Развод. Плохая мама

Пролог

Данил

Сон внезапно стал будто прозрачным. Как те моменты, где ты все еще спишь, но уже обеими ногами в реальности и осознаешь это, наблюдая за сновидением со стороны.

«Что меня могло разбудить так внезапно?» - мысленно задаюсь этим вопросом, по-прежнему играя в сон, а потом послышался крик Иры.

Вот что. Плач моей дочери. Третья ночь подряд.

- Зубы, - бормочу вслух, перекатываясь на спину.

Я пошевелил рукой и откинул ее на правую сторону кровати, пытаясь нащупать свою жену. Она была пуста. А это значит, что Яна уже там и не может справиться одна.

Медленно открывая глаза и повернув голову, я смотрю на циферблат электронных часов слева от меня.

- Половина четвертого. Черт, - сел и, свесив ноги, спустился с кровати.

Выйдя и спальни, дверь которой была открыта нараспашку, я вошел в комнату напротив. Маленькая детская для нашей девочки, но со всем необходимым для нее.

- Эй, ну что тут? – снова моргая, я смотрю на жену, хорошо виднеющуюся в свете небольшого ночника мишки, которая стоит у кроватки и смотрит на кричащую дочь. – Ян?

Она поднимает глаза и смотрит на меня со слезами.

Картина странная и слегка пугающая.

- Милая, она ведь плачет… - говорю ей и спешу вперед к дочери.

На самом деле, она уже была в истерике, когда ее язычок скрученный, еле виднелся из открытого рта.

Быстро подняв на руки малышку, я стал раскачивать руками, мягко обнимая крошечное тело и прижимая к своей груди с тихим «Ш-ш-ш», в маленькое ушко. Мои глаза не отрывались от молчащей жены, которая наблюдала за нами обоими.

Когда истерика Иры стала стихать, я подошел к Яне и попытался коснуться уставшего лица, но она резко отпрянула, не дав даже приблизиться, затем просто вышла из детской.

- Тише, ириска, - снова обратился к дочери. - Тише моя… Сейчас папа тебя покормит, - стал говорить с ней, привлекая хоть какое-то внимание.

Нашел на тумбочке соску на ощупь, снял крышку защитную и дал ей.

Она стала активно ее чмокать и все еще содрогалась, всхлипывая.

Ее реснички были мокрыми, и мое сердце сжалось оттого, что ей так больно.

- Ты самая прекрасная на свете, - улыбаюсь ей, разговаривая вполне серьезно. – Я такой как ты, не встречал раньше, ты ведь это знаешь?

Она моргает и продолжает смотреть, будто раздумывая над сказанным мной, но продолжая чмокать соску.

Моя улыбка становится шире, когда я вижу эти пока еще слишком темные глазки, едва ли приобретающие зеленый цвет с примесью карамели. Зеленый как мои, песочный как у моей жены.

Я направляюсь на кухню в надежде увидеть там Яну, которая делает смесь дочери, но ее там нет.

За те полгода, как я стал отцом, у меня появилось много дополнительных умений помимо тех, что были приобретены мной за двадцать девять лет.

Например, одна из таких, держать ребенка одной рукой и делать ей смесь. При этом умудряясь отмерить все специальной глубокой ложкой. Проверить воду в бутылочке. Попробовать все это дело и наконец – покормить.

Это увлекательно - быть папой. Видеть это маленькое чудо каждый день и даже в такую бессонную и плаксивую ночь. Но знать, что я ее отец и тот, кто поклялся защищать ее и дарить покой, а потом наблюдать за тем, как она засыпает в твоих руках, прижавшись доверчиво – это дорогого стоит. На самом деле это стоит всего, что человек может иметь на свете.

Я чертовски счастлив этому новому статусу.

Я забираю готовую смесь и иду обратно в детскую.

Опускаю дочь на мягкий пеленальный стол, купленный с рук в идеальном состоянии, и меняю памперс.

- Отлично, - подвожу итог, застегивая боди. – Мы готовы спать? – спрашиваю, и она улыбается.

Снова взяв ее на руки, я укладываю дочку так, чтобы она была немного на плече моем и, забрав соску, даю бутылочку, что и пикнуть не успевает.

Ира хватается за бутылочку одной рукой и придерживает вместе со мной, пока мы не спеша ходим по детской.

Я улавливаю движение справа от меня и поворачиваю голову, смотря на свою жену.

Она выглядит нервной. Смотрит странно.

Мне казалось, что у нас все наладилось. Так и было. Но видимо, это не так.

Она смотрит на нас, и я киваю ей, чтобы подошла.

Жена приближается ко мне, но недостаточно близко.

Нельзя не заметить, как она отдалилась от Иры или от меня в последнее время.

Это пугает меня и заставляет гадать, в чем дело. Но на прямой вопрос, Яна не отвечает.

- Что с тобой? – спрашиваю мягко, чтобы не задеть ее.

Она устала, и я это понимаю. Помогаю как могу, каким бы уставшим ни был.

Тишина.

Я все же касаюсь ее щеки тыльной стороной ладони, и она прикрывает глаза. В плохом освещении я все же замечаю, как дрожит ее подбородок.

Глава 1

События до пролога

8 месяцев беременности героини

Яна

В очереди к гинекологу я сижу уже почти час. Меня так раздражает это. Чувствую себя еще более уставшей, чем обычно ощущаю себя к вечеру.

И кажется, только Дане нормально. Сидит, улыбается, поглаживает живот.

Дочь толкает ребра в его сторону и мне становится неприятно. Ненавижу, когда она так делает, хоть и понимаю, что она просто шевелится.

- Прекрати, - отталкиваю руку мужа.

- Тебе больно? Прости, - он улыбается и совершенно не понимает, почему я это сделала.

Снова испытываю раздражение.

Почему обязательно нужно улыбаться, когда видишь, что я раздражена?

Отворачиваюсь от него и сижу, провожая спину другой беременной.

- Надо было ехать на такси, а не на маршрутке. Приехали бы быстрей и быстрее вошли в кабинет.

- Зай, ну я же тебе сказал, что заплатил за тот комод детский, а зарплату не дали пока что. У нас не останется на твои витамины денег и на еду.

Опять эти оправдания.

- И когда тебе заплатят за тот сайт последний?

- На этой неделе.

- Неужели ты не можешь найти тех, кто будет платить вовремя за сделанную работу?

Раздражение и злость нарастают.

- Ян, - тянется к моей щеке, и я закрываю глаза. – Давай, потом мороженое поедим?

- Ты сказал, что у нас нет денег, - смотрю на него пристально.

- На такси нет, они дерут кучу бабок за одну поездку. А на мороженое, для моей любимой жены есть.

Я цокаю и слегка улыбаюсь.

- Подлиза.

Он смеется мне в шею и садится прямо.

Прием у гинеколога проходит нормально. Мне назначают витамины железа, как обычно, анализы и следующий прием, когда будет КТГ и финальное УЗИ.

- Все хорошо? – спрашивает Данил, как только я выхожу из кабинета, и кладет руку на поясницу.

- Да. Она выросла. Теперь два килограмма весит. Органы развиты. Никаких отклонений, - отвечаю ему и спускаюсь по лестнице.

- Отлично. Насчет мороженого не передумала.

- Нет, ты так просто не отделаешься. Так что я требую его и побольше.

- Как скажешь.

Вечером изрядно устав, я ложусь на диван в нашей небольшой квартирке и смотрю на свои отекшие ноги. Даня ушел в душ, и у меня есть время снова окунуться в свои мысли.

С каждым днем приближающим меня к рождению дочери я чувствую, что не готова.

Да, мне двадцать четыре. И я уже беременна.

Но я просто чувствую это.

Быть может, я и ощущаю ответственность перед этой маленькой жизнью, но теплых эмоций нет. Скорее растерянность.

Я читала о подобном в интернете. Но сомневаюсь, что меня можно отнести к этой категории женщин.

Можно назвать это незрелостью, но никак не страхом перед новым статусом.

Я просто не готова стать матерью.

И я также не могу разочаровать своего мужа. Потому что, увидев разочарование в его глазах, я совсем разочаруюсь в себе.

Мы встретились три года назад.

Я не была примером для подражания. И у меня не было такого примера вовсе. Мать работала на износ, но не для того, чтобы оплатить мне колледж. А чтобы было поесть и немного выпить, при этом алкоголичкой ее не назовешь, как ни крути.

Мы с ней, итак, редко пересекались, а с тех пор, как я поступила в ближайшем городе в техникум и переехала в общагу, и вовсе перестали фактически.

Там я познакомилась с соседками по комнате. Их друзьями. Моим первым парнем, которого я вроде бы как любила и той самой взрослой жизнью, о которой так много твердили учителя, готовя к ней.

Ничего особенного в этой жизни не оказалось. Просто вся ответственность за то, что ты делаешь на тебе.

Мне нравилось это. Принадлежать себе и самой решать то, что раньше за меня решала мама. Не было каких-то «нет». И я многому в итоге говорила «да».

А потом я устала и от этого. Заканчивая техникум, я поняла, что утопаю в развлечениях, на которые тратила свою стипендию все три года. Часто платила и за парня, и за подруг, плохо питаясь. Когда могла, хотя бы откладывать кое-что по минимуму.

А потом я встретила Данила.

Это была случайная встреча вечером. Мы с Сашей поссорились в очередной раз, и я возвращалась в общагу, чтобы заняться учебой и поставить точку везде, где можно. И наткнулась на него.

На пять лет старше, он казался мне взрослым и разумным. Спокойным и таким мужчиной, а не парнем. Остроумным.

Я и саму себя ощутила внезапно взрослой. Мне это импонировало. Это притягивало двадцатиоднолетнюю девчонку.

Когда все стало более серьезным и я переехала к нему, казалось, что под старой жизнью я подвела жирную черту.

Девчонки завидовали. Даньку называли моим женихом, который в итоге им и стал.

И не было роскошной свадьбы. Мы расписались, посидели с его друзьями, выпили. Так, я и стала женой Даниила Белова.

Не передать словами, как я собой гордилась.

Мы с мамой стали общаться изредка. Окончив техникум, я стала работать и приносить кое-какие деньги, хотя Даня сам обеспечивал наш быт.

Потом новизна вошла в привычку. Мы оба поговорив решили, что можем завести ребенка.

Тогда я не думала, что мое взросление, было слегка преждевременным.

Жизнь оказалась сложнее.

Теперь я не выдерживала всего этого. Я поняла, насколько оказалась слабой.

Но разве у меня есть отходной путь? У меня внутри ребенок. Муж, который верит в меня. Семья…

Закрываю глаза и проглатываю накатывающие слезы.

Иногда мне удается убедить себя в том, что это просто гормоны. Но надолго не хватает.

- Зай? – доносится голос мужа.

Даже не слышала, как он вышел из душа и оказался так близко.

- Ты в порядке?

Он садится на корточки возле дивана и, видимо, заметив мои ноги, поднимает их на свои бедра, сев с противоположной стороны.

- Сейчас я тебе помогу.

Начинает разминать мои ступни и внутри прорывает плотину.

Глава 2

Данил

Она плачет.

Лежит спиной и думает, что я давно уснул.

И мне хочется, чтобы так и было. Устал сегодня сильно, плечи аж до судороги сводило от длительного сидения за компьютером. Я думал, что как только коснусь головой подушки, меня просто унесет.

Но стоило закрыть глаза, и сон стал поверхностным, медленно вытягивая меня в более глубокий я услышал… понял или почувствовал, что она плачет.

Все, чего я желал для моей жены – это счастья. Хотел быть тем, кто его ей подарит.

Она казалась счастливой. Сейчас… я не уверен в том, что видел ее настоящей за последние несколько месяцев.

И я не могу подойти и задать вопрос. Предложить взять паузу. Я даже не представляю себе своей жизни без моей Яны. Но и обрекать на постоянные слезы не могу. Не палач.

Она беременна, в чем-то нестабильна.

Медленно оборачиваюсь к ней и приблизившись вплотную чувствую, что замерла.

Обнимаю ее, медленно проведя по бедру, и останавливаюсь на плече, куда целую, не удержавшись.

- Зай, - зову ее, но Яна не отвечает. – Нам нужно поговорить, понимаешь. Потому что я не знаю, что мне делать с твоими слезами. Может, я делаю что-то не так, или это все беременность. А может вообще все дело в другом…

Не договариваю. Не произношу свои мысли, потому что страшно, если этот вариант ей предпочтителен. Скажет сама, если так и есть.

Еще несколько минут я оставляю короткие поцелуи на ее нежной коже и ложусь обратно на подушку.

- Я рядом, Яна, - напоминаю ей и какое-то время смотрю в потолок.

А когда нет никакой реакции, снова стараюсь уснуть, что выглядит скорее пыткой.

Поэтому встаю и иду на кухню. То ли воды попить, то ли выдохнуть просто, чтобы не пытать своими вопросами жену.

Мне казалось, что она доверяет мне. Надеялся, что придет и скажет обо всем и всегда.

Слух улавливает тихие шаги босых ног, и я хватаю кислород, оттягивая момент столкновения, чтобы не накинуться на нее будто сумасшедший. Ведь она пришла ко мне… сама.

Пока ищу облегчение от ее присутствия, жена прижимается к моей спине и крепко обнимает. Чувствую ее выпирающий живот. Снова облегчение.

- Прости меня, пожалуйста, Данечка… Я такая глупая… - всхлипывая бормочет мне в спину и не позволяет повернуться к ней. – Я не должна была так себя вести. Просто я устала, боюсь… Я боюсь, что не справлюсь. И что буду плохой мамой и… я такая ужасная жена… И…

Когда ее слезы попадают на мою кожу голой спины, я все же выпутываюсь из женских объятий и заключаю в свои.

Поднимаю ее заплаканное лицо, держа в своих ладонях, кажущееся совсем крошечным и целую.

Мокрые глаза, покрасневшие. Припухшие губы, щеки. Маленький нос.

- Ты моя самая лучшая, слышишь? Самая любимая… Никогда так не говори, Ян. И никогда не думай о том, что ты не справишься. Я всегда буду рядом. Буду помогать, зай.

Снова целую и не могу перестать это делать.

Подхватил бы на руки, чтобы унести в комнату, но помню попробовал, и это оказалось неудобным, а я не хочу вредить дочери или жене. Поэтому просто положа руку на поясницу, веду в спальню. Укладываю в постель и укрываю одеялом, ложась напротив.

- Замерзла?

Переплетаю свои ноги с ее прохладными и напоминаю себе купить ей новые тапочки домашние.

Недавно мы взяли теплые сапожки-носки. А те, что уже были у Яны, не налезают на нее вечером, из-за отеков. У нее всегда, даже как сейчас летом, мерзнут ноги.

- Немного, - шепчет она мне.

Я спускаюсь вниз и обхватываю ее ступни ладонями, вызывая ее смешок, и грею.

- Прекрати… Ну, Даня, - целую ее живот, оказавшись напротив него лицом, и прижимаюсь щекой, чувствуя, как наша дочь толкается там внутри.

- Все у нас будет хорошо, Яна.

Она гладит меня по голове, уже не прося остановиться. Она просто смотрит своими красивыми глазами и улыбается, согревая что-то внутри меня.

***

- Мам, все в порядке.

- Мне так не показалось, Данил. Яна выглядела немного не в себе.

А я думал, что она, озвучив свои страхи, успокоилась.

Вздыхаю и сажусь на стул за прилавком, где она торгует овощами и фруктами. Сейчас сезон, поэтому я рад, что ей удалось выкроить минутку на меня и просто поговорить.

- Она боится, - признаюсь ей, немного стыдясь того, что раскрыл терзания жены.

Но лишь в надежде, что она сможет немного помочь.

- Чего?

- Материнства, я так понял. Боится, что не справится. На самом деле я уже думал попросить тебя с ней поговорить. Но на днях она, наконец, высказалась.

- Сынок, это нормально. Когда я была беременна тобой, меня охватывал ужас оттого, что я могу не справиться. Если ты хочешь, я все же с ней поговорю.

- Не знаю, она впервые доверилась за это время, как ее настроение изменилось в худшую сторону. Можешь сказать, что заметила что-то, но не говори о моих словах, пожалуйста.

- Не скажу, - мама улыбается и продолжает собирать в пакет овощи.

Я оставляю ей деньги, но она, как обычно, возмущается.

- Там не вся сумма. Но хотя бы что-то. Ты набрала тут килограмма на три.

- Моя невестка беременна, и я люблю своего сына и его жену. Не удивительно, что я хочу дать вам овощей и фруктов.

- Спасибо, мам.

- Забери, сынок, - сует мои деньги в карман.

Никогда не берет, поэтому я кладу их в кассу под столом, когда она не видит.

- Может, еще что-то нужно?

- Не-а. Мне сегодня уже пришлют деньги за работу, сразу купим все, что не успели в детскую.

- Это хорошо.

- Думаю попробовать сразу пару заказов взять.

- У тебя, итак, спина болит из-за этого компьютера, сынок.

- Зато так мне придет оплата разом больше пятидесяти тысяч. Смотря какой заказ. Будет многостраничный, там и под сотню выйдет.

- Ох, Данька. Ну нельзя же так. Вон Яна и декретные получает.

- Я еще не решил, - приходится соврать ей, потому что я сегодня написал уже о моей просьбе.

Глава 3

Яна

- Ты куда-то идешь? – смотрю на мужа, который надевает старые штаны и не самую свежую футболку.

- Да, тут кое-какая работа нарисовалась. Заработаю тысяч пять.

- Что за работа? – удивленно смотрю на него.

- Ну, ребята знакомые разгружают фуры и загружают их снова.

- Что за бред?

- Это для переезда через границу. Товары разные. Нужно все сделать правильно, чтобы был проход. В общем, немного потружусь, и пеленки купим сразу.

- Боже, - запрокидываю голову к потолку, ненавидя себя за все, что я ему наговорила в порыве слабости. – Родной, - подхожу к нему и обнимаю. – Прости за мои слова. Не нужно тебе ничего таскать, у нас на все хватит денег, Дань. Я была не в себе.

- Зай, - он, как может, прижимает меня к себе и смотрит прямо в глаза. – Я дам вам все, что смогу. А это плевое дело. Может быть, снова сходим в то кафе.

- Не хочу кафе… - возмущаюсь. – Просто останься и все. Мне декретные скоро придут.

- Ты ведь знаешь, что они для тебя самой. Купишь то красивое платье, которое тебе так понравилось. Да и ребятам обещал. Не приду, они не справятся. Там в паре работать нужно.

- Данька, - хватаюсь за его затылок, - прости, пожалуйста, что я такая невыносимая стала. Порой не могу контролировать себя.

- Ты самая лучшая, - целует в губы крепко, гладит живот и, взяв олимпийку, уходит.

Я выглядываю в окно и смотрю на него, пока он не доходит до серой двенашки и садится в нее, едва глянув в мою сторону, потому что из-за деревьев снизу плохо видно окно, нежели смотря из него вниз.

Меня пожирает чувство пустоты и стыда. Я слоняюсь по дому. Мариную немного мяса для ужина. И терроризирую телефон.

Он даже не сказал, надолго ли уходит.

Но одной просидеть мне не удается долго. Потому что приходит свекровь, перед этим позвонив.

- А где Данил? – осматривает пространство.

- Ушел на какую-то подработку.

- Подработку? Он не говорил, что у вас настолько все плохо. Почему вы молчали?

- Да неплохо все, это он… из-за меня.

- А что случилось? – мы садимся за стол на кухне, и я ей рассказываю наш разговор.

- Ох, Янка, ну ты же знаешь какой он упертый. «Все самое лучшее для моих девочек», - она изображает его тон.

- Мне так стыдно. Еще и в кафе это пошли. Полторы тысячи там оставили, теть Галь.

- Ну-ну, хватит. Ты мне лучше скажи как ты сама?

- Нормально. Беременность хорошо протекает. Через две недели на прием и УЗИ с КТГ будет, скорее всего, финальное.

- Это хорошо. Переживаешь?

- Да, но… Стараюсь держаться. Правда, иногда, сильно… волнуюсь и срываюсь.

- Все волнуются. Каждая думает, что не справится, или что она будет плохой матерью. А в итоге у всех все получается. Особенно когда рядом хороший мужчина.

Я смотрю на нее и тут до меня доходит, что он ей, скорее всего, все рассказал. Неожиданно становится обидно.

Когда мама мужа уходит, я собираюсь и ухожу погулять.

Телефон по-прежнему молчит. И Данил не ответил ни разу на мои сообщения.

Гуляю долго. Еду в торговый центр в другом районе. Прохожусь по детским магазинам в надежде найти что-то дешевле, чем в том, где мы постоянно закупаемся и неожиданно сталкиваюсь с…

- Саша?

Мой бывший сидит на лавочке между двумя лестницами и смотрит в телефон. Затем удивленно поднимает глаза и оглядывает всю с ног до головы.

- Ни черта себе. Янка?

Он встает и подходит ко мне.

- Мамкой скоро станешь?

- Привет, - игнорирую его вопрос, до сих пор не веря, что встретила его.

Он стал взрослей не только на годы, но и внешне. Мы не общались почти с самого моего замужества. Да я, со многими общаться в итоге перестала.

- Ну, привет, - он подходит еще ближе и обнимает. – Черт, ты прям необъятная. Падай рядом.

Он садится на скамейку и хлопает по месту рядом с собой.

Я смотрю во все глаза выхватывая из его повзрослевшего образа новые черты и те, что запомнились мне.

Но все же похожу и сажусь.

- Ну че, как ты? Колечко смотрю, носишь. Все с этим своим?

- Я замужем да. Его Данил зовут.

- Ага. И как? Не звонишь, к нам не приходишь.

- Ну, я…

- Да ладно. Не парься.

- А ты? Женат?

- А оно мне надо, Янк. Я если б и женился, тока на тебе.

Я улыбаюсь, чуть смущенно.

- Чем занимаешься?

- Да так, работаю, отдыхаю. Че мне, много надо, что ль. А у тебя как там? Норм? Если че, звони, помогу.

- Нет, у меня все хорошо. Мы с Даней дочку ждем.

- Круто. Красавица будет, в тебя, - кончик носа задевает пальцем.

- Так ты, - не успеваю задать свой вопрос, как он перебивает.

- Ладно, Ян пошел. Меня вон, лапа ждет.

Смотрю, куда он указывает, и вижу стройную девушку, идущую в нашу сторону.

Короткий сарафан, распущенные волосы и красивый макияж.

- Конечно, - встаю, тяжело облокачиваясь на боковину скамьи. – Пока. Мне тоже…

Но он уже уходит и, подойдя к девушке, целует в губы.

Не стою на месте и развернувшись иду в противоположную сторону с непонятными чувствами.

Лишь в маршрутке я понимаю, что это за эмоция. Скорее всего, зависть к этой легкости, к этой… не обремененности.

Телефон начинает звонить, и я вижу имя Данила. Но внутри поднимается необузданная и совершенно бессмысленная злость. Поэтому я не отвечаю.

А когда смотрю на время, понимаю, что уже шесть. Я не приготовила ни ужин, не дождалась его дома.

На смену злости приходит снова стыд и понимание - я не заслуживаю его.

Глава 4

Я вхожу в квартиру и слышу громкий голос Дани.

- Я не паникую, мама. Я просто хочу знать, что с моей женой все хорошо, - молчание, говорит о том, что они говорят по телефону. – Она беременная, не отвечает на мои звонки, и ее нет дома уже давно судя по тому, что мне сказали бабушки у подъезда. Господи…

В горле стоит ком размером с Эверест.

Я не представляю, каким сейчас его увижу. Но медленно прохожу по узкому коридору и вижу его в той же одежде, которой он уходил, стоящего лицом к окну.

- Я даже в несколько больниц позвонил, - его голос будто ломается.

Делаю еще шаг и попадаю в отражение телевизора, которое ловит его острый взгляд, и муж резко оборачивается.

- Яна, - его ошеломленный взгляд скользит по моему телу, выискивая повреждения или что-то еще.

Затем он идет вперед. Быстро говорит маме, что я дома и обхватывает меня руками, зарываясь в промежуток между шеей и плечом. Пальцами в волосы и прижимает к себе так сильно, что становится больно дышать.

Ни слова. Ни звука. Только его руки, обхватившие меня.

Я тоже молчу. Потому что стыдно. Не могу и слова вымолвить.

Крепкие ладони ощупывают спину, бока, руки от плеч до предплечий. Живот… опускается на колени и скользит руками по ногам, а губами целует живот. Затем садится на пол и сжимает голову.

- Я так испугался, Яна… Я почти сошел с ума.

Его пальцы дрожат, выглядывая из светлых отросших прядей. Я замечаю раны на коже его. Замечаю что-то похожее на занозы и опускаюсь рядом.

- Прости, пожалуйста, Данечка, - тянусь к нему и обнимаю сама.

- Домой пришел, нет тебя… Вышел на улицу, осмотрелся. Думал, может, в магазин ушла. А тут говорят, что уже несколько часов тебя нет. И телефон… - бормочет с опущенным к полу лицом.

- Я гуляла. А телефон на беззвучном в сумке был. Не слышала. Забыла о времени… Прости, пожалуйста.

Он поднимает голову и смотрит недолго в мои глаза, затем кивает.

- Что с твоими руками?

- Я на работу уезжал.

- Я помню. Почему они в ранах? – беру его руку и понимаю, что это и правда множество ран от заноз. – Данька…

Охаю, увидев это.

- Ерунда. Мы брус грузили не обработанный. Или это были просто доски. Черт знает. По пять тысяч заработали.

- Какой ужас… Устал?

- Адски. Было две фуры. Рук не чувствую, спину тоже…

В глазах скапливаются слезы.

- Оно не стоило того, Даня, - беру в ладони его лицо.

- Стоило Яна, - шершавым пальцем проводит по линии моей челюсти, с намеком на улыбку. – Она скоро родится, и никогда ни в чем нуждаться не будет, как и ты.

В груди все переворачивается, и я прикасаюсь к его губам своими. Не глубокий, а простой поцелуй. Нужный сейчас.

- Пойду в душ, - отстраняется от меня и поднимается.

- Хорошо.

Он помогает мне встать и уходит больше ничего не сказав.

Я быстро бегу на кухню и принимаюсь за ужин. Слышу попутно, как муж выходит из душа и скрывается в комнате. Дальше слышится только тишина.

На ужин уходит почти час и когда я иду за Данилом, вижу его растянувшимся на кровати. Спит.

Проверяю плиту, чтобы не были включены конфорки, и возвращаюсь в спальню. Ложусь набок рядом с ним и просто лежу.

Мысли хаотично напоминают этот день. Встречу со свекровью, бывшим.

Смотрю на Данила, всматриваюсь в его черты лица.

Красивый такой. Для своих двадцати девяти, как студент выглядит. Особенно его эти волосы чуть длинноватые сверху и короткие на затылке и висках. Растрепанные и торчащие в разные стороны, потому что по привычке постоянно их лохматит, проводя часто пальцами сквозь них.

А еще веснушки, которые ненавидит и родинка на лице. Зуб передний, выступает вперед, потому что вырос неправильно. И он называет его своей изюминкой, а я смеюсь. Но на самом деле, это и правда его красит почему-то. И улыбается он часто настолько, что на щеках две морщины отпечатаны с обеих сторон. И добрый… такой добрый, что не передать словами.

И я? Полная противоположность. Какая-то испорченная. Неправильная.

За что он меня вообще полюбил?

Следующие недели до родов были более чем тяжелыми. Живот стал опущенным, из-за чего казалось, что кожа сверху натянется так, что порвется скоро. Отеки. Дочка толкалась так сильно и била по ребрам, аж до боли. Приходилось в периоды активности подставлять руки и не давать ей в них ногами упираться. И я набирала вес. Снова.

Опять стресс. Перепады настроения и злость. Я уже не могла от этого состояния.

Данил все терпел меня. Улыбался. Возможно, тихо ненавидя. Не знаю. Но и его тихое принятие меня бесило. Лучше думать, что он не так идеален, как есть на самом деле. Хотя кого я обманываю?

Здесь только один злодей, и это я.

Роды наступили в срок, установленный гинекологом.

Но сам процесс забрал все силы. Я не была даже уверена в том, что справлюсь со всей этой болью.

Семь часов длились как семь жизней в агонии.

Одно я могла сказать точно, я больше никогда не захочу рожать детей. Ни за что на свете.

Так как это была обычная больница, а не те, в которых можно присутствовать мужу, Дани не было со мной. И не знаю, как точно относиться к этому факту. То ли я была рада, то ли умирала оттого, что не было его заботы и поддержки.

Через два часа меня перевезли в палату, а дочь забрали на прививки и осмотр педиатра.

Я ее даже толком не рассмотрела.

Думала, что как в фильмах положат на грудь и что-то такое теплое у меня внутри образуется. Но ее сразу же стали вытирать и что-то там делать, а я смотрела на нее с кресла и почему-то плакала.

Беззащитная и крошечная, под этой лампой. Она была сравнима с хрупким ангелом.

Глава 5

- Пожалуйста, покажи ее, еще раз, - просит муж и я, закатив глаза с улыбкой на лице, опускаю камеру на нашу дочь.

Она спит, замотанная в пеленку. Пока что красная, слегка отекшая, но такая милая.

- Не могу поверить, что мы стали родителями… А она… только посмотрим на нее. Такая маленькая. Слишком хрупкая.

Я смотрю и вижу все, что о чем он говорит. Вижу и улыбаюсь.

Данил приблизился к камере так близко, будто это и его приблизит к нам.

- Сколько еще дней?

- Я только сегодня утром ее родила, прекрати.

- Да? Мне показалось, что прошла целая жизнь. Почему так долго?

- Потому что ей нужно получить полный медицинский уход, да и мне тоже.

- Мне так жаль, что у тебя все болит.

- Это было нереально больно. Сказали, что много порывов. Семь швов наложили.

- Это нормально? Может, стоит кому-то заплатить за то, чтобы тебе получше лекарства давали?

- Успокойся. Все тут в одном положении.

- Вы в другом. Вы мои.

Я улыбаюсь и вижу, как соседки по палате смотрят искоса улыбаясь.

Дочь начинает ворочаться и бухтеть.

- Это она? Покажи, умоляю, покажи снова.

Я показываю ему момент за секунду до бури эмоций. А счастливое лицо мужа, это непередаваемое изображение искусства.

- Запиши на диктофон.

- Дома послушаешь. Мне нужно ее переодеть, она описалась.

- Я люблю вас. И жду еще больше фото.

- И мы тебя любим.

Когда я заканчиваю с Ирой – так мы назвали дочь, ложусь на свою кровать, так как сидеть мне нельзя, а стоять долго не могу.

Нам принесли маленькие бутылочки недавно со смесью, как раз остыла. И начинаю кормить ее.

Это забавно смотрится. То, как она обхватывает соску и причмокивая тянет жидкость из нее.

- Какой у вас папа заботливый, - слышу от девушки в углу. – Мой звонил два раза. Я родила два дня назад. По одному звонку в день узнать, когда выпишут.

- Мой, почаще звонит, но такого умиления от нашего сына я не услышала.

- Мой Даня, именно такой, - улыбчиво отвечаю, радуясь тому, какой он замечательный муж и отец.

Если первый день с ребенком был вполне нормальным, она спала прекрасно. Проснулась дважды за ночь. То к концу второго дня, когда прибыло молоко, все резко изменилось.

Грудь болела и набухала, а дочка ела мало. Сцеживать молоко не получалось. Она была как камень и мои нервы сдавали быстро. Само кормление выходило тоже болезненным. Теперь я с ужасом ждала пробуждение Иры и плакала от этой пытки.

- Все так плохо? Мазь, что я привез, неужели не помогает? – Даня с печальным лицом спрашивал меня каждый раз, когда мы созванивались.

- Нет. Я полночи трачу не на сон, а на молоко.

- Родная, мне так жаль. Это ведь временно?

- Да, но я не выдержу больше. Это так больно.

- Ты у меня такая умница, слышишь? Я так тебя люблю, Ян… Все будет хорошо.

На этот раз его слова вызвали гнев. Не он тут лежит с больным животом, не он не спит, не он борется с проклятым молоком в груди. Но я его сдержала.

- Завтра во сколько за вами заехать?

- В двенадцать начинается выписка.

- Я буду там за час до этого. И буду ждать вас обеих. И куплю тебе самые красивые цветы, которые найду в городе. Слышишь?

- Слышу. Люблю тебя, Дань.

- И я тебя, малышка.

День выписки был очень волнительным. Но одновременно с этим, я знала, что теперь буду не одна. Приехали обе наши мамы и были готовы помогать.

Моя вообще перестала пить алкоголь, как только я забеременела, для того чтобы ей было позволено видеться беспрепятственно с внучкой. Мама Данила в принципе внушала доверие, не прикладывая особых усилий. Она у него просто замечательная.

Муж подарил самый красивый букет, как и обещал. Я даже не представляю, сколько он стоил. Да и есть ли разница, когда видишь его взгляд, обращенный к нашей дочери.

- Наша Ириска, - его губы коснулись моего виска. – Спасибо тебе за нее, родная.

Переступив порог квартиры, я утонула в розовых шариках. В коридоре висела небольшая лента «Добро пожаловать домой, доченька!»

Данил вошел с Ирой на руках, и я услышала, как он шепнул ей: «Вот ты и дома. Я так тебя ждал».

Мамы приготовили вкусный, праздничный обед и навели порядок, потому что когда я отсюда уезжала, была в суматохе и страхе, когда отошли воды.

В воздухе витал аромат тепла и уюта. А еще было так спокойно.

- Пойдем уложим ее в детской? – Даня улыбался и бережно обнимал дочку.

- Конечно.

В комнатке два на два все было оборудовано для ребенка и удобству взрослых, чтобы ухаживать за младенцем.

Данил положил ее в кроватку и посмотрел на меня.

- Что?

- Я не могу это сделать сам, Ян. Она же… у нее рука толщиной с мой палец.

- И что? – улыбаясь, я подошла к нему и стала показывать все, чему меня саму научили.

- У тебя так хорошо получается, родная, - поцеловал меня в плечо. – Ты замечательная мама, Яна. Самая лучшая для нашей девочки.

Его слова сделали что-то с моими внутренностями. Потому что я ощутила такую силу, которой раньше не было.

- Мы справимся, да?

- Обязательно.

Данил

- Я больше так не могу, - Яна плачет и сдавливает свою грудь.

Это уже четвертая ночь после выписки из роддома. Я смотрю на ее мучения и не знаю, как помочь.

- Мама сказала что нужно…

- К черту все это. Я устала. Я устала, Данил. Ты не видишь, что это делает со мной? Не видишь моих страданий?

- Может, надо, чтобы молоко выпивала дочка?

- Да не пьет она его. Не хочет.

Жена повышает голос. А я качаю на руках ириску, которая, не переставая, плачет.

- Зай, я не знаю, что придумать. Черт, я думал, будет проще.

- Думал он… Ни о чем ты не думал. Господи, - она снова сдавливает грудь, а вытекает всего капля. – Они будто опухли…

Ее слезы начинают течь снова.

- Давай тогда будем покупать смесь?

Глава 6

Яна

Мне хочется тишины. Мне хочется хотя бы немного сна. Крепкого и здорового сна. Я так больше не могу.

Я смотрю на дочь и не понимаю… почему она кричит? Ну почему?

- Ира, ну боже… Ну что ты еще хочешь? Ты сыта и сухая пеленка. Уже два часа ночи. Я не понимаю, чего тебе надо.

Снова поднимаю ее на руки и чувствую, как хрупкое тельце выгибается в моих ладонях.

- Прекрати, я тебя уроню.

Прижимаю ее к себе и стараюсь укачать. Укладываю так, чтобы ее ножки были прижаты слегка к животику. Если это колики, то должно сработать. У Дани всегда срабатывает.

У меня… Снова плачет.

Из глаз скатываются редкие слезы от беспомощности.

Я не могу идти к мужу. Не могу каждый раз будить его. Но когда такие моменты доводят до крайности, я чувствую себя бездарной дурой, а не матерью.

- Пожалуйста, доченька… - шепчу ей на ушко, по-прежнему пытаясь укачать. – Умоляю тебя, давай мы с тобой просто помолчим, успокоимся… Твой папа так много работает для нас. Он делает это часто по ночам, думая, что я не слышу и не вижу. И я так хочу, чтобы он высыпался. Милая моя… ш-ш-ш… - из горла вырывается чуть слышная, сиплая мелодия.

***

Ммм…

Ночь прекрасная дарит покой.

Засыпай, моя милая девочка.

Нежным бархатом мягко накрой…

Подари сладкий сон, моей феечке…

Я пою и пою ей снова лишь четыре строчки, которые мне пела мама в далеком, почти забытом детстве и плач малышки становится все тише.

- Мне так стыдно перед тобой… И в это страшно признаваться другим, знаешь? – шепчу ей, напевно. – Все вокруг ждут от тебя отличия и результатов. Ждут, что ты справишься. И ты стараешься, стараешься… а все это пыль. Хочется послать и сказать, чтобы шли к черту со своей идеальностью… Но в итоге наступает новый день, и ты делаешь это снова. И только твой папа не ждет от меня чего-то сверхъестественного. От этого мне особенно тошно. Потому что, где-то там внутри, он все равно надеется, что я буду лучшей. Эта надежда душит.

Она все еще тихо всхлипывает, но уже спит, слегка приоткрыв ротик.

- Они ждут мой провал… Они его ждут…

***

Ммм…

Ночь прекрасная дарит покой.

Ммм…

Я укладываю ее аккуратно в кроватку и покачиваю еще пару секунд, прежде чем уйти. Но поворачиваясь замечаю в дверях мужа.

Даня стоит и смотрит такими влюбленными глазами, что все мысли испаряются разом.

Мы неслышно выходим из детской и тут же оказываемся в нашей комнате.

- Ты прекрасна, - шепчет в мои губы и целует их.

Данил валит меня на постель и накрывает собой, продолжая целовать уже мою шею, спуская лямки с плеч.

- Мне нельзя…

- Я знаю. Просто соскучился по тебе, - снова поднимается к моему лицу и заглядывает в глаза. – Хочу снова увидеть тебя счастливой, Ян, - поглаживает щеку, вырывая из легкий резкий вздох.

- Ты думаешь, я несчастлива?

- Я просто знаю, что ты устала… Мне важна твоя улыбка, твои эмоции. Вся ты, понимаешь? Я будто вину свою ощущаю… Может, рано мы…

- Прошу, - закрываю ладонью его рот, и он замолкает. – Не говори этого… и никогда не думай. Я тут и с тобой, в нашей квартирке, потому что хочу быть здесь. Я хочу быть только здесь… Ты самое дорогое, что я когда-либо могла заполучить в своей жизни. А теперь и наша девочка. И я вижу все, что ты делаешь для нас. Я ценю это, пусть и плохо это показываю.

Кусает мой палец, и я со смешком убираю свою руку от его губ, чтобы снова попасть в плен его горячего, нетерпеливого рта.

Неделю спустя

- Пойду прогуляюсь, может, хоть на улице поспит, - недовольно ворчу, забирая детский плед с собой.

- Мне нужно закончить эту страницу, и я пойду с вами, Ян, - Даня отрывается от компьютера и перехватывает мою руку.

- Нет, ей надо поспать. Иначе потом снова слушать слезы. Не хочу. Я до ТЦ дойду, куплю смесь.

- Уверена?

- Я же говорю, что да, - уже начинаю психовать.

- Хэй, - тянет на себя, пока я не оказываюсь всего в паре сантиметров от его губ. – Я беспокоюсь о тебе.

- Знаю, прости. Ира уже возится, сейчас концерт устроит.

- Хорошо, - отпускает и смотрит нам вслед задумчиво.

На улице дочка быстро засыпает, как я и думала. По дороге встречаю соседку. У нее тоже ребенок, но побольше, чем наша девочка. Но мы разминаемся у торгового центра.

В магазине вспоминаю еще и о теплых носочках. И пока вожусь с нижним отсеком на коляске, куда можно что-то класть, Ира просыпается.

- Тише, тише дочь.

Быстро даю ей соску, а когда выпрямляюсь, на меня смотрит Саша.

- Ну ни хрена себе, - говорит очень громко, что притихшая дочка, тут же пытается заплакать снова.

- Потише, она некрепко уснула, - берусь рукой за держатель и принимаюсь катать коляску вперед-назад.

- Она?

- Да, у меня девочка родилась.

- А ты я смотрю при формах, - оглядывает с ног до головы усмехаясь. – Тебе так больше идет.

Ненавижу эту тему. Даня говорит, как обычно, что я самая красивая, но я же в зеркале вижу то, что не должно быть.

- Не говори ерунды. Я будто корова.

- Я серьезно. Бедра прям… обхватить можно, - демонстрирует в воздухе хватку, идиот.

- Я замужем, - фыркаю, напоминая ему.

- Да помню я. Это ж комплимент, Янк. Ну и че, как дела?

- Нормально.

- Спала давно, синяки под глазами.

- Саш, хватит, а, - начинаю раздражаться.

- Че? Слышь, ты злая какая-то.

- Потому что ребенок – это нелегко. Вот появится и узнаешь.

- Ага, оно мне надо? Ну ты загнула.

- Ой, это ты сейчас так говоришь.

- И потом скажу то же самое. Меня моя жизнь устраивает, а эта петля на фиг не нужна. Даже на тебя стоит посмотреть, все зародыши этого желания, если бы были, сдохли.

- Ты такой… - специально не договариваю, закатив глаза.

Глава 7

Данил

Я наблюдаю за Яной, делая вид, что работаю, впрочем, как и она, делает вид, что убирается.

После ситуации в торговом центре и нашего последующего разговора она внезапно стала тихой. Одним словом – ненастоящей или притаившейся.

Я ведь знаю ее и тот самый взрывной характер. А тут передо мной бродит нашкодивший милый котенок.

Сейчас дочка спит, а моя жена убирает по третьему разу подушки на диване. До этого она переложила их немного правее. В этот раз они сдвинулись влево, на прежнее место.

- И как долго ты будешь изображать из себя домохозяйку.

- Что? О чем это ты?

- Ты вертишься у этого дивана последние десять минут. Или эти подушки и правда плохо лежат?

- Перестань, я стараюсь сделать как можно больше, пока спит Ира, - даже нахмуривается, отчитывая меня.

- Как можно больше? В зале?

- Дань, ты хочешь до меня докопаться? – хватает одну подушку и бросает ее в меня.

- Я многое хочу, - улыбаюсь ей, полностью разворачивая компьютерное кресло, и ставлю ноги шире, спускаясь чуть ниже и пристально наблюдаю за своей женой.

Она смотрит на меня. Ведет по телу глазами, кусая нижнюю губу, и закатывает их. Подходит медленно, делая вид, что это маленькое одолжение.

Но я знаю, что это не так.

Мы не занимались сексом очень долго. И я имею в виду нормальный, здоровый секс. Я люблю свою жену и хочу лишь ее, полностью, а не обходиться малым.

И Яна ходила вчера к гинекологу. Так что все должно быть в порядке.

Помог ей сесть на мои бедра и погладил талию жены, ведя ладонями по бокам вверх и вниз.

- Ты стала еще красивей, - смотрю и налюбоваться не могу.

И я не лгу. Каким-то образом беременность сделала ее совершенней, добавила очертаний и довела огранку, ее прекрасного тела до идеала… Моего идеала.

- Прекрати, я планирую заняться спортом, - взъерошивает мои волосы, вплетая свои пальчики в них.

- Занимайся, но это ничего не значит. Ты останешься моей любимой женщиной…

- Только не это слово, умоляю. Не сейчас… - просьба растворяется на моих губах, которые она целует.

Усмехаюсь и решаю не спорить с ней. Этот момент не может быть еще лучше.

Она поднимает руки и позволяет мне снять майку.

Красивое тело Яны, манит прикоснуться. И я делаю это с большим удовольствием.

Обнаженные валимся на диван, почти задыхаясь от возбуждения и желания обладать каждой частью тела друг друга… Не только тела, но и души…

По крайней мере, я этого более чем хочу.

Мы договорились о защите от второй беременности, поэтому я, стараясь не шуметь, ухожу в спальню, беру презерватив и уже иду назад, где с порога меня останавливает крик дочери.

Это доводит меня до смеха. Потому что… ну, видимо, с этим сталкиваются все родители.

- Вовремя, да? – смотрю на Яну и понимаю, что смешно только мне одному. – Хэй, как только она уснет снова мы…

- Будем заняты уборкой, готовкой, стиркой, - психуя одевается обратно, - что угодно, но не друг другом или отдыхом.

Я по-прежнему стою на месте, наблюдая за ней.

- Рада, что тебе весело.

- А что ты предлагаешь, зай? Дуться? Орать и хвататься за волосы. Это маленький ребенок. Она хочет, чтобы ее родители пришли и покормили ее, уделили время, переодели. Да что угодно.

Подхожу к брошенным трусам и надеваю их, уходя в детскую.

- Уж точно не этого она ждет, милая. Не твои психи, - говорю, уходя.

- Ну разумеется, я дерьмо и скандалистка, истеричка и кто угодно, а ты святой. Не так ли?

Открываю дверь и смотрю на торчащие в разные стороны ручки дочери. Уши заполняет ее крик.

- Здравствуй, - улыбаясь наклоняюсь и поднимаю ее на руки. – Думал, тебе тут установили рупор, ты такая громкая, ириска.

Она всхлипывает и царапает мою голую грудь. Это и впрямь больно.

- Итак, чего же ты хочешь?

Укладываю ее на руку и смотрю в ясные проснувшиеся глазки.

- Ну и взгляд у тебя, - улыбаюсь, трогая кончиком пальца ее щечку. – Мне кажется, что никто не смотрел на меня так, как ты.

Она следит за моими губами и сжимает кулачки, абсолютно не понимая моих слов и, наверное, чувств тоже.

- Однажды я расскажу тебе, какой милой ты была в этом возрасте. Я постараюсь запомнить каждую мелочь твоей драгоценной жизни, чтобы никогда не забыть.

В комнату входит Яна и ставит бутылочку со смесью на столик.

- Иди работай, я справлюсь, - говорит и проходит к тумбе, вытаскивает ползунки и расстилает пеленку и демонстративно встает так, будто ждет уже полчаса, пока я выпущу дочь из рук.

Усмехнувшись ее надутыми губами, я целую малышку и отхожу в сторону, но не ухожу насовсем.

Мне нравится наблюдать за тем, как Яна справляется.

Но у меня и правда много работы. Поэтому, когда она берет ее на руки и начинает кормить, я делаю шаг вперед и останавливаюсь позади. Касаюсь ее плеч ладонями и оставляю поцелуй на затылке.

- Прости, я не должен был так говорить.

Она молчит, но не пытается отстраниться.

- Я очень тебя люблю, - шепчу в мягкие волосы, собранные в хвост и секунду прижимаясь к ней, все-таки ухожу, чтобы не мешать.

Позже вечером, когда мне приходят деньги за уже рабочий сайт, я пишу маме смс, чтобы попросить об одном вечере в качестве няни для Иры. Хочется расслабиться и побыть наедине с женой.

Когда она отвечает мне, что с удовольствием это сделает, я дожидаюсь Яну в постели и сразу же оглашаю свои планы.

- Может быть, ты хочешь в субботу немного погулять?

Она замирает, намазывая на руки крем, стоя передо мной в одной майке и трусиках.

- В каком смысле?

- Проветриться по городу. Сходить куда-нибудь.

- Ты говоришь о семейной вылазке или…

- Я и ты.

- Ладно, - соглашается странно на меня смотря.

- Что?

- Не знаю, просто так внезапно ты это предложил.

- Ну, просто я решил, что это важно для нас.

Глава 8

Мои пальцы покалывает. Я отбрасываю телефон в сторону и сосредотачиваю внимание на своей ноге, которая двигает кроватку взад и вперед, стараясь укачать дочь.

Потом вспоминаю про смесь, которую так и не развела ей.

Поднимаю на руки Иру. Игнорируя мужа, вхожу на кухню, справляюсь с бутылочкой и возвращаюсь в комнату.

Глаза снова находят телефон. Но я упорно его игнорирую.

Это бред какой-то, не так ли?

Я кормлю ребенка. Затем она засыпает.

На часах половина шестого.

Я бы хотела, чтобы уже была ночь, но время просто издевается надо мной.

Тихо выхожу из комнаты дочери и тут же оказываюсь в нашей спальне с Данилом. Убираюсь в ней. Застилаю новое белье. Забираю грязные вещи и отношу в ванную, включив стирку.

Но мысли возвращаются к приглашению Сашки.

В другой стороны, что в этом такого? Я бывала в клубах много раз.

Смотрю на мужа, сосредоточившегося на компьютере и тут же отметаю этот бред. Данил ненавидит подобные вылазки. Когда познакомились, он еще ходил в ночные клубы, по большей части из-за меня, я думаю. А сейчас, вряд ли его что-то сдвинет с места.

Он скорее предпочтет время дома или посиделки с друзьями, которых у него не так много на самом деле. Но сейчас и этого он не делает, потому что у нас был на подходе ребенок, Даня часто работал и много, поэтому…

Все становится привычным. И я не понимаю, неужели так и будет всегда? Может быть, я просто не до конца поняла, что значит эта взрослая жизнь, где появляется не только муж, но именно ребенок?

А может, я просто не могу понять себя. Запутываюсь в мыслях о правильном и наоборот. Боюсь осуждений, что, не справившись стану будто прокаженной.

Мой телефон оживает, и я, испугавшись, смотрю на имя контакта, одновременно с этим выдыхая.

- Да, мам.

- Привет. Ну что там, как вы? Как Ира?

- Спит она. Данил работает. Как обычно все. Я убираюсь хожу.

- А, ясно. Спросить хотела, может, в гости приедете?

- Ой, мам. Говорю же, муж работает. Какие гости?

- Ну… я бы и такси оплатила. Ну или не сегодня, то завтра на пару часиков? А если Данечка занят, то может, ты приедешь с Ирочкой?

Нет… нет, нет, нет…

Но в голове уже продуман план, будто не хватало лишь одной детали, которую мама додумала за меня и все сошлось.

- Я перезвоню.

Сбрасываю и начинаю ходить по комнате кругами.

Пальцы покалывают, а пот просачивается на коже и кругом идет комната.

- Почему нет или почему да?

Сопротивляюсь самой себе, заранее проигрывая, видимо. Потому что выхожу из спальни и прямиком к мужу.

- Дань, ты надолго будешь занят?

Он отрывает глаза от монитора и протирает их.

- Если честно, понятия не имею. Часа три, четыре. Сайт многостраничный, я его разрабатывал долго, поэтому и проблема большая. А что?

- Мама позвала к себе.

- Зай, я ну никак не могу.

- Тогда, - голос дрожит, - может, я поеду с Ирой сама? А ты к нам завтра присоединишься? Ужин у меня готов, просто разогреть не забудь.

- Конечно. Я не могу, а вы спокойно езжайте. Ян, - встает и подходит ближе. – Прости, я правда не думал, что такое могло произойти.

- Я психанула просто. Все в порядке, честно.

Берет в ладони мое лицо и прижимается своими губами к моим.

- Обещаю исправиться.

- Хорошо, - улыбаюсь и отвечаю на объятия и поцелуй. – Давай покормлю тебя пока что, все равно доча спит еще.

- Ты самая лучшая.

- Ты уже прощен, - смеюсь в его губы.

- Я говорю серьезно, - глаза мужа останавливаются на моих и там ни капли лжи.

- Я знаю, - касаюсь уголка его рта поцелуем и ухожу на кухню.

За такси в итоге Данил маме не позволил заплатить и сделал это сам.

Когда мы оказались дома у нее, было почти восемь.

- Ты нервная, в чем дело? – мама с радостью играла с Ирой и обратила на меня внимание.

- Ни в чем. Просто думаю.

- Садись и расскажи.

- Ой, ма. Играй в бабушку, а не в родителя, пожалуйста.

Мы с ней стали общаться больше и фактически объявили перемирие. Я даже верю, что она готова к переменам, но это не значит, что я так легко все забуду. Мы не лучшие подруги, и о доверии не может быть речи.

Однако…

Я смотрю на нее и размышляю, пока она не замечает мой пристальный взгляд.

- Янка, я знаю эти глаза. В чем дело?

- Хочу прогуляться.

- Ночь на дворе. Темнотища вон какая. Куда тут гулять?

- Ну я ж не на улице буду. В клуб схожу.

- Какой еще клуб? С ума сошла? – мама повышает голос, но недостаточно чтобы напугать Иру.

- А что такого? – возмущаюсь. - Я что пенсионерка?

- Это тут при чем? У тебя ребенку месяц, какие гульки, Яна?

Началось.

- Ну, видимо, мне есть с кого брать пример.

- Я потому и пытаюсь все исправить, потому что вовсе не пример.

- Ага. Поняла, наконец? Зато сколько требований было.

- Прекрати сюда втягивать мои ошибки.

- Ой, все. Я просто схожу потанцевать.

- А Данил? – не отстает она. - О муже не забыла?

- Работает он. И блин, ты так говоришь, что я иду мужиков цеплять. Я танцевать хочу, что такого-то? У меня есть голова на плечах.

- Дура ты, вот что. Мальчик ради тебя из кожи вон лезет.

- А я, по-твоему, сижу на заднице ровно? Что мне, похоронить теперь себя надо? Если бы не работа, мы бы, итак, сегодня пошли гулять, а дочь оставили со свекровью.

- Вот как пойдете вдвоем, это другое дело. А ты милая моя, замужем.

- Ой, мам, - машу на нее рукой, в край заводясь. – Посидишь с Ирой или нет?

- Нет.

Черт.

- Тогда с собой ее возьму, - решаю выложить беспроигрышную карту.

- Совсем с ума сошла? Я сейчас Данилу позвоню.

- Ага давай, оставь ребенка без отца.

- Что?

- Ну а что? Добиваешься развода моего? Данька Иру не заберет, зато она останется без отца.

- Господи, что ты творишь? Я не понимаю тебя, Яна.

Глава 9

В клубе я быстро нахожу свою бывшую компанию.

На самом деле приятно было встретить ребят и девчонок.

Каждый спрашивает, как я поживаю, поздравляют с рождением ребенка, приветствуют и говорят, как скучали. И тут я понимаю, насколько отдалилась ото всех в тот момент, когда в моей жизни появился Данил. И ответить сейчас прямо, почему так произошло, я не могу. Потому что не знаю.

Мне казалось, что я должна перевернуть какую-то страницу жизни и, видимо, исключила все, что было до. Правильно ли?

Мы тусуемся. Танцуем. Пьем.

Кураж проникает под кожу и становится так свободно.

Как же давно не было этого чувства.

Алкоголь туманит голову, потому что я давно не пила так много, и я позволяю ему ненадолго взять все в свое владение. В свою облегчающую душу власть.

Не знаю, сколько проходит времени.

Я танцую с Сашей.

Смеемся.

Потом мы разговариваем с ним где-то на улице.

Снова смеемся.

Он обнимает и шепчет какие-то глупости.

Говорит, как я красива. Как желанна для него… будто не было лет разделивших нас. Верю ли я, не знаю, но это приятно…

И нет ничего не правильного в этом всем. Так диктует мне туман, пленивший разум.

А потом я не знаю, как и в какой момент его губы накрывают мои в глубоком развратном поцелуе. Руки обнимают и гладят тело, желающее внимания. И все случается быстро, грязно. Порочно с привкусом мерзкого чувства… остывающего на дне моей души…

Отрезвляет, но слишком поздно…

Чужой голос и все чужое…

Саша уходит и зовет меня с собой, но я отказываюсь.

Я остаюсь одна и выпадаю из этого момента. Желая, чтобы случилось нечто, заставившее меня очнуться от этого состояния. Но оно поглощает все глубже.

Я иду к кустам и вызываю рвоту, потому что мне плохо. Но вряд ли из-за выпитого алкоголя. Это желчь, что появляется оттого, что мне тошно от самой себя. Хочу вылезти вон из кожи этой, но вряд ли б сработало.

Телефон разрывается звонком, а я не могу ответить на вызов мамы. Поэтому сбрасываю и пишу ей, что уже скоро буду дома. Но на самом деле сижу и не могу пошевелиться.

Не могу поверить, что только что произошло.

Разум зачем-то быстро трезвеет. А я пьяной хочу быть. И желанное беспамятство не случается. Все слишком живо в моем дурацком мозгу.

Я беру сумочку и вызываю такси.

В машине стараюсь привести в порядок заплаканное лицо. А когда оказываюсь дома у мамы, сразу же ухожу в душ.

Она ждет меня снаружи, будто знает или подозревает что-то.

- Что с тобой? – тут же летит вопрос, стоит выйти из ванной.

- Ничего. Спать хочу. Спасибо, что…

- Как отдохнула? – она хватает за руку и дергает на себя.

- Мам, - поворачиваюсь и смотрю на нее. – Спасибо, что присмотрела за Ирой. Иди спать.

Вырываюсь и снова иду вперед.

- Надеюсь, что ты рада своей вылазке… И ничего не натворила.

- Что я могла натворить, по-твоему? – психуя спрашиваю.

Будто у нее есть право лезть ко мне.

- У тебя на лице большими буквами написано «Вина».

Я вспыхиваю от злости на то, что кажусь открытой книгой для нее.

- Нет никакой вины. Что выдумываешь? И надеюсь, это останется, между нами.

- Ты сказала, что Данил был бы не против. К чему тогда эта ложь?

- Господи, - шиплю, сходя с ума. – Ты что не можешь просто держать язык за зубами?

- Но соучастницей делать меня не надо, Яна.

Закатываю глаза и ухожу в комнату, где спит дочь.

Только спать я не планирую. Не думаю, что вообще способна на отдых сегодня.

Неужели я вот так просто изменила мужу? Как вообще до этого дошло? Как я могла позволить другому…

Но правда в том, что я позволила ему все, что в итоге случилось. И я виновата.

Я даже не знаю, что мне теперь делать и как себя вести с мужем.

Проплакав долгие часы, я кормлю проснувшуюся Иру, завидуя ей, что до ее ошибок еще много лет. Но они будут другими. Не хочу, чтобы ее осуждали, чтобы она саму себя презирала.

- Я такое натворила, дочка… - шепчу ей, кормя с бутылочки.

Она открывает глазки и тут же сонно их прикрывает.

Я жду, пока она уснет, и сама засыпаю в неудобной позе, скрутившись улиткой.

Данил

Я вхожу в комнату Яны и Иры и наблюдаю за тем, как они спят.

Дочка лежит на спине и с уголка ее губ стекает слюнка. Ручки растянуты в стороны, и грудная клетка медленно поднимается, затем опускается, успокаивая и мое дыхание.

Моя жена скрутилась в углу кровати, и я понятия не имею, как ей может быть это удобно.

Меня тянет подойти к ней и поцеловать, но я кому как не мне знать, как изматывает ночь с маленьким ребенком. Поэтому я просто тихо выхожу и направляюсь на кухню к теще.

- Спят?

- Ага. Не стал будить. Видимо, ночь Яну утомила.

- Видимо, - она садится напротив и ставит передо мной чашку с кофе.

- Спасибо, - благодарно принимаю ее и отпиваю, наслаждаясь вкусом. – Как прошел вечер? Нанянчились?

- Ох, она прелесть.

- Согласен, - улыбаюсь ей желая скорее обнять их обеих и расцеловать.

- Кушай, кушай, - подвигает ко мне оладьи.

- Как раз не успел поесть, сюда спешил.

- Яне повезло с тобой, Данил.

- Да ладно вам.

- А ты вот не стесняйся. Мой как узнал о дочери, свалил мигом. И вся любовь с ним вместе. Если бы для меня кто-то вот так старался, я бы… многое сделала иначе.

- Вы старались. Никто не станет вас винить в этом.

- Я сделала немало ошибок. И я их признаю.

- Мы все ошибаемся.

- Да… - вздыхает она и смотрит за мою спину. – Доброе утро.

Яна подходит медленно, и я вижу, что она совершенно сонная. Глаза опухшие, волосы в беспорядке, походка странная.

- Привет, - тут же встаю и подхожу к ней, но она позволяет коснуться лишь щеки, видимо, стесняясь матери.

- Ты рано.

- Не мог спать без вас долго. Решил приехать.

Глава 10

Яна

Я не могу даже смотреть на него. Не могу разговаривать.

Мне настолько стыдно за свой поступок, что не знаю, как мне вообще быть. Я не могу признаться, но и оставить так просто это… неправильно.

Боже, что я натворила?

Данил рассказывает, как решил свою проблему с сайтом, а я не могу и слова уловить.

Ира засыпает очень быстро, вдоволь наевшись, и я хочу скрыться в спальне или на кухне. Загрузить себя работой. А муж ищет моего внимания.

- Эй, ты сегодня такая тихая, - обнимает за талию и притягивает к себе, оставляя губы на моей шее.

В глазах скапливаются слезы, и я боюсь повернуться.

- Все хорошо?

- Конечно, - скрипучим и неживым голосом отвечаю ему. – Знаешь, вчера мы вечером прогулялись, было ветрено. Думаю, я могла немного простыть.

- Черт, нужно было сразу сказать. Мама приносила варенье. Сейчас заварю чай.

- Не стоит, я лучше полежала бы.

- Сначала чай, а потом вместе полежим.

- Нет, Дань. Еще и ты заболеешь. Я в зале лягу…

- Я даже обсуждать это не хочу. А к Ире эти пару дней не подходи тогда, ну, если только не крайний случай. Она слишком мала, чтобы уже заболеть. Садись, зай.

И вот я смотрю за тем, как он заботливо ухаживает за своей лживой женой и становится противно.

Я кричу на саму себя. Обзываю трусихой и самыми гадкими словами… Жалю себя изнутри… но этого недостаточно. Потому что все это никак не обелит меня и не поможет чувствовать себя иначе. Я совершила худшее из того, что может сделать жена в отношении такого мужчины, как Данил.

Когда он опускается передо мной за стол, то долго всматривается в мое лицо.

- Кажется, у тебя температура поднимается, потому что глаза начинают блестеть.

«Это не температура, это слезы, Дань», - отвечаю ему мысленно.

- Если станет плохо, скажи. Я позвоню маме и попрошу присмотреть за дочкой, поедем в больницу.

«Мне уже плохо и врач тут не поможет», - звучит внутренний монотонный голос.

Он тянет руку и гладит по щеке, а я вконец разрушаюсь и все-таки роняю слезы подлости и лжи.

- Ну-ну, ты чего, - тут же садится ко мне ближе и прижимает к себе. – Все хорошо, малыш. Мы справимся… Вместе… Мы же семья.

Месяц спустя

- Вы так и не помирились с мамой? – слышу вопрос от Данила.

- Нет. Много причин для этого, но это почти норма.

Я мало общаюсь с ней после той самой ночи.

Я вообще все это время старалась, и сама позабыть о своем поступке. Я стараюсь все исправить как могу. И если мать будет постоянно ходить и давить на меня, я не смогу больше справляться с этим отвращением к самой себе.

У меня было достаточно времени подумать и проанализировать свое поведение в целом, а не только в ту ночь. И я поняла, какой сукой была в отношении мужа и дочери.

И если кто-то подойдет и ткнет мне в лицо пальцем сказав, что я его не заслужила, я соглашусь. Потому что я первая, кто тычет в зеркало каждое утро говоря себе это. Мне нужно, чтобы кто-то это делал вместо меня.

Я стараюсь. Я пытаюсь поменяться. Хочу быть его достойной, пусть и поступила как подлая трусиха, скрыв измену. А кто признается в этом?

Признание равняется потере. А терять семью я не хочу.

Я люблю своего мужа. И пусть поняла это поздно, но я вижу и ценю все, что он делает ради нас.

Если он и удивляется тому, как поменялась я, то не говорит об этом вслух. Какой в этом смысл? Я лишь надеюсь, что он никогда не узнает о том, что я сделала в ту ночь и мы просто продолжим с того, на чем остановились.

- Может быть, сегодня ты ее пригласишь? Это ведь твой день рождения, Ян, - не унимается муж.

- Знаешь, я снова чувствую, что приболела. Не стоит ее тащить сюда.

- Опять заболела?

- Да. И не очень хорошо себя чувствую.

- Я тебя понял, - улыбается, не веря мне.

Если про простуду я немного приукрасила, а вот о самочувствии нет. Будто недомогание.

- Не буду настаивать, ладно? Просто подумай над тем, что время не стоит на месте и твоя мама не молодеет.

- Обязательно.

В конце вечера, проводив свекровь и друзей, я прибралась на кухне и пошла в детскую, где Данил укладывает Иришку.

Сейчас спустя два месяца после рождения она стала чуть спокойней. Конечно, ночи не перестали быть неспокойными. И все же, самая сложная стадия животиков уже прошла.

Улыбаюсь ему и оставляю их наедине, уходя в ванную комнату. Принимаю долгий душ и чувствую озноб.

Наверное, я все же была права по поводу самочувствия.

Вытираюсь, надеваю халат и в спальне решаю измерить температуру.

- Эй, она спит, - он игриво подходит ко мне, лежащей на кровати, - так что… В чем дело? Температура?

- Еще не знаю. Сейчас минутку подожду и посмотрю, - но Данил прикладывает руку к моему лбу.

- Горячая, сразу говорю.

- Я тоже чувствую.

- Что-то ты часто болеешь. Пару недель прошло, как ты переболела простудой.

- Нужно, наверное, витамины купить и подпитать иммунитет.

- Согласен. Завтра схожу в аптеку.

- А пока что принеси мне парацетамол и воду, пожалуйста.

- Конечно, лежи не вставай.

Если бы и могла, не встала. Снова эта усталость.

В итоге я болею целых десять дней.

Даже в больницу сходила, ведь температура тридцать восемь с половиной держащаяся так долго, не совсем норма. К тому же у меня сильно болела голова и появилась бессонница. Это если не считать сильный кашель и внезапную диарею.

- Мне не нравится это все, - задумчиво поделился муж. – Это не норма.

- Успокойся, я почти здорова, - принимаю последнюю таблетку из назначенных мне недавно врачом.

- И все же… Почему тебя не обследовали? Эти лекарства мы и сами можем купить, без их дурацких направлений.

- Главное, что вы с дочкой не подхватили. Видимо, такой грипп ходит. В следующий раз сделаю прививку.

- Ага, она прям поможет. Ладно, ты отдыхай, а мы с ириской погуляем немного. Скоро холода придут. Середина сентября как никак.

Глава 11

Данил

Почти полгода с момента рождения дочери

- Так, все, - положил дочку на специальный коврик играть игрушками, подвешенными на специальной подставке, и пошел к Яне, которая чихает в который раз в нашей спальне.

В спальне она лежит под двумя одеялами, потому что ее знобит и не сразу слышит меня.

- Собирайся, поедем в больницу, - говорю, подходя ближе.

- Прекрати. Обычное ОРВИ. Скоро пройдет.

- Ты болеешь раз в месяц по две недели.

- Ты утрируешь.

- Может и так, однако обеспокоенность это вызывает.

- Я понимаю. Завтра схожу. Сегодня еще отлежусь.

- Я вызову скорую.

- Вот еще. Дань, я просто посплю и все. Твоя мама принесла мед и молоко.

Смотрю на ее бледное лицо и синяки под глазами и киваю.

- Завтра.

- Обещаю.

- Пойду к Иришке.

- Конечно. Спасибо за твою заботу.

- Я люблю тебя.

- А я тебя.

Тихо покидаю комнату и закрываю дверь. Мы собираемся с малышкой на улицу, как можно бесшумно. Но она не любит теплую одежду и начинает психовать. Однако я успеваю до грандиозной истерики и в итоге она уже через двадцать минут спит в коляске, пока я, не спеша, гуляю, добираясь до базара, где торгует мама.

У меня с собой термос, который я уже давно купил и в прохладные дни, прогуливаясь, приношу ей горячий чай.

- Данечка, - она улыбается и обнимает меня. – Как там Яночка?

- Знобит. Оставил ее поспать, все равно Ириске поспать нужно было, поэтому гуляем.

Ставлю колеса коляски на тормоз и вынимаю горячее питье.

- Спасибо, сыночка, - она улыбается и тут же открывает, наливая себе в кружку ароматный напиток. - Ох, что-то часто болеет она.

- Я сказал, чтобы отправилась к терапевту завтра участковому.

- Правильно.

- Не понимаю, в чем дело.

- Знаешь, после беременности и родов часто здоровье подрывается. У меня спина болела после тебя всю жизнь.

- Понимаю, но… Я волнуюсь, мам.

- Сынок, все пройдет. Пять с половиной месяцев только прошло, она поправится, потом еще родите. Сейчас все перестраивается обратно, отсюда и сбой.

- Надеюсь, что так и есть.

Я еще недолго с мамой разговариваю и ухожу, не желая отвлекать.

Сейчас медленно ложится снег, плотно заметая землю белым покрывалом, потому что средина января. И я против того, чтобы мама тут работала. Стояла на морозе, однако она продолжает это делать, и я не могу переубедить ее в обратном.

- Я работаю тут столько лет, что не имеет смысла уходить. Я привыкла, - говорит каждый раз.

Благо, что рынок сейчас администрация перестраивает, и скоро все перейдут в укрытие. Там жары не будет, но и не мороз. Минус в том, что там придется платить аренду.

Мама, пока что в раздумьях над этими новыми обстоятельствами.

Я гуляю с Ирой еще полчаса, как раз возвращаясь обратно к пятиэтажке и не задерживаясь поднимаемся. Я не хочу надолго оставлять жену без присмотра.

Благо проверив ее, я обнаружил Яну спящей.

Иришка не проснулась, даже когда раздевал ее. Поэтому отправился на кухню, вымыть посуду и придумать, что мы будем есть на ужин. Хотя сомневаюсь, что у Яны будет сильный аппетит.

На ум приходит только гречка с мясом. Ну и еще тот факт, что их приготовить я точно смогу.

Для дочки я достаю пюре, чтобы нагреться успело и принимаюсь за дело.

Меня отвлекает мелькнувшая фигурка со стороны двери, и я замечаю там стоящую жену.

Она оперлась на дверной косяк и молча наблюдает за мной.

- Ты такой сексуальный в фартуке и этой лопаткой в руке, - улыбается она немного вяло.

- Правда?

Начинаю позировать для нее, вызывая ласкающий слух смех.

- Как ты, зай? – оставляю деревянную ложку на столе и подхожу к ней.

Прикасаюсь к теплому лбу губами и отмечаю, что температуры нет.

- Хорошо. Гораздо лучше, чем было, - опускаю губы на ее щеку. - Вы погуляли?

- Угу, - отвечаю и прижимаюсь к ее рту своим.

Такая мягкая и податливая. Яна обнимает меня за шею, и стройная фигурка прижимается ко мне.

- Ты похудела, - обхватываю ее талию своими ладонями, обнаружив, что… я почти соприкасаюсь пальцами на спине.

- Наконец-то. Я ведь этого и хотела.

На самом деле, когда у нее были те самые «лишние», на ее взгляд, килограммы, она выглядела гораздо лучше.

- Это не здорово. Это опасно. Скоро твои ребра будут торчать, Яна.

- Прекрати, у тебя длинные пальцы и все.

- И все же…

- Просто обними. Пожалуйста, - добавляет хрипло и еле слышно.

Мне не нужно повторять дважды. Я подхватываю ее на руки и сажусь на кухонный стул, обхватив как можно крепче, но стараясь не навредить и упираюсь в ее шею лицом.

Я чертовски переживаю за нее… Не передать словами, насколько сильно.

Яна

- Я смотрю, вы сильно похудели, Яна, судя по последнему взвешиванию - говорит терапевт, когда я пришла к ней на прием, как и обещала Дане. - Это не совсем хорошо за короткий срок. Кожа бледная. Явно пониженный гемоглобин. Витамины пьете? Фрукты едите?

- Ну кожа бледная, потому что болею. Я никогда и не ходила с бронзовым загаром. Похудела, потому что хотела похудеть. И витамины да, пью. Комплекс какой-то.

- Ясно. В любом случае начнем с анализов. Кровь и мочу, а там посмотрим.

- Хорошо.

- Сейчас выпишу направления, а вы пока что мне расскажите, что болит, чем лечились. Чтобы понимать картину.

Я кратко пересказываю ей все и ухожу сдавать анализы.

Через день я возвращаюсь снова.

- Ох, ну что ж, - вздыхает она. – Как и думала, все на критическом уровне. Это плохо. Еще и диарея у вас, а это жидкость, обезвоживание. Сейчас еще порядка пяти – шести анализов выпишу, на каждом листочке будет написаны правила сдачи, кал и прочее. Внимательно изучите и сдавайте. Если будет улучшение самочувствия, придите. Вот перечень лекарств, пропейте. Жду вас через неделю.

Глава 12

Когда мои ноги почти перестают чувствоваться и отекают, это приводит меня в чувство.

Пришлось встать. Размяться и сделать шаг к двери, ведущей в квартиру.

- Я не больна, - шепчу себе под нос и толкаю дверь.

Меня тут же встречает Данил с Ирой на руках.

Подходит быстро и тянется поцеловать и… все в чем я себя убеждала до этого, тут же укореняется.

- Дань, прошу, - закрываю рот руками. – Болею ведь.

- Да брось, не заражусь…

Я не могу вести этот диалог. Просто не могу.

- Лучше перестрахуемся. Ты ел? Сейчас переоденусь и…

- Что сказал терапевт?

Набираю легкие воздуха и отвечаю, быстро уходя в спальню.

- Ну что скажет еще? ОРВИ, лечите этим или тем. Как обычно.

- Так и знал, что они сделают это, - останавливается на пороге и наблюдает, как я меняю одежду на домашнюю. - Ну ничего. Я завтра к заведующему пойду.

- Какому еще заведующему?

- Больницы. Или как он там, главврач?

- Да брось, этого еще не хватало. Я на выздоровление, итак, иду. А эта нервотрепка нам не нужна.

Подхожу к ним с дочкой, хочу обнять, но резко останавливаюсь.

- Пойду готовить.

- На пару минут ириску возьми.

Колеблюсь недолго, но потом все же принимаю дочь в свои руки.

Данил уходит в ванную, а я быстро ищу свою медицинскую маску, которую носила еще при беременности как-то и оставила в сумочке, которая лежала без дела. И как видно не зря.

Скорей бы результаты пришли, чтобы я успокоилась.

Муж возвращается, когда мы с дочерью сидим в гостиной. Она играет с погремушками и пускает пузыри, а я не могу отвести глаз от нее. И не могу представить, что если больна, то, возможно, могла ее заразить. Заразить мужа…

Как мне жить с этим всем дальше?

- Эй, - Данил опускается к нам, и я вздрагиваю от прикосновения к своему плечу.

- Напугал, - прикладываю руку к груди.

- Я тебя звал, а ты не слышала.

- Да, задумалась, что на обед варить, - быстро встаю и оставляю их наедине.

Взгляд падает на вымытую посуду, стоящую в сушке, на столовые приборы.

Голова кругом от водоворота внутри себя.

Убираю тарелку, ложку, вилку и чашку в сторону. Но чтоб не было заметно так явно, просто делю на отсеки в шкафу.

Все что я знаю о ВИЧ, что он передается половым путем, и он не лечится. Что это страшно. Вот что я знаю. Школьные пособия уже позабылись и стерлись напрочь.

Я поступила безрассудно и глупо. Это лишь малая часть слов, описывающих ту ночь и мой поступок. Но что я могу изменить? Ничего. Я просто не могу ничего изменить, вот и все.

Но мой муж и дочь… они не должны отвечать за мои поступки.

- Не должны, боже…

Заканчиваю варить обед, надеваю резиновые перчатки и, сделав хлорированную воду, иду мыть все поверхности.

Данил в детской укладывает Иру, поэтому не сразу видит меня с тряпкой. Но как только появляется, тут же останавливается в ступоре.

- Зай, ну ты чего?

- Я… - проглатываю подступающие слезы. – Просто решила, что простуда, должно быть, въелась во все поверхности. Лучше я уберусь, обед скоро остынет, и я накрою тебе. Можешь поработать.

- Янка, - он останавливается сразу за мной и обнимает.

Легко так, невесомо, а кажется будто ребра сжал до невозможности. И поняв, куда клонит он, я с опаской вспоминаю каждое наше занятие любовью и правила по защите презервативами. Я боялась забеременеть снова. Не хотела этого…

Боже, что я за гадина?

Мерзкая и отвратительная…

Содрогаюсь в его руках и обмякаю, желая сжаться в маленькую молекулу, и перестать быть частью этого мира.

- Стой, стой… Яна.

Данил садится со мной в обнимку и держит в своих объятиях. Держит так бережно… Так нежно. Так… как я того просто не заслуживаю.

Когда все случилось и я стала исправляться в глазах мужа и дочери, я думала, что смогу это пережить внутри. Не измучаю себя чувством вины. Я думала, что смогу это сделать. Надеялась…

А теперь я просто не знаю, чего ждать завтра от жизни и от самой себя.

День тянулся издевательски медленно. Телефон молчал. Никаких уведомлений или писем, а я по-прежнему обновляла и обновляла.

- Ты сегодня сама не своя, Ян, - ложась в постель, говорит Данил. – Бегаешь весь день, убираешься. Ждешь кого?

- Конечно нет. Просто почитала вырезки в больнице, про микробов и вирусы. Не обращай внимания.

- Ну, это сделать сложно. Потому что ты не останавливалась даже.

- Может все дело в том, что я выздоравливаю. Говорила тебе, не надо мне в больницу идти.

На самом же деле тело, казалось, наполнено свинцом. Я с трудом дождалась ночи измотанная и физически, и морально.

Стоило голове коснуться подушки, я уснула моментально.

Пробуждение было сложным. Голова болела, горло казалось воспаленным.

На часах было почти десять, а я не могла поверить, что не слышала ни единого пробуждения Иры за ночь, так Данил и с утра не разбудил еще.

Встав и быстро приведя себя в порядок, я уже почти вышла из комнаты, как вдруг вспомнила, чего ждала и обернувшись посмотрела на телефон.

Он казался мне гадюкой, которая укусит, попробую я к ней прикоснуться.

Но я взяла его в руки и открыла почту.

Рука затряслась и мне пришлось сесть на кровать, чтобы не уронить гаджет.

С трудом взяв эмоции под контроль, я нажала на входящее письмо из клиники и принялась читать.

Дата забора. Кем. Кто. Таблица.

Все плывет и страшно повести глазами правее, туда в графу, где стоит результат.

Четыре линии и напротив каждой что-то, прежде чем наткнуться на слово «положительный».

Время замирает на долгие минуты, а спертое дыхание собирается в горле комом застрявшего воздуха и рвотной массой, которая выплескивается мне под ноги, стоит моргнуть и увидеть это слово снова.

Глава 13

Слышу, как идет Данил и бегу к двери, закрывая ту на ключ.

- Яна? – стучит, а я зажимаю рот, чтобы не закричать. – Зай, в чем дело?

- Уходи…

Рыдания рвутся наружу.

- Что? Малыш, открой, - стучит снова.

- Уходи, уходи… Я сейчас… Мне плохо.

- Тем более, открой. Что случилось?

- Прошу, уйди… Оставь меня одну, - умоляю я, плача.

Он ругается, но все-таки отходит, потому что там дочь.

Боже мой, боже…

Ванная комната одна, и я не могу выйти туда смочить тряпку и убрать рвоту.

Вместо этого я пытаюсь прийти в себя. Но откуда взять силы, чтобы успокоиться?

Меня всю трясет. Мне кажется, что я разваливаюсь на части и не могу собраться обратно. И главное, что все мои сожаления, просто ничто. Потому что… это конец.

Внутри все медленно умирает, пока я лежу на полу у двери, так и не уйдя оттуда. Мои глаза блуждают по потолку, по кровати, комнате в целом.

Все превращается в белое и черное. Исчезают краски, запахи, эмоции.

Выжженная земля. Она воняет, она отвратительна на вид и на ощупь.

Это все я.

Апатия окутывает с ног до головы и закрепляется во мне.

Я знаю, что мне нужно сделать повторный тест. И я знаю, что мне нужно убедиться, что мои муж и дочь не больны, но я не представляю, как мне это сделать, не вызвав подозрений и главное… Что мне вообще делать?

А пока что, я медленно поднимаюсь. Сняв пижаму, переодеваюсь в будние вещи. Теперь со мной постоянно маска. Заплетаю волосы в хвост и начинаю убирать у кровати.

Как только открываю дверь, Данил тут же походит и заглядывает в глаза.

- Яна? Что черт возьми ты вытворяешь?

- Даня… - пытаюсь вставить слово, но он не позволяет, выходя из себя.

- Ты болеешь, тебе плохо и закрываешься? Почему ты так со мной поступаешь? Почему я не тот, к кому ты идешь в первую очередь, Яна? Закрываешься, убегаешь, сколько можно?

- Я просто… испугалась, - отвечаю черт знает что. – Прости. Ты прав. Я не должна была…

Он касается пальцами моего подбородка и поднимает лицо.

- Ты можешь хранить секреты, утаивать что-то там свое женское, я не прошу изливать всю свою душу, если тебе важно, то самое личное пространство. Я на него не претендую, поверь. Но зай, я твой муж. Я не чужой. И я хочу это знать.

Его слова выворачивают мою искалеченную, извращенную душу, где я так и не нашла смирения с самой собой. Я обнимаю его и это теперь единственное, что я могу себе позволить.

Он берет мою кисть в свою ладонь и показывает на маску.

- И это должно исчезнуть.

- Нет, я болею и… Прошу, не заставляй.

Он закрывает глаза, но, когда снова смотрит, на его губах улыбка.

- Я рад, что ты заботишься обо мне и Ириске.

Я не отвечаю на его слова и пытаюсь пройти мимо.

- Мне нужно убрать в комнате.

- Что там?

- Не входи. Мне стало плохо.

- Черт, мне кажется, это что-то серьезное у тебя, Ян.

- Да нет, я голодная и вчера плохо поела. Все нормально. Я чувствую себя, - «Ужасно», - мысленно говорю, но ему иное, - отлично.

- Хочу, чтобы ко мне вернулась моя улыбающаяся жена, отдохнувшая и здоровая.

- Да, - с трудом улыбаюсь. – Я тоже. Пойду уберусь наконец и проветрю комнату.

- Конечно.

Он остается с Ирой, а я бегаю туда-сюда, убирая последствия моих ужасов. Но также желаю держаться от них подальше.

Когда укладываю дочь спать и занимаюсь обедом, я лезу в телефон и открываю браузер.

Зачитываюсь информацией о проверке ВИЧ и оставив Данила дома, иду за хлебом. Лучший предлог.

Я покупаю в аптеке подальше от нашего дома два теста. Один по крови, другой по слюне. Иду в уличный платный туалет.

Стараюсь не нервничать и быть аккуратной.

С первым справляюсь быстро. Но проколоть палец, оказывается, больновато самой себе. И все же, я это делаю. Дальше строго по инструкции.

- Десять минут.

Запускаю таймер для второго, первый же со слюной будет готов через восемь.

Сажусь на крышку унитаза и сижу, стараясь не смотреть на стойку для сумок. Если хотя бы один из них будет сомнительным, пойду снова в больницу.

Первый таймер срабатывает, но я не дергаюсь. Жду, когда прозвенит второй сигнал.

Боюсь.

Господи, как же я боюсь.

Я помню, как в школе мы обсуждали все эти болезни. Я помню отвращение. Помню презрение к этим людям.

Популярные передачи по первому с мамой смотрели. Было там о ВИЧ-положительных людях. Люди не скрывали своего отношения. И вот я одна из тех, кто станет изгоем. А если останусь с Данилом и Ирой, обреку их на страшный позор. Да мне самой будет тошно.

Второй таймер заставляет задрожать.

Я зажмуриваюсь и поднимаюсь на ноги. Делаю это так медленно, как только могу. Потому что весь мир сейчас шатается и я вот-вот провалюсь в пропасть, раскрывшего свою огромную пасть ада.

Дыхание обрывается в который раз, стоит увидеть все эти полосы.

Я, когда была беременна и делала тесты, полоски не были такими яркими.

Оба. Положительные.

Прикусываю губу нижнюю так сильно, что ощущаю на языке кровь. А потом не выдерживаю и плачу.

Сгребаю тесты и выбрасываю в мусор снова заглянув. Надеясь увидеть ошибку. А ее нет. Просто нет и все.

Выхожу из помещения и бреду в сторону дома.

Ноги не держат. Но я по-прежнему вижу дорогу. Прямо.

Ощущаю себя заблудшей и потерянной.

Я вынесла себе приговор. Я палач своей жизни.

Неудачница и лицемерка. Тварь и подлая дрянь. Отвратительная женщина и мать… Отвратительная дочь и человек я тоже дерьмовый.

Прислоняюсь к стене нашей пятиэтажки и не вижу никакого выхода. Никакого другого, кроме того, где просто растворюсь в воздухе. Сбегу подальше и все.

Меня не за что прощать, потому что я не стану просить прощения. Но не потому, что я сука. Не потому, что вины не испытываю. Я просто знаю, что такое не прощают людям. Такое не спускают и не забывают. Такое просто остается с тобой. В твоей душе. Обернутое черной атласной лентой с красивым бантом. Потому что я устроила праздник жизни в ту ночь, а жизнь отплатила высокой ценой.

Глава 14

Данил весь день не сводит с меня глаз. Он настороженно следит за мной и постоянно о чем-то думаю. Я же стараюсь сделать вид беззаботный и обыкновенный. Но кажется, плохо получается.

Да и, пора начинать осуществлять свой план.

- Прекрати, - прошу его, когда он в очередной раз зависает на мне.

- О чем ты?

- Быть таким. Следишь будто.

Убираю покрывало с дивана и застилаю новое.

- Почему тебе моя забота всегда кажется какой-то искаженной?

- Потому что ты напираешь ею на меня. И чем больше ты это делаешь, тем сильней мне приходится тебя отталкивать.

- А если попробовать принять? Яна, я ведь стараюсь.

- А я стараюсь тоже, быть такой, как надо.

- Как надо? А какой надо? Ты хотя бы помнишь себя, такой, когда я тебя встретил?

Его вопрос ставит меня в тупик.

- Нет, не помню.

- А я помню. Свободная, счастливая, яркая, но сияющая для меня одного. Ты была готова творить и вытворять. Часто говорила глупости и пыталась понравиться. Хотела быть взрослей. Но оставалась при этом собой.

Когда он заканчивает, я уже вовсю плачу, потому что той девчонки давно нет. Она осталась погребена отныне. Все, что я делала, я применяла на себя роль какой-то другой женщины. Подстраивалась. И видимо, была в этом неправа.

- Зачем тебе та девушка? Она не была готова ни к чему, что сейчас есть.

- Да, не была. Но она оставалась честна со мной и что важнее всего с собой. Ты хоть помнишь, кто первым заговорил о свадьбе, о кольцах и детях?

- Откуда мне такое помнить?

Нервничаю, относя вещи в стирку.

Но Данил идет за мной по пятам, зная, что я хочу убежать.

- Ты. Ты была той, кто об этом заговорил. Я был уверен, что ты не готова. Я черт возьми знал, но, скорее всего, уже тогда ты стала играть, не так ли? Притворяться. Зачем?

- Отстань, - хочу выйти из ванной.

Он не позволяет. Зажимает у стиральной машинки и мне приходится посмотреть на него.

- Потому что я всегда делала то, что делают другие. Я повторяла за ними. Я хотела быть в тусовке, а это означало совершать глупости. И я совершала. Самые разные. Но потом я увидела другие примеры. Те, в которых девушки в двадцать один выходят замуж, а в двадцать два рожают первого ребенка. Имеют образование и мужа. У них есть дом и счастливая семья. И мне захотелось этого. Я была уверена, что это для меня. Была уверена, что смогу.

- И что ты скажешь, спустя время? Ты смогла?

- Ты скажи, - толкаю его в грудь.

Он смотрит на меня долгим требовательным взглядом и не ответив уходит из комнаты, оставляя одну, с невысказанным ответом, который мы оба знали.

И это так сильно бьет меня изнутри, режет до крови.

Боль, что я причиняю ему, убивает меня саму… Но иначе, мне не уйти отсюда так просто. Иначеь это покончит со всеми нами окончательно, а сокрушить это должно одну меня.

Ночью я ложусь в постель одна. Данил работает до глубокой ночи. А я уснуть никак не могу.

Тело сотрясает от мыслей, которые одна хуже другой, но я стараюсь удерживать их в клетке. Словно какое-то извращение. Ужасная пытка.

Когда муж возвращается, я делаю вид, что сплю, а когда обнимает меня со спины и зарывается в мои волосы на затылке своим лицом, я беззвучно плачу.

Это так странно, слышать о том, что люди совершают ошибки и сожалеют о них, когда ничего не изменить и попасть в эту ловушку жизни и собственных слабостей. Это странно да. Но до чего же это страшно.

Страхи пожирают тебя, пируют тобой. А ты молчишь и позволяешь им это, потому что разожгла адское пламя для себя самой ты.

И ладно бы это все коснулась тебя одну, но цепная реакция оказывается часто неизбежна.

Я просыпаюсь рано утром. Готовлю для Данила блины и оставляю их, накрытыми на столе. Сама же собираю Иру и саму себя, чтобы пойти в больницу.

Два часа уходит на врачей и прививки. Затем я еду в клинику и сдаю ее кровь на ВИЧ. Анонимно.

Мы возвращаемся к десяти. Муж встречает с улыбкой, стараюсь ответить. Сложно выходит.

- Как там дела у Ириски?

- Нормально. Все в пределах ее возраста. Там такое дело, Данил, сказали сдать кровь всем. Какое-то новое правило для семей с малышами до года.

- Кровь?

- Да. Общий анализ, сахар и на ВИЧ.

- Я же сдавал перед вашей выпиской. И флюру делал.

- А я о чем и говорила педиатру. Она мне: «Приказ Министерства».

- Ну ладно, - пожимает плечами улыбаясь дочери, а я выдыхаю. – Ты сдала?

- Ага, сразу же.

- Ну, значит, и я сдам.

- А может, погуляем пройдемся?

Он смотрит на меня с какой-то надеждой в глазах и улыбнувшись кивает.

- Сейчас оденусь.

- А я пока что смесь Ире приготовлю с собой.

Стоит ему скрыться в дверях спальни, как я чуть ли не падаю на пол от нервной дрожи во всем теле.

С трудом иду на кухню и управляюсь с питанием дочери, к тому моменту, как Данил уже готовый ждет меня у дверей.

Мы выходим на улицу, и я стараюсь держать направление в сторону лаборатории, ближайшей к нашему дому. Их в городе уйма.

Я даже не успеваю ему предложить вариант сдачи анализа тут, как Даня сам говорит об этом.

- Слушай, не хочу тащиться в эту больницу и в этих очередях сидеть. На общий всегда километровая колонна.

- Ага, мы потому так долго и были там. И хоть бы кто пропустил меня с ребенком маленьким.

- Пошли. Я лучше заплачу и все.

Все внутри обмирает, когда это происходит.

Пока муж уходит в процедурный кабинет, я даю свой телефон для результатов, и мою почту.

Не передать словами, что творилось со мной эти сутки.

Те переживания на свой счет казались далекими. Эти двадцать четыре часа каждой минутой делали меня будто старее.

Все валилось из рук. Поднялась температура, и общее недомогание стало сильней влиять на концентрацию. Однако… оно того стоило.

Сначала мне пришла смс с лаборатории, где сдали кровь Иры. И запершись в туалете, я рыдала от счастья, что моя девочка здорова.

Глава 15

Данил

Ира плачет на моих руках. Вертится. Словно чувствует, что внутри меня бушует ураган похлеще «Катрины».

И я хочу пойти туда… за ней. Переспросить. Потребовать ответ. А получив его убедить в том, что мы все пройдем вместе, что дерьмовое время бывает у всех.

Но дочь плачет, и я не могу этим пренебречь.

- Тише, Ириска моя. Тише…

Перехватываю ее ручки, прижимаю их к себе и качаю в теплых отцовских объятиях.

Она всхлипывает и еще иногда возмущается, сонно закрывая глазки. Я вижу, как блестят кончики ее темных ресниц от влаги и целую, забирая с собой слезы.

- Не плачь, малышка… ш-ш-ш… Папа рядом…

Стоило ей уснуть, я укладываю в кроватку дочь и еще недолго оставляю руки рядом. Порой она просыпается, когда исчезает тепло. Заметил это однажды. Поэтому я остаюсь и держу предплечья по обе стороны от ее маленького тела, нагреваю одеялко и лишь потом аккуратно отхожу.

Прикрываю дверь детской, но войти в собственную спальню не могу.

Тру ладони, которые потеют. Успокаиваю сердце, что сходит с ума, но нажимаю на ручку.

Я думал, она сидит и переживает. Думал, что моя жена плачет от сказанных в запале усталости или, может, обиды на меня слов. Я был уверен, что она ждет, пока я уложу нашу девочку, чтобы подойти и обнять. Сказать, как сильно была не права. Как сожалеет.

Я не думал лишь о том, что, войдя в комнату, увижу ее собирающей вещи.

Даже живот скрутило. Как когда катаешься на аттракционах типа «Центрифуги» и тебя сворачивает изнутри. Только эти проклятые аттракционы были моей жизнью на данный момент.

- Что ты творишь?

Она замирает на секунду, но скоро продолжает мельтешить со своей одеждой.

Подхожу и отнимаю тряпки, бросив те на кровать.

- Янка, - обхватываю ее плечи и заставляю посмотреть на себя. – Ты че творишь, говорю? Ну?

- Дань, я много думала, - смотрит в глаза. – Ну не готова я к этому всему.

- К этому? Ты хоть понимаешь… - поджимаю губы, стискивая челюсти.

Я то ли со злостью борюсь, то ли со слезами, сам не понимаю.

Что она говорит вообще? Что за бред?

- Ты хоть… Мы же семья твоя, малыш… Я и Ириска… Семья, слышишь? Меня не любишь, но ее то… Ей же полгода всего.

Не выдерживаю и отворачиваюсь от нее.

Это невозможно. Смотреть в эти глаза, полные безразличия, когда сам душу нараспашку, а она…

- Я понимаю, но и жизнь свою тратить на это…

- Это? – вскрикиваю и тут же вспоминаю, что дочь спит. – Это – обозначает вещь, Яна. А ты говоришь о семье. О муже. О маленькой дочери, черт возьми.

Снова подхожу и беру ее лицо в руки.

- Я ерунды наговорил недавно. Прости, солнышко, - прижимаюсь губами к ее губам. – Я дурак. Дурак, что любит тебя, зай. Не знаю, что на меня нашло. Клянусь исправлюсь. Да сколько всего было, ты вспомни. А мы по-прежнему справлялись. Думаешь, сейчас не сможем? Раз плюнуть, зай. Слышишь, Янчик, - целую, снова и снова.

Расцеловываю ее губы сжатые, щеки и глаза.

- А если… если ты хочешь перерыв, отдохнуть, мне деньги скоро придут, на море вас свожу. Черт, зима на дворе. Тогда Алтай? Горы, снег. М?

- Даня… Даня, прекрати, все…

Отходит, скинув мои руки.

- Хватит. Я, итак, долго терпела. Не нужен мне никакой перерыв. Все. Хватит уже.

Смотрю на нее, поднеся сжатую ладонь в кулак ко рту.

И как тут поверить, что твоя жена такое говорит? Женщины просят развод. Но они не говорят при этом что оставляют своего ребенка.

- Ты… Так ты что, серьезно? – чувствую себя проигравшим. – Оставишь ее? Свою дочь? Откажешься вот так просто?

Маска бессердечия трещит. Но ответ она свой не меняет… добивая остатки хорошего.

- Да. Вот так просто.

Я киваю и выхожу из комнаты.

Никогда в жизни я не был так зол и потерян, так обезоружен и сломлен.

Мне хочется заорать. Что-нибудь сломать, но я просто хожу по кругу гостиной неимоверное количество времени и крошу во рту свои зубы.

Моя жена. Женщина, которую я любил и считал самой лучшей на свете. Женщина, что подарила мне это огромное счастье, выйдя за меня замуж, родив прекрасную дочку только что сказала, что мы ей в тягость. Что мы ей просто не нужны.

Да, выходит, так и есть, что люди, способные вознести к небесам, способны и убить одним лишь словом.

Убила. Она меня и нас сегодня просто убила.

Я выхожу на кухню и сижу там очень долго.

За окном начинает загораться первое пламя рассвета. Люди просыпаются, зажигая свет в окнах. В моем окне он так и не погас сегодня. Ира спит, будто позволяя уйти своей матери и не увидеть ее напоследок в эту ночь краха и падения ее маленькой семьи.

Яна бродит туда и обратно по квартире, собирая свои вещи, а я один сижу и не могу поверить, что следующее утро будет уже совсем другим, как и ночи будущие, и дни…

Ничего не будет прежним. Даже мое сердце.

Когда шаги останавливаются на входе в кухню, я с надеждой поворачиваюсь и вижу ее в свитере и штанах утепленных, которые на улицу носит.

Мы недолго смотрим друг на друга, затем в том же нелепом молчании она разворачивается и уходит.

Я жду всего секунду, прежде чем вскочить и побежать за ней.

Она слышит это и разворачивается. Надвигаюсь стремительно и подхватываю в объятии.

- Ну что же ты… Малышка моя, - целую ее дрожащие губы. – Прошу тебя, подумай… Милая… родная…

Ставлю на пол и продолжаю обнимать. Сжимаю ее распущенные волосы, зарывшись в них руками.

- Умоляю… Я так тебя люблю, ну же… Не делай этого… Не надо… Мне нужна ты… моя жена, а ей мама. Ну же…

- Я не могу… - всхлипывает, и я замираю, прижимая к себе все сильней.

- Янка… Я же… Я ведь не прощу… Не за себя не прощу, а за нее. Слышишь? – шепчу на ухо. – Если уйдешь, то это навсегда. Подыхать буду, но не прощу.

Она обнимает меня крепко и напоследок шепчет:

- Береги себя и нашу дочь.

А потом она просто исчезает.

Глава 16

- Я знаю, что она у матери своей, мам, - отвечаю на ее вопрос, сидя в кресле и смотря на нее.

На то, как она качает на руках свою внучку.

Я почти не спал эти два дня. Я даже не помню, что ел сегодня. Я не уверен даже, что пытался. Мама пришла сама в гости и увидела меня в полном беспорядке.

Пришлось рассказать.

- Может тогда поговорить с ней? Мы вдвоем не крича, не обвиняя с ее мамой. Все же у нас опыт, возраст. Поступок ведь явно импульсивный и необдуманный.

- Импульсивный, - издаю смешок.

Слово, конечно, малоподходящее.

Когда она выскочила из квартиры, я прокусил кулак до крови, потому что хотел крушить, орать.

Каким-то чудом вспомнил об Ириске и выход нашелся вот такой.

Но я не побежал за ней.

Я остался на месте.

Может, ей и правда нужно время?

Но что я черт возьми могу? Я старался, разве нет?

Внутри от воспоминаний снова все колотит и мне приходится закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на разговоре с мамой.

- Сынок, а может, вы поссорились?

- Мам, иногда мне кажется, что мы жили последние полгода на стадии какой-то ремиссии после войны и готовились к новой. Вроде все хорошо, но нет расслабленности. Я не знаю, как объяснить. До родов она, ты знаешь уже, была на иголках. Я терпел, все ее выходки, проглатывал меняющееся настроение. Это же гормоны, блин. Она была то зла, то извинялась, плача. Потом… Вроде успокоилось все, и пошлел недосып. Да я сам почти не спал по ночам, - горько усмехаюсь. - Работал и сам к Ире подходил. Особенно когда стали смесью кормить, Яну редко тревожил. Что я еще мог сделать, чтобы облегчить ей жизнь от этой тяготы… - задумываюсь о глупости своих слов. – Хотя какие это могут быть тяготы, когда речь о ребенке, ма?

Поднимаю на нее глаза и вижу, что плачет, стоит.

- Не надо. Ты тут не при чем.

- Просто я смотрю на тебя и вижу, каким хорошим мужчиной ты вырос дорогой. А отец из тебя еще лучше.

Прикладываю ладони к лицу и тру его, ощутив щетину.

«Если бы для нее этого было достаточно», - произношу мысленно.

- Я уже ничего не понимаю.

- Я постараюсь с ней поговорить. Сейчас выходные, не работай. Отдохни с доченькой. Мать без своего ребенка как без сердца, Данюш. Вот увидишь.

Когда она улыбнулась, сказав последние слова, я искренне в них поверил.

Господи, да я жил ими все выходные. И несколько дней после. Не тревожил Яну. Я не звонил даже. Но дни шли, а она не появлялась. Не звонила и не писала.

Друзья напрашивались в гости, но я отменил. Никому не сказал о случившемся и мне не очень хотелось пояснять людям о том, что в нашей семье произошло.

Мама сказала, что она ответила ей парой слов и отказалась говорить снова. И что самое важное, я понял, что мне не показалось то, что я не узнавал в этом всем свою жену. Ведь и мама не узнала.

Ириска вела себя спокойно. Лишний раз не кричала. Хотя зубы активно лезут уже и в ход идут специальные резиновые штуки с дырками внутри. Сразу по два беленьких таких и теперь она выглядит еще более забавно и мило.

Я пытался представить момент, когда мне пришлось бы расстаться с ней на длительное время и понял, что это было бы настолько мучительным, что просто перестал это делать. И потому все больше не понимал мою жену. Говорят, у женщин это чувство связи с ребенком еще выше. Это не удивительно, ведь именно они вынашивают детей долгие месяцы. Но почему у нее сейчас хватает сил справиться с расстоянием. Справиться с разлукой?

Я не верю в нелюбовь. И не поверю никогда. Вот только иных ответов у меня тоже, к сожалению, нет.

- Эй, дружище, привет, - здоровается со мной давний и самый мой близкий друг.

- Привет, - укладываю Иру на руку поудобней и открываю шире дверь. – Проходи, сквозняк.

- Понял, - он улыбается моей дочери. – Привет, куколка. Цветешь еще ярче, чем в прошлый раз, - трогает кончик ее носа, и она пытается поймать его руку.

Он раздевается и вешает свои вещи в прихожей.

И я понимаю, что его незапланированный и внезапный визит, тем более без Ани – его жены, неспроста.

- Я не помешал, надеюсь?

- Нет, проходи.

Друг осматривается, выискивая Яну, чтобы поздороваться, скорее всего.

- Ее нет, - отвечаю на высказанный вопрос и встаю у окна гостиной.

- А, отлично. В смысле… Я спросить хотел, - неловко переминается, а Ира начинает тянуть к нему руки. – Ну-ка, дай мне ее. Соскучился.

- Кажется, она по тебе тоже, - улыбаюсь тому, как она дергает ножками, перепрыгивая в его объятия.

- Возможно, я ей даже нравлюсь.

- Ты для нее слишком стар.

- Но я молод в душе, а это считается.

Мы смеемся, пока дочка принимается исследовать его рубашку и пытается попробовать на вкус.

- О чем ты хотел поговорить? – опускаюсь на диван.

- Короче, Анька говорит, что ей Яна не отвечает ни на звонки, ни на смс. Навязываться боится, а приходить на разборки, сам понимаешь, она у меня такое не любит. Короче, расстроилась. Думает что может, чем обидела. Переживает ходит.

Господи, неужели моя жена решила всех вокруг послать к черту из своей жизни?

- Такое дело… - подбираю слова, которые в голове отсутствуют вовсе и говорю как есть: - В общем, она ушла.

- Я понял, иначе бы не начал разговор.

- Нет, Володь. Она ушла из дома, - тру шею, пытаясь заставить себя шевелиться, и не смотреть в его потрясенные глаза.

- В каком смысле? Пропала?

- Нет. Она у матери. Собрала вещи и сказала, что уходит. Подаст на развод, а Ириску оставляет мне.

Он замолкает.

- Какого… Ты че, серьезно? Мелкую?

- Да.

- Оставит? В смысле бросила?

Вместо слов, просто качаю головой, подтверждая каждое слово.

- Охренеть. Вы поссорились или что?

- Скорее второе – или что, потому что не было никаких ссор, из-за которых женщина оставляет ребенка и уходит из дома.

- Черт… А когда это было?

- Уже как неделя прошла.

Глава 17

Яна

Первые две недели я почти не шевелилась. Возможно, я даже не ела. Я не помню, как они прошли. Я спала. Редко выходила из комнаты. Не разговаривала толком, да и с кем?

Мои вещи, которые я спешно собирала в квартире Данила, так и стояли в углу комнаты. Смысл их распаковывать, я здесь не останусь ни дня после подписания документов.

Мама стучала в комнату, что-то там кричала. Хотела образумить. Но меня не было для этого мира. А мира не было внутри меня.

Мне кажется, я ощущала, как клетки моего тела умирали, одна за другой. То же самое происходило с моей душой, но я не была уверена, жива ли она до сих пор. Я монстр. Я грязь. Сволочь.

Я не думала ни о чем, кроме Данила и Иры, но эти мысли не были похожи на те, где я была центром внимания.

Себя я сжигала и убивала каждый раз. О них я думала иначе.

Ему не нужна моя правда. Потому что эта правда, не поможет мне уйти. Он не отпустит, вот в чем проблема. А я не стану его бременем. Ни за что в жизни. Ни его, ни дочери.

Наше общество умеет презирать и лишать жизни не прикасаясь. Оно пожирает взглядами, предрассудками, оно умеет ненавидеть так, что ты убиваешь сама себя, не ведая об этом.

И на это обречь своих любимых я не могла.

Пусть ненавидят. Это то, что я заслужила. Я, но не они.

Пройдет время, и они забудут все это. Меня, мой поступок и все, что за ним следовало.

Данил невероятный мужчина и любая это увидит сразу, а не так, как я – в последний момент.

Я уже не плачу, в моем теле стало так мало жидкости, что слезы просто невозможны. Но слезы — это жалость… у меня ее к себе нет. Только сожаление о том, что я так и не смогла найти лад с собой вовремя.

Подать на развод, было несложно. Я придерживалась своего плана. А прийти в зал суда и все это произнести вслух стало испытанием. Как и не смотреть на него. Делать вид, что не ощущаю его боли. Каждый, кто там был, ее чувствовал, такой силы она была. И убивало то, что не было даже ненависти.

Вопросы, вопросы, вопросы…

«Отпустите меня уже! Я просто хочу уйти», - хотелось кричать в ответ.

Судья позвала на отдельный разговор неожиданно.

Но я думала о таком варианте, предполагала.

- Яна, если на вас оказывают давление и вынуждают, самое время сказать об этом.

- Никто не оказывает ничего. Я подала на развод по личным убеждениям и желанию. И отказалась от девочки тоже.

«Пусть мой язык отсохнет за это пренебрежение».

Она смотрела так, будто ей стало противно.

- Значит, никто вас не принуждал?

- Нет, я сама хочу уйти.

- Если вы не в состоянии заботится о ребенке, то мы можем определить вас в клинику.

- Я не наркоманка, я просто не хочу иметь мужа и дочь. Они мне не нужны.

И это сработало.

Когда было назначено следующее заседание суда, решение его было известно нам обоим заранее.

- Итак, решение, по сути, далось легко, но должна предупредить вас Данил. Вы будете неопределенное время на контроле у органов опеки. В связи с тем, что ваша жена… бывшая, отказалась от дочери, что мы выполнили и лишили ее родительских прав, мы не можем быть уверены в том, что вы будете относиться к девочке с должной заботой.

- Что? Да он любит ее больше всего на свете, - вмешалась я, повышая тон.

- Тишина, - ударила молотком по столу. – Еще одно ваше слово и вы будете оштрафованы за неуважение к суду.

Женщина смотрела на меня как на блоху, а мне было плевать. Только бы дочь оставили с Данилом.

- Вы услышали меня, ответчик?

- Да, уважаемый суд.

- Проверки будут приходить не часто, но всегда без предупреждения. Ребенок маленький, и если вы не справитесь, то у вас ее изымут.

- Хорошо.

- Полная опека переходит к ответчику Белову. Истец, ныне Лютова Яна Сергеевна, не может навещать ребенка без согласия на то опекуна девочки. Вы не имеете права искать встреч и связи с дочерью. Все должно происходить, только с согласия отца. Вы меня услышали?

Слова отравляли кровь, въедались и жалили острыми клыками.

«Я не согласна, - кричу внутри. – Я не хочу этого… Я не хочу».

- Да, я поняла.

Проглатывая в очередной раз, ком сожалений и боли, я слушаю до конца все постановления и прочее, а затем, когда нас отпускают почти бегу на улицу.

Снег бьет в лицо, потому что февраль разбушевался и не щадит. А я стою нараспашку открытая и надеюсь на быструю погибель.

- Вот и все, - слышу позади себя его голос и боюсь повернуться так быстро, потому что не смогу спрятать за маской безразличия чувства.

- Да, - хриплю в ответ.

Он не просит меня застегнуть куртку. Он больше не чувствует, что должен проявлять заботу. Это отрезвляет в который раз.

«Так и должно быть, Яна. Ты этого хотела».

Мне нечего сказать ему. Мы видимся в последний раз. Он еще об этом не знает, но Данилу все равно, я в это верю.

Но я знаю.

Поэтому с трудом поворачиваю голову и смотрю на его профиль.

«Мой красивый…» - шепчет сердце.

Он стал моим самым большим достижением, а я его самой большой катастрофой и болью.

- Прости, что до этого дошло. Нужно было раньше…

Он сжимает челюсти и поворачивает голову в мою сторону, и я вижу в его глазах… блеск.

«Я недостойна этих слез… умоляю, не надо… Прошу…»

- Она моя дочь, Яна. Отныне только моя. И я буду защищать ее… даже от тебя, - мне казалось я ощущала то, как сильно сдавливало его горло каждое слово.

- Я знаю…

- И не проси прощение. За такое не прощают. Когда она спросит меня о тебе, я скажу ей правду. Пока.

И он ушел…

След его шагов медленно заметала метель февраля. Как и мой след в их жизни истончался и выветривался в открытое окно, пока не исчез совсем.

Когда-то я хотела свободы. Я рвалась к ней и найдя ту, захлебнулась.

Сегодня поставлены все точки, и эта свобода больше не освобождает. Она травит душу и тело, лишая всего: добра, человечности, силы, и желания жить.

Глава 18

8,5 лет спустя

Данил

Мое прошлое пыль, туман.

В нем оставлены старые чувства.

Пережить всю ту боль, обман,

Не щадящее душу искусство.

Попытаться забыть ее,

Попытаться построить счастье.

Это то, что я смог с другой,

Она луч мой, средь мглы в ненастье.

Она трогает душу. Льнет,

К моему обнаженному сердцу.

И ответ на любви полет –

Приоткрытая в душу дверца.

Заведенный на восемь утра будильник еще не прозвенел, а я уже слышу, как по дому бежит парочка детских ног в сторону моей спальни.

И как только тишину пронзает громкое: «Папа, папочка!», рядом начинает суетиться Вика.

- О боже… Даня, Даня, - трясет меня за плечо шепча. – Ну же, милый просыпайся. Ириска проснулась, а тут я.

Мне не очень хочется открывать глаза, но я не могу сдержать улыбки.

Каждый раз одно и то же.

- Я уснула, снова, - в ее голосе паника и мне приходится «проснуться».

На меня смотря потерянные голубые глаза, а налюбоваться ими почему-то не получается.

Тем временем снаружи происходит полный хаос.

- Папа, просыпайся. И Вика тоже. Я видела ее машину в окно.

На этих словах девушка прижимает руку ко рту.

- Этот день наступил. Мы должны собираться.

Я закатываю глаза. Как будто кто-то из нас его бы забыл.

- Солнышко, мы скоро выйдем.

Она убегает тут же к себе, и я снова смотрю на нее.

- Почему ты улыбаешься?

- Иди ко мне, - открываю объятия, и она уютно в них укладывается, положив голову на мое плечо, мягко сопя в шею. – Ира привыкла видеть тебя у нас каждые выходные на протяжении последних месяцев.

- Но все равно это как-то…

- Правильно?

- Я хотела поставить спереди приставку «не».

- Но, - переворачиваю ее на спину и нависаю сверху, чтобы говорить то, что планировал прямо в глаза. - Может быть, нам стоит сделать это правильным? Как ты считаешь?

Вика не сразу понимает смысл моих слов, а когда до нее доходит каждое, ее глаза слезятся.

- Ты серьезно? – ее голос дрожит, и я знаю, что это было верное решение.

Верное решение от первого и до этого момента.

Я отдал Иру на бальные танцы в четыре года. Сначала мы ездили на самый край города в какую-то именитую школу. Где, надо признать, моя дочь не была очень счастлива. Но внутри ее горел огонь и желание заниматься.

После того как мы поговорили с ней, все обсудили с мамой, то приняли решение перебраться в ту, что менее престижна возможно, но зато там моя Ириска искрилась от счастья.

Когда ей исполнилось семь, она перешла в более взрослую группу, там я с Викой и познакомился.

Обычно ее возима мама на занятия. Мне это удавалось редко, так как я открыл свою небольшую веб-студию. Доход повысился в разы за эти три года. Таким образом, я купил нам дом в ипотеку, где мы и живем последние полгода.

Итак, я однажды приехал раньше положенного и сел с остальными мамочками наблюдать за моей красавицей.

В итоге не мог отвести глаз от двух из них.

Нет, правда.

Вика была добра, грациозна и так легка, что я не мог не залюбоваться ею.

После ухода Яны мне понадобилось время прийти в себя. Время, воспитать дочь.

Сказать, что было сложно ровным счетом, не сказать ничего.

И хоть я не вспоминаю о прошлом, но оно было. Оно всегда будет.

Я справился со всем, и я знаю, что моя дочь заслужила счастье. Заслужила полноценную семью.

Не передать словами, как сильно она любит Вику. Хотя я боялся этого шага. Сказать Ире открыто, что я встречаюсь с ее учительницей по танцам. Но каково было мое удивление, когда она захлопала в ладони и закричала победное «Ура!».

Вчера утром мы разговаривали с дочкой, и она первая задала вопрос, почему Вика не живет с нами постоянно. Что ей бы хотелось завтракать с ней не только в выходные, но и каждый день.

Я так благодарен Богу, что у меня родилась эта замечательная малышка.

И вот я озвучил ей эти слова.

- Только не плач, - прошу ее и стираю все же скатившиеся по вискам слезинки.

Глава 19

После завтрака Вика с Ириской принимаются за сбор вещей на празднование. Они уедут раньше меня, потому что Вике нужно быть в школе танцев и оттуда уже отправиться в центр города с группой танцоров, где установлена огромная сцена для концертов и разных мероприятий административного уровня.

Сегодня за столом, Ира сидела ближе к Вике и постоянно улыбалась, смотрела на нее и прилипала щекой к ее плечу, зарабатывая от нее нежные поглаживания по спине и волосам.

Я смотрел и смотрел, испытывая тепло и полное расслабление.

Наконец-то я все сделал правильно.

Мы и до этого утра завтракали вместе, обедали и ужинали, но именно сегодня это был завтрак всей семьей. Я не боюсь этого слова.

Эта женщина не может не заслуживать любви. Ее отношение к нам с дочкой, ее легкость и простота. Ее женственность, которой она меня очаровывает. Есть так много всего, что я люблю в ней. Я не ищу конкретную причину для этих чувств. Они есть в любом случае, как и у нее ко мне.

- Ты сегодня такой загадочный, - Вика отправила Иру примерить платье на вечер, которое мы выбрали до завтрака и подошла ко мне, сев на боковушку кресла.

- Правда? – обнимаю ее за талию и перетягиваю на свои колени.

- Да.

Вика зарывается пальцами в мои чуть отросшие волосы и ставшие чуть кудрявыми.

- Это плохо?

- Нет. Ты выглядишь мило.

- Мило? Неужели?

- Да, - смеется, когда я начинаю ее щекотать.

- Это ты милая, - останавливаюсь, смотря на нее, приблизившись к губам. - Что скажешь по поводу ресторана сегодня вечером?

- Думаешь, там будут места? Это же День города, Дань.

- Ну, возможно, я спланировал все заранее.

- Тогда как я могу отказаться?

- Ты права. Никак, - захватываю ее губы и целую.

- Папочка, Викуля, смотрите, я такая красивая, - слышится снова топот и громкий крик.

- Я рад, что она не скромничает по поводу комплиментов самой себе.

- Она любит себя, это точно.

Когда Ириска появляется перед нами, мы искренне восхищаемся ею.

У нее отросли длинные волосы, до самой поясницы, прямые и блестящие. Ее зубы меняются прямо сейчас, но она по-прежнему очаровательная.

- Что скажешь, - Вика встает с моих коленей и подходит к моей девочке, - если мы распустим твой пучок после танцев и закрепим сверху диадему?

- Королевскую? – спрашивает критично малышка, поворачиваясь к зеркалу на стене гостиной.

- Ага.

- Хм, - задумывается и крутится в своем новом платье. – Думаю, она сюда подойдет. Ты тоже так считаешь?

Ее тон как взрослого, что вызывает смех и я понятия не имею, как Вика сдерживается.

- Определенно.

- Тогда я согласна. Пойду положу ее в рюкзак.

Когда мы снова остаемся наедине, нас все же прорывает на смех.

- Итак, когда мне приехать за твоими вещами в квартиру?

- В понедельник у меня всего одно занятие. Поэтому я соберу все необходимое и позвоню.

- Только скажи примерное время, чтобы состыковать со школой.

- Хорошо. Твоя мама приедет уже в центр?

- Да. А твои родители?

- Сказали, что будут сидеть в первом ряду первыми.

Я улыбаюсь. Они любят Иру как свою родную внучку, и мне это нравится.

- А вторая бабушка? – она задает вопрос аккуратно.

- Она тоже будет там. Но в ресторан мы пойдем только втроем.

- Если что, я не против.

- Спасибо. Но я планировал это для нас. И больше никого.

С мамой Яны мы общаемся, как обычно. Первое время это были редкие встречи. Разговоры ни о чем.

Но когда я узнал, что бывшая жена уехала из города сразу после того, как мы поставили свои подписи о расторжении брака, стало немного проще.

Мы обсуждали только внучку. Больше ничего.

Зачем мне наказывать женщину за поступки ее дочери. Ира любит свою бабушку и получает от нее так же много любви.

Когда у бывшей тещи были проблемы со здоровьем, я также помог ей с лекарствами и оплачивал сиделку несколько месяцев. И пусть сейчас она стала бодрее, чем полгода назад, я понимаю, что ее здоровье не становится значительно лучше.

Спустя некоторое время мои девочки собрались и уехали. Вика водит машину, поэтому отказалась от моей помощи их подвезти.

У меня был еще видеозвонок с моей командой.

Обсудили разные дела и пришло время выходить.

По дороге я купил цветы всем своим женщинам, которые придут в качестве зрителей и корзинку для дочери с маленькими игрушками среди бутонов.

Все бабушки сидели в одном ряду. А для меня с Викой заняли еще парочку мест позади.

- Данил, - восхитились они, принимая цветы.

- Ну не стоило, - проговорила каждая ярко сверкая.

- Стоило, стоило, - пожал руку отцу Виктории. - Она еще за кулисами?

- Да. Готовит группу. Вряд ли подойдет так рано.

- Тогда подожду обеих там.

- Данечка, - остановила мама, когда уже планировал уйти. – Нам Ира кое-что рассказала…

На меня уставились четыре пары глаз.

Ну, разумеется, она уже успела.

- Потом, мама, – усмехаюсь и ухожу.

Я не поднимаюсь на сцену, а остаюсь возле нее. Заняв пустое место. Отсюда будет удобней забрать обеих девочек с собой.

Концерт начался вовремя. Выступление группы с Ирой самое первое. Поэтому она так волновалась. Но то, как она зажигательно танцевала, не могло не сделать меня счастливым.

Как же я рад, что отдал ее именно на танцы.

Стоило им закончить, Ириска увидела меня и побежала не за кулисы со всеми остальными, а ко мне и прыгнула на руки.

- Папочка, ты видел? Видел?

- Видел, моя красавица. Ты сверкала как самый яркий бриллиант.

Заметив, что Вика подходит к лестнице, я подхожу в ту сторону и подаю ей руку.

- Ну как мы выступили? – спрашивает, волнуясь.

- Лучше всех. Это тебе.

Дарю ей цветы, дочери и заслуживаю кучу поцелуев от обеих.

- Спасибо, - зарывается носом в букет моя женщина.

- Все благодарности после девяти вечера, - шепчу ей на ухо, и она краснеет, смеясь.

Глава 20

- Хэй, - Вика подходит к ним ближе и кладет ладони на плечи Ириски. – В чем тут у вас дело?

- Они не верят, что ты моя мама.

- Почему? – наклоняется к лицу дочери и смотрит на девчонок. – Разве мы с ней не похожи?

Малышня раздумывает о вопросе и начинает качать головой.

- Похожи. И вы такая красивая. А как зовут твою маму, Ира?

- Ее зовут Вика.

Я вижу, как она задирает гордо подбородок и смотрит на них.

Губ касается самая широкая из всех моих улыбок, а когда Вика поворачивает голову, и смотрит в мою сторону, я говорю ей одними губами: «Я люблю тебя!».

Ее щеки розовеют, и она оставляет Иру с подругами, которые уже переключились на что-то другое.

Вика встает снова сбоку и цепляется за мой локоть молча.

- И?

- Что?

- Почему ты молчишь?

- Я не знаю… - резко поворачивается и смотрит в глаза, кусая нижнюю губу. – Мы это не обсуждали и… Я пойму…

- Знала бы ты, - подхожу к ней ближе на шаг, и губы оказываются в миллиметре от ее уха, - как я тебе сейчас благодарен. Ты бы не переживала по этому поводу.

- То есть, ты не злишься?

- Я бы не разозлился ни при каком раскладе, милая. Это мне пришлось переживать, потому что у меня довольно взрослая дочь…

- Она чудо, это не могло быть иначе.

- И, ты сама сказала, вперед меня, что мы теперь семья. Не так ли? Такие вещи, это нормально. Даже правильно.

Конечно, я думал об этом. Представлял разные варианты событий. Но все вышло даже лучше, чем я думал.

- Я люблю вас обоих, Дань, - шепчет она и целует в щеку.

- Как и я вас.

В ресторан мы пришли вовремя. Столик успел освободиться, и мы заняли свои места. Тут Ира и пошла в атаку.

- Пап, а когда Вика будет в белом платье, как невеста? Самая красивая. Помнишь, мы видели много невест? Они были как мои куклы.

- Ну, - посмеиваясь, я поворачиваю голову к девушке, которая открыла рот, не имея возможности ответить. – Уверен, что и к этому мы придем. А тебе придется немного потерпеть.

- Сколько? Ну скажи, папочка. Ну скажи, скажи. Вика, ты же хочешь белое платье и фату?

- Я…

- Не смотри на меня, - отмахиваюсь от ее взгляда, передавая эстафету.

Вика уже была замужем. И мы с ней оба знаем, что не стоит торопить события, но и затягивать, нет смысла. Люди женятся, разводятся. Мы не можем постоянно думать о плохом, начиная что-то хорошее.

Возможно, уже завтра я приду к ней и попрошу ее руки. Как знать.

- Знаешь, солнышко, я была бы не против платья цвета слоновой кости или даже бледно-розового. Или обычный сарафан и церемония на берегу реки. На самом деле, это все неважно.

- Как это?

- Важно то, кто рядом с тобой. Иначе ни одна клятва и кольцо, не сделает тебя счастливой.

- И ты счастлива, рядом с папой?

- Очень.

- Ура. А я могу выбрать брата или сестричку?

На этом улыбка Вики меркнет.

- Ириш, кажется, твои палочки несут, - указываю на официанта, а сам поворачиваюсь к девушке. – Ты чего?

- Прости… Я не была готова к ее вопросу.

- Все в порядке.

- Нам нужно будет обсудить этот вопрос, Дань.

- Конечно, - касаюсь ее плеча пальцами. – Дома мы обо всем поговорим, хорошо?

- Спасибо, - она пытается улыбнуться, но глаза остаются грустными.

Эту тему мы тоже не затрагивали глобально. Просто вопрос ответ, о том, что у нее так и не появились дети за семь лет брака, не более того. Но я готов ее послушать и услышать тоже.

- Кажется, кто-то не помыл руки, - рычу в сторону тянущейся руки к сырной палочке.

- Ах, Вика побежали мыть, скорее. Пока он все не съел, - хватается за кисть Виктории и тащит за собой в сторону уборных.

Остаток вечера мы ели, смеялись и без умолку говорили. А дома, меня заставили танцевать. То ли это была румба, то ли самба. В любом случае это было что-то связанное с бедрами и быстрым перемещением ног по полу.

Сегодня Вика укладывала спать Ириску. И как бы мне ни хотелось подслушать, быть третьим в их женской команде, я удержался и остался в спальне, дожидаясь ее.

- Уснула, - вздыхает, закрыв дверь, и облокачивается на нее, заведя руки за спину.

- Двадцать минут, - смотрю на время. – Отличный результат.

- Сегодня было достаточно эмоций. Танцы так вообще выматывают.

Смотрю на нее. На то, как она распустила волосы, и они падают на ее плечи. Как прядь перекрывает часть ее лица, отбрасывая тень. Как она переминается с ноги на ногу, но не делает ни шага в мою сторону.

- Так и будешь стоять в дверях?

- Не планировала. Но ты можешь меня позвать, - отвечает приглушенным, игривым голосом.

- Могу? – кивает с улыбкой лукавой на губах. – Тогда я умоляю тебя, скорее оказаться рядом. Иначе…

Она не дает мне договорить, быстро преодолевая расстояние до кровати, и заползает на мои колени.

Наши губы впиваются друг в друга, а языки сплетаются в искусном танце.

- Нам нужно в душ. Это был длинный день.

- Согласен. Держись за меня, - предупреждаю и встаю с ней на руках.

Подхватываю ее под бедра и несу в ванную.

Вика позволяет ее раздеть. Позволяет любить, дышать ею.

И когда это становится невыносимым, она позволяет нам двоим испытать самое настоящее, самое искреннее удовольствие не только телами, но, кажется, и душами тоже.

Я выхожу из душа первым, пока она наносит разные кремы на тело и лицо, я лишь чищу зубы и залезаю под одеяло, дожидаясь ее.

- Ты куда? - спрашиваю ее, когда она проходит мимо.

- Дверь. Ты не забыл?

- Точно.

Ира не любит, когда ее дверь плотно закрыта. Но, когда мы с Викой уединяемся, мы и ее закрываем тоже. Все же двери не имеют шумоизоляции, не так ли?

Стоит ей оказаться в постели, я уже чувствую нависающий разговор. Я о нем тоже не забыл.

- Ты можешь рассказать мне все.

- Я знаю. Просто сейчас, мы на той стадии, когда подобные вещи обсуждаются и я переживаю.

Глава 21

Месяц спустя

- Тише, - шикаю на Иру, которая роняет свою открытку и бумажный букет тюльпанов, который сделала еще в школе на уроках технологии.

- Папа, - шепчет в ответ возмущенно, - ты громче говоришь «тише», чем я иду.

- Потому что… - закатываю глаза, так как не время спорить. - Просто потише, Ириска. Иначе мы испортим весь сюрприз.

- Я тебя поняла. Пойдем, пока мама не проснулась.

Улыбаюсь, потому что она стесняется говорить на Вику мама каждый раз, обращаясь к ней. И делает это пока что редко. Но ее никто не заставляет. Она привыкает, и это нормально.

Мы тихо открываем дверь в спальню. Я стараюсь не шуметь букетом из пионов.

Смотрю на мою красавицу, которая взлохмачена и спит на спине, запрокинув руки за голову. Но я вижу лишь красивую, милую женщину, которую люблю.

Мы крадучись приближаемся к кровати и тихо садимся по обе стороны от героини сегодняшнего дня. Договорившись не кричать поздравление, чтобы не испугать, Ира трогает Вику за кончик носа и шепчет что-то на ухо. Я не слышу, что конкретно, но мне ужасно любопытно. Я полюбил их перешептывания, секреты.

Я вижу, как на губах Вики играет улыбка и глаза медленно приоткрываются.

Туманный взгляд скользит по букету, который я держу в руках. Затем перемещается на дочку.

- Вот так доброе утро, это что все мне? – она притягивает Ириску и обнимает ее, затем тянет руку в мою сторону, и я с удовольствием присоединяюсь в это тройное объятие.

- С днем рождения, милая, - целую уголок ее губ, хотя мне хочется впиться в них, истязая до ярко-алого.

- С днем рождения, мамочка.

Вика целует Ириску и садится, облокотившись на подушку. Берет бумажные тюльпаны и прикрывает рукой рот.

- Такого букета в моей жизни не было ни разу.

- Они еще пахнут. Я взяла твои духи.

Она принюхивается и «ахает».

- Лучшие тюльпаны в мире.

- Я делала их в школе еще. И попросила папу спрятать.

- Огромное спасибо.

Затем черед открытки.

В ней нет стихов. Там только то, что Ира хотела ей сказать.

И каждое слово, написанное ее восьмилетней рукой, трогает ее сердце, как трогает мое, когда я получаю от нее открытки с днем рождения.

- Солнышко мое, иди ко мне, - дочка прыгает в ее объятия и снова перешептывания.

- Эй, я тоже тут, - возмущаюсь и отдаю букет.

- Мы про тебя не забыли, папа.

После длительных объятий и завтрака в постели, что является для нас нонсенсом, но «Сегодня можно, папа» - сказала Иришка. Мы выползаем по ванным. Собираемся все по делам.

Мои девочки едут в студию, так как это солнечный вторник июня и у Вики занятия, которые ей не хотелось отменять в день рождения, но мне и самому нужно отъехать на работу.

- Все подарки вечером, - целую ее, обнимая крепко, чтобы запомнить эти объятия на весь день.

- Мой подарок разбудил меня утром. Но если будет еще один, я не против. У меня для тебя тоже кое-что будет.

- В ресторане отдашь.

- Хорошо.

- Родители тоже приглашены. Друзей решил сегодня не приглашать. В выходные посидим с ними, ладно?

- Так, даже лучше.

- Люблю тебя, - обхватываю ее лицо руками и с трудом отрываюсь, чтобы уйти.

И только потому, что Ира пришла.

- Ну папа, отпусти маму. Нам нужно ехать.

- Ладно-ладно. Поцелуешь?

- Конечно, - прыгает на меня и, обняв за шею, целует в щеку.

- Повеселитесь и будьте собранные до шести.

- Мы идем на карусели? – визжит дочка.

- Нет. В ресторан.

- Где вкусные пироженки?

- Именно туда.

Она питает слабость к тортам с черникой из ресторана, куда мы любим ходить.

- Ура. Поехали, поехали. Чем скорее уедем, тем скорее вернемся.

Со смехом нас выталкивают из дома, и мы расходимся по своим машинам.

Я оглядываюсь на красивую лужайку, где в скором времени появится щенок.

Это было одним из факторов выбора именно дома. Ира мечтала о щенке. И через месяц у нее девятый день рождения. Мы с Викой уже забронировали лабрадора с документами из хорошей семьи с родословной.

В арендованном офисе я провожу весь день. Работы у нас всегда немало.

Мы расширили клиентскую базу. И постоянно ведем переговоры с будущими заказчиками.

К тому же мы обучаем новых специалистов из колледжей и институтов. Ребят, которые живут этим веб-миром, как и наша команда.

- Ну что, сегодня важный день? – спрашивает мой друг, Володя, который присоединился к нам с самого начала.

- Да. Чертовски волнуюсь.

- Не дрейфь. Она та, кто тебе нужен.

- Это да, - гордо отвечаю. – Ладно, поеду. Еще привести себя в порядок нужно.

- Проваливай уже, - выталкивает меня и закрывает дверь изнутри.

- Эй, - стучусь обратно, - мои ключи.

Смеюсь, когда он их отдает и снова запирается.

Дома, все верх дном.

Ира бегает с расческой. Вика с платьем и нижнем белье, выглядывающем из-под халата.

- В чем дело? – кричу чтобы все услышали.

- У мамы сломался утюжок, а я хочу кудри. А Вика не может выпрямить волосы. А нам нужно уже одеваться, и мы опаздываем, - кричит на бегу Ириска с запыхавшейся Викой позади.

- Отставить панику. Мы успеваем. Я специально сказал быть готовыми к шести, потому что знал, что вы соберетесь только к семи.

- Фух, - вздыхают обе и расходятся.

Пока они одеваются, я разбираюсь с выпрямителем. И только потом до меня доходит.

- Милая, иди ко мне.

Вика подходит, и дух захватывает от ее натуральной, едва ли подчеркнутой косметикой красоты.

- Ты починил?

- Посмотри сюда, - указываю на кнопку, которая находится на удлинителе.

- И?

- Он выключен.

- О господи, - она смеется чуть ли не плача.

- Так что, - включаю кнопку и передаю ей электроприбор.

- Спасибо тебе, родной, - быстрый поцелуй достается мне в качестве комплимента, и суматоха продолжается.

Глава 22

Яна

До встречи с Данилом я жила одним днем. Я не планировала особо свою жизнь и у меня не было каких-то принципов, которых я бы хотела придерживаться.

Меня мало что интересовало, кроме своего удовольствия и самой себя в целом. Я умела злиться на весь мир и при этом не испытывать вины.

Когда я встретила его, я к тому моменту устала от такого образа жизни. Он умеет утомлять и приедаться. Тогда я решила, что это была точка и я готова двигаться в другом направлении. А именно: муж, семья, дети.

Мне понравилось. И, возможно, я плохо справлялась вначале, но все усложнилось с ответственностью за ребенка. Как известно, я сбежала. Хотела остаться после своего поступка с мужем, но не смогла позволить ему простить меня.

Теперь я снова живу без плана.

Уезжая, я знала, что не вернусь никогда. Знала, что жизнь окажется скоротечной и тяжелой. Нет в русском языке таких слов, чтобы описать тот излом, который произошел внутри меня.

Я осознала все, но оказалось слишком поздно и уходя, я тащила за собой груз вины, весом в десятки тонн. И с каждым километром ее становилось все больше и больше. К месту назначения я уже еле шевелилась, проклиная и ненавидя себя. Да только это никогда и ничего не исправит.

Моя дочь не будет знать меня. Она даже не запомнит моего голоса, моего лица и редких за полгода моего нахождения рядом колыбельных. А он… откажется вспоминать и будет тысячу раз прав в этом.

Только я буду помнить. Каждую минуту своего существования за тысячу километров от них, буду помнить и не забывать то, что навеки разрушила сама своей эгоистичностью.

У меня не было плана. Я собрала последние деньги, что были на карте, ведь Даня не брал их никогда. Он тратил только свои на семью как бы сложно ни было. Там накопилось около тридцати тысяч за последние недели моих постоянных болезней и плохого самочувствия. Билет на автобус, и я просто ехала вперед.

Два дня непрерывного пути в автобусах, и я оказалась в небольшом сибирском городке Карасук.

Он довольно маленький, холодный и грязный в январе. Но главное то, что он чужой. Точнее, я тут была чужой для всех.

Снять захудалую комнату в общежитии за девять тысяч было не проблемой. Найти работу у частника в маленьком магазинчике тоже. Без документов, без санитарной книжки. Зимой ты снегоуборщик, летом дворник, убирающий вокруг, сажающий цветы у тротуара к магазину. А еще поломойка и порой сторож, по сути, просто ночующий внутри, не более того. Вот и все.

Каждый день. Без знакомств. Без лишних разговоров. Часто в тишине, которая пугала. Или в бессмысленных речах клиентов магазина.

Так странно. Раньше мне казалось необходимостью тишина, свобода и отдых. Сейчас они были адом, порождающим страхи вдобавок к тем, что, итак, причиняли много боли.

Месяц проходил за месяцем. Я не заметила, как прошел год. За ним второй.

Женщина, у которой я работала, часто вызывала на разговор. Задавала вопросы. Но я лишь отталкивала ее своей отчужденностью.

Ее интересовало, от чего я бегу. А ответ был очень прост и совершенно немыслим – от себя.

Вич в моем теле прогрессировал. Я заболевала очень легко, хотя старалась одеваться теплее, куталась в теплую куртку и носила шарфы. Даже летом не выряжалась в легкие вещи, но стоило кому-то чихнуть рядом, как я тут же подхватывала вирус.

Я знала, что есть антиретровирусная терапия. Но для ее получения мне пришлось бы открыть свою болезнь остальным людям. И единственное что меня останавливало, что придут к Данилу с Ирой домой и начнут задавать вопросы, таскать по лабораториям.

Это было не вариант.

Я худела на глазах. По прошествии еще нескольких лет, проблемы начались уже с кожей и волосами. Мои ногти стали желтеть. Быстро уставала от физической работы.

Я превращалась в ужасное существо и верила… Нет, я знала, что это то, что я заслужила.

Но я была аккуратна. Я прочла немало информации о болезни, чтобы знать, как не заразить других людей.

И внезапно я заболела слишком сильно. Пошел ужасный грипп по городу. У меня не было шансов не заразиться им.

Агния – мой работодатель, пришла ко мне домой, так как я была в состоянии полусмерти и не отвечала ей.

Признаться честно, я, возможно, на это надеялась. Прошло семь с половиной лет, и я очень устала от этой жизни. Но и смерть никак не приходила за мной. Будто ей не нужна была моя подачка в виде отсутствия борьбы.

Мы ехали в скорой, когда я очнулась и испугалась происходящего.

- Что происходит? – сухие, как обычно губы, потрескались.

- В больницу едем.

- Нет. Я в порядке.

Она проигнорировала меня.

- Ты не понимаешь.

- Нет, не понимаю. Тебя вылечат, и мы поговорим с тобой, очень серьезно.

- Не вылечат, - отвечаю ей сломлено и закрываю глаза. – У меня ВИЧ.

Тишина.

Врач, что сидела с нами, тоже ни слова не сказала. Я посмотрела на Агнию и надеялась на презрение. Я так его ждала… Но его не было.

Она протянула руку и коснулась моих пальцев, переплетая их со своими.

- Ну теперь понятно. Потом обсудим.

И понеслось.

Масса обследований. Вопросов. Постановка на учет.

- Ну что же вы Яна так все запустили? – спросил доктор, к которому я пришла после выписки, когда все результаты были готовы для полной картины.

Я знала, что стадия моего заболевания уже почти критическая. А может, уже стала таковой.

- А разве не всегда одна и та же причина? Осуждение.

- Если вы не ходите и не трубите обо всем окружающим. При терапии и вовсе можно жить как обычный человек.

- Неважно. Что вы скажете?

- Скажу, что, к сожалению, антиретровирусная терапия вам не поможет как, если бы вы пришли хотя бы год назад.

Я, итак, это знала.

- Но мы постараемся вам помочь.

- Какой смысл?

- Вы закопались в землю веря, что это единственный выход. Но оказались не правы.

Самым сложным было пойти на разговор с Агнией, чем поговорить с врачом.