Развод с Драконом. Новая жизнь

1.1

— Виновна! — голос судьи резанул по натянутым до предела нервам.

Тяжёлый, спёртый воздух давил на плечи и, казалось, я тону в гуле осуждающих шепотков, доносящихся со всех сторон. Полукруглая площадь была забита до отказа. Именно этого он и хотел.

Мой муж.

Мой любимый.

Мой истинный.

Позорное зрелище, срежиссированное холодной рукой, чтобы мое унижение стало достоянием каждого зеваки в этом проклятом городе.

Он стоял напротив, на другом конце судилища. Высокий, несокрушимый. Чёрные как смоль волосы падали на высокий лоб, а суровые, жёсткие черты лица казались вылепленными из камня.

Но всё это меркло перед его глазами. Два тёмных, обжигающих угля, впившихся в меня взглядом, который не спрашивал, а утверждал. Не судил, а уже вынес приговор. Задолго до того, как судья вообще открыл рот.

Мир сузился до этого пространства между нами, до гула крови в ушах и жара его взгляда на моей коже.

— Виновна, и развод вступает в силу немедленно, — пророкотал судья, ставя жирную точку.

“Виновна” — пронеслось в мозгу, который за эту неделю превратился в склизкий студень. — “Виновна в том, что не смогла родить дракону наследника. Воистину, худшего преступления в этом мире не сыскать”.

Жалкий сарказм, конечно. Но в мире, где превыше всего ценится мощь рода, это был смертный приговор. Драконы чтут силу. Силу рода, силу имени, силу будущего. Она — это неразрывная цепь наследия.

А я? Я оказалась бракованным звеном. Ржавым и бесполезным.

Вышла замуж за дракона — будь добра соответствовать. Их законы высечены не на пергаменте, а в самой их жгучей крови. И главный закон гласит: “Всё, что не делает род сильнее, должно быть уничтожено”.

Слабость, сострадание… бесплодие.

Всё это — мусор, который нужно вымести, чтобы не мешал сиять величию дома.

Я тоже мусор. Теперь уже.

— Командующий Дариан Легард, остались ли у вас вопросы?

— Нет, — лязгнул металл его голоса. Голоса моего мужа. Уже бывшего.

“У меня есть! Есть вопросы!” — вопило всё внутри. — “Провалитесь вы все в Пекло!”

Хотелось кричать до хрипоты, биться о стены, вцепиться пальцами в собственные волосы и рвать их, рвать...

Но меня никто не спросил.

Чего собственно хочу я? А хочу я лишь одного — проснуться. Понять, что вся эта кошмарная неделя — лишь дурной, липкий сон. Чтобы всё стало, как прежде.

Повинуясь слепому, животному инстинкту, я подняла руку. Там, где прежде вилась изящная руновязь, которой я так гордилась, теперь багровел уродливый, рваный шрам. Моя метка истинности.

Выжжена.

Стёрта.

Уничтожена.

1.2

Даже сейчас страшно вспомнить тот день. День, с которого всё и началось.

Летний сад, утопающий в полуденном зное. Тяжёлые, пахнущие мёдом и солнцем розы.

Я гуляла. Касалась бархатных лепестков, слушала, как поют птица, а потом… Потом воздух сгустился. Точно невидимая рука плеснула в мир расплавленного стекла.

Жужжание насекомых утонуло в вязкой тишине, ароматы цветов стали приторными, удушающими. Голову сдавил ледяной обруч, и мир поплыл, теряя краски и чёткость.

Мне стало плохо. Не просто дурно — это было глубинное, нутряное ощущение неправильности, словно всё моё существо восстало против само́й себя.

Я хотела позвать на помощь, но из горла вырвался лишь тихий, сухой кашель.

И тут запястье левой руки пронзила боль.

Не просто боль — ослепительная, испепеляющая агония. Словно клеймо из раскалённого добела металла впилось в мою плоть, выпаривая кровь, сжигая сухожилия, добираясь до самой кости.

Я увидела, как тонкая, изящная вязь вспыхнула и почернела.

Запахло палёным… моей собственной кожей.

Крик застрял в лёгких. Перед глазами полыхнуло багровым, и последнее, что я почувствовала — это как земля с безразличной жёсткостью ударила меня в висок.

Не знаю, сколько я пролежала в беспамятстве — мгновение или вечность.

Возвращение было медленным, мучительным.

Сначала вернулся запах — острая нота раздавленной под щекой мяты и сырой земли. Затем — ощущение липкой влаги в волосах и ноющей боли во всём теле.

Я с трудом разлепила веки. Безжалостно-яркое солнце заслонял силуэт. Силуэт человека.

Дариан.

Моё сердце совершило отчаянный, болезненный кульбит.

Он здесь! Он нашёл меня! Сейчас мой дракон подхватит меня на руки, прижмёт к своей могучей груди, и весь этот кошмар закончится.

Я ждала, что он бросится ко мне.

Но Дариан не двинулся с места. Его лицо было каменной, непроницаемой маской. Ни один мускул не дрогнул. Ни тени беспокойства, ни проблеска сочувствия. Только суровая, ледяная сосредоточенность, которую я видела лишь однажды — на военном совете, когда Дариан отдавал приказ о полномасштабном наступлении.

Он застыл всего в нескольких шагах — высокая, несокрушимая фигура, ледяной монумент. И тупо смотрел, как я мучаюсь.

— Все кончено, Вивиен, — холодно процедил он. — Наша связь… Видимо, она была ошибкой.

— Великий Дракон не ошибается, — едва слышно выдохнула я, сама не понимая, сорвались ли эти слова с губ или так и остались беззвучным криком в сознании.

— Ты слаба. И жалка, — проговорил он. — Тебе не место в доме Легард.

В тот миг в цветущем саду умерла не только наша любовь. Умерла я сама. Осталась лишь пустая, звенящая оболочка.

1.3

Великий Дрaкон не просто просчитался на мой счёт — он зло посмеялся надо мной. Ибо бог, которому молятся драконы, был ещё безжалостней своих созданий.

Меня выдернул из оцепенения змеиный шёпот, волной прокатившийся по залу

“Стыд-то какой…”

“Немыслимо…”

“Уж не подделала ли эта девка метку истинности?”

Зал потонул в гуле голосов, жалящих, как рой ос.

По коже, там, где раньше горели руны, пробежал ледяной ожог. Словно на живую рану сыпанули соль и битое стекло.

Я в отчаянии метнула взгляд на Дариана.

Скажи им!

Кричала я безмолвно.

Скажи, что это не так! Что ты сам почувствовал нашу связь, что сам нашёл меня, что это не было ложью! Вспомни, как ты стоял на коленях перед своим грозным богом. Как вымаливал у моего отца разрешения взять меня в жены! Скажи... Ну же!

— Лишить имени и всех привилегий, дарованных браком! — вновь ударил голос судьи.

Двое стражников в гербовых накидках дома Легард, которых ещё неделю назад могли казнить, всего лишь за один косой взгляд в мою сторону, двинулись ко мне.

Я знала, что будет дальше.

Ритуал.

Последний акт унижения.

Грубые пальцы впились в нежный шёлк моего платья у самого ворота. Раздался омерзительный треск рвущейся ткани. Другой стражник сдёрнул с моего пальца золотой обручальный перстень и отнёс его своему хозяину, не забыв угодливо поклониться.

Это было не просто унижение. С меня сдирали не одежду — с меня сдирали мою суть, моё прошлое, моё достоинство. Я осталась стоять в одной тонкой сорочке под прицелом сотен злорадных глаз.

— Прекрасно! — в голосе судьи прозвучало неприкрытое торжество. — Перед людьми и перед богами, брак Командующего Дариана из дома Легард и Вивиен из дома Линд аннулирован! Слушание объявляется закрытым. Всем покинуть помещение!

Зал мгновенно наполнился гулом голосов и шипением пересудов о моём позоре, громких, ничем не сдерживаемых. Но я оглохла к ним. Глаза смотрели только в одну точку. Туда, где всё ещё стоял Дариан. Мы сверлили друг друга взглядами.

Из меня рвалась беззвучная мольба. В нём застыла ледяная, преступная непоколебимость.

— Разве ты не любил меня? — это были первые слова, что я сказала ему за все мучительные часы этого судилища.

До этого с моих губ срывались лишь механические “да” и “нет” в ответ на вопросы судьи. Словно сломанная заводная кукла, обречённая повторять одно и то же.

— Дариан…

Едва слышный шёпот. Но я знала — он услышит. Драконий слух не знает преград.