня крепко обнимает меня, не нуждаясь в словах, чтобы выразить своё понимание и поддержку.

— Это здорово, Лейла, — мягко говорит подруга.

— Ого, вы просто молодцы, — Игорь хлопает меня по плечу. — Небось Борян прыгает от счастья?

Меня передёргивает от слов Игоря. Выдавливаю из себя подобие улыбки, услышав имя своего мужа, но получается из вон плохо.

Видя мою грустную улыбку, Таня теряется и просит Игоря оставить нас наедине.

— Выкладывай, что у вас произошло? — как только Игорь выходит, Танька моментально принимается за допрос.

И я, не сдерживая эмоции и обиду, рассказываю подруге об измене мужа, и как эпично подала эту информацию Людмила.

Таня, внимательно меня слушая, кивает с серьёзным выражением лица. Я вижу, как её глаза постепенно загораются яростью. Подруга всегда ненавидела предательство во всех его проявлениях, и моё признание находит отклик подруги:

— Он не стоит твоих слёз, — решительно говорит Таня, обнимая меня крепче. — Совсем не стоит. Тем более, теперь у тебя есть о ком думать в первую очередь, — она кивает на мой пока ещё плоский живот. — Вот же сука и дрянь эта, белобрысая! Добилась своего. А этот... Чтоб она ему ещё двадцать раз рога наставила. Козёл! — негодует подруга, залпом выпивая бокал вина.

— Я уже ничего не хочу. Разведусь с ним и пусть катится на все четыре стороны.

— А он знает о ребёнке? — осторожно спрашивает Таня.

— Нет.

— А собираешься обрадовать будущего папашу?

Я задумываюсь на мгновение и не знаю, что ответить. Просто пожимаю плечами, потому что, совершенно нет сил об этом думать.

— Ладно, утро вечера мудренее. Но, я бы на твоём месте сообщила, пусть алименты платит.

— Тань, а если нас не разведут из-за беременности? Считаю, надо сначала развестись, а потом уже радовать будущего папашу. А вообще, мне уже от него ничего не нужно. Я не хочу, чтобы Боря был частью моей жизни и будущего ребёнка. Моя семья — я и мой будущий ребёнок! И справлюсь сама.

Таня понимающе кивает, её глаза полны сочувствия и решимости помочь. Она всегда была рядом в трудные моменты и знаю, что её поддержка будет бесценной в новом этапе моей жизни. Мысль, что не одна и за моей спиной есть люди, которые любят и поддерживают, немного успокаивает.

— Ты всегда можешь рассчитывать на нас, — с теплотой говорит Таня. — Да даже если понадобится, я сама к Боре подойду и за алименты потребую.

Грустно улыбаюсь, совершено, не сомневаясь, что она пойдёт к моему мужу и будет требовать справедливости.

— Пока ничего не надо, Тань. Спасибо, что приютили и поддерживаете. Чтобы я без вас делала? В таком состоянии домой совсем не хотелось, тем более там всё напоминает о нём.

— Этот чудак ещё не названивает тебе? — кивает на телефон, лежачий на столе.

Отрицательно киваю.

— Я внесла его в чёрный список. Он будет звонить до потери пульса.

И только говорю об этом, как телефон начинает трезвонить. Я даже вздрагиваю. Кошусь на устройство, ожидая, что это Борис с чужого номера, но вижу совершенно другое — имя моего начальника.

Встрепенувшись, беру смартфон в руки, принимая звонок.

— Алло.

— Простите, Лейла Талгатовна, я не отвлекаю вас? — с виноватой интонацией, интересуется Власов.

— Нет, всё нормально. Что-то произошло?

— Как сказать... В общем, мне только сейчас стало известно, что срочно нам надо ехать в командировку — в другой город. И поэтому приходится сообщать вам так поздно и не в удобное для вас время.

— В смысле, я тоже поеду? — ошарашенно переспрашиваю.

— Ну, если знаете другого маркетолога в нашей компании, то да, вы не поедите. Так что, Лейла, завтра вылет в пять часов вечера. Прошу вас подготовиться к этому времени. Взять с собой годовой финотчёт по нашей компании. Завтра я буду в офисе около двенадцати, там подробно обговорим детали поездки. Спокойной ночи и до встречи.

Глава 5

Борис

— Ты понимаешь, что портишь мне жизнь, – не сдерживаясь, ору в трубку.

Меня распирает. Гадливое чувство внутри требует жертв, и мне всё равно, кто ляжет на алтарь. Я хочу напоить своё чудовище кровью.

— Остановись.

— Зачем? – сжимаю корпус телефона до хруста. — Всё это… блажь! Ты специально провоцируешь меня. Разве не так? Что тебе надо? Говори. Что. Тебе. Надо.

— Кажется, это ты мне звонишь. Не я.

— И что? – бешусь, как собака. — Ты знала, что у меня всё нормально. Тебе было мало нашей жизни? Зачем вернулась? Ты… яд. Самый пиздецкий яд на свете. Ненавижу.

— Поэтому бежишь ко мне при любом удобном случае? Потому что я плохая? А может дело в другом?

— Нет, – отрицаю саму мысль, она мне претит. — Ошибаешься.

— Борь, – в голосе слышу жалостливо-сочувствующие нотки. Они взрывают. — Если бы не хотел, то ничего бы не было. Признайся себе. Ну? Ты меня хочешь. Скучаешь.

— Отвали. Мне ничего от тебя не нужно.

И это правда. Все прошлые соблазны в один миг отваливаются. Становятся блёклыми и эфемерными. Реальность дороже, а в ней Люде места нет.

— Лейла пресная, – не слушает меня, гнёт своё. — Скучная. У неё нет перчинки, что тебе необходима. А я… Другая. Ты же сам знаешь. Вы всё у моих ног так или иначе.

Чтобы ты понимала, сука, в порядочных женщинах. Грязь, обрушенная поток на жену, возмущает. Я готов её защищать, несмотря ни на что.

— Да пошла ты! – отнимаю трубу от уха и ору прямо в динамик. — Пошла. Ты. Люда. Всю жизнь мою исковеркала.

— О нет, – смеётся она. — Прекрати истерику. Знаешь же, Боря, тебя ко мне тянет. И мы были в шаге от того, чтобы лечь вместе. Зачем отрицать очевидное?

Противоречия раздирают пополам. Это правда, но наполовину. Есть такие моменты, когда в голове человек согласен на всё, а в действительности нет. Вот мой случай. Я же так и не смог дойти до черты. Очевидно, почему, да?

— Никогда с тобой не буду спать. Всё, Люд. Держись от меня подальше. Поняла? Заканчиваем проект и разбегаемся окончательно. С этой минуты только деловые отношения и ничего личного. Забудь!

— Не обманывай себя.

— Люда! Я люблю свою жену, – отсекаю словами предпосылки и поползновения. — Только её. Всё!

Отшвыриваю трубку и валюсь на спину. Прикрываю глаза, а за веками сполохи дёргаются и мерцают. Во рту сухо и гадко. Но мне и легче одновременно с этим. Проведя черту, будто успокаиваюсь.

Какого чёрта мне мерещилось, что я смогу с бывшей что-то там намутить. Она акула, беспринципная дрянь. Ей всё равно, с кем и где, лишь бы кошелёк потолще был. Люда никогда не поменяется. Никогда!

Да и не двадцать мне, чтобы рефлексировать не по делу. И вообще… Нахрена я полез колыхать воду в стакане? Ведь определённо – Людмила не нужна мне! Что было, то прошло. Придурок я. Взялся тосковать по молодости, что-то себе навыдумывал, хотел закрыть гештальт. Зачем?

ЗАЧЕМ?!

Ночь и день проходят в угаре. Ничего не соображаю. Проваливаю все дела. Сотрудники в недоумении, но я тупо давлю фейс-спам. Пошли на хер, потерпят мои заёбы, ни перед кем оправдываться не собираюсь.

Глаза красные, под веки будто перца насыпали, весь помятый. Сдёргиваю рубашку прям в кабинете. Благо жена приучила пару свежих сорочек держать в шкафу. Переодеваюсь и на секунду чувствую хоть какое-то облегчение. Но оно длится всего лишь секунду... Только одну, грёбанную секунду! А потом снова трёт. Мне собственный костюм жмёт, душит галстук. Да мне в своём же теле тесно и противно. Хоть наизнанку вывернись.

В дичайшем раздражении сдёргиваю удавку и сую в корзину. Хреново пиздец.

— Кофе! – шиплю в динамик. — Живо двойной!

Моя бедная секретарша ни в чём не повинна, но я и на неё срываюсь. Заносит чашку и еле слышно говорит.

— Там Людмил…

— Нахуй её! – впечатываю кулак в стол.

Помощница икает от испуга. Мне стыдно. Бормочу извинение и прошу уйти. Мгновенно сбегает. Ладно, ходят тут нежные ромашки. Ничего страшного, переживут. Премию в конце месяца получат внеплановую, и всё решено.

Пялюсь, прищурившись в телефон. Не отвечает. Лейла мне уже почти сутки не отвечает. Где она? Куда делась? Что за жизнь, мы постоянно сбегаем друг от друга в последнее время, а? Ну как так, ну нахрена.

Жму затёртую кнопку. Я сенсор стёр, там отпечаток пальца можно увидеть уже. Звоню, звоню, пишу сообщения. Не долетают. Мои тексты, полные раскаяния и просьб не доходят до неё. Она не желает говорить. Не хочет ничего!

Я в "ЧС". Иначе как по-другому. Да правильно, сам бы кинул, будь на её месте. Нахрена попёрлись в тот ресторан… Так хорошо всё было, твою мать!

Отталкиваю кресло, вскакиваю. В жопу. Чего ждать? Надо ехать к ней на работу. Если она и сегодня не придёт, я мозгами отъеду. Заберу насильно и, всё. Ну не могу я без неё. Не хочу.

Дракулой скольжу в машину и давлю педаль в пол. Нарушая все возможные правила, мчусь к уроду Власову в офис. Не поломается, если там появлюсь, не дай бог, что начищу прям там морду. Тварина похотливая. Ненавижу!

Агрессивно прохожу через охрану, поднимаюсь в кабинет к Стефану. Сначала ему хочу объяснить, чтобы в сторону моей жены даже не думал. Не поймёт, разберусь по-другому.

— Власов у себя? – поджигаю злостью пространство.

— Нет, – качает головой помощница. — А вы, собственно, кто?

— Я, собственно... – а кто я? Ладно, скажу так. — Партнёр.

— Они уехали в командировку, – пожимает плечами.

— Они?

Ноги охватывает холодом. Долбанное местоимение не оставляет шансов. Но я гоню от себя мысль. Только она не уходит. Шестым чувством давит, что бесполезно отрицать. Они…

Только не это. Не хочу понимать. Не хочу воспринимать нихера. Не может такого быть.

— Да. Господин Власов и госпожа Исаева. Вернутся на днях. Оставьте контакты. Узнаю и перезвоню.

Может!

Информация колом вбивается в темя. Они вместе? Они месте?!

Глава 6

Лейла

Весь день неимоверно болит голова, и в связи с новым положением моего организма, я боюсь принимать без рекомендации врача какие-либо обезболивающие. И стойко терплю тупую и давящую на виски боль.

С таким же гадким состоянием выдерживаю конференцию в элитном бизнес-центре столицы. Мне с трудом приходится влиться в рабочие моменты из-за множества причин: первое, головная боль, второе, предательство мужа, а третье, моя беременность, которую желали и ждали с Борисом.

— Лейла Талгатовна, на сегодня вы свободны. А завтра нам к одиннадцати на встречу с инвестором, прошу вас подготовиться, как мы и планировали, — деловым тоном сообщает Власов.

Я киваю и только хочу выйти из арендованного авто, как начальник окликает:

— Лейла, можно же так обращаться вне рабочей обстановки? — подняв бровь, ждёт с любопытством ответа.

— Да, конечно, можно, — выдавливаю я с усталостью.

Он улыбается, как довольный Чеширский Кот.

— Тогда не составите мне компанию за ужином? — с его лица не спадает довольная улыбка. Про его вкусы и похождения наслышана ещё до того, как устроилась на работу, но всё же рискнула, подав своё резюме, чтобы только не сидеть дома и показать Боре: я ещё не совсем одомашнилась и чего-то могу добиться.

К Власову я в первую очередь пошла, потому что он давно меня приглашал к себе, когда ещё работала с Борей. Но естественно, отказала, преданно трудясь на нашу с мужем молоденькую компанию. И когда позвонила Стефану, он моментально назначил встречу, и без каких-либо вопросов принял на работу. Чем меня удивил Власов - не стал подкатывать, как мне было известно изначально. Да, о его репутации ходили слухи, но на деле оказался гораздо вежливее и профессиональнее, чем я думала. Возможно, это были просто сплетни и слухи завистливых коллег или грубо перекрученные факты. Но несмотря на это, всё же решила держаться от Власова на безопасном расстоянии.

— Благодарю за приглашение, Стефан. Я немного устала после перелёта, хочется отдохнуть, да и конференция совсем вымотала. А ужин закажу в номер, — стараюсь вежливо и деликатно отказать, чтобы не навести на себя недовольство начальника и в дальнейшем не повлияло на мою работу.

Но Стефана, похоже, это не останавливает:

— Всё понимаю. Поверьте, я вас не задержу. Просто ещё немного надо обговорить завтрашний день, и обещаю, вас более не потревожу.

До скрежетов зубов раздражает его вежливость, хочется сбросить с себя, как надоевшую букашку.

— Хорошо, приму ваше приглашение, — выдавливаю, улыбаясь натянуто.

— Замечательно! Тогда увидимся в ресторане нашего отеля.

Киваю. Прощаюсь до вечера и скрываюсь в дверях гостиницы. Уже в своём номере я плюю на всё, просто валюсь на кровать.

Подумав о Борисе, я чувствую, как горечь и обида снова приливают к сердцу. Он был таким надёжным, таким любящим. И вот — крушение. Все мечты о счастливом будущем, о доме, наполненном смехом детей, рухнули в одно мгновение.

— М-м-м, — мычу в подушку, потому что всю скручивает от вспыхнувшей новой волны боли. — Блин, блин, блин, — продолжаю кричать в несчастную перину, добивая её кулаком.

Моя нездоровая фантазия подкидывает образы Бориса и Люды. Голых на простынях, двигаясь в страстном темпе.

Господи, помоги! Вытрави из меня воспоминания о муже. Я согласна лишиться памяти и никогда его не помнить, и тем более любить.

Рыдаю горько и отчаянно, затапливая гостиничную кровать. Не могу передать словами, как мне сейчас хреново. Чувствовать предательство близкого и любимого человека — хуже смерти.

За что он так со мной? Вот так просто свалить в мусорку наш брак, любовь? А была ли с его стороны любовь?

Нет! Уже нет... Это очевидно. Я просто тупая дура, которая влюбилась в Исаева Бориса, а он мной всё это время пользовался.

Но не могу позволить себе убиваться из-за его предательства. Я должна быть сильной не только ради себя, но и ради маленькой жизни, растущей внутри меня.

— Соберись, размазня! — велю себе, вставая с кровати и направляясь к ванной комнате. — Тебя пригласил начальник, так будь добра, блистай и покоряй, — приказываю себе, смотря в зеркало.

Снимаю одежду и ступаю в душевую кабину, смыть не только дорожную пыль и пот, но и свою прошлую жизнь. Больше не будет той Лейлы, мне есть ради кого меняться.

Одеваюсь и стараюсь придать себе деловитый вид. Платье садится на мне как влитое, с укладкой всё вышло удачно, и у меня появляется искра уверенности. Вспоминаю, что этот вечер — лишь маленький шаг к задуманной цели. И несомненно, ещё докажу себе и окружающим, что могу достойно справиться с любыми испытаниями. С этой мыслью выхожу из номера и отправляюсь на встречу со Стефаном, готовая играть свою роль в спектакле под названием жизнь.

Нахрен лишу Бориса половину общего состояния и заберу нашу квартиру. Пусть только попробует артачиться, он ещё меня не знает, когда сильно зла и обижена. Женщина в такие моменты готова разнести всё в клочья, но я поступлю мудрее, вот увидит.

***

В ресторане отеля атмосфера тихая и уютная, едва слышная музыка, льётся из динамиков, подчёркивая элегантность обстановки. Я подхожу к столу, где уже сидит Стефан, и стараюсь сохранить уверенность в каждом своём движении. Заприметив меня, он встаёт, приветствуя с той же вежливой улыбкой, что прежде. Заказываем ужин, хотя аппетита нет совсем. Но больше всего я хочу, чтобы этот вечер как можно скорее завершился.

— Лейла, — начинает Стефан, словно обдумывая каждое слово, прежде чем его произнести. — Если у вас возникнут какие-то сложности на работе или в личном плане, вы всегда можете обратиться ко мне за помощью. Это говорю вам от чистого сердца, — обнажает ряд белых ровных зубов, — и не только как начальник, — добавляет он, вроде бы с ноткой искренности, но во взгляде замечаю алчность.

Я склоняю голову в знак благодарности, понимая, что такие разговоры могут иметь как чистый, так и двойной смысл. В словах Власова скрыто нечто большее, чем просто рабочий интерес, но не хочу заострять на этом внимание. Знаю одно: мне нужно быть настороже и не позволять себе увлекаться мимолётными иллюзиями.

Глава 7

Борис

— Пустишь?

Таня смотрит на меня, но цепочку с двери не снимает. Лицо такое, будто обещал ей свои почки отдать и не отдал. Мне и так хреново, ещё она фейспалм давит, аж пробивает лучами.

— Что тебе?

Подавляю сверху вниз. Может, не в таком положении, когда выёживаться надо, но можно понять, что я тоже человек? Или так и будет строить лицо вдвойне оскорблённой. Молчим. Таня закатывает глаза и собирается закрыть дверь.

Подставляю носок и не даю.

— Что ты делаешь! – возмущается.

— О, Борь! – с облегчением выдыхаю. Появляется Игорь. — Тань, ты чего не пускаешь Боряна?

— Уйди, Игорёк, – шипит мегера.

Нет, Таня так-то нормальная, но сегодня что-то не так. Точнее, я прекрасно знаю что. Поэтому и пришёл. Она самая близкая подруга жены. Кроме неё, вряд ли кто-то сможет помочь. И то, что я пришёл, должно хоть как-то вызвать жалость у Татьяны. Как там… из женской солидарности. Счастье семьи сохранить и всё такое.

Короче! Мне нужна помощь. Я люблю свою жену и готов блядь, целовать песок, хоть и поздно. Но лучше исправить сейчас, чем потом.

— Тань.

Умоляюще говорю.

— Танька! – возмущается Игорь. — Ты чего?! Борь, – отодвигает её, — ну-ка заходи. А ты иди нам чай вскипяти. Разошлась, – ворчит, — эта… Защитница. Идём, Борь.

— Спасибо.

Говорю от души и разуваюсь. Игорь косится в сторону кухни.

— Что вы там наворотили?

— Лейла ушла от меня.

— Пиз… Чё, Тань?

— Готово, – цедит она. — Идите.

Задрав нос, собирается свалить в другую комнату.

— Таня, останься, – тихо прошу.

Искоса наблюдаю, как Игорёк строит ей зверские морды. Благодарен за поддержку безмерно. От души хлопаю по плечу. Он взмётывает брови вверх, типа: да ладно, всё ок.

Наблюдая наше невербальное общение, Таня надменно фыркает. Ну пздц! Давай додави меня.

Топлю лёд в душе неприступных минут тридцать, прошу её рассекретить местонахождение жены. Соглашаюсь даже на то, чтобы просто передала мои слова. Разве могу сейчас, после всего выбирать? Я на всё пойду.

Отодвигаю назад свою ревность. Тяжело сглатываю мысли о том, где она и с кем? Если не у подруги, то, может, с этим?

Меня несколько дней прёт, взрывает и перемалывает в фарш одновременно. Как жил, не помню, и я не хочу вновь возвращаться в состояние беспомощности.

Это ад. Маяться в неизвестности. Жить в информационном вакууме. Жрать себя мыслями. Думать, что она делает в этот момент. Поддалась ли очарованию, смогла ли перешагнуть черту? А потом бессильно биться головой в стену. И ничего не смочь изменить, потому что нет ни единой возможности.

Это самое настоящее пекло.

Благо Таня с Игорем вяло о чём-то спорят. Я сижу и варюсь в своих мыслях. Кажется, выгляжу очень жалко, если даже Танюха меня грызть перестала.

Все прожитые дни запороты. Толку ноль. Продуктивность в жопе. Да какая продуктивность, когда всё поперёк глотки стоит. На работе я зомби. Дела все пошли по пиз… То есть вообще ими не занимаюсь. Брожу по городу, как дебил, ищу жену.

Звоню. Пишу. Оставляю голосовые. Взорвал её почту. Бесполезно. Даже в соцсети полез. Но на страницах пусто. А в статусе стоит «начинаю новую жизнь». Писать в мессенджер тоже не могу. Я теперь в вечном “ЧС”.

— Таня, где Лейлу искать?

Отодвигаю кружку с так и нетронутым чаем. Смотрю на Таньку так пронзительно, что глаза начинают щипать. Не знаю, что транслирую, но жена Игоря гасит борьбу в глазах. Будто борется с собой, а я твержу про себя, как мантру: только скажи, только скажи мне.

— Не ищи, – подпирает щеку, — если надо, она сама к тебе придёт. Бесполезно, Борис. Поверь.

— Она с ним?

Внутренности заворачиваются в корку льда. Их сковывает, стягивает. Готов услышать ответ?

Шибает сучья, гниленькая, липкая ревность. Что-то будто в ухо нашёптывает: он лучше тебя, придурок. Круче, богаче и умеет ценить женщину в отличие от тебя. У него нет балласта в виде бывших. Там всё по-честному.

И всё!

Дайте мне разнести планету. Остановите землю, я сойду. Убью. Не знаю, что сделаю. Я задыхаюсь, мать вашу. Я задыхаюсь!

— Не знаю. Она со мной на связь тоже не выходила пару дней. Где живёт, не сказала.

— Ладно, – поднимаясь, ощущая кожей, что вроде не врёт, — пойду я. Тань, если встретишь, скажи, что я… Я умоляю её. Пусть примет мой звонок. Мне есть что сказать.

Как пьяный выхожу из квартиры друзей и резво преодолеваю путь до тачки.

Сажусь в машину. Роняю голову на руль, загнанно дышу. Она с ним, да? С ним?!

Господи, боже мой …

И если она… В постель… То…

С силой бью, попадаю на сигнал и его клинит. Очумело смотрю, как клавиша запала. Машина оглушительно сигналит.

Меня замыкает, сознание мутится, и я ору!

Ору во всю силу глотки. На сколько сил хватает. Во всю мощь лёгких, которые вот-вот порвутся.

Когда воздух заканчивается, судорожно делаю пару спасительных глотков. В голове немного проясняется. Авто неожиданно замолкает. В абсолютной тишине нахожусь несколько секунд и вдруг понимаю, что мне нужно сделать.

Глава 8

Борис

Шаг вперёд. Левая. Правая. Левая. Шаг назад.

Пульс уже зашкаливает, пот ручьями стекает с лица и тела, а я долблю и долблю несчастную боксёрскую грушу, выжимая из себя до капли.

— Борь, ты чего сегодня такой агрессивный? — спрашивает мой тренер.

“Потому что”, — хочу ему ответить, но сдерживаюсь и продолжаю наносить удары.

— Значит, всё так плохо, — Назар понял, что я не отвечу, делает вывод за меня.

Всё плохо. Нет, даже не так — пиздец, как всё хреново.

“Сука! Сука!”, — ещё сильнее молочу грушу, вспоминая белый конверт, который нашёл в почтовом ящике.

— Ты только не разорви Германа. Груша у нас невечная, — ухмыляется Назар, наблюдая за моей истерикой. — Может, исповедуешься мне, и тогда несчастный Герман останется в живых?

— Нечего изливать, — бурчу на тренера.

— Тогда за что так с грушей?

— Назар, займись вон тем дрыщом, — показываю на парнишку, что пытается поднять штангу, лишь бы только от меня отстал.

Тренер хмыкает и отходит, наконец оставляя меня в покое. Но пыл молотить “Германа” уже поубавился. Я останавливаюсь и облокачиваюсь о грушу, пытаясь восстановить дыхание, которое сбилось от ярости и беспомощности. В голове всё ещё крутится карусель из ненависти к себе и тревожных мыслей о Лейле. Почему всё так? Как мне всё исправить? Ответов нет, и они нужны мне до отчаяния.

Когда раскрыл белый конверт, я блять, чуть не ёбнулся, читая текст письма.

Она. Подала. На развод.

Мать вашу, подала на развод!

Лейла так и не выходит на связь, её нигде нет. В офис Власова меня не пускают. Остаётся только заявиться к нему домой. Что я и сделаю в ближайшее время.

Удаляюсь в душ, принимая наскоро. Перевозбуждённый и едва ли контролирующий себя, выхожу из спортзала. Сердце грохочет в груди, как бешеный барабан. Все мысли стягиваются в один узел, и невозможно распутать. Я на грани бездны, но не утопаю в ней, а просто стою у края, смотря в пучину собственных страхов и разочарований.

Еду в машине, погружённый в своих мыслях. Желание разобраться, остановить этот хаос, придаёт мне сил. Давлю на газ, понимая, что впереди только одно — встреча с Власовым.

Паркуюсь у дома начальника жены. Выхожу из машины, закрываю дверцу так, что она гремит, вторя моей внутренней буре. Я уверенно направляюсь к массивным дверям, и каждый шаг отдают в груди серией глухих ударов. Не знаю, что сделаю с ним, если Лейла окажется у него.

Перед домом Власова я нажимаю на кнопку звонка, и каждая секунда ожидания превращается в вечность.

Происходит щелчок, и дверь открывается. На пороге стоит собственной персоны Власов. Полуобнажённый, с растрёпанными волосами и складкой меж бровей, явно выражает недовольство тем, что его потревожили.

— Вы кто? — низким и хриплым голосом он спрашивает небрежно.

— Моя жена у тебя? — игнорируя его вопрос, задаю свой в лоб.

— Какая жена? Мужик, ты меня с кем-то путаешь, — ещё сильнее хмурится, не понимая, о чём я.

— Чёрт, забыл, что у тебя их может быть несколько, — сарказм из меня так и прёт. — Исаева Лейла у тебя?

— Ах, вот о ком ты, — эта гнида ухмыляется и уже пристальнее окидывает своим блядским взглядом. — Я не разглашаю личную информацию о своих подчинённых.

Этот гадёныш выводит меня. Внаглую заваливаюсь в его дом, на что Власов пытается меня остановить, но я игнорирую, отмахиваясь от него.

— Лейла! — кричу и прокладываю путь вглубь дома.

В гостиной обнаруживаю на журнальном столике два бокала, на полу — разбросанную одежду. Внутри всё поднимается, чувствуя противный и скользкий холод, заполняющий каждую клеточку моего тела. Дальше направляюсь с мыслью, что моя жена здесь. И всё это кошмар, от которого проснуться так и не удаётся. На лестнице замечаю женскую туфлю. Одурманенный ревностью, спотыкаюсь, но продолжаю идти. Власов плетётся следом, протестуя и покрывая меня трёхэтажным матом, но слова его будто доносятся из толщи воды. Их гулкий отзвук откуда-то издалека не в силах меня утешить. На втором этаже нахожу спальню. Дверь приоткрыта. Свет из щели немного освещает тьму коридора. Через два шага передо мной оказывается комната с разбросанными простынями. Сердце, сжавшееся в грудной клетке до размеров монеты, вдруг сбрасывает тяжкий груз.

На постели лежит рыжеволосая дамочка.

— Мужик, если ты сейчас не уберёшься, я вызову охрану и полицию.

Власов рядом рычит, но я так и не в состоянии трезво оценивать его угрозы. До сих пор пребываю в вакууме. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, не понимая, что вообще здесь делаю. Направляясь обратно вниз, всё ещё ощущая недавнюю напряжённость. Ноги подкашиваются, задумываюсь, как доберусь до машины.

На улице воздух кажется более свежим, почти холодным, он приводит меня в чувство. Сажусь в тачку и тупо смотрю в лобовое.

— Где ты, Лейла? — бормочу себе под нос, барабаня пальцами по рулю. Ощущение опустошённости расползается по всему телу.

Моя мобила оживает в кармане куртки, достаю и охреневаю, когда на дисплее высвечивается имя отца Лейлы. Меня всего перетряхивает, предчувствую плохую весть, и с Лейлой случилось плохое.

— Да, Талгат Рафкатович, — придаю своему голосу официальности.

— Что у вас происходит? — без приветствия рявкает тесть. Голос Талгата звучит строго и обеспокоенно. — Я до Лейлы дозвониться не могу, где она? — продолжает он. Вопрос лезвием режет по и так натянутым нервам.

— Всё нормально, Талгат Рафкатович, зря беспокоитесь.

— Ты меня за идиота держишь? А почему тогда разводиться собираетесь? — вот теперь точно охреневаю от его вопроса, что “дорогой” тесть осведомлён положением дел. — Говорил дочери: ваш брак до хорошего не доведёт, — продолжает ворчать родственник. Признаю — в его голосе властные нотки, привыкшего контролировать чужие жизни.

— Откуда вам известны такие подробности?

— Есть добрые люди, которые сообщают, — с язвительной усмешкой отвечает он. Я ощущаю, как кровь приливает к лицу, бешенство захлёстывает меня с новой силой. Талгат Рафкатович всегда был склонным контролировать всё и всех, но блять, не позволю ему обходиться так со мной.

Глава 9

Лейла

— Таня, это ничего не меняет, – прикрыв ладонью глаза, бубню в трубку.

— Да права ты, конечно, только видела бы ты Бориса. Ужас. Игорёк оставшийся вечер мне мозг выедал. Представь! – восклицает подруга. — Мой покладистый Игорь. Мы поругались, кстати.

— Вот ещё не хватало.

Что-то новенькое. Игорь всегда спокоен, как удав. Пронесись возле него метеорит, лишь козырёк отвернёт, чтобы в глаза не светило. Такой вот он. Удивительно, как приход на человека подействовал. Выходит, и правда плохо мой …, то есть бывший …ах, ты! (просто) БОРЯ выглядел.

— Ну вот так. Ой, Лейла, – жалостливые нотки шквалом в девять баллов накрывают. — Исаев просто зелёный. Ну прям как чума болотная. И глазищи смертельно уставшие и прям не могу. Только мне его не жаль! – быстро стабилизируется и нажимает. Никудышная актрисулька ты, Танька. Морщусь. — Ты не думай.

— Не думаю.

Переживает, да? Не показалось же. Внезапно меня злит всё.

Ох, какой. Ох, нашёлся какой пе-ре-жи-валь-щик. А мне легко? М?

Я вообще беременная. А он, зараза такая, забыл часы у этой шлёндры. Мои часы, на которые была потрачена уйма времени. После всего, что у нас было! Гад!

— Точно развод?

— Да. И раздел имущества.

— Всё половинить будешь?

— Да. Тань, я не из корысти. Мы всё вместе заработали, понимаешь? Ради чего я должна оставлять? Ради кого? Ради бывшей? Нет, знаешь ли. Так что «любишь кота, люби и ссаночки кота». Смотрела Пельменей? Вот так! Теперь я женщина-кремень! И нечего меня жалобить! Поняла!

Это что такое. Моя. Подруга. Жалеет. Не. МЕНЯ! Соплю в трубку, как огнедышащий дракон. О-ох… Да что ж это? Может, в меня кто вселился? Сама себя не узнаю. Прям мегера сейчас.

— Правильно, конечно. Я бы тоже также, – бормочет Таня. Да что с ней? Что она неуверенно отстаивает мои позиции. И тут вот что мне прилетает. — Может вам поговорить?

— Зачем?

Она что окончательная перебежчица в «Боре-лагерь»?

Почему так? Встреча с блудным моим пока ещё мужем повлияла на здравые мозги?

— Может, расставили бы все точки окончательно. Ты же беременная, — наконец, открывает истинное, значимое для себя в нашем разговоре. — Поддержка нужна, опора. Мало ли что.

— Нет. Развод. Раздел. – чеканю в трубку. — Прости, мне пора в консультацию. Договорим позже.

Это что сейчас было. В моём окопе предатели завелись. Нервно крашу ресницы. Мажу, психую и стираю. К чёрту! Пойду ненакрашенная.

Ну, Таня. Ну, даёт. Пожалела Борю? А меня кто пожалеет? Иван Фёдорыч Крузенштерн?

Я пострадавшая сторона, я обманута, я оскорблена. Меня предали с Людкой!

С размаху сажусь в кресло. Уныло вздыхаю, мгновенно растеряв пыл.

Я сошла с ума. Да? Такие сюрпризы.

Гормоны, да? Я читала. Говорят, они, что зря с женщиной во время беременности делают. Подозреваю, что срок не такой большой и пока не так сложно, а потом? Ох, что дальше будет. Надеюсь, что не буду ходить с катаной за спиной. Что-то у меня как при щелчке уровень агрессии стал подскакивать.

Жуть.

Пара таблеток валерьянки не помешает. Пью и выхожу из своего временного убежища.

До консультации решаю дойти пешком, здесь пара шагов. Прогуляюсь, подышу свежим воздухом. Главное — не расслабляться, не давать проклятую слабину, не поддаваться обстоятельствам.

Иногда жалею, что не поддалась Стефану. Сейчас бы чувствовала себя иначе. Иначе ведь?

Нет, клин, клином не вышибают. Не могу я лечь с тем, кого не люблю. Ну, не мог-у-у! Эта сволочь — мой муж, объелся груш, занимает собой каждую клеточку моего организма, и боль от предательства не даёт расслабиться, каждый день ноет и ноет, а ночами выворачивает, что выть хочется.

Когда будет лучше? Когда пройдёт? Может, когда родится малыш и мне станет не до бывшего мужа? Да, скорее всего так и будет, только нужно потерпеть.

Глава 10

Я сильная. Я справлюсь. Пусть катится к своей Людке. Слабак.

Ох, и сволочь. Как перед смертью дал подышать две недели и снова в ту же лепёху наступил. Сука белобрысая, что она прицепилась. Липнет, как муха на мёд. Куда смотрела, когда они вместе были, мне интересно? Ну вот, правда.

Как женщина я понимаю. Боря — красавчик. Это если объективно. Фактурный. Умный. Интересный. Да ещё с приличным капиталом. Козлина правда редкостная, как показала практика (м-м-х…опять…) загляденье, да. Но! Он и раньше таким был, просто денег поменьше. Старая любовь не ржавеет или что. Вот здесь понимание заканчивается.

Освобожу скоро. Пусть радуется.

Останавливаюсь перед входом в медцентр. Дышу. Надо успокоиться и привести себя в порядок. Натянув улыбку, впархиваю.

Минут через тридцать-сорок мой мир переворачивается. Он там — во мне. Крошечное зёрнышко. Пятимиллиметровое. Боже. Он во мне. Мой малыш. Мой ребёнок. Моя сегодняшняя и постоянная Вселенная.

Как дурочка, пялюсь в потолок и закусываю губу, чтобы не зареветь в голос от счастья. Непередаваемо. Это чудо.

Да провались всё пропадом. Пусть хоть…

Я ношу ребёнка!!!

— Мамаш, кровь сдать надо, вот возьмите. Биохимия. Гепатит, инфекции — всё написано здесь. Моча обязательно.

— Хорошо. Завтра приду.

— Отлично.

— Папаша где? Ему тоже нужно сдать анализы. Лейла Талгатовна?

Делаю вид, что укладываю удобнее доки в сумку. Молчу пока.

Ничего себе. И как теперь?

Я мозгами понимаю, что Борису необходимо сдать анализы. Но я не могу ему сказать чисто из-за ослиного упрямства. Исаев не имеет теперь никакого отношения к моей беременности. Судорожно перебираю родственников из его родни, которых знаю. Вроде бы у всех всё в порядке.

И пока зависаю, мой рот сам отвечает.

— Нет отца. Я его только один раз видела.

— Да? – поправляет очки доктор. — Кхм. Ну ничего. Бывает.

Ошарашенной выхожу от доктора.

Я летаю, я в раю. Никак не могу поймать себя в действительности. До меня в полной мере дошло, что теперь я ответственная за жизнь маленького чуда. Я одна и больше никто. И меня это ни черта не пугает.

Если некоторое время назад переживала, хотела, чтобы Боря разделил со мной радость того, что станем родителями, то теперь всё изменилось. Может, одномоментно свихнулась, может, где-то внутри каждой женщины, что отчаянно мечтает о малышке и это случается, включается та самая «яжмать». Не знаю.

Понимаю одно: жизнь отдам свою за своё пятимиллиметровое рисовое зёрнышко. Вот так.

— Девушка, творог и слойку.

Прошу продавца подать мне мой постоянный завтрак. Пусть запоздалый, но всё же. Придирчиво изучаю срок годности. Всё прилично. Беру и сама себе улыбаюсь. Началось, Лейла. Остановись уже, всё нормально будет.

Переодевшись в мягкий спортивный костюм, ем дома. Вкусно невозможно. Впервые за долгое время болтаю ногами как девчонка. Я уже начинаю наслаждаться своим состоянием. Это так здорово.

Чпонь-к! Папа?

В недоумении смотрю в экран телефона. Он так редко звонит. В основном я звоню и расспрашиваю обо всём и обо всех. Мой отец крайне недоволен браком с Борисом. Исаев никогда ему не нравился. Сквозь зубы так и общался с ним. Иной раз даже при беседе в глаза не смотрел.

Медлю.

Не принять звонок, не могу. Неуважение. Да и не посмею. Боюсь одного, а именно что прознал про мою весёлую семейную жизнь. И чем отвечать? Пап, ты не волнуйся, мне тут Боря изменил, я хочу развестись и поделить имущество. А в виде бонуса у меня беременность. Ты рад?

Да он меня за волосы оттаскает. И на возраст не посмотрит.

— Папа, здравствуй.

— Здравствуй, дочка. Здравствуй, девочка моя. — Как поживаешь? Что расскажешь про себя нового? — в голосе отца звучат ироничные нотки, отчего сглатываю.

Ой. Ой-ой-ой!!!

Неожиданно начинаю кашлять в телефон, чтобы придумать ответ. Папа терпеливо пережидает мой приступ внезапного коклюша.

“Неужели он уже знает о нас с Борей?”

— Как сказать... — медлю с ответом, — в общем... Я развожусь с Борисом.

— Я не удивлён, – суровеет голосом. — Так и знал, что толку не будет. Ах, кутак-баш этот Бор-р-я-я! Так и знал!

— Папа! Не обзывайся!

Глава 11

Прошёл месяц

Лейла

Вот и всё.

Теперь у меня другая фамилия. И начинается другая жизнь.

Сижу в кабинете и держу в руках свидетельство о расторжении брака.

Чёрт побери! РАСТОРЖЕНИЕ! БРАКА!

Стираю с лица слёзы, что не прекращаются литься ручьями. Хорошо, что сейчас обеденный перерыв и я сижу в кабинете одна. Никто не знает, что у меня состоялся развод, кроме Таньки. Она уже звонила и не знала: то ли поздравить или посочувствовать.

Я сама не знаю.

Ведь когда выходила замуж, думала навсегда, до самой смерти. А тут... Значит, не справились, не сберегли.

Жаль?

Конечно!

Это не только потраченные годы, но и чувства, которые не проходят по мановению волшебной палочки. Это была колоссальная работа, с которой, увы, не справились.

Я знала, что меня искал Боря. Но в какой-то момент он сдался и согласился на развод. Даже меня это сначала удивило, а потом разозлило, что так просто сдулся.

А разве я не этого хотела?

Уже сама не знаю. Настолько запуталась, что поэтому избегала встреч с мужем. Если увидела бы... Если только прикоснулся ко мне — я сдалась бы со всеми потрохами и рассказала о своей беременности.

Но его предательство отрезвляло, как пощёчина, каждый раз вспоминая: из-за чего мы разводимся.

Он сейчас с ней? Если с ней, то это будет окончательный ответ — значит, никогда не любил меня, и все эти годы не забывал о своей Людочке.

Я встаю из-за стола и подхожу к окну. По ту сторону окна жизнь идёт своим чередом: люди и автомобили спешат по делам, деревья слегка шумят на ветру. Всё кажется таким обыденным и спокойным. Как будто вне моего внутреннего хаоса мир никогда не останавливался. Но я должна собрать остатки своего достоинства и продолжать. Я ведь не одна теперь.

Вытираю следы слёз с лица и начинаю думать о будущем. Вместе с отчаянием приходит решимость. Возможно, я не знаю точно, как сложится моя жизнь, но уверена — способна справиться с новыми испытаниями.

Мысли о беременности пока смешаны с тревогой и надеждой. Как рассказать отцу малыша? Сама мысль об этом пробивает меня дрожью. Я не знаю, какая будет реакция Бори, но явно начнёт действовать, чтобы только восстановить утраченное. А я не готова, да и не хочу. С другой стороны, если дам ему шанс всё исправить, восстановить хоть какую-то часть того, что было между нами? Может, когда он узнает о ребёнке, это изменит всё? Но как я смогу простить предательство? Эти гадкие часы и красное платье, как триггер впечатались в мою память. Нет, я не смогу простить Бориса.

Но о ребёнке он всё равно должен знать. Да, возможно, Бори будет много в моей жизни. И уверена, он захочет участвовать в воспитании малыша, но это не повод решать за него.

И поэтому решила сегодня поехать в нашу квартиру, поговорить с ним о разделе: останется ли эта квартира за мной или будем продавать? Заодно сообщу о беременности и будь что будет.

***

После работы я прямиком еду когда-то в нашу квартиру с Борей. Первое, поговорить о разделе, второе, ребёнок, и третье, некоторые вещи, которые я так и не осмелилась забрать.

Внутри всё сжимается от волнения, когда такси останавливается у нашего дома. Быстро расплачиваюсь с водителем и прохожу к подъезду. Поднимаюсь на лифте и останавливаюсь у знакомой двери.

На миг колеблюсь: готова ли я к этой встрече? И нет, и да. Но деваться некуда, мы должны поговорить и прятаться — совсем уже выглядит по-детски.

Но всё же решаюсь нажать на дверной звонок.

Ожидание заставляет волноваться с новой силой, особенно когда за дверью слышу шаги.

Дверь открывается, и я замираю, словно выпадая из реальности.

На меня смотрят заспанные глаза. И я бы всё на свете отдала, чтобы больше их никогда не видеть, но, к сожалению, это только моя мечта, потому что на пороге МОЕЙ квартиры стоит Людмила... С растрёпанными волосами, размазанной тушью под глазами и в одной рубашке моего бывшего мужа.

Глава 12

Лейла

Это вообще, что творится?

От неожиданности – шаг назад. Вслепую. Сердце замедляет свой ход. И вот оно – задыхаюсь!

— Ты что здесь делаешь?

— Удивлена?

Ловлю чёрные точки перед глазами. Я не понимаю! Не понимаю, чёрт побери! Она здесь. В нашей квартире. В его рубашке! Будь ты проклята, тварь. Ненавижу. Я тебя просто ненавижу!

— Ты в моей квартире. В моей! Есть предел твоей наглости?

— Умоляю, – отмахивается, — это квартира и Бори тоже. Он имеет право приглашать гостей.

— Ты не гость, – плююсь желчью, — ты наглая вешалка.

— Дорогая, я его смысл. Ясно? И ещё. Я его жена. Бывшая и будущая, а вот ты в каком статусе заявилась?

Ядовитая змея ужалила прицельно в сердце. Её яд со скоростью звука разносится по крови, отравляя и разрушая всё, что попадается на пути. И как только разъедающая субстанция спускается к животу, я немо кричу себе – стоп! Он не должен туда попасть ни при каких условиях. Это – моя территория. И если мозг, кровь и сердце сожрано кислотой, то до места, где спит мой ребёнок, никому не добраться.

Яростное сопротивление внахлёст сталкивается с непреодолимостью патовой ситуации. Инстинктивно скрещиваю руки, складываю ниже, чем нужно, и отставляю ногу в сторону. И что ты мне сделаешь, сука, если я пришла к себе домой. Пока к себе. Так что…

— Вон с дороги.

— Вау! – издевательски тянет. — А что же ты тут забыла?

Брезгливо морщусь.

Не разуваясь и стараясь не касаться бывшей Бори, прохожу в квартиру.

Меня замыкает.

Войдя на старую территорию, мгновенно ощущаю то, на что наложены жесточайшие санкции. Эмбарго. Табу. Запрет. Но чёртова женская мнительность и самолюбие трещат и кладут на все запреты с высокой колокольни.

Грудь вновь сдавливает спазмами.

— Ой, а что такое? Споткнулась, что ли?

Оборачиваюсь так стремительно, что волосы каскадом разлетаются. Белобрысая тварь! Стоит, спустив рубашку с одного плеча. Взлохмаченная, глаза змеиные с ехидцей пронзают насквозь, и во всём облике шарашит абсолютное превосходство.

И эта улыбка. Оскал победительницы.

Сдувает прядь с лица и отпивает из высокого бокала вино. Где взяла только его? Или я сразу не заметила, не помню уже.

— Не захлебнись, – цежу сквозь зубы.

— Ха! – лениво отпивает. — Я-то не захлебнусь, а вот ты проиграла, малышка. С треском.

Ох, ты ж… Выравниваю дыхание. Больше всего опасаюсь, что на лице проступят эмоции, которые никто не должен видеть. Особенно она. Мне очень хочется вцепиться ей в волосы и приложить несколько раз в пол, но я не могу.

Не могу.

Это будет значить, что да – проиграла. Вместо этого копирую её позу, вытягиваю самую едкую улыбку из резерва и тяну.

— Неизвестно, кто что выиграл в данной ситуации. Поздравлять тебя спешить не стану. Кот в мешке, смекаешь?

По лицу Люды идёт волна, но она быстро сгоняет её. Медленно делает шаг вперёд. Из разреза видны ажурные трусы. Хм, подготовилась. Агент Провокатор, кажется. Борина любовь ей известна. Чёрт побери, его вкусы не изменились. Этой марке он верен в симпатии. Тоже обожал, когда надевала … Потаскун!

— А ты зачем припожаловала? М-м-м… Ты как бы здесь лишняя. Мы заняты и не рассчитывали на кого-то третьего. Представляешь?

Огромное желание хлестнуть по выхоленной морде суки, укрепляет свои позиции. Надо же быть до такой степени наглой и уверенной в себе. Не мигая, смотрю на Людмилу. Мне правда интересно.

Под рубашкой не просматривается верх белья, надеты только откровенные стринги. А значит, сейчас лишний раз подтверждение тому, что он с ней спит. Он с ней спит! Трахает её и кончает. С ней! Ублюдок.

Удушливая волна перемещается по телу. Мне жарко и холодно одновременно. Мне так плохо, так ужасно. Словно в липкой болотной жиже барахтаюсь. Выныриваю время от времени, чтобы вдохнуть и вновь с головой.

Ах, вы… М-м-м…

Удержаться бы.

— А что любовничка не видно? Умаялся тебя обрабатывать? Хм, – закусываю губу.

— А вот, представь себе, – вальяжно поднимает руки и сладко тянется. — Лейла, – меняет взгляд на сочувствующий, — давай по-хорошему. Ты же понимала, что без шансов. Борис он… всё это время гулял на длинном поводке. Понимаешь?

— То есть?

Интересно даже, что скажет.

— Боря без меня не может, – пожимает плечами, — я его единственная любовь. У него от меня сносит голову. Исаев и сейчас меня любит. Сама посуди, если бы было по-иному, разве повёлся бы? Только Борька со всех ног побежал. Вот и всё.

— Как интересно.

Улыбаюсь. Я улыбаюсь!

А что ещё делать, если каждое слово бьёт в середину разрисованного в мишень круга для дартса. Все дротики – в одну точку.

— И, если бы ты сообразила, – не слышит меня. Объясняет занудно и монотонно, только в голосе дрожат тщательно скрываемые нотки злорадства, – вовремя отошла в сторону…

— Именно поэтому вы расстались. Из-за огромной любви!

— Дурочка, – снисходительно машет головой, — нам нужна была небольшая передышка.

Терпение трескается с шипящим хлопком. Пена на поверхность вылезает лопающими пузырями. Бью в ладоши, имитируя аплодисменты. С меня хватит.

— Поздравляю. Я пришла не затем, чтобы слушать о счастливом воссоединении бывших супругов. Хотя кто теперь какое место занимает в райдере «бывших». Вот это интересно! Дай пройти, – толкаю её, — я пока ещё у себя дома.

— Эй, – возмущается и идёт следом.

Интересно, почему Исаев не вышел? Слушает, сидит?

Иду в спальню. Куда же ещё, если Людмила вышла полуголая, то значит … То и значит!

Толкаю дверь и замираю в шоке.

Покрывало на полу. Смято. Бельё постельное в клубок, лежит посреди кровати огромным комом. Запах перегара висит такое густой, что дышать становится невозможно. Меня резко начинает тошнить. Зажав нос, подбегаю к окну и дёргаю раму. Лёгкие обжигает ветром так сильно, что закашливаюсь.

— О-ом-м-м…

Глава 13

Лейла

Вы когда-нибудь чувствовали себя одинокой, потерянной и никому не нужной? А вот я сейчас отчётливо это ощущаю.

Я уже должна была свыкнуться с мыслью, что меня предал близкий и любимый человек, но блин, как же это разъедает и выжигает. Меня накатывает периодами: то я равнодушно принимаю произошедшее, то накрывает настолько, что не перестаю плакать. Не зря говорят, что у беременных шалят гормоны, скорее всего, так и происходит — настроение меняется несколько раз на дню. Но всё же послевкусие после измены Бориса и присутствия в нашей квартире Людмилы, меня не покидает. Её образ в одной рубашке бывшего мужа стоит перед глазами и не собирается исчезнуть навсегда. Такое никогда не забудешь и не вытравишь. Если бы мне был безразличен Борис, то, возможно, я бы уже неслась вперёд, планируя дальнейшую жизнь. А сейчас я дезориентирована. Нет, понимаю, что всё, но как быть одной, без опоры и поддержки в воспитании ребёнка.

И тут я вспоминаю про родителей. Я очень по ним соскучилась на самом деле. И хочу себя почувствовать снова маленькой, когда мама меня оберегала от плохо и дарила свою заботу. Сейчас это остро не хватает, и я решаюсь им позвонить.

— Алло, мам, — глотаю слёзы, когда слышу её голос.

— Кызым (доченька), рада тебя слышать, — раздаётся родной голос мамы на том конце, что даже становится невыносимо больно. Я уже не могу сдерживать слёзы, которые стремительно катятся по щекам.

— А как я тебя рада! Прости, что давно не звонила. Как ты? Как папа?

— Слава Аллаху, всё хорошо. Очень тоскуем по тебе.

— Мам, я тоже сильно по вам скучаю. Ты не представляешь как, — улыбаюсь со слезами, и хорошо, что она этого не видит, иначе расстроится сильно за меня.

— А ты как поживаешь?

— Не болею, и это само важное.

— Вот и хорошо, милая. Главное — здоровье. Всё остальное приложится, — мамин голос всегда успокаивал меня. Я чувствую, как немного оттаиваю. Мне хочется буквально забраться в телефон, чтобы ощутить её объятия, чтобы все тучи развеялись окончательно.

Наверняка ей уже рассказал отец о разводе, и она деликатно обходит стороной эту тему. И вроде хочу смолчать, чтобы не расстраивать её, но в то же время хочу поделиться своей душевной болью, чтобы успокоила и приласкала.

Я невольно шмыгаю носом, и мама это замечает:

— Ты плачешь? — обеспокоенно спрашивает.

— Мам, я решила на несколько дней приехать к вам. Можно?

— Ты ещё спрашиваешь? Да мы с отцом только этого и ждём, — в её голосе столько радости, что я невольно улыбаюсь, забывая о последних неприятных событиях в моей недолгой жизни.

Ещё несколько минут поговорив с мамой, кладу трубку, и после разговора с ней в душе становится немного легче. Решение вдруг кажется простым и очевидным: уехать, побыть с самыми важными людьми на свете, которые любят меня бескорыстно и принимают любой. Их поддержка в сентиментальном, тёплом семейном кругу — это как набрать полные лёгкие свежего воздуха после долгого погружения под воду.

Ещё не решила, что именно скажу отцу, но уже предвижу его недовольство Борисом, а ещё больше мной, за то, что когда-то ослушалась и не вышла замуж за выбранного им жениха. Ведь отец нашёл зятя из состоятельной семьи, только старше меня на десять лет. И только собирался устроить помолвку, как Боря объявил моим родителям о нашей свадьбе. Папа был в бешенстве, обвинял меня в непослушании и бесстыдстве, предсказывая несчастливую семейную жизнь с Борисом. Его слова до сих пор звенят в ушах, хоть и старалась не обращать внимания на неодобрение родителя. А теперь, отец оказался прав. Ну и плевать. Мне сейчас нужно развеяться, отвлечься, и уже с новыми силами строить своё будущее.

Так, я думала, когда ещё садилась в самолёт. Но дальше всё происходит совершенно по другому сценарию, который я никогда бы не воплотила. В тот момент, когда мне казалось, что всё предрешено и ничего не может удивить, жизнь сделала неожиданный поворот.

Глава 14

Лейла

А я, оказывается, скучала. С волнением рассматриваю пейзажи, что мелькают за стеклом. В груди сжимается и глаза затягивает пеленой. Дом. Здесь пахнет домом. Пахнет моим детством, беззаботностью, тихой радостью.

На короткий миг окунаюсь в воспоминание. Бежала, как воришка. После разговора с мамой решение пришло одномоментно. Я остро ощутила, как соскучилась по родителям.

Плохая я дочь, если жила с ними в долгой разлуке. Оправдывает лишь тот факт, что Борю не хотелось обижать, ведь папа так и не смирился с нашим браком. Но я купалась в любви, обо всём позабыла. Эгоистка.

Купить билеты сейчас не проблема даже в самый последний момент. Всегда есть бронь, а если ты готова выкупить, то вообще без проблем. Ну … спустила много. И мне не жаль! Я теперь женщина свободная. Куда хочу, туда лечу.

А он … Да пусть катится. Пусть! Не пропаду. То есть – не пропадём. Глажу тощий живот и закусываю трясущуюся губу.

Таксист косится, мне становится неудобно. Нагибаюсь ниже и распускаю волосы. Прячусь. Свидетелей мне сегодня не хочется.

Как можно было так охренеть, чтобы привести её в дом. В наш дом! В нашу квартиру, которую я декорировала, подбирала мебель, где каждая точечка проникнута нашей энергетикой, и всё это было наше! А теперь там она.

В его рубашке. В его постели. Она там.

Не хочу вспоминать, что стоило прожить дни с осознанием глубочайшего понимания сути предательства. Спасало одно – беременность и то, что ответственна теперь за двоих. Вот и вся арифметика. Простая и незамысловатая.

С усилием гоню от себя плохое. Теперь я дома.

У ворот стоит мама. Замечаю её издали. Не доехав, сую таксисту деньги и почти на ходу выпрыгиваю.

— Ай, дочка, – всплёскивает руками мама, – аккуратнее, упадёшь.

Лечу. Неловко выдёргиваю сумку и всё равно роняя, мчусь. Влетаю в раскрытые объятья и сразу падаю в детство. Мама моя… Пахнет защитой и добром, любовью и заботой. Она моим миром пахнет. Как я скучала, боже мой.

Не спрашивая ничего, словно предчувствуя, она просто гладит по голове и тихонько «ш-ш-ш» и мне всё. Обнимаю ответно, зарываюсь. И так мне хочется проорать и прокричать. С ходу выпалить, что мне плохо и я беременна. И не знаю, что теперь. Но не могу позволить себе такое. Бормочу, что рада видеть и соскучилась. А она молчит, только гладит.

— Мам…

— Тише, – берёт в руки моё лицо. Взгляд как в детстве, разительный и очень внимательный, а на дне тревога. — Как ты, девочка моя? – ведёт пальцами по векам, словно проверяет. Слава Аллаху, высохли.

— Всё хорошо. Я соскучилась. За один момент собралась.

— Мы рады. Все тебя ждём. Сейчас родня приедет. Давно не виделись. Идём в дом? – обнимает и подталкивает.

Я ответно сжимаю, и мы передвигаемся, тихо переговариваясь. Мама сетует на мою худобу, на тени под глазами, на то, что сильно переживала за меня, а я редко звонила. Я же жадно съедаю зрительно двор и дом. Как много нового, беседка, постройки, клумбы. Красота какая, не налюбуешься.

И так тепло, так уютно. Сердечко тарабанит навылет.

По телу разливается несмелая радость, тревоги немного отпускают. Правда, говорят, что там, где родился всегда особая энергетика. Мама уходит немного вперёд, а я останавливаюсь, чтобы ещё раз прочувствовать место силы, что вливает в меня жизнь.

— Талгат! – шумит мама. — Иди скорее. Лейла приехала.

Из-за угла дома выходит папа, и моё сердце повторно обрывается. Нет, я не боюсь, просто немного тревожно. Папа был главным противником моего брака, но пока он молчит.

Суровая улыбка трогает упрямый рот. Но я-то знаю, как сильна его любовь ко мне. Поэтому шагаю навстречу.

— Приехала.

Папино сердце мерно стучит. Гулко и весомо. Только пальцы немного вздрагивают. Совсем чуть. Он ведёт по голове жёсткой ладонью и чуть сжимает.

— Здравствуй, папа.

— Здравствуй, Лейла. Плохо выглядишь.

— Талгат! – возмущается мама.

— Молчи, – обрывает её. — Знаю, что говорю. Лучше корми дочь. С дороги есть хочет.

— Пап, – поднимаю взгляд, но напарываюсь на ту же тревогу. — Я не сильно проголодалась.

Кивает.

— Амина, корми, – не слушает меня. — Тощая, какая. Иди-иди. Эх, чыпчык (воробей – татар.)

Брови папы непреднамеренно сходятся на переносице. Я его знаю. Папа очень переживает, но показать в полную мощь не хочет, жалеет меня. И я пользуюсь. Не хочу с порога выяснять что-то, он и так в курсе ситуации. А разгонять нет никакого желания.

Выскальзываю из медвежьих лап и направляюсь в дом.

— Погоди, – всё же не терпится. Вжимаю голову в плечи. Ах, как он торопится рассказать о том, что я ошиблась в своё время. Стою. Жду. — Лейла, – уже мягче.

Поворачиваюсь. Папа смотрит. Ещё немного и выскажет. Будет что-то из серии «говорил я тебе!»

— Талгат, – встаёт рядом с ним мама, — ты же тоже голоден. Идём за стол. Там твои любимые манты, плов. Я кош теле (печенье -татар.) испекла. Идём, ты же не ел с самого утра. Потом поговорим, дай дочке отдышаться. Ну что ты? Ты же такой мудрый, мой муж, такой дальновидный. Успеется.

Отмираю. Ох, мама. Ну лисица. Мне бы хоть немножко её хитрости и ума, восхищаюсь ей. Я совсем другая. А в последнее время как сопля, если честно. Все силы ушли на противостояние с Людой. Она из меня много соков выпила.

Я всегда была цветущая, смешливая. Понимаю, почему папа расстраивается. И сейчас машет рукой, выговаривает.

— Амина, до чего же ты голову забьёшь. Ни слова не даёшь сказать. Где это видано, чтобы жена поперёк мужа встревала! Дочка приехала без мужа. А я говорил! Какая мне еда! Лейла, – шумит, — иди с глаз долой, руки мой и садись. Чтобы много ела. Пока не откормлю, шагу из дома не ступишь. А ты, Амина, полей мне на руки из кувшина. Иди за мной. Лейла, твоя комната готова. Иди, дочка. Встретимся через пятнадцать минут.

Мама машет мне, тщательно пряча улыбку. Оттаивает наш глава дома, теплеет, хоть и ругается. Придётся потерпеть немного, но я всё равно не обижаюсь. Какая обида может быть. Со стороны родителей это лишь забота. Я точно уверена, что буду такой же.

Глава 15

Лейла

— Кызым, давай ещё плов, — мама сетует рядом со мной, пытаясь раскормить, как и грозились с папой.

— Мам, я наелась, — говорю я, отодвигая тарелку, — правда, больше не осилю. Спасибо тебе! Всё было вкусно, как и всегда.

Мама, с лёгкой усмешкой, убирает тарелку, а отец молча наблюдает за нами. По его глазам вижу, он хочет что-то сказать, но сдерживается. Подслушанный разговор его и мамы, не оставляет меня в покое, заставляя нервничать. Отец, наконец, тяжело вздыхает и отставляет чашку на край стола. Он, казалось, собирается с мыслями, формируя слова, которые, наверное, уже долго крутятся у него на языке.

— Лейла, — начинает он медленно, — понимаю, что отец не может навязывать дочери свои убеждения и решения. Но я только переживаю за твоё будущее. Мы все ошибаемся, но главное — не забывать свои корни, понимаешь? Не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой и… брошенной.

Его слова отдаются эхом в моей душе, звучат как мягкий упрёк, но всё-таки заставляют напрячься. Мамина рука, ласково сжимает моё плечо, напоминая о том, что они всегда рядом, как бы ни сложилась моя жизнь.

Я поднимаю голову и, усмехнувшись, отвечаю ему:

— Папа, я всё понимаю. Спасибо, что вы есть и поддерживаете меня. Даже если мы с Борей не справились, дальше я сама. Уже взрослая, и в состоянии справиться без вас, — стараюсь говорить мягко и без агрессии, хотя немного злюсь из-за подслушанного разговора.

— Сама?! — презрительно усмехается отец.

— Да.

— Видно, как сама, что приехала побитой собакой.

— Талгат! — вмешивается мама, укоризненно одёргивает.

— Что Талгат, Амина? Ты посмотри, во что превратилась наша дочь, — указывает ладонью на меня, что я даже неосознанно оглядываю себя. — Вышла она замуж сама, а теперь слёзы льёт. Нет уж, Лейла. Хватит. Сыт я по горло твоим “сама”, — ребром ладони проводит по горлу.

— Отец, давай не будем спорить. Я только приехала и очень по вам соскучилась. Кстати, вам кучтәнәч (гостинец — татар.) привезла, — пытаюсь сгладить углы, переведя тему в другое русло.

— Ой, не нужно было, кызым. Зачем тратилась? — мама поддерживает разговор, переключаясь на более интересную и радостную тему.

— Ты давай зубки не заговаривай. Мы не закончили.

— Пап, — смотрю на него с серьёзностью, стараясь удержать взгляд. — Я понимаю, что ты переживаешь за меня, мою судьбу. Но поверь, я правда разберусь самостоятельно. На этом свет не заканчивается, жизнь продолжается, — произношу спокойно, чтобы сбавить градус напряжения.

— Значит так, — он хлопает ладонью по столу, игнорируя мой спич, — скоро к нам придёт почётный гость. И прошу тебя подготовиться. Нарядиться там и все эти ваши женские штучки, — крутит пальцем в воздухе.

Догадка заползает противной змеёй в мои мысли, оставляя неприятное ощущение.

— Какой ещё гость?

— Тимур будет, — говорит отец, словно мимоходом, но его взгляд остаётся пристальным, как будто ожидает моей реакции на эту новость. Я чувствую, как моя грудь сдавливает невидимая тяжесть. Это то, чего я боялась и избегала. Он хочет, чтобы я встретилась с Тимуром лицом к лицу и возобновились старые разговоры о нашей помолвке?

— Это уже не смешно, отец, — из меня выходит нервный смешок, всё ещё не веря его словам.

— Хватит с меня Борь, Иванов, Васей. Теперь только свой.

— Вообще-то, это попахивает национализмом, — зло выговариваю.

— Хватит! — отец с яростью опускает кулак на стол, что даже звук, подобный раскату грома, заставляет нас с мамой синхронно вздрогнуть. Бедная моя мамочка хватается за сердце, не смея возразить отцовской власти.

— Что хватит?! Я не выйду за Тимура, даже не надейся. Это ненормально жить по старинным обычаям и устоям. За кого сама захочу, за того и выйду!

— Ты уже один раз вышла. В итоге обратно здесь — у родителей. Только позор и бесчестие семье принесла, а не счастье, — голос отца гремит, ударяя по моим ушам.

— Отец, если ты ограничиваешься только традициями и правилами, то это твой выбор, а не мой, — отвечаю я, стараясь звучать спокойно, хотя внутри всё бурлит. — Мне предстоит жить свою жизнь, и сделаю это так, как считаю нужным. Ты можешь не согласиться. Но это моя жизнь, — бью себя в грудь, доказывая отцу свою точку зрения.

— Однажды я тебе разрешил сделать по-своему. Теперь, как защитнику семьи, решать мне за твою судьбу. Я упустил. Позволил этому хрену обидеть тебя.

— Отец...

— Нет. Разговор окончен. Амина, завтра жди гостей. Нужно тщательно подготовиться, — игнорируя меня, встаёт со стула и направляется на выход из кухни.

Меня переполняет ярость, и в безудержном порыве я обрушиваю на него поток необдуманных слов:

— А если бы я была беременна, всё равно Тимур взял бы меня замуж?

Отец резко тормозит. Круто разворачивается, и следует его пронзающую тишину крик:

— Аборт! Не хватало ещё позорить нас ребёнком от этого раздолбая. Ты что, беременна? — сверкает он глазами.

— Н-нет, — испугавшись его крика, моментально сдуваюсь, втянув голову в плечи.

Глава 16

Борис

— В связи с тем, что полетела база, были задержаны выгрузки накладных.

Бледный управляющий дёргает галстук.

Правильно делает. Потому что это не галстук. Это его удавка! Перевожу леденеющий взгляд на Белоусова. Он начинает дёргаться ещё сильнее. Расслабились, черти. Давно я им пенделей не разносил. Ну вот, пришло время.

— Дальше, — ледяным тоном обращаюсь к управляющему.

— Кхм, – встаёт из кресла, — все силы были брошены в ай-ти отдел…

Я прекрасно знаю, что было дальше. В курсе, что клиентов заставили ждать дополнительно час и нам крупно повезло — накануне слияния те проявили сверх-тактичность и не стали устраивать скандал. Но я потерял берега не по этому поводу. Хотя и поэтому тоже.

Белоусов блеет, как козёл недодроченный. Расслабились, да? Хорошо-о. Посмотрим.

Медленно останавливаю взгляд на каждом сотруднике, что сидят за длинным столом для совещаний. Как пионЭры! Сосредоточенно пишут что-то. Засмотришься. Студиозы сраные! Раньше нужно было жопой трясти.

Свалить базу надо постараться, и кто-то очень потрудился над этим. Ладно. Выясню. Как раз много свободного времени образовалось.

— Ай-ти, – перебиваю Белоусова на середине слова, — кто ломанул базу? Ираклий?

— Вирус. Если вы не против, позже объясню.

Не глядя на него, киваю. Понимаю, разговор с глазу на глаз будет. Даже интересно, что услышу.

— Дальше, Белоусов.

Снимаю пиджак, бросаю на ручку кресла. Такую вольность позволяю себе впервые. Теперь так, да. Приоритеты, как говорится, поменялись. Живи быстро, сдохни молодым, если ума не хватило жить как надо.

Проебать – наше всё, так что погнали.

Закатываю рукава до локтя и вновь приземляюсь. Сотрудники удивлённо косятся. Так удобно, что вы, блядь, вылупились! Это у меня внутри бушует, а на лице штиль. Лениво щёлкаю пальцами и ещё раз дёргаю управляющего.

— Продолжай.

Он вполне сносно объясняет дальнейшие действия. Слушаю, постукиваю пальцами по подлокотнику. Изредка киваю. Я всё уже знаю. Совещание для проформы и раздачи глобальных пиздюлей. Чтоб не повадно было.

Сосредотачиваюсь, продавливаю дальше. Работа такая, так что потерпят плохое настроение. Зарплату любят грести, пусть лучше мозгами шевелят.

Рядом возникает душераздирающий запах духов.

— Борис, – поднимаю глаза и кошусь на склонившуюся Людмилу. Лисьи стрелки делают взгляд невозможно хитрыми. И её глубокое декольте ни хера не для офиса. Хитрожопая. На порношлюху в своих нарядах смахивает. Сиськи так и просят их потрогать — Мой шеф на связи.

— Занят, – отмахиваюсь от предложенной трубы, — скажи, пусть позже со мной свяжется.

— Но Владимир…

— Позже!

Люда обиженно цокает каблуками. И что я теперь должен бросить своих ради чего? Ах, забыл. Слияние. Да нахуй его. У меня в другой области слияние нехреново проходит.

— Дальше! – холодно придавливаю следующего. – Логистика, что с фурами? И ещё скажите какого чёрта уволились пару лучших водителей?

— Понимаете…

— По существу говорите.

Оправдываются. А я снова уплываю.

В башке каша. Лениво ловлю в фокус Люду. Её внимание ко мне чересчур пристальное, не стесняется. Усмехаюсь про себя. Если бы могла, при всех залезла сверху и трахнула бы меня.

Возвращаюсь мыслями в тот сучий день. Надо ж было так надраться. В дым. В ноль просто. Был повод... А наутро бывшая в моей рубашке на голое тело, и как только открыл глаза, понял, что произошёл очередной пиздец.

Вывернуло наизнанку. Когда промотало, еле себя обрёл. Люда что-то ходила, что-то говорила, но внимание при проблеснувшем сознании было лишь на одном предмете.

На полке лежал пакет доков на развод и раздел имущества. Это значило лишь одно – приходила Лейла. И что она увидела? Очередной, Борис Аркадьевич, проёб, вот что.

Значит, не приснился голос. Вспоминаю, как пытался её звать. Только не смог. Вискарь не дал. Такие дела. Картина не для слабонервных.

Выпроводив Людмилу, пялился в доки часа два. Хочет много. Что ж, это нормально. Хочет, получит. Она заслужила все, кроме мужа-мудака. Как бы ни хотелось себя оправдать, хрен получится.

Перебесился. Понял. Принял? Да хрен её знает!

Беготня выжрала меня. Всё понимаю, я урод, но всё же из плоти, крови и нервов. И я заебался. Искал, бегал, что-то спрашивал. Не хочет она? А в ответ — непробиваемая стена. Ну что ж… Прекрасно! Даже поговорить не захотела. Я тоже не железный.

Сколько можно? ЗА-Е-БАЛ-СЯ!!!

Ну, не хочет Лейла ничего иметь со мной общего.

Понимаю? Да! Понимаю…

Твою мать… Сжимаю в тисках угол стола. А может, и хватит. Подзатрахало уже всё.

— Все свободны, – прекращаю совет, — Ираклий, зайди минут через тридцать. К концу дня сводку мне на рабочую почту. Логистика офиса, бухгалтерия и логистика склада.

Молча освобождают кабинет. Выходят без единого слова.

Прикрываю лоб ладонью. Тру. Устало вжимаюсь затылком в подголовник.

— Устал? – дёргает от шёпота. Женские руки ползут по внутренней стороне бедра. — Хочешь, расслаблю? – подбирается к молнии, и ноготки уже цепляют металл. — Ты сегодня просто зверь, Борь… Неандерталец… – расстёгивает пряжку ремня. — Такой деспот… Мр-р-р!

Её цепкая рука ныряет мне в боксеры.

Да гори всё синим пламенем. Потому что всё! Черта подведена. Жирно и глубоко. Её не стереть. Да и вообще, мне как-то нейтрально теперь. Уже поздно пить боржоми, когда почки сели.

Сглатываю горький ком. Ни туда ни сюда, как застрял. Как же меня всё… Навылет.

Мила гладит, мурлычет, трётся, как кошка, ожидая мою команду.

Наблюдаю за ней, а потом сипом выдаю:

— Ну, расслабь.

Глава 17

Борис

— Нужна подпись Лейлы Талгатовны, — повторяет юрист Игорь.

— Так найди её сам. Я уже исчерпан, — устало произношу, откидываясь на спинку кресла.

Моя Лейла исчезла. Пропала, и всё. Как корова слизнула. Была и нет её.

Игорь даже теряется, хлопая глазками.

— А вы не общаетесь?

Вот какого хера ему надо знать всю подноготную?

— Игорёк, если бы я мог дозвониться, сделал бы это ещё до нашего разговора.

Кивает, соглашаясь с моими словами. Нервными движениями ищет свой мобильник в карманах чёрного пиджака. Игорь вынимает телефон. Тычет по экрану пальцем, пролистывая контакты.

— Борис Аркадьевич, я попробую переговорить с ней, — наконец решается, перекрикивая тишину, повисшую в кабинете.

— Делай что хочешь, — отвечаю холодно, отворачиваясь к окну — уже заранее знаю исход его звонка.

— Недоступна, — разочарованно произносит Игорь.

— Угу, — выдыхаю обречено. — В принципе так и знал.

— И что нам делать? Эту сделку не можем заключить, пока не поставит подпись второй владелец.

— Есть один способ. Но не факт, что даст плоды.

Нехотя, тянусь к столу за мобилой, нахожу контакт Татьяны — подруги Лейлы. Сколько бы ни пытался у неё выцыганить местоположение жены, но ни в какую Танюха не хочет выдавать секретов своей подруги. Жму на звонок и слышу длинные гудки. Затем следует уставший голос Татьяны:

— Алло.

— Привет. Не помешал?

Она молчит, явно решая, как бы мне ответить правильнее: “ты уже задрал” или “так уж и быть, поговорю”.

— Говори чего хотел, — устало вздыхает.

Ну, почти угадал.

— Танюша, ты знаешь, что такое выгодные сделки? — захожу издалека, чтобы уж наверняка узнать местоположение Лейлы.

— Ну и?

— Так вот, моя и Лейлы компания стоит на грани выгодной сделки. И мы оба получим хорошие дивиденды, если заключим контракт. И нам нужно получить эти самые дивиденды, но без подписи Лейлы упускаем такую возможность. Сечёшь?

Она опять молчит, похоже, переваривает всю обрушившуюся на неё информацию. Может, даже мучится в сомнениях: говорить мне, где Лейла, или опять продинамить.

— Поняла твой длинный намёк, — усмехается. — Лейла уехала к родителям. Надеюсь, помогла, чем могла.

— Понятно. Спасибо, что подсказала.

Полученная новость от Тани никак меня не радует. Если она уехала к родителям, а значит, ничего хорошего от этого не жди. И меня приводит в разочарование, вспомнив, с каким боем вытащил Лейлу из цепких лап Талгата.

— Не за что, Исаев. Но не надейся, я это сделала для выгоды Лейлы.

— Да понятно, что женская солидарность, — бурчу в трубку. — Но всё же, ты золотце.

— Брось, Исаев, — фыркает она. Так и вижу, как закатывает глаза. — Всё, на этом наши лобызания заканчиваются. Твоё время истекло.

И не прощаясь, отключается.

— Вот же сучка, — ругаюсь я, читая надпись на дисплее “вызов завершён”.

Показываю Игорю, подняв палец вверх, чтобы подождал минуту. Набираю тестя, то есть бывшего. И естественного ничего доброго и ласкового от него не получу, а только проклятья и ненависть. Да, заслужено, но в то же время и нет, ведь я любил и люблю их дочь, пусть даже она в этом сомневается.

— Надеюсь, у тебя стальные яйца, раз звонишь мне, — язвительно бурчит голос тестя, когда принимает вызов.

— И вам не хворать, — не отступаю от него.

— Даю две секунды, чтобы изложить причину моего беспокойства, — так и чувствуется от него вся неприязнь в мою сторону.

— Хочу поговорить с Лейлой.

Слышу короткий смешок, а затем долгую паузу. Кажется, он оценивает свои карты, раздумывая, насколько сильно он может растянуть это удовольствие.

— Всё?

— Всё.

— Так вот, забудь мой номер и больше не звони. Лейла выходит замуж, и даже не вздумай её тревожить.

С-с-с-у-у-у-к-к-к-а-а-а!!!

— Дайте мне с ней поговорить! — рычу в трубку, явно покрываясь красными пятнами от злости.

— Я тебе русским языком сказал и повторять не буду. Ты её ошибка. Эту ошибку надо исправлять.

— Мне плевать, чего вы там думаете обо мне. Лейла остаётся владелицей нашей компании, и у меня к ней чисто рабочий вопрос. И в ваших интересах, чтобы она поговорила со мной.

— Все вопросы будешь решать с её юристом. Я тебе его пришлю. Разговор окончен.

И я слышу протяжные гудки на том конце.

— Тварь! — ору на весь кабинет, отчего мой юрист дёргается.

Глава 18

Лейла

Знаете, что такое, когда земля вылетает из-под ног? Нет? А я теперь знаю. Дважды под моими ногами рушилась земля. Теперь балансирую, изо всех сил пытаюсь удержаться, потому что выхода нет. Я ответственна за своего ребёнка и при любых обстоятельствах отчаянно желаю его сохранить. Малыш – смысл жизни.

Падаю в шелковые покрывала, в болезненном порыве натягиваю на голову. Я так хочу спрятаться от мира. Не хочу никого ни видеть, ни слышать. Я хочу исчезнуть!

Как папа так может говорить, м? Я же ему родная дочь. Он так любил меня, когда была маленькая. Уверена, что и теперь любит, но ему так тяжело смириться с моим выбором. А теперь и вовсе руки развязаны.

Что сделать? Признаться? Попробовать уговорить, знаю, мама поддержит. У неё огромное влияние на папу. Мысли разбегаются громадными, неприятными мурашками по всему телу. Бессознательно сжимаю ладони на животе.

Там ещё мало, живот плоский, но… как прекрасно ощущать себя теперь по-другому. Внутри меня словно мир рождается, я наполняюсь чем-то непонятно восторженным и неземным. Прикрываю глаза, но по уголкам всё равно скатываются горячие слёзы. Оставляют огненные дорожки, будто раскалённым оловом прожигает. Тревога перекрывает, коверкает всё яркое, сияющее.

Ну почему так?

В один момент подрывает с кровати. Да почему я должна нюнить. Сейчас на дворе не средневековье и всё можно решить. В конце концов, я сама решу, что делать дальше и как быть.

Наливаюсь уверенностью. Вот сейчас пойду и скажу!

Приглаживаю волосы, поправляю кровать и собираюсь спуститься к семье. Едва делаю шаг, как раздаётся вежливый стук в дверь. Мама может пришла. К лучшему обсужу сначала с ней.

Открыв дверь, в первую очередь появляется — огромный букет. От неожиданности делаю шаг назад. Внутри холодеет. Я, конечно, сразу догадываюсь, кто это. Первый порыв выпрыгнуть в окно, потому что не хочу иметь ничего общего с гостем. Я его не приглашала. Просто понимаю, что детская реакция не решит никакой проблемы.

Замираю посреди комнаты, складываю руки на груди и сжимаю пальцы. Сама себя держу, и сама себе опора и поддержка. Лицо контролировать становится тяжелее, губы автоматически выворачиваются в скобку.

И вот передо мной Тимур.

Ах, чтоб его по голове чем-нибудь тяжёлым!

— Здравствуй, Лейлочка, – сладко улыбается, будто мы жадные любовники, встретившиеся после долгой разлуки.

***

— Я тебе не Лейлочка! – огрызаюсь и корчу самую презренную мину.

С Тимура, как с гуся вода. Стоит и также улыбается.

На всякий случай делаю шаг назад. А он всё равно идёт ко мне. Не дай бог обниматься бросится, тогда точно огрею по башке.

Во мне кипит злость. Я просила родителей приглашать его? Куда отец летит? Куда торопится? Неужели так не терпится сбагрить меня. Разве не понимает — у меня только что закончились болезненные отношения. Я же не кукла бесчувственная, чтобы с радостью прыгать из койки в койку. Лишь безмужней не остаться. Ах, ты ж … Выругаться бы! Да в родительском доме не положено и совести не хватит. А очень хочется!

— Хорошо, – покладисто кивает. – Лейла! Я так рад тебя видеть. Так скучал, дорогая моя. Ждал, когда вернёшься.

От возмущения задыхаюсь. Нет, что за наглость и бесцеремонность. Испепеляю его взглядом, злюсь. Да меня сейчас взорвёт, как Детпула на пороховых бочках. Упираю руки в бока, высказываю:

— А я не хочу тебя видеть. И то, что вы с отцом надумали – бред! Я вам не кукла.

— Лейла, – терпеливо изрекает, — присядем? – кивает на мягкие кресла, что в углу стоят. — Давай поговорим. Букет не возьмёшь?

— Нет.

— Хорошо, – снова кивок, — положу на стол. Смотри, я даже не касаюсь тебя, а ты вспылила. Присядь, я попробую объяснить.

— Тимур! Нам не о чем разговаривать.

— Тихо, Лейла, – настойчиво увещевает, — пять минут. Только пять минут!

Чёрт с ним. Может, если сейчас побеседуем, то удастся объяснить ему, что я не желаю связывать свою жизнь ни с кем. С ним в первую очередь. Может, хоть у него хватит разумения понять – нам не по пути.

— Послушай ты меня, – резко начинаю, — давай начистоту. Как бы вы не договорились с отцом, всё мимо. Замуж не пойду. Не хочу. Пойми, Тимур, я не испытываю к тебе и доли симпатии. Я хочу быть свободной и независимой.

— Не выйдет.

Ошпариваю Тимура едким взглядом. А у него скрыто тихое бешенство в зрачках. При этом улыбается и трёт кончики пальцев. Обессиленно, резко выдыхаю. По-хорошему не выйдет! Нагибаюсь вперёд, обхватываю сильнее руками себя за плечи. И …

— Значит так…

— Лейла, – встаёт в полный рост, — я тебя всю жизнь жду. И обещаю, что в этот раз ты будешь моей. Никто не помешает. Никто!!

Ах, ты змей прилизанный. Я тебе покажу, как буду твоей. Проглатываю на кончике языка все известные ругательства русского мата. На родном бы его приложить, но я не могу. Я помню, что я женщина и нахожусь в доме родителей.

НО…

— Пошёл в жопу.

Закрываю себе рот ладонью. А Тимур подскакивает. Его глаза сейчас из орбит вылезут. Его натуральным образом начинает трясти. Это и понятно, с ним так никто в жизни не разговаривал никогда.

Вопрос в том, что мне-то наплевать. Именно теперь наплевать. Конечно, придётся выслушать от папы всего, но меня разрывает.

— Через короткое время, – сухо цедит слова, — ты будешь говорить со мной в уважительном тоне, Лейла. Оцени моё терпение в данную минуту. Всё потому, что ты дорога по-настоящему. Подумай.

Встаёт и стремительно покидает комнату.

Попала я, да? Надеюсь, не скажет моим родителям. Хотя какая разница, главное, что он сам знает о моём личном отношении к затее со свадьбой. Может, и можно выдохнуть на короткое время. Битва будет долгой.

От волнения пересыхает в горле. На кухне вкусный компот, может, он поможет избавиться от горького вкуса на языке. Только выпить напиток не суждено.

Врывается разъярённый папа. С порога начинает выговаривать.

Глава 19

Лейла

Уже шестой день у родителей, а, кажется, будто прошла вечность. Отец оставил меня без средств связи и ужасно зла и обескуражена его поведением. Мне уже далеко не восемнадцать лет и даже не двадцать, скоро поменяю третий десяток, а он продолжает со мной обходиться, как с маленькой девочкой. И что хуже в этой ситуации, опять собирается выдать насильно замуж. Бред! Иной раз кажется, мне всё это снится.

И ведь не могу кому-нибудь позвонить и попросить помощи, чтобы вызвали меня из родительского плена. От бессилия и безвыходности хочется выть волком.

— Лейла! — кричит отец за дверью моей спальни.

Я молчу. Потому что обижена на отца и нет сил даже с ним сейчас разговаривать. Возможно, мой поступок в пору подростка, но то, что он сделал, это даже сорокалетняя женщина не оценит, думаю, поступила бы точно так же на моём месте.

— Лейла, тебе звонит твой раздолбай. Если хочешь поговорить, то выходи.

Услышав знакомое обзывательство, моментально вскакиваю на ноги.

Борис — единственный человек, который мог бы меня понять и поддержать в этой ситуации. И я должна всё ему рассказать. Вытолкнув остатки гордости и обиды, выхожу из комнаты с суровым лицом.

— Ничего лишнего ему не болтай, – строго и тихо шепчет отец.

Он протягивает мне телефон, даже не скрывая своего недовольства. Я хватаю гаджет, прикладывая к уху, и жадно вслушиваюсь в динамик.

— Алло! — получается слишком эмоционально, будто я только и ждала его звонка.

— Да неужели! — сарказм льётся из динамика. — Привет, — слышу до боли знакомый низкий голос, что даже образуется ком в горле. Гормоны дают о себе знать и хочу расплакаться, но сдерживаюсь, потому что отец даже и не собирается отходить, дыша мне в затылок.

— П-привет.

— У тебя всё хорошо? — подозрительно спрашивает, скорее всего, услышав дрожь и волнение в моём голосе.

— У меня… — пытаюсь подобрать слова, чтобы не выдать всего отцу, который, уверенна, подслушивает каждый наш разговор, — всё хорошо, — выдавливаю, но на самом деле хочу рассказать Боре обо всём, что происходит здесь.

— Ясно, — повисает пауза, затем его интонация меняется на официоз: — Я тебе звоню вот зачем: мне нужна твоя подпись для заключения важного контракта с Белицким. И без тебя сделка не состоится.

А меня порывает пожаловаться, чтобы Борис, как и в прошлый раз, приехал и спас меня из родительского плена. Но вспоминаю Людочку в нашей квартире, мой пыл моментально стихает.

— Я не могу приехать, — голос мой звучит натянуто, но стараюсь держаться, сжимая плотно губы. Папа смотрит с прищуром, посылая мне: не смей проболтаться.

— Почему?

— Обстоятельства есть.

— Обстоятельства? — через динамик ощущаю, как он зло насмехается. — А меня не волнуют твои обстоятельства. Мне срочно нужна твоя подпись, — говорит холодно, что отдаётся ноющей болью в груди.

Опять поднимаю глаза на отца. Он хмурится и смотрит пристально, даже ни разу не моргнув. Тяжёлый взгляд папы подавляет, и я под действием родительского контроля, отвечаю Борису совершенно другое:

— Тогда пришли по почте, я ознакомлюсь и поставлю свою подпись. Затем отправлю тебе подписанный экземпляр.

Он тяжело вздыхает и обдумывает, чем крыть мои карты.

— Ты серьёзно сейчас? — устало произносит.

— Да.

— Понимаешь, сколько это времени займёт?

— Понимаю.

— Чёрт... — а дальше мне не разобрать его отборный мат. — Хорошо. Я что-нибудь придумаю и тебе дам знать. Всего тебе приятного! — последнюю фразу цедит сквозь зубы и сбрасывает звонок.

Я продолжаю прижимать телефон к уху, ощущая, как внутри всё сжимается от бессилия и обиды. Протягиваю отцу гаджет, и более не говоря, ступаю обратно в комнату. Звук закрывающейся двери отсеивает наружные звуки, и остаюсь наедине со своими мыслями. Не хочу сейчас слышать наставления отца. Мне до ломоты в костях хреново, оттого, как сухо поговорили с Борей.

Через несколько минут в комнату робко стучится мама. Ответив ей положительным ответом, она входит и осторожно присаживается на край кровати, поправляя края длинного платья. Её лицо выражает тревогу и беспокойство.

— Кызым, можешь поделиться своими переживаниями, я ни слова не скажу отцу.

Мама всегда чувствовала меня и всегда принимала мою сторону. Не выдержав бушующих эмоций, рывком обнимаю её и начинаю рыдать.

— Уф, Аллам, доченька, ты рвёшь мне душу. Поплачь, может, легче станет, — успокаивает, поглаживая по волосам.

— Мама, пока отец хочет выдать меня замуж, легче не станет, понимаешь? — вою ей в плечо. — Я беременна, мам. И ты слышала отца, что он сделает со мной, если узнает.

— Я подозревала, — продолжает поглаживать и баюкать, как маленькую девочку. — Чем тебе помочь, кызым?

От её вопроса мысль вспыхивает мгновенно. И я озвучиваю её, проговаривая шёпотом, чтобы только не услышал папа.

— Можешь позвонить Боре? Или дать мне свой телефон? — с надеждой жду положительного ответа от мамы.

— Эх, Лейла, к сожалению, нет. Твой отец и у меня забрал телефон. Потому что знает, могу сжалиться и дать тебе, — с сочувствием сообщает неприятную новость.

М-м-м-м-м-м, чёрт подери!!!

И тут же приходит другая мысль:

— Тогда помоги отправить письмо Борису по почте? Мне необходимо всё ему рассказать, в том числе и о беременности. Возможно, он сможет вытащить меня отсюда, — произношу с отчаянием свой, до мелочей продуманный, план.

Мама широко раскрывает глаза, ошеломлённая прозвучавшей просьбой, и долго хранит молчание. В её взгляде — смесь страха и смятения.

— Хорошо. Я помогу тебе.

Глава 20

Людмила

— Людочка, как там поживает моя машинка?

— Она почти здесь, зай.

— Почти?

Я уничтожу дилера! Обещал одно, а теперь поставка задерживается. Неужели так трудно привезти кабриолет вовремя. Пара дней ещё нужно. Ах, ты боже, мне так не хочется огорчать своего любимого мальчика.

— Ренат, – откидываю зеркало и тщательно рассматриваю своё лицо, — заинька. Ещё немного.

— Лю-ю-д… Нельзя поторопиться, кошечка? Хотя бы ко дню рождения приедет, а?

— Конечно, зая, — улыбаюсь ему. Только когда закончу одно дело, всё же навещу салон. Устрою им такой армагеддон, на руках принесут тачку. — Для тебя всё будет. Ты же меня знаешь.

— О да, – как же он смеётся, обожаю его голос. Мальчик мой… Млею. — Ты сегодня приедешь, кисуль? Я соскучился.

Внутри начинает печь сладким и жарким. Наконец-то мы встретимся. Истомилась по нему, с ума схожу. Ренат такой… он необыкновенный. Да, младше. Да, ещё неопытный. Да! И что!!! Я не могу без него. Просто не могу.

— Приеду в восемь, – голос хрипнет, произношу слова под аккомпанемент колотящегося сердца. Трясёт от предвкушения. Я уже жду вечера, начинаю подгонять время. — Ламбруско?

— Мгм. И прихвати что-то из морепродуктов. Могу не успеть, у меня сегодня спортзал.

— Ренат, – в волнении предупреждаю.

Он знает… Иначе эту суку-тренершу уволят! Если ещё раз, позволит себе хотя бы взглянуть в его сторону.

— Хватит, Люд, – беспечно смеётся, — знаешь, что ты у меня одна. Не морщи носик, кисуль. Морщинки – это не здорово. Ладно, я побежал, да? До вечера, малышка моя.

— До вечера. Не задерживайся, как в прошлый раз. Будь дома вовремя. Пока.

Грёбаные морщины. Какого чёрта они появляются у молодых женщин. Это ужас, кошмар и погибель. Разглаживаю идеальное лицо. Да, оно идеально, но лишь при искусном слое макияжа. Если на сухую, то изъяны есть. Я их вижу, чёрт побери.

— Насть, – записываю голосовое косметологу, — поставь меня на биоревитализацию. В ближайшее время. Выбрось кого-нибудь из списка. Плачу вдвойне. Мне очень нужно. Жду.

Отшвыриваю в раздражении телефон на сиденье. Что за дрянь придумали – раз в полгода процедуры. Да и хоть каждый месяц можно делать. Что плохого в невинных укольчиках?

Сверху падает окно уведомления. Инста. Ренат выложил новое фото. Красивый, сил моих нет. Первая ставлю лайк и пишу комм с левого аккаунта: – моё. Улыбаюсь, когда он ставит сердечко и отвечает: – да. Портит радость то, что сучьи беспардонные девки начинают сыпать тут же реакции. Вот же тварюшки малолетние. В сердце тотчас врывается съедающая ревность. Она ржавой отвёрткой дырявит насквозь.

Уберите руки, шалавы. Ренат только мой! Р-р-р-р! Каждой бы из них по лицу ударила дважды. Паршивки.

Боже, как же я ненавижу убивающую меня разницу в возрасте. Всё бы отдала, чтобы скинуть лет семь с плеч.

Вместо этого стряхиваю горечь и сосредотачиваюсь на предстоящей работе. А она у меня ох какая несладкая. Мне нужно довести дело до конца. Сжать зубы и вперёд. Всё стерпеть ради огромного жирнющего куска денег. Но на воплощение плана требуется очень-очень много времени и сил.

Сначала Белицкий. Ох, жук. Но ничего, я нашла способ с ним справится. Очаровала его по полной, подсунула бизнес Исаева. Только бы бывший идиот подписал контракт, а уж потом повернуть в нужное русло не составит труда.

Ох, чёрт, как же я промахнулась, недооценив Лейлу. Блаженная-то блаженная, а коготочки оказались цепкими. На яйца Бори насадила их крепко. Но ничего, кое-что всё равно удалось. Хотя признаюсь, досадных минут мне тихоня-стерва доставила немало.

Ах, Борька-Борька. Как же ты нелегко попался, даже не ожидала. Подпортил мне крови, подлец. Пришлось потрудиться, пока затащила на гибельную тропу. Странно… Надо же, оказывается, эта блаженная, для него имеет огромное значение. Сопротивлялся до последнего. Брыкался. И даже немного ревновала его к ней. Но моя внешность и наши прошлые постельные секретики, невзначай озвученные в нужный момент, сдвинули дело с мёртвой точки. А наша постель… Там есть что вспомнить, ха! Кровать поджигали моментально.

Теперь, когда Лейла исчезла с горизонта, дело пойдёт быстрее. Правда, Борька остервенел в последний момент, но, я думаю, справлюсь. Главное, чтобы Исаев не додумался о левых схемах. Пока мне удаётся всё уводить в тень. Ха! Три ляма и юрист Бори работает на меня. Вот и все дела.

Напоследок останется самое трудное – скинуть Белицкого. Владимир акула зубастая. Он и мако и белая в одном лице. Грызнёт так, что половину откусит и выплюнет не пережёвывая. Опасный, непредсказуемый.

Руки начинают мелко дрожать. Я настолько заволновалась, что едва успеваю притормозить на светофоре. Опасная игра… Какая опасная… Да к чёрту! Жизнь с Ренатом стоит того.

Если Белицкий выйдет из берегов, то у меня имеется особая папка. Придётся воспользоваться собранным компроматом. Надеюсь, до красной черты не дойдёт.

Не замечаю, как доезжаю до офиса Исаева. Закрываю машину, не спеша, иду в здание. Здороваюсь с сотрудниками, демонстративно помахиваю сумкой, из которой торчат пачки документов. Милые людишки…

Беспрепятственно шагаю к Боре в кабинет. Стучу. В ответ тишина.

Распахиваю дверь. Никого. Очень интересно, но ладно. Стаскиваю пиджак и расстёгиваю пару верхних пуговиц. Проверяю блеск на губах, румяна. Поправляю выбившийся локон. По-хозяйски сажусь в кресло Исаева.

— Оу!

Замечаю белый конверт на столе. Прочитанное имя адресанта, моментально привлекает моё внимание.

Воровато оглядываюсь и аккуратно вскрываю.

— Не может быть! — присвистываю, пробегаясь по тексту.

“…насильно выдают замуж… беременная… помоги…”

Гулкие шаги в коридоре заставляют подскочить. Чуть ли не впервые растерявшись, не успеваю спрятать письмо. В кабинет заходит бывший муж Борюсик. Он недовольно окидывает меня взглядом. Это ново. Что за пренебрежение скользит?

Глава 21

Лейла

Сегодня отец ведёт нас с мамой на какое-то мероприятие. Я долго сопротивлялась и не поддавалась его уговорам, пока он вдруг не воскликнул: “— Хватит тухнуть дома! Оттого что ты дуешься, твоя жизнь не наладится.”, ворчал отец.

И под его авторитетом я согласилась. А теперь, стоя у порога большого и такого красивого дома, я жалею о своём поступке.

— О-о-о, какие гости к нам приехали! — верещит мать Тимура на всю улицу, когда заметила нас в окне.

Следом за ней выходит сам Тимур, а потом и его отец. Волком смотрю на папу, который улыбается во все тридцать два зуба, пожимая мужчинам руки. А мама обнимается с Гульнарой — матерью Тимура.

— Лейла, да ты стала красавицей, — оторвавшись от моей мамы, Гульнара переводит всё своё внимание на меня, рассматривая с ног до головы, при этом прижимает ладони к груди, будто она увидела милейшее создание.

— Здравствуйте, — сдержанно приветствую, не пытаясь даже идти ей навстречу. Но этой женщине явно плевать на мою кислую мордочку, сама тянется и заключает в объятия.

— Пойдёмте в дом, чего стоять на улице, — говорит дядя Радик — отец Тимура, открывая дверь. Я нехотя плетусь следом, притворяясь, что изучаю каждую деталь интерьера, чтобы избежать лишних разговоров.

Внутри всё выглядит ещё более впечатляюще. Высокие потолки, стены увешаны картинами, пахнет чем-то вкусным и домашним. Мне всегда было интересно, как в таких домах живут люди. Всё здесь говорит о достатке и хорошем вкусе хозяев, но меня это не впечатляет.

Мы проходим в гостиную, где уже собралась пара гостей. Тимур по-хозяйски указывает нам места, предлагая угощения и напитки. Отец и мама непринуждённо вживаются в атмосферу, а я всё ещё чувствую себя неуютно и не знаю, куда девать руки.

Тимур смотрит на меня с лёгкой улыбкой. В его взгляде нет ни капли высокомерия или превосходства, которые я ожидала увидеть. Напротив, ему кажется, искренне интересно моё присутствие. А мне, напротив, так и хочется показать ему средний палец и язык. Но, родители меня воспитывали, как вежливую и правильную девочку, поэтому мысленно я навязанного женишка уже повесила за причинное место.

Нет, Тимур не урод, наоборот, как назло — симпатичный мужчина, немного за тридцать. Лёгкая щетина, прямой нос с горбинкой, угольно-чёрные волосы и карие глаза, широкоплечий и высокий рост. Красив, одним словом.

Но есть жирное и кричаще-красное “НО” — я его не люблю и совершенно не нравится мне.

Мы продолжаем сцену ужина, когда хозяйка выкатывает на стол горячие блюда, ароматы которых начинают дразнить аппетит. В разговор втягиваются все, кроме меня.

В какой-то момент, оторвавшись от обсуждения последних новостей с Гульнарой, Тимур говорит, обращаясь ко мне напрямую:

— Лейла, как тебе наш городок? Изменился? Давно ведь не приезжала? — и смотрит так, будто хочет вынуть душу.

Все сидящие за столом моментально переводят на меня заинтересованные взгляды, и я себя начинаю чувствовать исследовательским экспонатом.

— Немного изменился, — коротко отвечаю, не оставляя повода, что я настроена на диалог.

Это первый раз за весь вечер, когда ему удаётся втащить меня в разговор. Я смотрю на него и на мгновение теряюсь, а потом отвечаю нечто обыденное, стараясь вложить в слова минимум интереса.

Но Тимур не отступает. Он продолжает заводить разговор:

— Мы счастливы видеть тебя сегодня. Этот ужин — особенный для всех нас, и потому… — он копошится в кармане, а у меня захватывает дыхание от предчувствия того, чего именно хочет сказать и тем более достать.

Но Тимуру так и не дают возможности договорить и продемонстрировать свой сюрприз, когда в столовую заходит девушка, цокая каблуками по паркету, а на руках у неё маленький мальчик, около двух лет.

— Всем здравствуйте! — она с высоко поднятой головой садится на стул рядом с Гульнарой. У всех лица меняются. А Тимур так вообще готов прожечь её насквозь. Я, ничего не понимая, шёпотом спрашиваю маму: — кто это?

Но мамочка не отвечает, а только отводит глаза и откашливается. Меня снова накрывает непонимание из-за поведения родительницы. Перевожу вопросительный взгляд на сидящих вокруг, но только незнакомка решается заговорить:

— Меня зовут Индира, а это Амир — мой сын и... — девушка замолкает, переводя свой победоносный взгляд на навязанного жениха, — и Тимура. Я его жена, — уточняет и демонстрирует свой белозубый оскал. Только глаза совсем не радуются, а готовы испепелить меня на месте.

Она кто?!

Я резко устремляю взгляд на отца. Но он, словно ничего не произошло, спокойно пережёвывает свой ужин, смотря в тарелку.

_________

От авторов: Со следующей главы будет открыта подписка, и надеемся, вы останетесь с нами, потому что ещё много интересного ожидается далее. В следующей главе узнаем подробности и про Тимура) Это будет сюрприз сюрпризов) Всем огромнейшее спасибо за интерес и поддержку книги, мы с Леной очень стараемся, чтобы вам было интересно. Всех любим и обнимаем!