Ритм нашей сделки

Глава 1

— Полина!

Блин. Я так надеялась проскочить в свою комнату мимо папы незамеченной — с грацией ниндзя, с незаметностью пушинки. Но, судя по всему, провал полный. Он вышел из кухни, скрестив руки на груди, взгляд тяжёлый, неумолимый, будто у судьи перед вынесением смертного приговора. Быть беде — это точно. Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия, а сердце пустилось в безумный танец, словно пыталось вырваться и сбежать без меня.

— Да, папочка… — голос чуть дрогнул, хоть я и старалась говорить уверенно, будто не я вчера вместо лекции по экологии была на открытии нового кафе с панорамными окнами.

— Мне звонил декан твоего института.

— И?.. — выдохнула я, затаив дыхание, будто от этого зависела судьба вселенной.

— Он сказал, что у тебя по нескольким предметам тройки.

— Ну, это ведь неплохо? Правда? — я выдавила улыбку, отчаянно надеясь на его снисходительность. В голове пронеслось: «Тройка — это же почти четвёрка, а четвёрка — почти пятёрка, так ведь?»

— Да. А по остальным у тебя двойки! Полина, зачем ты вообще пошла учиться на эколога, если в начале второго курса уже не хочешь учиться и пропускаешь занятия? Ты не сдашь зимнюю сессию — и всё, тебя отчислят.

— Папочка, я подтяну все предметы и сдам сессию. Обещаю! — в голосе звучала отчаянная решимость, будто я собиралась не к экзаменам, а в крестовый поход.

— Конечно, сдашь. Иначе я тебя лишу всех карманных денег и заберу твою машину.

— Папочка, только не забирай моего Жучка! — в глазах защипало, я едва сдерживала слёзы. Машина была для меня не просто транспортом — это была свобода, частичка меня, мой личный ковчег спасения от родительских нравоучений.

— А ещё ты перестанешь постоянно гулять и зависать на вечеринках! Только учёба. Всё ясно?

— Да, папочка… — прошептала я, чувствуя, как внутри всё обрывается, будто кто‑то резко дёрнул стоп‑кран в поезде моей беззаботной жизни.

— Марш в свою комнату!

Я поплелась наверх, каждая ступенька будто давила на плечи грузом неотвратимой беды. Казалось, даже перила смотрели на меня с осуждением.

На середине лестницы наткнулась на братца. Его ухмылка только подлила масла в огонь моего и без того кипящего раздражения — хотелось швырнуть в него чем‑нибудь, но под рукой были только собственные слёзы.

— Слышал, тебя отчисляют.

— Пока нет! Тебе какое дело? — огрызнулась я, стараясь скрыть дрожь в голосе. В голове мелькнуло: «Вот бы ему сейчас тоже прилетело от папы — сразу бы перестал ехидничать!»

— Да никакого. Зачем было идти на эколога? Пошла бы в мой институт культуры и искусств.

— И что бы я там делала?

— То же, что и в экологическом. Ничего.

Он начал смеяться, беззаботно, легко. Меня будто кипятком окатило от злости и обиды. «Вот бы его группу сейчас пригласили на крупный фестиваль, а он забыл слова песни!» — мысленно пожелала я, но тут же устыдилась своих коварных мыслей.

— Ха‑ха. Ну что, нашли себе нового ударника? — бросила я, пытаясь уязвить его в ответ, словно бросала маленький камешек в океан его самодовольства.

Улыбка тут же сползла с его лица. В глазах мелькнула боль, которую он тут же попытался спрятать за маской равнодушия.

Шесть лет назад брат вместе с друзьями воплотил в жизнь давнюю мечту: они создали рок‑группу. Всё начиналось в нашем старом домике на дереве — там, среди скрипучих досок и пыльных уголков, рождались первые мелодии и смелые планы. Именно поэтому они и назвали группу Tree House— в память о том волшебном месте, где всё началось.

А теперь ударник Юра огорошил их новостью: у него больше нет времени на репетиции. Он встретил девушку, и та категорически не одобряет его увлечение музыкой. Для ребят это стало настоящим ударом — словно кто‑то взял и вырвал страницу из их общей истории. Ведь они мечтали об этом с детства, верили, что однажды их музыка зазвучит по‑настоящему, а не только в наушниках соседей через стенку.

— Не нашли. Мы просмотрели несколько кандидатов, но они нам не нравятся. Так что, если у тебя будут подходящие варианты, маякни.

— Ага. Непременно, — буркнула я, теряя интерес к разговору.

В голове пронеслось: «Может, предложить им нашего декана? Он так громко говорит, что наверняка умеет держать ритм…»

Я зашла в комнату, плюхнулась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. В груди клубилась буря: страх, злость, отчаяние, вина. Глаза защипало, и я разревелась, не сдерживаясь.

И что мне делать? Как подтянуть хвосты? Как сдать сессию?.. Вопросы крутились в голове, словно хищные птицы, не давая ни секунды покоя. В какой‑то момент мне даже показалось, что я слышу их карканье: «Отчислят! Отчислят!»

В это мгновение полного отчаяния мне позвонила подруга Кристина. Я вывалила ей всю свою беду — про разговор с папой, про угрозы с деньгами и машиной, про грядущую сессию, которая вот‑вот похоронит мои студенческие надежды, а заодно и мою беззаботную жизнь.

— Ой, да ладно тебе. Не расстраивайся, — беззаботно отозвалась Кристина.

— Легко сказать… — вздохнула я, крутя в пальцах край пододеяльника.

— Ты что, не можешь попросить какого‑нибудь ботана с твоего курса, чтобы он тебя подтянул? Ты ведь красотка — тебе стоит улыбнуться, и заучки выстроятся в очередь. Прямо парад отличников с транспарантами: «Хочу помочь Полине!»

Я невесело усмехнулась:

— Уфф… Я не знаю. Есть у меня один на примете — лучший студент института, мой однокурсник. Но, если честно, я даже не помню, как его зовут. То ли Игорь, то ли Илья… В моей голове он числится как «тот самый гений с первой парты».

— Так можно и не знать имени однокурсника? — фыркнула Кристина. — Его все называют Очкарик или Ботан. Поэтому я имени и не знаю. Фамилия… то ли Белов, то ли Беляков, то ли Беляев. В общем, человек‑загадка, ходячий ребус.

— Всё понятно, — протянула я. — И как ты собираешься попросить парня помочь? «Эй, ты?» — передразнила она меня с таким мастерством, что я невольно рассмеялась. — Или, может, подашь ему сигнал дымовой шашкой: «Спасите, тону в двойках!»?

Глава 2

В институте всю первую лекцию я готовилась к подвигу — надо было подойти к Очкарику и выпросить помощь. В голове крутились варианты речи: от царственно‑вежливого «Не будете ли вы так добры…» до драматического монолога с падающей на плечо слезой.

И вот он — момент истины! Илья (или Игорь? чёрт их разберёт!) собрался выходить из аудитории. Я расправила плечи, сделала лицо «я‑совершенно‑спокойна‑и‑уверена‑в‑себе» и окликнула его:

— Эй, приветик!

— Привет, — отозвался он, даже не замедлив шага. Будто я — просто часть интерьера, вроде плаката по технике безопасности.

— Эм… Игорь, не мог бы ты мне помочь с учёбой? Иначе меня отчислят. Пожалуйста! — выдала я заготовленную фразу с выражением «котёнок, потерявший маму».

Он остановился, обернулся и посмотрел на меня с таким видом, будто я попросила его объяснить теорию струн на языке жестов:

— Извини, Прасковья, у меня нет на это времени, и мне это не интересно.

— Я не Прасковья! — вырвалось у меня с негодованием, достойным шекспировской трагедии.

— А я не Игорь.

— Блин, значит, Илья.

— Значит, Илья. Молодец! Угадала со второй попытки, — в его голосе сквозила еле заметная ухмылка. Ну точно — издевается!

Он снова развернулся, явно собираясь сбежать в безопасное место под названием «где‑нет‑Полины».

— Постой, ну послушай! Мне правда нужна помощь. Иначе папа лишит меня всех карманных денег и отберёт Жучка.

— Если жучок — это не скарабей, то мне вообще всё равно, — бросил он через плечо с невозмутимостью буддийского монаха.

— Это машина!

— Тем более всё равно.

— Ну, Илья! — я сделала шаг вперёд, пытаясь поймать его взгляд.

— Ну, Полина! — он наконец остановился и посмотрел на меня так, будто пытался разгадать инопланетный код.

Я уставилась на него глазами кота из «Шрека» — максимально жалобно, с лёгким прищуром «я‑самый‑несчастный‑котёнок‑на‑свете».

— Почему я должен тебе помогать? — спросил он, приподняв бровь, как профессор на экзамене.

— Ну… ради денег? — выпалила я, хватаясь за последнюю соломинку.

— Денег? — он посмотрел на меня, как на человека, предложившего купить воздух.

— Ну да! Они ведь тебе не помешают. На новую одежду, например. Может, хоть джинсы нормальные купишь…

Его лицо стало непроницаемым, как стена.

— Так, всё! До свидания! Успехов в сессии. Надеюсь, после неё мы больше не встретимся.

— Да постой! Чего ты такой непримиримый, не пойму? Хочешь, я тебя поцелую? Если ты поможешь мне сдать сессию.

Он замер, потом медленно обернулся и посмотрел на меня так, будто я предложила ему попробовать блюдо из кузнечиков.

— Это меня интересует ещё меньше, чем деньги.

«Вот засранец!!!» — пронеслось у меня в голове. Я даже почувствовала, как внутри закипает вулкан негодования.

Я скрестила руки на груди, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства (и остатки самолюбия):

— Хорошо! И что же тебя интересует?

— Кроме учёбы — ничего! И ты мне в этом плане вряд ли пригодишься.

В его голосе звучала такая ледяная уверенность, что я на секунду потеряла дар речи. «Ну и ладно! — подумала я, гордо вздёрнув нос.

— Найду кого‑нибудь другого. Кто‑нибудь точно оценит мою красоту, шарм и… э‑э‑э… настойчивость!»

Так как за весь день никого подходящего я так и не смогла найти, я была в полном отчаянии и поджидала Илью под институтом.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая стены здания в золотисто‑розовые тона. Я топталась у выхода, периодически поглядывая на часы и нервно теребя ремешок сумки. «Ну где же он? Может, уже ушёл другим выходом?

Наконец дверь распахнулась, и показался он — в своём неизменном свитере, с рюкзаком, из которого торчали конспекты, и с выражением «я‑весь‑в‑мыслях‑о‑дифференциальных‑уравнениях» на лице. Вид у него был такой, будто он только что вывел формулу вечной молодости, но никому об этом не расскажет — слишком занят.

— Илья! — бросилась я к нему, чуть не сбив с ног первокурсницу с пачкой листовок. Бедная девочка отлетела в сторону, а я даже не успела извиниться — спасение собственной студенческой жизни явно важнее чьих‑то рекламных планов.

Он вздрогнул, поднял глаза и, узнав меня, тяжело вздохнул:

— Опять ты?

— Опять я! — бодро отозвалась я, пытаясь скрыть дрожь в коленях. Внутри всё трепетало, как лист на ветру, но лицо я держала — почти как дипломат на переговорах. — Слушай, я тут подумала… Может, всё‑таки дашь мне шанс?

— Шанс на что? — он скептически приподнял бровь. — На то, чтобы ты снова предложила мне деньги или поцелуй?

— Ну… — я замялась, лихорадочно соображая. Мозг работал на пределе, перебирая варианты быстрее, чем калькулятор в руках бухгалтера. — Может, есть что‑то, что тебя заинтересует? Хобби, увлечения? Ты же наверняка чем‑то занимаешься помимо учёбы!

Он замер, будто я спросила его, как добраться до Марса пешком. На секунду мне показалось, что он сейчас достанет карту галактики и начнёт объяснять маршрут.

— Помимо учёбы? — переспросил он. — Ну, я… читаю.

— Отлично! — ухватилась я за соломинку, как утопающий за спасательный круг. — Я тоже! Можем читать вместе. Ты будешь объяснять мне сложные места, а я… э‑э‑э… буду восхищённо кивать.

— Восхищённое кивание не входит в мой список желаемых активностей, — отрезал он с невозмутимостью робота‑учителя из фантастического фильма.

— Ладно, — я сделала глубокий вдох, собираясь с духом. — Давай начистоту. Мне реально нужна помощь. Без шуток, без приколов. Если я завалю сессию, папа заберёт машину, лишит денег и, чего доброго, отправит к бабушке в деревню — «на перевоспитание». А там даже интернета нет! Представляешь? Ни соцсетей, ни онлайн‑лекций, ни даже возможности загуглить «как выжить без интернета»!

Илья на секунду задумался, потом усмехнулся:

— То есть ты предлагаешь мне стать твоим спасательным кругом от деревенской ссылки?

— Именно! — я просияла, как лампочка, которую наконец подключили к сети. — Ты будешь моим героем. Ну, почти. Без плаща и суперспособностей, но с учебником по высшей математике.

Глава 3

На следующий день, как и договаривались, мы с Ильёй встретились в библиотеке. Тема занятия — оценка воздействия человека на окружающую среду. Я принесла не только конспекты, но и контейнер с пирожками — маленький бонус к насыщенной учебной программе.

Илья уже сидел за столом у окна. Перед ним в безупречном порядке выстроились учебники, блокнот и пара ручек — с его маниакальной аккуратностью любой перфекционист бы прослезился. Увидев меня, он слегка приподнял бровь:

— Пирожки? — спросил, принюхиваясь.

— Самые настоящие, — с гордостью ответила я, доставая контейнер. — Попробуй. Гарантирую: после такого мотивационного перекуса даже сложные экологические модели покажутся понятными и дружелюбными.

Он осторожно взял пирожок, осмотрел его, будто решал задачу по математическому моделированию антропогенного воздействия, потом откусил. Пару секунд молчал, оценивая вкусовые характеристики, затем кивнул:

— Неплохо. Даже очень.

— Вот видишь! — я торжествующе улыбнулась. — Еда — это ключ к продуктивности. А теперь за работу?

Мы раскрыли учебники. Я честно старалась вникать в объяснения — про нормирование выбросов, методы оценки жизненного цикла, системы экологического менеджмента… Но время от времени взгляд невольно скользил по Илье: сосредоточенное лицо, пальцы, быстро выписывающие схемы и формулы на бумаге… «Так, Полина, — одёрнула я себя. — Концентрируемся на антропогенном воздействии, а не на чертах лица!»

Спустя час мозг начал закипать. Передо мной расплывались графики загрязнения атмосферы, а в ушах звучал монотонный голос лектора: «Основными источниками выбросов являются промышленные предприятия, транспорт, энергетика…»

— Слушай, — не выдержала я, — может, сделаем перерыв? А то мои нейроны уже сигнализируют о капитуляции.

— Нейроны не сдаются, — усмехнулся он. — Они адаптируются. Но перерыв можно.

Я с облегчением откинулась на спинку стула, разомкнула напряжённые плечи.

— А теперь, — заявила я, вытащив блокнот, — переходим к следующему этапу нашего плана. Шопинг‑марафон!

Илья вздохнул так глубоко, что, кажется, даже книги на полке вздрогнули.

— Ты серьёзно думаешь, что я прямо сейчас пойду выбирать одежду? После обсуждения парниковых газов и углеродного следа?

— Абсолютно! — я вскочила и начала собирать вещи. — Во‑первых, ты заслужил награду за терпение. Во‑вторых, нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. В‑третьих, у меня уже есть список магазинов, где точно найдётся что‑то подходящее — экологичное, стильное, с минимальным воздействием на твою психику.

— Список? — он посмотрел на меня с подозрением. — Ты что, готовилась?

— Конечно! — я подмигнула. — Я всегда действую по плану. Ну, почти всегда. Иногда вмешиваются пирожки.

Он рассмеялся, и я снова отметила, как меняется его лицо, когда он не прячет эмоции за привычной маской безразличия. В этот момент он выглядел… живым. И почему‑то особенно симпатичным.

— Ладно, — наконец согласился он. — Но предупреждаю: если ты попытаешься заставить меня примерить розовый свитер, я ухожу.

— Розовый исключён! — торжественно заявила я. — Только стильные, мужественные, экологичные варианты. Обещаю!

Мы вышли из библиотеки, и я, едва сдерживая радостное предвкушение, потащила его сначала в сторону салона красоты. «Всё идёт по плану», — думала я. А где‑то на краю сознания маячила мысль: «Только бы не передумать… И чтобы экологический след нашего сегодняшнего марафона остался минимальным!»

В салоне красоты мастер‑стилист, приветливо улыбнувшись, окинул взглядом моего спутника и спросил:

— Что будем делать?

— Прощаться с унылым хвостом и делать модную стрижку! — с энтузиазмом объявила я.

Илья слегка поёрзал в кресле:

— Послушайте, может, не надо радикальных мер? Просто подравнять…

— Подравнять — это не про нас! — перебила я. — Нам нужно полное преображение.

Мастер с интересом посмотрел на Илью, потом на меня, потом снова на Илью.

— Понимаю. Давайте начнём с анализа: форма лица, структура волос, образ жизни… — он начал задавать вопросы, а я тем временем шёпотом инструктировала Илью:

— Отвечай честно! Если скажешь, что моешь голову раз в неделю, он подберёт что‑то неприхотливое.

— Я мою голову каждый день, — буркнул Илья, косясь на меня.

— Отлично, — кивнул мастер. — Тогда можем поиграть с текстурой. У вас хорошие волосы — густые, послушные. Предлагаю укоротить длину, добавить лёгкую асимметрию и объём на макушке. Челку?

— Нет! — хором воскликнули мы с Ильёй. Я — потому что боялась переборщить, он — потому что явно представлял худшие сценарии.

— Без чёлки, — уточнил Илья. — И без… всего слишком яркого.

— Конечно, — улыбнулся мастер. — Мы сделаем акцент на естественности, но с изюминкой. Вы останетесь собой, но… улучшенной версией.

Я захлопала в ладоши:

— Вот! Именно это нам и нужно! Улучшенная версия Ильи 2.0.

Пока мастер накрывал Илью пеньюаром и начинал мыть волосы, я достала телефон и создала чат с названием «Преображение». Добавила Кристину и написала:

«Старт дан! Илья в кресле. Стрижка в процессе. Фото „до“ прилагаю».

Кристина ответила мгновенно:

«О боже! Держи меня в курсе. Если что — вызывай подкрепление (то есть меня)».

Я спрятала телефон, когда мастер уже взял в руки ножницы. Илья закрыл глаза, будто готовился к прыжку с парашютом.

— Не волнуйтесь, — успокоил его мастер. — Через час вы не узнаете себя в зеркале. В хорошем смысле.

Я села в кресло напротив, готовая фиксировать каждый этап. В голове уже крутились идеи: после стрижки — подобрать уходовые средства, потом… но нет, Полина, не забегай вперёд. Сначала — стрижка.

Ножницы щёлкнули, и первый локон упал на пол. «Так, — подумала я, — первый шаг сделан. Теперь — не спугнуть удачу».

Когда стрижка была окончена и Илья, пока ему мыли голову, снял очки, я невольно ахнула.

Глава 4

— Мои сёстры вчера были в восторге от моего нового образа, — сказал Илья, когда вошёл в библиотеку.

Я молча кивнула — слова будто застряли в горле. Во рту пересохло, а в голове на мгновение стало пусто. Перед мной стоял совсем другой Илья: не тот застенчивый очкарик, к которому я привыкла, а уверенный в себе парень, словно сошедший с постера американского школьного фильма.

Он был в линзах — и это кардинально меняло впечатление. Взгляд стал открытым, пронзительным, будто я впервые по‑настоящему увидела его глаза. Причёска, которую мы выбрали в салоне, смотрелась ещё эффектнее: аккуратные, слегка взъерошенные пряди придавали образу лёгкую небрежность, но в то же время подчёркивали чёткие черты лица.

Белая футболка мягко облегала плечи, серые джинсы идеально сидели по фигуре, а белые кеды добавляли образу свежести и динамики. Сверху — стильный бомбер, который придавал силуэту завершённость и современный лоск. Всё вместе смотрелось настолько гармонично, что казалось, будто он всегда так одевался.

Я попыталась собраться с мыслями, но взгляд снова и снова возвращался к его улыбке — теперь она выглядела иначе, свободнее, без привычной сдержанности.

— Э‑э… рада, что сёстрам понравилось, — наконец выдавила я, стараясь говорить ровно. — Ты… выглядишь отлично.

Он чуть склонил голову, будто оценивая мою реакцию:

— Правда?

— Правда, — я улыбнулась чуть шире. — Это не просто «новый образ». Это ты, только… усиленный. Как будто сняли фильтр, который всё это время скрывал настоящего тебя.

Илья усмехнулся, провёл рукой по волосам, словно проверяя, всё ли на месте:

— Ну, если это «настоящий я», то, кажется, мне нравится. Хотя ещё непривычно.

— Привыкнешь, — заверила я. — А теперь давай к делу. Рекреационное природопользование ждёт!

Он кивнул, сел напротив, и я наконец смогла сосредоточиться на учебниках. Но краем сознания всё равно отмечала, как по‑новому он заполняет пространство: теперь его присутствие ощущалось ярче, весомее, будто сам воздух вокруг стал чуть плотнее.

— Слушай, помнишь, ты в первый день спрашивала, нравится ли мне кто‑то в институте?

— Да, — ответила я, стараясь сохранить ровный тон.

— Так вот. Мне действительно нравится одна девушка.

Внутри всё будто сжалось. Я невольно сглотнула, пытаясь унять странное волнение.

— Кто она? — спросила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Она тоже с нашего курса. Я хотел спросить тебя… — Илья запнулся, провёл рукой по волосам, словно собираясь с мыслями. — Не могла бы ты… помочь мне немного с темой «мужчины и женщины»? Что вам нравится, как произвести на неё впечатление. Я очень далёк от этого.

В горле встал ком. Ему нравится кто‑то с нашего курса — и он просит меня помочь? Блин! Мне это определённо не нравится. Я что, ревную? Нет! Точно нет.

— Да. Помогу, — выдавила я, натягивая улыбку.

Илья заметно расслабился, будто сбросил с плеч тяжёлый груз.

— Просто… я никогда раньше не пытался ни с кем сближаться. Не знаю, с чего начать. Как понять, что она заинтересована? Что говорить? Как вести себя?

Я глубоко вдохнула, пытаясь собраться. Нужно было сосредоточиться на его вопросе, а не на том, что внутри всё переворачивается.

— Начнём с простого, — заговорила я, стараясь звучать уверенно. — Главное — будь собой. Не пытайся казаться тем, кем ты не являешься. Искренность цепляет.

Он кивнул, внимательно слушая.

— Дальше: проявляй интерес к её жизни. Спрашивай о её увлечениях, мечтах, взглядах. Но не заваливай вопросами — пусть это будет естественный диалог. И обязательно слушай. По‑настоящему слушай, а не просто кивай.

— Слушать — это я умею, — слабо улыбнулся он.

— Отлично. Ещё важно: не бойся шутить. Лёгкий юмор снимает напряжение и делает общение приятнее. Только не перегибай — шутки должны быть добрыми.

— Понял. А как понять, что она… заинтересована?

— Смотри на невербальные сигналы: если она поддерживает зрительный контакт, улыбается, наклоняется к тебе во время разговора, задаёт уточняющие вопросы — это хорошие знаки. И ещё: если она находит поводы для общения, сама пишет или предлагает встретиться — это явный намёк.

— А если она не проявляет инициативу?

— Тогда можешь взять её в свои руки. Предложи встретиться вне учёбы. Не обязательно сразу свидание — можно просто кофе после пар или прогулка. Главное — выбери место, где будет комфортно вам обоим.

Илья задумчиво кивнул, переваривая информацию.

— И ещё, — добавила я чуть тише, — не забывай про мелочи. Запомни, что она любит: её любимый кофе, фильм, цвет. Это покажет, что ты обращаешь внимание на детали.

— То есть… быть внимательным?

— Именно. И не торопи события. Дайте друг другу время привыкнуть, почувствовать доверие.

Он посмотрел мне в глаза:

— Спасибо. Ты реально помогла.

— Рада, что смогла, — улыбнулась я, но в груди всё ещё было тесно.

На секунду наши взгляды встретились — и я поспешно отвернулась, делая вид, что ищу что‑то в сумке. Нет, я точно не ревную. Просто… немного завидую той девушке.

После занятий в библиотеке, где мы с Ильёй обсуждали всё — от рекреационного природопользования до его тайной симпатии, — мы неспешно направлялись к парковке. Вечер опускался мягко, окрашивая небо в тёплые оттенки, а в голове всё ещё крутились мысли о том, как он говорил о той девушке…

Вдруг мой телефон разорвал тишину звонкой мелодией. Кристина. Я невольно улыбнулась — подруга всегда умела врываться в мои размышления без предупреждения.

— Привет, красотка! — её голос звучал так бодро, что я невольно прищурилась, будто яркость её настроения можно было увидеть.

— От красотки слышу, — ответила я, стараясь сдержать смешок.

— Ты уже собираешься? — без предисловий начала она.

— Куда? — я на секунду замешкалась, переглянувшись с Ильёй. Он вопросительно приподнял бровь, но промолчал.

— Как куда?! На вечеринку! Нас Света приглашала ещё две недели назад. У неё родители уехали на выходные, так что дом — наша территория!

Глава 5

Когда мы приехали к Свете, вечеринка уже была в самом разгаре. Громкая музыка, разноцветные огни, смех и гул разговоров сливались в единый пульсирующий поток. Я на секунду замерла у входа, пытаясь привыкнуть к калейдоскопу лиц и звуков, а Илья стоял рядом — спокойный, чуть настороженный, но уже с той новой уверенностью, которую я заметила в нём сегодня.

Мы переступили порог, и почти сразу я почувствовала, как пространство вокруг нас меняется. Головы поворачивались, взгляды скользили по Илье, задерживались, оценивали. Никто даже не понял, с кем я приехала. Не узнал в этом подтянутом, стильно одетом парне того самого «очкарика и заучку», который ещё неделю назад прятался за толстыми стёклами очков и бесформенными свитерами.

Он словно светился изнутри — новая причёска, уверенная осанка, лёгкая улыбка, играющая на губах. И эта перемена не осталась незамеченной.

Девушки одна за другой подходили знакомиться. Сначала робко, с любопытством, потом всё смелее. Он отвечал им — спокойно, с той самой искренностью, о которой мы говорили. Его стеснение куда‑то испарилось, будто его и не было. Он шутил, смеялся, поддерживал разговор, легко отвечал на флирт.

Я стояла в стороне, прислонившись к стене, и наблюдала. В груди разрасталось странное, колючее чувство. Сначала я пыталась убедить себя, что это просто гордость — ведь это я помогла ему раскрыться, я увидела в нём то, что другие не замечали. Но правда была проще и болезненнее: я ревновала.

Каждый его смех, каждый взгляд, брошенный в сторону очередной собеседницы, отзывался внутри тупой ноющей болью.

«Лучше бы он так и ходил в очках, — мелькнула горькая мысль. — Тогда никто бы к нему не подкатывал. Тогда он был бы… моим».

Я тут же одёрнула себя. Это было несправедливо. Я же хотела для него именно этого — чтобы он почувствовал себя уверенно, чтобы увидел, насколько он на самом деле привлекателен. Но реальность оказалась сложнее ожиданий.

Илья, кажется, совсем не замечал меня. Он был поглощён новыми знакомствами, вниманием, атмосферой. А я стояла в тени, сжимая в руках стакан с соком, и пыталась понять: что теперь?

В дверь вошёл мой брат со своими друзьями — участниками их группы: Сергеем и Димой. Но без Юры.

Они сразу заметили меня и направились в мою сторону. Илья, увидев, что к нам подходят незнакомые ему парни, тоже приблизился, слегка насторожившись.

— Привет, сестрица, — улыбнулся Давид, легко обнимая меня.

— Привет, братец, — ответила я, чувствуя, как внутри немного потеплело от родного голоса.

Я посмотрела на Илью и, стараясь скрыть лёгкую нервозность, произнесла:

— Познакомься, это мой брат Давид и его друзья — Сергей и Дима.

Ребята обменялись приветствиями. Илья, несмотря на явное волнение, держался достойно.

— Очень приятно. Я однокурсник Полины, — произнёс он вежливо, протягивая руку для рукопожатия.

Давид внимательно посмотрел на него, потом на меня, и в его взгляде мелькнуло не то любопытство, не то лёгкая усмешка. Но он тут же спрятал эмоции и дружелюбно ответил:

— Рад знакомству, — ответил Давид.

— Вы поедете сегодня на наш концерт? — спросил он, глядя на нас с Ильёй.

— Концерт? Без Юры? — удивилась я.

— Ну, сегодня мы в последний раз будем с ним играть, — пояснил Дима.

— Типа прощальный концерт, — добавил Сергей.

— У вас группа? — заинтересовался Илья.

— Да, рок‑группа Tree House, — с гордостью ответил Давид.

— Надо же… Я был пару раз на ваших концертах, — огорошил меня Илья. — У вас очень качественная музыка.

— Да, спасибо, — улыбнулся Давид. — Но, к сожалению, мы теперь остались без ударника. И будущее нашей группы под вопросом. Нет, кстати, знакомого ударника? — обратился он к Илье.

— Есть, — спокойно ответил Илья.

Я удивлённо посмотрела на него. Он знает группу моего брата? У него есть знакомый ударник? «Кто ты такой, Илья Белов? Я тебя не знаю», — пронеслось в голове.

— Познакомишь? — не унимался Давид.

— Да уже познакомились, — с лёгкой улыбкой ответил Илья.

«В смысле?!» — я едва не ахнула вслух. Он что, о себе говорит? Он играет на ударных?! Вечер откровений, блин. «Что я ещё о нём не знаю? Проще спросить, что я о нём знаю», — мелькнуло в мыслях.

— Ты шутишь? — Давид перевёл взгляд на меня. — Твой однокурсник играет на ударных, и ты молчишь?

— Она не знала, — поспешил оправдать меня Илья. — Это просто хобби. Мало кто о нём знает, кроме моей семьи.

— Слушай, может, тогда поедем в клуб пораньше? И ты покажешь, на что способен? — предложил Сергей. — Если ты нам понравишься, на концерте представим тебя как нового участника. Никто ведь не против?

— Нет, все за, — тут же отозвались ребята.

— Я тоже за, — твёрдо сказал Илья.

— Вот и отлично, — подытожил Давид, хлопнув в ладоши. — Тогда собираемся? Через час надо быть на месте.

Я стояла, всё ещё пытаясь осмыслить происходящее. Илья — музыкант? Ударник? Тот самый тихий парень, который стеснялся заговорить с девушкой, теперь может стать частью рок‑группы моего брата?

— Ну что, Полина, — подмигнул мне Давид, — похоже, твой однокурсник полон сюрпризов.

Я лишь молча кивнула, глядя на Илью. В его глазах горел незнакомый прежде огонь — не робкий и осторожный, а смелый, почти дерзкий. И от этого взгляда внутри что‑то ёкнуло.

— Поехали, — наконец выдохнула я. — Хочу увидеть, как ты играешь.

Когда мы зашли в клуб, ребята сразу же начали настраивать аппаратуру. Воздух гудел от предвкушения: где‑то звенели гитарные струны, кто‑то проверял микрофоны, а техник колдовал у микшерного пульта, щёлкая тумблерами и бормоча что‑то себе под нос.

Илья замер на секунду, впитывая атмосферу. Потом, словно подчиняясь невидимому импульсу, шагнул к ударной установке. Без лишних слов он провёл рукой по ободу барабана, слегка постучал по тарелке — будто здороваясь с инструментом.

— Ну что, пробуем? — крикнул Давид, натягивая ремень гитары.