Развод. Вторая семья моего мужа

Глава 1

– Пустите меня к нему! – услышала я резкий окрик и обернулась, отрывая взгляд от закрытых дверей реанимации, где после многочасовой операции отходил мой муж.

– Женщина, извините, вам туда нельзя, в реанимацию только родственников пускают, – попыталась было объяснить незнакомке, которая держала за руку ребенка.

Мальчика лет пяти. Он жался к маме и явно чувствовал себя неловко.

– Я и есть родственница! – заявила она, горделиво тряхнув рыжими локонами. – Я мать его сына! Пустите меня…

Мать его сына? А я тогда кто? Прижала руку к животу, где уже зарождалась жизнь. Что говорит эта женщина, которая так рьяно рвется к моему мужу?

Боже мой, что происходит? Я ничего не понимаю. Мне и так плохо, я в шоке, с ума схожу от беспокойства, а тут эта женщина.

– Простите? – отпрянула я, инстинктивно ища поддержки у белых негостеприимных стен лучшей больницы города, куда Диму на скорой привезли после аварии. Он не справился с управлением и влетел в столб.

Черепно-мозговая травма, перелом ребер, пятичасовая операция…

Всё это время я была здесь, позвонила его матери и отцу, они уже вылетели с отдыха вместе с младшим братом мужа. Это единственное, что я успела сделать, и хотела было выдохнуть с облегчением, а вместо этого…

– Я долго жила в тени! – с претензией напирала она. – Но я должна думать о ребенке! Если Орлов умрет, я должна получить наследство! Иди сюда, Ваня. Вот смотрите, у меня сын от вашего мужа! Ему пять лет, – горделиво представила она ребенка, испуганно прижавшегося к ее ноге.

В голове зашумело. Кажется, я попала в какой-то кошмар. Скорее бы проснуться. Это какой-то бред, розыгрыш, эта женщина больна или белены объелась! Какой еще Ваня пяти лет? У моего мужа нет детей!

Или я просто не знала? Неужели он нагулял ребенка на стороне?

Жизнь мужа держится на волоске после операции, но, если он выживет, ему придется объясниться, почему он скрывал от меня вторую семью…

И если эта женщина и правда родила ему сына, он никогда не узнает, что я ношу его ребенка… Я не смогу с ним жить, разведусь, я уйду…

– Вот, – женщина достала из сумки и протянула мне какие-то бумаги. – Убедись сама!

– Вероятность отцовства – девяносто девять процентов… – пробормотала я шепотом, бегая глазами по строчкам.

Руки затряслись мелкой дрожью. Голова закружилась. Горло сдавило.

Это правда, это всё правда. Эта женщина – любовница моего мужа, а рядом с ней – его сын. Он скрывал от меня свою вторую семью.

Пространство около меня начало расширяться и сужаться, я едва стояла на ногах и практически рухнула бы на пол, если бы пробегавшая мимо медсестра не подхватила меня и не усадила на железный неудобный стул.

Почему он такой холодный? Почему родственники больных, лежащих при смерти, должны сидеть на таких ужасных стульях? Здесь же лечение стоит бешеных денег… Да, мой муж – олигарх, и это для него копейки… Но можно же установить хотя бы диванчики…

Боже, о чем я думаю? Это мозг просто пытается уцепиться хоть за что-то, чтобы не думать… Чтобы не встречать реальность, где существует тайная семья моего мужа.

Уже не тайная…

Дурацкая мысль пронеслась и исчезла, когда рядом со мной, словно из ниоткуда, возник пластиковый стакан с водой. Взяла его машинально. Добрые глаза медсестры понимающе на меня смотрели. И осуждающе – на любовницу моего мужа.

– Выпейте. С вами всё в порядке?

Глотнула немного воды. Сознание продолжало плыть и тонуть в вязкой жиже, неповоротливый язык отказывался работать. Изо рта раздавалось какое-то сипение – и ничего больше.

Я не верю! Я просто не верю, что столько лет жила во лжи! Мозг никак не хотел принимать правду. Сопротивлялся. Хотел оправдать Диму. Найти этому всему объяснение.

Нельзя верить первой встречной. Тест может быть поддельным. Всё это может быть подстроено. Он очнется и расскажет мне, что это всё неправда. Она же может врать. Вдруг это всё какая-то игра? Развод?

Мой муж – молодой красивый олигарх, за ним гоняются сотни женщин, хотят его внимания, денег, попасть в его семью, а он выбрал меня, довольно-таки неприметную девушку, даже не его круга, но мы же были так счастливы!

Нет у него никакой любовницы, никакого сына. Он мне верен, он меня любит, я ему скоро ребенка рожу. Законного, в браке.

Медсестра убедилась, что я в порядке, и ушла по своим делам.

Мы остались наедине с этой…

– Я вам не верю… – Поднялась на шатких ногах и посмотрела в глаза женщине, которая нетерпеливо ждала, пока я очнусь. – Скажите, вам кто-то заплатил, чтобы разыграть эту роль? Ребенка вам не жалко? Используете его…

– Роль? Ты в своем уме? – фыркнула она, горделиво подбоченясь, выпятила вперед грудь третьего размера, обтянутую модным темно-зеленым платьем.

Не знала, что мужу такие женщины нравятся, я – совсем другой типаж. Интересно, это платье он ей купил? Она живет на его деньги? Может, и квартиру ей приобрел?

– Я вам не давала разрешения называть себя на “ты”, – попробовала поставить зарвавшуюся дамочку на место. Какая же она наглая, пробивная особа. Мой муж ни за что не связался бы с такой.

Где ее откопали? На съемках низкопробных дешевых мелодрам? Точно. Там же и одеждой снабдили.

– Я тебя не спросила, как мне тебя называть, выхухоль!

– Выхухоль? Да что вы себе позволяете? – оторопела я.

– Я слишком много терпела, чтобы сейчас с тобой цацкаться! Я такие же права имею, как и ты, если не больше, так что давай тут гонор-то поубавь! Я по этой бумаге имею право на часть твоего дома! Ребенок несовершеннолетний, а я – его мать! Буду с вами жить! Готовь нам комнаты!

– Нет, это просто невозможно! – взорвалась я, придя в себя от наглости этой бабенки. – Немедленно убирайтесь! Пожалейте ребенка!

– Ваня, иди к автомату, посмотри на шоколадки! – отправила она мальчонку, тыкнув его в спину ладонью с красным маникюром. – И не смей никуда уходить! Жди маму!

Мальчонка поплелся к автомату на маленьких ножках. Сердце дрогнуло от жалости к нему. Такой сладкий малыш, я точно о таком же мечтала. Невольно положила руку на живот – и тут же убрала ее. Почему-то понимала, что эта бабенка не должна догадаться о моем положении.

Глава 2

– Чего вы хотите? Как вас зовут, кстати? – спросила, хотя даже видеть ее не могла, да и имя ее меня не интересовало, но как иначе продолжать разговор?

– Сусанна, – гордо вздернула она голову, а увидев мой невольно вырвавшийся нервный смешок, выплюнула: – Что смешного, Анжела? – уколола меня моим же именем.

– Да вот думаю, тебе имя дал тот, кто тебя нанял, или сама выбрала? И меня зовут Анжелика, для родных и близких – Лика, но ты к ним не относишься. А не сбавишь тон, я вызову охрану, – продолжала я напирать, подпитываясь своим гневом.

– Ну вызывай, – сложила она руки на груди, отчего та выперла вперед, как вымя коровы. – Меня никто не нанимал. Так не верится, что Орлов тебе изменял? Думала, единственная и неповторимая? Он мне то же самое пел.

– Прекратите! – вспылила я. – Как вам не стыдно? Если у вас, как вы говорите, связь с моим мужем, то неужели вам всё равно, что он в реанимации? Он может не очнуться! Умереть может…

– Может, в том-то и дело! И думаешь, я не переживаю? Совсем-то меня тварью не считай, а? Я за ребенка переживаю. За его будущее. Я же на птичьих правах жила и в твою семью не лезла, но за сына я буду биться до последнего. У тебя детей нет, тебе не понять, – прогундосила она, высокомерно задирая нос, а мне дурно стало.

От ее наглости, от жалящих уколов ее ненависти, от этого беззастенчивого хамства…

К счастью, нас прервали. Врач-хирург, который провел операцию мужу, отозвал меня в сторону. Сусанна вроде как рыпнулась за нами, но была остановлена его вопросительным взглядом. Как ни странно, в грудь она себя бить перед ним не решилась, и с высоким мужчиной в очках мы смогли побеседовать наедине.

– Мы ввели вашего супруга в искусственную кому, чтобы организму было легче оправиться после операции и снизилась нагрузка на органы, особенно на мозг, – объяснял он спокойно и медленно.

Тревога заставила сердце колотиться на разрыв.

– Искусственную кому? Что это значит? Это надолго?

– Постараемся вывести вашего супруга из комы через два дня, так ему будет легче. Не волнуйтесь. Жизнь вашего мужа вне опасности. Здоровый, сильный, крепкий организм молодого мужчины. Не стоит переживать, пик прошел, и сидеть я вам тут не советую, лучше отправляйтесь домой и отдохните, – увещевал он.

– Я не могу его оставить, – сказала та часть меня, которая еще оставалась законной и любящей супругой Димы. Которая не столкнулась с его предательством и переживала за его жизнь и здоровье.

Не могу же я просто взять и уйти по коридору на выход.

– Здесь вам делать нечего. Вы собираетесь сидеть под дверьми реанимации? Это не нужно, – настаивал врач, посматривая на часы.

Понимая, что задерживаю его, я всё равно не могла успокоиться.

– Но если опасность отступила, то его можно перевести в обычную палату? Почему он в реанимации? Кто-то должен остаться и присмотреть за ним. Вы переведете его в обычную палату? Когда? – хрипела я от волнения.

– За больным здесь весь необходимый присмотр. Ничего не нужно, – вроде как даже оскорбился врач из-за того, что я пыталась лезть на его территорию. – Двадцать четыре на семь за его состоянием следят мониторы, а за ними – медсестры и врачи. Я сам беру на контроль вашего супруга. Не надо излишне нагнетать обстановку. Давайте вы всё же поедете домой и позвоните часа через три? Дайте своему мужу восстановиться…

Ничего не поделать. Я согласилась. Только перевела дух, как ко мне подскочила Сусанна.

– Что он сказал? – потребовала так, будто имела на это право.

– Уверена, ты всё слышала, – ответила, не выходя из оцепенелого состояния. – Дима в коме. Можешь звонить в отделение и осведомляться об его состоянии. Позволь я пойду?

Вопрос был риторическим, и я никак не ожидала, что дамочка увяжется за мной, волоча сына, как на буксире.

– Э, нет, ты куда собралась? Вместе поедем.

– Куда поедем? Что ты прицепилась как репей? – возмутилась я. – Совсем такта нет? Ребенка пожалей.

– Я и жалею! По гостиницам не буду Орловского сына таскать, тогда как нам положено жилье!

– Вот когда Дима очнется, ты с ним и поговоришь о жилье, – с прохладцей попыталась избавиться от нее.

– Ты меня не поняла, – надула она грудь, неся ее гордо, как знамя. – Я поеду вместе с тобой. И Ваня поедет. И ты нам выделишь приличествующие комнаты.

– Кто это сказал? – я так и застыла на месте, шатаясь от шока.

– Закон сказал! Сын должен жить вместе с отцом. Ты не имеешь права препятствовать. Пока ты купалась в роскоши, Дима прятал нас в маленькой двушке в пригороде, – снова начала она давить на жалость и обозначать свои права.

Я не ожидала, что снова станет так больно. Каждый раз, когда эта женщина произносила имя моего мужа, словно кто-то невидимый колол мое сердце острой иголкой. А еще меня охватил стыд. Ребенок смотрел на нас. Внимательными умными глазами, так похожими на глаза моего мужа. Наблюдал за нашим скандалом со страхом и непониманием. Во взгляде этого маленького человечка я увидела приговор нашему с Димой браку.

– Пойдемте хотя бы из больницы выйдем, – позвала я любовницу собственного мужа, и она не стала спорить.

– Пойдем, Ваня, – произнесла она строго, – сейчас мы поедем в дом твоего отца. У тебя там будет собственная комната и много слуг.

Глава 3

– А куда мне поместить эту женщину, Ликуся? – причитала побледневшая от шока домработница Людмила, прижимая руки к груди и косясь в сторону наших незваных гостей. Эта пожилая женщина относилась ко мне как к родной, сразу проникнувшись сочувствием к сироте при живом отце.

Я коротко ввела ее в курс дела, но до несчастной женщины не доходила эта правда. И я ее прекрасно понимала, но ничего поделать не могла. По дороге домой созвонилась с семейным адвокатом Виктором Прокофьевичем Гладышевым, он уже примчался сюда, чтобы разъяснить мне права Сусанны и ее сына, но ничего обнадеживающего не сказал.

– Можем переделать тест ДНК, конечно, но если это ребенок Дмитрия Олеговича, то он и правда имеет право на часть имущества.

– Я не хочу в это даже вникать, – сказала жалобно, меня начала одолевать мигрень, и я пожалела, что привела в дом чужих людей.

Просто я надеялась, что адвокат подскажет мне способ убрать их отсюда, а он, наоборот, сообщил, что у ребенка есть какие-то права.

– Я вас понимаю, Анжелика, – вежливо поддерживал он беседу, – у вас сейчас и так стрессовая ситуация, и я бы рад помочь, но могу лишь подсказать ответ, руководствуясь законом. Но хотите совет? Раз уж вы привели их сюда, выгонять не стоит, ведь эта особа может поднять шумиху в прессе и выступить с заявлением. В общем, я советую дождаться приезда родни Дмитрия Олеговича, ведь они уже скоро прилетят.

Я кивнула, соглашаясь.

– Как вы думаете, что будет дальше? Подскажите, – не могла никак успокоиться.

– Сложно сказать. Ведь, пока ваш супруг недееспособен, никаких действий и решений мы производить не можем. Давайте дождемся Олега Владимировича, он разберется на месте. Пока не предпринимайте никаких действий и, ради бога, будьте осторожны с этой женщиной.

Я кивнула и проводила адвоката, закрывая дверь. Кусала губу и лихорадочно думала, что же делать. Но мой мозг не подбрасывал никаких правильных решений…

– Можешь их отвести в правое крыло, там есть комнаты для гостей, – посмотрела я на Людмилу, надеясь избежать общения с этой гадкой женщиной, что прибежала в гостиную тут же, как я проводила Гладышева.

– А мы не гости! – подскочила к нам Сусанна, заставляя домработницу отпрыгнуть от нее как от чумной.

– Послушай, ты не могла бы не кричать на весь дом? – попросила у нее как можно более миролюбиво, хотя моему взгляду и акула бы позавидовала. – Я вижу, вести себя в приличных местах ты не приучена. Ничем не могу помочь. Но ребенка мне твоего жалко.

– Жалко! Жалко у пчелки! – взвизгнула истеричка, а ее вымя снова всколыхнулось. – Сама прими “Персен”! Тебе он пригодится, когда Дима выйдет из больницы и вышвырнет тебя из дома!

– Вот как? Откуда такая уверенность? – спросила я с наигранной бравадой в голосе, а у самой поджилки затряслись, до того уверенно она говорила.

Я уже перестала верить во всё, что раньше казалось незыблемым. Теряла под ногами опору. Внутри скапливалась обида, боль и горечь.

– Да он тебя просто терпел, – едко метнула она в меня очередной нож. – Жаль ему тебя было, ты ж пустоцвет!

– Ну знаете, это ни в какие ворота! – уперла руки в боки моя любимая Людмила, работавшая здесь с незапамятных времен. Она Диму вынянчила, пока его мать, светская львица, ездила по спа и курортам. – Вы пока тут никто и звать вас никак, так что сохраняйте вежливость с хозяйкой дома!

– А ты кто? Я тебя первую уволю, когда стану хозяйкой этого дома! – хорохорилась Сусанна, яростно сверкая своими зелеными глазищами.

– Попробуйте. Хотя вам лучше не портить отношения с той, кто знает в этом доме каждый угол и контролирует всё, что здесь происходит, – холодно процедила Людмила, показывая, что она тоже не лыком шита.

– Я сама знаю, с кем мне портить, а с кем не портить! Раз ты домработница, вот иди и работай по дому. Анж, у тебя со слугами не выходит? Не подчиняются они тебе. Ведут себя нагло, хабалки! Быстро поставлю всех на место! – всё сильнее распалялась Сусанна.

– Кто еще хабалка! – фыркнула Людмила и повернулась к Ванечке, который неприкаянным стоял возле камина.

Сердце мое сжималось каждый раз, когда я видела уменьшенную копию собственного мужа. Как ни отрицала, но глаза не обманешь. Он был похож на Диму как две капли воды.

– Иди сюда, – ласково позвала его к себе домработница, протягивая руки, от уголков глаз разбежались морщинки, – пойдешь с тетей Людой? Я тебе комнату покажу.

Мальчик лишь нахмурился и посмотрел на мать, выискивая на ее лице признаки одобрения. Видно было, что ребенок устал и хочет хотя бы где-то присесть или прилечь. Бледный он какой-то, выглядит странно, будто больной. Ладно, это не мое дело. Я заставила себя переключиться с волнения за чужого ребенка на насущные проблемы.

– Иди, – Сусанна пренебрежительно потрясла перед собой рукой и сложила губы трубочкой. – Я скоро приду к тебе, мне тут надо с тетей поговорить.

Ваня кивнул и, понуро опустив глаза, поплелся за Людмилой. Мы обменялись с ней взглядами. Она сочувственно покачала головой, я выдавила что-то вроде улыбки. Мы с ней пытались подбодрить друг друга, как друзья по несчастью.

Как только они ушли, я села на диван, перебарывая в себе головокружение. Любовница моего мужа осматривала обстановку дома как строгий оценщик. И чуть ли не причмокивала губами от восторга. Да, дом у нас роскошный, стильный, современный, я обожала здесь каждый уголок, была счастлива с мужем, с которым мы прожили уже три года.

Отец Димы, Олег Владимирович, один из богатейших людей страны. Держит половину нефтеперерабатывающего бизнеса, но он не сноб, не зажравшийся богач, своими доходами он щедро делится с благотворительными фондами, а их курирует его супруга. Может, это дань моде, не суть, но главное, что супруги Орловы спонсируют детские дома, интернаты и больницы.

Однажды они помогали и моему интернату, где я жила с одиннадцати лет, с тех пор как моя мама погибла от рук грабителей. Они с отцом поехали продавать машину, с собой у них была крупная сумма денег, маму убили на месте, отобрали машину у отца, деньги тоже забрали, его ранили в грудь и оставили истекать кровью на трассе…

Глава 4

Смотрела на любовницу своего мужа и думала о том, что это сейчас она рыхлая, а в те годы, когда переспала с моим мужем, наверняка была аппетитной пышногрудой рыжей девушкой с томным взглядом, что так нравятся мужчинам. Я думала, что у Орлова другой вкус, что ему нравятся такие худосочные девушки, как я, но, видимо, ошиблась.

Вот и он не смог пройти мимо. Сделал ей ребенка, чем она так гордилась сейчас, смотря на меня с победной ухмылкой.

Я посчитала по возрасту ребенка, когда произошла измена. Да, я считала это изменой! Ведь, хоть мы и были женаты с Орловым три года, но встречались намного раньше, чем поженились. Сейчас мне двадцать шесть, а шесть лет назад я училась в университете и бегала на свидания к будущему мужу. В самый разгар нашего конфетно-букетного периода он успел как-то пересечься с Сусанной?

Я считала себя его девушкой, а он, оказывается, ребенка на стороне заделал. Стало так тошно, что я едва скрывала свое состояние. Выходит, они не предохранялись. Хотя между нами была договоренность не спешить с детьми до окончания моей учебы.

А они, значит, поспешили… Как всё это объяснит Орлов, когда очнется?

А если не очнется?

Все эти мысли за секунду пронеслись в голове и совершенно меня опустошили.

Я не находила в себе больше ресурсов воевать с грудастой бабищей.

Устало выдохнула, откидываясь на спинку дивана. Тело отчего-то ломило, словно меня поколотили, а веки стали тяжелыми. Интересно, что скажет любовница моего мужа, если я прямо тут засну перед ней?

Каждый раз, когда я в интернате и потом в университете давала отпор своим обидчикам, мне это дорогого стоило. Могла и паническая атака случиться, я могла заболеть. Мне непросто было держаться достойно с теми, кто на меня нападает.

Просто я знала вечное правило жизни: или ты – или тебя.

Я приосанилась и посмотрела на нее холодным взором, произнесла равнодушно:

– Что ты хочешь услышать? Тебе, может, каравай вынести или подушку взбить? Чего ты ждешь от меня?

– Фу, какая ты грубая! – передернула она плечами, скривилась. – А ведь в приличном обществе вращаешься.

– То есть ты бы радовалась, если бы узнала, что у твоего мужа есть любовница? Очень интересно, – усмехнулась я, склоняя голову вбок и глядя на рыжуху прищуренными глазами. – Не подскажешь, где написаны правила для таких случаев, чтобы я, так сказать, не ударила в грязь лицом в приличном обществе?

Стряхнув с колена несуществующую пылинку, я приняла отсутствующий вид. Поняла уже, что этой дамочке не хватает скандала, чтобы вывалить на меня как можно больше грязи. Судя по всему, это было в ее натуре.

– Нашлась тут стендаперша! – тут же вскинулась она. – Шутит мне здесь! Давай по-серьезному, Анж. Вещи иди собирай, мне Дима сказал, что развестись с тобой собрался.

Она наклонилась ближе и кивнула, доверительно подмигивая. Видимо, ждала, что я стану ее расспрашивать или, по крайней мере, как-то отреагирую, но я лишь демонстративно зевнула, хоть внутри всё и клокотало, а боль жгла меня каленым железом. Но я держалась из последних сил, чтобы дать ей должный отпор и поставить на место.

– Удобно, Сусанна. Удобно говорить за другого, когда человек без сознания. Никто же твои слова не оспорит. Я тоже могу тебе сказать кое-что. – Я выросла перед ней, перехватывая преимущество. – Мы с мужем были и есть счастливы. Он очнется и выбросит тебя за ворота. Ты здесь только из-за ребенка. Скажи спасибо, что я его пожалела и дала вам остаться тут. Ты же собственного сына не жалеешь. Приволокла его в больницу, теперь сюда, не хочешь вспомнить, что ты мать? А теперь извини, я устала и хочу пойти в комнату. Мне надо передохнуть перед приездом родни Димы.

– На что ты намекаешь? Думаешь, я плохая мать?! – переменилась она в лице и вся подобралась. – Да я глава родительского комитета в детском саду! Мне все родители доверяют. Меня уважают! За советом обращаются.

– Искренне им сочувствую, – а вот тут я не кривила душой.

Но наши препирательства закончились, поскольку Людмила вошла в гостиную.

– Я оставила мальчика в комнате умываться. Он там один. Правая дверь по коридору.

Это было сказано таким тоном, который явно намекал Сусанне на то, что ей пора доказать свои слова о себе, как об образцовой матери.

Она вздернула нос и пошла в указанном направлении с таким видом, будто последнее слово осталось за ней.

– Девочка моя, – Людмила подошла ко мне и повела в кухню отпаивать чаем, – как же так? Какая грубая, бесцеремонная женщина, доведет тебя до ручки. Ребенка жалко, но не надо было ее пускать в дом, ой не надо. Наврала ж она, поди, про мальчонку?

– Если бы, – вздохнула я, усаживаясь за стол и подпирая рукой голову, наблюдая, как домработница суетится с чайником, – он на него так похож. На Орлова.

– Может, совпадение? – с надеждой подала голос Людмила, но я лишь мотнула головой, не желая щадить себя и предаваться ложным надеждам.

– Не думаю, что она вела бы себя так уверенно, если бы не имела на это основания, – высказала я предположение.

– Да мало ли сейчас аферистов развелось! Всякое бывает.

– Да, бывает, – задумчиво произнесла я, снова переносясь в прошлое.

Вот так бывает, что ты знаешь человека, позволяешь себе в него влюбиться, хоть и все вокруг говорят не верить в то, что богатый может жениться на бедной. Я же на него смотреть не смела, когда мы познакомились. Не смела про него думать и надеяться, что он обратит на меня внимание.

Когда приходил в интернат и я была еще совсем молоденькой девчонкой, ясно дело, не подошел ко мне. Мы просто переглянулись. Для меня этого было достаточно, чтобы влюбиться, а для него, как он потом говорил, чтобы заинтересоваться.

Может быть, я совсем не знала Орлова? Может, я его себе придумала? Я любила, а он? Была уверена, что да, но теперь сомневалась во всем. Он всё перечеркнул своей ложью.

– Не верю я, что Дима с этой женщиной спутался, ты меня уж прости, Лика. Он бы на такую даже не посмотрел. Да и бабником никогда не слыл. Он с юности у отца в фирме работал. Основательный, умный, хваткий. Да и где ему с ней пересечься бы было?

Глава 5

Я провела бессонную ночь, ворочаясь на одинокой постели и вздрагивая от каждого шороха. Шутка ли – оставить в доме любовницу мужа и его сына. Стоило оправиться от первоначального шока, как я поняла, какую глупость совершила. Надо было просто уйти из больницы и игнорировать жалость к ребенку. Но как я могла? Я знаю, что такое – быть несчастным, обездоленным, оставшимся без внимания ребенком. В этом малыше я увидела частичку себя и не смогла справиться с желанием позаботиться.

Уверена, что любая другая на моем месте просто прогнала бы женщину, какими бы заявлениями она ни бросалась и какие бы документы ни предъявляла.

В семь утра спустилась на кухню, чтобы сделать себе капучино. От боли за мужа сжалось сердце. Как он там? В это время мы с ним пили кофе вместе. Он – черный без сахара, а я – сладкий, чрезмерно. Орлов всегда морщился и не понимал, как я могу пить такую гадость. А потом целовал мои сладкие губы…

Тошнота подступила к горлу. То ли от токсикоза, то ли от того, как я представила Орлова с Сусанной вместе… Они с ребенком, к счастью, не появлялись из своей комнаты, и я присела за стол и задумалась.

Мне же можно кофе? Это не повредит малышу? Нужно пойти на консультацию к врачу, всё узнать. Но сегодня я была полна решимости позволить себе этот напиток. Слишком сложный день предстоит. Нужно будет объяснить родителям Дмитрия присутствие в нашем доме посторонней женщины. Увы, я понимаю, что Сусанну никуда не спрячешь. Такую гарпию не удержать в рамках, раз уж она решила выйти из тени на свет. Показаться всем, открыть правду. Заставить Орлова признать ребенка официально и заботиться о нем…

Но делать нечего, пора приниматься за дела, они меня отвлекут.

Сперва позвонила в отделение, где лежит муж. Без изменений.

Подавила в себе тяжелый вздох и набрала номер заместителя мужа Серганова Виталия Андреевича, сообщила о состоянии Димы и о том, что на работу я пока не выйду, а он, конечно же, на это и не надеялся.

– Даже не думайте о работе, Анжелика Валерьевна, мы со всем разберемся. Занимайтесь семейными делами, только, пожалуйста, сообщайте о состоянии Дмитрия Олеговича.

Конечно справятся. Ничего с ними не случится, если простой специалист ВЭД не выйдет на работу. Мне, конечно же, предлагали должность начальника таможенного отдела, но я не согласна была пользоваться привилегиями семейства Орловых. Хватило и того, что муж практически подарил моему отцу заправочную станцию, которой он руководил на пару с моей мачехой.

После того как я записалась к врачу, важнейшие дела были окончены, и я переключилась на переживания за родителей Димы. Они и так в ужасе от случившейся аварии, их сын борется за жизнь, а тут еще…

Едва подумала о них, как раздался мелодичный звон дверного звонка, и Людмила пошла открывать дверь. Они приехали в восемь утра, наверняка прямо из больницы.

– Проходите, здравствуйте, Ирина Кирилловна, Олег Владимирович. Как вы? Как долетели? – начала я обыденными фразами, встречая их на пороге.

Вопросы показались глупыми, неуместными. Совершенно ненужными в этой ситуации. Свекровь была бледной, измученной, еле передвигала ноги, очевидно, она почти не спала всю ночь, а вот свекор держался молодцом, хоть и тоже выглядел усталым.

– Вы же из больницы? – уточнила я, провожая их в гостиную, Людмила отправилась за чаем, который будет как нельзя кстати и займет руки. Хотя, скорее всего, от волнения им и кусок в горло не пролезет.

– Да, Анжелика, – свекровь села на диван со скорбным выражением на лице. Свекор занял место в кресле у камина. Он нервничал, это было заметно. Мы все были буквально на пределе.

Я не могла сидеть от нервов и просто остановилась в центре гостиной. Обняла себя руками, дергая пальцами за ворот домашнего костюма и кусая губы.

– Есть новости? – спросила, надеясь, что за эти минуты произошло что-то новое. Мне так хотелось, чтобы Орлов очнулся.

– Нет. Никаких. Наш сын всё еще в коме, – едва слышно произнесла Ирина Кирилловна. – Врачи пока дают смутные прогнозы. Кома – дело такое…

Она была сама на себя не похожа, лицо опухшее, заплаканное. Это естественно, ведь она страшно переживает за сына.

Отец тоже будто постарел на десять лет.

– Что произошло, Анжелика, ты можешь объяснить? – спросил он глухо, не сводя с меня пристального взгляда.

От его вопроса я вздрогнула. Он меня в чем-то подозревает? При чем тут я? Я непричастна к этой аварии. Но он так смотрел, что я почувствовала себя лягушкой на разделочном столе пытливого экспериментатора.

– Я не знаю…

Я растерянно развела руками. Из-за Сусанны я и правда не думала, собственно, про аварию. Все мои мысли заняла она. Эта грубая женщина, претендующая на моего мужа…

– Мне позвонили уже из больницы, сказали, произошла авария, – объясняла я всё, что знала. – Дима врезался в столб.

– Немыслимо! – возмутился свекор. – Он всегда был крайне аккуратен. Что говорит полиция?

– Я пока не связывалась с ними, – покраснела я пуще прежнего, сетуя на себя, что не подумала про это.

– Тогда я сделаю это немедленно, – проворчал Олег Владимирович и схватился за телефон.

– Вы поругались? – допытывалась Ирина Кирилловна. Посмотрела на меня с подозрением. – Разговаривали, когда он ехал за рулем? Скажи, как всё было, не надо ничего скрывать!

Не успела я ответить, как в гостиную вплыла Сусанна. Я внутренне задрожала и сжалась, ведь так и не придумала, как всё объяснить родителям Димы! Но делать ничего не пришлось, так как события развивались совсем не так, как я ожидала.

Глава 6

– Что ты здесь делаешь? – немедленно переключила внимание на гостью Ирина Кирилловна, переменившись в лице. – Откуда взялась?! Сусанна, мы так не договаривались!

– Доброе утро, Ирина Кирилловна, Олег Владимирович, – залебезила Сусанна, подбегая к свекрам и складывая руки вместе. Она даже присела, стоя на полусогнутых ногах, словно была их прислугой. – Такое горе! Места себе не нахожу, всю ночь не спала! – начала причитать, а у меня дар речи пропал.

Они знакомы?! Очевидно, что знают друг друга по именам. Но как? Как это может быть? Меня ударило под дых, будто кто-то невидимый вбил в тело мощный таран.

Ничего не понимаю! Наверное, выгляжу в этот момент полной идиоткой.

Мне казалось, родители мужа хорошо ко мне относятся, приняли в семью. Да, не сказать, чтобы любили, относились, скорее, вежливо, держали дистанцию. Настоящего семейного тепла я от них не чувствовала, но и не ждала его. Особенно поначалу они давали понять, что я Диме не пара. Но он показал родителям, что не собирается советоваться в этом вопросе.

Выбрал меня – и точка. Раз женился на мне, то требовал уважать свой выбор.

И они вроде смирились, разве что я порой ловила на себе укоряющие взгляды родителей мужа, когда речь заходила о детях. Для Орловых был крайне важен вопрос наследника, который продолжит общее дело и унаследует семейную компанию.

Дима, за что ты так со мной? За спиной вел тайную жизнь. Когда же ты познакомил с родителями Сусанну? Почему вокруг меня сплошной обман?

Сердце колотилось с перебоями, всё внутри задрожало, меня кидало из жара в холод. Видимо, в крови произошел мощный выброс адреналина. Я снова переживала шок. В больнице и то было чуть легче. Тогда всё затмевала тревога за мужа.

А это настоящее предательство. Вокруг они предатели.

– Мы же договорились, Сусанна! – продолжала цедить Ирина Кирилловна, поглядывая при этом на меня. – Ты должна была держаться в стороне.

– Зачем, Сусанна?! И правда! – холодно подключился свекор, отвлекаясь от звонка в полицию. – Ты и мальчика с собой привела?!

– Как вы не поймете? – протянула она в мольбе руки. – Дмитрий может умереть! Вы хотели, чтобы я просто ждала дома? Оставалась в тени? Будто я никто и тварь дрожащая, права не имею! Так не пойдет. Вы и так меня скрывали достаточно!

– Мы? Мы скрывали?! – возмущенно вскрикнула свекровь с несвойственной ей экспрессией. Я думала, что ничто не сможет вывести ее из себя. – Мой сын поставил нас перед фактом. Боже, какой позор. Жена и любовница теперь вместе в одном доме. Зачем ты привела ее, Лика?! Все слуги, охрана, водители – все видели эту женщину. Если до этой истории доберутся репортеры… Все будут говорить, что Дмитрий Орлов завел гарем и у него семеро побочных детей по лавкам! Олег, ох, мне плохо. Лика, у тебя есть корвалол? Позор, какой позор… Я не переживу…

– Да, сейчас, Ирина Кирилловна, – мой голос слегка дрожал, но больше я ничем не выдала своих бушующих эмоций, истерика свекрови всё перекрыла. Она всегда была степенной, прохладной в общении женщиной, леди. Я впервые слышала, чтобы она повышала голос.

Нетвердой походкой двинулась на кухню, открыла шкафчик с лекарствами, а потом просто стояла и тупо смотрела на флаконы и коробки, совершенно не понимая, зачем я сюда пришла. Господи, какой кошмар. Какой непреходящий, жуткий кошмар, который топит меня, как вязкое болото. А ведь мне даже не напиться лекарствами, чтобы заглушить боль. Я не могу навредить ребенку.

– Ты молодец, Анжелика, – раздался за спиной спокойный голос отца Димы. – Отлично держишься. Очень достойно.

– Спасибо, Олег Владимирович, – ответила машинально, а потом до меня дошли его слова.

Хорошо держусь? Да я разваливаюсь на части!

Его похвала неприятным осадком осела во мне. И я поспешно ушла с кухни, найдя корвалол и прихватив его с собой. Может, свекор пошел за мной, чтобы проследить? Боялся, что я с собой что-то сделаю? Или хотел что-то объяснить? Так вот я пока не готова слушать, я вообще ни на что не готова. Мне бы не упасть тут и не забиться в истерике, проклиная всех и вся.

Страсти в гостиной меж тем накалились до предела. Сусанна что-то выкрикивала, доказывая Ирине Кирилловне свою правоту.

– Замолчи! – не отставала та, стоя напротив и трясясь всем телом. – Ты должна была сидеть тихо! Был уговор, что ты не показываешься! Мы платили тебе достаточно, чтобы ты не высовывала свой нос. Наша семья на виду, у нас идеальная репутация! А ты! Зачем ты сунулась? Ни о ком кроме себя не думаешь!

– Ира, успокойся, – жестко осадил ее Олег Владимирович, беря бразды правления на себя. – Вот, Лика уже накапала тебе лекарство.

– Да, Ирина Кирилловна, выпейте и давайте поговорим здраво, – медоточиво улыбнулась Сусанна, поглядывая на меня с гонором во взгляде, мол, что? Думала, я какая-то девка с улицы? Все про меня знали.

Но вот свекор явно был иного мнения.

– С тобой? Ты кто вообще такая? – прижал ее, как плешивую собаку, к земле своим резким, не терпящим возражений тоном, от которого даже мне стало страшно.

Но Сусанна будто не уловила угрозу, выпятила грудь.

– Я – мать вашего внука! Других у вас нет! Жена не родила Орлову ребенка, а я уже пять лет ращу его сына! – горделиво заявила она, снова стреляя в меня взглядом-уколом.

– Мама? – нас всех отвлек от скандала испуганный голос ребенка.

Ваня стоял на пороге гостиной, опустив руки по швам. В пижаме. На штанишках расползалось мокрое пятно.

– Я описался, прости, – начал он беспомощно хныкать.

Ирина Кирилловна обреченно охнула и упала на диван, прикрыв ладонью лоб.

– Вот выбрал же время! Зачем ты вышел из комнаты?! Я тебе разве разрешала? Я спрашиваю, разрешала?! Еще и штаны загадил и наверняка постель! Засранец мелкий, – отвесила подзатыльник сыну Сусанна, подбежав к нему с бешеной прытью.

Глава 7

– Ты что делаешь?! – рявкнул на нее Олег Владимирович, отчего Сусанна вздрогнула, а ребенок прижался к ее ноге, выглядывая из-за нее со страхом в глазах. – Не смей бить ребенка!

– Да кто его бьет? – даже не стушевалась она. – Кто бьет? Я из него мужчину делаю! Отца-то у него нет, – хорохорилась она, всё больше входя в раж и качая права.

– Ты посмотри, он дрожит весь! Если ты его так воспитываешь при нас, что же происходит за закрытыми дверями? – громогласно ругался свекор, и любой бы на месте Сусанны задрожал, но она продолжала буянить.

– Теперь меня будете учить, как сына воспитывать? А до этого где вы были? Где вы все были, когда я его рожала? Когда одна воспитывала? Ночами не спала, по больницам мыкалась. Кидали мне жалкие подачки, чтобы я сидела и не пиликала, позор скрывали, а я одна с ребенком маялась! Никого у меня нет, всё на своем горбу тащу! И вы теперь мне указывать будете?

– Не советую разговаривать со мной в таком тоне, иначе – пожалеешь! – заговорил Олег Владимирович таким грозным и властным голосом, который наконец подействовал на Сусанну, она вся скривилась и состроила страдальческую мину, даже пустила слезу, качая головой.

– Обижаете мать своего единственного внука, не жалеете совсем! Я же не хочу ругаться, я в мире хочу жить. Спокойно воспитывать своего ребенка. Да, не сдержалась! Ну разве нормально – писаться в пять лет? – развела она руками.

Свекор строго посмотрел на нее и стиснул крепкую волевую челюсть.

– Тычками ты ничего не добьешься. Перестань третировать моего внука и иди уже приведи его в порядок! Ира, ты как? – кинул он взгляд на супругу, которая с дивана взирала на ссору, разгорающуюся на наших глазах.

Ваня в этот момент начал плакать, ничего не понимая, и мне стало безумно жалко этого несчастного мальчика, который поневоле явился яблоком раздора. Это всё напоминало абсолютный кошмар, и я не знала, как мне себя вести.

В моей голове не возникало ни одной-единственной мысли, как выпутаться из этой ситуации и не потерять себя. И даже если мелькала мыслишка о том, вот был бы тут Дима, разобрался бы со всем, я тут же понимала, что в его присутствии стало бы еще хуже.

Так у меня хоть оставалась иллюзия, что между ним и Сусанной случилась краткая связь, а не – как она твердила – полноценные отношения, в результате которых они собрались отправить меня на выход.

Заполошно прибежала Людмила, складывая руки перед собой. Видимо, ее привлекли крики. Она в растерянности осмотрела гостиную. Но тоже явно не знала, что делать. Торопливо подошла ко мне. Обняла за плечи, молчаливо поддерживая. Я с облегчением приняла эту поддержку. Хоть кто-то в этом доме за меня.

– Я пойду чай с ромашкой приготовлю, – проговорила она тихо. – Похоже, он тут пригодится.

– Спасибо тебе, – вздохнула я, хоть и понимала, что чай сейчас совершенно бесполезен. Он ничем не поможет.

Уже ничего не поможет.

Сердце разрывалось от сочувствия к ребенку, который так и стоял напуганный и в сырых штанишках.

– Иди сына переодень, мать года! – рявкнул Олег Владимирович на Сусанну, видя, что она не двинулась с места после его предыдущего приказа. А свекор не любил, когда его не слушались. – Тебе непонятно сказано?

– Не нужно со мной так разговаривать, – осекла его Сусанна, – мы вроде как вопросы важные решаем. Я вашего внимания годами добивалась, и вот, пока не пришла под ваши очи, вы меня разговором не удостаивали. Пусть служанка этим займется, – махнула она в сторону Людмилы.

– Я вам не нянечка, – скривилась та, пикируясь взглядами с Сусанной.

Обе не хотели сдаваться. Свекор уже набрал в грудь воздуха, чтобы отдать распоряжение, но не успел. Увидев мой умоляющий взгляд, Людмила кивнула и повела Ваню за собой.

Он всё шел и оглядывался на мать в поисках ее одобрения, но она лишь молча поджимала губы, явно довольная тем, что одержала верх и ребенком занялся кто-то другой, кому она это якобы поручила.

Хозяйкой себя мнит? Ей так хочется распоряжаться в этом доме?

– Идем, мой хороший. Тетя Люда не обидит. Ты уже завтракал? Сейчас переоденемся и пойдем варить кашку. Ты же любишь кашку? – ласково уговаривала ребенка домработница, уводя его из гостиной.

– Манную, – задумчиво кивнул мальчик. – Мама, можно?

– Иди-иди, ешь, хватит уже спрашивать! – рассердилась Сусанна, покраснев от натуги. – Что ты всё спрашиваешь?

– Твои методы воспитания оставляют желать лучшего, – констатировал свекор, задумавшись. – Вот что. Мне надо подумать, что делать со сложившейся ситуацией. Я отойду позвонить в полицию. В конце концов, мой сын в коме! Мы должны заниматься им, а не бабскими спорами!

– Бабские споры! – возмутилась Сусанна, когда свекор отошел.

Уставилась на нас с Ириной Кирилловной, которая, видимо, благодаря корвалолу, пришла в себя. Она степенно встала и подошла к любовнице моего мужа.

– Милочка, за что ты воюешь? Ты мать ребенка моего сына. Живешь припеваючи на наши деньги. Тебе надо больше, я не пойму? Признания ты не получишь! Мы тебе это давно разъяснили. Или ты тупая, чтобы не понять?

– Это надо спросить у Орлова! Пусть он решает! Может, он на мне женится!

– Н-да? – свекровь надменно усмехнулась. – Ты серьезно думаешь, что можешь войти в высшее общество? Стать женой моего сына?

– А что не так? – подбоченилась та. – Рожей не вышла?

– Ну, скажем прямо, рожей – тоже. Тебе бы похудеть, приодеться. Не понимаю, как мой сын на тебя позарился. Или ты украла его биоматериал? Всякое бывает. Такие хитрые и ушлые бабенки, как ты, на многое способны. – Она прищурилась и хмыкнула. – Буду честна. Лика меня более чем устраивает как невестка. Более-менее приличная семья. Успешный взлет от сироты до перспективной сотрудницы нашего концерна. Лика умная и хорошая девочка, воспитанная, красивая. Она – леди! Тогда как ты – базарная хабалка без роду и племени! Я молчу уже про твоего брата-игрока!

Глава 8

– Изволь объяснить, что ты имеешь в виду, – холодно потребовала свекровь, и ее изящная бровь изогнулась. – Какой еще развод? Вы совсем решили меня с ума свести? Как ты себе это вообще представляешь?

Представляла я это, надо сказать, слабо. О разводе заявила во всеуслышание, а как его осуществить при том, что мой муж находится в бессознательном состоянии, и правда не понимала. Но внезапно проснувшийся материнский инстинкт требовал защитить не родившегося ребенка. Я уже поняла, что родители мужа привыкли распоряжаться нашими жизнями, и не хотела, чтобы это коснулось моего малыша.

Кто знает, что они удумают делать, узнав, что я беременна? Как я поняла, жизнью Сусанны управляли по своему усмотрению. Это надо – пять лет заставлять ее не показывать носа… Я ни о чем не знала и не подозревала. И если бы Дима не попал в аварию, так бы и жила в счастливом неведении. Впрочем, хватит этих рассуждений о судьбе этой гадины. Еще не хватало проявлять сочувствие к сопернице.

– А вы хотите, чтобы ничего не изменилось? После того, что я узнала? После того как поняла, что вы скрывали всё это время от меня вторую семью мужа? – обвинительно начала я.

– Вторую семью? – насмешливо произнесла Ирина Кирилловна и перевела взгляд на Сусанну, которая, разинув рот, слушала нашу перебранку. – Какая же это семья? Ребенок на стороне – это не семья. Семья – это ты, со штампом в паспорте, с зарегистрированным браком. А это так, оплошность…

Очевидно, пренебрежительный тон свекрови не пришелся Сусанне по душе, и она решила вступить в разговор, грубовато отрезав:

– Много вы знаете. Вы не можете контролировать каждый шаг своего сына.

Как ни странно, в этом я была с ней солидарна, и, как бы ни было противно объединяться во мнении с любовницей мужа, я всё-таки с ней согласилась и поддержала:

– Да, в отсутствие Димы мы никак не можем знать точно, что происходит между ним и этой женщиной.

– Этой женщиной! – цокнула языком Сусанна. – Не говори так, как будто меня здесь нет и ты не знаешь моего имени. Игнорировать меня уже не получится, Анж! А вы еще называете ее леди, Ирина Кирилловна! Куда вдруг делись манеры вашей принцессы?

– Я устала от вашего соперничества, девочки! – строго, как учительница, которая хочет поставить на место нерадивых, распоясавшихся учеников, посмотрела на нас свекровь. – Прекратите препираться. Всё верно, мой сын отсутствует. И пока его нет в доме и он недееспособен, его делами и финансами занимается отец. А мне остается миссия разобраться с его личной жизнью. Так что все слушаются меня и не делают никаких лишних телодвижений. Никто не уходит. Никаких заявлений в прессу. Никаких лишних звонков. Надеюсь, это понятно?

– Я с радостью останусь тут, – залебезила Сусанна и разве что язык подобострастно не высунула, как щенок, готовый лизать ладони любимой хозяйке за вкусняшку.

– А у меня…

Я чуть не сказала, что у меня прием у гинеколога, но вовремя прикусила язык, ведь свекровь не должна узнать, что я беременна. Этот факт нужно скрывать. И я о разводе-то заявила с тем намерением, чтобы иметь повод съехать из дома. Не хотела оставаться рядом с Сусанной и Ваней, выслушивать приказы свекров. Когда Дима очнется, мы будем с ним разбираться вдвоем, но в данный момент обстановку в доме кроме как военным положением не назовешь.

Не очень благоприятная атмосфера для беременной женщины.

Но, кажется, отпускать меня никуда не собираются.

– Что у тебя? Спа-салон? Посещение бутика? Фитнес? Это всё можно отложить, Анжелика! С работы ты, я так полагаю, отпросилась? Никто не требует у тебя идти в офис, когда Дима в коме. А вот к нему ты можешь поехать. Отправляйся, Лика. Людмила, – обратилась она к домработнице, которая вошла с гостиную и услужливо улыбнулась. – Милочка, собери всех слуг, охрану, водителей и даже садовников. Всех собери. Мне нужно вам всем что-то сказать. Девушки, вы тоже оставайтесь. Прислуга должна быть в курсе, что происходит в доме, и вести себя соответственно.

Пока Людмила выполняла поручение свекрови, та отошла куда-то, а мы с Сусанной вынуждены были сесть в ожидании прихода всего обслуживающего персонала особняка. На меня навалилась жуткая усталость, в висках стреляло, а Сусанна выглядела очень довольной. Ее прищуренный взгляд снова забегал по гостиной, словно она присматривалась к мебели, интерьеру и цене антиквариата.

Я чуть было не отпустила шутку о том, что от нее нужно прятать столовое серебро, но решила, что это начнет новый виток наших пререканий. Поэтому я сидела молча, глядя в окно на то, как на вековом дубе в саду колышутся листья. Осень вступала в свои права, и деревья краснели и бронзовели, а желуди уже начали покрывать опавшую листву вторым слоем.

– О чем думаешь? – выдернула меня из мыслей Сусанна.

Забавно будет, если скажу, что о желудях, я даже улыбнулась, представляя эту картину, и Сусанна недовольно хмыкнула.

– Ну что, видишь, меня уже отсюда не выгонят!

– Поздравляю, – елейно улыбнулась я, – ты добилась своего.

– И чего же я добилась, изволь объяснить? – изогнула она бровь на манер моей свекрови и даже фразу ее повторила.

Далеко пойдет, если будет такой подобострастной. Рано или поздно найдет подход к Ирине Кирилловне. Я прищурилась и присмотрелась к расплывшемуся лицу Сусанны. Когда-то на нее позарился мой муж, а значит, она выглядела вполне достойно. Вот похудеет – и станет подходящей для семьи Орловых. А от меня избавятся.

– Что смотришь? Прыщ нашла? – вцепилась в меня взглядом Сусанна, но я так устала от всеобщего хаоса, что просто откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Тошнота подкатила к горлу.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Пусть Орловы решают твою судьбу. Что ты ко мне пристала? Я тут ничего не решаю.

– Вот и зря, Анж! – цокнула она языком. – Не поставила ты их на место, теперь крутят тобой, как им угодно!

– Вот чего мне в жизни не хватало, так это советов посторонней женщины… – вздохнула я, и мы снова стали препираться, пока в гостиную гуськом не потекли работники со всего особняка.

Глава 9

Сусанна

– Так я остаюсь в доме, Ирина Кирилловна? – подошла я к свекрови после того, как она отчитала прислугу и дала им нужные указания.

Мать Орлова выглядела измученной, а Анж и вовсе прикинулась шлангом, валяясь на диване. Че ж такая слабенькая? Поэтому и забеременеть не может. Тощая как палка. Наверное, на диетах сидит. Не то что я. Не отказываю себе ни в чем. Ради высшего общества, конечно, придется похудеть, а вообще сейчас в моде девушки в теле, как я. Чтобы и задница, и грудь – всё при ней.

Я яркая, стильная, чего мне не хватает, так это богатства и престижа, идущих в одном комплекте с Орловской семейкой.

– Да, Сусанна, мы вынуждены оставить тебя в доме, но это только ради ребенка, – проговорила она важно, окидывая меня презрительным взглядом.

По виду, она явно хотела поскорее от меня избавиться, но я еще не получила то, чего хотела.

– Ване нужны вещи! Раз уж мы остаемся, мне нужен водитель, чтобы съездил за вещами и привез сюда.

– Хочешь, чтобы он поехал на квартиру и рылся в твоих вещах?

Свекровь задумалась. Ей явно было не до того, но и я не хотела сдаваться, поэтому высказала предложение:

– Вы правы, – заулыбалась я, – я глупость какую сказала с этим водителем. Лучше сделать иначе. Чтобы ему не пришлось никуда ездить, я могу заказать доставку онлайн.

– Заказывай, господи боже мой, – простонала она, выглядя всё хуже.

Сейчас окочурится тут прямо на месте, и конец всем моим планам.

– Ладно-ладно, спасибо, что обсудили со мной этот вопрос!

“Иди уже”, – так и читалось на ее лице, и я с радостью покинула гостиную, не удержавшись от победного взгляда в сторону Анж.

Наконец-то эта пигалица Анж и свекруха от меня отвалили. Можно немного расслабиться. Напряженное выдалось утречко. Я прошла в комнату, которую мне выделили, и сразу же схватилась за телефон. У меня в корзине маркетплейса накопились заказы. Я немедленно оплатила их и завалилась со счастливой улыбкой на кровать. Вот бы сюда еще балдахин. И вообще, мне нужна другая спальня, более роскошная, как с картинки журнала.

Не зря делала карту желаний и старательно наклеивала туда картинки! А говорят, что это всё профанация. Ничего подобного. Главное – верить в свою мечту.

Спустя минут десять эйфория меня отпустила, я поднялась с постели и взяла халат. Пошла в сторону бассейна, где также имелись джакузи и сауна.

Лепота! Живут же люди! Я аж зажмурилась, чувствуя, как счастье затопляет тело. Наконец-то я исполнила свою давнюю мечту – я в доме Орлова, в его бассейне, принятая его родней. Так и должно было быть с самого начала!

А скоро привезут заказы…

Поплавала в бассейне, добралась до джакузи.

Как же приятно расслабиться в воде с пузырьками. Всегда мечтала о таком вот огромном джакузи, чтобы вокруг всё пенилось и бурлило. Откинула голову на бортик, закрыла глаза. Шикарно. У меня всё получилось. Получится. Иначе и быть не может.

Минуты медитации прервал звонок телефона, который я кинула на шезлонг.

Черт, сбили весь настрой.

– Да? – буркнула недовольно в трубку.

Что ему от меня надо? Младший братик, паршивая овца в семье. Как же он достал меня!

– Ты где вообще, Сус? – торопливо заговорил брат.

Сус? Я ему покажу Сус!

– Я говорила, чтобы ты не называл меня так!

– Как так?

– Издеваешься? Может, тебя в ЧС бросить? – пригрозила ему.

– Сусан, ну чего ты заводишься? – начал он миролюбиво. – Может, мне тебя по имени-отчеству называть?

– Чего тебе надо? – закатила я глаза. – Мне некогда!

– Ты на работе? Я подъеду! Не могу тебя найти. Ты мне срочно нужна, Сус. Прости, Сусанчик. Сусанночка.

– Придурок! – рявкнула я, но брату всё нипочем.

– Я тоже тебя обожаю, сестренка, – залебезил.

– Я отключаюсь!

– Нет! Ты мне правда срочно нужна. Вопрос жизни и смерти! – стал он вдруг максимально серьезным.

Но меня этим уже не пронять. Ничего не меняется, когда ты сам не хозяин своей судьбе! Младший никогда не изменится, гаденыш.

– Как обычно, да? – фыркнула

– Ты на работе? Я подъеду.

– Я не на работе. У меня больничный.

– Отлично, тогда домой, – обрадовался было он.

– Серьезно, отвали. Я не дома. Это не твое собачье дело, Паш, но так уж и быть. Я у Дмитрия. В его доме теперь буду жить.

– Ты серьезно?! Дожала своего олигарха?! Наконец извела конкурентку? Его жена подвинулась?

– Поменьше слов, Павлик, – поморщилась я. – Не совсем, но скоро, думаю, это случится.

– Поздравляю! Это нужно отметить!

– Тебе бы только отмечать, – упрекнула его, зная пагубные привычки, которые из нормального парня сделали игрока и бездельника. – Без тебя уж как-нибудь.

– Нам надо увидеться. Не бросай меня. Я всегда тебе помогал.

– Что? Ты поганок своих переел? – возмутилась я, в бессилии сжимая трубку. Устала тащить еще и брата! Он же взрослый, а всё на моей шее висит. Помогал он мне! Вот еще фантазер!

– Мухоморов, и нет, я давно этим не балуюсь, милая. Я чист как стекло, но есть небольшой долг… Ты должна мне помочь!

– Как же ты достал меня, братец! Сам с долгами разбирайся! Я тебе не банкомат!

– Ты же не бросишь младшего на произвол судьбы? – заныл он. – У тебя доброе сердце, сестренка.

– Хорошо, – смягчилась я, понимая, что он не отстанет, – но здесь тебе делать нечего

– Я очень хочу посмотреть на твои новые хоромы, умираю от любопытства.

Куда он торопится? Если я кого и позову в гости, то точно не брата!

– Ничего, переживешь! Встретимся завтра в торговом центре, в два, – сказала быстро и сделала себе мысленную заметку не забыть о братце.

– В два? Да еще и завтра? – испуганно забормотал брат. – Мне очень надо сегодня, Сусанна! Очень! Серьезные люди ждут возврата долга.

– Потерпишь, – рявкнула я и отключилась.

Ему будет полезно подумать о последствиях своих действий!

Брат у меня непутевый, но единственный. Обещала отцу, что позабочусь о нем. Родителей мы с Пашкой потеряли рано. Сначала ушла мама, потом отец. Оба любили выпить, нами занимались мало. Короче, я выползла с самого дна. Только у меня в семье была деловая хватка, смекалка.

Глава 10

В гостиную вошли двое сотрудников полиции, которых, скорее всего, вызвал свекор, и я поняла, что поездка в больницу к мужу ненадолго откладывается. Раз Олег Владимирович вызвал их, тоже посижу и послушаю. Сердце тревожно забилось.

А вдруг и правда эта авария вовсе не случайность?

Вдруг кто-то ей поспособствовал, но кто?

Мужчины поздоровались и представились, я не успела запомнить их фамилии и должности, да они меня, собственно, и не интересовали. Свекор дал понять, что пора переходить к сути вопроса, и высокий полноватый полицейский с залысинами со вздохом открыл папку:

– У меня будет несколько вопросов по поводу деятельности вашего сына. Как показывают камеры видеонаблюдения, а мы отследили траекторию движения автомобиля, он ехал без нарушений ПДД, пока вдруг резко не повернул вправо. Скорее всего, машина была неисправна, у нее отказали тормоза. Анализы Дмитрия Олеговича показали, что у него в крови не обнаружено алкоголя и наркотических средств, так что остается версия неисправности автомобиля.

– Мой сын вообще не пьет! – вставила веское слово свекровь, возмущаясь всем видом. – Наркотики! Ни в коем случае. Исключено!

Олег Владимирович нахмурился и сурово взглянул на нее, он не любил, когда женщины вмешивались в мужские разговоры. Повернулся к полицейским.

– Да, я в курсе, – кивнул, – мои люди провели точно такое же расследование.

Полицейский удивленно приподнял брови и хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Понятное дело, что у олигархов есть своя команда, у которой могут быть гораздо более широкие полномочия, чем у простых стражей порядка.

– Мой сын не нарушал правил дорожного движения, был трезв, наркотики и вовсе исключаются. Тем не менее он врезался в столб! Машина не могла быть неисправна, у нас целый штат сотрудников, которые обслуживают гараж автомобилей. Я хочу послушать вашу версию! – потребовал он.

Он так строго посмотрел на полицейского, что тот сильнее прижался к дивану, на котором сидел, и видно было, что перепугался. Понял, что, если не найдет правду, сильно пожалеет об этом и может поплатиться своим местом. Он даже вынул платок из нагрудного кармана и протер вспотевший лоб. Пожевал губы и достал какие-то черно-белые снимки.

– Мы работаем над разными версиями, есть вариант, что ему повредили что-то в автомобиле, когда он заезжал на мойку. Вот снимки, посмотрите. Скажите, у вашего сына были враги?

Олег Владимирович взял стопку фотоснимков с камер наблюдения. Посмотрел, передал их жене, я подошла к ней. Он тем временем говорил с полицией.

– Сложно не иметь врагов, когда строишь бизнес такого уровня.

И это не прозвучало высокомерно, а скорее – как констатация факта, не подлежащего сомнению.

– Тогда вы можете предположить, кто мог попытаться убить вашего сына?

На этом слове все мы резко вздрогнули, а свекор укоризненно глянул на полицейского, так, что тот даже посмотрел на выход, будто пытался понять, когда он сможет выйти за дверь.

– Я имею в виду, – нашел полицейский нужные слова, – что это было покушение. Я не утверждаю, что это так, но нам нужно вести расследование в правильном ключе и не исключать и такую версию. И это еще не всё.

Он поднялся с места и, раскрыв папку, достал из нее еще один лист.

– Посмотрите, вы знаете эту девушку? Она села в машину к Дмитрию Олеговичу на перекрестке и вышла буквально за десять минут до аварии. Возможно, она не имеет отношения к ней, но всё же согласитесь, что это странное совпадение.

Свекры покачали головой, не узнав плохо видимый силуэт девушки на пассажирском сиденье машины мужа, а вот у меня захолонуло сердце.

А что там делала моя сводная сестра Юля?

Я снова и снова смотрела на черно-белый снимок, пытаясь удостовериться, что вижу свою сестру.

Это правда она. Дочь моей мачехи. Юля. Вроде сестра мне по закону, а по крови – совсем чужой человек.

Меня снедала обида, непонимание, чувства выкрутились на максимум.

В то время как я осталась в интернате, отец женился на Алле, хваткой женщине, которая смогла победить его пагубную привычку и сделать его приличным человеком, как она всегда любила повторять. У нее была дочка от первого брака, которая, как ни странно, поселилась в моей комнате.

И вроде всем было ясно, что отец перестал пить, нашел работу и вступил в брак, и меня можно забрать домой. Вот только они как-то договорились с руководством интерната, где я также и получала школьное образование, что не стоит подвергать меня стрессу и прерывать учебный год, а после уже не было надобности жить дома.

А значит, быть отвергнутой родным отцом – не стресс?

Я поступила в университет и жила в общежитии неподалеку от него. Живи я у отца, мне пришлось бы мотаться достаточно далеко и на двух автобусах, а сестре пришлось бы потесниться в комнате. Так что на семейном совете было принято решение ничего не менять.

Меня никто не спросил. Меня привыкли отодвигать в сторону.

Но стоило мне выйти замуж за олигарха, как мои родственнички были тут как тут! Папе Дима вручил заправочную станцию, где они с женой работали на пару большими начальниками, так что теперь не знали денежных проблем. А Юля всё набивалась мне в подружки, но я не очень-то хотела общаться с той, в глазах кого я всегда видела пренебрежение. Кого воспитывал мой папа, пока я жила в интернате. Для кого не я была дочкой, а она.

И пусть там я не встречала буллинга и, в общем-то, впечатления остались хорошими, и я даже поддерживала связь с учителями и бывшими воспитанниками, всё равно у меня не укладывалось в голове, как можно так поступить с родной дочкой и променять ее на чужих людей.

А теперь эта Юля влезла к моему мужу? Как? Когда? И почему я не знала?

Чего я еще не знала о муже?

Пока я пребывала в шоке, мой свекор времени даром не терял, и вскоре вся моя родня появилась пред наши очи. Папа и мачеха вели себя подобострастно в ожидании очередных милостей от Орловых, а вот сестра выглядела демонстративно вызывающе, словно хранила какой-то секрет. Мне ее взгляд сразу не понравился, она будто вынашивала какой-то план и решила его сейчас осуществить.

Глава 11

Мой заторможенный взгляд медленно перетек на Сусанну, которая бодро подсела ко мне на диван. Она с любопытством и огоньком в глазах наблюдала за творящимся беспределом, и мне в голову закралась мысль, что так не вела бы себя женщина, влюбленная в Орлова.

Я расколота на части, как хрупкая ваза, а Сусанна словно за спектаклем наблюдает, переживаний в ней ни на гран, и ревности никакой вроде бы нет, и не успела эта мысль угнездиться в моем мозгу, как она, перекрикивая всеобщий гвалт, наклонилась ко мне:

– Это сестренка твоя, надо понимать? Фифа, сразу видно, с такими надо держать ухо востро. Успела влезть к Орлову в постель, это немудрено, не упустила возможности прикоснуться к богатой жизни, на родство не посмотрела. Ребенком его поймать хочет! – цокнула она языком.

– Она мне не сестра, сводная, по мачехе, дочь от ее первого бра… – машинально поправила я Сусанну и чуть было не побила себя по губам.

Зачем я с ней разговариваю? А она зачем лезет? Решила, что какие-то права здесь имеет, а меня к своим подружкам причисляет? Смешно даже. Моя жизнь превратилась в комедию. В настоящий водевиль. По моей жизни можно снимать мелодраму и показывать на телевидении.

Я отодвинулась и скривила лицо в неприязненной гримасе.

– Тебя не касается, Сусанна, и твоего мнения никто не спрашивал.

– Ой, Анж, ну что ты, в самом деле? – закатила она глаза и покачала головой. – У тебя ко мне какие претензии, я не пойму? Я с Орловым до вашего официального брака пересеклась, а так-то в твою семью не лезла. Ты извини, что врала про то, что я его любовница, нет у нас ничего. Это я придумала, чтобы тебя позлить и немного сбить с тебя спесь. Но Ваня – наш сын, – поспешила она добавить. – Этого не отнять. Но твоя сестра… Вот стерва! И не стесняется! Ты посмотри на нее!

Сусанна удивила так, что я просто открыла рот. Вела себя действительно как лучшая подружка, оказала поддержку, сочувствовала и осуждала Юлю, борясь только за права своего ребенка. Видя это внезапную трансформацию, я лишь насторожилась и недоверчиво на нее смотрела, ни говоря ни слова.

В то время как родня распалялась, выясняя отношения, мы сидели в уголке с Сусанной и вели весьма странный разговор. И правда подружки. По несчастью.

– Ну что ты так смотришь, Анж? – вздохнула она, потянувшись ко мне, но я не дала взять себя за руку. Ведь вне брака мы с Орловым тоже встречались, а она с ним как-то переспала. – Не любит меня Орлов, что уж тут? Тебя любит. По крайней мере, я так думала. – Она взглянула на Юлю, которая стойко держала оборону перед моими свекрами. – Нельзя верить этим богачам, – доверительно сказала она мне.

– Ты понимаешь, что я не хочу с тобой говорить?! – не выдержала я, дыхание давалось мне с трудом, один стресс накладывался на другой, и не было никакого выхода, я чувствовала себя ужасно одинокой, никому не нужной, некому было довериться. Не любовнице же мужа душу изливать.

Наверное, именно поэтому я стала такой жалкой, что разговаривала с Сусанной, которая, особенно в сравнении с Юлей, не казалась уже такой стервой. Правду говорят, что всё познается в сравнении.

Отвернулась, не желая разъяснять ей то, что чувствую. Что тут непонятного? Она мне не подружка. Она мой враг. Та, кого муж от меня скрывал. Ее здесь вообще не должно быть. И тут она сказала то, что заставило меня резко изменить мнение.

– Скажи еще, что нам не крестить детей вместе, – прищурилась она и улыбнулась с хитринкой в глазах, стреляя ими мне в живот, а потом стала понимающе улыбаться.

Во мне что-то дернулось, сердце ухнуло вниз от испуга, который пронзил меня с ног до головы. Она что, на беременность мою намекает?

– Что ты… О чем ты?

– Анж, я же сама была беременной, вижу признаки, – протянула она. – Ты зеленая вся, шатаешься, выглядишь неважно.

– Что ты придумываешь? – начала я отнекиваться, но она лишь прикрыла глаза и снова улыбнулась.

– Я тебе не враг. Раз уж наши дети – родственники, надо налаживать отношения, – сказала максимально миролюбиво.

Я вскочила, не желая больше говорить на эту тему, и решительно подошла к свекрови, вставая с ними на одну линию. Мне хотелось понять, к чему пришли родственники, обсуждая беременность Юли, и, к счастью, меня не стали держать в неведении.

– Юля утверждает, что их роман длится полгода, – на удивление спокойно констатировал свекор, в то время как свекровь в негодовании пыхтела рядом с ним, – что Дима устроил ее в университет, дарил подарки и давал деньги. Катал на машине и оплачивал обучение.

– Это правда, – горделиво заявила Юля, тряхнув копной выбеленных волос, коварно улыбнулась, – я рассказала ему про ребенка и вышла из машины. К аварии я не имею никакого отношения, но ношу наследника Орловых.

Сказала она это так, будто родит по крайней мере царского отпрыска. И ее поведение было мне непонятным. Как можно таким гордиться? Как можно не стесняться того, что ты забеременела от женатого мужчины? Стоять тут, при его родителях, при своих, при его жене – и кичиться этим?

Всего этого стало для меня слишком, и я захотела немедленно уйти. Хоть куда. Просто на воздух. Чтобы понять, что есть что-то кроме этой душной гостиной, где моя жизнь снова и снова превращается в дикий фарс.

– Мне надо выйти, – пробормотала я и поспешила на выход, и, на мою удачу, меня не стали задерживать, вот только спустя минут десять свекор нашел меня в беседке, где я сидела неподвижно, любуясь утками, плавающими в пруду.

Такая идиллия. Мой дом, который казался идеальным. Это всё было ложью? Хотя бы что-то было правдой? Хотя бы одному слову Орлова можно было верить?

– Анжелика, – выдохнул свекор, садясь рядом, – как ты?

Я не нашлась что ответить, лишь сплела пальцы и силилась не заплакать. Сказать мне на это было нечего. Я не знала, как я. Моему состоянию отрешенности я не могла подобрать названия. Сидела и словно звенела изнутри, опасаясь, что тресну и разлечусь на осколки. Вроде бы надо рыдать, плакать, заламывать руки и рвать на себе волосы, а я просто заиндевела.

Глава 12

– Развод, – задумчиво протянул свекор, заметно похолодев, даже немного отпрянул от меня, словно я его смертельно обидела, – ты хорошо подумала, Лика, что означает развод в твоем случае?

Я смотрела на него в ожидании, понимая, что вопрос риторический.

– У тебя нет жилья, – начал он перечислять. – Ты работаешь в нашем концерне. Как ты это видишь? Бывшая жена Орлова работает вместе с ним? Ты правда этого хочешь? Твоя семья тоже работает на нас. – Он сжал кулак вместе так, что напряглись пальцы и побелели костяшки, заставляя меня посмотреть на него. – Мы все единое целое. Вот так вот вместе, как эти пальцы, сжатые воедино. Ты хочешь это разрушить? Хочешь разрушить то, что мы строили? К чему ты приложила руку?

– Я… – растерянно заморгала я, поражаясь силе его властного голоса, который против воли оказывал на меня давление. – Вы думаете, у меня нет оснований для развода? Зачем сохранять такой брак? Вы же сами видите, что творится.

– А разве есть? – удивился он так искренне, что я даже засомневалась в собственном рассудке. Все вокруг твердят, что ничего такого нет в том, что твой муж имеет тайную жизнь и обманывал тебя годами.

А может, в мире олигархов так и принято, а я невольно дала согласие на эти условия, когда вышла замуж за Орлова? Может, для них это норма? И может, и для меня это должно стать нормой? Мне не понравились эти мысли. Не понравился образ женщины из будущего, в которую я могу превратиться, если соглашусь на эти условия.

Может, через годы я буду точно так же рассказывать своей дочери о том, как правильно реагировать на измену мужа, чтобы общественность ни о чем не узнала. И буду удивляться, что она видит ситуацию иначе.

На душе стало гадко, и я посмотрела вниз, на дощатый пол беседки, чтобы подумать о чем угодно, кроме того, к чему меня вынуждают.

– Лика, послушай меня внимательно, – позвал меня свекор, возвращая из раздумий в реальность, – ты не можешь подать на развод сейчас. Мой сын в коме.

Голос Олега Владимировича дрогнул, выдавая волнение и боль за сына, и я впервые заметила в нем признаки человечности. До этой минуты я воспринимала его только как жесткого дельца, который распоряжается чужими судьбами в угоду защите репутации.

– Мой сын в коме, – повторил он, – и неизвестно, очнется ли он. Неизвестно, кто поспособствовал аварии. Нам предстоит это выяснить. Пока нам нужно держаться вместе и быть осторожными. Никаких внешних контактов. Никаких комментариев в СМИ. Информация о побочных детях не должна просочиться. Тебе нужно соблюдать осторожность и ездить в сопровождении охраны.

– Вы считаете, что и мне может грозить опасность? – не на шутку перепугалась я.

Олег Владимирович кивнул, хмуря брови. Он рассказывал мне то, чего я никогда не знала о нашей семье.

– Да. Где-то затаился враг, и он может нанести удар в любую минуту. Может похитить тебя ради выкупа, например. Но не пугайся, здесь ты точно в безопасности. А за пределы особняка не советую ездить, – порекомендовал он с очень серьезным видом.

– Но я хочу поехать к Диме, – взволнованно заговорила я, думая о том, что живот тянет всё сильнее. – Хочу поехать сейчас.

– Поедешь, – кивнул он спокойно. – Я дам распоряжение охране сопроводить тебя.

Он помолчал несколько секунд, а потом снова проникновенно заговорил, удерживая всё мое внимание:

– Тебе трудно меня понять, девочка, но подумай вот о чем: если моего сына не станет, от него останутся дети. Да, я их не признаю сразу, но со временем я найду способ передать им наследие. Я достигал своего положения и богатства не для того, чтобы оно никому не досталось и разбазарилось. Твои чувства важны, но они ничто по сравнению с тем глобальным, что мы построили. Ты понимаешь?

– Вы можете делать с наследством и детьми что угодно, – ответила я, держа себя в руках, – это ваше право, и я вас понимаю, понимаю то, что вы говорите, но я тут ни при чем. Вы можете поддерживать кого угодно, но я не хочу иметь с этим ничего общего.

– Настаиваешь на разводе? Даже сейчас? – скрипнул он зубами, злясь, что я не принимаю его точку зрения.

Он так долго разглагольствовал не для того, чтобы это оказалось зря.

– Нет. Именно сейчас я ничего предпринимать не буду. Вы правы. И я не спорю. Прогнозы врачей хорошие. Я верю, что Дима скоро очнется. Врач меня обнадежил. Так что он очнется, и мы будем решать с ним вместе, что нам делать с нашим браком. В конце концов, может оказаться, что Дима хочет воспитывать этого ребенка, и ребенка моей сестры – тоже, – с горечью выдала я, усмехаясь патовости ситуации.

– Если бы ты родила, – заговорил он вдруг предельно откровенно, глядя мне в глаза с плохо скрываемым укором, – родила хотя бы двух-трех сыновей, нам бы не пришлось цепляться за этих детей, которых мой сын нагулял на стороне. Но ты не спешишь рожать, Лика, уж я не знаю, по какой причине. То ли не хочешь, то ли не можешь, – он пожал плечами, – в любом случае ты сама вынуждаешь нас возиться с этими нагулянными детьми, ведь знаешь, как важно для нас наследие, а всё чего-то ждешь, а потом бегаешь и рыдаешь, угрожая этим своим разводом.

От жестокой откровенности Олега Владимировича мне стало трудно дышать, и я начала хватать ртом воздух, пытаясь успокоиться и спросить то самое важное, что созрело у меня в эту минуту в сознании.

– А вы… А что бы было, роди я наследника?

– Странный вопрос, Лика. Ты вроде умная девочка, а задаешь такие глупые вопросы. Конечно же, этого разговора бы просто не было. Дети на стороне не интересовали бы меня, а ты бы не вышла за территорию особняка, даже если бы Дима каждый день менял проституток. Семья превыше всего. А семья – это дети. Ты бы была хранительницей очага и ни слова бы не пикнула ни о каком разводе! Я думал, это ясно без слов, и странно, что мне приходится это пояснять. Ты же вышла замуж не за простого слесаря, а за человека с положением. Это накладывает на тебя определенные обязательства и ожидания.

Глава 13

Как только автомобиль подвез меня к зданию клиники, я тут же вышла наружу, но не успела сделать и шага, как меня обступила охрана. Неужели в этом и правда есть необходимость? Я вроде и понимала, что на Орлова покушались и я тоже в опасности, но эти громилы ведь явно будут докладывать свекру о всех моих передвижениях.

Как же мне сходить к гинекологу? Живот тянуло всё больше, и я едва держалась, чтобы не обхватить его руками в инстинктивном жесте. Тогда бы охранники это заметили и могли догадаться о моем состоянии. А раскрывать мою беременность опасно. У меня не было никакого конкретного плана, сколько я смогу ее скрывать и как вообще всё сложится.

Смогу ли я стать матерью-одиночкой, куда мне идти без жилья, без работы, к кому обратиться? Я ничего не знала.

Кажется, я последние дни жила одним моментом.

Сделав вдох-выдох, я всё же направилась к зданию клиники и зашла туда в сопровождении охраны, поднялась в отделение, где лежал муж. Врач словно только меня и ждал, вышел навстречу, расшаркался, но обрадовать меня ничего не смог.

– Дмитрий Олегович без изменений, но с ним всё в порядке. Вы не волнуйтесь. Мы делаем всё необходимое, – объяснял мне спокойным тоном.

Он кивнул в сторону входа в палату, и там я заметила двух мужчин на входе. Судя по всему, свекор успел послать сюда дополнительную охрану, чтобы никто из посторонних не прошел незамеченным в палату его сына. Наверное, впервые за всё это время я фактически осознала, что есть что-то большее, чем измена мужа и его неожиданный ребенок. Моего мужа и правда хотели убить!

Как бы я на него ни злилась, как бы ни проклинала за предательство, я не могла себе представить реальности без него!

Неужели он умрет? Так и не узнает о нашем ребенке? Или он очнется, выздоровеет и выйдет из больницы, чтобы опять попасть под прицел врага? Кто же этот человек? Кому и когда он успел так навредить? Ведь бизнес он вел честно. Или я так думала…

А может, это старые враги свекра, мстящие его семье?

Толку гадать? Пока враг снова не проявится, о нем ничего не узнать.

– Я могу его увидеть? – обратилась я к доктору, здесь, в коридоре с четырьмя охранниками, точно чувствуя себя в безопасности.

– Конечно, – лечащий врач мужа подал мне белый халат, который я накинула сверху, открыл дверь одноместной палаты в зеленых тонах. Она была погружена в полумрак. Было очень тихо, только приборы мерно пикали.

Дима неподвижно лежал на спине. От его вида у меня сжалось сердце. Я тихонько подошла к койке и осторожно села на стул, словно боясь потревожить его покой. Дышать было больно, подступали непрошеные слезы.

Как же больно было видеть его таким. Беспомощным. Измученным. Бледным. Я протянула руку к его ладони и осторожно сплела наши пальцы.

– Как же так, любимый? – спросила у него, глядя на него в надежде, что он меня слышит. Что где-то там, в темноте и пустоте, он может откликнуться на мои слова. Услышать веру в них. Веру в то, что он будет жить. Вернуться к жизни.

Это было гораздо сильнее, чем обида от его предательства. Только бы Дима поправился! Любым богам готова молиться. Пусть мы не будем никогда больше вместе. Потому что я не смогу простить его предательства. И дело даже не в том, как я об этом узнала.

Дело в том, что муж утаивал от меня огромный кусок своей жизни. Я отдавала всю себя, а сколько отдавал он? Какую часть жизни занимала я?

Я даже руку отняла, так мне стало противно от своей слабости. От своих метаний. Не будь Дима в коме, я бы просто ушла из его дома, чтобы никогда больше не видеть.

Мне показалось, что его рука дернулась, но потом я объяснила себе это своим же резким движением. Мой муж спокойно спит, пока последствия его поступков погребают меня под собой, как огромный дом, который рушится из-за землетрясения.

На меня снова навалились эмоции последних суток.

Сильнейший шок в моей жизни. Авария. Новости о коме мужа.

Эта ужасная, чудовищная Сусанна. Лицемерная, завистливая и грубая. Мне кажется, такие, как она, способны любить лишь себя. Ей даже до собственного сына нет никакого дела. Она его просто использует ради своих целей. Безумно больно видеть, насколько мальчик худой. Одежда на нем явно уже не по возрасту. И такой испуганный, забитый.

Каким монстром надо быть, чтобы так обращаться с ребенком?

– Это же твой сын, Дима, – упрекнула я его вслух. – Как ты мог допустить, чтобы мальчик рос в таких условиях?

И тут же возник вопрос к самой себе: а приняла бы я этого мальчика, если бы муж рассказал мне о нем? А что бы я сказала, узнай о ребенке сестры? О связи ее с моим мужем. Как бы я узнала о ребенке? Тоже спустя годы?

Все эти мысли крутились в голове, пока я сидела возле постели мужа. Равномерное пиканье аппаратов отдавалось в ушах болью.

– Как ты мог, Дима? Как ты мог так обмануть меня? Так предать? Не знаю как, но я сделаю всё, чтобы ты никогда не узнал о нашем ребенке! Я стану сильной, я выживу и воспитаю его одна! Ты нам не нужен! – в сердцах провыла я, закусывая губу, и только в тишине этой отдельной палаты я смогла дать себе волю и расплакаться навзрыд.

Провела в палате не меньше часа, сидела в какой-то прострации, пока не вошла медсестра с капельницей.

– Простите, я могу прийти позже, – метнулась было к выходу.

– Нет-нет, – я сразу вскочила и вытерла слезы, – делайте что положено. Скажите, – озвучила я вдруг пришедшую в голову мысль, – а далеко отсюда гинекологическое отделение? Вы можете меня туда проводить? Только… Только так, чтобы за нами не пошла охрана…

Попасть в гинекологическое отделение удалось каким-то чудом. За которое нужно благодарить провидение. И, может, я рисковала как жена известного олигарха, на которого кто-то объявил охоту. Рисковала, обводя вокруг пальца выставленную по всему коридору и у палаты охрану и сбегая от нее, но, когда на чашу весов поставлена жизнь ребенка, выбор очевиден. Я выбрала его, ведь, возможно, у меня никого и не осталось больше.

Глава 14

Когда я разлепила глаза, первым делом увидела белые больничные стены. Мой блуждающий взор пробежался по бежевой отделке, лампам на стенах и потолку, оконному проему и наткнулся на капельницу.

А потом я вздрогнула, потому что напротив меня сидел тот самый мужчина, что представился моим мужем.

– Лежите, лежите, – дернулся он ко мне, укладывая обратно на койку.

– Кто вы? Почему вы сказали это в коридоре…

– Я всё объясню, – кивнул он, проводя рукой по густой черной шевелюре. – Я пришел навестить сестру, шел по коридору, и тут вам стало плохо, я хотел помочь. Понимаю, выглядит странно и глупо, но я просто не мог пройти мимо… И вы… Я сам не могу себе это объяснить…

Он говорил сбивчиво, но вроде бы искренне, и я немного расслабилась. Хоть и присутствие постороннего мужчины напрягало. Но как его выгнать? Мой взгляд, брошенный в сторону двери палаты, не остался им незамеченным.

– Если хотите, я уйду. Разве что скажите, может, я могу вам помочь?

– Нет, не надо, – помотала я головой, и тут до меня дошло, почему я лежу в постели. – Позовите ко мне, пожалуйста, врача! Что со мной?

– Пожалуйста, не нервничайте, я же представился вашим мужем, и мне всё рассказали.

Эти слова заставили меня стушеваться. Но всё же желание узнать хоть что-то про ребенка перевесило. Мужчина заметил, что я сморщилась в нетерпении, и продолжил:

– Вас положили на сохранение, как я понял, но вы в порядке. Ребенок тоже.

Всё, что я могла ответить на его слова, это “спасибо”, сопровождающееся облегченным вздохом. Оказывается, мне нужно было в больницу, а я тратила время на любовниц и детей своего мужа. Желание побыть в одиночестве и наконец пострадать проснулось во мне, да настолько сильное, что я едва замечала незнакомца в палате.

Но он в ней присутствовал, и я не знала, то ли благодарить его, то ли попросить уйти. Врожденная вежливость перевесила.

– Спасибо, что остались и подождали, пока я очнусь. Но вам уже, наверное, нужно уйти…

– Прогоняете меня, Анжелика? – внезапно назвал он мое имя.

Тонкое, немного даже изящное, почти смазливое лицо, которое было не в моем вкусе, исказилось от досады. У незнакомца был крючковатый нос и большие глаза. Необычное лицо. Кто-то даже мог назвать его красивым. Дорогое черное пальто выдавало в нем обеспеченного человека. Бегло его осмотрев, я вынесла вердикт, что мужчине можно доверять. Добрый самаритянин в наше время – редкость. Человек, который не пройдет мимо чужой беды, это практически уникум.

– Вы знаете мое имя? Вам врач сказала? – догадалась я.

– Да. Вы злитесь? Меня, кстати, Роман зовут.

– Очень приятно, Роман. Я не злюсь, но ситуация, сама понимаете, странная.

– Да, я сам бы на вашем месте напрягался, – уголок губы Романа дернулся, он немного поерзал на сиденье, и по виду, ему было жарко. Еще бы, в пальто сидеть. – Но я действовал по ситуации. Такая красивая девушка, и одна… Если хотите, я позвоню вашим близким… – начал он, и тут нас привлек шум со стороны коридора.

Громкие шаги раздавались с периодичностью в минуту, хлопали двери, звучали грозные мужские голоса и возмущенные окрики медицинского персонала. Глаза у меня стали по пять копеек.

Это же охрана моей семьи! Ищут меня!

Мысли закрутились внутри волчком. Я подскочила на месте и села, ощутив натяжение капельницы, зашипела от боли и аккуратно легла на бок. Роман внимательно на меня посмотрел.

– Вас ищут? Вы в опасности? Что мне делать?

– Вам? – не успела я даже понять, что происходит, как он укрыл меня собой в тот момент, когда резко распахнулась дверь. И мимолетно повернулся к кому-то, поглаживая меня по волосам. Мы явно произвели впечатление супружеской пары, тогда как охранники искали меня одну.

– Извините! – отчеканил громила и закрыл дверь.

А Роман так и остался нависать надо мной. Я поймала в себя немного его аромата. Тяжелый, мужской. Чужой. Захотелось отодвинуться, и я покашляла.

– Анжелика, – проговорил он официально, сев ровно, – теперь вы должны мне всё рассказать. – Вы от кого-то прячетесь?

Во мне продолжали трястись поджилки, я ничего не соображала, нервничала, переживала о ребенке – и уж точно не планировала ничего рассказывать незнакомцу.

– Роман, вы меня извините, но я бы не хотела откровенничать. Еще раз спасибо за помощь, но я справлюсь сама. Не хочу отнимать ваше время.

– Вы не отнимаете. Простите меня за навязчивость. Я уйду, если вы так просите. Надеюсь, у вас есть всё, что нужно. Или вам родственники привезут? Муж?

Я рассматривала его прищуренными глазами. Так или иначе, но он вызнавал у меня подробности моей жизни, которыми я не хотела делиться. И я не понимала, помощь это или чрезмерный интерес ко мне постороннего мужчины. Пусть я планировала развод и не собиралась прощать Орлова за измены, однако я еще замужняя женщина. Негоже мне общаться с другим мужчиной.

– Знаете, вы могли бы мне помочь, – протянула я, ведь поняла, что у меня действительно совсем нет тут вещей. Обращаться к мужчине было странно, непривычно, может быть, даже дико, но я не знала, что мне еще делать. И чтобы он, наконец, ушел. И чтобы каким-то образом обеспечить себя необходимым на время, которое я проведу в больнице.

А вдруг мне нельзя выходить? Кому мне звонить? Отцу? Юле? Свекрови? Сусанне? Меня даже внутренний смех разобрал. Как так вышло, что я оказалась бездомной, одинокой и неприкаянной при таком обилии родственников?

Ответ “как” лежал на поверхности. Когда тебя предают все твои близкие, ничего не остается, кроме как довериться чужаку.

Только потом до меня дошло, что я могла бы обратиться к персоналу больницы. Заплатить им за покупку необходимых мне вещей картой, которая не была заблокирована. Об этом я узнала, когда оплатила услуги отделения. Я могла бы позвонить своим старым подругам из интерната. Могла. Или домработнице.

Но все чувства перемешались во мне, и я, издерганная, нервная, запутавшаяся, попросила его купить мне вещи в магазине. Написала небольшой список и сказала, что он может дать его продавцу на кассе. Она подберет всё сама, ему даже ничего не придется делать, только заплатить. Сразу перевела ему нужную сумму на карточку, еще раз попробовала отказаться от услуг, но Роман настаивал.

Глава 15

– Что я… Это что ты делаешь здесь? Откуда ты взялся? Дима? Ты… Ты уже очнулся? Почему мне не сказали?

Осмотрела еще раз мужа. Широкий размах плеч, короткая дубленка, надетая на свитер, джинсы и зимние ботинки. Откуда он пришел такой одетый? Темные волосы чуть влажные, словно на них уже растаяли снежинки. Он был на улице? Ведь как раз сегодня выпал первый снег.

И почему он не в коме?

Орлов лишь поморщился, словно я сказала что-то неважное. Захлопнул дверь, оставляя нас в палате одних, и пошел ко мне. Решительными, размашистыми шагами. Я дернулась и обхватила себя руками.

Когда-то родной и любимый муж сейчас меня жутко пугал.

– Ты не ответила на мой вопрос! – рявкнул, опасно нависая надо мной. – Почему ты здесь?

– Дима, я ничего не понимаю, – простонала я, силясь вникнуть в ситуацию. – Ты должен быть в коме.

– Правда? – он наклонил голову, сощурился и изучающе на меня посмотрел. – Не получилось от меня избавиться, да? Я живучим оказался.

– Что ты такое говоришь? – захрипела я, хватаясь за горло рукой. – На что ты намекаешь?

– Не играй со мной, Лика, я всё знаю! – напирал он, резко приблизился и со сверкающими гневом глазами вцепился в запястье, подтащил к себе. – Отвечай на вопрос! Или боишься признаться, что спуталась с моим врагом за моей спиной и пыталась от меня избавиться?

От его обвинений во мне вскипела кровь, и я вспомнила обо всем, чему подверглась, пока он был, как я думала, в больнице. Обо всех своих горестях и страданиях!

Да как он смеет?! Негодяй! Мерзавец!

Я готова была выцарапать ему глаза и сделала бы это, если бы он не схватил и второе мое запястье, прижимая меня к себе без малейших усилий. Обращался грубо, давя всей силой своего веса, я по сравнению с ним оказалась просто малявкой. И если раньше я от этого млела, сейчас мне стало страшно!

Но всё же я должна была высказаться! Защитить себя!

– Я была у гинеколога, дорогой муж, потому что узнала, что у тебя есть сын! – прошипела я ему в лицо с негодованием. – И не только. Ты забыл рассказать, что моя сестра от тебя беременна. Я не знаю, сколько у тебя женщин, но мне точно следует провериться у гинеколога!

– Женщин? – проревел он и сжал пальцы крепче, усиливая захват. – У меня одна женщина! Моя жена! Которая навешала мне рога! С моим же врагом!

– Да как ты смеешь! Немедленно отпусти меня!

– Или что?!

– Или я закричу так, что сюда сбежится весь персонал! Отпусти, сказала! Здесь лежат не просто так, – заявила я, а тело задрожало, мне резко стало дурно, и это помогло мне выиграть передышку.

Дима отпустил меня, а потом подхватил и усадил на постель.

– Тебе плохо? – произнес будто бы с заботой.

Но я в нее больше не верила.

– А тебе есть разница? – подняла я на него больные глаза и простонала. – Ты, как я вижу, жив и здоров, да еще и придумал себе какую-то ерунду про меня. Наверное, хотел прикрыть свою измену, да, Дима? Сколько их, а? Признайся честно.

– Кого – их? – прорычал он, расхаживая по палате, как бешеный зверь.

Я никогда! Никогда не видела мужа таким яростным и диким, напоминающим животное, которое изо всех сил хочет вырваться из клетки. И даже когда стоишь за решеткой, всё равно страшно. Сожрет же. От него веяло опасностью на расстоянии.

– Твоих женщин, Дима. Сусанна. Юля. Бог знает кто еще… – горько усмехнулась я и вздохнула, пытаясь успокоиться.

Он посмотрел на меня с нечитаемым выражением лица. Вроде как взял себя в руки. Сделал вдох-выдох. Выдохнул:

– Я всё объясню…

– Да уж постарайся, Орлов. Хотя я очень сомневаюсь, что ты сможешь мне внятно объяснить, почему инсценировал кому.

– Инсценировал? Ты ничего не понимаешь, Лика!

– Так объясни!

Мне стало легче, и я встала с кровати, подошла ближе и вгляделась в лицо мужа. Лживого изменника и предателя.

– Объясни мне, ты был в коме вообще?

– Я был, да. Но очнулся… Очнулся, когда ты тронула меня за руку.

– И почему мне никто не сообщил? Что за таинственность? – нахмурилась я.

– Ты не понимаешь. У меня много врагов. Я хотел понять, кто мне навредил. Мне нужно было залечь на дно, – объяснял он торопливо, морщась так, словно я приставала к нему с ненужными вопросами.

– А там, на дне, ты еще успел заделать кучу детей?! – выкрикнула ему в лицо, отталкивая в ярости.

– Да какую кучу, Лика, черт тебя подери!

– Я знаю, что у тебя есть пятилетний сын! А моя сестра беременна от тебя! – бросила ему в лицо, трясясь от вновь нахлынувшего гнева.

– Какого черта, Лика? Ты городишь чушь! Да, у меня есть сын, но это не имеет к нашей семье никакого отношения. Это просто последствия одной старой ошибки. А с твоей сестрой у меня ничего не было! Кто сказал тебе эту ерунду?

Сердце застыло и покрылось коркой льда. Он всё только ухудшал. Каждое слово было хуже предыдущего. Он раз за разом уничтожал тот светлый, надежный образ любимого мужа, который жил в моем сердце. До этой минуты, вопреки всему, всё еще жил. Я так надеялась, что он очнется и всё встанет на свои места. А стало еще хуже.

– Ошибка? Ты так это называешь? Маленький мальчик – это ошибка? Я тебя совсем не знала, Орлов. А про ребенка сестра мне призналась сама. Сказала, что у вас долгоиграющий роман. Я требую развода, сам разбирайся со своими бабами и детьми! – всхлипнула я, надеясь, что он будет отрицать, объясняться, но он вместо этого снова стал нападать.

– Чтобы ты пошла к отцу ребенка? Никакого развода не будет! Ты моя жена, хочешь ты того или нет. Ты забудешь его и снова станешь моей!