Развод в 45. Ягодка или перчинка

Глава 1

Есть дни, которые начинаются с предчувствия, а есть те, что начинаются с отменённого заседания благотворительного комитета. Мой день был из второй, куда более приятной категории. Председательница, мадам Брошина, внезапно слегла с «ужасающей мигренью», которая всегда поражала её аккурат к моменту, когда нужно было утверждать скучную смету. Я, не скрывая радости, окрылённая перспективой незапланированного выходного, развернула машину и поехала домой.

В голове уже рисовалась идиллическая картина: я, мой любимый кашемировый костюм, чашка ароматного ройбуша и какой-нибудь лёгкий французский фильм про любовь с немного грустным финалом. Идеальный план, чтобы провести пару часов в блаженном одиночестве, пока мой сын Егор не вернётся из своей школы для будущих компьютерных гениев, а муж Игорь — с очередного поля боя за миллиарды.

Наш пентхаус, обычно наполненный жужжанием пылесоса и ароматом чистящих средств, встретил меня оглушительной тишиной. Домработницу Полину, видимо, отпустили пораньше. Ну что ж, тем лучше для моего плана по абсолютному безделью. Я с наслаждением скинула лодочки и уже двинулась в сторону гардеробной, как вдруг мой взгляд зацепился за нечто чужеродное в нашей стерильной прихожей. У зеркала, сиротливо сбившись в кучку, стояла пара женских туфель.

Это были не просто туфли. Это были кроваво-красные лаковые убийцы на такой запредельной шпильке, что их впору было классифицировать как холодное оружие. Размер — тридцать шестой, не больше. Точно не мои сорок с половиной. И уж совершенно точно не Полины с её практичным тридцать девятым и любовью к ортопедическим стелькам.

Сердце споткнулось, сделало неуклюжий кульбит и замерло где-то в районе горла. В голове промелькнула совершенно идиотская мысль: «Может, Егор привёл девушку?». Я тут же мысленно фыркнула. Мой сын был настолько поглощён кодами и алгоритмами, что девушки интересовали его не больше, чем разведение фиалок. Он скорее приведёт домой новый сервер, чем живую барышню. А значит, вариант оставался только один. Тот самый, из дешёвых сериалов и анекдотов про мужа, вернувшегося из командировки.

Сама не зная почему, я пошла вглубь квартиры на цыпочках, словно боялась спугнуть… кого? Привидение? Совесть мужа? Дверь в нашу спальню, святая святых, была чуть приоткрыта. Оттуда доносились звуки, которые не оставляли ни малейшего простора для воображения. На несколько секунд я застыла, чувствуя, как внутри что-то с хрустом обрывается. А потом меня накрыла волна ледяного, звенящего спокойствия. Ни слёз, ни желания бить посуду. Только кристальная ясность и холодный, трезвый расчёт.

Я распахнула дверь одним резким движением. Картина, достойная кисти какого-нибудь современного художника-скандалиста: мой благоверный муж Игорь и некое юное создание, чьи волосы цвета «умри всё живое» были живописно размётаны по нашим шёлковым подушкам. Увидев меня, девица взвизгнула, как мышь, которой прищемили хвост, и попыталась укрыться одеялом. Игорь же просто замер, глядя на меня с таким выражением лица, будто я была официанткой, которая принесла ему остывший эспрессо.

— Добрый день, — произнесла я неожиданно ровным и вежливым тоном. — Прошу прощения, что прерываю столь увлекательное занятие. У вас есть ровно три минуты, чтобы одеться и покинуть мою квартиру. Время пошло.

Девушка, хлопая ресницами, которые могли бы вызвать небольшой ураган, испуганно посмотрела на Игоря. Он, нахмурившись, начал выбираться из кровати, неловко прикрываясь простынёй.

— Элина, что ты здесь делаешь? У тебя же заседание.

— Его отменили. Какая досада, не правда ли? Две минуты, — я демонстративно взглянула на свои часы Cartier.

Пока блондинка, трясущимися руками натягивала на себя нечто, больше напоминавшее салфетку, чем платье, я с деловитым видом прошлась по комнате, собирая её имущество. Те самые красные туфли. Вот крошечная сумочка известного бренда, наверняка китайская подделка. А вот и телефончик с россыпью розовых страз. Игорь что-то бубнил про «это не то, что ты подумала» и «нам надо поговорить», но его слова были для меня просто фоновым шумом.

Собрав весь этот скарб, я молча вышла из спальни. Девица, похожая на испуганного цыплёнка, вылетела за мной.

— Мои вещички… — пролепетала она.

— Разумеется, — милостиво кивнула я и направилась не к входной двери, а на балкон.

Наш балкон с панорамным видом на центр города был моей гордостью. Я распахнула стеклянную дверь, впуская в квартиру свежий весенний ветер.

— Эля, ты что удумала?! — за спиной раздался встревоженный голос Игоря, который наконец-то обрёл дар речи и брюки.

Я не ответила. С элегантным замахом я запустила её сумочку в городскую даль. Она описала красивую дугу и исчезла где-то внизу. Затем в полёт отправились туфли, каждая по отдельности, кувыркаясь в воздухе, как акробаты-неудачники. Телефон со стразами полетел последним, сверкнув на прощание в лучах солнца.

— Ты сумасшедшая! — заорал Игорь.

— Нет, милый, я провожу дезинфекцию, — спокойно ответила я, поворачиваясь к нему. — Избавляюсь от мусора. А теперь вы, — это я уже обратилась к оцепеневшей девице. — На выход.

Я выставила её на лестничную клетку и захлопнула дверь прямо перед носом у мужа, который пытался что-то крикнуть ей вслед. Когда мы остались одни, он посмотрел на меня с нескрываемой яростью.

— Ты что устроила? Представление для соседей? Совсем из ума выжила?

— Я? Это я из ума выжила? — во мне наконец-то что-то прорвалось, и спокойствие дало трещину. — Ты притащил в наш дом, в нашу постель эту… куклу Барби с распродажи, а виновата я?

— Прекрати эту драму, Элина. Ну, случилось. С кем не бывает? Это ровным счётом ничего не значит.

«Ничего не значит». Эти три слова ударили сильнее, чем вид его измены. Двадцать лет брака, наш сын, дом, который мы строили вместе, все мои усилия быть идеальной женой — всё это было «ничего».

— Для меня значит, Игорь. Собирай свои вещи и уходи. Вслед за ней. Я подаю на развод.

Глава 2

Утро моей новой, пока ещё гипотетической, жизни обрушилось на меня чугунной головной болью и наглым солнечным лучом, который нашёл единственную щель в плотных шторах и бил из неё, как снайпер, точно мне в глаз. Третьим всадником апокалипсиса стал тяжёлый рыжий кот, который счёл мой многострадальный живот идеальным лежаком. Я с трудом разлепила один глаз. Потолок был чужой, украшенный лепниной в виде пухлых амурчиков, жирных, как перекормленные младенцы. Они ехидно подмигивали, словно знали о моём вчерашнем фиаско всё. Да, две бутылки кьянти на двоих со Светкой — это был явный перебор.

— Бисквит, ты весишь как небольшой бегемот. Сгинь, — просипела я, пытаясь сдвинуть с себя пушистого тирана. Кот издал звук, похожий на скрип несмазанной двери, но всё же соизволил перетечь на спинку дивана. Оттуда он взирал на меня с видом оскорблённого монарха, которого только что лишили трона.

Я села, и комната угрожающе качнулась. На журнальном столике сиротливо стояли два бокала и пустые бутылки — молчаливые свидетели моего вчерашнего нервного срыва, плавно перетёкшего в пьяное прозрение. Но сквозь гул в голове и ощущение, будто меня жевали, а потом выплюнули, пробивалось новое, незнакомое чувство. Кристальная ясность. Вчерашняя истерика, кажется, вымыла из души всю многолетнюю муть, оставив после себя гулкую пустоту. Пустоту, которую я была намерена заполнить. И у меня уже был черновик плана.

Из кухни доносился спасительный аромат свежесваренного кофе. Через минуту в комнату вплыла Светка. Свежая и подозрительно бодрая в своём ядовито-салатовом спортивном костюме, она несла поднос с двумя огромными чашками и тарелкой с круассанами.

— О, Лазарь восстал из гроба! — жизнерадостно заявила она. — Тебе кофе или сразу ведро рассола и отпевание?

— Кофе. И, если у тебя есть что-то мощнее аспирина, давай. Например, гильотину.

— Гильотины нет, но есть убойное обезболивающее, — она протянула мне таблетку и стакан воды. — Ну что, боевой запал за ночь не угас? Не передумала вступать в ряды гордых и независимых амазонок?

— Ни на грамм, — отрезала я, делая большой глоток божественного напитка. Кофе начал свою работу, разгоняя туман в сознании. — Более того, у меня есть план. Пункт первый: мне нужен адвокат. Тот самый, о котором ты говорила. Лучший из лучших. Цербер, который вырвет у Игоря моё состояние вместе с его жалкой душонкой.

Светлана расплылась в хищной улыбке.

— Я знала, что ты это скажешь, поэтому заранее нашла. Сергей Львович Зубов. В узких кругах его кличут «Пиранья». Он не просто выигрывает дела, он аннигилирует противников. После него от бывших мужей остаётся только мокрое место и долги по алиментам на три поколения вперёд. То, что доктор прописал.

Она вручила мне визитку из плотного картона с золотым тиснением. Не мешкая ни секунды, я схватила телефон. Руки чуть дрожали, но голос должен быть твёрдым. После нескольких длинных гудков в трубке раздался низкий, обволакивающий баритон.

— Зубов, слушаю.

— Сергей Львович, здравствуйте. Меня зовут Элина Каменева. Мне вас порекомендовала Светлана Вольская. Мне необходима ваша помощь в бракоразводном процессе.

— Каменева… — в трубке на мгновение застыла тишина. Я почти физически чувствовала, как в его мозгу-компьютере замелькали файлы. — Супруга Игоря Каменева, владельца «Монолита»?

— Почти бывшая супруга, — отчеканила я. — И я хочу, чтобы эта приставка обошлась ему в максимально возможную сумму.

На том конце провода раздался короткий смешок, в котором не было и тени веселья. Скорее, профессиональное удовлетворение хирурга, которому привезли интересного пациента.

— Мне нравится ваш подход, Элина. Когда мы можем встретиться?

— Сегодня. Чем скорее, тем лучше.

— Жду вас через два часа в моём офисе. Адрес сейчас отправят сообщением. И, Элина… до нашей встречи не подписывайте никаких бумаг и не разговаривайте с мужем. Вообще. Ни слова.

— Я вас поняла. Скоро буду.

Я нажала отбой и почувствовала, как первый кирпич лёг в основание моей будущей крепости.

— Ну ты даёшь, Каменева! — присвистнула Светка. — С места в карьер. Я была уверена, что ты ещё дня три будешь украшать мой диван слезами и соплями.

— Время слёз прошло, — твёрдо сказала я, впиваясь зубами в круассан. Он был божественен. — Настало время действовать. Пункт второй: мне нужно жильё. Я не могу вечно злоупотреблять твоим гостеприимством и спать на диване, каким бы удобным он ни был.

— Можешь оставаться, сколько влезет! Мы с Бисквитом тебя уже удочерили. Он, кстати, так нагло себя ведёт только с теми, кто ему симпатичен. Считай это комплиментом.

— Спасибо, родная. Но мне нужна своя берлога. Своя территория. Нельзя начать новую жизнь, ночуя в чужой гостиной.

Мы вооружились Светкиным ноутбуком и нырнули в увлекательный, но полный опасностей мир столичной аренды. После двадцати лет в пентхаусе с окнами во всю стену, где на террасе можно было бы посадить небольшой самолёт, смотреть на эти предложения было… отрезвляюще.

— «Уютная студия-пенал в шаговой доступности от метро», — зачитала Светка. — Смотрим фото. Ага, «шаговая доступность» означает, что ты делаешь один шаг от входной двери и одновременно оказываешься на кухне, в туалете и в спальне. Идеально для человека-карандаша.

— «Квартира с эксклюзивным авторским дизайном», — я ткнула пальцем в следующее объявление. Фотографии демонстрировали апартаменты с леопардовыми обоями, кроватью в виде алого сердца и золотым унитазом.

— Автор, очевидно, сбежал из цыганского табора, прихватив с собой все представления о роскоши из девяностых, — хмыкнула подруга. — Нет, это не наш вариант. Тебе нужно что-то элегантное, под стать будущей разведённой миллионерше.

Я устало вздохнула.

— Света, к чёрту «стать». Мне нужна просто нормальная, светлая квартира. С кухней, где можно готовить, а не только заваривать доширак. С кроватью, на которой можно спать, а не только плакать. И чтобы окна выходили не на глухую стену соседнего завода. Всё. Уют я создам сама.