Ромашка для охотника. Полюбить убийцу

Глава 1

Аманда

— Госпожа, отец зовет вас попрощаться. Барон Гурр совсем плох. Поспешите… — старый слуга застал меня за стойкой. Я как раз заканчивала натирать кружки. В нашем постоялом дворе всегда должно быть чисто!

Увы, но это всё, что осталось от огромного состояния моего отца. Титул и особняк, переделанный в постоялый двор “Драконий клык”.

Когда матушка заболела, папа готов был отдать всё, лишь бы она осталась с нами, чтобы не уходила к предкам и богам. Он распродал деревни, города, поля… Но это не помогло и через год мама умерла, оставив десятилетнюю меня на попечении резко обедневшего барона.

И вот уже год, как отец был болен, а я ежеминутно боялась, что останусь круглой сиротой.

Еще вчера состояние отца стало резко ухудшаться и я хотела сидеть у его постели, но он выгнал меня.

— Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким. Не хочу, чтобы прозябала в полумраке. Я всё равно уйду, дочка, а ты должна жить полной жизнью. Ступай… — погладил меня по волосам и добавил хрипло: — А я отдыхать буду. Что-то совсем устал…

И я покорно ушла. Работы действительно было очень много. Два дня назад к нам заселился целый отряд магов, а сразу за ними заявилось три десятка наёмников. Свободных комнат вообще не осталось, даже с учётом того, что постояльцы ютились по четыре человека на одну комнату и даже заняли сеновал.

Мне было безумно любопытно, куда они держат путь и почему решили провести у нас целую неделю, но леди не положено задавать лишних вопросов и я стойко молчала.

Сейчас же, я вихрем вбежала по ступеням, распахнула дверь и в тусклом свете единственной свечи, увидела совершенно осунувшееся, бледное лицо отца.

— Папочка… — охнула, всплеснула руками и на едва гнущихся ногах подошла к массивной кровати, на которой лежал исхудалый, пожилой мужчина. Его волосы давно окрасились серебром, а глаза утратили былой блеск.

— Аманда Гурр, не смей плакать! — строго наказал отец, поднимая дрожащую руку в мою сторону. — Ты должна помнить кто ты, должна быть сильной, дочка.

— Не могу, — хлюпнула носом и стерла со щеки горькую, предательскую слезу. Казалось, что сердце сейчас разорвётся. Болело в груди.

— Можешь, — он улыбнулся так тепло, так знакомо, что я окончательно разрыдалась, обняв его.

Я не могу. Не хочу терять единственного родного человека. С кем же я останусь? Нет, пожалуйста. Умоляю, не надо! Боги, услышьте меня, прошу…

— Ада, смерть уже дышит мне в спину. Послушай, доченька. Ты должна уехать отсюда. Наши постояльцы… — отец закашлялся и на белом платке остались следы крови. Пламя свечи дрогнуло, погасло на миг, но тут же снова разгорелось, словно цеплялось за жизнь, как и мой отец.

— Не говори, не надо. Папа, тебе лучше отдохнуть, — прошептала, изо всех сил пытаясь взять себя в руки и действительно быть сильной ради него.

Я давно уже должна была быть готовой к тому, что он отправится к богам, но никак не могла смириться. Мне кажется, что подготовиться к подобному невозможно.

— Слушай! — его голос на миг стал суровым, резким, как был всегда. — Дочка, ты должна уехать к тетушке Мари. Мамина сестра не выгонит единственную племянницу. А здесь замышляется что-то недоброе. Ещё никогда в наших краях не собиралось столько воронья! Эти стервятники не просто так тут трутся, грядёт буря и я не хочу, чтобы ты оказалась в её центре. Уезжай с рассветом. Живи. Выйдешь удачно замуж, детишек родишь… Я желаю тебе счастья, Ада. Не жди моей смерти. Уходи!

Я замотала головой и в ужасе выставила вперёд руки.

— Нет, папочка. Не надо. Прошу тебя… Не гони меня. Умоляю, дай побыть с тобой ещё хоть немного… — слёзы обжигали щёки, слова давались с трудом. Я не должна была перечить ему, нужно было стойко исполнить последнее желание, но не могла.

— Помни, что ты для меня всё. Моя девочка, я так хотел бы дать тебе больше… — он протянул руку и погладил меня по щеке, а в следующий миг снова закашлялся.

Я кинулась за свежим платком к тумбе напротив постели, а когда обернулась, мой старик молчал.

Рука, что совсем недавно касалась моего лица, безжизненно свисала с кровати, глаза остались открыты, но он уже не дышал…

— Па… — попыталась позвать его, но подавилась удушающими слезами.

Рухнула рядом и позволила себе разрыдаться в полную силу.

— Па… па… — всхлипывала, постоянно вздрагивая.

— Папочка… — трясла его, словно могла разбудить. — Пожалуйста, папа!

— Эй, хозяйка, — кто-то тронул меня за плечо.

— Уходите! — едва не крикнула, не оборачиваясь. Голос сорвался. — Найдите кого-то из слуг. Вам помогут.

— Встань! — резкий голос прозвенел, словно удар хлыста. Я замерла и медленно обернулась.

Прямо за мной стоял высокий светловолосый мужчина в довольно дорогом походном костюме.

Охотник за головами!

Неужели он пришёл за мной, как и предсказывал отец?

— Идём! — снова приказ.

— Неужели ты не видишь, что происходит? У тебя есть сердце, наёмник? — спросила, выпрямив спину. Даже в такой ситуации и с такими как он нельзя терять чувство собственного достоинства.

Визуализация

Остался сиротой, когда погибла мать и попал в семь лет на улицу, где его нашёл один из учителей школы наёмников. Его жизнь стала совершенно иной, их обучали для одной цели - сделать охотниками за головами и Раф стал лучшим из них.

Смелый, сильный, жёсткий лидер. Он хитёр и расчётлив, заранее просчитывает шаги противников и ещё никто от него не уходил. Но в душе его теплилась всегда мечта о другой жизни.

Добрая, нежная и хрупкая дочь обедневшего барона. Умна и благородна. Вложила все силы в то, чтобы наладить их жизнь с отцом и добиться лучшего будущего, несмотря на тяжёлые условия.

Красивая и воздушная как ромашка. Только её доброе сердце способно растопить лёд в огрубевшей душе самого свирепого наёмника.

Выход во двор из таверны, где цветут ромашки Ады. Свою ромашку, на которой она гадала, Ада сорвала справа у окна под плющом.

“Клыка Дракона”

Глава 2

Аманда

— Что вы делаете? Отпустите меня! — захлёбываясь слезами скорби, требовала, плохо понимая происходящее.

Твёрдое плечо наёмника острым камнем впивалось в живот, но боль сейчас было последним, что меня тревожило. Перед глазами всё ещё стояло бледное, изрезанное морщинами, как трещины на высохшей глине, но до щемления в груди, родное лицо отца с невидящим взором, упёртым в потолок, а в ушах всё ещё бились вопли людей вперемешку с беспощадными криками — “убить всех!”.

— Отпустите, — хотела закричать, но из груди вырвался лишь сдавленный хрип и от бессилия я ударила кулаком по каменной спине убийцы, который, наверное, даже не почувствовал ничего.

— Тихо! — прорычал он и приоткрыл дубовую дверь чёрного хода. Секунда давящей тишины и наёмник угрожающе прошептал. — Если хочешь жить — молчи.

Он одной рукой придерживал мои ноги, второй вытащил меч из ножен и в луче солнца сверкнула сталь.

Моё сердце остановилось, а затем бросилось вскачь испуганной ланью. Я зажмурилась на мгновение, чтобы собрать по крупицам больное, раненое скорбью, сознание, пытаясь понять, что происходит…

— Где девчонка? Найти её! Найти дочь хозяина! — прогремело неподалёку и кто-то болезненно взвыл.

Они хотят убить меня, как и остальных в “Драконьем клыке”? Но зачем? Зачем они это творят?

Наёмник медленно вышел на улицу, замер на мгновение, затем бросился со мной на плече в сторону леса, прячась за пышными кустами и высокими деревьями. Он двигался так быстро, словно я и не мешала ему, будто он и не чувствовал веса моего тела. А вот я тихо заскулила от боли, что обжигала живот при каждом толчке, при каждом повороте. Мысли вылетели из головы и я сосредоточилась только на том, чтобы не застонать и не привлечь чьё-либо внимание, которое может обернуться плачевно для меня.

Как мы добрались до леса и пробежали в его глубь, я не заметила. Но когда наёмник остановился и спустил меня на землю, облегчённо вздохнула и приложила ледяные ладони к животу.

— Бежим, — коротко бросил он и схватив за руку, поволок за собой.

Я едва поспевала за мужчиной, спотыкаясь о выступающие шершавые корни вековых деревьев, не понимая куда и зачем меня тащат. Да и… всё равно как-то стало. Внутри только пугающая, холодная пустота, которая поглотила меня.

Через несколько минут горло вместе с лёгкими обдало огнём, а бока закололи, словно в них впились сотни острых игл.

— Отпустите, — взмолилась, задыхаясь, когда искра чувств колыхнулась во мне. — Отпустите меня. Куда вы меня тащите?

Наёмник словно не слышал моих слов и мчался дальше, не сбавляя скорости. Вырваться из крепкой хватки я не могла, остановить его тоже, на мои требования мужчина не реагировал. Что мне сделать? Как спастись?

Жажда жизни прогнала чёрную, ледяную пустоту безразличия. На её место пришли страх и вопросы…

Зачем он меня спас из таверны? Почему помогает? И не опаснее ли он тех, кто уничтожил “Драконий клык”?

Но ведь он один их них… Так почему тогда забрал меня оттуда?

Мысли испуганными птицами бились в голове, перебивая и противореча друг другу, не желая складываться во что-то разумное и понятное.

Меня бросало то в жар, то в холод, вместе с тем и мои эмоции моментально сменяли друг друга…

Я обернулась, желая увидеть, что сейчас происходит в моём разрушенном доме, но таверна была скрыта за густым лесом. Щёки вновь обожгло горячими слезами, а сердце пропустило удар от понимания, что папа остался там…

Папа… После того, как мамы не стало, он не щадя себя, работал. Работал настолько много, что порой едва добирался по утру до одинокой холодной постели и, упав в неё, тут же засыпал. А с первыми лучами солнца вставал и всё повторялось по кругу изо дня в день. Он брался за любую работу, которая была доступна барону и даже за чёрную, неблагодарную, оставляя последнее здоровье. Он отдавал себя всего, забывая о том, что он далеко не молод и ему нужно беречь себя…

Всё ради того, чтобы дать мне хорошее образование, дать светлое будущее и шанс на достойную жизнь. На мои уговоры и заверения, что мне ничего не нужно, он никогда не реагировал, повторяя всегда одно:

“Дочь моя, у меня есть только ты. Моё сокровище, моя маленькая девочка. Это ради тебя. С возрастом ты поймёшь, что всё, что я делаю — тебе во благо. А когда станешь матерью… поймёшь ещё и почему я не мог иначе…”

Отец…

Его больше нет…

Нет…

Сердце разрывалось на куски, обливаясь кровью, душа горела, превращаясь в пепел, затем воскресала и обрушивалась на меня сокрушающей волной скорби, беспощадной болью потери и безысходностью…

Боль была такая, что мне стало физически плохо. Меня словно ломали, рвали, истязали…

От удушающих слёз начала задыхаться и больше не могла шевелиться.

Ноги окаменели и я остановилась, но наёмник не заметил и при следующем шаге рванул меня за руку. Я упала, наверное, в кровь разбив колени. Но боли не почувствовала. Я больше ничего не чувствовала…

Наёмник поднял меня и что-то говорил, но я его не слышала…

Глава 3

Аманда

Пресветлые Боги! Это какой-то бесконечный ужас. Только мы с трудом смогли спуститься по верёвке с высокого, опасного обрыва, как на нас тут же напали и начали обстреливать из арбалетов. Один болт вонзился в землю, едва не задев меня. Но от этого я сильно дёрнулась и зацепившись ногой за какую-то торчащую из рыхлой земли корягу, едва не упала. Наёмник успел подхватить меня, но щиколотку прострелила острая боль.

Не знаю каким чудом мы смогли выбраться из-под обстрела живыми. Быть может магия моего спасителя нас оберегала или… невероятная удача…

Но одно я знала точно, что если бы наёмник не утащил меня оттуда, то та поляна стала бы последним, что я видела.

Со мной на руках он бежал ещё несколько минут, затем остановился, спустил меня на поваленное бревно и опустившись на одно колено, приложил ладони к земле. Тихий бархатистый голос пронёсся по лесу, а следом руки охотника охватила магия. Яркая, красивая, завораживающая… Она вспыхнула и поползла в разные стороны, ломая ветки и оставляя на земле следы в точности как наши…

От увиденного я едва не ахнула и приложила холодную ладонь ко рту. Такую магию мне ещё не доводилось видеть… Настолько сильную…

— Отлично, — вставая и отряхивая ладони от земли, выдохнул наёмник. — Теперь они нас так просто не найдут.

— Это обманки? — вопрос вырвался сам собой, хотя я уже прекрасно знала ответ.

— Да, — подтвердил он, подходя ближе. — Как нога?

Я посмотрела на неё и попробовала пошевелить стопой по кругу, но пронзительная боль помешала, вызвав хриплый стон.

— Понятно, — вздохнул мужчина и прошептал что-то ещё. На его руках возникло зеленое свечение, волна тепла прошлась по всему телу, когда горячие пальцы коснулись моей кожи. — Увы, у меня нет дара к целительству, но кое-что я сделать могу... Совсем не пройдет, но болеть будет меньше. Идем, — сказал и подхватил меня на руки. — Придётся так добираться.

Я ничего не ответила, понимая что это бесполезно. Просто отвернула голову и пристально всматривалась в лес, в каждый куст, боясь увидеть, что там кто-то может появиться. Преследователи где-то совсем рядом и насколько нас спасут обманки, созданные наёмником — большой вопрос…

Он со мной больше не говорил, сосредоточившись на пути и внимательно осматривая всё вокруг. А я погрузилась в свои тёмные мысли и очнулась только тогда, когда мы вышли на очередную небольшую полянку возле голубого озера.

— Пришли, — улыбнулся мужчина. Перед нами стоял небольшой домик, утопающий в тёмно-зелёном плюще, что одеялом укрыл большую часть стен. На крепкой, дубовой двери висел большой железный замок, запечатывая собой вход, а вот окна почему-то заколочены не были.

— Подожди здесь. — Очередной приказ.

Охотник опустил меня на землю и прошёл к домику. Провёл рукой над замком и от его ладоней скользнул свет, что змейками побежал по всему домику, словно сбрасывая невидимую защиту с того. А затем раздался щелчок, но замок не открылся. Наёмник хмыкнул и обнажил свой меч. Один точный, сильный удар и замок поддался. А мне стало понятно почему окна были не заколочены — всё лесное убежище было под магической защитой. Сюда не так-то легко оказалось попасть.

Этот дом казался забытым временем, покрытым плотным слоем мха и лишайников. Крыша наклонилась, словно устала от векового тяжелого навеса снега и дождя. Но в окнах всё ещё светилось слабое тепло от солнечных лучей, что касались чудом уцелевших стёкол.

Было такое чувство, словно старый домик ещё жил своей тихой жизнью, наполненной запахом древесины и дымком из дымохода. Я вдруг подумала о его истории, о людях, которые здесь жили, и о временах, которые он пережил. Этот домик был как живая книга, на страницах которой были написаны чьи-то истории и судьбы.

Мужчина бросил на меня внимательный взгляд, а затем прошёл внутрь.

— Всё чисто, — оповестил он, выходя через несколько секунд обратно. — Остановимся здесь.

Подхватил на руки и понёс меня внутрь. Дом встретил нас немного затхлым воздухом и ароматом сушёных трав, что были развешаны вдоль боковых стен. У дальнего угла стояла скромная деревянная кровать, покрытая серым шерстяным одеялом с кругловатыми узорами посередине. Именно на неё и сгрузил меня наёмник.

— Жди, — коротко бросил он и быстрым шагом вышел наружу.

В окно я увидела, как мужчина прошёл к тропинке, что вывела нас к этому домику и присел на колено, уперев руки в землю. Как и в прошлый раз его руки охватила магия и через миг пронеслась вдаль, стирая наши следы.

Как только он закончил, поднялся на ноги и я быстро отвернулась от окна, не желая сталкиваться с ним взглядами. Этот наёмник пугал меня, даже несмотря на то, что спас мне жизнь. Я ожидала, что он сейчас зайдёт внутрь, но его почему-то не было, а через минуту послышались знакомые звуки. Так систематично скрипел колодец, когда поворачиваешь ручку с цепью, на которой поднимаешь ведро воды. Ещё через минуту я убедилась в своих догадках. В дом вошёл, прикрывая за собой дверь, наёмник и держал в руках полное ведро воды.

В горле моментально пересохло и я жадно смотрела на кристально-чистую воду. Охотник ухмыльнулся от моего внимания к ведру и прошёл к столу, на который водрузил свою ношу. На полке у стены достал кружку и зачерпнул ей вожделенное из ведра.

Глава 4

Ралиф

— Прости, Ада, — ухмыльнулся, заметив, как девушка сжалась, дрожа от страха, словно крошечный воробей под холодным, беспощадным ветром. — Я не хотел тебя напугать.

Аманда перевела на меня испуганный, затравленный взгляд, и сердце сжалось. Ромашку следует как-то успокоить.

— Давай нормально познакомимся… — предложил, мягко улыбнувшись. — Моё имя Раф. Ты в безопасности со мной. Я хочу тебя спасти и уж точно вредить не собираюсь, Ада. И… тебе не стоит меня бояться, я не трону тебя.

Я говорил уверенно и мягко, стараясь показать, что девушке рядом со мной нечего страшиться, не только словами, но и всем своим поведением, жестами и чувствами, которые вкладывал в свои слова.

— Что тогда тебе от меня нужно? Зачем ты забрал меня оттуда? Почему не дал погибнуть рядом с отцом? — выпалила она на одном дыхании. Ромашка всё ещё не могла оправиться от произошедшего и её кидало из страха в непонимание и обратно. Она то набиралась смелости, то все её малые силы таяли, как весенний снег под ярким, палящим солнцем.

— Успокойся. Тебе нужно прийти в себя и понять чего хочешь дальше, — сказал слишком сухо. Нужно было как-то деликатнее, всё же девушка потеряла отца.

— Я просто… Просто не понимаю. Не знаю, что мне теперь делать... Где мне теперь быть? — с отчаянием промолвила она совсем тихо и словно спрашивала саму себя. Глаза ромашки наполнились слезами, губы дрожали, но она больше не позволяла себе заплакать. Сжимала кулачки и заставляла себя делать глубокие вдохи, успокаиваясь, набираясь сил.

— Попробуй не торопиться. Сегодня ты можешь остаться здесь, всё равно идти нам пока некуда. Я уйду, если ты хочешь побыть наедине со своими мыслями. Или я могу быть поблизости в другой комнате, если тебе нужно будет поговорить… — искренне предложил я и девушка кивнула, верно уловив суть.

Я замер на мгновение, ловя себя на мысли, что никогда ни с кем так не разговаривал, не успокаивал, не вкладывал в каждое слово столько тепла и заботы. Ни с кем… после смерти мамы.

Ромашка…

Одно твоё существование меняет меня до неузнаваемости…

После того как я оказался на улице, брошенным всеми и никому не нужным, очерствел, стал жестоким, грубым и беспощадным к другим. А сейчас… Сейчас я не узнаю себя. Не думал, что ещё способен на такую заботу, такое отношение.

— Спасибо... Мне... мне, наверное, лучше будет, если кто-то будет рядом, — тяжело вздохнула ромашка и в, едва успевших высохнуть глазах, вновь заблестели слёзы.

Такая нежная… хрупкая… такая беззащитная, словно одинокий, маленький цветочек в поле, храбро сражающийся со всеми невзгодами, но едва подует сильный ветер, то может переломить тонкий стебелёк. Такое сокровище нужно оберегать, заботиться…

— Я пойду приготовлю чай и нарежу сыра. Это должно помочь тебе успокоиться и нужно хоть немного поесть. Силы нам ещё понадобятся. А когда ты будешь готова, мы решим, что делать дальше.

Сказал и отошел к столу, пересиливая себя, чтобы тут же не вернуться к ней и не заключить желанную девушку в объятия. Подогрел воды при помощи магии, а заодно давая ей время и пространство для того, чтобы она могла перевести дух и набраться сил после потери отца и пережитого страха.

Комната была окутана тёплым, приглушенным светом от нескольких свечей, что завалялись у меня в сумке. Их тени мягко мерцали на выцветших стенах. Лучи вечернего солнца, попадающие в заброшенный домик сквозь маленькие, покосившиеся окошки, уже не достаточно давали света.

Я принес чай и присел на стул напротив кровати, где расположилась девушка. На ресницах у неё всё ещё были видны следы слёз, но в глазах появились и тени решимости.

Аманда встретилась со мной взглядом и поинтересовалась снова:

— Почему ты хочешь мне помочь? Что тебе от этого?

Я набрал воздуха в желании ответить, но слова застряли в горле. Замешательство и невысказанная боль — вот, что меня терзало сейчас.

И я молчал, раздумывая, как изложить то, чего сам ещё не до конца понимал.

Пауза липким туманом повисла в комнате, словно тяжёлые графитовые тучи, сдвигая воздушные потоки и создавая ощущение гнетущей безысходности. Да, всё было бы куда проще, если бы у меня самого был ответ.

После долгого молчания, глядя в сторону, Ада произнесла задумчиво:

— У меня есть тётушка по материнской линии... Отец просил уехать к ней. Он знал, что вы нападёте. Только не успел заставить меня уехать. А тётя… Она когда-то давно обещала маме, что позаботится обо мне, если с отцом что-то случится.

Я слушал, периодически кивая, позволяя ей договорить. А Ада продолжала, словно глядя мне в самую душу. В её глазах читалась смесь благодарности и непоколебимой решимости.

— Тётя Мари… Она заплатит тебе. Если ты доставишь меня к ней. Поверь… Ты будешь вознагражден за заботу и внимание.

Смешно и грустно одновременно. Заплатить мне… Но нужны ли мне эти деньги? Нет, не нужны.

Я помолчал ещё немного и постарался говорить предельно мягко, чтобы не спугнуть это хрупкое доверие, возникшее между нами.

— Мне не нужны деньги, но я помогу тебе, — сказал, рассчитывая… Нет, надеясь, что за время пути всё изменится и она откроет для меня своё сердце.

Глава 5

Аманда

Задыхаясь, я бежала за наёмником так быстро, как только могла. Чувствовала в ноге невыносимую боль, но несмотря на это, не собиралась сдаваться.

Моё сердце билось быстрее, чем когда-либо, но именно этот страх заставлял меня бежать без оглядки сквозь густой лес, что своими острыми ветвями-лапами старался зацепить, остановить, ранить, оставить алые полосы на коже, как знак своего превосходства над непрошенными гостями.

Казалось, что я справлюсь. Должна! Я даже думала, что готова преодолеть любые препятствия, чтобы выжить среди всей этой жестокости.

Боги, как же я ненавижу всех этих наёмников! Даже того, кто спасает меня сейчас. Они все виноваты в смертях, что обрушились на “Драконий клык”. А охотник — он один из них. И я не понимаю его мотива. Да, этот Раф пытался успокоить меня и уставший разум вечером согласился с ним, но… Какова его цель?

Деньги не нужны… А что тогда нужно?

Я продолжала поглядывать на мужчину с опаской, не веря в его искренность.

Даже глупый бы понял, что его интересы могут не совпадать с моими, и эта мысль терзала меня, засев острой занозой в сердце, не давая нормально сделать вдох. Просто так спасать незнакомую девушку? А почему он тогда остальных не спас? Почему именно меня?

Мысли испуганными птицами бились в голове, сбивая с толка, не давая найти ответы и нормально проанализировать всю ситуацию.

Постепенно мы перешли с бега на шаг, но продолжали двигаться не останавливаясь ни на миг, без возможности передохнуть или банально перевести дыхание, что мне так сейчас требовалось. Столь быстрая прогулка по лесу оказалась для меня настоящим испытанием, и мысленно я проклинала свою невезучесть…

— Стой. Пожалуйста, остановись… — взмолилась, не в силах сделать ещё хоть шаг.

— Что? — короткий вопрос полоснул, словно хлёсткая пощёчина. Жаловаться сразу перехотелось, но я должна была сказать:

— Нам нужно выйти отсюда. Нужно найти лошадей. Я так долго не выдержу и у них преимущество, пока мы идём пешком…

Наёмник остановился, смерил меня тяжелым взглядом и хмуро пояснил:

— В данный момент покидать лес было бы крайне неосмотрительно, и я намерен обеспечить нам безопасность здесь.

— Но… — попыталась возразить и встретилась с ледяными прорубями его синих глаз:

— Я найду способ добыть коней, чтобы уехать как можно дальше, но только когда наступит подходящий момент. А пока… такой неженке, стоит успокоиться. Не переживай, тебе не придётся долго мучиться в ожидании. Скоро всё закончится, — заверил он, забыв уточнить как именно оно закончится.

Боги… Моё сердце было полно отчаяния, и ноги отказывались двигаться. Я не хотела, не готова была идти дальше. Сил не осталось уже давно, но в то же время я понимала, что должна послушать его, должна продолжить путь.

На глаза то и дело наворачивались слёзы отчаяния и боли. Но я должна была заставить себя подняться.

Под тяжёлым леденящим душу взглядом мужчины, медленно, но верно, я встала на ноги и пошла вперёд. Как бы ни было трудно, я смиренно понимала, что другого решения попросту нет и что мы не можем долго оставаться на месте.

Я безумно злилась, но понимала, что движение для нас сейчас — единственный путь сохранить наши жизни.

Несмотря на боль и усталость, я чувствовала нестерпимую, всепоглощающую жажду жизни, которая заставляла идти. Спотыкаясь, путаясь в юбке, терпя боль в ноге и пламя в лёгких, но идти.

Ради отца я должна дойти до тёти, должна преодолеть любые трудности и отчаяние. В моём сердце с силой пылало обещание самой себе: "Я выживу". Я должна! Я обязана отцу. Он жил ради меня, делал всё возможное и невозможное, чтобы я жила и у меня был шанс на счастье. И я не могла сдаться, не имела такого права. Поэтому как бы мне не было плохо, больно и страшно, преодолею всё и сделаю всё, что потребуется ради этого!

Мы всё шли и шли. Наёмник отпустил мою руку, давая замедлиться и подобрать свой ритм. Но следил за мной, чтобы сильно не отставала.

Слишком долго мы двигались вперёд, сосредоточившись только на том, чтобы не сбавлять темп и продвинуться как можно дальше. Поэтому когда я вдруг услышала шум в кустах, совсем близко… испугалась и отпрянула в сторону. Но… сил совсем не осталось и вышло неудачно. Я оступилась, вновь подвернув больную ногу и упала, словно толстая курица, которая пыталась запрыгнуть на высокий насест, но сорвалась, грузно упала обратно и до конца не понимала, что же произошло…

Из-за кустов показалась окровавленная морда дикого хищника. Огромный, свирепый медведь зарычал и встал на задние лапы, закрывая свет солнца перед нами и угрожающе размахивая острыми, как бритвенное лезвие, когтями.

Его, сверкающая в светлых лучах, шкура была в крови. Зверь был ранен и зол. Боль сводила его с ума, заставляя ненавидеть всё вокруг, уничтожать любого на своём пути.

Он издал глухой, душераздирающий рык, что сотряс затихший в преддверии чего-то ужасного лес и я окаменела от дикого, животного ужаса. Ведь даже малое дитя знает, что нет никого опасней подранка.

Моё сердце замерло, боясь сделать хоть малейший удар и привлечь внимание озлобленного хищника.

Глава 6

Ралиф

В глазах девушки сверкнул протест, который был настолько же силён, как шторм, что налетел на скалу в желании разбить её, раскрошить на мелкие осколки.

— Нет уж, даже не спорь! — решительно заявила в ответ моя ромашка и принялась осторожно снимать с меня походную куртку.

Тяжело вздохнул и тут же поморщился от пронзительной боли. Когти зверя проникли глубоко, разорвали плоть и возможно даже достали до кости.

— У тебя всё будет хорошо, — бормотала она, слегка смочив тряпку обеззараживающим зельем. Прикоснулась к моему плечу, аккуратно очищая его от грязи и крови, и с тревогой посмотрела мне в глаза. Но я больше не сопротивлялся и девушка осторожно продолжила.

Я сидел у толстого дерева, плотно сжимая здоровой рукой рукоять меча, пытаясь стерпеть ломающую боль. Даже смог улыбнуться, заметив, как продолжая промывать рану, Аманда то и дело поглядывает на старые шрамы. Отметины былых сражений и боли.

— Сильно жжёт? — тихо спросила, заботливо подув на рану.

Я не издал ни звука. Всегда знал, что боль — лишь временное явление. А вот после неё придёт усталость и слабость.

Нельзя. Нельзя позволить себе развалиться на части. Нельзя сдаваться. Мы должны идти дальше. Это единственное, что нас спасёт. Долгая остановка, когда по нашим следам идут охотники за головами станет нашей роковой ошибкой, последней…

— Прости, это для твоего же блага, — шептала она, продолжая прикладывать пропитанную зельем ткать и дуть на рану.

Работая аккуратно и ловко, она старалась причинять мне как можно меньше боли.

Я сфокусировался на её прекрасном лице, пытался запомнить каждую чёрточку, каждый взгляд, каждую ресничку и каждый волосок, выбившийся из светлой косы.

Закончив с промыванием раны, она дрожащими руками принялась вдевать зачарованную нить в узкое ушко иголки.

— Сейчас… Потерпи немного… Ну же! Сейчас получится…— наконец, кончик нитки скользнул в ушко и Аманда облегченно выдохнула. Её пальчики были нежны, одним касанием к моей коже, приносили прохладу и облегчение. Каждое движение ромашка делала с особым вниманием, чтобы не причинить мне дополнительной боли.

Ох, как заботливо она касается… Тьма, я же так привыкну!

Девушка начала накладывать швы там, где это необходимо, её руки перестали дрожать — она сосредоточилась на задаче и даже я позавидовал отточенности её движений.

Покончив с этой непростой задачей буквально за минуты, она принялась за бинты. Шаг за шагом накладывая чистую ткань на моё предплечье, девушка бросала на меня быстрые, внимательные взгляды. Она старалась накладывать слои ткани так, чтобы они оказывали нужное давление, не передавливали и при этом не стесняли движений.

— Все будет хорошо… — повторила она, словно пыталась убедить не только меня, но и себя в этом.

Вздохнул от боли, но скованно улыбнулся ей, пытаясь выразить всю свою благодарность.

— Будет, — ответил, наконец, выпустив меч и провел рукой по ее шелковистым волосам, что меня так манили.

— Ты спас меня, — едва слышно прошептала она, потупив взгляд. — Снова…Спасибо.

Голос её голос дрожал от чувства признательности, щёки заалели и в этот момент она казалась настолько милой и хрупкой, но мне пришлось приложить небывалые усилия, чтобы не коснуться её нежных губ.

— Твоя безопасность — это вся благодарность, которая мне нужна, — произнес я, вкладывая в сказанное гораздо больше, чем могли передать слова.

Что со мной делает эта девчонка?

Улыбаюсь сквозь боль и усталость… немыслимо.

— Я всегда буду защищать тебя… — сказал зачем-то, положив свою большую руку поверх её маленькой.

Что ж… Если девушка так и не проявит тех же чувств, что испытываю к ней я, боль станет моим постоянным мрачным спутником, неотступно следующим по пятам после каждого моего шага, скрываясь за каждым моим вдохом.

Такая же боль, как я чувствовал сейчас от свежей раны.

Нет… гораздо хуже.

Нельзя думать об этом сейчас. Погоня всё ещё наступает нам на пятки.

— Достань из сумки рубашку, пожалуйста… — попросил, чтобы не напрягать руку.

Девушка тут же выполнила просьбу и отодвинув мою протянутую руку, сама помогла одеться.

Упрямая ромашка…

— Мы должны идти, — я поднялся, напрягая каждый мускул, чтобы преодолеть боль и не подать виду.

Ада смотрела на меня так… В её глазах теплилось нечто большее, чем просто забота о своём защитнике.

Или мне только хотелось это видеть?

— Ты должен отдохнуть. Ране нужно дать стянуться хоть немного. Тебе не поможет упорство, если оно приведёт к смерти, — её мелодичный голос был спокоен, но настойчив. — А я не переживу, если потеряю ещё и тебя…

Я ничего не ответил, только скорее отвернулся, стараясь скрыть улыбку и делая первые шаги по мягким лесным опадам. Она шла рядом, неотступно следуя за мной сквозь густые, колючие заросли, и даже не жаловалась.