Реверанс судьбы.

Часть 1. За семью печатями. Пролог

Первая робкая нота тихонько рассыпалась в уютную тишину музыкального салона, легкая, как дуновение летнего ветерка, совсем не похожего на стенающую за заиндевевшими стеклами вечернюю вьюгу. Эту суровую повелительницу зимы, гнущую ветви непокорных деревьев, заметающую для одиноких потерянных путников дорогу к желанному родному огню. Всего лишь исчезающий звук, простой и незатейливый, словно до боли желанное прикосновение к тающему в пустоте детству.

Тонкие изящные пальчики, с привычно уверенной мягкостью, скользили по податливым клавишам, рождая почти позабытую мелодию. В ее чарующей прелести еще не была слышна седая метельная круговерть, а лишь ласково раздавались нежные кружевные звуки раннего снегопада. И не было в том ничего сложного или дурного, только крохотные ледяные кристаллики, сверкающие вестники холодного волшебства. Да ноты, ласково и тягуче сменяющие друг друга, удивительно вторя хрустальным танцующим звездочкам, укрывающим далекое небо.

Ритм взволнованно колотящегося сердца молодой девушки, сидящей за старым роялем, сбивался, доверчиво сплетаясь с бархатной паутиной, раскинутой мягкими снежными крыльями за стеклами уютно протопленной комнаты.

- Доктор сказал, что рана не внушает серьезных опасений для жизни, но способна доставить немало проблем в дальнейшем, - голос ближайшей подруги и неизменной советчицы заставил Лидию оторваться от задумчивого порхания по клавишам черно-белого полотна.

- Я никогда не желала ему зла, - оборвав с сожалением замерший аккорд, княжна Оболенская резко поднялась с места, сделав несколько шагов в сторону покрывшегося затейливыми узорами окна, за которым свирепствовала разыгравшаяся буря, - но Серж предпочел не замечать очевидных вещей.

- Граф оказался не в меру обидчив и ревнив, - невозмутимо пожала плечами мадмуазель Разумовская, - инцидент не стоил даже выеденного яйца, а наследник Алексея Григорьевича усмотрел в нем предательство и намек на измену.

- Я не стала перечить желанию Михаила и приняла предложение герцога Карлайла, - помолчав, негромко выговорила девушка, напряженно вглядываясь в наступившую темноту.

- Полагаю, ты говоришь это не всерьез, chère, - в свою очередь, поднимаясь с уютной софы, воскликнула Дарья.

- Император разгневан, и даже его привязанность к семье Репниных не в силах этого изменить, - бесцветно продолжила княжна, - я не могу позволить маменьке – принять на себя этот позор.

- Но сделаться супругою человека, одержимого столь тяжким недугом, что он не противиться более чем странному брачному соглашению, в конце концов, не более ли беспечно? – приближаясь к подруге, взволнованно спросила мадмуазель Оболенская.

- Я никогда не смогу обрести свое счастье с Александром, - обернувшись, Лидия пристально посмотрела в знакомые ясные очи, - он не простит мне случившегося с Сергеем. А герцогу необходим формально благовидный союз, дабы унять глупые сплетни и пересуды. Лучшей участи сложно пожелать.

- И ты согласишься на брак, не способный тебе принести радости материнства и разделенного чувства? – пытливо поинтересовалась Дарья Александровна, слывшая в свете особой чрезвычайно неутомимой и настойчивой.

- Я довольно искала любви, чтобы вновь полагать это вероятным, - чуть резче, чем ей хотелось, откликнулась Лидия, - и теперь лишь хочу избавления от постылого осуждения и сочувствия. Даже если для этого мне придется оставить родных и Петербург.

Красивый серебряный подсвечник чуть качнулся в сторону, очевидно рука, только что опустившая его на низкий туалетный столик у кровати, предательски дрогнула. Молодой человек, пристально вглядывающийся в лицо больного, доверенного его заботам около полутора месяцев назад, отнюдь не испытывал радужных прогнозов по поводу несчастного отпрыска знатного семейства, волею случая ставшего пленником этих холодных покоев.

Рассеянный взор мимолетно скользнул по весьма и весьма скромных размеров спальне, если так можно было именовать это непрезентабельное помещение, в коем едва хватало места для уродливой формы комода, стула и давно прогоревшего камина. Последний, к слову сказать, был выкрашен в обыденный белый цвет и мог похвастать разве что более или менее сносным металлическим ограждением. О положенных для такого рода пациентов шестнадцати градусах тепла в комнате не моглось и мечтать, единственным средством обогрева оставалась остывшая каменная бутыль с когда-то горячей водой. Машинально отметив покосившейся умывальник и тяжелые бархатные портьеры, свисавшие с облупившегося карниза, доктор отчетливо тяжело вздохнул.

Помимо всяческого на то пожелания, юноша сделал шаг к маленькому платяному шкафу, покрытому черным лаком, дабы взять стоящий на нем графин с водой и стакан. Крохотное зеркало, висящее посереди стены, не отчетливо отразило его искаженное судорогой отчаянья лицо.

О, да, в подобном приступе неподвластной сердцу хандры он не пребывал еще никогда. Даже в пору служения в благотворительной больнице Святого Георгия, существовавшей лишь на добровольные пожертвования горожан и не имевшей никакой государственной поддержки. Но и там больным позволяли дышать свежим воздухом и тщательно следили за обязательностью прогулок.

Еще один тяжкий вздох огласил спальню. У него не было выбора, вне зависимости от яростного голоса совести, не дающего спать по ночам. Тот, кто прислал его сюда, был его наставником, именно он дал неопытному ученику приют в своем доме и доступ к личной библиотеке. Увы, все благочестивые мечты о собственном семейном гнезде в каком-нибудь респектабельном районе и частной практике рассыпались в прах. Стали невозможными в тот день, когда мистер Грин слег с очередным приступом подагры и более не смог посещать своего больного лично. Ныне он и вовсе лежал в горячке, без особой надежды на скорое выздоровление.

Глава 1. Прибытие.

Карета с фамильным гербом Карлайлов прогрохотала по каменным плитам, украшающим центральную подъездную аллею, ведущую к залитому дождем крыльцу величественного имения. Лидочка зябко поежилась, бросив на сидящего рядом брата умоляющий взор из-под полуопущенных ресниц, привычно оставленный молодым человеком без всякого должного внимания.
На протяжении всего путешествия, показавшегося мадмуазель Оболенской поистине бесконечным, Михаил оставался предсказуемо холоден к ее жалобам и даже самым необременительным просьбам. Последние неизменно воспринимались им в качестве очередного вздорного каприза или напрасного недовольства.
Князь все еще не смирился с бездумным поступком избалованной юной барышни, поставившим крест на его желании – породниться с семейством Строгановых. Ко всему прочему, сие обстоятельство лишило всех лиц, причастных к разразившемуся скандалу, расположения безмерно разгневанного императора.
Еле слышно вздохнув, Лидия попыталась сосредоточиться на предстоящем знакомстве с семьей человека, пожелавшего заключить столь необычный и противоречивый во всех смыслах союз. Только размышлять о причинах, заставивших герцога – принять роковое для ее будущего решение практически не осталось сил. Как и бороться с воспоминанием об обжигающе презрительной ярости, исказившей родные любимые черты, когда Александр заметил возникшего на пороге комнаты Сержа, в тот злополучный день. Если бы графу не пришло в голову: разыскивать ненадолго исчезнувшую возлюбленную по всей усадьбе. Если бы он появился на одну минуту позднее несдержанного смятенного порыва. У нее оставалась бы крошечная иллюзорная надежда – достучаться до равнодушного сердца Репнина. А быть может, то были всего лишь напрасные глупые заблуждения, разверзшие между ними бездонную непреодолимую пропасть.

Экипаж обреченно застыл в темноте, разорвав невозможно хрупкую нить ускользающих смутных образов, таких же седых и поблекших, как царящая за его стеклами ночь. Лошади приветственно зафырчали, радуясь чему-то особенному, ведомому лишь им одним. Все же, в отличие от нее самой, они возвратились в родную желанную обитель и теперь, очевидно, с нетерпением ожидали появления конюха.

Крепче сцепив заледеневшие в меховой муфте пальчики, княжна молчаливо смотрела прямо перед собой, прислушиваясь к разлившейся вокруг непонятной тишине. Отчего-то непозволительно долго никто не спешил распахнуть прибывшим путешественникам дверцу, тем самым окончательно разозлив и без того утомленного долгой дорогой Михаила.

- И они еще смеют утверждать, будто здесь, более чем где бы то ни было, чтят этикет и приличия, - сквозь зубы процедил князь.

В то время как из сгустившегося мрака, наконец, соизволил возникнуть довольно высокий незнакомец в элегантной парадной ливрее, преисполненный того самого чувства собственного достоинства, зачастую ошибочно принимаемого чужеземцами за напыщенность и заносчивое самомнение.

Все в нем, начиная от горделивой посадки головы и заканчивая подчеркнуто вежливыми интонациями в голосе, выдавало безукоризненно обученного слугу, несущего свою скромную службу с церемониальной важностью действительного статского советника.

- Мадмуазель Оболенская, - адресовав Лидочке отличающийся традиционной чопорностью поклон, дворецкий неспешно перевел взгляд на теряющего остатки терпения молодого человека, - ваша светлость. Леди Карлайл ожидают вас в нетерпении с самого утра.

- По подобным дорогам мы имели все шансы – не добраться сюда и к будущему полудню, - с досадой отозвался юноша, принимая надменно снисходительный вид, успевший за время мучительно трудного плаванья изрядно наскучить Лидочке.

- В Дербишире сезон дождей, милорд, - степенно проговорил мужчина, однако сие лишенное всяческих эмоций пояснение лишь усилило гнев расстроенного холодноватым приемом Михаила.

В отличие от своего сверх меры чувствительного брата, Лидия нисколько не огорчилась произошедшему, не будучи способной волноваться по столь ничтожному поводу, помимо всего прочего, беспокоившего ее в последние дни. К тому же, ступив на английскую землю, она достаточно ясно представляла себе порядки, заведенные в местном дворянском обществе, удивительным образом сочетающие в себе убежденный британский аристократизм с глубоко запрятанными буржуазными инстинктами, особенно ярко проявляющимися в поведении слуг.

Оперевшись на твердую мужскую ладонь, она осторожно спустилась с подножки кареты, придерживая выглядывающий из-под просторного бурнуса край нижней юбки, и робко окинула ищущим взором тонущий в осеннем ненастье замок.

Посереди плачущей дождливой симфонии он чудился бледновато размытым пятном, с которого безжалостно стерли недавние золотисто багряные краски, оставив лишь серую тусклую безнадежность пустого холста. Будто и никогда не существовало у природы иных красок: ни для хмурого поникшего неба, ни для мокрых ветвей деревьев, ни для замерзающих в ливневых струях древних очертаний. Лишь гулкие монотонно стучащие капельки, то уносимые налетевшими порывами ветра, то искрящиеся мириадами водяных частичек в многочисленных лужах.

- Вам нужно согреться, мадмуазель, и выпить рюмочку шерри.

Тихий сочувственно понимающий шепот, прозвучавший возле самого уха, заставил княжну оторваться от тоскливого созерцания окрестностей, обращая внимание на заботливо раскрытый над ними широкий зонт. И в ту же секунду реальность напомнила о себе – крепкую рукой брата, все сильнее стискивающего ее замерзшие пальцы.

Глава 2. Знакомство.

- Леди Карлайл, распорядилась подготовить для вас эту спальню.

Мелодичный голосок служанки не сразу долетел до задумчиво смотрящей прямо перед собой Лидочки, заставив ее оторваться от нахлынувших вдруг размышлений, связанных с явным недовольством хозяйки поместья, даже не пытавшейся скрыть свое неодобрение их приездом.

- Мы едва успели закончить все к вашему прибытию, мисс, - не обращая внимания на замешательство своей новой госпожи, бойко тараторила горничная, что выдавало в ней натуру живую, деятельную и крайне любопытную.

Что ж, быть может это совсем неплохо, учитывая сложившиеся обстоятельства, подумалось девушке, с грустью припомнившей категорический запрет Михаила в ответ на ее робкую просьбу – взять с собой в Англию Глашу, которую она знала с самого детства и к коей питала нежную привязанность. «Леди Брианна высказалась на сей счет вполне определенно, chère, - помнится, отчетливо напряженным тоном отозвался брат, - в этом доме не станут мириться с присутствием чужих слуг».

По сему выходило, что нрав у вдовствующей графини весьма труден и придется довольствоваться помощью Алисии. Так, кажется, представилось это бойкое создание. Тем временем предмет опасений юной княжны расторопно достиг конца длинного коридора и с готовностью повернул резную деревянную ручку на дверях.

- Ужин будет подан через час, мисс, - несколько виновато потупилась служанка, - надеюсь, вы успеете к тому моменту отдохнуть. Леди Карлайл не терпит опозданий, как, впрочем, и возражений. Простите, если я ненароком сболтнула лишнего….

- Все в порядке, Алисия, - сдержанно отозвалась Лидочка, не без оснований предположившая, что ей придется еще не раз столкнуться с так называемой нетерпимостью новоявленной родственницы.

Успокоенная ее ответом горничная с облегчением распахнула тяжелую дубовую створку, впуская в окружающий полумрак озорные блики и теплоту ярко полыхающего внутри камина. После холодного дождливого сумрака, преследовавшего их всю дорогу, это чудилось настоящим утешением.

- Вода уже готова, мисс, - продолжала вещать Алисия, одновременно разглаживая на покрывале роскошной кровати несуществующую складку и поправляя стоящую на двустворчатом туалетном столике из красного дерева вазу с букетом осенних цветов, - ванну нагрели специально к вашему приезду. Давина предположила, что вам захочется как следует умыться с дороги.

- Давина? – машинально уточнила Лидия, зацепившись взором за приоткрытую дверь в ванную комнату, откуда виднелся столик с мраморным верхом, с примостившимся на нем огромным кувшином.

- Экономка, мисс, - с готовностью пояснила Алисия, - она служит семейству Карлайлов почитай десять лет.

- А когда прибудет его светлость? – внезапно поинтересовалась девушка, не сумев удержать так и рвущийся с губ запретный вопрос.

Увы, Алисия лишь печально качнула головой, моментально растеряв весь свой энтузиазм

- Мне ничего об этом неизвестно, мисс. С вашего позволения, если вам больше ничего не нужно?

- Нет, нет, - спешно отозвалась княжна, пожалев о своей несдержанности, - можешь идти.

Сделав неожиданно милый реверанс, служанка покинула спальню, оставив Лидию в одиночестве.

Теперь она могла, не таясь, рассмотреть отведенные ей покои, в целом выглядевшие очень приятно. Над уютно потрескивающим камином располагалась доска из розового мрамора, покрытая затейливым узором, напоминавшим виноградные лозы, украшали сие произведение искусства прекрасные позолоченные часы, являвшие собой образец сдержанности и элегантности одновременно. Мягкий ворсистый ковер почти того же золотистого оттенка, что и покрывало на кровати, удачно перекликался со светло-бежевыми обоями, оживленными цветочным орнаментом. Небольшой письменный столик, замерший у окна, будто приглашал устроиться на обитом шелком стуле и поскорее найти применение превосходному перу и чернильнице, расположившимся на импровизированном бюро. За ним, вне всякого сомнения, будет очень удобно писать письма в Петербург долгими зимними вечерами. Изысканные парчовые портьеры занавешивали высокие окна и застекленные французские двери. Уютная оттоманка с персиковой обивкой так и манила к запретным мечтаньям. Под довольно высоким потолком на лепной розетке красовалась огромная люстра, с кучей свечей из зеленого воска.

Распахнув одну из дверей, Лидочка оказалась на просторном балконе, с которого открывался великолепный вид на поместье в целом и аккуратные клумбы огромного сада. Правда, здесь и сейчас, любоваться пейзажем оказалось весьма проблематично. Промозглый осенний ветер обрушил на княжну россыпь дождевых капель, вынуждая скорее вернуться к теплу очага. Но, в конце концов, это всего лишь погода. Возможно, завтра день будет ясным и тогда можно будет отправиться на небольшую прогулку.

Приходя в хорошее расположение духа, Лидочка поспешила в ванную, припомнив совет своей горничной. Как и обещала Алисия, вода оказалась горячей, в том числе и в кувшине, укутанном толстым полотенцем. Погрузиться в манящую влагу оказалось настоящим удовольствием, после стольких дней мучительного пути. Как раз в эту минуту ей на глаза попался еще один предмет роскоши, а именно хрупкий футляр в виде миниатюрной кувшинки, в коем устроился кусочек светло-желтого мыла. Решительно, комната выглядела замечательной во всех отношениях.

Неожиданно Лидии подумалось о покоях своего будущего супруга. Не будет ли он возражать против ее пребывания в собственной спальне, если брака, как такового, меж ними не произойдет? Быть может герцог окажется хорошим собеседником или галантным кавалером? Ведь ничто не мешает им сделаться добрыми друзьями, если не терпимыми к недостаткам друг друга знакомыми? Быть может….

Глава 3. О пользе прогулок и чаепитий.

Ночью Лидочке не спалось. Несмотря на очевидное желание - хорошенько отдохнуть после безумно долгого плаванья. Не помогли: ни расслабляющая ванна с ароматными травами, ни прекрасная уютная спальня с жарко пылающим камином, ни чашка крепкого чаю с мелиссой, принесенная доброжелательной хорошенькой прислужницей. В довершение прочего у нее жутко разболелась голова, и к утру девушка ощущала себя совершенно разбитой. Равно как ничего не могла поделать с безотчетной грустью, навеянной мыслями о жизнерадостном молодом человеке, чьи очи, смотрящие на нее с чудесного портрета, никак не могли напоминать о недугах и боли.

Молодая женщина не пыталась заранее утешать себя образами навязанного ей жениха, намеренно представляя холодного великосветского сноба, решившего связать свою судьбу с чужеземкой, в попытках избежать сплетен и осуждения. А сейчас он обрел беспощадно реальные черты, прекрасные и недосягаемые. Лидия никогда не считала себя красавицей, хоть и признавала бесспорное очарование, сводящее с ума многочисленных поклонников. Но здесь, на туманных английских просторах, ее шелковистые густые локоны теплого медового оттенка и не отличающееся благородную бледностью лицо, с крохотными едва заметными крапинками веснушек, не могли вызывать привычного восхищения. Чего нельзя было сказать о безупречной классической красоте ее будущего супруга.

Подавив рвущийся вздох, Лидочка приблизилась к занавешенному тяжелыми бархатными шторами окну. За прозрачными стеклами расстилалась туманная утренняя мгла, нашептывающая невольную смутную тоску. Первый день ее пребывания в Хэддон Холле неумолимо близился к своему началу, обещая грядущие беспокойные будни.

Внезапно княжна решила воспользоваться вынужденным одиночеством, так как накануне брат недвусмысленно дал ей понять, что намерен иметь с леди Брианной приватную беседу за завтраком, имеющую крайне безотлагательное свойство, и прогуляться по погружающемуся в рассветное марево саду. Чуть позже можно будет попросить Алисию принести поднос с едой к ней в комнату и позавтракать прямо на балконе, наслаждаясь покоем и одиночеством.

Воодушевленная этой мыслью девушка прихватила с кресла плотную кружевную шаль, бросила на себя мимолетный взгляд в высокое напольное зеркало, отразившее немного усталую незнакомку в элегантном темно-вишневом платье, заказанном практически перед самым отплытием в салоне мадам Бошан. К счастью, его она могла надеть самостоятельно, не прибегая к помощи горничной. Ныне ее гардероб почти полностью состоял из нарядов, пошитых Франсуазой с учетом самых последних модных веяний, царящих в стране, где на престол совсем недавно вступила юная королева Виктория.

На минуту задержавшись у дверей, мадмуазель Оболенская рассеянно посмотрела на затейливую инкрустированную шкатулку из орехового дерева, поставленную Алисией на туалетный столик. Подарок загадочно неприступного жениха. К изделию прилагался небольшой резной ключик, хранящий от посторонних глаз содержимое довольно вместительного сундучка, явственно заявляющее о тонком изысканном вкусе своего дарителя. Спешно покидая спальню, Лидочка поймала себя на в высшей степени неуместном стремлении – вторгнуться в ореол мрачноватого одиночества, коим себя окружил таинственный герцог.

Неслышно пройдя по ковровой дорожке, застилающей каменный пол коридора, княжна миновала величественную лестницу холла и слегка улыбнулась Малькольму, вежливо распахнувшему для нее тяжелую дубовую створку.

Сразу же за порогом лицо обдало резким жалящим прикосновением по-осеннему холодного ветра, равнодушно срывающего с величественных крон деревьев позднюю листву. Невесомые кружевные «бабочки» парили в лучах восходящего солнца, полыхавшего на затянутом фиолетово-серыми тучами горизонте, обдавая все вокруг огненной рыжиной.
Поежившись от объявшего плечи озноба, Лидочка на мгновение захотела вернуться под крышу манящего теплом дома, оставленного далеко позади. К янтарному блеску ламп и багряному огню очага. Пить обжигающе терпкий чай из лиловых позолоченных чашек и лакомиться воздушными тминными кексами.

Прислонившись к морщинистой коре старого клена, девушка хотела было направиться к маячившей впереди беседке, возле которой ей вдруг мимолетом почудилась неясная тень. Удивленно застыв под непрочным прикрытием полуголых ветвей, Лидия не успела предположить: кто мог бы избрать для неурочного посещения столь странное место, учитывая, что в замок еще не вернулись из столицы его многочисленные обитатели, как услышала совсем близко неловкие шаркающие шаги.

Спустя пару кажущихся бесконечно долгими секунд на тропинке показалась невысокая пожилая женщина, в темно-коричневом платье из тонкой шерсти и накинутом поверх него сером плаще, защищавшем свою обладательницу от утренней росы. На испещренном морщинами лице светились глубокие добродушные омуты лучисто карих глаз.

Несколько бесконечно долгих минут, показавшихся Лидочке настоящей вечностью, пытливые очи рассматривали ее, подобно тому, как горящий жаждой новизны путник разглядывает очередную диковинку в чужом краю.

- Вы мадмуазель Оболенская? – наконец прерывисто выдохнула незнакомка, продолжая гипнотизировать Лидию жадным взором.

- Да, - неуверенно отозвалась девушка, ощутив: как по телу побежали колющие мурашки.

- Я представляла вас совсем другой, - сокрушенно выдохнула женщина, тем не менее не отводя в сторону своих горящих сомнением глаз, - вы слишком молоды и наивны….

- Простите, вы… - начала было Лидочка, стараясь не поддаваться подступившему к сердцу страху.

Глава 4. Не все откровения приносят покой.

Михаил проснулся от редкого, слегка приглушенного закрытыми окнами, стука за окном, моментально пожалев о своей невоздержанности прошлым вечером. Когда в порыве глухого неистового раздражения залпом опустошал рюмку за рюмкой, из невысокого пузатого графина, доверху наполненного тягуче янтарной жидкостью. Серебряный поднос, принесенный услужливым дворецким, все еще сиротливо стоял на ночном столике, взирая на князя с немым и глупым укором.

Впрочем, Мишель не искал себе оправданий. Именно сейчас ему как никогда было необходимо умение трезво мыслить, коим он по обыкновению весьма гордился. Увы, спиртное невовремя почудилось единственным выходом, могущим облегчить овладевшее им отчаянье. Напрасное заблуждение, молодой человек мрачно усмехнулся. Признание, сделанное герцогиней не далее, как несколько часов назад, не могло раствориться на дне хрустального бокала. Как не могла поменяться промозглая дождливая погода за стенами замка.

Все те же серые низкие тучи, все тот же пропитанный влажной серо белесой дымкой воздух, все тот же дождь. Дождь поздней ветреной холодной осени, нудный, бесконечный, унылый, погружающий комнату в полумрак. Так легко было обвинить его в лежащей камнем на сердце мучительной тоске и странной слабости во всем теле.
Стук крупных капель, срывающихся с карниза на подоконник, доносился сквозь плотно задвинутые шторы, слегка покачивающиеся в унисон резким порывам ветра снаружи. Иногда они все же проникали в спальню легким, свежим, ниоткуда взявшимся сквозняком, от которого Михаил ежился даже под одеялом, безуспешно стараясь завернуться в него как в кокон. Чертова английская сырость!
Как же он любил эту прекрасную пору в России, любил валяться в постели до полудня, глядя в окно, слушая тишину и ни о чем другом не помышляя, разве что об охоте с приятелями или вечерних визитах к какой-нибудь, не обремененной правилами особого приличия, зрелой барышне.

Все ложь. Дело было вовсе не в дожде или мутном сливочном тумане, дело было в проклятом безликом конверте, покоящимся в кармане добротного шерстяного камзола. Конверте, в глубине коего таилось решение всех самых насущных проблем, лишивших молодого князя покоя и сна на долгие месяцы. А быть может, в том, что впервые за долгое время в душе зашевелилось тоскливое безнадежное чувство, напоминающее угрызение совести или, по крайней мере, острое ни с чем не сравнимое сожаление.
Цена за обманчивое спокойствие оказалась непомерно велика. Привычная злость накатила непрошеной волной. Если бы Лидия, ослепленная глупой детской привязанностью, не совершила столь опрометчивый поступок! Союз с графом Строгановым мог подарить ей покладистого и любящего мужа, а ему самому принести не менее ощутимую выгоду. Но теперь лишь немилостиво саднило где-то в самом отдаленном уголке сердца, вызывая желание – сей же час отыскать княжну, бросая в родное миловидное личико хлесткие безжалостные упреки. Не может же быть, чтобы не было никакого иного выхода? Или все-таки может....

Мишель в очередной раз горько улыбнулся, сегодня он будет иметь сомнительную честь – наблюдать за приездом таинственного герцога и его свиты. Вот уж где имел все шансы развернуться его природный сарказм, если бы не проклятые откровения Брианны. Малодушно, но он предпочел бы не знать.
Недовольство собой не бывало присуще деятельной энергичной натуре князя, оттого сейчас он испытывал ни с чем не сравнимое ощущение. Рывком откинув края одеяла, молодой человек, поежившись, опустил ноги и не без труда отыскал под кроватью домашние туфли. По спине пробежали ледяные мурашки, вынуждая как можно скорее облачиться в притаившийся в складках постели парчовый халат. Он не станет звать на помощь этого чрезмерно любезного паренька, в конце концов одеться можно и самому. И распахнуть старомодные портьеры тоже.

Несколько бесконечно долгих минут Мишель задумчиво всматривался в раскинувшийся за стеклами пейзаж. Глупость…. Разумеется, там ничего не могло измениться, как и в гудящей от боли голове.

Во дворе едва рассвело, очертания великолепного сада тонули в безбрежном сером океане. Густая взвесь мельчайших молочных капелек безнадежно заполнила все пространство от неба до земли, плотно запеленав сиротливо поникшие ветви кустов. Белесо, обманчиво, непривычно….

Набатом резанул в ушах громкий стук напольных часов. Михаил отчетливо вздрогнул. Ему срочно нужна чашечка ароматного душистого чая. Или нет, лучше кофе, мгновенно передумал князь. Свежемолотого кофе. Он будет пить его мелкими ровными глотками, этот бархатный горьковатый нектар, без сахара, лимона и прочих специй. Это обязательно приведет его мысли в порядок и позволить принять правильное решение. Воодушевившись последней идеей, Михаил спешно дернул шнурок.

Глава 5. Короля играет свита.

Остановившись в проеме высоких резных дверей, ведущих в малую гостиную, леди Брианна скользнула устало растерянным взором по погруженной в тихие сумерки комнате. Тонкие отблески света, проникавшего с улицы, ложились неровными мазками на каминную решетку, золотились крохотными каплями на подвесках старинной люстры. Все здесь чудилось таким родным и бесконечно прекрасным. И медово-золотистые ковры на полу, ласкающие взор теплыми тонами, и пристенный столик работы фламандских мастеров, на коем уютно примостилась цветущая розовая азалия, и овальное зеркало в резной раме.

Для особо торжественных случаев в Хэддон-Холле существовала другая зала, холодная и величественная, с высокими потолками, лепными карнизами, множеством диванов и кресел в плюшевой обивке, портретами предков в позолоченных рамах, массивными мраморными колоннами и дрезденовскими фарфоровыми статуэтками.

Здесь же все было совершенно иным. Начиная от золотых с эмалью подсвечников на каминной полке и заканчивая напольными викторианскими часами. От мелодичного перезвона, отбившего одиннадцать ударов, леди Карлайл неожиданно вздрогнула.

Сморгнув повисшую на ресницах туманную пелену, герцогиня безуспешно пыталась одолеть тоскливое наваждение, вызванное непрошеными полузабытыми видениями. В коих еще сохранилась неброская элегантность пригласительных писем, рассылаемых многочисленным друзьям и знакомым, столь часто заполнявшим гостевые покои Хэддон-Холла радостно возбужденной суетой.

Просторные светлые комнаты, не познавшие удивительно-давящей тишины, в хороводе нестройных голосов лакеев и горничных, сбивавшихся с ног в попытках расставить букеты с поздравительными карточками и присланные подарки. Волнующе торжественный кортеж, возглавляемый направляющимся в храм женихом. Такой помнилась ее собственная свадьба. Таковым полагалось устроить и бракосочетание ее несчастного племянника.

Фанни была как всегда права. Вот только судьба распорядилась иначе. Вынудив, вместо традиционных церковных оглашений, прибегнуть к особой лицензии, в исключительных случаях выдаваемой Архиеписком Кентерберийским и позволяющей избежать нежеланной ныне огласки. А саму церемонию превратить в достояние лишь весьма ограниченного круга самых близких и родных людей, на чье молчаливое понимание и такт леди Брианна целиком могла положиться, в случае возникновения любых непредвиденного свойства осложнений. Одно воспоминание о которых лишало хозяйку имения всяческого покоя и сна.

Увы, ныне поступить подобным образом у нее не осталось права. Присутствие на торжестве племянника герцога Мельбурнского сводило на нет все потраченные усилия, оскорбить пренебрежением персону столь высокого ранга равнялось самоубийству в глазах света. Чуть слышно вздохнув, леди Брианна сделала крохотный шаг вперед, от знакомого запаха полировки, яблок, свежесваренного кофе и быть может засушенных лепестков роз защемило сердце. Аромат юности, защищенности, семейного гнезда. Эту осень в преддверии долгой зимы с ветрами и морозными вечерами все же предстояло наполнить встречей со старыми друзьями и просто полезными знакомыми, пока вьюга не занесла снегом дороги и не отрезала людей друг от друга.

Внезапно створка неплотно прикрытого окна распахнулась, взметнув штору и впустив в салон порыв свежего ветра, вскружившего голову подобно молодому вину. Удивительно, как переменилась погода со вчерашнего полудня. В подобный подарок судьбы верилось с трудом. Накануне Брианна получила письмо из Лондона, в котором сообщалось о бесконечных дождях, как в самой столице, так и в центральных графствах, охваченных почти что потопом. Дербишир же встречал прибывающих гостей радостно чистым голубым небом и рыже-золотистыми кронами деревьев. Благодаря чему удастся побаловать собравшихся в имении сказочно красивыми пейзажами вокруг.

Чего стоил один только сад, главная гордость герцогини. Огромный, полный плодоносящих деревьев, всевозможных кустарников и клумб. По вполне себе традиционным газонам расстилались ручейки редких в здешних местах трав, а по сезонам желтых нарциссов и колокольчиков, благоухающих коралловых азалий, багряно-красных искорок родендронов среди множества удобных тропинок. Прямо за каменной оградой садового парка виднелись холмы, зимой они одевались в снежное убранство, а в теплое время года наряжались в лилово-розовый вереск и зеленые папоротники.

Как раз в эту минуту со двора донеслись такие знакомые и почти позабытые замком звуки. Отголоски смеха, громкие возгласы, музыка и ржание лошадей, смешанные со скрипом прибывающих экипажей. Кареты с гербами на дверцах, мягкими подушками и чехлами из роскошных тканей вереницей потянулись к парадной. Радостно-возбужденные гости, изрядно утомленные в пути, готовились к долгожданному отдыху. Их волнение, пусть и умело скрываемое, подобно приливам и отливам окутывало округу.
Следом за кортежем с конями и форейторами двигались повозки, заполненные челядью, слугами, служанками и музыкантами, едва успевая соскочить на землю они тут же принимались за разгрузку багажа. Среди этой веселой компании серьезность сохранял лишь один человек, а именно Мэтр Буарже, нанятый распорядителем на неделю свадебных торжеств.
Из кухни веселой стайкой выпорхнули помощницы экономки, неся подносы со свежеиспеченными пирожками, внутри изголодавшихся путников ожидали наваристые супы, колбасы и щедрые порции отварного мяса.
Без конца выставлялись на землю все новые и новые сундуки из сыромятной кожи, обитые железом и именуемые в обиходе гардеробами. То тут то там появлялись бочонки с дорогим вином. Два скрипача и один флейтист расположились у входа на крыльцо и начали играть, оповещая всю близлежащую округу о прибытии хозяина поместья.

Леди Брианна не без труда заставила себя подавить прихлынувшую к груди тревогу. Сейчас ей настоятельно требовалось заняться обустройством гостей, во всем контролируя прислугу. Отдать особые указания по поводу изысканных и в то же время сытных завтраков, непререкаемой свежести апельсинового сока, чая и кофе. Уточнить меню по вечерним коктейлям и столовому вину к обеду. Наистрожайше следить за сервировкой по всем правилам этикета, свечи, хрусталь, столовое серебро, все должно быть в идеальном порядке. Еще требовалось продумать музыку и танцы, непринужденную беседу и карточные игры. Обойти вместе с горничной спальни, дабы убедиться, что постельное везде сменено, а в каминах растоплены дрова. Времени на уныние попросту не существовало.

Глава 6. Семейные тайны.

«Великолепное вино», - эта фраза, в очередной раз брошенная кем-то из гостей, отчего-то заставила Лидочку вздрогнуть. Как ни старалась, она ничего не могла поделать с тяготящим душу отчаянным страхом, накатившим из ниоткуда подобно штормовой волне.

Семья, в которую ей только предстояло войти, принадлежала к самой верхушке английской буржуазии и ныне явилась перед ее очами во всем своем блеске. Девушка с трудом сознавала, что данный прием устроен как раз в честь ее помолвки с молодым герцогом, а не с намерением неустанно следовать суровому этикету, принятому в этих краях. И несмотря на вполне светское воспитание, Лидия безотчетно опасалась - не суметь подобрать достойного ответа на какой-нибудь особенно каверзный вопрос со стороны господ, собравшихся в этот поздний час под сенью позолоченных люстр роскошной парадной столовой Хэддон Холла.

Разумеется, гувернантка преподавала им с Мишелем искусство ведения беседы, в коей требовалось в равной степени проявлять женский ум и решительность, дабы всегда вовремя вернуть разговор в границы дозволенного и ни в коем случае не оскорбить этим ничьих чувств. С данной целью барышне надлежало использовать несколько хорошо выверенных реплик, способных составить положительное мнение о той, кто ими воспользуется и одновременно не выставить последнюю неприлично болтливой.

Лидочка с трудом удержала горестных вздох, учитывая ее короткое знакомство почти со всеми присутствующими на званом ужине, самым идеальном вариантом представлялось – молчать и наблюдать. Чем молодая княжна и решила унять свою тревогу.

В конце концов она тоже получила образование, положенное молодой леди из дворянской семьи. Ее обучали латыни и греческому, живописи, музыке, нескольким иностранным языкам. А английский, по собственному признанию герцогини Карлайл, и вовсе был безупречным. Только все это едва ли окажется способным - сделать русскую княжну идеальной супругой для английского аристократа, к тому же обремененного неясного свойства недугом, о котором все предпочитали молчать.

Прекрасные янтарные омуты поневоле устремились в сторону Нэйтона, равнодушно восседавшего на противоположном конце стола. Его сиятельство держался безупречно вежливо, однако не пожелал уделить нареченной и толики своего внимания, не считая официального протокола представления.
Мужчина, безнадежно внимающий словам сидящего рядом молодого человека, с мягкими привлекательными чертами лица, отличался от лучащегося жизнерадостной силой образа с прекраснейшего портрета в холле, как осеннее небо не походит на летнюю ласковую голубизну. На побледневшем осунувшемся челе застыло гнетущее напряжение, отзывающееся странной обреченностью в потускневших глазах. В чьей бездонной волнующей синеве не осталось и крохотного намека на маняще трепетную улыбку, все эти часы помогавшую Лидочке справиться с ранящим недоверием и пустотой. Только вежливо безупречная стать, растворенная лишь в отчасти скрытой усталости, не способной наполнить теплом отрешенную сизую глубину.

Лидия не без труда напомнила себе, что по давней английской традиции решила свою судьбу самостоятельно, ведь родители оставили за ней право окончательного выбора. Зачастую именно так поступали и викторианцы, как теперь именовали жителей туманного Альбиона.

А вот для предмета неустанной заботы леди Брианны, коим являлась ее юная племянница, с поразительной точностью описанная Лидочке неугомонной Фанни, подобное допущение могло и не произойти.
От ястребиного профиля сэра Грэхема, занявшего место подле леди Брианны, веяло чем-то неуловимо жестоким и несгибаемо волевым. И ведь именно этот странный человек, обладающий титулом, королевской протекцией и немалым состоянием, буквально сверлил юную Джейн пронзительным взором узеньких блеклых глаз.

В свои неполные семнадцать хорошенькая дебютантка выглядела удивительно непосредственной и порой опрометчиво независимой в собственных суждениях. Эта хрупкая светловолосая девочка, смотрящая на окружающий мир сквозь радужную призму бездонных зеленых очей, имела все шансы обрести в будущей супруге старшего брата внимательную и чуткую собеседницу.

К сожалению, гораздо болезненнее и чаще сей юношеский максимализм и живой пытливый ум воспринимались окружающими - в качестве лишенного должной строгости воспитания. После кончины беззаветно преданного семье сэра Фрэнсиса, нежно любившего маленькую проказницу, как и болезни Нэйтана, погруженного в созерцание собственных бед, подобное вольнодумие становилось поистине неразрешимой проблемой.

Лидочку приводила в ужас одна только мысль, что спутником жизни для Джейн может сделаться этакий образец патриархальной Англии, способный, вне всякого сомнения, для укрепления семейной дисциплины учить розгами своих будущих сыновей, держать дочерей в черном теле и выгонять беременных горничных без оплаты, при этом имея тайную содержанку в каком-нибудь тихом заведении. Лучше ей было не слышать поздних бесед прислуги на кухне замка. Быть может тогда собственное положение не казалось бы сейчас таким неопределенным и горестным.

Как раз в эту минуту княжна ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Изысканно красивая женщина, с миндалевидными темными глазами и холодно вежливой улыбкой, мелькнувшей на капризно-недовольном лице, пожалуй, чересчур быстро отвернулась. Рядом с нею суетливо дернулся низенький, чуть полноватый джентльмен, подобострастно взирающий на откровенно обожаемую жену и время от времени бросающий куда менее любезные взоры в сторону до безобразия элегантного молодого человека. Последний имел честь - быть единственным наследником четы Спенсеров. В целом граф и графиня производили впечатление весьма необычной пары, сохранившей лишь одну бесспорную общность – заботу о судьбе темноволосого юноши, с манерами истинного дворянина и обжигающе недозволенной дерзостью в карих очах.

По телу пробежал очередной ледяной поток и Лидия едва смогла найти в себе силы, чтобы адресовать ответный приветливый кивок сдержанно молчаливой незнакомке, в изысканно строгих одеждах, о незавидной судьбе которой ей накануне охотно поведала все та же Фанни. Средняя сестра герцогини, потерявшая много лет назад беззаветно любимого жениха, предпочла одиночество – браку, заключенному по настоянию светских условностей. Приняв великодушное предложение покойного сэра Фрэнсиса, и оставшись жить в Хэддон Холле на положении компаньонки для подрастающей Джейн. В отличие от высокомерно-неуступчивой Сильвии Спенсер, приветствие Эмили прозвучало со всей искренностью и добросердечием, которые только можно было в него вложить.

Глава 7. Тени сомнений.

Лидочка никак не могла заснуть. Предстоящие завтра развлечения, в виде охоты в угодьях будущего супруга и последующего за ней ужина в охотничьей резиденции, отнюдь не радовали княжну. Не единожды девушка вскакивала с постели и устремлялась к балконным дверям, каждый раз натыкаясь на разложенные на креслах наряды, принесенные в комнату Алисией.

Бархатный костюм из так называемого мужского гардероба, жемчужно-серого цвета, для нее заказали у личного портного Карлайлов, умелый крой выгодно подчеркивал хрупкость и изящество женской фигуры, прикрывала все это великолепие традиционная амазонка, выполненная из плотного шелка. Каскад страусиных перьев украшал ослепительно белую мягкую шляпу. Но более всего Лидию удивило странное модное дополнение, напоминающее обыденный галстук. Вещица представляла собой длинную накрахмаленную ленту из линона, изысканно расшитую крошечными крапинками жемчуга. Своеобразный шарф несколько раз обертывался вокруг шеи и завязывался прихотливым узлом в виде бабочки. Подобная пенная белизна была призвана обрамлять тонкие черты ее лица, скрашивая строгие линии охотничьего костюма.

Лидия ненавидела охоту и искренне удивлялась: как женщины в принципе могли принимать участие в забавах подобного рода. Однако если речь заходила о британцах, то именно они сделались настоящими законодателями охотничьей моды, создав уникальный аристократический стиль этого мероприятия, напоминавшего скорее спорт, чем травлю. Не добыча была в нем главной целью, а бешеная скачка в сопровождении гончих по пересеченной местности на сильном, умном, благородном животном — лошади. Даже ребенка здесь обучали верховой езде и брали на охоту, как только малыш мог самостоятельно сидеть верхом и держаться за поводья своего пони.

Отчаянно вертясь на удобном мягком ложе, княжна подумала было спуститься вниз, дабы выпить успокаивающего чаю с вербеной. Ей требовались хотя бы пара часов спокойного сна, ведь день предстоял невероятно утомительный. Сбор охотников назначали к полудню, в лесные конюшни уже переправили часть лошадей, в том числе и ее кобылицу, с добродушным нравом и не менее подходящей кличкой. Огнеша была гунтером, потомком чистокровного верхового жеребца и упряжной, в результате получалось сильное выносливое животное, способное преодолевать как естественные, так и искусственные препятствия. Во многих графствах Англии почва была каменистой и крестьяне, расчищая поля, выкладывали вокруг них каменные изгороди высотой иногда до полутора метров.

Поднявшись с кровати, Лидия зажгла свечу, мгновенно отбросившую блики на платье, предназначенное для ужина в охотничьей резиденции Карлайлов. Пламенеющий розовый атлас, шлейф цвета утренней зари, пластрон, затканный изящными цветами из розового перламутра. И восхитительный гарнитур из розового жемчуга, в виде виноградных гроздей, навевающий мысли о теплых морях и далеких странствиях, где побывали запрятанные в шелковые мешочки драгоценные бусины, переходя от арабских купцов к греческим и венецианским. Каждая жемчужина чудилась ей драгоценным сокровищем, украденным из райских садов.

От внезапных поэтических размышлений девушку отвлек странный звук, донесшийся со стороны запертых на ночь дверей. Напряженно выпрямившись, Лидия отчетливо расслышала: как кто-то поскребся в дубовую крепкую панель, осторожно и пугливо. С минуту княжна не решалась двинуться с места, но как только тихий стук повторился, все же направилась к выходу из спальни, предположив, что Алисия могла пожелать ее о чем-либо предупредить. Однако в покои неслышно проскользнула отнюдь не ее горничная, а облаченный в парчовый халат Михаил.

- О Боже, Мишель, ты сошел с ума? – испуганно вскрикнула Лидия, удивленно уставившись на бледное растерянное лицо брата.

Мадмуазель Оболенская нисколько не сомневалась, что в доме Карлайлов, как и в любом добропорядочном английском семействе контролировался каждый шаг нареченной, предназначенной в супруги наследнику рода. Как правило, что девушки, что женщины замка находились под постоянным доглядом со стороны слуг. Горничные их будили, прислуживали за столом, утренние визиты юные леди делали в сопровождении лакея и конюха, на балах и в театрах находились с мамками и свахами. Если мисс ускользала от служанки хотя бы на один час, ее репутация могла быть безвозвратно погублена. Что уж говорить о несвоевременном ночном визите, пусть даже и самой ближайшей родни мужеского полу.

- Молчи, chère, - чуть резковато бросил князь, бесцеремонно шагнув в глубь комнаты, - я пришел предупредить тебя, что на рассвете мы покинем имение. И первым же кораблем вернемся в Россию.

- Ты перебрал сегодня за карточным столом? – осуждающе поглядев на Михаила, ошеломленно поинтересовалась Лидочка.

- Ни в коем разе, - раздраженно отозвался Мишель, попутно протягивая сестре надушенную жасминовой водой записку на тончайшей веленевой бумаге.

«Если рассудок и жизнь дороги Вам, немедленно возвращайтесь в Петербург», что это? – пальцы предательски задрожали, комкая написанное изящным красивым почерком письмо.

- Предупреждение, но дело отнюдь не в нем. Леди Брианна поведала мне о недуге своего племянника. Насколько я смог разобраться в ее речах, твой жених в результате падения во время зимней охоты получил слишком серьезное увечье. У герцога случаются странные приступы меланхолии и внезапной хандры, не подвластные современным методам излечения. Вот отчего им понадобилась чужестранка, способная прикрыть позорную тайну. Я не могу оставить тебя здесь в подобных обстоятельствах и уже не могу открыто разорвать помолвку. Тебе известны наши затруднения, chère.