Рингтон

ПРОЛОГ

С детских лет Германа отличало слабое здоровье и внешняя хилость. Юношеские годы ситуацию не исправили, во многом еще и потому, что он сам не слишком заботился о состоянии своего тела. Герман не играл в футбол с мальчишками во дворе и зачастую попросту не замечал простуд. Дает мама какие-то лекарства и ладно. Он был слишком увлечен самообразованием. По-настоящему увлечен. Причем не сколько школьными уроками, сколько всем тем, что можно было почерпнуть из энциклопедий, научно-популярных журналов и документальных фильмов. А еще он обожал шахматные партии и все игры, связанные со стратегией. В старших классах Герман увлекся идеями великих философов и не менее великих политиков, всех тех, кто пытался предложить и построить свою империю. Почему-то все идеи великих империй оказывались на деле утопиями. Герман искал секрет создания такой империи, которая не станет утопией. С этой целью он и поступил в самый престижный университет страны – в МГУ имени Ломоносова на философский факультет.

Третьекурсником, сдав летнюю сессию, уехал на каникулы в родной уральский город и никак не ожидал, что именно здесь попадет в передрягу. На него напали какие-то отморозки, когда он, посмотрев в местном Дворце Спорта соревнования по самбо, возвращался домой через городской парк. Парней было трое, и ради сомнительной наживы они готовы были забить Германа до смерти. Он не умел драться. Не носил при себе ножичка. У него не было ни единого шанса защититься. Но…

– Эй! Вы чего творите!? – как сквозь вату услышал Герман голос явно не взрослого мужчины.

– Трое на одного? – подхватил кто-то еще.

И после этого обидчиков Германа разметали быстро, качественно, заставив тех убегать, не оглядываясь.

Самое интересное, Герман вспомнил своих защитников. Двое мальчишек, старшеклассники, участники соревнований по самбо, которые он только что смотрел.

– Ты как? – протянул ему руку сероглазый блондин, помогая подняться с земли.

– Благодаря вам буду жить, – улыбнулся Герман, пряча в карман брюк разбитые очки.

– Я Илья. Илья Якушин, – представился парень.

– Вадим. Вадим Ефимов, – назвался его друг.

ГЛАВА 1. ГЕРМАН

1986-1988 год

После того, как на меня напали, а я не смог дать отпор, решил взяться за себя. Пора все-таки подумать и о своей спортивной форме. Куда это годится, мне двадцать один год, а от местного быдла меня спасли семнадцатилетние пацаны.

Пацаны, кстати, оказались зачетными, и наша случайная встреча переросла в самую настоящую дружбу. Почти все лето провел я с ними. В качалке и на речке. Разница в возрасте никак не мешала нашему сближению.

В университет вернулся загорелым и уже не таким щуплым, как прежде. На факультете меня и не признали поначалу. Не только из-за набранной в тренажерном зале мышечной массы.

– Ушинский, ты ли это? – хлопнул меня по плечу приятель по курсу Саша Арефьев. – С каких пор ты уделяешь внимание своему внешнему виду?

Вопрос Арефьева был вполне логичен. Я действительно выглядел по-другому. Вместо привычной короткой стрижки, темные, почти черные волосы стал зачесывать назад. Перестал полностью сбривать щетину. Мне казалось, с ней я выгляжу более мужественно. И одежда. До сих пор не слишком следил за тем, в чем хожу. Имеется гардероб на жару, холод, межсезонье – отлично. Нет – покупалось первое, что подходило по размеру или надевал то, что приобретала для меня мама.

Мамы больше нет. Моего самого дорогого человека на этом свете. Плохой диагноз был поставлен давно, и в прошлом году прогноз врачей подтвердился. Больше некому обо мне заботиться и выбирать для меня одежду.

После лета, проведенного в качалке, мне потребовалось сменить ярлыки с M на L. Так и родился мой новый стиль. Взамен пофигистского – строгая классика.

В детстве мама называла меня маленьким философом. Все потому, что ребячьим забавам ее сын предпочитал книги и размышления. Не это ли прозвище повлияло на выбор факультета при подаче документов в вуз?

С золотой медалью и дипломами победителя школьных олимпиад по самым разным предметам для меня были открыты двери любого престижного вуза. Я хотел пойти туда, где меня научат тактике и стратегии. Военное образование отверг. Не пройду по физической подготовке. Да и строевая дисциплина меня не устраивала. МГИМО и журналистика? Тоже мимо. Золотая молодежь, высокомерные дети состоятельных родителей и некий богемный шик – не стоит растрачивать свое время на ненужное. А вот изучать философию в университете на Воробьевых горах виделось мне перспективным. Перспективным в свете своих интересов и задумок.

Мама мой выбор поддерживала.

– Станешь известным профессором философии, – заранее гордилась она сыном.

Но мои намерения простирались гораздо шире, нежели чем оседлость на кафедре, в профессорском кресле и с корочкой доктора наук.

Уже в старших классах школы я отчетливо понял, что не хочу в будущем следовать привычному для многих сценарию восьмичасового рабочего дня. Мне попросту не нравилось заниматься одним и тем же. Я стремился достичь вехи и двигаться дальше, браться за следующее дело, интереснее предыдущего. Нравилось все новое, неизученное, сложное. Захватывал процесс, приводящий к нужному результату. Глобальность и масштаб никогда не пугали меня, наоборот, увлекали, как увлекали биографии великих философов, политиков и завоевателей, всех тех, кто опережал в своем интеллекте свое время. Не оттого ли, созданные ими империи рушились в одночасье и прослыли утопиями? Мне невероятно хотелось постичь секрет великих и аксиому, отчего любая модель миропостроения в конечном счете терпит неудачу.

К третьему курсу пришло понимание – все великие империи задумывались как нечто грандиозное, оттого заранее обреченные на провал. Они рушились от недовольства и противостояния, съедались изнутри и извне.

Нападение на меня гопников привело в результате не только к дружбе с Ильёй и Вадиком, но и поспособствовало прояснению моего сознания. В моей голове родился план создания своей собственной империи. И почему бы не создать ее в родном уральском городе? Заодно очистить город от таких вот отморозков, которые нападают на людей?

Все это требовалось обдумать и довести до ума, чем я и занялся, став студентом четвертого курса. А именно, начал готовить для себя плацдарм из связей.

– Кирилл Витальевич, – поймал в университетском коридоре декана факультета. – Говорят, в нашем корпусе круглый стол организуется для дебатов между преподавателями и приглашенными политиками. Можно и мне поучаствовать?

– Тебе можно, Герман, – дал он добро. Не зря, выходит, числился я одним из лучших студентов.

На том круглом столе не отмалчивался, успешно пользуясь приемами риторики, которую в вузе отлично преподавали. Итог – обзавелся визитными карточками важных людей.

Дальше – больше. Стал активным участником всех мероприятий, где возможно обзавестись деловыми связями. Обращал на себя внимание, копил визитки. Старался закрепить знакомство, запомниться наверняка.

Если раньше я все больше просиживал над учебниками, то отныне мой ритм жизни значительно ускорился. Симпозиумы, конференции, выставки, съезды, форумы, встречи в неформальной обстановке.

Записался на все полезные спецкурсы, читаемые в университете помимо основных предметов. Особенно нравился авторский курс политологии, науки, только-только зарождающейся. Вела его Кожухова Татьяна Валентиновна, имиджмейкер некоторых лиц из Президиума Верховного Совета. Видя мой неподдельный интерес, она пригласила меня на закрытое мероприятие – показ документальной киноленты с последующим фуршетом.

ГЛАВА 2. САБИНА

1986-1988 год

– Сабина, поздравляю. Ты прошла посвящение, – коснулась Наташа губами моей щеки. – Твое тело теперь оружие – гибкое и стройное. А лицо – магнит. Магнит для богатых парней. Запомни правило трех «П». Мужчина должен быть: Положительным, Привлекательным, Платежеспособным. Но…, – состроила Мельникова важную мину. – Так не бывает. Потому нас интересуют исключительно платежеспособные. Остальные качества в нашем промысле не важны.

– Да. Все прошло здорово, – в однокомнатной квартире Наташки переодевалась я в свою одежду – джинсы, свитер, короткая курточка. – Жаль только тётя меня увидела, – вздохнула, затягивая волосы резинкой в обычный хвост.

– Торопова, она тебя не узнала.

– Надеюсь. Но вряд ли мне удалось провести тётю Люсю. Видела, как она застыла?

– Ну и что? Скажешь, обозналась, – пожала плечами Мельникова.

– Я, конечно, сама виновата, – поморщилась, влезая в ношенные полусапожки с закрашенными краской мысками. – Она ведь говорила о подработке, о том, что полы в ресторане моет, а я не поинтересовалась, где конкретно.

– Ой, все, Сабин, прекращай! Не могла твоя Люська тебя признать в таком платье шикарном и с макияжем. Да еще и на шпильках. Небось просто остановилась поглазеть на дам сногсшибательных. А сногсшибательные – это мы с тобой, – еще раз чмокнула Наталья меня в щеку и выпроводила за дверь.

Наташа Мельникова моя старшая подруга и наставница. Мы познакомились в медицинском училище. Она сразу привлекла мое внимание своей броской внешностью, пошитыми в ателье нарядами и золотой ювелиркой. Большинство учениц выглядели скромно и небогато. Яркая второкурсница, безусловно, выделялась на общем фоне. Она стала для меня эталоном, к которому следует стремиться. Я желала стать похожей на нее. А как иначе? Деревенская девчонка, вырвавшаяся в столицу из избы, где все стены пропитаны алкогольными парами, конечно, мечтала изменить свою жизнь и выглядеть, как столичная штучка.

– Привет! – я дар речи потеряла, когда уже на втором году учебы недосягаемая Мельникова сама остановила меня в столовке. – Тебя ведь Сабиной зовут?

– Сабиной, – быстро кивнула, вдыхая незнакомый и приятный аромат ее духов.

– Отлично. Даже псевдоним тебе придумывать не придется, – произнесла она загадочную фразу.

– Псевдоним? – не могла взять в толк, чего старшекурсница хочет от меня.

– Ага, – дружелюбно улыбнулась неожиданная собеседница. – Вот мне во время работы приходится называться Роксаной. Так звучнее.

– Роксаной? – невольно отодвинулась я от девушки. Уж не проститутка ли она? В голове мигом всплыл рассказ Куприна о Наталье Давыдовне, уважаемой учительнице, ведшей тайную жизнь куртизанки. У них даже имена одинаковые.

– Ты чего испугалась? Я не путана, если ты о том подумала, – рассмеялась Мельникова, заметив мою растерянность. – Здесь неудобно говорить, – добавила она, обводя слегка надменным взглядом студентов, шумно осаждавших стойку с раздачей еды. – Встретимся после лекций во дворе? У меня к тебе интересное предложение.

– Давай. Встретимся, – удалось ей заинтриговать меня.

После занятий мы неспешно шли вдоль Ленинского проспекта, прикрываясь зонтиками. Дождик сменялся снегом и наоборот. Апрель вообще выдался странным. То жара летняя, то снег валит.

Я внимала своей новой подруге, буквально открыв рот. Она рассказала мне о своем личном прибыльном бизнесе. Суть сводилась к тому, что девушка появлялась в тех местах, где можно познакомиться с богатыми мужчинами. Намечала жертву и легким флиртом привлекала к себе внимание.

– Ничего такого. Никакого интима, – уверяла Наталья. – Я просто делаю так, что объект мною заинтересовывается. Важно всегда отказывать ему. Неважно, директор магазина он или криминальный авторитет. Отказ приводит к тому, что мужик начинает охоту. И как ведет себя богатый мужик, когда начинает охоту?

– Как? – дрожала я не от ветра, а от слов девушки. Слова привлекали и страшили, манили и отталкивали.

– Он начинает задаривать свою недотрогу подарками, – рассмеялась Мельникова моей наивности. – И чем больше она сопротивляется, тем дороже подарки.

– А что потом?

– Потом… Потом ты просто исчезаешь. Со всеми подарками. А у их дарителя никаких твоих координат.

– То есть все это ради подарков?

– Сабин, большую часть этих подарков я затем продаю и живу припеваючи. Ты тоже так можешь. Давно ищу себе напарницу. Вдвоем сподручнее. Можно сигналы друг другу подавать, подстраховывать, если придется. Так как? Ты со мной?

– Наташ, а почему я? Почему ты предлагаешь мне, а не кому-то другому? Да и кто меня пустит на мероприятия, где собираются богатеи? У меня ни одного приличного платья нет, а обувь – две пары на все сезоны. Из косметики – один тюбик помады с просроченным сроком годности. У меня на лбу написано – деревенщина.

– Глупая деревенщина, – хмыкнула Наташа, стрельнув в меня веселым взглядом. – У тебя комплекс бедной провинциалки, оттого не замечаешь своей привлекательности. Сабин, твоя внешность порочного ангела заведет любого мужика с полуоборота.

– О чем ты? – польстило мне сказанное. – Второй год в Москве живу, а со мной ни разу никто и познакомиться не захотел. К тому же мне всего семнадцать. Какой взрослый мужчина посмотрит на меня?

ГЛАВА 3. ГЕРМАН

1988 год

– Ты, наверное, замерз? – спросила Сабина. – Могу чаю предложить.

– Не откажусь. На улице действительно зябко, – обрадовался предлогу задержаться в квартире и получше узнать девушку.

Она выдала мне тапочки, провела на кухню. Опустила Лунда на пол, котенок тотчас принялся исследовать крохотное пространство. А я занял один из двух табуретов.

– Вислоухие дорого стоят, – не мог не заметить диссонанса. Обитатели этого дома явно жили более чем скромно.

– Мне просто повезло, – поставила Сабина чайник на плиту и осталась стоять возле столешницы. – Увидела объявление в газете. Некондиционный котенок в помете. Что-то там с ушами не так. Отдавали за символическую плату. А мне как раз стипендию выдали, я сразу и поехала по адресу. Первой успела. Но мне его тогда не отдали, сказали, прививки нужно сделать сначала. Ты бы видел квартиру, куда я за Лундом приезжала…

– Министерская? – невероятно нравилось смотреть мне на девочку. Вся она нравилась. Такая домашняя и уютная в своем растянутом свитере и тапках с помпонами.

– Скажешь тоже…, – сорвался смешок с ее губ. – Неужели министры котов станут продавать? Просто богатые люди.

– Министры не станут, – согласился я. – А вот жене министра почему бы и не разводить элитных котят?

– Думаешь? – с сомнением покосилась она на меня.

– Не исключаю такой возможности.

– А ты, значит, водитель жены министра?

– Вообще-то нет. Посредником невольно оказался. На самом деле я студент, заканчиваю философский факультет в МГУ.

– Да? – выгнулись ее брови изумленным домиком, что вызвало у меня улыбку. – Ты выглядишь старше студента выпускника.

– За счет очков, возможно, – наблюдал я, как ровно режет она хлеб и нарезает сыр.

– Одежда еще, – поставила девушка на стол две чашки и тарелку с бутербродами. – Ты одет строго, скорее, как преподаватель, а не студент.

– Это плохо? – все больше привораживала меня девочка, теперь уже не только своей миловидной внешностью, но и тем, как она говорила, как двигалась. Сабина была очень естественна, никакой жеманности или позерства. Привлекало меня и то, что она не употребляет грязных и жаргонных словечек, которыми так часто отчего-то любят бравировать представительницы прекрасного пола.

– Вовсе это не плохо, – прежде чем сесть напротив меня, наполнила она водой крышку от банки и поставила ее на пол для котенка. Во вторую крышку положила измельченный сыр. Лунд быстро сообразил, что с этим делать. – Герман, а что за профессия такая – философ? Кем же ты будешь работать? Звучит как-то обтекаемо. Разве этим можно заработать на жизнь?

– Не всегда надо ставить на самую крупную собаку. Важен не размер собаки, а драка в собаке, – кухонный стол был таким узким, что наши колени соприкасались, отчего мне стало жарко.

– Как красиво ты мне объяснил, – засмеялась Сабина.

– Это не мои слова, – пил я чай и старался придумать повод, чтобы не уйти сразу, как чашка опустеет. – Фразу приписывают американскому президенту Дуайт Эйзенхауэру, но ее автор вроде бы Марк Твен.

– Ты очень умный, Герман, – вдруг закрылась она, опустила глаза. – Тебе должно быть скучно с такой, как я.

– С такой, как ты? Что ты имеешь ввиду?

– Ну… Я не учусь в институте. Заканчиваю медицинское училище. Буду всего лишь медицинским технологом. Знаешь, что это за профессия?

– Исследование крови в лаборатории после того, как ее сдали на анализы.

– Вот. Ты все знаешь. Недаром в самом престижном вузе учишься. А я даже в училище с трудом поступила, – не приписывала она себе никаких заслуг, стеснялась, что не такая образованная, как я, но, тем не менее, открыто признавалась мне в том. – В институт идти даже пробовать не стану, хотя после училища можно сразу на второй курс поступить.

– И чем займешься? – любовался я личиком в форме сердечка. Вот бы коснуться…

– В моем гороскопе написано, что будущее туманно, думаю, это намек – пора переехать в Лондон, – пошутила она. – Герман, мне нравится болтать с тобой, но завтра экзамен, надо готовиться…

– Помочь готовиться? – не хотел я никуда идти.

– Вообще-то, если будешь проверять мои ответы по учебнику и поправлять…

– Согласен, – выдал поспешно, пока она не передумала.

Подготовка к экзамену и мне пошла на пользу. Теперь я в теории владел материалом о химическом исследовании крови и получил полное представление о санитарно-гигиеническом режиме, который соблюдают техники в процессе диагностики.

После мне доверили поиграться с котенком, пока сама хозяйка убирала за ним лужи и готовила ужин. Сабина накормила не только кота, но и меня. В меню – гречка с печенкой. Думал, что ненавижу печенку, но ничего… съел.

В общежитие этой ночью не вернулся. И следующей тоже.

К двадцати трем годам я не брал на себя ответственности за серьезные отношения с девушками. Свободные нравы, царящие в студенческих общагах, и секс без обязательств вполне устраивали меня. Я совсем не стремился создать с кем-либо пару и никого не искал.

ГЛАВА 4. САБИНА

1988-1995 год

– Торопова, я нашла тебе место в своей лаборатории, – обрадовала Наташка. – Заработок мизерный, зато сотрудникам сразу после испытательного срока место в гостинице-общежитии предоставляют. До этого можешь пожить в моей квартире.

Я съехала от тети Люси и, наверное, была рада, что подруга на пару недель отправилась к родственникам. Мне требовалось прийти в себя, хотелось немного побыть в одиночестве. Наташа не знала о Германе. Я не рассказывала. Не рассказывала, как сильно влюбилась, как испугалась и сбежала.

Моя мама вышла замуж в восемнадцать за мужчину старше себя, он увез ее из большого города в деревню. В пылу их пьяных ссор, я не раз слышала, как мама обвиняла отца в том, что он обещал жене райскую жизнь, а вместо этого загубил ее молодость.

Не знаю, когда их любовь растворилась в алкогольном тумане, я не помню родителей такими, какими должны быть нормальные родители.

Герман позвал ехать с ним. Куда-то на Урал. И мне стало страшно. Страшно, что я повторю судьбу мамы. Я очень его полюбила, до сладко сжимающегося сердца и дрожи в коленках. Но испугалась. Бросать столицу с ее возможностями ради неясных перспектив? Герман не говорил и не обещал ничего конкретного. Не предлагал выйти за него замуж. Отшучивался, когда спрашивала про работу. Я так хотела вырваться из нищеты, оставить позади вечно пьяных родителей и вечно злую тетю. Надоело ходить в заштопанных колготках и убогой одежде. И такую возможность – изменить свою жизнь к лучшему – мне предложила Наталья. Пусть рисковую, авантюрную, но оттого лишь более интересную и захватывающую. Мое сердце стремилось к Герману, но разум ужаснулся перспективе в восемнадцать лет стать домашней клушей, жить лишь на скромную зарплату и так и не познать лучшей жизни.

Я не решилась открыто поговорить с Германом. Не смогла сказать ему, что нам следует расстаться. Он бы точно уговорил меня не делать этого и увез не пойми куда. Я трусиха. Оставила записку и спряталась в квартире Наташки. Теперь рыдаю, прижимая к груди подросшего Лунда.

– Дурочка. Какая же дурочка. Своими руками убила любовь.

Котенок мяукал и терся об мою мокрую щеку.

А ведь Герман полюбил меня настоящую, без маски, модной одежды и умелого макияжа. Лишь однажды предстала я перед ним приукрашенной – в наш последний вечер, в день моего выпускного.

Совсем не раскиснуть помогала работа в медицинской лаборатории, обслуживающей сразу несколько московских поликлиник. Вставать приходилось рано, так как смена начиналась в восемь утра. Зато в шестнадцать ноль-ноль уже можно было снимать халат, ставить роспись в журнале и отправляться домой.

– Такой график невероятно удобен, – во всем умела находить плюсы Наталья. – У нас с тобой будет оставаться время на себя и богатеньких мужчин.

Уезжая к родне, она показала мне несколько газет и пару журналов.

– Сабин, я нашла для нас перспективных дяденек. Почитай на досуге. Можешь выбрать, кто твой, а я второго заберу.

Мне было все равно, какой из двух, но я выбрала того, кто выглядел попротивнее. Наташке оставила более симпатичного.

Двое мужчин работали в строительной сфере. Оба давно женаты, но, как разузнала Мельникова, любят пошалить. Давно дружат, часто появляются вдвоем на всяких мероприятиях. Мы познакомились с ними на ВДНХ в павильоне, где демонстрировались достижения строительной отрасли. Сделали вид, будто забрели случайно, но вроде как заинтересовались. Они быстро клюнули. Как же… две молоденькие симпатичные девушки, рассматривающие образцы цемента.

Мысленно я называла Павла объектом. Я не видела в нем мужчину. Только объект.

Он полез ко мне с объятиями уже на третье наше свидание. Прямо в машине на заднем сиденье. Не стесняясь своего шофера. Я влепила ему смачную пощечину и выскочила из автомобиля, когда остановились на светофоре.

Через неделю он подарил мне машину. Машину! Микролитражку «Оку».

– Сабин, я же говорила, твоя мордашка снесет крышу любому. Ты посмотри, до чего Павла довела, – как и я, обалдевала Мельникова от подобного презента.

Машину мне удалось очень быстро продать. Коллеге по работе. А с Павлом оборвала всякую связь, так и оставив неудовлетворенным. Он вряд ли смог бы меня найти, как и все мои последующие объекты. Что знали все эти мужчины? Лишь мое настоящее имя.

– Запомни, Сабин, – учила более опытная подруга. – Никаких фамилий и адресов. Не оставлять никаких зацепок. Место работы – вымышленное. И исчезаем тотчас, как мужику надоедает ждать, как он начинает проявлять нетерпение.

Затеряться в большом городе не составляло труда. Хотя, конечно, всегда присутствует риск случайно столкнуться с бывшими объектами.

– Ну и что? – на мои сомнения по этому поводу спокойно отвечала Наталья. – Сабина, никто ведь не знает, что мы все заранее планируем. Наши знакомства выглядят вполне естественно. По сути, мы вообще никого не обманываем. Мужчины сами желают за нами ухаживать и дарить нам дорогие подарки. Ну а то, что девушка в результате исчезает… Что нам можно вменить? Никакого мошенничества. Никого не обворовываем, никого не заставляем преподносить нам презенты. С нами эти богатенькие дядьки даже женам своим не изменяют.

– Никакого мошенничества, просто скрытые аферистки, – смеялась я.

Со временем география нашего заработка расширилась.