Рождественский отбор, или Агент под прикрытием

Глава 1

«Им нельзя верить. Асгард. Ритуал… принцессы…»

Эти обрывки фраз, словно потрепанные лоскутки древнего гобелена, перехваченные на самой границе измерений, были единственным, что осталось от Лилы — агента, лучшей из лучших, самой осторожной, незаметной и, черт возьми, неуловимой. Она просто исчезла, буквально растворившись в воздухе после заброски в этот Асгард. Иронично, но это название для королевства казалось смехотворным, ведь, по слухам, принцы, скачущие на единорогах, здесь встречались так же часто, как налоговые инспекторы в сезон отчетов, а драконы были всего лишь домашними питомцами.

Агенты нашего бюро привыкли работать в местах, не обозначенных на карте мира, но Асгард, или как его еще там величали, всегда находился под особым наблюдением. Не из-за принцесс, конечно, а из-за слухов о некой древней силе, время от времени дававшей о себе знать, вызывая пространственные аномалии, способные исказить или даже разорвать ткань мироздания. Когда же одна из наших, пусть и под прикрытием, исчезает, это уже не слухи, а ЧП государственного масштаба, даже если это «государство» находится где-то между реальностями, подмигивая из одного измерения в другое, словно дразнящаяся иллюзия.

Наше тайное агентство – Аномальный Расследовательский Департамент, или АРД, как мы его ласково называли, – базировалось в подвале старой прачечной, пахнущей хлоркой, отчаянием и пролитыми, словно чай, секретами, на потертых картах и пыльных досье. Марк, наш ведущий специалист по порталам, похожий на безумного профессора с вечно растрепанными волосами, напоминавшими воронье гнездо, обычно с блеском в глазах рассказывал о теориях мультивселенной. Я же, Вика, агент под кодовым именем «Принцесса» (издевательство, ей-богу!), пыталась не уснуть под его монотонный голос, похожий на жужжание старого холодильника, от которого так клонило в сон.

В тот раз, однако, было не до шуток: Лила пропала. Ее последняя передача оказалась настолько искажена, что разобрать удалось лишь эти проклятые слова: «Им нельзя верить. Асгард. Ритуал… принцессы…»

«Принцессы». Именно это стало ключевым словом. Королевство Асгард как раз объявило о грядущем отборе невест для своего единственного наследника, принца Кассиана. Отбор — это всегда толпа напудренных девиц, интриги, платья из облаков, шлейфы из сплетен и вечный шепот о судьбе королевства, которое должно быть спасено единственным браком, заключенным по любви… или по расчету. Идеальное прикрытие — для меня. Кто же заподозрит в принцессе, приехавшей на конкурс красоты, агента под прикрытием, способного разобрать пистолет на скорость и нейтрализовать десяток головорезов голыми руками? Только конченый параноик. Или я сама, ведь я и есть конченый параноик.

— Вика, ты летишь туда, — голос директора, сухой и безэмоциональный, словно отколотый кусок айсберга, прозвучал в нашей переговорной, больше напоминавшей кладовку с канцелярскими принадлежностями и забытыми сэндвичами, нежели штаб-квартиру сверхсекретного отдела. — Под видом принцессы Виктории, наследницы крошечного, но гордого княжества с вековыми традициями и древними фамильными реликвиями, которое мы сейчас же и выдумаем. Твоя задача: найти Лилу, узнать, что там происходит с этим ритуалом и принцессами. И, если что, пресечь. И никаких, слышишь, никаких геройств. Только сбор информации.

Я усмехнулась, горько скривив губы. «Никаких геройств» – это было так же правдоподобно, как единорог в моем холодильнике, поедающий последний кусок сыра и при этом цитирующий Шекспира. Моя биография пестрила "неожиданными геройствами" и "несанкционированными отклонениями от протокола", которые, как ни странно, всегда приводили к успеху. Ну или к очень большим проблемам, но в итоге тоже к успеху, через разбитые окна, помятые нервы начальства и легкие контузии.

— У меня же аллергия на розовое, — пробурчала я, окидывая взглядом свой черный боевой комбинезон, в котором чувствовала себя как в родной коже, способной выдержать любую атаку. — И на этикет. И на всех этих прилизанных парней, что считают женщину фарфоровой статуэткой, которую надо оберегать от дуновения ветра, а не боевым агентом, способным свернуть им шею. А уж к принцам... У меня к ним врожденное недоверие. Эти идеальные фасады обычно скрывают самые мерзкие натуры, вроде подгнивших фруктов под красивой кожурой.

Директор проигнорировал мои ремарки, что было привычным делом. Он лишь кивнул Марку, который уже суетился у панели управления порталом, похожей на пульт от старого телевизора с сотней беспорядочных кнопок и мигающих лампочек.

— Портал будет готов через час. Все необходимое для миссии – в твоем чемодане, — сухо произнес директор, указывая на потрепанный, но вместительный саквояж. — И помни, Вика, это не обычное задание. Это может быть очень опасно. — Последние слова он произнес с особой серьезностью, и я даже на мгновение почувствовала холодок, пробежавший по спине, — но лишь на мгновение. Я привыкла к холоду.

Опасно? Меня это никогда не останавливало. Мой девиз: «Если не опасно, то скучно». А скуку я ненавидела больше, чем все на свете. Больше, чем эти проклятые платья с корсетами, в которые меня собирались запихнуть, чтобы я соответствовала образу принцессы из сказки, написанной каким-то мазохистом с извращенным чувством юмора.

И вот я стою на платформе, ощущая легкое покалывание в воздухе — словно маленькие электрические разряды пробегали по коже. Это были предвестники открытия портала. Марк что-то шептал над пультом управления; его научный язык для меня всегда был сродни колдовству, непонятным набором звуков и терминов. В руках у меня была небольшая дорожная сумка, набитая гаджетами, которые больше походили на мишуру, чем на оружие, но могли устроить локальный апокалипсис, если их неправильно использовать. И, конечно, моя "корона", которую мне вручили со словами: "Не потеряй, она, знаешь ли, дорогая. Антикварная. Идеальна для твоей легенды, подчеркнет твой несуществующий статус." Я представляла себе величественный дворец, освещенный тысячами огней, кареты с плюмажами, принца, выстроившегося в очередь за моей рукой (ну, можно же помечтать, даже если это кошмар), и себя, словно рожденную для этого, сошедшую со страниц глянцевого журнала. И что я получаю?

Глава 2

И вот теперь иду я по этим сугробам в своих туфлях на каблуках. Представьте эту картину: Принцесса Виктория, агент АРД, в тонкой шубке и бальных туфлях, с диадемой, съехавшей набок, перешагивает через ветки и ямы, проваливается в снег то по щиколотку, то по колено, оставляя за собой цепочку аккуратных, но глубоких следов. Проклинаю всё и вся на своём пути – от Марка с его порталами до того, кто придумал каблуки, а потом еще и моду на них в этом проклятом мире. Дыхание сбилось, щеки обморозились до состояния камня, нос покраснел. От кончиков пальцев до макушки ощущался пронизывающий холод, казалось, проникающий в самую душу. Снег набился в туфли, превращая их в ледяные колодки, а каждая ступня напоминала обмороженный кусок мяса, который вот-вот отвалится. «Гламурно, черт побери», — пробурчала я себе под нос, отряхивая шубку от очередной порции снега, свалившейся на меня с ветки, как насмешка вселенной над моей жалкой попыткой выглядеть прилично.

И вдруг широкая чья-то рука ложится мне на плечо. Невероятно горячая рука, словно я коснулась раскаленного угля; это тепло, казалось, прожигало шубку насквозь, оставляя след на коже. Это было настолько неожиданно и резко, что я подскочила на месте, словно подброшенная на батуте. Моя боевая подготовка мгновенно включилась. Адреналин бурлил в крови, разгоняя остатки холода, возвращая остроту ощущениям. Первым делом мне пришла мысль достать пистолет – маленький, но убойный, спрятанный в подкладке шубки, скрытый под элементом декора. Ну представьте: вас трогает кто-то сзади в лесу, когда рядом никого нет. Причем так основательно, словно имеет на это полное право. А если он не человек, а какое-то магическое животное или волшебник, или маг? Какой тут пистолет? Он не поможет. На всякий случай где-то есть электрошокер, предусмотрительно скрытый под брошью на воротнике. Или миниатюрные дымовые шашки, замаскированные под пуговицы, которые могли создать непроглядную завесу, позволив мне скрыться. В общем, что-нибудь да придумаем; надо будет, я его этой короной прикончу. Или вот с левой ноги, прямо каблуком… Вот, наверное, будет больно. Ему. Очень. И заслуженно.

Пока я стояла в такой непонятной позе – полусогнутая, готовая к броску, с одной рукой, замершей на уровне шубки, где был спрятан пистолет, и второй, касающейся броши, размышляя, чем бы его прикончить – он обошёл меня медленно, словно хищник, изучающий свою добычу, и встал прямо передо мной. Он был не просто высоким, он был громадным, и я, несмотря на свои 170 см роста, чувствовала себя рядом с ним Дюймовочкой, маленькой и беспомощной. От него веяло странной, нечеловеческой аурой. И я почувствовала… силу. Не ту, что исходит от мышц, а ту, что буквально витает в воздухе вокруг него, заставляя окружающую природу замирать, а снежинки – кружиться медленнее. От него пахло морозной свежестью, сосновыми иголками и чем-то неуловимо опасным, как запах грозы перед бурей, или предчувствие чего-то неотвратимого, что вот-вот должно произойти.

Это был высокий, широкоплечий мужчина, одетый в темную одежду, почти сливающуюся с тенями заснеженного леса – плотные штаны, грубая кожаная куртка, сапоги, явно предназначенные для такой погоды, а не для бальных танцев. Его черные волосы, темные как вороново крыло, падали на высокий лоб, а острые скулы подчеркивали резкие, почти хищные черты лица. Глаза его были цвета темного шоколада, почти черные, и в них играли огоньки насмешки, которые мне совсем не нравились, они словно прожигали меня насквозь. Чуть заметная щетина придавала ему некоторую брутальность, которая, впрочем, не портила его лицо, а лишь добавляла загадочности. Он казался слишком идеальным, необычным и проницательным.

— Ты глухая или слепая? — нагло спрашивает черноволосый мужчина, и в его голосе прозвучали нотки ленивого раздражения, словно я отвлекла его от чего-то более важного. Голос у него был низкий, с хрипотцой, и он прозвучал прямо над моим ухом, заставляя меня вздрогнуть.

— О, как хорошо, что здесь есть кто-то живой, — выдохнула я, игнорируя его дерзость. Моё агентское чутьё вопило: «Опасность! Беги!», но инстинкт выживания на этот раз кричал: «Союзник! Или хотя бы проводник к цивилизации!» Он же не стал нападать сразу, верно? И не выглядит как типичный злодей, разве что очень хорошо одетый и с нечеловечески горячими руками. И необычайно наблюдательный.

— Ну, я бы не назвал себя… живым в том смысле, в каком ты это подразумеваешь, — начал он, и в его голосе промелькнула странная, почти ленивая интонация, словно ему было всё равно, что я думаю, но при этом он наслаждался каждой секундой нашей беседы.

— Молчите! Молчите! Ничего не говорите! — я резко прервала его, выпрямляясь и принимая максимально надменный вид. Если уж быть принцессой, так быть ею до конца. Даже если зубы стучат от холода, а каждая клеточка тела кричит о желании скинуть эту идиотскую шубку и засунуть ее ему в глотку. — Я — Её Высочество Принцесса Виктория из соседнего королевства! — я даже сделала попытку придать голосу величественности, что, учитывая мое дрожащее от холода тело, прозвучало, вероятно, комично, как писк мыши. Я даже постаралась выпятить грудь, но корсет не дал, сжимая меня в тиски. — Я приказываю довести меня до дворца! Живо! А не то мой батюшка снимет вашу голову с плеч! — я даже указала в сторону, не зная, где вообще этот дворец находится, и делая вид, что это не имеет значения. Главное – угрожать убедительно, с полной уверенностью в своих словах. Мой «батюшка» был директором АРД, и он действительно мог снять голову, если я провалю задание. Мою голову.

— Браво, — похлопал он в ладоши, и звук его хлопков был сухим и громким в лесной тишине, словно удар кнута. Его насмешливый взгляд не отрывался от моего лица, изучая каждую мою реакцию, словно я была подопытной крысой. — Из вас бы вышла никудышная актриса. Слишком много переигрываете. Ваша фальшь кричит громче, чем ваш голос, принцесса.

Глава 3

Первые несколько дней в замке тянулись бесконечно, словно карамель, прилипшая к зубам, источая приторную сладость, фальшивый блеск и нарастающее отвращение. Моя «унизительная комната» стала личным чистилищем. Она располагалась в самом дальнем и, пожалуй, холодном крыле дворца, словно специально для того, чтобы держать меня подальше от центра событий, но поближе к чему-то... скрытому. Каждый шаг по скрипучему полу отдавался эхом, а стены, казалось, дышали холодом. От стен тянуло сыростью и запахом вековой пыли, смешанной с неуловимым металлическим привкусом, словно за штукатуркой ржавели старые доспехи. Окно, забранное массивными железными прутьями, выходило не на роскошные сады или искрящиеся снежные поля, а на узкий, пыльный внутренний двор, где суетились слуги, таскающие мешки с углем и поленьями, словно муравьи в бесконечном круговороте, не поднимающие глаз. Вид был откровенно унылый: каменные стены, покрытые пятнами плесени и потеками с крыш, несколько чахлых, облезлых кустов, припорошенных грязным, серым снегом, да скрипучие телеги, оставляющие глубокие следы на грязно-белом покрове. Отсюда доносился монотонный гул, как я позже выяснила, издаваемый старыми водопроводными трубами прямо под моей комнатой. Казалось, я живу внутри огромной, постоянно стонущей машины, которую забыли смазать, и которая вот-вот развалится, погребая под собой все тайны. Иногда гул прерывался странными, едва уловимыми скрежетами, похожими на тихие стоны, которые я списывала на богатое от недосыпа и нервов воображение. Но порой я чувствовала, как по коже пробегает холодок, словно невидимое присутствие наполняет комнату.

Комната была убогой, от неё веяло забвением и равнодушием. Жесткая кровать с продавленным матрасом, набитым, казалось, камнями, а не пухом, и каждая пружина норовила впиться в ребра, оставляя красные, зудящие следы. Пыльный комод с облупившейся краской в темноте напоминал кривое, злорадное лицо, наблюдающее за мной из тени. А старое зеркало с темными пятнами, словно разводами или застарелой кровью, делало меня еще более помятой, чем была на самом деле, словно привидение, сбежавшее из кладовки и не успевшее напудрить нос. Никакой роскоши, никаких украшений, ничего, что могло бы напомнить о статусе принцессы, кроме, пожалуй, необходимости носить все эти рюши и кружева, которые так давили и мешали свободно двигаться, чувствовать себя человеком. Это было идеально для моей миссии – никто бы не стал следить за мной здесь, в этом забытом углу замка, вдали от блеска и любопытных глаз, которые могли бы заметить мою фальшь. Я была здесь не просто незаметной, я была невидимой, словно призрак среди живых, способный пройти сквозь стены. По крайней мере, я так надеялась, что меня воспринимали именно так, и мои скромные условия были частью образа «никчемной принцессы», которую можно игнорировать.

Моя легенда о «заблудившейся принцессе Виктории из захудалого, но гордого княжества» была принята с вежливым безразличием. Меня никто не искал, моим отсутствием не озаботились ни до, ни после появления. Мой приезд был, судя по всему, лишь очередной галочкой в длинном списке обязательных королевских мероприятий. Я была одной из тридцати принцесс, приехавших на этот чертов отбор, и моя пропажа в лесу, а затем чудесное появление, были просто «небольшой неприятностью», которую быстро замяли, пожелав мне «приятного пребывания». Их голоса были приторными, их улыбки – натянутыми, а взгляды – равнодушными, словно я была лишь очередной вещью, которую нужно было временно складировать, пока не придет ее очередь на осмотр. Это было унизительно до скрежета зубов. Но полезно. Никто не обращал на меня внимания, и это давало мне свободу действий, словно невидимке, не опасаясь преследования.

Каждый день был копией предыдущего, сотканной из фальшивых улыбок, скучных разговоров и душных бальных залов. Утренние приемы, где принц Кассиан, словно павлин, демонстрировал свое обаяние, ослепляя им наивных принцесс, каждая из которых буквально таяла от его взглядов и слов. Затем – бесконечные балы, чаепития, уроки этикета, на которых я должна была изображать безупречную леди, хотя руки так и чесались разобрать корсет и выбить пару зубов особо прилипчивым аристократам, отпускавшим неуместные шуточки и откровенно пялившимся на меня, словно я была куском мяса на витрине. Мои «сестры» по несчастью – другие принцессы – были живым воплощением кошмара: напудренные, надушенные, с глазами, полными зависти и жадности, они боролись за каждый взгляд принца, за каждое его слово, за каждое превосходство над соперницей, словно дикие кошки в одной клетке. От них несло не только дорогим, удушливым парфюмом, но и затаенной враждой, словно в воздухе витал запах пороха, готового взорваться, разрушив всю эту хрупкую иллюзию. Они были готовы разорвать друг друга за право танцевать с ним, за шанс стать королевой, за кусочек власти. Я же, к своему огромному облегчению, могла держаться в тени, сливаясь с фоном, словно мебель, и наблюдать, как хищник выискивает добычу. Моя миссия казалась единственной спасительной нитью в этом болоте лицемерия и фальши.

Моя комната, сколь бы унизительной она ни была, стала моей крепостью, моим штабом, моей личной пыточной камерой, где я могла быть сама собой. В те редкие моменты, когда я оставалась одна, когда служанка наконец-то уходила, бурча что-то себе под нос, словно старая ворчливая кошка, я тщательно осматривала каждый уголок, ища что-то необычное, оставленное Лилой. Агенты АРД имели свой уникальный почерк, оставляя невидимые для обывателей метки – своего рода хлебные крошки, которые могли бы указать путь к разгадке. Это мог быть едва заметный символ на стене, крошечная царапина на мебели, или спрятанная записка, написанная невидимыми чернилами, проявляющимися под УФ-светом моего перстня. Я провела по всем стенам сканером, замаскированным под брошь, внимательно изучая каждый сантиметр поверхности, словно искала иголку в огромном стоге сена. Ничего. Только старая пыль и следы времени, да пара высохших пауков, запутавшихся в своих же сетях, словно мумии. Никаких намёков на присутствие агента. Мое сердце опустилось. Лила была слишком профессиональна, чтобы оставить очевидные следы, но я надеялась на чудо, на какую-то подсказку, оставленную для меня.

Глава 4

Я стояла в полном мраке узкого каменного коридора, прислушиваясь к гулкому эху глухого стука закрывшейся двери. За ней, в глубинах замка, откуда тянуло леденящим холодом и отвратительным, металлическим запахом крови, серы и чего-то еще, невыразимо древнего, гниющего, словно сама смерть ожила, исчезли принц Кассиан и несчастная принцесса Элла. Мое сердце колотилось, как пойманная птица в клетке, отбивая тревожный ритм в ушах, а адреналин бурлил в крови, обжигая каждую вену, но разум был холоден и ясен, словно отполированный клинок, готовый к бою. Я только что стала свидетелем того, как человека, пусть и принцессу, вели на заклание, как жертву, и этот факт давил на меня, вызывая острую тошноту, от которой сводило живот. Сквозь толстые, казалось бы, непроницаемые стены доносились приглушенные, но все же различимые звуки – низкий, пульсирующий гул, похожий на биение гигантского сердца, загнанного в каменную темницу; и едва уловимый шепот, словно множество голосов слились в один, бормочущий что-то на непонятном, древнем языке, словно призывая кого-то. От этих звуков волосы на затылке вставали дыбом, а по коже пробегали мурашки.

Мой сканер-гребень, который я все еще держала в руке, пульсировал оранжевым светом, словно тревожный маячок, подтверждая, что я нашла сердце тьмы – место, куда вели все следы и исчезновения. Это было не просто подземелье. Это было место ритуала. Я вспомнила гравюры из «Книги Заточения и Пробуждения» в библиотеке. Линии, символы, черты оживали в моей памяти: «Ритуал Перехода. Кровь чистых дев. Сосуд. Призыв древнего божества». Все эти слова, которые еще вчера казались мне безумными теориями из старых сказок, теперь обретали ужасающую реальность, становясь осязаемыми и зловещими. Лила. Принцесса Элла. Сколько их было до них? Сколько еще будет? От этой мысли меня бросало в дрожь.

Внутренний голос, голос профессионального агента, твердил, словно сухой, безэмоциональный приказ: «Сбор информации. Никаких геройств. Возвращайся, доложи. Пусть этим займутся специально обученные отряды с подкреплением, планом эвакуации и нормальным бюджетом». Но другой голос, гораздо более сильный, пронзительный, голос Вики, которая ненавидела несправедливость и не могла пройти мимо чужой беды, кричал, перебивая все протоколы: «Иди туда! Спаси ее! Ты же не оставишь ее там, верно?! Ты же не позволишь этому психу сотворить это! Ты же не такая!» Образ Лилы, ее отчаянное послание, промелькнули перед глазами, смешавшись с искаженным ужасом лицом Эллы. А потом – лицо демона из леса, его золотые, проницательные глаза, его предупреждение: «Принц Кассиан не тот, за кого себя выдает. Ты можешь стать сосудом». Этого я не хотела. Ни в коем случае. Лучше смерть, чем стать чьей-то оболочкой.

Я достала пистолет, его холодный металл приятно лег в ладонь, даря ощущение хоть какой-то защиты. Проверила электрошокер, встроенный в брошь; его индикатор горел стабильным зеленым светом. Маленькие дымовые шашки, замаскированные под пуговицы, были наготове, их можно было активировать одним нажатием. Я была одета в свой черный боевой костюм, который идеально сливался с мраком подземелья. Он был тонким, но прочным, способным выдержать легкие удары и обеспечивающим полную свободу движений, словно вторая кожа. Единственное, что я не учла, это то, что здесь будет так холодно. Но сейчас было не до холода, не до дрожи в коленях. Моя миссия изменилась. Теперь это была спасательная операция, а не просто сбор информации. И я, Вика, была единственным спасателем на горизонте, без подкрепления, без плана Б, зато с горячим желанием разбить чье-то идеально напудренное лицо.

Не тратя ни секунды, я активировала скрытый механизм на ручке двери – сенсор, установленный мной незаметно для принца и синхронизированный с перстнем. Дверь бесшумно открылась, не издав ни единого скрипа, словно сама приглашала меня войти в бездну, в самое пекло. Оттуда потянуло такой волной запаха и холода, что я едва удержалась на ногах.

Я шагнула внутрь.

Вспышка света от моего миниатюрного фонарика, встроенного в перстень, резко разорвала кромешную тьму, царившую внутри, выхватив из нее зловещие очертания. Это было не коридор, а обширное помещение – древний склеп или хранилище, возможно, чье-то забытое святилище, пропитанное сыростью, застарелой кровью, медью и гнилью. Воздух был тяжёлым, пропитанным ароматом странных трав и благовоний, от которых начинало першить в горле и кружилась голова. Запах был настолько плотным, что казалось, он оседал на языке, оставляя неприятный привкус. В свете фонарика плясали тени, делая и без того жуткое помещение похожим на оживший кошмар из средневековых пыточных камер, или на гравюры из тех самых книг, что я видела в библиотеке. Стены были сложены из грубого, черного камня, покрытого мхом и поблёскивающей в свете чёрной слизью, словно живой, мерцающей субстанцией. На полу виднелись странные символы, нарисованные чем-то темным и липким, которые я уже видела в древнем фолианте. Они означали печати, призывы и жертвоприношения, и светились слабым, пульсирующим красным светом, словно кровь, текущая по венам.

В центре комнаты, на массивном каменном алтаре – жертвенном столе из черного, пористого камня, испачканном засохшей кровью, лежала принцесса Элла. Ее бальное платье было разорвано в клочья, обнажая бледную, почти прозрачную кожу, испачканную чем-то черным, напоминающим засохшую смолу или застывшую кровь. Глаза девушки были широко распахнуты, но в них не было ни капли осознания – лишь тупая, животная паника, застывшая в стеклянном взгляде, и легкий блеск безумия, словно ее разум уже покинул тело. Она была привязана к алтарю толстыми, грубыми кожаными ремнями, которые впивались в ее нежную кожу, оставляя красные, воспаленные следы. Ее тело судорожно извивалось в немом, отчаянном танце, пытаясь вырваться, но безрезультатно, словно она была в объятиях невидимого демона. Ее крик, который вывел меня из ступора в коридоре, оборвался в горле, превратившись в беззвучное хрипение, а из открытого рта вытекала тонкая струйка пены, смешанной с кровью. Она была уже почти на грани жизни и смерти, между реальностью и небытием.

Глава 5

Мир вернулся ко мне не взрывом света или звука, а тягучим, мучительным осознанием боли и поражения. Сначала это был лишь пульсирующий туман в голове, словно кто-то колотил кувалдой по вискам, а затем туман рассеялся, открывая дорогу острым, как бритва, ощущениям. Боль. Везде. Каждая клеточка тела ныла, словно меня пропустили через мясорубку, оставив лишь истерзанную массу. Особенно сильно болел висок, куда пришелся удар – я чувствовала, как там пульсирует кровь, а кожа натянута и горяча, и казалось, что череп вот-вот расколется. Воздух, который я вдыхала, обжигал легкие, принося с собой привкус крови и пыли, смешанный с запахом сырости и чего-то едкого, словно гниль или затхлая вода, вызывающая тошноту.

Я лежала на твердом и холодном каменном полу, шершавом и влажном. От него исходил пробирающий до костей холод, просачивающийся сквозь ткань моего боевого костюма, заставляя меня дрожать, а зубы стучать без умолку. Мои руки были скованы крепкими, грубыми веревками, впивающимися в запястья, оставляя болезненные, красные отпечатки. Ноги связаны так туго, что я едва могла пошевелиться, лишенная любой возможности двигаться. Я попыталась приподняться, но лишь застонала от пронзившей тело боли и накатившего бессилия. Голова кружилась, а желудок, казалось, вот-вот вывернется наизнанку от запаха гнили, въевшегося в стены этого мрачного места.

Где я? Что произошло? Последнее, что я помнила, это удар принца, его безумную улыбку, пронзительный крик принцессы Эллы и яростный, нечеловеческий рык Демона, полный чистой ярости. Значит, он все-таки пытался меня спасти? Или это был просто его гнев на то, что принц посмел вторгнуться на его территорию? Мой мозг, несмотря на боль, начал лихорадочно сопоставлять факты.

Я открыла глаза, но мир остался черным. Полная, абсолютная темнота. Не та тьма, что была в подземелье, когда свет фонарика погас, и даже не та, что бывает ночью в лесу, когда видно хотя бы очертания деревьев. Это была непроглядная чернота, словно меня засунули в мешок или заперли в гробу, накрытом плотной тканью, не пропускающей ни единого лучика. Ни единого просвета, ни намёка на отдаленные огни. Это была давящая, оглушающая тишина, которая заставляла паниковать, вызывая ощущение клаустрофобии, которой я обычно не страдала. Я попыталась закричать, но голос сорвался в хриплый шепот, горло было пересохшим и болело, словно я проглотила наждачную бумагу.

Паника начала подступать, ледяными щупальцами обхватывая сердце, сжимая его в тиски. По телу пробежал холод, не от сырости, а от чистого ужаса. Это не просто ранение. Я в плену. И это не обычная тюрьма, здесь пахло древним, забытым злом, вызывающим отвращение. Я попыталась ощупать свое тело. Костюм был на мне, но все гаджеты – пистолет, электрошокер, сканер-гребень – исчезли. Их забрали, обыскав меня тщательно, профессионально. Я была безоружна и беспомощна. От этой мысли меня бросило в холодный пот, я почувствовала себя абсолютно обнаженной, лишенной защиты. Моя агентская гордость была растоптана, моя подготовка оказалась бесполезной перед лицом этой неведомой силы. Я была в руках врага, и у меня не было ничего, чтобы ему противостоять, кроме собственного разума, который сейчас был единственным оружием.

В голову полезли мысли о Лиле. Неужели она тоже оказалась здесь? В такой же темноте, в таком же холоде, в такой же беспомощности? Могла ли она быть еще жива? Или стала одной из тех «жертв», о которых говорил демон? Я заставила себя успокоиться. Паника – враг агента, она убивает. Нужно было мыслить хладнокровно. Где я? Что это за место? Как выбраться? Мозг, хоть и пульсировал болью, начал активно работать, пытаясь собрать осколки информации, чтобы выстроить логическую цепочку, найти хоть какой-то выход.

Я начала медленно, осторожно двигаться, исследуя пространство вокруг себя. Мои пальцы нащупали неровный, шершавый камень стен, покрытый влажной слизью. Холодный, влажный, словно я находилась в какой-то древней пещере, где никто не бывал сотни лет, и воздух был пропитан застывшим временем. Я провела рукой вдоль стены, пытаясь определить размер помещения. Оно было небольшим, чуть больше моей «унизительной» комнаты в замке, но без мебели, без окон, без единой щели, откуда мог бы проникать свет. Это была каменная клетка. Стены были не просто грубыми, они были покрыты какими-то выступами, неровностями, которые я не могла идентифицировать в темноте. Они были слишком правильными для природных образований, но слишком хаотичными для человеческой кладки. Может быть, символы? Я попыталась нащупать их. Нет. Просто неровности. В воздухе витал слабый, едва уловимый сквозняк, который указывал на наличие вентиляции. Возможно, это не тюрьма, а просто какой-то склад, или… я даже боялась думать об этом, но мой мозг уже рисовал страшные картины – ритуальное помещение, где держали предыдущих жертв, и где их кровь пропитала каждый камень.

Время текло медленно, тягуче, словно сама тьма сгущалась вокруг меня, становясь все плотнее и тяжелее, давя со всех сторон, пытаясь поглотить. Я не знала, сколько прошло часов. Может быть, день? Два? Я чувствовала, как мышцы затекают от неподвижности, а голод и жажда начали давать о себе знать, превращаясь в мучительное жжение в горле и желудке. Мой мозг, обычно такой острый и быстрый, сейчас работал со скрипом, пытаясь собрать осколки информации и соединить их в единое целое. Кассиан. Ритуал. Демон. Все это было слишком… сюрреалистично для агента, привыкшего к рациональным преступлениям и научным объяснениям. Но теперь, после всего увиденного, я понимала, что реальность здесь гораздо сложнее и страшнее любых досье или кошмаров.

Внезапно я услышала звук. Тяжелый, металлический скрежет, словно ржавые петли медленно поворачивались, издавая стонущий звук, который резал слух, проникая в самое сознание. Звук приближался, нарастал, становясь все громче. Кто-то шел. Шаги были медленными, размеренными, тяжелыми, и, казалось, каждый из них отдавался эхом не только в коридоре, но и у меня в груди. Сердце заколотилось сильнее, но я заставила себя расслабиться, притвориться спящей, чтобы не выдать себя. Я закрыла глаза, стараясь контролировать дыхание, сделать его ровным и спокойным.