Ржавый меч

Ржавый меч

Ржавый меч

Часть первая

Тени говорили с ним с детства.

"Всегда они были здесь. Шепчущие. Ждущие."

Тени шептались за спиной Каэля, цепляясь за выступы грубого камня в узком коридоре подземного святилища. Влажные стены покрывал толстый слой черной плесени, пульсирующей в такт мерцанию свечей. Их восковые языки лизали древние фрески, обнажая фрагменты ужасающих изображений: изможденные эльфы с пустыми глазницами, люди в ржавых цепях, и Оно - безформенная масса клыков и щупалец, заполняющая пространство от пола до потолка.

«Как сердце. Как мое сердце сейчас - неровно, прерывисто.»

Гулкое эхо шагов растворялось в сыром воздухе, насыщенном запахом гниющих пергаментов и медного купороса. Внезапно Каэль почувствовал, как по его спине пробежали невидимые пальцы холода - тени сгустились, образовав вокруг жреца мерцающий ореол.

— Ты пахнешь страхом, Вальтур. Как твоя мать перед смертью, - Жрец вдыхает воздух, как будто пробуя его на вкус

"Мать. Я почти не помню ее лица. Только тень у стены, да крик, когда паладины ворвались..."

Голос жреца прозвучал у самого уха, хотя старик стоял в трёх шагах. Его лицо скрывала бронзовая маска, но Каэль знал — под ней лишь шрамы. Двадцать лет назад паладинский клинок «Каратель» выжег ему глаза за связь с Тьмой.

—Меч Императора... он ржавеет не просто так. Каждая пятно на нём — это эльфийская душа, которую он сжёг, - Жрец внезапно хватает Каэля за подбородок:, - И теперь... он голоден

Каэль молча взял свиток с планом штаба паладинов.

"Если я откажусь? Но разве у меня есть выбор? Разве он когда-либо был?"

— Если я откажусь?

— Тогда мы отправим тебя к матери.

В углу скрипнула дверь. Двое культистов ввели девочку лет десяти — в грязном платье, с фиолетовыми глазами. Полукровка.

Она — запасной вариант, — прошипел жрец. — Её кровь тоже годится для ритуала. Но ты... ты сын Елены. Последний шанс, Каэль.

Девочка уставилась на него без страха. В её взгляде было что-то... знакомое.

"Эти глаза... Почему они смотрят на меня без страха? Почему..."

***

Город пах гнилью.

"Всегда пахнет гнилью. Гнилью и страхом. Как в тот день, когда отец впервые отвел меня в подвал и сказал никогда не спрашивать о матери."

Виндгард тонул в болотных испарениях, поднимающихся от каналов. Фасады домов, некогда белоснежные, теперь покрылись серой коркой городской копоти. Где-то вдалеке глухо бил колокол, его звук растворялся в густом воздухе, наполненном запахом гниющей соломы и человеческих отходов.

В Виндгарде было не спокойно.. Каэль прижался к стене, когда мимо прошагали двое стражников в латах с солнечными символами.

— Слышал? Говорят, меч в соборе закричал прошлой ночью…

— Заткнись. Магистр приказал не болтать.

Каэль дождался, пока они скроются за поворотом, и скользнул в полуразрушенный тоннель — «Крысиный ход», как называли его воры.

Крысиный ход оказался тесным туннелем, где плесень свисала с потолка живыми занавесями. Капли конденсата падали на лицо Каэля, оставляя солоноватый привкус на губах. В подвале паладинского штаба стоял тяжелый запах ладана, смешанный с более древними ароматами - сухими травами и тлением плоти.

"Крысиный ход. Как я. Прокравшийся, прячущийся, знающий только тьму."

«Штаб паладинов. Второй уровень. Хранилище артефактов.»

Но когда он вылез в подвале, перед ним оказалась часовня. Двенадцать каменных гробов стояли по кругу. Могилы прежних магистров. На одном — свежая табличка:

«Сир Годмунд. Пал в битве с еретиками у Чёрных скал».

Каэль зажёг украденный у паладинов светильник — его тень вздрогнула и поползла по стене сама по себе, будто что-то искала.

— Прекрати, — прошипел он.

В ящике под алтарём лежали документы. Большую часть составляли отчёты о казнях…

«Елена Вальтур. Обвинение: ересь. Казнена 12.09. по приказу магистра Годфри. Примечание: тело не найдено».

Каэль сжал бумагу так, что костяшки побелели. Они даже не удосужились записать её имя полностью.

"Елена Вальтур. Даже имя сократили. Как будто она никогда не была человеком. Как будто..."

Тени в часовне сгустились, будто впитали в себя весь свет из украденного светильника. Каэль стоял неподвижно, сжимая в руках пергамент с именем матери, когда дверь скрипнула.

На пороге замер паладин-новобранец

Лансель был молод – слишком молод. Его доспех, переданный кем-то из старших, болтался на худых плечах, а меч дрожал в неуверенных руках. Глаза, широко раскрытые от ужаса, метались от Каэля к кровавому пятну на полу, где лежало тело его наставника.

— Ты... – голос Ланселя прервался. Он сглотнул, пытаясь придать себе храбрости. – Ты не из ордена.