Развод. Все сжигаю дотла

«Куда приводит агония»

Тук

Тук

Тук

Глухое сердце бьется о ребра.

Кап

Кап

Кап

Дождь нагло постукивает по крыше. Раскрытое настежь окно. Сломанное окно.

Вдох

Выдох

Вдох

Дыши, твою мать!

Я пару раз моргаю, чтобы хотя бы немного прийти в себя, но ничего не получаются. Холодные ладони, подрагивающие пальцы…они изо всех сил вдавливаются в уши. Я хочу оглохнуть.

Господи, как я хочу оглохнуть…

Истерзанное сердце продолжает биться о ребра, а будто о разломанные, зубастые разрывы внутренностей. Души? Пожалуй, что так оно и есть. Каждый удар причиняет парализующую боль.

Мне страшно. Кажется, это называется так, но я не до конца понимаю...Ужас настолько плотно схватил меня в капкан, что я не могу…сосредоточиться. Только смотрю на раскрытое нараспашку окно. Сломанное окно.

Штора болтается, ведомая мощными порывами ветра, пока дождь нагло постукивает по крыше. Играет. Смеется? Похоже на то.

Острые лезвия стекол валяются на полу, отражая от себя слабый свет от внезапно ставшей такой тусклой люстры…чего бы не посмеяться? Мизансцена просто на высоте.

А у меня руки все липкие. В крови…от них пахнет железом, и я по-прежнему не могу пошевелиться.

Это какой-то бред! Сильно зажмуриваюсь, трясу головой. То, что случилось…то, что не должно было случиться! Беспардонно разрывает все разумное, что во мне еще осталось.

А осталось ли вообще хоть что-то?!

Я медленно опускаю ладони и смотрю на них так, будто меня кто-то огрел по башке огромной, железной дубиной. Ничего не понимаю.

Как это могло произойти?…

Сердце бьется быстрее. К горлу подкатывают рыдания, а губы трясутся. Горло сжимает сильнейший спазм, словно меня кто-то душит, но рядом никого же нет…

Уже нет…

Снова трясу головой. Из груди рвется стон боли, отчаяния. Стон всего того, что не могло, но случилось.

- Чего ты сидишь?! - орет противный, высокий голос, - ТЫ СЛЫШИШЬ?! ПОЧЕМУ ТЫ СИДИШЬ?! ВСТАВАЙ! СУКА! ВСТАВАЙ, ЭТО ВСЕ ТЫ ВИНОВАТА!!!

Кажется, я прекрасно знаю, кто это орет, но сейчас не получается сопоставить голос и образ в моей голове, который сидел там, как заноза, слишком долго…

А сейчас?

Я помню…отголосками, какими-то обиженными, быстро сменяющимися стоп-кадрами, что я очень сильно злилась. Сейчас уже нет. Во мне ничего не осталось, кроме вопроса: зачем? Для чего все это нужно было? Для. Чего.

Господи…

Как это могло произойти? С нами?

Моя жизнь всего полтора месяца назад была такой…волшебной. Каждый позавидовал бы моему личному раю, а теперь…все рухнуло. Вместо рая я будто посреди опаляющего инферно. Бесконечного, как пустыня, и вечного, как сама жизнь.

- Сука, вставай! - голос воет.

Меня жестко хватают за руку, но я сейчас, как кукла. Прокатываюсь по полу и падаю через мгновение.

Отпечатки пальцев жгут кожу. Их уже нет, но они продолжают палить во мне кислотные дыры.

Рваные края сачатся ядом…

А перед глазами языки пламени. Я закрываю их, роняя слезы на холодный пол, считаю до ста. Мне так хочется проснуться и понять, что все это просто какой-то максимально живой, ужасающий кошмар. Один из тех, от которых ты просыпаешься исключительно рывком, а потом долго не можешь заснуть. Смотришь в потолок и просто тупо боишься закрыть глаза!

Ногти вонзаются в плитку до боли.

Проснись!

Но я знаю, что это ни хрена не сон. Во сне, даже в самом кошмарном, не бывает так больно. И страшно так тоже не бывает. Чтобы тебя просто парализовало и ты, подобно бесхребетной амебе, валялась на полу и боялась пошевелиться.

Промозглый ветер кусает мои обнаженные бедра, и я жмурюсь со всех сил. Мне хочется сбежать куда угодно, чтобы быть где угодно, но не здесь…

Но я здесь. Это точка невозврата. Это конец. Рубикон пройден, назад пути нет. В эту точку приводит агония, боль и предательство, и из нее нет выхода.

Это просто конец. Дорога, вымощенная не благими намерениями, а чередой неправильных, резких решений, которые ты принимаешь…даже не осознавая до конца, а зачем ты их принимаешь? Кажется, когда-то в прошлом мне на глаза попалась одна цитата: „Перед лицом боли нет героев.“ По-моему, это сказал Джордж Оруэлл, но я точно не уверена, как и в том, какой сейчас день недели или даже месяц. Год. Просто эти слова возникают в голове, и я сейчас гораздо лучше их понимаю: когда тебе больно, ты не можешь быть благочестивым, светлым, добродушным человеком. Ты превращаешься в худшую версию себя, пока мечешься и не знаешь, куда деть то, что осталось от твоей души. Чтобы и ее не потратить, сберечь, не разорвать на части...

Но это все очередные иллюзии. В попытках спрятать что-то от своего сердца, кусаясь и принимая те самые решения, ты приходишь сюда. В момент, когда нет никого на свете, кто ненавидел бы тебя больше, чем ты сам себя ненавидишь...

А я ненавижу…

- Они…господи, они не шевелятся! - выдыхает ломаный, разбитый голос, - Они…господи!

Рыдания срываются в пустоту.

Во мне нет сил, и я не знаю как…у меня получается подняться. Ладони обжигает холод, ноги не держат, но я встаю. Трясет дико…сбитым шагом добираюсь до окна и выглядываю на улицу.

Снег с дождем продолжает лупить по крыше, а теперь еще и по мне. Жестко и грубо. Прямо по саднящей от слез коже. Безжалостно...

Но это сейчас неважно…

Я смотрю на два тела, которые лежат под разбитым вдребезги окном. У одного неестественно вывернута нога, второй лежит лицом вниз. Серый снег, сбитый в ледяные холмики с острыми углами, окрашен темными пятнами.

Они действительно не шевелятся…

- Господи… - выдыхает голос, - Господи, нет…нет! Этого…нет, этого не может…

Всхлип ломает и без того сбитую речь, но я понимаю. Этого не может быть, и этого не должно было случиться, но оно случилось. Двое мужчин лежат под окнами снятого коттеджа. Одного из них я люблю безумно и безумно ненавижу. Ко второму я…

«Идеальная пара»

Яна; чуть больше месяца назад

Я кручусь у зеркала и улыбаюсь. Еще три дня назад, когда я покупала это платье, не была уверена в нем. Все-таки мне уже тридцать восемь, а у него слишком смелые разрезы на бедрах и спине. Но нет! Не прогадала. Я выгляжу просто потрясающе. Черная, блестящая ткань подчеркивает фарфоровый цвет моей кожи, а высокая прическа открывает вид на шею.

Ее очень любит мой муж.

Загадочно улыбаюсь, предвкушая реакцию, которая последует на мой внешний вид. Дан любил меня любой: больной, грустной, располневшей во время беременности, или обгоревшей под палящим солнцем Мальдивских островов. Он всегда говорит, что я — самая красивая, а потом нежно обнимает и целует в плечо.

- Вау! - от мыслей об этом поцелуи меня отвлекает дочь.

Наша любимая Сонечка.

Ей уже шестнадцать, и каждый день я смотрю на нее и думаю: разве может быть кто-то лучше, чем она?

Высокая, стройная, молодая женщина, с длинными светлыми волосами, которые она унаследовала от моей мамы, и глазами, голубее вод Байкала, как у ее дедушки — отца Дана. Соня взяла от всех нас только самое лучшее! Чувственные, пухлые губы отца, его усидчивость и полная отдача своему делу . Мою кожу и остроумие, способность находить общий язык с любыми людьми, которые меня окружают.

Она уже такая взрослая…иногда мне становится страшно, что время так быстро пролетело. Я не хочу думать, что скоро она уедет из нашего дома, чтобы строить свою собственную жизнь, ведь это больно. Как ни крути, пусть и естественно, но это больно — только мать меня поймет.

Отгоняю все свои рефлексии прочь, улыбаюсь ей и кручусь на месте, а Соня кивает.

- Видишь! А ты не хотела брать…

Она права. Мы вместе ходили по магазинам и покупали это платье, а если честно, то она меня фактически заставила путем шантажа и грязных инсинуаций. Конечно, тоже едва ли. У нас с дочерью сложились замечательные, доверительные отношения. Она — моя часть, а я — ее часть, и этого никогда не изменишь.

- Мам, ты такая красивая, - тихо говорит Соня, делает ко мне шаг, убирая руки за спину.

Привычка, которую она взяла от отца. Иногда это так забавно и так душу греет, когда ты видишь отражение любимого человека в вашем продолжении…

Они с Даном тоже хорошо ладят. Они очень близки. Конечно, не так, как мы, ведь есть вещи, которые Соня не может обсудить с отцом, но это ничего. Он не переживает.

- Эй, почему меня никто не встречает?

Резко поворачиваю голову на дверной проем. Мамочки! Похоже, я действительно очень сильно волнуюсь, раз не услышала, как хлопнула входная дверь на первом этаже нашего загородного дома.

- - Мы здесь, па! Решили подобрать образ к вашему приему!

Соня у нас будущий стилист. Ей нравится все это: мода, прически, макияжи. Я тоже люблю…эм, да. Люблю. По крайней мере, красивой мне очень нравится быть, и это факт.

Так, ладно. Спокойно!

Поправляю на юбке несуществующие изъяны, а его шаги становятся громче. Тихий смех отражается от стен и бьет в самое сердце…

Мурашки покрывают все мое тело.

Вот так бывает, а? Мы с Даном вместе с двадцати лет! И казалось бы, все уже должно было стать ровнее и спокойней, но это не про нас. Он вызывает во мне ту же бурю эмоций, которую вызывал восемнадцать лет назад, когда я увидела его в университете.

Это случилось в мой первый, учебный день. После зимних каникул. Так сложились обстоятельства, что моему отцу нужно было переезжать по работе. Он получил хорошую должность, повышение, и собирался уехать в столицу, разрушив всю мою жизнь! Сейчас я, конечно, с улыбкой обо всем этом вспоминаю, ведь искренне считала, что дальше ничего уже не будет. Все. Хоть ложись и помирай прямо посреди улицы, а как оказалось? Все только начиналось. И вот уже восемнадцать лет…

Господи, время и правда так бешено скачет, что иногда я не понимаю, как это возможно. Вроде моргнула, а уже десятилетие мимо…

- Надеюсь, я могу зайти? - спрашивает он на пороге.

В голосе я слышу теплоту, легкую улыбку и небольшую усталость. Дан очень много работает, у него свой бизнес, вечные переговоры и партнеры. Наверно, пора и мне вмешаться — организовать нам какой-нибудь выезд совместный. Хотя бы на недельку…

- Можешь, конечно! - Соня звонко смеется, а потом подходит к двери и берет его за руку со словами, - Только обещай, что не грохнешься в обморок, ага? Мама такая красивая!

Через мгновение Дан на буксире нашей девочки заходит в спальню. На его губах играет улыбка, но когда он поднимает глаза, то замирает.

Я как-то моментально теряюсь и сжимаюсь, ожидая его реакции в диком напряжении. Конечно, я знаю, что он меня любит любой и всегда будет любить любой, но…все равно. Волнуюсь.

Скажи же что-нибудь…

Пауза неприятно затягивается. Я начинаю нервничать еще больше, а он все смотрит. Молчит.

Красивый, сука, как в юности! Нет, еще лучше…Правду говорят, что мужчины с возрастом, как хорошее вино. Становятся только лучше. Так и с Даном. Он ходит в тренажерку, модно одевается и ухаживает за собой, так что за эти восемнадцать лет не стал старикашкой, а наоборот. Импозантный, интересный…черт, да шикарный мужик! Черные волосы, борода, глаза, как два обсидиана. И плечи…боже, какие у него плечи…

Чуть прикусываю губу, глядя на него с нескрываемым обожанием. Да, я безумно люблю своего мужа! И мне не стыдно в этом признаться. Я люблю его безумно! Все в нем. До последней запятой…

- Пап? - подает голос Соня, - Прием?

- Да, кхм…я здесь.

Дан потирает подбородок, потом издает смешок.

- Хорошо, что не обещал ничего про обморок. Сейчас было бы неловко…

Цыкаю, наклонив голову набок.

- Очень смешно. Тебе нравится?

- Ты выглядишь потрясающе, - отвечает тихо.

Я не отвечаю ничего. Словами. Лишь взглядом продолжаю на него смотреть, и между нами снова зажигается пространство. Салюты общего желания и притяжения начинают накаляться, искрить. Всем, кто находится рядом с нами в такие моменты, обычно дико неловко. И это действительно так…

«Не смотри»

Яна

Сегодня я беру отгул на работе, чтобы как следует подготовиться к важной встрече своего мужа.

Это будет аукцион.

Боже, я просто обожаю аукционы! Это всегда так остро, будит внутри дикий азарт, который с трудом Дан может удержать до конца вечера. Ему нравится покупать красивые вещи, он у меня коллекционер. Иногда он покупает статуэтки, а иногда картины, но главной любовью Дана являются книги. Он это хобби перенял от отца. Тот тоже вечно бегает со своими книжками, даже заказал для них шикарный стеллаж. Чтобы под стеклом и все серьезно.

Я всегда только улыбаюсь в ответ на это его хобби. Разделяю ли я восторг своего мужа? Нет. К литературе я испытываю скорее прохладные чувства, но ему нравится, а как там говорят? Чем бы дитё ни тешилось, лишь бы не вешалось.

Пускай.

Обычно он мне покупает какую-нибудь побрякушку, и этого мне всегда достаточно.

Аукцион проводит жена знаменитого бизнесмена Москвы. Как по мне — абсолютного самодура, но с ним нужно считаться. Его протекция — наше все, а ярость? Испытать на себе не захочет никто. С Шиловым все предпочитают дружить. В целом, мужик он неплохой, если исключить из уравнения все особенности его далеко не простого характера.

Мне всегда больше нравилась его жена, и общаться я предпочитаю с ней.

Ксения Шилова словно сошла со страниц исторического романа. Красивая, статная. Даже имя у нее царское — Ксе-ния.

А может быть, и нет. У всех свои ассоциации, право слово, но если бы вы слышали, как его произносит Игорь, то сразу поняли, о чем я говорю. Никакой тебе «Ксюши», «Ксюхи» или, чего доброго, «Ксю». Нет. Эта женщина не иначе как Ксения и точка. Я всегда смотрю на них и пытаюсь понять такие странные отношения. Игорь — грубый, фактически мужлан! А она тонкая натура. Как сошлись? Даже не это главное, а как он ее не сломал за все годы их отношений? Куда интереснее.

Красавица и чудовище. Так я называю их союз про себя, но судить не тороплюсь. Все-таки когда Игорь смотрит на него, в его глазах играет нежность. Ну, из той, на которую только может быть способен человек. Наверно, ее можно было бы окрестить "на пределе", и даже меня пронимает. Мурашки бегут, хочется отвести взгляд в сторону — вот насколько это интимно выглядит.

Ладно, пора собираться.

После тренировки я принимаю душ, а потом еду в салон красоты, чтобы там мне сделали укладку. Первая ее версия мне совершенно не нравится. Простовата? Нет, не то слово. Просто не то? Да, ближе к правде. Прошу переделать. Мне важно, чтобы все прошло идеально, ведь там, куда мы сегодня поедем, будет много важных людей. Дан должен быть самым лучшим, а я совсем не хочу его подставить. Нет ничего хуже, как по мне, когда твой любимый человек вынужден краснеть за то, о чем беспокоиться не должен в принципе.

Наконец-то меня устраивает каждая прядка, каждый штрих вечернего макияжа, и я еду домой, где заканчиваю последние мелкие приготовления. Глажу мужу рубашку, подготавливаю его костюм, выбираю украшения, которыми дополню образ.

К назначенному времени я полностью готова.

Дан приезжает домой, снова осыпает меня комплиментами, обнимает. Ему нравится, как я выгляжу, но это мы уже поняли вчера. Хотя…нет, приятно видеть еще парочку подтверждений тому, что я действительно справилась.

Их я получаю с горкой.

- Дан, мы опоздаем, - шепчу ему в губы в перерывах между поцелуев, - Тебе надо еще в душ успеть.

- Да…да. Душ. Точно.

Его пальцы вонзаются в обнаженную спину, а потом он шумно выдыхает и издает смешок.

- Твою мать, я это платье на тебе сегодня порву!

Тихо смеюсь в ответ и киваю.

- Порвешь. Обязательно порвешь, только подожди до окончания вашей сходки крутых и сильных.

Дан выгибает брови.

- Крутых и сильных?

- Ты меня понял. Топай в душ!

Слегка отталкиваю его, указывая на дверь в ванную комнату.

- Давай скорее. Мы же действительно опоздаем. Разве ты не хочешь прикупить чего-нибудь в коллекцию?

Слегка прищурившись, Дан шепчет.

- Ты что-то знаешь?

Загадочно улыбаюсь.

- Все, что я могу тебе сказать — сегодня ты точно потратишь много денег.

Дан расширяет глаза и, как ребенок, выдыхает.

- Ты знаешь! Колись! Что ты знаешь?!

- Дан!

- А потом сразу в душ. Честное, пионерское.

Поднимает ладонь и прикусывает нижнюю губу. Я люблю, когда он такой. Озорной, по-детски счастливый. Будто ему не сорок, а все еще двадцать лет…

Очаровательно.

Нет, серьезно. Он выглядит просто очаровательно! И я сдаюсь…

- Ладно, - шепчу с улыбкой на губах, Дан опускает ладонь и приготавливается внимательно слушать, - Я встретила Ксению в ресторане на прошлой неделе, и она сказала, что ей удалось достать один очень известный роман. Первое издание. С автографом, Дан. С ав-то-гра-фом.

Через мгновение он расширяет глаза и выдыхает.

- И ты молчала?!

- Иди в душ!

Улыбаюсь только шире. Наверно, у каждого мужчины есть такое вот странное хобби, которое помогает ему сохранить связь со своим внутренним ребенком. И я, серьезно, совсем не против.

Дан разворачивается и идет в ванну, но по пути пару раз оборачивается. Словно удостовериться хочет, что я ему не соврала — точно, как ребенок! Я помню, что делала так же, когда просила у мамы купить мне дорогущие краски. Когда-то они нам были не по карману, но однажды на Новый год она загадочно улыбнулась и сказала, что договорилась с Дедом Морозом, и он обещал, что принесет мне те самые краски.

Я не поверила.

Почти год я просила их на все праздники, но получала другие подарки. А тут…

Вот так же оборачивалась. Как Дан. Нет, все-таки хорошо, что я упросила Ксению попытаться отрыть такую редкость. У нее получилось, и сегодня Дан станет невероятно счастливым человеком.

- Ты же не против черной рубашки? - кричу ему из гардеробной.

Дан отвечает под аккомпанемент своей электрической, зубной щетки.

«Люди-автоматы»

Яна, около семи лет назад

- …да?

Снимаю трубку телефона, хотя мне сейчас не то чтобы очень удобно разговаривать. Кажется, в сутках слишком мало времени, чтобы я успевала все, что запланировала! Но это моя свекровь, а значит, так просто нужно.

- Яна? Привет, я тебя не сильно отвлекаю?

- Маргарита, добрый день. Ну…так. У вас что-то срочное?

Она недолго молчит.

У меня хорошие отношения с родителями Дана, хотя мы и не слишком близки. Иногда я не могу отделаться от мысли, что они держат меня на расстоянии, но, скорее всего, это лишь мои загоны. Скажем так, отголоски былого мезальянса.

Я вздыхаю и быстренько сворачиваю окошко со своим проектом, а потом откидываюсь на спинку кресла. Жду. Не тороплю. Хотя это немного странно, что она такую паузу выдерживает. Что-то случилось?

Черт. А может быть, действительно что-то случилось?

- Маргарита, у вас все нормаль…

- Ян, я хочу заехать к тебе.

- Эм…что?

- Сейчас. Ты же дома?

- Ну…да. Дома.

- Ты сможешь меня принять?

Странные вопросы. Внутри покусывает нехорошее предчувствие.

- Маргарита, у вас все в порядке?

- Эм…да. Я просто немного рассеянная, так как? Ты сможешь?

- Ну…мне через два часа нужно ехать за Соней в школу, а потом отвести ее на танцы. Вы…

- Ой, это ничего. Я успею. Недалеко тут от вашего дома…эм, по магазинам ходила.

Совсем странно. Мы живем в хорошем районе, но все любимые магазины Маргариты находятся непосредственно на Петровке. Что ей делать здесь?

- Ну…хорошо?

- Отлично! Скоро буду!

Если что, она действительно не шутила. Не прошло и десяти минут, как в домофон раздается звонок.

Нехорошее предчувствие усиливается. Я иду открывать, а когда свекровь поднимается на наш этаж…черт, ей даже подходить не нужно. По ее лицу на расстоянии всего довольно длинного коридора я вижу, что что-то действительно случилось.

Нет, она, само собой, не зареванная. Маргарита всегда выглядит потрясающе, и я вообще с трудом могу вспомнить момент, когда видела бы ее в плохом настроении. Она всегда улыбается! У нее всегда идеальная прическа и макияж, со вкусом подобранный наряд, даже если это домашнее платье.

Мда. Я от нее разительно отличаюсь, конечно же. Мне по душе не шелка и пастельные, летящие блузки, а растянутая футболка со Спанч Бобом, которую я заказала на ВБ.

Хочется сдохнуть. Иногда на меня такое накатывает, когда мы встречаемся с ней вот так. То есть, наедине.

Нервно приглаживаю растрепанные волосы, потом делаю шаг назад и впускаю Маргариту в квартиру. От нее вкусно пахнет. Наверно, новый парфюм. Она очень любит парфюм.

- Добрый день, - снова здороваюсь, потом отвечаю ровно на два поцелуя.

В каждую щеку.

Ее помада липкой субстанцией остается на моей коже. Аккуратно стираю ладонью и продолжаю улыбаться. Я не то чтобы против, нет. Она пахнет прикольно. Чем-то пудровым, сладким. Но! Я с детства ненавижу всякие помады. После того как съела одну у мамы из косметички, спутав ее с конфеткой.

Тошнило меня адски…кхм, думаю, все понятно.

Когда я Дану рассказала об этой истории, он хохотал до слез. Да и я сама смеюсь всегда, когда вспоминаю этот нелепый случай. Вот и сейчас. Улыбаюсь глупо, Маргарита бросает на меня взгляды, полный непонимания.

Слегка мотаю головой.

- Простите. Вспомнила кое-что.

- Что-то веселое?

- Да так. Глупости. Хотите чаю?

Поворачиваю на кухню, а сама проклинаю момент, когда купила себе телефон. Точнее, Дана. За то, что мне его подарил.

Вот зачем, спрашивается?!

Нет, у нас действительно неплохие отношения с его родителями, просто сейчас нет мужа рядом, который служит между нами неким…отводом. Понимаете? Нам просто тет-а-тет особо и говорить не о чем.

Бо-о-оже…

- …Я испекла шарлотку. Ну, или могу вам супчика подогреть? - тупо заполняю тишину.

Маргарита отвечает нервно.

Или мне кажется?...

- Только чай. Спасибо.

Киваю и ставлю чайник. Она пошла в ванну, помыть руки и проверить свой внешний вид. Хотя чего там проверять? Ай, ладно. Пускай.

Присаживаюсь за стол, потом смотрю на свою глупую футболку. Бо-же. Я не была уверена, но теперь понимаю, что переодеться все-таки стоило. Глупо думать, что я не почувствую себя странно в таком виде рядом с женщиной типа Маргариты. Одетой в Шанель с головы до ног.

Как глупо…

Все мой тупой характер. Принципиальность и упертость: мол, они же видели меня уже сто раз! Они меня знают! Вот пусть и принимают.

Нет, все-таки надо было переодеться…и это не проигрыш ни хрена! Так. Защита своих нервов от трепки. Самой собой, кстати. Я себя жрать буду, а она слова не скажет. Даже косо не посмотрит! Нет, это не про Маргариту.

Ну, обычно.

Когда она появляется на кухне, чайник тут же отщелкивает, словно ждал только ее. Вот это, конечно, способность…ха. Тоже от нее в восторге? Понимаю. Для своего возраста Маргарита выглядит просто потрясающе. Черт! Да она для любого возраста выглядит просто потрясающе, чего уж там?

Улыбаюсь, но она в ответ нет. Проходится по мне придирчивым взглядом, от которого хочется укрыться.

Как странно…

Нет, я просто себя накручиваю, господи!

Встаю резко и подхожу за чашкой, а сама зачем-то говорю.

- Дан будет поздно. У него какой-то очень важный проект…

- Знаю.

- Знаете? - оборачиваюсь, и плохое предчувствие становится еще крепче.

В ее глазах я вижу какую-то странную…жалость?

Хмурюсь.

Она чуть мотает головой, потом присаживается, разрывая контакт.

Что происходит?!

Волнение раскусывает мое напускное спокойствие. Я ставлю чашку рядом с чайником, и довольно долго для чего-то бытового не могу сообразить, что мне делать дальше.

Заварка! Точно…

- Ты такая хорошая, - вдруг звучит тихое.

Вздрагиваю.

Нет, я не больная, если что. Они часто делают мне комплименты с Вадимом, просто…сейчас это выглядит…ну, странно! Какое еще слово подобрать?! Странно, господи!!!

«Мудрые женщины всегда улыбаются»

Яна, сейчас

Из океана боли вырваться непросто. Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы из самого ужасающего воспоминания моего прошлого выплыть на сушу.

Сначала медленно нарастает гул голосов, потом появляется музыка, а потом я слышу смех и запах шампанского.

Дыши, все в порядке. Ты здесь. Ты не там.

Ты больше не там…

Но мне грудь снова сдавливают стальные прутья, а если честно, то память для меня порой, как колючая проволока. Я в ней застреваю и пошевелиться невозможно.

Режет.

Господи, как больно режет…

Поэтому моя память — хождение по лезвию. Куда-то ни-ни, нельзя. Стой на пороге, не смей его пересекать! Или снова в ад. С головой.

Я много лет не вспоминала о том, что произошло. Нам с мужем удалось перешагнуть эту точку и пойти дальше. Мы не сломались. Мы справились и, кажется, полюбили друг друга только сильнее.

Мне удалось его простить.

Когда прощаешь — ты просто должен обещать и себе, и ему, что никогда не напомнишь о причине, по которой твое прощение нужно было вымаливать на коленях. По гороху. Две тысячи километров до крови.*

Мне было сложно договариваться с собой, но по итогу я справилась. Я действительно простила. Семь лет минуло с тех пор, как меня переломила надвое какая-то гребаная сука. Я себя отремонтировала.

Я справилась.

Или мне так казалось?

Делаю короткий вдох, становится жарко. Дан смотрит на нее, а я запрещаю себе посмотреть на него, потому что боюсь увидеть то, что могу там увидеть.

Ты дура? О чем ты говоришь?! Совсем уже…

Еще один удар перебивает любые разговоры с собой. Любые попытки убедить. Все! Все на свете…

Когда эта сука оборачивается.

Выглядит так естественно, так легко. И она все еще красива, все еще юна. Такой же безответственный кусок дерьма, как и семь лет назад.

Вар-ва-ра.

Так ее зовут.

Всегда это имя ассоциировалась у меня с воровством. Не знаю почему. Как жизнь совпала, да? Забавные случайности. Неслучайные такие. Она здесь главная воровка, это точно. Охотная до чужих мужей…

Варвара пару мгновений улыбается, но потом на ее лице пробегает тень узнавания. Выражение меняется. Она становится напуганной? Ха! Думаешь, я позволю тебе унизить себя еще сильнее, устроив громкую склоку?

Черт, а как же хочется устроить склоку. Такую, чтобы о ней потом слагали легенды. Чтобы все говорили об этой твари, как о твари! Руки бы ей не подали!

Мои демоны начинают просыпаться. Они медленно потягиваются, а потом также плавно начинают улыбаться, заприметив свою жертву.

Я хочу сделать ей больно, и меня останавливает только одно — так не ведут себя мудрые женщины, да и женщины в принципе. Так ведут себя склочные, базарные бабы. Я не такая.

Больше не такая.

Прекрати…

Мне снова приходится приложить максимум воли, чтобы отвернуться, а потом махнуть знакомой. Я не очень хочу с ней разговаривать, но это лучше, чем быть так близко с этой паскудой.

К нам подходит семейная пара. Мы начинаем разговор. Я снова притворяюсь, что мне не больно, но сейчас особенно сильно эта, уже ставшая привычкой, хрень встает поперек горла раскаленным лезвием.

***

Аукцион проходит в напряжении. Я почти не шевелюсь и уж точно не оборачиваюсь, даже когда чувствую на себе взгляды.

Удовольствия от покупки книги никто не получает. Дан напряжен не меньше моего. Кажется, он даже не дышит.

Домой мы едем в тишине. Сидим у разных сторон задних дверей лимузина, смотрим каждый в свое окно.

Между нами пропасть.

Платье так и остается целым…

***

Жмурюсь, стоя напротив зеркала в нашей ванне. Считаю до десяти, чтобы не заплакать.

Только не плачь, умоляю…

Но ее образ снова и снова встает перед глазами, и я не могу никак прекратить…вспоминать…

Яна, семь лет назад

Разговора у нас не получилось. Не унижаться — тоже.

Я сорвалась, пока он продолжал молчать и крутить мои нервы, как ржавые болты, и это было страшно.

Крики, удары, слезы. Я кидалась вещами, материлась. Кажется, сошла с ума… а может, я с него и сошла. Или просто…ну, знаете? Раненый зверь в агонии хочет укусить так сильно, как только может.

Я хотела.

Чтобы ему было больно, как мне было. И есть.

И что теперь?

Я лежу на спине и смотрю в потолок. Разговора не получилось. Я выгнала Дана из дома, и теперь не знаю, что мне делать дальше. Что в таких ситуациях делают?

Подают на развод?

Только от одной мысли, внутри всю скручивает, а потом выворачивает, а потом рвет. Я боюсь подавать на развод. Я боюсь потерять свою семью. Боюсь потерять своего мужа.

Как так получилось? Мы же любили друг друга, и это правда. Тогда как я оказалась в такой ситуации? Разве та самая, тотальная любовь не гарант? Разве она не защищает твою душу от предательства? Мне всегда казалось, что защищают просто. По крайней мере, все песни о любви говорят об этом, а все песни про любовь будто бы про нас писали! И где?! Где моя броня?!

КАК. ТАК. ПОЛУЧИЛОСЬ?!

Нет, надо подавать на развод. Разве я могу по-другому?

Простреливает током. Закрываю глаза руками, шумно выдыхаю, потом еще раз. К сожалению, у меня в легкие будто песка набилось, и я больше не могу, как прежде. Легко и непринужденно. Теперь я, словно онкобольной на последней стадии, в полном пролете по кислороду. И так больно…

Рвет и мечет. Дерет. Разрушает.

Что мне делать?...

Гордости бы наскрести. Я хочу, как все они! Сильные и независимые. Собрать себя, поставить на ноги чисто на силе воли, а потом поехать в ЗАГС, подать на развод и ждать. Раздела имущества? Ребенка? Здравствуй, воскресный папа…

Боже, Сонечка…

Она же так любит Дана, и что теперь? Для нее это будет страшная травма…

Твою мать.

Когда я представляю, что мне только предстоит погрузиться в настоящий ад, по коже бегут огромные, колючие мурашки. Они больше похожи на гребные ножи, которые лопают шарики с кислотой, а она поражает внутренности.

«Кому так не повезло?»

Яна; сейчас

- …Прости, я опоздала. Что-то совсем не рассчитала время.

Впопыхах извиняюсь, присев за столик в одном из лучших ресторанов Москвы. Ксения в ответ только мягко улыбается и слегка мотает головой.

Неловко.

Мы не совсем подруги с ней, но в целом, как мне кажется, все-таки я могу назвать ее хорошей приятельницей. В мире дорогих украшений, брендовых сумок, меховых манто одна она не вызывает у меня внутреннего желания перерезать себе сонную артерию осколком бокала, который я только что с радостью разбила бы о голову рядом стоящей мадам. Они всегда пробуждали во мне острое желание сбежать подальше. Еще на заре наших отношений, я хорошо помню, как Дан повел меня впервые на одно из мероприятий своего мира. Скажу вам, это было страшно. Я сцепилась намертво с какой-то теткой, которая думала и говорила лишь о коллекции своих гребаных статуэток стоимостью в приличное жилье. Тогда я этого не понимала, разумеется. Меня бесило, что кто-то может потратить столько бабла на откровенную муть, а где-то людям жрать, простите, нечего. Где справедливость? Хах…тогда я очень рьяно боролась за эту самую справедливость…

Как безумная…

Боже, я была такой безумной когда-то, конечно…Участвовала в сходках против загрязнения природы, мечтала изменить этот мир…

Я об этом уже давно, конечно, не мечтаю. Да и все свое бурное прошлое пришлось оставить в воспоминаниях. Выйдя замуж за Дана, я приняла это решение, а потом смирилась. Теперь вот…кхм, улыбаюсь. Поддерживаю разговоры. Пустые, по сути своей, и только с Ксенией все получается иначе.

Мне кажется, что на каких-то своих внутренних вибрациях она сходится со мной во многих взглядах на эту жизнь. По крайней мере, когда я вижу ее рядом с теми самыми мадамами, она всегда держит дистанцию. Прямо как я. Ну, или мне банально хочется найти хотя бы одного единомышленника, чтобы не быть такой одинокой…

Не знаю. Да и плевать. Лирика здесь ни при чем. Бывает, мы с Ксенией встречаемся ради того, чтобы приятно провести время: сходить по магазинам, а может быть, даже в СПА. Но сегодня у меня совершенно другая цель. Если честно, то совсем эгоистичная.

С аукциона прошло уже три дня, а я вся извелась и снова начала грызть ногти. Не могу сосредоточиться, не могу успокоиться. Внутри все накалено до предела, будто я медленно схожу с ума. Черт, я просто обязана выяснить, что эта сука делала в этом городе! Какого черта ее опять сюда принесло?!

Она уехала. Я знаю, что она покинула Москву после всего того, что произошло семь лет назад. Так какого, простите, хера?! Твою мать. Кто пустил эту крысу на такой прием?! Кто посмел?! Да, возможно, я собираюсь пойти куда дальше, чем просто аккуратно уточнить. Да, возможно…я собираюсь воспользоваться характером мужа Ксении, намекнув на природу ее внезапной гостьи. Стыдно ли мне? Черта с два. Может быть, когда-нибудь станет, но я не уверена.

- Как Дану его книга? - тихо спрашивает Ксения, я пару раз моргаю.

Натягиваю на лицо дежурную улыбку и киваю.

- Замечательно, он просто в восторге.

Не вываливать же на нее, в самом деле, что он эту книгу до сих пор так и не открыл, потому что жизнь решила столкнуть нас с его бывшей любовницей.

Неприятно колет изнутри. Я прикрываю глаза на мгновение и заставляю себя не думать.

Не думай.

Перевожу разговор в нужное мне русло.

- Кстати, насчет приема. Все было великолепно как всегда. Ты такая молодец!

Ксения скромно улыбается и кивает.

- Спасибо большое.

Иногда мне кажется, что за этой улыбкой скрывается гораздо больше эмоций или вообще какая-то ее личная тайна. Ксения всегда зажигается, и глаза ее начинают играть совершенно другими красками, но это…не знаю, как объяснить. Будто касается на самого аукциона, а чего-то гораздо более глубокого, чем она готова показать.

Я никогда не лезу в эти дебри.

Не потому, что мне все равно. Это действительно не так. Ксения — хорошая женщина. Ей сорок пять, она потрясающе выглядит, и внутренний мир ее так же прекрасен, как внешность. Еще семь лет назад, когда я решила, что мой брак достоин спасения, Маргарита посоветовала мне найти женщину, с которой я могла бы подружиться. Которая меня бы понимала. Ну, и не полезла бы в мою семью. Что ж, Ксения была лучшим кандидатом на эту роль. Остальных подруг я ликвидировала.

Что же ты скрываешь, Ксения?…

Пару раз провожу пальцем по бокалу. Знаю, что дала себе зарок не лезть. Тоже по совету Маргариты, которая когда-то сказала, что подруги нужны, чтобы скрасить одиночество, а не для душевных разговоров. Даже Ксению, по ее мнению, я не могу подпустить близко.

«Никогда нельзя рассказывать лишнее женщинам. Однажды она может стать угрозой, Яночка…»

Вот так мы и дружим с Ксенией теперь. Разговоры исключительно поверхностные, а до близкого — ни-ни. Притом, это происходит с обеих сторон, и мы, как два голодных волка, бродим вокруг сочного куска мяса, но не решаемся подойти ближе.

Интересно, у нее тоже был такой советчик? Скорее всего, да. Родители Ксении давно умерли, но у нее есть старшая сестра Татьяна. Она — самый знаменитый психолог всея Руси. Занимается исключительно женщинами, ведет семинары, пишет книги. Короче, успешная единица.

Счастливица…

Ладно, не про это сейчас. Наверно, она дала ей похожие, мудрые советы, ведь чужая душа — по-прежнему потемки, а женская? Самая дремучая чаща.

Но сегодня что-то явно идет не так. Многолетняя схема дает сбой. То ли нервы. То ли просто слишком много эмоций бахнуло, и я не в состоянии сдерживать свое природное любопытство.

Спрашиваю аккуратно.

- А ты бы не хотела заниматься организацией торжеств? Мне кажется, это прямо твое.

Ксения поднимает на меня глаза и выглядит явно удивленной. Еще бы. Раньше я никогда не позволяла себе давать советы или высказывать свое такое мнение. Обычно я говорю: ты умница, все прошло великолепно! И на этом точка. Чистый акт вежливости, ничего личного.

«Ужас»

Яна

Выходные пролетают незаметно. А за ними две недели по той же схеме. Я не вижу сменяющегося дня ночью, не вижу, как летят календарные листки, и, если честно, не хочу видеть. Больше всего на свете я хочу застыть в моменте. До аукциона…

Но так не бывает.

Дни продолжают идти, час превращается в три осени по аналогии с китайской мудростью, кажется, о том, как время может течь, словно плохо разогретая резина. Медленно и кусками, оставляя за собой черные разводы на жизненном пути.

Так бывает, когда тебе очень плохо. Или страшно. Мой вариант — сразу оба варианта. Как выиграть в очень трагичную лотерею, я не ограничилась чем-то одним негативным. Жадная. Все в свою корзинку свалила и не знаю, что с этим делать.

Что мне делать?

Так жутко, что аж парализует. Вчера все вообще было настолько плохо, что я схватила истерику, пока стояла в пробке. Наверно, те, кто это видели…да ничего они не подумали. Боже. Москва — жестокий город, тут всякое может быть. На слезы никто не обращает никакого внимания, здесь это не что-то из «ряда вон», скорее обыденное.

Еле успокоилась…

Боже, я еле успокоилась, а внутри стало только хуже. Я чувствую, что подо мной почти обрыв, а ноги несут дальше, чтобы уж точно. Раз! И все! И до свидания. Притом ты ничего сделать не можешь абсолютно. Это просто не в твоих силах.

Меня словно нет в моем собственном теле…

Блядь, опять это ощущение, будто меня нет. Никто не замечает летального исхода. Моего, по большей степени. Мне снова кажется, что этот итог летальным будет только для меня…

Я задыхаюсь.

Грудь давит каждую секунду, словно сверху камнями заложило, и я вот иду вперед, но больше со стороны за всем наблюдаю. Вот-вот, и вся моя жизнь вспыхнет синим пламенем. Опять.

Каждая женщина знает этот момент. Она чувствует вкус тлеющих углей на кончике языка, и если говорит, что не понимает, когда все пошло по спирали — врет. Другим? Окей, я это понимаю. Тоже в свое время врала и не признавалась, поэтому никто не знает, через какой ад мне пришлось пройти, чтобы остаться замужем. Но тут самое плохое не это. Она врет себе, потому что знает всегда, но никогда не готова это признать.

Я себе тогда врала, а сейчас уже не получается. Будто весь песок из-под ног вымыл особо грубый прибой. Раз! И некуда тебе уже прятать свою пустую голову.

Растеряна. Одинока. Я стою посреди дома с хрустальными стенами, а по ним жирная трещина идет, и я просто…я просто вынуждена наблюдать за этим, внутри разрываясь на части.

Мечусь — покоя нет.

Относиться просто — нереально.

Вот и остается только кусать губы до крови…и черт. Я снова начала грызть ногти.

После аукциона все начало рушиться. Я это знаю. Мы с Даном больше не говорили про его бывшую зазнобу. Мы снова сделали вид, будто этого не было, но…получилось просто не произносить ее имя всуе, а остальное?

Все плохо.

Он стал отдаляться. Опять появилось это выражение лица — будто ты здесь, но тебя здесь нет.

Его нет рядом уже две недели.

Я теряю контроль.

Кошмар медленно возвращается. Знаете? Я когда-то давно была безумным фанатом фильмов ужасов. В частности, слэшеров. Просто обжала «Крик»! Этот фильм был таким откровением. Ни на что не похожий, совершенно особенный.

Так вот.

Есть другой слэшер, не менее революционный. Вообще-то, даже более. А если совсем откровенно, он взорвал этот жанр, став чуть ли не прорывом в свое время. Это фильм про Майкла Майерса*, конечно же. Помните? Огромный мужик, белая маска, ножик размером с руку.

Страшно.

Но я сейчас не об этом. Скорее о том, как он передвигался. Вы помните? Медленно. Как какая-то адская неотвратимость. Там никогда не было каких-то диких погонь (с его стороны точно), ведь он, как злой рок, будто бы знал, что куда бы ты ни спрятался, он все равно тебя найдет. Как часть неотъемлемого зла, которое в любом случае настигнет.

Вот как я себя чувствую.

Final girl, бегущая куда-то. Ищущая спасения. Только я его не нахожу, ведь за мной по факту никто и не гонится, кроме совокупности печальных последствий собственного прошлого.

Но больно так, будто маньяк вонзил мне в сердце нож, достал его и снова вогнал по самую рукоятку.

Я леденею.

Дан отдаляется, распадаясь между моих пальцев, как обыкновенный туман перед рассветом.

Его становится все меньше. Я хватаюсь, но не могу удержать…как и скрыться от Майкла Майрса — это нереально.

Боже, за что…

Прикрываю глаза, выдыхаю. Мы с Соней ужинаем вдвоем. Дан снова «задерживается». Душа моя на лоскуты рвется от каждого короткого сообщения…

За что?

Да ни за что. У Майерса тоже не было причин. Ну, так-то. Он убивал, потому что мог убивать. Ржавая появилась и хвостом крутит, потому что может себе это позволить. А я подыхаю, ведь иначе тоже не могу. Просто не получается. Отпустить, забить? Как это сделать? Никакого рецепта нет.

Вот такое вот нехитрое уравнение. Делай с этим что хочешь. Беги, если можешь. Ударная волна накроет все равно, и я это знаю.

Кажется, я все уже знаю…

- Ма-ма! - Соня щелкает пальцами у меня перед носом, и я вздрагиваю.

Поднимаю глаза. Пару раз ими хлопаю, потом тихо спрашиваю.

- Что?

- Да…эм…ничего? - неуверенно говорит Соня, потом фыркает, - Я всего лишь сказала, что смотрю сериал, в котором сношаются с деревьями. Ты здесь вообще?!

Что?

Не понимаю. Несет какую-то хрень.

- Что ты говоришь такое, Соня?!

Дочка тихо цыкает.

- Говорю, внимание твое всеми силами пытаюсь привлечь, но тебя здесь как будто бы и нет! Что происходит?!

- Я не…

- И не говори, что ничего, окей?! Серьезно! Ты не отреагировала даже на такой кринж, просто головой качала! Что происходит, мама?

Она спрашивает тихо. Она волнуется. Соня — хорошая девочка, она всегда за меня волнуется…и что же мне ей ответить? Какой набор вранья вытащить на этот раз?