Развод по-кавказски. Инстинкт собственника

Глава 1

Глава 1

- Рамазан, ты что творишь?! Где мой сын?!- паника клокочет в горле.

Грудь жжет от распирающего чувства- она уже каменная от застоя молока. Как и сердце мужчины, который сейчас совершенно спокойно сидит напротив меня и смотрит на мою истерику,- малышу всего месяц! Он не привык без матери! Он на грудном вскармливании! Почему ты поступаешь так бесчеловечно?! Он-то тут при чем?

Молчит. Просто смотрит и молчит. Чувствую растекающееся тепло в районе соска. Быстро опускаю глаза и стыдливо прикрываюсь. Молоко все-таки выстрелило из груди и сейчас позорным пятном зияет на светло-коричневой футболке.

Он тоже видит это. Его глаза темнеют.

- Почему ты молчишь?! Верни мне сына! Не надо вплетать его в наши с тобой счеты! Он не виноват в том, что его родители... Что у нас... не получилось. Что мы развелись....

Последние слова произношу совсем подавленно. Смотрю позорно в пол. Мне так больно сейчас. Так больно...

А ведь меня предупреждали, что с Рамазаном будет именно так.

Сколько же раз я слышала со всех сторон, что категорически нельзя связывать свою жизнь с кавказским мужчиной. Что жизнь с ними- это пороховая бочка, что ты для них всегда на последнем месте, что его измены для тебя станут нормой, что они жуткие собственники, а женщина для них лишь вещь... Я не верила... Я была так сильно, до сумасшедших бабочек в животе, до замирающего сердца в него влюблена, что никого не слушала и ничего не замечала, кроме этой черной, манящей бездны в глазах, в которых отражалась только я...

И как он смотрел! Ни одна женщина не смогла бы остаться равнодушной к такому взгляду...

А теперь я тут. Перед ним спустя год развода. Растерзанная душой.

Полностью разбитая.

Но ему мало. Он забрал у меня последнее…

- Ты не с того начала, Анна,- вдруг разрывает он звон тишины своим низким хриплым голосом. Я так любила этот голос, посылающий по коже сто тысяч мурашек. Когда он целовал мне спину и шептал, что я его приворожила, когда его язык ласкал мою кожу, а дыхание обжигало... А сейчас он выносит мне тяжкий приговор, - лучше найди ответ на мой вопрос. Ты как посмела скрыть от меня сына?! Ты хоть понимаешь всю тяжесть своего проступка?

Проступка... Пусть еще скажет «преступления»... Вот так он обозначает то, что я всеми правдами и неправдами бежала от него, бежала от той душевной боли, которую он мне причинил...

Да, я сделала все, чтобы Рома не узнал о рождении своего сына...

Но даже те люди, кто помогал мне скрыться, кто прятал и конспирировал, предупреждали, что влияние и власть все равно рано или поздно выведут его на мой след...

- Рамазан Илиев слишком собственник, чтобы отказываться от своего. А тебя он считает своей, Анна,- говорил мне холодно его партнер Александр.

Если бы не он, я бы никуда не делась от мужа... даже после развода. Сил бы не хватило. Иногда мне вообще казалось, что он тогда просто играл со мной, как кошка с мышкой. Наблюдал со стороны за нелепой попыткой бежать, а по итогу просто бы пришиб лапой, когда надоела бы игра…

Даже несмотря на то, что он все же поставил подпись в свидетельстве о расторжении брака, я помнила его глаза в тот день в ЗАГСе...

Одержимые, пожирающие и… знающие тайну, которую я предпочла скрыть от всего мира…

Тайну о той ночи перед днем, когда нас официально развели...

- Когда я уезжала, Рома, я не знала еще, что беременна. Мы были уже разведены... Я поняла, что в положении только спустя три месяца... Потому что забеременела в тот день, когда...

- Это не имеет значения,- жестко осекает меня,- факт в том, что ты узнала и должна была сразу об этом мне сообщить! И это я должен был принимать решение, что с тобой делать дальше!

- Я не вещь, Рамазан...- шепчу, подавляя желание разрыдаться, но разве это поможет?- вот наша главная проблема, из-за которой ничего не получилось. Я не вещь... Я прекрасно понимала, что если бы ты узнал о Русланчике, ты бы меня не отпустил.

Илиев усмехается.

- А ты думаешь, я бы отпустил тебя в любом другом случае?

Я резко поднимаю на него глаза и упираюсь в надменную иронию. Он смотрит на меня сейчас с таким превосходством, что душит, даже не касаясь. Превосходство и вожделение... Когда-то меня, дуру, эти две эмоции в нем так заводили...

Я хотела чувствовать себя под ним- слабой, беззащитной, любимой, заласканной до воспаленной кожи. Рамазан никогда не стеснялся показывать своих чувств ко мне. Это обескураживало даже его близких- неприлично, слишком откровенно... Они считали, что это я его все время провоцирую, что это со мной он стал таким шальным. А я просто реагировала на его инициативы. Я просто горела так же, как горел он сам...

Струйка молока стекает уже по животу.

Как же стыдно... Соски теперь точно проглядывают...

Что он там не видел? Я в таких бесстыдных, откровенных позах перед ним была, мы такое творили... Но сейчас... сейчас мне дико стыдно... Сейчас у меня ощущение, что я на площади стою голая перед ста тысячами насмешливых глаз...

- Я знал, Анна. Про каждый твой шаг знал с самого начала. Как только ты вышла за порог нашего дома, знал. Ни на секунду не выпускал из виду. Что ты ела, куда ходила, с кем встречалась...

Глава 2

- Мой сладкий...- шепчу я, оглаживая красивую темную головку, с такой нежностью и любовью, что сердце разрывается.

Страшно даже представить, что было бы со мной, если бы Руса у меня отняли. Это чувство тотального растворения в своем ребенке может понять и прочувствовать только мать. Никакие слова не способны передать это ощущение- когда ты в момент ставишь его интересы, его желания, его самого перед собой. Когда только он и важен.

И да, именно поэтому фраза, что ради своего ребенка мать готова на все- это не просто громкое выражение,

Ощущение облегчения от того, что он все же разрешил мне коснуться своего малыша, что я сейчас обнимаю его, наконец, до отвала наевшегося моим молоком, оттесняет на задний план вторую часть его жестокого вердикта...

Я снова должна быть с Рамазаном как женщина. Он снова коснется моего тела. Он снова войдет в меня. Будет... любить?

Нет, это слово утратило свой смысл в наших с ним отношениях...

Теперь это будет про потребление, про расчет, про похоть, про сделку...

При том с двух сторон.

Да, черт побери, если я не могу ему противостоять, если я в его плену, пойду на его условия. Но никто не говорит о том, что я просто буду терпеть и сносить все, что он для меня приготовил.

В свое время, когда мудрая Азбека учила меня восточной мудрости, учила меня быть более гибкой, покладистой и хитрой в отношениях с мужем, она произнесла глубокую фразу, смысл которой я поняла не сразу:

«Если не можешь сейчас отрубить руку, поцелуй ее и положи себе на голову»...

Тогда она показалась мне какой-то унизительной.

А сейчас я понимаю ее смысл...

Ключевое тут не «поцелуй» и не «положи на голову».

Ключевое- «сейчас»...

Я найду, как вырваться из удушающих объятий Рамазана.

Я смогу...

Но нужно подходящее время…

- Он так похож на своего отца,- вырывает меня из мыслей Азбека, внимательно нас с сыном разглядывая. Все это время, пока я воссоединилиась с Русиком, она не отходила. Сюда же принесла еду и мне.

- Не хочу есть,- честно призналась я двоюродной тетке мужа, которая в свое время была для меня и главным судьей, и главным критиком, и главным защитником, и главным провожатым в новом неизвестном мире кавказских традиций и уклада.

- Надо, Анна. Ты должна не о себе сейчас думать и своих хотелках, а о ребенке. Он на молоке твоем. Большой, красивый мальчик. Богатырь. Много ест. Как его отец в свое время. Рамазан был таким жадным до молока мальчиком, что его покойной матери пришлось нанимать кормилицу. А ты сама справляешься. У тебя грудь материнская. Красивая, полная, плодородная...

Она говорила, а я ела- и реально, словно бы не ради себя, а ради сына. Ела и старалась не думать ни о чем другом, кроме о его благе.

Эта женщина, пусть всегда и говорила, что не одобряла наш брак и считала, что мне не место в их жизни, никогда не была мне врагом.

- Что ты чувствуешь, когда смотришь в глаза Русланчика, Анна?-спросила она, когда малыш, наконец, заснул и я переложила его в кроватку. За окном была уже густая ночь. Этот дом не было мне знаком- Рамазан переехал из того особняка, в котором мы жили вместе.

Не знаю, почему. Не хочу знать...

- Любовь... Странный вопрос... - отвечаю, пожав плечи. А он все

смотрит, смотрит... Так пристально, так внимательно...

- Ты ведь видишь глаза Рамазана... Не можешь не видеть. Я посмотрела когда сегодня на Русланчика, у меня аж сердце в горло прыгнуло- словно бы на тридцать лет назад улетела- в день, когда его дали мне подержать на руках, малыша месячного...

- Я любила его отца, Азбека,- честно сказала я,- глупо будет скрывать, что Рамазан- это моя главная и единственная в жизни любовь. Просто для меня она оказалась роковой... Но это сейчас не имеет никакого значения... Важно только то, что есть мой сын и его благополучие. И я сделаю все, чтобы он был счастлив и чтобы быть для него хорошей мамой. Мамой, которая всегда рядом.

- Рамазан женится через две недели, Анна,- хитро и пронзительно посмотрела на меня эта женщина, которая никогда не боялась бить в самое сердце самой на свете сокрушительной правдой,- Лейла красивая, чистая девочка из уважаемой семьи. Он сам ее выбрал из нескольких претенденток.

Надеюсь, она станет ему той женой, которая усмирит его демонов. Той, кто сможет уравновешивать его огонь, что ты не смогла... Хочу, чтобы они были счастливы...

Я выдерживаю ее взгляд. Сама смотрю прямо, даже немного с вызовом...

- Зачем Вы это мне говорите? Уколоть хотите? Зря. Я бы тоже хотела, чтобы Рамазан был счастливым с этой самой Лейлой. А я бы жила с сыном где-нибудь подальше...

- Я говорила тебе, что такие, как Рамазан, все равно не отпускают… Инстинкт собственника. Он считает, что ты его... Так и будете мучиться всю жизнь... Плохо, что он тогда тебя встретил. Плохо, что ты ответила на его чувства... Возможно, не познав твоего тела, не увидев в твоих глазах встречного огня, он бы смог отступить и ты бы жила своей жизнью...

Глава 3

Глава 3

- Я вижу, что роды прошли легко, естественно. Есть один шов, небольшой и аккуратный, но в целом все заживает совершенного органично и по плану. Полагаю, что спустя две недели Вы сможете спокойно начать половую жизнь,- врач говорит об этих вопросах буднично, просто, словно бы я сейчас была счастливой женой и молодой мамой на плановой консультации, а у меня в душе все разом переворачивается...

Они скажут ему сейчас, когда можно...

Все произойдет накануне его свадьбы с другой...

Почему-то я не сомневаюсь, что ждать он не будет...

Специально...

Утолит свой голод со мной, а потом коснется нового ненадкусанного

плода... Она будет желанной, как все еще не испробованное, молодой и нерожавшей...

Почему от этой мысли мне больно?

Выкинь лишнее из головы, Аня.

Тебе нужно справиться с этим кошмаром.

Любовница так любовница, если другого выхода быть рядом с сыном нет...

А пока его нет, черт побери! Рамазану Илиеву не переходят дорогу, не перечат, не воюют с ним, если в руках ничего нет: не то, чтобы козырей- даже шестерок…

- Я подобрала для Вас оптимальный вариант контрацепции,- продолжает беззаботно вещать доктор, уже из-за стола, внося какие-то записи в карточку, пока я одеваюсь в гардеробной. - Это мягкие гормоны, которые никак не навредят ни вашему ГВ, ни в целом восстановлению. Мне было сказано, что другие виды контрацепции, то есть механические варианты, следует исключить...

Не могу не усмехнуться про себя.

Рамазан никогда не признавал секс «в скафандре», как он всегда это описывал презрительно и даже брезгливо. Но обычно контролировал себя. Мы ведь обсуждали и не раз, что пока не готовы к тому, чтобы становиться родителями.

Он успевал, всегда успевал. В самые опасные дни в цикле мы все-таки не рисковали и использовали защиту, а вот в тот день он не церемонился...

Кто знает, может быть, он сделал это нарочно...

Снова и снова за сегодня возвращаюсь в воспоминания прошлого год назад...

Я в отчаянии, завтра последний день, когда нам надо явиться в ЗАГС, чтобы наш брак расторгли. Паспорта на руках у меня нет. Но я знаю, где он...

В его сейфе в кабинете. Место, которое мне знакомо как свои пять пальцев.

Мы провели тут не один час. Когда он засиживался по делам, а мне было слишком грустно без него в холодной постели, я приходила и мир вокруг сразу загорался огнем нашей страсти. Это было жарко, феерично, сильно, дико и искренне…

Иногда даже наша горячая любовь требовала штиля. Когда между нами была идиллия, он любил сажать меня к себе на колени и рассказывать что-то интересное. Гладил, целовал, перебирал волосы. Говорил, это его форма отдыха и медитации. Мы могли часами вот так сидеть и смотреть в огромное окно в пол- на кружащие снежинки, опадающую листву, слушать шепот дождя или наслаждаться летим закатом...

С ним каждое время года было особенным и запоминающимся... И хотя в нашей жизни их было всего пять- пряное лето, которое тут же сменилось нашей осенней свадьбой и годом семейной жизни, я помнила каждый миг вот так, в объятиях. В настоящей любви, пусть и совсем не совершенной...

Это теплые воспоминания, по-правильному женские. И он никогда не отнимет их у меня, даже если будет сейчас со мной самым жестоким человеком на свете.

Даже из-за того, что так вероломно предал как мужчина…

Просто потому, что тогда мы и правда друг друга любили.

Просто потому, что тогда между нами все было искренне и только для двоих.

И да, спокойно не было никогда, но как-то получалось находить общий язык, сглаживать, слышать друг друга после диких криков, битой посуды и хлопаний дверями...

Я все была готова ему простить кроме измены...

Но другую не простила.

Другая убила во мне любовь к нему.

Никогда.

Ни за что...

Рамазан Илиев больше никогда не получит моего сердца... Никогда...

Сколько бы ни заявлял свои права собственника на мое тело.

Это всего лишь оболочка.

Главное- что внутри.

Сейчас, обнимая своего сыночка, я понимаю это, как никогда...

Перед глазами до сих пор тот ворох сообщений с анонимного номера…

«Ты, русская дура, думала, он и правда тобой будет долго увлечен? Посмотри, с кем он прекрасно проводит время, пока ты сидишь и ждешь его дома, овца»…

Десятки фотографий На ней красивая, высокая, породистая, под стать ему, брюнетка с белоснежной улыбкой. Она не забита. Одета шикарно. Они в ресторане, на прогулке, в какой-то домашней атмосфере, она на лошади… И он рядом- такой расслабленный, совсем не испытывающий вины и сомнений.. Я бы могла претвориться и оправдать эти фото тем, что они были до меня, но нет… Слишком много на них наводящего о том, что они из моего кошмарного настоящего…

Номер женского журнала, торчащий из ее сумки, золотая осень, какой не было лет десять, а в этом году вот была, его новая машина, купленная месяц назад…