Развод. Я тебя забираю

Глава 1

Муж позвонил и сообщил, что задержится сегодня в офисе и мы можем не ждать его к ужину. Я задумчиво отложила телефон на стол и перевела взгляд на затянутое свинцовыми тучами небо. Вот‐вот хлынет дождь. Никак не наладится погода, май на дворе, а солнца еще и не было. Холодная весна в этом году.

― Тетя Соня, ― услышала сдавленный болью голос Насти и подскочив со стула, рванула к племяннице.

Настя стояла в гостиной, упираясь рукой в спинку дивана и пытаясь дойти до меня. Меня охватил страх. Я подбежала к девочке и придерживая за плечи, потянула на диван.

― Что случилось, малышка? Тебе плохо стало, да? Ты чего нервничаешь?

― Я… тетя Соня, я видела… ― она скривилась, а я резко схватила телефона и принялась вызывать скорую.

― Тихо, Настя, потерпи, слышишь? Потерпи, милая. Скорая, проспект Академиков, 317. Девочке плохо, сердце больное. Скорее!

Я отшвырнула телефон, побежала на кухню, взяла стакан с водой и вернулась к Насте. Мое сердце бешено колотилось от страха, к горлу подступали удушающие спазмы. Присев около девочки, приподняла ее голову и принялась осторожно поить водой. Настя была в сознании, но абсолютно без сил. Такое случалось крайне редко, но всегда она переносила приступы очень сложно.

По моим щекам покатились слезы, я всхлипнула и уложил ее голову на подушку, побежала открыть дверь, чтобы не задерживать врачей на пороге.

По пути набрала Витю и принялась ждать, когда он поднимет трубку. Гудок за гудком, и в ответ тишина.

Я всхлипнула и взяла Настю за руку, прижала ее к своим губам и смотрела в карие глаза, наполненные отчаянием.

― Малышка, ― прохрипела я, чувствуя, что начала заливать слезами ее руку, ― все будет хорошо. Слышишь меня? Все будет хорошо.

Дальше приехала скорая, фельдшер сказала, что забирает Настю в больницу. Ей необходимо полное обследование и капельница. У девочки сильный приступ, вызванный стрессом. И лучше будет, если она некоторое время понаблюдается у врачей.

Я собралась ехать вместе с ней. Не могла оставить племянницу одну. Схватила легкую кофту и сбежала вниз по лестнице, продолжая на ходу набирать мужу. От волнения начинало тошнить, но я не сдавалась. Сейчас важно, чтобы Насте стало легче.

Сама себя пытаюсь успокоить. Ничего не получается. Уже сидя в машине скорой и держа девочку за руку, я снова набрала номер мужа и на последнем гудке он наконец‐то ответил.

― Я занят!

Его тон был мерзкий!

Я только рот открыла чтобы ответить ему, как в динамике снова послышались гудки. Я крепко сцепила зубы. Ну козел, ты мне еще за это ответишь.

Настю привезли в приемный покой, на каталке отвезли в палату и поставили капельницу. Я сидела в коридоре и молилась, чтобы приступ скорее миновал. Слишком страшно было потерять единственного близкого человека, мою кровь.

Откинув голову назад, я прикрыла глаза и все время думала о девочке. О том, через что ей приходиться проходить в таком юном возрасте.

Моя малышка. Моя кровиночка.

― Здравствуйте, ― услышала женский голос и медленно подняла веки, ― вы родственница Анастасии Свадьбиной?

― Да, я ее тетя и единственная родственница. София.

― Хорошо. София, сейчас врач на операции, он подойдет, как только освободится. Девочка будет под наблюдением. Вы можете оставить свои данные и поехать домой, а мы вам позвоним, как только будут новости.

Я покачала головой не желая оставлю Настю одну.

― Я буду здесь сколько понадобится. Надеюсь, это не запрещено?

― Нет, конечно. Но все равно вам нужно заполнить кое‐какие документы. Пройдемте со мной?

Я кивнула и пошла за медсестрой, бросив короткий взгляд на дверь, за которой находилась моя малышка.

Заполнив все что говорила медсестра Наталья, я постоянно возвращалась мыслями к Насте, в надежде, что ей уже становится лучше. Потом думала о муже, посмевшем поставить работу выше семьи. И ладно бы я звонила с претензией, но, когда он мне отвечает подобным тоном, не остается сомнений, что сегодня будет скандал.

Наталья накапала мне успокоительных, и я решила немного подышать свежим воздухом. Находиться в сером здании, пропитанном запахами лекарств, не было никакого желания.

Толкнув дверь из отделения, я попала в общий коридор и только сделала шаг в сторону выхода, как замерла на месте. Приросла к старому облезлому линолеуму.

― Леночка, любимая, не переживай. С ней все будет хорошо, ― говорил мой муж, поглаживая по плечу миниатюрную шатенку.

Та всхлипывала и кивала, а потом и вовсе положила голову Вите на плечо.

Я покачала головой и зажмурилась. Думала мне показалось. Но нет! Это он! Сволочь.

― Леночка, с нашей девочкой все будет хорошо. Она сильная, справится.

С нашей девочкой? Леночка любимая?

Я резко прижала ладонь ко рту чтобы не закричать от обиды. Вылетела из здания и сбежав со ступеней под холодный ливень, впечаталась в твердую грудь мужчины.

― Извините, ― всхлипывая, произнесла я, и отшатнувшись, собралась бежать куда глаза глядят, только бы меня никто не видел, но вдруг меня перехватили крепкие руки.

― Софья? ― услышала давно позабытый голос и громко всхлипнув, подняла глаза. ― Что случилось?

Я прикусила губу и нервно покачав головой, закричала:

― Ненавижу! Ненавижу вас всех!

Я вырвала руку из его захвата и сбежала. Мне нужно было побыть наедине. Нужно было… не сойти с ума.

Какого черта все это происходит одновременно?

Настя, которая нуждается в моей поддержке и защите. Витя, который предал меня и называет любимой другую женщину. Пусть я таковой для него никогда и не была. И теперь он… Марат. Любовь и боль всей моей жизни.

От последнего у меня все внутренности выжигает. Я так люто ненавижу его, и настолько сильно не могу забыть. Не могу забыть, как меня выворачивало от боли, от его предательства. От его молчания. Я медленно и долго сходила с ума, пялилась в одну точку и ни с кем не разговаривала. Я потеряла себя, и только через годы начала собирать по крупицам ту девочку, которой больше не было. Влюбленной, наивной и юной. Тогда мной можно было манипулировать, мной можно было пользоваться. Но это было так давно. Что другая бы уже и не вспомнила, а я не смогла… забыть.

Глава 2

Мы оба знали, что я вру, но мне так хотелось сделать ему больно. Как когда‐то сделали больно мне. И самой главной моей болью был именно Марат Холодов.

― Ладно, не хочешь говорить о нас, тогда поговорим о твоей племяннице. Что у нее с сердцем? Почему она попала в больницу?

Я уткнулась головой в дверь и опустив первую фразу, тихо ответила:

― У нее порок сердца.

― Черт.

― Нужен донор.

Я развернулась и спиной прислонилась к двери, глядя невидимым взглядом в окно.

― Что врачи говорят?

― Полгода назад после очередного обследования врач сказал, что у нас есть время. Его немного, года три. А очередь… ― я выдохнула и усмехнулась, ― стоит ли называть эту цифру.

В сумке зазвонил телефон, а я даже не дернулась, чтобы посмотреть кто звонит. Тут и к бабке не ходи, «любимый» муж вспомнил. Уже освободился мерзавец?

― Что вызвало стресс? Почему ей стало плохо?

― Я не знаю, ― покачала головой, ― она позвала меня, и когда я забежала в комнату, она уже еле стояла. Я сразу же вызвала скорую.

― Сейчас у нее закончится капельница, и мы проведем кое‐какие процедуры. Так же мне нужно поговорить с ней и с врачом, который принял ее.

― Мне сказали, что ей нужно провести обследование?

― Да. Ты езжай домой. И возьми трубку.

Я не заметила, что мой телефон снова разразился мелодией. Я достала мобильный и сбросила вызов. Марат задумчиво посмотрел на мои действия.

― Я не поеду домой. Буду здесь.

― Твое право. Скажи, а где родители Насти?

Я резко перевела взгляд на его лицо и вспомнила, что он не в курсе. Ведь все произошло после нашего расставания.

― Они погибли. Девять лет назад.

― Понятно. Тогда жди меня в кабинете. Я попрошу, чтобы тебе принесли чай.

― Я хочу к Насте, ― сообщила, когда Холодов собирался выйти из кабинета.

― Позже. Не мешай нам работать.

Я рвано выдохнула, но все же сдалась. Сейчас главное помочь моей девочке, а потом я буду рядом с ней. Только бы этот стресс не навредил ей.

Оттолкнувшись от двери, я прошла по кабинету и присела на стул около стола. Наверняка здесь Холодов принимает своих пациентов. Я осмотрелась и с удивлением отметила, что на столе все аккуратно сложено, бумажка к бумажке. Все чистенько. Ни пылинки. Даже нет привычной для многих чашки из‐под кофе, желательно чтобы с коричневым налетом месячной давности. Ну а что, многие мужики об этом не заморачиваются. Но только не Марат.

Снова зазвонил телефон в сумке. Разговаривать с мужем абсолютно не хотелось. Наши отношения никогда не были идеальным, а в последнее время и вовсе испортились. Но теперь я хотя бы понимаю причину.

Решила все же ответить на звонок, а то с него станется, еще и оплеуху отвесит по приезду домой. Он меня не бил, но за волосы потаскать мог.

Мазнула пальцем по экрану и приложила телефон к уху.

― Какого черта ты трубку не берешь, Соня? Где ты шляешься? Где Настя?

Его тон ужасно раздражает, и я жду, когда меня хотя бы немного попустит.

― Чего ты молчишь?

― Мы в больнице. Насте стало плохо, и я вызвала скорую. Может перестанешь на меня орать?

Не выдержала. Сорвалась. Пусть не думает, что только он умеет быть грозным. Я и так слишком много лет сдерживала себя. Но сейчас я не собиралась терпеть его хамство. Я ему еще припомню Леночку и узнаю, как давно он мне изменяет.

― Прости, нервный день. Как она? Что произошло? Почему ей стало плохо?

― Не знаю. Сейчас она под наблюдением врачей. Будут делать обследование.

― Будут новости, звони мне.

Я только рот раскрыла узнать, какого черта он не собирается приехать к нам, но Виктор уже сбросил вызов, и в динамике послышались короткие гудки.

― Ненавижу, ― прошептала я, со стуком откладывая телефон на стол.

Дверь в кабинет открылась, и я обернулась в надежде увидеть Холодова с новостями, но это вошла медсестра с чашкой чая в руках.

― Здравствуйте. Марат Алексеевич попросил принести для вас чая. Может успокоительного накапать?

― Нет, спасибо, чая будет достаточно.

Женщина средних лет поставил чашку на стол и посмотрела на меня сочувствующим взглядом.

― Вы не переживайте, Холодов прекрасный врач. Он сделает все, что в его силах.

Я подняла на ее взгляд и едва заметно кивнула.

― Спасибо.

― Все будет хорошо.

Женщина пошла к выходу, а я произнесла ей вслед:

― Спасибо за чай.

Я снова осталась одна. Перевела взгляд к чашке, но так и не притронулась к ней.

Меня не волновало мое состояние. Все, чего мне хотелось, чтобы моя Настя жила полноценной жизнью.

Не знаю сколько прошло времени пока я раскачивалась в разные стороны, думая о племяннице. Чай остыл, на улице практически стемнело. Нервы давно помахали рукой, и я ничего не замечая, пялилась в одну точку. Я не могла понять, что такого увидела Настя, что ее могло напугать и вызвать стресс? И почему не сработал пульсометр на ее руке? Ведь при малейшем волнении он пищит. Но сегодня я его не слышала.

Наконец‐то дверь открылась. В кабинет вернулся Холодов.

Я подскочила со стула и подошла к мужчине. Он выглядел хмуро и задумчиво, что пугало меня еще больше. Не знаю, что мной двигало, но я, не выдержав, схватила его за халат и попыталась встряхнуть. Но у меня ничего не получилось. Эту гору мышц хрен сдвинешь!

― Что? Говори мне, что ты узнал? Говори! ― закричала я, а Марат перехватил мои запасться и одарил ледяным взглядом.

Не привык что с ним разговаривают подобным тоном? Мне все равно! Я просто хочу знать, что с племянницей.

― У Насти есть максимум полгода, ― сказал без эмоций, ― если мы не найдем донора, то потеряем ее.

Хотела ли я слышать такую правду? Конечно, нет. Но прятать голову в песок самое последнее что я стану делать. Мне нужно знать все, и уже потом думать, что сделать. Пока что я понятия не имела как можно найти за такой короткий срок донора, но я должна была это сделать. Должна! Даже если мне придется продать почку, я сделаю это ради единственной своей кровиночки.

Глава 3

Уставшая, я сидела на скамейке около больницы и смотрела себе под ноги. В голове мысли о предательстве мужа. И самое ужасное то, что Настя обо всем узнала, и даже раньше меня. И именно из‐за Виктора моя девочка находится в больнице. Из‐за него у нее осталось меньше времени! Черт побери этого ублюдка.

Я зажмурилась и крепко сжала пальцами скамейку, в которую вцепилась представляя, что это шея моего мужа. Как же мне противно. Противно от одной мысли что все это время я жила с предателем. Да, девять лет назад он помог мне. Ведь только благодаря Виктору у меня не отняли Настю. Но он же клялся мне в любви, говорил, что я самое лучшее что было в его жизни. Видимо действительно было. Прошло. А я ведь испытывала к нему благодарность и даже симпатию. Он был мне не чужой. Да, не было любви, о которой пишут в книгах, но мы были семьей. А теперь все в прошлом. Я никогда не смогу забыть его предательство и никогда не прощу то, что он сделал с Настей. Пусть и сам того не ведая, но это его вина. Если бы не его измена, у племянницы было бы больше времени.

Прикрыла глаза и до боли прикусила губу, чувствуя во рту металлический вкус. Нужно ехать домой, а мне не хочется. Страшно. Страшно посмотреть в глаза человека, с которым я разделила девять лет своей жизни. Страшно сорваться. Хочется высказать ему все, дать понять, что я в курсе его измены. Но после этого он вряд ли захочет помочь Насте. Да, они не ругаются, но и практически не общаются. Витя принял мою племянницу как данность, только ради меня. И помогал ей всегда тоже из‐за меня. А что теперь? У него появилась другая женщина, а значит ко мне он больше ничего не испытывает.

― Чего не едешь домой? ― услышала чуть хрипловатый голос и подняв голову в полумраке вечера натолкнулась на взгляд уставших глаз.

― Не хочу, ― ответила негромко и снова опустила голову глядя в серый асфальт.

Марат присел рядом на скамейку и расставив ноги, локтями уперся в колени.

Я запрокинула голову, уставившись практически в темное небо. Еще минут десять и совсем стемнеет.

― У тебя проблемы с мужем, ― не спрашивал, констатировал.

― Не помню, чтобы ты был ясновидящим.

― Память тебя не подвела. Но разве любящий муж не должен быть рядом с женой, когда ей плохо?

Я на миг прикрыла глаза и прикусив губу, покачала головой.

― И это мне говоришь ты, Холодов? ― я повернулась и посмотрела на него с недоверием. ― Который бросил меня, когда нужна была поддержка?

― Ты ли в ней нуждалась?

Я хапнула воздуха и на миг застыла от шока, а потом громко выдохнув, поднялась со скамьи.

― Знаешь что? Пошел ты к черту!

― Софья!

― Я ненавижу тебя.

― Ты повторяешься.

― Мне плевать, ― выдохнула я, размахивая руками, ― мне плевать.

Я начала ощупывать карманы и только сейчас осознала, что забыла свою сумку в кабинете Марата. А там мой телефон и деньги.

― Пойдем, переночуешь в кабинете, а завтра со свежими мыслями подумаешь, что дальше делать.

Неожиданное предложение не казалось мне плохим, если бы не одно «но», остаться с Холодовым наедине на ночь. Это не соблазнительно ― это больно.

― Я не трону тебя, если ты об этом задумалась.

― И мысли не было. А ты чего в восемь вечера на работе тусуешься? Жена дома не ждет?

― Я не женат. И я сегодня дежурный, поэтому буду всю ночь в больнице.

Я кивнула и осмотревшись по сторонам, повела головой. Домой действительно не хочется ехать, но и оставаться с Холодовым тоже не лучший вариант. Этот человек чем лучше Виктора? Разве тем, что не дал потратить на него годы моей жизни? В остальном же такой же предатель. Да, пусть его предательство заключается в другом, но он… он причинил мне боль, после которой я долго не могла прийти в себя.

― Соня, я же вижу, что тебе плохо.

― И ты решил проявить человечность? Не стоит, Марат, я не нуждаюсь ни в чьей заботе. Только Настя в ней нуждается. Так лучше позаботься о моей племяннице. Конечно, на медицинском уровне. Большего я не прошу.

― Ты упрямая.

― Хорошие учителя были. Открой пожалуйста кабинет, я заберу свою сумку.

― Значит, все же поедешь домой?

― Да.

Он поднялся со скамейки и подойдя ко мне заглянул в глаза. Меня словно током прошибло, и я резко обошла его, поднимаясь по ступеням ко входу.

От его взгляда словно ледяной водой из ведра окатили. Слишком знакомый взгляд несмотря на прошедшие годы. Время идет и ни черта оно не лечит. Притупляет, пока жизнь тебя не сталкивает лбом с твоим прошлым. Прошлое, которое я пронесла через года и которое несмотря ни на что задевает струны моей израненной души.

Схватилась за ручку на двери, как мужская рука накрыла мою ладонь. Я повернула голову и оказалась лицом к лицу с Маратом. Его губы были настолько близко, что я могла ощущать на своих губах его горячее дыхание.

― Я провожу тебя. Не отпущу так поздно одну.

― Ты на работе, ― напомнила я.

― Попрошу медсестру присмотреть. Это не обсуждается.

Я отвернулась. Спорить не хотела, пусть делает что хочет, только бы поскорее оставил меня в покое.

Марат открыл для меня дверь, пропуская вперед. Я прошла по коридору и застыла, увидев около одной из палат Виктора все с той же любимой Леночкой. Он обнимал ее и что‐то шептал на ухо. И это в то время, когда мне так сильно нужна поддержка. Он здесь, с ней, убаюкивает ее в своих объятиях и абсолютно не волнуется о моей девочке.

Эта картина причиняет мне боль.

― Простите, а что вы здесь делаете так поздно? Больница давно закрыта для посещений.

Я не ожидала что Марат обратится к присутствующим и абсолютно не была готова к тому, что сейчас встречусь с Виктором. Возможно, я бы сбежала? Дождалась пока он уйдет? Но точно не хотела обнаруживать свое присутствие. И то, что Холодов задал вполне себе разумный вопрос, говорило лишь о его ответственности. Ведь он прав, время позднее и ни о каких посещениях речи идти не может.

Виктор оборачивается и застывает на мне взглядом. А мне даже смотреть на него не хочется. Я отворачиваюсь и медленно качаю головой. Только слышу всхлип этой Лены и то, как мой муж начинает ее успокаивать.

Глава 4

Выйдя из кабинета, я подошла к окну и уперевшись руками в подоконник, закинула голову назад. Нужно просушить слезы, которые едва не сорвались с моих ресниц и уже тогда идти к Насте. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Просто нужно успокоиться. Сделать глубокий вдох и громко выдохнуть. Еще один вдох и выдох. Практиковала различные медитации и мне часто это помогало. Но за неимением возможности уединиться и вставить в уши наушники, я старалась успокоиться с помощью дыхательной практики.

Может, стоит вернуться к йоге?

Развернулась и натолкнулась на строгий взгляд Виктора. Придурок. Не мог подождать, чтобы не пересекаться сейчас со мной? Так и хочется расцарапать ему морду, и, если бы не Холодов рядом, я бы именно это сейчас и сделала.

― Можно узнать, какого черта ты вчера так поздно делала в кабинете у врача? И почему на тебе такая одежда?

Я опешила от наглости Виктора. И это говорит мне он? Человек, у которого на стороне семья?

― Ты что, трахалась с ним? Что он тебе пообещал?

Я от удивления расширила глаза и как рыба молча открывала рот, но не для того, чтобы сделать вдох. Я просто не знала, как произнести хотя бы слово. Нужно заново брать себя в руки, но как это сделать, когда тебя обвиняют в том, в чем виновата не ты! А обвиняющий.

Какой бред.

С горечью выдохнув, я посмотрела в его глаза и произнесла серьезным тоном:

― Думаю, ты больше не имеешь права что-либо мне предъявлять. А вот я собираюсь услышать от тебя хоть каплю правды. Думаю, я ее заслужила за девять лет совместной жизни.

― Лучше бы ты за эти девять лет ребенка мне родила. Вечером поговорим. Сейчас мне некогда.

И он ушел. Поторопился к своей Леночке, которая родила ему ребенка.

Сегодня нож попал прямо в сердце.

― Соня? ― услышала взволнованный голос Марата и резко подняла голову. ― Все нормально?

― Лучше всех, Холодов. Спасибо за участие.

Я прошла к двери, и постучав, вошла в палату.

― Тетя Соня, привет. Ты что, не уезжала?

― Привет, милая, ― поцеловала ее в щеку и подвинув стул, присела рядом, ― нет, ночевала здесь. Но сегодня поеду домой, как минимум мне надо принять душ. Как ты себя чувствуешь?

― Нормально, тетя. А меня еще долго здесь продержат?

― Пока нужно полежать. Тебя прокапают, потом сделают анализы и если увидят хотя бы небольшие изменения в лучшую сторону, то выпишут.

― Очень хочу домой.

― Я заберу тебя. Потерпи, Насть.

Еще некоторое время мы общались с племянницей о ее самочувствии. Девочка не спрашивала у меня про Виктора, и я была ей за это благодарна. Все же дети умнее нас, и это не может не радовать.

Забрав свои вещи в кабинете Холодова, я собиралась вызвать такси, когда в дверях столкнулась с самим врачом.

― Ты уже домой?

― Да, хочу отдохнуть и принять душ. Насте легче, и мне спокойнее.

― Моя смена закончилась, я тебя отвезу.

― Зачем?

― Ты хочешь ехать в таком виде? Уверена, что тебя правильно поймут?

Я нахмурилась и опустила взгляд, разглядывая свой наряд. Совсем забыла, что до сих пор хожу в костюме медика. Подняла взгляд на Марата и кивнула.

― Ты прав. Подумают, что я из дурдома сбежала.

― Подожди, я только халат сниму и заберу ключи с документами.

Я осталась стоять в дверях. Сначала смотрела себе под ноги, а потом неосознанно подняв взгляд, наткнулась на широкую спину, обтянутую белой футболкой. За эти годы Марат не оброс жиром, как многие мужчины его возраста, а наоборот, кажется подкачался еще больше. Он всегда следил за формой, но то, как сейчас обтягивала футболка его тело, говорило об упорном труде. И руки крепкие, с большими бицепсами. Уверена, на такого мужчину до сих пор вешаются девушки.

― Пойдем, ― произнес он, подходя ко мне и пропуская вперед.

Кажется, я засмотрелась на него и теперь растерянно хлопая ресницами, поторопилась пойти вперед. Не хотела, чтобы он видел мое состояние.

― Может заедем куда‐то перекусить? ― уточнил он, когда мы оказались на улице и пошли в сторону старенького опеля.

― Нет, спасибо. Не хочу.

― Соня, ты давно не ела. Так нельзя. Давай хотя бы пиццу по дороге купим?

Я резко развернулась и глядя в его глаза гневным взглядом, зашипела:

― Я хочу домой. Давай обойдемся без свиданий?

― Боишься, что муж приревнует?

Марат открыл с ключа замок на дверях и обойдя авто, открыл дверь со стороны водителя.

― Что он не доверяет тебе?

Я до боли прикусила губу с внутренней стороны и покачав головой, села в машину.

Знал бы ты, какое, между нами, доверие. Не семья, а…

― Правильно делает. Ты женщина видная, того и глядишь, уведут.

― Не удивлена, что ты подобного мнения обо мне.

― Соня, я постараюсь пробить по своим каналам о донорстве. Есть у меня хорошие знакомые в институте донорства, возможно я смогу как‐то ускорить процесс поиска. Но обещать, конечно, ничего не могу. Это не берндовую шмотку купить заграницей.

― Понимаю. Спасибо за помощь.

― Я еще ничего не сделал. Хотел бы помочь и деньгами, но богат я никогда не был. Честных врачей нынче не ценят.

Он улыбнулся, а мне отчего‐то стало так больно, что даже в носу защипало от непролитых слез.

Я как будто сейчас в прошлое окунулась. В такое болючее, но когда‐то счастливое.

― Их никогда не ценили.

Оставшуюся дорогу мы ехали молча. Иногда Марат спрашивал о Насте и о ее приступах. О нас не говорил ни слова за что я была ему благодарна. Сейчас это ни к чему.

Через пятнадцать минут Холодов притормозил около моего подъезда. Я очень надеялась, что мой муж еще не вернулся домой. Хотела хотя бы час побыть наедине в полной тишине.

― Спасибо, ― произнесла я и схватилась за ручку, собираясь выйти из машины, но меня остановил вопрос Марата и его прикосновение к моей руке.

― Скажи, ты счастлива?

В его глазах промелькнула грусть. Но меня это сейчас совсем не интересовало.

Глава 5

― Соня, привет. Как ты?

Подруга позвонила как раз, когда я готовила контейнеры с домашней едой для Насти.

― Привет. Племяшка в больнице, к ней собираюсь.

― Что случилось? Снова сердце прихватило?

Я с грустью вздохнула.

― Да.

― Надеюсь, все обойдется. Что врачи говорят?

― Агат, у нас есть полгода, не больше.

― Как полгода? ― удивленно выкрикнула подруга.

Я присела на стул, осознавая, что для человека с больным сердцем это ничтожно мало.

― И ничего нельзя сделать?

― Можно, можно, если найдем донора.

― Это сложно, ― выдохнула она, на что я кивнула сама себе.

― Знаю. И не понимаю, что делать.

― Подруга, давай встретимся. Сможешь сегодня?

Я бросила взгляд на часы понимая, что мне еще нужно заскочить на работу.

У меня имелся свой небольшой цветочный магазин. Работали несколько девочек, иногда помогала им я. Бизнес приносил небольшой доход, но приятный. мне нравилось заниматься цветами и дарить людям настроение. Единственное, о чем я теперь жалею, что не создала сеть таких магазинов. Возможно, мне было бы сейчас легче найти донора для Насти.

― Сонь, ты еще здесь?

― Прости, задумалась. Я сейчас поеду к Насте в больницу, потом мне нужно заехать в магазин, узнать, как дела. Возможно, нужна поставка цветов, сделаю заказ. А уже потом я буду свободна.

― Хорошо, у меня сегодня выходной, я буду ждать звонка.

― Да, договорились. Пока.

Я сбросила вызов и выдохнув, прикрыла глаза.

Хорошо, что Виктор уехал рано. Не хотелось бы видеть его с самого утра. И так настроение ни к черту.

Загрузив контейнеры в сумку, я забрала ключи от машины и спустилась вниз. Порадовалась, что сегодня выгляжу нормально и могу ехать на своем авто. На метро было бы быстрее, но помня, что мне нужно еще заскочить на работу, а потом встретиться с подругой, на машине будет удобнее.

Завела двигатель, бросила короткий взгляд в зеркало и вырулила со двора.

До больницы добралась за двадцать минут. Встретилась с врачом, переговорила о Насте и пошла к племяннице. Насколько я поняла, Холодов каждый будний день ходит на работу, а один раз в месяц заступает на сутки. Сегодня было воскресенье и его заменял дежурный врач. Приятный мужчина средних лет. Он рассказал, что пришли все анализы, которые подтвердили, что пересадку сердца желательно сделать в ближайшие полгода.

Знала, а услышать снова оказалось больно.

У Насти посидела около часа. Мы общались, смеялись, вспоминали хорошие моменты и ни разу не заговорили ни о чем грустном и тревожащем. Не хотела, чтобы она нервничала, и племяшка это тоже понимала. Несмотря на то, что говорят врачи, девочка сегодня выглядела гораздо лучше, что не могло меня не радовать. А еще я едва не расплакалась, когда Настя попросила привести ей цветы. Я улыбнулась, испытывая нежность к ребенку и пообещала завтра порадовать ее большим букетом.

― И книги привези, а то мне скучно здесь, ― попросила она, когда я уже собиралась уходить.

― Врач сказал, что через пять дней тебя могут выписать. Если ты, конечно, будешь соблюдать режим и не нервничать.

Малышка довольно улыбнулась и сложила ручки перед собой, молчаливо обещая, что именно так и поступит. Мне нравилось ее хорошее настроение. И оно передавалось мне.

Поцеловав Настю, я вышла из палаты и тут же наткнулась на Холодова.

― Привет.

― Привет. Ты вроде бы выходной?

― Да, на минутку зашел. Кое‐какие дела есть.

Я кивнула и собиралась уже пойти, как он вдруг придержал меня за локоть.

― Как Настя?

― В хорошем настроении. Скажи, ты не звонил на счет донора?

― Звонил. Сказали перезвонят в четверг. Не волнуйся, Соня. Я уверен, что все получится.

Я прикусила губу, соглашаясь с ним. Я тоже верила, что вес получится, потому что не могла думать иначе. Не могла перестать верить в свою племяшку.

― Хорошо. Спасибо тебе, Марат. Я пойду.

― Не хочешь выпить кофе со мной?

Я покачала головой.

― Не хочу.

Развернулась и поторопилась прочь из этих душащих белоснежных стен. Всегда было тяжело находиться в подобных местах. А сейчас вдвойне сложнее. Но возможно дело не в том, что это больница. Если я останусь наедине Холодовым где бы то ни было, то точно бы умерла от нехватки воздуха. Вчера я была слишком уставшая, чтобы это понять.

Выйдя на улицу, я сделала глубокий вдох и громко выдохнула. Только не расплакаться. Только не расплакаться!

Раньше бы Виктор поддержал меня, обнял, погладил по голове и поцеловал в висок. И мне было этого достаточно! А сейчас? Меня зовет на кофе человек, которого я так долго любила и которого, наверное, всегда ждала. А теперь боюсь каждой нашей встречи, ведь она ни к чему хорошему не приведет. Если встреча будет вне стен больницы. А Виктор даже не спросит, как дела у Насти. Ему больше нет дела до нас. Но возможно, в это всем я виновата сама?

Все же было правильным решением поехать на своем авто. За рулем я успокаивалась, отбрасывала все мысли и следила только за дорогой. Из динамиков негромко звучала музыка, на которую я практически не обращала внимания. Так было всегда, когда мне хотелось отдохнуть и не думать о тех проблемах, которые не давали мне покоя даже во сне. А в последнее время я много думала о Насте и сложно было засыпать спокойно, не тревожась за племянницу.

Припарковавшись около цветочного, я еще некоторое время посидела в тишине. Просто откинула голову на подголовник и прикрыла глаза. Обожала запах салона, и, наверное, именно это действовало на меня успокаивающе.

Вздрогнула от неожиданного стука в окно. Распахнула глаза и увидела взволнованную Тоню. Опустила стекло, хмурясь и боясь услышать чего‐то плохого.

― София Романовна, с вами все нормально?

Я рукой сжала шею и кивнула.

― Да. Ты чего так переполошилась, Тонь?

― Просто вы здесь уже полчаса сидите, и я подумала, может вам плохо стало? Сразу неудобно было подходить.

Глава 6

Очнулась уже в травматологии. Лежала в палате чувствуя, как сильно болит бедро. Но хорошо, что в целом могла шевелиться и кажется у меня ничего не сломала. Осторожно поднялась на подушке и выдохнула. Сил было не так уж и много, а еще на руке почувствовала жжение. Повернула локоть и обнаружила запекшуюся кровь.

― Черт.

Закинула голову назад и прикрыв глаза, выдохнула. Вообще не понимаю, что произошло? Как я могла не заметить машину? И чего она разгон брала на парковке. Какой идиот сидел за рулем?

Открыла глаза, когда услышала, как щелкнула дверь. В палату вошел Виктор ‒ хмурый и недовольный.

― Как ты себя чувствуешь, Соня? Я очень испугался за тебя.

― Чувствую, как будто по мне машина проехалась. Ничего не понимаю.

― Мне позвонила Тоня. Я еще удивился, что твоя сотрудница звонит мне. Скажи, ты успела запомнить марку, цвет машины или номер?

Я поморщилась и на секунду прикрыла глаза.

― Как же я ненавижу эти вопросы. Каждый раз, когда в фильме их слышу, думаю, какой идиот придумывал задавать подобное пострадавшему?

― Чего ты злишься?

― Витя, скажи мне пожалуйста, я иду к своей машине и вдруг неожиданно из ниоткуда появляется сумасшедший и сбивает меня! Я что, шла и думала если кто собьет меня, надо номер запомнить? Или марку авто? Что за бред?

― Успокойся. Я же не знаю, как там все произошло.

― Я устала. И мне нужно домой.

― Тебе нужно полежать, отдохнуть, Соня. Сейчас еще Агата приедет. Она звонила на твой телефон, говорила, что вы договаривались о встрече.

― Да. Я как раз должна была ехать к ней. Полиция уже была?

― Да. Они позвонят и встретятся с тобой. Я попросил их, чтобы дали тебе отдохнуть.

― Прекрасно. Пока мой убийца на свободе, я отдыхаю, полиция тоже.

― Не преувеличивай. Это скорее случайность.

― Конечно.

― Ты точно не хочешь оставаться здесь?

Я покачала головой. Хотелось домой и желательно отлежаться.

― Нужно будет написать отказ от госпитализации.

― Я знаю. Зови уже доктора.

В палату постучали и через секунду вошла Агата. Встревоженная, всклокоченная, под глазами туш.

― Сонька, я так испугалась.

Она тут же бросилась ко мне обниматься, и я прикрыла глаза, радуясь, что меня еще кто‐то по‐настоящему любит.

― Все хорошо, подруга.

― Как ты? Где болит? Все целое?

― Жить буду, ― выдохнула я, глядя на Виктора.

― Общайтесь. Я за врачом схожу.

Он вышел, а мы остались в плате одни.

― Сильно ушиблась, Сонь?

― Бедро очень болит. Надеюсь, смогу подняться.

― Ты отлежись, дай организму отдохнуть.

― Дома отлежусь, не здесь. Мне сейчас нельзя в больнице лежать. Ты же знаешь, что у меня Настя.

― Настя под присмотром врачей, а за тобой кто присмотрит? У Виктора работа.

― Я справлюсь. Слава Богу, руки и ноги целы.

― Ладно. Если что‐то нужно будет, ты же мне скажешь?

Я кивнула, иногда уставая от щебетания моей подруги.

Еще немного посидев со мной, Агата обещала позвонить вечером и убежала. Я наконец‐то осталась одна. Перевела взгляд в окно и наблюдала ка птицы летают с ветки на ветку, о чем‐то щебечут и живут свою жизнь. И мне сейчас хотелось бы именно жить, а не проживать. Каждый день стал серым и безжизненным, словно у меня что‐то отняли. не понимаю из‐за чего со мной подобное. Из‐за Насти? Она для меня всегда была важна и не было и дня чтобы я не думала о ее здоровье. Предательство Виктора пошатнуло мой мир? Что пошло не так и почему вместо того, чтобы заниматься с Настей чем‐то интересным, мы обе оказались на больничных койках?

― Соня, Максим Семенович подойдет, как только освободиться.

В палату вернулся Виктор.

― Хорошо.

― Мне уже надое ехать. Дождись врача и вызови такси, не добирайся на общественном транспорте.

Я обернулась к нему и одарив недовольным взглядом, хмыкнула.

― К ней торопишься, и даже не отвезешь меня домой?

― Не начинай. У меня дочь при смерти.

Я прикусила губу и кивнула.

― Проваливай. Можешь и дома не появляться сегодня, отдохну без тебя.

― Как знаешь. Я куплю продуктов, чтобы ты никуда не ходила, не нагружала ногу.

― Спасибо за заботу. И Леночке привет передавай. А как ей, не стыдно?

― Соня.

Я сжала руками плед и прикрыла глаза. На секунду. А потом заглянула в глаза мужа.

― Соня, да. А Леночке не стыдно, что она залезла в трусы к женатому мужику?

― Эта женщина родила мне дочь. И я уважаю ее, ― прорычал он и развернувшись, вышел из палаты.

― Хо‐ро‐шо. Теперь хоть понятно почему меня не уважаешь, ― ответила сама себе и зажмурилась, ощутив острую боль в ноге.

Где этот врач шляется? Домой хочу!

Отбросив край пледа, я медленно подняла корпус продолжая сидеть в кровати и чувствовать дикую боль в бедре. Мне нужно подняться, я должна справиться, должна поехать домой. Осторожно опустила правую ногу, а потом помогая руками, схватилась за левую. Но это уже оказалось гораздо сложнее.

― Далеко собрались? ― услышала красивый бархатный голос со стороны двери.

Вздохнула и подняв голову застыла взглядом на красивых темно‐карих глазах. И вмиг слова все из головы вылетели. Я только сглотнула и захлопнула рот.

Врач прошел в палату глядя на меня серьезным взглядом. Я сглотнула от его вида, и поняла, что впервые за долгое время не дышала, просто глядя на красивого мужчину. Высокий, широкоплечий, с прокачанными мышцами. Он смотрел на меня так, словно я маленький нашкодивший ребенок. Словно сделала что‐то непоправимое. Хмурый, строгий и очень внимательный взгляд.

Я прикусила губу и потянула на себя одеяло.

― А вы что, Максим Семенович? ― пискнула я, сама не узнавая свой голос.

― Да, София Романовна, я ваш лечащий врач и вы будете под моим наблюдением до тех пор, пока я не буду уверен, что с вашей ногой все в порядке.

Я прикусила губу.

― Я вообще‐то готова написать отказ от госпитализации.

Глава 7

Почему‐то под внимательным взглядом этого мужчины я терялась. Он смотрел так, будто мог видеть меня насквозь, мог прочитать мои мысли, мою судьбу. Хищный, строгий, пронзающий взгляд. От такого мурашки по телу бегут, но я списываю на свое состояние. Скорее всего озноб бьет тело после пережитого.

Максим Семенович присаживается на стул около моей кровати и смотря все так же мне в душу, ждет, когда я начну рассказ.

Я выдыхаю и отставляю поднос с едой в сторону.

― У меня есть племянница и она сейчас находится в городской больнице. В отделении кардиологии.

― У нее проблемы с сердцем?

― Да. Мы ждем очередь на пересадку сердца.

Мужчина помрачнел.

― Дело в том, что она не знает, где я нахожусь. И вряд ли ей кто‐то сообщит.

― Я вас понял. Вы хотите, чтобы это сделал я?

Я опустила взгляд и выдохнув, посмотрела в его глаза.

― Если вас это не затруднит. Я боюсь, что она подумает, что я ее бросила.

― Я все сделаю, вы мне только напишите ее имя и имя лечащего врача.

― Хорошо, спасибо вам.

― Но я хочу, чтобы вы мне ответили на один вопрос, ― он сложил руки на груди и откинулся на спинку стулу.

― Какой вопрос?

― Почему это не сделают ваши близкие?

― Моя мама живет за городом и лучше ей не знать, что я тоже в больнице. А муж… ему никогда не было дела до Насти.

― Я верно понимаю, что у нее нет родителей?

― Да, я ее опекун.

Перед глазами встала та маленькая девочка, которая в три года лишилась родителей и постоянно звала маму. Мое сердце разрывалось от боли, и я старалась сделать все, если не заменить, то хотя бы подарить частичку материнской любви. Но разве это возможно, если ребенок знал свою мать? Со временем Настя все поняла и очень долго плакала, даже замкнулась в себе. И в этот момент у нее начались проблемы с сердцем.

Максим поднялся со стула и отставил его к стене.

― Я все сделаю. Не переживайте. А теперь отдыхайте, вечером зайду.

Я кивнула и прикусила губу, чтобы не расплакаться.

― Спасибо.

Могла бы я сказать, что вот так легко и просто проходит любовь мужчины, но в моем случае чего стоило ожидать? Я никогда не любила Виктора. Была благодарна, уважала его за поступок, который он совершил ради меня, но не любила. Разве что, как друга.

Виктор хотел ребенка, и он исполнил свое желание, но на стороне. Ушел к другой женщине, которая смогла ему родить. А я осталась одна наедине со своей проблемой. Хотя, раньше тоже так было, только Виктор чаще меня обнимал.

― София, просыпайтесь, пора делать перевязку, ― услышала красивый бархатный голос сквозь сон.

Медленно открыла глаза и с удивлением поняла, что уже вечер. На улице еще светло, но видно, что солнце уже ушло в закат.

― Я заснула, ― прохрипела сонным голосом, медленно поворачиваясь на спину.

― Это хорошо. Вам просто необходим отдых.

Я кивнула и тут же нахмурилась. В палате стояла коляска.

― Зачем это?

― Вам нельзя утруждать ногу, поэтому я отвезу вас в перевязочную на коляске.

― Я не сяду в нее, ― умоляющим взглядом посмотрела на Максима.

Я не знаю откуда это во мне взялось, но я не хотела выглядеть немощной в глазах этого мужчины.

― София.

― Пожалуйста, нет. Мы можем сделать перевязку здесь?

― Вы меня стесняетесь, да?

Я нахмурилась и отвернула голову к окну.

― Никого я не стесняюсь.

― Знаете, София, я очень строгий врач, но вам как‐то удается вить из меня веревки, ― прорычал Максим Семенович и развернувшись, вышел из палаты.

Мои брови улетели в космос. Не поняла, какие еще веревки я с него вью?

Максим вернулся через десять минут. В его руках был чемоданчик с лекарствами и бинтами. Оставив все на столе, он вывез из палаты коляску и снова вернулся ко мне.

― Даже из моего мужа я не могла вить веревки, а вы говорите о себе, ― я хохотнула, а Максим принялся стягивать с меня одеяло.

Его взгляд застыл на моих губах, но он быстро взял себя в руки и начал работать.

Врач поставил стул с левой стороны, на столе разложил все нужные препараты и бинты, и принялся медленно поднимать сорочку, оголяя мое бедро. И вот тут мне стало по‐настоящему волнительно. Он поднимал ткань настолько медленно, что следом за его касанием бежали мурашки. Я потянула одеяло на себя в надежде скрыть затвердевшие вершинки груди.

Но кажется, Максим Семенович все уже увидел. Он бросил на меня задумчивый взгляд и усмехнулся, развязывая мой ушиб.

― Не волнуйтесь, София Романовна, я не претендую на замужних женщин.

Я сглотнула и сделала глубокий вдох.

― Еще чего не хватало. Выполняйте свою работу, Максим Семенович. И не отвлекайтесь.

И он выполнял. Еще как выполнял! Так тщательно, так аккуратно и соблазнительно, что я черт возьми клянусь, никогда ничего подобного не испытывала! Да у меня даже трусики намокли, и я дура практически не обращала внимание на боль в бедре. Нет, я ее чувствовала, но старалась не обращать внимания, да и когда? Если у тебя в голове только мысли о том, что твоего тела касается привлекательный мужчина с такими нежными руками.

Никогда мой муж так меня не трогал, либо же я ничего подобного просто не ощущала.

― Все же странно, почему твой муж не вызвал полицию.

Я резко посмотрела Максиму в глаза и все возбуждение как рукой прогнали.

― Скажи, а ты еще долго будешь здесь? ― неожиданно в голову пришла одна идея.

― Вообще рабочий день уже закончился.

Я нахмурила брови, наблюдая, как он опускает сорочку и накрывает меня одеялом.

― А что?

― Давай вызовем полицию? Пока Виктора здесь нет.

― Ты что‐то подозреваешь?

Я пожала плечами.

― Как минимум, я хочу понять, кто меня пытался убить, или же это была случайность.

― У тебя есть повод кого‐то подозревать?

― Даже не знаю. Просто эта машины словно из неоткуда появилась. Это же парковка, не трасса, кто же так гоняет? Да и не было никого, когда я начала идти.