Развод с генералом драконов

1. Развод

Мелинда.

К вечеру ливень заряжает ещё сильнее. За окном сплошная серая завеса потоков воды. Подъездная дорога к родовому замку Сторм напоминает болото. Капли дождя барабанят по карнизу.

Стою в своей комнате на втором этаже у окна. Глаза уже болят от напряжённого всматривания в серую хлябь. Передёргиваю плечами от холода. Розовое муслиновое платье совсем не греет и не защищает от сквозняков из окна. Но свекровь настояла, чтобы я надела именно его.

Три долгих года длились жестокие сражения Империи под предводительством генерала Сторма с армией четырёх королевств на юге.

Три долгих года я не видела мужа. С нетерпением ждала редких писем, больше похожих на сухие боевые сводки. Правда, последний год и их не стало. Но это и неудивительно: у генерала множество важных и срочных дел! Чувство постоянной опасности вряд ли располагает к длинным любовным посланиям.

Поверить не могу, что сегодня, наконец, увижу ЕГО!

Распределяю по плечам и шее светлые вьющиеся волосы. Постукиваю пальчиками по подоконнику, кусаю губы. Ну, вот и ночь на подходе. Из-за плотных сизых туч стемнело рано.

Шансов, что Рэйвен прибудет сегодня, всё меньше. Уже собираюсь отойти от окна, как вдруг замечаю движение внизу. Подаюсь всем телом к холодному стеклу, щурюсь, всматриваясь вниз. Оконное стекло мигом запотевает от моего горячего дыхания. Раздражённо стираю влагу с окна. Сердечко сначала подскакивает к самому горлу, а потом ухает вниз.

Эту высокую фигуру, уверенные движения и твёрдую поступь я узнаю из тысячи, сколько бы лет ни прошло! ОН всё-таки приехал!

Рэйвен в чёрном дорожном плаще с наброшенным на лицо капюшоном передаёт поводья конюху и быстрым шагом направляется к замку.

Я двумя руками держусь за грудь, где под тонкой, покрытой мурашками кожей, колотится сердце. Сколько раз за три года я представляла себе эту встречу, ждала её, предвкушала? А сейчас, когда муж, наконец, здесь, я как трусиха боюсь к нему спуститься. Но всё-таки иду к двери. Внутри растёт странное предчувствие, что эту нашу встречу я запомню надолго.

Ещё только спускаюсь по ступеням, а уже чувствую ЕГО присутствие. Словно незримая нить натянулась и ведёт меня за собой через пространство и стены. ОН повсюду вокруг. В каждом моём вдохе, каждом звуке, каждом движении. Все мои мысли о нём.

Застываю в дверях гостиной, прислонившись плечом к проёму и просто смотрю. Любуюсь открывшейся картиной.

Рэйвен присел перед камином и ворошит кочергой потрескивающие поленья. Приятно пахнет костром.

Госпожа Сторм в строгом чёрном платье и тугим пучком волос на затылке восседает в кресле, выпрямив спину. Они о чём-то негромко переговариваются.

Свекровь поворачивает голову и замечает меня. Уголки её губ привычно кривятся:

– А вот и она, дорогой!

Замечаю, как напрягаются плечи Рэйвена. Он пристраивает кочергу к стене и встаёт. Оборачивается и я чуть пошатываюсь под его взглядом. Равнодушным, холодным и чужим.

Опускаю глаза. Прохожу вперёд в полном молчании.

Склоняюсь в почтительном поклоне, приветствую мужа, как и подобает покорной жене. А в голове в это время вертится вопрос: Рэйвен не рад меня видеть? Показалось? Или нет?

Выпрямляюсь и от растерянности не знаю, куда деть руки. Сплетаю пальцы перед собой.

Взгляд дракона блуждает по мне неспешно, задерживается на груди, которая в поклоне едва не выскочила из откровенного лифа. Но за лазурью ледяных радужек читается лишь какой-то отстранённо-оценивающий интерес, как к кобыле на ярмарке или сочной бараньей ноге.

Окончательно перестаю понимать, что происходит. Три года прошло, но всё равно…

Сейчас передо мной как будто незнакомец. И хочется броситься из этой комнаты прочь, а не ему на шею.

На Рэйвене синий военный мундир с генеральскими погонами и кожаной портупеёй через плечо. Он ещё не успел снять оружие.

– Так что ты хотел сказать нам обеим, дорогой? – голос свекрови, обращённый к сыну, так и сочится мёдом.

Продолжая жадно рассматривать меня и даже не повернув головы, Рэйвен сухо бросает матери:

– Позже.

– И правда, давайте поужинаем, а разговоры подождут, – улыбается та и встаёт, заискивающе глядя на сына. – Тогда я прикажу накрывать на стол?

– Сначала хочу помыться с дороги, – дракон, наконец-то, перестаёт меня рассматривать.

– Разумеется, дорогой, как угодно, – легко соглашается свекровь и наклоняется к серебристому колокольчику на чайном столике, чтобы позвать слуг. – Ванна готова. Уна тебя проводит.

– Нет!

Худая рука госпожи Сторм вздрагивает, вызывая в колокольчике жалобное дзиньканье, и чуть не роняет его. Мои щёки и грудь вновь обжигает студёной лазурью:

– Жена проводит меня. Идём, Мелинда.

Огромная бронзовая ванна в покоях Рэйвена наполнена почти до краёв. От молочно-белой воды с ароматами можжевельника и хвои идёт пар.

Убедившись, что вода нужной температуры и что есть всё необходимое, от бруска душистого мыла до стопки белоснежных простыней, я разворачиваюсь было, чтобы уйти, как вдруг сзади на шее смыкается горячая ладонь дракона:

2. Почему?

Мелинда.

Прозвучавшие в тишине спальни слова бьют наотмашь. Грудь словно железным обручем сдавливает. Я хочу сделать глубокий вдох и не могу.

– Почему? – рвётся из самого нутра хриплым вопросом.

Мозг ещё отказывается принимать случившееся, но сердце уже бьётся в агонии, потому что чувствует: дракон не лжёт.

Как же так?

Я ведь была хорошей, примерной женой! Всегда делала так, как сказали! Слушалась родителей, а потом – мужа! Не путалась с соседскими лордами, никуда не сбегала, не делала мозг! Помогала по замку! Уважала свекровь! Слова грубого не сказала! За что он со мной так?

Задерживаю дыхание, стискиваю на груди покрывало до побелевших костяшек пальцев. Жёсткий сухой хлопок болезненно тянет нежную кожу вокруг ногтей. Я хочу этой боли.

– Потому что ей понадобилась всего пара недель, чтобы сделать то, с чем ты и за четыре года не справилась, – пожимает плечами муж. – Она родит мне сильных сыновей-драконов. Ты ведь не смогла.

– Как ты можешь, Рэйв? – шепчу поражённо. – Тебя же три года не было!

– А на хрена мне таскаться через всю империю к пустоцвету? Просто потрахаться я и в лагере могу.

– Ох! – захлёбываюсь от обиды и злости.

Резкими рваными движениями заматываюсь в покрывало, сердито шлёпаю ногами по холодному полу. Никогда в жизни со мной не случалось ничего подобного. Наверное, поэтому я сейчас веду себя так, как никогда не вела.

Стоя возле окна, Рэйвен одёргивает манжеты свежей рубашки.

Останавливаюсь сбоку от него, презрительно кривлю губы и задираю подбородок:

– Правда? – выплёвываю ядовито. – Что же сейчас не потрахался? В своём лагере?

Меня трясёт от возмущения и незаслуженной обиды. Дракон, напротив, невозмутим. невольно любуюсь его чётким профилем. Ровным прямым носом с горбинкой, волевым подбородком, тонким шрамом над бровью. Рэйвен лениво поворачивает голову, скользит по мне ничего не выражающим взглядом.

Шторм в лазурных глазах давно утих. Сейчас он смотрит на меня как обычно. Как всегда до этого… смотрел. Вот только раньше я не знала, как бывает иначе, поэтому не видела разницы. А сейчас вижу.

– Потому что беременных трогать нельзя, цветочек. А тебя можно. В любом случае, не слишком обольщайся. У меня так долго не было женщины, что разложил бы любую.

Думала, на мне уже живого места не осталось, чтобы ранить, но ему это вновь удаётся. Ещё и это пренебрежительное прозвище с двойным подтекстом!

Поразительно, как же долго я обманывалась на его счёт! И прозрение обходится слишком дорогой ценой:

– Ты отвратителен, Рэйвен Сторм, – проговариваю твёрдо, перехватывая поудобнее края покрывала, в которое кутаюсь. Не позволяю себе расплакаться, только не сейчас. – Я думала, ты не такой… а ты…

– Я хуже. Намного хуже, чем ты можешь представить в самых страшных своих кошмарах, цветочек.

– ХВАТИТ!! Так меня называть!

В следующую секунду дракон вскидывает руку и, прежде чем я успеваю среагировать, прихватывает меня за волосы на затылке, дёргает грубо на себя и вверх, встряхивая как нашкодившего котёнка.

Я вынуждена привстать на цыпочки, но едва ли это спасает! Долго сдерживаемые слёзы всё-таки брызгают из глаз и катятся по щекам крупными градинами.

Цепляюсь за его руку, пытаясь хотя бы немного ослабить хватку. Впиваюсь в неё ногтями, царапаю, но ему хоть бы что. С таким же успехом я могла бы скребсти гранит.

Лицо Рэйвена приближается. На острых скулах играют желваки, рот искривлён в хищном оскале:

– Ещё раз, – обдаёт мои глаза горячим дыханием, – посмеешь открыть на меня рот, я найду, чем его занять напоследок. Вряд ли такому праведному цветочку как ты, это понравится. Так что не буди во мне зверя, Мелинда. По-ня-ла?

Пытаюсь пошевелиться, и не могу. Рэйвен нависает надо мной, давя древней мощной силой. Я словно пылинка перед разрушительной Бездной, которая в одно касание может разнести меня в щепки.

И ничто его не остановит. Я теперь бесполезна для него. Даже не жена, получается, так?

Светлейший! Дай же мне сил не сломаться и выстоять сейчас! Один, два, три… десять. Рэйвен упёрто ждёт ответа. Успокаиваюсь. Пусть им подавится, только оставит меня в покое!

– Да! – цежу сквозь зубы. – Пусти! Мне больно!

Но дракон не спешит выполнить просьбу. Что-то отвлекает его. Заставляет опустить взгляд вниз, и я с ужасом замечаю, как в ледяной лазури радужек снова занимается шторм. Что за…

Светлейший! Покрывало, которое я держала на груди, теперь лежит у моих ног белым сугробом. Пока я драла ногтями руку дракона, пытаясь спасти бедные волосы, позабыла обо всём от раздирающей затылок боли! И вот теперь стою в чём мать родила, голая и беззащитная.

И мне не нравится взгляд Рэйвена, совсем не нравится.

Обхватываю себя за плечи, чтобы хоть немного закрыться. Опускаю голову. Избегаю смотреть в глаза дракону, чтобы, не дай Светлейший, он не воспринял это как вызов. И не решил ещё разочек потрепать свою игрушку, указав ей её место.

3. Далеко собралась?

Мелинда.

Справа и слева темно и тихо, только луна льёт холодный серо-голубой свет в окно в конце коридора. Дверь в спальню свекрови плотно прикрыта, свет в её комнате погашен, что и неудивительно. Госпожа Сторм никогда не жаловалась на сон и крепко ругалась на домашних за перерасход свечей в ночное время.

Сегодня эта её привычка мне только на руку.

Глаза привыкли к темноте, и я решаю не зажигать на ладони светящийся шар, чтобы не привлекать лишнее внимание и не расходовать силы, которые мне ещё понадобятся, ведь впереди длинный путь, и кто знает, что меня на нём ждёт.

Спальня Рэйвена в противоположном крыле, и это тоже не может не радовать. Сжимаю холодными пальцами гладкие лакированные перилла, чуть медлю перед верхней ступенькой, прислушиваясь. Я сейчас – оголённый нерв, перетянутая струна, выпустивший колючки ёж.

Рэйвен не остановится ни перед чем, чтобы убрать меня с дороги. Я верила ему, и жестоко ошиблась. Пути Светлейшего неисповедимы, и тот, кто должен был стать моим защитником, стал палачом. Вот только дракон не учёл одного: у любой покорности есть предел. И я кто угодно, но не овца, которая послушно пойдёт на заклание. Мы ещё посмотрим, Рэйвен Сторм, кто из нас двоих окажется на коленях!

Странная мысль. Как будто я собираюсь ему мстить? Но я не собираюсь. Просто хочу унести ноги, вот и всё. А то, как и с кем Рэйвен будет жить потом – его личное дело, которое больше никак меня не касается!

Перед мысленным взором отчётливо встают лазурные ледяные глаза. Досадливо тру саднящий след на шее, который тут же начинает пощипывать. Интересно, с той, другой, Рэйвен так же груб?

Вот уж вряд ли – пищит противный голосочек в голове. Ведь она, в отличие от меня, особенная!

Целительство лишь один из множества талантов этой удивительной женщины. Я многим обязан ей.

Всё меняется, когда он говорит о НЕЙ! В интонациях появляется бархатистая нежность, лёд в глазах тает, и даже хищные черты лица дракона как будто становятся мягче. Нет, её он явно не хватает за волосы и не швыряет на кровать лицом в подушку, чтобы грубо брать сзади.

Разве не должно быть наоборот, Светлейший? Я – законная жена, которой давали клятву, а ЕЁ он не пойми где подобрал! Так почему он со мной ведёт себя как со шлюхой, а с неё готов пылинки сдувать? Ответ на поверхности…

Она родит мне сильных сыновей-драконов. Ты ведь не смогла.

Ничто! Не должно расстраивать женщину, которая носит моего сына-дракона.

Ногти впиваются в гладкое дерево, зубы сводит до скрипа. Внутри разливается больнючий яд. Ревность…

ВСЁ! Должно было быть иначе!

Почему? Почему всё перевернулось с ног на голову? Чем я прогневила небеса?

Под ногами громко скрипит ступенька.

Шиплю сквозь зубы и замираю на месте.

Срань небесная! Проклятый Рэйвен! Задумалась и забыла про это коварное место на лестнице!

Кровь полыхающей лавой несётся по жилам. Сердце набатом стучит в ушах. Кусаю щёку до металлического привкуса во рту. Часто и рвано дышу, но… ничего не происходит.

Поднимаю глаза к тёмному потолку: слава Светлейшему и небесным хранителям!

Бесшумно, как тень, сбегаю вниз, едва касаясь носочками пола. Налево по коридору, к запасному выходу для слуг. Ммм, дверь ожидаемо заперта на ключ, поэтому придётся воспользоваться простейшим отпирающим заклинанием. Накрываю замочную скважину ладонью и шепчу:

– Апертум!

Раздаётся тихий щелчок, в лицо ударяет влажный ночной воздух, смешанный с запахами мокрой почвы и прелой листвы. Дождь закончился, небо звёздное, ярко светит луна, будто сама природа на моей стороне.

Набрасываю капюшон на голову. Тихо прикрываю за собой дверь. Держусь поближе к замку, чтобы оставаться в тени, перебежками пробираюсь на конюшню.

Слева от входа нащупываю переносной фонарь, подкручиваю его, добиваясь тусклого света. Пробираюсь к знакомому стойлу, отпираю металлическую задвижку:

– Веста, это я, – шепчу в ответ на тревожное ржание, – тшшш, девочка моя!

Глажу светло-серую лошадку по шелковистой холке, успокаивая и давая проснуться как следует и принюхаться к себе, но времени мало, каждая минута на счету:

– Как насчёт ночной прогулки? Ты же любишь кататься, правда? Давай, мы будем тебя седлать.

Пристраиваю фонарь на пол, присыпанный сеном. Веста нервно перебирает копытами, пока я водружаю на неё тяжёлое седло, затягиваю подпругу, проверяю стремена и поводья. Стараюсь действовать как можно быстрее, но всё равно кажется, что копаюсь непозволительно долго, каждая минута по ощущениям тянется, будто час.

Наконец, всё готово.

– Вот так, моя девочка! Умница ты моя! – нащупываю в сумке и протягиваю на ладони красное яблоко.

Влажные шершавые губы лошадки находят его. Пока Веста хрустит угощением, глажу её по морде, прислонившись к ней лбом. Вдыхаю запах сена, лежащего под ногами и в углу мягкой охапкой, и овса. То, что я задумала – немыслимо и опасно, но это единственный способ, другого нет и не будет. Что-то мне подсказывает, что в дороге до Обители за мной бы смотрели в оба. Кроме того, в незнакомой обстановке действовать явно сложнее, чем здесь, в уже привычных местах.

4. По-другому

Мелинда.

Рэйвен…

Уверенно входит. На нём синий военный мундир. При виде дракона горло сжимается, стискиваю пальцы в кулак, чтобы скрыть дрожь.

Наши взгляды встречаются в отражении, и меня словно вжимает в кресло неведомой силой.

– Оставь нас! – приказывает Уне, едва взглянув на неё.

Зачем? Что ещё ему нужно? Стискиваю пальцами край туалетного столика, когда за Уной закрывается дверь. Смотрю в отражение зеркала, на то, как медленно и неотвратимо дракон приближается ко мне со спины.

Шаг, ещё, ещё.

Тонкий шлейф железа, дыма и терпкого мужского одеколона окутывает облаком. Когда-то я любила этот его запах, такой родной и знакомый.

Его большие руки ложатся на спинку моего кресла. Дерево жалобно скрипит, когда дракон подаётся вперёд, оказываясь вплотную ко мне:

– Готова?

Лазурные глаза смотрят цепко, и в то же время словно сквозь меня.

Смотрю на деревянный гребень, лежащий на столе:

– Угу, – киваю и сжимаю гребень в пальцах, чтобы чем-то занять руки.

Задерживаю дыхание, когда Рэйвен сильнее подаётся вперёд, небрежным жестом, одну за другой раскрывает несколько моих шкатулок с ожерельями и серьгами, которые ОН мне дарил.

– Почему это здесь? – в голосе неподдельное удивление.

Уна предлагала упаковать драгоценности, но я отказалась. Забрала только лишь то, что привезла с собой: золотую цепочку с солнцем – символом Светлейшего, которая на мне с рождения, да несколько серёжек и браслетов из нефрита и янтаря.

Пожимаю плечами:

– Это драгоценности леди Сторм. Я больше не она, так что…

– Я дарил их ТЕБЕ! Значит, они твои! – отрезает Рэйвен. – Заберёшь с собой. Не обсуждается.

Светлейший, да они же стоят целое состояние! Я вовсе не планировала тащить их с собой через всю страну в тряском дилижансе! На первое время мне вполне хватит скопленных денег из запаса. А такие ценности всё равно не сдать в первом попавшемся ломбарде – это будет явный след!

Но ведь так не скажешь! Поэтому вслух говорю другое:

– Зачем они мне в монастыре?

Дракон с шумом втягивает воздух, словно я сморозила глупость, и он мысленно призывает себя к терпению:

– Даже как-то не по себе выпускать тебя в большой и жестокий мир, цветочек.

Так не выпускай! Хочется крикнуть, но я молчу. Он всё решил. А генерал Сторм явно не из тех, кто легко меняет решения. Последующие слова Рэйвена подтверждают мои догадки.

– Но я должен думать о продолжении рода, – он смотрит в сторону как-то слишком спокойно и даже задумчиво. – Годами ждать наследника непозволительная роскошь для меня.

Наверное, это наш с ним последний разговор. А раз так, то не мешало бы прояснить для себя кое-какие моменты. Уже даже без эмоций, а просто для понимания причин того звездеца, что случился в моей жизни.

– Ты её любишь? – получается как-то тихо и хрипло. – Аах! – выпрямляю спину, когда пальцы дракона вдруг сжимают моё плечо.

– Она родит мне сильных сыновей. Мало кому под силу зачать и выносить дракона. Это весьма ценное качество в женщине.

Всё так. Ребёнок-дракон требует много энергии. Забеременеть – не самое сложное, хотя и это удаётся не всем. Куда сложнее выносить и родить. Если магический резерв матери слаб, зверь буквально выпивает её изнутри, а остатки жизненных сил забирает при родах. Единицам удаётся родить одного, а тем более нескольких сыновей-драконов.

Вероятно, новая жена Рэйвена очень сильная магичка с большим целительским даром. И это куда важнее, чем какая-то там любовь. Поэтому он так о ней печётся? Или всё-таки по-настоящему любит?

Рэйвен убирает руку во внутренний карман камзола. Достаёт свёрнутый трубочкой лист пергамента, перехваченный алой лентой. Кладёт его на столик передо мной. Пододвигает с края стола чернильницу, обмакивает в неё перо, после чего вставляет его в мои пальцы.

Внимательно наблюдаю за всеми этими приготовлениями:

– Что это?

– Прошение уйти в монастырь на имя императора. Тебе нужно просто подписать.

– Вот как? – улыбаюсь. Ловлю в отражении спокойный и строгий взгляд дракона. Вращаю в пальцах перо. – А если не подпишу?

Лицо Рэйвена остаётся непроницаемым:

– Подпишешь.

Это не угроза, лишь спокойная констатация факта.

Усмехаюсь уголками губ. Беру плотный шероховатый пергамент в руки, пробегаюсь глазами. Ставлю подпись. Вот и всё. Можно сказать, теперь официально разведены.

Рэйвен молча забирает лист. Скручивает его и прячет в карман.

– Ещё кое-что, Мелинда.

Вопросительно смотрю на него.

– Фамильный перстень, – показывает подбородком на мою руку. – Верни его.

Смотрю на свою руку, покоящуюся на коленях. Единственное украшение на безымянном пальце – изящный перстень из зачарованного серебра с чёрным агатом. Камень переливается, играя гранями. Считается, что он оберегает женщин рода Сторм от опасностей и несчастий. Рэйвен надел его мне во время брачной церемонии. С тех пор я его не снимала.

5. Каратель

Мелинда.

Прохаживаюсь вокруг экипажа. Разминаю шею и тело, затёкшее от долгой дороги. Жую хлеб вприкуску с вяленым мясом. Неподалёку под деревом переговариваются стражники.

Двое из них склонились над сумкой с провизией, один отлучился по нужде, громко оповестив об этом. Последний повёл лошадей на водопой.

Обхожу экипаж так, чтобы он разделял меня и моих спутников. Задираю голову. Небо голубое-голубое. Солнце стоит высоко в зените. Стучит дятел. Прыгает с ветки на ветку белка. Пахнет сосновыми шишками, смолой и грибами. Под ногами мнутся сухие иголки.

Задумчиво всматриваюсь в ровный ряд вековых сосен. Интересно, если я сейчас брошусь прочь, то далеко убегу, пока меня хватятся? И даже если это получится, то каковы мои шансы выжить в одиночку в лесу? Мы достаточно удалились от дома, и эту местность я уже не знаю. А бездумно рисковать – стоит ли?

Напрягаю слух и прищуриваюсь, когда улавливаю впереди странный шум, а в следующий миг на меня из-за деревьев выскакивает девушка, повисает на моих плечах и горячо шепчет:

– Спасите! Умоляю! Вопрос жизни и смерти!

Она судорожно сжимает мои плечи и умоляюще смотрит в глаза. На её лице застыл первобытный ужас. Светлые волосы спутаны, из них торчат листики и травинки. Щёки перепачканы, руки исцарапаны в кровь, на ней белое свадебное платье, явно дорогущее, хотя порядком потрёпанное и местами порванное.

– Э-э-э…

Пока я пытаюсь уложить всё увиденное в голове, в глубине леса слышится топот копыт.

– Миледи? – из-за экипажа доносится тяжёлая поступь кого-то из моих стражников.

Незнакомка протискивается мимо меня и ловко забирается в экипаж. Едва белоснежный подол скрывается за дверцей, из-за деревьев показывается вооружённый отряд из шести всадников.

Тот, что возглавляет его, натягивает поводья. Его огромный чёрный конь встаёт на дыбы, размахивая копытами.

– Миледи, назад! – двое моих сопровождающих бросаются всадникам наперерез, оттесняя меня к экипажу.

Лязгают извлекаемые из ножен мечи, но в следующий миг мои защитники опускаются на одно колено и склоняют голову:

– Господин Верховный каратель!

Что?

Вскидываю голову и обмираю. Быть того не может. Хуже встречи не придумаешь!

Помимо генерала Сторма только один человек в империи способен внушать трепет и дрожь одним своим видом. И он сейчас передо мной. Верный пёс Императора, чьи руки по локоть в крови.

Серебристые длинные волосы развеваются на лёгком ветру. Янтарные глаза с вертикальным зрачком смотрят в самую душу, бесцеремонно копаются в ней, выворачивая наизнанку. На драконе чёрные доспехи и эмблема Ордена карателей – самого жестокого и беспощадного из всех когда-либо существовавших. Его задача – обеспечивать незыблемость императорской власти и устранять любые угрозы всеми доступными способами.

Несколько лет назад Императору было предсказано пасть от руки менталиста. С тех пор любой, чей дар – проникать в чужое сознание через гипноз, внушение или хождение в сны, подлежит истреблению. Пол, возраст, положение – значения не имеют. Каратели не щадят никого, ни младенцев, ни стариков, ни женщин.

Говорят, у Верховного уникальное чутьё и ему достаточно просто быть рядом, чтобы в целой толпе вычислить одного-единственного менталиста.

Возможно, я уже мысленно и так простилась с жизнью, а может, общение с другим монстром тому виной, но, в отличие от своих спутников, я не чувствую сейчас ни благоговения, ни страха, лишь скрытое раздражение и желание, чтобы Верховный поскорее убрался.

К тому же, в отличие от несчастных менталистов, мне скрывать нечего. Сплетаю пальцы и смотрю снизу вверх на карателя уверенно и прямо.

Дракон не считает нужным спешиться. Остаётся в седле. Смеряет скучающим взглядом меня, моих сопровождающих, задерживается на гербе экипажа. Излом серой брови дракона усиливается:

– Леди Сторм?

Фактически уже нет, но Верховному об этом знать не обязательно. Пусть-ка имя Рэйвена послужит мне напоследок щитом.

Склоняю голову в знак согласия. Раздаётся глухой звук: дракон спрыгивает на землю. Отбрасывает за спину плащ, слегка кланяется:

– Прошу прощения, если напугал, леди Сторм, – чеканит уверенно, глядя в упор на запертую дверцу экипажа, – мы ищем женщину. Длинные светлые волосы, белое платье.

Каратель переводит взгляд с дверцы на меня. Янтарные глаза с вертикальным зрачком вспарывают сознание, беспощадно кромсая ворох поверхностных мыслеобразов на пути к правде:

– Леди Сторм, вы её видели?

В повисшей тишине поворачиваю голову. Боковым зрением рассматриваю запертую дверцу кареты. Он – Верховный каратель, а эту девушку я впервые вижу, стоит ли лгать ради неё?

Но она выглядела такой напуганной и потерянной. Одна против всемогущего зверя. Совсем как я...

У нас с ней намного больше общего, чем кажется на первый взгляд, так, получается? Её, как и меня, гонят прочь. Меня – за то, что не смогла родить. Её – за то, что родилась не с тем даром.

6. Обитель

Мелинда, 5 лет спустя.

Коридор залит солнечным светом, льющимся через ряд полукруглых окон. Перехватываю поудобнее плетёную корзину, доверху наполненную красной лавандой, которая растёт только на южном склоне горы Архель, в изножье которой и расположена Обитель Светлейшего.

На мне простая серая ряса, голову скрывает белый платок – обычная одежда послушницы. Прутья корзины больно режут воспалённые ладони – никакие перчатки не спасают от сока из стеблей красной лаванды, поэтому желающих её собирать всегда мало. Но приходится. Из красной лаванды монахини готовят особую мазь. Только она бесследно излечивает огненную оспу. Секрет мази хранится в строжайшей тайне.

Ею лечат всех нуждающихся, но только здесь, в больнице при Обители. Монахини уверяют, что мазь утрачивает свои целебные свойства, если вынести её за пределы Обители. Я же подозреваю, что служительницы Светлейшего лукавят и не желают лишаться такого важного рычага влияния, а также обширных пожертвований от благодарных богатеньких пациентов.

Ставлю корзину на длинную деревянную лавку рядом с кабинетом настоятельницы.

– Сестра Мелинда! – ко мне тут же приближается Зарина в чёрной монашеской рясе и таком же платке. – А у вас неплохо получается!

Маленькие чёрные глазки Зарины жадно осматривают полную корзину, которую я принесла, после чего монахиня достаёт из фартука тетрадочку и делает в ней отметки, шурша карандашом.

– Благости, сестра Зарина! Благодарю за добрые слова! – отвечаю вслух, а про себя размышляю, какую пакость она задумала на этот раз.

Мясистый нос сестры Зарины морщится, когда она прищуривается, рассматривая меня, обнажая в улыбке-оскале неровные жёлтые зубы:

– Обязательно смажьте руки на ночь, – кивает на мои перебинтованные ладони. – Завтра придётся сходить на гору опять.

– Снова мне? – поднимаю брови.

Обычно за красной лавандой ходят пару раз в неделю, не чаще.

– Снова вам, – улыбка Зарины становится шире. – За компанию с подружкой. Завтра её очередь, а кроме вас с ней идти никто не рискнёт, сами понимаете…

Чтобы пресечь дальнейшие намёки, склоняю голову набок:

– Как скажете, сестра Зарина.

Мясистый нос монахини разглаживается:

– Благости, сестра Мелинда!

Дверь в кабинет настоятельницы распахивается. Поворачиваю голову и тут же бросаюсь туда:

– Дэллия! – придерживаю за локоть покачнувшуюся подругу, всматриваюсь в её бледное лицо и чернильно-синие глаза с медленно гаснущими в них золотистыми искрами.

После ментального перенапряжения они всегда такие. Нельзя, чтобы кто-то заметил!

– Сестра Дэээллия! – раздаётся тягучий скрипящий голос. – Вот так совпадение! Вы навещали настоятельницу! Опять! А я как раз вас ищу! Сестра Дэллия, ну же, взгляните на меня!

– Ой! Живот! – сгибаюсь пополам. – Прихватило! Как же больно! Сестра Дэллия, проводите меня до кельи!

Хватаюсь за локоть подруги и тяну её прочь, чувствуя спиной тяжёлый подозрительный взгляд.

Едва мы заворачиваем за угол, выпрямляюсь. Почти бежим с Дэллией вперёд, вниз по лестнице, снова прямо, поворот. Фух!

Мы одни в пустом переходе, соединяющем монастырь с сиротским приютом. Справа и слева никого. Дэллия прислоняется спиной к стене и закрывает глаза, а когда открывает их, они снова светло-фиалковые.

– Ты как? – касаюсь пальцами щеки подруги.

Губы Дэлли растягиваются в грустной улыбке:

– Одно и то же сознание с каждым разом подчинять всё сложнее, а мы воздействуем на настоятельницу Тирс уже пять лет. Сегодня я почти вычерпала резерв, в следующий раз его может не хватить, и тогда…

– Значит, следующего раза не будет! – шепчу горячо. – На нас и так уже косо смотрят! Никто не готовится стать монахиней пять лет! Никто не ходит пять лет в послушницах! Настоятельница дважды продлевала нам срок перед постригом! Третьего раза ждать нельзя. Зарина точно этого так не оставит!

– Эта змея снова вынюхивает! – Дэллия прислоняется затылком к стене, устало прикрывает глаза. – Я готова свалить отсюда, чтобы просто ЕЁ не видеть!

– Да, – отступаю назад и обхватываю себя ладонями за локти. – В последнее время она порядком меня утомила. Явно что-то замышляет. Вопрос не в том, осмелится ли донести на нас, а – когда.

Некоторое время молчим. За окнами слышен шорох метлы, скребущей брусчатку во внутреннем дворике. В соседнем крыле приоткрыта дверь в классную комнату, где сироты изучают основы Светлейшего писания, и оттуда долетает наставительный громогласный тон сестры Агаты и послушный гомон детей, повторяющих за ней.

– Это были самые спокойные пять лет за всю мою жизнь, – Дэллия поднимает веки, и её глаза блестят от слёз. – Но всему хорошему приходит конец.

– Любой конец это новое начало, – произношу тихо, но уверенно. – Поедем на юг, найдём уютную деревеньку, куда не заглядывают каратели, и обустроимся там. Никто нас не найдёт.

Встаю рядом с Дэллией. Окидываю взглядом стены, которые должны были стать тюрьмой, а стали крепостью, укрывшей от опасностей и бед.

7. Ходящая в сны

Мелинда.

Поздно ночью задёргиваю занавески в нашей с Дэллией келье. Две узкие твёрдые кровати вдоль стен, разделённые грубо сколоченной деревянной этажеркой, одной на двоих – вот и вся обстановка.

Добавляю несколько капель эфирного масла красной лаванды в толстую свечу в жестяной банке, дожидаюсь, пока фитиль займётся и келья начнёт наполняться сладко-терпким ароматом.

Красная лаванда облегчает боль. Именно этим запахом насквозь пропахла наша келья четыре с небольшим года назад во время тяжёлых родов.

Родить ребёнка дракона не каждой под силу, я почему-то верила, что справлюсь. Вот только ничего не получалось. Я несколько раз теряла сознание от дикой разрывающей боли, а ребёнок всё не шёл.

С каждым часом становилось лишь хуже. Шли вторые сутки схваток. Силы покидали, меня будто выпивали изнутри.

Я в очередной раз провалилась в беспамятство, бродила по грани небытия. Тогда и открылся запретный дар.

Блуждая во тьме среди звёзд, я вдруг очутилась в богато обставленной комнате.

***

Большую её часть занимала кровать со столбиками из тёмного дерева и балдахином из тяжёлой золотистой парчи. В глубине кровати на пышных подушках лежала женщина, судя по тонким рукам с прозрачной белой кожей, покоящимся на белом одеяле. Лицо было скрыто в тени, я его не видела, да и не стремилась рассмотреть.

Рядом с ней возвышался мужчина. Даже со спины я узнала и его, и этот голос, хотя и непривычно дрожащий, хриплый:

– Сын! Это мой сын!! – в надёжном кольце его ручищ покоился крохотный пищащий свёрток с младенцем.

Рэйвен радовался своему сыну от другой, а я умирала, понимая: у этого ребёнка будет всё – любящая семья, сытая жизнь, все возможности мира! А у моего малыша – лишь сиротский приют, да угощения прутьями от монахинь за непослушание.

Из горла вырвался хрип, Рэйвен обернулся, нахмурился, в пару шагов оказался рядом:

– ТЫ почему здесь?! – зарычал сквозь зубы, схватил меня за запястье и больно сжал.

– Прочь! – вырвала руку.

Не здесь я должна быть сейчас! Нельзя! Прочь!

***

Комната развеялась молочной дымкой и снова вернулась боль. Резко села на кровати, тяжело дыша.

– Мелинда? – в глазах Дэллии застыли слёзы и страх. Мы в нашей келье, за окном ночь, рядом простыни и таз с водой. – Что это?

Подношу руку к глазам: на запястье остались красные следы от пальцев.

КАК?!

Видение было слишком реальным, будто я наяву увидела счастливого бывшего. Это… не просто сон?

И не просто так откуда ни возьмись взялись силы, а вместе с ними – решимость и злость.

Она родит мне сильных сыновей-драконов. Ты ведь не смогла.

ААА!! Очередная схватка скрутила тело. Разберёмся с этим потом, сейчас важнее другое. Дэллия тоже понимала это.

– Мелинда, давай! – прошептала она. – Ещё немного

Рэйвен от нас отказался и счастлив! Радуется сыну! А что осталось нам с малышом? Не знаю, как, но я выживу любой ценой, и дам своему ребёнку ВСЁ! Лучше и больше, чем способен дать генерал Сторм своему такому желанному сыну от другой! ААА!!

– Девочка! Мелинда, у тебя дочка!

Уже потом Дэллия поняла, что стряслось и потихоньку учила меня тому, что знала сама. Хотя мой дар был отличен от её, но главные принципы работы с чужим сознанием совпадали, разница заключалась лишь в том, что Дэллия делала это наяву, а мне приходилось воздействовать через сны.

Когда-нибудь с опытом я научусь погружаться в медитацию по щелчку пальцев, где угодно и когда угодно, но сейчас мне до сих пор требуется создавать подходящую обстановку, ту самую, что была в момент первого погружения.

Сладко-терпкий аромат наполняет келью. Сажусь на кровать, удобно скрещиваю ноги, закрываю глаза, настраиваюсь, проваливаюсь в подсознательное.

***

Сестра Зарина сидит за столом, на её лице безмятежная улыбка. Перед ней ровные столбики блестящих золотых монет. Она внимательно их пересчитывает и вносит записи в тетрадь.

– Приветствую, сестра Зарина! – прохожу через комнату, опускаюсь на стул напротив.

– Сестра Мелинда, – досадливо морщится, не рада меня видеть.

Ну, и пусть. Прелесть дара менталиста в том, что он работает даже через ненависть. Ни уговоры, ни сантименты, ни вежливость – нам не нужны. Лишь зрительный контакт.

– Сестра Зарина, – впериваюсь взглядом в её тёмные радужки, очерчиваю их мысленно, примеряясь, призываю силу и проваливаюсь внутрь чужого сознания. – В четверг пошлёшь на рынок сестру Дэллию и сестру Мелинду, в честь праздника позволишь последней взять с собой воспитанницу из приюта. Не будешь ждать их и не станешь искать до самого вечера. Только так, и иначе никак.

– Только так, и иначе никак, – равнодушно шепчет сестра Зарина побелевшими губами.

Киваю, получив нужный ответ, который означает, что приказ получен чужим подсознанием и будет исполнен.