Развод. Спаси мое сердце

Глава 1 Попался

— О! Похоже, кто-то картошку жарит! — смеется мой напарник, когда мы входим в подъезд и в ноздри ударяет приятный аромат.

Поужинать сегодня не удалось. Вызов за вызовом, приходится посещать квартиры нуждающихся в помощи людей. Они сегодня будто сговорились испортить нам дежурство.

— Последний пациент — и в кафе! — бросаю я, ощущая, как живот требует наполнить его хоть чем-нибудь съедобным.

— Ой, не зарекайся! Помнится, полчаса назад ты мне то же самое говорила…

Действительно, на прошлом адресе я обещала напарнику ужин. Но кто же знал, что мы окажемся так близко к дому очередного пациента?

Вызов оказался срочным. Сердечный приступ. По крайней мере именно так диспетчер понял звонившую барышню. А такой диагноз требует неотложных мер.

— Четыреста семнадцать… Четыреста восемнадцать… Вот! Четыреста двадцатая. Похоже, что нам сюда.

Напарник подходит к двери и нажимает на звонок. При этом он случайно задевает дверь чемоданом. Раздается такой гулкий удар, что наверняка и его хватило бы, чтобы нам открыли.

А у меня что-то екает в груди, словно подсказывая о приближающемся несчастье.

— Кто там? — тут же доносится встревоженный женский голос.

Уже десять лет работаю врачом скорой помощи, а все не перестаю удивляться людям, которые вызывают скорую, а потом еще и спрашивают, кто пришел.

— Скорая! По вызову, — подсказываю я и слышу, как в ответ щелкает замок.

Дверь распахивается, и на пороге возникает девушка — пышногрудая блондинка лет двадцати пяти, в невесомом халатике цвета утренней зари. Испуганные глаза, растрепанные волосы, дрожащие руки… Все говорит о том, что этот вечер она собиралась провести совсем по-другому.

— Приступ! У него приступ! Помогите! — ее голос срывается на визг.

— Где пациент? — спрашиваю, понимая, что от девушки ничего толкового добиться не получится, а у нас каждая секунда на счету.

— Там, — указывает она прямо по коридору, а сама вся дрожит, и из ее больших голубых глаз катятся огромные слезы.

Невольно примечаю, что даже несмотря на истерику и испуг, на эту милую мордашку наверняка ведутся мужики. Всегда завидовала таким вот Барби, которым только и нужно, что глазками похлопать — и все падают к их ногам.

Впрочем, мне грех жаловаться. У меня крепкий брак, любящий муж и попытки завести детей, к сожалению, в последнее время становящиеся бесчисленными.

Пока напарник разбирается с девушкой, я устремляюсь к пациенту. Но на полпути останавливаюсь в ожидании.

— Фамилия, имя, отчество больного? — задает напарник стандартный вопрос.

— Коля… Коленька… — отвечает девушка, еще больше заливаясь слезами. — Фамилия… не помню фамилию…

— Понял, разберемся, — не теряется тот. — А сколько вашему Коленьке?

— Тридцать шесть, — всхлипывает девушка. — Ой, уже тридцать семь. На той неделе отмечали!

— Так и запишем…

Усмехаюсь с происходящего. Это ж надо, такая молодая и красивая, а подцепила себе взрослого мужика. Сверстников, что ли, не нашлось?

Впрочем, это не мое дело. Я сейчас должна о здоровье пациента думать. А он, судя по всему, в дальней комнате лежит.

— Ну что же, пройдемте к больному, — доносится сзади и напарник с девушкой направляются следом за мной.

Но я, не дожидаясь никого, прохожу в комнату и вижу лежащего на кровати мужчину. Лицом к стене. В одних трусах… Судя по всему, сердце прихватило в самом разгаре обуревающих их страстей.

Ну конечно! Это ж надо, с такой молоденькой! Хотя… рановато еще, в тридцать семь, так реагировать.

— Как ваши дела, Николай? — подхожу ближе, прислушиваясь к тяжелому дыханию. Кажется, ему действительно очень плохо.

— Больно, сил нет, — отвечает мужчина. Но стоит только ему развернуться ко мне, как боль тут же уходит с его лица, меняясь на гримасу страха. — Катя?

И в этот момент у меня в груди все обрывается. Ведь прямо передо мной, готовый скинуть трусы в объятьях молодой девки, лежит мой собственный муж!

_______________________________________

Дорогие читатели!

Приглашаю вас в мою новинку. Как пережить боль от предательства? Как смириться с тем, что самый близкий человек предал тебя? Можно ли просто проглотить обиду и простить его? Или нужно сделать над собой усилие и начать новую жизнь? Перед героиней встает трудный выбор. И ей предстоит сделать его самой.

Буду рад вашей поддержке и вашим комментариям. Если вам понравилась история, поставьте ей звезду и мне будет очень приятно.

С любовью, ваш Ди Варго!

Визуалы героев

Катя с Колей прожили вместе восемь лет. Они были счастливой и любящей семьей. По крайней мере именно так казалось Кате. До того момента, когда она застала мужа в кровати его любовницы. В одно мгновение ее мир рухнул. Но ей нужно продолжать жить и идти дальше.

Катя

Коля

Глава 2 Холод и боль

Мир сужается до размеров этой комнаты, этой кровати.

Предательство, внезапное и беспощадное, обрушивается на меня лавиной никогда невиданных прежде эмоций. Хочется кричать, биться в истерике, обрушить на них обоих свой гнев…

Но профессиональный долг не позволяет мне это сделать. Сейчас я — не его жена. Сейчас я врач. И только. Все остальное позже.

Внутри бушует ураган, но внешне я лишь чуть заметно вздрагиваю. Держу себя в руках. И, похоже, что у меня это неплохо получается.

— Катя, это не то, что ты думаешь, — мямлит Коля сквозь боль, и от этого его слова едва различимы.

— Где у вас болит? — проглатываю застрявший в горле ком и подхожу ближе, чтобы осмотреть его.

О, боже! Но мне ведь совершенно не нужен осмотр! Я и без него прекрасно знаю, где у моего мужа может болеть и почему. Я ведь не эта трясущаяся глупышка, затащившая в постель взрослого мужчину.

Интересно, она хотя бы знает, что он женат?

— Простите, а вы знакомы? — похоже, что часть слов моего Коленьки все же доходит до нее и она делает вполне правильные выводы.

— Знакомы? — переспрашиваю, задумываясь, что я могу ответить, но меня тут же снова прошибает невыносимой болью.

А все дело в его взгляде. В его мерзком, предательски-испуганном взгляде!

Неужели я все правильно понимаю? Он боится потерять ее? Боится потерять свою любовницу? А меня? Меня он не боится потерять?

— Знакомы, — киваю я и едва заметно улыбаюсь. — Николай страдает сильным рефлюксом. Когда боль становится невыносимой, вызывает скорую. Нет-нет, да на нашу смену и попадает.

Не знаю, почему я вру. Не знаю, почему прямо не бросаю правду в лицо этой мерзавке. Впрочем… возможно, она ни в чем не виновата? Что, если она не знает о моем существовании?

— Вот оно что! Значит, это не сердце? — фыркает девица, полными жалости глазами смотря на своего любовничка. — Ну, теперь все понятно. С такой-то грымзой-женой дома не только рефлюкс заработаешь, тут и помереть недолго.

— Настя, перестань, — хрипит Коля, еще больше пугаясь происходящего.

Ну конечно! Его ведь дома ждет не весть кто! Жена, способная загнать в могилу вкусным и полезным ужином, а после способная добить нежностью и заботой.

Вот же скотина неблагодарная!

— А что перестань? — девица, совершенно не стесняясь присутствующих, усаживается рядом с моим мужем и принимается наглаживать его живот, то и дело опуская ладонь слишком низко для того, чтобы там мог наблюдаться рефлюкс. — Не удивительно, что ты ко мне отдохнуть бегаешь. Я ведь теперь о тебе еще больше заботиться буду…

Чувствую, как мои ногти впиваются в ладони. Боль и гнев наполняют меня до краев. Но я изо всех сил держусь и продолжаю играть роль. Роль врача, а не обманутой жены.

— Вам плохо? — поворачиваюсь я к мужу, стараясь, чтобы голос звучал ровно и уверенно. — Где болит? Может, что еще беспокоит?

Коля смотрит на меня, как побитая собака. В его глазах — смесь вины, страха и какой-то жалкой надежды. Но я не собираюсь жалеть его. Не сейчас. Не теперь.

— Да, мне плохо, — хрипит он. — Очень плохо.

— С этим я, могу вам помочь, Николай, — не сдерживаю нервную улыбку и достаю из сумки шприц и ампулу. — Сейчас сделаем укол и вам тут же станет полегче. Только вот… рекомендую сегодня воздержаться от любых физических нагрузок.

— Но… я… я не… Ай! — так и не придумывает оправдание мой муженек.

Резким движением освобождаю его ягодицу и со всей накопившейся во мне злостью втыкаю иглу. А затем медленно ввожу содержимое шприца, представляя, как же ему сейчас должно быть больно.

Впрочем, все равно не так больно, как мне!

Настя с любопытством наблюдает за происходящим, ничуть не сомневаясь в моих намерениях. Коля же, рычит, стиснув зубы, старается показать себя настоящим мужчиной.

Вот только я, в отличие от его молодой избранницы, знаю, чего он стоит на самом деле!

— Ну вот и все, — произношу, убирая шприц. — Сейчас вам станет лучше. Андрей, нам пора уходить, — обращаюсь уже к напарнику

Собираю свои вещи и выхожу в коридор. Но уже в дверях останавливаюсь и бросаю мимолетный взгляд на Настю.

— Берегите его, — говорю с едва заметной ухмылкой. — Он у вас очень… хрупкий. Того и глядишь, развалится.

Разворачиваюсь и вместе с Андреем выхожу из квартиры. Закрываю за собой дверь и только тогда, когда оказываюсь на прохладной лестничной клетке, сползаю по стене на ступени и даю волю слезам.

Настя

А так выглядит та, на кого Коля решил променять нашу героиню. Сразу видно, чем девушка сумела заманить неверного мужа. Но достаточно ли этого для того, чтобы он захотел остаться с ней навсегда?

Глава 3 Поддержка

Встревоженный моим внезапным срывом, Андрей тут же бросает чемодан и опускается рядом, пытаясь обнять за плечи.

— Что случилось? Он тебе что-то не то сказал? — шептал напарник, обеспокоенно заглядывая в лицо.

Хочу все ему объяснить. Хочу рассказать, что это был мой муж, а не просто пациент. Но не могу произнести ни слова. Слезы душат меня, горло сдавливает спазмом, и все, что получается — это судорожно хватать ртом воздух.

Как объяснить Андрею этот клубок боли, обиды, злости и отчаяния, который разрывает меня изнутри? Как рассказать о предательстве самого близкого человека, о лжи, которая, кажется, отравила каждую клеточку моего тела?

Тщетно пытаюсь сформулировать хоть что-то членораздельное. В голове бьется лишь одна фраза: «Это был мой муж!».

Но она отказывается вырываться наружу, словно застряла комом в горле. И от бессилия я лишь сильнее нахожусь в рыдании.

Утыкаюсь лицом в колени, пытаясь укрыться от сочувствующего взгляда Андрея, от жалости, которую обязательно увижу в его глазах, когда он узнает правду. Не хочу, чтобы он меня жалел. Не хочу, чтобы вообще кто-либо сейчас обращал на меня внимание. Хочу пропасть, провалиться сквозь землю…

Андрей продолжает что-то говорить, успокаивать, гладить по спине, но я не слышу ни слова. Звук его голоса тонет в реке слез, застилающей все вокруг.

Чувствовала себя обнаженной, униженной, преданной. Это сделал мой муж. Тот, с кем я еще сегодня утром делила кровать. Тот, с кем я хотела прожить всю свою жизнь. И как жить дальше с этим знанием, с этим грузом, я не имею ни малейшего понятия.

Наконец, немного успокоившись, я все же предпринимаю попытку выговорить хоть что-то. Голос дрожит, сбивается, но я выдавливаю короткое и почти неразборчивое:

— Он… он… там….

И снова слезы захлестывают меня, не давая закончить фразу. Не давая мне хоть на мгновение прийти в себя.

Андрей молча ждет, позволяя мне выплакаться, выплеснуть боль. В его молчании чувствовалась поддержка, понимание, сочувствие. Он напрочь забывает обо всем: о работе, о вызовах, о пациентах… и даже о голоде.

Господи! Он же голоден! А я… я сижу и рыдаю. А он… терпит… А я же обещала…

Собрав последние силы, я вытираю мокрые щеки и делаю глубокий вдох. Трудно произнести хоть что-то, но все же справляюсь.

— Это… это был мой муж, — выдавливаю из себя, словно выталкиваю неподъемный камень. — Там… с молодой любовницей. В ее объятьях…

Слова даются с трудом, обжигая горло, как кислота. Глаза снова мокнут, но я сдерживаю порыв.

Я не должна больше плакать. Не сейчас. Не здесь.

Андрей застывает на мгновение, словно оглушенный. В его глазах мелькает сначала неверие, потом ярость, и наконец — безграничная жалость.

— Вот сволочь! — выплевывает он сквозь зубы и резко вскакивает на ноги. — Хочешь, сейчас ему в морду дам?! Я покажу ему, как тебя обижать!..

В порыве негодования он вскакивает со ступеней и делает шаг в сторону двери, но я хватаю его за руку и крепко сжимаю ее, не давая продолжить движение.

— Нет, Андрей, прошу тебя… не надо, — произношу почти шепотом. — Не хочу скандалов, не хочу разбирательств… просто помоги мне уйти отсюда.

Он смотрит на меня с сомнением, видит мою боль, мое отчаяние, мое желание поскорее исчезнуть. Но все же медленно кивает, сжимая мою руку в ответ.

— Хорошо, как скажешь. Пойдем.

Он помогает мне подняться, поддерживает под руку, и мы медленно направляемся вниз по ступеням, все дальше уходя от ненавистной мне квартиры, от сделавшей меня несчастной ситуации.

В голове кружится лишь одна мысль: «Как жить дальше?»

Но сейчас это неважно. Сейчас главное — уйти.

Уйти отсюда, от этой боли, от этого предательства. Уйти как можно дальше.

Андрей молча ведет меня к машине, оберегая от посторонних взглядов, от жалости, от вопросов. И я благодарна ему за это молчание, за эту поддержку, за то, что он просто рядом.

— Давай чего-нибудь съедим? — спрашивает он, когда мы уже оказываемся в машине. — Я угощаю!

— Я и сама могу себя накормить, — пытаюсь смеяться, но получается неправдоподобно.

Впрочем, поесть все равно не удается, ведь в следующий момент поступает новый вызов. И он куда важнее всего, что сейчас происходит вокруг меня.

Ведь речь идет о жизни ребенка!

Андрей

Андрей работает с Катей несколько лет. За это время они не стали друзьями, но их общение стало достаточно близким для того, чтобы мужчина решил поддержать и успокоить ее. А при необходимости он готов и вступится за нее, защитить.

Глава 4 Срочный вызов

— Давай, давай! Жми на газ! — командует Андрей.

Водитель тут же давит на педаль, и машина срывается с места.

Дальше как в тумане: рев мотора, вой сирены, сигнал клаксона. Меня качает из стороны в сторону при каждом повороте руля. Кажется, что мы нарушаем все возможные правила.

Но сейчас нельзя иначе. Сейчас на кону маленькая жизнь!

Вжимаюсь в кресло, ощущая, как от адреналина стынет кровь в венах. Но самое страшное — в голове по-прежнему одно лишь слово: измена. А перед глазами образ мужа, которого гладит по животу молодая и ухоженная девчонка, не имеющая ни малейшего понятия, что такое жизнь.

Но все мысли обрываются, когда машина резко тормозит и Андрей, открыв дверь, тянет меня за рукав.

— Катя, соберись! Нам работать нужно! — требует он и выпрыгивает из машины.

Выскакиваю следом и бегу за ним. Андрей уже у подъезда — набирает на домофоне номер, что-то говорит.

Дождавшись меня, он устремляется внутрь подъезда, проскакивает по лестнице через две ступени и вызывает лифт.

С трудом успеваю за ним. Кажется, выходка мужа совсем вывела меня из равновесия. Никак не могу собраться. Мысли то и дело возвращают меня к нему, заставляют искать оправдания или хотя бы причины такого поступка.

Но нет! Совершенно нет никаких причин. Ведь я никогда не сторонилась его, всегда была рядом, поддерживала.

Нет, тут дело в чем-то другом. Возможно… возможно, он просто захотел чего-то нового? Захотел молодое тело?

Но ведь мне всего тридцать четыре! Да и выгляжу я ничуть не хуже этой… Насти!

Двери лифта распахиваются, и мы выбегаем на площадку. Дверь квартиры уже открыта, и нас встречает бледный, взволнованный мужчина.

— Скорее! Она задыхается! — кричит он, указывая, куда нам нужно идти.

Врываемся в комнату прямо в обуви. Сейчас не до мелочей. Сейчас каждая секунда может стоить ребенку жизни.

На кровати лежит маленькая девочка, ее лицо покраснело, губы посинели. Она хрипит, пытаясь вдохнуть воздух. Но все-таки она дышит. Значит, отек не полностью перекрыл дыхательные пути.

— Адреналин! Срочно адреналин! — только сейчас прихожу в себя и отбрасываю все лишние мысли в сторону.

Андрей уже знает, что нужно делать. Он протягивает мне наполненный шприц и спиртовую салфетку.

— Сейчас станет легче, моя хорошая, — успокаиваю малышку, делая укол.

Девочка не плачет. Она в шоке и не понимает, что происходит. Но, кажется, мой голос помогает ей расслабиться.

Наблюдаю, как постепенно к девочке возвращается нормальный цвет лица. Хрипы становятся тише, дыхание ровнее.

— Еще немного, и все будет хорошо, — шепчу я ей на ухо, нежно поглаживая по руке.

Чувствую, как маленькие пальчики крепко сжимают мои в ответ. В этот момент я думаю только о ней, о ее жизни, которая сейчас висит на волоске. Все остальное — предательство мужа, мои собственные обиды — отступает на второй план, теряет всякую значимость.

Андрей тем временем внимательно слушает отца девочки. Видно, что тот изо всех сил старается вспомнить, что могло вызвать такую реакцию.

— Нужно в больницу, — говорю я, как только убеждаюсь, что состояние девочки стабилизировалось. — Сейчас ребенок в безопасности, но требуется наблюдение. Вы поедете или супруга? — спрашиваю на автомате, забывая о том, что не видела в квартире женщину.

— Я поеду, — уверенно отвечает мужчина. — Что нужно с собой брать?

— Документы, средства гигиены, личные вещи… Все, что может понадобиться, — подсказывает Андрей. — Но сперва давайте заполним все необходимое…

Пока они заполняют документы, сижу с малышкой. Сколько ей? Шесть? Семь? Такая маленькая, а уже едва не рассталась с жизнью. И по сравнению с этим все мои проблемы кажутся мелочными и незначительными.

— Ты смелая девочка, — шепчу я, убирая влажную прядку со лба. — Все будет хорошо, обещаю. Мы с тобой сильные.

Ее пальчики все еще крепко держат мои. Я чувствую, как внутри поднимается волна тепла и нежности. Смотрю на нее и представляю, какой бы могла быть моя собственная дочь. С каким бы трепетом выбирала ей наряды, заплетала косички, учила читать и писать. Но судьба распорядилась иначе.

Многочисленные попытки, врачи, надежды, разбивавшиеся о реальность. И в конце концов — смирение. Может быть, и к лучшему? Если бы у меня была дочь, пережила бы я предательство мужа? Смогла бы сохранить семью?

Мысли крутятся в голове, перепрыгивая с одной темы на другую. Но я стараюсь сосредоточиться на девочке. Сейчас важна только она. Ее маленькое сердечко, которое должно биться ровно и спокойно. Ее дыхание, которое должно наполнять ее жизнь, а не обрываться в мучительном хрипе.

Забываю о себе, о своих проблемах, о своей боли. В этот момент я — просто человек, который хочет помочь, который хочет спасти.

Только когда все документы оказываются заполнены, отпускаю маленькую ручку и позволяю отцу взять свое сокровище на руки.

Теперь все плохое для них позади. Двадцать минут до больницы — и девочка окажется под постоянным контролем врачей.

Глава 5 Не доброе утро

Ночь проходит неплохо. После случая с девочкой нам все же удалось поужинать, а дальнейшие вызовы оказались несерьезными.

Впрочем, для меня это все скорее сложности. Ведь у меня хватило времени, чтобы утонуть в собственных переживаниях.

— Катя, тебе нужно отдохнуть, — Андрей всю ночь пытался меня успокаивать и даже взял на себя всю основную работу. — Дежурство закончилось. Иди домой, ополоснись, поспи… Тогда уже на свежую голову будет легче что-то решать.

— Ты сейчас серьезно? Коля изменил мне! Я видела это, ты понимаешь?

Сажусь на скамейку у входа в реанимацию и берусь за голову. Если мне кто-нибудь скажет, что мои отношения можно реанимировать, я открыто засмеюсь ему в лицо.

Не верю я во все эти раскаяния и случайности. Если мой муж оказался в одних трусах в чужой кровати, значит он сделал это намеренно.

— Ты взрослая девочка и сама знаешь, как поступать, — Андрей садится рядом. — Но я бы не стал делать из этого трагедию. В конце концов, вы свободные люди, у вас нет детей…

— А брак? Это что, пустое слово, по-твоему? — не верю собственным ушам. Неужели он действительно считает, что можно просто так растоптать все эти восемь лет, которые мы провели вместе?

— Кать, послушай, я не говорю, что брак — это пустое слово. Это серьезный шаг, но он не высечен в камне. Ты сама говоришь, что видела его в чужой кровати. Восемь лет — это большой срок, но если любовь ушла, если люди перестали быть счастливы вместе, какой смысл цепляться за формальности?

Я смотрю на него, словно вижу в первый раз. Андрей всегда казался мне разумным, рассудительным, но сейчас он говорит какие-то дикие вещи. Как будто он не понимает, что такое преданность, что такое обещания, которые люди дают друг другу, стоя у алтаря.

Он не понимает, что такое боль от предательства.

— Получается, если бы у нас были дети, ты бы так не говорил? — нервно спрашиваю я. — Ты считаешь, что дети — это единственная причина оставаться вместе, даже когда все разваливается?

Мой голос дрожит от обиды и непонимания.

Мне больно.

Очень больно.

И мне не кажется, что в этом случае могут быть хоть какие-то условия. Коля предал меня. И точка.

— Дети — это огромная ответственность. Это связь на всю жизнь, — качает напарник головой. — А когда двое взрослых просто не могут больше быть вместе, зачем мучить друг друга? Зачем делать вид, что все хорошо, когда внутри все рушится? Ты же сама несчастлива сейчас. Разве это не важнее штампа в паспорте?

Андрей смотрит мне прямо в глаза, и я вижу в них искреннее желание помочь. Но его слова причиняют мне еще больше боли.

Он как будто предлагает мне простой и логичный выход, но я не могу принять его.

Внутри меня все кричит, что так не должно быть, что любовь должна быть сильнее предательства, сильнее разочарований. Но, видимо, наша с Колей любовь оказалась недостаточно сильной.

В горле пересохло, и я с трудом сглатываю комок.

Смотрю на свои руки, сцепленные в замок, и вдруг замечаю, что обручальное кольцо врезалось в палец. Символ нашей любви, нашей совместной жизни, теперь жмет и причиняет боль…

— Ты говоришь так легко, как будто развод — это смена работы. Нашел место получше — и ушел. А что потом? Может быть после этого и сама жизнь — всего лишь пустяк, которым не стоит дорожить?

— Ты прекрасно знаешь мое мнение на этот счет, — Андрей кладет руку мне на плечо и улыбается. Так, словно ничего вовсе и не случилось. — Вот увидишь, что через какое-то время все это будет казаться глупостью, из-за которой не стоило так переживать и убиваться. Поверь, я знаю.

Андрей поднимается, поправляет пиджак и, бросив напоследок какое-то ободряющее «Все будет хорошо», выходит из комнаты. Щелчок закрывающейся двери звучит как приговор.

Остаюсь одна, в тишине, нарушаемой лишь тиканьем настенных часов. Раньше этот звук казался мне уютным, домашним, теперь же он отсчитывает секунды, утекающие сквозь пальцы, секунды моего разрушенного брака.

Но последние слова Андрея все же доходят до меня.

Только сейчас я вспоминаю старый разговор о его первом браке. Он был кратким, стремительным, как летний ливень. Молодость, страсть, необдуманное решение — так он объяснял причину их развода. Но даже несмотря на то, что его жизнь уже наладилась, в его словах слышалась боль.

Тогда я слушала его с сочувствием, но не понимала всей глубины его слов. Мне казалось, что мои с Колей отношения — это нечто совсем другое, настоящее, проверенное временем. Мне казалось, что с нами не может произойти ничего подобного.

Но, видимо, даже годы совместной жизни не могут стать гарантией от предательства и разочарования. И сейчас, глядя на обручальное кольцо, впившееся в мою кожу, я понимаю, что мой мир рухнул. Но он рухнул не окончательно.

Слова Андрея о том, что мне не стоит убиваться, звучат в голове навязчивой мелодией. Он ведь и сам был в подобной ситуации, но смог пережить ее. Возможно, он действительно прав, и со временем я смогу смотреть на это с улыбкой. Но сейчас, в эту минуту, я чувствую лишь опустошение и горечь.

Глава 6 Отвращение

Собрав остатки сил, я поднимаюсь и выхожу больницы. Шатаясь, словно пьяная, иду по улице, стараясь не думать ни о чем. Каждый шаг отзывается болью в висках, каждый вздох — удушающей тоской.

Добравшись до машины, долго не могу вставить ключ в замок. Руки дрожат, а в глазах все плывет. Не знаю, как вообще я смогу ее вести. Но домой все равно нужно как-то добираться.

Дорога кажется бесконечной. Городские огни раздражают, сигналы машин — бесят. Хочется одного — оказаться в своей квартире, в своей постели, где еще недавно я чувствовала себя в безопасности.

Но реальность безжалостна. Безопасности больше нет. Есть только предательство и боль.

Открываю дверь в квартиру — и в груди все сжимается. Вчера, перед сменой, я прощалась с мужем, обнимала, целовала его. Он был таким, как обычно — нежным, внимательным, любящим.

Как же я могла не заметить, что все это было обычным враньем?

В прихожей темно и тихо. В квартире пусто. Мой муж наверняка вдоволь накувыркался со своей молодой любовницей и теперь сопит у нее на груди.

От одной только мысли об этом снова хочется заплакать.

С трудом переставляя ноги, иду в комнату. Хочу скинуть с себя одежду, смыть всю грязь прошедшей ночи и лечь спать. Хочу забыться и забыть обо всем. Но то, что я вижу, зайдя в комнату, оказывается последней каплей.

Коля спит в нашей постели. Безмятежно, спокойно, как будто ничего не произошло. Как будто он не разбил мое сердце на миллионы осколков.

От одного его вида меня начинает тошнить. Отвращение поднимается из глубин души, отравляя все вокруг. Он пришел сюда после того, как спал с другой. Он принес эту грязь в нашу постель!

Боже, а ведь так было и раньше! Сколько раз он так поступал? Сколько раз он спал с ней, а потом приходил сюда, ко мне? Обнимал меня, целовал, говорил слова любви…

А я верила! Я была слепа и глупа. Не замечала в нем перемен, не видела предательства. Неужели он так легко вел двойную жизнь, умудряясь ни капли не менять отношение ко мне?

Хочется закричать, разбудить его, выплеснуть в лицо всю свою боль и ненависть.

Но вместо этого я просто стою и смотрю на него, не в силах пошевелиться.

Внутри бушует ураган. Обида, гнев, разочарование — все смешалось в один клубок. Кажется, еще немного, и меня разорвет на части.

Я стою, парализованная, и смотрю на Колю, спящего в нашей постели. Каждая черта его лица, каждый изгиб тела теперь вызывает лишь отвращение.

Как он мог?! Как он мог так поступить со мной?

Ведь мы были так счастливы! Или мне это только казалось?

Может, все эти годы он просто притворялся, а я была слепой, веря в его ложь?

В голове всплывают картины: он, обнимающий другую женщину, целующий ее, говорящий ей те же слова любви, что и мне. От этих мыслей мир рушится на части, погребая под обломками все, что было дорого и ценно.

Хочется бежать, исчезнуть, чтобы не видеть всего этого. Но бежать некуда.

Родители далеко, в другом городе. Здесь нет никого, кто мог бы меня поддержать.

А эта квартира… Она — наша общая. Мы вложили в нее все, что у нас было. Как я могу ее оставить? Как я могу отдать ее ему?

Чувствую себя загнанной в угол, пойманной в ловушку. И, кажется, выхода нет. Остается только стоять и смотреть на спящего предателя, не зная, что делать дальше.

Но я прекрасно понимаю — я больше не могу. Не могу больше жить этой ложью. Не могу больше быть с ним.

Иду на кухню. Хочу уйти как можно дальше от этого предателя. Но на большее у меня просто нет сил.

Первое, что попадается мне на глаза — кухонный нож. Его лезвие холодной сталью блестит в утреннем свете, проникающем сквозь окно. Дрожащими руками я сжимаю ткань своей блузки, прогоняю отвратительные мысли, возникающие где-то в глубине воспаленного после бессонной ночи и переживаний сознания.

Нет-нет, я не смогу. Я не такая!

Сажусь на пол, прислонившись спиной к холодной стене, и начинаю беззвучно плакать.

Слезы ручьем текут по щекам, обжигая кожу. В голове — пустота, лишь эхом отдаются слова: «Предательство… Боль… Ненависть…»

Я словно тону в этом океане отчаяния, не видя ни единого проблеска надежды.

Встаю и, шатаясь, плетусь в ванную.

Открываю кран. Шум воды немного приглушает гул в голове.

Смотрю на свое отражение в зеркале — бледное, измученное лицо, красные опухшие глаза. Неужели это я? Неужели я стала такой жалкой и несчастной?

Решение приходит внезапно, как удар молнии.

Я буду сильной. Я справлюсь. Я не позволю ему сломать меня.

Завтра же я начну новую жизнь. Найду где остановиться, куда съехать. На время. А там — разделю имущество и забуду обо всем, как о страшном сне.

Выходит, Андрей действительно говорил правду.

Вытираю слезы, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. В глазах появляется искра решимости.

Глава 7 Попытка оправдаться

Коля вскакивает с кровати, запутываясь в одеяле и спотыкаясь.

Выхожу в коридор и слышу, как он сзади падает на пол, ударяясь о что-то и громко ругаясь. Надо же, какое рвение! Вот только зачем?

— Катя, стой! Куда ты? Давай все обсудим! — бормочет он, продолжая меня преследовать.

— Нечего обсуждать! — бросаю холодно, а у самой в груди аж горит от возмущения и злости.

Не могла представить, что он еще и оправдываться посмеет. Или пытаться договориться.

Выходу в коридор и направляюсь к двери. Но на полпути он все же догоняет и хватает меня за руку, разворачивая к себе.

— Подожди, давай поговорим, — требует Коля. — Я уверен, что все можно решить. Ты просто постарайся меня услышать, постарайся понять.

Я оборачиваюсь, чтобы выплюнуть в него все накопившееся, послать ко всем чертям, навсегда вычеркнуть из своей жизни. Но стоит мне только увидеть его, как слова застревают в горле.

Коля стоит передо мной в одних трусах. В тех самых, которые я вчера вечером видела на нем. Именно в них он лежал на кровати у своей молодухи, а та поглаживала его…

Даже помыться и переодеться не удосужился, мерзавец!

Чувствую, как меня начинает трясти от смеси гнева и отвращения. Он смотрит на меня, не понимая, в чем дело. В его глазах — искреннее недоумение. И это непонимание действует мне на нервы еще больше.

— Какая же ты сволочь! — смеюсь ему в лицо. Нервы сдают. Ничего не могу с собой поделать. — И как я все эти годы не видела в тебе этого? Как я вообще жила с тобой все это время?

— Катя, да постой ты! Не спеши с выводами, — совершенно не теряется он. Будто для него подобный обман — дело привычное. — Ну что ты видела? Что ты себе напридумывала? Ну зашел я в гости к знакомой, а там мне плохо стало. Вот она скорую и вызвала…

— Точно! А чтобы скорой работы меньше было, еще и раздеть успела, — рычу я, с трудом сдерживая желание броситься на него с кулаками.

— Ну вот снова ты начинаешь, — Коля закатывает глаза, будто я ему не о вскрывшейся измене говорю, а о новой шубе. — Вообще-то я сам разделся. Мне ведь плохо стало, жарко. Пока Настя бегала за помощью, я разделся до трусов и лег полежать.

— Ты… ты еще и оправдываешься? Ты меня что, совсем за дуру держишь? Это ты Насте своей можешь рассказывать о том, как тебя дома жена обижает. А я на твое вранье не поведусь!

— Так ты на ее слова обиделась? — снова переиначивает все муж. — Так это Настя вспомнила тот случай, когда ты баклажаны с чесноком в салат добавила и меня не предупредила. Мне ведь тогда плохо было, думал, что в больницу лягу…

— Ах, значит, ты еще и обвиняешь меня? — язвительно спрашиваю, чувствуя, как внутри нарастает ураган. — То есть ты тогда не к врачу, а к любовнице поехал? А я, выходит, виновата, что тебе «плохо стало» в постели у другой женщины? Может, она тогда и спасла тебя своей нежностью и заботой?

Глаза наполняются слезами, но я отворачиваюсь, чтобы он их не увидел. Гнев и обида скручивают внутренности.

Мне хочется кричать, бить посуду, сломать что-нибудь, чтобы хоть как-то выплеснуть этот яд, которым он меня отравил. Но вместо этого я лишь проглатываю всю обиду и пытаюсь говорить ровно.

— Знаешь, Коля, я не собираюсь ничего обсуждать, — произношу полушепотом. — Мне противно даже смотреть на тебя. Не хочу, чтобы ты и дальше был частью моей жизни.

— И что теперь? Ты просто плюнешь все десять лет совместной жизни и растопчешь их? — бросает он со злостью, но мне только смешно становится от его слов.

— Восемь, — с усмешкой произношу я.

— Что? Что ты сказала?

— Восемь лет. Не десять, Коля, а восемь. Мы только восемь лет вместе. Но да, ты прав, я готова забыть их, готова забыть тебя, как страшный сон.

— Восемь, десять, какая разница? Кать, это много! Это ведь такая часть жизни, за которую люди становятся родными!

— Вот только тебе, похоже, я родной так и не стала!

Меня всю трясет. Хочется закончить этот кошмар, развернуться, убежать. Но я не могу это сделать. Силы оставили меня. Ноги практически не держат.

— Давай подумаем разумно, — продолжает давить мой муж. — Что ты видела? Меня в трусах в чужой квартире? Так я уже объяснил это. Разве ты видела, как мы с Настей спали? Разве она делала что-то неприличное?

— Она трогала тебя! — бросаю последний аргумент.

У меня в голове все слилось воедино. То, что я видела, смешалось со словами Коли. Я совершенно перестаю понимать, где правда, а где ложь.

А что, если на самом деле он говорит правду?

— Катя, она только гладила живот, чтобы наладить его работу, — произносит он мягко, с улыбкой. — Ты все напридумывала. Ты же видишь, что я дома, я вернулся домой сразу, как только мне полегчало…

Воспользовавшись моей слабостью, Коля подходит ко мне и пытается обнять. Но я нахожу в себе силы и выворачиваюсь из его объятий.

— Мне нужно все это переварить, — произношу я, отстраняясь. — Дай мне время понять, что к чему.

— Да, конечно, — произносит он спокойно, будто совершенно ничего не было и взбрыкнувшая жена снова стала покладистой. — Но тебе совсем не обязательно уходить. Ляг, поспи. А как проснешься, мы все обсудим.

Глава 8 В поисках поддержки

С грохотом захлопнув дверь, я словно обрубаю последнюю нить, связывающую меня с этим местом, с этим человеком.

Несмотря на все слова Коли, я ему не верю. Слишком складно он говорит и слишком необъяснимо это все для того, чтобы быть правдой.

Шатаясь, словно пьяная, бреду к стоянке, где я оставила машину. Ключ в руке дрожит, никак не попадая в замочную скважину. Наконец, справившись с непослушными пальцами, я открываю дверцу и падаю на сиденье.

Сердце колотится как сумасшедшее, в висках стучит.

Завести машину и просто уехать подальше кажется сейчас единственным спасением. Но, взглянув в зеркало заднего вида, я вижу в отражении бледное, измученное лицо с покрасневшими от слез глазами.

Вдруг четко осознаю, что сейчас садиться за руль — безумие. Руки дрожат, голова гудит, в глазах туман. Я просто не доеду. Или, что еще хуже, усну прямо за рулем.

Выключив зажигание, я тяжело вздыхаю и выхожу из машины.

Ноги подкашиваются, тело словно налилось свинцом. Больница… работа… Сейчас все это кажется таким далеким и неважным.

Хочется просто куда-нибудь уйти, затеряться в толпе, спрятаться от этого мира, который вдруг стал таким жестоким и несправедливым.

Решение приходит внезапно.

Закрываю авто и направляюсь в сторону парка. Иду, толком не разбирая дороги. Пусть ноги сами несут меня туда, где я смогу прийти в себя, где смогу хоть немного успокоиться.

Вхожу в парк и по узкой аллее направляюсь в сторону пруда. Раньше я любила прогуливаться по берегу, наблюдая, как по водной глади проплывают прекрасные лебеди. Смотря на них, я отвлекалась от всего вокруг.

Интересно, смогу ли я отвлечься и теперь?

Но дойти до пруда не успеваю. Внезапный звонок телефона врывается в мою грусть, заставляя меня вздрогнуть.

«Мама» — написано на экране телефона. И это слово успокаивает меня. Удивительно, что она решила позвонить мне именно сейчас, когда мне так нужна поддержка.

Неуверенно подношу телефон к уху, боясь, что голос дрогнет и мама сразу все поймет. Не хочу, чтобы она лишний раз волновалась. Ведь у нее сейчас и так проблемы с сердцем. Ни к чему лишний раз ее расстраивать.

— Привет, мам, — стараюсь говорить как можно бодрее. Но все же окончательно унять дрожь у меня не выходит.

— Привет, доченька. Как ты? Что-то голос у тебя какой-то уставший. Что-то случилось?

Ее чуткость всегда поражала. Она всегда чувствовала если со мной что-то не так. Глупо было надеяться, что сейчас будет иначе.

— Мам… Коля… он мне изменил, — голос срывается, и я начинаю захлебываться слезами.

Как бы я ни старалась, у меня не выходит сдержать эмоции. Ведь с мамой я всегда могла быть слабой. Я всегда могла положиться на нее и знаю, что она всегда меня поддержит.

В трубке наступает тишина.

Я жду, что мама начнет меня утешать, говорить, что все наладится, как она всегда делала прежде. Но вместо этого слышу спокойный, даже слегка отстраненный голос:

— Подожди, Катюш, успокойся. Сам-то Коля что говорит? Ты с ним уже это обсуждала?

— Разве это важно? Он изменил! Ты слышишь? — не знаю я, как реагировать на ее вопрос.

— И все же что он сказал? Как объяснил? — не успокаивается она, будто слова Коли способны хоть что-то изменить.

— Он… говорит, что мне показалось. Что ничего не было. Но я видела, мам! Я своими глазами видела! — кричу я в трубку, не в силах сдержать эмоции.

— Ну, раз он так говорит… может, и правда показалось? — звучит в ответ то, что я уж точно не ожидала услышать. — Или ты видела, как он с ней?..

— Нет! — резко обрываю ее вопрос. Перед глазами вновь всплывает картина, как эта… гадина гладит Колю и слезы вновь застилают глаза. — Но я видела их вместе…

— Знаешь, доченька, мужчины — они такие. Иногда они делают то, что нам не понять. Но ведь это ничего не значит. Главное, что он тебя любит, что вам хорошо вместе. А остальное — ерунда.

— Мама! Да как ты не понимаешь, это же просто не может быть ерундой! У него другая! Он обнимает, целует ее. Разве может он после этого меня любить?

— Дочь, ты мне лучше скажи, тебе вчера было хорошо рядом с ним? — резко меняет она вектор разговора. — Пока ты не видела их вместе, тебе нравилось жить с ним, строить общие планы?

— Да, но… это ведь было вчера…

— Катюш, ты уже взрослая. Ты должна понимать, что мужчины… они не могут быть верными всегда. А то, что он все отрицает, так даже лучше. Значит, он ценит, любит тебя, не хочет терять. Не надо ничего ворошить. Сохрани семью. Просто забудь о случившемся и живи дальше.

Ее слова оглушают меня, словно пощечина.

Неужели она говорит это серьезно? Неужели она на самом деле считает, что я должна закрыть глаза на предательство и делать вид, что ничего не произошло?

— Мам, ты серьезно?! Как я могу просто забыть об этом? Как я могу жить с ним, зная, что он меня обманул, что он предал меня? Как я могу спать с ним, зная, что только что он расслаблялся с другой?

Глава 9 Усталость

Иду не разбирая дороги.

Голова гудит, словно рой пчел в улье, а в груди клокочет обида, смешанная с отчаянием.

Каждый шаг отзывается болью в висках, каждое воспоминание режет, словно бритвой. Как же так? Как он мог так поступить? И как мама могла такое сказать?!

Воздух кажется спертым, не дает дышать полной грудью. Я спотыкаюсь, едва не падаю, но инстинктивно выставляю руку. Силы покидают меня.

Не удивительно, ведь позади изнурительное дежурство.

Вокруг меня мелькают лица прохожих, спешащих по своим делам. Они смеются, разговаривают, живут. А я? Я как будто застряла в кошмарном сне, из которого никак не могу выбраться.

Все кажется фальшивым, ненастоящим. Раньше мир был другим: красивым, веселым, интересным… Сейчас — лишь серый фон для моей личной трагедии.

Ускоряю шаг, пытаясь убежать от собственных мыслей, но они неотступно преследуют меня, терзают, не дают покоя. Они наполняют меня до краев и хлещут через край.

Не замечаю, как оказываюсь возле больницы. Белые стены, строгие линии, запах лекарств — все это давит на меня еще больше. Зачем я здесь? Я не знаю. Мое дежурство окончено, а новое еще не скоро.

Может быть, мне нужен врач? Может быть, я схожу с ума?

Набрав в легкие побольше воздуха, вхожу в здание.

Все здесь мне знакомо. Каждый шаг привычен. Каждая стена уже кажется мне родной.

Но все же все здесь совсем другое. Словно сошедшее с экрана черно-белое кино.

Автоматически прохожу в отделение, здороваясь с дежурной медсестрой. Она кивает в ответ, но не отрывается от заполнения бумаг. Будто и вовсе меня здесь нет.

Сажусь на видавшую виды скамейку в сестринской, в уголке подальше от любопытных глаз. Но из глаз уже предательски брызнули слезы.

Утыкаюсь лицом в ладони. Пытаюсь сдержать рыдания, но получается плохо. Плечи вздрагивают, я сама вся содрогаюсь.

— Деточка, что с тобой? — слышу тихий голос.

Только этого мне сейчас не хватало!

Поднимаю заплаканное лицо. Передо мной стоит санитарка, старенькая женщина с добрыми глазами. Ее лицо изрезано морщинками, но в них читается сочувствие.

— Что случилось, милая? Может, чем помочь? — спрашивает она по-доброму, с материнскими нотками в голосе. С теми, которых мне так не хватило в разговоре с мамой.

Всхлипываю, не в силах вымолвить ни слова. Мне больно. Невозможно больно. Я чувствую себя преданной и не могу поверить, что кому-то действительно есть дело до моих чувств.

Женщина присаживается рядом, берет мою руку в свою теплую ладонь. Ее прикосновение успокаивает, словно прикосновение матери.

— Тише, моя хорошая. Дай слезам волю, а там, глядишь, и проще будет, — успокаивает она меня.

— Я… Я не знаю, что делать, — наконец выговариваю сквозь слезы. — Все так плохо…

Санитарка молча гладит мою руку. Ей не нужны подробности, она просто рядом. И этого достаточно.

Кажется, что она и сама видела в этой жизни немало и знает, что мне сейчас действительно нужно.

Постепенно слезы отступают, становится немного легче. Боль никуда не уходит, нот она становится не такой навязчивой. Просто саднит, как среагировавшая на обезболивающее рана.

— Жизнь — она такая, деточка, — говорит она тихо, стоит мне только перестать содрогаться от эмоций. — То взлеты, то падения. Но все проходит. И это пройдет.

Смотрю на нее с благодарностью. В ее простых словах — мудрость целой жизни. Может быть, она и права. Может, все действительно наладится.

Или это только слова успокоения, лекарство от всех душевных невзгод?

— Спасибо, — шепчу я.

Она не знает, что со мной случилось, не знает мое горе. Но она и не пытается его узнать. Она просто хочет мне помочь. Как умеет.

— Держись, милая. Все будет хорошо, — улыбается она мне и встает со скамейки. — А еще лучше, ступай отдохни. В комнате отдыха все равно никто спать до ночи не станет.

Старушка уходит, а я остаюсь сидеть на скамейке, словно получив глоток свежего воздуха. Кажется, что тучи над головой немного рассеялись и теперь можно постараться прийти в себя.

Но вместе с этим приходит и невозможная усталость, прежде скрывающаяся за стеной эмоций.

Поднимаюсь с лавки, чувствуя, как ноги стали ватными. Мне действительно нужно отдохнуть. А там… возможно, там действительно станет легче.

Бреду по коридору, стараясь не обращать внимания на взгляды проходящих мимо. Мне не важно, что и кто сейчас обо мне думает. Сейчас мне нужен покой.

Наконец добираюсь до нужной двери и тихонько захожу внутрь.

Падаю на первую попавшуюся койку, не раздеваясь. Закрываю глаза и тут же проваливаюсь в темноту.

Вот только в следующее мгновение кто-то хватает меня за руку.

Глава 10 Настойчивый

— Екатерина Викторовна, проснитесь, — слышу я тихий голос над ухом. — Вас там один мужчина ждет, очень настойчивый.

С трудом разлепляю веки. Передо мной — размытое лицо медсестры. Той самой, которая, казалось, не обратила на меня внимание.

Пытаюсь прийти себя. Голова гудит, как колокол. Перед глазами все плывет. Шея затекла от неудобной позы. В виски стреляет невозможная боль.

Кажется, что от сна стало только хуже. Впрочем, спала ли я вообще?

— Который час? — бормочу, пытаясь сесть.

Судя по моему состоянию, с момента, как я уснула, прошло минут десять от силы. Может быть, двадцать. Точно не больше.

— Уже девятый час, — отвечает медсестра, и ее ответ заставляет меня окончательно проснуться. — Так что мне ему передать? Вы подойдете?

— Да… да, сейчас подойду, — киваю я, не веря, что проспала почти пять часов. — А кто он, этот самый мужчина?

— Не знаю, — пожимает она плечами. — С цветами пришел. Я решила, что муж ваш. Спрашивать не стала.

— Хорошо, спасибо, — говорю, стараясь придать голосу уверенность, хотя внутри все дрожит.

Понимаю, что кроме Коли прийти просто некому. К тому же и повод подарить мне цветы у него нашелся. В прошлый раз когда это было? Года три назад?

Поднимаюсь с койки, ощущая, как затекли ноги. Быстро привожу себя в порядок и выхожу в коридор. Настрой — боевой. Вот только слабость немного мешает.

— Где он? — спрашиваю, подойдя к посту.

Медсестра показывает рукой в сторону приемного покоя, сама в это время печатая что-то в телефоне. Сейчас посетителей уже нет, может себе позволить.

Делаю глубокий вдох и, полная уверенности, иду к мужу на разговор.

А разговор у нас с ним будет короткий: цветами по лицу и краткое описание направления, куда ему следует пойти.

И точка!

Неужели этот мерзавец решил, что может вот так просто прийти ко мне, вручить букет — и я все прощу, обо всем забуду? Ну уж нет, дорогой! Я предательство забыть не могу!

Новая волна злости поднимается из груди и бьет пульсом в висках. Голова начинает раскалываться на части. Понимаю, что спала со стиснутыми челюстями и теперь это мне аукается.

Но никакое мое состояние не способно ничего изменить. Я не собираюсь никого прощать! Я настроена на битву и, если надо, могу и с кулаками встретить своего неверного.

— Папа, а тетя точно сегодня работает? — неожиданно доносится до меня веселый детский голос.

— Да, зайка, медсестра сказала, что она здесь, — звучит в ответ мужской голос, знакомый мне после ночного дежурства.

Замираю на месте. Все мои воинственные настроения мгновенно улетучиваются, а злость сменяется стыдом.

Медленно прохожу в приемный покой и вижу их. Мужчина стоит, немного смущенный, с большим букетом хризантем в руках, а рядом с ним девочка, та самая девочка, которую я спасла ночью. В руках она держит коробку конфет, перевязанную розовой ленточкой.

Наши взгляды встречаются. Мужчина слегка кивает в знак приветствия, а девочка расплывается в широкой улыбке.

— Здравствуйте, тетя! — звонко произносит она и бежит ко мне, протягивая мне конфеты.

Смущенно принимаю коробку. Понимаю, что не должна ее брать, но как я могу отказать ребенку?

— Спасибо, милая, — опускаюсь на колено и позволяю ей себя обнять. — Как ты себя чувствуешь?

— Дядя доктор сказал, что я могу идти домой, — радостно щебечет девочка. — Только таблетки невкусные сказал пить, — морщится она, высунув язык.

— А это мне?.. — показываю на конфеты, не понимая, чем заслужила такой подарок.

— Спасибо вам за то, что спасли меня, — улыбается малышка. — Папа сказал, что уже места себе не находил, пока не увидел вас…

— Ну все, зайка, иди посиди на скамейке, пока лишнего не наговорила, — подходит к нам мужчина и гладит дочку по волосам.

— Хорошо, папочка! — улыбается она. И делает это так мило, что мужчина тает на глазах. — Меня, кстати, Милой зовут. А вас? — обращается она ко мне и протягивает свою ладошку.

— Катя, — отвечаю рукопожатием. И от ощущения ее нежности сама не могу не умиляться. — Приятно с тобой познакомиться.

— И мне тоже приятно, — улыбается она еще шире.

Девочка уходит в сторону, а мы остаемся наедине с ее отцом. Который почему-то тут же краснеет. Смущается, что ли? Но чего он может смущаться?

— Екатерина, значит… — произносит он чуть слышно. Но затем добавляет уже уверенней: — А меня Дима зовут. Дмитрий то есть…

— Очень приятно, Дмитрий, — отвечаю, стараясь скрыть улыбку. Его смущение даже трогательно. — Рада, что все хорошо закончилось. Мила — замечательная девочка.

— Это вам спасибо. Я, честно говоря, места себе не находил, пока ждал скорую помощь. А там вы… Вы для нас ангел-хранитель.

— Ну что вы! Я просто делала свою работу. Главное, что сейчас все позади. Только смотрите, чтобы она соблюдала диету, берегите ее. Дети такие, вкусное любят, а ей пока нужно на диете посидеть.

Глава 11 Драка

Инстинктивно бросаюсь между дерущимися мужчинами, растерянно пытаясь оттолкнуть Колю от Дмитрия.

Не помню, чтобы вообще мой муж когда-нибудь дрался при мне. Да и вообще, не думала, что он умеет драться. А тут набросился как зверь и давай кулаками махать.

Неужели действительно ревнует?

— Коля, что ты делаешь! Остановись! Здесь же ребенок! — кричу, пытаясь перекричать шум драки.

Мила, испуганная происходящим, начинает плакать, хватая отца за рубашку:

— Папочка, не надо! Дяденька, не бейте папу! Папа ничего плохого не делал!

Ее крики режут сердце, заставляя меня действовать решительнее. С трудом оттаскиваю Колю, лупя его по спину. Он вырывается, но я цепляюсь за него, уговаривая остановиться:

— Пожалуйста, успокойся уже! Ты же видишь, что пугаешь девочку! Да и вообще, чего на тебя нашло?

Дмитрий, воспользовавшись моментом, поднимает Милу на руки, пытаясь ее успокоить. Его рубашка помята и наполовину расстегнута. Под ней виднеется мускулистый торс.

Похоже, что я сейчас не его, а Колю спасала от неминуемых травм.

Обнимая дочку, Дмитрий смотрит на меня с благодарностью и одновременно с сожалением. В его глазах читается боль и непонимание.

— Кать, прости… Я не хотел… — бормочет муж, немного остыв.

Он смотрит на Милу и его лицо смягчается. Он тяжело дышит, и краснеет осознавая, что натворил.

— Не понимаю, что на тебя вообще нашло! — фыркаю я и подхожу к пациентам. — Как ты, хорошая моя? Испугалась? — обращаюсь к девочке.

— Испугалась, — кивает она и смотрит на меня красивыми большими глазами. — Папа ведь боксом занимался. Он мог сделать дяде больно…

— Уверена в своем папе? — радуюсь причине страха.

Перевожу взгляд на Дмитрия, но тот все еще в боевой готовности. Несомненно, стоит Коле сделать неверное движение — и ему несдобровать.

— Уверена! — без промедления отвечает Мила. — Он у меня во-он какой сильный!

— Точно, очень сильный! — подмигиваю ей и поворачиваюсь к мужу. Но тот смотрит на меня волком. Того и смотри, вцепится в горло.

— Нет, я не понял, что здесь происходит? Это вообще кто такой? — спрашивает он, раздувая ноздри.

— Коля, ты невыносим! — шиплю я, взглядом показывая ему перестать. — Здесь больница, в конце концов! Если тебе неймется, выйдем на улицу и там будем выяснять отношения!

Коля буравит меня взглядом, полным ярости и обиды. Кажется, он пытается подобрать нужные слова. Или уже подобрал их и не знает, как сказать.

— А что мне еще остается делать, Кать? — наконец, выдает он. — Смотреть, как он за тобой тут ухаживает? Как смотрит на тебя, как прикасается? Ты моя жена! Или я уже что-то пропустил?

Сердце болезненно сжимается от его слов. Неужели он действительно так думает обо мне? Неужели он решил перевести всю вину на меня? Решил сравнить безобидные цветы с обжиманиями в одних трусах?

— Коля, хватит! — взрываюсь я, не в силах больше сдерживать эмоции. — Эта работа — моя жизнь! И Дмитрий просто пациент. Его дочь — мой пациент! Я тебя умоляю, пожалуйста, не позорь меня перед людьми, не унижай себя!

— Не унижать себя? Да ты и без того меня унизила больше некуда! Стоит, обнимается с другим мужчиной на глазах у всей больницы!

— Кто что и делает на глазах у больницы, так это ты! — перехожу на крик. Не хотела выносить сор из избы, но Коля не оставил мне иного выбора. — А мы вовсе не обнимались! Сегодня ночью я спасала этой девочке жизнь. А ты в это время…

Мот слова срываются на плач. Не могу больше терпеть его выходки. Не хочу, чтобы он продолжал врать и переставлять все с ног на голову. Ведь я вижу, что он делает это намеренно, чтобы выставить меня во всем виноватой.

Коля молчит, тяжело дыша. Вижу, как он пытается переварить мои слова, но злость все еще застилает ему глаза.

Он смотрит на меня, потом на Дмитрия, потом снова на меня. В его взгляде плещется буря эмоций: гнев, ревность, обида и, кажется, немного стыда. Хотя, нет! Откуда у него вообще взяться стыду?

— Кать, я… — начинает он, но я его обрываю.

— Замолчи! Я устала от твоего вранья! Ты думаешь только о себе! Ты не видишь, что происходит вокруг! Ты не замечаешь, что я тоже человек, у меня тоже есть чувства!

— Катя, послушай, я люблю тебя! — выпаливает Коля, но от его слов я испытываю только отвращение.

— Любишь? Серьезно? И вчера вечером тоже любил меня? Прямо там, лежа в кровати этой…

Краем глаза замечаю, как Дмитрий берет Милу за руку и тихо отходит в сторону. Они не хотят слушать наши крики. Не хотят становиться участниками семейной драмы.

Но наша драма только разворачивается и у меня нет возможности остановить их и извиниться.

— Не смей говорить мне о любви! — пользуюсь тем, что мы остались одни и перехожу к тяжелой артиллерии. — Ты предал меня, Коля! Ты растоптал все наши чувства, вывалялся в грязи, а теперь стоишь и говоришь, что любишь? Да ты себя вообще слышишь? И как ты вообще посмел прийти сюда, обвинять меня в чем-то, когда сам… Господи, да я даже говорить об этом не хочу!

Глава 12 Ступор

Слова Коли поражают меня наповал. Не знаю, как на них реагировать, что говорить.

Смотрю ему вслед, не в силах поверить в услышанное. Не могу поверить, что у него вообще повернулся язык заявить подобное.

«Подумаю, пускать тебя или нет» — эхом отдается в голове его последняя фраза.

В груди поднимается волна отчаяния, смешанная с яростью. Он действительно не понимает? Неужели он забыл о том, что это наша общая квартира и что я вложила в нее не меньше, а, возможно, и больше, чем он?

Перед глазами всплывают воспоминания: бессонные ночи, подработки, экономия на всем, лишь бы накопить на жилье. Я продала свою комнату в коммуналке, питалась чем приходилось, жила по скидкам… И ради чего? Ради того, чтобы он все у меня отнял? Чтобы привел в наш дом другую и развлекался с ней?

Дыхание сбивается, в ушах звенит.

Медленно опускаюсь на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. Я больше не плачу. У меня нет слез. Только ледяная пустота, выжигающая все внутри.

Коля предал меня, убил. Нет, сделал он это не изменой. Он сделал это своим враньем. Долгим. Наглым.

Я понимаю, что этот человек, которого я всем сердцем любила, ради которого жертвовала всем, что у меня было, врал мне всю нашу совместную жизнь.

И от него я мечтала завести детей!

Прокручиваю в голове уходящий день. Вспоминаю все, что было сказано моим супругом. Пока еще супругом.

В его словах не было ни капли раскаяния, только злоба и высокомерие. Даже сейчас он обвинил меня во всех грехах и ушел с уверенностью, что я вернусь, приползу к нему. Что не смогу жить без него…

Но он ошибается. Крупно ошибается!

Я больше не вернусь. К нему не вернусь. Но я добьюсь того, чтобы ему не досталось ни копейки моих денег. Добьюсь, чтобы все, что я вложила в эту квартиру, осталось моим.

А Коля, пусть катится к своей малолетней мымре и рассекает в трусах по ее дому. Уж она-то точно обрадуется вранью.

Так, стоп. Спокойно. Нужно взять себя в руки. Нужно думать не о них. Нужно думать о себе самой и о том, что же мне теперь делать.

Первая мысль — адвокат. Хороший, опытный, циничный адвокат, который специализируется на бракоразводных процессах. Такой, чтобы выжал из Коли все до последней копейки. Чтобы муж понял, что зря так со мной поступил.

Нужно найти все чеки, все выписки по счетам, все документы, подтверждающие мои вложения в квартиру. Каждый рубль, заработанный потом и кровью, должен быть учтен. Пусть Коля доказывает, что он хоть что-то вложил.

А что он вообще вложил, кроме своего поганого вранья?

Мерзавец!

А еще… нужно поговорить с его родителями. Они всегда меня любили, считали чуть ли не дочкой. Может быть, они смогут повлиять на него, заставить его одуматься?

Хотя, о чем я говорю? Одуматься? После всего, что он натворил? Нет, это бесполезно. Я не хочу, чтобы он одумывался. Не хочу оставаться пешкой в его безжалостной игре!

А что я хочу? Хочу начать новую жизнь. Без Коли, без его вранья, без его предательства. Жизнь, в которой буду только я. Жизнь, в которой я буду счастлива.

Понимаю, что сейчас мне нужно действовать рационально, а не поддаваться эмоциям. Лучшее, что я могу сделать — это собрать все необходимые документы и вещи. Но возвращаться в квартиру, где каждый угол пропитан ложью и болью, совсем не хочется. Особенно, когда там находится мой муж.

Нужно дождаться, когда Коли не будет дома. Прийти, когда он будет на работе, в своем офисе. Ведь завтра понедельник, и его не будет до самого вечера. А это значит, что мы с ним не пересечемся.

Нужно составить четкий список того, что я должна забрать: документы на квартиру, чеки, выписки, драгоценности, личные вещи, которые мне дороги. Ничего не забыть. Все, что я нажила честным трудом, должно остаться со мной. Никаких подарков, никаких вещей, которые напоминают о нем. Только то, что имеет для меня реальную ценность.

Главное — не дрогнуть, не дать волю эмоциям. Не плакать, не вспоминать хорошее. Просто выполнить задачу и уйти. Раз и навсегда.

Пока суд не вынесет свое решение и не разведет нас, пока не поделит наше имущество.

Сажусь на скамейку и закрываю глаза. План кажется мне идеальным. Вот только одно я забываю учесть: где мне в это время жить?

Что-то снять? Вряд ли я сейчас потяну аренду и пропитание. У меня ведь еще кредит за машину не до конца выплачен. Да и адвокат наверняка заломит цену за свои услуги.

Значит, аренда мне не подходит. Но куда тогда?

Конечно же можно пожить в больнице. Не думаю, что кто-нибудь будет против. Здесь все свои, каждый проявит сочувствие ко мне. Вот только… разве я этого хочу?

Нужно искать какой-нибудь другой вариант. Или… просто прийти домой и выгнать Колю к его проклятой любовнице. Пусть скажет ей, что жена отпустила его насовсем. Вот обрадуется дуреха!

Вот только я не хочу спать на кровати, на которой спал этот предатель. Не хочу мыться в ванной, сидеть на стульях…

Мои размышления прерывает вибрация телефона и последовавший за ней сигнал сообщения.

Глава 13 Утро нового дня

Солнце, пробившееся сквозь щель в шторах, будит меня раньше будильника. Не помню, на сколько я его поставила. Кажется, на шесть.

Неуютная палата пахнет лекарствами и чем-то стерильным. Но это лучше, чем скамейка в приемном покое.

Вчерашняя ночь выдалась сумбурной. Благо хоть Лена — так зовут новенькую медсестру, которая дежурила всю ночь, открыла мне свободную палату. Иначе я не знаю, где бы мне пришлось проводить эту ночь.

Встаю и, шатаясь, выхожу в коридор. Время раннее, пациенты еще спят, и оттого в больнице тихо. Но это не на долго. Не знаю, сколько сейчас времени, но уверена, что скоро уже всех начнут будить.

Иду к посту. Но Лену не нахожу. Ее место пустует, а на столе лежит журнал, раскрытый на статье о сложности отношений в браке.

Чушь это все! Ни одна статья не сможет подготовить к предательству. Оно всегда раскрывается внезапно, когда совсем не ждешь.

Прохожу у сестринской. Не сомневаюсь, что если не на посту, то в такое время медсестра может находиться только там.

— Доброе утро! — стоит мне только показаться в дверях, произносит Лена, сидящая за столом с чашкой кофе в руке. — Кофе будешь?

— Не откажусь, — отвечаю ей и прохожу к столу.

Сажусь и обхватываю себя руками. Меня знобит и всю трясет. То ли от холода, то ли от пережитого вчера.

Пытаюсь согреться, растирая плечи. Но это не помогает. Мне по-прежнему невозможно холодно.

— Держитесь, Катюша, все наладится, — заметив мое состояние, подбадривает Лена.

Она встает и направляется к кофеварке. К счастью, девушка не уделяет мне лишнего внимания, и за это я ей благодарна.

Ночью, перед тем как лечь спать, я вкратце рассказала ей о случившемся. Как я могла не рассказать, ведь Коля устроил такую сцену, что нас наверняка слышала вся больница!

Но Лена, на удивление, с пониманием отнеслась к моей беде. Она не стала лезть с советами, хотя, судя по читаемому ею журналу, у нее есть что сказать. Но вместо этого девушка просто дала мне таблетку успокоительного и открыла платный номер, находящийся сейчас на простое.

Честно говоря, не ожидала от нее подобного поведения. Сколько ей? Двадцать три? Двадцать пять? Наверное, ровесница любовницы моего мужа. Но намного умнее нее.

— Спасибо тебе большое, — благодарю ее за все сразу. — Мне сейчас очень плохо…

— Но ведь это не конец, — улыбается она и включает машину. Из рожка тут же вырываются две темных струйки бодрящего напитка. — Мои родители развелись, когда мне было девять. Не знаю, что на самом деле между ними произошло, но мама тогда убивалась от горя. И что в итоге? Жива, здорова, счастлива в новом браке вот уже тринадцать лет…

— Твой отец ее предал? — сама не знаю, зачем это уточняю.

— Я слышала несколько вариантов. От мамы, бабушки, папы. Но в конечном итоге все сводится к одному: он ушел к женщине, с которой живет до сих пор. Наверное, это что-то значит.

— Наверное… — соглашаюсь с ней и принимаю чашку. — Спасибо.

— Ты пей, взбодрись, — продолжает улыбаться она и тут же подсовывает мне пирожное. — А это для настроения.

Благодарно киваю. Делаю глоток горячего кофе, и его терпкий вкус немного приободряет. То, что мне сейчас нужно.

За пирожное берусь не сразу — в горле стоит ком, и сладкое туда просто не полезет. Но и калории мне сейчас нужны. Нужно ведь организму откуда-то брать энергию.

Лена права, это не конец. Хотя сейчас мне так не кажется. Мне кажется, что рухнул целый мир, который я строила долгие годы. Мир, в котором были Коля, я и наша будущая счастливая старость. Мир, в котором был дом, полный детей и внуков. А теперь что? Обломки, пепел и горькое осознание того, какой дурой я была все это время.

— Ты справишься, — вдруг говорит Лена, будто прочитав мои мысли. — Просто сейчас больно, надо пережить этот момент. Поплакать, позлиться, а потом выдохнуть и двигаться дальше.

Смотрю на нее, на ее юное, но такое мудрое лицо, и понимаю, что она права. Я сильная. Я пережила многое в этой жизни, и это переживу. Просто сейчас нужно время. Время, чтобы залечить раны, чтобы осознать произошедшее и чтобы начать новую жизнь.

— Спасибо, Лена, — говорю я искренне. — Ты даже не представляешь, как мне сейчас нужна поддержка.

Хотя… наверное, все же представляет.

Откусываю кусочек пирожного. Сладкое, приторное, но сейчас кажется, что оно немного поднимает мне настроение.

Может быть, Лена права, и все действительно наладится? Может быть, впереди меня ждет что-то лучшее, чем то, что я потеряла? Может быть… Просто сейчас в это очень трудно поверить.

В любом случае, я должна продолжить жить. Без Коли и его наглой лжи. Без обмана.

Но жить таким образом мне еще стоит научиться.

— Спасибо тебе за все! — благодарю Лену и отставляю чашку в сторону. — Мне пора. Нужно домой…

— Когда будет время, заходи, — кивает она. — Я дежурю сутки через двое. Пирожные у меня всегда с собой.

— Обязательно зайду! — обещаю и поднимаюсь со стула. Собираюсь уже в следующее ее дежурство как-нибудь ее отблагодарить.

Глава 14 Неприятный сюрприз

Выхожу из больницы и ловлю такси. К счастью, останавливается первая же машина. Хотя… Коля выходит из дома в семь. Возможно, теперь я приеду слишком рано.

Смотрю в окно, как мимо проплывают огни просыпающегося города. В каждом из них своя жизнь, своя радость, свои печали. Возможно, за некоторыми из окон развиваются драмы, схожие с моей. Возможно, там тоже кто-то кому-то изменил, и им теперь предстоит решить такие же проблемы, как и мне.

Возможно. Но от этого мне не становится легче.

До сих пор не могу понять, как Коля мог мне изменить. Что заставило его так поступить? Ведь у нас все было хорошо. Или мне только так казалось?

Вспоминаю наши последние годы. Да, может быть, мы стали меньше времени проводить вместе, у каждого появились свои интересы, свои друзья. Но разве это повод для измены?

Может быть, я была слишком занята собой, своей работой, своими увлечениями? Может быть, я не уделяла ему достаточно внимания, не говорила, как люблю его? Но ведь и он тоже… Он тоже не проявлял инициативы, не устраивал сюрпризов, не говорил комплиментов.

Или я только ищу причины, придумываю их?

Как бы то ни было, наверное, мы оба виноваты в том, что произошло. Мы отдалились друг от друга, перестали слышать друг друга, перестали ценить то, что у нас есть. И вот результат — рухнувший мир, разбитая любовь, горькое разочарование.

Подъезжаем к дому. Расплачиваюсь с водителем и выхожу из машины. Смотрю на окна нашей квартиры — темные, пустые. Еще недавно там горел свет, звучал смех, царила любовь. А теперь там только тишина и пустота.

Подниматься не спешу. На часах еще только без десяти семь. Значит, Коля еще не ушел. Не хочу пересекаться с ним. Ведь по легенде я сейчас у мамы. Да и в целом не хочу его сейчас видеть. Не хочу слушать его ложь.

Собравшись с мыслями, направляюсь к ларьку, который находится на углу улицы. Ноги словно сами ведут меня туда, а в голове все вертятся мысли о Коле и о том, что произошло.

— Доброе утро, — заметивший меня продавец открывает окошко в ожидании заказа. Но я лишь киваю и чуть наклоняю голову в раздумье.

«Что взять?» — мелькает в голове мысль.

Прежде я бы даже не посмотрела на этот ларек. Не уверена, что в нем придерживаются правилам гигиены и санитарии. Но сейчас у меня нет вариантов. Одним пирожным рад не будешь.

Витрины заставлены свежими пирожками, а рядом стоит охладительный ящик с напитками. Все кажется очень вкусным и выбрать что-то одно практически нереально.

— Дайте, пожалуйста, горячий пирожок с картошкой и баночку апельсинового сока, — прошу, все же остановившись на том, что кажется мне самым безобидным.

Это, конечно, не то, что я бы приготовила себе дома, но сейчас мне нужно самое простое. Сейчас мне нужно просто чем-нибудь наполнить желудок.

Пока продавец заворачивает мой заказ, я смотрю, как мимо проходят люди. Каждый из них спешит по своим делам. Кажется, у них нет таких переживаний, как у меня. Я даже завидую их спокойствию и легкости, ощущаю свое горе еще острее.

— Пожалуйста, — говорит продавец, передавая мне пакет с заказом. — Приятного аппетита.

— Спасибо! — расплачиваюсь и направляюсь на детскую площадку, с которой хорошо видно наш подъезд.

Усевшись на одну из скамеек, открываю баночку с соком и делаю глоток. Приятная сладость охватывает меня, но не вызывает улыбку. Кажется, что сейчас ничто не способно заставить меня улыбнуться.

Медленно ем. Не получаю совершенно никакого удовольствия. Но я знаю, что моему организму требуется еда. А мозг как-нибудь переварит эту информацию — ему не привыкать.

Время от времени поднимаю взгляд к двери нашего подъезда, ожидая увидеть Колю. Сердце бьется очень быстро. Нервничаю. Не хочу встречаться с мужем.

Но… что, если он уже ушел? Что, если он вовсе не ночевал сегодня дома?

Нет! Этого не может быть. Он просто еще не успел выйти из дома.

Сегодня он не торопится. Не спешит на работу, как обычно. Наверное, замучился готовить себе завтрак. Конечно! Привык жить на всем готовеньком!

Вчерашний разговор с Колей до сих пор выводит меня из себя. Строит только вспомнить о нем, меня начинает трясти. Но это и к лучшему. Точно не возникнет желание постараться что-то спасти.

Спустя десять минут дверь все же открывается, и я вижу его. Чуть помятый, но уверенный в себе и довольный. Не похоже, чтобы он сегодня ночью он о чем-то переживал. Видимо, что ему совершенно не было и нет дела до нашей ссоры.

Слежу за тем, как он проходит до своей машины, садится, заводит мотор… и наконец уезжает.

И только тогда я позволяю себе выдохнуть и немного расслабиться.

Еще некоторое время сижу на скамейке. Боюсь, что Коля за чем-нибудь вернется. Меня ведь не было дома, некому было напоминать об оставленном обеде.

Но он не возвращается ни спустя пять, ни спустя десять минут.

Значит, можно смело идти домой.

По лестнице поднимаюсь смело и уверенно. Здесь все мне до боли знакомо, но в то же время кажется мне чужим. Даже враждебным.