Рой. На осколках предательства

Глава 1

Ева

Иду домой поздно, как обычно. В наушниках играет что-то спокойное, но я почти не слышу — мысли гудят сильнее музыки. Телефон в руке. Большой палец автоматически обновляет чат.

"Олег, ты видел, что я тебе написала утром?"

"Пожалуйста, просто ответь."

"Мне нужно сказать тебе что-то важное."

Бессмысленно. Ни одной галочки, ни одной реакции. Пустой экран, холодный. Я не злюсь — устала. Даже обижаться больше не хватает сил. Просто хочется закрыть глаза и исчезнуть на пару часов. Сегодня был ужасный день, чувствую себя отвратительно. Людей в кофейне было много и уже не могла дождаться когда пробьет двенадцать ноль ноль и я как золушка сбегу домой.

Сворачиваю к своему району — два поворота и знакомая арка, где пахнет влажным цементом после дождя. Здесь по вечерам темно, фонари тусклые, как будто тоже выгорели от рутины. Уже почти перешла улицу, когда вдруг сквозь музыку в наушники доносится лай собак. Снимаю наушники и оборачиваюсь. Из темноты вылетает котёнок — маленький, рыжий комочек. Он бежит в мою сторону, как вспышка огня, у самой земли. За ним — минимум три псины. Огромные дворняги. Разъярённые, будто с цепи сорвались. Погоня проносится мимо меня, и я тут же срываюсь следом.

– Эй, вон пошли! – ору на собак.

Блин, и вокруг абсолютно никого. Я бегу за котенком и за мгновение до того, как одна из шавок щёлкает пастью рядом с ним, я хватаю его обеими руками. Он визжит — тоненько, в ухо, когти пронзают кожу через куртку. Но держу его крепко.

Поворачиваюсь, чтобы убежать обратно, но — поздно. Глухое рычание. Зубы. Глаза, как у чудовищ из кошмаров. Пячусь назад, прижимая котёнка к груди. Натыкаюсь на бетонную стену.

— Уходите... Уходите! — голос дрожит, но я всё равно кричу. — Пошли прочь!

Одна собака бросается вперёд — останавливается буквально в шаге. Вторая обходит слева. И ещё одна большая лохматая подбегает. У меня нет ни палки, ни перцового баллончика.

Никого вокруг. Ни одного окна со светом, ни одного прохожего. Снимаю с плеча небольшой рюкзачок и начинаю замахиваться на собак пытаясь хоть как то защитить и себя и дрожащий комочек в руках. Металлическая застёжка звонко щёлкает о воздух. Делаю шаг вперёд — напуганная, но злая, больше от бессилия, чем от смелости. Сумка хлещет в сторону ближайшей собаки — она отшатывается, но ненадолго.

Вдруг слышу рев мотоцикла. Резкий, агрессивный, как удар по нервам. Свет — вспышка фар вырывает тени из темноты. Вылетает из-за поворота и проносится мимо нас. Затем со свистом тормозит и уже в следующее мгновение летит к нам. Заезжает на тротуар и останавливается между мной и собаками, резко, с визгом тормозов. Байкер в чёрной куртке и шлеме с тёмным стеклом протягивает мне руку.

– Запрыгивай!

Даже не думаю. Цепляюсь за руку, прижимаю котёнка к груди, вжимаюсь в узкое сиденье, обхватываю водителя за талию. Собаки снова рычат, ближе, злее. Одна уже готова к прыжку.

— Держись крепче, — выкрикивает парень, и в тот же миг мы срываемся с места.

Ветер хлестает по лицу. Асфальт под колёсами плывёт как река. Позади — лай, бешеный, злобный, но всё дальше, дальше, пока не сливается с ночной тишиной. Прижимаюсь к спине байкера, ощущая, как греет его тело через кожаную куртку. Котёнок тихо пищит в моих руках — живой.

И я понимаю, что тоже.

***

Мои дорогие добро пожаловать в новую историю. Вас ждут неповторимые эмоции ♥️ Буду рада вашим отзывам и обратной связи. История будет бесплатной в процессе, и ещё неделю после завершения. Поэтому добавляем книгу в библиотеку и дарим звёздочку.

Глава 2

Ева

Мчимся по ночному городу. Неоновый свет размазывается по шлему, асфальт под колёсами будто течёт. В лицо бьёт ветер, в глазах слёзы — от страха или от скорости, уже не пойму. Сжимаюсь за его спиной, крепко держась, чувствуя, как напряжены его плечи.

Петляем по пустым улицам, пока, наконец, он не тормозит у какой-то стройки или промзоны. Металлический забор, мусор, запах пыли и бензина. Он глушит байк, и всё вокруг снова тонет в тишине.

— Слезай, — коротко бросает он.

Спрыгиваю, осторожно, всё ещё прижимая к груди котёнка. Парень встаёт, сдёргивает шлем, и в первый момент я вижу только растрёпанные тёмные волосы. Свет фонаря очень тусклый и разглядеть его лицо не получается, но по голосу поняла, что раздражен.

Он резко пинает носком кроссовка по какому-то валяющемуся камню — тот с грохотом отлетает в сторону.

— Блядь …— сквозь зубы. — Профукал всё. Просто охрененно.

Он делает пару шагов, раздражённо выдыхает, будто сдерживает взрыв.

Потом резко оборачивается, смотрит на меня, словно только вспомнил, что я вообще здесь.

— Тише, маленький, тише… Я спасла тебя, всё хорошо, — шепчу, пряча рыжика под ветровку. Котёнок дрожит, как осиновый лист, уткнулся мордочкой мне в грудь. Глажу его ладонью, стараясь не показать, что сама до сих пор на грани паники.

— Ты больная, что ли?! Чего одна в такое время?! — орёт байкер, скидывая шлем на бак мотоцикла.

Поворачиваюсь к нему резко.

— Это ты больной! — на автомате срываюсь в ответ. — Чего орёшь на меня? Не видишь, малыш и так напуган?!

Он подступает ближе.

— Ты реально… ради этой мелкой твари? — кивает на котёнка. — Ты вообще головой думала? Хотела, чтоб тебя разорвали?

— Ну не разорвали же! — выпаливаю. — Ты ж типа герой, спас меня, нет?

Он резко выдыхает, как будто я его ударила.

— Кстати, “спасибо” сказать не хочешь?! Или слишком гордая?!

— Спасибо! — рявкаю и тут же разворачиваюсь, прижимая котёнка крепче. Шаг. Второй. Не знаю, куда иду, просто хочу подальше от этого типа, который сперва появился из ниоткуда, вытащил нас из дерьма, а теперь сам орёт так, будто это я во всём виновата.

— Козёл! — бурчу себе под нос, злюсь. Всё внутри кипит.

Ну и чего он на меня орёт? Я и так на нервах, сердце грохочет до сих пор, котёнок в шоке. Рыцарь, блин. Спас, и теперь как будто лицензия у него на то, чтобы на меня срываться.

— Нормально… Потерял к чёрту своё время, а теперь ещё и козёл.

Я едва не спотыкаюсь. Ой… Думала, не услышал. Я ж не прям в голос, вроде… Но молчу. Не оглядываюсь. Только шаги по асфальту и бешеное биение сердца.

Герой, чертов!

– Ты куда пошла? Стой!

Не оборачиваясь показываю средний палец и иду прямо.

Гордая же наша Ева! Жду ваши комменты мои дорогие.

Глава 3

Глава 3

Ева

Я иду быстро, почти бегу, хотя сама не знаю куда. Асфальт скользкий, прохладный ветер дергает подол куртки, а котёнок в руках всё так же дрожит, прижавшись ко мне, будто прилип. Сердце колотится от злости, от страха, от унижения. Ну и козёл! Спас, покричал, выставил дурой — и ещё умудрился обидеться!

Позади снова рев мотора, слишком близко. Я оборачиваюсь. Байк тормозит рядом. Фара режет темноту, парень кидает мне раздражённый взгляд из-под шлема.

— Ты куда собралась, а? — Грубо говорит мне. — Я вообще-то с тобой разговаривал.

— Подальше от тебя — рычу, не останавливаясь.

— Ты хоть знаешь, где находишься?! — кричит мне вдогонку. — Ночь, район стрёмный. Куда ты идёшь, а?!

— Да хоть к чёрту на рога, не твоё дело! — огрызаюсь, но голос звучит уже не так уверенно.

— Садись, давай. — тон снижается, но остаётся твёрдым. — Скажи, куда тебя отвезти, и я тебя отвезу. Домой, в приют, хоть на Луну. Только не делай вид, что ты тут супервумен.

— Не надо мне никуда! — упрямо, обиженно бурчу. – Рыцарь нашелся.

Он хмыкает, скептично кричит мне:

— Ну иди, иди. Может, снова какие-то псы подберутся. Или хуже. Удачи тебе, бесстрашная.

Останавливаюсь. Оборачиваюсь к нему. Блин прав же! Могу злиться сколько угодно, но... понятия не имею где я, и как добраться домой. И у меня уже нет сил бодаться. Сглатываю гордость, выдыхаю.

— Ладно — голос чуть тише.

Подхожу к нему и он тут же кивает.
— Прыгай.

Сажусь, аккуратно. Левой рукой держу рыжика, правой — ставлю ладонь на его плечо, как-то неловко, будто извиняюсь.

— Держись нормально, а то слетишь к чёртовой матери. — бурчит он, не оборачиваясь.

Закатываю глаза, но обхватываю его сильнее, прижимаюсь к нему, вжимаясь, насколько это возможно, в его куртку. Тёплую, кожаную, чуть шершавую. От неё пахнет бензином и дождем. И ещё — едва уловимый запах сигарет, смешанный с нотками бергамота.

Ну почему, чёрт возьми, от него пахнет моим любимым бергамотом?! — мысленно проклинаю свою слабость.

— Оставь меня там же, где и подобрал. — бросаю, перекрикивая гул.

Он не отвечает. Просто слегка кивает, будто уже устал от этого разговора. Рёв мотора снова разрывает тишину ночного города, и мы мчимся сквозь пустынные улицы, мимо редких фонарей, будто скользим по самому краю сна и реальности.

У той же арки, где “рыцарь” спас меня, останавливается резко, даже не притормаживая плавно. Байк замирает, но мотор он не глушит. Спрыгиваю быстро, чуть не уронив всё ещё прижавшегося ко мне котёнка.
— Спасибо, — говорю раздражённо, даже не смотрю на него.

— Да пожалуйста! — с таким же раздражением бросает в ответ, и в следующий миг уже срывается с места, оставляя за собой шлейф звука и аромата своего одеколона …

Стою пару секунд, глядя, как задний фонарь исчезает за поворотом, и только потом резко разворачиваюсь. Котёнок шевелится, тычется носом в ладонь, тихонько пищит.

— Всё хорошо, малыш... — шепчу ему, хоть сама ещё трясусь.

Быстро иду к своему подъезду, почти бегу. Шлёпанье кроссовок по асфальту отдаётся эхом в пустом дворе. Под фонарём мелькает тень. Сердце всё ещё колотится, будто я не спаслась, и за мной еще гонятся. Подхожу к двери, ловлю ключи наощупь и быстро открываю.
Захлопываю дверь за спиной и прислоняюсь к ней спиной.

— Вот и дома, — выдыхаю, наконец. В квартире пусто, мама сегодня в ночную.

Ммм бергамот…. как будто сама чувствую его до сих пор. А как вы относитесь к ноткам бергамота? Пишем в комментариях и не забываем подарить звездочку.

Глава 4

Ева

Бросаю сумку в гостиной на диван. Прохожу сразу в кухню. Достаю блюдце, молоко из холодильника и наливаю Рыжику.

– Будешь со мной жить, кроха? – поглаживаю легонечко, пока он принюхивается. – Мама наверное будет против, но постараюсь её убедить.

В этот момент из сумочки раздаётся звонок телефона. Вскакиваю, почти бегу. Только бы Олег… Только бы он…
Да. Его имя.

— Мала́я, что делаешь? — ленивый голос. Растянутый. Будто это не ночь, а воскресный полдень и мы просто болтаем ни о чём.

— Ты куда пропал?! — срываюсь сразу. — Я тебе писала, звонила, не один раз!
Говорю на вдохе, будто боюсь, что он снова исчезнет, если замолчу.

— Я уже появился. Соскучился… — растягивает слова, как жвачку. — Скоро заеду, выходи на улицу.

Ошарашенно смотрю на часы. Без пятнадцати два.

— Ты нормальный вообще? Время видел?! — говорю сдавленно. — Я не сплю только потому, что… – решаю не говорить почему я вообще только что вошла в дом. – Просто…хотела с тобой поговорить. Это важно. Но давай уже завтра, пожалуйста, я устала.

На том конце — тишина. Потом сухое фырканье, обида, которой не должно быть.

— Ясно с тобой… И чё там сказать хотела? Говори уже...

Делаю вдох. Глубокий, полный. Ладонь крепко сжимает телефон.

— Олег… Тут такое дело… — голос предательски дрожит. В горле — тугой ком, будто я проглотила камень. Отворачиваюсь к стене. Не хочу видеть ни своё отражение, ни мир. Чувствую как будто делаю что-то неправильное. — Мне кажется… у нас будет ребёнок. – немного тише произношу и замираю в ожидании ответа.

На том конце молчание. Такое плотное, что звенит в ушах. Слышу, как гудит холодильник в кухне. Как где-то капает вода.

— Олег? Ты слышишь? – не выдерживаю этой тишины.

— Я слышу… но с чего это у "нас"? — холодно, будто льдом по позвоночнику.

— В смысле?! — Не верю. Просто не верю, что он такое говорит. — Ты был у меня первым. Единственным. Это твой ребёнок, Олег! Наш!

На том конце — смешок. Тихий, противный. Как будто я — шутка.

— Так, а вот сейчас стоп. — его голос становится жёстким. — Я не собираюсь становиться папой. И вообще, мне рано быть отцом. Так что избавься от него, ясно?

Меня подкашивает. Я хватаюсь за край дивана, иначе просто рухнула бы.

— Что?… — выдыхаю еле слышно.

— Ты знаешь, — продолжает он без капли стыда, — я даже ради твоей смазливой мордашки и упругой попки прощу тебе всё. Давай не будем портить себе жизнь, а продолжим с того, где остановились.

— Да ты сволочь! — голос рвётся наружу, сорванный, хриплый. — Как я могла так ошибиться в тебе?! Полюбить…
— Мала́я, я ж тебя тоже люблю. И сверху, и снизу, и вообще в любой позе! Нам же офигенно вместе!

Меня будто ударили по лицу. Кладу ладонь на живот — неосознанно, защитно, как будто прячу того, кто внутри, от его слов. От этой мерзости.

— Какая ж ты тварь! — почти шепчу. — Надо было тебя бросить в первый же день, когда ты высказал мне своё недоверие по поводу нашей первой ночи…

— Так, Ева, ты же взрослая девочка, — начинает он с издёвкой. — Мы это обсуждали. Нам хорошо, особенно в постели. Я тебя ни к чему не принуждал и никаких обещаний не давал. Что сейчас за предъявы? Ладно, окей, допустим, это мой ребёнок…

— Он и есть твой! — выкрикиваю резко, зло, голос срывается.
Моё тело трясёт. Я будто пытаюсь удержать свою душу, чтобы она не вывалилась из трещины в груди.

— Допустим… — тянет он и снова делает этот раздражающий вдох, как будто устал от разговора. — Я ж тебе говорил, по поводу детей. Ты должна была пить таблетки. Ты же говорила, что пьёшь!

— Мне от них было плохо! — выкрикиваю, срываясь. — Меня тошнило, я не могла! Пару дней их не пила. Даже не подумала, что это так быстро сработает. …
Слёзы наворачиваются на глаза, моргаю. Не хочу сейчас плакать .

— Ну вот видишь, ты не подумала! — как будто победил в споре. — Так, а я тут при чём? Я тебе чётко объяснил, что к чему. Всё, хватит мне тут ныть. Избавься от него. Тем более ты молодая, красивая — ещё успеешь. Жизнь одна. Надо развлекаться, пока время есть.
Молчание.
Потом последнее:
— Ты подумай… Наберёшь, если что.

Я просто отключаю звонок, не хочу его больше слышать. Всё размывается перед глазами. Ощущаю только, как по щеке медленно стекает слеза. Одна. Потом ещё одна. Губы дрожат. Кажется почти не дышу. Только сжимаю телефон, будто он виноват в его словах. Резко, почти в ярости, бросаю его на диван. Не разбила. Жаль.
Медленно сползаю на пол и упираюсь спиной в диван. Колени поджимаю к груди, обнимаю себя. Дрожу. Словно меня облили ледяной водой.

Как так? Я думала он любит…

Где-то в глубине квартиры котёнок снова подаёт голос — еле слышное, жалобное мяуканье. Он, похоже, единственный сейчас, кто рядом. Сердце колотится в груди, а в мыслях один единственный вопрос.
Что теперь?...

Вот как так то! Вот любишь человека любишь а он раз- и мразь последняя… Ну что будем Олега наказывать?

Глава 5

Ева

Всю ночь проревела — натянула одеяло до подбородка и глотала слёзы в подушку, чтобы не слышать собственного рыдания. Хорошо, что мамы не было дома. Она бы сразу раскусила, что случилось, и началась бы допросная, а потом обнимательная. Сейчас я не вынесла бы ни того, ни другого.

Утром с трудом поднялась на пары — тело будто налилось свинцом, веки отекли так, что глаза превратились в щёлки. Всё плывёт, как в тумане.

Долго стою у двери ванной, глядя на Рыжика. Он сидит на коврике, поджав хвост, глядит на меня с такой наивной верой, будто я — его спасение. Просто закрываю малыша там — оставляю мисочку с водой и блюдце молока, старое полотенце сворачиваю в гнездо. Он снова тихонько мяукает, когда я прикрываю дверь.
Прости, кроха. Мне сейчас бы себя не потерять.

Перед выходом пишу маме:
"Тебя дома ждёт сюрприз. Не ори. Он пушистый."
И уже представляю, как она закатывает глаза с тем самым «ну опять…», но потом всё равно улыбается. Ей не привыкать — я таскаю котов с улицы с детства. Мама потом всех пристраивала: кому на дачу, кого соседям, один вообще уехал с мамиными друзьями в другой город.
Долго у нас ни один не задерживался.

У подъезда тормозит новенький серебристый Porsche Cayenne, сияющий на утреннем солнце, как обложка из глянца. Садясь на пассажирское сиденье, я чувствую, как кожа кресла прохладная через джинсы, и даже это ощущение будто слишком острое для моего нервного тела.

— Мать моя канарейка! — восклицает Сима, уставившись на меня в шоке. — Ты что, ревела всю ночь?!

Молча киваю, опускаю козырек и смотрю на своё отражение. Ну точно — два опухших фонаря вместо глаз. Кожа землистая, губы пересохшие.
— Вот же зараза… — бормочу себе под нос. Даже тоналка не спасла. Только подчеркнула усталость.

Симка вжимает газ — и мы трогаемся. В салоне пахнет её духами — чем-то цветочно-сладким, дорогим, как всегда. Она уже до пар успела сделать ламинирование ресниц, а идеальный пучок на затылке держится, как скульптура.

— Олег - скотина, — говорю наконец. Слова тяжёлые, словно выдавливаю их из себя. — Сказал избавиться от ребёнка.

— Ты что, всё рассказала ему?! — Сима чуть не сворачивает на обочину. — Зачем? Надо было сначала убедиться. Взяла какой-то тест за три копейки и сразу выпалила ему, что беременна. А если просто тест бракованный? И тошнило тебя совсем не от этого?

— Ага, — мрачно бросаю. — И задержка тоже не от этого. И грудь болит, потому что просто болит. Конечно. Просто совпадение, ага.

— Ев, ты маленькая, что ли? — раздражённо качает головой. — Почему ты меня не послушала? Я тебе говорила: сначала спокойно, потом решай. Ну хоть одно хорошее — избавилась от придурка, который мне никогда не нравился.

Закрываю глаза и откидываю голову назад, прислоняясь к прохладному стеклу окна. Но как только в памяти снова всплывает вчерашний разговор с Олегом, его голос, его "избавься от него", — в груди будто сжимается железный обруч. Глоток воздуха не проходит, сердце толкается, как загнанная птица.

Слёзы тут же подступают. Тепло набегает под веки. Сжимаю кулаки в кармане худи, пытаясь сдержаться. Я устала рыдать. Устала страдать по тому, кто оказался… ничем. А главное — всё это началось не вчера. Не тогда, когда я дрожащим голосом сказала ему, что, возможно, беременна. Нет. Всё началось раньше. Намного раньше. Просто я упорно не хотела видеть. Проглатывала, сглаживала, оправдывала.
Зря.

Сима тогда пыталась меня отрезвить, говорила: "Не спеши. Не будь такой доверчивой."
А я только обижалась и верила. Как дура. Думала: "Ты просто его не знаешь. Он другой со мной."
Но в итоге убедилась. Самостоятельно. И почему-то от этого не становится легче — наоборот, больнее. Глупее. Грязнее.

Я ведь влюбилась по-настоящему. Без фальши, без игр. Отдалась ему — телом, сердцем, мыслями. Вся, без остатка. Как будто всё, что у меня было — душа, надежды, нежность — я просто сложила в ладони и протянула ему.
А он... Раздавил. Разбил на мелкие осколки.

И даже тогда, в ту первую ночь, когда всё случилось, он не поверил мне. Не поверил, что был первым. Что я пришла к нему не просто так.
"Не может быть, — сказал. — Чё-то как-то быстро, и ты вела себя не как девочка в первый раз."
А я что? Я ведь правда не знала, как должна себя вести. Просто была с тем, кого любила. Но больше всего болит не это. А то, что я тогда промолчала. Не стала спорить. Не заплакала. Даже не обиделась — пыталась улыбнуться, спрятать обиду, скрыть унижение.
А ведь… я действительно тогда впервые почувствовала, что мне сделали больно не телом — душой. Что он не поверил, не захотел поверить.
А потом, когда вернулась домой, заметила на нижнем белье кровь.
И тогда меня накрыло.
Стыд. Ужас. И ярость.
Не на него даже. На себя. Что не сказала, не доказала, не говорила ему что не прав.

– Блин! — шепчу, уткнувшись в ладони. Не хочу даже вспоминать…

Сима бросает на меня косой взгляд, сбавляя скорость.

— Эй… Дыши. Дыши, Ев. Мы разберёмся, ладно? Я с тобой. Всё будет хорошо.

Я не отвечаю. Просто киваю, сжав губы, чтобы не расплакаться окончательно

Глава 6

Ева

Сима паркуется, и мы выходим из машины. Весенний утренний воздух прохладный, но уже не колючий — пахнет талым асфальтом и чужими духами. Солнце бьёт в глаза, отбиваясь от капота припаркованных машин, и я щурюсь, натягивая капюшон на голову. Впереди размытый гул голосов, смех, стук подошв — потоки студентов сгущаются у небольших ворот, кто-то уже курит на ходу, кто-то жует круассан на бегу, кто-то, как и мы, просто плетётся без особого энтузиазма.

Протискиваемся с толпой ближе к проходной. Я зеваю в кулак — ночь без сна всё же даёт о себе знать — и вцепляюсь в лямку рюкзака, будто он способен удержать меня в этой реальности.

У большого фонтана, в самом центре двора, Сима тянется ко мне с улыбкой, и я обнимаю её крепко, с напускной бодростью, будто не хочу, чтобы она видела, как мне всё ещё плохо.
Ненадолго прощаемся — она на юрфак, я на эконом. Идти в разные корпуса — почти как жить в параллельных мирах.

— Эй, бесстрашная, — вдруг доносится до меня насмешливый голос. — Меня не хочешь так обнять?

Резко оборачиваюсь, будто меня дёрнули за нитку. Голос узнаю сразу, хоть и не хочу признавать этого.
У фонтана стоит небольшая компания — как всегда гогочущие, ухоженные, самоуверенные. Одеты по последнему крику богатеньких родителей: брендовые куртки, кроссы, причёски, улыбки с отбеливанием и прищуром. Кучка мажоров, одним словом. Те, на кого я старалась вообще не смотреть — не мой круг, не мой воздух.

— Это тебе Рой?! — шепчет Сима, вскидывая брови и едва сдерживая смех.

— Кто?

— Ну тот, кто про «бесстрашную» сказал. Роман Власов. Его все Роем зовут. Вы знакомы?

— Не знаю я никакого Роя! — бурчу, отворачиваясь от всей этой сцены. Не признаюсь, что знаю этот голос. В темноте и в шлеме я не разглядела лица, но голос… он вжегся в память.
Это он.
Тот самый вчерашний “рыцарь”.
Только вот не думала, что он окажется… из этой компании.

— Всё, родная, давай, а то опоздаем, — торопливо целую Симку в щёку и почти бегом направляюсь в сторону своего корпуса. Главное — улизнуть, пока не началось лишних вопросов.

— А меня, бесстрашная? — снова тот же дерзкий голос вдогонку. — За спасение!

Только сильнее вжимаюсь в капюшон. Вот сейчас бы не оглядываясь показать ему фак — и было бы справедливо. Но нет, я сдерживаюсь. Делаю вид, будто это вообще не мне.
Пусть думает, что обознался.
Пусть думает, что я уже забыла.
А внутри всё дрожит — не от страха, нет. От раздражения. От того, как легко он пробрался под кожу. От того дурманящего запаха бергамота.

Телефон дребезжит в руке. Машинально открываю сообщение от Симки:

«Чего не договариваешь? В этот раз точно в нашу сторону. И явно не мне. После пар всё расскажешь! Хочу знать, как это ты с Роем познакомилась, а я ничего не знаю!»

Закатываю глаза и чуть улыбаюсь — Симка, блин. Чует носом, когда я что-то скрываю. Засовываю мобильный в карман худи, глубоко вздыхаю и захожу в корпус. Голова гудит от недосыпа. Привычный гул универа сейчас чертовски раздражает.

Лестница — как марафон. Каждый шаг даётся с усилием, а в голове крутится одно и то же. Я будто проживаю вчерашний разговор снова и снова. Его голос, его смешок, его колючие слова. Господи как же больно!Сажусь на своё место, открываю тетрадь. Профессор уже говорит что-то о денежных потоках и коэффициентах, но мне будто в уши вату набили.

Как забыть того, кого не можешь выкинуть из сердца?

Злюсь на себя что не могу отрубить все и просто забыть. Разум цепляется за крошки чувств, которые всё ещё сжимаются под рёбрами, как будто можно выдавить из них хоть каплю надежды.

Олег мудак. Но я всё равно жду. Подсознательно. Жду, что он появится у моего подъезда, с букетом роз, нет ромашек. И скажет виновато: "Извини, малыш. Был пьян и нес бред. Я люблю тебя."
И я растаю. Просто. От его голоса, от того, как он смотрит.

Или... Или подкрадётся сзади, в кафейне. Обнимет так мягко и нежно. Прижмётся губами к макушке и прошепчет: "Прости."
И мне сразу станет легче.

Но этого не будет.

Олег никогда не просил прощения. Никогда не дарил цветов. Он даже не знает что я люблю ромашки.Он не интересовался. Ему просто было удобно. А я — удобная. И сейчас сердце сжимается до боли, потому что я знаю — он не придёт. Не позвонит. Не напишет. Не любит. И не любил. А я всё равно смотрю в телефон. И всё равно надеюсь. Как дура.

Наша бедняжка, влюбилась не на шутку. Вот как потом выбросить из сердца, а? Что бы вы сделали на месте нашей Евы?

Глава 7

Ева

Сбежать от Симки после пар не получилось — она уже стоит у выхода из корпуса и сверлит меня взглядом, будто я ей жизнь задолжала.

— Тааак… — вытягивает слова, делая шаг навстречу. — Быстро колись. Сейчас же.

— Да там и рассказывать-то нечего… — пытаюсь отмахнуться, перекидывая рюкзак на другое плечо.

— Ага, "нечего", конечно. — Она поднимает бровь. — Тогда объясни мне, почему Рой, мать его, подошёл ко мне и стал про тебя расспрашивать?

— Сама не в курсе. — мямлю и ускоряю шаг, как будто расстояние спасёт.
Но не тут-то было — Симка хватает меня за лямку рюкзака и притормаживает прямо посреди прохода к воротам.

— Стой. Ты вообще слышала? Рой. Лично. Сам. Ко мне. Подошёл.
Говорит это с такой интонацией, будто выиграла миллион и теперь проверяет, не сошла ли с ума.

— Ну и? — бурчу, опуская взгляд на кеды.

— Ну и?! Да он раньше меня вообще не замечал! Я для него как тень. А тут подходит, улыбается и такой: «Это твоя подруга?» Ты понимаешь, насколько это… не в Роевском духе? Это во-первых. А во вторых, дорогая моя, что бы там у вас не произошло беги от него подальше девочка. Этот демон хуже твоего Олега.
Она щурится, будто пытается просканировать меня на предмет тайных связей с мафией.

— Да блин, Симка-а-а. Нет у нас ничего. Ты не забыла я с Олегом… Была… А вчера вечером этот твоей Рой помог мне спастись от злой стаи собак а затем меня отвез домой.

— Каких собак? —
— Ну, там история такая… Короче, спас он меня. И домой довёз. Всё.

Симка вскидывает руки, словно я только что призналась, что снялась в сериале про киборгов.

— Рой. Помог. И отвёз. И просто так?
— Ну не прям просто так… За «спасибо». — пытаюсь пошутить, но это звучит жалко даже в моих ушах.

— Ага. Щас. — смотрит на меня, прищурившись. — Ты вообще понимаешь, что такой Власов, просто так, ничего не делает?

— Да без разницы мне, кто он. И чего он хочет. Честно. Не знала до вчерашнего дня и жить без него собираюсь дальше, как и жила.

— Ага, расскажешь потом. — Симка резко разворачивается, щёлкает брелком — её порш отзывается коротким «пик». — Едем в аптеку. Купим нормальные тесты. А потом — ко мне. Ты мне варишь свой фирменный латте с кокосовым молоком и слушаешь, как НЕ надо вести себя с такими, как он. У меня уже был один с его рожей и манерами.

Я закатываю глаза.

— Да брось ты. Мне этот Рой — как фон из коридора. С чего ты вообще разогналась? А если он чего-то там планирует, то обломится ему!
— Конечно обломится. –фыркает она и залезает в машину. – Мы то больше не собираемся заводить дружбу с такими мудаками как твой Олег, как мой придурок бывший, и как этот Рой.

Я усаживаюсь рядом и хлопаю дверью. Машина трогается, и мне хочется верить, что впереди действительно только кофе, тесты и немного здравых мозгов в комплекте.

Думать сейчас о чем-то кроме полосок на тесте, не могу. И как сказать маме, если все-таки их там снова будут две. Только недавно мама говорила мне, когда я в очередной раз пришла к трем ночи, после посиделок с Олегом :

– Так давай только не как я в 18 с младенцем на руках. Тебе образование получить надо. – И легонько щелкнула меня по лбу.

– Ну ма-а-ам. – тогда обиделась я, что она мне так не доверяет.

А вот тебе и “ма-а-ам”!

На телефон тут же приходит сообщение от мамы, словно она чувствует, что я думаю о ней.

Ты как? Дома когда будешь. Твой сюрприз жалобно мяукает и хочет чего-нибудь вкуснее молока. Так что прикупи корма для своего дитяти. И раз притащила, приучи его к лотку! Не собираюсь натыкаться на его бомбочки! Сегодня снова в ночную, подменяю коллегу. Поцеловала обняла. Будь мне умничкой.

Пищу в ответ.

Жива, здорова. Еду к Симке. Дома буду вечером. Люблю тебя.

Хотела добавить: И кстати, с Олегом мы расстались, как ты давно мечтала. Но решила потом ей об этом рассказать. Сначала понять станет она бабушкой или нет.

Ну что мои дорогие ваши мысли? Бабушка, или нет?

Глава 8

Ева

Сижу на закрытом унитазе, кутаюсь в махровую кофту, которую мне дала Сима. Потому что меня трясет и морозит. Ноги дрожат, даже несмотря на то, что обута в тёплые носки с лисами — которые я подарила подруге на Новый год. Для апреля месяца слишком холодно. Хотя это просто от ожидания наверное. Тест лежит на раковине, как проклятие, как бомба с таймером. Минута прошла. Осталось чуть-чуть. Или всё уже видно? Я не хочу подходить. Не хочу знать. Хочу остановить время здесь, в этом странном между.

— Сколько ещё? — спрашиваю глухо, больше для того, чтобы заглушить грохот в голове.

— Секунд тридцать, может меньше, — отвечает Симка, прислонившись к дверному косяку. Она держит руки в карманах своей чёрной кофты, выглядит спокойной, но я её знаю — она переживает сильнее, чем показывает. Грызёт щёку изнутри. Почти всегда так делает, когда нервничает.

— Чё так долго-то… — цокаю, глядя в пол, на коврик с сердечками у ванной.

— Это ты просто уже всё себе накрутила.

Я фыркаю, даже смеюсь чуть, но как-то по-деревянному.

— Ну серьёзно, Ев, — Сима вздыхает. Затем задумчиво добавляет: — Вот чего я реально не понимаю: почему тебя так тянет на мудаков?

— Что? — поднимаю голову, не сразу врубаюсь.

— Ну серьёзно. Этот твой Олег… Блин, он старше тебя на семь лет, а мозгов — ноль. Только и может что распускать руки, строить из себя жертву и гнать на тебя, будто ты ему что-то должна. И теперь Рой… Господи, этот вообще с приветом.

Я напрягаюсь, чувствую, как внутри что-то будто щёлкает.

— Ты это меня сейчас обидеть хочешь? — голос звучит чуть резче, чем хотелось.

— Нет, — Сима сразу машет рукой. — Просто размышляю. По фактам. Тебя будто магнитом тянет на самых токсичных. Я не с упрёком. Просто мне страшно за тебя. Я же рядом и всё вижу.

Молчу. Потому что, чёрт возьми, она права. Глупая я и наивная. Почему после всех слов Олега я всё ещё, как полная идиотка, жду… Сама не знаю чего … В груди засел этот странный режим ожидания. Как будто должно случится, что-то хорошее. Я стискиваю губы, чтобы не зареветь.

— Давай уже посмотрим, — говорю наконец. Встаю. Ноги ватные. Сердце так стучит, будто сейчас выскочит наружу.

Подхожу к раковине. Медленно тяну руку. Хватаю тест. Переворачиваю.

Одна.

Одна чёртова полоска.

Выдыхаю. Не понимаю — это облегчение? Или пустота? Или и то, и другое сразу?

— Ну? — Сима подходит ближе.

— Одна, — выдыхаю. — Только одна.

Она кивает, молча, будто тоже не знает, как реагировать.

— Ты чего? — спрашивает. — Ты… довольна?

— Я не знаю, — говорю честно. Потому что правда — не знаю. У меня как будто внутри что-то отключилось. Я так долго была в режиме паники, в тревоге, в этой невыносимой неизвестности, что теперь даже не понимаю, радоваться мне или рыдать.

— Радуйся дурёха!!! – обнимает меня Сима.

— Ага, — криво улыбаюсь.

– Это нужно срочно отпраздновать!

Одновременно с её словами в прихожей раздаётся звонкий трель телефона. Мы обе вздрагиваем о неожиданности. Я напрягаюсь чувствую, праздник отменяется.

— Блин… — ворчу и иду в комнату.

На экране — пропущенный от Кати, моей коллеги. И почти сразу следом приходит голосовое. Слушаю.

«Ев, привет… Прости, что так срочно, но мне капец как плохо, я подвернула ногу, опухла вся. Можешь выручить? Пожалуйста, смена с четырех, я не дойду…» и несколько рыдающих смайлов. Мы с Катькой работаем уже год вместе. И начальство привыкло уже что в любой момент мы стархуем друг друга.

— Ну вот, — выдыхаю и смотрю на Симку с извиняющейся миной. — Праздник отменяется. Придётся бежать.

Симка провожает меня до двери, поправляя пряди, которые уже выбились из ее пучка. Хотя я-то знаю — минут через пять она снова распустит их и выложит селфи с подписью «день без драмы».

— Ну чё, герой, иди, спасай Кофе-лавку. Только обещай мне, что хоть вечером нормально отдохнешь. И завтра не будешь похожа на панду.

Обнимаю её крепко-крепко. Она пахнет кокосом и шоколоадом — привычно и уютно.

— Спасибо, что всегда рядом, — шепчу.
— Всегда, моя ты лапа. – чмокает меня в щечку.

На улице слегка моросит, и я натягиваю капюшон, пряча лицо в ткань. Дождливая неделя. Бесит. Еду до центра на маршрутке, трясёт, как на телеге, но в голове всё ещё греется мысль: «Одна полоска». Всё могло быть совсем по-другому. Права Симка, всегда на панике и не обдуманно поступаю. Хотя может и к лучшему, что поспешила. Теперь хоть знаю с кем встречалась. И что бы я дела, если бы реально залетела?

Через полчаса уже захожу на привычную улицу. Иду вдоль ряда небольших магазинов и витрин. Передо мной появляется знакомая вывеска — «Кофе-Лавка». Тёплые жёлтые огоньки под козырьком, облупившаяся деревянная дверь, которую шеф никак не доберётся перекрасить. Внутри пахнет карамелью, молотым кофе. Всё как всегда. Даже если у меня на душе торнадо, «Кофе-лавка» всегда кажется островком стабильности.

Прячу рюкзак под барную стойку, надеваю фартух, и окунаюсь в привычную атмосферу. Здесь меня никто не спросит про тест, про Роя, про Олега. Здесь мне просто надо варить кофе. И иногда — улыбаться. Даже если внутри всё скребёт.

Пока никто ничего не заказывает. Проверяю телефон. Слышала, что пришло несколько сообщений.

И вдруг — голос у самого уха. Тот самый. Резкий, с чуть хрипотцой, будто ему вечно лень говорить громко.

— Привет, Бесстрашная.

А такая ли она Бесстаршная? Что думаете мои хорошие?

Глава 9

Рой

После пар вылетаем с пацанами в тату-салон — Кирюхе, срочно приспичило накатать себе какую-то фигню на шею. Спрашивать зачем — бесполезно, он сам не знает, просто "в голове загорелось".
Я за рулём, Кирилл развалился на переднем сиденье, покручивает зажигалку с черепом. Сзади Серега обнимает каких-то девок — вроде с вчерашней тусовки, но я даже не вспомню, как их зовут. Тим со своей на хвосте, катит за нами.

— Слушай, — начинает Кирюха, чиркая зажигалкой, — я всё понимаю, брат, но как ты, мать его, вчера вылетел? Ты же орал, что Костяной у тебя в зеркале будет до конца гонки!

— Да говорил же — неприятность помешала, — отмахиваюсь, глядя на дорогу.

— Ага, неприятность, — влезает Серёга с ехидной ухмылкой. — У Роя, походу, совесть проснулась. Дичь, конечно.

— У меня всё спит, кроме реакции, — ухмыляюсь в ответ. — Просто не рассчитал чуть. С кем не бывает.

— Не рассчитал? — фыркает Кирюха. — Да ты обычно Костю как школьника делаешь. Это чё за "неприятность" такая, а?

— Психованная. Думал ее там собаки сожрут. Вернулся из-за неё. А она какую-то тварь мелкую полезла спасать.

– Так ты хоть “неприятность” эту наказал? – Снова ржет Серега.

– Еще накажу! – уверенно говорю, вспоминая мелкую заразу, из-за которой вчера продул.

Сегодня утром, пока сидел у фонтана с Серегой, и ждали Кирилла, показалось, что увидел вчерашнюю супервумен. Вспомнил, как она у заброшки решила сама топать домой, когда я сорвался на нее, что продул. Тогда правда в темноте вообще не разглядел ее лицо, но зато когда подвез к арке, обратил внимание на ее мордашку. Вроде бы как ничего особенно. Но и чем-то зацепила, раз не выход из головы. И именно она, как мне показалось, у фонтана с подругой обнималась.

– Эй, Бесстрашная, меня не хочешь так обнять? - решил проверить.

Резко обернулась. Бам! Точно она. С таким же взглядом, будто мне пять жизней спасла, и я до сих пор ее должник. А не как было - наоборот. Ну ничего, твое наказание еще впереди. Героиня Марвела, блядь

Расколоть ее подругу не удалось, но есть люди по сговорчивей. И уже к концу пар я узнал, что Бесстрашную зовут Ева, учится на экономическом, на втором курсе, подрабатывает в какой-то кофейне. Как раз с пацанами наведаемся. Посмотрим работает сегодня или нет.

К четырём заезжаем в эту ее "Кофе-лавку". Снаружи — ну, прям убого: облезлая вывеска, какие-то кашляющие кусты у входа. Девки сразу начинают крутить носами.

— Рой, ты чё, серьёзно? Мы сюда?

— Ага. – толкаю дверь и мы вваливаемся внутрь.

Но внутри неожиданно атмосферно: дерево, мягкий свет, играет какой-то невыносимо спокойный джаз. Но мне не интерьер нужен.

Ева стоит вполоборота у стойки, в том же худи что и утром, в черном фартуке. Склонив не много голову, одной рукой поправляют волнистое каре, в другой телефон и что-то быстро листает большим палацем. Подхожу вплотную:

— Привет, Бесстрашная, — тяну с усмешкой, наклоняясь через стойку так близко, что чувствую запах её шампуня — что-то свежее, как жасмин.

Реакция — бесценна. Она вздрагивает, резко оборачивается, глаза — как фары, но моментально выравнивается и натягивает это своё ледяное выражение.

— Что будете заказывать? — говорит ровно, будто видит меня в первый раз. Будто я обычный лысеющий бухгалтер в обеденный перерыв, а не тот самый, что вчера спас ей задницу.

Ах ты…
— Серьёзно? — прищуриваюсь. — Мы будем делать вид, что не знакомы?

— Мы и не знакомы, — парирует без запинки. Даже не мигает. — Так что?

— Слушай, ты не актриса. У тебя на лице всё написано. Узнала. Признала. Злишься. Только вот не пойму с чего бы?

Она цокает и кладёт ладони на стойку.

— Ты собираешься заказывать, или просто отнимаешь моё время? У меня вообще-то работа.

— Собираюсь, — ухмыляюсь. — Например, твоё внимание. На вынос, пожалуйста.

– Ага. Мимо, герой! – закатывает глаза Бесстрашная. – Эта позиция в меню не для такого как ты.

– Это почему же? Я, вообще-то, клиент. Законный. Платёжеспособный. И, кстати, очень...

— Се-ень! — вдруг резко разворачивается к парню за кофе машиной. — Прими заказ у клиента.

И — бам. Не дожидаясь ответа, уходит через дверь «Только для персонала».
Ни слова. Ни взгляда. Я остаюсь стоять, залипая. Она реально сейчас продинамила меня?

Серёга за спиной ржёт:

— Вот это ты красиво ушёл в игнор, брат. Не твой день?

— Сильно. Её бы с таким ледяным холодом на дрифт. – со взглядом эксперта смотрит на ту самую дверь Кирюха.

Я поворачиваюсь:

— Зато лед тает быстро. Особенно под моим жаром. Так что слюни подобрали, и вот, ваших угостите капучино. – киваю в сторону недовольных девок.

А сам проскальзываю следом за Бесстрашной, пока Сенечка занят у стойки толпой, подвалившей как раз вовремя.

Ой-ёй, и натворит же сейчас делов! Как думаете?

Глава 10

Ева

Чтобы не видеть самодовольную ухмылку вчерашнего «спасителя», выскальзываю за дверь и почти бегом ухожу на склад. За спиной слышу приглушённый гул кофемашины и болтовню клиентов, пар из-под капучинатора и хриплый смех компании Власова. Но на слкаде тихо. Почти гробовая тишина. Только сердце барабанит в груди, как бешеное.

Если честно, к флирту в кофейне я давно адаптировалась. Иногда парни кидаются комплиментами, кто-то оставляет щедрые чаевые, кто-то просто развлекается. Я научилась с этим жить — улыбаюсь, отшучиваюсь, и всё это мимо, по касательной. Но с Роем всё иначе. Мне от него ничего не надо. Ни его ухмылки, ни его понтов, ни его внимания. Особенно внимания. Он вообще раньше не появлялся здесь, а тут вдруг — приперся, будто так и надо. И с кем? С компанией, которая выглядит так, будто потерялась по дороге на афтепати в люксовом клубе. Глянцевые, шумные, чужие.

Но дело даже не в нём. Не только. Причина, по которой я сбежала это сообщение от Олега. Смотрю на экран: "Давай поговорим" и голосовое сверху. Сдавленно фыркаю. Теперь ему, значит, вдруг захотелось поговорить. И очень сильно хочу просто удалить не слушая, не стараясь понять, что ему от меня нужно. Но пальца сами тянутся, и в следующую секунду, делаю глубокий вдох, уперевшись плечом в холодный металлический стеллаж, включаю сообщение:

— Я так обдумал… Наверное, ребёнок — это всё же неплохо. Да и мать моя заколебала: когда внуки, когда внуки… — его голос спокойный, будто обсуждает прогноз погоды. — Так что давай обсудим. Только я хочу быть уверен, что он мой. Ну там, ДНК, тесты, всё как положено.

И резко тишина. Держу телефон в руке, глядя в одну точку на стеллаже, будто там ответ на вопрос: какого чёрта? Пальцы немеют. Как будто кто-то вылил на меня ведро холодной воды. Он правда думает, что может так просто — посчитать, взвесить, «обдумать»… И потом решить, как выгоднее. И всё это с тоном, будто обсуждает покупку машины с пробегом.

А чего ты ожидала наивная дурочка? Какие слова ты хотела услышать в этом сообщении? Как же мерзко. Он не спрашивает, как я. Не извиняется за свои крики. Не говорит ни слова о том, как я вообще себя чувствую. Зато сразу: тесты, ДНК, его мать.

Глаза щиплет, но я не буду плакать! Хватит! Итак из-за него всю ночь проревела. И всё равно... пока убираю телефон обратно в карман, предательски по щеке скатывается слеза. Быстро. Почти незаметно. Я её тут же стираю тыльной стороной ладони. Злюсь на себя. На свое глупое сердце, которое все еще таило маленькую надежду, что Олег осознает свою ошибку. Злюсь. До дрожи в пальцах.

– Вот же урод! – произношу громко, резко смахивая ладонью слёзы, которые непрошено щекочут щеки.

– Сама то себя в зеркало видела! – снова этот голос за спиной. Он что издевается?!

— Ты что, вообще офигел? — разворачиваюсь резко, чуть оступаясь, и толкаю его в грудь руками. — Это склад. «Только для персонала». Написано же. Читать не умеешь? Или ты решил что тебе все дозволено!

– Решил, что мне все дозволенно! – ухмыляется, нарочито медленно повторяет, делая шаг ко мне. Его взгляд скользит по моему лицу, неприятно обжигая.

– Ты больной? – снова толкаю его. На этот раз с усилием. Он чуть покачивается, но даже не теряет равновесия. – Уходи прочь!

Голос срывается на крик. Горло перехватывает, слёзы вновь наворачиваются, и я ненавижу себя за эту слабость.

– Тебе что от меня нужно, а? Исчезни, говорю тебе! – снова наступаю, толкаю его в грудь и он делает шаг назад.

– Да успокойся малыш, я ж ничего тебе не делаю. – поднимает руки ладонями вверх.

– Какой к черту малыш? Свали уже! – беру со стеллажа первое, что попадается под руку, и со всей силы швыряю в мажора. Оказалась открытая упаковка с молотым кофе.

– Остынь психованная! – недовольно отряхивает свои плечи. – Тебя что бешеная собака вчера укусила?!

Я врываюсь в его фразу почти в истерике:

– Да! Да, укусила!

– *банутая, – бросает мне Власов уже на выходе, и хлопает дверью, исчезая за ней.

Остаюсь одна дышу резко, будто после забега. Горячо в груди, но холод по коже. Смотрю на разбросанный по полу кофе. На свои ладони. На дверь. Хочется закричать. Вцепиться во что-то. Исчезнуть.

– Блиииин! Вот же блин! – пинаю ногой полупустую пачку с кофе, которая валялась на полу. Та отлетает в стену, рассыпаясь окончательно. Оопускаю голову, упираюсь лбом в холодный металл стеллажа. Грудь сжимает, будто кто-то вцепился в нее изнутри. Воздух режет горло, и я, наконец, позволяю себе — не контролировать, не держаться, не казаться сильной. Просто реву. Хрипло, неуклюже, по-настоящему. Эти слезы — не о Рое. Не совсем. Не только. Олег. Вот кто распотрошил меня изнутри. А ведь он был совсем другой.

Когда впервые появился в кофейне, я его сразу заметила. Высокий, уверенный, с той самой ленивой полуулыбкой, которая будто говорит: "я знаю, что тебе понравлюсь". Сначала он будто и не смотрел на меня. И это бесило. А потом… потом он начал приходить каждый вечер. Вроде случайно. Вроде просто кофе взять. И потом однажды он дождался, пока я смену закрою, и предложил проводить. Слегка так, будто между делом.

А я — дура — сияла.

С того вечера всё закрутилось. Каждый день он был рядом. Провожал, смеялся, обнимал. Целовал так, будто знал, как я хочу, чтобы меня целовали. Жадно, горячо, с таким напором, что у меня ноги подкашивались. Он знал, как сводить с ума. И я летела. Без тормозов, с закрытыми глазами. А потом… словно выключатель щёлкнули. Всё стало по-другому. Взгляд — холоднее. Руки — реже. Слова — колючие. "Что ты за бредовую юбку надела?", "Опять болтаешь с этим придурком админом", "Ты специально привлекаешь внимание?"

Каждый день — что-то не так. И я… я ведь старалась. Честно. Менялась. Подстраивалась. Выламывала себя, чтобы соответствовать его ожиданиям, даже когда не понимала, в чем провинилась.

Подруга мне говорила: "Свали от него, пока не поздно". Маме тоже он не нравился. Даже Сеня, владелец кофейни, с которым мы в очень дружеских отношениях: "Ты выбираешь не тех парней, малявка". А я... я твердила одно и то же:

Глава 11

Ева

Отпираю дверь квартиры, поворачиваю ключ — и ещё не успеваю шагнуть внутрь, как слышу жалобное, протяжное «мяу». Такое, будто меня не было целую вечность.

— Моя ты лапа… — шепчу, улыбаясь сквозь усталость, и сбрасываю обувь прямо в коридоре. Сумку на стул, и сразу в ванную, где, как и я, мама безжалостно заперла Рыжика. Ну ничего, завтра сразу после пар поеду и куплю все что нужно крохе, начнем приучаться к лотку.

— Ну да, да, я опоздала. Прости, мой хороший, — говорю и беру его на руки, прижимая к груди. Его шерсть мягкая, чуть колючая от сухого воздуха.

Урчит, как маленький двигатель, утыкаясь носом мне в шею, а я на миг замираю — просто стою с ним вот так, посреди ванной, будто он единственный, кто по-настоящему ждал. Кто не предаст, не скажет гадость и не сбежит, когда мне хуже всего.

— Ты ждал, да? А я тебя бросила тут, голодного… сейчас всё будет.

— Ты ждал, да? А я тебя бросила тут, голодного… сейчас всё будет, — шепчу с теплом, осторожно ставя Рыжика на пол.

Он почти сразу делает пару шустрых шагов вперёд, но тут же возвращается, обернувшись, будто проверяет, иду ли я за ним. Его рыжая шёрстка слегка топорщится, уши насторожены — как маленький охранник, который заодно и голоден, и волнуется.

На кухне достаю маленькую фарфоровую миску с нарисованной рыбкой на дне, насыпаю хрустящий корм, наливаю воды — немного, чтобы не расплескать. Рыжик, едва дождавшись, зарывается мордочкой в еду. Тихо урчит от удовольствия, и звук этот — как музыка. Такая домашняя, теплая, простая. Он ест смешно — с полной самоотдачей, будто миска с кормом — это его личная миссия на сегодня.

Сажусь рядом на табурет, поджав ноги, обняв себя за колени. И смотрю на него, как он ест. Его хвост иногда подергивается, усы шевелятся, он сосредоточен на своём ужине так, как будто больше в этом мире ничего не существует. Мир сужается до теплой кухни, до этого комочка рыжего счастья, и на несколько мгновений становится легче дышать.

И вдруг вспоминаю. С той ясностью, что пробирает до мурашек.

Шум, лай, я кричу, зажимаю Рыжика в куртке, прижимаю к себе. И затем Рой — появляется откуда-то из ниоткуда. Мотор мотоцикла — низкий, мощный рёв. Шум в ушах от собственного крика. Рывок - и я уже прижимаюсь к нему. Даже сейчас как будто почувствовала тот же легкий аромат бергамота. Чистый, терпкий, как весна после дождя.

Да блин! Какого лешего он снова врезается в мои мысли, пока я просто любуюсь своим Рыжиком. Маленький комочек счастья уже закончил кушать, теперь сидит возле миски, чинно вылизывает лапку, а потом аккуратно трёт носик, щурясь от удовольствия. Я улыбаюсь. Этот маленький пушистый дурёныш будто шов на ране, временное облегчение от всего того, что происходит в моей голове. Встаю с табурета, вытягиваюсь, хрустя спиной, и тру виски ладонями, будто пытаюсь физически выжать из себя все эти ненужные мысли.

— Всё, хватит, — бормочу себе. — Стоп.

Отгоняю их, встряхиваю головой, будто вода в ушах. Как сон. Ошибочный. Ненужный. Просто устала. Просто нервы.

Но всё напрасно. Он — снова тут. Власов. Перед глазами — весь усыпанный кофе, с удивлённо-гневным выражением лица. Его чёрная футболка испачкана, густые волосы чуть растрёпаны. Я тогда даже не обратила внимания, как напряглись его скулы, когда я в него запустила пачкой кофе. И как он всё это терпел, хотя мог вспылить и сорваться в ответ.

Сердце делает глупый скачок, будто хочу оправдаться. Что за фигня?

«Капец», — шепчу себе под нос. — «Он точно подумал, что я чокнутая».

И тут стыд медленно подбирается изнутри, лезет по горлу, щиплет изнутри глаза. Представляю, как это выглядело со стороны — девчонка с красными глазами, сорвавшаяся на крик, швыряющаяся пачками кофе. Да, выглядело… не лучшим образом. Особенно перед тем, кто… кто так внезапно влез в мою жизнь.

Но прежде чем я успеваю окончательно погрузиться в неловкие переживания, новым воспоминанием нахлынуло сообщение от Олега. Мгновенно сжимается в солнечном сплетении — ощущение, будто кто-то кулаком ударил. А потом по телу проходит горячая волна, как ток, жгущая, мерзкая.

Его голос в голове: «… хочу быть уверен, что он мой…»

Кулаки сжимаются сами собой.

Пожалуйста, кто-нибудь, остановите эту безжалостную мясорубку мыслей. Этот поток бреда, боли и обиды. Почему это всё не заканчивается?

Смотрю на Рыжика. Он уже устроился клубочком на табурете, где я только что сидела. И как будто почувствовал, что я смотрю на него, приоткрывает один глаз и тянется ко мне лапкой.

— Всё, малыш, спать. Мы с тобой оба устали. — Поднимаю его на руки, прижимаю к груди.

Его тёплое тельце, тихое урчание — как маленький моторчик спокойствия. Такой родной, доверчивый. Беру Рыжика с собой — сегодня он точно будет спать со мной. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Кто-то, кто просто дышит и не разбивает тебе сердце.

Глава 12

Ева

— Ева, просыпайся… Ева, солнце моё… — доносится знакомый мамин голос где-то совсем рядом, слишком ласковый для шести утра.

Я не открываю глаз, просто ворочаюсь и натягиваю одеяло выше, к носу. Рыжик, свернувшийся клубком у меня в ногах, тихонько фыркает. Он-то, в отличие от меня, не собирается вставать.

— Ма-аам… ну чего ты… — голос у меня хриплый, сонный. Потягиваюсь, зеваю и с трудом выдавливаю: — Всё хорошо. Я сейчас сама встану. Будильник вот-вот зазвенит. Честно.

Но в ответ — не будильник, а мягкий, но настойчивый жест. Мама стягивает с меня одеяло и, не переставая, говорит:

— Да не рано это, Ев. Ты, вообще-то, уже должна быть на ногах. Я просто с ночной только пришла, на работе задержалась. И если ты в универ — тебе давно пора. Смотри в окно, уже солнце на полквартиры.

Я, наконец, приоткрываю один глаз. Потом второй. Утро. Яркое, слишком яркое для "ещё рано".

— Подожди… — сажусь на кровати, оглядываюсь. — Чего? Сколько времени?..

И тут понимаю. Ни звука. Ни вибрации. Телефон — мёртвая тишина.

На тумбочке его нет, нахожу его в складках одеяла. Хватаю его — экран чёрный. Нажимаю кнопку — ничего. Пусто.

— Нет-нет-нет… только не это… — шепчу, в панике вставая с кровати. — Мам, я проспала! У меня первая пара! Ох чёрт, я проспала...

— Спокойно, ты дыши сначала, а потом паникуй, — мама всё также спокойно говорит присаживаясь на край кровати. Улыбается, но с участием, не издевается. — Что с телефоном?

— Вырубился. Наверное, сдох ночью. — Хватаю зарядку и подключаю, молюсь, чтобы он хоть немного ожил. — Я же вчера просто… Олега убирала …— вздыхаю и сажусь обратно на кровать, вспоминая.

Как только пристроила Рыжика и вымыла лицо, села в кровати с телефоном в руках. Устала до невозможности, но сна — ни в одном глазу.
Удаляла фото. Все. С Олегом.
И каждое касание экрана — как ножом по сердцу. Но надо. Надо вычистить.
А потом мысли снова повалили, как лавина — обо всём, обо всех, обо мне самой.
Включила сериал, чтобы отвлечься. Просто посмотреть, расслабиться.
Наверное, так и уснула. Прямо с телефоном в руке.

— Мам, ты не представляешь… — бурчу, вцепившись в одеяло, — я ведь реально пыталась лечь пораньше… ну, почти. Просто мозг мой решил устроить кинотеатр до утра наверное.

— Представляю, — мама садится рядом, берёт меня за плечи и обнимает. Её волосы пахнут чем-то свежим, аптечным и кофе. — Я вообще-то тоже когда-то была в твоём возрасте. И тоже не спала ночами из-за… – И замолкает на секунду. Наверное хотела сказать “из-за твоего отца, который просто исчез бесследно, когда узнал, что скоро станет папой”. Но лишь поджимает губы. И переводит тему. – А что там с Олегом? Куда ты его убирала?

— Ой! Куда подальше… Я потом все расскажу.

Морщусь и снова смотрю на телефон. Он наконец включается, экран яркий и... приветливо-пустой. Ни будильника, ни заряда. Ноль процентов. Великолепно.

Мама встаёт и кидает через плечо:

— Давай, моя звёздочка, собирайся. Я тебе сделаю кофе в дорогу, ладно?

— Нет, мам, не надо кофе! Я уже бегу! — выкрикиваю, почти срывая голос, и вскакиваю с кровати как ошпаренная. Отвлеклась на разговор с мамой, как будто и не спешу никуда.

Мама из кухни в ответ только смеётся:

— А говоришь — не проснулась...

В панике хватаю джинсы с кресла, натягиваю их на ходу, одной рукой запихивая ногу, второй — пытаясь расчесать волосы пальцами. Умываться — экспресс-режим: холодная вода по лицу, зубная щётка — в темпе марафона. Рыжик сидит у двери и внимательно наблюдает, как я бегаю по комнате, сжимая в руках то зарядку, то наушники, то ключи.

Телефон за эти пару минут зарядился на целых четыре процента. Ну и ладно. Главное — жив. Кидаю его в сумку, даже не проверив, есть ли интернет. Разбираться буду потом, если препод вообще пустит.

— Где... где тетрадь?! — бурчу себе под нос, опрокидывая стопку книг на столе. — Вот она! Господи, спасибо...

Засовываю всё в сумку, хватаю ветровку, обувь — на ходу. Один кроссовок завязываю уже на площадке. Адреналин в крови подскакивает, как на американских горках. Лечу по лестнице, обгоняя соседку с третьего.

На улице прохладно хоть и довольно солнечно для семи тридцати. В голове только одно: не опоздать.

У нас сейчас "История правовых систем экономики". Предмет как предмет, не самый сложный, не самый нужный. Но препод — Буркан. Его так все и зовут, потому что бурчит постоянно. Ну и фамилия-то вроде как Бурканов, но после его фразы: "Опоздавшие проходят только по билетам в музей, а не в мой кабинет!" — прозвище прилипло намертво.

Он, кстати, и сам похож на музейного экспоната — строгий, хмурый, в твидовом пиджаке и с брезгливым выражением лица, как будто он каждый день нюхает что-то испорченное.

А я лечу, как пуля, потому что знаю: опоздаю хоть на минуту — считай, зря проснулась. Универ уже в поле зрения, синие окна блестят в утреннем солнце. Толпа студентов у ворот, кто-то с кофе, кто-то с глазами-щёлками, кто-то в наушниках.

И я уже почти готовая плыть с толпой по течению, уже почти выдыхаю...

Как вдруг замираю.

У ворот, облокотившись на столб, в своей синей толстовке, с тем самым взглядом из разряда "мы ещё не договорили", стоит Олег.

Телефон в моей сумке пиликает напоминая что уже умирает … снова… Но громче него стучит мое сердце, которое только что било тревогу по поводу лекции, вдруг сбивается с ритма по совсем другой причине.

Глава 13

Ева

Делаю вид, что не замечаю своего парня. Просто смотрю мимо, будто его и нет. Олег — всего лишь силуэт на фоне университетских ворот, фигура из прошлого, которого не должно быть в настоящем.
Блин. Бывший парень. Да, надо бы уже привыкнуть к этому слову.
Подтягиваю рюкзак на плече повыше, опускаю голову, стараюсь влиться в поток студентов — незаметно, как капля в реке.

Но голос всё равно догоняет:
— Ева, стой!

Замираю. Не потому что хочу. Потому что он слишком громко. Потому что слишком уверенно идёт следом, и понимаю — не отстанет.
Разворачиваюсь резко. Стою, скрестив руки на груди, словно ставлю между нами невидимую стену. Олег приближается, чуть склонив голову, как будто не понимает, в чём проблема. Улыбка скользкая, дерзкая. Он в своем синем батнике. На скулах играет лёгкая тень от щетины, которая меня всегда бесила, а сейчас все равно побрился он или нет.

— Ты чего? Игноришь меня, что ли? — его голос звучит чуть громче, чем нужно. Останавливается в шаге от меня — Моё сообщение прослушала, но ничего так и не ответила.

Молчу. Просто смотрю в сторону, куда-то мимо него. Он ждёт. Смотрит на меня, нагло, будто это я ему что-то должна.
Затем вдруг делает шаг ближе и, словно ничего не было, тянется ко мне. Хочет ухватить за талию, как раньше — привычным движением, уверенно, как будто моё тело — его территория. Я отшатываюсь. Отступаю назад на шаг. Его рука зависает в воздухе.

— Не понял? — Хмурится.

— Это я не поняла, что ты вообще здесь делаешь? — громко выкрикиваю.

Олег мотает головой с недоверчивым смешком. Улыбка скатывается в раздражение.

— МалАя, вот ты меня сейчас реально бесишь. — Его голос хрипнет, челюсть чуть сжимается. — Ты ж прослушала сообщение. Я...
Он делает паузу, будто думает, что сейчас прозвучит что-то великое.
— Я хочу этого ребёнка.

От этих слов меня передергивает. Как будто кто-то вылил ведро льда под кожу. На секунду даже дыхание сбивается. Если бы это было первое, что услышала в ответ на “я жду от тебя ребенка”, тогда была бы самой счастливой. Но сейчас меня тошнит от них. Тем более, что ребенка никакого нет.

— Мне плевать, что ты хочешь! — выпаливает голос раньше меня самой. — Держись от меня подальше. Видеть тебя больше не хочу.

Он замолкает. Моргает. И, кажется, впервые за всё это время по-настоящему не понимает, что делать дальше.

– Детка, это наверное гормоны. Давай, перестань ломаться, и поехали к маме моей. Ты своей кстати уже сказала про бэбика?

– Олег ты больной? Какой бэбик? У тебя что со слухом проблемы? Так я повторю громче. Держись от меня подальше. Видеть тебя больше не хочу.

Некоторые студенты проходя мимо поглядываю в мою сторону. Наверное вышло слишком громко. В глазах бывшего удивление. Явно не ожидал таких слов от меня. Но это всего не секунду. В следующую его глаза вспыхивают от злости. Он резко делает шаг ко мне и хватает меня под локоть.

– Слышь, ты это сейчас так пошутила? Не надо со мной так девочка? Я тебе не сопливый пацан, который будет играть с тобой в кошки мышки. Еще вчера ты плакала в трубку, что любишь…

— Плакала! Дурой была! — срываюсь. — Но, слава богу, теперь хоть знаю твоё истинное лицо!

Резко вырываю руку и толкаю его в грудь. Он отшатывается на шаг, но быстро выпрямляется. Отворачиваюсь от него, резко, будто смахиваю его присутствие с плеч. И просто иду прочь, не оборачиваясь, с каждым шагом будто сбрасывая с себя его хватку, его запах, его голос.

Но не успеваю пройти и нескольких шагов, Олег обходит меня и становится прямо передо мной. Высокий, с мрачным выражением на лице, расправив плечи, как перед дракой. Толпа студентов вокруг мелькает, кто-то идёт, кто-то смеётся неподалёку, но всё будто в тумане. Этот момент — как в капсуле. Только он и я.

— С хера ты решила, что можешь так со мной поступать? — процедил сквозь зубы. Его взгляд скользит по моему лицу, с нажимом, с больной ревностью. — Или ты залетела от другого, и вот он — объявился, папаша, да? Переключилась на него?

Он делает шаг ближе, а я отступаю, чувствуя, как дрожь поднимается от пяток.

— Уйди с дороги, придурок! — рычу, пытаясь пройти мимо, но не тут-то было.

Его рука резко вцепляется в моё запястье, как клещи. Он дёргает меня на себя, заглядывает в глаза. Затем просто идет и тянет меня за собой. Я спотыкаюсь, едва не теряя равновесие. Тротуар под ногами плывёт. Этот мудак идет слишком быстро.

— Сейчас я покажу тебе своё истинное лицо! — сквозь зубы цедит он.

— Отпусти меня, Олег! — пытаюсь освободиться, дергаю рукой, но он только сжимает сильнее. — Куда ты меня тащишь?!

Он молчит. Тащит меня за собой по тротуару, В противоположную от универа сторону. Кто-то из студентов оборачивается, кто-то просто бросает мимолётный взгляд, но никто не вмешивается. Как будто мы — всего лишь очередная парочка в ссоре.

Упираюсь, бью изо всех сил ладошкой по его плечу.

— Слышишь?! Я не хочу никуда идти с тобой! — кричу ему, но он даже не реагирует. Только сжимает руку крепче.

Мне страшно. Не из-за того, куда он меня тащит. А потому что я впервые увидела в его глазах что-то, что уже не похоже на любовь. Даже не на обиду. А на холодную, ядовитую жажду контроля.

Неожиданно за спиной раздаётся рев мотора — глухой, рвущий пространство, будто гроза срывается прямо на городскую улицу. Я оборачиваюсь на звук, и сердце делает кульбит. В нашу сторону несется мотоцикл, стремительно приближаясь по тротуару. Блики солнца отражаются на черном глянце бака, шлем блестит, как отполированная броня. Тот же байк. Тот же байкер.

Резкое торможение — резина визжит по асфальту, байк останавливается в каких-то сантиметрах от меня. Олег инстинктивно отшатывается, а я застываю, будто мир замер на грани.

– Лапы убрал, дебил! – разносится голос Власова.

Олег вздрагивает. Его рука чуть ослабевает. Я чувствую это — наконец-то! — и резко дёргаюсь, и вырываю запястье. Больно, на коже уже проступает алый след от его пальцев. Сердце долбит в висках. И я рада, что избавилась от хватки мудака.

Глава 14

Рой

Стою, перекинув ногу через байк, вторую вытянул вперед упираясь. В руке баночка с колой. Кирюха рядом чешет про вчерашнюю тусу у Савы, как всегда, перескакивая с темы на тему — кто нажрался, кто спал с кем, кто потерял цепь за полтинник кусков. Я краем глаза слежу за воротами универа. Мелкая сказала, что у ворот встретимся, ей «кое-что обсудить надо». Обычно, когда она так говорит, это значит, что я кого-то должен морально размазать или физически припугнуть.

— …короче, она сидит на кухне в моей майке и с полотенцем на бошке, и такая, типа: «Кирюшечка, ты реально думаешь, что любовь существует?» — Кирилл изображает надрывным голосом, и я усмехаюсь.
— Сколько вы выпили?
— Я нормально. Она — как потерянная. Думал нах*я детка. Короче толку с нее вообще не было. Проспала как убитая. Лезла утром ко мне со своей лаской, мол компенсировать вчерашнее. Еле выпроводил. Иди ты на хер с таким перегаром!

Мельком замечаю знакомый силуэт недалеко от нас, отворачиваюсь от трёпа. Моя Бесстрашная. Топает по тротуару целеустремлённо, как будто следует маршруту джипиэс, проложенного у нее в голове. Джинсы широкие, белые кроссы аккуратные, как будто с витрины, ветровка хаки, простая, но сидит на ней идеально. Лицо нахмуренное, губы поджаты, взгляд вперёд, сквозь всех и всё. Как штурмовик на миссии. Готова снести всех на своем пути.

— Ты слушаешь вообще? — Кирюха тыкает меня локтем.

— Угу, — отзываюсь, не глядя. — Баба с юрфака, у тебя дома… всё понятно. – говорю не вникая, чтобы что-то ляпнуть.

Замечаю какого-то мутного хмыря, который пересекает путь героине Марвела. С виду лет на семь старше. Щеголь в темном батнике, с наглой рожей. Разговаривают. Ну как, он говорит, она, судя по мимике, отрастила иголки и готова засадить ему под кожу. Мне даже становится интересно — она, походу, любого может довести. Не только меня.

— Ты где залип? — спрашивает друг, проследив за моим взглядом. – Это кто возле нашей Евы?

— Без понятия. – бросаю я не сводя с них глаз. – Стоп! Нашей? С хера ли. – резко смотрю на друга.

– Ну рано или поздно станет! – ржет Кирилл. – Что думаешь я с ней не справлюсь? Ого, это куда он ее так потащил?!

Перевожу снова взгляд на Еву. Мудак крепко держит ее за запястье и тащит по тротуару. Судя по тому как она упирается, это явно не входит в ее планы.

Дальше не думаю.

— Киря, держи, — кидаю баночку прямо в его руки и завожу байк.

Мотор рявкает, как бешеный пёс, и я почти лечу по тротуару. Люди оборачиваются, кто-то в панике отпрыгивает в сторону. Останавливаюсь вовремя, в паре сантимов от Бесстрашной, даже не шелохнулась. Говорю же, Марвел отдыхает. А вот Мудак зассал.

— Лапы убрал, дебил! — почти рычу.

Он реально не ожидал. На секунду застывает. Ева пользуется моментом и выдёргивает руку. Быстро. Резко. Как будто давно хотела. Переводит взгляд на меня. Я просто протягиваю ей ладонь:

— Запрыгивай.

Хрен знает, сядет или нет. Если оттолкнет, оставлю к чертям с этим долбо*бом. Она мнется пару секунд, но мгновение спустя, прижимается к моей спине. Вывожу байк на асфальт и газую.

Мы срываемся с места, ветер сразу бьёт в лицо. Шлем остался в багажнике. Ну и хрен с ним. Город срывается в размазанный калейдоскоп — серый асфальт, вывески, проносящиеся мимо прохожие. Байк ревёт как довольный зверь, и мне нравится. Как и нравится то, что Ева вцепились мне в куртку. Прибавляю скорости, она прижимается к спине сильней, как будто я последний островок в этом е*учем мире. Не визжит, не паникует — держится. Так, как надо.

Улыбаюсь сам себе. Вот и всё, милая. Она думала, что может диктовать условия? Ну-ну. Такие, как она, просто ломаются чуть дольше. Понтуются, делают вид, что неприступные. А потом… всё по классике. Все они одинаковые. Только фасад разный.

Молчит за спиной. Головой будто уткнулась в лопатки. Доверяет? Или просто боится упасть? Чувствую, как прижимается ближе, будто не по своей воле — но какая, к чёрту, разница? Главное, что прижимается. Не спорит. Не язвит. Мчимся по городу, улицы сливаются в одну размытую линию. Куда едем — без понятия.

Телефон в кармане оживает, вибрация такая, что аж по ребру отдаёт. Не один раз — целая серия.
— Да бля... — рык сквозь зубы.
Резко сворачиваю вправо, влетаю во дворик у какого-то брошенного ТЦ. Цемент, граффити, пара дохлых деревьев и никого. Ставлю байк между колонн, глушу.

— Слазь, — говорю оборачиваясь. — Или ты собиралась там и дальше устраиваться?
— Расслабься, уткнуться в тебя не входило в мои планы, — бурчит спрыгивая. Пальцы распутывают волосы, разметавшиеся от ветра.
— А жаль, — усмехаюсь. — Вроде начала проникаться.

Она вскидывает брови, рот в полуулыбке, и уже готова огрызнуться, но телефон вибрирует ещё раз. Сестра.

– Прости сестренка, тут просто миссия срочна нарисовалась!

Пока слушаю комплименты от малой, “какой я всё-таки гавнюк и не дождался ее”, пока слушаю, что она орёт в ухо, смотрю на Еву.
Та стоит, руки в карманах, ноги на ширине плеч, смотрит на меня снизу вверх, не испуганная, не благодарная, не влюблённая. Просто злая и дерзкая.
Как будто вот-вот спросит: «Ты вообще кто такой, чтобы меня спасать, а?»

И вот это... вот это мне нравится ещё больше. Не размазня. Не кукла.
С ней скучно точно не будет.

Успокаиваю сестру, обязательно разберусь с ее проблемой. Мою карамельку никто не смеет обижать. Любого порву! Кладу трубку, достаю из багажника шлем и протягиваю Бесстрашной.

– Ну что катим дальше?

Ну что мои дорогие катим дальше? Как думаете что сделает наша Евочка?

Глава 15

Ева

Смотрю на протянутый мне шлем. Ловлю своё отражение в зеркальной поверхности: волосы в беспорядке, растрепанные во все стороны. Блин. Что я вообще творю?! Сажусь на байк к Рою, словно у меня выбора не было. Хотя… если быть честной — просто из двух зол пришлось выбрать того, кто хотя бы не тащит за руку, как пещерный дикарь.

– Эй, Бесстрашная, чего зависла? Или размышляешь, чем бы в меня попустить? – усмехается Рой, играя ключами от байка и качая бровью. – Так что там, катим – нет?

Вскидываю голову.
– Не катим! – говорю резко. И сразу же поправляю, чтобы он не подумал, будто испугалась: – Вернее, катим… обратно. В универ.

Он ухмыляется шире.
– Ты серьёзно? Реально выберешь скучные пары вместо того, чтобы кайфануть со мной?

И тут же перестаёт ухмыляться. Лицо становится сосредоточенным, почти серьёзным. Прищуривает глаза — неторопливо, как будто смакует момент. И смотрит. Не моргает. Глубоко, прямо, нагло. В этом взгляде нет обычной наглости парня, который пытается впечатлить. В нём что-то другое — как будто он уже всё знает про меня. Как будто уже решил, кем я стану в его жизни.

В груди что-то ёкает. Блин. Почему вдруг становится так жарко, хотя весенний ветер всё ещё прохладный? Заставляю себя не опустить взгляд, не дёрнуться, не выдать ни капли волнения. Но челюсть непроизвольно сжимается, пальцы вцепляются в ткань рукавов куртки.

Рой продолжает смотреть — молча, намеренно, с той самой самоуверенностью, которая выводит меня из себя. Ни капли стеснения. Ни намёка на уважение. Только это тихое, мужское "я всё про тебя понял".

Будто если продержит взгляд ещё пару секунд, то я размякну, прижмусь к нему, начну пускать слюни и просить его показать мне "настоящую жизнь". Размечтался! Я не из тех, кто падает к ногам после пары фраз и байка под задницей.

– Ты отвезёшь меня туда, откуда забрал, или мне самой возвращаться?

– Обратно к тому мудаку? – Рой хмурится. – Сама добирайся тогда.

Ставит шлем на голову, резко и без суеты, будто вопрос уже решён. Затем легко перекидывает ногу через байк, оседлав его с той же наглой самоуверенностью. Щёлкает зажиганием. Мотор оживает низким, ритмичным урчанием.

Я в ступоре. Серьёзно? Он уедет? Вот так просто?

Бросает в мою сторону взгляд — мимолётный, холодный — и словно проверяет: сдамся или нет.

Ну и пошёл ты к лешему.

– Отлично! Сама доберусь! – огрызаюсь, разворачиваясь и уду по тротуару.

Слышу, затихает мотор.

– Да стой ты, Господи! – кричит мне в спину, но я не оборачиваюсь. Не хочу видеть эту самодовольную рожу. Приближающиеся шаги за спиной. Я ускоряюсь. Ну и зачем я только залезла к нему на байк? От Олега легче бы было избавиться… Наверное…

– Ты шутки вообще не понимаешь? – он уже совсем рядом.

Охотно бы объяснила, что у это него с «шутками» беда, но смысла нет. Глотаю слова и молча упрямо продолжаю идти. Он не сдаётся. Обгоняет меня, встаёт прямо перед носом, заставляя остановиться.

– Ева, да что с тобой? – спрашивает он, всматриваясь в меня, будто мы с ним заодно. – Ты чего такая колючка? Я тебя уже второй раз спасаю, а ты ведёшь себя так, будто тебя надо от меня спасать.

Он говорит спокойно, но голос чуть срывается — то ли от обиды, то ли от того, что его эго только что кто-то поцарапал. Наверное, я. Приятно.

– Слушай, как тебя там… Рой… – начинаю с холодной вежливостью, как будто разговариваю с банковским консультантом, который слишком увлёкся "предложениями для премиум-клиентов".

– Вообще-то, меня Ромой зовут, – вставляет он с лукавой ухмылкой. – Рой я только для своих. Но для тебя я могу быть Роем. Если захочешь...

Какая самоуверенная скотина. Улыбается, как будто только что сделал мне предложение руки, сердца и райдера к нему в придачу.

– Я ничего не хочу. И не захочу, – грубо отвечаю. – Не знаю, к чему ты там привык, но я не собираюсь вешаться тебе на шею за то, что ты мне помог. Единственное, что я могу, это сказать: “спасибо”. Искреннее “спасибо”. И на этом всё. Отстань уже от меня!

Не жду его ответа. Просто обхожу, чуть задев плечом. Гордо поднимаю голову, будто сама себе доказываю, что не дрожу внутри. Хотя сердце всё равно стучит, как бешеное.

Глазами выискиваю остановку. Где она, чёрт побери?... Надо просто сесть в первый попавшийся автобус и забыть этого типа как страшный сон. Он не стоит ни моего времени, ни нервов.

– Да больно нужна ты мне! – догоняет его голос. Слышу, как он разозлён, но больше обижен. Гордость царапнула, ага. Приятно ещё раз.

И тут же — рёв мотора. Резкий, дерзкий. Байк вылетает из-за спины с оглушительным звуком. Он проносится мимо меня, почти задевая, и исчезает в потоке машин, оставляя после себя только запах бензина и… какую-то глупую, злую пустоту.

Остаюсь на тротуаре с взъерошенными мыслями и гордостью, которую едва удержала в целости. Шумный город продолжает жить своей жизнью. А я иду дальше. Не оборачиваясь.

А пальцы то в куртку вцепились :) Как думаете, стоит ли спасать ее от Роя?

Глава 16

Ева

На пары я так и не попала. И если честно — не хотела. Поначалу я ещё пыталась — топала в сторону универа, уговаривала себя, что надо, что не стоит портить себе день из-за очередного придурка на байке и бывшего, который решил, что имеет право хватать меня за руку на улице. Но чем ближе я подходила к корпусу, тем сильнее внутри всё сжималось. Как будто воздух становится гуще, а каждый шаг — через бетон.

Универ вырастает передо мной как гигантская бетонная глыба, и всё внутри противится: не хочу туда. Не хочу ни лиц, ни конспектов, ни этих наигранных «привет-привет», от которых тошнит сильнее, чем от кофе на голодный желудок. А главное — не хочу притворяться, будто всё нормально. Не сегодня. После всего, меня трясло от усталости. От людей. От всего. Хотелось просто сбежать. И я сбежала — в единственное место, где всё ещё чувствую себя собой.

Еду домой, и иду к дому на соседней улице. Поднимаюсь по лестнице на самый верх, потом через хлипкую дверь — на крышу. Это старый многоэтажный дом, где никто не живет. Мы с Симой, нашли его случайно, и никто кроме подруги не знает, что это место стало моим убежищем. Маленький мир, скрытый над городом. Здесь никого. Только я, легкий ветер, гул улиц внизу и тишина, такая вкусная, будто глоток ледяной воды в жару.

Сажусь на знакомое место — у стены с облупившейся штукатуркой, где на кирпичах уже остались следы от моих карандашей. Открываю свой блокнот, достаю карандаш. Всё как всегда. Простые линии. Никакой цели. Просто рука скользит по бумаге, пока мысли сбиваются в кучу и начинают утихать.

Я рисую, и в этот момент весь остальной мир словно выключается. Ни Роя, ни Олега, ни их голосов. Только шорох карандаша и лёгкое шевеление воздуха над крышей. Иногда я просто сижу и смотрю вдаль — на крыши других домов, антенны, голубей. На этом уровне всё кажется другим. Ниже бурлит чужая жизнь, а здесь — моя. Чистая, простая, тихая.

Время проходит незаметно, музыка льётся из наушников, заполняя всё внутри. Мягкий поп-рок — с теми самыми гитарными переборами, ритмом, что будто подстраивается под удары сердца. Мне хорошо. Спокойно. Я в этом пузыре — где только карандаш, бумага и музыка. Не помню, когда в последний раз так отключалась. Рисую машинально — тень, линия, штрих. Даже не особо слежу за тем, что получается. День ползёт мимо, как будто в обход меня. Пока вдруг не слышу глухой, раздражающий звук, напоминая, что мой телефон разряжен.

— Ну офигенно, — ворчу себе под нос, вытаскивая его. Я то думала подзарядить его где-то в универе.
На экране мигает предупреждение, потом всё гаснет. Ни времени посмотреть, ни вообще что-то сделать. Просто прощай, связь с миром.

Смотрю на экран в руках. Чёрный. Мёртвый. Ладно. И фиг с ним.

Только теперь понимаю, как пусто в животе. Урчит так, что аж стыдно перед собой. Отлично. Не только не завтракала — уже, похоже, и обед давно пролетел. Пора возвращаться.

Тянусь к рюкзаку, чтобы убрать блокнот. Останавливаюсь, задерживаю взгляд на странице.

Глаза. Я нарисовала глаза. Ничего больше — только взгляд. И чем дольше смотрю на него, тем сильнее во мне расползается это чувство... странного узнавания. Этот взгляд... Словно на меня смотрит Рой. Проклятый Рой. Такой же пронзительный, будто насквозь видит. Такой же дерзкий, как сегодня утром, когда смотрел, будто я ему что-то должна. Будто я — его.

Моргаю, хмыкаю, вырывая себя из собственных мыслей:

— Что за бред, — фыркаю вслух. — Просто глаза. Просто рисунок. Как и все остальные в этом блокноте. Навеянные фантазией и настроением

Закрываю блокнот, пихаю в рюкзак. Поднимаюсь, скидываю волосы со лба. В лицо дует ветер. Чуть влажный, весенний. Вдыхаю глубже, как будто этот воздух сможет вычистить из головы всё лишнее. Иду вниз. Домой.
Надеюсь, что еще нет и двух, и я успею покушать перед тем как пойти на работу.

Квартира встречает теплом и запахом обжаривающегося лука. На кухне что-то шкворчит, в воздухе висит аромат пряностей и жареного перца. Телефон я сразу ставлю на зарядку, бросив его на полку в прихожей. Пыхтит бедняга, как будто сам устал от жизни.

— Мам, — зову, проходя в кухню. — Чё готовишь?

— Да так, хотела сделать пасту, но потом поняла, что лень. Так что у нас жаркое. Почти как бабушкино. — Мама поворачивается через плечо, подмигивает. На ней её любимая футболка с котом в очках и пучок на голове, как всегда, немного кривой.

Бросаю куртку в прихожей. Сажусь за стол, подтягиваю ногу под себя. Последнее время мы не так часто обедаем вместе. Вечно я на парах, потом в бегах, она — то работа, то усталость. А сейчас — вот оно. Просто тишина, запах еды и родной человек напротив.

— А ты, между прочим, выглядишь как человек, которого уже дважды прокатили по эмоциональным американским горкам. — Мама ставит тарелку передо мной и подсовывает ложку. — Что-то в универе? Или Олег?

Я опускаю взгляд в тарелку.

— Мы расстались, — говорю тихо. Потом быстро добавляю: — Просто расстались. Мам. Всё. Не спрашивай больше ничего. Ты была права, он... ну, не тот.

Мама приподнимает бровь, но, к счастью, без триумфа.

— Ладно-ладно. Я же не настаиваю. Просто рада, что ты сама это поняла. Своим темпом.

— Спасибо, — бурчу, ковыряя мясо.

— Он обидел тебя?

— Ну ма-аа-м. Без вопросов. Забыла? Ну… Он просто… оказался пустым. Я рядом с ним пустела. А это, кажется, самое худшее. — Пожимаю плечами.

Мы жуем в тишине. Домашняя еда всегда как терапия. Даже дышится легче. Мама бросает взгляд на меня, как будто чувствует, что я ещё что-то хочу сказать. А я почему-то сейчас решаюсь задать ей вопрос, который никогда не задавала, Ну разве что, когда было маленькой.

— Мам... — начинаю и вдруг понимаю, что сердце забилось быстрее. — А кто мой папа?

Мама замирает. Вилка останавливается на полпути ко рту. Несколько секунд она просто смотрит в тарелку, потом откладывает прибор и откидывается на спинку стула.

Глава 17

Ева

Людей в кафе сегодня немного, и это прям праздник. В зале тихо, даже кофемашина как будто шепчет, а не шипит, как обычно. Свет мягкий, за окнами лениво струится последний день апреля, и если не считать, что я слегка зомби после всего, то всё терпимо.

Админа сегодня нет — простуда, или как он сказал по телефону, «мертвенно-больничное состояние». Так что мы вдвоём с Ниной, девушкой с кухни, которая почти не разговаривает, но круто жарит круассаны. Я сижу за стойкой, листаю бланки с поставками и изредка посматриваю на дверь, надеясь, что никаких шумных компаний не нагрянет.

Через двадцать минут на пороге появляется Симка. Конечно, яркая, как фломастер. Влетает с разлёту, как всегда, будто не идёт, а катится на скейтборде из эмоций.

— Ева Сергеевна! Выключенный телефон восемь часов подряд — это вообще как?! — с порога возмущается она, даже не здороваясь.

— Привет тебе тоже, — улыбаюсь, откладывая. — Я не специально. Сел.Я же тебе писала, когда он включился.

— Сел? Ты серьёзно? Я чуть инфаркт не схватила! А у меня, между прочим, СЕГОДНЯ БЫЛ ДЕНЬ такооооой!

— О-о, — хихикаю. — Ты вся светишься, и что-то мне кажется, что у светила этого имя…

— Сева! — шепчет она торжественно, присаживаясь на барный стул. — Он подошёл! Сам. И сказал, что у меня «прикольный стиль».

— Ммм, — протягиваю, скрывая усмешку. — Ну… ты же реально в стиле «космическая мармеладка», так что он не соврал.

— Я в шоке была. А потом он пригласил меня сегодня в клуб. Не на свидание, типа просто с друзьями, но Ева! Это шанс. Это... первый шаг на Луну! – она смешно показывает пальцем вверх.

— Вау. Ну, звучит как сюжет дешёвой романтической комедии. Только не забудь, что у тебя завтра утренние пары.

— Да плевать! Я тебя звать пришла, вообще-то. Пошли со мной. Ну, пожаалуйста! — тянет «а» до потолка, складывает руки, будто молится.

— Не, Сим. Я пас. Реально устала. Как побитая лошадь.

— Та ну, ты всегда так! У тебя жизнь мимо проходит, а ты такая: «ой, я устала». Что ты вчера делала, а? Почему не отвечала, почему не пришла на пары? Мать моя канарейка! Я ж переживала. Уже думала, тебя похитили инопланетяне или ты уехала в лес жить среди енотов.

Я хмыкаю и отвожу взгляд к кофемашине. И принимаюсь за лате на кокосовом молоке. Не хочу врать, но и говорить правду — не вариант. Если расскажу, что меня снова спас Рой и мы катались по городу… А потом вообще покажу, что рисовала его глаза — Симка точно тапком меня прибьёт.

— Просто день не задался, — говорю уклончиво. — Реально не в форме была. Голова болела.

Симка фыркает, но, кажется, верит. Или делает вид.

— Ладно. Но я чувствую, что ты от меня что-то скрываешь. Ты не умеешь врать, у тебя нос дёргается, когда врёшь.

— Нос у меня дёргается, когда хочется чихнуть. Не выдумывай. — Я закатываю глаза, наливаю себе воду и отпиваю, пряча улыбку. Ставлю перед подругой кофе.

– Компенсация, за нервишки твои потрепанные.

– Угу, – притягивает к себе стаканчик, и накрывает крышкой. – Еще раз так сделаешь… Кофе тебя не спасет.

— Ну всё, я собираться. Вечером если передумаешь — звони. А если не передумаешь, я пришлю тебе фотки и ты офигеешь от того, что пропустила. — Она встаёт, приглаживает волосы и подмигивает. — И да. Ещё что-то у тебя в глазах сегодня… не знаю, что. Но подозрительно ты задумчивая стала.

— Иди уже … – смеюсь я.

Она уходит, оставляя за собой шлейф парфюма и энергии как от энергетика. Словно ураган пронёсся по залу — шумно, ярко, и след ещё долго витает в воздухе. Я стою у стойки, притрагиваюсь пальцами к щеке и ловлю себя на мысли, что в голове — снова ЕГО взгляд. Тот самый. Глубокий, тяжёлый, как будто проникающий в самую суть. Как будто он пытался что-то сказать, не говоря ни слова.
Блин.
Встряхиваю головой, словно пытаюсь вытряхнуть это из памяти.

– Приветики, – доносится голос совсем рядом.
Я поднимаю взгляд — за барную стойку усаживается парень. Один из тех, кого я пару раз видела рядом с Роем. Одет модно, рваные джинсы, футболка с кислотной надписью, на запястье — огромные часы, будто он управляет полётом на Марс. Улыбается широко, с уверенностью человека, которому часто отвечают взаимностью.

– Добрый вечер. Что будете заказывать? – произношу ровно, вежливо, но без привычной дежурной улыбки. Она вмиг исчезла, стоило только промелькнуть мысли: а вдруг и Рой здесь? Невольно скольжу взглядом по залу. Люди сидят в своих углах, кто-то пьёт латте, кто-то жмётся к ноутбуку, но…
Нет. Слава богу. Роя не видно.

– Я вас слушаю.

– Я Кирилл, друг Роя, – говорит он, протягивая руку через стойку. Улыбка у него ленивая, но в глазах — озорство, как у щенка, который знает, что вот-вот что-то натворит.

Перевожу взгляд с его ладони на лицо. Молча. Потом медленно поднимаю бровь.

– Это как-то относится к вашему заказу?

Он усмехается, отводит руку и откидывается назад на стуле, сцепляя руки за головой.

– Окей, – тянет, бросая взгляд на стенд с меню. – Так-с, что у нас тут самое вкусное…

Глаза бегают по строчкам, потом он снова поворачивается ко мне, опирается локтем о стойку, ладонью подперев подбородок. Смотрит с таким театральным умилением, будто я сейчас должна растаять и шлёпнуться в обморок.

– А давай… что-нибудь на твой вкус, — произносит с лукавой улыбкой.

Не меняясь в лице, называю самый дорогой напиток в нашем кафе. Он без колебаний кивает, даже будто довольный.

Поворачиваюсь, чтобы заняться заказом — достаю стакан, насыпаю лёд, включаю блендер. Руки делают привычные движения сами по себе. И тут…

– Надо же! Ухажёров меняешь на раз-два!

Голос. Знакомый до мурашек. Слишком близко.
Я оборачиваюсь и в груди будто всё сжимается.
Олег стоит прямо перед стойкой, покачивается чуть — то ли от алкоголя, то ли от злости, сложно сказать. Глаза мутные, но цепкие, губы искривлены в попытке улыбки, которая выходит криво, жутко.

Глава 18

Рой

Мелкая пожаловалась мне на одного кренделя, который не даёт ей прохода в универе. Крутой такой, с понтом — пристаёт, подкарауливает. Её голос дрожал, когда рассказывала, но она делала вид, что всё под контролем. Только я вижу, когда ей по-настоящему стрёмно. И мне хватило одной фразы, чтобы всё в голове щёлкнуло. У этого типа видимо нет мозгов, раз он не понял с первого раза, что мою сестру трогать нельзя вообще. Даже взглядом.

Узнал, что этот шутник сегодня будет в новом клубе — “Эхо”. Открытие, толпа, музыка орёт, охрана вечно занята, идеальный вечер для “разговора по душам”. Мне одного подхода хватит, чтобы донести, кто он есть и где его место.

Сажусь в тачку, заехать к папе сегодня обещал. На байке у него лучше не светиться. Достаю телефон, набираю Кирилла. Может, составит компанию. Он в замесе — как волк: быстрый, злой и никогда не тупит.

Берёт с третьего гудка.

— Да, Рой, — голос ленивый, довольный, и в фоне что-то шумит. Какая то непонятная музыка, голоса.

– Ты где?

— Я с девушкой, — говорит он с той самой затянутой ухмылкой, и я сразу представляю, как сидит, развалившись, уверенный как бог.

— Ясно. Слушай, в “Эхо” не хочешь заглянуть? Мне там надо одного клоуна немного приземлить. Заодно заценим, что за клуб. Серёга с Савой тоже подтянутся.

— Ев, в клуб пойдём? — слышу его голос… а потом знакомое имя, будто нож под рёбра: Ева.

Меня как током прошибает. Глаза мгновенно сужаются. Сердце делает странный перекат. Ладно. Пофиг. Не одна же Ева в этом городе. Бывает.

Но потом отчетливо доносится её дерзкий голос, от которого внутри дергается, будто кто-то цепь тянет.

— Иди к лешему, какой клуб!

Непонял. Какого хрена она с Кирюхой?

— Ты в Кофе-Лавке, что ли? Что там вообще потерял?

Он тянет с ответом.

— Кофе пью. А что, нельзя? – отшучивается, но мне почему-то не смешно.

— Короче, мы в клубе вечером. Захочешь - подтянешься, — бросаю коротко и резко сбрасываю звонок.

Швыряю телефон на пассажирское сиденье, как будто это он в чем-то виноват. Звук глухой, удар о кожу, и на секунду в машине становится слишком тихо. Только бешеный пульс в ушах.

Какой, нахрен, кофе? Киря кофе терпеть не может. Это что, он ради неё туда приперся? Только не пойму зачем. Такие девушки как Ева вообще не в его вкусе. Он не станет никого ломать, а возьмет ту, что сама на него вешаться будет. Только вот моя Бесстрашная не из тех, кто прыгнет сразу в койку. Блядь. С хера ли МОЯ!

Пофиг врубаю музло, басы бьют по нервам, но легче не становится. Грубо выворачиваю руль на повороте. Еле вписываюсь. Плевать. Сегодня я всё равно еду в “Эхо”.

И кто-то там получит по заслугам.

А Киря... Пусть делает что хочет.

Паркуюсь у ворот, все равно не надолго. И прохожу во двор. Дом, как с обложки журнала: камень, стекло, идеальный газон, кованые фонари вдоль дорожки. Тут даже тишина звучит дорого.

Открываю дверь своим ключом. Внутри всё стильно, минимализм и тепло. Ни грамма показухи — только вкус, порядок и тишина. Направляюсь в кабинет — папа всегда там после восьми.

Дверь приоткрыта. Стучу костяшками по дереву — условный ритуал, чтобы не пугать.

— Привет, — говорю, заходя.

Он поднимает взгляд от монитора. На нём очки в тонкой оправе, В руках какой то документ, вокруг куча папок, пара рамок с нашими с Ксюхой фото. Вид уставший, но внимательный. Как всегда. Тут же откидывается на спинку кресла и снимает очки.

— Рома. Рад тебя видеть. Присаживайся, не стой.

Улыбается легко, по-настоящему. Отложил всё в сторону — будто ждал.

Подхожу ближе, киваю и сажусь в мягкое кресло у окна. Мы с ним оба не про объятия, но и холодных пауз между нами нет.

– Как ты? – спрашиваю папу. Что-то выглядит устало.

– Нормально. Подустал. Работы много. Ты как? У мамы давно был?

Сжимает где-то в солнечном сплетении. Эта тема — как заноза. Глубоко сидит, терпко. Не хочу об этом.

— Не начинай. — Отворачиваюсь к окну.

Они с отцом уже два года в разводе. Мама сама виновата. Решила что со стоматологом ей будет лучше. Но с ее новым мужем мы не сошлись взглядами на жизнь. За что он получил от меня в нос. А после этого мама полгода со мной не разговаривала. Пока однажды не застала его в постели с горничной. Но мне ни капельки не жаль ее. Это Ксюхе он аомжет поныь и та ее за все прощает.

— Просто спросил, — спокойно отвечает. И всё. Не лезет. За это я его уважаю. Не давит. Просто рядом. Он всегда таким был. Даже развод с мамой пережил спокойно. Даже до сих пор интересуется часть как у нее дела. Как так можно? Человек тебя предал. Растоптал твое доверие! Разве можно после этого с ним еще разговаривать. Никогда не прощу предательство любимого человека. Хотя существует ли вообще любовь. Вон мать же папу любила. А потом полюбила стоматолога. И теперь я думаю снова в поисках любви. Ну нахер такую любовью.

Меняю тему, чтобы не застрять в неприятном.

— Слушай… после экзаменов можно махнуть на отдых. Ты, я, Ксюха. Недели на две. К морю, куда-нибудь.

— Хорошая идея. Но сначала, может, подумаешь над тем о чем мы вчера говорили по телефону.

— Ты о стажировке?

— О старте, Рома. Без лишней показухи. В дело вникнешь, людей узнаешь. Хочешь играть в большом — начни понимать правила.

— Пап, я ж тебе сказал, это всё хорошо, конечно… Но я хочу, чтобы меня ценили за мою работу, а не за то, что я твой сын.

Смотрю ему в глаза — спокойно, но твердо. Он молчит пару секунд, как будто переваривает.

— Ну, просто начнёшь… — мягко говорит, складывая руки. — Нормальная стажировка. Плюс узнаешь, как бизнес работает изнутри. Не отбывание срока, а реальное дело. Без поблажек.

— Без поблажек говоришь… — откидываясь на спинку кресла. — Ок. Я подумаю…

В этот момент телефон в кармане гудит. Сообщение от Кирюхи. Ловлю себя на том, что не хочу сейчас отвлекаться — но всё равно гляжу. Привычка.

Глава 19

Рой

В “Эхо” сегодня реально людно — народу, как на концерте. Свет мигает, музыка грохочет, у барной стойки очередь. Толпа шевелится, как улей, но я сразу замечаю, как мелкая кивает куда-то вправо — к какому-то типу в чёрной рубашке, весь из себя модный. Стоит, как павлин, обложился друзьями, ржёт.

Вот ты и попался, красавчик.

Выжидаем удобный момент, и я с пацанами — Серёгой и Савой — подходим “познакомиться”. Без кипиша, но уверенно. Чисто по-мужски. Выскакиваем толпой на улицу и продолжаем знакомство там. Мелкая остаётся в стороне, наблюдает. Пацан, конечно, не из робких оказался — пытался вякать, и даже не один был. Ну, чутка нам досталось — у Савы теперь шик под глазом, а у меня футболка по шву порвана, но… оно того стоило.

Всё ради того, чтобы увидеть, как этот мудак просит прощения у моей сестры. А у Мелкой глаза блестят, улыбается.

— Спасибо, братишка. — обнимает, прижимается к плечу, как в детстве. — Правда, я имела в виду поговорить. Ну, типа словами… Поговорить в прямом смысле этого слова.

Я только хмыкаю, обнимаю в ответ и чмокаю в макушку:

— Да ничего, Карамелька. Этот язык она понимает лучше любого. Не парься.

Она только фыркает и закатывает глаза — не любит, когда я называю её так. Но ей не привыкать — с детства её так дразню. Только вот если кто-то другой рискнёт, ему потом сложно будет вообще что-то говорить. Особенно с выбитыми зубами.

Где-то к часу народ уже начинает немного рассасываться. Сава с девушкой уезжают — кто бы мог подумать, но наш брат запал на подругу Евы. Честно, сам в шоке. Я тут ломал голову, как бы о Еве разузнать, а оказывается, нужный человек был прям под боком. Ну да ладно. Неважно сейчас.

Мелкая тоже собирается домой — кидает мне воздушный поцелуй на прощание, а я только киваю. Она у меня умная, по клубам не шляется без надобности. Всё, можно выдохнуть.

Остаёмся с Серёгой вдвоём. Сидим в углу у барной стойки, пьём что-то лёгкое — просто чтоб расслабиться. На горизонте появляется Киря. Не думал, что он сегодня тут будет. А внутри — как будто что-то холодное. Не злость… скорее, раздражение. Неприятное.

Но виду не подаю. На автомате — кулак в кулак, хлопок по плечу, типичное приветстивие. Он подсаживается, делает вид, что всё ок. Заказывает себе виски, кивает бармену.

Серёга замечает свежую трещину на брови — кровь уже запеклась, но всё равно видно.

— Это чё, мы махались, а тебе заочно прилетело? — ухмыляется Серёга, потягивая своё пиво.

Я тоже скользко улыбаюсь, глядя на Кирюху. Он смотрит в стакан, потом лениво усмехается:

— Пришлось тут одному мудаку объяснить, где его место. — гордо говорит Киря, откидываясь на спинку и прихлёбывая свой виски. Губа у него с краю припухшая, бровь расцарапана — но сидит, будто героя наградили.

— Только не говори, что честь дамы отстаивал? — опять ржёт Серёга.

Киря делает глоток, закатывает глаза:

— Ну, типа того.

Я молчу. Смотрю на него, как будто ничего не происходит. Но внутри зудит — прямо под рёбрами. Чей “мудак”? Какая “дама”? И почему у меня перед глазами снова Ева за стойкой, с этой своей дразнящей улыбкой?

— И кому же это? — спрашиваю, будто между делом, делая вид, что вообще не заинтересован. На самом деле внутри уже что-то крутит. Стараюсь отвлечься. Клуб грохочет — свет мечется по лицам, диджей гонит бит, у стойки кто-то орёт бармену в ухо, а рядом танцует девчонка с блёстками на щеках, и пьяный тип ей что-то шепчет. Киря прищуривается, как будто нарочно тянет паузу:

— Ты его видел. Этот урод, который Еву за руку волок по тротуару. Приперся сегодня к ней в кофейню — видимо, вторую серию захотел. Ну я и дал ему почувствовать, что сериал закрыт.

Чуть дергаю бровью, ставлю стакан на стойку.

— И с каких это пор ты в её защитники записался? Она ж не в твоем вкусе вообще, — бросаю с усмешкой, но даже самому себе голос кажется чуть резче, чем хотелось бы.

Киря криво усмехается, покручивает бокал:

— Так и не в твоем тоже. Чего ты так распереживался-то? Или всё же наш Рой снизошел до таких девчонок, как Евочка?

Он специально выделяет Евочка. Что-то внутри глухо щёлкает. Не понимаю, злюсь ли я на него… или на себя за то, что вообще слушаю эту хрень, да еще и продолжаю разговор:

— Это каких таких?

— Ну, знаешь, “я не такая, я жду трамвая”… — и тут он наклоняется ближе, с мерзкой ухмылкой. — Но, сука, ставлю свою тачку, что без разговоров даст мне до конца недели.

Улыбается, будто шутит. Только я не смеюсь. Пальцы крепче сжимаются на стакане. В груди нарастает жар, как будто изнутри фонарь включили на полную.

— Мне по барабану, Киря. Делай, что хочешь, – выдавливаю сквозь зубы, глядя ему прямо в глаза. – Хочешь — покатай её на своей тачке. Хочешь на себе. Хочешь — неси ей утренний капучино. Это твоя жизнь.

Он хочет ещё что-то вякнуть, но тут встревает Серёга, кивая на мою руку:

— Ага. “По барабану”. Ты на стакан посмотри, чуть не треснул. Если это “по барабану”, то я Папа Римский. — ухмыляется, делает глоток, потом толкает Кирюху в плечо. — Ты давай, не нарывайся. Рой у нас добрый только до поры.

Оба начинают ржать. Громко, шумно, как будто только что самый охуенный прикол выдали. Смех тонет в общем гуле клуба, но я сижу и просто смотрю на Кирюху.

– Так что Рой, забьемся? На днюхе Савы она точно станет моей! – Кирюха протягивает руку. Серега смотрит то на меня, то на него и скалится в ожидании моего ответа.

– Но если я выиграю, твой спорт кар мой! – настолько самоуверен Кирил.

– Идет! Прощайся с тачкой! На днюхе Савы, ты останешься без нее! – уверенно пожимаю протянутую ладонь.

Ева

Большая перемена. Шум стоит такой, будто вся универская кафешка решила побить рекорд по децибелам. Кто-то гремит подносами, кто-то орёт, кто-то смеётся так, будто шутка реально стоила этого. А я просто хочу доесть свой круассан в мире и покое. И допить вкуснейший кампот.

Глава 20

Ева

Мы сидим у Симки в спальне, готовимся к вечеринке. Маленькая, но уютная комната, тут всё какое-то мягкое: плед с мохнатой текстурой, гирлянда по периметру потолка, тёплый свет от настольной лампы с абажуром в виде цветка. Запах кофе и клубничных леденцов смешивается с лёгким ароматом её парфюма. Я развалилась на подушках, закинув ноги на край кровати, а Сима сидит у зеркала, что-то перекладывая в своей косметичке.

— Неделя пролетела как-то нереально быстро, — говорю я, лениво покручивая в пальцах её резинку для волос. — Клянусь, я только моргнула — и уже снова суббота.

— Не то чтобы ты против, — усмехается Сима, глянув на меня через зеркало. — Если Олег и дальше будет вести себя как призрак, можно вообще каждый день пятницу праздновать.

Я закатываю глаза, но не могу не усмехнуться.
— Ты права. Ни одного сообщения, ни одного появления. Честно, это как благословение небес. Тишина такая, что у меня даже голова перестала болеть. Может, наконец-то свалил в те дебри, куда я его послала.

— Развлекает лешего, к которому ты его отправила, — ржёт Сима, как будто это анекдот, а не мой бывший. — Может, там ему и прописали молчание как терапию.

Я смеюсь, но потом морщу лоб и откидываюсь назад.

— А вот Кирилл... — вздыхаю, — кажется, переселился в кофейню жить. Каждую смену, Сим. Каждую. Сперва я думала — ну, совпадение. Потом — ну ладно, может, реально просто кофе нравится. Хотя кто пьёт ореховый раф по три раза за день?.. Но теперь он и в универе начал появляться у моего корпуса. Как будто расписание моего потока на стену себе повесил.
У меня уже чесаться начинает, когда слышу его «Привет, Ев...».

Сима хохочет, чуть не роняя тушь.
— Может он в тебя втюхался.

— Или просто не умеет воспринимать слово «нет». Я уже начинаю подозревать, что в следующий раз он появится за моей стойкой, скажет, мол, «решил освоить новую профессию». Будет стоять в фартуке и сверлить глазами. Блин. Так на вечеринке придется отбиваться от него наверное.

— Не переживай ты так, — говорит Сима, присаживаясь на край кровати и обнимая подушку, как плюшевого мишку. — Я ж тебе говорила, там будет много нормальных. Не одна ты такая. Но вообще-то странно, — она хмурит лоб, наклоняясь чуть вперёд. — Мне казалось, у него девушка есть.

— У кого?

— У Кирила, — отвечает Сима, понижая голос, будто в комнате ещё кто-то есть. — Но, может, ошибаюсь. Хотя эта рыжая то к Кириллу липнет, то к Рою. Фиг поймешь, с кем она. Как будто крутится рядом и ждёт, кто первый поведётся.

Как только она произносит имя Роя, перед глазами моментально всплывает вчерашняя сцена у фонтана. Я сижу на бортике, листаю лекции на телефоне, не особо вникая в слайды. И вдруг краем глаза улавливаю знакомый силуэт. Он стоит чуть поодаль, наискосок, руки в карманах джинс, в белой футболке. Рядом рыжая девчонка. Громкая, яркая, щебечущая, как весенняя сорока. Она что-то активно рассказывает, хлопает руками, кидает голову назад, смеётся. Настолько демонстративно, будто специально. Но он… он всё это время смотрит на меня. Его взгляд — прямой, чуть прищуренный, сосредоточенный. Будто я задача, которую он не может решить. И одновременно — раздражение. Как будто моё существование его бесит. Рыжая пару раз пыталась руками повернуть его лицо к себе, мягко дергала за рукав, даже становилась перед ним, пряча меня из поля зрения. Но спустя минуту — снова. Его глаза находят мои, точно наводкой. Пронзают, как сканер, и не отпускают.

— Рой хоть отстал от тебя? — спрашивает Сима, и я возвращаюсь в её комнату. — Ты так толком и не рассказала, что там у вас вообще происходит.

— Да потому что и рассказывать нечего, — фыркаю, перекатываясь на бок. — Мы не общаемся. Вообще. И это прекрасно. Просто бесят такие типы. Он весь такой — “мне весь мир должен, и ты в том числе”. Хочется взять и выбить из него это лицо, которым он всех оценивает. Да пошёл он. Серьёзно. Вот не могу понять, что Сева делает в той компании.

— Сама понять не могу, — вздыхает Сима, — Они вроде как с детства вместе. Но Сева совсем другой.
Она замирает, глядя куда-то в потолок, будто прокручивает какие-то сцены.

— Тогда в «Эхо», когда мы были… — продолжает она тише. — Они там ввязались в драку. Рой, Кирилл, Серёга... все как один. И Сева туда же. Я так переживала тогда. Но, слава богу, всё норм закончилось. Как потом Сева рассказал, какой-то придурок начал к сестрёнке Роя приставать, ну они и решили его приструнить. Без разговоров.

— У Роя сестра есть? — удивляюсь. Почему-то этот факт кажется... странным. Не укладывается в его образ.

— Ага. Ксюша. Такая девочка классная, кстати. Мы с ней в тот вечер пообщались. Очень спокойная, умная. Сейчас колледж заканчивает, а на следующий год будет у нас на юрфаке. У Роя это семейное, знаешь? У отца юридическая контора престижная, и, насколько я поняла, у Ксюши уже всё прописано по плану — учёба, стажировка, карьерный рост. Да и у Роя наверное тоже. Я бы сама не отказалась туда после выпуска...

Сима улыбается мечтательно, уткнувшись в подушку. А я всё ещё где-то между воспоминанием о том взгляде — внимательном, тёмном, нервирующем — и странным ощущением, что он как будто хотел что-то сказать…

Ну да бог с ним. Мне все равно. Симка, наконец закончила свои приготовления.

— Всё, принцесса готова? — улыбаюсь, вставая с кровати. – Мы походу опаздываем.

— Принцессы не опаздывают, принцессы входят эффектно, — парирует она с фирменной ухмылкой и делает круг перед зеркалом. — Ну скажи же, я огонь?

И она действительно огонь. Я, может, и подшучиваю над её марафонами красоты, но каждый раз она выглядит так, будто вышла с обложки глянца. На ней короткое красное платье с открытой спиной и лёгким блеском в ткани — не вульгарно, а стильно, с акцентом. На ногах — чёрные ботильоны на каблуке, а волосы уложены в небрежные локоны, как будто только что встала с постели рок-звезды. Ушки сверкают маленькими серёжками-кольцами, на шее тонкая цепочка. Всё как надо: ярко, дерзко и с шиком.