Роза и Терновник

Глава 1

Стоя у алтаря, мисс Розамунд Дарвуд разглядывала незабудки в свадебном букете – интереснее занятия она не нашла, да и не так уж много видно было за кружевной вуалью. Сама церемония невесту мало волновала, впрочем, как и жених. Какая разница, кто он и что из себя представляет, если их брак ненастоящий? Её семье нужен был весомый титул, а его – несметные богатства Дарвудов, которые когда-нибудь перейдут наследнице, вряд ли её престарелый дядя слишком долго проживёт. Но пока дядя Мортимер заправлял всеми финансами семьи, Розамунд и пикнуть не могла против его решений.

Так она и оказалась тёплым майским днём в небольшой церквушке на окраине Уайкхэма, провинциального городка, в красивом подвенечном платье и с букетиком незабудок в руках. Честно говоря, Розамунд предпочла бы розы, но её не спросили. Как не спросили, хочет ли она вообще замуж. Но лучше уж покончить со всем поскорее, чем терпеть постоянные смотрины. Словно племенная лошадь на выставке.

На секунду ей стало любопытно, а что думает сам жених, но Розамунд сразу же переметнулась на другую мысль. Например, о том, что её утром оставили без завтрака, чтобы на свадьбе она выглядела как можно более утончённо, как и полагалось настоящей аристократке из самых высших слоёв общества. То есть падать в обморок при любом удобном и неудобном случае. Но дядюшка Мортимер и эта противная карга Хитклиф, его бессменная экономка, здорово просчитались – Розамунд предполагала, что они могут задумать нечто подобное, и заранее позаботилась о том, чтобы запасти немного еды у себя в спальне, благо никто не догадался проверить ящик для писем.

– Если кто-нибудь из ныне присутствующих против этого брака, выскажитесь сейчас или замолкните навсегда, – монотонно пробубнил священник. Не сказать, что бы и он был воодушевлён происходящим.

Никто не отозвался, да и некому было – присутствовали только самые заинтересованные лица. Ни с кем со стороны жениха Розамунд не была знакома, все переговоры от её имени вёл дядюшка. Спасибо ещё, что ей дали прочитать брачный договор, перед тем как она его подписала.

– Что ж, – всё так же буднично продолжил священник, – тогда объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

«Вот ещё! – фыркнула про себя Розамунд. – Расходимся, и дело с концом».

Однако внезапно жених нежно, но в то же время настойчиво, взял её за плечи, развернул лицом к себе и медленно, будто дразня, поднял вуаль. Но не полностью, а лишь до середины лица. Розамунд приоткрыла рот, чтобы возразить – в договоре не было никаких поцелуев, ни слова! – как жених тут же воспользовался возможностью и припал к её губам.

Всего на краткий миг, но Розамунд показалось, что сердце остановилось.

Вуаль снова скрыла её лицо, и свидетели того, как мисс Дарвуд только что превратилась в леди Шердан, графиню Эррингтон, не успели заметить, что её щёки запылали.

– Откройте леди лицо, Ваша Светлость, – шепнул священник, – так положено.

Кружево поползло вверх, сердце Розамунд, отмерев, гулко забилось. Она кляла себя на чём свет стоит за волнение, но ничего не могла с собой поделать. Хотелось зажмуриться и никогда больше не открывать глаза, однако она так и не смогла себя заставить их закрыть. Её взгляд встретился с его, внимательным и заинтригованных. А глаза… Розамунд никогда не думала, что глаза могут одновременно сжигать и обдавать колючим морозом. Пронзительно синие, чистейший сапфир, но нет-нет и за драгоценным камнем покажутся языки пламени.

Розамунд слегка тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, но оно никуда не исчезло.

– Ну здравствуй, – губы графа растянулись в дразнящей улыбке, – жена…

Сглотнув, она кивнула. В конце концов, им всё равно когда-нибудь надо было познакомиться. Он подал ей руку, и она её приняла. Вместе они шли вдоль рядов пустых скамей – не нашлось аристократов, желающих посмотреть на свадьбу Майкла Шердана, графа Эррингтона, и некой мисс Дарвуд, о которой мало кто слыхал в высших кругах. Простых же горожан, даже если бы они и захотели, всё равно не пустили бы. Впрочем, им и так нечего было делать у церкви в будний день.

Из всех скамей заняты были только две, по одной с каждой стороны. Со стороны Дарвудов приехал, разумеется, дядюшка Мортимер, младший брат покойного отца Розамунд, его экономка – он без неё и шагу ступить не мог – и кузина Вайолет, тринадцатилетняя девчушка, его дочь. Пожалуй, только по ней Розамунд и будет скучать. Что же до стороны жениха, то их тоже было трое. Ближе к проходу сидел молодой мужчина, следивший за новобрачными со странным выражением, в котором смешались недоверие, сомнение и даже… Страх? Пожилая матрона всё время щурилась и недовольно жевала губами. А юная, ненамного старше Вайолет, девушка сидела с красными, как у белого кролика глазами и всё время шмыгала носом. Запоминать их и выяснять, кто они такие, Розамунд не собиралась – вряд ли они когда-нибудь снова увидятся.

Совсем скоро она уединится в своём крыле фамильного имения Шерданов и заживёт тихой, мирной жизнью. Во всяком случае так Розамунд обещали, когда она давала согласие на брак, большего ей и не требовалось. О женихе она знала мало, если не сказать, что совсем ничего – лишь его имя и то, что графы Эррингтоны, когда-то баснословно богатые, за последние несколько поколений под чистую промотали своё состояние. И единственный выход для нынешнего графа – жениться на деньгах.

Розамунд и стала такими деньгами, что её нисколько не трогало. Хотя бы таким образом она получит долгожданную свободу, ведь в брачном договоре закреплено, что от неё требуется только приданое – немалое, огромное приданое, если уж совсем начистоту, – но того, чтобы она разделяла ложе с супругом или принесла в этот мир наследника, никто от неё не ждал. На титул и всё состояние, нынешнее и будущее, уже выстроилась очередь из дальних родственников графа, так что беспокоиться было не о чем. Правда, никто из них не возжелал прийти на его свадьбу.

Глава 2

Розамунд лишь смутно представляла, как долго ехать до Эррингтон-парка, семейного гнезда графов Эррингтон. Дядюшка Мортимер и сам не знал, но его это в принципе мало волновало. Племянницу навещать он не собирался, разве что по очень острой нужде, а больше на её вопрос ответить было некому. Спрашивать же у мужа она не хотела. Была бы у неё возможность, она с превеликим удовольствием поехала бы в другой карете, но, увы, граф прибыл на одной. Находиться с ним наедине в столь тесном помещении оказалось совсем не просто.

С самого начала пути граф не сводил с жены глаз, бесстыдно рассматривал и даже не пытался хоть как-то скрыть свою заинтересованность. Розамунд упорно смотрела в окно, стараясь увлечься сельскими пейзажами, но безостановочно алеющие щёки выдавали её с головой. Руки она сцепила на коленях и теребила носовой платок. В конце концов, она не выдержала, перевела взгляд на мужа и спросила:

– Что-то не так, милорд? – Голос её звучал строго и холодно, во всяком случае она постаралась, чтобы так и было.

– Всё прекрасно, моя дорогая! – ответствовал граф. Её завуалированный выговор его определённо не смутил. – Лучше и быть не может.

Розамунд поджала губы и нахмурилось. С одной стороны, Его Светлость вполне можно было понять. В конце концов, проблемы с финансами для него если не закончились навсегда, то, по крайней мере, долгое время беспокоить не будут. Или короткое, если он станет поступать так же недальновидно, как и его предки. Однако поведение графа наводило на мысль, что дело не только в деньгах. А возможно, она попросту всё себе придумала, и у него всего лишь дурные манеры.

– Можно? – Голос мужа выманил её из размышлений.

– Что?

– Можно я посмотрю? – Граф указал пальцем на её руки. Однозначно его воспитали очень плохо! – Посмотрю… – Он явно подыскивал слово, как если бы оно неожиданно от него убежало.

Розамунд сперва сдвинула брови, а затем приподняла одну из них.

– Носовой платок?

– Да, – кивнул муж и улыбнулся ей так тепло, что в груди что-то защемило. Да что же это такое?!

– Смотрите, милорд, – пожала плечами Розамунд и передала ему желаемое.

Граф принял обычный кусочек шёлка, отороченного кружевом, словно великую драгоценность. Он развернул платок, положил его к себе на колени и бережно разгладил.

– Какая красота! – промолвил он чуть охрипшим голосом и стал медленно очерчивать искусно вышитую чайную розу. Розамунд, словно заворожённая, следила за его движениями. Затем граф на миг замер, кончик его пальца едва касался вышивки, и произнёс: – Это ведь ты сделала.

Глаза Розамунд округлились – откуда он узнал? Однако тут же напомнила самой себе, что благородные леди частенько проводят свой досуг за рукоделием. Возможно, она и не была благородной леди с рождения, однако воспитывали её как таковую, поэтому нечего и удивляться.

– Да, я, – ответила она, хотя он не спрашивал, а утверждал.

– У тебя золотые руки, – сказал граф, вернув всё своё внимание розе. – Она как настоящая.

– Вы чересчур любезны, милорд, – Розамунд чуть склонила голову, выражая благодарность.

– Любезен? – удивился он, вновь поднимая на неё глаза. – Я говорю правду.

Она не нашлась что ответить и, чтобы скрыть смущение, снова повернулась к окну, но на сей раз горели огнём не только её щёки, но и кончики ушей, благо их не было видно за завитками волос, красиво уложенных вокруг лица. Свадебную вуаль Розамунд сняла, как только оказалась в карете – показалась излишней.

Какое-то время они ехали в полном молчании, и Розамунд больше не чувствовала на себе пристальный взгляд мужа. И вроде бы ей должно было стать легче, а дышать – свободнее, однако отчего-то ей стало недоставать… Она мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Украдкой Розамунд глянула на графа и обомлела – успела увидеть, как он прижался губами к вышитой розе, прежде чем снова расположить платок на коленях.

Да что же это такое?.. Нет, она знала некоторых людей со странностями, взять хотя бы того же дядюшку Мортимера. А чем не странность – повсюду таскать за собой экономку? Даже на свадьбу собственной племянницы с высокородным аристократом привёл! Но Розамунд и представить себе не могла, что кто-то с бесконечной нежностью станет относиться к какому-то носовому платку. К чужому носовому платку, между прочим!

– Можно я его себе заберу? – После долгого молчания граф снова обратился к жене. – Если нельзя, то я пойму, – заверил он её, когда она не отозвалась. – Это ведь настоящее сокровище!

– Почему? – Вопрос сорвался с губ Розамунд, прежде чем она успела себя остановить. – Почему это сокровище?

– Потому что его создала ты.

Она затаила дыхание – меньше всего она ожидала подобного ответа. Розамунд поймала себя на мысли, что, пожалуй, впервые кто-то похвалил её работу. Дома никого не волновало, хорошо ли у неё получается, нравится ли ей заниматься рукоделием, что именно она вышивает и почему. Главное, чтобы она выглядела как леди, а остальное неважно.

– Если вы и правда этого хотите, милорд, – наконец, кивнув, сказала Розамунд.

– Спасибо, – мягко улыбнулся он, вновь любовно провёл ладонью по прелестному шёлку, задержавшись ненадолго на розе, аккуратно сложил платок и спрятал в нагрудном кармане жилета, но не напоказ, как делали модники, а наоборот, подальше от посторонних глаз.

Глава 3

Розамунд так и не придумала, что ответить мужу. Она вжалась в спинку сидения, отгородилась от него подушками и вместо платка стала теребить кисточку одной из них.

– Милорд, мне приятно ваше внимание к моей скромной работе, – произнесла Розамунд. Будь прокляты эти чёртовы светские манеры, их намертво в неё вдолбили! – Но я хотела бы вам напомнить условия нашего договора.

– Договора? – Граф больше не делал попыток к ней приблизиться, что её безмерно радовало. Он сидел напротив и будто бы и вовсе позабыл, что только что хитростью заполучил её платок – тот всё так же лежал в его нагрудном кармане.

– Брачного договора. Неужели не помните? Милорд, я поставила свою подпись только после того, как увидела вашу. – Не сказать, что её имя и фамилия так уж много значили, куда весомее считалась подпись её опекуна.

– Ах, брачный договор... Я его не читал.

– Что?.. – едва не задохнулась она от неожиданности. – Как?..

В ответ он лишь улыбнулся и пожал плечами.

Надо отдать должное Розамунд, справилась она с собой довольно быстро.

– Тогда, надеюсь, вы поверите мне на слово, милорд, – она выделила последнее слово, потому как ей показалось, что мужу куда интереснее красоты за окном, нежели предмет их разговора. А ведь до этого он их и вовсе не замечал! – Спешу вам напомнить... сообщить, что мы с вами договорились не лезть в жизни друг друга. Вы пообещали, что выделите мне крыло, где я могу делать что хочу и никто меня не потревожит. А том числе и вы, милорд.

Он перевёл взгляд на другое окно, подальше от себя, затем вернулся к первому. Розамунд принялась крутить между пальцев кисточку на подушке и еле заметно, но очень быстро стучать носком туфли по полу кареты.

– И я такое подписал? – по-прежнему не глядя на Розамунд, уточнил граф.

– Да, милорд.

– Ну и дурак же я... был.

Она не знала, как отнестись к его словам. Как так могло случиться, что он поставил подпись даже не читая документ?! Розамунд вчитывалась в каждую букву, уточняла что-то у дяди, у представителя графа. Да она наизусть весь договор выучила! Разве можно так безответственно относиться к столь важным вещам?! Если это семейное, тогда неудивительно, что предки оставили его совсем без денег!

– Милорд, я всё же настаиваю, чтобы вы соблюдали условия договора.

Он наконец посмотрел прямо на неё, но Розамунд подумала, что лучше бы он этого не делал. Что-то во всём его облике заставляло её опасаться его. Не то чтобы у неё был большой опыт в общении с мужчинами, но такого, как её собственный муж, она ещё не встречала.

– Чтобы их соблюдать, я же должен их знать, так?

– Конечно! И основные я уже вам озвучила. И, если позволите, я озвучу вам и все остальные.

– Почему бы и нет, – снова пожал плечами он, – ехать ещё долго, а к себе ты не подпускаешь, нужно же чем-то заняться. Поэтому, моя дорогая супруга, я вас внимательно слушаю.

Краснеть постепенно входило в привычку Розамунд. Откашлявшись, она безошибочно из памяти зачитала графу договор, который ему, к слову, явно не нравился, однако он ни разу её не прервал и дослушал до самого конца, когда голос её немного охрип.

– Что ж, я всё понял, – кивнул граф. – Раз уж его подписал… я, то мне и соблюдать. Могу я только кое-что спросить?

– Разумеется, милорд! – Воодушевившись тем, что он не стал возражать, она аж подпрыгнула на сидении.

– А что, если ты сама захочешь нарушить договор? – Вкрадчивый голос графа напомнил мурчание сытого кота, сам же он чуть подался вперёд. – Если ты сама захочешь, чтобы я…

– Я не захочу! – Отшатнулась Розамунд, подушка, которую она держала в руках, выпала и приземлилась у графского сапога.

– И всё же…

– Хорошо! – не выдержала она. – Но только если я сама захочу!

В том, что этого никогда не произойдёт, она нисколько не сомневалась.

– Договорились, моя дорогая. – На лице графа появилась улыбка ребёнка, стащившего на кухне пирожок с малиновым вареньем.

И Розамунд поняла, что она просчиталась. Не следовало ей так просто соглашаться на его предложение. Однако не менее, чем договор, сейчас её беспокоил ещё один вопрос. Как леди она не могла сама предложить остановить карету, чтобы отлучиться ненадолго, а муж как будто не испытывал никаких неудобств.

И вот когда она уже не могла больше терпеть, кучер натянул поводья, сказал своё требовательное «стоять», и они остановились. За переживаниями Розамунд не заметила, что они въехали в какое-то селение, и сейчас они явно находились у постоялого двора – слышались характерные звуки.

Розамунд не ошиблась: когда лакей открыл для них дверь, она убедилась воочию. Супруг вышел первым, а потом помог и ей. Помимо дворовых и не самых приятных запахов, откуда-то доносились и ароматы готовящегося ужина.

Она успела позабыть, что за весь день, кроме припрятанной краюхи не очень свежего хлеба, ничего и не ела. Пока граф распоряжался насчёт лошадей и слуг, Розамунд подошла к дородной женщине с лоснящимися на солнце щеками и добрым взглядом.

– Будьте любезны... – начала разговор Розамунд, и голос зазвучал тихо-тихо. – А где здесь у вас...отхожее место?

Глава 4

Всё так же стоя на ступеньках, Розамунд не могла заставить себя сделать шаг вперёд. Назад – пожалуйста, хоть сейчас, но путь обратно заграждала собою весьма и весьма пышная служанка.

– А Его Светлость уже там? – Голос Розамунд прозвучал выше, чем она рассчитывала.

– Леди, чего это вы? – округлила глаза Дора. – Я ж с вами у нужника была! Откуда ж мне знать?

Если бы рядом с ними сейчас кто-нибудь находился, новоиспечённая графиня непременно грохнулась бы в обморок. Разве можно такое вслух произносить, да ещё так громко?! Вот вниз по лестнице и покатилась бы, оставив графа Эррингтона богатым вдовцом. Главное, не подавать ему такую идею.

– Я поняла, Дора, спасибо.

Они смотрели друг на друга, и ни одна из них не двигалась. Долго так продолжаться не могло, поэтому Розамунд, вздохнув, снова приподняла юбки, чтобы на них не наступить, и всё же преодолела последние ступеньки. На втором этаже она замерла, потому как не знала, какую из четырёх комнат отвели графу… и графине Эррингтон.

– Дора? – Она повернулась к ней.

– А?

Кричать не было никакого желания, поэтому Розамунд подошла к служанке с той стороны, с которой находилось здоровое ухо.

– Какая из комнат… наша?

– А! – расплылась в улыбке Дора, показывая равномерно гнилые зубы. – Так это… – Она призадумалась и начала перечислять: – Тут у нас эти, с двумя дитями. Ага. Из этой исправник три дня уже не выходит…

– Как – не выходит? – ахнула Розамунд. – Может, он умер?

– Та не!.. – отмахнулась служанка и хихикнула. – Я еду ему ношу каждый день. Не помер пока. Только, леди, я вам так скажу, пить столько будет – скоро помрёт. Как мой Джон, он совсем не просыхал.

– Соболезную.

– Чего это? – удивилась Дора.

– Так ведь… муж умер.

– Чего это он умер? Живёхонький! Пить только не может – к старухе его одной отвела, тут недалече. Пошептала она чуток, травками какими-то напоила, так он теперь и нюхать не может, не то что пить! Вы это… – Она придвинулась к Розамунд поближе и поманила ту согнуться, обдав её при этом зловонным дыханием. – Ежели чего… Ежели и ваш муж пить будет или буянить, вы мне скажите. Я и вам травок дам.

Розамунд всеми силами старалась не морщиться. Пусть она и не считала себя неженкой и не хваталась всякий раз за надушенный платочек, когда чувствовала неприятный запах, но рот Доры по силе зловония мог бы посоперничать с тем же отхожим местом, где они недавно побывали.

– Буду иметь в виду, – сказала графиня – пора бы привыкать к новому статусу – и отодвинулась. – И всё же какая из двух оставшихся комнат наша?

– Так… – начала вспоминать служанка. – Последняя, леди! Я вам ещё нужна?

– Нет, спасибо. Благодарю за помощь.

Дора широко заулыбалась, но уходить не торопилась.

– Что-то не так?

– Леди, а кто ж так благодарит? – Она протянула к ней руку и несколько раз сжала и разжала пальцы, показывая, что туда нужно что-то положить.

– Деньги! – догадалась Розамунд. Она не в первый раз останавливалась на постоялом дворе, но всеми вопросами всегда заведовал дядюшка Мортимер. Ныне же все финансы и связанные с ними заботы перешли к её супругу. – Обратитесь к моему мужу. Деньги у него.

– Поняла, леди! – закивала Дора, убирая руку. – Но вы обращайтесь, если что.

– Непременно.

Дверь оказалась не заперта. Розамунд помедлила, прежде чем войти, однако, когда она всё-таки решилась переступить порог, графа внутри не оказалось. Вышел? Пошёл её искать? Как бы там ни было, а следовало воспользоваться возможностью и переодеться, пока он не вернулся.

Дорожное платье отыскалось быстро – Мэри по просьбе госпожи положила его сверху, когда собирала вещи хозяйки. И к великому сожалению Розамунд, дядя не отпустил горничную с ней, сказав, что у графа и без того хватает слуг, чтобы ещё и своих ему добавлять. Так, без малейшего зазрения совести, он и отправил племянницу одну. Надеялся, что она умрёт от тоски и все её богатства, которые по-прежнему находились в его распоряжении – не считая приданого, разумеется – отойдут ему? Не дождётся старый хрыч! Так уж вышло, что тёплых чувств к родственнику она не питала, впрочем, как и он к ней.

Следовало поторопиться, и Розамунд разложила платье на кровати. Однако здесь дело застопорилось, потому что крючки находились на спине, и самостоятельно удалось расстегнуть только несколько нижних и верхних, до остальных же, как Розамунд ни силилась, а дотянуться не получалось. Она настолько отчаялась, что собралась их попросту вырвать, но вдруг почувствовала, как кто-то мягко положил свои ладони на её, заведённые за спину.

– Позволь мне…

Розамунд отшатнулась и, повернувшись, оказалась лицом к лицу с мужем. Как он сумел войти так тихо, что она не услышала? Здесь его точно не было!

– Я сама! – удалось выдавить из себя ей.

– Брось, дорогая. Я же вижу, что тебе нужна помощь. Обещаю, ничего лишнего я себе не позволю. – Он усмехнулся и поднял руки вверх, как если бы этим хотел сказать, что совершенно безопасен.

Глава 5

К счастью, справиться с дорожным платьем Розамунд сумела и сама. Свадебное же она аккуратно сложила и убрала к остальным вещам, чтобы потом на досуге отпороть кружева и бусинки – их вполне можно будет снова использовать. В подобной экономии не было никакой необходимости, ведь помимо приданого, отныне принадлежавшего исключительно графу Эррингтону, по тому же договору Розамунд полагались деньги «на булавки». Обычно их выделял муж, но, надо отдать должное, дядя Мортимер позаботился о том, чтобы его племянница не обращалась к супругу за подобной мелочью.

Однако Дарвуды никогда бы не сколотили и, что важно, не сохранили бы своё состояние, если бы разбрасывались деньгами направо и налево. Расточительство никогда не было в их крови, не было его и у Розамунд.

Свадебная причёска почти рассыпалась, но здесь не было горничной, чтобы всё исправить, однако графиня худо-бедно смогла изобразить на голове что-то более-менее приличное. Вряд ли здешнее общество будет шокировано её видом.

Граф всё не возвращался, что одновременно и радовало, и настораживало. Куда он мог подеваться? Не стоит же он за дверью, в конце-то концов! Или стоит?

Розамунд осторожно выглянула, однако в коридоре никого не было, но зато с первого этажа доносились голоса, а вместе с ними и умопомрачительные запахи. Сколько времени прошло с той жалкой краюхи хлеба? Кажется, целая вечность.

Ключа у Розамунд по-прежнему не было – не вспомнила спросить у мужа, а оставлять комнату незапертой было бы крайне глупо с её стороны. Какая сохранность может быть на постоялом дворе? Дядюшка всегда говорил, что хорошего вора никакой замок не удержит, но открытая дверь пригласит и плохих. И всё же так хотелось есть…

Постоянно оглядываясь на дверь, как если бы вор прямо сейчас захотел бы пробраться в их комнату, Розамунд подошла к лестнице и попыталась разглядеть хоть кого-нибудь, чтобы позвать и попросить поискать её мужа. Как назло, мимо никто не проходил. Всё так же то и дело бросая взгляд на дверь, она спустилась на несколько ступеней, и ей повезло – увидела край рукава.

– Дора! – позвала Розамунд, надеясь, что это она. И что здоровое ухо как раз обращено к ней.

– А? – показалась голова служанки, а потом и она вся. – Леди! А вы что это ещё там? Все уже давно ужинают!

– Мне бы Его Светлость, – пояснила графиня. – У него ключ, а я комнату так оставить не могу.

– А!.. – расплылась в улыбке Дора. – Хороший у вас муж, леди, не нужно его к старухе-шептунье вести. Он мне столько монеток дал, сколько я за месяц не зарабатываю!

– Вот как… – процедила Розамунд. Судя по всему, и нынешний граф не собирается ничего оставлять своим наследникам.

– Ага! – закивала служанка, граф однозначно стал её любимым постояльцем. – Я вам, леди, лучше ключ принесу. А муж ваш, леди, в обеденном зале. Только, леди, с общественным залом не перепутайте! – проворчала Дора, нахмурившись. – Там сегодня тот ещё народец…

– Дора, ключ, пожалуйста! – Служанку пришлось остановить, потому что на неё явно напал приступ болтовни.

– Бегу-бегу, леди! – заверила её она и скрылась из виду, графиня же вернулась в коридор и продолжила нести дежурство у двери.

Вскоре Дора воротилась и, довольная, вручила Розамунд ключ.

– Муж ваш, леди – вечно за него молиться буду! – еще мне монетку дал! Хороший он у вас, не жадный!

«А с чего бы ему быть жадным с такой-то семейной историей?»

– Спасибо, Дора.

– Вы ежели чего, зовите! Я всегда подсоблю. Хороший у вас всё-таки муж…

Розамунд её больше не слушала, прижимая ключ к груди, она подошла к двери, но прежде чем её запереть, на всякий случай заглянула внутрь, чтобы удостовериться, что всё в порядке и на месте. Вероятно, она перегибала палку, но с таким мужем, возможно, именно так и следует поступать.

Когда Розамунд спускалась по лестнице, Доры уже и след простыл. Вполне могло так статься, что она крутилась где-нибудь неподалёку от графа. У его же супруги руки чесались отобрать у него деньги, раз уж он совсем не умеет ими распоряжаться. На какое-то время она позабыла, что намеревалась вообще не влезать в дела графа. Даже если он разоритья, у неё всё равно останется своё состояние. Отец завещал ей весьма и весьма внушительную сумму, но Розамунд получит её только по достижении двадцати пяти лет. До которых, к слову, оставалось ещё четыре года.

Не промотает же муж всё её приданое за этот срок?

Сам же Майкл Шердан, граф Эррингтон, по всей видимости, не задавался подобными вопросами. В обеденном зале для так называемых «чистых» посетителей он один занял большой стол, в то время как супружеская пара с детьми сидела за куда более скромным. Ещё один человек, сидел поодаль от остальных и пил чай, на тарелке у него, кроме хлеба с масло, ничего не было. На исправника он не очень был похож, да и если верить Доре, тот совсем не покидал комнату. Подавальщик стоял около графа и внимательно слушал его заказ, а тот, похоже, был весьма длинным, потому что бедолага морщил лоб, в тщетных попытках всё запомнить.

Супруг увидел Розамунд сразу же, как она вошла в обеденный зал. Граф мгновенно позабыл о еде – на радость подавальщика, он поспешил отправиться на кухню, – и, даже не пытаясь скрыть восхищения во взгляде, поднялся, осматривая жену с ног до головы.

Глава 6

У Розамунд глаза разбегались – перед ней стояло столько всего, что она не знала, с чего начать.

– Тебе не нравится? – обеспокоился граф, он чуть подался вперёд и внимательно на неё смотрел. На вкус Розамунд, слишком уж пристально.

– Вовсе нет, – покачала головой она и взяла кусочек пастушьего пирога просто потому, что он находился к ней ближе всего. – Всё выглядит чудесно. Но, милорд, не было никакой необходимости так много заказывать. Ни вы, ни я столько не съедим.

– Наверное, ты права… – протянул он, в задумчивости оглядев стол. – А сколько обычно люди едят?

– Что, простите, милорд? – Она решила, что ослышалась, хорошо еще, что не успела откусить от пирога.

– Что? – Граф улыбался.

– Милорд, вы спросили, сколько обычно едят люди. Что вы имели в виду?

– Ничего особенного, – усмехнулся он, взял большой ломоть горячего хлеба и щедро намазал его сливочным маслом, оно тут же начало таять, просачиваясь в ароматный мякиш, – просто я раньше не обращал внимания на других. Стало интересно.

«Неужели все аристократы такие странные?» – подумалось Розамунд, она наконец сделала первый укус. Бесподобно!

Те аристократы, что ей попадались, вели себя вполне прилично, но и её знакомство с ними нельзя было назвать продолжительным. А выйди она за кого-нибудь из них, неужто и они показали бы ей свою тайную сторону? Что бы это могло быть? Впрочем, если судить о некоторых мужьях, рассказы о которых ей довелось слушать, ей попался вполне неплохой экземпляр. Да, ужасный транжира, но мало ли таких по всей стране? Да, не соблюдает, а точнее, не соблюдал договор, потому как даже не удосужился его прочитать, пред тем как подписать. Но вроде бы исправился, после того как она зачитала его ему по памяти. Зато муж не указывает ей её место и ничего не требует. Вполне возможно, они сумеют ужиться. В разных частях дома, естественно.

– Невероятно! – бормотал граф, быстро расправляясь с хлебом. – Невероятно вкусно! – Он облизал пальцы и потянулся к мясному пудингу. – Восторг! Дорогая, ты обязательно должна это попробовать!

Розамунд опустила глаза и сосредоточилась на всё том же первом куске пастушьего пирога. Как бы она ни была голодна, но никак не могла себе позволить наброситься на еду, словно оголодавшему волку. Графа же, судя по всему, подобные условности нисколько не сдерживали – наплевав на манеры, он в открытую восхищался каждым блюдом. Розамунд же краснела от стыда вместо него – все взгляды снова были устремлены на них. В конце концов, она его жена и сделать вид, что они незнакомы, она никак не могла. Оставалось только смириться и продолжить делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит.

– А ведь действительно… – через какое-то время произнёс граф и с некоторым сожалением мазнул взглядом по столу, опустевшим тот не выглядел, – в меня больше ничего не лезет.

Граф её не спрашивал, и Розамунд решила не отвечать. Она взяла по небольшой порции от тех блюд, что так расхваливал её супруг, но не поняла его восторгов. Да, вкус вполне приличный, здешний повар явно был мастером своего дела. В других постоялых дворах, где Розамунд останавливалась раньше, с кухней было далеко не всё так хорошо. Может, именно это так и удивило графа? Уточнять она не стала.

– Это было замечательно, – на его лице блуждала сытая улыбка, только сапфировые глаза всё так же выражали голод.

И что-то подсказывало Розамунд, что дело вовсе не в еде. И пусть ей полагалось, как и приличным юным благородным девам ничего не знать о том, что происходит в супружеской спальне, она сумела кое-что выяснить к своему всё же не столь юному возрасту. И это «кое-что» её совсем не вдохновляло. Нет уж, своё крыло в поместье – и точка!

– А тебе… понравилось? – тем временем поинтересовался муж, вырвав её из размышлений.

И вновь он поразил её тем, что спрашивал её о ней самой. До чего же необычный человек! Или так и должно быть, а её всё время учили и воспитывали совершенно неправильно? Нет, скорее, это граф отличался от остальных, и её это пугало.

– Вполне неплохо, – кивнула она.

– То есть, тебе не понравилось? – нахмурился он, готовый в любую секунду позвать подавальщика. – Заказать что-то другое? Но тут и так принесли всё, что у них есть… Дорогая, что мне сделать, чтобы и ты испытала то же удовольствие?

И вроде бы он говорил о еде, но волна жара вдруг прошла по телу Розамунд. То, как он на неё смотрел, заставляло её хотеть сбежать как можно дальше и одновременно – остаться и узнать, что за наслаждение он ей предлагает. Пожалуй, сбежать было бы вернее.

– Мне всё понравилось, благодарю, милорд. – Она положила приборы на тарелку, тем самым показав, что закончила трапезу.

– Ты уверена?

– Более чем. Милорд, я устала с дороги. Если вы не против, я пойду прилягу.

– Конечно, дорогая! – Он тут же поднялся, и отодвинул для неё стул, помогая выйти из-за стола. – Я тебя провожу.

– Милорд, это излишне.

– Я настаиваю.

– Но… – В центре внимания ей никогда не нравилось находиться, а сейчас именно это и происходило. – Хорошо, милорд. Благодарю.

Он предложил ей руку, которую она, хоть и нехотя, но тут же приняла. Другие постояльцы продолжали делать вид, что графская чета их нисколечко не волнует.

Глава 7

Оказавшись взаперти – буквально! – вместе с мужем, Розамунд с отчаянием глянула на ключ, зажатый у него в руке.

– Это чтобы нам не мешали отдыхать, – пояснил граф, улыбнувшись, и убрал его к себе в нагрудный карман жилета, тот самый, где прятался носовой платок с вышитой розой.

– Милорд, я настаиваю на том, чтобы и у меня был доступ к ключу, – сглотнув, произнесла Розамунд.

– Он и сейчас в твоём полном распоряжении, дорогая. Тебе стоит только попросить, и я его вмиг отдам. Или ты мне не веришь?

Глаза Розамунд округлились. Он серьёзно? Они только сегодня познакомились! И то, что он отныне официально считался её супругом, спутником жизни до самого конца, совершенно ничего не значило! Как она может ему доверять, если совсем его не знает? Собственно, он тоже вправе сомневаться в ней.

Наверное, чувства ярко отразились на её лице, потому что граф со вздохом вытащил ключ из кармана и повесил его на крючок около двери, для того и предназначавшийся.

– Так тебе будет спокойнее, дорогая?

– Намного, – кивнула она. – Благодарю, милорд.

Кровать, разумеется, была одна, к тому же довольно узкая. Просить графа спать на полу, Розамунд посчитала недопустимым, но и сама туда отправляться тоже не желала. Вероятно, всё же придётся делить одну постель, оставалось только придумать, как это лучше осуществить. И пока она думала, Его Светлость начал действовать.

Сперва он ослабил шейный платок, а затем и вовсе его снял. За ним последовал сюртук, его граф повесил на спинку стула, стоявшего у кровати, когда же он взялся расстёгивать жилет, Розамунд не выдержала.

– Что вы делаете?! – возмутилась она.

– Как – что? Готовлюсь ко сну. Разве я сделал что-то не так?

– Конечно! – Пожалуй, сейчас её щёки пылали сильнее, чем когда-либо, более того, покраснела даже шея. – У нас с вами, спешу я вам напомнить, договор!

– Разве в нём прописано, что я не могу снять для удобства лишнюю одежду, когда собираюсь лечь в постель? – чуть склонив голову на бок, поинтересовался он.

– Нет, но… Послушайте, милорд, давайте оставаться разумными. Ни вы, ни я не собираемся консумировать наш брак, верно? Поэтому давайте…

– Консумировать? – Граф поднял одну бровь. – Что это за слово такое? Впервые слышу. Дорогая, что оно означает?

– Что?... Ах! – Розамунд сейчас нисколько бы не удивилась, если бы сейчас из её ушей взаправду повалил дым. – Милорд!

– Я действительно не знаю, – нахмурился он. – Так объяснишь?

Графиня хватала ртом воздух, силясь хоть слово выдавить из себя, но всё никак не получалось. Она никак не могла понять, издевается ли над ней дражайший супруг или на самом деле не знает. Возможно, она и вправду употребила незнакомое ему слово, она и сама-то его слышала лишь на уроках истории от гувернантки, та шёпотом рассказывала ей самое интересное, вот и запомнилось. Но разве сложно было уловить смысл? Объяснять что-либо Розамунд точно не собиралась, а если совсем начистоту – не могла.

– Милорд! Давайте уважать друг друга! – Голос и способность говорить к ней наконец вернулись. – Я прошу вас при мне не раздеваться, и сама буду поступать так же.

– Но я совсем не возражаю…

– Я возражаю! – В голосе Розамунд появились нотки отчаяния.

Граф решил не настаивать и обречённо вздохнул.

– Могу я хотя бы сюртук не надевать? – спросил он, указывая на стул. – В нём не очень удобно.

– Но только сюртук!

– Обещаю.

Пока они выясняли отношения, за окном начало темнеть, пришлось зажечь свечи, их здесь оказалось три. Обычно это делали слуги, но и графиня, ставшая таковой только сегодня, прекрасно управлялась с огнём. Розамунд как-то не задумывалась о времени, пока они ехали, пока устраивались в комнате, пока ужинали. Она и не предполагала, что уже так поздно, тогда действительно пора укладываться спать. Вот только усталости она совсем не чувствовала. Возможно, всё дело в том, что разговор с мужем её здорово встряхнул.

По-хорошему, было бы неплохо положить что-нибудь между ними, однако кровать была настолько узка, что они и сами еле на ней помещались. Радовалась она только тому, что без дядюшки, строго следящего за тем, чтобы племянница вела себя и выглядела как леди по происхождению, позволила себе не надевать корсет, а потому могла свободно дышать. Она боялась лишний раз шевельнуться, чтобы ненароком не задеть и не потревожить супруга. Его же, казалось, ничего не смущало. Он закинул одну руку за голову, другая же лежала вдоль его тела, именно её Розамунд время от времени и касалась. Дыхание графа очень быстро выровнялось, она же была уверена, что не сумеет уснуть – близость мужа её будоражила.

Однако Розамунд ошиблась – сон забрал её в свои мягкие объятия спустя всего несколько мгновений, после того как оно подумала, что её ожидает бессонная ночь.

Хороший, немного бессмысленный сон вскоре уступил место другому, непроглядно-чёрному. Постепенно темнота рассеивалась, и Розамунд разглядела перед собой ветви, а за ними полыхало ярко-алое солнце. Сердце её замерло, она узнала его – кошмар, преследовавший её долгие годы. Раньше он снился ей очень часто, сейчас же лишь время от времени. Детали менялись, но неизменным оставалось одно: сквозь ветви куста сирени к ней тянулся кроваво-красный жар. Обычно Розамунд сидела не шелохнувшись, и тогда в страхе она проводила всю ночь – сон не двигался, не пропадал до тех пор, пока она не просыпалась. Чаще всего её трясла за плечо горничная, потому что по-другому разбудить госпожу не удавалось, на слова та не откликалась, как бы громко её ни звали. Самой же вынырнуть из опаляющего сна у неё не получалось.

Глава 8

Розамунд и не помнила, когда так хорошо в последний раз высыпалась. На сон она не жаловалась, если не считать редких в последнее время кошмаров, однако, просыпаясь, поймала себя на мысли, что полна сил на новые свершения. И только потом вспомнила всё, что произошло с ней за вчерашний непривычно длинный и насыщенный день.

Глаза Розамунд распахнулись, и она тут же их захлопнула – яркий солнечный свет красноречиво намекал, что своё обычное время пробуждения она благополучно проспала. Если так, то продолжать лежать в постели было бы не самой разумной идеей. Чем быстрее они с – о, Боже! – супругом покинут постоялый двор, тем скорее доберутся до Эррингтон-парка и разойдутся по своим частям дома.

Силой заставив себя не только открыть глаза, но и сесть, Розамунд обнаружила, что находится в комнате одна. Куда же подевался граф? Не то чтобы она соскучилась, но проверить, где он и что делает, не помешало бы. После его вчерашнего расточительства графиня всерьёз обеспокоилась о своём финансовом положении. Если Его Светлость продолжит тратить приданое с такой же скоростью, то может так статься, что потребуется запустить ладонь и в её личные деньги «на булавки», чтобы попросту не умереть от голода.

И именно в эту секунду её желудок заурчал, как если бы был в сговоре с головой и зацепился за мысль хозяйки о еде. В любом случае подкрепиться однозначно стоило. Но сперва нужно было привести себя в порядок, что оказалось хоть и посильной, но довольно сложной задачей. Не зря всё-таки настоящие леди повсюду с собой возили своих горничных – попробуй самостоятельно управься со всеми этими юбками, крючками и ленточками! Труднее всего пришлось с корсетом, с ним Розамунд и вовсе не совладала, а потому и не влезла в то платье, которое задумала надеть. Поэтому и была вынуждена остановить свой выбор на том, что было на ней вчера – в нём хотя бы можно обойтись без корсета.

Когда в небольшом зеркале на Розамунд смотрела более-менее приличная девушка – до леди, по её же мнению, она сегодня явно не дотягивала, – она направилась к двери и взяла ключ, тот по-прежнему висел на крюке. Но сама дверь была при этом заперта…

– Что за чудеса? – сдвинула брови Розамунд, вставила ключ в замочную скважину и повернула, прозвучал щелчок, и дверь открылась.

Снова её заперев, графиня пошла по коридору, прислушиваясь к тому, что происходило в других комнатах. Тишина… Ни из комнат, ни снизу не доносилась ни звука, и Розамунд вдруг подумалось, что она всё ещё спит. Вряд ли. Сны с действительностью она обычно не путала. Тогда где все?

Пока она спускалась по лестнице, Розамунд попыталась вспомнить, что ей снилось ночью, но не смогла. Остались лишь смутные ощущения, что она видела что-то важное. Однако, сколько ни думала, а хотя бы смутно припомнить, что же это было, не получалось. Отбросив тщетные попытки, Розамунд сосредоточилась на том, чтобы отыскать хоть кого-нибудь.

Аппетитные запахи сообщили о том, что совсем недавно здесь были люди. Но обеденный зал оказался пуст, общий – тоже. На кухню Розамунд заглянуть не успела, потому что наконец-то услышала голоса, они раздавались на улице. Графина, приподняв юбки выше дозволенного приличиями, поспешила туда. Во дворе тоже никого не оказалось, зато чуть поодаль, рядом с деревьями все и нашлись.

Толпа что-то окружала и пробраться сквозь неё было той ещё задачкой, тем более что люди были настолько увлечены, что не обращали ни на кого внимания, но кое-как Розамунд справилась. Увидев то, что так взволновало остальных, она и сама обомлела.

Разве такое бывает?..

На затянутом мхом валуне, размером с пони, тянул свои бутоны к весеннему солнцу куст роз. Одно уже это поражало – как корни могли пробить камень? Но это ещё ладно, и на скалах растут деревья. Но ведь розы были синими! Настолько глубокого, пронзительного оттенка, что напоминали… сапфиры! Розамунд сглотнула и отыскала взглядом мужа. Он стоял неподалёку и неотрывно смотрел на неё. Граф чуть виновато улыбнулся и пожал плечами. Что всё это значило, она не понимала.

Откуда здесь взялись синие розы? И причём здесь её муж? Или это всё-таки сон? Чтобы удостовериться, что всё идёт наяву, Розамунд пребольно ущипнула себя за запястье. Нет, она определённо не спала. Люди же кругом пчёлами жужжали, обсуждая, мягко говоря, необычный куст.

– Какая же красота! – говорил кто-то, не скрывая восхищения.

– Это всё колдовство! – выплюнул другой. – Никак ведьма поработала!

– Не было тут вчера ничего! – добавил третий. – Ни простого куста, ни синего!

Они явно повторяли одно и то же по десятому кругу, но никак не могли остановиться и покинуть необычное чудо природы. Розамунд попыталась найти разумное объяснение тому, что предстало перед её глазами, но не выходило. Иначе как волшебством растущий из валуна куст сапфировых роз и не назовёшь. У Розамунд закололо в кончиках пальцев – так ей хотелось прикоснуться к нежным лепесткам, но она даже не рискнула подойти слишком близко.

И правильно сделала, потому что вперёд вдруг вырвался мальчик лет шести, один из детей их соседей, и, схватив сразу несколько роз обеими руками, дёрнул изо всех сил и… вырвал куст полностью, вместе с ним и плюхнулся на зад. Корни за секунды высохли, а за ними – и стебли вместе с листьями, последними почернели синие розы, и их лепестки превратились в труху и осыпались угольной пылью. И только шипы всё ещё были остры и оставили кровавые царапины на руках малолетнего злодея.

Раздались ахи и вздохи, а юный шкодник разрыдался в голос. Он отбросил от себя теперь уже никому не нужный куст и принялся всем показывать окровавленные ладони. К нему тут же подбежала мать и начала вытирать ему руки носовым платком, сама обливаясь при этом слезами.

Глава 9

Собрались они быстро, слуги вынесли вещи, уложили их на крышу кареты и закрепили. В дорогу с собой Розамунд взяла совсем немного, остальное, что она посчитала нужным перевезти в новую жизнь, отправили в Эррингтон-парк ещё неделю назад.

Граф подал жене руку, помогая зайти в карету, а потом забрался и сам, не произнеся при этом ни единого слова и не подарив улыбки. Розамунд и не думала, что ей будет не хватать общения с мужем, она ведь, наоборот, стремилась к тому, чтобы поскорее избавиться от его общества.

Уже несколько часов они ехали в молчании, и тишину нарушали только топот лошадиных копыт и шуршание колёс по гравию. Вскоре хорошая дорога закончилась и дальше путь пошёл по просёлочной. Всё это время граф смотрел в окно и изредка касался нагрудного кармана.

Розамунд попыталась вздремнуть, но у неё не вышло. Занять себя было нечем, а смотреть в окно не получалось – взгляд то и дело возвращался к профилю супруга. Ещё в церкви она отметила, что он непростительно красив, однако внешность его нисколько её не затронула. Какое ей дело, как он выглядит, если в её намерения не входило часто с ним видеться? Да и любая красота всё равно когда-нибудь увянет. А что останется после? Родители Розамунд тоже были прекрасны подобно ангелам, и разве их это спасло? Они покинули её совсем малышкой. Да и не только в увядании дело, если уж совсем начистоту. Если верить портретам, на которых изображён дядюшка Мортимер, в молодости он разбил немало сердец. И к чему это привело? Из-за его постоянных интрижек зачахла тётушка Гвендолин. Так Розамунд и усвоила, что красота не равняется счастью.

А потому и не придавала значения тому, что муж у неё не просто красив, а неправдоподобно красив. Но что-то изменилось. Всего одни сутки, и Розамунд взглянула на него по-другому. То, что он видел красоту там, где на неё никто не обращал внимания, поразило её. А те сапфирово-синие розы… Что бы там ни произошло, но Розамунд никак не могла позабыть разочарование, мелькнувшее в его глазах, когда тот дрянной мальчишка их уничтожил. Сейчас же в глазах графа поселилась лёгкая грусть.

Нужные слова не приходили, и тягучее молчание продолжалось. На крышу кареты упали первые капли, и заморосил дождь, превращая солнечный день в унылый. Краски вокруг потемнели, и в полумраке кареты Розамунд почувствовала себя неуютно. Она поёжилась и зябко обхватила себя руками, тем самым привлекая, хоть и не желая того, внимание супруга.

– Ты замёрзла? – обеспокоился он.

– Нет-нет, – покачала головой Розамунд, но граф уже снимал с себя сюртук. – Право, милорд, не стоит.

– Я настаиваю, – улыбнулся он, переместился к ней на сидение, накинул сюртук ей на плечи и вернулся к себе.

Розамунд хотела снова заспорить, но передумала и произнесла лишь одно слово:

– Спасибо.

Граф с улыбкой кивнул и вновь уставился в окно, но напряжение и печаль в его лице исчезли. Больше они не разговаривали, но Розамунд ощутила, как в карете стало теплее, и дело было вовсе не в сюртуке.

Когда она задремала, графиня и сама не уследила. Просто в какой-то миг поняла, что её голова покоится на плече мужа. Первой мыслью было отпрянуть, но тело не послушалось, а веки так и остались сомкнутыми.

Дождь давно прекратился, но небо по-прежнему затягивали тучи. Карета мерно колыхалась, и открывать глаза совсем не хотелось. Однако пришлось, потому что кучер потянул на себя вожжи, и лошади остановились.

– Дорогая, – позвал её тихонько граф. – Просыпайся, мы приехали.

Розамунд распахнула глаза, убрала голову с плеча муж и чуть отодвинулась.

– Как? Уже? – Удивление её было оправдано, потому что, по её представлениям, до Эррингтон-парка оставалось ещё не менее дня пути. Впрочем, она могла и ошибаться.

– Пока только на ужин, – пояснил граф. Обед, судя по всему, Розамунд благополучно проспала. – Поедим и поедем дальше.

Путешествовать ночью было не слишком разумно, однако всё же лучше, чем заночевать в лесу и попасться либо в зубы волкам, либо в лапы разбойников.

– Увы, дорогая, по дороге постоялых дворов больше нет.

– Ничего, – кивнула она.

– Тогда приглашаю тебя на ужин! – Озорно улыбнувшись, он ей подмигнул и первым выбрался из кареты, а затем помог и супруге. Она же поймала себя на мысли, что рада видеть его прежним. Отчего-то её беспокоило, когда он грустил.

Розамунд пришлось напомнить себе, что она вроде как собиралась отдалиться от Его Светлости настолько, насколько это вообще возможно. И чувства его её волновать не должны. Не должны!

До этой поляны дождь не добрался, и трава осталась сухой. Слуги расстелили покрывало и разложили на нём еду, прихваченную с собой из постоялого двора. Сами же устроились чуть поодаль, чтобы тоже перекусить. Всего их было четверо: в дороге двое сидели на козлах, а двое стояли позади кареты на сделанном для этой цели выступе и держались за ручку. В пути они постоянно менялись, чтобы один из них, тот что не управлял лошадьми, смог немного поспать. Розамунд с трудом представляла, как они во сне не падают с козел, но понимала, что у них такая работа и каждый зарабатывает как может.

«А кое-кто вообще не задумывается о деньгах и безрассудно ими разбрасывается! – подумала она, оглядывая очередной пир, только на сей раз не на столе, а на покрывале. – Ничему не учится!»

Глава 10

Этой ночью Розамунд спала не просто хорошо, а замечательно. Сидение в карете показалось ей самой мягкой постелью, а холод куда-то отступил, словно молодую графиню укутало легчайшее пуховое одеяло. Сны, если и снились ей, то она их не запомнила. Наверняка всё же что-то было, потому что проснулась она с улыбкой.

– Доброе утро, красавица! – услышала она голос мужа, лёгкой утренней хрипотцой он ласкал ей слух.

– Доброе утро, милорд, – ответила она, ещё не полностью открыв глаза, её собственный голос показался ей похожим на мурлыканье. Этого ещё не хватало!

Окончательно сбросив с себя остатки сна, она тряхнула головой, распахнув при этом глаза, и села так ровно, как если бы рядом с ней стояла строгая гувернантка с длинной указкой. С указкой, которая пребольно приземлялась на руки, если маленькая, а затем и юная мисс Дарвуд делала что-то не так. Не так, как полагается леди.

– Милорд, нам ещё долго ехать? – так сухо, насколько могла, спросила Розамунд.

Граф чуть склонил голову набок, бровь его еле заметно приподнялась, но улыбка никуда не исчезла.

– Мы почти не месте, дорогая. Если тебе нужно выйти…

– Нет-нет! Всё в порядке! – заверила его она, зардевшись.

Утро выдалось туманное и сырое, из кареты выходить не хотелось, и Розамунд подумала, что не так уж и устала в дороге и вполне не против остаться наедине с супругом чуточку дольше…

«Глупости какие! – Она мысленно хлопнула себя по щекам. – Только этого мне ещё не хватало!»

К счастью, муж не мог знать о её внутренних терзаниях, к тому же сейчас он смотрел не на неё, а в окно. Розамунд последовала его примеру, но за туманом почти ничего не видела. Тогда во что так пристально вглядывался граф?

Что бы там ни было, выяснить ей так и не удалось, потому что они выехали на дорогу, ведущую прямиком к имению. Сквозь белёсое полотно тумана с трудом проступали очертания деревьев по бокам, создавалось впечатление, что сейчас не поздняя весна, а поздняя осень. Розамунд почудился запах прелой листвы, однако он быстро прошёл.

Постепенно карета замедлила ход, а затем и вовсе остановилась. Туман здесь не был густым, и худо-бедно можно было рассмотреть Эррингтон-парк. И он был поистине огромен! Настолько, что его вполне можно было бы назвать дворцом. Это же сколько нужно слуг, чтобы содержать его в чистоте и порядке? Представить страшно! Неудивительно, что нынешнему графу потребовалось жениться на деньгах, столь внушительное строение определённо тянуло на себя немало средств. А если к этому добавить склонность Шерданов к транжирству…

– Добро пожаловать домой, дорогая!

– Спасибо, – ответила она.

Больше они не обменялись ни словом, потому что лакей в парадной ливрее открыл для них дверь. Когда Розамунд оказалась снова на земле, она попыталась взглядом охватить свой новый дом, но у неё не вышло. Зато ей представили слуг, и кое-какие имена она успела запомнить. Со всеми новую графиню знакомил дворецкий, настолько важный, представительный и чуточку надменный, что впору его считать настоящим владельцем имения, а не стоявшего чуть в сторонке молодого мужчину, которого, похоже, больше занимали мелкие камешки под ногами, нежели собственный дом.

– Благодарю, Гофорд, – кивнула она дворецкому. А следующие слова, если верить гувернантке и незабвенному дядюшке, ей ни в коем случае нельзя было произносить. Но она ведь теперь здесь хозяйка, так? Пусть и формальная. – И я рада приветствовать всех вас.

– Миледи! – Слуги поклонились ей, а служанки присели в некоем подобии то ли поклона, то ли реверанса.

Затем Розамунд тихонько обратилась к супругу:

– Милорд, думаю, мы нескоро увидимся. Благодарю Вас за безопасную дорогу и…

– Почему нескоро увидимся? – удивился тот.

– Как? – Перед слугами выяснять отношения было крайне непредусмотрительно, поэтому пришлось усмирить возмущение. Не напоминать же ему снова об условиях договора! – Милорд…

– Да дело не в том, что я не хочу тебя отпускать в другое крыло... – Улыбка графа сейчас напоминала мальчишескую. Как есть – озорник и шкодник! – Просто оно не готово ещё. Там ремонт.

Розамунд всегда считала себя сдержанной, но тут чуть не взорвалась. Только чудом сумела устоять и не высказать всё, что думает и о самом Майкле Шердане, и о его безответственности.

– И как долго ремонт будет длиться, милорд?

Граф пожал плечами, и уточнил у дворецкого:

– Когда закончится ремонт?

– Не раньше, чем через три месяца, Ваша Светлость, – ответил Гофорд, надувшись красочнее самого зазнавшегося индюка на ферме.

– Ремонт закончится не раньше, чем через три месяца, дорогая.

– Я слышала.

Вот теперь простым возмущением невозможно было описать все чувства, обуявшие Розамунд. В эту секунду она была как никогда была близка к тому, чтобы послать к чертям годами выстроенный и выстраданный образ леди.

– Хорошо, милорд, – прикрыв глаза, кивнула она. – Тогда где я буду жить, пока не закончится ремонт?

– Как – где? В покоях графини конечно же!

Розамунд скрипнула зубами. Поделать она пока ничего не могла, ей хотелось привести себя в порядок после долгой дороги, неплохо было бы и позавтракать, поэтому она кивнула и процедила: