Развод с жестоким драконом

1. Пошла вон!

Дэллия.

– Благодарю! – спускаюсь с подножки экипажа и поправляю на голове пуховую серую шаль.

Пожилой возница кланяется, отступает в сторону и прикрывает за мной дверцу:

– Завтра снова поедете в приют, миледи?

– Да, перед праздниками там много работы, без меня не управятся.

– Совсем себя не бережёте, – качает головой. – Тогда условлюсь по времени, чтоб запрягли.

– Да, спасибо.

Провожаю взглядом отъезжающий экипаж. Цокот копыт постепенно стихает.

Белые хлопья снега кружатся в воздухе, покрывая землю тонким покрывалом. Протягиваю ладонь и ловлю на кончики пальцев хрупкие снежинки, которые мгновенно тают. Первый снег всегда навевает ощущение сказки, беспричинной радости и обещания чуда.

Стискиваю влажные пальцы в кулак и прячу руку в карман шерстяного пальто.

Чудес не бывает. И чем реже о них мечтаешь, тем меньше ненужных разочарований.

Иду прямиком к высокому крыльцу у основания внушительного замка из тёмно-серого камня. Язык не поворачивается назвать его домом, но формально это именно он.

Замечаю непривычную суету у конюшен и со стороны хозяйственных построек. Что-то не так, и у меня есть только одно объяснение. Пожалуйста, нет, только не он!

Стоит мне занести ногу на первую ступеньку, как дверь замка распахивается настежь. Лакеи в форменных ливреях снуют туда-сюда, время от времени чуть не сталкиваясь с горничными в чепцах и белоснежных передниках. Движения спешные, нервные, лица красные, как после хорошей взбучки.

Я знаю каждого по имени, и каждый из них знает меня, но почему-то не замечают. Словно меня здесь вовсе нет.

Так и застываю у подножья лестницы. Снизу вверх с немым удивлением наблюдаю за происходящим, за появляющимися на крыльце сумками, котомками, свёртками. Энни, моя горничная, единственная из всех решается посмотреть на меня, и мне совсем не нравится её взгляд. Слишком уж отчётливо в нём читается жалость.

Первая опускаю голову, судорожно соображаю, в чём же дело. Гадать приходится недолго.

Глухой звук чужих шагов отдаётся ударами прямо в сердце. Чёрные сапоги, как всегда безупречно начищенные. Вальяжная поступь хозяина жизни. Медленно поднимаю взгляд. Мощные ноги. Тёмно-синий парадный камзол с отворотами и золотой вышивкой, демонстрирующий статус и власть его обладателя.

Ксандар Айронхолд. Жестокий дракон, кому не ведомы человеческие эмоции и чувства. Правая рука деспотичного императора. Верховный каратель, возглавляющий могущественный Орден, задача которого обеспечивать незыблемость императорской власти и устранять все угрозы для неё любыми способами. Первый и единственный. Истинный, которого я так и не полюбила. Мой муж.

Любое живое существо, оказавшись с ним рядом, захочет пригнуть голову, съёжиться, спрятаться, раствориться, не быть. В его присутствии даже воздух меняется. Становится напряжённым, опасным и будто разряженным. Дышу поверхностно и часто, но даже это не помогает. Воздуха не хватает. Горло будто стальным захватом сдавило, как когда-то…

Меня передёргивает. Встряхиваю волосами, отгоняя болезненные воспоминания. Всё в прошлом!

За грудой сумок различаю знакомую плетёную корзинку, стоящую прямо на снегу. Во рту становится сухо. Из корзинки доносится шорох и детский писк, которые я мигом узнаю. С шумом втягиваю воздух. Что он задумал на этот раз? Какую очередную изощрённую пытку мне уготовил? С каждой секундой в груди всё схватывается льдом.

Вскидываю подбородок. Бесстрашно смотрю на дракона снизу вверх.

Длинные серебристые волосы Ксандара треплет лёгкий ветерок. Янтарные глаза с вертикальными зрачками направлены на меня. Взгляд жадный, цепкий, опаляющий кожу. От него мои щёки начинают пылать.

Думала, всё внутри меня перегорело, но нет. Одного взгляда достаточно, чтобы пламя кипучей ненависти вспыхнуло внутри с новой силой. Впиваюсь ногтями в ладони. Ксандар усмехается. Его тонкие губы кривятся в хищном оскале:

– Здравствуй, Дэллия. Давно не виделись.

Шаг, ещё один, и ещё. Чёрные сапоги беспощадно сминают робкий снежный пух. Хищник лениво прохаживается вдоль верхней ступени. Не спешит объяснить ни свой внезапный приезд, ни этот жестокий спектакль.

Порыв ветра доносит до меня удушливо-сладкий аромат женских духов. Взгляд улавливает движение в стороне. В проёме распахнутой настежь двери мелькает полоска алого шёлка, и тут же исчезает. Стискиваю зубы и снова смотрю на Ксандара.

Мы с драконом остались одни. Слуги попрятались и затаились, будто перед грозой. Только снежинки кружатся вокруг, медленно покрывая ступени.

– Что это значит? – разглядываю сумки с вещами, выставленные на крыльцо, и плетёную корзинку, из которой доносится плач наших двойняшек, затем смотрю на мужа.

Верховный каратель уехал без объяснений сразу после моих родов. Мы не виделись полгода, и вот:

– Ты ведь не думала, что моя милость бесконечна? – янтарные глаза с вертикальными зрачками прожигают насквозь. – В союзе с истинной все сыновья рождаются драконами. Это, – выплёвывает с презрением, глядя на корзинку, – не дракон. Твои ублюдки не от меня. Ты лгала мне, Дэллия. Я дал тебе время оправиться после родов. А сейчас пошла вон. И мусор свой прихвати.

Визуалы

Ксандар Айронхолд

Дэллия Гресси

2. Беги, если успеешь!

Дэллия.

Сижу за грубо сколоченным столом в углу шумного зала, сплетя пальцы и положив их на стол.

«Оловянная кружка» – старая таверна на перекрёстке трёх дорог у въезда в столицу. Местные ценят её за большие порции незатейливой, но свежей еды и вкусное пиво. Проезжие заглядывают из-за удобного расположения и наполняемости. Раз есть люди, значит, тут безопасно и сносно.

Передо мной на столе пузатый коричневый чайничек чая с душицей и чабрецом и оловянная кружка. Рядом на тарелке остывший капустный пирог. В горло кусок не лезет, но я должна была что-то заказать, чтобы посидеть и спокойно подумать.

Просчитать варианты и выбрать лучший для себя и детей.

Скверно, что всё случилось так внезапно. Ничего подобного я не ожидала и подготовиться не успела. Беда не спрашивает, когда ей прийти. Пора бы уже к этому привыкнуть.

Я успела покормить детей в карете, пока мы ехали сюда. А здесь меня любезно пустили в комнату для слуг, где я перепеленала детей в сухое и чистое. Теперь Тарвен и Офелия мирно спят в корзинке, несмотря на окружающий шум, а мне под него даже лучше думается.

Слабый свет факелов, прикрепленных к стенам, отбрасывает мягкие тени, создавая уютный полумрак. Древесные балки сводчатого потолка местами обтянуты паутиной и кажутся чуть ниже, чем они есть на самом деле.

Пол покрыт грубыми досками, местами заляпанными липкими пятнами. Пахнет жареным луком, пряными травами, свежим хлебом, потом и кислым пивом.

За барной стойкой стоит крепко сбитый хозяин, его лицо обрамляет густая седая борода. Он с видимым удовольствием наполняет кружки пивом, басовито переговариваясь с посетителями.

Днём здесь предельно безопасно. Публика самая разношёрстная. Кучка крестьян в углу гремят деревянными ложками, черпая кашу, четверо рыцарей за центральным столом со смехом чокаются оловянными кружками, расплескивая пиво, а за длинным столом вдоль стены трапезничает стайка притихших гимназисток в сопровождении наставницы.

Порядком набравшийся странствующий бард время от времени поднимает свою лютню и начинает петь. Его голос, хотя и не идеален, привлекает внимание, и даже самые шумные посетители замолкают, чтобы послушать.

Только один гость вызывает во мне смутную тревогу. Мужчина в чёрном дорожном плаще сидит в дальнем углу, скрестив перед собой руки и уронив голову на грудь. Я не видела, когда он вошёл. Может, не заметила? А может, он уже давно здесь?

Из-под капюшона выбиваются длинные угольно-тёмные волосы. На первый взгляд кажется, будто бы он спит, но что-то мне подсказывает, что это вовсе не так. Задумчиво всматриваюсь в тень под его лицом и мне почему-то кажется, что и он за мной наблюдает.

Кто он? Не похож ни на странника, ни на воина, ни на торговца или крестьянина.

Что, если он здесь не просто так? Что, если это человек Ксандара? И он здесь по мою душу? Вдруг, Ксандар что-то задумал? Накручиваю себя всё сильнее. Протягиваю руку и перехватываю влажными пальцами ручку корзинки. В животе всё скручивается в тревожный узел.

Вдруг наш незримый контакт прерывается и нас разделяет чья-то тень. Вздрагиваю и поднимаю глаза.

– Миледи, вот, пожалуйста! – пухленькая подавальщица в сером переднике кладёт передо мной лист пергамента, серое перо и ставит баночку с чернилами.

– Спасибо вам! – благодарю её рассеянно, а когда она отходит в сторону, странного мужчины уже нет. Верчу головой во все стороны, но не нахожу его.

Проклятье!

Чёрт с ним. Может, я зря себя накрутила. Пора заняться своими делами

Это место я выбрала по нескольким причинам.

Отсюда три дороги ведут в разные стороны, и отследить, куда именно я направилась, будет не так-то просто, это раз.

Здесь своеобразный перевалочный пункт для дилижансов, следующих в разные стороны, это два.

Отсюда можно отправить почту, это три.

Ну, и на крайний случай, снять комнату на ночь. Последнее я делать не собиралась, прекрасно помня приказ Ксандара убраться отсюда подальше и поскорее. Но как запасной вариант на крайний случай – это четыре.

Но первым делом я напишу письмо. Нужно предупредить Генри о том, что ему угрожает опасность, что его сестра решила сыграть по грязному и что я вынуждена уехать навсегда, не попрощавшись.

Вывожу на клочке бумаги несколько сухих строк по делу. Дожидаюсь, когда чернила подсохнут и подзываю подавальщицу:

– Нужно отправить это как можно скорее! – прошу её и вкладываю в её кулачок золотую монету.

Их у меня с собой немного, но на вопросах жизни и смерти друзей не экономят.

– Да, миледи! – приседает та и забирает у меня письмо и чернила с пером. – Сейчас же сделаю!

Откидываюсь на спинку деревянной скамьи. Делаю глоток еле тёплого чая. Барабаню пальцами по столу, после разворачиваю газету, которую купила здесь же на входе у мальчика. На последней странице обычно публикуют список вакансий со всей Империи.

– Посмотрим, что у нас есть, – слюнявлю кончик пальца и переворачиваю несколько страниц. Помощница по уходу за скотом на коровью ферму, прачка в общественную постирочную, работница или работник на рудники и так далее и тому подобное. Везде в требованиях указана одинокая женщина без семьи и детей. Мда уж.

3. С неба на землю

Ксандар.

Медленно стягиваю перчатки. Палец за пальцем, не торопясь. Убираю их во внутренний карман дорожного плаща.

Морщусь.

Вокруг неразбериха и суета. Ругаются извозчики, не поделившие клиентов. Звонит колокольчик, оповещая об отбытии дилижанса. Лают псы.

– Горячий грог! Вкусный горячий грог! – доносится с остановки дилижансов.

Какой-то мелкий оборванец мельтешит перед глазами, снуёт туда-сюда перед входом в таверну:

– Газеты! Свежие газеты! Купите газеты! Кхе-кхе-кхе! – заходится в хриплом кашле и продолжает свою песню по новой.

Винс, мой помощник, тут же делает шаг, чтобы шугануть мальчишку. Останавливаю его жестом и выхожу вперёд сам.

Сколько ему? Лет шесть, не больше. Тяжёлая холщовая сумка через плечо, набитая «товаром». Драные ботинки, потёртое пальтишко. Слишком тонкое для зимнего вечера. Останавливаюсь с ним рядом.

– Господин, возьмите газету! Свежие новости! – смотрит на меня доверчиво снизу вверх. Нос красный, щёки обветрены.

Опускаюсь, оказываясь с ребёнком лицом к лицу. С интересом его рассматриваю, склоняю голову к плечу:

– Как тебя звать?

– Роб! – протягивает тот удивлённо и стискивает замёрзшими пальцами толстую пачку газет.

– Роб, – киваю, принимая ответ, – а где твои родители?

Мальчишка отводит глаза. Стыдится, хм. Злится, что лезу с вопросами. Но дерзить не смеет. И правильно. В нашем мире дерзить дракону себе дороже. Может статься, потом и костей не соберёшь.

Мальчишка шмыгает носом, шаркает ножкой и нехотя признаётся:

– Отец где-то пьёт с дружками, а матушка с младшими, да и хворает она. Вот из прачечной её и выгнали. Так и сказали, больные, дескать, нам не нужны, только здоровые, которые могут работать.

– Стало быть, за старшего в семье теперь ты. – Не даю оценку, просто констатирую факт.

Мальчишка вертит головой по сторонам, очевидно, высматривая потенциальных покупателей, которых упустил, пока болтал языком.

– Господин, так вы купите газету? Или можно, я пойду?

– Винс? – поворачиваю голову и требовательно протягиваю руку, в которую тут же ложится увесистый мешочек с монетами. – Я куплю все твои газеты. А ты сейчас же пойдёшь прямиком домой. Отдашь деньги матери, чтобы вызвала целителя и купила еды. Понял меня?

И только когда мальчишка заторможенно кивает, неверяще глядя на заветный мешочек с деньгами, вкладываю его в маленькую озябшую ладонь, и забираю всю пачку газет. Если оставить, дождётся, пока уйду и продолжит тут мёрзнуть.

– Когда подрастёшь, разыщи Верховного карателя и попросись на службу. Запомнил?

– Угу! Спасибо, господин! Да хранит вас Светлейший!

В пекло Светлейшего и всех богов вместе взятых. Я вполне в состоянии хранить себя сам. Усмехаюсь, но вслух отвечаю другое:

– Беги уже, пока не стемнело.

Убедившись, что пацан скрылся за поворотом, впечатываю пачку газет в грудь Винса.

– К-куда нам столько, господин?

– Почитаете с парнями на досуге. Вам полезно. Жди здесь.

– Есть.

Из таверны вываливается толпа крестьян и мужик с лютней, и после этого я вхожу. Осматриваю зал.

Липкий пол. Заляпанные столы. Пьяный смех. Игра в кости. Запах жареного лука и кислого пива. У барной стойки рыжая баба скандалит с бородатым хозяином. Убогое местечко. Как и местная публика.

Вот, до чего ты докатилась, Дэллия?

Ниточка, что вела к ней, оборвалась. Хм, интересно.

Закрываю глаза и с шумом втягиваю воздух, фильтруя местную вонь, жадно выискивая тонкий аромат лесных фиалок. Её аромат. Сейчас едва ощутимый, ещё немного, и он окончательно развеется призрачной дымкой.

Она точно была здесь, причём совсем недавно. Но сейчас её нет. Нигде в округе на тысячи метров.

Разворачиваюсь и выхожу прочь. Скорее на свежий воздух.

Спускаюсь с крыльца. Надеваю перчатки. Принимаю у Винса поводья. На миг задираю голову, всматриваясь в низкое серое небо, с которого крупными хлопьями валит снег.

Морозный воздух дерёт горло. Под ногами каша из грязи и снега.

Ставлю ногу в стремя и запрыгиваю в седло. Разворачиваю коня в сторону замка.

Раз ты успела убраться, Дэллия, так тому и быть. Искать не стану.

Это будет мой тебе последний подарок.

Дэллия.

Несколькими минутами ранее.

Подаюсь вперёд. Стискиваю пальцами край столешницы:

– Нет, нет! Мне нравится! Как туда добраться, ты знаешь?

– Знаю, конечно, но ещё раз говорю, с маленькими детьми дорога покажется тебе мраком.

– О, нет, дорогая, настоящий мрак ждёт меня здесь, если я не унесу отсюда ноги. Это я точно знаю. Так что будь добра, говори.

4. Во власти зверя

Дэллия, настоящее.

– Кхм, – прочищаю пересохшее от удивления горло, пока мы с Люцианом идём по засыпанной золотистой листвой дорожке.

Вот уж не так я себе представляла ректора академии на отшибе империи. На этой должности органично смотрелся бы какой-нибудь милейший старичок, а вовсе не…

Дракон.

Высокий, выше меня на две головы, широкий в плечах. Крепкий торс скрыт камзолом графитового оттенка. Острые скулы, надменный изгиб бровей, чувственные губы, чьи уголки сейчас скептически опущены вниз. Длинные тёмные волосы лежат на плечах. По возрасту ректор едва ли старше Ксандара. Всё это молнией проносится в голове, когда я наталкиваюсь на его тяжёлый взгляд, который, впрочем, не задерживается на мне, а сразу переходит на Люциана.

– Господин Драквуд, – мы останавливаемся в паре шагов. – Я Люциан Эстай.

Пока мой спутник объясняет подробнее, кто он такой и зачем прибыл сюда, я украдкой рассматриваю сад, прикидывая будущий фронт работ. При ближайшем рассмотрении здесь всё кажется куда запущенней, чем выглядит на первый взгляд.

Цветы с трудом пробиваются сквозь густые толщи сорняков, словно утопающие в попытке сделать последний вздох. Боковушка скамьи покрыта пушистым лишайником. Мыском ботинка отодвигаю в сторону шуршащие листья. Так и думала – вымощенная плиткой дорожка вся заросла травой. Если верить словам Джины, то сад стоит без присмотра всего несколько дней. Вот только судя по тому, что я вижу, за ним не ухаживали месяцами.

Та дорожка, на которой мы стоим, не единственная. Сразу несколько путей ведут к центру сада, где возвышается огромное дерево с торчащими в стороны сухими ветками.

Запрокидываю голову, пытаясь разглядеть его верхушку. Ух, какое высокое!

Его ствол так широк, что потребуется четверо человек, взявшихся за руки, чтобы его обхватить. Без сомнения, ему не одна сотня лет. Такой красавец! Чем-то напоминает дуб, вот только на нём совсем нет листьев, у подножия дерева валяется несколько упавших сухих веток, по стволу в некоторых местах пошли трещины.

Из созерцания меня вырывает голос ректора:

– Однако, господин Эстай, вы не предупреждали, что прибудете с супругой. Мы бы приготовили для вас более просторные комнаты.

Э-э-эм…

Люциан качает головой:

– О, нет, вы всё не так поняли. Мисс Дэллия вовсе не моя супруга.

– Вот как? – взгляд мистера Драквуда из равнодушно-скучающего тут же становится колючим. – Тогда, могу я узнать, что привело вас в наши края, мисс?

Драконья энергетика, как и всегда, давит к земле. Но на этот раз я и сама не против склонить голову в вежливом поклоне:

– Господин Драквуд, – выпрямляюсь после приветствия, – Дэллия Гресси, к вашим услугам. Я слышала, что вам требуется садовница. Хотела бы быть полезной, если позволите.

Молчание длится секунду, три, пять, после чего следует жёсткий ответ:

– Не требуется. Что-то ещё, мисс? Нет? Чудно. Раз так, всего вам доброго. Более вас не задерживаю. Мистер Эстай, следуйте за мной в мой кабинет, обсудим детали.

И идёт мимо! Просто уходит и всё.

Люциан смотрит растерянно на него, на меня, затем бросается вслед и в несколько размашистых шагов догоняет ректора:

– Но, господин Драквуд, мы знаем наверняка, что академия осталась без садовника. Да и эти косматые заросли говорят сами за себя! – он показывает рукой на сорняки и заросшие дорожки. – Девушке нужна эта работа! Со своей стороны, я готов за неё поручиться! Прошу вас!

Мистер Драквуд поднимает подборок, его губы смыкаются в жёсткую линию. Он даже не смотрит на меня, а только на Люциана:

– Вот именно. Она девушка. Тогда как саду требуется крепкая мужская рука. В последнем я совершенно убеждён и не передумаю.

Мало того, что ректор не смотрит на меня, так ещё и говорит обо мне так, будто меня здесь нет. Он впервые меня видит, но изначально предвзят. С чего бы?

Складываю вместе жалобы Джины на неприступного ректора и состояние сада. Ну, конечно. Вместо того, чтобы окучивать кустарники, ты окучивала ректора, чем порядком его достала. И теперь он думает, что я намерена заняться тем же!

Разворачиваюсь на каблуках так резко, что юбки создают вихрь, поднимая вокруг меня сухую листву, быстрым шагом иду вглубь сада. Останавливаюсь рядом с погибающим «великаном». Протягиваю руку и касаюсь шершавой коры. Под моими пальцами она грубая и бугристая, с глубокими трещинами и бороздами, словно изрытая морщинами.

– Что это за дерево? – спрашиваю тихо и оборачиваюсь.

Мистер Драквуд устало поднимает кверху глаза, словно бы призывая сейчас всё своё терпение из-за того, что вынужден тратить время на этот бесполезный разговор:

– Это Древо Судьбы. Местная реликвия, гордость и достопримечательность. На его листьях написаны судьбы всех обитателей Академии. К сожалению, – он кривит губы, – сейчас Древо переживает не лучшие времена.

– Оно погибает. – Припечатываю жёстко и понимаю – он знает.

Просто не хочет признавать. Вероятно, это Древо является важным символом этого места, и его утрата повлечёт за собой немалые репутационные потери.